Жизнь иисуса христа на земле рассказ - Наука и образование на Pishetsya.top

1. Пресвятая дева Мария

В Назарете, небольшом городке Галилеи, жили Иоаким, потомок царя Давида, и жена его Анна. До глубокой старости они не имели детей. А так как бесплодие считалось у евреев наказанием Божиим за грехи, то они молили Бога о даровании им потомства; и обещали они посвятить на служение Богу то дитя, которое у них родится. После пятидесяти лет супружества, у них родилась дочь Мария. Когда ей исполнилось три года, они отвели ее в Иерусалимский храм, где и оставили для дальнейшего воспитания. Проживая там среди других, воспитывавшихся с Нею девиц, Мария проводила время в молитве, обучении чтению Священного Писания и рукоделии; когда же достигла четырнадцатилетнего возраста, то должна была оставить храм: по обычаю евреев, все девицы этого возраста должны были вступать в брак и потому не могли уже оставаться при храме.

Когда наступило это время, Дева Мария объявила священникам, что дала обещание Богу навсегда остаться девою. В то время родителей Ее уже не было в живых; поэтому священники решили отдать сироту на попечение восьмидесятилетнего старца Иосифа, известного им своего благочестивого жизнью; к тому же, Иосиф проживал в том же Назарете, из которого происходила и Мария. Они обручили их с тем, чтобы Иосиф, под именем мужа, был попечителем Девы Марии. Иосиф был плотник, жил в Назарете и после обручения отправился туда с Пресвятою Девою.

2. Благовестие Пресвятой Деве. Лк. 1:26–39

Проживая в доме жениха Своего Иосифа, Мария (как гласит предание) задумалась однажды, при чтении Священного Писания, над пророческими словами Пророка Исаии о рождении Спасителя от Девы. В это самое время (как говорит Евангелист Лука), явился перед Нею Ангел и сказал: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты из всех жен!» Мария смутилась. Чтобы успокоить Ее, Ангел говорит: «Не бойся, Мария! Ты обрела благодать у Бога! Ты родишь Сына и назовешь Его Иисусом; Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего».

Тут только Мария поняла, что Ангел говорит о предстоящем рождении Ею давно ожидаемого евреями Мессии, Избавителя. Но ведь Она дала обещание оставаться навсегда девою; обещание это Она нарушить не может и не хочет; так, как же исполнится возвещенное Ангелом? Так думает Она и, обращаясь к Божиему Послу, говорит: «Как будет это, когда я мужа не знаю?»

Ангел объяснил Ей, что данное Ею обещание не будет нарушено, и Она родит без мужа, сверхъестественным образом: Дух Святой найдет на Тебя; и сила Всевышнего осенит Тебя; поэтому и рожденный Тобою назовется Сыном Божиим. Вот и престарелая родственница Твоя Елисавета ожидает рождения сына, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово.

Тогда Мария, с покорностью воле Божией, сказала: Я – раба Господня; да будет так, как ты сказал.

Когда Ангел скрылся, Мария поспешила пойти к родственнице своей Елисавете; Она хотела поделиться с нею своею радостью, да и от нее узнать, что такое случилось в их семье. Елисавета и муж ее, священник Захария, жили далеко от Назарета, в Иутте, одном из городов нагорной страны, составлявшей прежде царство иудейское.

3. Свидание Марии с Елисаветой. Лк. 1:39–55

Мария вошла в дом Захарии, и увидела Елисавету; не успела Она еще ничего рассказать ей, как Елисавета встречает Ее тем же самым приветствием, с которым обратился к Ней Ангел, как бы повторяет слова Ангела: «Благословенна Ты между женами!» Елисавета могла знать от своего мужа, как священника, что Мария дала обещание оставаться навсегда девою, и что Иосиф вовсе не муж, а только попечитель Ее; между тем, она говорит: «И благословен плод чрева Твоего!» то есть прямо говорит, Пресвятая Дева будет Матерью. Мало того, Елисавета даже поясняет, чьею Матерью будет Мария, так как высказывает изумление: откуда мне такое счастье, что пришла Матерь Господа моего ко мне? – Очевидно, что Елисавета могла говорить так только потому, что «исполнилась Святого Духа», Который и внушил ей эти мысли и слова. Младенец, которого Елисавета носила уже шестой месяц, пришел в необычайное движение, как только вошла Мария.

Пресвятая Дева хранила от всех, даже от Иосифа возвещенную Ей Ангелом тайну; Она хотела поделиться ею только с Елисаветою; и потому крайне была изумлена, когда из слов Елисаветы узнала, что тайна эта уже открыта ей; но изумление скоро сменилось радостью, что все это свершилось по воле Божией, и что время пришествия Мессии и избавления Израиля уже наступило. Под влиянием этих чувств Пресвятая Дева произносит чудную, вдохновенную песнь: Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге Спасителе Моем за то, что обратил Он внимание на смирение рабы Своей, Которую отныне будут прославлять все народы.

4. Явление Ангела священнику Захарии. Лк. 1:5–25

Оставшись погостить у Елисаветы, Пресвятая Дева узнала, как, шесть месяцев назад, Ангел возвестил мужу Елисаветы, священнику Захарии, о рождении от него сына Иоанна.

Произошло это в Иерусалиме, когда священник Захария служил в храме. Вошел он в Святилище, чтобы зажечь курительный порошок на находившемся в нем жертвеннике, увидел Ангела и смутился; он недоумевал – видение это или действительное явление Ангела; когда же убедился, что действительно пред ним стоит Ангел, то испугался; испугался потому, что, по мнению евреев того времени, явление Ангела предвещало близкую смерть того, кому он является. Но Ангел тотчас же успокоил престарелого священника, сказав ему: Не бойся молитва твоя услышана: жена твоя Елисавета родит сына и ты назовешь его Иоанном; он будет велик пред Господом; будет предшествовать Ему в духе и силе Пророка Илии, чтобы представить Ему народ приготовленный; и многих сынов Израилевых обратит к Господу.

Захария не поверил Ангелу и сказал: Как это может быть, когда я стар, и жена моя в преклонных летах? – На это Ангел ответил ему: Я – Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан Им, чтобы сказать тебе все это. А если ты требуешь доказательства справедливости моих слов, то вот оно: ты будешь нем до тех пор, пока это сбудется!

Когда Захария вышел из Святилища к ожидавшему его народу, то уже не мог сказать ни одного слова, и знаками стал объяснять, что́ именно с ним случилось.

5. Рождение Иоанна. Лк. 1:56–80.

Пресвятая Дева пробыла у Захарии и Елисаветы около трех месяцев; не дождавшись рождения Елисаветою сына, Она возвратилась в Назарет. Вскоре после Ее ухода, Елисавета родила; собрались ее родные и радовались, что Господь оказал ей милость. На восьмой день надлежало обрезать младенца и дать ему имя. Все родные советовали назвать его именем отца; но Елисавета сказала: «Нет! назвать его Иоанном!» Пошли спросить молчавшего девять месяцев Захарию; и он на поданной ему дощечке написал Иоанн имя ему. Тут-то, когда исполнилось предсказание Ангела, Захария заговорил и стал прославлять Бога; обращаясь же к новорожденному, сказал: «А ты, младенец, будешь Пророком Всевышнего, будешь предшествовать Господу, чтобы приготовить путь Ему».

Все эти чудесные события поразили присутствовавших; на них напал страх, перешедший и к окрестным жителям; во всей Иудее говорили об этом; все недоумевали и спрашивали друг друга: «Что же будет с этим младенцем?»

О детстве и дальнейшей жизни Иоанна до явления его на проповедь Евангелист Лука говорит очень кратко: возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях. По преданию же, Иоанн в раннем возрасте лишился родителей и удалился в пустыню.

6. Рождение Иисуса Христа. Поклонение пастухов. Мф. 1:18–25; Лк. 2:1–21.

После трехмесячного пребывания в доме Захария и Елисаветы, Пресвятая Дева вернулась в Назарет к Иосифу; но и теперь ничего не сказала ему о явлении ангела. По прошествии некоторого времени Иосиф заметил, что обрученная ему Мария будет скоро Матерью. И задумал Иосиф отпустить Ее, дав Ей разводное письмо. Когда он решился на это, то явился ему во сне Ангел, и сказал: Не бойся принять Марию, ибо родит Она от Духа Святого; и родит Сына, Которого ты назовешь Иисусом (то есть Спасителем), так как Он спасет людей от грехов. – Иосиф признал этот сон за внушение свыше, и принял Марию; но жил он с Нею не как муж с женою, а как брат с сестрою или как отец с дочерью.

В то время римский император Август повелел произвести перепись всех людей во всех пределах обширной римской империи. Каждый должен был записаться в том городе, откуда происходил его род. Иосиф был из рода Давида, и отправился вместе с Мариею в город Давидов, Вифлеем, чтобы там внести в списки себя и свою так называемую жену.

После утомительного пути, старец Иосиф и Дева Мария пришли в Вифлеем; но будущей Матери Спасителя мира не нашлось места в гостинице: все были переполнены пришедшими записываться; и Она поместилась со Своим спутником в пещере, куда пастухи загоняли с пастбища скот. Здесь-то, в зимнюю ночь, родился Христос. Пресвятая Дева Сама спеленала Его и положила в ясли.

В эту ночь, в Вифлееме и окрестностях его, все были погружены в глубокий сон; не спали только пастухи, сторожившие недалеко от города вверенные им стада. К этим скромным людям, трудящимся и обремененным, явился Ангел с радостною вестью о рождении Спасителя мира. Лучезарный свет, окружавший Ангела среди ночного мрака, испугал пастухов. Ангел сказал им: Не бойтесь! я возвещаю вам великую радость для всех людей: ибо в Вифлееме родился Спаситель, Который и есть ожидаемый вами Христос, Господь. И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях.

Вслед за тем увидели пастухи множество Ангелов; и слышали их торжественный небесный гимн: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!

Ангелы пели о том мире души, о том душевном спокойствии, какого достигнут уверовавшие во Христа, когда познают Бога, цель и смысл своей жизни.

Ангелы удалились; пастухи поспешно отправились в Вифлеем; нашли там Младенца, лежащего в яслях, и первые поклонились Ему. Они рассказали Марии и Иосифу о том событии, которое привело их к ним; рассказывали они потом и другим; и все слышавшие их рассказ удивлялись.

В восьмой день от рождения, при совершении обряда обрезания, Новорожденного назвали Иисусом.

7. Встреча с Симеоном. Возвращение в Назарет. Лк. 2:22–39

В сороковой день от рождения Иисуса, Мария с Иосифом принесли Его в Иерусалимский храм. Там встретил их старец Симеон; он ждал с нетерпением явления обещанного Мессии, Которого называли также Утешением народа израильского; и ему было внушено Духом Святым, что он тогда только умрет, когда увидит явившегося Христа. По особому вдохновению пришел в храм в тот именно день, когда Мария принесла туда Своего Сына. Узнав в этом Младенце обещанного Мессию, старец взял Его на руки и, прославляя Бога, сказал: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему с миром; ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов, свет к просвещению язычников, и славу народа Твоего Израиля». То есть: Теперь Ты, Господи, позволяешь мне переселиться из этой временной жизни в лучшую, вечную, так как обещание Твое сбылось: я увидел Спасителя, Которого Ты послал для просвещения всех язычников светом божественной истины и для прославления народа Твоего.

Передавая затем Младенца Пресвятой Деве, Симеон сказал: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле, и в предмет пререканий; и Тебе Самой оружие пройдет душу». То есть: Христос будет предметом многих споров и несогласий между людьми; одни пойдут за Ним и спасутся, возвысятся перед Богом; другие же отвергнут Его, и погибнут; и эти споры, эта вражда будут так сильны, что истерзают душу Самой Матери Его, причинят Ей невыразимые страдания.

Слышала эти пророческие слова и престарелая Анна, находившаяся постоянно при храме; она жила с мужем только семь лет и, овдовев, посвятила себя служению Богу; ей было в то время 84 года. О том, что она тут видела и слышала, она стала рассказывать в Иерусалиме всем, ожидавшим пришествия Избавителя.

После принесения Младенца в храм и обычного жертвоприношения, Иосиф и Мария с Младенцем отправились домой, в Назарет.

Возвратясь в Назарет и обдумывая все происшедшее, Иосиф, вероятно, признал, что Спаситель, родившийся в Вифлееме, там же должен и жить. Поэтому-то он и решил возвратиться в Вифлеем и поселиться там на постоянное жительство. Так он и поступил: взял Марию и Младенца Иисуса, и поселился в Вифлееме.

8. Поклонение волхвов. Мф. 2:1–23

В стране, составлявшей прежде царство вавилонское, жили ученые люди, называвшиеся волхвами. Во время семидесятилетнего плена евреев, волхвы могли узнать, что евреи ждут Избавителя, Великого Царя, Который освободит их от порабощения. Там же жил Пророк Даниил; из откровения Даниилу о седьминах волхвы могли знать приблизительно и время явления этого Царя. Они же могли хранить и предание о волхве Валааме (времен Моисея), который пророчествовал о восходящей звезде от Иакова. И эти знания могли передаваться следующим поколениям волхвов. Словом, в то время, когда надлежало родиться Иисусу Христу, волхвы востока могли знать, что наступает время появления или рождения в Иерусалиме Великого Царя. Волхвы изучали движение небесных светил; они верили, что особенные небесные явления предвещают или означают наступление чрезвычайных событий на земле. И вот, в царствование в Иудее Ирода, волхвы увидели на небе необычайно яркую звезду; и порешили они, что теперь-то и родился ожидаемый евреями великий Царь Иудейский. И отправились они в Иерусалим. Они так были уверенны, что Царь Иудейский уже родился, что прибыв в Иерусалим, прямо спросили: «Где родившийся Царь Иудейский? мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему».

В то время в Иудее царствовал Ирод, идумеянин; он сознавал, что царствует незаконно; а когда волхвы возвестили, что родился настоящий законный Царь, то он испугался; испугался, что этот Царь свергнет его с престола. Созывает он книжников иудейских и спрашивает: «Где должно родиться Христу?» – Книжники отвечают, что Христос родится в Вифлееме, как предсказал Пророк Михей. Таким образом Ирод узнал, где должен родиться Христос, но не знал, когда Он родился. Призывает он к себе прибывших волхвов; и объявляет им ответ книжников, а от них узнает о времени явления им звезды. И просит он их отправиться в Вифлеем, все разузнать и, вернувшись в Иерусалим, рассказать ему, дабы и он мог пойти и поклониться новорожденному Царю.

Волхвы поверили Ироду и отправились в Вифлеем. Когда они вышли из Иерусалима и посмотрели на звездное небо, то увидели опять звезду, явившуюся им на родине; и шла эта звезда перед ними. Прибыв в Вифлеем, волхвы нуждались в указании, в каком именно доме из всех домов Вифлеема находился Младенец-Христос. И вот, свершается чудо: волхвы видят звезду над домом, где был Младенец. Если бы это была обыкновенная звезда, и если бы она остановилась в своем движении на недосягаемой высоте своего пути, то нельзя было бы понять не только, над каким домом или городом, но даже над какою областью она остановилась; а потому, если по остановке звезды волхвы могли безошибочно определить дом, где находился Младенец, то, значит, эта звезда остановилась над самым домом настолько низко, что уже никаких сомнений не могло быть. Это была, конечно, не обыкновенная звезда, а особое чудесное явление.

Волхвы вошли в дом, над кровлею которого засияла яркая звезда; нашли в нем Младенца Иисуса с Матерью; пали пред Ним, поклонились и подали привезенные дары: золото, ладан и смирну. Золотом платили обыкновенно дань царям; ладаном курили при богослужениях; а смирною намазывали тела умерших для замедления разложения; поэтому следует считать, что волхвы принесли Иисусу: золото – как Царю, ладан – как Богу, смирну – как Человеку.

Окончив все, для чего пришли, волхвы хотели вернуться домой через Иерусалим, чтобы исполнить обещание, данное Ироду; но, по особому откровению во сне, они догадались, что Ирод замышляет что-то недоброе; и поехали в свою страну иным путем.

9. Бегство в Египет. Избиение младенцев. Возвращение из Египта. Мф. 2:13–23

Ирод разгневался, когда узнал, что волхвы не исполнили своего обещания. Выведав от них, что звезда явилась им около года назад, он пришел к заключению, что Младенец, если и старше одного года, то, во всяком случае, моложе двух лет; место Его нахождения известно; следовательно, чтобы обеспечить себя от притязаний нового Царя, надо убить в Вифлееме и его окрестностях всех младенцев моложе двух лет; в числе их наверное будет Христос. Так думал и так решил Ирод.

Но как только Ирод стал обдумывать способы избавиться от законного Царя, Иосиф увидел во сне Ангела, который сказал: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить его». – Иосиф тотчас же проснулся, встал и в ту же ночь пошел в Египет с Пресвятою Марией и Иисусом.

По приказанию кровожадного Ирода, в Вифлееме и его окрестностях были убиты все мальчики до двухлетнего возраста; число их предание определяет в 14.000.

В начале Апреля 750 года от основания Рима Ирод умер. Смерть его была ужасна. Медленный жар мучил и пожирал его внутри; внутренность его была полна язв; многие наружные части тела были изъедены червями; он едва мог дышать; и дыхание его было так зловонно, что нельзя было приблизиться к нему. Вдобавок ко всему этому, страшный голод мучил его, такой голод, который ничем нельзя было утолить. Предвидя свой конец, Ирод знал, что никто не пожалеет его, никто не будет оплакивать его смерть; поэтому он собрал к себе в Иерихон знатнейших евреев, и приказал умертвить их в минуту его смерти для того, чтобы смерть его была оплакана.

После смерти Ирода, Иосиф опять видит во сне Ангела, который говорит ему: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его, и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца».

В тот же день Иосиф с Мариею и Младенцем Иисусом вышел из Египта. Он направился в землю Израилеву, чтобы поселиться в том же Вифлееме, из которого ушел в Египет; но когда узнал, что в Иудее царствует жестокий и кровожадный Архелай, сын Ирода, то призадумался и не знал, куда идти; тогда он вновь получил откровение во сне, и пошел в Галилею, в город Назарет, где и поселился.

Пребывание Иисуса в Назарете нисколько не противоречит пророчеству Михея. Михей не говорил, что Христос будет жить в Вифлееме; он сказал, что из Вифлеема произойдет Вождь или Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле.

10. Жизнь Иисуса Христа в Назарете. Двенадцатилетний Иисус в Иерусалимском храме. Лк. 2:40–52

Про жизнь Иисуса Христа до двенадцатилетнего возраста Евангелист Лука говорит кратко: Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости; и благодать Божия была на Нем. Другие же Евангелисты не сообщают ничего из жизни Иисуса Христа до самого крещения Его

Все евреи мужского пола обязаны были ежегодно являться в Иерусалим на праздник пасхи. Иосиф и Мария ходили в Иерусалим на этот праздник каждый год и, конечно, каждый раз брали с собою Иисуса. Пришли они в Иерусалим и в тот год, когда Отроку Иисусу исполнилось двенадцать лет. По окончании дней праздника, они с другими назаретянами собрались в обратный путь. Они были уверены, что Он идет с их родственниками, с соседями или своими сверстниками; но, пройдя дневной путь и остановившись для отдыха, стали искать Его между возвращавшимися с ними богомольцами, и не нашли. Возвратясь в Иерусалим, они три дня искали Его по городу; и когда на четвертый день пришли в храм помолиться, то увидели Отрока Иисуса, сидящего посреди учителей, удивлявшихся разуму и ответам Его. Увидев Его, Иосиф и Мария удивились; а Мария сказала Ему: «Что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя».

Зачем было вам искать Меня (говорит им Отрок Иисус)? Зачем вы искали Меня в других местах Иерусалима, а не в храме? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, ч т о принадлежит Отцу Моему?

В этих словах Иисус Христос впервые называет Бога Своим Отцом, а следовательно Себя – Сыном Божиим. Но Иосиф и Мария не поняли тогда Его ответа.

Но зачем Богоматерь назвала Иосифа отцом Иисуса, когда знала, что он не отец Его? – Все жители Назарета считали Ее женою Иосифа, а следовательно и Иисуса называли его Сыном. Открыть евреям тайну рождения Иисуса нельзя было: это произвело бы соблазн между ними; никто бы тогда не поверил этой тайне. Вот почему Пресвятая Дева до времени скрывала Свою тайну, и в обыкновенном разговоре называла Иосифа отцом Своего Сына.

О дальнейшей жизни Иисуса Христа, до появления Его на Иордане, Евангелисты ничего не говорят. Один только Лука свидетельствует, что Иисус возвратился в Назарет, где и пребывал в повиновении у Матери Своей и Иосифа, преуспевая в премудрости и в любви у Бога и людей. Иосиф был плотник; и сам Иисус Христос, после смерти его, зарабатывал средства к жизни этим ремеслом. В дальнейших повествованиях Евангелистов мы ни слова не услышим об Иосифе. Очевидно, что, ко времени крещения Иисуса, Иосифа уже не было в живых.

11. Иоанн Креститель и его проповедь. Мф. 3:1–12; Mк. 1:1–8; Лк. 3:1–18; Ин. 1:6–8

Иоанн, сын Захарии и Елисаветы, достиг тридцатилетнего возраста, дававшего право учительствовать; и вышел он тогда из пустыни, и прошел по всей окрестной стране Иорданской. Всюду он призывал народ к покаянию; всем говорил: «Покайтесь! ибо приблизилось Царство Небесное». Иоанн вел строгую, подвижническую жизнь; ходил в самой грубой одежде из верблюжьего волоса, и опоясывался кожаным ремнем; а питался только диким медом, да акридами (род саранчи). И вышел он из своего уединения не по собственному желанию, а по повелению Божию. Евангелист Лука объясняет призвание Иоанна на проповедь такими словами: Был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне.

В то время евреи подчинены были римскому императору, и платили ему подати; это было для них тяжким ударом. Они считали себя народом, избранным Богом; им обещано господство над всеми народами, а не подчинение им. Поэтому, как ни тяжко было им повиноваться чужеземному царю, они сознавали, что это подчинение временное: пророки возвестили им пришествие Избавителя, и Он несомненно придет и притом же, скоро; Он свергнет ненавистное иго и покорит Израилю все народы мира. – Так рассуждали тогда порабощенные евреи. Поэтому, голос нового Пророка был принят ими как призыв к освобождению. Народ заволновался и пошел за Иоанном на Иордан; там евреи исповедовали грехи свои пред Иоанном, и, в знак очищения от них покаянием, омывались в волнах Иордана, крестились.

Пошел за Иоанном простой, бесхитростный народ но руководители его встретили Иоанна враждебно. А руководителями народа, занимавшими все высшие должности, были, главным образом, фарисеи и саддукеи; они не могли спокойно смотреть, как толпы народа идут к Иоанну, ка́к он приобретает над народом власть, и ка́к эта власть начинает ускользать из их рук. Вот почему и они пошли в пустыню, на Иордан; но пошли не с тем, чтобы каяться и креститься, а чтобы посмотреть: что это за Пророк? да и Пророк ли он?

Когда они пришли к Иоанну, то он встретил их громоносной, обличительной речью: Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Покайтесь и сотворите достойный плод покаяния; добрыми делами докажите чистосердечность своего раскаяния. Как дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь, так будет и с вами, творящими лишь злые дела. Вы надеетесь спастись потому, что вы потомки праведного Авраама? Напрасно! И не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам. Ибо говорю вам, что Бог может даже из камней сих воздвигнуть новых детей Аврааму! Спешите же раскаяться и начать новую жизнь, пока еще не поздно. Знайте, что уже и секира при корне дерев лежит. Идет уже Тот, в руках Которого эта секира исполнит над вами приговор Его суда. И лопата Его уже в руке Его: как лопатою отделяют на ветре чистые зерна пшеницы от семян сорных трав, так и Он отделит Своих праведников от вас нечестивых; и как сорные семена и солому сжигают, так и вас Он осудит на вечную муку. Он хотя и идет за мною, но Он сильнее меня. Он настолько выше меня, что я не достоин быть Его последним слугою, не достоин даже понести обувь Его. Если я и крещу, то лишь в воде, в знак покаяния; но Он, Идущий за мною, будет крестить Духом Святым и огнем.

Гордые фарисеи и неверующие саддукеи ушли от Иоанна; они не принесли покаяния и не крестились, но затаили злобу против грозного обличителя. На народ же проповедь Иоанна производила потрясающее впечатление: все приходившие к нему каялись и крестились. Желая сотворить достойный плод покаяния, они спрашивали Иоанна: что же нам делать? – Иоанн не требовал никаких подвигов самоотвержения, а лишь готовил людей встретить с чистым сердцем Идущего за ним; он советовал: народу – помогать бедным, кто чем может; воинам – никого не обижать, не клеветать и довольствоваться своим жалованьем; а мытарям, то есть людям, которые брали у римского правительства на откуп взимание податей, – не требовать от плательщиков податей ничего сверх определенного им.

Приходившие толпами к Иоанну креститься невольно задавались вопросом: «Не Христос ли он?» Все так думали об Иоанне. Но он много раз говорил, что он не Христос.

Евангелист Лука говорит, что «многое и другое благовествовал он народу, поучая его». Из приходивших к Иоанну некоторые оставались при нем, как ученики его.

12. Крещение Иисуса Христа. Мф. 3:13–17; Мр. 1:9–11; Лк. 3:21–23

Когда Иоанн крестил на Иордане, исполнилось тридцать лет Господу нашему Иисусу Христу; Он был моложе Иоанна всего на шесть месяцев. Достигнув этого возраста, Иисус Христос вышел из Назарета и пришел к Иоанну креститься. По свидетельству самого Иоанна, он до тех пор не знал Иисуса

Иисус Христос был не только Бог, но и Человек. Как Человек, Он должен был исполнить все, чего требовал Бог от людей; примером Своим Он должен был показать другим, как надо относиться к Божиим повелениям. Признавая, что Иоанн крестит по повелению Божию, Иисус, как Человек, идет к нему креститься. Как безгрешный, Он не нуждался в покаянии, и потому прямо потребовал от Иоанна крещения.

Иоанн тотчас же понял, Кто пред ним стоит, и потому сказал: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус ответил ему: Оставь теперь! ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн уже не препятствовал. Иисус вошел в воду; крестившись, Он молился; а когда выходил из воды, сошел на Него Дух Святой в виде голубя; и голос самого Бога засвидетельствовал о Нем, как о Сыне Божием.

Сходящего на Иисуса Христа Духа Святого, в виде парившего над ним голубя, видел один Иоанн Креститель. Голос же с неба – Ты Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение – слышали Иисус Христос и Иоанн. Народ же, стоявший тут, не видел Духа, сходящего, как голубь, и не слышал голоса с неба; знамения эти были не для народа. После того, сам Иоанн говорил посланным от синедриона, что Пославший его крестить сказал ему, что на Ком увидишь Духа, сходящего и пребывающего на Нем, Тот и есть крестящий Духом Святым. Поэтому, Иоанну необходимо было особое знамение, чтобы узнать Христа. Это знамение и дано было ему. Голос же с неба, хотя и слышанный Иоанном, был предназначен для самого Иисуса Христа.

13. Искушение. Мф. 4:1–11; Лк. 4:1–13

После крещения, Иисус Христос, по внушению Духа Святого, отправился в пустыню, для искушения от диавола.

Иисус Христос не только учил, как создать на земле Царство Божие, но и Сам исполнял все, чему учил. От Своих последователей Он требовал постоянной борьбы с духом зла и победы над ним; поэтому, Он должен был Сам, по человечеству Своему, вступить с ним в борьбу и победить его; Он должен был доказать, что такая победа доступна и нам. Для такой-то борьбы, для испытания Своих человеческих сил и для подготовления Себя к Своему великому делу, Иисус-Человек пошел в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем; все сорок дней Он молился и ничего не ел.

Назначение Его состояло в том, чтобы создать на земле Царство Божие, и через него вести людей к вечной жизни в Царстве Небесном. Два пути могло вести к этой цели. Один путь скорый, другой же медленный. Можно было быстро распространить новое учение о Царстве Божием по всему миру; для этого надо было покорить этот мир и объединить его под властью единого Царя-Мессии; о таком-то Царстве Мессии и мечтали евреи того времени. Другой же состоял в добровольном нравственном перерождении людей посредством нового учения всепрощающей самоотверженной любви; но этот путь сопряжен страданиями, как для последователей нового учения так и для Самого Учителя. Понятно, что Иисусу, как Человеку, предстояло выдержать в пустыне искушение (то есть испытание) в выборе того или иного пути к достижению цели пришествия Его в мир. В эту то сторону и направил все свои силы дух зла.

К концу сорокадневного поста, Иисус почувствовал мучения голода, немощь Своего человеческого тела. Диавол воспользовался этим и, приступив к Нему, сказал: Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами! Диавол предлагал Иисусу совершить чудо и утолить Свой голод. Казалось бы, что в совершении такого чуда не было бы никакого греха, и оно могло бы избавить Самого Иисуса от мучений голода. Но если бы Иисус-Человек освобождался от Своих человеческих страданий тою властью, которая была присуща ему, как Сыну Божию, то Он не мог бы быть примером для нас. Вот почему все чудеса Христос совершал для нужд других людей, но не для Своих.

Надо полагать, что диавол предлагал Иисусу Христу превратить камни в хлебы еще и для того, чтобы Он, беспрерывно повторяя это чудо, покорил Своей власти весь мир. Действительно, уличные толпы тогдашнего языческого мира требовали «хлеба и зрелищ!» Они пошли бы, как покорные рабы, за тем, кто творил бы пред ними чудеса и кормил бы их; они провозгласили бы его единым всемирным царем. Нo Иисус Христос знал, что такие люди не благонадежны для того Царства любви и добра, какое Ему надлежало основать на земле. Он хотел сделать людей свободными, могущими идти за Ним сознательно, произвольно; а для этого не надо ни хлеба, ни зрелищ; достаточно слова Божия, правды Его. Поэтому, отвергая искушение диавола, Иисус Христос сказал: Написано не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.

После первого искушения, Иисус пошел в Иерусалим; по вызову диавола, Он взошел на кровлю храма, с которой открывался чудный вид на весь город и его окрестности. Храм был окружен храмовыми дворами, переполненными народом. Указывая на эти толпы, ожидавшие пришествия Мессии, диавол внушал Иисусу явиться стоявшему внизу народу прямо с неба, как Бог. ЕслиТыСын Божий, бросься отсюда вниз! ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя, и на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Ведь Ангелы тотчас же подхватят Тебя и понесут к изумленному народу; и понесут Тебя как бы с неба прямо к Твоему народу, который несомненно восторженно примет Тебя при такой торжественной обстановке.

Иисус отражает и это искушение краткими, но не допускающими возражения, словами: Сказано: не искушай Господа Бога Твоего!

Не искушай Господа Бога, значит, не требуй доказательств Его всемогущества, милосердия или правосудия. Бог проявляет и милосердие Свое и правосудие и всемогущество не по принуждению, а по Своему свободному произволению; и потому мы можем только просить у Бога помощи, милости или прощения, но не должны, не смеем самонадеянно испытывать Его, искушать.

Из Иерусалима Иисус Христос пошел по направлению к Иордану, где крестил Иоанн; и взошел на высокую гору. Там диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени.

Как бы высока гора эта ни была, все-таки с вершины её нельзя было видеть все царства земные; поэтому, Евангелист Лука и поясняет, что диавол показал эти царства во мгновение времени. И сказал диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Итак если Ты поклонишься мне, то все будет Т в о е! – Евангелисты кратко передали речь диавола; но, судя по мысли, заключающейся в ней, и по характеру первых искушений, можно мысль эту подробнее выразить в следующих, примерно, словах: Всмотрись в них и рассуди: кому послушен, кому подвластен этот мир? Богу или мне? Кто правит им? Большинство людей совсем не знают Бога; а знавшие Его прежде поклоняются теперь мне больше, чем Ему: меня все чтут, все делают то, чего я захочу; все порабощены мне. Здесь – все мое, здесь – власть моя! Но я готов Тебе дать власть над всеми сими царствами и славу их, если Ты поклонишься мне. Если Ты будешь служить не Богу, а мне; если объявишь Себя тем Мессией, какого ждут евреи, – то все это будет Твое! и Ты будешь владыкой мира, великим Царем Израилевым! Поклонись же мне!

Отойди от меня, сатана! сказал Иисус; написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему единому служи.

Сатана отошел. Сорокадневные искушения окончены. Иисус-Человек выдержал их без всяких колебаний. Воля Отца была для Него высшим законом, недопускающим никаких отступлений. Отцу угодно, чтобы Он шел к Своей цели путем страданий и смерти на кресте; и Он избрал этот тернистый путь.

Когда диавол ушел, Иисуса-Победителя окружили Ангелы и служили Ему.

Повествование свое об искушении Евангелисты могли основывать только на словах Самого Иисуса Христа, так как посторонних свидетелей при искушениях не было.

14. Посольство к Иоанну Крестителю от Синедриона. Свидетельство Иоанна об Иисусе. Ин. 1:19–34

Слава об Иоанне Крестителе, как о новом пророке росла: несметные толпы народа стекались к нему на Иордан креститься; а наиболее ревностные последователи его оставались при нем в качестве учеников его. Синедрион, то есть Верховный Совет и Суд еврейского народа, не мог равнодушно смотреть на это религиозное движение. Он знал уже от фарисеев и саддукеев, ходивших к Иоанну, что новый Пророк не выдает себя за Христа-Мессию, что, по словам этого Пророка, Христос идет ним и будет крестить Духом Святым. Зная все это, Синедрион посылает к нему священников и левитов с поручением дознать, кто же он сам, если не Христос? Посланные пришли к Иоанну и спросили: «Кто ты?» Он прямо объявил им, что он не Христос, и трижды повторил свой ответ. Тогда, посланные спрашивают: если ты не Христос, так кто же ты? ты И л и я? – Он сказал: нет.

Евреи верили, что предвестником Христа явится ветхозаветный пророк Илия; потому-то посланные Синедриона и спросили Иоанна: не Илия ли он? А когда Иоанн сказал, что он не Илия, то они опять спросили его: так не Пророк ли ты? Но Иоанн и на этот вопрос ответил отрицательно. Так кто ты? спросили опять посланные; ведь нас послали узнать – кто ты? и мы должны дать ответ пославшим нас; и по какому праву ты крестишь, если ты не Христос, не Илия и не Пророк? – Отвечая на эти вопросы, Иоанн сказал словами Пророка Исаии: Я – глас вопиющего в пустыне: исправьте пути Господу! Но среди вас уже стоит Тот, Которого вы не знаете еще, но Который настолько выше меня, что я не достоин развязать ремень обуви Его.

На другой день Иоанн был окружен толпою народа, увидев шедшего к нему Иисуса и, указывая на Него народу и ученикам своим, он сказал: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира! Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым; и я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий!»

Таким образом, Иоанн всенародно объявил Иисуса Христом-Мессиею, Сыном Божиим.

15. Первые ученики Иисуса Христа. Возвращение Его в Галилею. Ин. 1:36–51

Иоанн всенародно засвидетельствовал, что Иисус есть давно ожидаемый евреями Избавитель, Христос. На другой день после того, Иоанн стоял опять у Иордана, среди толпы народа; и опять увидел идущего к нему Иисуса Христа. Указывая на Него стоявшим тут же двум своим ученикам, Иоанн сказал: Вот Агнец Божий! Говоря так, Иоанн подал им мысль, которую можно выразить в следующих словах: Вы ожидали пришествия Мессии; вы потому и пришли ко мне и сделались моими учениками, что я возвещал скорое пришествие Его; так вот Он. Он уже пришел; ожидания ваши сбылись; теперь вам незачем оставаться здесь; идите за Ним!

Услышав это, оба ученика пошли за Иисусом. Один из них был Андрей. Хотя Евангелист Иоанн повествующий об этом, и не называет по имени другого ученика, но несомненно, что это был он сам.

Андрей и Иоанн пошли за Иисусом, как бы желая проследить, где Он живет; шли они за Ним молча. Наконец Иисус спрашивает у них: Что вам надобно? – Они отвечают: Учитель, мы желаем знать, где Ты живешь. – Христос ответил им: Пойдите и увидите. Они пошли за Иисусом в место Его временного пребывания; таковым мог быть один из шалашей, устроенных на берегах Иордана для приходивших к Иоанну Крестителю. Пробыли они у Него тот день и первые удостоились слушать Его поучения. Когда они вышли от Иисуса, то пошли отыскивать в толпе своих братьев. Андрей п е р в ы й нашел брата своего Симона; сказал ему, что они нашли Мессию-Христа, и тотчас же повел его к Иисусу. Взглянув на Симона, Христос сказал: Тебя зовут Симоном, ты сын Ионин; но ты теперь будешь называться Кифою, или Петром. –

К и ф а – слово сирохалдейское, а П е т р – греческое; и то и другое, в переводе на русский язык, означают – к а м е н ь.

Выражение Евангелиста Иоанна о том, что Андрей первый нашел брата своего, заставляет предполагать, что другой ученик, то есть сам Иоанн, тоже нашел брата своего Иакова, но из нашедших был вторым.

На другой день, Иисус встречает Филиппа, который был родом из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. Увидя Филиппа, Господь говорит ему: иди за Мною. Филипп тотчас же по шел зa Ним. Ha пути в Галилею, Филипп встретил Нафанаила и сказал ему: «Мы нашли Того о котором писали Моисей и Пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета».

Не видя еще Иисуса, Нафанаил сказал: «Из Назарета может ли быть что доброе?» Не желая спорить с ним, Филипп ответил: «Пойди и посмотри».

Увидев шедших к Нему Филиппа и Нафанаила, Иисус Христос сказал Своим ученикам, указывая на Нафанаила: «Вот подлинно (то есть истинный) Израильтянин, в котором нет лукавства». – Изумленный Нафанаил спрашивает: «Почему Ты знаешь меня?» а Христос отвечает ему: «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, Я видел тебя». Тут то Нафанаил понял, что Иисус не мог человеческими глазами видеть его под смоковницей; а если видел, то, значит, Он не Человек только, а действительно Мессия-Христос. Придя к такому заключению, Нафанаил воскликнул: Ты – Сын Божий! Ты – ЦарьИзраилев!

Отвечая Нафанаилу, Иисус сказал: «Ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею. Увидишь больше сего. Истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому».

Сыном Человеческим называл Себя Господь наш Иисус Христос в продолжение всего служения Своего.

После встречи с Нафанаилом, Иисус Христос с учениками Своими, Андреем, Иоанном, Петром, Иаковом, Филиппом и Нафанаилом, продолжал <…>

16. Первое чудо в Кане Галилейской. Ин. 2:1–14

На третий день после встречи с Нафанаилом, пришел Иисус с учениками Своими в Кану; это был небольшой городок, отстоявший от Назарета в 2–3 часах ходьбы. В одном из домов этого городка происходило празднование только что совершенного брака. Пресвятая Дева Мария была на этом праздновании; были приглашены также Иисус и ученики Его. Приглашен был Иисус не как объявленный Иоанном Мессия-Христос, а просто, как знакомый: весть о свидетельстве Иоанна не дошла еще до Каны.

Семья, праздновавшая свадьбу, не имела запаса вина на случай продолжения празднества и приглашения новых гостей. Заметив это, Пресвятая Дева говорит Сыну: «Вина нет у них». Этим замечанием Она вызывала Его на чудесную помощь хозяевам; но Иисус Христос сказал Ей: «Что Мне и Тебе, Жено?² еще не пришел час Мой».

Этими словами Господь пояснил, что время проявления Его божественной власти в этом доме еще не наступило, но может скоро наступить.

Пресвятая Дева поняла ответ Сына и сказала служителям: «Что скажет Он вам, то сделайте».

По закону Моисея, евреи должны были в некоторых случаях совершать омовения или очищения; кроме того, по восточному обычаю, всякому гостю, входящему в дом, слуги омывали запыленные ноги; чулок тогда не носили, ходили все босыми и лишь к подошве привязывали дощечки деревянные или куски кожи. Поэтому, в каждом еврейском доме были особые каменные сосуды с водой для омовения. Было и тут шесть таких сосудов или водоносов. Христос велел слугам наполнить их водою; они исполнили приказание. Тогда Христос велел им почерпнуть этой воды из водоносов и отнести к распорядителю пира. Они повиновались и понесли. Распорядитель пира попробовал эту воду, оказавшуюся лучшим вином, и позвал жениха. Предлагая жениху это вино, распорядитель заметил ему, зачем он приберег лучшее вино к концу пира, тогда как всеми принято делать наоборот: сперва подавать хорошее вино, а когда гости напьются, тогда худшее.

Словами распорядителя пира – а когда напьются – вовсе не доказывается, что гости того пира были пьяны. Распорядитель пира обыкновенно ничего сам не пил; в бедной семье, не имевшей запаса вина, не могло быть такого пиршества, которое довело бы гостей до опьянения; к тому же, евреи отличались умеренностью в употреблении вина и пили его почти всегда с водою; а главное, Иисус Христос не принял бы участия в таком празднестве, где были или могли быть пьяные. Вот почему слова распорядителя следует понимать просто как повторение народной поговорки.

Это было первое чудо, совершенное Иисусом Христом. Оканчивая повествование о нем, Евангелист Иоанн говорит: «Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его».

* * *

Слово жено употреблялось евреями и другими народами.

Источник: Священная история Нового Завета / Б.И. Гладков. — 4-е изд., (без изм.) с изображениями богоматери и Иисуса Христа, карт. Палестины и 26 картинами. — Санкт-Петербург : Стереотип. изд. авт., 1912. — VI, [2], 256 с. : ил., карт.

Комментарии для сайта Cackle

Источник

Биография

Жизнь Иисуса Христа до сих пор является предметом размышлений и пересудов. Атеисты утверждают, что его существование — миф, а христиане убеждены в обратном. В 20 веке в изучение биографии Христа вмешались ученые, которые привели веские аргументы в пользу Нового завета.

Рождение и детство

Мария – будущая мать святого младенца, была дочерью Анны и Иоакима. Они отдали трехгодовалую дочку в Иерусалимский монастырь, как Божью невесту. Таким образом девочки замаливали грехи родителей. Но, хотя Мария и дала клятву вечной верности Господу, в храме имела право жить только до 14 лет, а после обязана выйти замуж. Когда пришло время, архиерей Захарий (духовник) отдал девчушку в жены восьмидесятилетнему старику Иосифу, дабы она не нарушила собственный обет плотскими утехами.

Дева Мария и Иосиф

Иосиф огорчился такому повороту событий, но ослушаться священнослужителя не посмел. Новоявленная семья стала жить в Назарете. Однажды ночью супруги увидели сон, в котором им явился архангел Гавриил, предупредивший о том, что скоро дева Мария забеременеет. Также ангел предупредил девушку о духе Святом, который снизойдет для зачатия. В эту же ночь Иосиф узнал, что рождение святого младенца спасет род человеческий от адских мук.

Когда Мария носила ребенка, Ирод (царь Иудеи) распорядился о переписи населения, поэтому подданным надлежало явиться по месту рождения. Так как Иосиф родился в Вифлееме, то супруги направились туда. Молодая жена тяжело перенесла путь, так как находилась уже на восьмом месяце беременности. Из-за скопления народа в городе они не нашли себе пристанища, поэтому вынужденно отправились за городские стены. Поблизости нашелся только хлев, выстроенный пастухами.

Рождение Иисуса Христа

Ночью Мария разрешается от бремени сыном, которого называет Иисусом. Местом рождения Христа считается город Вифлеем, находящийся неподалеку от Иерусалима. С датой рождения дела обстоят не однозначно, так как источники указывают противоречивые цифры. Если сопоставить время правления Ирода и кесаря Рима Августа, то это произошло в 5-6 веке.

В Библии указано, что младенец родился в ночь, когда в небе зажглась ярчайшая звезда. Ученые полагают, что такой звездой стала комета, пролетавшая над Землей в период с 12 года до нашей эры, по 4 год до нашей эры. Конечно, 8 лет – это не малый разброс, но за давностью лет и противоречивыми трактовками Евангелия даже такое предположение считается попаданием в цель.

Дева Мария с младенцем Иисусом

Православное Рождество празднуется 7 января, а католическое – 26 декабря. Но, согласно религиозным апокрифам, обе даты неверны, так как рождение Иисуса пришлось на 25-27 марта. При этом 26 декабря праздновался языческий день Солнца, поэтому православная церковь перенесла Рождество на 7 января. Духовники хотели отучить прихожан от «плохого» праздника Солнца, узаконив новую дату. Этого не оспаривает и современная церковь.

Восточные мудрецы заранее знали о том, что на Землю скоро спустится духовный учитель. Поэтому, увидев в небе Звезду, последовали за свечением и пришли к пещере, где и обнаружили святого младенца. Войдя внутрь, волхвы поклонились новорожденному, как царю и преподнесли дары – смирну, золото и ладан.

Моментально слухи о новоявленном Царе дошли и до Ирода, который, разгневавшись, приказал уничтожить всех младенцев Вифлеема. В работах древнего историка Иосифа Флавия нашлась информация о том, что в кровавую ночь было убито две тысячи малышей, и это отнюдь не миф. Тиран так боялся за трон, что даже убил собственных сыновей, что уж говорить о чужих детях.

От гнева правителя святому семейству удалось спастись бегством в Египет, где они прожили 3 года. Только после смерти тирана супруги с ребенком вернулись в Вифлеем. Когда Иисус подрос, то стал помогать нареченному отцу в плотницком деле, чем впоследствии и зарабатывал на жизнь.

Маленький Иисус с родителями

В 12 лет Иисус приезжает с родителями на Пасху в Иерусалим, где 3-4 дня ведет духовные беседы с книжниками, толковавшими Святое писание. Наставников мальчик поражает познаниями Законов Моисея, а его вопросы ставят в тупик не одного учителя. Потом, согласно арабскому Евангелию, мальчик замыкается в себе и скрывает собственные чудеса. Евангелисты даже не пишут о дальнейшей жизни ребенка, объясняя это тем, что земские события не должны отражаться на духовной жизни.

Личная жизнь

Начиная со Средневековья, не утихали споры о личной жизни Иисуса. Многих волновало — был ли он женат, оставил ли после себя потомков. Но церковнослужители постарались свести эти разговоры к минимуму, так как божий сын не мог пристрастится к земному. Раньше существовало множество Евангелий, каждое из которых трактовалось по-своему. Но церковнослужители постарались избавиться от «неправильных» книг. Даже есть версия, что упоминания о семейной жизни Христа не вписаны в Новый Завет специально.

Встреча Марии Магдалины и Иисуса Христа

В других Евангелиях упоминается супруга Христа. Историки сходятся во мнениях, что его женой была Мария Магдалина. А в Евангелии от Филиппа есть даже строки о том, как ученики Христа приревновали учителя к Марии за поцелуй в губы. Хотя в Новом завете эта девушка описывается, как блудница, ставшая на путь исправления и последовавшая за Христом из Галилеи в Иудею.

В то время незамужняя девушка не имела права сопровождать группу странников, в отличии от жены одного из них. Если вспомнить, что воскресший Господь первым делом явился не к ученикам, а к Магдалине, то все встает на свои места. В апокрифах есть указания и на женитьбу Иисуса, когда он свершил первое чудо, обратив воду в вино. Иначе зачем бы ему и Богоматери переживать за еду и вино на свадебном застолье в Кане?

Ученые предполагают, что Иисус Христос был женат на Марии Магдалине

Во времена Иисуса неженатые мужчины считались странным явлением и даже богопротивным, поэтому холостой пророк никак не стал бы Учителем. Если Мария Магдалина — супруга Иисуса, тогда возникает вопрос о том, почему именно ее он выбрал в суженые. Здесь, вероятно, замешаны политические веяния.

Иисус не мог стать претендентом на Иерусалимский трон, будучи чужаком. Взяв в супруги местную девушку, принадлежащую княжескому роду Вениаминова колена, уже становился своим. Рожденный четой ребенок стал бы видной политической фигурой и однозначным претендентом на престол. Возможно, поэтому возникли гонения, а впоследствии и убийство Иисуса. Но церковнослужители представляют сына Божьего в другом свете.

Иисус Христос и Мария Магдалина

Историки полагают, что это и явилось причиной 18-летнего пробела в его жизни. Церковь постаралась искоренить ересь, хотя пласт косвенных доказательств так и остался на поверхности.

Подтверждает эту версию и папирус, обнародованный профессором Гарвардского Университета Кэрин Кинг, в котором четко написана фраза: «Иисус сказал им: моя жена…».

Крещение

Бог явился пророку Иоанну Крестителю, который жил в пустыне, и повелел ему заняться проповедью среди грешников, а желающих очиститься от греха — крестить в Иордане.

Крещение Иисуса Христа

До 30 лет Иисус жил вместе с родителями и всячески им помогал, а после на него снизошло озарение. Он сильно возжелал стать проповедником, рассказывая людям о божественных явлениях и смысле религии. Поэтому отправляется на реку Иордан, где принимает крещение от Иоанна Крестителя. Иоанн сразу понял, что перед ним тот самый отрок – сын Господа, и, недоумевая, возразил:

«Мне надобно креститься от Тебя, а Ты приходишь ко мне?»

Затем Иисус отправился в пустыню, где скитался 40 дней. Таким образом, готовил себя к миссии по искуплению греха рода человеческого через акт самопожертвования.

Сатана искушает Иисуса Христа

В это время Сатана пытается помешать ему через искушения, которые с каждым разом становились изощреннее.

1. Голод. Когда Христос проголодался, то искуситель произнес:

«Если Ты Сын Божий, повели этим камням стать хлебами».

2. Гордыня. Дьявол вознес мужчину на вершину храма и молвил:

«Если Ты Сын Божий, бросайся вниз, ведь Тебя поддержат ангелы Божии и Ты не преткнёшься о камни».

Христос отверг и это, сказав, что он не намерен испытывать силу Божью ради собственной прихоти.

3. Искушение Верой и богатством.

«Я дам Тебе власть над царствами земли, которая предана мне, если поклонишься мне» — посулил Сатана. Иисус ответствовал: «Уйди от Меня, сатана, ибо написано: Богу нужно поклоняться и только ему служить».

Сын Божий не сдался и не искусился дарами сатаны. Обряд Крещения придал ему силы для борьбы с греховными напутствиями искусителя.

12 апостолов Иисуса

После скитаний по пустыне и борьбы с дьяволом Иисус находит 12 последователей и передает им частичку собственного дара. Путешествуя вместе с учениками, он несет слово Божье в народ и свершает чудеса, дабы люди уверовали.

Чудеса

Обращение воды в прекрасное вино.
Исцеление парализованного.
Чудесное воскрешение дочери Иаира.
Воскрешение сына Наинской вдовы.
Усмирение бури на Галилейском озере.
Исцеление Гадарийского бесноватого.
Чудесное насыщение люда пятью хлебами.
Хождение Иисуса Христа по водной глади.
Исцеление дочери Хананеянки.
Исцеление десяти прокаженных.
Чудо на Геннисаретском озере – наполнение пустых сетей рыбой.

Сын Божий наставлял людей и объяснял каждую из своих заповедей, склоняя к Божьему учению.

Иисус Христос исцеляет слепого

Популярность Господа росла с каждым днем и массы людей спешили увидеть чудодейственного проповедника. Иисус завещал заповеди, которые впоследствии стали основами христианства.

Люби и почитай Господа Бога.
Не поклоняйся идолам.
Не употребляй имя Господа в пустых разговорах.
Шесть дней трудись, а седьмой — молись.
Уважай и почитай родителей.
Не убей другого или себя.
Не нарушай супружеской верности.
Не кради и не присваивай чужое имущество.
Не лги и не завидуй.

Заповеди Иисуса Христа

Но чем больше Иисус завоевывал людскую любовь, тем больше его ненавидела знать Иерусалима. Вельможи боялись, что пошатнется их власть и сговорились убить посланника Божьего. Христос триумфально въезжает в Иерусалим на ослике, тем самым воспроизводит легенду иудеев о торжественном пришествии Мессии. Народ восторженно встречает Нового Царя, кидая под его ноги пальмовые ветви и собственные одежды. Люди ожидают, что скоро закончится век тирании и унижения. При таком столпотворении фарисеи побоялись арестовать Христа и заняли выжидающую позицию.

Толпа людей встречает Иисуса Христа

Евреи ожидают от Него победы над злом, покоя, обеспеченности и устойчивости, однако Иисус, напротив, предлагает им отказаться от всего мирского, стать бездомными странствующими, которые будут проповедовать слово Божье. Осознав, что ничего не переменится во власти, люди возненавидели Бога и посчитали обманщиком, разрушившим их мечты и надежды. Немаловажную роль тут сыграли и фарисеи, подстрекавшие бунт против «лжепророка». Окружающая обстановка становится все напряжённее, а Иисус шаг за шагом приближается к одиночеству Гефсиманской ночи.

Страсти Христовы

Согласно Евангелию, Христовыми страстями принято называть муки, перенесенные Иисусом в последние дни своей земной жизни. Священнослужителями составлен список очередности страстей:

Вхождение господа в Иерусалимские врата
Вечеря в Вифании, когда грешница омывает ноги Христа миром и собственными слезами, а вытирает своими волосами.
Омовение ног своих учеников Божьим сыном. Когда Он с апостолами пришел в дом, где надобно было есть пасху, то слуг для омовения стоп гостей не нашлось. Тогда Иисус сам вымыл ноги своим ученикам, тем самым преподав им урок смирения.

Тайная вечеря Иисуса Христа и его последователей

Тайная вечеря. Именно здесь Христос предрек, что ученики откажутся от него и предадут. Вскоре после этого разговора вечерю покинул Иуда.
Дорога в Гефсиманский сад и моление Отцу. У Масличной горы он взывает к Создателю и просит избавления от грозящей участи, однако не получает ответа. В глубокой печали Иисус идет прощаться со своими учениками, ожидая земных мук.

Суд и распятие

Спустившись с горы глубокой ночью, сообщает им, что предатель уже близко и просит своих последователей не уходить. Однако в тот момент, когда пришел Иуда с толпой римских воинов, все апостолы уже крепко спали. Предатель целует Иисуса, якобы приветствуя, но тем самым показывает стражникам истинного пророка. А те заковывают Его в кандалы и ведут в Синедрион для свершения правосудия.

Арест Иисуса Христа

Согласно Евангелию, это произошло в ночь с четверга на пятницу седмицы перед Пасхой. Первым Христа допрашивал Анна – тесть Каиафы. Он ожидал услышать о колдовских штучках и магии, благодаря которым за пророком ходят толпы народа и поклоняются, как божеству. Ничего не добившись, Анна отослал пленённого к Каиафе, у которого уже собрались старейшины и религиозные фанатики.

Каиаф обвинил пророка в богохульстве за то, что тот назвал себя сыном Божьим и отправил к префекту Понтию. Пилат был справедливым человеком и пытался отговорить собравшихся от убийства праведного человека. Но судьи и духовники стали требовать распять виновного. Тогда Понтий предложил решить судьбу праведника людям, собравшимся на площади. Он огласил: «Я считаю невиновным этого человека, выбирайте сами, жизнь или смерть». Но в тот момент возле суда собрались только противники пророка, кричавшие о распятии.

Распятие Иисуса Христа

Перед казнью Иисуса долго избивали плетьми 2 палача, истерзав его тело и сломав переносицу. После публичного наказания, на него надели белую рубаху, которая тут же пропиталась кровью. На голову водрузили терновый венок, а на шею – табличку с надписью: «Я — Бог» на 4 языках. В Новом же завете говорится, что надпись гласила: «Иисус Назорей — Царь Иудейский», но вряд ли бы такой текст уместился на маленькой доске, да еще на 4 наречиях. Позднее римские священники переписывали Библию, пытаясь умолчать позорный факт.

После экзекуции, которую праведник перенес, не издав не звука, ему надлежало нести тяжелый крест на Голгофу. Здесь руки и ноги мученика прибили гвоздями к кресту, который вкопали в землю. Стражники сорвали с него одежду, оставив только в набедренной повязке. Одновременно с Иисусом наказывали двух преступников, которых повесили по обоим сторонам наклонной перекладины распятия. Утром их отпустили, а на кресте остался только Иисус.

Иисус Христос на кресте

В час смерти Христа земля содрогнулась, словно сама природа взбунтовалась против жестокой казни. Умершего похоронили в гробнице, благодаря Понтию Пилату, который очень сочувствовал невиновно-казненному.

Воскрешение

На третий день после гибели мученик воскрес из мертвых и во плоти является своим ученикам. Он дал им последние наставления перед своим вознесением на небо. Когда стражники пришли проверить на месте ли покойный, то обнаружили только открытую пещеру и окровавленную плащаницу.

Воскрешение Иисуса Христа

Всем верующим было объявлено, что тело Иисуса похитили его ученики. Язычники спешно засыпали землей Голгофу и Гроб Господень.

Доказательства существования Иисуса

Ознакомившись с библиями, первоисточниками и археологическими находками, можно найти реальные доказательства существования Мессии на земле.

В 20 веке во время раскопок в Египте был обнаружен древний папирус, содержащий стихи из Евангелия. Учеными было доказано, что рукопись относится к 125-130 годам.
В 1947 году на побережье Мертвого моря нашли древнейшие свитки библейскими текстами. Эта находка доказала, что части первейшей Библии наиболее близки к ее современному звучанию.
В 1968 во время археологических изысканий на севере Иерусалима обнаружили тело распятого на кресте мужчины — Иоанна (сына Каггола). Это доказывает то, что тогда таким способом казнили преступников, и в Библии описана правда.
В 1990 в Иерусалиме нашли сосуд с останками умершего. На стенке сосуда на арамейском наречии выгравирована надпись, гласящая: ««Иосеф, сын Каиафы». Возможно, это сын того самого первосвященника, который подверг Иисуса гонениям и суду.
В Кесарии в 1961 г была обнаружена надпись на камне, связанная с именем Понтия Пилата, префекта Иудеи. Его называли именно префектом, а не прокуратором, как всех последующих преемников. Такая же запись есть и в Евангелиях, что доказывает реальность библейских событий.

Наука смогла подтвердить существование Иисуса, подтвердив фактами сказания Завета. И даже известный ученый Чарльз Дарвин в 1873 году сказал:

«Крайне трудно представить, что эта необъятная и чудесная вселенная, так же, как и человек, возникла по воле случая; это кажется мне главным аргументом в пользу существования Бога».

Новая религия

Еще Нострадамус предсказал, что на рубеже веков возникнет Новая религия, несущая свет и позитив. И вот его слова начали воплощаться в жизнь. Новая духовная группа зародилась совсем недавно и еще не получила признания общественности. В научный обиход термин НРД был введен, как противопоставление словам секта или культ, которые заведомо несут в себе негативный оттенок. В 2017 году в РФ насчитывается более 300 тысяч человек, привязанных к какому-либо религиозному движению.

Иконы Иисуса Христа

Психологом Маргарет Телер составлена классификация НРД, состоящая из десятка подгрупп (религиозные, восточные, по интересам, психологические и даже политические). Новые религиозные течения опасны тем, что доподлинно неизвестны цели предводителей этих групп. А также основная масса групп новой религии направлена против Русской православной церкви и несет в себе скрытую угрозу для христианского мира.

Источник

Спасибо что зашли на наш сайт, перед тем как начать чтение вы можете подписаться на интересную православную mail рассылку, для этого вам необходимо кликнуть по этой ссылке «Подписаться»

Иисус Христос: всё, что вы не знали, но очень хотели знать о Господе нашем и Спасе — в одной статье. Подборка ответов на все вопросы (даже каверзные). Факты на основе достоверных источников информации.

Иллюстрация из сообщества «И Слово было Бог»

Сын Божий, Господь, надежда христиан в этой жизни и будущей – таков Тот, Кого именовали при земной жизни «Иисусом из Назарета».

Содержание страницы

В каком веке и году жил Иисус Христос
Дата рождения и смерти
Какие существуют доказательства, что Иисус Христос реальная историческая личность
- Исторические документы: христианские и нехристианские источники
  - Евангелия
  - Послания Апостолов
  - Свидетельство Иосифа Флавия
  - Языческие авторы
- Святыни
  - Честная Риза
  - Крест
  - Терновый венец
  - Другие
Кем был на самом деле Иисус Христос?
- Национальность и родной язык
- Подробно о том, как выглядел на самом деле: черты лица, рост, волосы, цвет глаз
  - Иконы
    - Секрет реликвии: где сегодня находится первая в мире икона — Спас Нерукотворный
  - Туринская плащаница
  - Известна ли группа крови
- Настоящее имя и значение
- Другие эпитеты
- Почему называют «Христом»
- Почему называют «Спасителем»
- Кого и от чего спас
- Для чего пришел на землю
- Человеческое соединилось с Божественным
Почему иудеи не признают Иисуса Христа Богом
Сколько лет проповедовал Иисус Христос
В каком возрасте распяли Христа
Символика
- Каноны изображения
Биография
- Историю рождения рассказали Евангелисты
  - Родословная
  - Кто Отец и Мать
  - Братья и сестры
    - Иоанн Предтеча
  - Сколько лет было Деве Марии, когда Она родила
  - День рождения
  - Когда и где родился
  - Чудеса и знамения
  - Что подарили волхвы Младенцу
  - Обрезание и Сретение
    - 15 февраля — Сретение Господне: что это за праздник и в чем его тайный смысл
- Детство и юность
  - В Египте
  - На родине
    - Образ жизни
    - Чем питался, какую одежду и обувь носил
- Служение
  - Сколько было лет, когда Его крестил Предтеча
  - Искушение в пустыне
  - Чудеса и исцеления
    - Самое первое чудо
    - Самое главное
    - Другие чудеса
  - Список имен 12 Апостолов
  - Самые близкие ученики и отношения с ними
  - Другие последователи
    - Мария Магдалина
  - Учение
    - Нагорная проповедь с цитатами и кратким толкованием
      - Заповеди блаженства: смысл и отличие от ветхозаветных
      - Главная заповедь
      - «Словом, делом, помышлением»
    - Притчи
- Иисус Христос: последние дни земной жизни
  - - Преображение
    - Воскрешение Лазаря и Вход в Иерусалим
    - Кто и за сколько серебряников продал
    - Пасха и Тайная Вечеря
      - Чаша Тайной Вечери: факт или миф
    - В Гефсиманском саду
    - Кто, когда и за что убил
    - Трибунал над Иисусом: юридический и богословский
      - Казнь по политическим мотивам?
    - Распятие на кресте
  - Где и как распинали
  - Кто нес крест на Голгофу
  - Страдания Иисуса Христа по часам
  - Значение и сила Его крестной смерти
  - Гробница, в которой похоронили
  - «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»
    - Кто первым увидел Его после воскресения
    - Что стало с телом после воскресения
  - Вознесение и сошествие Святого Духа
Иисус Христос: второе пришествие и суд
Христианство: кратко и просто об особенностях учения
Вокруг христианства
- Личность с точки зрения ислама
- Других религий
Образ в искусстве
- Картины
  - Все иконы Иисуса Христа: названия, описание и фото
- Литература
- Кинематограф
Памятники
- Статуя в Рио-де-Жанейро
В Ессентуках
Храмы
- Похожие статьи

В каком веке и году жил Иисус Христос

Ныне не только христиане, но большая часть человечества ведет счет лет от Его рождения на земле. Такой порядок принят с VI в сначала Западной Церковью, затем – во всем христианском мире. Автором идеи стал прп. Дионисий Малый, настоятель одной из Римских обителей. Сейчас он признается святым не только католиками, но также некоторыми Православными Церквями, включая Русскую. Именно Дионисий попытался вычислить исторически точную дату Рождества Иисуса, предложить новое летоисчисление, отказавшись считать годы по языческому календарю.

Он установил, что год рождения Спасителя – 754 от основания Рима. Его было предложено считать первым годом I века от Рождества Христова. Современные историки полагают, что вычисления Дионисия были недостаточно точными: спаситель родился на 5 или 7 лет раньше года, который он указывает.

Так парадоксальным образом вышло, что Рождение Того, с Которого начинается «новая эра», случилось… за несколько лет до ее начала. Таким образом, сейчас от исторической даты Рождения Христа отделяет не 2021, а 2026 или 2028 лет.

Дата рождения и смерти

Что же касается дня, месяца Рождества, то в первые века Церкви эта дата не только не отмечалась, но даже не упоминалась.

Миниатюра из Минология Василия II. «Рождество Христово». Константинополь, 985 год

Христиане того времени унаследовали от иудаизма традицию вообще не праздновать дни рождения, считая суетно прожитые земные годы. Они отмечали только день принятия Крещения, именины (празднование своему святому покровителю).

Хотя плотское Рождение Иисуса имело совсем иную значимость, верующие помнили слова ап. Павла, говорившего:

«Мы никого не знаем по плоти: если и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» (2 Кор. 5:16).

Поэтому Предание не удержало ни день, ни месяц Рождения Спасителя. А дата собственно церковного праздника известна не ранее IV в.

Наконец, годом смерти Иисуса Христа признается 30 или 33 г., а днем ее – канун еврейского праздника Пасхи. Это 14 число месяца нисана, что примерно соответствует марту по юлианскому, и марту-апрелю по григорианскому календарю. Но по вопросу о том, какому именно дню современных календарей соответствует 14 нисана, до сих пор нет единства.

Какие существуют доказательства, что Иисус Христос реальная историческая личность

Споры об «историчности» «проповедника из Назарета» начались с XIX в., когда стало нарастать влияние атеизма. Большим соблазном для противников Церкви было доказать «мифический» характер личности ее Основателя, ведь тогда вся многовековая христианская культура, создавшая европейскую цивилизацию, оказалась бы основанной на колоссальной ошибке.

Особенно усердствовали здесь российские атеисты начала XX в., гонители христианства, сулившие «железной рукой загнать человечество к счастью» «светлого будущего», где нет места религии. Сторонников этой позиции не так уж мало даже сейчас, однако научно доказать несуществование Христа не удалось.

Исторические документы: христианские и нехристианские источники

Их можно разделить на:

Евангельские тексты, подлинность которых многократно проверена Церковью еще первых веков;
Апостольские послания;
писания иудейские, языческие, упоминающие о Христе.

Евангелия

На основании того, что оригиналы их, созданные в I в., не сохранились, некоторые ученые XIX в. делали вывод о позднем (по крайней мере, конца II в.) происхождении Евангелий, что ставило под сомнение достоверность изложенных там событий. Однако отсутствие оригиналов древних текстов далеко не всегда говорит об их неподлинности: например, никто не считает «фальшивками» сочинения греческих, римских философов, писателей Платона, Вергилия, Аристотеля, других авторов – а ведь их книги также известны только по поздним спискам. При этом:

сочинения, может быть, наиболее выдающегося из греческих философов, Платона, известны только по спискам, появившимся через 1300 лет после его смерти; пьесы античного драматурга Эсхила – по манускриптам, отстоящим от времени его жизни на 1500 лет; произведения популярного римского поэта Виргилиясуществуют в копиях, сделанных через 400 и более лет после их появления;
а самые древние манускрипты Евангелий, дошедшие до наших дней, отделяют от Апостольского века… несколько десятилетий!

Древнейшая известная рукопись Евангелия от Иоанна, последнего по времени написания (около 95 г. н.э.), датируется 120 или 125 г. н.э. Она обнаружена в Египте. Началом II в. датируют фрагменты манускрипта, содержавшего, видимо, все четыре Евангелия.

Еще одним свидетельством того, что Евангелия – не подделка, как ни странно, является расхождение их авторов в изложении того или иного события земной жизни Иисуса. Вот лишь некоторые примеры таких различий между тремя Евангелистами: Матфеем, Лукой, Марком, чьи произведения – самые ранние свидетельства об Иисусе:

св. Матфей говорит о том, что Господь исцелил двух одержимых «из страны Гадаринской» (Мф.8), а св. Марк упоминает одного (Мк.5);
таким же образом эти Евангелисты расходятся, описывая дарование зрения слепцам из Иерихона – двум по Матфею, одному – по Марку (Мф.20, Мк.10);
притчу о «злых делателях», убивших сына владельца виноградника, свв. Матфей и Лука излагают как умерщвление вне виноградника; это содержало намек на кончину Христа, пострадавшего за пределами Иерусалима; а вот Марк описывает то же преступление, совершенное в винограднике, из которого затем выбрасывают тело убитого (Мф.21, Лк.20, Мк.12)
наконец, довольно существенны расхождения авторов Евангелий в описании Воскресения Христова, того, как именно Воскресшего встретили жены-мироносицы, как Он являлся Апостолам.

Все это может говорить о том, что:

Евангелия написаны в разное время, в разных местах; так как Апостолы разошлись с проповедью по всей Римской империи, согласовать их тексты, они, конечно, не могли;
они содержат авторское видение, позицию создателя текста, его собственные воспоминания о событиях –конечно, каждый из Апостолов видел прошлое несколько по-своему.

Но при расхождении отдельных деталей очень существенно единство всех авторов в трактовке Личности, учения Господа.

Четыре евангелиста: Марк, Лука, Матфей, Иоанн

Послания Апостолов

Некоторые высказывания Господа сохранилитакже Послания Его учеников, написанные св. Лукой «Деяния Апостолов». Например, ап. Павел в одной из проповедей приводит не входящие ни в одно из Евангелий слова Христа:

«Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:25).

Свидетельство Иосифа Флавия

Это иудейский священнослужитель, историк, живший в первые десятилетия после Иисуса, автор книги «Иудейские древности», которая написана предположительно в 70-е гг. I в. В ней:

упоминается об «Иисусе, называемом Христом», когда автор рассказывает о том, как первосвященник Анан осудил на побиение камнями ап. Иакова, брата Господня (приговор тогда не был исполнен из-за несогласия синедриона, св. Иаков погиб позже);
содержится более пространный рассказ о Распятии:

Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к Себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день Он вновь явился им живой, как возвестили о Нем и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени».

До настоящего времени у церковных историков нет единства по поводу принадлежности цитаты Флавию, ведь Иисус здесь именуется Христом, то есть Спасителем, Мессией, тогда как Иосиф не считал Его таковым, будучи иудеем. Высказываются предположения о том, что слова об «Иисусе, человеке мудром» могут быть позднейшей вставкой христианского переписчика текста.

Но как бы то ни было, упоминания Иисуса у Флавия присутствуют, так что могут считаться свидетельством историчности Основателя христианства.

Языческие авторы

Среди упоминавших об Иисусе:

римский историк Корнелий Тацит (50-120 гг.), который пишет, о «Христе», Имя Которого дало название религиозному направлению – христианству, а также о казни Иисуса;
Гай Светоний Транквилл, говорящий об изгнании из Рима евреев, «постоянно волнуемых Христом»;
Плиний Младший, наместник провинций Вифиния и Понт, упоминающий о богослужении христиан: они «в определённый день перед восходом солнца собирались вместе и совместно воспевали гимны Христу, как Богу, давали перед Ним обеты никогда не делать нечестия, не заниматься кражей, воровством или блудом, не нарушать данного слова, не удерживать данного им в залог»;
сатирик Лукиан, живший во II в., относившийся к христианам презрительно; по его словам, Иисус «…был распят в Палестине за то, что основал этот новый культ… Более того, их первый законодатель убедил их в том, что все они братья друг другу, после того, как все они окончательно согрешили, отказавшись от греческих богов, начав молиться этому распятому софисту и живя согласно его законам».

Итак, несмотря на весьма неоднозначное отношение язычников к Иисусу, никто из этих авторов не считает Его «мифом», не сомневается в реальности Его Личности.

Святыни

От первых веков христианства известны реликвии, связанные с земной жизнью Христа. Первые христианские общины хранили их более 300 лет, с IV в. император Константин Великий задается целью собрать их в Константинополе. Средоточием святынь становятся храмы Св. Софии Премудрости Божией, Пресвятой Богородицы местности Влахерна, церкви при царском дворце. Впоследствии, после крестовых походов, затем – нападений мусульман, реликвии частью были потеряны, многие – попали в Западную Европу, где часть из них находится до наших дней. Удостоверением подлинности святынь служат чудеса, о которых свидетельствуют верующие.

Честная Риза

Большинство богословов полагают, что это – сотканный руками Богородицы хитон, который носил Христос вплоть до Распятия. Именно о нем бросили жребий воины, которым по сложившейся традиции доставалась одежда казнимых. Считается, что солдат, которому достался хитон, впоследствии доставил его в Иверию (ныне Грузию). Реликвия была найдена равноап. Ниной в IV в., пребывала под спудом в соборе г. Мцхета.

Интересный факт

Изображение Ризы находится на гербе грузинского царского рода Багратиони.

Впоследствии святыней завладели персы, с 1625 г. ее передали России. С тех пор частицы ее хранятся по разным городам страны.

С 2008 года частица Ризы Господней хранится в Храме Христа Спасителя.

Крест

Орудие казни Господа, Крест, найден на горе Голгофа в 326 г. Обрела его царица Елена, мать императора Константина. При большом стечении народа Патриарх поднял Святое Древо, благословив собравшихся христиан. С этого времени берет начало праздник Воздвижения Креста Господня. Впоследствии Крест был разделен на части, разошедшиеся по всему христианскому миру. Самые крупные его фрагменты ныне находятся в Иерусалиме, Риме.

Амулет? Оберег? Талисман?

Крест — главный символ хритианства: символика, история, значение

Терновый венец

Эта реликвия также связана с Распятием: насмехаясь над Спасителем как «Царем Иудейским», римские солдаты одели на Его главу «корону», венок, сплетенный из терна.

Впоследствии он хранился в Иерусалиме, Константинополе, пока после Крестовых походов, когда столица Византии была захвачена (1204 г.) не оказался в Париже. По преданию, король Франции Людовик Святой лично нес его на плечах, сняв не только знаки королевского достоинства, но даже обувь.

Для святыни была устроена часовня, которая подверглась пожару во время революции во Франции (1789 г.). Новый реликварий для венца устроен по приказу императора Наполеона Бонапарта, при нем же святыня водворилась в Соборе Парижской Богоматери. До страшного пожара, который произошёл в Соборе в ночь на 16 апреля 2019 года, эта общехристианская реликвия была доступна для поклонения не только католикам, но также православным . «Чин поклонения венцу» совершался каждую первую пятницу месяца в девятом часу дня (час смерти Христа), что соответствует 15 ч. Кроме того, святыне можно было поклониться и в Страстную Пятницу (по католическому церковному календарю).

На востоке под сандалиями во времена Спасителя было принято понимать не открытую обувь с ремешками, которые удерживают подошву, а закрытые кожаные тапочки с чуть вздернутым носом. В случае с сандалиями Христа речь идет об обуви именно такой формы. Хранится в небольшом немецком городке Прюме.

Другие

Кроме того, с IV в. упоминались:

гвозди от Распятия;
частицы сандалий Христа;
плеть, которой бичевали Господа;
копье, пронзившее Его ребра;
губка, которую поднес воин к устам умирающего Спасителя, чтобы напоить Его
«сударь», плат, покрывавший Главу Спасителя при погребении;
плащаница, которой было обернуто Его Тело во гробе; ныне она находится в Турине;
Кровь Христова, собранная, по преданию, прав. Иосифом Аримафейским.

Значительная часть реликвий утрачены, однако некоторые до сих пор доступны для поклонения:

части гвоздей – в десятках церквей по всему миру;
сандалия Господа – в г. Прюм (Германия);
частицы губки – в Москве в Музее Кремля и Латеранском соборе (Рим);
Святой Сударь – в соборе г. Овьедо (Испания);
хранителем Святой Крови считает себя г. Брюгге (Бельгия); с XI в. здесь известна особая реликвия – кусочек шерсти, пропитанный Кровью Спасителя; достоверных данных о том, как она попала в Бельгию, не сохранилось, однако есть предание, что до XIV в. здесь совершалось чудо: каждую пятницу в час кончины Господа засохшая кровь становилась жидкой; говорят, что знамение прекратилось после того, как какой-то кощунник попытался осквернить реликвию.

Современные православные паломники, приезжающие к этим святыням, часто удивляются, что многие местные жители не уделяют им должного внимания, или даже вообще о них не знают. Реликвии, наряду с письменными текстами, неоспоримо свидетельствуют об историчности Иисуса. Но понимание того, Кем он был, дается не знанием «от ума», а верой.

Крест-Голгофа

Кем был на самом деле Иисус Христос?

Когда Иисус спросил учеников, «за кого почитают» его современники, те ответили:

«Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков» (Мф. 16:13).

Разброс мнений не меньше и сейчас. Вместе с тем, есть вполне конкретные подробности земной жизни Господа – как Сына Человеческого и Сына Божия, выраженные в сохранившихся преданиях о внешности, образе жизни, языке – а еще именованиях, выражающих Его Божественную Сущность и одновременно – Человеческую.

Национальность и родной язык

Происхождение Иисуса из Галилеи, где население было смешанным, еврейским и языческим, породило предположения некоторых современных авторов о том, что Он мог быть не евреем.

Евангелия дают на этот вопрос ответ вполне однозначный:

Мать Господа, Мария, была, по св. Луке, родственницей прав. Елисаветы, которая принадлежала к священническому роду, восходящему к Аарону – брату прор. Моисея, первому священнослужителю из иудеев; следовательно, Она могла быть только иудеянкой;
св. Иоанн Богослов приводит беседу Господа с самарянкой, в которой женщина именует Его «иудеем», а Христос не отрицает этого (Ин. 4:9);
Иисус не раз приходит на праздники в Иерусалим, более того, проповедует в храме; по Закону Моисея вход туда иноплеменникам был воспрещен под страхом смерти; не будь Иисус евреем, проповедовать Ему бы просто не дали.

Считается, что Господь проповедовал на арамейском языке. В Евангелиях можно встретить слова этого языка, оставленные без перевода как в греческом, так, позже, славянском тексте, например:

Авва – отец;
Равви – учитель;
Акелдама – земля крови;
некоторые имена Апостолов (Варавва, Варфоломей, Кифа), по сути, представляющие собой, как сказали бы в России, «отчества»: так, Варавва значит «сын Абы», Варфоломей – «сын Толмая» и др.;
арамейское происхождения имеют также прозвания апостолов – Фома (близнец), Кифа (камень, более привычное нам имя Петр – греческое, с тем же значением).

Подробно о том, как выглядел на самом деле: черты лица, рост, волосы, цвет глаз

Евангелисты не дают никаких описаний внешности Иисуса. Однако с первых веков христианства известны Его изображения, характер которых, очевидно, отражает сохранившиеся у первых христиан, «самовидцев и свидетелей», воспоминания о Лике Учителя.

Иконы

VII Вселенскому Собору (IXв.), отцы которого установили догмат иконопочитания, было хорошо известно, что первые изображения Иисуса появляются еще во времена Апостолов.

Интересный факт

Самое известное из них создано не человеком. По преданию, правитель города Эдессы, Авгарь, болевший проказой, пожелал видеть Лик Иисуса, веруя, что даже просто Его изображение поможет исцелиться. Посланному художнику, однако, долго не удавалось запечатлеть Христа – может быть, по множеству народа, который Его окружал. Духом зная намерение живописца, Господь повелел принести воды, умыл Свой Лик, а затем отер платом, на котором чудесным образом проявилось Его изображение.

Впоследствии в Эдессе, кроме Нерукотворного образа на плате (Мандилиона), был известен также так называемый Керамион – Лик Христа, отпечатавшийся на глиняной дощечке, которой прикрыли Мандилион во время оккупации города иноверцами.

С IV в. обе нерукотворные иконы пребывали в Константинополе. Отсюда около XIII в. они были взяты крестоносцами, дальнейшая судьба их неясна.

Опубликована новая статья Натальи Ивановны Сазоновой:

Секрет реликвии: где сегодня находится первая в мире икона — Спас Нерукотворный

Однако считается, что именно они сформировали особенности иконографии Христа, например, характерные семитские черты Его Лика: крупный нос, темные волосы, карие глаза. Еврейские мужчины обычно носили умеренно длинные волосы, а также бороду, усы.

Спас Нерукотворный. Новгородская икона XII века. Третьяковская галерея

В Средние века была известна латинская рукопись, которую приписывали прокуратору Публию Лентулу – предшественнику Понтия Пилата, управлявшему Иудеей. Согласно документу, адресованному Сенату Рима, «Иисус из Назарета» был высок ростом, статен, имел темные каштановые волосы ниже плеч, разделенные пробором, как было принято у назореев, открытый чистый Лик, голубые глаза. Впоследствии, однако, подлинность письма не раз подвергали сомнению, так как личность Лентула по документам не прослеживается (кстати, согласно им, до Пилата правил Палестиной Валерий Гратус, а не Лентул).

Туринская плащаница

Отраженное иконами представление о внешности Спасителя вполне совпадает с нерукотворным изображением на так называемой Туринской плащанице. Она считается погребальным саваном, которым было обернуто Тело Распятого Иисуса Упоминания о реликвии присутствуют в византийских источниках, а затем – в документах, связанных с Крестовыми походами (с XIII в.), когда святыня попала в Западную Европу. Первые данные об этом встречаются с XIV в., а с 1578 г. она пребывает в Соборе св. Иоанна Крестителя города Турин (Италия). На ткани размером 4,37х1,11 м явственно видно изображение человеческого тела. Оно имеет следы совершенной над Усопшим казни, детально совпадающие с теми, что приводят Евангелисты, рассказывая о Распятии: пронзенные руки, пробитые ребра, следы побоев, бичевания.

Происхождение изображения на ткани до настоящего времени непонятно ученым, однако оно анатомически точно, по словам исследователей, передает облик «человека, принадлежащего к семитскому типу, который в настоящее время может быть найден среди родовитых евреев и благородных арабов».

Рост Его от 175 до 180 см.

Известна ли группа крови

Так на ткани Плащаницы – множество следов крови Распятого, удалось определить ее группу – IV.

В настоящее время плащаница хранится в соборе Святого Иоанна Крестителя в Турине.

Настоящее имя и значение

Имя «Иисус» на самом деле краткая форма еврейского «Иехошуа». Оно состоит из двух слов:

«Иехова» (имя Бога);
«шуа» (спасение).

Таким образом, буквально имя значит «Господь и спасение» или «Спаситель».

Из истории еврейского народа, отраженной книгами Ветхого Завета, известно, что соименным Христу был полководец Иисус Навин, получивший это имя от прор. Моисея (ранее его звали Осией). Его миссией было ввести народ в землю, обетованную евреям Богом. Впоследствии христиане поняли это, как пророчество о том, что другой Иисус, Спаситель, знаменует Новый Завет людей с Господом, новую жизнь, свободную от греха, страха смерти. А еще Землю Обетованную – Рай.

Другие эпитеты

Кроме имени «Иисус» как Ветхий (пророчески), так и Новый Заветы употребляют другие имена, эпитеты, подчеркивающие ту или иную сторону Его служения:

Сын Божий – такой эпитет означает предвечное Божество Христово как Второго Лица Святой Троицы, тайну, недоступную человеческому уму;
Господь – это славянский перевод греческого «Κύριος» («Кириос»), изначально слово значило «господин», «хозяин», но было христиански переосмыслено, означая теперь Владеющего Вселенной;
Эммануил – имя, которым называет Обетованного Спасителя прор. Исайя (Ис. 7: 14); оно означает Воплощение на земле, пребывание Господа с людьми как Человека, а также – всегдашнюю Божию помощь; недаром песнь прор. Исайи, где слова «с нами Бог» повторяются как рефрен, поется Церковью на бдении кануна Рождества Христова;
Сын Человеческий – так часто именует Себя Сам Иисус, подчеркивая, что является истинно Человеком, приняв на себя нашу природу в Воплощении;
Сын Давидов – так именуется Спаситель пророками, о Себе как Сыне Давидове говорит Сам Иисус; это свидетельствует о происхождении из рода царя Давида, великого святого, пророка;
Агнец – этим словом называет Его св. Иоанн Креститель, согласно Евангелию от Иоанна, разъяснивший ученикам значение именования: «Вот Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира» (Ин.1:29);

Почему называют «Христом»

Это самое частое именование Иисуса. Оно означает «Помазанник».

Греческое «Христос» на арамейском звучит как «Мешиха», на еврейском – «Машиах», отсюда транскрипция – «Мессия».

Помазанниками, имевшими прямое Божие благословение (внешне оно выражалось помазанием главы благоуханным маслом, елеем) называли у евреев царей.

Таким образом, сочетание имен «Иисус Христос» означает Спасителя, посланного, помазанного благодатию Божией. Некоторые богословы называют это Имя «кратчайшим Символом Веры» христиан.

Почему называют «Спасителем»

Человечество нуждалось в спасении с момента грехопадения Адама. Его отступление от Бога прервало животворящую связь с Источником Жизни. Так в мир вошла смерть.

Спаситель в белом хитоне

Пропасть между человеком и его Создателем все расширялась. Как пишет епископ Александр (Милеант), «отвернувшись от Бога, люди заблудились в своих религиозных понятиях о Творце, о своей бессмертной природе, о цели жизни, о том, что хорошо, что плохо». К моменту Воплощения Господа мир пребывал практически на духовном дне: высшие достижения языческой культуры, философии, искания истины «от своего ума» вели к тупику, понятия об Истинном Боге сохранял один только еврейский народ.

Но промыслительным образом за 400 лет до Рождения Христа иудейские книги Писания впервые были переведены на греческий – тогда язык образованного мира. Господь готовил спасение человечеству, дабы создать Церковь, «где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол.3:11).

Кого и от чего спас

Ангел благовествует прав. Иосифу, мнимому мужу Богородицы Марии:

«Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Мф.1:21)

Свв. отцы понимают спасение как познание истины, свободу от греха, по слову Христову:

«И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32).

Св. Иустин Мученик говорит об этом:

«Мы, еще будучи преданы блудодеянию и всякому вообще гнусному делу, совлекли в себе благодатию, дарованною нашим Иисусом по воле Отца Его, все нечистое и злое, во что мы были облечены. На нас восстает диавол, всегда действующий против нас и желающий всех привлечь к себе; но Ангел Божий, т.е. сила Божия, ниспосланная нам чрез Иисуса Христа, запрещает ему, и он удаляется от нас. И мы как будто выхвачены из огня, потому что избавлены и от прежних грехов, и от мучения и пламени, которые готовит нам диавол и все слуги его, и от которых опять избавляет нас Иисус Сын Божий».

А прп. Ефрем Сирин пишет:

«Я спасся от множества долгов, от легиона грехов, от тяжких уз неправды и от сетей греха, Спасся от лукавых дел, от тайных беззаконий, от скверны растления, от мерзости заблуждений. Восстал я из этой тины, изник из этого рва, вышел из этой тьмы; уврачуй же, Господи, по неложному обетованию Твоему, все немощи, какие видишь во мне».

Последняя фраза очень важна: она значит, что человек спасается не сам, но силой Божией, которую дает вера.

А вот, по св. Ефрему, состояние спасенного человека:

«Совершенный христианин всякую добродетель и все превосходящие природу нашу совершенные плоды духа… производит с услаждением и духовным удовольствием, как естественные и обыкновенные, уже без утомления и легко, не борясь более с греховными страстями, как совершенно искупленный Господом».

Для чего пришел на землю

Но разве не возможно было просто духовно помочь павшим людям, показать им путь жизни? Почему потребовалось именно Воплощение Бога на земле? Об этом говорит свт. Афанасий Александрийский:

«Поелику естество человеческое, претерпев изменение, оставило правду и возлюбило беззаконие, то Единородный соделался человеком, чтобы, в Себе Самом исправив сие, внушить естеству человеческому – любить правду и ненавидеть беззаконие», дав надежду на святость при одном условии: «Придите ко Мне все труждающиеся иобремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня,ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:28-29)

Человеческое соединилось с Божественным

Тайна этого соединения – одна из самых непостижимых для гордого человеческого ума, мнящего понять не только мир видимый, но Самого Бога. Именно поэтому до IV в. Церковь не имела развитого богословия Воплощения: непросто выразить скудными средствами человеческой речи, каким образом Христос – одновременно Бог и Человек.

Святые отцы не советуют доискиваться, как именно, как говорит свт. Григорий Богослов:

«Само Божие Слово, предвечное, невидимое, непостижимое, бестелесное, начало от начала, свет от света, источник жизни и бессмертия, определение и Слово Отца, приходит к своему образу, носит плоть ради моей души, очищая подобное подобным, делается человеком по всему кроме греха».

А вот знать, зачем это было сделано Господом – совершенно необходимо.

Кратко, но емко сказал об этом свт. Афанасий Великий:

«Бог стал человеком, чтобы человек обожился», отрешился от владеющего им греха – и спасся.

Почему иудеи не признают Иисуса Христа Богом

Причины этого кроются том, что по учению иудаизма Создатель мира неизобразим, непознаваем человеческим умом. Поэтому не может быть даже речи о Его Воплощении в человеческом образе. Согласно св. Иоанну, однажды они едва не побили Христа камнями, сказав, что делают это «за богохульство иза то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин. 10:33).

Богохульниками считал последователей «Назарянина» правоверный ревностный «фарисей, сын фарисея» Савл – до тех пор, пока Сам Христос не явился ему,сияя небесным светом – как Бог, что сделало бывшего гонителя Апостолом Павлом.

К. Г. Блох. «Нагорная проповедь». 1877. Масло на меди. Датский музей национальной истории, Фредериксборг.

Сколько лет проповедовал Иисус Христос

Св. Лука говорит, что «Иисус начиная Свое служение, был лет тридцати» (Лк.3:23). По обычаям иудеев это был возраст, когда служители храма, левиты, начинали выполнять свои обязанности, поэтому неясно, имеет ли ввиду св. Лука собственно количество земных лет, или просто готовность к проповеди – Самого Проповедника и Его слушателей, будущих последователей. Принято считать, что служение Христа продолжалось 3,5 года.

В каком возрасте распяли Христа

Годом Распятия считается 33 от Р.Х., таким образом, Иисусу было 33 года. Однако, исходя из возможной исторической даты Его Рождения, возраст мог быть также несколько больше. Евангелисты не упоминают точное число лет земной жизни Господа, так как для них принципиально содержание Его учения.

Иллюстрация из сообщества «И Слово было Бог»

Символика

Христиане первых веков чаще всего использовали ее для изображения своего Господа. Происходило это отчасти оттого, что Церковь находилась под гонениями, так что общение верных часто поддерживали при помощи понятных в их обществе знаков. Другой причиной была невыразимость духовного опыта Богообщения, требовавшая емких символов, при простой внешней форме несущих богатое содержание. По словам богослова Л.А.Успенского, «для того, чтобы понемногу подготовить людей к воистину непостижимой тайне Боговоплощения, Церковь сначала обращалась к ним на языке, более для них приемлемом, чем прямой образ».

Среди символов Господа:

Агнец, означающий жертвенность Иисуса; он «отсылает» как к Ветхому Завету, где кровью жертвенного ягненка иудеи помазывали косяки дверей своих домов перед исходом из Египта; одновременно символ – простой, понятный каждому пастуху, знающему, что овцы, например, кротко принимают действия хозяина, стригущего их шерсть: «Яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих». Так говорит о будущем Мессии прор. Исайя (Ис. 53:7);
хлеб в виде колосьев, ждущих жатвы; или евхаристический, прелагающийся в Таинстве Причащения в Тело Христово;
лоза винограда; она одновременно означает Причастие Крови Господа как соединение с Ним, Церковь, основанную Им, наконец, символизирует Рай;
рыба; греческое слово «ихтус» («ἰχθύς») часто становилось акронимом Имени «Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель»

Каноны изображения

Считаются, что они сложились к VI в. Изображение Иисуса, с одной стороны, отражает Его внешность, с другой – имеет особую символику, связанную с Его Личностью как Богочеловека, миссией на земле.

Лик Спасителя отражает предание о Его внешнем виде, восходящее к первым христианам;
Одежды Христа – хитон, гиматий –исторические реалии, это одеяния жителей Палестины I в., однако цвета их символичны. Красный цвет хитона – царский, говорит о достоинстве Христа. Синий гиматий – цвета, символизирующего земной мир. Таким образом, одежды Господа – символ Божества, Которое облеклось в человечество.
В руках Спасителя в первые века часто писался крест, с VI в. – как правило, Евангелие, либо закрытое, либо открытое, со словами из Его проповедей.
Десница Христа сложена или жестом благословения, или – особенно если Евангелие написано открытым – ораторским жестом, призывающим к вниманию.
Наконец, на нимбе, окружающем Главу Спасителя, можно увидеть три греческих литеры: О, Ω, Ν, образующие одно из Имен Божиих – Сущий.

Биография

М.Э. Поснов, автор «Истории Христианской Церкви», очень точно пишет о земной жизни Христа, то есть о том, что видели Его современники:

«Земная жизнь Иисуса Христа, по Евангелиям, есть настоящая человеческая жизнь. Она имеет свое начало, развитие, свой зенит и свой конец в смерти. Ничто человеческое не чуждо Иисусу. Он радуется, как и мы. Он нуждается в отдыхе и стремится к спокойствию. Он плачет, как и все. Он трудится и борется, как и мы. Он жил и страдал, как и все мы. Но с другой стороны, в ночь рождения Иисуса явился ангел Господень пастырям вифлеемским и возвестил: «Ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» (Лк. 2:11)».

Какой же была эта «настоящая человеческая жизнь» Проповедника из Назарета?

Историю рождения рассказали Евангелисты

Она содержится только у свв. Матфея и Луки, причем св. Лука пишет о событии значительно подробнее.

Родословная

По иудейской традиции, говоря о Мессии, совершенно необходимо было описать Его происхождение по человечеству. Оба Евангелиста описывают его различным образом:

св. Матфей ведет родословие от Авраама до Давида и далее, до прав. Иосифа, «мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос» (Мф. 1:1-16);
св. Лука начинает изложение родословия наоборот, от мнимого отца Мессии, Иосифа, а доводит до Адама и Самого Бога.

Толкователи, например, св. Иоанн Златоуст, обращают внимание на то, что в «родословии» св. Матфея среди предков Иисуса множество упоминаний грешников, включая женщин. Среди них, например, жена царя Давида, «бывшая за Уриею», его полководцем, которого Давид послал на смерть, чтобы овладеть ею, Фамарь, Рахав. Есть здесь Соломон, при конце жизни согрешивший нетвердостью веры, отступавшие от Бога израильские цари. Этим Евангелист показывает, что Христос не отвергает грешника, но ищет его Спасения.

Такая родословная – лучшая иллюстрация слов Господа о том, что Он «пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк. 19:10).

Иным образом говорит о происхождении Мессии св. Лука. От человеческих предков Апостол возводит родословие непосредственно к Создателю мира, показывая тем особую близость Бога и Его создания, человека, во что многие люди, может быть, не очень верили, ибо «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1:18). Св. Лука напоминает: все не совсем так. Его лицом к лицу видел Адам, первый сотворенный из людей, подлинно сын Божий. Значит – дети Божии и все люди. А Воплощение Христа, второго Адама, возможно так, как был сотворен первый.

Свт. Феофилакт Болгарский пишет:

«Он говорит как бы так: если ты не веруешь, как второй Адам родился без семени, то, прошу, обратись умом к первому Адаму, и ты найдешь, что он сотворен Богом без семени, и после сего не будь неверен».

Кто Отец и Мать

Для иудеев отцом Иисуса был Иосиф, Матерью – Мария, вышедшая за этого уже пожилого старца после многих лет проживания при Иерусалимском храме. Тайну Воплощения знали лишь Сама Богородица и благовествовавший Ей о зачатии Иисуса Архангел Гавриил, сказавший: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1:35). Таков христианский ответ на вопрос, Кто является Отцом Иисуса.

Эверетт Милле. Христос в родительском доме. 1850

Братья и сестры

Именно так воспринимали иудеи детей прав. Иосифа, мнимого отца Господа.

К тому времени, Мария стала его супругой, старцу-вдовцу было около 80 лет, его дети были уже взрослыми. Евангелие называет четырех сыновей. Это Иаков, Иуда, Иосий, Симон (Мф.13:55).

Первый из них, именуемый «братом Господним», был особенно близок Иисусу: по преданию он (единственный из всех) поделился с Ним своей долей наследства, а также сопровождал отца и Богородицу в Египет. Впоследствии Иаков стал первым предстоятелем Иерусалимской христианской общины. Уважение к нему иудеев было столь велико, что, хотя он не скрывал веры во Христа, его продолжали именовать «праведным», по чистоте жизни, ревности о Законе Божием.

Другой брат, Иуда, обычно именовал себя «братом Иакова», хотя по Закону также был братом Господа. Предполагают, что он сначала не верил, что Сын Марии – Мессия, как, впрочем, большинство родных Христа, но затем стал Апостолом. И все же братом Христа именовать себя не дерзал.

Иаков и Иуда оставили Послания, ныне часть Новозаветного Канона.

Есть также предположение, что братом Христа по человечеству мог быть св. ап. Симон Кананит, однако здесь у церковных историков нет единства, и многие говорят, что он не был родственником Господа, но просто был хорошо известен Его семье.

Что же до остальных детей прав. Иосифа, то Писание и Предание не сохранили каких-либо подробных сведений – кроме единственного упоминания о том, что многие из них «не веровали» во Христа, даже, слыша о Его проповеди, думали, что Он «вышел из себя», то есть повредился рассудком, пытались забрать Его домой (Ин.7:5). По слову Самого Спасителя, «небывает пророк без чести, разве только в отечествесвоем и в доме своем» (Мф. 13:57). Действительно, поверить, что Тот, Кто вырос на твоих глазах – Обетованный Мессия, по-человечески довольно сложно.

Иоанн Предтеча

Согласно тексту Евангелия, Богоматерь и прав. Елисавета, мать св. Иоанна Крестителя, были «родственницами» (Лк.1:36). Следовательно, Иисус и Иоанн также, видимо, приходились друг другу братьями. Однако степень их родства установить затруднительно, так как сведений об этом очень мало.

Сколько лет было Деве Марии, когда Она родила

Вопрос о числе земных лет не был значим для Евангелистов, поэтому прямо о возрасте Богородицы нигде не говорится. Большинство позднейших толкователей предполагают, что Марии было не менее 14, но не более 16 лет – рождение детей у замужних иудеянок обычно приходилось на этот возраст.

День рождения

Евангелистами он также конкретно не обозначен. Они сосредоточены на смысле, а не дате Рождества.

Когда и где родился

Город, где в мир пришел Христос, называется свв. Матфеем и Лукой единодушно – это Вифлеем Иудейский, в точном соответствии с древними пророчествами. Подробности того, как они сбылись, приводит только св. Лука: он упоминает о переписи «первой в правление Квириния Сирией», римской провинцией.

Так как мнимый муж Богородицы, Иосиф, по документам происходил из Вифлеема (хотя жил в Назарете), для переписи и уплаты подати ему необходимо было прибыть в этот город, куда должна была отправиться также Мария, супруга старца, «сущая непраздная» (Лк 2:1-5). Во время пребывания в городе наступило время Рождения Иисуса.

Чудеса и знамения

О них, сопровождавших событие Рождения Иисуса, пишут оба Евангелиста. Это:

явление Ангелов пастухам на поле ночью Рождества;
приход «волхвов с Востока», узнавших о Рождении «царя Иудейского» по появлению звезды; по месту Воплощения ее называют Вифлеемской, о ее природе до сих пор идут споры; высказываются разные версии, от кометы до некоего особого проявления Силы Божией, не связанного с естественными природными явлениями.

Что подарили волхвы Младенцу

Согласно св. Матфею (Мф.2:9-11) это были:

золото: 28 малых пластин с прекрасным орнаментом; оно предназначено было Воплотившемуся как Царю, Помазаннику;
ладан, благовонное курение, которое возносится Богу;
смирна, благовонный бальзам, который употребляли при погребении; это прообразовало Распятие Спасителя.

Интересный факт

Подаренное мудрецами бережно хранилось Пресвятой Богородицей, затем – христианскими общинами. Таким образом Дары дошли до наших дней. Ныне увидеть святыню можно на Афоне в обители св. Павла

Обрезание и Сретение

Об этих событиях пишет св. Лука, они связаны с исполнением Святым Семейством предписаний Закона иудеев.

Так, согласно повелению, данному Богом еще праотцу Аврааму, все мужчины-евреи должны были обрезывать крайнюю плоть как знамение завета с Богом. Это было выполнено на восьмой день по Рождестве, тогда же Младенец получил имя – Иисус.

Симеон Богоприимец с Младенцем Христом Деталь иконы «Сретение».Сретение
Школа или худ. центр: Москва
Середина XVIII в.
Дерево, темпера.
58.5 × 53.5 см
Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева

Тем же исполнением закона был второй приход Марии и Иосифа с Иисусом к храму спустя 40 дней по Рождении: необходимо было совершить уставное жертвоприношение за родившегося первенца. Так как родители были бедны, такой жертвой должны были быть «две горлицы или два птенца голубиных» (Исх. 13:1-2,11-16).

Однако, ход древнего обряда неожиданно оказался нарушен: навстречу супругам вышел седой старец Симеон, которому, как передавали, было уже более 300 лет. Евангелист говорит об этой истории кратко:

«Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (Лк.2:26).

Несколько подробнее – сохранившееся предание о том, что праведный старец был одним из 70 «толковников», переводчиков книг Библии на греческий язык. Увидев слова прор. Исайи о Рождении Мессии от Девы, он посчитал их ошибкой какого-то переписчика текста, хотел вымарать. Но внезапно пред ним оказался Ангел, запретивший делать это. Он же предсказал, что Симеон доживет до времен Христа. Сретение, или «встреча» стала сбывшимся Ангельским пророчеством. Согласно Евангелию, старец принял Младенца на свои руки, обратившись к Нему, своему Богу, с молитвой, ныне читаемой за каждым вечерним богослужением:

«Нынe отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, Свет во откровение языков, и славу людей Твоих Израиля».

15 февраля — Сретение Господне: что это за праздник и в чем его тайный смысл

Немало сказал старец, обращаясь к Матери Божией, пророчествуя о том, что Ей «оружие пройдет душу». Пройдет 33 года, слова эти сбудутся – Мария увидит смерть Сына на Кресте.

Известно также, что свидетельницей события была еще одна старица, Анна, вдовица, жившая при храме, которая не только пророчествовала о Христе, но также рассказала о Нем многим жителям Святого Города.

Детство и юность

События нескольких последующих десятилетий скудно отражены не только Евангелием, но даже Преданием.

В Египте

Видимо, сразу после Сретения родители с Младенцем поспешно ушли из Палестины. Согласно св. Матфею, причиной стало прямое повеление Ангела: иудейский правитель Ирод, услышав от восточных мудрецов о рождении «царя Иудейского», но не получив от них никаких сведений о месте Рождения и Личности своего, как он полагал, конкурента, велел убить всех младенцев Вифлеема младше 2 лет. Этой опасности удалось избежать Христу, Который вернулся на родину только по смерти Ирода.

Бегство Святого семейства в Египет. А. Бейдеман. 1853 г.

О пребывании Иисуса в Египте известно лишь из Предания:

с пришествием Господа здесь пали идольские храмы;
несколько столетий здесь также показывали источник, близ которого жило Святое Семейство, а также древо, преклонившее ветви, чтобы Мария с Ребенком могли отдохнуть под его сенью;
наконец, еще одна история, связанная с Египтом – нападение разбойников;их предводитель, увидев Младенца, остановил других, велев отпустить путников: предание говорит, что Мария сказала тогда этому юноше, что Младенец, Которого он пощадил, впоследствии отплатит ему добром.

Чуть более чем через 30 лет разбойник был распят рядом с Господом – по Его правую руку. Именно с ним Христос сотворил последнее в земной жизни чудо – изменил его сердце, так что бывший злодей сказал слова, ныне повторяемые каждым христианином перед Причастием: «Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем!». И вошел в Рай.

На родине

О дальнейшей жизни Господа под кровом Иосифа известен только один факт из Евангелия св. Луки. Когда Святое Семейство отправилось однажды на Пасху в Иерусалим вместе с множеством родных, знакомых, родители, к своему ужасу, не обнаружили 12-летнего Сына на обратном пути. Три дня они искали Его, а нашли… в храме, среди законников, беседующего с седобородыми старцами, которые «дивились разуму и ответам Его». На упрек Матери: «Чадо! Что ты сделал с нами!…» Иисус ответил, что Ему должно быть «в том, что принадлежит Отцу» (Лк.2:42-49). Св. Лука пишет, что эпизод этот, видимо, был единственным за все детство Христа, когда проявилось Его истинное Происхождение.

Сохранились, впрочем, апокрифические сочинения, такие, как «Евангелие детства», некоторые другие, повествующие о чудесах отрока Иисуса, но Церковь не признала их подлинными – не только потому, что они написаны позже времен Евангельских событий, но еще потому, что многие такие повествования рисуют образ Христа, далекий от Его настоящего учения. Поэтому с полным правом можно сказать – о юности Спасителя остается лишь строить предположения.

Образ жизни

Видимо, он ничем не отличался от уклада других небогатых Галилейских семей. По преданию, мнимый отец Господа был плотником, так что Иисус с отроческих лет помогал ему. Кроме того, об образе жизни Христа много говорят Его проповеди, где часто встречаются образы пастыря и овец, становящиеся темой множества притч Проповедника. Скорее всего, семья держала овец, а Иисус, конечно, помогал их пасти.

Чем питался, какую одежду и обувь носил

Известно, что Галилею кормило Геннисаретское озеро, до сих пор изобилующее рыбой.

Рыба и хлеб останутся Его излюбленной пищей в годы проповеди. Например, св. Иоанн упоминает, что Он Сам приготовил обед Апостолам, явившись им уже по Воскресении, на том же озере (Ин. 21:9, 12).

Обычной одеждой жителей Иудеи были:

хитон, длинная рубаха до пола;
тога, или гиматий – большой кусок ткани, который полагался на плечи, обматывался вокруг тела.

Обувались в Палестине, как правило, в сандалии. Однако, это не открытая обувь с ремешками, как сейчас, а закрытые кожаные тапочки. Именно так выглядит реликвия – сандалия Христа, в соборе Германского города Прюм.

Служение

Десятилетия Он жил, не выделяясь из других галилеян – пока не пришло время выйти на проповедь.

Александр Иванов «Явление Христа народу», 1837-1857 гг.
750 x 540 см. Третьяковская галерея, Москва

Сколько было лет, когда Его крестил Предтеча

Согласно Евангелистам, началу служения предшествовало Крещение Господа от св. Иоанна Предтечи. Св. Лука говорит, что это случилось, когда Христу было 30 лет.

Миссия св. Иоанна, по словам самого пророка, готовила приход Обетованного Мессии. Отсюда постоянно повторяемые им слова: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» Множество ожидавших прихода Спасителя приходили к святому на Иордан, исповедовали грехи, после чего Креститель погружал их в священные воды реки. Приход Христа стал кульминацией служения Предтечи: ему было прямо указано, Кем является Иисус через видение Духа Святого и глас Бога Отца:

«Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф 3. 17).

Евангелисты отмечают, что по Крещении Иисус вышел из воды «тотчас», то есть исповеди, обычной для иудеев, Он не приносил. Более того, понимая, Кто пред ним, Иоанн даже отказывался крестить Его, а сделал это лишь после убеждения Господа: «Оставь теперь,ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф.3:15). Смысл Крещения был выражен св. Иоанном словами:

Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин.1:29).

Искушение в пустыне

После Крещения Господь, подобно древним пророкам, уединяется между Иорданом и Мертвым морем.

В 1872 году в Петербурге открылась Вторая передвижная выставка. Иван Крамской представил здесь своего «Христа в пустыне». Пять лет художник работал над картиной

Гора, где пребывал Он, ныне известна как Сорокадневная – по числу дней строгого поста. Диавольские нападения, которые пришлось отразить Мессии, были, по словам св. отцов, направлены против Его человеческой природы. Это три искушения:

земными благами: предложение сделать камни хлебом, ведь Сыну Божию все возможно; но, по слову Божию, «не хлебом единым жив человек» (Лк.4:4);
чудесами; диавол предлагает Мессии броситься с крыши Иерусалимского храма, тем показав Свою Божественность – ведь Его непременно подхватят Ангелы; но это – воздействие на чувства и воображение людей для быстрого привлечения последователей, Христос также отвергает;
наконец, третье искушение Иисуса Христа в пустыне – властью; диавол предлагает Мессии земное царство, всеобщее поклонение, почет; его отвергает Иисус для Царства Божия.

Это искушение повторится еще не раз, став, возможно, самым тяжелым для Господа во время Его проповеди: ведь сатана отошел, по слову Евангелиста «до времени», а стать земным царем Христу предложат еще не один десяток раз. Даже Его Вход в Иерусалим будет сопровождаться ликованием толпы, встречающей «царя Израиля», избавителя от Рима, но не Господа.

Чудеса и исцеления

Св. Иоанн Богослов делает оговорку, о бесчисленности чудотворений, совершенных Иисусом, однако, прибавляет он, описание их Евангелистами – не ради славы Христа, которую Он отверг, а ради верных, их духовной пользы: «Дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин.20:31). Поэтому Евангелисты сообщают о чудотворениях ровно столько, сколько нужно для убеждения людей в Божественности Иисуса. Всего чудес, описанных Евангелистами, насчитывают чуть менее 40.

Самое первое чудо

Оно совершено в Капернауме, когда во время брачного пира, где не хватило вина гостям, Христос делает вином воду. Многие толкователи обращают внимание, что чудо совершено по просьбе Матери Христа – может быть, став первым известным случаем Ее предстательства о людях. Есть также предание, что Симон Кананит (то есть происходящий из Каны) – один из 12 Апостолов – возможно, был женихом на этой свадьбе. После он оставит дом, супругу, пойдет за Христом.

Самое главное

Таково, без сомнения, чудо Воскресения Самого Господа:

ранее были случаи воскрешения людей святыми, подвижниками, но никогда – чтобы умерший воскрес сам, «ибо смерти невозможно было удержать Его» (Деян. 2:24);
Христос воскрес с преображенной плотью, более не знающей тления, тогда как все возвращенные к жизни ранее принимали прежнее тело, и рано или поздно все же физически умирали.

Другие чудеса

Среди них:

исцеления болезней;
воскрешения мертвых, среди которых особое место занимает воззвание из гроба прав. Лазаря, на четвертый день по кончине; именно после этого Иерусалим встречал Иисуса как Царя, кликами «Осанна Сыну Давидову»;
изгнание бесов;
прекращение бури;
насыщение несколькими хлебами тысяч людей.

Список имен 12 Апостолов

Вот как выглядит он у св. Матфея (Мф.10:2-4):

«Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который и предал Его».

Впоследствии от лика Апостолов отпал Иуда, предатель Учителя, его сменил св. Матфий.

Кроме того, одним из двух первоверховных Апостолов считается Павел. Его обращение произошло уже по Воскресении Христовом.

Дуччо «Призвание апостолов Петра и Андрея», ок. 1311 года.
42.7 × 45.5 см. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Самые близкие ученики и отношения с ними

Из числа 12 Апостолов наиболее близкими к Господу считаются:

Симон, наименованный Им Кифой (камнем) за ревность в вере;
Иаков и Иоанн, названные «сынами грома».

Выделение этих троих из числа других означало не только то, что им особо открывались великие тайны, но еще – предельно высокие требования к ним. Иногда Господь резко порицает их за ревность не по разуму или непонимание Его земной миссии, например:

отвечает Петру, призывающему Его уклониться от мучений, едва ли не теми же словами, что диаволу в пустыне: «Отойди от меня, сатана!… потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф.16:21);
запрещает Иакову и Иоанну молиться о низведении огня с неба на самарянское селение, не принявшее Его на ночлег словами: «Не знаете, какого вы духа!» (Лк.9:55);
делает внушение тем же братьям Зеведеевым, возжелавшим особого положения в Царстве Мессии, другим ученикам, говоря о том, что желающий быть первым должен быть всем слугой, а не превозноситься (Мк. 10:42-44).

Вместе с тем, верные ученики не отходят от Учителя после таких порицаний, напротив, укрепляются в любви к Нему.

Другие последователи

Кроме двенадцати Апостолов, Евангелисты упоминают еще о 70, также избранных Христом для проповеди Царства Божия. Среди них Евангелисты Марк, Лука, свв. Клеопа, Иаков, именовавшийся братом Господним, и многие другие. Еще при земной жизни Спасителя значительная часть из них отошли от Христа.

А впоследствии в лике этих Апостолов стали почитаться многие бывшие язычники, например, ученики св. Павла свв. Тимофей, Тит, Трофим, Акилла, другие.

В число 70 не входят также женщины из иудеянок, которые сопровождали Христа, «служа Ему имением своим». Евангелия называют среди них мать Иакова и Иоанна Саломию, некоторых других.

Икона святой Марии Магдалины. XVII в

Мария Магдалина

Ее Евангелисты, особенно св. Иоанн Богослов, выделяют среди других служительниц Господа, как наиболее ревностную. По-видимому, во время Его проповеди Мария активно помогала Апостолам наладить быт небольшой общины, а также занималась благотворительностью. Не изменила она Спасителю даже после Его казни: первой придя ко гробу на третий день, она удостоилась увидеть Воскресшего.

О внешности и характере святой, а также кем она была для Иисуса Христа в статье:

Реальная история жизни Марии Магдалины

Учение

По словам ап. Павла, Закон Моисеев был для людей «детоводителем» к Христу (Гал.3:24). Множество его заповедей «не прикасайся», «не дотрагивайся», «не делай» внешне ограничивали возможности совершения греха, отступления от Бога. Христос же обращает внимание на внутреннее состояние человека, на его душу.

Нагорная проповедь с цитатами и кратким толкованием

Гора Блаженств, как ее ныне именуют, расположена близ Капернаума, где Иисус совершил первое чудо. Со времен Византии здесь были храмы, ныне – женский католический монастырь.

Полагают, что Христос произнес проповедь, стоя на склоне горы. Записанное Евангелистами – не собрание предписаний, а свободно льющаяся речь Проповедника. Она содержит:

собственно Заповеди Блаженства;
нравственные требования к состоянию души христианина;
предупреждение о последствиях нарушения заповедей – но не как угрозу, а как скорбь о погибающих душах; недаром в этой части проповеди чаще всего употребляется слово «горе».

Заповеди блаженства: смысл и отличие от ветхозаветных

Данные пророком Моисеем заповеди, прежде всего, удерживали людей от совершения зла. На то же было направлено более 600 разных запретов, которых придерживались иудеи. Заповеди Христовы помогают не только удержаться от зла, но приблизиться к святости, единению с Богом, которое дает покой, истинное счастье – блаженство. А это невозможно без самого главного – преображения души.

Количество заповедей, согласно св. Матфею – 9 (Мф.5:3-11):

«Блаженны нищие духом ибо их есть Царство Небесное

Блаженны плачущие ибо они утешатся.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».

У св. Луки (Лк.6:20-23) речения Господа объединены в 4 заповеди:

«Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие.

Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь.

Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь.

Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах».

Иван Айвазовский «Хождение по водам», 1890-е гг.
70 х 50 см. Музей истории религии, Санкт-Петербург

Главная заповедь

Прп. Симеон Новый Богослов полагает, что все заповеди, по сути, вытекают из первой – «Блаженны нищие духом». Недаром с нее начинают изложение оба Евангелиста. Под нищим понимается требующий Божией помощи, не имеющий ничего своего.Но речь идет не о материальных, а о духовных благах. Поэтому нищий духом – тот, кто совершенно предался Господу.

Но, как пишет св. Симеон,

«верный человек, добре всегда внимающий заповедям Божиим, когда… помыслит о высоте их… тогда, исследуя меру свою, найдет себя крайне немощным и бессильным… что он крайне нищ и недостоин принять Бога… Но таковый, помышляя о всем, сказанном мною, с чувством душевным, без всякого сомнения восплачет плачем оным, который есть воистину наиблаженнейший плач, приемлющий и утешение и делающий душу кроткою».

Так нищета духа тесно связана с плачем, который дает радость о Боге, а еще – с кротостью. Ведь сокрушающийся о своей немощи не будет осуждать другого.

Непрестанное стремление к Господу, порожденное любовью, пониманием необходимсти всегдашней помощи – есть «алкание и жаждание правды Божией», которое дает все прочие добродетели. Но основа всего – нищета духа, или смирение. Св. Симеон пишет:

«Поистине одна только есть печать Христова – осияние Духа Святого, хотя много есть видов воздействий Его и много знамений силы Его. Первейшее всего другого и необходимейшее есть смирение, так как оно есть начало и основание. Ибо говорит Бог: на кого воззрю, токмо на кроткаго и смиреннаго и трепещущаго словес Моих (Ис.66:2)».

«Словом, делом, помышлением»

Вторая часть проповеди посвящена нравственным законам христианской жизни. Она возводит христианина от Закона Моисеева на вершину совершенства:

вместо ненависти к врагам Христос просит, напротив, любить врага, молиться о ненавидящих, обижающих;
Моисеева заповедь «не убивай» понимается Господом как запрет не только на физическое убийство, но на гнев, даже мысленный; более того, находящийся в сердце грех гнева совершенно удаляет человека от Бога, даже если внешне он спокоен;
таким же образом расширяется заповедь «не прелюбодействуй»: грехом является уже взгляд на женщину «с вожделением», ибо он повреждает сердце.

Высота, на которую зовет Господь, кажется практически невозможной – но взойти на нее можно, главное – встать на первую ступень:

«Блаженны нищие духом», со всем смирением просить поддержки, изменения сердца.

Притчи

Многое из сказанного уже в Нагорной проповеди, было не понято людьми, воспитанными на Законе, привыкшими к внешним атрибутам «праведности». О многом из того, что Господь говорил впоследствии, иудеи говорили: «Какие странные слова, кто может это слушать?», «Жестоко слово сие» (Ин. 6: 60,66).

Именно поэтому значительная часть речений Господа – притчи, иносказательные назидательные истории, на очень простых, понятных примерах из жизни разъясняющие заповеди.

Например, блага Царства Небесного Иисус объясняет, сравнивая:

возрастание уверовавшей души с посеянным горчичным зерном – малым семенем, вырастающим в дерево, или с закваской, которая тоже мала, но благодаря ей поднимается тесто;
само Царство – с сокровищем, зарытым на поле, ради которого человек продает все имущество, ибо клад превышает все другие блага, а также с жемчужиной, обретенным купцом.

Благотворность покаяния, то, сколько сильно ждет его Бог, Христос объясняет притчами:

о потерянной овце, которую пастух находит среди гор, на плечах доносит до стада;
о потерянной драхме – монете, ради которой женщина усердно метет дом, ища потерю, радуется о найденном;
может быть, самая сильная притча о покаянии – история о «блудном сыне», по сути отказавшемся от отца, но принятом вновь, когда только показал произволение к изменению жизни – «встал и пошел к отцу своему», намереваясь просить прощения, стать хотя бы «наемником», слугой при его доме; Христос рассказывает, как отец, издали увидев сына, бросился к нему навстречу, как велел дать ему перстень, одежду, обувь – все лишь потому, что он «был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15:11-32).

Прп. Паисий Святогорец говорит, что так Господь встречает каждого даже не кающегося – идущего к покаянию: «Когда человек делает один шаг к Богу, то Бог навстречу ему делает тысячу шагов».

Всего притч насчитывают до нескольких десятков. По сей день зачастую именно на эти простые, идущие «от жизни» слова отзываются сердца людей, захваченных суетой мира.

Иисус Христос: последние дни земной жизни

Им предшествовало еще одно чудо, виденное лишь избранными тремя учениками. За 40 дней до Распятия Петру, Иакову, Иоанну было дано увидеть своего Равви Тем, Кем он являлся действительно – Богом.

Преображение

Это случилось недалеко от Иерусалима, куда уже шел Иисус, зная о будущих страданиях. Однажды ночью Он и ученики поднялись «на гору высокую» ради уединенной молитвы. Апостолы от усталости задремали, а пробудившись – увидели Учителя с Ликом, сияющим как солнце, в блистающих одеждах. Пред ним стояли пророки Моисей и Илия. Потрясенные, они едва расслышали, что беседа Господа и Его святых шла о будущей Его смерти.

Видение Царства Небесного должно было укрепить веру Апостолов перед тем, что предстояло пережить Самому Христу и небольшой общине Его последователей.

Преображение, Рафаэль Санти

Воскрешение Лазаря и Вход в Иерусалим

Страданиям Спасителя предшествовал… Его триумф, когда весь Иерусалим вышел навстречу, встречая «Царя Израилева». Единственный из Евангелистов, проясняющий причины происшедшего – св. Иоанн. Только он описывает чудо Воскрешения прав. Лазаря, друга Господа.

Предполагают, что оно, хорошо известное христианам, не попало в Евангелия в первые десятилетия существования Церкви ради самого Лазаря, епископа города Китии, которого искали иудеи, чтобы убить.

Подобное чудо воззвания из гроба на 4 день по смерти ранее никогда не было известно. Теперь все окончательно уверились, что Иисус – обетованный Царь Израиля. Но прошло несколько дней, а ожидаемого воцарения земного царя не произошло. Всеобщее преклонение обратилось в непонимание, потом – в ненависть обманувшихся в ожиданиях. К сожалению, она проникла в круг учеников.

Кто и за сколько серебряников продал

Св. Иоанн пишет, что, кажется «последней каплей», переполнившей чашу терпения одного из них, «казначея» общины, Иуды, был приход ко Христу женщины, помазавшей Его нардовым миром – одним из самых дорогих. Вместо того, чтобы ужаснуться знамению – ведь нард применяли при погребении! – Иуда возмутился бессмысленной тратой денег.

Именно тогда он договорился с первосвященниками – предать Учителя «не при народе».

Денег за предательство он получил немного – 30 серебряных монет, что составляло цену раба, а не Проповедника, собиравшего тысячи народа.

Многие говорят о сребролюбии Иуды, но не более ли было дело в несбывшихся надеждах стать приближенным земного царя?

Пасха и Тайная Вечеря

Незадолго до иудейской Пасхи – воспоминания исхода народа из Египта – Учитель вдруг пожелал, чтобы ученики приготовили праздничную трапезу до самого праздника, «в первый день опресноков». Эта вечерняя трапеза («вечеря») называется «Тайной», потому, что собрались скрытно, в особой горнице, предоставленной кем-то из сочувствовавших Христу последователей. События Вечери наиболее подробно описывает св. Иоанн:

он рассказывает, как к величайшему смущению Апостолов, Христос, как раб, совершил омовение их ног, принятое на Востоке как знак особого уважения;
повествует о том, как Господь с болью говорил о том, что один из возлежащих на Вечере – предатель;
наконец, свидетельствует, что, может быть, впервые за месяцы, Он заговорил с учениками не языком притч, прямо говоря о Своем Отце, грядущем Распятии, Воскресении;
наконец, все Евангелисты упоминают, что на Тайной Вечере было установлено главное христианское таинство – Евхаристия, соединяющая верующего с Богом через Его Тело и Кровь, Которые преподаются под видом хлеба и вина.

Художник Тинторетто «Тайная Вечеря» для венецианского храма Сан Джорджо Маджоре (1592-1594)

Чаша Тайной Вечери: факт или миф

Легенда о Граале (название происходит от французского слова, означающего собственно чашу) появляется с XIII вв. на христианском Западе.

Тогда после одного из Крестовых походов на Святую Землю в Европе появились некоторые реликвии, связанные с Распятием Христа (Терновый венец, гвозди, частицы копья и др.). Так как среди них не оказалось Чаши, из которой пили ученики на Вечере, стали возникать идеи поиска «Святого Грааля», обширный фольклор вокруг этой темы. Бывшие язычники, склонные воспринимать реликвии магически, европейцы говорили, что испивший из Чаши получает прощение грехов, исцеление болезней, даже – бессмертие.

В XIX в. было несколько городов, заявлявших о владении реликвией, что всякий раз оказывалось неправдой. Сейчас о том же говорит Валенсия, якобы хранящая ее в кафедральном соборе. Однако подтверждения подлинности предмета, который считают Граалем, нет.

Таким образом, на сегодняшний день очевидно, что:

легенды о Граале имеют существенный элемент язычества, с христианством не совместимый;
промыслом Божиим, чаша, из которой пили ученики на первой Евхаристии, скорее всего, не сохранилась.

Верующему же христианину, регулярно приступающему к таинству Евхаристии, искать какой-то особый «Грааль» нет смысла вообще: ведь им, по сути является всякий потир с Телом и Кровью Господа, из которого причащаются верные на любой литургии в любом православном храме.

В Гефсиманском саду

После окончания трапезы все с песнопениями праздника Пасхи отправились в Гефсиманию, где Иисус особенно любил молиться с учениками. Но теперь Он делал это, по сути, один: уставшие от неопределенности, опасностей, проведшие трудный день избранные Апостолы не выдержали, и… заснули. Сквозь дрему доносились до них слова моления Учителя:

«О, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня… Да будет воля Твоя…» (Лк.22:42).

Трижды подходил к ним Христос, прося молитвенной поддержки – тщетно. А потом в сад ворвалась толпа, вооруженная, точно шла на разбойника. О месте нахождения Христа иудеям сказал Его теперь уже бывший Апостол – Иуда.

Оружие не понадобилось – Иисус не препятствовал желающим Его арестовать, лишь просил отпустить учеников, что было сделано.

«Тогда все ученики, оставив Его бежали». Так внешне бесстрастно пишет св. Матфей, один из Двенадцати (Мф. 26:56). За словами – боль, стыд, горячее раскаяние, которое Апостолы пронесут через жизнь.

Моление о чаше.
Василий Петрович Верещагин. 1875–1880 гг.
Храм Христа Спасителя, Москва

После все они искупят грех малодушия мученической кончиной – кроме юного Иоанна, который вместе с Богородицей будет стоять у Креста.

Кто, когда и за что убил

С точки зрения юридической, приговорила Христа к Распятию Римская власть в лице прокуратора (наместника) Иудеи, Понтия Пилата. Фактически решение с формулировкой «повинен смерти» приняли первосвященники евреев, однако, так как Иудея была подчинена Риму, они не имели права совершать смертную казнь, но только – предлагать сделать это оккупационной власти.

Иудеи также настаивали на том, чтобы казнь была совершена как можно быстрее, до празднования Пасхи. Таким образом, она пришлась на «пятницу, то есть день пред субботою».

Трибунал над Иисусом: юридический и богословский

Аргументы первосвященников Римского прокуратора поначалу не убедили. Бедно одетый Человек не производил впечатления политического противника власти. Разговор с Ним окончательно прояснил, что Царство, о котором идет речь – «не от мира сего», следовательно, имеется ввиду религиозное, может быть, философское учение. Однако, фанатизм иудеев был хорошо известен, так что ссориться с ними прокуратору не хотелось. Так возникла формулировка «итак, наказав Его, отпущу» (Лк.23:16). За что именно следует наказание, осталось неясным. Ясно лишь, что Господа приговорили к бичеванию.

Позже скрупулезные исследования Туринской плащаницы покажут: Христу нанесли 98 ударов.

Казнь по политическим мотивам?

После того, как Христа жестоко бичевали, оказалось, что первосвященников совсем не удовлетворяет такой исход, ибо они требовали Распятия. Так как Пилат не соглашался, ведь наказание уже состоялось, так что применили последний аргумент: Иисус называл Себя Царем, значит – противник императора. Таковым станет Пилат, если Его отпустит (Ин.19:12).

Так состоялся новый приговор уже наказанного Иисуса к смертной казни, абсолютно незаконный с точки зрения Римского права, полностью политически мотивированный. К тому же казнь была самой страшной из возможных.

Кадры из фильма Мэла Гибсона «Страсти Христовы»(2004)

Распятие на кресте

Крест – главный символ христианства,столетия вызывал буквально ужас язычников. Многие из них страшились даже подумать о религии, сделавшей своим символом самую жуткую, позорную казнь тогдашнего мира.

Где и как распинали

Обычно это происходило за пределами города. Для Иерусалима это была так называемая Голгофа, холм, похожий на человеческий череп, отсюда название, буквально переводящееся как «лобное место».

Существовало устойчивое предание: под холмом был похоронен праотец Адам.

Бытуют разные версии того, как именно происходила сама казнь. По одной из них, казнимые сами несли до места своей гибели ее орудия – кресты, по другой – только поперечную перекладину, тогда как столбы были установлены заранее.

Перед распятием приговоренных обнажали, что считалось особым позором для иудея, привыкшего прикрывать наготу, да и для язычника. Впрочем, он мерк по сравнению с самой казнью – долгой, страшной. Тело, прибитое за руки и ноги, провисало, дышать становилось трудно, а чтобы сделать вдох, требовалось выпрямиться, напрягая уже пробитые конечности. Спустя часы, иногда – сутки, даже более, распинаемый погибал от болевого шока или от сердечной недостаточности.

Кто нес крест на Голгофу

К казни были приговорены трое, двое из которых – разбойники, несшие кресты самостоятельно. Уже избитый бичами Иисус сделать этого не смог. Поэтому воины схватили первого попавшегося шедшего с поля земледельца – Симеона из Киринеи, дабы он донес крест до места. Судя по тому, что Евангелисты именуют его «отцом Александровым и Руфовым» (скорее всего, речь идет об известных Евангелисту христианах), это «случайное» событие не прошло бесследно не только для Симеона, но и для его семьи.

Страдания Иисуса Христа по часам

Они описаны Евангелистами именно так:

Господа прибили к Кресту в третий час дня (по нынешнему времени это около 9 ч. утра);
Его страдания достигли пика через три часа, к шестому часу; содрогнулась сама природа, померкло солнце; тьма продолжалась еще три часа;
в девятом часу дня земной путь Иисуса Христа завершился мучительной смертью.

Питер Пауль Рубенс Воздвижение Креста Господня. 1610
Kruisoprichting
Холст, масло. 462 × 341 см
Собор Антверпенской Богоматери, Антверпен

Значение и сила Его крестной смерти

Все страшные шесть часов казни рядом стояли не только Мать, верный Иоанн, некоторые женщины – куда больше было насмехавшихся, глумящихся, требующих от Мессии «сойти с Креста» (Мф.27:40), дабы очевидно стало Его Божество. Лишь наставшая тьма, а потом – содрогнувшаяся земля каким-то образом вразумили кощунников.

Евангелисты пишут, что народ шел с казни, скорбно «бия себя в грудь» (Лк.23:48). А римский сотник Лонгин (позже – христианский епископ), стоявший на карауле, во всеуслышание потрясенно сказал, что Распятый был Сыном Божиим.

Позже узнали: в храме сама собой разорвалась завеса – сверху донизу, точно Бог Отец, подобно человеку, разодрал одежды, скорбя о Сыне (Мф.27:51). Лишь много позже оказалось, что символика события была другой: кончина Христа, приобщившегося к участи людей вплоть до общей всем, неизбежной смерти, разрушила преграду между Богом и людьми. Не нужны более завесы. Так стал понятен смысл последнего слова, сказанного Иисусом при кончине: «Свершилось!»

Гробница, в которой похоронили

Иосиф и Никодим были тайными учениками Господа, одними из множества. При Его жизни они никак себя не проявляли, разве что иногда, по ночам (опасаясь иудеев) приходили побеседовать. Поэтому никто не ждал, что именно они после казни вдруг начнут действовать настолько энергично:

Иосиф лично отправился к Пилату просить выдать Тело; затем он решил похоронить Учителя в гробовой пещере близ Голгофы; она должна была стать местом погребения самого Иосифа, уже престарелого, но все вышло иначе.
Никодим занялся приготовлениями к погребению, купил ароматы, масло, полотно.

Еще до наступления субботы, дня покоя и недеяния, Тело Христово упокоилось с соблюдением, насколько возможно, иудейских традиций. Скорбящим ученикам Иисуса казалось, что все закончилось.

Голгофа с запада. 1899. Фото Л. Кандаурова. Музей-заповедник В. Д. Поленова

«Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»

Так торжествующе восклицал св. Павел, встреча которого с Христом Воскресшим, явившимся ему, гонителю христиан, полностью перевернула жизнь, сделала его Апостолом язычников, горячим проповедником Воскресения. О радости же ближайших учеников, три года бывших с учителем, можно лишь смутно догадываться.

Суббота прошла в молчании, по Закону. И слезах, ибо не было сил у учеников праздновать Пасху.

А наутро следующего дня (его пока еще именовали «первым днем недели», лишь мы знаем его как «воскресенье») – несколько женщин устремились к дорогой могиле, зная, что помазание Тела Иисуса не довершено, погребальный обряд не закончен. Именно жены, принесшие миро для помазания, первыми увидели отваленный камень, пустой гроб. Их первой мыслью было: Тело украли, не давая покоя Учителю даже по смерти. Женщины бросились к ученикам, к пещере побежали Петр и Иоанн – и тоже не очень понимая, что делать, вернулись обратно. А потом пришла Мария Магдалина с оглушающей новостью: «Равви» жив!

Кто первым увидел Его после воскресения

Евангелисты единогласно свидетельствуют, что то были мироносицы, первая из которых – Магдалина. Именно она стала, по выражению некоторых богословов «Апостолом для Апостолов», благовествуя им Воскресение Христово. Впрочем, существуют предания о том, что до Марии Господь мог явиться Своей Матери, скорбь Которой превышала страдания всех любящих Его.

«Явление воскресшего Христа Марии Магдалине» — Александр Андреевич Иванов. Холст, масло, 242 x 321 см. Государственный Русский музей, С -Петербург. Эту картину А. Иванов написал во время своей жизни в Италии. Сначала она с успехом выставлялась в Риме, а потом была отправлена в Петербург в качестве отчетной работы художника. В столице она была восторженно принята и получила высокую оценку. За нее Иванов получил звание академика. Общество поощрения художников преподнесло полотно в дар императору Николаю I.

Что стало с телом после воскресения

«Не все мы умрем, но все изменимся» (1 Кор.15:51). Так сказал св. Павел, причастный к тайнам будущего всеобщего Воскресения.

Немногое, что сообщают Евангелисты о Воскресшем, лишь слегка приоткрывает завесу тайны, которая будет явлена в определенное Богом время. Воскресший Христос:

имеет плоть, внешне прежнюю, ест, пьет; более того, на Теле сохранились раны от гвоздей, удара копьем;
однако, при этом Лицо Его меняется, так что даже близкие ученики не всегда могут узнать Учителя; так, Христа не признали в нем Лука и Клеопа, повстречавшиеся с Ним на пути, даже Петр и Иоанн, когда Он явился им при море;
кроме того, Иисус проходит сквозь закрытые двери, или становится невидим, как было в случае Луки и Клеопы.

Не забудем еще об одной загадке: это Туринская плащаница с изображением Тела Христа усопшего, происхождение которого до сих пор непонятно. Было ли это тепловое или иное воздействие, сопровождающее Воскресение? Узнать это нам пока не дано.

Одно, по слову ап. Павла, ясно:

«Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления… сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе» (1 Кор. 15:50-54).

Вознесение и сошествие Святого Духа

Магдалине, другим женам поверили не сразу, поначалу ученикам показалось, что все это – может быть, помрачение, вызванное горем. Но не одному, а многим ученикам Господь являлся также. Евангелисты описывают 10 таких случаев:

два – мироносицам: у гроба, затем еще раз, когда они уже, совершенно потрясенные, шли домой;
Петру, сразу после этого – свв. Луке и Клеопе на пути в Еммаус;
сразу многим ученикам (возможно, это же явление имеет ввиду ап. Павел, рассказывая о явлении Господа «более чем пятиста братиям» (2 Кор.15:5));
Апостолам в присутствии Фомы, который ранее не видел Воскресшего;
им же у моря Галилейского;
на горе в Галилее; об этом упоминает св. Матфей (Мф. 28:16-17)
еще раз – Апостолам во время вечери;
наконец, на горе пред тем, как произошло Его Вознесение на небо (Деян.1).

Разумеется, встреч с Учителем было значительно больше. 40 дней по Воскресении он давал Своим Апостолам наставления, раскрывал тайны будущего Царствия. А на 40 день по христианской Пасхе – Воскресении Господа –вновь расстался с учениками, на их глазах вознесшись к Отцу.

«Мужи галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо?» — так Ангелы обратились к ним, как бы в оцепенении глядящим на Восхождение Спасителя. Действительно – пора было начинать дело Божие на земле. Но сначала было окончательное познание тайн Царствия, спасения людей: на 50 день по Воскресении, когда Дух Святой в виде языков пламени, почил на каждом из них. Так община последователей Учителя из Галилеи стала Церковью, единством земного и Небесного, а простые рыбаки – мудрыми учителями. Шли века, изменялись условия жизни людей, сами они, но силой Духа Церковь ныне – та же, что почти 2000 лет назад. Ибо Иисус Христос, ее Глава «всегда, сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8).

Иисус Христос: второе пришествие и суд

Что ждет нас? «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр.22:20) – вслед за св. Иоанном Богословом повторяли первые христиане. Второго Пришествия Божия, обновления мира, «нового неба и новой земли» ожидали они. Впрочем, помня слова Господа «не ваше дело знать времена и сроки».

Мудрый св. Петр уже в I веке Церкви, писал:

«У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день.

Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3:8-9).

Долготерпит Господь и сейчас, ожидая покаяния от каждого, кто к нему способен.

Св. Иоанн так передает Его слова:

«Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще» (Откр. 22:11).

Суд же, который произойдет при конце мира, обнаружит истинное состояние каждой души, ее выбор – со Христом или без Него. Не Господь покарает нечестивых, но сами отказавшиеся от Него изберут себе участь, ибо Бог – источник жизни, а вне Его – смерть. Пока на выбор еще есть время.

Христианство: кратко и просто об особенностях учения

Сам Господь сформулировал их буквально одной фразой: «Я есмь Путь, Истина и Жизнь»:

«Путь» – означает, что без Христа дорога к небу не может быть пройдена, своими силами человек на это не способен;
Одновременно Сам Господь есть Истина, единая, единственная, Творец мира, Тот, кто дает смысл его существованию;
«Жизнь» означает, что Бог – источник бытия мира, «Альфа и Омега, начало и конец» (Откр.1:8); и быть вне Бога – значит умирать духовно и физически.

Ап. Иоанн: «Бог есть любовь»

В этом видел все христианство любимый ученик Иисуса. Ведь Бог любит человека, жертвует Собой ради него. Полюби– будешь с Богом, будешь жить. А приближение к Богу дает любовь к ближнему – образу Божию.

Ап. Павел: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе»

Так говорил тот, кто прошел чуть ли не всю Римскую империю, основал десятки христианских общин по всему тогдашнему миру. Он, воспитанный в строгом иудаизме, стал проповедником Христа для тех, с которыми даже разговаривать иудею было запрещено – язычников.

Вся жизнь Павла – пример абсолютного доверия Богу. Своим избранным сосудом именовал его Сам Христос, благословляя Павла на проповедь (Деян.9:15).

Читая его послания, дышащие энергией, силой, оптимизмом, горячей верой, едва ли можно сказать, что Павел был постоянно гоним, часто без крова, очень нередко – болен. Как никто знал он истинность слов Христа: «Сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12:9).

На ту же особенность христианства обращает внимание митр. Тихон (Шевкунов) в беседе 2 февраля 2015 г. Он советует очень внимательно читать слова Спасителя, обращенные к ученикам:

«Знаете, что чаще всего говорит Господь ученикам? «Не бойтесь»… «Не бойтесь, маловеры», «Что ты так боязлив?» Вот это чаще всего. К нам Он обращается: да не бойтесь вы. Ну что вы? С вами Бог!».

Вокруг христианства

Часть говорят: история человечества, по сути, закончена. Воплотившийся Господь сделал все для нашего спасения, сказал все необходимое. Многие чувствуют это. Не все признают.

Личность с точки зрения ислама

Традиционное учение основателя религии пророка Мухаммеда признает как Библию, так и Новый Завет, как книги боговдохновенные, а христиан (как и иудеев) – «людьми Писания».

Однако мусульмане считают «Ису» лишь одним из пророков. Это положение вероучения не мешает, однако, простым верующим почитать христианские святыни, что особенно заметно в Палестине, где к чудотворным иконам, мощам, даже – в храм Воскресения, где каждую Великую Субботу сходит небесный Благодатный Огонь – приходят сотни последователей ислама.

Благодатный огонь

Других религий

Первая по времени возникновения мировая религия, буддизм, своего рода высшее достижение человека, ищущего спасения, но без Бога.

Коль скоро идеи Творца здесь нет, то Иисус признается одним из «мудрых учителей». Есть также «модернизированные» версии буддизма, распространенные сейчас на Западе, в основе своей все же христианской цивилизации. Они пытаются соединить два учения – например, через разного рода спекуляции на тему о том, что по Распятии (или до него?) Иисус был в Индии, где учился у великих мудрецов, знающим некие особые тайны.

Впрочем, существует множество свидетельств о том, что как буддизм, так и языческие культы, с которыми он связан, прямо противоречат христианству. Одно из них принадлежит одному из православных монахов, миссионеров, в начале XX в. посетивших Индию, где произошла весьма примечательная встреча с носителем восточной мудрости.

Некой силой факиру удалось создать иллюзию, которую видели десятки присутствующих: вместо кроны дерева они увидели море, небо, природу. Потрясенные, все оцепенели:

«Наваждение было так необоримо, что и сердце и ум молчали. Но мое сердце тревожно и больно забилось. Все мое существо охватил страх.Мои губы сами собой зашевелились и стали произносить слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного» Я почувствовал немедленное облегчение. Казалось, что какие-то невидимые цепи, которыми я был опутан, начинали спадать с меня… вдруг, будто подхваченная ветром, картина затуманилась и рассеялась. Но вот что-то как будто стало твориться и с самим факиром. Он свалился набок… Сеанс неожиданно прервался… Уже уходя, я невольно в последний раз обернулся… Мой взгляд встретился со взглядом факира, полным ненависти. Это произошло в кратчайший миг, и он снова принял свою прежнюю позу, но этот взгляд раз и навсегда открыл мне глаза на то, чьей силой в действительности произведено это «чудо».

Итак, по слову Апостола, «какое общение праведности с беззаконием? Чтообщего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор.: 14-15). Ответ очевиден.

Образ в искусстве

Образ Христа вдохновлял не одного «служителя муз». Среди тех, кто пытался рассказать о Нем языком искусства – живописцы, поэты, режиссеры.

Картины

Они возникают во время Реформации, когда протестанты начинают рассматривать изображения Бога не как иконы, а просто как «произведения искусства» на религиозную тему. Подпадают под это влияние также католики. Среди самых известных картин, изображающих Иисуса:

«Воздвижение Креста» П. Рубенса;
«Воскрешение Лазаря» Рембрандта;
«Тайная Вечеря» Л. да Винчи;
произведение на ту же тему русского художнике Н.Ге, многие другие.

Н. Н. Ге
«Что есть истина?» Христос и Пилат. 1890
Холст, масло. 233 × 171 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Особенность таких изображений – натуралистичность, эмоциональность, множество деталей, относящихся к материальному миру, столь любимому художниками. А вот сходство с иконографией Христа остается более или менее неизменным.

Вседержитель, Царь на троне, в терновом венце, с закрытыми глазами, с ангелами, первые Его шаги, плач об убиенных младенцах … Самые первые изображения Спасителя, самые главные, сильные, чудотворные, редкие, нерукотворные… Какие бывают иконы, их названия, описание и значение — все подробности в статье:

Все иконы Иисуса Христа: названия, описание и фото

Литература

Академик С.С.Аверинцев обращал внимание на то, что Евангелия, которые мы ныне знаем как все-таки прозаические тексты, в оригинале, на арамейском, греческом были рифмованными стихами. Возможно, поэтому о Христе больше всего пишут именно поэты. Его образ иногда «адаптируется» под их мировоззрение, как в поэме А.Блока «Двенадцать», где Христос представлен чуть ли не как вдохновитель революции. И все же многие поэты не только бережно относятся к учению Господа, но понимают его сердцем.

Христиане часто поздравляют друг друга с Рождеством Спасителя прекрасным стихотворением Владимира Соловьева (1892 г.):

Во тьму веков та ночь уж отступила,

Когда, устав от злобы и тревог,

Земля в объятьях неба опочила

И в тишине родился С‑нами-Бог.

И многое уж невозможно ныне:

Цари на небо больше не глядят,

И пастыри не слушают в пустыне,

Как ангелы про Бога говорят.

Но вечное, что в эту ночь открылось,

Несокрушимо временем оно,

И слово вновь в душе твоей родилось,

Рожденное под яслями давно.

Да! С нами Бог, — не там, в шатре лазурном,

Не за пределами бесчисленных миров,

Не в злом огне и не в дыханьи бурном,

И не в уснувшей памяти веков.

Он здесь, теперь — средь суеты случайной,

В потоке шумном жизненных тревог.

Владеешь ты всерадостною тайной:

Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог.

А вот прекрасное стихотворение уже нашего современника, Андрея Десницкого, посвященное крестной жертве Спасителя:

Это больно, когда Ты уносишь боль:

я ведь прежде считал, что она — моя;

я не мог ее разделить с Тобой,

слишком мало было во мне — меня.

Выбрал первым Ты, потому что я

ни за что, никогда бы не выбрал крест.

Ты сказал, что теперь эта боль — Твоя.

… И стоит Твой Крест возле людных мест;

мимо — поступь усталых и стертых ног,

мимо — взгляд равнодушно-тревожных глаз…

Но Ты сделал все, что Ты только мог,

для израненных, злых и свободных нас.

Нам осталось увидеть, что лишь с Тобой

мы способны остаться и стать людьми,

протянув на раскрытой ладони боль

и чуть слышно Тебе прошептав: «возьми!»

Среди современных православных авторов стоит, может быть, особо выделить иером. Романа (Матюшина) и протоиерея Олега Скоблю: их стихи стали авторскими песнями, приносящими духовное утешение множеству людей.

Кинематограф

Фильмов о Христе – сотни. Первые из них появились еще с концаXIX в., когда только возникло искусство кино, последние по времени датируются 2010-ми годами. Только за последние 10 лет их вышло не менее 14. Иногда это – как бы иллюстрация Евангелия, иногда более или менее удачно размышление о нем, даже – собственное прочтение, как современные фильмы о Марии Магдалине, пытающиеся поднять вполне современные вопросы о правах женщин, социальном неравенстве.

Кадр со съемок фильма «Иисус Христос» (2004): Мел Гибсон и Джеймс Кэвизел

И все же, при обилии экранизаций Евангелия, трудно назвать фильм, который был бы общепризнанным шедевром. Возможно, наиболее близка к этой цели картина М.Гибсона «Страсти Христовы» (2004 г.), бережное, уважительное изложение Евангелия. Но и о ней известно мнение бывших на просмотре православных священников: отметив профессионализм создателей картины, многие из них задали лишь один вопрос: почему в фильме, кровавом, страшном, посвященном казни – не показано главное: Воскресение?

Памятники

Христианское предание говорит, что один из первых памятников Христу поставлен женщиной, исцеленной Им от кровотечения. Ныне традиции скульптурных изображений в большей степени следует католическая традиция.

Статуя в Рио-де-Жанейро

Ныне это самая известная скульптура, своего рода символ бразильского города. Она находится на высоте 706 м над уровнем моря, высота же самой статуи – 38 м. Ее постройка продолжалась с 1922 по 1931 г., работали несколько скульпторов. Сейчас монумент признан одним из семи чудес света.

Подобные фигуры Христа с простертыми в благословении руками есть в Лиссабоне (Португалия), а также в Свебодзине (Польша).

В Ессентуках

В 2013 г. похожая скульптура появилась в России, в г. Ессентуки. Ее высота 20 м. Скульптура входит в комплекс Петропавловского храма, а ее подножием является часовня Воскресения Христова, сделанная по образу кувуклии – Гроба Господня в Иерусалиме.

Храмы

Сотни церквей по всему миру посвящены событиям жизни Господа – Рождеству, Богоявлению, Сретению, другим.

Всего по миру известно:

более 1000 храмов Рождества;
больше 650 – Богоявления;
свыше 300 – Сретения;
более 50 – Входа в Иерусалим.

Самый знаменитый храм всех времен, посвященный Лично Христу – Великая церковь Святой Софии Премудрости Божией, в VI в. построенная в Константинополе.

Внутренний вид сводов собора Святой Софии (Константинополь)

Премудростью именовали Сына Божия, а престольным праздником храма было Его Рождество. А самый любимый христианами всего мира – Иерусалимский Храм Воскресения, место, откуда началась новая жизнь человечества.

Так поет Церковь, так чувствуют Его последователи уже более 2000 лет. Тот, Кто любит нас, терпит немощи, утешает среди скорбей, никогда не оставит, не предаст. А еще – поможет измениться, если только мы сами этого захотим.

Иллюстрация из сообщества «И Слово было Бог»

Наталья Сазонова

Ожидание пришествия Мессии

Событие появления Спасителя не было спонтанной блажью Всевышнего. Он понимал, что просто обрестись в Земном Царстве не получится, необходимо подготовиться к этому. Пришествие Сына Божьего на землю не было секретом. Многие ветхозаветные пророки высказывались по этому поводу.

Творец являлся перед ними и давал знамения, по которым можно было судить о том, что скоро мир изменится. А пока нужное время не наступило, Господь находился в ожидании, наблюдая за потомками Ноя, Авраама и Давида, пока, наконец, не появилась женщина достойная выносить Его. Ей стала Дева Мария, которая известна как Богоматерь.

В руках Бога были все события мира. Он лицезрел с небес, как войска одного государства покоряют воинов другого, строятся города и разрушаются под натиском неприятелей. Каждое событие имело свою связь с Промыслом Божьим, который вершился во имя одной цели – создать условия, где появится Мессия, что приведет человечество к Царству Его.

Время появления Спасителя совпадает с периодом, когда все языческие народы были покорены Римской империей. Это обстоятельство позволяло апостолам Божьим беспрепятственно путешествовать по всей империи, в рамках единого государства. Общим языком для всех был греческий. Это упрощало распространение религиозных идей.

Каждая община, вне зависимости от того, где она находилась, могла связаться с другой и не терять с остальными контакта. Римляне принесли с собой науку и философию. Подобные новшества были чужды язычникам, но в рамках ассимиляции они смирились с этим.

Вера в языческих богов стала разрушаться. Интеллектуалы прошлого, наблюдая за упадком культур многих языческих народов, делали надежду на то, что скоро придет Спаситель, который восстановит миропорядок и не позволит роду человеческому загнать себя в тупик.

Происхождение Иисуса

На современном этапе развития истории сложно принять одну из точек зрения, касательно реального существования Христа. Это проблематично, потому что ежедневно публикуются новые источники, которые подтверждают факт существования Иисуса, то опровергают его. Впрочем, некая историчность свидетельствует реальность деяний Божьего Сына в нашем мире.

Историчность Иисуса Христа

Первым свидетельством, в котором упоминается Спаситель, является цитата из исторического труда древнееврейского историка Иосифа Флавия. Сообщение было сделано на заре нашей эры в 1 веке. Историк не был христианином.

Источнику сложно доверять по причине того, что его переписчик работал на рубеже III-IV века и был христианином. Вполне вероятно, что текст был интерполирован и приведен в форму, согласно которой не возникало бы вопросов, о происхождении Христа.

Часть критиков полагает, что если бы Флавий признал Христа Сыном Божьим, то не ограничился бы одним параграфом в своем труде. Скорее всего, была бы написана подробная книга, куда вошли бы упоминания о ранних годах жизни Христа и Его конечный путь на Голгофу.

Исследования по вопросу продолжались и в 1971 году израильский ученый Шломо Пинес при детальном изучении труда на арабском языке христианского епископа X века Агапия Манбиджского. В работе он ссылается на текст Иосифа Флавия. В представленной интерпретации Христос назван Мессией.

Ученые не могут дать четкого ответа на возникший вопрос. Вероятно, что фрагмент имеет место быть и отражает реальную историческую ситуацию. А возможно, произошла еще одна интерполяция с целью возвышения христианского учения.

Много упоминаний о существовании Христа можно найти в работах таких римских историков, как Транквилла, Тацита и Плиния Младшего. Ближе к 21 веку появляются исследователи, которые выступают в пользу неисторичности Спасителя ( Роберт Прайс, Томас Томпсон, Дороти Мердок).

Точки зрения на происхождение Иисуса

Считается, что Спаситель был рожден в маленьком городке Вифлеем. Дева Мария взяла на себя обязанность стать сосудом для Святого Духа, который непорочно зачал Его.

Имеется мнение, что об этом говорил еще ветхозаветный пророк Исаия, который утверждал, что Мессия появился из чрева девственницы. Эту версию отвергают как иудейские толкователи, так и светские исследователи христианского учения.

В период античного общества были распространены антихристианские полемики, в которых выдвигалось мнение, что Христос – дитя внебрачной связи. Христиане отвечают на подобные вопросы категорическим отрицанием.

На то есть ряд причин. В те времена дитя вне брака считалось позором. Таких детей не несли в храм. Из Библии известно, что Спаситель еще в малом возрасте имел привычку часто посещать церковь, но и общаться с местными учеными мужами (Ему тогда было 12 лет).

Критики пытаются очернить Библию и идеальный образ Сына Божьего, однако, даже эта попытка натыкается на Евангелия, написанные очевидцами событий – апостолами Иоанном и Матфеем. Присутствуя на казни Христа, они видели все своими глазами. У них нет причин лгать, Евангелии можно приравнять к историческому источнику.

О внешнем виде Господа Иисуса Христа

В работах апостолов невозможно найти детального описания образа Спасителя. Авторы умышленно шли на это, определяя себе в обязанность дать описание не человеческого облика, но божественного. И у них это получилось.

Восточная церковь хранит предание о «Нерукотворном облике Спасителя». Облик считается первой иконой, написанной не человеком, но Богом. В Эдесском царстве заболел проказой царь по имени Авгарь. Он вызвал к себе художника и отправил его к Христу просить помощи в исцелении.

Если попросить не получится, пускай художник нарисует с него картину, а царь будет молиться на святой образ Его. Прибыл художник туда, где был Христос, а вокруг него толпа. Пройти невозможно.

Ну, он не растерялся, залез на возвышенность и начал рисовать. Это приметил Сын Божий и попросил умыть свое лицо. Отершись полотном, Он передал его художнику. На ткани отпечатался лик Божий. Художник принес его царю, и он в усердной молитве перед образом получил долгожданное исцеление.

Западная церковь имеет аналогичный вариант предания. Но события, при которых было получено полотно с ликом Бога-Сына происходят не до Распятия, а в процессе восхождения на Голгофу. У Спасителя было запачкано лицо. Святая Вероника подала ему плат, чтобы он отер лик Свой. Спаситель сделал это, а на ткани остался отпечаток лица.

Как известно, у Господа нет внешнего вида, потому что он не человек. Но Христос – Бог, был человеком. Он прожил свою жизнь на земле и забрал с собой наши грехи. Поэтому в церквях его изображают на иконах и фресках. Делается это для того, чтобы верующие не забывали о Его подвиге.

Глядя на него, мы вспоминаем Его любовь и страдания. Как мучился и не просил пощады. Он спас нас и открыл врата в Град Божий. Нам лишь остается возносить Ему молитвы и усердием своим в вере стремиться к небесам.

«Туринская плащаница» – это длинное полотно. По преданию, в него было завернуто тело Спасителя, на нем мог сохраниться отпечаток Его тела, лица. Осуществить работы с артефактом получилось сравнительно недавно. Для этого потребовались особые камеры и фильтры.

В итоге было получено приблизительное изображение, которое совпадало с византийскими иконами. Окончательный вердикт по изучению Туринской плащаницы не был таковым, что на ней обязательно изображен Иисус, но человек 30 лет, ростом 181 см, стройного, крепкого телосложения.

Земная жизнь Господа Иисуса Христа

Путь Спасителя был тернист и неоднозначен. Но одно можно сказать точно: хоть и был Богом, но жил, как человек. Он понимал людей, старался помочь им. Такова была Его миссия на земле.

Рождение и ранние годы жизни

Как было сказано ранее, для Господа важно не только время рождения Спасителя, но и сосуд, который будет избран для Его вынашивания. Им стала чистая Дева Мария. Она сиротой, но родословная ее восходила к колену царя Иудеи Давида. Опекал ее дальний родственник, престарелый Иосиф. Чистота девушки выражалась в ее девственности.

В Боге она находила утешение в минуты горестей и печалей. Иначе быть не должно, потому что время, в которое она жила, было поражено бедностью. Узнала Мария о своем долге от Архангела Михаила, который спустился на землю сообщить ей об этом.

Дева недолго думая согласилась, понимая, что против Божественного Промысла идти нельзя. Так она стала той, кто родила Спасителя. Рождение состоялось в маленьком городке Вифлееме, где некогда появился на свет царь Давид.

Обрезание и Сретение Господня

По ветхозаветной традиции, на восьмой день Младенца обрезали, а на сороковой повели в Иерусалимский Храм, чтобы посвятить Его Господу. В Храме тогда служил мудрый старец Симеон, которому было предсказана смерть лишь после того, как тот узрит глазами своими Мессию. Так и случилось. Симеон, прозванный впоследствии Богоприимцем, сообщил Иосифу и Марии, что явление Мессии в нашем мире означает счастье для тех, кто его примет и погибель для тех, кто отвернет его.

Важно! С этого момента мир был возвещен, что Мессия рожден.

Жизнь Иисуса до начала публичного служения

До тридцати лет Сын Божий жил как обычный человек. Нередко помогал Иосифу плотничать, на что зарабатывал на хлеб для себя и семьи. В возрасте 12 лет вместе с семьей отправился в Иерусалим на светлый праздник Пасхи. Тогда начинал понимать, какая судьба уготовлена Ему, как Сыну-Богу.

В Иерусалиме он провел 3 дня за беседами с известными книжниками. Ученые мужи удивлялись Его мудрости, которая для мальчика 12 лет просто невозможна. С возрастом ближе к 30 годам, Христос постепенно приходил к мысли о своей роли в Земном Царстве.

Жизнь и устремления Христа подробно описаны в Евангелиях. Всего их четыре. Первые три под авторством Матфея, Марка и Луки описывают дела Христовы в Галилее, где тот творил чудеса во благо живущим праведным людям. Четвертое под авторством Иоанна описывает поздний период жизни и страданий Иисуса в Иерусалиме.

Крещение и искушение Христа

В 30 лет он посетил пророка Иоанна Крестителя и был крещен в реке Иордан. Как только вошел в воду, та стала чистой и освященной. Святой Дух в форме голубя опустился на Иисуса, признавая Его Мессией. Перед началом пути отправился в пустыню, где пробыл 40 дней.

Сатана всячески пытался совратить, заставить сойти с истинного Пути Его. В жаркой молитве Он противостоял искушениям. На сороковой день Спаситель покидает пустыню и направляется в Галилею. Здесь начинаются Его чудеса. Известен сюжет превращения воды в вино. Неравнодушные люди, признавшие в нем Сына Божьего, стали 12-тью апостолами и последовали за ним.

Последняя (страстная) неделя

Проповедь в Галилее была началом. Необходимо было достигнуть Иерусалима и там возвестить о приходе Царства Его. Прибыв в Иерусалим по случаю светлого праздника Пасхи, Иисус быстро обзавелся врагами. Фарисеи, недовольные тем, что Христос изгнал из Иерусалимского Храма торговцев, затаили злобу на него.

Претензии к нему имели иудейские старейшины. После Пасхи Бог-Сын дал задание Своим ученикам: нести проповедь по всей Святой Земле. Учитель тоже не сидел без дела и наравне со всеми рассказывал о чудесах и милостях Всевышнего.

Он запомнился народу своими чудесами. Превращение воды в вино, преумножение рыбы и хлебов, воскрешение мертвых и лечение одержимости – лишь малая часть того, на что был способен. При этом слава была чужда Спасителю.

В деяниях старался не привлекать к себе излишнего внимания. Сын Божий прибегал к могуществу лишь тогда, когда видел, что люди не могут справиться сами. Сострадание было добродетелью Его. Главное чудо, сотворенное им – собственное воскресение из мертвых. Так он доказал, что смерть не властна над верующими в Господа, все умершие воскреснут, когда Царство Божие наступит после конца Земного Мира.

Ученики Христа, которые впоследствии стали евангелистами, записали все пророчества, которые были сделаны их Учителем. Часть из них сбылась еще при жизни Его: предательство Иуды, отречение Петра и распятие Христа. Евангелие распространилось по всему миру, Иерусалим был разрушен.

Некоторым пророчествам предстоит сбыться. Это пророчество о конце мира, приходе Страшного Суда, где верующие получат долгожданный Рай, а грешники падут в пучину боли и страданий.

Власть Христа распространялась не только на людей, но и на силы природы. Делами Иисус доказал, что он единственный Спаситель, способный исцелить человеческие души.

Христос служил обществу всего 3 года, но уже тогда вызвал на себя негодование книжников и фарисеев. Они видели, что слава Его растет в народе, но никак не могли пойти против общественного мнения. Они выждали момента свершить свою месть. И этот повод подвернулся.

Когда Иисус в первый раз пришел в Иерусалимский Храм, то увидел, что он ничем не отличается от базарного рынка, кругом сидели торговцы. Зрелище глубоко возмутило Сына Божьего, Он изгнал из храма менял и торговцев. Фарисеи и священнослужители восприняли это действие как реальную попытку умалить их авторитет и стали думать, каким способом изловить Его, чтобы умертвить.

Тем временем Спаситель продолжал нести Слово Божье в народ, обретаясь в Храме Иерусалимском. Однако, в среду, один из учеников Христа – Иуда Искариот – решился на подлый поступок. Он предложил первосвященникам предать Христа за 30 серебряных монет. О лучшем исходе событий они и мечтать не могли и согласились.

В четверг, за несколько часов до ареста Спасителя, Он с учениками прибыл совершить Пасху в дом одного хорошего человека, который согласился принять их. По традиции, иудеям не разрешалось проходить в дом с неомытыми ногами. Эту обязанность выполняли рабы. Но в этот раз рабов не было. Тогда Иисус показал яркий пример смирения перед своими учениками.

Он омыл ноги каждому сам, отчего остальные апостолы молчали и не знали, что сказать. Затем наступает время Тайной Вечери, где Христос рассказывает ученикам о будущем предательстве. Имени Он не называет, но предатель поспешно покидает дом. Им был Иуда Искариот, который поспешил к первосвященникам заручиться отрядом солдат.

Спаситель рассказывает, что скоро погибнет за грехи человечества. Чтобы не печалить апостолов, Он совершает Евхаристию. Здесь Он называет хлеб телом Своим, а вино из чаши кровью Своей. Вместе со всеми, направляется в Гефсиманские сады, но проходит туда не со всеми.

Отобрав Петра, Иакова и Иоанна, идет вглубь сада. Там Иисус предается пылкой молитве до кровавого пота, в просьбе к Отцу Своему пронести чашу страданий мимо Него. Он понимает, что это неизбежно и вверяет в Его ведение Свою судьбу.

В это время в сад врывается отряд солдат под предводительством Иуды. Но перед этим предатель выдал Учителя приветственным поцелуем. Началась схватка, в которой победителем вышли римские солдаты. Христос упросил солдат отпустить апостолов. Те согласились и повели арестанта в здание Синедриона – религиозного суда.

Первосвященники радовались, оставалось лишь придумать причину смертной казни. Но за Христом не было страшной вины, по которой Его следовало бы казнить. И только после того, как Он признал Себя Сыном Божьим, было составлено формальное обвинение в богохульстве с последующей смертной казнью.

Но для того, чтобы казнь свершилась, необходимо разрешение римского прокуратора. Поэтому Спасителя повели на допрос к Понтию Пилату – прокуратору Иудейской провинции. Для Пилата это судебное разбирательство имело беспрецедентный случай.

Перед ним был осужденный, за которым он не видел никакой вины. Первосвященники требовали от него согласиться на смертную казнь, иначе те пожалуются кесарю о невыполнении обязанностей им прокуратора.

Под давлением, но Понтий согласился. Иисуса отвели к римским солдатам, где те подвергли Его бичеванию. В полдень, избитый, обессиленный Христос шел на место казни – Голгофу. Вокруг Него были римские солдаты, которые охраняли Его, Сын Божий тем временем нес деревянный крест, на котором должна была состояться казнь.

Казнь состоялась, Спаситель был распят на кресте. В момент Его смерти природа взбунтовалась: померкло солнце, началось землетрясение, завеса в храме разорвалась надвое. Многие очевидцы событий видели в этом знак Божественного гнева.

После этих событий, тайные ученики Христа Иосиф и Никодим, имея доступ к прокуратору, упросили его разрешить снять тело с креста и захоронить по иудейскому обычаю. Понтий Пилат согласился и дал разрешение. Затем ученики сняли тело с креста, омыли его благовониями и завернули в белые простыни. Захоронением была выбрана родовая скала Его с каменным гробом внутри.

После воскресения

Первосвященники помнили про пророчество Сына Божьего и велели поставить возле пещеры стражников и запечатать вход камнем. Но все произошло не по их плану.

В воскресенье, на третий день смерти Спасителя с неба спустился Ангел, который отпер пещеру, убрав с пути камень. Стражники испугались, но отправились к прокуратору после того, как убедились, что гроб пуст. Об этом быстро прознали апостолы и мироносицы.

Первыми туда пошли мироносицы, но не нашли тела. Апостолы также потерпели неудачу. Лишь на второй раз Марии Магдалине удалось увидеть нетленное тело воскресшего Христа. С этого момента Сын Божий начал являться своим ученикам, наставляя их в христианской вере.

Явления Христа ученикам после воскресения

На протяжении 40 дней после воскресения, Спаситель являлся каждому, кто нуждался в его помощи.

Яркие сюжеты:

Явление апостолам (без Фомы). Здесь Христос в божественной форме спускается к апостолам и дает каждому возможность прощать грехи, если человек того заслуживает.
Явление апостолу Фоме. Считается, что апостол не мог поверить в Господа. Но после Воскресения Господня, Он явился вновь к апостолам, с которыми был Фома. После этого события прозрел и уверовал в Бога окончательно. В этом состоялось Уверение Фомы.
Явление на Тивериадском озере. Христос никогда не появлялся перед людьми просто так, только в минуты крайней необходимости. На Тивериадском озере апостолы ловили рыбу. Голод сводил их с ума, а неудачи в рыбалке только разжигали аппетит. Спаситель указал им место, где находится много рыбы. Как только они его узнали, Он стал невидим для них.

Вознесение

На 40 дней Он со Своим нетленным телом вернулся в Град Божий, но продолжил наблюдать за людьми. Так был свершен Его главный подвиг – победа над смертью и позором первородного греха. Христианская вера потом распространялась в отдаленные уголки Иудеи. Теперь каждый получил шанс стать бессмертным. Этот дар преподнес нас Христос своими деяниями.

Учение Господа Иисуса Христа

Спаситель прибыл на землю с целью – засвидетельствовать истину. Поэтому каждое слово Христа священно. Верующий человек должен беспрекословно доверять Ему и жить так, как завещал Всевышний. О себе Сын Божий говорил, как о Спасителе. Но кого он спасал? Людей. Каждый прожитый день на земле был направлен на то, чтобы понять людей и за них отдать свою душу в искупление грехов.

У Господа был единственный Сын, которому Он доверился и отправил в Земное Царство спасти заблудшие души. Только благодаря Его смерти, каждый верующий обрел шанс попасть в Град Божий и стать бессмертным, если его поступки можно оправдать в лице Христа.

Христос Сын Божий, так как родился на земле, но духовно он единороден Творцу. Иными словами, Христос и Господь – это одно и то же. Как чтят Бога, так должны чтить и Спасителя, так как он и есть Бог. О Божественной Сущности Бог-Сын рассказывал каждому. Открылся Он и перед алчными судьями Синедриона, которые посчитали эту истину за богохульство, не узнав в Нем Сына Божьего.

Люди, отказавшиеся от Бога, подобны блудным сынам и дочерям, которые потеряли путь, забыли о своей бессмертной природе, не видя разницы между добром и злом. Иисус не был высокого звания среди людей.

Он был равным им, но и одновременно выше. Своим проповеди он читал не индивидуально, а всем людям вместе. Таким образом, одна из главных идей христианства состоит в совместном спасении. Если оступился один, другой должен подать ему руку. Этот путь для каждого един, а в конце него наступит эпоха Истины и Благодати.

У христианина есть цели и задачи. Только при соблюдении особых правил, у верующего появится возможность вступить в Град Божий и жить вечно.

Как войти в Царство Божие

Для начала стоит поверить в того, кого послал Всевышний. Так Христос отвечал тем, кто спрашивал его о способах попасть в Град Божий. Тот, кто верит, обретает благодать, неверующий обретает Гнев Божий в себе.

Фарисеи и книжники, что осудили Спасителя на долгую и мучительную смерть, были близки Земному Царству, но так далеки от Небесного. В их деяниях нет ничего богоугодного, потому что они даже не старались понять суть учения Христа.

Чтобы встать подле Него, ощутить счастье и радость от пребывания с Ним, достаточно довериться Божественному Промыслу. Не искать закономерностей, спорных моментов. Подобное знание вводит в заблуждение и лишь усугубляет процесс отдаления от Господа. Сын Божий учил доверию. Только доверяя можно стать лучше.

Человек грешен. Каждый день, прожитый на земле, является испытанием, в ходе которого испытывается наша вера. В Град Божий имеют доступ только те, кто не имеет за собой грехов. Но как, спросите, достичь Его, если люди грешны?

Необходимо покаяться. Покаяние – это признание своего греха. Только в истинном прозрении и страхе перед собственными прегрешениями можно вернуть душу в то состояние, когда она была кристально чиста и невинна. Тогда Господь откроет перед вами врата Дома Своего.

В крещении человек обретает сам себя. Такова была жертва Сына Божьего, теперь все верующие могут попасть в Рай. Помимо желания, необходима еще и божественная помощь. Лишь то, что от Духа имеет право на Царство Божие.

Плоть – часть Земного Мира, сотворенного Всевышним давным-давно. Здесь она и должна остаться. Поэтому одних хороших дел недостаточно. Необходима крепкая вера в праведность своих дел, согласно заповедям, которые нам оставил Спаситель.

О христианской жизни

Жизнь христианина сложна, но понять ее можно, так как в помощь нам были оставлены 9 заповедей блаженств. Следуя каждой из них, человек будет в силах познать всю прелесть жизни и веры в Творца. Согласно им для верующего нет препятствий, ведь на его защите стоит сам Господь, который сильнее всех в Земном Царстве.

Стоит оценить каждую заповедь по отдельности:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. «Нищие духом», значит, осознавшие свой грех. Осознав собственную греховность, человек приходит в ужас от совершенных им деяний. И только Господь может простить его и принять в Свои объятия. В смирении христианин добьется своего счастья.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Утешение – один из главных подарков, дарованных нам Спасителем. В утешении постигается покой. Только так можно обрести спокойствие и истинное счастье.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Ежедневно сталкиваясь с жадными людьми, мы что-то теряем. Христос завещал, что то, что у нас будет отнято, обязательно вернется, если мы не будем уподобляться злым людям.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Знания всегда были тем, чего жаждал человек. В вере в Господа не стоит искать ни состыковок или нелогичных моментов. Все то, земное. Насытиться Истинным Знанием можно лишь в том случае, если перестать искать подвох во всем.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Человеческая душа способна на милосердие. С ее помощью душа получит Божественный Свет и будет вечно греться в Его лучах.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Грех закрывает глаза сердца. Очистив сердце от греха, человек снова сможет видеть Господа, а Он никогда не исчезнет из Его жизни. Ведь так было всегда. Праведные люди видели Господа, а ученые язычники никогда не смогли бы заметить его, будучи привязаны к ценностям земной жизни.
Блаженны миротворцы, ибо они наречены сынами Божиими. Миротворцы – творящие мир. Грешный мир не терпит праведности. Так он стремится уничтожить ее, растоптать и вернуть человека в состояние животного.
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Правда, или Истина всегда была предметом дискуссий. Ее сложно понять, если пытаться всюду найти ее подтверждение. Если оно несет добро, то правда, если зло, то ложь.

В проповедях Христа нет и намеков на ненависть или месть ближнему своему. Подобные стремления отвергаются и не должны стоять впереди человека. Только через милосердие и взаимопонимание можно излечить сердце человека. Стяжать чужое нельзя, так как это грех. Гораздо лучше иметь собственное, чем отнятое у другого человека. Так не будет вины за содеянное, а жизнь не будет омрачаться горестями и печалями.

Земное Царство является одним большим испытанием для духа. Плоть слаба и постоянно ищет утешения в греховном. Обычно в материальных ценностях, таких как деньги, богатство, престиж. Привязываться к земным «сокровищам» нет смысла.

Все мы здесь временно. Рано или поздно настанет час Страшного Суда, когда все богатства мира померкнут перед величием Господа. Только в нем можно найти истинное утешение, а не предметах престижа.

Главная тема в проповедях Христа считается тема любви. Ноне плотской, а Божественной. Мы должны возлюбить ближнего своего, понять его жизнь. Таким был Иисус, что добровольно сдался в плен Синедриону, покорно принял решение Понтия Пилата и в страданиях закончил свою жизнь на земле, воскреснув из мертвых.

Но любовью своей был жил Христос, он любил людей. Любил тех, кто верил в Него, надеялся. Вместе с ними Он шагнет в Божий Чертог, замет место подле Своего Отца и настанет время покоя и процветания. Над каждым из нас проносится чаша страданий, которую невозможно опрокинуть или опустошить. Каждому придется испить ее и принять горести и печали на себя, не убегая от них. Таков Промысел Господень.

Во Христе можно найти заботу и понимание. Он способен утешить несчастную душу. В Его речах нет ни яда, ни тайного умысла. Он честен перед всеми. И любит всех одинаково сильно. Таково христианское учение.

О природе Царства Божия

Ответ на то, что собой представляет Царство Божие можно найти в Притчах Христа, которые он рассказывал на проповедях. Каждая из них пропитана истинным смыслом, который сложно не понять, если иметь доверие соразмерное детскому.

Выделяется притча, смысл которой в пастырской миссии Спасителя, а все люди на земле подобны овцам. Как пастырь Иисус заботится о каждом, чтобы тот ни в чем не нуждался. Истинное счастье можно обрести также через послушание.

Благодать и истина являются частью Царства Его. И именно эти сокровища были дарованы Церкви, ради людей, что ищут ответ и никак не могут насытиться в познании. Эти Дары принадлежат нам и мы в состоянии ими пользоваться, если имеет достаточную веру и любовь Всевышнего.

Человек не становится праведным сразу. Грех прочно сидит в его душе, избавиться от него в одиночку сложно. Только с помощью Господа это возможно. В Град Божий пускают только чистые души.

Жизнь Христа – пример того, как должен жизнь настоящий христианин, чтобы попасть в Царство Божие. Искренне верить в Господа, на Его силу и Божественный Промысел, не избегать уготованных Им испытаний и достойно сносить их.

Иисус Христос с точки зрения других религий

Каждая религия трактует образ и жизнь Христа по-своему. Стоит ознакомиться с основными:

Иудаизм. Иисус не признается тем Мессией, о котором предсказывал пророк Исаия. В рамках ортодоксального верования Христос не является еврейским Спасителем.
Индуизм. Христос соотносится с аватарой (воплощение божества) или садху (стремящийся к освобождению).
Буддизм. Для буддистов Сын Божий был равен бодхисаттве – существу, что стремится спасти всех людей. Исследователи буддизма отмечают, что некоторые высказывания Христа имеют общие черты с этой религией.
Свидетели Иеговы. У этой религии есть понимание Христа, как Мессии, но оно разнится со стандартными установками. Для них Иисус именно Сын Божий, но не Господь. Считается, что Спаситель – один из первых, кого создал Творец.

Иисус в искусстве

Христианские мотивы являются вдохновляющими на творчество. В искусстве распространено немало произведений, что соотносятся с жизнью и делами Бога-Сына.

Изображение Иисуса Христа

Иконопись. Иконопись начинает становиться известной с VI века нашей эры. Тогда только складывается образ Божьего Сына, но заметны подвижки. Со временем сформировались канонические черты изображения Его. В православии популярными стали Спас Вседержитель (Пантократор) и Нерукотворный.

Живопись. Широкое распространение образа Христа получили картины, написанные в Европе в периоды Ренессанса и Реформации. Религиозное назначение практически отсутствовало, но это подтолкнуло художников к новому витку творчества.

Скульптура. Широко распространены скульптуры в виде распятия. Самой популярной является Статуя Христа-Искупителя в Рио-де-Жанейро.

В литературе

Являясь популярным персонажем произведений, где необходимо указать на греховность человека, образ Христа стараются не афишировать, скрывая его под другим именем. Одним из примеров может послужить образ Иешуа Га-Ноцри из произведения Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

В кинематографе

В таких фильмах присутствует описание жизни Христа. Как раньше, так и сейчас тема плодотворная.

В музыке

Известен клип 1994 года на песню Ирины Аллегровой «Я тебя отвоюю» был снят тематический клип, где был показан крупным планом сюжет распятия Христа.

Жизнь Спасителя могла сложиться иначе, будь он простым человеком. Но будучи Сыном Божьим и обладая безмерной любовью ко всем живущим, он не мог поступить иначе. Его Жертва – это настоящий подвиг, который служит современным христианам ориентиром к вратам Града Господня.

Источник

Господь Иисус Христос

«Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3:16).

О жизни Иисуса Христа рассказывается в Евангелии

Господь Иисус Христос

Иисус Христос — Сын Божий, Бог, явившийся во плоти, взявший на Себя грех человека, Своей жертвенной смертью сделавший возможным его спасение. В Новом Завете Иисус Христос именуется Христом, или Мессией (Χριστός, Μεσσίας), Сыном (υἱός), Сыном Божиим (υἱὸς Θεοῦ), Сыном Человеческим (υἱὸς ἀνθρώπου), Агнцем (ἀμνός, ἀρνίον), Господом (Κύριος), Отроком Божиим (παῖς Θεοῦ), Сыном Давидовым (υἱὸς Δαυίδ), Спасителем (Σωτήρ) и др.

Свидетельства о жизни Иисуса Христа:

канонические Евангелия (Евангелие от Матфея, Евангелие от Марка, Евангелие от Луки,Евангелие от Иоанна)
отдельные изречения Иисуса Христа, не вошедшие в канонические Евангелия, но сохранившиеся в других новозаветных книгах (Деяния и послания апостолов), а также в сочинениях древнехристианских писателей.
ряд текстов гностического и нехристианского происхождения.

По воле Бога Отца и из сожаления к нам, грешным людям, Иисус Христос пришел в мир и стал человеком. Своим словом и примером Иисус Христос учил людей, как надо верить и жить, чтобы стать праведными и быть достойными звания детей Божиих, участниками Его бессмертной и блаженной жизни. Чтобы очистить наши грехи и победить смерть, Иисус Христос умер на кресте и воскрес в третий день. Теперь как Богочеловек Он пребывает на небе со Своим Отцом. Иисус Христос является главой основанного Им Царства Божия, называемого Церковью, в которой верующие спасаются, руководимые и укрепляемые Духом Святым. Перед концом мира Иисус Христос снова придет на землю, чтобы судить живых и мертвых. После этого наступит Его Царство Славы, рай, в котором спасенные будут вечно радоваться. Так предсказано, и мы верим, что так будет.

Как ждали пришествия Иисуса Христа

Величайшим событием в жизни человечества является пришествие на землю Сына Божия. К нему Бог подготовлял людей, в особенности еврейский народ, в течение многих тысячелетий. Из среды еврейского народа Бог выдвигал пророков, которые предсказывали пришествие Спасителя мира — Мессии и этим закладывали фундамент веры в Него. Кроме того, Бог в течение многих поколений, начиная от Ноя, потом — Авраама, Давида и других праведников, предочищал тот телесный сосуд, от которого Мессия должен был принять плоть. Так, наконец, родилась Дева Мария, Которая явилась достойной стать Матерью Иисуса Христа.

Одновременно с этим, Бог и политические события древнего мира направлял к тому, чтобы пришествие Мессии было успешно и чтобы Его благодатное Царство широко распространялось среди людей.

Так, ко времени пришествия Мессии, многие языческие народности вошли в состав единого государства — Римской империи. Это обстоятельство сделало возможным для учеников Христовых беспрепятственно путешествовать по всем странам обширной Римской империи. Широкое распространение одного общепонятного греческого языка содействовало разбросанным на больших расстояниях христианским общинам поддерживать контакт между собой. На греческом языке были написаны Евангелия и апостольские послания. В результате сближения культур различных народов, а также распространения науки и философии верования в языческих богов были сильно подорваны. Люди стали жаждать удовлетворительных ответов на свои религиозные вопросы. Думающие люди языческого мира понимали, что общество заходит в безысходный тупик и стали высказывать надежду на то, что придет Преобразователь и Спаситель человечества.

Земная жизнь Господа Иисуса Христа

Господь Иисус Христос

Для рождения Мессии Бог избрал чистую деву Марию, из рода царя Давида. Мария была сиротой, и Ее опекал Ее дальний родственник, престарелый Иосиф, живший в Назарете, одном из небольших городов в северной части Св. Земли. Архангел Гавриил, явившись, возвестил Деве Марии о том, что Она избрана Богом стать Матерью Его Сына. Когда Дева Мария смиренно согласилась, Дух Святой сошел на Нее, и Она зачала Сына Божия. Последовавшее затем рождение Иисуса Христа произошло в небольшом иудейском городке Вифлееме, в котором раньше родился царь Давид, предок Христа. (Время рождения Иисуса Христа историки относят к 749-754 годам от основания Рима. Принятое летоисчисление «от Рождества Христова» начинается с 754 года от основания Рима).

Жизнь, чудеса и беседы Господа Иисуса Христа описаны в четырех книгах, именуемых Евангелиями. Первые три Евангелиста, Матфей, Марк и Лука, описывают события Его жизни, происходившие, главным образом, в Галилее — в северной части Св. Земли. Евангелист же Иоанн дополняет их повествования, описывая события и беседы Христа, происходившие преимущественно в Иерусалиме.

Фильм «РОЖДЕСТВО»

Статьи о Рождестве Христовом

До тридцатилетнего возраста Иисус Христос жил вместе со Своей Матерью, Девой Марией, в Назарете, в доме Иосифа. Когда Ему минуло 12 лет, Он вместе с родителями отправился в Иерусалим на праздник Пасхи и пробыл в храме три дня, беседуя с книжниками. О других подробностях жизни Спасителя в Назарете ничего не известно, кроме того, что Он помогал Иосифу плотничать. Как человек, Иисус Христос рос и развивался естественным путем, как все люди.

На 30-м году жизни Иисус Христос принял от прор. Иоанна крещение в реке Иордане. Прежде чем начать Свое общественное служение, Иисус Христос отправился в пустыню и постился сорок дней, будучи искушаем сатаной. Общественное служение Иисус начал в Галилее избранием 12-ти апостолов. Чудесное претворение воды в вино, совершенное Иисусом Христом на бракосочетании в Кане Галилейской, укрепило веру Его учеников. После этого, пробыв некоторое время в Капернауме, Иисус Христос отправился в Иерусалим на праздник Пасхи. Здесь Он впервые возбудил против Себя вражду старейшин иудейских и, в особенности, фарисеев , тем, что изгнал торгующих из храма. После Пасхи Иисус Христос созвал Своих апостолов, дал им необходимое наставление и послал их проповедовать приближение Царства Божия. Сам Иисус Христос тоже путешествовал по Святой Земле, проповедуя, собирая учеников и распространяя учение о Царстве Божием.

Господь Иисус Христос

Иисус Христос явил Свое Божественное посланничество множеством чудес и пророчеств. Бездушная природа безусловно Ему повиновалась. Так, например, по Его слову буря остановилась; Иисус Христос ходил по воде, как по суше; умножив пять хлебов и несколько рыб, Он накормил многотысячную толпу; однажды Он воду превратил в вино. Он воскрешал мертвых, изгонял бесов и исцелил бесчисленное множество больных. При этом, Иисус Христос всячески избегал человеческой славы. Для Своей надобности Иисус Христос никогда не прибегал к Своей всемогущей силе. Все Его чудеса проникнуты глубоким состраданием к людям. Величайшим чудом Спасителя было Его собственное воскресение из мертвых. Этим воскресением Он победил власть смерти над людьми и положил начало нашему воскресению из мертвых, которое произойдет при конце мира.

Евангелисты записали многие предсказания Иисуса Христа. Некоторые из них исполнились уже при жизни Апостолов и их преемников. Среди них: предсказания об отречении Петра и предательстве Иуды, о распятии и воскресении Христа, о сошествии Св. Духа на Апостолов, о чудесах, которые будут совершать апостолы, о гонениях за веру, о разрушении Иерусалима и др. Некоторые пророчества Христа, относящиеся к последним временам, начинают исполняться, например: о распространении Евангелия во всем мире, о развращении людей и об охлаждении веры, об ужасных войнах, землетрясениях и т.д. Наконец, некоторым пророчествам, как, например, о всеобщем воскресении мертвых, о втором Христовом пришествии, о кончине мира и о страшном суде — предстоит еще исполниться.

Своей властью над природой и Своим предвидением будущего Господь Иисус Христос засвидетельствовал истинность Своего учения и то, что Он действительно есть Единородный Сын Божий.

Общественное служение Господа нашего Иисуса Христа продолжалось более трех лет. Первосвященники, книжники и фарисеи не приняли Его учение и, завидуя Его чудесам и успеху, искали случая убить Его. Наконец такой случай представился. После воскрешения Спасителем четверодневного Лазаря, за шесть дней до Пасхи, Иисус Христос, окруженный народом, торжественно, как сын Давида и царь Израилев, вошел в Иерусалим. Народ воздавал Ему царские почести. Иисус Христос прямо направился в храм, но, увидев, что первосвященники дом молитвы превратили в «вертеп разбойников,» изгнал оттуда всех торговцев и менял. Это вызвало гнев фарисеев и первосвященников, и они на своем собрании решили Его погубить. Между тем Иисус Христос по целым дням учил народ в храме. В среду один из Его двенадцати учеников, Иуда Искариот, предложил членам синедриона тайно предать своего Учителя за тридцать серебряных монет. Первосвященники с радостью согласились.

В четверг Иисус Христос, желая совершить Пасху вместе со Своими учениками, отправился из Вифании в Иерусалим, где Его ученики Петр и Иоанн приготовили для Него большую комнату. Явившись сюда вечером, Иисус Христос показал Своим ученикам величайший пример смирения, умыв их ноги, что у евреев обыкновенно делали слуги. Затем, возлегши вместе с ними, Он совершил ветхозаветную Пасху. После вечери Иисус Христос установил новозаветную Пасху — таинство Евхаристии или Причащения. Взяв хлеб, Он благословил его, преломил и, подавая ученикам, сказал: «Примите, ядите (ешьте): сие есть тело Мое, которое за вас предается,» затем, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая, во оставление грехов. » После этого Иисус Христос в последний раз беседовал со Своими учениками о Царстве Божием. Потом Он отправился в загородный Гефсиманский сад и, в сопровождении трех учеников — Петра, Иакова и Иоанна, пошел вглубь сада и, повергшись на землю, молился Своему Отцу до кровавого пота о том, чтобы миновала Его предстоявшая Ему чаша страданий.

В это время в сад ворвалась толпа вооруженных слуг первосвященника под предводительством Иуды. Иуда лобзанием выдал своего Учителя. Пока первосвященник Каиафа созывал членов синедриона, воины отвели Иисуса во дворец Анны (Анана); отсюда Его повели к Каиафе, где уже поздно ночью состоялся суд над Ним. Хотя было вызвано множество лжесвидетелей, но никто не мог указать на такое преступление, за которое Иисуса Христа можно было бы приговорить к смертной казни. Тем не менее, смертный приговор состоялся только после того, как Иисус Христос признал Себя Сыном Божиим и Мессией. За это Христа Формально обвинили в богохульстве, за что по закону следовала смертная казнь.

В пятницу утром первосвященник отправился вместе с членами синедриона к римскому прокуратору, Понтию Пилату, для утверждения приговора. Но Пилат сначала не согласился это сделать, не видя в Иисусе вины, достойной смерти. Тогда иудеи стали угрожать Пилату доносом на него в Рим, и Пилат утвердил смертный приговор. Иисус Христос был отдан римским воинам. Около 12-ти часов дня, вместе с двумя разбойниками, Иисус был отведен на Голгофу — небольшой холм с западной стороны Иерусалимской стены — и там был распят на кресте. Безропотно принял Иисус Христос эту казнь. Стоял полдень. Вдруг солнце померкло, и тьма на целые три часа распространилась по земле. После этого Иисус Христос громко воззвал к Отцу: «Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил!» Потом, видя, что все исполнилось по ветхозаветным пророчествам, Он воскликнул: «Совершилось! Отче Мой, в руки Твои предаю дух Мой!» и, склонив Свою главу, испустил дух. Последовали страшные знамения: завеса в храме разорвалась надвое, сотряслась земля, распались камни. Видя это, даже язычник — римский сотник — воскликнул: «Воистину Он был Сын Божий. » В смерти Иисуса Христа никто не сомневался. Два члена синедриона Иосиф и Никодим, тайные ученики Иисуса Христа, получили разрешение у Пилата снять тело Его с креста и погребли во гробе Иосифа близ Голгофы, в саду. Члены синедриона позаботились о том, чтобы тело Иисуса Христа не было украдено Его учениками, запечатали вход и поставили стражу. Все делалось поспешно, так как праздник Пасхи начинался вечером в этот день.

ФИЛЬМ «ПАСХА»

Статьи о Пасхе

В воскресенье (вероятно, 8-го апреля), на третий день после Своей крестной смерти, Иисус Христос воскрес из мертвых и покинул гроб. После этого Ангел, сошедший с неба, отвалил камень от двери гроба. Первыми свидетелями этого события были воины, стерегшие гроб Христа. Хотя воины не видели воскресшего из мертвых Иисуса Христа, но они были очевидцами того факта, что, когда Ангел отвалил камень, гроб уже был пустым. Испугавшись Ангела, воины бежали. Мария Магдалина и другие мироносицы, отправившиеся ко гробу Иисуса Христа еще до рассвета, чтобы помазать тело своего Господа и Учителя, нашли гроб пустым и удостоились увидеть Самого Воскресшего и слышать от Него приветствие: «Радуйтесь! » Кроме Марии Магдалины, Иисус Христос являлся многим Своим ученикам в разное время. Из них некоторые даже удостоились осязать Его тело и убедиться, что Он не призрак. В течение сорока дней Иисус Христос несколько раз беседовал со Своими учениками, давая им последние наставления.

В сороковой день Иисус Христос, в виду всех Своих учеников, вознесся на небо с Елеонской горы. Как мы верим, Иисус Христос сидит одесную Бога Отца, то есть имеет с Ним одну власть. Вторично Он придет на землю перед концом мира, чтобы судить живых и мертвых, после чего начнется Его славное и вечное Царство, в котором праведники будут сиять, как солнце.

О внешнем виде Господа Иисуса Христа

Святые апостолы, писавшие о жизни и учении Господа Иисуса Христа, ничего не упоминали о Его внешнем виде. Для них главным было запечатлеть Его духовный облик и учение.

В восточной церкви существует предание о «Нерукотворном образе» Спасителя. Согласно ему, посланный Эдесским царем Авгарем художник несколько раз безуспешно пытался зарисовать лик Спасителя. Когда Христос, подозвав художника, приложил его полотно к Своему лицу, на полотне отпечатлелся Его лик. Получив от своего художника это изображение, царь Авгарь исцелился от проказы. С тех пор это чудотворное изображение Спасителя было хорошо известно в восточной церкви и с него делались копии-иконы. Об оригинальном Нерукотворном образе упоминают древний армянский историк Моисей Хоренский, греческий историк Еваргий и св. Иоанн Дамаскин.

В западной церкви существует предание об образе св. Вероники, которая подала Спасителю, идущему на Голгофу, полотенце, чтобы Он вытер Свое лицо. На полотенце остался отпечаток Его лика, который позже попал на запад.

В Православной Церкви принято изображать Спасителя на иконах и фресках. Эти изображения не стремятся передать в точности Его внешний вид. Они скорее являются напоминаниями, символами, возводящими нашу мысль к Тому, Кто на них изображен. Глядя на изображения Спасителя, мы вспоминаем Его жизнь, Его любовь и сострадание, Его чудеса и учение; вспоминаем, что Он, как вездесущий, пребывает с нами, видит наши трудности и помогает нам. Это настраивает нас молиться Ему: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй нас!»

Лик Спасителя и все Его тело запечатлелось также на так называемой «Туринской плащанице,» — длинном полотне, в котором, по преданию, было завернуто снятое с креста тело Спасителя. Изображение на плащанице удалось увидеть только сравнительно недавно с помощью фотографии, специальных фильтров и компьютера. Воспроизведения лика Спасителя, сделанные по Туринской плащанице, имеют поразительное сходство с некоторыми древними византийскими иконами (совпадая иногда в 45-ти или 60-ти точках, что, по мнению специалистов, не может быть случайно). Изучая Туринскую плащаницу, специалисты пришли к выводу, что на ней отпечатлелся человек лет 30-ти, ростом 5 футов, 11 дюймов (181 см. — значительно выше своих современников), стройного и крепкого сложения.

епископ Александр Милеант

Чему учил Иисус Христос

Из книги протодиакона Андрея Кураева «Традиция. Догмат. Обряд.»

Христос не воспринимал Себя Самого как просто Учителя. Такого Учителя, который завещает людям некое “Учение”, которое можно разносить по миру и по векам. Он не столько “учит”, сколько “спасает”. И все Его слова связаны с тем, как именно это событие “спасения” связано с тайной Его собственной Жизни.

Все, что есть нового в учении Иисуса Христа, связано лишь с тайной Его Собственного Бытия. Единый Бог был уже проповедан пророками, и монотеизм уже давно установился. Об отношении Бога и человека можно ли сказать словами, более высокими, чем это сделал пророк Михей: “Человек! сказано тебе, чтo добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим” (Мих. 6, 8)? В нравственной проповеди Иисуса практически к любому ее положению можно указать “параллельные места” из книг Ветхого Завета. Он придает им большую афористичность, сопровождает удивительными и удивляющими примерами и притчами — но в Его нравственном учении нет ничего такого, чего не содержалась бы в Законе и у Пророков.

Если мы внимательно прочитаем Евангелия, то увидим, что главным предметом проповеди Христа являются не призывы к милосердию, к любви или к покаянию. Главным предметом проповеди Христа является Он Сам. “Я есмь путь, и истина, и жизнь” (Ин. 14, 6), “Веруйте в Бога, и в Меня веруйте” (Ин. 14, 1). “Я свет миру” (Ин. 8, 12). “Я хлеб жизни” (Ин. 6, 35). “Никто не приходит ко Отцу, только Мною” (Ин. 14. 6); “Исследуйте Писания: они свидетельствуют обо Мне” (Ин. 5, 39).

Какое место из древних писаний избирает Иисус для проповеди в синагоге? — Не пророческие призывы к любви и чистоте. “Дух Господень на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим” (Ис. 61, 1-2).

Вот самое пререкаемое место в Евангелии: “Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня” (Мф. 10,37-38). 1 Здесь не сказано — “ради истины” или “ради Вечности” или “ради Пути”. “Ради Меня”.

И это отнюдь не рядовое отношение между учителем и учеником. Никакой учитель не притязал столь всецело на власть над душами и судьбами своих учеников: “Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее” (Мф. 10,39).

Даже на Последнем Суде разделение производится по отношению людей ко Христу, а не просто по степени соблюдения ими Закона. “Что Мне сделали…” — Мне, а не Богу. И судья — это Христос. По отношению к Нему происходит разделение. Он не говорит: “Вы были милостивы и потому благословенны”, но — “Я был голоден и вы Мне дали есть”.

Для оправдания на Суде будет требоваться, в частности, не только внутреннее, но и внешнее, публичное обращение к Иисусу. Без зримости этой связи с Иисусом спасение невозможно: “Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным” (Мф. 10,32-33).

Исповедание Христа перед людьми может быть опасно. И опасность будет грозить отнюдь не за проповедь любви или покаяния, но за проповедь о Самом Христе. “Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Мф. 5,11). “И поведут вас к правителям и царям за Меня” (Мф 10,18). “И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется” (Мф 10,22).

И обратное: “кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает” (Мф 18,5). Здесь не сказано “во имя Отца” или “ради Бога”. Точно так же Свое присутствие и помощь Христос обещает тем, кто будут собираться не во имя “Великого Непознаваемого”, но во имя Его: “Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф 18,20).

Более того, Спаситель ясно указывает, что именно в этом и состоит новизна религиозной жизни, привнесенная им: “Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна” (Ин. 16,24).

И в последней фразе Библии звучит призыв: “Ей! гряди, Господи Иисусе!”. Не “Прииди, Истина” и не “Осени нас, Дух!”, но — “Гряди, Иисусе”.

Христос спрашивает учеников не о том, каково мнение людей о Его проповедях, но о том — “за кого люди почитают Меня?” Здесь дело не в принятии системы, учения — а в принятии Личности. Евангелие Христа раскрывает себя как Евангелие о Христе, оно несет Весть о Личности, а не о концепции. В терминах нынешней философии можно сказать, что Евангелие — слово персоннализма, а не концептуализма. Христос не совершил ничего такого, о чем можно было бы говорить, отличая и отделяя это от Его Я.

Основоположники других религий выступали не как предмет веры, а как ее посредники. Не личность Будды, Магомета или Моисея были настоящим содержанием новой веры, а их учение. В каждом случае можно было отделить их учение от них самих. Но — “Блажен, кто не соблазнится обо Мне” (Мф 11,6).

Та важнейшая заповедь Христа, которую Он сам назвал “новой”, также говорит о Нем самом: “Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, как Я возлюбил вас”. Как Он возлюбил нас — мы знаем: до Креста.

Есть еще одно принципиальное пояснение этой заповеди. Оказывается, отличительный признак христианина — любовь не к тем, кто любит его (“ибо не так ли поступают и язычники?”), но любовь к врагам. Но можно ли любить врага? Враг — это человек, которого я по определению, мягко выражаясь, не люблю. Смогу ли я полюбить его по чьему-то приказу? Если гуру или проповедник скажет своей пастве: завтра с восьми часов утра начинайте любить ваших врагов — действительно ли именно чувство любви обнаружится в сердцах его учеников в десять минут девятого? Медитации и тренировки воли и чувств могут научить равнодушно, без аффектов относиться к недругам. Но вот радоваться их удачам как своим человеку невместимо. Даже горе чужого легче разделить с ним. А радость чужого разделить невозможно… Если я люблю кого-то — любая весть о нем радует меня, от мысли о скорой встречи с любимым человеком я радуюсь… Жена радуется успехам мужа на работе. Сможет ли она с той же радостью встретить весть о служебном повышении того, кого она считает своим врагом? Первое чудо Христос совершил на брачном пире. Говоря о том, что Спаситель взял на Себя наши страдания, мы часто забываем, что Он был солидарен с людьми и в наших радостях…

Так что же, если заповедь о любви к врагам невместима нам — зачем Христос дает ее нам? Или Он плохо знает человеческую природу? Или Он просто хочет всех нас погубить Своим ригоризмом? Ведь, как подтверждает апостол, нарушитель одной заповеди становится повинен в разрушении всего закона. Если я нарушил один параграф закона (например, занимался вымогательством) — на суде мне не помогут ссылки на то, что я никогда не занимался кражей лошадей. Если я не исполняю заповеди о любви к врагам — что мне пользы от раздаяния имущества, переставления гор и даже отдания тела на сожжение? Я — обречен. И обречен потому, что Ветхий Завет оказался более милосерден ко мне, чем Завет Новый, предложивший такую “новую заповедь”, которая подвергла своему суду уже не только подзаконных иудеев, но и все человечество.

Как же мне ее исполнить, найду ли я в себе силы для послушания Учителю? Нет. Но — “Человекам это невозможно, Богу же возможно… Пребудьте в любви Моей… Пребудьте во Мне, и Я — в вас”. Зная, что любить врагов человеческими силами невозможно, Спаситель соединяет с Собою верных, как ветви соединяются с лозою, чтобы в них открылась и действовала — Его любовь. “Бог есть Любовь… Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные”… “Закон обязывал к тому, чего не давал. Благодать дает то, к чему обязывает” (Б. Паскаль)

Значит, эта заповедь Христа немыслима вне участия в Его Тайне. Мораль Евангелия нельзя отделить от его мистики. Учение Христа неотторжимо от церковной христологии. Лишь непосредственное соединение со Христом, буквально — причастие Ему, делает возможным исполнение Его новых заповедей.

Обычная этическая и религиозная система представляет собой путь, следуя которым люди приходят к определенной цели. Христос начинает именно с этой цели. Он говорит о жизни, истекающей от Бога к нам, а не о наших усилиях, которые могут нас вознести до Бога. Для чего другие работают, то Он дает. Другие учителя начинают с требования, Этот — с Дара: “Достигло до вас Царство небесное”. Но именно поэтому и Нагорная проповедь возвещает не новую нравственность и не новый закон. Она возвещает вступление в какой-то совершенно новый горизонт жизни. Нагорная проповедь не столько излагает новую нравственную систему, сколько открывает новое положение вещей. Людям дается дар. И говорится, при каких условиях они могут не выронить его. Блаженство не награда за подвиги, Царство Божие не воспоследует за духовной нищетой, а сорастворяется ей. Связь между состоянием и обетованием есть Сам Христос, а не человеческое усилие или закон.

Уже в Ветхом Завете вполне ясно возвещалось, что лишь пришествие Бога в сердце человека может заставить его забыть все былые несчастья: “Уготовал еси благостию твоею, Боже, нищему пришествие Твое в сердце его” (Пс. 67, 11). Собственно, у Бога только два места обитания: “Я живу на высоте небес, и также с сокрушенным и смиренным духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных” (Ис. 57, 15). И все же одно дело — утешающее помазание Духа, что ощущается в глубине сокрушенного сердца, и другое — мессианское время, когда мир становится уже неотторжим от Бога… Поэтому “блаженны нищие”: Царство Небесное — уже их. Не “будет ваше”, но — “ваше есть”. Не потому, что вы его нашли или заработали, а потому, что Оно само активно, Оно само нашло вас и настигло.

И иной евангельский стих, в котором обычно видят квинтэссенцию евангелия, также говорит не столько о добрых отношениях между людьми, сколько о необходимости признания Христа: “По тому узнают все, если вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою”. Так каков же первейший признак христианина? — Нет, не “иметь любовь”, а “быть Моим учеником”. “Потому узнают все, что вы студенты, что у вас есть студбилет”. Что является здесь главным вашим атрибутом — имение студбилета или сам факт студенчества? Другим важнее всего понять, что вы — Мои! И вот вам — Моя печать. Я вас избрал. Мой Дух на вас. Моя любовь в вас да пребывает.

Итак, “Господь, телесно явившись людям, прежде всего требовал от нас познания Себя и этому учил, и к этому немедленно привлекал; даже более: ради этого чувства Он пришел и для этого Он делал все: “Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине” (Ин. 18. 37). А так как истиною был Он Сам, то почти что не сказал: “Да покажу Себя Самого” (свт. Николай Кавасила). Главным делом Иисуса было не Его слово, а Его бытие: Бытие-с-людьми; бытие-на-кресте.

И ученики Христа — апостолы — в своей проповеди не пересказывают “учения Христа”. Выйдя на проповедь о Христе, они не пересказывают Нагорную проповедь. Ссылки на Нагорную проповедь отсутствуют и в речи Петра в день Пятидесятницы, и в проповеди Стефана в день его мученической кончины. Вообще апостолы не употребляют традиционно-ученической формулы: “Как наставлял Учитель”.

Более того, даже о жизни Христа апостолы говорят очень скупо. Свет Пасхи для них настолько ярок, что их зрение не простирается на десятилетия, предшествовавшие шествию на Голгофу. И даже о событии воскресения Христова Апостолы проповедуют не как о факте лишь Его жизни, но как о событии в жизни тех, кто принял пасхальное благовестие — потому что “Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас” (Рим. 8, 11); “Если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем” (2 Кор. 5. 16)

Апостолы говорят об одном: Он умер за наши грехи и воскрес, и в Его воскресении — надежда нашей жизни. Никогда не ссылаясь на учение Христа, апостолы говорят о факте Христа и Его Жертвы и о Его воздействии на человека. Христиане веруют не в христианство, а в Христа. Апостолы проповедуют не Христа Учащего, а Христа Распятого — моралистам соблазн и теософам безумие.

Мы можем представить себе, что все евангелисты были бы убиты вместе с ап. Стефаном. Даже в нашем Новом Завете более половины книг написаны одним ап. Павлом. Поставим мысленный эксперимент. Предположим, все 12 апостолов убиты. Близких свидетелей жизни и проповеди Христа не осталось. Но воскресший Христос является Савлу и делает его Своим единственным апостолом. Павел же затем пишет весь Новый Завет. Кем мы тогда были бы? Христианами или павлинистами? Мог в этом случае Павел называться Спасителем? Павел, как бы предвидя такую ситуацию, отвечает вполне резко: почему “у вас говорят: “Я Павлов”, “Я Аполлосов”, “я Кифин”, “а я Христов”? разве Павел распялся за вас?” (1 Кор. 1. 12-13).

Эту апостольскую сконцентрированность на тайне самого Христа унаследовала и древняя Церковь. Основная богословская тема 1 тысячелетия — это не диспуты об “учении Христа”, а споры о феномене Христа: Кто пришел к нам?

И на своих Литургиях древняя Церковь благодарит Христа совсем не за то, за что готовы оказывать Ему почтение современные учебники по истории этики. В древних молитвах мы не встретим вохвалений типа: “Благодарим Тебя за закон, Который Ты нам напомнил”? “Благодарим Тебя за проповеди и красивые притчи, за мудрость и наставления”? “Благодарим Тебя за общечеловеческие нравственные и духовные ценности, проповеданные Тобою”.

Вот, например, “Постановления апостольские” — памятник, восходящий ко II веку: “Благодарим, Отче наш, о жизни, которую Ты открыл нам Иисусом, отроком Твоим, за Отрока Твоего, Которого и послал для спасения нашего как человека, Которому и соизволил пострадать и умереть. Еще благодарим, Отче наш, за честную кровь Иисуса Христа, пролитую за нас и за честное тело, вместообразы которых мы предлагаем, как Он установил нам возвещать Его смерть”.

Вот “Апостольское предание” св. Ипполита: “Мы благодарим Тебя, Боже, через возлюбленного Отрока Твоего Иисуса Христа, которого в последние времена Ты послал нам Спасителем, Искупителем и Вестником воли Твоей, Который есть Слово Твое, неотделимое от Тебя, Которым все сотворено по желанию Твоему, Которого Ты послал с небес в утробу Девы. Исполняя волю Твою, Он простер руки, чтобы освободить от страданий тех, кто в Тебя верует… Итак, вспоминая Его смерть и воскресение, приносим Тебе хлеб и чашу, вознося Тебе благодарение за то, что ты удостоил нас предстать перед Тобой и служить Тебе”…

И во всех последующих Литургиях — вплоть до Литургии св. Иоанна Златоуста, доныне совершающейся в наших храмах, благодарение воссылается за Крестную Жертву Сына Божия — а не за мудрость проповеди.

И в совершении другого величайшего Таинства Церкви — Крещения, мы обретаем подобное же свидетельство. Когда Церковь вступала в самую страшную свою битву — в очное противоборство с духом тьмы, она призывала на помощь своего Господа. Но — опять же — Каким она видела Его в эту минуту? До нас дошли молитвы древних экзорцистов. В силу своей онтологической серьезности они почти не изменились за тысячелетия. Приступая к таинству Крещения, священник читает уникальную молитву — единственную церковную молитву, обращенную не к Богу, а к сатане. Он повелевает духу противления оставить нового христианина и не прикасаться отныне к нему, ставшему членом Тела Христова. Так каким же Богом заклинает священник диавола? — “Запрещает тебе, диаволе, Господь пришедый в мир, вселивыйся в человецех, да разрушит твое мучительство и человеки измет, Иже на древе сопротивные силы победи, Иже разруши смертию смерть и упраздни имущаго державу смерти, сиречь тебе, диаволе…”. И почему-то нет здесь призыва: “Убойся Учителя, повелевшего нам не противиться злу силою”…

Итак, христианство — это сообщество людей, пораженных не столько какой-то притчей или высоким нравственным требованием Христа, а собрание людей, ощутивших тайну Голгофы. В частности, поэтому так спокойно Церковь относится к “библейской критике”, обнаруживающей в библейских книгах вставки, описки или искажения. Критика библейского текста может казаться опасной для христианства лишь в том случае, если христианство воспринимать на исламский манер — как “религию Книги”. “Библейская критика” XIX века способна была порождать антицерковный триумфализм лишь при условии переноса в христианство критериев, важных для ислама и, отчасти, иудаизма. Но ведь даже религия Древнего Израиля строилась не столько на некоем вдохновленном Свыше учении, сколько на историческом событии Завета. Христианство тем более — это не вера в книгу, упавшую с неба, но в Личность, в то, что она сказала, сделала, испытала.

Для Церкви важна не столько подлинность пересказа слов Основателя, сколько Его жизнь, которую подделать невозможно. Сколько бы ни вкралось вставок, упущений или дефектов в письменные источники христианства — для него это не смертельно, ибо оно строится не на книге, а на Кресте 2 .

Так изменила ли Церковь “учению Иисуса”, перенеся все свое внимание и упование с “заповедей Христа” на саму личность Спасителя и Тайну Его Бытия? Протестантский либеральный богослов А. Гарнак считает, что — да, изменила. В подтверждение своей идеи о том, что в проповеди Христа важнее этика, чем Личность Христа, он приводит логию Иисуса: “Если любите Меня, заповеди Мои сохраните”, и из нее заключает: “Делать христологию основным содержанием Евангелия является извращением, об этом ясно говорит проповедь Иисуса Христа, которая в основных своих чертах очень проста и ставит каждого непосредственно перед Богом”. Но ведь — Меня любите и заповеди — тоже Мои…

Христоцентризм исторического христианства, столь очевидно отличающийся от моралистического прочтения Евангелия людьми малорелигиозными, не нравится многим нашим современникам. Но, как и в I веке, христианство и ныне готово вызывать у язычников антипатию к себе ясным и недвусмысленным свидетельством своей веры в Единого Господа, Воплотившегося, Распятого и Воскресшего — “нас ради человек и нашего ради спасения” 3 .

Христос — не только средство Откровения, через которое Бог говорит к людям. Поскольку Он — Богочеловек, то Он является еще и субъектом Откровения. И более того — Он оказывается и содержанием Откровения. Христос есть Тот, Кто вступает в сообщение с человеком, и Тот, о Ком это сообщение говорит.

Бог не просто издалека сообщил нам некие истины, которые Он счел необходимыми для нашего просвещения. Он Сам стал человеком. О Своей новой неслыханной близости с людьми Он и говорил каждой Своей земной проповедью.

Если бы Ангел прилетел с Небес и возвестил нам некую весть, то последствия его визита вполне могли бы быть вмещены в эти слова и в их письменную фиксацию. Тот, кто точно запомнил ангельские слова, понял их смысл и передал их ближнему, в точности повторил бы служение этого Вестника. Вестник тождествен своему поручению. Но можем ли мы сказать, что поручение Христа сводилось к словам, к оглашению некиих истин? Можем ли мы сказать, что Единородный Сын Божий исполнил то служение, которое с не меньшим успехом мог бы исполнить и любой из ангелов и любой из пророков?

— Нет. Служение Христа не сводится к словам Христа. Служение Христа не тождественно учению Христа. Он не только пророк. Он еще и Священник. Служение пророка может быть всецело зафискировано в книгах. Служение Священника — это не слова, а действие.

В этом и состоит вопрос о Предании и Писании. Писание — это ясная фиксация слов Христа. Но если служение Христа не тождественно Его словам — значит, плод Его служения не может быть тождествен евангельской фиксации Его проповедей. Если Его учение есть лишь один из плодов Его служения — то каковы остальные? И как люди могут стать наследниками этих плодов? Как передается учение, как оно фиксируется и хранится — понятно. Но — остальное? То, что в служении Христа было сверхсловесно, то и не может быть передаваемо в словах. Значит — должен быть иной способ соучастия в служении Христа, помимо Писания.

Это — Предание.

1 Напомню, что по толкованию Климента Александрийского в этом слове Христа речь идет о том, чтобы быть готовым отказаться от следования общественным предрассудкам (естественно, даже в том случае, если эти предрассудки побуждают родителей воспитывать сына в духе противления Евангелию).
2 «Чудеса Христа могли быть апокрифичны или легендарны. Единственное и главное чудо, и притом уже совершенно бесспорное — есть Он сам. Вымыслить такое Лицо так же трудно и невероятно, и было бы чудесно, как и быть такому Лицу» (Розанов В. Религия и культура. т. 1. М., 1990, с. 353).
3 Более подробный анализ христоцентрических мест Евангелия см. в главе «О чем проповедовал Христос» во втором томе моей книги «Сатанизм для интеллигенции».

Христианство нерукотворно, оно — творение Бога.

Из книги «Неамериканский миссионер»

— Если утверждать, что Христос — Бог, что Он безгрешен, а человеческая природа — грешна, то как же Он мог воплотиться, разве это было возможно?

— Человек грешен не изначально. Человек и грех — не синонимы. Да, Божий мир люди переделали в знакомый нам мир-катастрофу. Но все же мир, плоть, человечность сами по себе не есть нечто злое. А полнота любви в том, чтобы прийти не к тому, кому хорошо, а к тому, кому плохо. Полагать, что воплощение осквернит Бога, — все равно что сказать: «Вот грязный барак, там болезнь, зараза, язвы; как же врач рискует туда зайти, он же может заразиться?!». Христос — Врач, Который пришел в больной мир.

Святые отцы приводили и другой пример: когда солнышко освещает землю, оно освещает не только прекрасные розы и цветущие луга, но и лужи и нечистоты. Но ведь солнце не сквернится оттого, что его луч упал на что-то грязное и неприглядное. Так и Господь не стал менее чистым, менее Божественным оттого, что прикоснулся к человеку на земле, облекся в его плоть.

— Как же мог умереть безгрешный Бог?

— Смерть Бога — это действительно противоречие. «Сын Божий умер — это немыслимо, и потому достойно веры», — писал Тертуллиан в III веке, и именно это изречение впоследствии послужило основой тезиса «Верую, ибо абсурдно». Христианство — это действительно мир противоречий, но они возникают как след от прикосновения Божественной руки. Если бы христианство было создано людьми, оно было бы вполне прямолинейным, рассудочным, рациональным. Потому что когда умные и талантливые люди что-то создают, их продукт получается довольно непротиворечивым, логически качественным.

У истоков христианства стояли, несомненно, очень талантливые и умные люди. Столь же несомненно и то, что христианская вера получилась все же исполненной противоречий (антиномий) и парадоксов. Как это совместить? Для меня это — «сертификат качества», знак того, что христианство нерукотворно, что это — творение Бога.

С богословской же точки зрения Христос как Бог не умирал. Через смерть прошла человеческая часть Его «состава». Смерть произошла «с» Богом (с тем, что Он воспринял при земном Рождестве), но не «в» Боге, не в Его Божественном естестве.

— Многие люди легко соглашаются с идеей существования единого Бога, Всевышнего, Абсолюта, Высшего Разума, но категорически отвергают поклонение Христу как Богу, считая это своеобразным языческим пережитком, поклонением полуязыческому антропоморфному, то есть человекоподобному, божеству. Разве они не правы?

— Для меня слово «антропоморфизм» — это вовсе не ругательное слово. Когда я слышу обвинение вроде «ваш христианский Бог — антропоморфен», я прошу перевести «обвинение» на понятный, русский язык. Тогда все сразу встает на свои места. Я говорю: «Простите, в чем вы нас обвиняете? В том, что наше представление о Боге — человекообразно, человекоподобно? А вы можете создать себе какое-то иное представление о Боге? Какое? Жирафообразное, амёбообразное, марсианообразное?».

Мы — люди. И поэтому, о чем бы мы ни думали — о травинке, о космосе, об атоме или о Божестве — мы мыслим об этом по-человечески, исходя из наших собственных представлений. Так или иначе, мы всё наделяем человеческими качествами.

Другое дело, что антропоморфизм бывает разным. Он может быть примитивным: когда человек просто переносит все свои чувства, страсти на природу и на Бога, не понимая этого своего поступка. Тогда получается языческий миф.

Но христианский антропоморфизм знает о самом себе, он замечен христианами, продуман и осознан. И при этом он переживается не как неизбежность, а как дар . Да, я, человек, не имею права думать о Непостижимом Боге, я не могу претендовать на Его познание, а уж тем более выражать это моим ужасным куцым языком. Но Господь по любви Своей снисходит до того, что Сам облекает Себя в образы человеческой речи. Бог говорит словами, которые понятны кочевникам-номадам II тысячелетия до нашей эры (каковыми и были древнееврейские праотцы Моисей, Авраам…). И в конце концов Бог даже Сам становится Человеком.

Христианская мысль начинается с признания непостижимости Бога. Но если на этом остановиться, то религия, как союз с Ним, просто невозможна. Она сведется к отчаянному молчанию. Религия обретает право на существование, только если это право дает ей Сам Непостижимый. Если Он Сам заявляет о Своем желании быть все же найденным. Только тогда, когда Господь Сам выходит за границы Своей непостижимости, когда Он приходит к людям, — только тогда планета людей может обрести религию с неотъемлемым от нее антропоморфизом. Только Любовь может переступить через все границы апофатического приличия.

Есть Любовь — значит, есть Откровение, излияние этой Любви. Это Откровение дается в мир людей, существ довольно агрессивных и непонятливых. Значит, надо защитить права Бога в мире человеческого своеволия. Для этого и нужны догматы. Догмат — стена, но не тюремная, а крепостная. Она хранит дар от набегов варваров. Со временем и варвары станут хранителями этого дара . Но для начала дар приходится от них защищать.

И значит, все догматы христианства возможны только потому, что Бог есть Любовь.

— Христианство утверждает, что главой Церкви является Сам Христос. Он присутствует в Церкви и руководит ею. Откуда такая уверенность и может ли Церковь это доказать?

— Лучшим доказательством является то, что Церковь до сих пор жива. В «Декамероне» Боккаччо есть это доказательство (на русскую культурную почву оно было пересажено в известной работе Николая Бердяева «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан»). Сюжет, напомню, там следующий.

Некий француз-христианин дружил с евреем. У них были добрые человеческие отношения, но при этом христианин никак не мог примириться с тем, что его друг не принимает Евангелия, и он провел с ним много вечеров в дискуссиях на религиозные темы. В конце концов иудей поддался его проповеди и выразил желание креститься, но прежде Крещения пожелал посетить Рим, чтобы посмотреть на римского папу.

Француз прекрасно представлял себе, что такое Рим эпохи Возрождения, и всячески противился отъезду туда своего друга, но тот тем не менее поехал. Француз встречал его безо всякой надежды, понимая, что ни один здравомыслящий человек, увидев папский двор, не пожелает стать христианином.

Но, встретившись со своим другом, еврей сам вдруг завел разговор о том, что ему надо поскорее креститься. Француз не поверил своим ушам и спросил у него:

— Ты был в Риме?

— Да, был, — отвечает еврей.

— Папу видел?

— Видел.

— Ты видел, как живут папа и кардиналы?

— Конечно, видел.

— И после этого ты хочешь креститься? — спрашивает еще больше удивленный француз.

— Да, — отвечает еврей, — вот как раз после всего увиденного я и хочу креститься. Ведь эти люди делают все от них зависящее, чтобы разрушить Церковь, но если тем не менее она живет, получается, что Церковь все-таки не от людей, она от Бога.

Вообще, знаете, каждый христианин может рассказать, как Господь управляет его жизнью. Каждый из нас может привести массу примеров того, как незримо Бог ведет его по этой жизни, а уж тем более это очевидно в управлении жизнью Церкви. Впрочем, здесь мы подходим уже к проблеме Промысла Божиего. На эту тему существует хорошее художественное произведение, называется оно — «Властелин колец». Это произведение рассказывает о том, как незримый Господь (конечно, Он находится за рамками сюжета) весь ход событий выстраивает так, что они оборачиваются к торжеству добра и поражению Саурона, олицетворяющего зло. Сам Толкиен это четко прописывал в комментариях к книге.

Ссылки:

Евангелие от Матфея

Евангелие от Марка

Евангелие от Луки

Евангелие от Иоанна

Статьи:

Мы верим не в бессмертие души — статья о.Андрея Кураева о Воскресении Иисуса Христа

Кем был Иисус из Назарета?

Я верю в Иисуса Христа — что значит — верить во Христа?

Поскольку вы здесь…

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

Источник

Книга посвящена жизнеописанию Иисуса Христа. Нам известно имя автора — знаменитого французского писателя, академика, нобелевского лауреата Франсуа Мориака. Хотя сам он называет себя католическим писателем, и действительно, часто в своих романах, эссе и мемуарах рассматривает жизнь с религиозных позиций, образ Христа в книге написан им с большим реализмом. Писатель строго следует евангельскому тексту, и вместе с тем Иисус у него — историческое лицо, и, снимая с его образа сусальное золото, Мориак смело обнажает острые углы современного христианского сознания. «Жизнь Иисуса» будет интересна советскому читателю, так как это первая (за 70 лет) книга такого рода. Русское издание книги посвящено памяти священника А. В. Меня. Издание осуществлено при участии кооператива «Глаголица»: часть прибыли от реализации тиража перечисляется в Общество «Культурное Возрождение» при Ассоциации Милосердия и культуры для Республиканской детской больницы в Москве.

Предисловие к русскому изданию
Предисловие автора к новому изданию
Предисловие автора к первому изданию
1. Назаретская ночь
2. Отрок среди учителей
3. Последние дни безвестной жизни
4. Крещение Иисуса
5. Кана
6. Изгнание торговцев из храма
7. Самарянка
8. Прощаются тебе грехи твои
9. Иуда
10. Нагорная проповедь
11. Ученики Иоанна
12. Бесы Марии Магдалины
13. Казнь Иоанна Крестителя
14. Исцеление расслабленного в купальне у овечьих ворот
15. На пути в Кесарию Филиппову
16. На пути в Иерусалим
17. Женщина, взятая в прелюбодеянии
18. Слепорожденный
19. Милосердный самарянин
20. Христос скорбит о Иерусалиме
21. Брак
22. Воскрешение Лазаря
23. Вечеря у Симона
24. Лепта вдовы
25. Великий четверг
26. Гефсимания
27. Воскресение

Предисловие к русскому изданию

Современный читатель не искушен в религиозной литературе. До последнего времени даже Библия была ему практически недоступна, поскольку издавалась Патриархией мизерными тиражами. Что же тогда говорить о жанре жизнеописаний Основателя христианства? Наш читатель совершенно незнаком с литературой этого рода.

Между тем попытки литературно-художественных интерпретаций евангельских сюжетов начались очень рано. Это и апокрифы, возникшие уже на рубеже I и II веков, и стихотворные переложения Евангелий, и различные сказания на новозаветные сюжеты.

Но собственно жизнеописаниям Иисуса Христа положил начало Э. Ренан своей книгой «Жизнь Иисуса» (французское издание 1863 г., русский перевод 1906 г.). Ренан поставил перед собой задачу обрисовать личность Христа на фоне событий и обстоятельств той эпохи. Еще в юности Ренан стал перед ложным выбором между наукой и религией. Ошибочно считая, что они противоречат друг другу, он предпочел науку и отверг веру.

Стоя на позиции рационализма, он создал образ фальшивый и далекий от Евангелий. Сначала Христос предстает как проповедник радости, но под воздействием неудач слащавый «чарующий Учитель» превращается в сумрачного Гиганта с несколько болезненными притязаниями. Христос в изображении Ренана оказывается сентиментальной и слабой личностью.

Вслед за Ренаном и другие авторы брались за жизнеописание Иисуса. Так, в 1921 г. итальянский писатель Джованни Папини издал беллетризованную «Историю Христа».

В 1923 г. в Белграде вышла книга Дм. Мережковского «Иисус Неизвестный». В ней есть историко-экзегетические страницы, блистающие эрудицией, проникнутые живой верой и любовью ко Христу, и наряду с этим многие главы написаны вяло, а богословие их весьма спорно с точки зрения Церкви.

На Западе большой популярностью пользуются работы К. Адама «Иисус Христос» (1961 г.), Ч. Додда «Основатель христианства» (1971 г.), беллетризованная евангельская история «Иисус Назарянин» (1972 г.) польского поэта Р. Брандстетера.

Особое место в этом ряду занимает замечательная книга «Сын Человеческий», написанная нашим соотечественником — трагически погибшим в 1990 г. протоиереем Александром Менем. Первый вариант этого труда создан в 1958, второй — в 1977 г.

В этом произведении сочетается серьезное историческое исследование и богословская выверенность с художественной силой и собственным глубоким опытом автора жизни во Христе. «Сын Человеческий» выдержал три издания за рубежом и сейчас впервые готовится к печати в нашей стране.

И вот перед нами первое жизнеописание Иисуса Христа, выходящее в России (если не считать дореволюционные издания Ренана).

Творчество Франсуа Мориака (1885–1970 гг.), «бессмертного», то есть члена Французской академии, лауреата Нобелевской премии (1952 г.), прижизненного классика, — широко известно в нашей стране. Его романы, эссе, мемуары переводились и неоднократно издавались большими тиражами.

В статьях и книгах о нем обычно упоминалось, что Ф. Мориак, наряду с Бернаносом, Клоделем, Пеги — католический писатель. Впрочем, он и сам так себя называл. Но что же это означает? А то, что вера в Бога позволяет Мориаку рассматривать жизнь с религиозных позиций, сопоставляя ее с христианскими критериями. Это отнюдь не значит, что Мориак присваивает себе роль морализирующего учителя нравов — просто он смотрит на окружающее как бы из вечности, оставаясь при этом большим художником-реалистом.

Эта важнейшая сторона его творчества у нас стыдливо замалчивалась. Никогда не издавали его исповедальный очерк «Во что я верю» (1962), а ведь это «символ веры» писателя, его духовное завещание. Не публиковались и его религиозные труды «Бог и Маммона» (1929), «Страдания и счастье христианина» (1931).

Только сейчас наш читатель сможет прочитать «Жизнь Иисуса» (1936), выходящую через 54 года после французского издания.

Прежде всего обращает на себя внимание совпадение ее названия с книгой Э. Ренана. Возможно, не бросая открытого вызова рационалистическому сочинению Ренана, Мориак все же имел в виду наперекор ему показать Иисуса Христа, увиденного глазами веры.

Иисус для Мориака Бог, умалившийся до облика бедного Назаретского Плотника ради того, чтобы принести людям Благую весть о спасающей любви Отца. Иисус предстает здесь, как и в Евангелиях, вполне Богом и вполне Человеком.

Образ этот написан с огромной реалистической силой. Более того, Мориак невольно выдает собственный опыт Богопознания — Иисус для него не просто Учитель веры, но истинный Господь и Бог. Тайна Богочеловека не может быть познана одними научными рациональными средствами, ее постижение неотделимо от акта личной, веры и свободного принятия кредо Церкви. Но вместе с тем вера эта ориентируется на событие, совершившееся в истории.

Мориак точно следует евангельскому тексту. Когда воображение художника дорисовывает живыми подробностями скупые штрихи евангелистов, писатель обычно оговаривает свой домысел, предупреждая о том читателей словами вроде «наверно
^», «может быть
^», «вероятно
^»и тому подобными.

И все же, несмотря на всю щепетильность автора, книга может смутить не подготовленного к этой теме читателя. Точно следуя Четвероевангелию, Мориак расставляет свои акценты. Он безжалостно сдирает зацелованную за два тысячелетия позолоту с облика Христа, безбоязненно обнажает те острые углы, которые вольно или невольно предпочитает обходить современное христианское сознание.

Возникает неистовый, резкий, неудобный в обращении Христос, похожий на почти натуралистические угловатые изображения Страстей, свойственные мастерам Средневековья и Раннего Возрождения. От рубахи Плотника пахнет потом, а не ладаном. Лицо Его после побоев превращается в маску из плевков, крови и гноя. Образ жестокий, трагичный, порой невыносимый. Чтение не из легких.

Мориак практически обрывает повествование на страшной сцене Распятия. В книге почти отсутствует утешительная пасхальная радость Воскресения, так свойственная православному сознанию.

Автор ставит читателя лицом к лицу с Богочеловеком, тщетно пытающимся под суровым обликом скрыть переполняющую Его любовь. Вместе с тем это страдающий, одинокий, непонятый Сын Божий, которого распинают Его же создания, те, кому Он пришел отдать Себя без остатка.

Конечно же, ни одна интерпретация Евангелий не сравнится по силе и подлинности с оригиналом. Но «Жизнь Иисуса» Франсуа Мориака может послужить хорошим мостом, подводящим к самостоятельному чтению Священного Писания читателя, который семьдесят лет был насильственно лишен духовной пищи.

«Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф 4,4).

Зоя Масленикова

Предисловие автора к новому изданию

Едва книга вышла в свет, как автору захотелось немедленно вернуть ее обратно, потому что Лицо, о котором в ней идет речь, уникально и изобразить Его, не исказив, невозможно. Но поздно! Тысячи людей читают ее и выражают неудовольствие; со всех сторон доходят до него одни и те же упреки. Тогда автор начинает тревожиться: «Возможно, действительно Иисус был гораздо нежнее с Матерью, чем это следует из моей книги? И потом, описывая Его внешность, имел ли я право пренебречь обликом, запечатленным на Туринской плащанице? Имел ли я право заменить этот отпечаток портретом, родившимся у меня из Его внутреннего образа: не хилый, неказистый ремесленник, а Галилеянин, похожий на других соотечественников, и, наконец, такой, каким увидел Его Рембрандт? А может быть, человек, которого бичевали и распяли, человек с пронзенным сердцем, запечатленный на Туринской реликвии, действительно был велик, и именно его лицо предстанет однажды сквозь отверстые небеса в необычайном величии и славе… И почему я сделал столь неопределенным образ Марии Магдалины»?

В связи с этими и некоторыми другими замечаниями я внес ряд исправлений, насколько это можно было сделать, не переделывая полностью все произведение.

Мне остается извиниться перед экзегетами, если я огорчил их или вызвал их раздражение; однако в мои намерения не входило критическое исследование текстов. Новый Завет, каким он предстает перед нами сегодня — это история совершенно определенного Человека, психологический образ которого может попытаться создать каждый из нас. Я хотел показать, что «этот документ живет», как сказал Клодель, и ни в какой другой «истории
^»мы так не чувствуем дыхание героя.

Сказанное не значит, что я не признаю исторической критики или она мне совсем чужда. Я окончил коллеж в разгар модернистского кризиса общества. В начале нашего века вера молодого католика подвергалась атакам со всех сторон. Нападки на Церковь антиклерикалов-комбистов не шли ни в какое сравнение с ударами, наносившимися ее учению с блеском и «бесовской
^»страстью изнутри самой Церкви.

Я не пропускал ни одной публикации человека, которого тогда еще называли аббатом Луази, и с жадным интересом читал его статьи. Некоторые его мысли поражали меня: например, когда он говорил, что представление о науке, одобряемое его церковным начальством, не совпадает с его скромными познаниями. Я верил ему на слово и из солидарности с ним тоже отвергал те тексты Св. Писания, которые ученый отец объявил позднейшими вставками. Признаюсь, из-за него и его единомышленников я в течение нескольких лет воздерживался от чтения четвертого Евангелия. И даже из синоптиков я читал только Евангелие от Марка.

Подобно многим католикам тех лет, я долго находился в смятении и из-за трудностей исторического порядка стал вне истории искать основания для веры, приверженцем которой всегда был. Христос, продолжающий жить в Церкви, в ее святых и живущий в каждом из нас, — это Христос исторический. К тому времени я стал ревностным читателем анналов христианской философии. Я верил, что внутреннего откровения достаточно, чтобы, не подменяя им исторического факта Воплощения, пренебречь словопрениями историков. Недавно я обнаружил в моих заметках многочисленные выписки из трудов отца Тиррля и апологетов имманентности.

С тех пор Церковь отделила в этом смысле плевелы от пшеницы. Про себя я могу сказать, что многое для меня прояснилось, и размышления над Христом веры не только не удалили меня от Иисуса из Назарета, но, напротив, привели к Нему. Знание реки избавило меня от беспокойства насчет ее источника; большое цветущее дерево, обжитое птицами, помогло невооруженным взглядом разглядеть горчичное зерно.

Постепенно я привык хладнокровно относиться к некоторым критическим высказываниям. На глазах лопалось то, на чем априори основывались М. Луази и его ученики, и что требовало такой же веры, какой была моя вера в Христа: невозможность признать исторически достоверным то, что говорило о существовании сверхъестественного. Такой нигилизм непрерывно порождает самые немотивированные гипотезы и случайные предположения. Будь я более безразличен к этому предмету, я бы сегодня сказал, что ортодоксальная экзегеза по крайней мере опирается на традицию, тогда как противоречивые суждения ее противников, кроме несущественных моментов, чаще всего являются лишь точкой зрения, которая интересна как контроверза в научном споре.

«Сколь велики усилия тех, — прекрасно сказал Поль Клодель, — кто хочет затемнить божественность Христа, кто пытается набросить покрывало на невыносимый образ, чтобы принизить значение христианства, скрыть его очертания под наслоениями эрудиции и сомнения!

Евангелие, раздробленное на мелкие части, стало представлять собой кучу невразумительных, сомнительных элементов, где каждый любитель выбирал себе материалы для собственных построений, столь же претенциозных, сколь и преходящих».

Когда мне сегодня случается перечитывать страницы, волновавшие меня раньше, или знакомиться с новыми публикациями, я вижу, что имею дело с людьми, страстно и высокомерно исповедующими свою веру. Они хотят быть уверены, что Иисус был таким же человеком, как и другие, таким же возмутителем спокойствия, каких было много и до и после Него. И было бы намного спокойней и лучше, если бы Он вовсе не родился! Да-да! Было бы гораздо лучше, если бы этот Человек никогда не родился. Тогда предавшие Его спокойно спали бы, повернувшись лицом к пустоте, как к стенке.

Что бы мне еще хотелось сказать? Беспокойство некоторых профессиональных экзегетов, их страстные доводы и суждения, которые они произносят с дрожью в голосе, само это волнение — еще одно свидетельство о Том, Кого они убили из эгоизма, но Кто вопреки всему упрямо продолжает жить и влиять на миллионы судеб.

Вы так же, как и я, не можете говорить о Нем бесстрастно. Вы вовлечены в борьбу. Вы свидетельствуете о Том, Кого пытаетесь уничтожить.

Лик, внезапно показавшийся на негативе фотографии Туринской плащаницы, — всего лишь отпечаток чуда, куда более поразительного: под ожесточенными ударами критики на протяжении века этот образ остается нетронутым; и хотя с ним без передышки борются, неугасимый огонь продолжает тайно гореть в человеческих сердцах. Противники в своем отрицании дошли до крайности, они отрицают, что этот Человек вообще когда-либо существовал, объявляют Его жизнь мифом, порожденным человеческой надеждой. Они говорят, пишут; но Он всегда здесь, на это указывают также и те удары, которыми Его непрестанно осыпают: «Там, где будет тело, соберутся орлы…» Но не только орлы теснятся вокруг Воскресшего.

Однако я прекрасно знаю слабые стороны моей книги: после стольких статей и писем я убедился, что если и не исказил образ Христа, то во всяком случае произвольно использовал свет и тень, руководствуясь мне самому неясными предпочтениями. Я акцентировал внимание на том, что меня интересует в первую очередь, и прежде всего на неистовстве Богочеловека, о которое мой дух на самом деле претыкается, как бы желая доказать самому себе, что оно не противоречит моей вере. Его резкость, Его ярость я связал, быть может, со слишком человеческим представлением о любви. Я уверен, что во Христе они не противоречат любви, но, напротив, являются ее проявлениями, и затем в том споре, которым пронизана вся книга, в споре о благодати, я, возможно, увлекся, слишком отрицая всякую инициативу за человеком, всю ее передавая Иисусу, целиком доверяясь Его выбору, Его высочайшему предпочтению: «Не вы избрали Меня, но Я избрал вас». Все евангельские противоречия разрешаются, если принять, что Бог, который есть Любовь, уступает только тем доводам сердца, которые неподвластны разуму.

Так же как это бывает с произведениями человеческого гения, каждый из нас создает себе Царство по своей мерке, каждый христианин ищет во Христе своего собственного Спасителя; и как это чудесно, что Он пришел к каждому из нас, что среди Его слов мы находим те, которые относятся лично к нам, — в то время как другие слова трогают иные, более возвышенные души и понятнее тем, чьи трудности не похожи на наши драмы и тайные мучения.

Несмотря на слишком личный образ, который автор придал Христу, он знает, что его книга, по счастью, взволновала и пробудила некоторые сонные души. Нам крайне стыдно говорить о Нем, поскольку наша жизнь полностью погружена в мир, за который Он отказался молиться, поэтому мы должны хорошо проникнуться проверенной на опыте истиной: все происходит так, как будто каждый христианин имеет во владениях Отца свой наперед заданный удел, и он должен быть обработан и засеян. Если мы не справляемся, стоящая перед нами задача по существу все равно исполняется через нас и почти вопреки нам. Благодать использует нас для осуществления замысла, нас превосходящего: как будто Автор драмы нашептывает плохому актеру роль, которую он исполняет одними губами, безо всякого желания. Автор как бы сам без ведома публики в конце концов заменяет актера. Достигнутый успех далек от того результата, который был бы получен, если бы актер не подвел; но сердца зрителей задеты, как и должно было случиться…

Признание книги широкой публикой свидетельствует о некоем феномене, который можно определить одним ужасным выражением: «актуальность Христа». Наше время помогает лучше понять таинственный вопрос, поставленный Иисусом Самому Себе, так и оставшийся без ответа: «Когда Сын Человеческий вернется, найдет ли Он еще веру на земле?» Сегодня мы можем сказать, что именно Он, несомненно, найдет: подготовку к вере при почти полном отсутствии какого-либо положительного верования и необычайную опустошенность человеческой души. Огромные стада изнуренных овец блуждают без пастыря по улицам больших городов и, служа недолговечным идеям, расточают сокровище бескорыстия и любви, за которое могли бы приобрести вечность в тот день, когда Имеющий жизнь придет и скажет: «Не бойтесь, это Я».

Что же побудило меня взяться за описание Его жизни? Прежде всего желание вновь встретиться и даже некоторым образом соприкоснуться с живым и страдающим Человеком, чье место пустует среди людей, с Воплощенным Словом, иначе говоря, Существом во плоти, подобной нашей плоти. Некоторые мои оппоненты (среди них М. Эдуар Дюжарден) удивляются, что я не стремился избавить Иисуса от унижений человеческой плоти, дабы показать только Его чисто духовную жизнь. Поскольку и Кушу, и Дюжарден — не богохульники и, строго говоря, не атеисты, они отрицают историческое существование Спасителя лишь затем, чтобы наделить Его жизнью, свободной от всего, что ограничивает, умаляет и унижает в Нем Бога.

Я далек от подобных искушений и в этом вопросе всегда подчиняюсь требованию моего разума, для которого наиболее естественно мыслить конкретными реалиями. Признаться ли мне? Если бы я не знал Христа, слово Бог было бы лишено для меня смысла. Только по особой благодати Бесконечное Существо перестает быть для меня немыслимым и невообразимым. Бог философов и ученых не мог бы играть никакой роли в моей нравственной жизни.

Лишь потому, что Бог вторгся в человечество и в определенный момент истории, в известной точке земного шара Человек из плоти и крови произнес некие слова и совершил некие поступки, — я встал на колени. Если бы Христос не сказал: «Отец наш…» — я бы никогда не испытал этого сыновнего чувства; такое обращение никогда бы не родилось в моем сердце и не прозвучало бы из моих уст. Я верю только в то, к чему могу прикоснуться, в то, что вижу, что проникает в мое существо; вот почему я верую во Христа. Старания умалить Его человеческую природу противоречат моему глубочайшему устремлению, отсюда то упорство, с каким я предпочитаю образу Христа-Царя, Мессии-Победителя — того униженного, замученного Человека, которого на постоялом дворе Эммауса путники, изображенные Рембрандтом, узнают в преломлении хлеба, — нашего израненного брата, нашего Бога.

Признаюсь, наконец, что никогда не разделял мыслей (хотя и уважаю их) людей, которые называют себя католиками и, однако, не верят в реального Христа. Если бы я не верил словам конкретного Человека, который родился в правление императора Августа и был распят при Тиберии, если бы вся Церковь основывалась на грезе и лжи (что, на мой взгляд, одно и то же), то в таком случае догматы, иерархия, установления, литургия лишились бы для меня всякого смысла и красоты, потому что красота Церкви — в сиянии истины. Если бы Иисус не был Христом, то, находясь в храме, я ощущал бы одну безмерную пустоту. В случае войны судьба самого неприметного рядового солдата интересовала бы меня куда больше, чем участь витражей Шартрского собора, которая с полным основанием волновала бы поклонников прекрасного.

Неверующий художник видит и изображает лишь великолепный фасад Церкви, который она показывает миру; он восхищается кораблем Петра, незыблемо стоящим в веках. Но он не помнит, сколько закланных жертв, сколько мучеников лежат в его основании: в течение девятнадцати веков из поколения в поколение лучшая часть человечества добровольно восходит на крест и остается там, и никакие насмешки не могут заставить их сойти с него. Никакие моральные, эстетические или общественные причины не вынудили бы меня принять самопожертвование стольких людей, если бы Иисус из Назарета не был Христом, Сыном Божиим, — если бы Он не существовал.

В монастырях и прицерковных домах (если говорить об одних монахах и священниках) царит не только дух радости и утешения. Но несомненно — он изобилует там. Их обитатели наслаждаются внутренним миром, который «не от мира сего». Их радость — это плод постоянных побед над природой, очень трудных побед, а есть еще и другие — те верные, которые поднялись до середины горы, они борются, изнемогают, падают, встают и снова бредут по дороге, помеченной кровью предшественников. Все они, и грешники, и святые, поверили слову, доверились торжественному обещанию: «Небо и земля прейдут, но слова Мои пребудут вовек». И те и другие, и святые и грешники восклицали в минуты сомнения и тревоги: «К кому нам идти, Господи? Ты один имеешь глаголы жизни вечной». Зачем бы им делать то, что делали люди, умершие задолго до них? Что им до праха тех, кого им не довелось любить? Для них речь идет вовсе не о том, чтобы унаследовать национальное достояние прошлого или притворяться, что они верят в легенды, которые якобы помогают сохранить кое-какие полезные добродетели. Попробуем представить невозможное, допустим, они получили откровение, что Сын Человеческий — не Сын Божий. В таком случае они перестали бы идти за Ним, бросили Его. крест, даже если бы речь шла о спасении какой-либо цивилизации или культуры. Люди идут за Ним, потому что Он сказал: «Я — Христос…», и они поверили Ему.

Не говорите мне, что надежда, не имеющая под собой основания, все равно остается надеждой, что если бы вечность не существовала, христиане никогда о том не узнали, и что, наконец, никого не смущает мысль о небытии. Подобные рассуждения годятся лишь для тех, кто давно покинул мир, а мир покинул их, кто приносит Богу никому уже не нужные останки. Для тех, кто наверняка одерживает верх в споре с Паскалем. Но для других? Для стольких молодых существ, посвятивших себя Богу в расцвете юности? Они все-таки отреклись от некоей реальности, ведь жалкое человеческое счастье как-никак существует. Любовь кажется нам непрочной и смешной лишь потому, что она — жалкое подобие Божественного единения.

Но если бы это единение оказалось иллюзией, если бы никогда в мире не прозвучали вечные обетования, наша слабая любовь стала бы бесценной жемчужиной, дороже которой ничего бы не было, и стоило бы отказаться от всего, чтобы ее приобрести. Но Слово стало плотью. Мы поклоняемся Кресту, потому что Оно было распято на нем. Крест без Слова — всего лишь виселица.

И потому каждый верующий, пусть даже чувствующий себя слабым и недостойным, должен ответить на этот вечный вопрос: «А вы за кого почитаете этого Человека?
^»Моя книга, столь недостойная Того, чью жизнь она описывает, — лишь один из тысяч других ответов, свидетельство христианина, знающего, что то, во что он верует, — истина.

Великое древо Вселенской Церкви кажется нам прекрасным лишь потому, что оно действительно живое, и, несмотря на множество омертвевших веток, оно полно животворных соков, кровь Христа продолжает питать его от корней до мельчайших веточек, до последнего листка. Церковь без Христа была бы причудливо выделанной, но пустой раковиной. Пусть даже ураган снесет все храмы и монастыри, дворцы и статуи — ничто на самом деле не погибнет, потому что останется Агнец Божий, чей образ я так неумело попытался здесь начертать.

Я еще раз заявляю, что никому не хочу навязывать этот образ Иисуса. Если каждый из наших друзей составляет о нас свое собственное представление, которое отличается от представлений других людей, то насколько же это справедливо по отношению к Сыну Божьему! И потому для меня как нежданный дар благодати — признание многих читателей, что это Жизнеописание глубоко тронуло столько человеческих сердец. Я благодарен моим читателям за их признания. Анонимные письма не всегда постыдны, среди них встречаются и прекрасные, например те, которые подписаны так: «Неизвестный бедный священник, имя которого вам ничего не скажет».

Париж

6 августа 1936 г.

Предисловие автора к первому изданию

Из всех историков экзегет наиболее уязвим. Если он отрицает сверхъестественное и не видит в Иисусе Бога, мы считаем, что он ничего не смыслит в предмете своего исследования, и все его познания гроша ломаного не стоят. Но если он — христианин, то мы говорим, что его религиозность нередко заставляет дрожать руку художника и порой затуманивает его взор, а Человек по имени Иисус, которого он изображает, исчезает в сиянии Божественной славы.

Несомненно, сочетание эрудиции и мистического опыта в личности писателя привело к появлению во Франции замечательных работ отца Лагранжа, отцов Гранмэзона, Лебретона, Пинара де Лабулэ, Юби. Но, увы, есть и другие! И мы знаем, почему сегодня многие здравомыслящие люди пришли к отрицанию исторического существования Христа: Иисус евангельский или ставится историками в один ряд с обыкновенными людьми, или от любви и почитания возносится слишком высоко над землей, на которой Он жил и умер, и теряет в глазах и верующих и неверующих реальные черты, так что от живой личности ничего уже не остается.

Итак, перед вами всего лишь католический писатель, пусть совсем несведущий, романист, который не раз узнавал себя в выдуманных им героях, — но и он, я думаю, имеет право принести свое свидетельство. Несомненно, «Жизнь Иисуса» надо было бы писать стоя на коленях с таким чувством собственного недостоинства, которое заставило бы выронить перо из рук. Грешный человек должен покрыться краской стыда от того, что осмелился завершить это произведение.

Но, возможно, мне удастся убедить читателей в том, что евангельский Иисус совершенно не похож на выдуманный, сочиненный образ.

Перед нами величайшая из фигур Истории, из всех исторических лиц она менее всего поддается логическому осмыслению, потому что самая живая. Нам надо уловить то, что есть в Иисусе особенного и неповторимого.

Прежде чем мы узнали, что Он — Бог, в определенную эпоху, достаточно близкую к нам по времени, явился Некто, некий Человек, который имел родину и принадлежал к определенному племени; Человек — один из многих, столь похожий на окружавших Его одиннадцать бедняков, что понадобился поцелуй Иуды, чтобы узнать Его, отличить от них. Этот Плотник говорит и действует как Бог. Этот простолюдин из Галилеи — выходец из очень бедной семьи, которая к тому же смеется над Ним и считает Его безумцем, — обладает такой властью над материей, над телами и душами людей, что вдохновляет их, вселяет в них мессианскую надежду; и священники, желая расправиться с обманщиком, прибегают к помощи своих злейших врагов — римлян.

Да, в их глазах обманщик, которому служат демоны, по-обезьяньи «подражающий» Богу, прикидывается отпускающим грехи и богохульствует так, как не богохульствовал никто до Него. Таким показался им Иисус, к которому с трепетом относились близкие, видя в Нем смиренного и одновременно могущественного друга: один и тот же Человек, но так по-разному воспринимаемый, один и тот же, но совсем не похожий, в зависимости от того, в каком сердце отражается Его облик. Ему поклонялись простые люди, и Его ненавидели гордецы, и все потому, что видели в Нем проявления Божественного, и потому Он был одинаково не понят ни теми, ни другими — вот объект моего изображения, Тот, чей портрет, я так опрометчиво попытался набросать.

Непонятый и потому раздражающийся, временами нетерпеливый, гневающийся — Он таков, какою всегда являет себя любовь. Но под этой внешней неистовостью в глубине Его существа царит мир, который не похож ни на какой другой, «Мой мир», как Он Сам говорит, — мир единения с Отцом, тихая любовь, которая заранее знает Свой час и то, что ждет ее в конце пути: агония, надругательства и виселица.

Внешняя горячность и глубинная тишина равно проявляются в Его словах. Их следовало бы брать по одному, очистить от ржавчины времени, от шлака, созданного привычкой, снять пласты прилизывающих комментариев, которые наслаивались в течение стольких лет — и тогда мы бы по-новому услышали голос, который невозможно спутать ни с каким другим: он вибрирует в каждом слове, дошедшем до нас, он звучит, не переставая вызывать не только любовь, но, как говорит отец Лакордер, «добродетели, приносящие плоды любви».

И эта дерзновенная книжка не зря была бы написана, если б хоть один читатель, закрыв ее, внезапно понял смысл слов, которыми оправдывались воины в ответ на упреки первосвященника, объясняя, почему они не решились схватить Иисуса: «Никогда человек не говорил так, как этот Человек».

1. Назаретская ночь

В правление кесаря Тиберия в Назарете жил плотник Иешуа, сын Иосифа и Марии. История молчит об этом местечке, и в Священном Писании оно тоже не упоминается: несколько домишек, выдолбленных в скале на склоне холма, смотрят на Ездрелонскую равнину. Сохранились остатки тех пещер, одна из них давала кров этому Младенцу, Юноше, Мужчине вместе с плотником Иосифом и Девой. Там Он прожил около тридцати лет — не в тишине благоговейного поклонения и любви, а в гуще соплеменников, среди сплетен, зависти, мелких ссор многочисленной родни, набожных галилеян, которые ненавидели римлян и Ирода и в ожидании победы Израиля ходили на праздники в Иерусалим.

Итак, они были там с самого начала Его безвестной жизни — те, кто при первых же чудесах объявит Его безумцем и захочет схватить Его. Евангелие сообщает нам их имена: Иаков, Иосий, Симон, Иуда… Возмущение назарян, когда Он произнес Свою первую проповедь в их синагоге, показывает, сколь Он был похож на других мальчишек — Своих сверстников. Ему не провести их. «Не плотник ли Он? — говорили они, — сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли между нами и Его сестры?» Так говорили люди, на чьих глазах Он рос и чьи заказы выполнял еще совсем недавно. Он был плотник, один из двух или трех плотников этого местечка.

Однако и в этой мастерской, как и во всех мастерских мира, наступал час сумерек. Дверь и окно на улицу запирались. В комнате, за столом, на который клали хлеб, оставались трое: мужчина по имени Иосиф, женщина по имени Мария и мальчик по имени Иешуа. Позже, когда Иосиф покинул этот мир, Сын и Мать остались одни в ожидании грядущих событий.

О чем они говорили? «А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем». Этот текст из Евангелия Луки, а также другое место из того же Евангелия: «И Матерь Его сохраняла все слова в сердце Своем» — говорят не только о том, что евангелист узнал от Марии все, что он рассказывает о детстве Христа. Эти строки, подобно вспышке света, вырывают из мрака безвестную жизнь втроем, а затем и вдвоем в домишке плотника. Конечно, Женщина эта не могла забыть о тайне, которая совершилась в Ее плоти. Но шли годы, а обещания ангела-провозвестника не сбывались, и другая на Ее месте, возможно, перестала бы думать об этом, ибо пророчества были темны и внушали страх.

Архангел Гавриил сказал: «И вот, зачнешь во чреве и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его, и будет царствовать над домом Иакова во веки веков, и Царству Его не будет конца».

Тем временем Младенец становился Отроком, Юношей и, наконец, Мужчиной, галилейским Плотником, склоняющимся над Своим верстаком. Он не был велик, Его не называли Сыном Всевышнего, и у Него не было престола, а всего лишь скамеечка у очага бедной кухни. Мать могла бы усомниться. Но вот свидетельство Луки: Мария ничего не забывала. Она неустанно перебирала все это в памяти.

Она берегла происшедшее в Своем сердце, хранила как тайну — даже, быть может, от самого Сына… Никакой беседы между ними об этом невозможно представить. Они говорили по-арамейски обычными для бедняков словами, называли ими обиходные предметы, орудия труда, пищу, и не было слов для того, что совершилось в этой Женщине. Безмолвное созерцание тайны началось в тиши Назарета — там, где ощущалось дыхание Троицы.

У колодца или там, где женщины стирают белье, кто бы поверил Марии, что, оставаясь Девой, Она родила Мессию? Но среди повседневных забот Она не переставала думать о сокровище Своего сердца: о приветствии ангела и словах, прозвучавших тогда в первый раз: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами» — эти слова будут без конца повторяться из века в век, и смиренная Мария знала это. Однажды Она сама, исполнившись Духа Святого, произнесла перед своей родственницей Елисаветой пророчество: «Отныне будут ублажать Меня все роды».

Спустя двадцать, тридцать лет верила ли еще Мать Плотника, что Ее будут ублажать все роды? Она вспоминала, как, будучи беременной, отправилась в нагорную страну, в город Иудин. Она вошла в дом потерявшего речь священника Захарии и жены его Елисаветы. И взыграл младенец во чреве старой женщины, и Елисавета воскликнула: «Благословенна Ты между женами…»

Спустя двадцать, тридцать лет верила ли все еще Мария, что благословенна Она между женами? Ничего не происходило, да и что могло случиться особенного с усталым Плотником, уже не очень молодым иудеем, который только и умел, что строгать доски, размышлять над Писанием, повиноваться и молиться?

Оставался ли в живых хоть один свидетель Богоявления в ту благословенную ночь Рождества? Где те пастухи? Где волхвы-звездочеты, пришедшие откуда-то из-за Мертвого моря поклониться Младенцу? Казалось, вся история мира подчинилась тогда замыслу Всевышнего. Если кесарь Август и повелел сделать перепись по всей империи во всех покоренных землях, в том числе и в Палестине, во времена Ирода — то лишь для того, чтобы некая супружеская чета отправилась по дороге, ведущей из Назарета в Иерусалим и Вифлеем, и еще потому, что Михей изрек в свое время пророчество: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных: ибо из тебя произойдет Вождь, Который спасет народ Мой Израиля».

Постаревшая Мать Плотника пыталась разглядеть в глубоком мраке ангелов, которые после дня Благовещения постоянно являлись Ей. Это они в святую ночь показали пастухам путь к пещере и из глубины того же мрака, где Любовь дрожала в яслях от холода, обещали мир на земле людям доброй воли. И опять-таки ангел, явившись Иосифу во сне, велел ему взять Младенца и Матерь Его и бежать в Египет от гнева Ирода… Но с возвращением в Назарет Небо закрылось, ангелы исчезли.

Сыну Божиему нужно было время, чтобы глубоко погрузиться в человеческую плоть. Шли годы, и Матери Плотника могло бы показаться, что все это приснилось, если бы Она не пребывала постоянно с Отцом и Сыном, вновь и вновь перебирая все свершившееся в Своем сердце.

Старец Симеон

Только об одном из прошедших событий Она, наверно, старалась пореже думать. В храме были произнесены слова, которые Ей, может быть, иногда хотелось забыть. На сороковой день после рождения Мальчика они вернулись в Иерусалим, чтобы Мария могла очиститься и посвятить Господу Младенца, ибо всякий первенец мужского пола принадлежал Господу: надо было выкупить Его за пять сиклей. И вот старец по имени Симеон взял Младенца на руки и вдруг, исполнившись Духа Святого, радостно воскликнул: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовил пред лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля». Но почему старец вдруг обернулся к Марии? Почему он предсказал: «И Тебе самой оружие пройдет душу…»?

И с той поры она никогда не забывала этих слов про оружие. В то мгновение оно вошло в Нее и осталось в Ней. Ибо Она хорошо знала, что поразить Ее можно только в Сыне и для Нее любое горе, как и любая радость, исходят от Него одного. Вот почему все, что было в Марии человечески слабого, радовалось, возможно, тому, что годы шли, а их скромный дом и бедная жизнь оставались безвестными. Быть может, Она думала, что для спасения мира довольно этого неведомого миру присутствия, тайного воплощения Бога — и Ей не нужно бояться иного оружия, кроме муки быть единственной на свете свидетельницей этой огромной любви.

2. Отрок среди учителей

Жизнь Марии и Сына была настолько обычной, настолько похожей на все другие, что Лука, который с гордостью отмечал во вступлении к своему рассказу, что написан он «по тщательном исследовании всего сначала», тем не менее ничего не может сообщить об отрочестве Христа, кроме одного случая, произошедшего во время паломничества в Иерусалим, когда двенадцатилетний Иисус вместе с родителями ходил на праздник Пасхи. Мария и Иосиф уже возвращались в Назарет, как вдруг Ребенок исчез. Сперва они думали, что Он идет с их соседями и знакомыми, и прошли без Него целый день. Затем их охватило беспокойство. Не найдя Его среди возвращавшихся, они в безумной тревоге вернулись назад и три дня блуждали по Иерусалиму, потеряв всякую надежду.

Когда же, наконец, родители нашли Его в Храме сидящим среди учителей, которые удивлялись Его речам, они и не подумали разделить их восторги, — напротив, Мать впервые, быть может, упрекнула Его: «Чадо, что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя».

И впервые Иешуа ответил не так, как ответил бы любой другой ребенок, отнюдь не тоном послушного ученика. Без дерзости, но так, будто Он не имел возраста, был вне всякого возраста, Он в свою очередь спросил их: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?»

Они знали это и не знали… Свидетельство Луки определенно: родители «не поняли сказанных Им слов». Мария была похожа на всех матерей, поглощена заботами и тревогами — а какой матери легко проникнуть в тайну призвания сына? Какую мать не ставит однажды в тупик повзрослевшее дитя, которое знает, чего хочет? Но избранница, какой была Она, знавшая эту тайну с самого начала, слагала в сердце Своем то, чего бедная женщина не понимала. И все же речь Ребенка могла показаться Ей жестокой. Говорил ли Ей Ее Иешуа когда-нибудь ласковые слова, кроме тех последних, что Она услышала с высоты креста?

Лука утверждает, что Иисус слушался родителей, но ни слова не говорит о том, что когда-нибудь Он бывал с ними ласков. В каждом обращении Христа к Матери, о котором сообщают евангелисты (кроме самого последнего), неуклонно проявляется Его независимость по отношению к Ней: как если б Он лишь воспользовался Ею для Своего воплощения. Он вышел из этой плоти, и словно не было больше ничего общего между Ними. Тем, кто как-то сказал Ему: «Вот Матерь Твоя и братья Твои стоят снаружи, желая говорить с Тобою…» — Он ответил: «Кто Матерь Моя? и кто братья Мои?» Затем обвел взглядом сидящих вокруг и сказал: «Вот Матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь…»

Ясно, по крайней мере, одно: двенадцатилетний Мальчик уже разговаривает с Ней твердо, словно хочет установить дистанцию, ведет себя с Ней тут как чужой. Мария знает, что так и должно быть. К тому же любой матери достаточно пожатия руки или одного взгляда, чтобы почувствовать себя любимой. Она каждое мгновение обретала Сына в Себе: Она не могла потерять Его, поскольку не расставалась с Ним в Своем сердце. У Христа впереди вечность, чтобы прославить Свою Мать по плоти. Возможно, здесь, на земле, Он иногда обращался с Ней так, как и теперь поступает со Своими невестами-монахинями, от которых хочет святости: им тоже знакома видимая оставленность и покинутость, но за монастырской решеткой, в келье или в гуще мира они хранят внутреннюю уверенность в том, что избраны и любимы.

Двенадцатилетний Иисус, который возрастал в премудрости, летах и в благодати и о котором Мария, возвращавшаяся из Иерусалима, думала, что Он находится среди родственников и соседей, жил в гуще людей — ремесленников, подобных Ему, пахарей, виноградарей, рыбаков с озера. Эти люди толковали о семенах и овцах, о сетях, лодках и рыбе, следили за закатом солнца, чтобы предугадать ветер или дождь.

Уже с той поры Он знает, что будет понятен простым людям, если станет говорить с ними словами, обозначающими вещи, которыми они каждый день пользуются, говорить о том, что они собирают, сеют и жнут в поте лица своего. А все то, что выходит за пределы обихода, может быть понято бедными людьми лишь через сравнение со знакомым, по аналогии: вода из колодца, вино, горчичное зерно, смоковница, овца, закваска, мера муки, — и этого достаточно, чтобы самые простые люди поняли Истину.

Иисус-юноша

Двенадцатилетний иудей считается уже вышедшим из детского возраста. Иисус, удивлявший учителей, в глазах назарян, должно быть, выглядел очень набожным мальчиком, хорошо знающим Тору. Но между этим происшествием, случившимся во время посещения Иерусалима, и Его вступлением на широкое поприще служения людям проходят наиболее загадочные восемнадцать лет. Ребенка Иисуса можно представить, ибо детство бывает столь чистым… Но Иисус-юноша? Иисус-мужчина? Как проникнуть в эту тайну?

Он был всецело человеком и, кроме греха, облек Себя всеми нашими слабостями — и нашей молодостью тоже, но, конечно, без ее смут, бесплодной безудержности и сердечных тревог. В тридцать лет Ему достаточно будет сказать: «Оставь все и следуй за Мной», чтобы человек встал и пошел за Ним. Женщины будут оставлять безрассудства, чтобы поклоняться Ему. Враги станут ненавидеть в Нем человека, который очаровывает и соблазняет. Ведь люди, которых не любят, считают других обольстителями. Возможно, власть над сердцами еще не проявлялась в Юноше, строгавшем доски и размышлявшем над Торой среди близких Ему ремесленников, земледельцев и рыбаков… Но что мы знаем об этом? Как бы ни укрывал Иисус огонь, который пришел зажечь на земле, не пробивался ли он в Его взгляде, в Его голосе? Может быть, тогда Он приказывал какому-нибудь юноше: «Нет, не вставай! Не следуй за Мной».

Что говорили о Нем? Почему Сын плотника не брал Себе жены? Несомненно, набожность охраняла Его от пересудов. Непрерывная молитва, хотя и не выражается словами, создает вокруг святых атмосферу сосредоточенности и богопочитания. Мы все встречали людей, которые, занимаясь повседневными делами, непрерывно находятся в присутствии Бога — и даже самые порочные чтят их, смутно ощущая это Присутствие.

И действительно, Тот, кому будут повиноваться и ветер и море, обладал властью воцарять в сердцах великий покой. Он обладал силой, запрещавшей женщинам испытывать волнение при Его виде. Он усмирял начинающиеся сердечные бури, ибо тогда в Нем поклонялись бы не Сыну Божиему, а человеку среди людей.

3. Последние дни безвестной жизни

Молва о проповеди Иоанна Крестителя достигла Назарета. Если в пятнадцатый год правления Тиберия существовал на земле такой уголок, где люди знали, что единый Бог ждет и требует от каждого из нас не жертвы всесожжений, а внутренней чистоты, сердечного покаяния, смирения, любви к бедным, — то это была Галилея, находившаяся под властью тетрарха Ирода Антипы, и ее народ, презираемый римлянами и греками. Афины и Рим не знали себе равных ни в могуществе, ни в философии, ни в наслаждениях. Здесь же небольшой народец развивался в противоположном направлении, отказываясь от погони за властью, насыщением, удовлетворением плотских желаний. На берегах Мертвого моря в посте и воздержании жили ессеи, заботившиеся только о душе.

Можно представить себе мастерскую в Назарете и в ней Человека, ожидающего приближения Своего часа. Возможно, Мария рассказывала Ему об Иоанне, сыне Ее родственницы Елисаветы и о его таинственном рождении. О том, как священник Захария и его бесплодная жена Елисавета достигли старости; как Захарии, когда он остался один в Храме для каждения, пока народ ждал снаружи, открылось, что родится у него младенец мужского пола, который будет исполнен Духа Святого. Но Захария на мгновение усомнился в чуде и за то был лишен дара речи, пока пророчество не свершилось и Елисавета не родила сына. Тогда, вопреки советам соседей, отец написал на табличке: «Иоанн имя его». И тотчас разрешился язык его. Мария помнила, как шесть месяцев спустя посетила родственницу. Но прошло столько лет, и Ей уже не вспоминалось славословие, которое Она произнесла у порога: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей; ибо отныне будут ублажать Меня все роды» Нет, тишина последних часов их безвестной жизни не могла быть нарушена гимном радости. Мария понимала, что час настал: Она уже чувствовала, как в Ее сердце шевельнулось то оружие.

Ибо Предтеча, о котором рассказывали, что носит он кожаный пояс на чреслах своих и одежды его сделаны из верблюжьего волоса, а питается он акридами и диким медом, не только проповедовал с угрозами покаяние и крестил в воде; он возвещал неминуемый приход какого-то неведомого Человека: «Я не достоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым… Стоит среди вас Некто, которого вы не знаете».

Мытари, воины, простолюдины вопрошали его: «Что нам делать?» Мытарям он отвечал: «Ничего не требуйте более определенного вам», воинам: «Никого не обижайте». И, несомненно, их ревностные сердца не были удовлетворены. Сами того не ведая, они ждали неслыханного ответа, который вскоре даст им Другой: «Если хотите быть совершенны, оставьте все и следуйте за Мной».

Иоанн говорил об этом Незнакомце прямо: «Идущий за мною сильнее меня: лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое, а солому сожжет огнем неугасимым».

Последние дни укромной жизни. Работник уже более не работник. Он отказывается от всех заказов, в мастерской веет запустением. Молился Он всегда — но сейчас днем и ночью Мария застает Его повергнутым ниц. Возможно, Им уже владело нетерпение — скорее бы все свершилось, — нетерпение, которое нередко еще будет проявляться за время Его трехлетнего восхождения на Голгофу. О, как не терпелось услышать Ему потрескивание первых лучинок того пламени, которое предстояло Ему разжечь! До этого часа Господь настолько умалился в человеке, что даже Мать Его, хоть и посвященная в тайну, забывала о ней, отдыхая от тяжкого бремени знания. Это было Дитя, такое же, как все дети, и Она целовала Его, смотрела, как Он спит. Это был Юноша, которому Она чинила хитон; Он зарабатывал на хлеб, садился за стол, чтобы поесть, разговаривал с соседями; были и другие, похожие на Него набожные ремесленники, хорошо знавшие Писание. И, конечно, в эти последние дни это все тот же Человек; Он по-прежнему подходит к двери, молча, с отрешенным взглядом слушает разговоры соседей, внимательно прислушиваясь к доходящей со всех сторон молве об Иоанне. Но вот уже проявляется в Нем сила, и Мать Его единственная тому свидетельница. Да, человек, как человек, но вместе с тем и Тот, кого будут называть таинственными словами «Сын Человеческий».

Сейчас Он уже далек отсюда, полностью отдан тому, что любит, тому человечеству, которое надо будет отвоевать, — и у какого врага! Думая о Своих врагах, Иисус представляет Себе не фарисеев, первосвященников или воинов, которые будут бить Его по лицу. Взглянем правде в глаза: Он знает Своего противника — у того много имен на всех языках. Иисус есть свет, пришедший в мир, который отдан во власть тьмы. В этот пятнадцатый год правления Тиберия сатана открыто правит миром. Для кесаря, живущего на Капри, он изобретает гнусные игрища, о которых рассказывает Светоний. Он пользуется богами, чтобы развращать людей, он подменяет собою богов, обожествляет злодеяние, он — владыка мира.

Иисус знает его, но он еще не знает Иисуса: он не вводил бы Его в искушение, если б знал Его. Просто он ходит вокруг самой чистой и самой святой души, к какой когда-либо осмеливался приблизиться. Но какой святой непогрешим? Именно это всегда и ободряет сатану. Гордость, погубившая его самого, как язва обезображивает столько лиц, считающих себя ангельскими!

Сейчас Сын Человеческий подобен гладиатору, еще скрытому где-то во мраке, но уже готовому выйти на залитую ярким светом арену, где Его в страхе ждет зверь. «Я видел, — воскликнет Христос в один радостный день, — Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию!» Быть может, это падение Он увидел внутренним взором в последние часы Своей безвестной жизни. Видел ли Он (а как Он мог не видеть?), что побежденный ангел увлечет за собой миллионы душ, которых будет больше, чем хлопьев в снежной буре?

И Он взял плащ, завязал сандалии и сказал Своей Матери прощальные слова, которых никто никогда не узнает.

4. Крещение Иисуса

Иисус спешит в Иудею, Он идет в ту область Иордании, близ Вифании, где Его ждут первые друзья. Но это не та Вифания, в которой незадолго до смертного часа будут поклоняться Ему последние Его друзья.

Идет ли Он один или, быть может, с Ним идут и другие назаряне, прослышавшие об Иоанновом крещении? Сердцем Он уже знает учеников Крестителя, которые пришли из Вифсаиды в Вифанию и, едва завидя Иисуса, оставят Предтечу. А среди них самый любимый: сын Зеведеев…

Но Иоанн был один, когда Иисус приблизился к нему — он Его еще не знал. Позднее Иоанн воскликнет: «Вот Агнец Божий, который берет на Себя грехи мира».

Вместе с другими набожными иудеями Иисус идет совершить покаянное омовение, будто и у Него есть грехи, от которых требуется очиститься. Сыну Человеческому надо было сделать первый шаг, выделиться из той человеческой массы, в которую вот уже тридцать лет Он был погружен более, чем зерно в землю, где был сокрыт более, чем сегодня в Евхаристии. Но Ему не подобало выходить на подмостки и кричать: «Я Христос, Сын Божий». Он снимает одежду, входит в воду и, несмотря на отказ Иоанна, требует крещения. И Тогда Дух Святой явственно осеняет Его крыльями, тень которых тридцать лет назад трепетала на Деве, чтобы Она зачала. Иоанн Креститель (а может быть, и другие) слышит голос: «Ты есть Сын Мой возлюбленный И сын Человеческий уходит в пустыню, где рыщет дьявол, неотступно преследуя этого опасного Незнакомца».

Первый зов

После сорока дней поста и созерцания Иисус вернулся на место крещения. Он заранее знал, ради какой встречи. «Агнец Божий!» — воскликнул пророк (конечно, вполголоса), увидев Его. На этот раз рядом с Иоанном были двое его учеников: они взглянули на Иисуса, и взгляда этого было достаточно. Они пошли за Ним туда, где Он жил. Один из них был Андрей, брат Симона, другой — Иоанн, сын Зеведеев. «Иисус, взглянув на него, полюбил его…». Это сказано о богатом юноше, который отошел опечаленным, здесь же эти слова подразумеваются. Что делал Иисус, чтобы удержать их? — Увидев, как они последовали за Ним, Он спросил: «Что ищете вы?» Они ответили: «Равви, где живешь?» Иисус сказал им: «Пойдите и увидите». Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа.

Эти слова так же волнуют, как и любая прямая речь Христа. Где Он живет? В пустыне, полной камней, которые сатана подстрекает превратить в хлеба. При этой первой встрече, предвещающей будущую Вифанию, свершается тайное чудо, чудо вспыхнувшей между ними сверхчеловеческой, невыразимой любви. Зажженный огонь уже разгорается, перебрасываясь с дерева на дерево, от души к душе: Андрей сообщает брату, что нашел Христа, и приводит в пустыню Симона, которого Иисус с того дня нарекает Кифой — «камнем».

На следующий день пламя распространяется дальше и охватывает еще и Филиппа, тоже жителя Вифсаиды, как Андрей и Петр. Каким словом и поступком привлекает его Христос — нам неизвестно. Но огонь от Филиппа перебрасывается к Нафанаилу. Это новое дерево не сразу загорается; Нафанаил знает Писание и потому возражает: ничего доброго не может прийти из Назарета. Его друзья отвечают ему просто: «Пойди и посмотри».

Достаточно ли было избранной душе увидеть Иисуса, чтобы признать Его? Нет, Иисус подавал ей знак. И знак, который позже убедит самарянку, был дан и Нафанаилу. «Почему Ты знаешь меня?» — недоверчиво спросил тот. «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя». Нафанаил тут же отвечал: «Ты — Сын Божий».

Неважно, что о самом деле, совершавшемся в большой тайне под смоковницей, ничего не было сказано. Но Нафанаил вдруг обнаружил, что всей душой предан этому Человеку, весь открыт перед Ним, как это случается и теперь с самым грешным из нас, когда он падает ниц, каясь в грехах, или протягивает лицо к Святым Дарам. Кому только ни подавал Христос во время земной Своей жизни этот знак, повергающий простых бесхитростных людей лицом на землю! Он ответит вслух и на самые тайные мысли книжников и фарисеев; но они отнюдь не ударят себя в грудь, а увидят здесь лишь коварство Веельзевула. Их неверие не так удивляет Христа, как вера смиренного Нафанаила, и легко представить себе Его улыбку, с которой Он говорит: «Ты веришь, потому что Я тебе сказал: „Я видел тебя под смоковницею“, но увидишь больше этого».

Возможно, когда произошла встреча с Нафанаилом, Иисус уже покинул пустыню, где сорок дней постился и подвергался натиску князя тьмы. Поднявшись вверх по течению Иордана, через Архелаиду и Скифополь, Он достиг Тивериадского озера и Вифсаиды, родины учеников, которых недавно похитил у Иоанна. Еще не настал окончательно тот час, когда они оставят все: они ненадолго возвращаются к своим сетям и лодкам, ибо это только первый зов.

Мы ничего не знаем о чувствах покинутого Предтечи, кроме того, что вскоре в его окружении возникнет некоторая враждебность по отношению к Иисусовым ученикам. Но Сын Человеческий приходит, как вор, и, похитив возлюбленную душу, не оглядывается на оставшихся в одиночестве. Его благодать действует в глубине тех сердец, которых Он лишил сына или дочери; Его утешение приходит к ним неведомыми нам путями. Ничто Ему так не чуждо, как протесты, оправдания, слезы. Долгие столетия приглаживался и тускнел Его образ. Но сквозь многовековую патину нам нужно пробиться к тому кроткому и непреклонному Иудею, который, пришел, как Он сам говорит, разделить людей и с самого начала проявил в этом безжалостное упорство, с кажущимся равнодушием Бога отняв у Провозвестника покаяния и крещения ближайших друзей. Вскоре Он объявит во всеуслышание: Он принес не мир, но меч, Он требует, чтобы Его предпочли самым близким, родным людям и даже такому учителю, как Иоанн, и, оставив их, следовали за Ним.

5. Кана

Иисус, еще бледный от поста и борьбы с сатаной, пройдя вдоль Иордана, достиг Тивериадского озера со Своими новыми друзьями. Это были Иоанн: сын Зеведея, уже самый из всех любимый, затем Андрей, Симон-Петр, Нафанаил, называемый также Варфоломеем. Каждый из них впервые переживал ту драму, которую Христос принес в мир и которая еще сегодня разыгрывается повсюду, где прославляется Его имя: призвание, зов, возражения бедняков, с головой погруженных в житейские заботы. Их удерживает множество разных помех, особенно кровные узы, опутывающие сердце, и в то же время они предназначены для дивной чистоты. Но сейчас на берегу озера эти люди счастливы наедине с Христом. Ничто не мешает ни им, ни привлекшему их Учителю жить тут под действием благодати.

Иисус не торопит. Он позволяет им на некоторое время вернуться к своим семьям, к их привычному ремеслу. Сам Он возвращается в Назарет, в дом Матери. Все они встретятся в Кане Галилейской, куда приглашены на свадьбу. Евангелист Иоанн отмечает, что Христос приходит туда вместе с учениками. Во время трапезы Иисус говорит Марии: «Еще не пришел час Мой», — следовательно, праздник происходит после их возвращения в Галилею, незадолго до того, как апостолы оставят все, чтобы последовать за Ним.

Первое чудо Иисус совершает на брачном пире, во время такой веселой свадьбы, что не хватило вина и Ему пришлось превратить в вино предназначенную для омовения воду из шести каменных водоносов!

«Он явил славу Свою, — пишет Иоанн, — и уверовали в Него ученики Его». Ради них совершил Он это чудо, готовя их с полной самоотдачей откликнуться на второй зов. К тому же Мария просила Его: «Вина нет у них». И Он, несмотря на Свой довольно суровый ответ, обнаружил удивительную уступчивость перед просьбой Матери.

Решение уже принято: Он будет переступать через любой порог и садиться за любой стол, потому что пришел Он для заблудших, для грешников.

Соблазн начинается с Каны и будет продолжаться до Вифании, до последнего миропомазания. Этот Человек, называющий Себя Сыном Человеческим, будет что ни день компрометировать Себя общением с мытарями, блудницами, распутниками и отверженными. В Кане это были развеселившиеся гости, не упускавшие случая пошутить и посмеяться. Распорядитель пира кричит жениху: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, Тогда худшее, а ты хорошее вино сберег напоследок!» Можно не сомневаться — шесть каменных водоносов подбавили веселья на уже разгулявшейся свадьбе. Наверно какие-нибудь трезвенники задавали Христу ханжеский вопрос, который часто будут повторять фарисеи: «Почему ученики Иоанна постятся, а Твои нет?» Но Он улыбается и молчит, ибо не пришел час Его.

Так Нафанаил, как и предвещал ему Христос, становится свидетелем более удивительного чуда, чем то, которым он восхитился в Вифании. Отныне чего не может совершить Сын Человеческий? И в тот день, когда Он скажет, что вино есть кровь Его, а хлеб — тело Его, тем, кто был Тогда в Кане, не трудно будет поверить. Они сами еще не знают, что это первое чудо, казалось бы, наименее «духовное» из всех, готовит их к непостижимому таинству.

Последний зов

Иисус отправился с учениками в Капернаум, к озеру, где Симон, Андрей, Иаков и Иоанн вновь вернулись к сетям и лодкам. Он оставил их лишь ненадолго; теперь они от Него не уйдут. Проходя у озера и увидев друзей, закидывающих сети, Иисус говорит только: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков», — и они, не оглядываясь, оставляют все и следуют за Ним. Мы так часто читали об этом, что все кажется очень просто. На деле же Он и на этот раз подает им новый знак Своего могущества, выбрав то, что наверняка могло поразить этих бесхитростных людей. Сперва Он попросил у них лодку, чтобы уйти от слишком теснившей Его толпы. Когда Симон немного отплыл, Иисус, сидя на корме, заговорил с народом, собравшимся на берегу и, конечно, возбужденным, так как из-за Него уже начинались раздоры. В Назарете, в синагоге (где, как и любой благочестивый еврей, Он имел право говорить) Его толкования пророков раздражали людей, на чьих глазах Он вырос. Плотник Иешуа не внушал им никакого доверия, несмотря на Его исцеления, о которых начали поговаривать. И до крайнего раздражения Он довел их, дав понять, что не им, а язычникам будет оказано предпочтение. Лишь чудом избежал Он расправы.

Но на этот раз Он уже не один перед толпой. Рядом в лодке Симон и сыновья Зеведеевы. Еще в Вифании рыбаки убедились, что Ему известна тайная жизнь каждого, своими глазами видели они чудо, совершенное в Кане, и исцеление тещи Симона от горячки. Ему остается лишь поразить их тем, что в их глазах важнее всего: наловить вдоволь рыбы, — тут уж они поймут, что дело это сверхъестественное! Как раз прошлую ночь они трудились до утра и ничего не поймали — а тут Симон зовет на помощь Иакова и Иоанна, чтобы вытянуть сети! Обе лодки так переполнены рыбой, что глубоко оседают в воду. Тогда Кифа падает на колени. И поныне осознание нашей скверны во всей ее неприглядности — знак Божественного Присутствия. «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный». Ответ Иисуса, как и многие Его слова, содержит пророчество, которое и ныне сбывается на наших глазах: «Отныне будешь ловить человеков».

По крайней мере один из них — Симон — был женат. И когда прозвучал решающий призыв, Иаков и Иоанн бросают не только лодку, но и своего отца Зеведея. Они покидают его, оставив с наемными работниками, — уточняет евангелист, чтобы подчеркнуть всю неблаговидность этого поступка. «Если кто приходит ко Мне, — пришлось как-то повторить Иисусу с особой силой, — и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». Никогда раньше Сын Человеческий не настаивал так решительно на необходимости преодолевать свою природу. Однако это неслыханное требование — не конечная цель, но начало всякого освящения. Нет, недаром Христа так любили и так яростно ненавидели. Какая наивность смущаться тем, что многие видевшие Христа во плоти не сумели полюбить Его! Многие смягчают значение самых суровых Его слов, усматривая в них преувеличения, свойственные восточным языкам. И однако евреи возмущались: «Какие странные слова! Кто может это слушать?» Значит, раздражали они даже привыкших к гиперболам семитов. Слова эти и теперь кажутся жестокими и отталкивающими. Абсолютная любовь возмущает посредственность, шокирует воображающих себя избранниками, отвращает утонченных. И, несомненно, враги (и даже мнимые друзья) ненавидели бы Его еще сильнее, если б не подменяли образом слащавого, приторного раввина того Человека, который на самом деле жил и проявил «цельный», в метафизическом смысле этого слова, характер, характер действительно непреклонный. Сегодня многим мешает ненавидеть Христа собственное невежество. Настоящего — они бы Его не вынесли. Иисус настолько учитывает значение Своих слов, что призывает нас рассчитать силы, прежде чем броситься Ему вслед: «Ибо, — говорит Он, — кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: „этот человек начал строить и не мог окончить“». Тут история всех ложных порывов к Богу. Так сладостно обратиться, получить прощение! Но Сам Христос предлагает нам вначале оценить наши силы, зная, во что Он нас вовлекает и что полюбил Он нас не шутки ради.

6. Изгнание торговцев из храма

После недолгого пребывания в Капернауме, где сатана перед всеми обвинял Христа устами одержимых, где теребили Его больные, Он пришел в Иерусалим, ибо была Пасха, время больших жертвоприношений. Одни торговцы привели на паперть Храма стада волов и овец для богачей, другие продавали голубей, которых приносили в жертву бедняки. Менялы всем предлагали свои услуги. Что может быть проще? Что тут дурного? «Раз это для Бога…». Вечное оправданье.

И вдруг появляется какой-то взбешенный Человек с бичом в руке — не с детским кнутиком, а с бичом, сплетенным из веревок. Ошарашенные ученики не решаются последовать Его примеру. А Он выгоняет скот, опрокидывает столы и кричит: «Возьмите это отсюда! И дома Отца Моего не делайте домом торговли!» Какой скандал! Все эти трусы убегают вслед за своим скотом. И даже Его друзья не знают, что Он весь — любовь. Как им распознать в этой вспышке гнева любовь Сына к Отцу?

Должно быть, Он остановился, задыхаясь, со взмокшим лицом. Евреи возмущались: «Каким знамением докажешь нам, что имеешь власть так поступать?» Иисус смотрел на них. Он мог бы у них на глазах совершить все, что они бы ни потребовали: исцелить всех больных, какие только там были — они шли к Нему отовсюду и вились вокруг Него, как мухи. Конечно, Он сделал бы это, если б хоть один калека вышел из толпы и набрался смелости попросить Его; но все трепетали перед учителями Закона — возможно, и перед Ним, еще не остывшим от гнева, сжимающим в кулаке бич.

И тогда, обернувшись к Своим противникам — фарисеям, книжникам и священникам, Он говорит, чуть улыбаясь: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Наконец-то! Вот Он и пойман с поличным — это кощунство! Им кажется, что этот Человек просто издевается над ними. А Иисус говорил о храме тела Своего. Но даже если бы все это были истинно верующие люди (а большинство, несомненно, такими и были), кто из услышавших это мог понять Его? Не нарочно ли Христос сбивает их с толку? Не может же Он хотеть того, чтобы, слушая — они не слышали, смотря — не видели? Он лишает их зрения, потому что они заслужили слепоту. Заслужили потому, что могли бы быть зрячими.

«Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его!» Книжники, фарисеи, законники радостно переглядываются. Двое из них хорошенько запоминают эти ужасные слова — они припомнят их через три года, в день суда, когда Сын Человеческий будет, наконец, предан им, когда, толпясь вокруг первосвященника, они будут искать улик против обманщика. Возможно, в эту минуту Иисус, еще держащий в руке веревочный бич, провидел уже тот час, когда эти двое обвинят Его: «Этот Человек говорил, что может разрушить Храм Божий и в три дня воздвигнуть его». И, быть может, в душе Он уже слышал вопрос первосвященника: «Что же Ты ничего не отвечаешь, что они против Тебя свидетельствуют?»

Никодим

Но тот страшный час еще не пробил. Среди фарисеев, окружающих Сына Человеческого, лукавы не все. Не каждый фарисей Ему ненавистен. Одного из них, члена Синедриона, учителя Израиля, взволновало увиденное и услышанное. Он хотел бы поговорить с этим Незнакомцем. Только как быть с собратьями, с карьерой?… Конечно, этот Никодим честный человек, но он из другого сословия, нежели галилейские рыбаки. Когда они пошли за Учителем — что им было терять, кроме старых лодок, да чиненых сетей? Конечно же, учитель Израиля вынужден проявлять большую осмотрительность, чем эти бедняки. Осмотрительность — это добродетель, и нехорошо сеять соблазн, если занимаешь видное положение.

И все же Никодим не может устоять перед этим искушением, перед этим влечением.

Иисус совершает не малое чудо: трогает сердце преуспевающего человека. Глубокой ночью (подобно тем, кто через три года будет собираться на Тайную Вечерю) знатный человек приходит к Иисусу, и Тот его не отталкивает. Никодим — учитель Израиля? Прекрасно, значит, истина будет преподана ему во всей глубине.

И здесь обнаруживается особая непонятливость многих профессиональных философов: Сын Человеческий запросто общается с рыбаками, мытарями, блудницами… Но ученый Никодим удивляет Его своей примитивной логикой: как можно родиться во второй раз? Нужно опять войти в утробу своей матери? — возражает этот ученый муж Тому, Кто открывает ему тайну всякой духовной жизни: надо умереть во плоти, чтобы возродиться в Духе.

Из предосторожности Никодим уходит до зари. Но уходит он к свету. Хотя он робок и труслив по природе и хочет сохранить положение в обществе, тем не менее он глубоко взволнован. Благодать будет действовать в нем все эти годы вплоть до того дня, когда он несмело попытается защитить Назарянина перед членами Синедриона, до того страшного часа, когда он, наконец, выдаст себя. И подобно тому как Мария-Магдалина возлила благовония на ноги живого Господа, он, уже не боясь иудеев, возольет их на истерзанный труп своего Бога. И уже тогда, когда Никодим был у Него, Иисус вдыхал под покровом ночи аромат той мирры и алоэ.

7. Самарянка

В те дни между учениками Иоанна и Иисуса возникли разногласия. Иоанн крестил близ Салима. Иисус Сам не крестил, но не препятствовал делать это Своим ученикам, которые привлекали к себе больше народа, чем Предтеча. Иоанн попытался успокоить своих учеников замечательными словами: «Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий Ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться».

Однако Сын Человеческий возвращается в. Галилею, предоставляя Иоанну свободу действий. Он мог бы, как в прошлый раз, пойти вдоль Иордана — так обычно поступают иудеи, желая обойти Самарию, ибо земля была та презираема и проклята с той поры, как ассирийские поселенцы поставили там идолов. Более того, самаряне приняли мятежного священника, изгнанного из Иерусалима, и он воздвиг жертвенник на горе Гаризим.

Но Иисус выбирает именно этот путь, через нивы Самарии, потому что Ему надо встретиться с одним человеком. Душа его, конечно, запятнана грехом и отнюдь не готова к встрече, но все-таки ради нее, а не ради кого другого вступил Он на враждебную землю. Это первая встречная, буквально первая попавшаяся Ему на глаза душа — и Он пользуется ею, чтобы через одну приобрести многих. Изнемогая от усталости, Он садится на край колодца, вырытого еще Иаковом близ маленького городка Сихарь. Ученики уходят купить хлеба, и Он ждет их возвращения.

Первая встречная душа… Ею оказалась женщина. У Него были все основания не разговаривать с нею. Прежде всего, мужчине не полагается разговаривать с женщиной на дороге. К тому же Он иудей, а она самарянка. Наконец, Ему ли, ведающему тайны плоти и духа, не знать, что это за прелестное создание?

Богочеловек посмотрел на женщину. Он — безграничная Чистота, Ему не приходится подавлять в себе низкие и грубые желания, и тем не менее Он — само воплощенное желание, ибо Он есть воплощенная Любовь. Он страстно желает овладеть душой этой женщины. Он жаждет ее с тем вожделением, которое не терпит ни промедления, ни отсрочки. Он жаждет ее сейчас, здесь, немедленно.

Сын Человеческий хочет овладеть этим созданием. Ему дела нет, что она наложница, шлюха, потаскуха, что жила она с шестью мужчинами, а тот последний, кому она сейчас принадлежит и кто наслаждается ею, не муж ей. Иисус берет, что находит, подбирает, кого придется, ради приближения Своего Царства. Он смотрит на нее и мгновенно решает: сегодня же эта женщина Его именем завоюет Сихарь, положит начало Царству Божию в Самарии. Целую ночь выбивался Он из сил, обучая учителя закона, растолковывая ему, что значит умереть и родиться вновь. А эта женщина, имевшая шестерых мужей, с лету схватит то, чего не мог понять богослов. Иисус пристально смотрит на нее: у Него нет той брезгливости и отвращения, какие испытывает добродетель в присутствии женщин, главное занятие которых любовь. Но нет в Нем и снисходительности или потворства. Вот первая встречная душа, которой Он сейчас воспользуется. Солнечный луч падает на осколок стекла среди мусора, и вспыхнувший огонь охватывает весь лес.

Шестой час. Жарко. Женщина слышит, что ее окликают. С ней заговаривает иудей? Да, да, Он просит: «Дай Мне пить». Она тотчас отвечает обливающемуся потом Незнакомцу, отвечает насмешливо и с кокетством:

— Как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки?

— Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: «Дай Мне пить», то ты сама просила бы у Него и Он дал бы тебе воду живую.

Христос стремительно движется к цели: слова эти непонятны самарянке, но Он уже проник, как вор, в ее темную душу. Должно быть, она почувствовала, что обложена со всех сторон. — Незнакомец с потным лицом и серыми от пыли ногами захватывал, завоевывал ее изнутри, и противостоять этой живой силе было невозможно. Она перестала подшучивать и как любая озадаченная женщина стала задавать детские вопросы:

— Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у Тебя вода живая? Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь, и сам из него пил, и дети его, и скот его?

Иисусу нельзя терять время: сейчас Он нетерпеливо откроет ей всю истину. Он говорит:

— Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять; а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

Все слова Господа следует понимать буквально… Многие думали, что упились этой водой, но ошибались. Это была не та вода, о которой говорил Иисус, ибо, напившись, они снова хотели пить. Женщина отвечала:

— Господин! Дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать.

— Пойди, позови мужа твоего и приди сюда.

Все тот же способ для убеждения простых сердец: им воспользовался Он, когда сказал Нафанаилу: «Я видел тебя под смоковницей
^». Иисус внезапно показывает людям, что знает всю их жизнь или, вернее, может пребывать в них, поселяться в тайнике человеческого сердца; и когда самарянка сказала Ему:
^«У меня нет мужа
^», Он ответил:

— Правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала.

Женщина не принадлежала к царскому роду Нафанаила и Симона, к тем, кто тут же падает на колени, ударяя себя в грудь. Поначалу она всего лишь пойманная с поличным грешница, и чтобы отвлечь внимание слишком прозорливого Равви, переводит разговор в богословское русло. Пробормотав: «Господи! Вижу, что Ты пророк», — она поспешно добавляет: «Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме».

Иисус не дает Себя отвлечь, отмечая спорную тему несколькими словами… Время не терпит: вот уже возвращаются ученики с провизией. Он слышит их голоса и смех. Все должно совершиться без них. Истина будет открыта этой несчастной сразу.

— Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.

Самарянка говорит Ему:

— Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то и возвестит нам все.

На дороге уже слышны шаги учеников. Чтобы открыть тайну, о которой Он не говорил еще никому, Иисус выбирает эту женщину, имевшую пять мужей, а сегодня — любовника:

— Это — Я, который говорит с тобою.

И в это мгновение несчастной был дарован свет благодати, благодати столь явной, что в женщине не могло возникнуть ни тени сомнения: да, этот бедный изнуренный Иудей, который долго брел по жаркой пыльной дороге и, изнемогая от жажды, выпрашивал воду у нее, самарянки, — это Мессия, Спаситель мира.

Она остолбенела и, лишь услышав голоса Его спутников, пустилась бежать, словно одежда на ней загорелась. А вбежав в Сихарь, всполошила весь город криками:

— Пойдите, посмотрите Человека, который сказал мне все, что я сделала!

Христос же продолжал сидеть на краю колодца, и когда апостолы подали Ему ломоть хлеба, казалось, с трудом начал возвращаться в тот узкий мирок, где они принуждали Его жить. «Учитель! Ешь», — уговаривали они. Но живая Любовь, открывшаяся этой женщине, еще не успела вновь стать человеком, который хочет есть и пить.

— У Меня есть пища, которой вы не знаете.

Это ответ из другого мира. А бедняги воображают, что кто-то уже принес Ему какой-то неведомой еды. Он смотрит на их вытаращенные глаза, на открытые от удивления рты, а за ними видны нивы Самарии и белеют в ослепительном свете колосья; над полем движутся головы — это толпа, которую ведет к Нему женщина (возможно, и любовник ее идет в этой толпе).

Иисус, наконец, спускается на землю. Он беседует с учениками о знакомых им вещах, о жатве, приводит пословицу, ободряет их, дает понять, что они пожнут то, что Он посеял. Иисус уже сделал их ловцами человеков, теперь они будут жнецами на человеческой ниве.

Он провел два дня среди презираемых самарян, тем самым преподав апостолам урок, который, впрочем, так и не может усвоить остальной мир. С неодолимым упорством люди отказываются принять эту часть христианского провозвестия: веру в равную ценность всех людей и всех народов пред Небесным Отцом.

8. Прощаются тебе грехи твои

По возвращении Иисуса в Галилею могущество Его проявляется столь часто и получает такую огласку, что фарисеи на время отказываются от прямых нападок. Но у них остается надежда поймать Его с поличным: что может быть проще для этих казуистов, изощренных во всех тонкостях Торы? Тем более что Он ничего не предпринимал, чтобы избежать расставленной ловушки, а с вызовом в нее бросался. Но оставался неуловимым, потому что враги не могли понять мотивов Его действий. К чему Он клонит? Чего хочет? Что бы они ни думали о Нем, они еще не догадывались о подлинном преступлении Иисуса, немыслимом для иудея: будучи человеком, объявить себя Богом! Это было бы уже слишком. Но и без того…

Забудем все, что мы знаем об Иисусе, все, что совершилось на земле Его именем — поставим себя на место одного из этих учителей, пришедших из Иерусалима или живущих в Капернауме. Они видят смутьяна вблизи: ведь народ всегда расступается перед ними, пропуская их в первый ряд. Я представляю себе книжника, который, затесавшись среди других более важных особ, проникает, наконец, в осаждаемый толпой дом, где находится Иисус. За ними смыкается толпа. Люди, принесшие расслабленного, тщетно пытаются протиснуться вперед. Они, несомненно, пришли издалека, и путь их был нелегок. Но они не уйдут, не увидев Того, к Кому пришли. Они проникнут к Нему любой ценой. Они принимают отчаянное решение: больного втаскивают на крышу вместе с постелью, разбирают черепицу и спускают свою ношу в комнату, где сидит Иисус, вызывая, конечно, возмущение, гневные крики и угрозы толпы.

Книжник наблюдает за Целителем, не отрывая глаз от Его губ и рук. Но что это? Слова, которые Он произносит, невероятны, неожиданны и вроде бы не имеют никакого отношения к состоянию больного. Они звучат как ответ, вдруг высказанный вслух в безмолвной беседе между Сыном Человеческим и лежащим бедолагой: «Дерзай, чадо, прощаются тебе грехи твои».

Многие несчастные души перед лицом Иисуса в дни Его земной жизни чувствовали то, что испытывают они и теперь перед Чашей: им внезапно открывалась вся их скверна во всем ее объеме, они начинали действительно видеть себя. Первой обретенной благодатью бывает дар отрезвления, отсюда и вопль Симона: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный!»

Без сомнения, та же немая мольба исходила от паралитика: не «Излечи меня!», а «Прости меня!». И тут прозвучали самые удивительные слова, которые когда-либо произносили уста человека: «Прощаются тебе грехи твои».

Все грехи жалкой человеческой жизни, большие и малые, самые постыдные, те, в которых нельзя никому признаться, грехи не только позорные, но и смешные, и особенно тот самый грех, о котором он всегда помнил, но старался не думать, — все они изглаживаются без расспросов, без осуждения, без ухмылок. Сын Человеческий не требует от кающегося, чтобы тот переживал свой позор. Иисус уже поднял его достаточно высоко над теснящей их толпой, и исцеление души стало для него важнее исцеления плоти.

На этот раз фарисеи сразу поняли, что значат эти неслыханные слова. Но они не посмели возмутиться вслух. Что тут можно было сказать? Они переглядывались и думали: «Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» Такое богохульство столь чудовищно, что они не сразу решаются обвинить Иисуса. Но Сын Человеческий уже переходит в наступление, дважды ошеломляя их доказательствами Своего всемогущества. Сначала Он, как обычно, читает в их сердцах и говорит: «Что вы помышляете в сердцах ваших?» Казалось, только что Он, всегда прямо обращающийся к человеческому духу, был всецело поглощен язвами этой немощной души, но тут же, остановив взгляд на распростертом у Его ног увечном теле, обращается к фарисеям.

— Что легче сказать, «прощаются тебе грехи твои» или сказать: «встань и ходи»? Но, чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — сказал Он расслабленному, — тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой.

Расслабленный поднялся, вызвав радостный вопль толпы. И фарисеи, конечно, воспользовались суматохой, чтобы исчезнуть. Но книжник, который рисуется моему воображению, быть может, тот самый, о котором рассказывает Матфей, — с восторгом крикнул Иисусу:

— Учитель, я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел!

Обольститель обольстил его — он покорился Его всемогуществу, сдался. Конечно, он ждал, что хоть взглядом или словом его вознаградят за столь быструю капитуляцию. Но действия этого Человека всегда непредсказуемы. Иисус весь еще дрожит, как струна, от того, что только что сотворил. Он отвечает:

— Лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову.

Казалось, Он говорит: «Ты долго принимал Меня за обольстителя, так вот, смотри, чем Я соблазняю любящих Меня и что им обещаю. Отречение от всего — это еще самое легкое из того, что Я им готовлю. Скоро Я постелю им постель, на которой будут заранее указаны места для рук и ног…»

Возможно, книжник подумал: «Я слишком поспешил… Он хотел меня испытать, Он ведь меня не знает». Но в этот момент среди учеников, близких Учителю, раздался голос:

— Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить моего отца.

— Иди за Мною! И предоставь мертвым погребать своих мертвецов.

Время покрыло патиной блестящий и твердый металл этих слов. Веками комментаторы смягчали и сглаживали их. Дело в том, что не так-то легко взглянуть в лицо истине, принять буквальный смысл слов Иисуса, из которых ни одно не прейдет. О чем же тут идет речь? Мы можем почувствовать всю их правду, когда на торжественных похоронах рассматриваем присутствующих: лживые, болезненные лица, несущие на себе печать и времени и злодеяний, изможденная плоть, пропитанная пороками, скопление тел (и наше тут же), разложившихся более трупа, который они окуривают ладаном. Ибо он, по крайней мере, представляет собой лишь бренные останки; душа же его, очищаемая неведомым огнем, уже в другом месте. Это не труп, это мы скверно пахнем, мы, считающие, что пережили его: запах духовного тления страшнее.

«Предоставь мертвым погребать своих мертвецов»… Возможно, книжник не в силах был слушать такое дальше. Может быть, и тот ученик ушел. Однако Христос говорит здесь как Бог. Он не выдал бы Себя более явно, даже если бы крикнул: «Я Бог!» Только ради Бога одного можем мы предоставить наемникам хоронить бедное тело, от которого родились. Тем не менее, и среди моих близких, и в каждой добропорядочной семье, где бываю, я тщетно ищу человека, которого подобное требование не выводило бы из себя. Каждое слово Христово привлекало к Нему одни души и отталкивало многие другие. Вокруг Него происходит вечный водоворот людских сердец.

Призвание Матфея

И вдруг Сын Человеческий, имевший Свои причины так смутить и книжника и ученика, остановился на берегу озера перед столиком, за которым сидел мытарь — представитель самой гнусной и презираемой иудеями профессии, пособник грабителей, по поручению властей взимавший налоги. Мытари обирали народ и позорили себя общением с язычниками; они считались отбросами общества. Иисус посмотрел на Левия, сына Алфеева, сидящего на своем рабочем месте, и сказал ему: «Следуй за Мной!» Конечно, Он уже знал его, как знал Симона и сыновей Зеведеевых, которые были Его друзьями еще до того, как Он велел им все оставить. Проходя мимо, Учитель, должно быть, не раз замечал поднятый на Него взгляд побитой собаки. Он угадал его желание и всем сердцем принял любовь этого существа, не смевшего и помыслить о том, чтобы он, какой-то мытарь, когда-нибудь осмелился заговорить с Сыном Человеческим, а тем более — последовать за Ним. Иисус, ненавидевший бессильной ненавистью (бессильной потому, что Он ее еще не проявлял) самодовольство святош, не мог устоять перед человеком, исполненным сознания своего убожества, которое смиряет тварь перед святостью Бога.

Левий (звался ли он уже Матфеем?) встал и пошел за Иисусом… Или, вернее, сам Иисус к ужасу, возмущению, а также и к радости толпившихся поодаль фарисеев последовал за презренным сборщиком пошлин, вошел в его дом и сел за стол, куда был приглашен всякий сброд, приятели Левия. Про таких и сейчас некоторые говорят: «глаза б мои на них не глядели» или «их нигде не принимают». Законники берут реванш: окружив у порога смущенных учеников, они наносят им прямой удар: «Для чего Учитель ваш ест с мытарями и грешниками?» — те не знают, что ответить. Тогда среди приглашенных раздается грозный голос:

— Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Пойдите, научитесь (каким тоном отсылает Он этих богословов заниматься их прямым делом!), пойдите, научитесь, что значат эти слова: «Милости хочу, а не жертвы», ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.

Есть лицемерие еще хуже фарисейского, когда прикрываются примером Христа и, следуя своим вожделениям, ищут общества развратников. Но Он охотник, настигающий дичь в ее собственном логове; Он не ищет развлечений с распутниками. Нас же они губят, а не мы их спасаем.

9. Иуда

Фарисеи не могли более игнорировать немыслимые притязания этого Человека. Нужно понять, что для иудея означает «единый Бог», отделенный от тварного мира пропастью. Отныне они по поводу каждого поступка этого богохульника, каждого подслушанного слова будут уличать Его с помощью текста и буквы Торы.

Стоит Его ученикам сорвать в субботний день несколько колосьев или Ему самому исцелить сухорукого в субботу, свора эта тут как тут, она сейчас же подает голос, собирая улики к тому часу, когда будут сводиться счеты. Отнюдь не защищаясь, Он бросает им вызов — и с какой смелостью!

«Сын Человеческий есть Господин и субботы». — За кого Он Себя почитает? Он что, с ума сошел? Он уже посмел сказать: «Суббота для человека, а не человек для субботы» — и это уже было слишком; но Господин субботы! С этого дня гибель Его предрешена. Однако Он принимает меры предосторожности. Мы не имеем права говорить, что Бог против воли Иисуса слишком быстро проявляет в Нем Себя или что Иисус подавляет в Себе Бога, лишь изредка выпуская подышать Его на воле — когда вокруг, кроме бедной женщины из Сихари, нет никого, кто мог бы застать Его врасплох. Но можно сказать, что на людях Иисус еще старается заглушить порывы, выдающие в Нем Творца жизни. Умолчать же о том, что Он Господин субботы, Он не хочет.

Многие уже спят и видят Его на кресте. В Иерусалиме тайно собираются заговорщики. Нельзя терять ни дня, у Него мало времени сеять. Жить осталось считанные дни. Всего несколько месяцев сможет Он еще просвещать тех бедных людей, которых Он выбрал служить Себе и которым предстоит обновить лицо земли. Нет сомнения, они горячо любят Его, и это главное. Но ничего еще не понимают.

Кроме, возможно, одного — человека из Кариота, Иуды, упоминаемого последним в числе тех двенадцати, кого Иисус избрал из всех Своих учеников. Его имя стоит после Симона и Андрея, после Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, после Матфея и Фомы, после второго Иакова, сына Алфеева, и второго Симона, называемого Зилотом, после Иуды Иаковлева. Что привлекло его к Христу? Он ведал деньгами — значит, был человеком практичным; несомненно, поначалу он показал большую веру в Христа, поскольку, будучи человеком деловым, все-таки последовал за Ним. Это была несокрушимая вера в земной успех Господа. И другие верили в это, но не так сильно. Самые близкие ученики и даже сам сын Зеведеев считали, что их будущее обеспечено. Вожделенный престол уже сиял перед их взором.

На протяжении трех лет Иуда, должно быть, использовал потихоньку Источник живой воды в собственных интересах, извлекая из Него прибыль. Умный, но недальновидный, он, когда все рухнуло (как он считал, по вине этого Безумца, напрасно расточившего чудесные дары и восстановившего против Себя весь мир), не понял, что дело — а для него это было «делом» — развернется с новой силой и все, что он ждал, будет неслыханным образом превзойдено. Христос все это знал. Иуда был с Ним с самого начала и должен был оставаться до конца.

«Не берите с собою ни золота, ни серебра, — наказывал Иисус, посылая по двое возвещать благую весть, — ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха». Иуда улыбался про себя и думал: «Что выйдет, если буквально понимать каждое слово нашего милого Господа!» — «Я посылаю вас как овец среди волков…» — «Рассказывай другим», — бормочет Иуда. «Итак, будьте мудры, как змии…», — а Иуда отвечает в мыслях: «Уж будь уверен!»

«Остерегайтесь же людей; ибо они будут бить вас в своих синагогах». «Только не меня, — думает Иуда, — уж я-то знаю, как нужно с ними разговаривать
^». И он презирает своих спутников, видя, как приводят их в трепет пророчества Учителя: «Предаст же брат брата на смерть и отец сына; восстанут дети на родителей и умертвят их…» «Почему их это так поразило? — удивляется Иуда, искоса наблюдая за товарищами. — Что у них за представление о семье?
^»Иуда давно знает, что это так и есть: существуют отцы и дети, которые ненавидят друг-друга. Ему нравится в Христе, как просто, будто Бог, смотрит Он на человеческую мерзость.

В этот самый момент Учитель возвещает: «И будете ненавидимы всеми за имя Мое
^». Конечно, так… но это не пугает Иуду. Другие трепещут, но он согласен, чтобы его ненавидели, лишь бы боялись. А уж его-то непременно будут бояться, потому что он овладеет всесильными словами, дающими самому Иисусу власть над материей и жизнью. Эх! В день, когда он сможет изгонять демонов и исцелять больных, ему плевать будет на ненависть или любовь мира, мир будет ползать у его ног!

«Не бойтесь, — продолжает Иисус, — убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь того, кто может и душу, и тело погубить в геенне
^». Иуда пожимает плечами: зачем ему бояться Веельзевула, раз он станет сильнее его; они договорятся о том, как поделить власть.

«Если в моих силах будет изгонять его, я заполучу от него все царства мира».

И все-таки даже человек из Кариота растроган. Как не любить Иисуса? Ему одному можно довериться с закрытыми глазами. Голос Учителя смягчается, он ободряет Своих бедных испуганных друзей: «Не две ли малых птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. Не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц. Итак, всякого, кто исповедует Меня перед людьми, того исповедую и Я перед Отцом Моим Небесным; а кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим…»

Иуда спохватывается: ему не очень-то по душе это обращение к сердцу, тут он смыслит меньше других учеников. Они по-собачьи преданы Учителю и трепещут от малейшей Его ласки. Эконом недоволен, чувствуя, что их ему предпочитают. Но вдруг Иисус опять повышает голос: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. („В добрый час“, — думает Иуда.) Я пришел разделить сына с отцом, и дочь с матерью, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня».

В устах какого-то другого человека эти слова могли бы показаться чудовищными. Если бы мы не боялись, прибегнув к слишком смелому образу, быть обвиненными в посягательстве на неразрывность двух природ, то сказали бы, что здесь снова грозная голова Бога поднимается над плотью и кровью, что Он выходит за их пределы. Иуда полагает, что слова о ненависти ему понятны… На самом деле не он, а те, другие, догадываются, что только воплощенная Любовь может безнаказанно кричать такие слова. Иуде кажется, что Христос перевернул мир и в этом мире избранные не будут более обременены человеческими чувствами и никакие кровные узы не будут им ни в чем помехой. Победят сила и одиночество! Конечно, в словах Учителя есть приемлемое и есть не приемлемое для человека из Кариота. Вот сейчас Он говорит о кресте! Послушать Его — так если кто следует за Ним, но не берет своего креста, тот уже Его недостоин… Иуда улыбается: будто все дело в том, чтобы быть достойным Его! Он последует за Господом, а крест предоставит другим.

«Сберегший жизнь свою, потеряет ее, а потерявший жизнь свою ради Меня — сбережет ее». Эти слова Иуда относит к себе. Конечно так! Ведь он от всего отказался, все оставил, чтобы последовать за Господом. Бросил дела, которые неплохо шли, испортил отношения с влиятельными людьми… сохранив, впрочем, кое-какие связи. С горечью думает Иуда о том, что одиннадцать остальных, которые сделали не более, чем он, все же более любимы.

Иисус повторяет: «Кто принимает вас — принимает Меня». Иуда обдумывает эти особенно ценные слова, чреватые богатыми возможностями. А вот еще слова, которые приводят его в восторг: «И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей…» Иуда думает: «Я пока один из малых сих, но быстро возрасту, потому что чаша холодной воды не долго будет холодной
^».

Остальные одиннадцать сердец принимают те же слова, еще не понимая их, но впитывая бессознательно, подобно доброй почве. Слова эти содержат тайну тайн: любовь не чувство и не страсть, но Личность, Некто. Человек? Да, Человек. Бог? Да, Бог. Тот, Кто здесь, с ними. Кого следует всему предпочесть? Этого мало: Ему одному надо поклоняться. И горе тому, кто соблазнится! Те, кто станет для Него «своими
^», смогут прожить жизнь с закрытыми глазами, не страшась более людей. Им вообще нечего больше опасаться и нечего ждать — чаяния сбылись. Они отдали все, чтобы все обрести, настолько слившись со своей любовью, что принимающий их — принимает Любовь. В словах Господа, сказанных на ухо только двенадцати, как в зародыше, заключено бесстрашие тысяч мучеников и радость гонимых: отныне, какие бы ужасы их ни ожидали, друзьям Иисуса стоит лишь поднять взор вверх — и они увидят отверстые небеса.

10. Нагорная проповедь

Спускаясь с горы с двенадцатью восхищенными и взволнованными апостолами, Иисус остановился на ровной площадке, находившейся на полпути. Дорогу преграждала не только большая группа учеников, но и множество людей, пришедших из Иерусалима, Тира и Сидона. До сих пор Он говорил тайно, с друзьями, теперь же открыто скажет огромной толпе то, ради чего пришел в этот мир. Почти все, что сейчас прозвучит, Его слушатели по сути уже могли знать из тех или иных псалмов. На что-то подобное намекали до Него и пророки. Но Назарянин говорит как власть имеющий: «А Я говорю вам…» Здесь новая интонация: малейшее слово приобретает непредсказуемые последствия. Всякому другому человеку кричать: «Да будет свет» было бы столь же бессмысленно, как провозглашать: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга». Но когда говорит Бог, свет послушно льется на землю и в самом сердце бездушной Римской империи внезапно начинает бить ключом источник неведомой любви.

«Блаженны… блаженны… блаженны…» Те, кто стоял в задних радах и слышал только это слово, повторенное девять раз, могли подумать, что речь идет о провозвестии счастья. Они имели основание так думать. Свершалось превращение еще более удивительное, чем чудо в Кане, бедность становилась богатством, а слезы — радостью. Земля принадлежала не воинственными людям, а кротким.

Но каждая заповедь блаженства подразумевает и проклятие: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Это означает также, что не имеющий духа отречения изгоняется из Царства. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», — значит, нечистые сердцем Бога не увидят. Но ведь эти добродетели, за которые обещано блаженство, в то же время совсем несовместимы с человеческой природой. Ибо кто нищ духом? Кто может похвалиться, что видел даже в благочестивом человеке, особенно очень благочестивом, духовную нищету? Страстная приверженность к собственным воззрениям у людей, считающих себя совершенными, вызывает ужас.

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». О, жестокость этого мира! Кротость была и остается самым презираемым в человеке качеством. Кротких преследуют с детства, с младших классов. Ницше, в сущности, проповедует философию здравого смысла.

Стал ли современный мир менее жестоким, чем мир древний? Ничто не изменилось, за исключением того, что однажды на горе раз и навсегда были возвещены Заповеди Блаженства и было сказано, что ни одна из них не прейдет, что из рода в род некоторые люди будут передавать их от сердца к сердцу. И этого достаточно: «Вы соль земли».

Нужна лишь горстка соли в людской, массе, чтобы она не разложилась. Только соль не должна терять свою силу! Христос понимает, что то счастье, которое Он приносит людям, возвещая о нем в этой Своей первой проповеди, ежесекундно подвергается угрозе.

Чем была «чистота» для внимающих Ему бедняков-иудеев? Быть чистым! Какое немыслимое требование во дни Тиберия! «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй…
^»Да, верно — это всеобщий закон, всеми же нарушаемый, и возвещая его, никого не удивишь. Однако Назарянин идет дальше и к старому поруганному повелению добавляет новую заповедь, которой мир упорно противится и девятнадцать веков спустя, которой он пренебрегает, тщетно пытаясь стряхнуть ее с себя, не будучи в силах вырвать ее из своей плоти. С того момента, как Христос возвестил ее, только те обретут Бога, кто примет это иго: «А Я говорю вам, что всякий, посмотревший на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».

Значит, грех совершается еще до поступка… Скверна, проникшая внутрь, восходит к своему источнику. Эти лаконичные слова более всех проклятий сводят к нулю праведность фарисеев.

Отныне драма происходит внутри нас, между самым потаенным нашим желанием и Сыном Человеческим, сокровенно пребывающим в глубине наших сердец. Добродетель фарисеев, как и порочность блудниц и мытарей, только видимость. Для каждого из нас таинство спасения разыгрывается во тьме, которую рассеет только смерть.

Несколько позже Христос точно скажет, что Он имеет в виду под справедливостью, и окажется, что люди называют это как раз несправедливостью. Еще слишком рано (слушатели и так получили свое) рассказывать им историю о блудном сыне, с которым обошлись лучше, чем с его благоразумным старшим братом, или о работниках последнего часа, получивших такую же плату, что и трудившиеся с рассвета.

Пока им нужно освоиться с мыслью, что, если человек добропорядочной и благочестивой жизни полон страстей, вожделений, мечтаний и предается им в тайне, он уже осужден. То, что он делает, переплетается с тем, что он воображает, к чему стремится. Совершаемое в сердце — в глазах Бога уже поступок. Геенна — вот расплата за эти взоры и помыслы, за похоть глаз и сердца, удовлетворяющие себя скрытно и без риска.

Мы не станем просеивать слова Христа, отбрасывая угрозы. Выносима ли мысль об аде или нет, но прейдут небо и земля, а ни малейшее слово Господа не прейдет. Это, как и все остальное, нужно понимать буквально: «Если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее…» Итак, чего же требует от нас Христос? Божественного совершенства, буквально: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный». Дьявол обещал Адаму и Еве, что они будут, как боги; и Искупитель требует, чтобы мы уподобились Богу. Но чего Он только ни требует?! Просто любви к ближним Ему мало, Ему нужна любовь безумная: подставить другую щеку, отнимающему верхнюю одежду отдать и рубашку, любить врагов… Да в Своем ли Он уме? В самом деле, с общечеловеческой точки зрения Иисус требует от Своих возлюбленных безумия, и Он его добьется.

Он добьется, потому что любит их. Это требование было бы невыносимо, если бы не исходило от воплощенной Любви. Геенна, о которой Он говорит так спокойно, не повышая голоса, не отвращает никого из тех, кого Он влечет к Себе, потому что их ободряет призыв безграничной Любви. Сердце, которое так возлюбило людей, ждет от каждого добровольной самоотдачи, самоотречения, отказа от всех забот и тревог. Иисус хочет от этих крестьян житейской беззаботности, хочет, чтобы они уподобились воробьям и полевым лилиям. Что нам геенна, если Бог — наш Отец? Раз так, он вправе требовать все, что захочет. Мы знаем, куда идти. Наш отец на небесах, те, кто обладает этой неисповедимой истиной, не могут заплатить за нее слишком большую цену: «Кто из вас, если сын попросит у него хлеба, подаст ему камень?»

Но мы не достигнем нашего небесного Отца, если пойдем по пути наслаждений и удовлетворения желаний. Тесны врата и узок путь. Прежде всего — никаких лицемерных разглагольствований, нужна чистота сердца, а не вопли: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи, Господи…“».

Казалось, Христос, раскрыв свое сердце, спохватился, как бы опасаясь, что мы этим злоупотребим. Напоминание о геенне прерывается словами горячей любви, которая, боясь, что ее неправильно поймут, прикрывается предостережениями. Он скорбит о том, что появятся лжепророки, предупреждает об этом Своих друзей и указывает на пробный камень, который поможет им распознавать людей, говорящих именем Христа. Это святость. «По плодам их узнаете их». Господь объясняет это как Человек, который, будучи Богом, видит то, что ускользает от человеческого взора. Ибо как судить людей по их делам? И кто бы в таком случае не заслужил быть брошенным в огонь? Даже если он стремится к святости… И потом, не велел ли Он нам не судить? Не так-то легко понять закон! Нельзя судить, но и простаком быть не следует. Всякий раз христианская душа призывается к новому постижению. Ничего удивительного в том, что в этой игре простодушные и чистые сердцем постепенно становятся проницательными. В этих словах Христа нет никакого противоречия, однако все противопоставляется. Трудно быть одновременно голубем, змеей и лилией. В Истине, возвещенной на горе, больше оттенков, чем в оперении птицы. Она не вмещается в жесткие предписания, которым достаточно следовать, чтобы все было в порядке. Жизнь полна ловушек и опасностей, и надо все делать осмотрительно и с любовью… Увы! Можно ли когда-нибудь быть уверенным в том, что ты любишь и любим?

Тот, кто не исполняет волю Отца, знает, что ее не исполняет; а тот, кто думает, что исполняет ее, ее нарушает, сам того не ведая. Гордость многих людей, весьма продвинувшихся на пути совершенствования или считающих себя таковыми, гораздо сильнее тщеславия людей, приверженных миру. Если кто-нибудь с кротостью укажет им на это, они вместо того, чтобы посмотреть на себя со стороны, приносят эту обиду Богу, и гордость их только растет от сознания своей новой заслуги. Они считают, что в их лице попрана правда, и нисколько не колеблясь, совершают то, что язычник назвал бы местью, а они именуют «восстановлением справедливости».

Притом здесь идет речь о святых или, по крайней мере, о людях, подражающих святым. Но где начинается лицемерие? Какое древо нельзя назвать плохим, если судить по некоторым его плодам?

Сотник

Внутренний закон, который Сын Человеческий дал людям на горе, принес в дальнейшем удивительные плоды. Враги ненадолго отступили. Христос учит Своих друзей любви к Отцу, которая переходит в любовь к ближнему. Эти два чувства едины и обретают на протяжении Его земной жизни неповторимые черты, ушедшие из мира вместе с Ним. Ибо Он есть Сын Человеческий, и Его ближние — это и сотник, и все, кто Его окружает. На протяжении трех лет бесконечное Бытие стало ближним для воинов, мытарей и блудниц.

Этот сотник, состоящий на службе у Ирода Антипы, не еврей, но так любит евреев, что строит им синагогу на свои деньги. Его слуга опасно болен, а он его очень любит. И мы уже любим этого сотника, для которого смерть слуги была бы несчастьем. Он не осмеливается сам пойти к Иисусу и посылает к Нему своих друзей из числа иудеев, чтобы Учителю не пришлось унизить Себя, переступив порог его дома. Он просит передать Ему слова, которые человечество, поверженное ниц перед Агнцем Божиим, не перестанет повторять до скончания века: «Не трудись, Господи! ибо я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой. Потому и себя самого не почел я достойным прийти к Тебе; но скажи слово, и выздоровеет слуга мой. Ибо я подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: „пойди“, и идет; и другому: „приди“, и приходит».

«Иисус удивился». Он не только любил людей, но и восхищался ими. А восхищает Его в них всегда одно и то же чудо: не какие-то особые добродетели, не аскетические подвиги и не великие богословские познания, а чувство собственной беспомощности и беззащитности, смирение, плод той духовной трезвости, которая даруется высшей благодатью.

Невозможно достичь смирения одной волей, ибо оно совершенно только тогда, когда само себя не осознает. Слишком мало бить себя в грудь; напрасно каждое утро многие с гордостью повторяют слова сотника или слова его собрата мытаря. «Благодарю Тебя, Господи, за то, что я таков, как этот мытарь!» — вот молитва современного фарисея.

11. Ученики Иоанна

В те дни Иисус пришел в Наин и вернул матери сына, которого она потеряла. Эта вдова не звала Его, ничего не просила, потому что до того Он еще ни разу не побеждал смерть. Несомненно, многие говорили о Христе: «Да, расслабленные, одержимые, — это пожалуйста! Но Он никого не воскрешает».

Такое чудо должно было способствовать известности Иисуса больше всего, что Он совершил до сих пор. Особенно встревожились многие из учеников Иоанна, относившиеся к новому Пришельцу враждебно. Беспокоился ли их учитель, находившийся в темнице, куда заключил его Ирод, поколебалась ли теперь его вера? О чем он думал, посылая двух учеников к Иисусу спросить Его: тот ли Он, который должен прийти, или ожидать им другого?

Иногда доверие к какому-нибудь человеку начинает колебаться, если его поведение становится непонятным. Ученики рассказывали Иоанну, что Назарянин ест и пьет с блудницами, а когда Его упрекают, Он не только не возражает, а скорее этим хвалится. Он позволяет Своим ученикам не поститься под тем предлогом, что «не могут печалиться сыны чертога брачного, пока с ними Жених, но придут дни, когда отнимется у них Жених…» Такие речи смущали Иоанна Крестителя. А что если он ошибся? Что если голос, который он тогда услышал, исходил не с небес? Фарисеи клянутся, что Иисус творит чудеса не иначе как силою Веельзевула. Они обвиняют Его в том, что Он соблазняет души… и ведь действительно Он увел у Иоанна лучших его друзей.

И правда, что говорит о Себе Сам Иисус? Что скажет Он посланцам Крестителя? Отправляя учеников, Предтеча испытывает Агнца Божия: он не может не верить в Него, но Его поведение смущает. А может быть, не умея убедить друзей, он все же молится втайне: «Господи, просвети Ты Сам учеников моих, кто сомневается в Тебе, кого соблазняют или смущают Твои дела…»

Иисус совершил много чудес на глазах у последних, а затем сказал им: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне».

Когда они ушли, Иисус заговорил об Иоанне Крестителе. Он говорил о нем не как о Своем противнике, а как о таинственном пророке, который возвещает Царство, но к нему не принадлежит: «Меньший в Царстве Божием больше его». Иоанн, как огромное безлистное дерево, одиноко возвышается посреди пустыни: его корни уходят в старый Закон, а верхние ветви почти достигают Христа. И Христос говорит о нем скорее с восхищением, чем с любовью. Они были знакомы с детства и при встрече узнали друг друга. Бог уничижил Себя перед Своим последним пророком, но между ними не было единения, не произошло полного слияния сердец; они словно разделены во времени и пространстве. Иоанн идет перед Ним, он не может ни подождать Агнца, ни вернуться назад; тот, кто идет впереди, не может следовать сзади. Предтеча горит и сгорает между двух Заветов.

Сына Человеческого сердят упреки Иоанновых учеников из-за поста: в Царство можно войти и через смех, и через слезы. Но иудеи не хотят ни слез, ни смеха. И поныне есть люди, которых не трогают ни гимн Солнцу Франциска Ассизского, ни плач Хуана де ла Круса.

«С кем сравню людей рода сего? — спрашивает Иисус, — и кому они подобны? Они подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: „Мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали“. Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: „в нем бес“. Пришел Сын Человеческий: ест и пьет, и говорите: „вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам“».

Трапеза у Симона

Сын Человеческий, который ел и пил с грешниками, не отказывается сесть и за стол фарисея Симона, о чем рассказывает только евангелист Лука. Симон принимает Назарянина с почтительностью, не лишенной опаски. Это видно по тому, как он остерегается быть слишком гостеприимным и щедрым — чтобы потом можно было говорить, что он принял Иисуса лишь из любопытства. Он очень вежлив, не бросается Ему на шею, скорее даже несколько холоден… Но Иисус все-таки садится за этот стол, потому что видит идущую к Нему из глубины времен женщину с алавастровым сосудом, одну из тех, кто отдавал себя, кто растлевал свое тело и сердце, кто смертельно страдал ради людей. Она появляется во всех четырех Евангелиях с благовониями в руках, с чудными волосами и заплаканным лицом. У Луки она входит в дом фарисея. У евангелистов Матфея и Марка — приходит накануне страстей Господних к другому Симону, прокаженному, который живет в Вифании. Иоанн же называет ее Марией. Одни полагают, что это та Мария Магдалина, из которой Иисус изгнал семерых бесов; другие считают ее сестрой воскресшего Лазаря и Марфы.

В сущности, это неважно. Женщина эта так занимала людское воображение, что рассказ о ее поступке мог претерпеть изменения; но остается главное: эта встреча воплощенной Чистоты и воплощенного греха, которая дана в утешение тем, кто не прекращает борьбы, кто не перестает воздвигать непрочные преграды против натиска страстей и вожделений.

Иисус возлежит за трапезой, и Его босые ноги выступают за край ложа. Грешница приближается сзади. Покрытая позором женщина не посмела подойти к Агнцу Божию спереди, «и став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его и мазала миром».

Наблюдая эту сцену, Симон с облегчением вздыхает: теперь все ясно! Если бы Иисус был пророк, Он с отвращением содрогнулся бы от ее прикосновения.

«Обратившись к нему, Иисус сказал: Симон! я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель. Иисус сказал: у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?

Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил. И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал; а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи. И возлежавшие с Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает? Он же сказал женщине: вера твоя спасла тебя; иди с миром».

«За то, что она возлюбила много…» Много возлюбила Христа, само собой разумеется. Но не подразумевается ли здесь также и то самозабвение, самопожертвование и мука, которые могут присутствовать в самых жалких любовных страстях? Все ли потеряно для Бога, если одно существо безрассудно отдается другому? Да, надо полагать, — все потеряно.

Но вдруг звучат слова, сказанные до этого расслабленному — самые соблазнительные из тех, которые посмел произнести этот Назарянин: четыре слова, неопровержимо выдающие в Нем Бога: «Прощаются тебе грехи твои…»

Иудеи уже не удивлялись чудесам, Иисус творил их столько, что немудрено было и привыкнуть. К тому же никогда нельзя знать наверное: а вдруг это обман или сила Веельзевула; всему ведь можно найти объяснение. Но эти простые слова, это голословное утверждение смущает их больше, чем любое чудо. Ибо что такое воскрешение умершего по сравнению с возрождением души?

На этот раз Сын Человеческий безразличен к тайным мыслям окружающих Его людей — Он всецело поглощен плачущей женщиной с ее пустым сосудом и распустившимися волосами. Он смотрит на тело, распростертое у Его ног, Он знает прошлое этого тела, этого поруганного храма, в котором сейчас пребывает Святая Троица.

Однако пусть закоренелые грешники не прикрываются этим примером. Та, которой Он больше простил, и любит больше. Любовь этой раскаявшейся грешницы так же велика, как и прощенные ей грехи. Но у большинства из нас грехи соразмеримы лишь с нашей неблагодарностью, и мы падаем тем ниже, чем выше возносит нас прощение. Но если все-таки этой женщине случится однажды вечером вновь уступить желанию… Ну что ж. Мы вновь увидим ее накануне смертных мук Господа, опять идущей с сосудом благовоний для последнего миропомазания и последнего прощения.

12. Бесы Марии Магдалины

Одно обстоятельство дает нам основание думать, что женщина с распущенными волосами и Мария Магдалина — одно лицо: дело в том, что о второй из них говорится в Евангелии как о женщине, которую Господь избавил от семи бесов. А грешницу, которая входит в комнату с благовониями, Сын Человеческий давно знает. Нет нужды говорить ей, как другим: «Прощаются тебе грехи твои,» — ибо она уже получила такое прощение. Именно из этой плачущей женщины изгнал Он семерых бесов. И изгнал уже давно: по-видимому, она уже достигла на пути спасения той точки, когда озаренная светом любви душа внезапно открывает все множество своих грехов и постигает их один за другим во всей их мерзости, прослеживает их в самой глубине падшего и оскверненного сердца и теряется перед бесконечным сплетением соблазнов и ответственности.

Магдалина была одержима любовью сильнее, чем семью бесами, и мы никогда не узнаем, как она перешла от одной одержимости к другой, ибо Евангелие молчит об этом. Была ли борьба короткой или длилась долго? Хотелось бы знать, воспользовался ли Господин всякой плоти Своей божественной властью, чтобы смирить ее, или, напротив, предоставил ей свободу и положился на любовь, которая в ответ на Его призыв начинала пробиваться через завалы сора, смывая всю скверну и возвращая утраченный стыд?

И стыд, и скверна нам знакомы. Фарисей же презирал коленопреклоненную плачущую женщину, потому что в глазах безгрешных людей она была неприкасаемой. Все семь бесов Марии Магдалины заключены в одном бесе. Есть только один бес, хотя их и тысячи, и все разновидности зла коренятся в сладострастии, одно упоминание о котором вгоняет в краску святых.

Речь идет не о жалких слабостях, не о проступках, свойственных каждому, не о падениях, которые унижают юношей и покрывают стыдом стариков, но об одержимости, жертвой которой становятся те, кого плоть в полном смысле слова сводит с ума, кто и живет только для того, чтобы искать в плоти некий абсолют. Они действительно одержимы семью бесами, которых мы называем семью смертными грехами.

Прежде всего гордость: падшая женщина до безумия упивается властью над сердцами, возможностью причинять им страдания, вызывать ревность, разлучать любящих. С этой точки зрения — что хуже: женская жестокость или мужское тщеславие? Нам случалось слышать признания, сделанные с самым равнодушным видом: «Он умер из-за меня… Она покончила с собой из-за меня…»

Убийцы. И если не все эти сладострастники пролили кровь взрослых, зато все они в акте, оторванном от его назначения, погубили души, которые могли бы родиться. И они погубили немало тех, кто уже родился.

Страх погибнуть в одиночестве глубоко владеет плотскими людьми. Несметные толпы их, как показывает нам Христос, теснятся и толкаются на широкой дороге погибели, и нет в них случайных людей: все искали и нашли друг друга. Соучастники преступлений и блуда нуждаются друг в друге для своей же погибели. Подобно животным, объединяющимся по видовому признаку, собираются они в группы по своим порокам. Каждый отдельный порок поднимает свое знамя над группой своих приверженцев.

День Суда застигнет их вместе, и не придется созывать их звуками трубы со всех концов земли: эти темные гроздья уже совсем созрели, черному ангелу останется лишь собрать урожай.

Хотя их, как цемент, соединяет общий порох, но зависть, ревность и ненависть вырывают между ними пропасть. Их безумие только тогда позволяет им чувствовать себя победителями, когда они друг другу причиняют страдания.

Мелкие бесы вьются вокруг этого злобного, смертоносного сладострастия. Чревоугодие, над которым обычно подтрунивают, было, должно быть, у Марии Магдалины, как и у всех великих грешников, не мимолетной прихотью сластолюбия, а стремлением к блаженству длительной разрядки. Женщина, которой, казалось бы, спиртное должно быть отвратительно, поглощает его с жадностью, как губка… И вдруг засыпают последние хранители души, исчезает стыд, меркнет память о любимых. Одна за другой рушатся преграды; алкоголь и наркотики открывают перед своими приверженцами вход в царство тьмы.

Несомненно, Мария Магдалина и есть та грешница со спутанными волосами, ибо она была избавлена от семи бесов. И мы пытаемся представить себе это чудо: ее переход из одного мира в другой. «Какой была и какой стала!» — восклицает Боссюэ. Возможно, в действительности все произошло совсем просто. Внешние действия Христа, о которых можно рассказывать, ничто по сравнению с тем, что совершает Он в глубине сердец. Сын Человеческий уже тогда жил и действовал так, как живет и действует незримый Христос. История Марии Магдалины разыгралась, или могла бы разыграться, внутри нас. Наше собственное освобождение или наше порабощение помогают представить, чем стало освобождение для этой одержимой.

Ибо речь шла действительно об одержимости: «Мария, называемая Магдалиной, из которой вышли семь бесов». Эта распутная женщина была бесноватой. Но разве сладострастие не такой же грех, как прочие? И нет ли в этой неспособности исцелиться, на которую жалуются даже тянущиеся к Богу грешники, в постоянном возвращении на свою блевотину — признака не обычного искушения, а некоего наваждения — наваждения, овладевающего и отдельной личностью и даже целым родом?

У Сен-Сирана есть ужасные строки, где этот еретик показывает нам, как на разных членах одной семьи лежит проклятие, передающееся от отца к сыну. Этот страшный человек смог представить себе нечто вроде наследственного проклятия и сохранить непоколебимую веру перед лицом такого ужаса! Но тем не менее верно и то, что тайна наследственности обязывает нас верить также и в тайну милосердия. Есть одержимость, передающаяся из рода в род. Со смертью одного падшего существа зародыш падения не погибает. Дети его вместе с его плотью наследуют и его вожделения, они вынуждены передавать эту ужасную эстафету своему потомству.

Нет лучшего средства освободиться от такого кошмара, чем внимательно разглядеть эту кающуюся душу, избавленную от семи бесов. Мария Магдалина восторжествовала над фатализмом плоти. Поскольку любовь побеждается только любовью, она разожгла встречный огонь. Христос преображает это безумие. Подобно тому как когда-то вся ее жизнь сосредоточивалась на одном-единственном тварном существе и весь мир вокруг для нее исчезал (как это ни банально, но тайна человеческой любви заключается в том, что она поразительным образом обесценивает все остальное, для нее перестает существовать все, что лежит вне предмета нашей страсти), так и теперь это безумие концентрируется на Христе. Снова для нее исчезает весь мир, но на этот раз из-за Богочеловека. Даже для тела ее перестает существовать все окружающее.

Прежнее желание умерло. В ее умиротворенном сердце встречаются чистота и обожание, и они заключают между собой мир. Мария Магдалина входит в комнату, не глядя, идет прямо к Нему. Во всем мире нет ничего, кроме Иисуса, и ее, любящей Его. На этот раз ее любовью становится Бог.

Перед нами кающаяся грешница. Те, кто недоумевает, почему им недостает упорства, часто ищут в своем обращении источник наслаждений. Но в душе, которую возделывали семь бесов, едва вырванные сорняки вновь дают всходы, если земля не вскапывается, не обрабатывается и не переворачивается с неустанным трудом и слезами.

В тот час ее жизни Мария Магдалина, должно быть, проходила этап, когда человек, уже целиком отдавшийся Богу, еще порой слышит голодное завывание прежних страстей. Но Магдалина умерла для всего, что она оставила. Ничто более не разлучит ее с Тем, Кого она искала то в одном тварном существе, то в другом.

Немного растерянная, как мне кажется, она повсюду следует за Иисусом. Она остановится лишь тогда, когда Он Сам, прибитый к столбу тремя гвоздями, не сможет более идти вперед, не будет в силах сделать больше ни шагу, хотя бы и преодолевая боль. Тогда Мария Магдалина, тоже неподвижно застывшая у достигнутой, наконец, цели — у окровавленного древа, будет крепко обнимать его, пока не снимут растерзанное тело ее Господа и не укроют в ближайшей гробнице. Может быть, она думает, что Он притворился мертвым. Поэтому до тех пор, пока она знает, где находится священное тело, пусть даже бездыханное — ничто для нее не потеряно.

Лишь ненадолго оставляет она место погребения, чтобы купить благовоний. Уже на рассвете она опять здесь, у гроба, вместе с Саломией и матерью Иакова. И только тут Мария очнулась, оказавшись перед зияющим отверстием, перед входом, за которым открылась пустота. Унесли ее Господа! Неизвестно, куда Его положили! Она бросается за помощью, спрашивает у садовника и не ведает, что это и есть Иисус (как сказано у автора «Подражания»
[1]: «Когда вы думаете, что далеки от Меня, тогда Я часто ближе всего к вам»).

Каждый участник драмы Искупления стал как бы образцом для без конца множащихся копий, с которыми мы и поныне сталкиваемся в жизни. Души, повторяющие тип Марии Магдалины, наполняют мир с тех пор, как она его покинула. Отныне самые падшие люди знают, что могут вызвать особенную любовь именно потому, что они так низко пали. Мария Магдалина установила связь между глубиной падения, из которой Христос извлек некоторых грешников, и любовью, которою спасенные Ему обязаны. Эта связь, если на нее дается согласие, из самого порока творит святость.

Ото всех других грешников блудница отличается тем, что о ней можно без преувеличения сказать: ее не останавливает никакой позор, и падение ее не знает предела. Ее призвание состоит в том, чтобы не отвергать ничего, что измышляет человек, пытающийся найти бесконечность к абсолют в чувственном. Разительная перемена! Магдалина остается верна своему призванию: она все так же ни в чем не будет отказывать, но уже не мужчинам, а Богу. Она вновь примется за те же неустанные поиски, но на этот раз следуя за Господом, за своим Богом. Женщина по-прежнему безумна: безумие тела сменилось безумием Креста. Она вновь, как совсем недавно, предается всем излишествам — но в той сфере, где теперь все излишества позволены; превышение самого себя не ограничено правилами, и нет иного предела для чистоты и совершенства, кроме чистоты и совершенства нашего Небесного Отца.

Притчи

Кающаяся грешница несомненно примкнула к группе женщин, которые помогали Христу материально. Из них некоторые были более знатного происхождения, чем Его ученики (Лука упоминает Иоанну, жену Хузы, домоправителя Ирода).

Окруженный людьми, чьи души Он исцелил, Иисус на берегу озера возвещает Царство Божие. На горе Он выступал против фарисеев открыто. На этот раз Он прибегает к притчам, как это делал Исайя, которому разгневанный Бог повелел: «Скажи этому народу: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите». Иисус имеет дело с детьми и развлекает их побасенками. Мудрые с трудом будут доискиваться до смысла этих притч. Бог умаляется, садится на землю, общается на равной ноге с самыми простыми людьми, беседует с ними о том, что им знакомо: о семенах, о плевелах и пшенице, о закваске. Он облекает истину в форму столь простого рассказа, что мудрецы ее не понимают. Сын Человеческий прикрывает, как пеплом, Свое учение образами, потому что не настал еще Его час и рано Ему быть преданным на смерть.

К тому же надо поберечь учеников, особенно Двенадцать.

Ничто не может разубедить этих упрямых иудеев, верящих в земную победу своего Царя. Вера эта так глубоко сидит в них, что накануне Его смерти сыновья Зеведея будут ссориться из-за места у престола. Терпеливо объясняет Иисус, что Царство Божие подобно зерну, которое само растет и созревает лишь со временем; и еще подобно оно крохотному семени, которое, когда вырастет, станет большим деревом и птицы совьют на нем гнезда. Но готовит Он их и к горькой истине: есть другой сеятель, который засевает поле Господа плевелами; и пшеницу от плевел можно отличить лишь по окончании жатвы… Тогда плевелы будут сожжены. Мне представляются костры, в которых горит трава, и неподвижные дымки, стоящие над полями в тихие летние вечера. Плевелы были плевелами еще до того, как семена дали всходы. Плевелы были уже отданы врагу, чтобы он их посеял. Дурная трава, дурные сердца…

Но Царство Божие подобно также и закваске, положенной в тесто. Все человеческое тесто подымется с помощью неведомой и всесильной благодати. Раскроются сердца совсем, казалось бы, далекие от Христа. Победа придет без грома и блеска. Любовь должна тихо войти в мир, погрузиться в него. Христос еще не решается открыть ученикам, что это Он Сам погрузится в мир и будет пребывать в нем до скончания времен, что Жертва Искупления будет жить в самой гуще людей. Притчи одновременно и безопасны, и страшны, поскольку производят отбор, намеренно просвещая добрых и ослепляя злых: «Вам дано знать тайну Царствия Небесного, а им не дано. Потому говорю им притчами, что они видя — не видят, и слыша — не слышат, и не разумеют». Пусть иные и так и эдак пытаются истолковать этот текст, но смысл его ясен и страшен. Это слова Бога, который избирает, отделяет, предпочитает одну душу другой — потому что Он есть Любовь.

Усмирение бури

Его друзья, ничего не понимая, чувствовали, однако, что Он есть любовь и что вместо безграничного страха нужно безграничное доверие. Как дети, как овцы жались они к Нему. Однажды, когда они переправлялись на другой берег озера, поднялась буря, и лодка стала наполняться водой. Иисус спал на корме «на возглавии», то есть на подушке. Они разбудили Его криками: «Наставник, мы погибаем!» Тогда Он встал и запретил морю — настала великая тишина. Со страхом смотрели ученики на стоящего в лодке Человека, чьи волосы развевались по ветру. Теперь их пугало уже другое: они не узнавали Иисуса. Что стало с их любимым Учителем, добрым и неистовым? Сквозь плоть и кровь, внушая ужас, проступал неведомый Бог.

Способностью исцелять больных и даже воскрешать мертвых мог обладать великий пророк, им самим это удавалось. Но приказывать ветру и морю, и чтобы они повиновались… «Кто Он?» — спрашивали себя эти бедные люди. Однако они узнали Его страстный и немного гневный голос: «Где вера ваша?» На самом деле Христос не сердился на Свои создания за то, что они содрогнулись перед внезапным проявлением Его власти над чудовищной стихией. Простым смертным невозможно это вынести. И Он знал, что Сын Человеческий совершает гораздо более удивительное чудо, когда умиротворяет сердце, в котором страсть разверзла бездну. Ибо ни море, ни ветер Ему не сопротивляются — но сердце, раздираемое любовью, но плоть, возбужденная похотью, обладают неистовой силой сопротивления. Тогда ветер кричит: «Нет!» и хлещет по лицу бессильного Бога.

У герасинцев

Иисус высадился в стране Герасинской (или Гадаринской), находящейся против Галилеи, по-видимому, близ деревни Курси, от которой сегодня остались одни развалины. Для чего Он пересек море? На этом берегу скрывался извечный враг, который, уже зная Иисуса, более не искушал Его. К Нему вышел нагой бесноватый, живший здесь в пустых гробницах. Дьявол помогал ему разрывать цепи, которыми его сковывали. Он подбежал к Господу и пал к Его ногам: «Что тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня». Он утверждал, что имя ему «легион»: в одном бесе заключалось множество других, которым Иисус позволил, избавив от них одержимого, войти в свиней. Все стадо бросилось в пучину озера и утонуло. Испуганные пастухи подняли тревогу, и окрестные жители просили Иисуса уйти от них. Значит, Сын Человеческий мог внушать не только любовь или ненависть, но также и ужас. Умалившийся во плоти Бог, которого не признавали фарисеи, вызывал волнение Своим грозным присутствием. Что мы знаем о темном мире демонов?

Жители Курси убоялись Христа: страх — низшая ступень веры. Они не пытались понять, кто перед ними. Для них это был Человек, вселивший в их свиней бесов. Сегодня это свиньи… А что будет завтра, если Он задержится у них? Этих крестьян более заботил скот, чем собственные души. Однако Сын Человеческий не сердится на них, а бывший бесноватый, который уже успел одеться, сидит на корточках подле Него и просит позволить пойти с Ним. Но Иисус велит ему оставаться на месте, рассказывать о своем избавлении и проповедовать этим беднягам Царство Божие. Так этот человек стал предтечей Павла из Тарса, и его следует почитать как первого апостола язычников. Иисус, привыкший и к поклонению, и к ненависти, огорчился, должно быть, тем, что напугал герасинцев. Они молили Его, но молили о том, чтобы Он удалился от них. Их потомство гораздо многочисленнее, чем можно подумать. Это все те, кто услышал призыв, кто увидел, кто прикоснулся, кто, наконец, знает, что истина — это живая Личность. Но эти несчастные поглощены своими делами и вожделениями, у них семьи, которые надо содержать, страсти, которые не удается подавить. Больше огня боятся они той любви, что как плугом перепахивает человека, режет по живому, перекраивает заново. Пусть их оставят в покое вместе с их свиньями! Крест — безумие, и им незачем разыгрывать из себя ангелов. Впрочем, они по-своему правы. Подступы к Царству Божию кишат демонами, и эта бесовщина отталкивает.

Дочь Иаира и край одежды

С грустью садился Иисус в лодку, возвращаясь назад. И как Он был рад, когда, вступив, наконец, на берег по другую сторону озера, увидел направляющуюся к Нему знакомую возбужденную толпу! О, им Он ни в чем не откажет, чего бы они ни попросили! Эти люди не боятся Его, напротив, теснятся вокруг, мешая Ему идти. Вот начальник синагоги Иаир, перед которым расступается простой люд. Он бросается к ногам Господа и умоляет Его срочно прийти к нему, потому что у него умирает дочь. Но людей собралось так много, что Иисус не может протиснуться сквозь толпу.

Вдруг в этом человеческом водовороте Он ощутил, как в Нем Сын Божий совершил какое-то высшее действие. «Кто прикоснулся ко Мне?» Никто не признавался, и тогда Петр, смеясь, сказал: «Народ теснит Тебя, а говоришь: „Кто прикоснулся ко Мне?“» Но Господь знал, что из Него вышла сила. Тогда одна из женщин в трепете пала перед Ним ниц. Двенадцать лет страдала она кровотечением, много лечилась у врачей, которые разорили ее. Это она тайком прикоснулась к краю Иисусовой одежды и тотчас исцелилась! Иисус посмотрел на нее и сказал: «Вера твоя спасла тебя, иди с миром».

В этот момент прибежал друг Иаира: бессмысленно идти дальше, девочка умерла. Господь поискал взглядом отца. Это был день любви и чудес. Никогда еще Он не любил так этот народ, который не боится Его, мешает Ему идти, прикасается к краю Его одежды!

— Не бойся, Иаир. Только веруй.

Не страх, но вера. Вера в Иисуса — это одновременно и высшая благодать, и высшая добродетель. Кто верует, тот спасен. Только вера в Бога — дар Божий. Эта добродетель, необходимая для спасения, дается лишь по благодати. Что может быть ужаснее! Блажен, кто способен закрыть глаза и с детской доверчивостью изо всех сил ухватиться за край одежды.

Иаир и его жена приводят Иисуса в свой дом. За ними следуют только Петр, Иаков и Иоанн. Люди, окружающие ложе девочки, приостанавливают оплакивание, но лишь затем, чтобы высмеять Целителя, который пришел, когда все уже кончено. Но Он говорит: «Девица не умерла, она спит». Он повелевает: «Девица, встань!» — и девочка встает. Иисус велит дать ей поесть.

13. Казнь Иоанна Крестителя

К концу этих дней Богочеловек почувствовал безмерную усталость. Теперь Ему нужна помощь в завоевании — пока еще не мира, а Израиля. И вот Он собирает Двенадцать и дает им власть над нечистым духом и болезнями. Он не оставляет их наедине с демоном одиночества, а посылает по двое и хочет от них полной нищеты. Это единственное требование Христа, которое последующие поколения сочли безрассудным, его не смогли целиком осуществить ни Франциск Ассизский, ни Тереза Авильская. Пусть апостолы избегают постоялых дворов и останавливаются в домах, где их согласятся принять; пусть они всюду проповедуют умерщвление плоти, ибо дух приводит к Богу, плоть же к растлению.

Растлением охвачена в это время вся страна, которую Сын Человеческий хочет поднять из праха. Ирод Антипа громоздит преступление на преступление. Он возжелал Иродиаду, жену своего брата, которого евангелист Марк называет Филиппом, а историк Иосиф Флавий — Иродом. Он познакомился с ней в Риме и, хотя ей было уже тридцать лет, похитил ее и на ней женился, отвергнув прежнюю свою жену, дочь Ареты, царя Набатии.

Так среди Царства Божия воздвигается второй град, который пребывает всегда, в котором — долго ли, коротко ли — но жил каждый из нас и куда мы постоянно возвращаемся. Здесь вино рождает терпимость ко всем слабостям, а пресыщенные, надушенные благовониями тела возлежат, прикасаясь друг к другу. Здесь изощренный ум блещет, измышляет, соблазняет тех, кто находится тут, и порочит, ранит и убивает отсутствующих. Здесь ненавидят друг друга, друг друга желают, одни терзают других, и тлен идет от сердца к сердцу: имя этому граду — Мир.

Преступный Ирод Антипа опускал в своем дворце Махерон голову, когда туда входил одетый в верблюжью шкуру Иоанн Креститель, худой, страшный, и бросал ему в лицо слова: «Не должно тебе иметь жену брата своего!» Сам Ирод никогда бы не заточил Иоанна в темницу, если б не настаивала Иродиада. Возможно, даже, что он сделал это, чтобы укрыть его от опасности, ибо, как говорит евангелист Марк, Ирод почитал Иоанна и покровительствовал ему, охотно слушал и во многом следовал его советам.

Однако Креститель не метал бисера перед свиньей и не говорил Ироду о Христе. Это обнаружится впоследствии, когда Ирод — уже после смерти Иоанна, — выслушав рассказ о чудесах Христа, в смятении воскликнет: «Это Иоанн, которого я обезглавил; он воскрес из мертвых».

Но дружеское расположение Ирода к узнику никак не могло сравниться по силе с ненавистью Иродиады. Этот коронованный слепой раб, чья фигура маячит в истории Искупления, царек, трепещущий перед Римом, но распоряжающийся как хозяин в Галилее, готовый на любое преступление, скоро достигнет крайнего предела своего порабощения. Женщина желает головы святого и терпеливо ждет своего часа.

Настанет вечер, когда в угаре пира плоть будет испытывать радостное возбуждение, вино распалит гордость и станет почти нестерпимым упоение от власти над умами и телами. Всемогущая Иродиада не боится играть с мерзким вожделением; к концу ужина она зовет Саломею, свою маленькую дочь от первого мужа, чтобы девочка сплясала. Тут и придворные, и вся галилейская знать. «Блаженны чистые сердцем!» — это слово еще не успело прорасти. Даже поклоняющиеся истинному Богу пожирали ненасытными глазами маленькую гадину. «Проси у меня чего хочешь, и дам тебе даже до половины моего царства», — с восторгом закричал тетрарх, чья похоть распалилась от ее пляски. Вот это значит жить! Он жил, он мог похвалиться, что достиг предельного счастья — противоположного иному Блаженству, которое было живым и этой галилейской ночью дышало на расстоянии дня пути отсюда в одном из тех уединенных мест, куда Сын Человеческий, удалялся для молитвы.

Девочка вышла и спросила у матери: «Чего просить?» Та отвечала: «Головы Иоанна Крестителя». Маленькая Саломея ничуть не удивилась и не смутилась.

«Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей. И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести голову его. Он пошел, отсек ему голову в темнице и принес голову его на блюде и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей
^».

Так, наконец, обрел Иоанн Креститель радость и постиг, кто Тот, впереди Кого он шел на земле. Он познал Христа.

14. Исцеление расслабленного в купальне у овечьих ворот

В дни, последовавшие за казнью Иоанна Крестителя, популярность Христа в народе достигла высшей точки, что весьма обеспокоило тетрарха. Возросла любовь, которую Он вызывал, но еще более — ненависть. Возможно, к этому времени следует отнести короткое пребывание Иисуса в Иерусалиме на каком-то иудейском празднике, названия которого евангелист Иоанн не упоминает. По-видимому, Он совершил это путешествие втайне от всех, без Двенадцати, перед тем разослав их парами по всей Галилее. Оказавшись один в логове врагов, Он исполнил то, зачем пришел — но сделал это с мудрой осторожностью змея, как советовал действовать ученикам.

Это произошло в субботний день у одного из пяти входов в купальню близ Овечьих ворот. Не повышая голоса, Он велел человеку, парализованному вот уже тридцать восемь лет: «Встань, возьми постель твою и ходи». И тут же, будто Он совершил что-то дурное, затерялся в толпе. И действительно, для иудеев было преступлением велеть расслабленному нести постель в субботний день. Началось дознание. Исцеленный, который тем временем встретил Иисуса в Храме, узнал Его и выдал.

Тогда Назарянин встал лицом к лицу к этой своре и дал ей отпор. Он с такой смелостью говорил иудеям о единстве Сына и Отца, что Ему пришлось спешно покинуть святой город, чтобы Его смертный час не настал прежде времени.

Умножение хлебов

Двенадцать уже ждали Иисуса на берегу озера. Они возвратились с проповеди, пораженные тем, что совершили Его именем. Должно быть, в этот момент Иуда Искариот увернет, что наконец-то он у цели и Хозяин скоро совершит великий переворот. Тогда-то и обнаружится, как полезно быть в числе Его ближайших друзей!

Все были веселы, возбуждены, но очень устали. Их постоянно теребило столько людей, что им даже некогда было поесть. И Учитель, пожалев утомленных учеников, увел их отдохнуть в пустынное место.

Но любое пустынное место, куда бы ни приходил Сын Человеческий, тотчас становилось людным. Только в лодках Петра или сыновей Зеведеевых мог Он хоть сколько-нибудь уединиться. Вот они и отплыли от берега. Но люди уже проведали место Его уединения, и, когда Иисус с учениками пристал к другому берегу озера, их встретила та же большая толпа, добравшаяся туда пешком и даже увеличившаяся за счет людей, пришедших из окрестных городов: они были изнурены, преданны и доверчивы, как стадо овец. Все их головы, как у овец, были повернуты к Нему. Он не сердился на них. В сердце Бога жило человеческое чувство, в крови Его пульсировала Божья любовь; ибо с той поры, как Слово стало плотью, для Творца и твари жалость сделалась общим чувством. Телом Своим Бог познал голод бедняков, их жажду и усталость. Он стал причастен к их поту, слезам и крови.

Итак, Он начал «учить их многому», как говорит Евангелие. Нам не сообщается, о чем именно говорил Иисус, испытывая жалость к измученной, но внимательно слушавшей Его толпе. Не сообщается, конечно, потому, что в человеческом языке нет для этого слов. Но мы знаем, что никто из множества собравшихся здесь мужчин, женщин и детей не обратил внимания на приближение сумерек. Они внимали, они отдались этому таинственному Пастырю. Он говорил до тех пор, пока Его не остановил шепот учеников: «Место здесь пустынное и время уже позднее. Отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба».

Усталость и досада слышны в голосе Учителя, когда Он отвечает им: «Вы дайте им есть». Неужели они еще не поняли, что все это не имеет для Него значения?

Филипп говорит: «Им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому досталось хоть понемногу…» Был там мальчик, у которого нашлось пять ячменных хлебов и две рыбы. Но что это для такого множества? Пяти тысячам человек велел Иисус возлечь на траву. «И взял хлебы и, воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежащим, также и рыбы, сколько кто хотел». Оставшейся едой наполнили двенадцать коробов.

Насытившись, они перестали походить на овец, тут же превратилась в пламенных сторонников Иисуса и решили поставить Его царем. Именно этого момента и ждал, конечно, человек из Кариота. Такого шанса ни за что нельзя было упускать. Увы! Учитель снова его разочаровал, Он воспользовался наступившей темнотой, чтобы убежать от такой великолепной возможности, и ушел на гору, велев ученикам сесть в лодку и плыть в Капернаум. Ему хотелось побыть одному. Вероятно, Он был взволнован тем, что только что совершил на глазах у всех. Смысл произошедшего был выше разумения этих простых людей, — так художник бывает раздосадован похвалами, расточаемыми его наброскам, тогда как Он вынашивает в сердце еще неведомое миру произведение.

Когда же, если не сегодня, решится Он возвестить невообразимое, немыслимое умножение хлеба и вина, которые станут Его телом и кровью! Не так уж долго осталось Ему жить. Наступила ночь, поднялся ветер и, наверно, принес запах травы, растоптанной тысячами людей, над которыми сжалился Сын Человеческий. Иисус вспоминает об учениках, с трудом гребущих против ветра, решает, что пора присоединиться к ним и выбирает наикратчайший путь.

Хождение по водам

Он легко, не раздумывая, вступил на зыбкую поверхность воды… Мы знаем, что ни одно из чудес Христа не совершалось случайно. Сын Человеческий не мог забыть, что, будучи Человеком, Он не должен бы ходить по морю. Однако Он действует как Некто уверенный в Своем праве ходить по водной равнине. Ноги, которые не так давно отирала волосами грешница, теперь омывала пена. По-видимому, светила луна, так как вдали Он увидел гребцов, борющихся с ветром. Марк говорит нам, что Он «хотел миновать их». Увидев, как они бросили весла и в ужасе вскочили с мест, Иисус понял, что напугал Своих возлюбленных, как когда-то жителей Курси. Он закричал им издалека: «Это Я! Не бойтесь! Это Я!» И, приблизившись к ним, прыгнул в лодку; ветер утих, и море успокоилось под Тем, Кто плыл по нему.

Хотя чудо совершилось под покровом ночи и его свидетелями были только Двенадцать, о нем стало известно, ибо много людей видело, как апостолы сели в лодку без Учителя, а когда они берегом пришли в Капернаум, то поразились, увидев там Иисуса. Отовсюду сыпались вопросы: «Равви! Когда Ты пришел сюда?»

Они искали Его, потому что Он накормил их в пустыне и им хотелось еще дарового хлеба. Они нетерпеливо ожидали бесплатного угощения. И это им Иисус должен был рассказать о совсем другом, небесном хлебе! Но Сын Человеческий, которого фарисеи и первосвященники приводили в ярость, — с простыми людьми само терпение. Он терпеливо разъясняет им:

— Заботьтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую дает вам Сын Человеческий.

В Капернаумской синагоге, куда Он их привел, враги уже смешались с толпой обездоленных, которых Он накормил накануне. Послышались злые голоса:

— Какое же Ты дашь знамение? Что Ты сделаешь?

Конечно, им уже рассказали о странном умножении хлебов… Ну и что! Они знают: у этого обманщика в запасе немало всяких трюков. Да и не так трудно обмануть этот сброд. Истинное чудо — это манна в пустыне. Попробуй совершить такое и Ты, умножающий хлеба! «Отцы наши ели манну в пустыне…»

Иисус тяжко вздыхает: их восхищает слабое подобие того, что совершит Сын Божий. Но многие не захотят поверить. Истинное, редчайшее чудо — это человек, которому не нужны внешние доказательства, а достаточно одной веры. Есть ли что-нибудь для большинства людей за пределами того, что можно увидеть и потрогать? Чтобы их убедить, от воплощенной Любви требуются нечеловеческие усилия. Они убьют Его, но Он будет жить в Евхаристии. Он знает, что наступят дни, когда множество людей будет падать ниц перед Святыми Дарами. За Ним пойдут бесчисленные последователи во всех концах земли. И что значит перед лицом этих будущих несметных толп кучка поднявших вокруг Него суматоху иерусалимских и капернаумских иудеев? Настало время впервые заговорить с ними о непостижимой тайне.

Хлеб жизни

Истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес, ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру.

Тогда они говорят:

— Господи! Подавай нам всегда такой хлеб.

Он отвечает:

— Я есмь хлеб жизни. Приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда.

Христос зашел слишком далеко, и отступать уже поздно. Сейчас Он не перед женщиной из Сихари, которой открыто сказал, кто Он, а перед врагами и друзьями, и некоторые из друзей уже отходят, смущенные этим новым Его обликом. На этот раз Он перешел все границы, и возмущенные выкрики фарисеев находят поддержку даже среди учеников. Ропот осуждения мешает Ему говорить. Он бросает им как вызов всю Свою любовь. На этот раз Он скажет все до конца. И вот уже звучат чудовищные, ошеломляющие слова:

— Не ропщите между собою. Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день… Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную. Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли. Хлеб же, сходящий с небес, таков, что тот, кто ест его, — не умрет… Хлеб тот будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

«Тогда иудеи стали спорить между собою, говоря: „Как Он может дать нам есть Плоть Свою?“»

Должно быть, раздался взрыв смеха. В этот момент Иуда говорит сам себе: «На этот раз Он погиб — и по Своей же вине! Если бы Он был один! Но Он ведь увлек и нас…» И, заглушая гул разделившейся на два лагеря толпы, без конца звучит один и тот же вопрос: «Как Он может дать нам есть Плоть Свою?»

Он идет вперед, как бы ничего вокруг не видя и не слыша, — но все видит и слышит. Этот отход множества сердец, которые покидают Его, ни на мгновение не ускользает от Его внимания. Пламя, зажженное с таким трудом, грозит потухнуть. Короткими фразами Он продолжает лить на огонь нелепую, невыносимую истину:

— Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу Его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек.

Евангелие добавляет: «Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! Кто может это слушать?»

Некоторые последователи отошли от Него. Но один из тех, кого Иисус разочаровал навсегда, к ним не присоединяется: человек из Кариота скрыл охватившую его ярость. Его разыграли, надули! Но можно, наверное, еще кое-что извлечь из этого Человека? Иисус в это время думает об Иуде. «Он знал, — говорит Иоанн, — кто предаст Его».

Ропщущая толпа расходится. Сыну Человеческому не придется больше искать пустынных мест, чтобы скрываться от осаждающих Его людей. Не понадобится Ему и отплывать от них в лодке. Он зашел слишком далеко. Начинается время оставленности. В сумрачной синагоге осталось только двенадцать растерянных учеников, которые не знают, что Ему сказать. Он смотрит по очереди на каждого и вдруг с нежной любовью задает вопрос — печальный и очень человеческий. Здесь Бог на шаг отступает перед Рожденным женщиной.

— Не хотите ли и вы отойти?

Тогда Петр-Симон, полагая, что говорит от имени всех, восклицает:

— Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни.

На это восклицание, которое должно было утешить Оставленного, сначала не последовало никакого ответа. Двенадцать учеников не отрываясь смотрели на скорбное лицо Иисуса. Но достаточно было одного из них, чтобы омрачить свет, сияющий в глазах одиннадцати. Наконец, Иисус ответил: «Не двенадцать ли вас избрал Я?» И тихим, несомненно, голосом добавил горькие слова:

— Но один из вас дьявол.

15. На пути в Кесарию Филиппову

Иисус увлек учеников за Собою в непонятные скитания — то ли Он хотел сбить со следа тех, кто искал Его смерти, то ли желал выиграть время и побыть наедине с одиннадцатью нетвердыми сердцами и укрепить их. Много еще труда требуют ученики. Восклицание Кифы: «К кому нам идти?» — пока далеко не тот ответ, которого ждет от Него Сын Человеческий.

Он ждет, чтобы признали Его за Того, Кто Он есть… Но они нерешительны, непостоянны, колеблются, как и все мы. В иные дни восхищенные, исполненные уверенности, они говорили между собой: «Истинно, это Сын Божий!» Но нередко некоторые из них думали, что пусть не в обвинениях фарисеев, так по крайней мере в упреках Иоанновых учеников есть, возможно, доля правды. Знали бы они, куда идут, к какому поражению! Если им показались непонятными слова о хлебе жизни, то как могли они принять пророчество (к тому же завуалированное) о виселице для рабов, которой все должно кончиться?

Надо приготовить учеников к тому, чтобы они спокойно встретили тот венец и тот трон, на котором мечтают увидеть Учителя и самих себя, и не дрогнули сердцем перед терновыми колючками и багряницей, перед крестом, сколоченным из двух бревен. Небольшая группка шла на северо-запад, в сторону Тира; оттуда они, прежде чем направиться к Десятиградию, зайдут в Сидон. В пути Учитель вновь и вновь возвращается к провозвестию о Царствии Божием: оно внутри нас, и никакие ритуальные омовения, очищение посуды, воздержание от нечистой пищи не ведут к спасению. То, что оскверняет человека, приходит не извне — он сам источник собственной скверны. Она образуется в сердце, она — плод его вожделений.

По дороге Господь охотно соглашается избавить одержимую сириянку от беса или исцелить слепого. Но язычнице, у которой была одержима дочь, Он вначале отказывает в чуде. Глухонемому Он вложил пальцы в уши и, плюнув, коснулся его языка. Так же Иисус сделал и тому слепому в Вифсаиде, о котором Евангелие сохранило волнующую подробность, — прозрев, он воскликнул: «Вижу проходящих людей, как деревья». Несомненно, Господь хотел научить учеников действиям, которыми лучше всего привлекать внимание немощных и пробуждать в них надежду. И всякий раз Он велит исцеленному никому ничего не рассказывать, чтобы лишний раз не задевать иудеев.

Иисусом владело тайное беспокойство, у Него была цель, о которой знал Он один. Ведя за Собой Двенадцать, Он снова пошел на север, к землям язычников на границах с Израилем, где и имени Его не слыхали. Еще не пришло время возвещать Царствие Божие язычникам, и потому Сын Человеческий старается не обнаружить Себя перед ними.

Они проходят вблизи одного из истоков Иордана, где находится святилище бога Пана. Отсюда недалеко до Кесарии Филипповой. Иисус Назарянин пересекает местность, покрытую рощами и водоемами, где живут нимфы. Великий Пан дремлет под деревом и не просыпается при приближении Бога, Который вскоре изгонит его из мира.

В окрестностях Кесарии Иисус решается, наконец, задать Двенадцати вопрос, который Ему хотелось поставить перед ними, еще когда они только отправились в Тир и Сидон. Он и затеял все это странствие лишь для того, чтобы вдали от Капернаума, в окружении одних язычников подвергнуть учеников испытанию. Однажды вечером по пути в город Он решился спросить их:

— За кого почитают Меня люди?

Ученики смущенно переглянулись:

— Одни — за Иоанна Крестителя, другие — за Илию, а иные — за одного из пророков…

— А вы, за кого вы почитаете Меня?

Одиннадцать на мгновение задумались, но Петр тут же воскликнул:

— Ты — Христос!

И этого восклицания было довольно, чтобы на обочине дороги, почти рядом со святилищем Пана, проросла из земли Вселенская Церковь, с каждым новым словом Иисуса поднимаясь все выше.

— Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах.

Настало время, когда надо решиться на пророчество, которое Он до сих пор откладывал. Раз Его маловерные ученики все же видят в Нем Мессию, Он воздвигнет перед их взором тот неведомый им крест, к которому они идут, сами того не зная. Господь начинает говорить с ними осторожно, не спеша. Тревога в глазах, устремленных на Говорящего, нарастает с каждым Его словом. О чем Он говорит?! В последний раз пойдет Он в Иерусалим, старейшины, книжники, первосвященники подвергнут Его страданиям и предадут смерти… Но Он воскреснет… Да что это за новое безумие!

Иисус замолкает, и какое-то время никто не решается нарушить тишину. Еще не переведя дыхания, Он уже читает в каждом сердце, видит их полную растерянность. Один Иуда все понял, то есть думал, что все понял. Он был уверен, что Учитель способен видеть будущее. То, что остальным Одиннадцати показалось невероятным, он принял сразу. Назаретский Плотник знал, что с той минуты, как были произнесены безумные слова о плоти-хлебе и крови-вине, человек из Кариота не сомневался более в Его неминуемом поражении. Последнее слово останется за священниками, для Иуды это было всегда очевидно; но как ему повезло, что теперь он знает это наверное! Нужно будет в Иерусалиме переговорить с противником. Последние слова бедняги Плотника о Своем воскресении подтверждали мнение здравомыслящих людей и Его родни: «Иисус спятил». А никто не обязан хранить верность сумасшедшему.

Так размышлял Иуда, пока малое стадо с поникшими головами подходило к Кесарии. Но вдруг лучший из них, тот, кто исповедал Христа, отвел Учителя в сторону (быть может, его послали собратья?) и тихо сказал ворчливым голосом:

— Будь милостив к Себе, Господи! Да не будет этого с Тобою.

Там, где была Кесария Филиппова — в Вании (или Пании, от слова Пан), и сейчас растет густая трава, которая достигает нижних ветвей оливковых деревьев. Крест, впервые возникший перед взором Петра посреди благоуханной равнины, привел его в ужас — этот крест еще и сегодня вызывает отвращение у миллионов людей на Востоке, для которых Бог страдающий и распятый — немыслим. Ислам возник из этого соблазна. Из любви протестует и Кифа. Любовь смешалась в нем с неверием: «Нет! Нет! Не будет этого с Тобою…» Как если бы он сказал: «Нет, мой Возлюбленный, я не хочу, чтобы Ты умер!»

Но Сын Божий сначала не хотел понять, как трудно несчастным семитам поверить в то, что и через девятнадцать веков отталкивает людей этой расы: поверить в Христа уничиженного, осмеянного, побежденного… Нет, этого не может быть! Разгневанный протестом Петра, Иисус воскликнул:

— Отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое.

О чем другом мог думать Петр? Он не был, как Иисус, Богом, хотя Иисус был человеком, как он. Когда апостол отошел с поникшей головой, человек из Кариота подумал: «Учитель начинает выходить из Себя, Он больше Собой не управляет…»

Только теперь Иисус успокаивается и решает пощадить Двенадцать. Потребуется немало времени, чтобы они поняли эту тайну. Но Они не постигнут ее до конца, пока не прикоснутся к рукам и ногам, пронзенным гвоздями, и к ране в боку. Иисус вдруг становится нерешительным. Он еще не в силах назвать предмет, вещь, знак, ту виселицу для рабов в форме буквы Т, которой люди будут поклоняться из века в век. Ведь достаточно было одного намека, чтобы возмутить Кифу. На этой дороге, которая уже подходит к Кесарии, Господь прибегает к хитрости: древо, которое Он не решается прямо показать Двенадцати, предстанет перед их взором в виде огромной тени, покрывающей все поле человеческой жизни. В двух шагах от святилища, посвященного козлоногому богу, Иисус решается сказать им о кресте:

— Если кто хочет идти за Мною — отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мной.

Можно не сомневаться, что подобные слова вселяли в такого уравновешенного и благоразумного человека, каким был «Иуда, полную уверенность, что Учитель сошел с ума…» Но перед другими уже чуть забрезжил свет истины: они по крайней мере поняли, что нечего им больше пытаться тут что-нибудь понять и нужно, закрыв глаза, броситься с головой в это безумие. Чем они рискуют, раз Сын Человеческий вернется в славе и каждому воздаст по заслугам? Иисус, однако, добавил:

— Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?

Возможно, говоря так, Иисус смотрел на Искариота, а тот думал: «Если приобретешь весь мир, всегда успеешь спасти свою душу. Впрочем, что такое душа?» Иуда помнил слова псалма: «Жизнь моя иссякает, и касаюсь я жилища смерти, между мертвыми брошенный, — как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь…» Какой смысл спасать душу, которая всего лишь дыхание, дуновение ветра (как считали саддукеи)? К чему о ней заботиться, если при этом теряешь весь мир?

Преображение

Так думал Иуда, однако Иисус не мог не чувствовать сильного сопротивления и среди остальных. Из всех учеников Он избрал Двенадцать, но и этого было много. После шести дней размышлений Он решил из двенадцати взять троих… Уж этих-то Он заставит поверить, одним Своим видом вынудит их признать, что Он Сын Благословенного. Раньше времени им будет дано увидеть Сына Человеческого пришедшим во славе Своего Царствия, чтобы в час скорби они вспомнили этот день и не упали духом.

Выбор сделан заранее: прежде всего — Кифа, затем Иоанн — Иисус так его любит, что малейшее недоверие или равнодушие с его стороны Ему особенно невыносимы. И Иаков, ведь он брат Иоанна и всюду за ним следует.

Наконец настает день, когда Сын Человеческий просияет в славе на глазах трех Своих друзей, чтобы потом возлюбленный ученик мог написать «о том, что было от начала, что мы слышали, что мы видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни…»

И вот Он повел их на гору. Если то была гора Фавор, как гласит предание, восходящее к святому Кириллу Иерусалимскому, то это было недалеко от Назарета: во времена укромной назаретской жизни Он, должно быть, часто уходил туда, чтобы побыть наедине с Отцом. На ее вершине лежала деревушка, но Он без труда нашел и уединенное место.

Даже если это было днем, Его светлый, как солнце, Лик затмил небо и от снежной белизны Его одежд померк весь мир. От бедного Иудея, одетого в грубошерстный хитон, исходило сияние. Это тот самый свет, который мы всегда узнаем в рассказах тех, кто видел Иисуса — от Павла из Тарса до маленькой Бернадеты Субиру: свет, который созерцали слепые глаза старого Товия.

Три человека, вопившие от ужаса, когда Иисус, идя по воде, приближался к лодке, не испытывали никакого страха перед Его источающим свет лицом. Человек, который ведет себя как Бог, пугает. Но когда является сам Бог, то страх исчезает, уступая место благоговению и любви. Вот Моисей, а вот Илия… Что может быть проще? Так же, как это случится с путниками в Эммаусе, ученики почувствовали горение сердец; они говорят: «Господи! хорошо нам здесь быть…» А в Эммаусе они скажут почти такие же слова: «Останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру». Петр предлагает поставить три кущи — одну для Иисуса, другую для Моисея и третью для Илии. Ночной туман сгустился над ними, и голос оттуда поверг их ниц: «Сей есть Сын Мой возлюбленный…»

Они лежали, распростершись на земле, пока их не коснулась чья-то рука. Иисус был один — с обычным лицом, в обычном хитоне. С равнины доносились привычные звуки. Но они сочли, что сами навсегда изменились. Однако Петр вспомнит сияние этого Лика после отречения, когда закованный цепями Сын Человеческий повернет к нему измученное лицо. Вспомнит это и Иоанн, когда будет стоять у подножия Креста не отрывая глаз от поникшей головы в крови и гное.

Спускаясь в долину, Иисус велел до Его воскресения никому не говорить о виденном. Итак, не теряя времени, Он решил воспользоваться тем, что вера их окрепла, и поговорить с ними о Своей смерти. Три ученика вновь смутились: на ум им приходили сохранившиеся в памяти отрывки из Писаний:

— Книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде…

Когда Иисус ответил, что Илия уже приходил, они поняли, что Он имеет в виду Иоанна Крестителя:

— Книжники поступили с ним, как хотели. Так и Сын Человеческий пострадает от них.

Как медлительны они в вере! Как противится их природа Божественной благодати! Природа иудеев… Им хочется завоевывать успех, одерживать победы над врагом, собирать горящие угли на Его голову. Нужно было укрепить их веру, и Господь снова терпеливо берется за дело.

На следующий день после Преображения к Нему присоединились остальные ученики, смущенные тем, что они не смогли исцелить лунатика. Он тут же объяснил им: «По неверию вашему…» и добавил:

— Если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе: перейди отсюда туда — то она перейдет…

Вновь Он принуждает их смотреть на то, чего они не хотят видеть, ставит их перед тем, что они отвергают:

— Сын Человеческий предан будет в руки грешников, и убьют Его; и в третий день воскреснет.

Кто осмелится возразить? Все помнят Его недавнюю гневную отповедь Петру. Они молчат, втайне противясь, и им вовсе не легче от обещания Воскресения: это слово ничего не говорит их уму.

Подходя к Капернауму, они уже забыли об этих мрачных пророчествах и ухватились за ребяческую надежду: они обретут величие, власть, славу. Но не все в равной мере! Среди них не раз вспыхивали тайные споры, порожденные ревностью, — особенно, когда малое стадо оказывалось чуть поодаль от Учителя. Но вдруг раздался нетерпеливый, грозный голос:

— О чем беседуете вы?

Лгать бессмысленно. Все знали, что Господь спрашивает для виду, любое их слово Ему известно. Тем не менее никто не осмеливается признаться, что они спорили о том, кто из них больше…

Иисус молчал, пока они не достигли Капернаума и не вошли в дом (очевидно, это был дом Петра). Усевшись вокруг Него, они опустили головы, пережидая гнев этого Агнца, который иногда мог впасть и в ярость. Но с той лаской в голосе, которой они сейчас не ждали и которая не переставала волновать их даже после трех лет общения с Ним, Иисус сказал:

— Кто хочет быть первым — будь из всех последним и всем слугою.

Он решил пока не говорить с ними больше о Кресте и только сказал им, что Своим возлюбленным Он предназначает последнее место; эти слова вновь разрушили их мечты о могуществе. И так как они отвернули от Него свои нахмуренные лбы и отвратили маловерные сердца, Господь протянул руку к одному из детей, которые вошли следом и окружили Его, и привлек ребенка к Своим коленям:

— Если не будете, как эти малые дети, не войдете в Царствие Божие.

Затем добавил:

— Итак, кто умалится, как это дитя…

Этого ребенка Он позвал не случайно, а выбрал его среди других. Зачем рассуждать о детстве? Детства нет: есть дети. Действительно, многие, едва появившись на свет, уже похожи на мутные воды, их порочность дает знать о себе с первого лепета. Но есть и множество других — они обладают той чистотой и прозрачностью, в которой отражается склоненный над ними святой лик Христа. Еще одного безумия требует Он от взрослого человека: вернуться к детской доверчивости, которая не ведает зла. Он хочет этого от нас, полных скверны, познавших зло и зло творивших. Но действительно, то детство, которое особенно любит Бог, является победой над всеми мерзостями жизни, когда девственная земля шаг за шагом отвоевывается у наступающих страстей и неустанного вожделения. Такое детство — это победа, завоевание зрелости. Ведь как бы ни был чистосердечен ребенок, на которого смотрел Иисус, в нем в зародыше уже жили все преступления, которые он совершит позднее.

— Кто примет одного из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня.

Иоанн как наиболее любимый из учеников и потому чувствующий себя свободнее прервал Иисуса: значит, неважно, кто во имя Его принимает детей или изгоняет бесов Его именем? Но ведь еще вчера они запретили одному человеку изгонять бесов именем Иисуса.

Господь тут же упрекнул их: Он не хочет быть узником Своих последователей. Благодать Его ни в ком не нуждается. А сегодня сколько еще священников подменяют собой Божественную благодать! Господь все еще не отпускал ребенка и продолжал смотреть на него с такой грустью, что, возможно, тот испугался и захотел убежать.

— Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море.

Слова эти скорее утешают, чем пугают: значит, чистота малого ребенка бесценна, и свойство это неотторжимо, что бы с ним ни случилось в пору страстей. Страшное преступление — осквернить чистосердечного свидетеля, который всем нам понадобится в день Страшного суда: того ребенка, которым мы были.

Здесь Сын Человеческий вводит нас в тайну Своего суда. И Царство Его и действующее в нем правосудие, — не от мира сего. То, что заслуживает смерти или, вернее, вечных мук, в глазах мира кажется делом законным или, по крайней мере, не заслуживающим внимания.

Мир! Иисус не может думать о нем без содрогания. Отодвинув дитя, Он восклицает:

— Горе миру от соблазнов: ибо надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.

На протяжении веков погрязший в соблазнах мир равнодушно внимает проклятиям этого Иудея и смеется про себя над Его угрозами. Он не боится быть «осоленным огнем» (именно это выражение употребляет Иисус). Мир не верит в такой огонь, в котором тело человека горит, не сгорая, в вечных муках. Огненная геенна, приводившая в трепет стольких людей с тех пор, как Сын Человеческий так убедительно описал ее ужасы, это пламя, в котором не умирает даже трупный червь, — карает не только за то, что по человеческим законам считается тяжким преступлением. Это справедливое возмездие за духовное осквернение, за растление юных сердец, расплата за убиенные души. Миру, который развращает детство, разжигает и утоляет страсти, миру, который обожествляет каждое вожделение, Иисус противопоставляет иной, почти сверхчеловеческий закон чистоты и придает абсолютную ценность целомудрию, единству сердца и плоти. Никаких послаблений: лучше отсечь часть тела, которая соблазняет нас, чем обречь себя на вечный огонь: «Ибо каждый будет гореть в огне»…

Может быть, Он увидал, как вспыхнула жестокость в глазах иудеев, уже готовых вершить скорый суд? Он спохватился: нет! Не дело праведных разжигать на земле огонь и бросать туда нечестивых! Нам следует подражать непреклонности Бога, который зажег эту геенну, но тем не менее пришел умереть, чтобы нас от нее спасти. Иисус заранее устанавливает четкие границы, в которых можно будет воздействовать на согрешающего брата: сперва предостережение, затем порицание в присутствии двоих или троих… И только если согрешивший будет упорствовать, Церковь приравняет его к язычникам. Как Он не доверяет этим жестоким иудеям! Иисус велит им прощать не до семи раз, но до седмижды семидесяти и рассказывает притчу о заимодавце и должнике: один царь простил слуге долг в десять тысяч талантов; раб же тот, выйдя из дворца, схватил и начал душить одного из своих товарищей, который должен был ему сто динариев, и посадил его в темницу. Тогда царь жестоко наказал раба, который не сжалился над своим должником, как сжалились над ним.

Так самые страшные угрозы Господа каким-то образом всякий раз заканчиваются словами милосердия. Каждое проклятие приводит к тайне любви, которую Ему приходится скрывать за огненной завесой, чтобы свои же не стали ею злоупотреблять.

16. На пути в Иерусалим

Пришла сухая осень, поспевал виноград. В виноградниках ставили шалаши из веток, так называемые кущи, откуда можно было стеречь урожай. Иисус отправился с Двенадцатью в Иерусалим на праздник Кущей. Те несколько недель, что Он втайне трудился над их душами, Христос избегал толпы, и потому маленькая группка не увеличивалась. Но один Учитель знал счет сердцам, которых Он тщетно жаждал и которые отвергли Его. Их полным полно в домах Капернаума, Хоразина, Вифсаиды, как будто Христос никогда не проходил через эти города. Все, что Он совершил, совершено напрасно. Время, которое им было отпущено, истекло: Сын Человеческий отправляется в Иерусалим и больше не вернется, во всяком случае — во плоти. Итак, то, что Он пришел спасти, спасено не будет. Иисус бросит в лицо городам, которых не покорил, вопль сердца, знающего, что дело проиграно (насколько может быть проиграно дело Божие). Любовь, жившая рядом с ними, встает и уходит. Какая тайна заключена в дарованной творению власти отвергать желание Бога! Любовь, должно быть, потерпела там страшное поражение, ибо Сын Человеческий не сдержался и предал этот берег такому проклятию, что от Вифсаиды не осталось и следа. Он, кому ведомы все тайны, не может прийти в Себя от такого отвержения и в горе произносит страшные слова.

Проклятые города

Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! Если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись. Но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься; ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня. Но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе!

Вспышка гнева проходит, и Сын Человеческий вновь возвращается к тайне Своего существования. Ему не нужно избегать гнева той плоти и крови, в которые Он облекся, чтобы укрыться в недосягаемом покое Отца.

— Славлю тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение.

Его укрепляет и утешает сознание этого невыразимого союза. Радость Троицы звучит в словах, которые слушавшие Его бедные люди запомнили, но, как и многое другое, не поняли. Однако они врезались в их память — возможно, потому, что радость зазвучала в Его голосе сразу после леденящих сердце проклятий.

Сын Человеческий погружается в глубины собственного покоя. Он отвратил взор от Капернаума и Хоразина, от которых сегодня остались лишь груды камней. Маленькая кучка людей бредет в молчании. Некоторых удручают мысли о геенне огненной: какой человек может устоять перед соблазнами? Они ищут в памяти имена своих забытых жертв. Все любили Вифсаиду, которая только что была предана проклятию. Многих вдруг охватывает отчаяние: к чему такие усилия, если все кончится вечным огнем и разрушением их земной родины? Но внезапно раздается тот же голос, только что полный гнева, а сейчас нежный:

— Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас.

— Господи, мы устали от наших падений и измен. Такое бремя мы не в силах больше нести…

— Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.

Да, их смутили проклятия и нашептывания Искариота: «Что за ненужная горячность! Что за бессмысленный гнев!» Но этот исполненный нежности призыв вызвал у них почти физическое ощущение: они причастны к тайне уничиженного Бога! Они знают сладостность этого ига. Они больше ничего не боятся. Что им Вифсаида, что им Хоразин? Их единственное отечество — это Христос. Для них нет иного царства. Напрасно пытался Он напугать их; Его любовь выдает себя на каждом шагу. «Придите ко Мне все труждающиеся…»

Обычно забывают про шумную и надоедливую семью Христа, втайне относившуюся к нему враждебно. Его назаретская родня слышала Его проклятия прибрежным городам и говорила Ему: «Выйди отсюда и пойди в Иудею. Ибо никто не делает чего-нибудь втайне; и ищет сам быть известным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру».

Но Иисус не хотел идти в Иерусалим с родными по крови, которые не верили в Него, однако надеялись извлечь некоторую пользу из своего родства. Как и Иуду, их, конечно, терзали сомнения и алчность. Они знали, что Учителю опасно идти в Иерусалим, но с этим не считались: сами-то они ничем не рисковали. Эта лицемерная, докучливая и трусливая родня внушала Христу ужас. Он говорил им:

— Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит; потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы. Вы пойдите на праздник сей, а Я еще не пойду, потому что Мое время еще не исполнилось.

Он дал им уйти, сделав вид, что остается. Но затем Иисус отправился в путь. Это не было сиюминутным решением, Его последнее путешествие было предрешено от века: «Когда же приближались дни взятия Его, Он восхотел идти в Иерусалим»… Все предусмотрено заранее: каждый день и каждый час. Время Его настало, и ни на мгновение дольше Он не смог бы остаться, чтобы произнести хоть единое слово ради спасения проклятых городов.

В этот переломный момент Своей земной жизни Сыну Человеческому хотелось побыть одному. Как Он ни любил их, но Ему, должно быть, нелегко было всегда водить за Собой одиннадцать ничего не понимающих с полуслова учеников и хитрого и неумного предателя. Если бы Он мог остаться с одним Иоанном… И действительно, из текста, по-видимому, следует, что с Ним был сын Зеведеев. Остальных Он послал вперед приготовить Ему путь.

Почему, пересекая Самарию, Он обошел Сихарь? В сухом воздухе давильни распространяли запах виноградного сока. Дни становились короче. Испытал ли Бог в числе всех скорбей человеческих и грустное счастье нашей недолговечности? Чувствовал ли Сын Человеческий в таинственной глубине Своей богочеловеческой природы то умиление и печаль, которые пробуждает слабеющее осеннее солнце в смертном человеческом сердце? Ощущение времени, всего, что существует, проходит и кончается, пьянило Сущего, Того самого, Кто несколько дней спустя возмутит иудеев неслыханными словами: «Прежде, нежели был Авраам, Я был!» Но в этот осенний день по дорогам Самарии идет просто Путник, который никогда не вернется в родной город, идет загнанный, как зверь, Человек, над которым уже навис приговор закона. И Он в последний раз любуется сентябрьскими закатами и вдыхает винный запах собираемого винограда. Да, Ему ведомы и наши бедные маленькие радости.

Но уже возвращаются ученики: они никогда не оставляют Его надолго. Все та же история! Самаряне не хотят принимать у себя людей, идущих в Иерусалим. Сыновья Зеведеевы, в чьих ушах все еще звучат проклятия трем городам, с извечным рвением иудеев к мести и разрушению предлагают Ему самое простое решение: «Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?»

Иисус, шедший впереди, обернулся. Как? Неужели этот удар нанес Ему Иоанн? Ученик исходил из проклятий Своего Господа по адресу Вифсаиды. Этот «сын грома», как с нежной усмешкой называл его Иисус, вовсе не был кроток; он думал, что сейчас не время предаваться мирным сельским радостям. Иисус не сердится. В Его ответе слышится невыразимая усталость, грустная жалоба опечаленного Бога:

— Не знаете, какого вы духа!

И Он добавляет:

— Ибо Сын Человеческий пришел не погублять души человеческие, а спасать.

Через пятнадцать веков Иисус явится мучимому сомнениями Франциску Сальскому, и скажет: «Я не тот, кто проклинает, — Меня зовут Иисус…» Действительно, если бы сын Зеведеев осмелился возразить: «Господи, не Ты ли недавно говорил о геенне огненной», Учитель ответил бы:

Я — Бог непоследовательный. Нет ничего более чуждого Мне, чем ваша логика. Сердце Мое живет по иным законам, и ваш рассудок их не улавливает, ибо Я — любовь. Вчера любовь побудила Меня разжечь перед вами неугасимый огонь, а сегодня та же любовь возвещает вам, что Я пришел спасти погибшее…

Он смотрел прямо перед Собой и видел в Иерусалиме одну из многих тамошних безрассудных женщин — жену, изменявшую мужу, которую завтра повергнут к Его стопам: в этот самый момент она отдавалась тому, кто не был ее мужем. Они опьянены вожделением, а соседи уже подсматривают за ними. Женщине, совершившей прелюбодеяние, Он также ничего не скажет о геенне.

В Иерусалиме

Иисус тайно вошел в город и остановился у кого-то из своих, возможно, в Вифании у Лазаря. Но некоторых из тех, кто был с Ним, узнавали, потому что Его повсюду искали. Паломники спрашивали друг у друга: «Где Он?», не смея открыто говорить о Нем, — настолько Он был подозреваем, ненавидим и заранее осужден. Исцеление расслабленного во время Его последнего посещения купальни у Овечьих ворот не было забыто. Он явно намекнет на это, когда в разгар праздника осмелится говорить в Храме — Он, нигде не учившийся, выступит как Учитель Израиля!

Нет, Он не книжник, Он даже заявляет, что у Него нет Своего учения. Зачем что-то придумывать? Его учение — это Отец, и Его слава — это слава Отца. И так как слушатели возроптали и зашептались между собой, Он спросил:

— За что ищете убить Меня?

Они вознегодовали: «Не бес ли в Тебе? Кто ищет убить Тебя?» Возмущение галилеян было искренним. Но Его прозорливость привела в трепет первосвященников, помыслы которых были разгаданы, — теперь они не осмеливались схватить Его среди бела дня. У них был такой испуганный вид, что иудеи спрашивали друг у друга: «Не верят ли они, что Он Мессия?» Но нет! Невозможно поверить подобной глупости: этот парень пришел из Назарета, все знают Его отца и мать, город полон Его родственниками, они первые смеются над Ним и пожимают плечами, стоит их спросить о Нем.

Однако Его голос будоражил толпу! Один только голос: чудес Он больше не творил. И тем не менее Он еще никогда так не волновал сердца. Накануне Страстей речь Господа в минуты высшего подъема озаряется пророческим светом.

— Еще недолго быть Мне с вами, и пойду к пославшему Меня. Будете искать Меня и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете прийти.

Они ничего не понимали, но жадно слушали. В последний день праздника особенно жаркие споры разгорелись вокруг слов, смысл которых Иоанн передал так: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.»

Сегодня мы знаем, что пророчество это исполнилось. Ибо видевшие Христа во дни Его земной жизни не получили столько благодати, сколько мы — свидетели свершившихся обетований. Не только великое множество святых, но самые худшие из христиан, когда они пребывают в состоянии благодати, являются источниками живой воды и мир не ведает, что окружен и омыт этими брызжущими струями.

С какой силой должен Он был говорить об этом, чтобы так потрясти толпу!

— Он точно пророк…

— Это Мессия!

— Нет, Он из Галилеи, а в Писании сказано, что Мессия придет из Вифлеема…

Но удивительней всего свидетельство стражей, посланных первосвященниками схватить Иисуса — они вернулись с пустыми руками.

— Почему вы не привели Его?

Они отвечали:

— Никогда человек не говорил так, как этот Человек.

Разъяренные первосвященники стали допытываться, не соблазнились ли и они? Не смея их наказать, они принялись вразумлять: разве к этому Обманщику примкнул хоть один фарисей или книжник, знающий Закон? Ведь только невежи следуют за Ним, не ведая, что не может Мессия прийти из Галилеи.

Убедили ли они стражей? Фарисеи уверены, что им ничего не стоит опровергнуть эти соблазнительные слова с помощью своих познаний в Писании. Ведь они богословы! Но среди них был один, кто в глубине сердца, подобно этим простым солдатам, тоже думал, что никогда человек не говорил так, как этот Человек. Однако осторожность Никодима почти граничила с трусостью. И все же он некогда провел ночь наедине с Иисусом, и сердце его до сих пор горело; но огонь этот Никодим присыпал золой. А в тот день он собрал все свое мужество и заговорил дрожащим голосом: «Судит ли Закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?» Первосвященники дали отпор подозрительному фарисею: «А ты не из Галилеи ли? Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк!»

И Никодим, понурив голову, побрел домой, стараясь не привлекать к себе внимания и остаться незамеченным.

17. Женщина, взятая в прелюбодеянии

Ту ночь Сын Человеческий провел на горе в Гефсимании или, быть может, спустился в Вифанию. На рассвете Он вернулся в Храм, где уже собирался народ, и вот к Нему приблизилась кучка людей, тащивших плачущую перепуганную женщину. Под покровом ночи она совершала прелюбодеяние, и ее на этом застигли. Кому пришла мысль привести ее к Назарянину? Он был другом мытарей и блудниц, ученики самого Иоанна Крестителя могли это засвидетельствовать. А закон суров к провинившимся невестам (тем более — к замужним женщинам): их следует побивать камнями. Так сказано в Писании. Текст ясен. Книжники окружили Его и с нетерпением спрашивали, будучи уверены, что сейчас-то Он попадется в ловушку: «Что Ты скажешь?»

Очень интересовало их это жалкое создание! Они всем готовы воспользоваться, лишь бы погубить Того, Кого так ненавидят. Невозможно предугадать, как именно станет кощунствовать Самозванец, но в том, что Он непременно совершит богохульство, они были уверены заранее. Пока они толпились вокруг Иисуса, кричали и требовали ответа, жалкая, растрепанная, полуодетая женщина стояла едва живая от страха и не отрывала полных отчаяния глаз от Незнакомца, которому отдали ее на суд священники.

Но Иисус не смотрел на нее. Наклонившись, Он что-то писал пальцем на земле. Блаженный Иероним уверяет, что то были грехи обвинителей, которые Он таким образом подсчитывал. Но чем проще истина, тем она прекрасней. Сын Человеческий не смотрел на нее, зная, что эта несчастная умирала не столько от страха, сколько от стыда — бывают такие мгновения в жизни человека, когда не смотреть на него — самое большое благодеяние. Вся любовь Христа к грешникам была в этом отведенном взоре. И знаки, которые Он чертил на земле, означали лишь одно — Он не хочет поднимать глаз на несчастную.

Он подождал, пока умолкнут вопли обвинителей, и наконец сказал:

— Кто из вас без греха — первый брось на нее камень.

Наклонился и снова стал писать на земле. «Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди.»

Начиная от старших… На этот раз все они испугались Его дара ясновидения. Враги знали Его способность читать в сердцах. В сознании каждого стали всплывать тайные дела, которые он годами прятал от посторонних глаз, порочные привычки, что-то постыдное… А вдруг этот Назарянин закричит: «Эй ты, вон там! Ты что не уходишь? Что ты делал вчера в такое-то время в таком-то месте?»

Иисус остался наедине с женщиной. В конце концов, судить ее не Его дело. Все обвинители исчезли, и она могла бы, пользуясь этим, бежать и укрыться в безопасном месте. Но она стоит. Стоит та, которая еще этой ночью предавалась преступным наслаждениям. Прежде чем пасть, она много страдала, долго боролась с собой. Но сейчас женщина не думает о своей любви и ни о ком другом — только о Незнакомце, который теперь смотрит на нее, потому что они остались одни и никто не подвергает ее унижениям. И она тоже смотрит на Него, еще охваченная стыдом, — но стыдом уже иным. Она плачет над содеянным грехом. Страсть оставляет ее. Внезапно и в душе ее и в теле воцаряется великий покой. О, кровь усмирить труднее, чем Тивериадское море! Ничто человеческое не было чуждо Назарянину; но Он был Богом и знал то, чего не может знать ни один мужчина: непреодолимую слабость, которая овладевает женщиной в некоторые минуты перед некоторыми людьми, превращая ее в лежачую или ползающую тварь. Из века в век самая поразительная победа Сына Человеческого, и вместе с тем такая обычная и распространенная, что мы перестанем ей удивляться, будет состоять в том, что во множестве святых женщин зов Иисуса заглушит зов крови.

Эту женщину Он уже победил. Он спрашивает: «Женщина, где твои обвинители? Никто не осудил тебя?» Она отвечает: «Никто, Господи». Иисус говорит: «И Я не осуждаю тебя; иди и больше не греши».

Она ушла, но она вернется. Вернее, ей нет нужды возвращаться: отныне они навсегда едины. Так Христос, терпя, казалось бы, поражение, обретает приверженцев среди изгоев. Он собирает тайное сокровище из негодных сердец, из отбросов мира сего. Ему не нужен ореховый прутик водоискателя, чтобы обнаруживать в отверженных под корой убожества источник страдания и любви, над которым Он имеет власть.

Равный отцу

Наступила передышка в беспощадной борьбе, в которую Он оказался вовлеченным и которая будет длиться до третьего часа кануна субботы, когда Его тело, превратившееся в сплошную рану, испустит последний вздох. Уже не заботясь об осторожности, Он в одиночку (ученики остаются немного в стороне) ведет открытую борьбу в том самом городе, где правят Его враги — фарисеи и священники, где уже отданы распоряжения о Его казни и нет больше между Ним и Крестом ничего, кроме дивных слов, приковавших к месту воинов, пришедших схватить Его.

Дело здесь было не в красноречии и не в человеческом таланте, а в том, что Он имел власть, какой до Него не обладал никто, власть касаться самого сокровенного, обращаться прямо к тайная тайных каждого человека. Четыре огромных подсвечника, зажженные в первый вечер Кущей на женской половине Храма, уже не горели. У сокровищницы Иисус воскликнул: «Я свет миру!», но иудеи смеялись над Ним, ибо Он Сам о себе свидетельствовал, и потому Он бросил им в лицо тайну Своей двуединой природы: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего».

Стоит Ему открыть рот, как Он опять совершает страшное преступление — равняет Себя с Богом. Но иудеи, зная, чего им нужно, хотят принудить Его к формальному признанию. Поэтому они спрашивают: «Кто же Ты?»

Теперь, когда Он разоблачен, когда нетерпеливый Бог противостоит своре Своих же созданий, Он без смущения говорит им о страшном троне, которого уже касается бестрепетной рукой: «Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, кто Я». Упрямые ученики воображали иное прославление Учителя, не эту виселицу. Каким окажется то Царство, к которому они стремились? Что их ждет за уже приоткрытыми дверьми? Учитель повторяет: «Истина Моя сделает вас свободными!» Иудеи протестуют: они никогда не были рабами. Но Он заставляет их замолчать, сказав слова, правду которых знает каждый христианин, знает по опыту горькому и сладостному: «Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха. Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободными вы будете».

Наконец раскрыта тайна Его власти над столькими людьми: они могут сомневаться, отрицать, богохульствовать; могут бежать от Него. Но все же знают, что Он один может сделать их свободными. И если они оставляют Его, то затем только, чтобы снова надеть на себя ярмо, чтобы вращать предназначенные им судьбой жернова — и никакая сила в мире их от этого не избавит, кроме Иисуса, которого они распинают и которому поклоняются. В этом, но в самом узком смысле, можно согласиться с Ницше, что христианство есть если не религия рабов, то, по крайней мере, религия освобожденных.

В последние дни Он так открыто проявлял Свою божественность, что те, кто этого не признавал, совершали в Его глазах преступление: «Почему вы не понимаете речи Моей?» — спрашивал с гневом уже раскрывший Себя Сын Человеческий. Он указал им на лжеца, от которого они происходят — на отца лжи, дьявола. Если бы они были не от дьявола, то узнали бы в Нем Христа в эти дни, когда Его божественная природа так явно в Нем проявлялась. И доказательство тому молчание, которым они отвечают на Его вопрос: «Кто из вас обличит Меня в неправде?»

Да, ответить нечего. Но словно дети, которые отвечают бранью на брань: «Я не дурак, это ты дурак», они возражали: «Это в Тебе бес!»

В гуще бранящейся толпы многие колеблющиеся пока сердца уже трепетали от любви и предчувствия, что им вот-вот откроется истина. Господь чувствовал, как борются они сами с собой, и вдруг, пренебрегая оскорблениями, бросил на чашу весов удивительнейшее обещание, которое должно было окончательно завоевать Его возлюбленных:

— Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек.

Единым словом Он снова переступает рубеж смертной природы. И вот Сын, как бы сбросивший Свое человечество, обнаженный так, как не будет обнажено тело Его на Кресте, беззастенчиво открывает толпе Свою Божественность:

— Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел, и возрадовался!

Иудеи говорят Ему: «Тебе нет еще пятидесяти лет — и Ты видел Авраама?» Иисус отвечает им: «Истинно, истинно говорю вам: прежде, нежели был Авраам, Я есть». Тогда они схватили камни, чтобы бросить в Него, но Иисус скрылся и вышел из Храма.

Они не погнались за Ним: право судить и наказывать принадлежало римлянам. К тому же Назарянин не сказал прямо: «Я Сын Божий». Первосвященникам нужно обличить Его именно в этом гнусном богохульстве, чтобы сделать законной смертную казнь. Поэтому они колебались.

Но казалось, будто Сыну Человеческому нужна была их ярость. Он поддерживал ее, как бы боясь, что огонь угаснет. Поэтому не случайно избирает Он субботний день, чтобы исцелить слепорожденного.

18. Слепорожденный

Иудеи спрашивали друг друга, узнавая на улице человека, идущего без провожатого:

«Не тот ли это, кто сидел и просил милостыню?» Но нищий сам рассказывал, что с ним произошло: «Человек по имени Иисус сделал брение, помазал глаза мои и сказал: „Пойди на купальню Силоам и умойся“. Фарисеям он повторил то же самое: „Брение положил Он… и я умылся…“ Некоторых взволновало это чудо, хотя и был совершен грех против субботы. Один из них спросил исцеленного: „Ты что скажешь о Нем?“ И нищий простосердечно сказал: „Это пророк“».

Что же, теперь прозревший раззвонит о случившемся всему городу? Священники велят привести его родителей, но те напуганы и избегают прямого ответа: «Мы знаем, что это наш сын и что родился он слепым; а как теперь видит, — не знаем, или кто отверз ему глаза — мы не знаем. Сам в совершенных летах — его и спросите». И вот он перед священниками — наивная простота сквозит в его ответах; он ведет себя перед этими лисицами, как всякий слабый человек, когда ему помогает Святой Дух.

— Воздай славу Богу, а тот человек, мы знаем, — грешник.

Он отвечает им:

— Грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу.

Его вновь спрашивают:

— Что Он сделал с тобою? Как отверз твои очи?

— Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? Или и вы хотите сделаться Его учениками?

С того времени, как Сын Человеческий ненадолго остался наедине с женщиной, взятой в прелюбодеянии, у Него не было никакой передышки в той смертельной борьбе, которую Он вел. Но вот опять рядом бедное простое сердце, у которого можно отдохнуть, как у края колодца на трудном пути в гору. Нет, Он не нуждается ни в ком. Но Он есть Любовь. Нищего прогнали, и ему из предосторожности пришлось покинуть город. На дороге он вдруг увидел Человека. Исцеленный не знал, что ему предстоит еще раз прозреть, что есть иной свет, помимо солнечного. Все дело в том, что у него было чистое сердце. Перед исцелением Господь предупредил учеников, что Он был слеп не от того, что согрешил или согрешили его родители, а чтобы явилась на нем слава Божия. На дороге не было никого, и Иисус спросил его:

— Ты веруешь ли в Сына Божия?

И человек отвечал:

— А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?

Как он ни прост, но он уже угадал. Душа его горела, колени сгибались, руки сами складывались в жест благоговения.

— Он говорит с тобою.

— Верую, Господи!

И упав на колени, поклонился Ему. Всего лишь несколько мгновений… Но их достаточно, чтобы живая Любовь перевела дух.

Добрый пастырь

Так собиралось вокруг Него малое стадо. Овцы эти ничего собой не представляли. Человек из Кариота осуждал Его за это: к чему приобретать никчемных людишек? Среди всех Его учеников не найдется и десятка влиятельных людей. Весь этот сброд при первой же опасности разбежится.

Но Иисус называл их: «Мои овцы…», «Мое стадо…» Они знали Его голос, и Он знал имя каждого, и не только имя, но и тревоги, беды, угрызения совести, все горести живого сердца, над которым Он склоняется, словно оно имеет значение для вечности. Да и в самом деле речь идет о вечности, ибо и малейший из нас любим особой любовью.

Иисус — Пастырь, но Он также и Дверь в овчий двор. И входят в этот двор только через Него. Сын Человеческий учит отвергающий Его мир: «Не можете обойтись без Меня. Истины не найдете без Меня. Будете искать ее, презирая нашедших, и к этим поискам сведется вся ваша человеческая мудрость, потому что не захотите войти через Дверь».

Теперь в каждой беседе Иисус так или иначе намекает на Свою смерть: «Пастырь добрый полагает жизнь Свою за овец…» Единым словом раздвигает Он горы Иудеи и открывает необозримые горизонты: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора.»

Овечьи дворы есть всюду, где живут люди: это огражденные участки, изолированные от бурлящей толпы, отдельные островки среди враждебного мира.

19. Милосердный самарянин

Господь отошел на некоторое расстояние от Иерусалима, но не выходил за пределы Иудеи. Сейчас нельзя было далеко уходить от этого города, но не следовало и торопить время страданий. Настали последние дни беспечности и мира, когда Он раскрывает Свое сердце и рассказывает притчи, которыми до сих пор живет человечество.

Один книжник спросил: «Кто мой ближний?» — и в ответ Иисус придумывает историю о человеке, на которого по дороге из Иерусалима в Иерихон напали разбойники — эту дорогу арабы называют «Красный Подъем» из-за цвета тамошней почвы. Но выдумана ли эта история? Дорога действительно опасна. Кажется, будто Учитель присутствует там, на месте событий, Он не выдумывает их, а видит совершающееся сейчас, в момент рассказа, как видит все, и, возможно, все это происходит лишь в нескольких стадиях от того места, где Его окружила взволнованная кучка слушателей и чистосердечный книжник всем сердцем внимает каждому Его слову. Избитый и израненный человек лежит на краю дороги. Проходит священник, потом левит, но они даже не поворачивают головы в его сторону. Но вот идет презираемый священниками самарянин. Он перевязывает путнику раны, промыв их сначала вином и смазав маслом, сажает на осла, привозит вечером в гостиницу, оставляет для него те немногие деньги, что у него были с собой, и обещает доплатить остальное на обратном пути. Он задерживается в дороге, он лишает себя всех своих наличных денег.

Вифания

Как умиротворен и спокоен Сын Человеческий в эти дни Своей жизни! В начале дороги, ведущей в Иерихон, в селении Вифания был у Него дом, очаг, друзья: Мария, Марфа и брат их Лазарь. Иисус позволяет Себе небольшую передышку; это не значит, что Он нуждается в поддержке; просто Он принимает даруемые — Ему отдых и любовь. Он набирается сил перед лицом грядущих событий. Ложе, скромный стол, друзья, которые знают, что Он Бог, и любят Его как человека… Он с одинаковой нежностью относится к Марии и Марфе, хотя они очень разные. Марфа хлопочет об угощении, Мария же, сидя у Его ног, слушает Его слова, и старшая сестра сердится, оттого что вся работа ложится на ее плечи. А Господь говорит:

— Марфа, Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее.

Некоторые трактуют эти слова неправильно: «Не утруждай себя, хватит одного блюда». Но те, кто любит Иисуса, придают такое значение каждому Его слову, что на этих Его словах основано целое учение Церкви о созерцании и действии. Очевидно, лучшую часть избирает тот, кто любит и любим и внимает Возлюбленному Богу, сидя у Его ног. Но сладостно также и служить Ему в лице Его бедных, никогда не теряя чувства Его присутствия. О милая восхитительная хитрость — умение стольких душ быть одновременно и Марфой и Марией!

Иисусу вовсе не нужно было быть человеком, чтобы любить Марфу, Марию и Лазаря. Но Ему нужно было стать человеком, чтобы полюбить их смертными, привязаться к тому, что было в них тленного.

Все еще стояла осень. Покидая Вифанию, Он, должно быть, содрогался при мысли о том, что вскоре произойдет в этом доме: последний вздох Лазаря, о котором нам ничего не известно, встреча со смертью, борьба с ней Иисуса и, наконец, победа… Несомненно, Он уже мысленно предвидел эту победу и был преисполнен любви к Отцу, когда по дороге ученики неожиданно попросили: «Научи нас молиться». Он поднял глаза к небу и начал:

— Отче наш…

Отче наш

Простые слова, изменившие мир, были произнесены вполголоса среди небольшой горстки людей Человеком, который недавно вышел из дома Своих друзей и находился на окраине деревни. А слова эти говорили о том, что Бог — наш Отец, что Он Отец наш небесный, что Он существует, — но миру понадобится время, чтобы это понять. Иудеи, несомненно, знали Его. Но они верили в Отца грозного и жестокого в Своей мстительности. Они плохо Его знали, они не ведали, кто Он. Иисус учит, как говорить с Отцом, как можно получить от Него все, как не нужно бояться быть настойчивым и докучливым — именно этого Он и ждет от нас: детской непосредственности и слепого доверия маленьких детей к своему отцу. Он Отец наш, Царство Его еще не пришло, воля Его сталкивается с волей Его созданий, способных избирать зло, предпочитать его добру. «Да будет воля твоя…» на земле, с этой минуты. Царство Правды должно прийти сейчас! Пусть Он даст нам хлеб наш, пусть Он простит наши грехи и избавит нас от лукавого, того самого, в сообществе с которым обвиняют Иисуса Его враги.

А враги уже настигали Его. Он недалеко ушел от Иерусалима и по едва заметному изменению в настроении Своих слушателей почувствовал, что в них проникла фарисейская закваска. В тот день, когда Он исцелил немого бесноватого, прошел слух: «Силою Веельзевула изгоняет Он бесов». Вот и вчера в Иерусалиме Его обвинили в том, что Он служит нечистой силе, дьяволу — тому самому, кого Он видел падающим с неба, словно молнию.

Грех против Духа Святого

Обвинение это повторяется снова и снова, однообразно набегают друг за другом волны богохульства, против которого Он, Бог, бессилен (какая загадка!) и никак не может одержать верх. Однако это вопрос всего лишь месяцев, недель и дней; ставки будут сделаны, и дело решится. Или проигрыш, или выигрыш. Нет, игра не может быть проиграна; она будет проиграна лишь в той мере, в какой свободные создания будут считать бесконечную Любовь потерпевшей поражение. Знал ли Он об этом поражении? Да, Он знал, что оно быстро приближается из-за этих упрямых священников, тупых книжников с их шорами на глазах, уздой буквальных предписаний и бубенцами буквы и Закона! И они путают Агнца Божия с Веельзевулом, чье имя означает «мушиный бог» или «навозный бог»!

Сын Человеческий пытается сдержаться, но тут затронута тайна Его существа. Сначала Он отвечает без гнева: «Как может сатана изгонять сатану? Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет
^».

Против Его воли голос срывается, дрожат губы. Где он сейчас, мир Вифании, запах еды, вечер и Марфа, снующая по кухне? Где воздетые вверх глаза и благоговейно сложенные руки Марии? Ярость и боль внезапно вырываются наружу: те, кто смешал Его с Веельзевулом, — совершили самое тяжкое преступление.

— Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили. Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению.

В «грехе против Духа Святого» нет никакой тайны. Евангелист Марк пишет ясно: «Сие сказал Он потому, что говорили: „В Нем нечистый дух“». Все перевернуто в сознании того, кто утверждает, что зло есть добро. Это непростительное преступление совершает человек, просвещенный светом веры, знающий, что Зло — это Некто и Добро — это тоже Некто, и все же находящий удовольствие в двусмысленном святотатстве: в своей собственной жизни он приписывает Христу роль дьявола, гонит Его как искушение, а поклоняется Нечистому, сознательно открывая ему сердце и позволяя ему наполнять его жизнь наслаждениями.

Итак, существует извечный грех. Мысль Христа устремляется к тому, с кем Его сравнивают. Возможно, оскорбленный Бог казался более страшным, когда становился бесстрастен. «Несчастные, — думал Он, — как легко говорят они о Веельзевуле, называют его „навозным богом“… Если бы они его знали, они бы так не улыбались». Внезапно из уст Его вырываются слова, которых осторожные толкователи едва касаются, хотя сказаны они были для того, чтобы самые близкие друзья Его цепенели от ужаса, да, прежде всего, друзья. «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: „Возвращусь в дом мой, откуда я вышел“. И придя, находит его незанятым, выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого».

Хорошо вновь стать чистым, вычистить конюшню вплоть до последних нечистот и убрать ее, как для свадебного пира. Но гнусное стадо, которое прогнал очистившийся, однажды вечером вновь возвращается, сопя за дверьми; и мы слышим фырканье всех этих рыл…

Женщины слушали Его, ничего не понимая, — как это бывает и сейчас, — не отрывая глаз от Его губ, зачарованные Его голосом. Одна из них прервала Его восклицанием: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» Возможно, это была назарянка, и ей хотелось доставить удовольствие Марии, затерявшейся вместе с нею в толпе. Но сейчас не время для умиления, и Христос сурово отвечает:

— Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его.

Слушать эти слова — ничто, принимать их с любовью — ничто, соблюдать их — все. Соблюдать и хранить от нечистого духа, кишащего со своей ратью повсюду. Среди уверовавших в Христа некоторые испытывают к своим прощенным грехам ужас и отвращение; они исцеляются от них, как прокаженный от язв. В иных же как бы остается открытая брешь: любовь Христа точно отступает перед некоторыми ранами, которые зарубцовываются лишь наполовину и потом вновь открываются, давая о себе знать.

Никто больше не осмеливается поднять голос. Но Христос ощущает тайные мысли иудеев как пощечины, хлещущие Его по лицу. Сын Человеческий, наконец, восклицает: «Род сей лукав; он ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка». Это означает, что Он три дня пробудет в земле и воскреснет. Слушатели ничего не понимают. Но Он так и хочет, пусть будет им непонятно — род сей будет осужден в день Суда. Царица Савская восстанет против них вместе с покаявшимися ниневитянами.

Один медоточивый фарисей прервал Его: сейчас время обедать, не хотел бы Он зайти в его дом и поесть? Иисус подавил Свой гнев и, не удостоив его ответом, последовал за ним и возлег, не подумав даже умыть руки, как предписывал обряд. Фарисей удивился, но сдержался и ничего не сказал этому рассерженному Человеку. Он забыл о способности Назарянина читать в сердцах. Достаточно было безмолвного удивления хозяина, чтобы Сын Человеческий вновь разгневался; и настолько сильно было Его негодование, что Он, находясь в гостях, отбросил всякие приличия. На этот раз Он договаривает до конца: упрек переходит в обличение, обличение в оскорбление, оскорбление в проклятие. Сын Человеческий еще и сын Своего народа, жестикулирующий и пылкий иудей, и Он кричит: «Горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей и не радеете о суде и любви Божией: сие надлежало делать и того не оставлять. Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы — как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того!» Возмущению Его нет предела. Один из учителей Закона считает нужным образумить Его: «Учитель, говоря это, Ты и нас обижаешь…» Сын Человеческий оборачивается к новому противнику, ненавистному Ему еще более, нежели фарисей. Ведь учителя только отравляют учеников, и этот тщедушный учитель Израиля так ненавистен Иисусу, потому что представляет ту породу людей, которая окажется сильнее Его любви. Тот, для кого не существует время, знал, как бессилен Он будет перед ними на протяжении стольких веков, и потому сама Любовь, загоревшись гневом, осыпает их проклятиями: «И вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом не дотрагиваетесь до них! Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши… Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали!»

Нужно понять горе Иисуса — Человека и Бога: Он ежеминутно мысленно ведет счет миллионам душ, удаляющимся от источника живой воды. И Крест уже вырисовывается на горизонте, Христос совсем близок к нему и уже чувствует во рту привкус крови, а потому ничего не видит, кроме этой виселицы, — а вокруг нее все кресты, все костры и все кровавые орудия человеческой жестокости.

Иисус ободряет своих

С полным самообладанием, спокойно входит Он в молчание смерти, потому что даже эти вспышки гнева определены и отмерены Отцом. Множество людей последовало за Ним, «так что теснили друг друга», — сообщает евангелист Лука. Потому что Он говорил как власть имеющий, и все то, о чем тайно мечтали эти бедняки, Он возвещал, рискуя жизнью, во всеуслышание. Они следовали за Ним в страхе. Они боялись властителей, с которыми так дерзко вел Себя Сын Человеческий — ведь их месть была бы беспощадной. Даже они, такие смиренные, чувствовали себя в опасности. Недаром Иисус считал законников убийцами… Они действительно не останавливаются ни перед каким убийством.

Тогда голосом, охрипшим от обличений, Он пришел ободрить Своих малых детей, собравшихся под Его крылом: «Говорю же вам, друзьям Моим…» От этих слов, должно быть, вспыхнули их сердца. Он говорил, что не нужно бояться убивающих тело. Когда же их будут допрашивать в синагогах, пусть не заботятся о том, что говорить, пусть не страшатся ни начальства, ни властей… Сейчас Он совсем не похож на того Учителя, который только что ужасал громовым голосом, и потому один из слушателей осмеливается прервать Его и попросить: «Учитель, скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство…» Иисус без гнева отвечает, что не Его дело делить их.

Он хочет одновременно и ободрить и устрашить: внушить им чувство неуспокоенности, чтобы были у них чресла перепоясаны и светильники зажжены, потому что Жених может появиться внезапно, в любую минуту. И Он внушает им это с такой настойчивостью, что становится понятной вера этих простых людей в скорое Его возвращение после Страстей Господних. Однако Он говорит прежде всего о Своем внезапном приходе в жизнь каждого из нас в отдельности. Сын Человеческий придет в час, о котором мы не помышляем. Важно приучить нас к неуспокоенности и бодрствованию.

Нетерпение и скорбь

Наставления Господа прерываются вздохами нетерпения и скорби. Он приближается к Голгофе, а мир нимало не изменился. Когда же загорятся эти сердца? «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он возгорелся!» С самого начала Он глубоко осознает Свое предназначение, и сейчас это знание прорывается в Его словах. Но в то же время Он не может не видеть противоречия: Ему надо воспламенить целый мир, а до казни, которой подвергают рабов, осталось всего два месяца! И, конечно, немало подается знамений в том уголке мира, где Бог терпит поражение. Но эти глупцы ничего не замечают: «Когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: „дождь будет“, и бывает так. И когда дует южный ветер, говорите: „зной будет“, и бывает. Лицемеры! Лицо земли и неба распознать умеете, как же времени сего не узнаете?»

Краткое пребывание в Иерусалиме

В то время Он один, или почти один, пришел ненадолго в Иерусалим на праздник Обновления Храма, который отмечали в середине зимы. Восемь дней вокруг святилища горели праздничные огни и собирались торжествующие толпы народа. Иисус держался в стороне, в притворе Соломона, а иудеи, по вечной своей привычке, вновь приставали к Нему, чтобы Он открыл Себя: «Долго ли Тебе держать нас в неведении? Если Ты Мессия, скажи нам прямо». Но Он с мудростью змеи ускользает от прямого ответа: мол, дела Его свидетельствуют о Нем. Они не верят Ему, ибо они не из Его стада — Он отстраняет их от Себя и вслух скорбит об этом упрямом племени… И вдруг бросает им признание: «Я и Отец — одно»… Это превышало все сказанное доселе, хотя и не было тем явным признанием, которое слышали женщина из Сихари и слепорожденный. Ошеломленные иудеи хватают камни, но в их руках еще нет уверенности. Чтобы прибавить себе храбрости, они формулируют обвинение: «Ты, будучи человек, — делаешь Себя Богом…» А Он провоцирует их и смеется над ними, обыгрывая слова из Закона, где написано: «вы боги». Затем следует еще один вызов: «Чтобы вы знали, что Отец во Мне и Я в Нем…» Камни полетели со всех сторон. Свора ринулась на Него, но Он уже исчез.

20. Христос скорбит о Иерусалиме

Ночью Он покинул город и укрылся за Иорданом, где Его ждали Двенадцать, в местности, называемой Переей, к северу от Мертвого моря.

Немногие недели отделяют Его от мученической смерти. Отсюда лишь несколько стадий до Иерусалима, где принимаются последние меры против Него и враг уже наготове. Победитель, прячущийся за видимым поражением, устал. Он все так же вызывает смущение и гнев фарисеев, изгоняя бесов в субботу (и еще эта женщина, согбенная восемнадцать лет!). Город, вокруг которого Он блуждает, вызывает в Нем чувства, ничем не похожие на те проклятия, под которыми уже распадаются камни Капернаума и основания Вифсаиды и Хоразина. В Иерусалиме, городе Его царства, в том самом месте, где земля будет пить Его кровь после того, как отопьют ее друзья в ночь любви и тревоги, Он силился проникнуть в самый твердый из всех камней Сиона, ледяное сердце Своего народа: «Иерусалим! Иерусалим!»

Если Он в эти два-три года и предавал анафеме иудеев, то все проклятия перекрыл душераздирающий стон, который, пройдя через века, не перестанет до скончания времен преследовать древний Израиль: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!»

Так, стеная, кружит Христос в ожидании Своего часа вокруг Своего гроба. И в то же время Он укрепляет устрашенные Им сердца. Многие, кому Он простил грехи, следовали за Ним — но наверняка Он смутил их словами о малом числе избранных: «Много званных, но мало избранных». Что ж, из трусости мы охотно принимаем разные утешительные толкования этих слов… А бедные люди, поверившие, что будут спасены, стали вдруг спрашивать друг у друга: действительно ли они одеты в брачные одежды и не будут ли изгнаны во тьму внешнюю? Избавленные от одного беса трепетали в ожидании «семи злейших», которыми грозил Учитель.

Предпочтение грешников

Сейчас Живая Любовь ободрит их, потому что недолго осталось Иисусу быть с ними. Он хочет, чтобы Его верные были исполнены и страха и безграничного доверия к Нему, чтобы они всем сердцем положились на Него и в то же время трепетали: «Я стремлюсь и трепещу». Вот чего ждет от нас Сын Человеческий: не доверять собственным силам, а, закрыв глаза, броситься в объятия безбрежного милосердия.

И что же? Так ли уж Он их устрашил? Пусть знают они то, что Он уже дал им смутно почувствовать: Он не только любит грешника, но и предпочитает его. Ради него, погибшего, Слово стало плотью. Все Его разговоры в последние недели жизни выдают то предпочтение, которое оказывается простым сердцам, способным на крайности. Иисус, столь суровый к книжникам и фарисеям, чувствует Себя легко среди малых сих. Не из смирения или жертвенности остается Он с ними. Он предпочитает их другим, или, вернее, Он ненавидит мир и отдает Себя тем, кто не от мира сего. Ирод, прозванный Иисусом «лисицей», — единственное существо, о котором Он говорит с презрением. Он мог бы играючи разбить ученых мужей на их собственной территории, но Он ничуть не заботится о том, чтобы заставить замолчать глупых спорщиков! Истинная радость для Него в том, чтобы открывать Себя этим беднягам, изнемогающим под бременем привычных грехов, и разверзать у них под ногами бездны прощения и милосердия.

Иисус сравнивает Себя с пастухом, который оставляет девяносто девять овец, бежит за одной заблудившейся и приносит ее на руках. Слушая Его, каждый, должно быть, думал: «Он говорит это обо мне…», ибо кто из них не отягощал всей своей тяжестью эти священные плечи? Он подбирал их, грязных с головы до ног, и прижимал к груди. «На небесах больше радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках».

Блудный сын

Да, это так, пусть они знают, что любовь несправедлива: то, что мир называет справедливостью, превышается, затопляется горячей любовью Бога, которую не отталкивает никакая наша самая низменная страсть. Однажды Он стал рассказывать им притчу о блудном сыне… Притчу ли? Нет, подлинную историю — историю всех возвращений к Богу после безумств, через которые многие проходят в молодости.

Сын потребовал у отца свою долю наследства и предался распутству. Но Он предавался своим страстям безрассудно, пренебрегая расчетливостью и хитростями, которые обеспечивают безнаказанность стольким преступникам. Безумства довели свинопаса до полной нищеты. Ему пришлось отбирать свою еду у свиней. И тогда он вспомнил об отчем доме… Как хорошо думать, что Иисус рядом с нами! Почувствовать себя богатым юношей, выросшим в роскоши удобного большого дома, полного кладовых и слуг! Он знал запах нашего кухонного сала, аромат мяса, поджаренного на огне из виноградных лоз, сердечную почтительность старых слуг, родившихся в поместье.

Сперва именно это влечет блудного сына, как и всех блудных детей. Но это еще не любовь. Однако его принимают с необычайной радостью, закалывают тучного теленка, дарят перстень и одежду… А старшему сыну, который был всегда верен, достаются лишь упреки за ревность. Несправедливость милосердия! Тот, кто рисковал, играл и проиграл, предает себя Отцу, потому что ничего более не имеет, и нередко оказывается выше исправных богомольцев, следующих всем правилам благочестия и тщательно следящих, чтобы и тень упрека не упала ни на одну ступеньку той лестницы совершенства, которую они строят день за днем. Старший сын и не подозревает о радости, которую Отец и Бог испытывает, когда Его жалкое, но вновь обретенное чадо вздыхает: «Отче! Я согрешил против неба и перед Тобою и уже недостоин называться сыном Твоим…» Господь особенно ценит самоуничижение человека, который, испробовав все пути и дойдя до крайней степени страдания, возвращается с сознанием своего ничтожества, в прямом смысле слова уничтоженный, и отдается на Его милость с тем же чувством, с каким по закону человеческого правосудия он отдался бы в руки палача.

Маммона

Но все обретенные радости — духовного плана; изобилие отчего дома, его роскошь касаются лишь души. У Господа есть враг: деньги, которые Он называет по имени бога богатства Маммоной. Нужно сделать выбор: либо деньги, либо Он. Ему отвратительна сама мысль о том, что книжники собирают себе богатство, считая его знаком Божьего благоволения, наградой за праведность. Злой богач, одетый в виссон и порфиру, который не заботится даже о том, чтобы накормить крохами со своего стола нищего Лазаря, сидящего на земле у его ворот, попадет в геенну; человека, который всю жизнь пил допьяна, будет мучить вечная жажда. Какое Ему дело до дележа состояний! Богатые или бедные — друзья Его должны презирать Маммону.

— Он узнает их по этому признаку. Бедные, жаждущие денег и потому живущие завистью, так же принадлежат Маммоне, как и богатые. Иисус ненавидит деньги как оружие, которым пользуется враг для обольщения Его возлюбленных. Такова слабость Христа перед сатаной: Он царствует лишь над нищими духом, а скупцы ускользают от Него. Маммона делает из Христа вечного скитальца, всюду натыкающегося на занятые места.

Иуде ненавистна эта ненависть Христа к деньгам, ведь сам он вознаграждал себя из общего кошелька. Остальные же думали про себя: «Мы оставили все, чтобы следовать за Ним…» Но Сыну Человеческому не нравится их скрытое самодовольство: ведь раб не гордится тем, что по возвращении с работы обязан еще услуживать хозяину. Пусть и они, даже и все отдав, считают себя никуда не годными рабами.

Десять прокаженных

То покидая город, то вновь в него возвращаясь в ожидании Своего часа, Сын Человеческий неустанно повторяет одни и те же наставления. Он сеет и будет сеять до последнего дня, но пока еще ничего не прорастает. Вот десять прокаженных у входа в селение, расположенное на границе с Самарией. Они обращаются к Нему с мольбой и называют наставником, будто Он учитель Закона! Все они исцеляются, но, когда отправляются свидетельствовать об этом священникам, лишь один возвращается назад, чтобы с благодарностью пасть к ногам Христа — и притом это единственный среди них самарянин. Сын Человеческий хорошо узнал теперь людей. Конечно, Он знал их от века, но сейчас Он узнавал их как Человек и ежедневно получал все новые горькие, удручающие уроки. Ничто больше не может ни рассердить, ни поразить Его. Без удивления говорит Он, вздыхая: «Не десять ли очистились? Где же девять? Как они не возвратились, кроме сего иноплеменника?»

Царство внутри нас

Нет, Он не будет больше сердиться. Фарисеи, которые повсюду таскаются за Ним, как мухи за быком, напрасно пристают к Нему — отныне Он страдает молча. Иисус не устает повторять, что Царство Божие не будет похоже на блистательный триумф, который они ждут, на который так надеются Его ближайшие друзья.

Царство это уже пришло. Оно внутри нас: оно в обновлении человеческой личности, в возрождении каждого человеческого существа. Царство Божие — это новый человек.

Конечно, настанет и Его день. Да, да, успокойтесь те, кто хочет зрелища, блеска, славы, — все это вы получите, бедные дети! Здесь Господь замолкает, желая использовать эту возможность и подготовить их к скорому наступлению власти тьмы. Он говорит им: «Но Сыну Человеческому прежде надлежит много пострадать и быть отвержену родом сим…»

Возвращение Иисуса

Не задерживаясь на сказанном, Он сразу же, чтобы пресечь не в меру подробные расспросы, поспешно возвращается к тому, что волнует этих иудеев, и начинает говорить им о Своем дне, о втором пришествии: оно случится столь же внезапно, как Всемирный потоп или истребление Содома огнем. Это пророчество то выходит на первый план, то отступает в глубину в некоторые моменты истории; в каждой катастрофе оно отчасти исполняется и так до дня его окончательного свершения.

Любовь несправедлива; в тот день из двух женщин, занятых одинаковым делом, одна будет взята и спасена, а другая оставлена. Слушатели же, подобно детям, которым нравится замирать от страха, выспрашивают мельчайшие подробности: «Где это будет, Господи? В каком месте?» Он говорит им: «Где труп, там соберутся и орлы». Подобно тому как алчные птицы мгновенно слетаются к мертвому телу, так отовсюду устремятся избранные души к Агнцу — закланному и живому.

Они силятся понять и молчат, охваченные страхом. Тогда Иисус открывает им двери спасения: молитву. Что бы ни случилось, молитесь — в положенное время и в неположенное, и днем и ночью. Таково таинственное требование Бога: молитва не должна прекращаться… Но вот смолкает и Он, внезапно охваченный тревогой и ужасом перед тем, что видит. Или, может быть, перед тем, что рисуется Его воображению. В ту минуту смертная плоть сокрыла от взгляда Бога ход грядущих событий — Сын Отца, заброшенный из вечности во время, Он Сам Себе задает мучительный вопрос: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?»

Предположение, от которого мешаются мысли… Однако каждое слово Господа имеет абсолютное значение. Значит, Он представляет Свое возвращение в мир, где, возможно, не сохранится ни грана веры и Иисус Христос будет еще менее известен, чем в империи Августа, когда Он младенцем лежал в яслях Вифлеема, и имя Его не вызовет никаких воспоминаний в сердцах людей. Достаточно жизни одного поколения, чтобы Христос, вернувшись в мир, как вор, услышал бы повсюду: «Нет, мы не знаем этого Человека…»

21. Брак

Все больше фарисеев теснилось вокруг Иисуса по мере Его приближения к их логову — Иерусалиму. Одержимые навязчивой идеей столкнуть Назарянина с Законом и уличить Его в богохульстве, они вынуждают Его высказаться о нерасторжимости союза между мужчиной и женщиной — нерасторжимости в любом случае и при любых обстоятельствах… Вопреки Моисею? Да, вопреки Моисею: «Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами». Значит, можно что-то принимать, а что-то отвергать в Законе? Иисус это смело утверждает. Он требует от мира нерасторжимости брака, повсеместно нарушаемой. Отныне всякое поколение станет поколением прелюбодейным. Апостолы бормочут: «Тогда лучше не жениться!» Жестокий закон. Но Иисус знает, что Он пришел открыть дверь, проложить путь, ведущий к Нему. Он знает, чего требует от самых близких друзей — не умерщвления плоти, а жизни, независимой от прихотей крови, отделяющих творение от бесконечной Чистоты. Сын Человеческий не разрешил всех мучительных проблем во взаимоотношениях полов. Он не разрешает их и для тех, кто хочет примкнуть к Нему — Он их просто упраздняет. Пусть Его друзья обременены той или иной наследственностью, наделены от рождения каждый своей предрасположенностью, склонностью — Он с этим не считается. Он требует от друзей предельной чистоты, отказа от утоления всякого вожделения вне брака. Соблазн из соблазнов в глазах язычников, преступление против природы, умаление человека… Но Иисусу дела нет до мнения мира: «Не за всех молюсь…» (последние безжалостные слова, произнесенные Им!). Сын Человеческий знает, что путь к Нему требует от нас чистоты, а плоть таит в себе жажду наслаждений, требует их все больше по мере утоления и рождает иллюзию нескончаемых удовольствий — знает, наконец, что плоть является Его соперницей. И потому Он так гневается на апостолов, когда они прогоняют вертящихся вокруг Него детей: в них, по крайней мере, вожделение еще не проснулось.

Невероятное требование! Нужно уподобиться детям, чтобы войти в Царство Божие, вновь стать ребенком, быть как малое дитя. «Кто не примет Царства Божия, как дитя, — не войдет в него».

Богатый юноша

Не только дети заставляют сильнее биться Его сердце. Один юноша со смелостью, свойственной молодости, перебивает Его:

— Учитель, что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Иисус, не обратив сначала внимания, кто с Ним говорит, отвечает:

— Знаешь заповеди? — и перечисляет их. Тогда юноша говорит:

— Учитель, все это я сохранил от юности моей…

Слова эти, сказанные так просто и смиренно, тронули Христа. Только тогда Он поднял глаза на говорящего: «Иисус, взглянув на него, полюбил его». Полюбил после того, как взглянул на него… Обаяние юности, свет сердца, льющийся из глаз, выражение лица — тронули Сына Человеческого. Да, Он полюбил его, но говорит Он как Бог, которому все подвластно, без вступлений и объяснений, почти резко:

— Одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим — и будешь иметь сокровище на небесах. И приходи, следуй за Мною.

Если бы Иисус не полюбил юношу особой любовью, Он, несомненно, дал бы ему силы оставить все, как это сделали другие. Он покорил бы его всемогущей благодатью. Но любовь не хочет ничего получать от того, кого она любит, без его доброго согласия. Не слишком ли Он полюбил этого незнакомца, чтобы похитить его силой? Быть может, Сын Человеческий ждал от него внезапного движения души, сердечного порыва? «Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат».

Юноша затерялся в толпе, а Иисус провожал его взглядом за пределы пространства, в глубину времен — от страдания к страданию, ибо те, кого позвал Христос, но кто отвернулся, падают, поднимаются, снова тащатся, их глаза полны небесного света, одежды испачканы, а руки изодраны в кровь.

Боль, Им испытываемая, сказывается в чрезмерности проклятий, которые Он тут же обрушивает на богатых: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие…»

Он говорит это, не отрывая глаз от уходящего в печали юноши. Маммона уводит душу, которую Он полюбил, но другим непонятна Его горечь. «Кто же может спастись?» — вздыхают они.

Итак, кто же может спастись? Эта мысль мучает даже святых. Грусть, охватившая друзей, смягчает Иисуса. Сын Человеческий — Творец жизни, и одним словом Он упразднит все, что только что сказал; возможно, Он в мыслях видит то мгновение, когда уходящий сейчас юноша возвратится к Нему навсегда по доброй воле силою благодати. «Что невозможно людям, то возможно Богу». Даже спасти столько богатых, сколько Ему заблагорассудится. Вернуть самых падших, взять их силой, принять еще оскверненную душу из уст умирающего. Все возможно Богу, это истинно в буквальном смысле, как и все другие слова Господа. Все возможно Ему! Он уже сказал: «Я всех привлек к Себе». О дивное тайное лукавство безграничного милосердия, не поддающегося контролю! Все возможно Богу.

Суровость Христа ужасает апостолов, но Его милосердие вызывает ревность. Как же так? Значит, весь мир будет спасен? А мы что же? Петр бормочет:

— Вот, мы оставили все и последовали за Тобой…

Живая Любовь смотрит на учеников и за ними видит бесчисленное множество освященных и из века в век распинаемых душ.

— Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Меня и Евангелия — и не получил бы ныне, во время это среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов и матерей, и детей и земель, а в веке грядущем — жизнь вечную.

Работники последнего часа

Они слушают Иисуса с самодовольством, которое Его сердит. Не думают ли они, что им что-то причитается? Творец жизни ничего не должен Своему созданию. Нет никаких формальных прав там, где царствует любовь. Как объяснить им это? Притчу они воспримут лучше, нежели прямое наставление. Итак, Иисус начинает: «Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в свой виноградник…
^»

К чему было рассказывать притчу о работниках последнего часа, раз она до сих пор служит для людей соблазном? Плата одна — и тем, кто трудится не покладая рук от зари, и тем, кого Он нанял в середине, а также и в конце дня. Будем ли мы искать этому объяснение? Бог не обязан давать нам отчет. Он ничего не отнимает у тех, кто весь день трудился на жаре, но щедро одаривает и пришедших последними, потому что судит по их любви. Но если б и не было в них вовсе никакой любви, то раз Он их любит, их предпочитает, раз они соответствуют таинственному представлению Христа о человеческой привлекательности — что можем мы на это сказать? Он по-царски одарит их недостающей им любовью. А мы сами, созданные по подобию Божию, — управляли ли мы когда-нибудь движениями своего сердца?

22. Воскрешение Лазаря

Двенадцать наблюдали, как Учитель все ближе подходит к Иерусалиму, с тревогой — хотя в них и жила смутная, но упорная надежда. У Иисуса была цель, которой они не знали. Ему предстояло совершить последнее действие. Когда они находились еще в безопасности, во владениях Ирода, прибыл посланец из Вифании, сообщивший: «Лазарь, которого Ты любишь, болен». Иисус, оставаясь на вид равнодушным к известию, задержался на два дня. Апостолы не сомневались, что Он поступил так из осторожности. Поэтому, когда Иисус через день сказал, что пойдет в Иудею, ученики не стали скрывать своего страха и разочарования: «Равви, давно ли иудеи хотели побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» Не слушая их, Он сказал: «Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его». Наивные и вместе с тем хитроватые ученики закачали головами, успокаивая себя: «Если уснул, то выздоровеет.» (с тайным желанием остаться в безопасном месте…).

— Лазарь умер, — сказал Иисус. — И радуюсь за вас, что Меня не было там. Но пойдем к нему.

Петра, по-видимому, не было с ними (этим можно объяснить, почему синоптические Евангелия умалчивают о Лазаре), потому что Фома, по прозвищу Близнец, вместо него укрепляет боязливых: «Пойдем и мы умрем с ним».

«Иисус, придя, нашел, что он уже четыре дня в гробе. Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати. И многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услышав, что идет Иисус, пошла навстречу Ему, Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: „Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог“. Иисус говорит ей: „Воскреснет брат твой“. Марфа сказала Ему: „Знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день“. Иисус сказал ей: „Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет — оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему“? Она говорит Ему: „Так, Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир“. Сказав это, пошла и позвала тайно Марию, сестру свою, говоря: „Учитель здесь и зовет тебя“. Она, как скоро услышала, поспешно встала и пошла к Нему». Иисус еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа. Иудеи, которые были с нею в доме и утешали ее, видя, как Мария поспешно встала и вышла, пошли за нею, полагая, что она пошла на гроб — плакать там. Мария же, придя туда, где был Иисус, и увидев Его, пала к ногам Его и сказала: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился и сказал: «Где вы положили его?» Говорят Ему: «Господи! Пойди и посмотри
^». Иисус прослезился. Тогда иудеи говорили: «Смотри, как Он любил его
^».

Почему плакал Тот, Кто должен был бы смеяться от радости, от невообразимого счастья, которое испытывал бы всякий, способный вырвать из смерти любимого друга? Он оплакивал Лазаря в ту самую минуту, когда Лазарь готов был встать и пойти к Нему с лицом, покрытым платком, маленькими шажками, наверное, подпрыгивая, ибо ноги и руки его были обвиты саваном. Он действительно выходил из царства тьмы, чтобы увидеть, как Сын Человеческий войдет туда в свою очередь — и через какую дверь! Так зачем же эти слезы, ведь и Иисус тоже избегнет и смерти, и времени, и пространства, а Лазарь и так в Его сердце живет вечно?

Не было иной причины для слез, кроме слов, сказанных иудеями: «Пойди и посмотри
^», и особенно грубо прозвучавшего: «Уже смердит, ибо четыре дня, как он во гробе
^». Запах разлагающегося трупа вызвал слезы у Того, чье тело не узнает тления. Ибо Сын Человеческий прекрасно знал, что напрасно воскрешает Лазаря, что все равно победителями будут черви — им нужно лишь немного подождать возвращения воскрешенного. Рано или поздно это тело вновь засмердит, и никакая сила не спасет его от гниения. Мы всей душой верим в воскресение плоти; но нужно, чтобы каждое человеческое существо дало согласие на то, что его ждет разложение. Если трудно примириться с этим самому, то как принять смерть тех, чья любовь, свежесть и сила касались нас? То, что воскреснет, будет ли это человек во цвете лет — с сияющими глазами, с горячей красной кровью? Да, так и будет, новое тело уже не будет смертным и, следовательно, станет иным. Сын Человеческий плакал над гниющими плодами — над телами всех живых.

Смерть его предрешена

Многие из иудеев уверовали в Него, но некоторые отправились известить первосвященников, которые тут же собрали Совет. Чем поразительнее чудо, тем страшнее им кажется этот обманщик и тем сильнее их решимость с Ним расправиться. Ведь Назарянин, наделенный таким могуществом, конечно, стремится захватить власть, а это неизбежно навлечет на Иерусалим гнев Рима. У Пилата, не любящего иудеев, рука тяжелая! Это были уже не богословы, которых раздражают богохульства лжемессии, но дальновидные политики, принимающие меры предосторожности. Первосвященник Каиафа, своего рода пророк, считает, что лучше умереть одному человеку, чем погибнуть всему народу.

Иисус, имевший связи в Совете (возможно, через Никодима), был извещен об опасности и скрывался от преследований в окрестностях города. Теперь убежищем Ему служил Ефраим, расположенный к северу от столицы. Но приближалась Пасха, и Пророк не мог не прийти в Храм. Его врагам достаточно было немного потерпеть. Если у Иисуса были друзья в Совете, то и у первосвященников был свой человек среди Двенадцати. Воскрешение Лазаря могло лишь еще больше восстановить его против неисправимого краснобая, который, обладая такой властью над материей, использовал ее лишь для Своей погибели — и не только Своей, но и всех Своих сторонников. Нет, Его поражению нет оправдания. Человек из Кариота еще не решил, как в последнюю минуту выпутается из столь неприятной истории. Однако суетиться ни к чему: Иисус уже сам приближается к ловушке.

Вот Он покидает убежище и выходит на дорогу, ведущую в Иерихон, — за Ним Двенадцать с небольшой группкой возбужденных людей, вполголоса обсуждающих шансы на успех. Они все еще ничего не понимают! Когда же у них откроются глаза? На этот раз Христос не щадит их и одним рывком срывает завесу: «Вот мы восходим в Иерусалим, и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом. Ибо предадут Его язычникам и поругаются над Ним и оскорбят Его и оплюют Его. И будут бить и убьют Его — и в третий день воскреснет».

Ждал ли Он возражений? Кифа, помня, как был назван сатаной, молчит. К тому же они, возможно, и не слишком беспокоятся: Воскресивший Лазаря владеет жизнью, чего же им бояться? Его слова о бичевании и распятии не всегда им понятны. Конечно же, это только образы. Во всяком случае, Ему понадобится всего лишь три дня, чтобы войти в Свою славу; но не войдет же Он в нее один?! Евангелист Лука ясно говорит об этом: «Ибо Он был близ Иерусалима, и они думали, что скоро должно открыться Царствие Божие».

Просьба сыновей Зеведеевых

Да, Его друзья будут торжествовать вместе с Ним, и прежде всего самые близкие. Досадно, что их Двенадцать: хоть они и любят друг друга, каждому хочется обеспечить себе местечко получше в грядущем Царстве. Сыновья Зеведеевы озабочены. Иоанн шепчет Иакову: «На деле Он предпочитает меня Кифе; а ты мой брат». Иаков шепчет в ответ: «Попроси Его, чтобы Он отвел нам обоим по трону рядом с Ним». Но Иоанн говорит: «Нет, я не осмелюсь». Тогда, должно быть, вмешалась их мать Саломия: «Ну что ж, зато я осмелюсь!» Кажется, так и слышишь их перешептывания; и вот честолюбивая мать выходит вперед и падает к ногам Учителя.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Он.

— Скажи, — отвечает она, — чтобы два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем.

С каким гневом еще недавно Сын Человеческий поставил бы на место всех троих! Но сейчас Ему не до упреков. Ему нельзя терять время. Что бы они ни делали, Господь до конца будет обращаться со Своими друзьями с такой нежностью, что даже Иуда не сможет помешать этому. И вот Он тяжело вздыхает, как Человек, которого завтра казнят, с великой жалостью глядит на этих двух, самых дорогих Его сердцу:

— Можете ли пить чашу, которую Я буду пить?

Они не знают, что это за чаша. Но в один голос, изо всех сил, с неистовством, за которое Господь назвал их «сынами грома», сыновья Зеведеевы уверяют:

— Конечно, можем!

— Чашу Мою будете пить…

Существует столько способов испить ее! Мученичество, которому подвергся Иаков в сорок четвертом году, — один из них. Но есть и другие пути страдания. Мы не знаем, чем стала для Иоанна эта чаша, знаем только, что он выпил ее медленными глотками.

Учитель, однако, обращается не только к ним, но и ко всем другим ученикам. Он говорит ясно, ибо сейчас нужно, чтобы до них дошло каждое слово. Когда же они поймут, что Его друзья должны избегать первых мест по примеру Сына Человеческого, пришедшего не для того, чтобы Ему служили, а чтобы Самому послужить? Он открывает им, наконец, в чем состоит высшее служение, взятое Им на Себя, то самое, за которое Его только что обвинял Каиафа перед Советом: «Сын Человеческий пришел, чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих
^».

Вход в Иерихон, исцеление Вартимея

Что все это значит? Вот они пришли на окраину города, орошаемого горными водами, того самого Иерихона, где Ирод предавался наслаждениям. Собралась большая толпа. Слепой Вартимей, услышав шум, спросил, кто это, и, когда ему ответили, что идет Иисус, он закричал в Его сторону: «Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня!» Его заставляли замолчать, но он принялся вопить во весь голос. «Позовите его», — сказал Иисус. Его позвали, говоря: «Не бойся, вставай, Он зовет тебя». Вартимей, сбросив верхнюю одежду, вскочил на ноги и пришел к Нему: «Чего ты хочешь от Меня?» — «Учитель! Чтобы мне прозреть!» Иисус говорит ему: «Иди, вера твоя спасла тебя».

Закхей

Казалось, Сын Человеческий перед смертью спешно расточает направо и налево сокровище Своего милосердия, которое Он принес в мир. После исцеления Вартимея толпа так выросла, что очень богатому начальнику мытарей Закхею, человеку малого роста, пришлось влезть на смоковницу, чтобы увидеть Иисуса. Господь знал сердце этого презираемого человека. Взглянув вверх, Он позвал его: «Закхей, сойди скорее; ибо сегодня Мне надобно быть у тебя в доме». Закхей поспешно спустился и принял Его с радостью… Вот уже три года враги обвиняют Его в том, что Он якшается с падшими — ну, что ж, до самого конца Его отрадой будут те, кто предпочел Его своим грехам.

23. Вечеря у Симона

Последняя передышка перед наступлением тьмы; еще немного человеческого тепла; Иисус изнемогает от усталости. Он не идет в Иерусалим прямо из Иерихона, Ему нужно еще раз увидеть лица друзей, Лазаря, уже забывшего царство смерти, откуда его вывел Христос, хлопочущую Марфу, которая на этот раз не только не рассердит Его, но будет Ему, быть может, так же мила, как и созерцательница Мария. Ибо человеку, идущему на смерть, дороги внимание и заботы любящих близких. Была суббота, до Пасхи оставалось шесть дней.

Один прокаженный, по имени Симон, которого Он исцелил, пригласил Иисуса отобедать у него вместе с Лазарем и его двумя сестрами. Марфа, как обычно, прислуживала.

Была ли Мария, вошедшая с фунтом нардового благовония, той кающейся грешницей, которая омыла слезами Его ноги? А может быть Мария-созерцательница тоже каялась? Как бы то ни было, Мария достигла той степени любви, когда раскрывается собственное ничтожество, и ей оставалось лишь смиренно подражать блуднице, каковой, может быть, она и была. И вот она вошла с сосудом благовоний, как то раньше сделала другая.

Лихорадочная атмосфера царила вокруг Человека, который, воскресив Лазаря, собирался во главе толпы силой взять ворота Иерусалима и бросить вызов не только первосвященникам, но и самим римлянам. Надежда многим помогала преодолевать страх. Тем более, что противники колебались: ведь невозможно было схватить Назарянина, не вызвав народных волнений. Совет назначил нескольких наблюдателей, которые должны были следить за Ним. Человек из Кариота выказывал им знаки уважения, сохраняя некоторую сдержанность: до последней минуты нельзя предугадать, как повернутся события. Будучи человеком неглупым, он был настороже; всегда готовый извлечь пользу из происходящего, он тайно копил денежки, украденные из общего кошелька: нельзя упускать такого случая!

Лишь одно сердце, наученное любовью, видело в возлежащем Иисусе существо, достигшее конца пути, загнанного оленя, который завтра станет добычей псов. Уже столько недель кружит Он вокруг города, переходя от укрытия к укрытию! В светильнике нет больше масла (в светильнике Его тела). У Иисуса остались силы лишь терпеть и страдать. Можно представить, как обмениваются взглядами эта святая женщина и Сын Человеческий. Другие ничего не видят. Но Он знает, что Мария поняла Его, когда разбила алавастровый сосуд и горница наполнилась запахом благовоний. Мария смиренно, как грешница, отирает своими волосами дорогие Ей ноги.

Вдруг слышится голос Иуды, от которого вздрагивают и Он, и она: «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?» Иисус смотрит на двух людей: женщину снедает любовь, мужчину — жадность и зависть. Он всегда говорил с Иудой серьезно и мягко, будто испытывая ужас перед его судьбой:

— Оставьте ее, что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.

Он Сам возвещает Свое погребение? Иуда подходит к книжникам, которые ведут наблюдение… Он запомнил лишь одно слово: погребение. Он способен видеть только ближайшее будущее. Внезапное прозрение, озаряющее глубь веков — «где ни будет проповедано Евангелие в целом мире…» — не проникает в его черное сердце. Возможно, он тоже поражен явными признаками усталости и истощения, проступившими во всем облике Иисуса: конченый человек. И Он еще требует знаков поклонения, подобных тем, что придумывают эти пресмыкающиеся перед Ним женщины!

Наступил вечер. Вифания наполнилась множеством людей, поспешивших сюда из Иерусалима посмотреть на Иисуса и Лазаря. А в это самое время первосвященники созвали Совет, изыскивая средства погубить их обоих. Из Евангелия Иоанна мы знаем, что последнюю ночь Господь провел в Вифании, в доме двух сестер и их брата. Ученики были заняты простым людом, готовившимся торжественно встретить Равви: вход в Иерусалим был назначен на следующий день. Он же бодрствовал с тремя друзьями. Иоанн, возможно, тоже был с ними (единственный из евангелистов, который, кажется, хорошо знал Лазаря). Быть может, Марфа в ту ночь спокойно сидела у ног Учителя и Он наставлял Марию, указывая на ее смиренную сестру: «Она тоже избрала лучшую часть, потому что служит нищим (нищие — это Я сам) и никогда не теряет чувства Моего присутствия
^». На краю бездны грядущих страданий Сын Божий смиренно принимает как поддержку любовь тех, кого Он любит. Он все же изведал эту радость, хотя в ней и не нуждался, потому что все получал от Отца. Дом был пропитан запахом нардового мира. Наверно, Марфа бережно собрала осколки алавастрового сосуда и сложила в подол платья. Глядя в обращенные к Нему широко открытые доверчивые глаза, полные любви и муки, думал ли Иисус о том, как отяжелеют веки трех Его любимых учеников в ту последнюю ночь, которая уже совсем близка?

Пальмовые ветви

На рассвете они, наверно, просили Его: «Ни в коем случае не ночуй в городе, приходи вечером, здесь безопаснее
^». Толпа рвалась в ворота. Ему привели молодого осла. Он сел на него и двинулся вперед, сопровождаемый пронзительными криками детей и женщин, размахивавших пальмовыми ветвями. Вот он, тот день, о котором мечтал человек из Кариота! Он когда-то поверил, что Учитель во главе вооруженного фанатичного народа, с венцом на челе, устрашит римлян Своим всемогуществом… А теперь эти надежды оканчиваются смехотворным триумфом измученного Равви, обреченного на виселицу Человека вне закона, который в окружении глупой черни покорно сует голову в капкан. Они могут бросать одежды под ноги осленка и приветствовать Назарянина как Сына Давидова и Царя Иудейского — каждый их возглас «Осанна!» добавляет еще один шип к Его терновому венцу, еще один острый наконечник к кнуту, которым Его будут бичевать.

Фарисеи возмущаются: «Учитель! Запрети ученикам Твоим». Тогда жалкий триумфатор, сидя на осле, громко бросает им вызов, выдающий в Нем Бога: «Если они умолкнут, то камни возопиют!»

В свете утреннего солнца уже завиделись и город, и Храм. Христос не отрывал от них глаз. Лазарь вызвал у Него первые слезы. А сейчас Он плачет об этом городе. Он не проклинает его, Он лишь раскрывает его ужасную судьбу и скорбит: «О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих: ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего!»

Великий понедельник

С приближением праздника Иерусалим наполнялся иудеями и даже язычниками. «Кто Он?» — спрашивали они. — «Мы видели Его своими глазами… Он воскресил Лазаря в Вифании…»

Первосвященники обсуждали, как схватить Его среди бела дня, в самой гуще этих фанатиков. Знает ли Иуда Искариот, где ночует его Учитель? Пока что, сойдя с осленка, Он больше не скрывается. «Господин, — просили некоторые язычники Филиппа, — мы бы хотели повидать Иисуса».

Если зерно не умрет…

В то время Он находился в ограде Храма и возвещал час, когда прославится Сын Человеческий. Какая мрачная слава! По Его словам, чтобы победить, нужно умереть, а чтобы спасти жизнь — надо ее потерять. «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода». Земля давно знает созидательную силу самопожертвования и искупительную силу страдания. Тайна эта вписана в природу.

После этих слов Иисус замолкает. Можно представить, как Его дрожащая рука соскальзывает со лба на глаза, как бы для того, чтобы не видеть в двух шагах дверь, открытую во тьму: «Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать?». В Нем сопротивляется человек, Агнец почуял бойню — Он упирается, не хочет идти дальше: «Отче! Избавь Меня от часа сего!» Но тут же овладевает Собой: ведь Он и пришел ради этой муки и этой смерти. Он обращается уже не к народу, укрепляет самого Себя победным кличем: «И когда Я вознесен буду от земли — всех привлеку к Себе». Всех, даже Своих будущих мучителей, всех и все, и очистившееся тело Лазаря тоже.

Его засыпали бессмысленными вопросами. Все решено — Он умрет, но никто еще этого не понял. Настали последние дни. Никогда больше ноги Творца жизни не коснутся земли, руки — детских головок. И они не сражены мыслью о неотвратимом конце! Из последних сил Побежденный мог только повторять слабеющим голосом: «Я Свет! Недолго еще Свету быть с вами… Да будете сынами Света».

Вторник и среда

Вечером, как и обещал, Иисус укрылся в Вифании и в следующие дни приходил туда же. По-видимому, Он останавливался не в доме Лазаря, за которым уже давно следили. Восточный склон Масличной горы, где, по свидетельству евангелиста Марка, скрывался Иисус, на самом деле прилегает к Вифании.

Во вторник утром Он вновь вышел на дорогу, ведущую в Иерусалим, и, проходя мимо бесплодной смоковницы, проклял ее — чтобы показать участь, ожидающую этот город.

Каждый день, однако, они приходят в Храм (Он уже так устал, а впереди еще страдания и смерть!). Он продолжает борьбу, поддерживаемый, казалось бы, всем народом. Фарисеям, которые допрашивают Его как преступника, Он осмеливается отвечать как их судья. Хитростям этих лисиц Он подчас противопоставляет Свою Божественную хитрость. Если они спрашивают: «Какой властью Ты это делаешь?» — Он задает им встречный вопрос: «Крещение Иоанново с небес было или от людей?» Лисицы уходят от прямого ответа и бормочут: «Мы не знаем». Ведь скажи они: «от людей», возмутился бы народ, почитающий своего последнего пророка, а ответь они: «с небес», — Иисус сказал бы им: «Почему же вы не поверили ему?» Потому они и бормочут, что не знают. Тогда Иисус торжествует: «И Я не скажу вам, какой властью это делаю».

Но народ понял. Взбешенные фарисеи уходят. Равви, довольный победой, опять становится непринужденным, как в первые дни. Он рассказывает им притчи, и на этот раз каждый понимает их смысл. Например, человек, имеющий двух сыновей, посылает одного из них поработать в винограднике; сын отказывается, но потом идет. Другой же сын отвечает: «Пойду» — и не идет. Самый простоватый слушатель понимает, что отец семейства — это Отец Небесный, и что раскаявшиеся блудницы и мытари — это сыны света, а фарисеи, внешне исполняющие Закон, но в сердце ему изменяющие, — прокляты.

Злые виноградари

Но вот возвращаются фарисеи. Голос Господа тут же меняется, становится грозным. Не для учеников, а для них придумал Он притчу о злых виноградарях за три дня до Своих Страстей. Притча эта столь смела и смысл ее столь прозрачен, что первосвященники хотят тут же схватить Иисуса — они бы так и сделали, если б не побоялись народа.

Человек, отдавший свой виноградник в аренду, посылает к виноградарям одного раба за другим за своей долей вина, но те всякий раз избивают их и отсылают обратно. «Тогда сказал господин виноградника: „Что мне делать? Пошлю сына моего возлюбленного; может быть, увидев его, постыдятся“. Но виноградари, увидев его, рассуждали между собою, говоря: „Это наследник. Пойдем, убьем его, и наследство его будет нашим“. И, выведя его вон из виноградника, убили».

Пророчество, которое касалось ближайшего будущего, должно было бы тронуть их сердца: в ту минуту сам возлюбленный Сын обращается к злым виноградарям. Уже лежит крест где-то на складе, в котором хранятся виселицы. Иуда назначает сумму в тридцать динариев, Пилат читает донесение о волнениях, вызываемых в народе каким-то назаретским Целителем. И однако этот загнанный в угол пройдоха, с которого Синагога не спускает глаз и которому на сей раз не уйти, требует ответа у этих лисиц, поднаторевших в Писании, и тычет их мордой в текст. Взглянув на них, Иисус говорит: «Неужели вы не читали сего в Писании: „Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла“? Тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит».

Из всех событий, когда-либо происходивших на земле, самыми непостижимыми были, несомненно, эти стычки назаретского Проповедника с иерусалимскими священниками. В ту минуту совершенно невозможно было вообразить, какие последствия они будут иметь для судеб мира. Нет, священники не испугались, но понимали, что без римлян у них ничего не получится. В глазах Рима богохульство не было правонарушением; нужно было навлечь на Иисуса подозрения римлян — вот в чем смысл коварного вопроса, заданного подосланными провокаторами: «Позволительно ли нам давать подать кесарю или нет?»

Отдавайте кесарю…

За двадцать лет до того, во время захвата страны Римской империей, другой галилеянин по имени Иуда ответил на тот же вопрос отрицательно и был за это убит вместе с единомышленниками. «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» — таков знаменитый ответ Иисуса, он означает, что в голгофской драме, предуготованной от вечности, римлянам отводится лишь роль палачей. Израиль использует их, чтобы закласть свою Жертву, но сама Жертва принадлежит ему. Рим в лице Пилата не нашел в Иисусе ничего преступного.

Но где кончается власть кесаря и начинается власть Бога? Об этом можно спорить до бесконечности. До того дня, когда это слово было произнесено обреченным на смерть бедным непокорным Иудеем, кесарь был богом, а боги принадлежали империи больше, нежели империя богам. Но вот внезапно встает выше всякой тирании могущество Того, Кого освобожденный человек признает своим единственным Владыкой на земле и на небе. Человеческое сознание и впредь будет подвергаться наихудшим видам насилия, но отныне оно свободно: мучения будет испытывать лишь тело, а вся власть государства будет из века в век оказываться беспомощной перед силой святой души.

24. Лепта вдовы

Поединок Синагоги и Сына Человеческого на время приостановился. Фарисеи больше ни о чем Его не спрашивают, боясь опять опозориться перед народом. Зная, что готовится, они терпеливо ждут. Иногда Назарянин провоцирует их: «Как говорите, что Мессия есть сын Давидов? Давид Господом называет Его; как же Он сын ему?» Но они уклоняются — они готовят Ему другой, кровавый ответ.

В ожидании Своего часа Сын Человеческий почти бездействует. Он разглядывает входящих в храм людей: книжников, облаченных в длинные одеяния, которых все почтительно приветствуют за их бесконечно долгие молитвы, богомольцев, кладущих пожертвования в кружку. Прислонившись к колонне в ограде храма, Иисус возмущается фарисеями, издевается над ними, но тут же умиляется, увидев вдову, которая отдает Богу все свое состояние. Что стоит милостыня, которая ничего нас не лишает? Мы, может быть, вообще никогда ничего не жертвовали.

Пророчество о разрушении храма и конце мира

В эти последние часы Иисус, казалось, прекратил борьбу и разглядывал прохожих. Так смутьян, выслеженный полицией, мог бы сидеть сегодня где-нибудь на террасе кафе, зная, что с минуты на минуту его арестуют.

Никто больше не привлекал Его внимания, и взгляд Его остановился на Храме. Рядом прозвучал знакомый голос:

— Учитель! Посмотри, какие камни, какие здания!

Но Иисус ответил:

— Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне. Все будет разрушено.

Никто из тех, кто пересекал с Ним Кедрон, протекающий у подножия Храма, и взбирался на Масличную гору, не осмелился что-либо сказать. Но все были крайне подавлены этим пророчеством — для иудея не могло быть ничего страшнее таких слов. Наконец, заговорили все разом:

— Учитель! Когда же это будет? И какой признак, когда это должно произойти?

Богочеловек, который шел к концу Своего пути и уже наполовину освободился от власти времени, в которое был погружен вот уже тридцать лет, будет говорить, не считаясь со сроками. Ибо Он и есть тот Иисус и тот Господь, для которого, как пишет Кифа в своем послании, «один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день».

Многих смутило пророчество о разрушении Храма и города, они спутали его с концом мира. Вера многих была поколеблена словами: «Не прейдет род сей, как все это будет».

Да, это поколение стало свидетелем и жертвой гонений на христиан, осады и разрушения Иерусалима. Одни только христиане спаслись от римских воинов и укрылись в горах по совету Господа: «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его. Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы… и тот, кто на поле, не обращайся назад взять одежду свою».

Но эти разрушения и небесные знамения, и землетрясения, которые возвестят начало конца, Иисус разделяет весьма неопределенными промежутками времени: «И Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников». Иисус из вечности окидывает взглядом ход истории, сейчас Он говорит не как человек, предсказывающий будущее, но как Сын Божий, который, пренебрегая известной им последовательностью событий, кричал фарисеям: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь». И Он, зная все, понимал также, что вводит их в заблуждение, ибо они не могут видеть так, как видит Он. Но это благое заблуждение вооружит их такой крепкой надеждой, что они завоюют мир. Слава обреченного мира, который скоро погибнет, теряет в их глазах всякую ценность. Возможно, их рвение остыло бы, знай они, что спустя девятнадцать веков христиане все еще будут ждать пришествия Сына Человеческого.

В действительности же Господь, смешивая будущие события, не обманывает их. Конец мира для всех наступает в день нашей смерти. Это верно для каждого в отдельности, ибо никто не знает ни дня, ни часа, когда для него померкнет солнце, луна перестанет лить свет на лужайки его детства, а звезды разом исчезнут в бесконечном мраке, который сомкнется над ним. В жизни каждого из нас, когда мы совсем того не ждем, внезапно появляется антихрист, приходят лжепророки с ядом и чародеи с зельями: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа». Безумны девы, не взявшие с собой масла и уснувшие в ожидании запоздавшего жениха; их будит среди ночи страшный крик: «Вот, жених идет!» Ужас внезапной смерти.

Но несомненно и то, что Иисус однажды придет на облаке в великой силе и славе. И в тот день «время язычников» покажется нам таким же непродолжительным, каким видел его Христос во дни Своей земной жизни. В том свете, который полностью высветит судьбу не столько народов или царств, сколько каждой человеческой души, история мира станет историей миллиардов отдельных людей. И окажутся козлы по левую сторону, а овцы — по правую.

«Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: „Придите благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне“». Тогда праведники скажут ему в ответ: «Господи, когда мы видели Тебя алчущим и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Вот где источник надежды! Значит, все те, кто обнаружит, что их ближним был сам Иисус, принадлежат к числу людей, которые не знают Христа или Его забыли. В противном случае они не задали бы Ему такой вопрос. И все-таки они и есть Его возлюбленные. Тот, в чьем сердце живет любовь, не может не служить Христу. Он может думать, что ненавидит Его, а на деле он посвятил Ему жизнь, ведь Иисус скрывается среди людей, Он прячется под видом бедных, больных, плененных и пришельцев. Многие из тех, кто формально служит Ему, никогда Его не знали, а большинство тех, кто даже имени Его не знает, услышат в последний день слова, которыми откроются для них врата блаженства: «Это Я был теми детьми и рабочими; это Я плакал на больничной койке; Я был тем убийцей, которого ты утешал в камере».

25. Великий четверг

Каждый вечер Иисус возвращался в Вифанию. Он уже испытывал весь ужас предстоящих страданий, мысленно переживал Страсти, удар за ударом, плевок за плевком. Он тащил на Себе эти бревна. Виделся ли Он в последние дни с Матерью? Возможно, у Него не было больше сил удерживать Ее, и Она, наконец, вышла из Своего уединения. Ученики молча наблюдали за Учителем, поддерживая себя Его обещанием: что бы ни случилось, Он скоро вернется, и, как человек, который отлучился ненадолго, постучит в дверь ночью или на рассвете… Да, они будут бодрствовать.

Однажды вечером кто-то из них, должно быть, спросил: «Где Иуда?» А кто-то ответил, что казначей не решается появляться в Вифании после того, что он сказал о нардовом благовонии. Иисус же шел скорее всего последним, согнувшись под тяжестью невидимого Креста, и мысленно видел Своего самого благоразумного ученика, в это мгновение договаривавшегося с победителем о тридцати сребрениках: «Это он нарочно — наверно, сказал им Иисус, — чтобы вы не огорчались».

В последний день перед Страстями, в четверг рано утром Он отправляет Петра и Иоанна в город приготовить пасхальную трапезу. Пасха в тот год приходилась на субботу. Почему же Христос хотел есть ее не накануне, как все иудеи, d днем раньше? Просто Он знал, что на следующий день жертвенным Агнцем станет Он Сам.

У городских ворот двух учеников ждал друг, с которым заранее обо всем договорились. Было условлено, что он будет нести кувшин с водой и по этому знаку его узнают Петр и Иоанн. Этот друг расстелил на втором этаже своего дома ковер, разложил вокруг низкого стола подушки и заклал в Храме ритуального агнца.

Любовь переполняла сердце Иисуса. «Перед праздником Пасхи, — пишет евангелист Иоанн, — Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, возлюбив Своих, сущих в мире, до конца возлюбил их».

Не успев войти, ученики стали оспаривать друг у друга право возлежать рядом с Ним, не сознавая, что это за день, что это за час. Иоанн возлег справа. Человек из Кариота, по-видимому, оказался ближе всех к Иисусу слева, иначе Он не смог бы протянуть ему кусок хлеба, который перед тем обмакнул в блюдо.

— Очень желал я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания.

На плечо, на которое скоро ляжет бревно виселицы, опустилась живая голова Иоанна. Согласно обряду, Иисус благословил первую чашу вина. Но спор возобновился: каждый хотел быть первым. Тогда Он напомнил, что первый среди них должен быть последним:

— А Я посреди вас, как служащий.

И, желая полного уничижения, Он — Творец жизни — умыл им ноги. Умыл ноги и Иуде, и тот не стал противиться. Только Петр упирался, пока Христос не сказал:

— Если не умою тебя, не имеешь части со Мною!

— Господи! — ответил Петр. — Не только ноги мои, но и руки, и голову…

Зловоние души

В другой бы раз Иисус улыбнулся. Наивная и чистая душа Кифы светится, но рядом с Собой Он чувствует нестерпимый запах разложения и духовной смерти. Иисус не сдерживается и вполголоса говорит:

— Вы чисты, но не все. (Но тут же спохватывается). Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу.

Зловоние этой души мучает Христа. Он уже не может его выносить. Остальные одиннадцать ни о чем не догадываются, ничего не понимают.

Возможно, они и недолюбливают своего слишком прижимистого товарища, но, в конце концов, он вправе беречь общие деньги. Он себе на уме, но у каждого свой характер. Иисус больше не в силах скрывать:

— Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.

Как удар грома, прозвучали эти слова. В комнате, где тринадцать иудеев возлежат вокруг дымящегося блюда, как бы померк свет. Наступает молчание, каждый из них в простоте своей спрашивает себя, проверяя свою совесть, и все говорят Учителю одно и то же: «Не я ли? Нет, не я!» Слева от Христа почти у самого уха раздается дрожащий голос Иуды: «Не я ли, Равви?»

В этом вопросе нет вызова: он действительно еще не знал, он колебался. В самой глубине его существа идет отчаянная борьба, так знакомая многим христианам, когда смертельно раненная душа сражается, зная наперед, что ее ждет поражение. Иуда любил Иисуса, возможно, он все еще любит Его, несмотря на разочарования, горечь, нежелание остаться на стороне побежденного. Тридцать сребреников означают прежде всего его союз с властями, в этом их главная ценность. В любом случае бедняга Иисус обречен. Иуда чувствует, что сдается; но его мучение отнюдь не наигранно, когда он спрашивает: «Не я ли, Равви?» Он один должен услышать очень тихий ответ, который заклеймит его навеки: «Ты сказал».

И вновь Господь открывает им Свою тайну, и в голосе Его звучит мука, потому что только что Он потерял одного из Своих детей, потому что и Иуду Он избрал, хотя и любил, быть может, чуть меньше других; но за эти три года им, наверно, при каких-то обстоятельствах случалось проявлять друг к другу нежность, прощать и принимать прощение.

— Сын Человеческий идет, как написано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше бы этому человеку не родиться.

Последовало тяжкое молчание. Петр знаком попросил Иоанна, лежавшего на груди у Иисуса, узнать: «О ком Он говорит?» Иоанну достаточно было поднять глаза и шевельнуть губами, чтобы Иисус понял его: «Господи, кто это?»

Возможно, Иисус никому другому этого не доверил бы. Но, дойдя до края жизни, на этом последнем привале мог ли Он что-то скрывать от того, чье дыхание ощущал в последний раз (как легка его голова и как тяжел будет крест!). И Он шепчет ему:

— Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам.

Обмакнув хлеб в блюдо, Он подал его Иуде, который сидел по другую Его сторону и, наверное, все слышал. Во всяком случае, он видел, как голова Христа склонилась к голове любимого ученика. В то мгновение «вошел в него сатана». Иуда безумно ревнив; он слишком проницателен, чтобы не видеть, что Иисус всегда держит его на расстоянии, что, если Иоанн любим больше всех, то он, Иуда, — всех менее… Сын Человеческий, которому предстояло еще пройти через муки Страстей, не мог больше выносить рядом с Собой ненависть, внезапно охватившую этого несчастного, ненависть поистине демоническую. Уже не было сил терпеть реальное явственное присутствие сатаны в душе, которая создана была для любви. И Он умоляет Иуду:

— Что делаешь — делай скорее.

Остальные подумали, что Он отправил ею раздать милостыню нищим или купить что-то необходимое к празднику. Иуда, обезумев от ненависти, поднялся. Если Учитель посылает его навстречу судьбе, почему он должен противиться? Ведь его голова ни разу, быть может, не покоилась ни на чьем плече, и сердце Христа никогда не билось у его уха. Он был любим ровно настолько, чтобы ею предательство стало непростительным. Злоба душила его. Иуда открыл дверь и вышел в ночь.

Евхаристия

Даже те апостолы, которые ни о чем не догадывались, почувствовали, что дышать стало легче. Иуда, возможно, оставил дверь приоткрытой. Учитель опустил глаза, и все смотрели на родное лицо, не узнавая его: оно никогда не было одним и тем же, непрестанно менялось под действием неведомых сверхчеловеческих чувств. Он держал в руках кусок хлеба. И, преломив его Своими святыми, пречистыми руками, раздал ученикам и сказал:

— Примите, ядите; сие есть Тело Мое.

И, взяв чашу, благодарив, подал им; и пили из нее все. И сказал им:

— «Это Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая. Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием».

Что поняли те, кто только что причастился Телу и Крови Христа? Сын Человеческий возлежал среди них, и в то же время каждый чувствовал Его внутри себя подобно пламени, которое трепетало и жгло, но и освежало, и доставляло блаженство. Впервые в мире совершилось такое чудо: можно было обладать тем, кого любишь, вобрать его в себя, питаться им, соединиться с его существом, превратиться в его живую любовь.

В словах, вслед за этим произнесенных Иисусом, видна безмерность Его любви, изливаемой на учеников: Он называет этих суровых взрослых людей «дети Мои»; и нежность, подобно крови, вдруг брызжет из сердца, которое вскоре пробьет копье.

— Дети! Недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я иудеям, что, куда Я иду, вы не можете придти, так и вам говорю теперь. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.

Потом Он обратился к Симону. Князь мира сего этой ночью ожесточится; и даже их, бедных детей, просеет, как пшеницу… Но когда окончатся испытания, Петр должен будет утвердить своих братьев. Апостол бурно протестует — он готов идти за Ним и в темницу, и на смерть. А Иисус в эту минуту чувствует, что Петр будет самой горькой каплей в чаше, которую Ему предстоит испить. Ибо этот человек, самый сильный из всех, охваченный сейчас порывом любви и верности, на рассвете трижды отречется от Него. Иисус мягко предупреждает его об этом. Но Петр вне себя, он упорствует:

— Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя.

И все возражали Христу вместе с Кифой. Они встали из-за стола и окружили Иисуса, чей взгляд поверх их голов был устремлен на обтесанное дерево, водруженное среди ночи мира, на тот столб, которого Он уже наконец почти достиг. Одиннадцать понимают, что прошло время смеяться и удивлять иудеев чудесами. Они храбрятся: «Здесь два меча…» Иисус пожимает плечами: «Конечно, этого достаточно
^». Но не в мечах они нуждаются, а в вере: «Да не смущается сердце выше…» Куда Он идет, они знают и путь знают… Раздается простодушный голос Фомы:

— Господи! Не знаем, куда идешь, и как можем знать путь?

Они все еще воспринимают каждое слово в буквальном смысле! Иисус отвечает ему:

— Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу как только через Меня.

Филипп прерывает Его:

— Покажи нам Отца, и довольно для нас.

— Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? — отвечает Иисус. — Видевший Меня видел Отца.

Иисуса больше не сердит их бестолковость, с которой Он так и не справился, — это сделает Дух Святой. Кучка учеников теснее окружает Учителя. Подобно всем людям, боящимся смерти, они ведут себя, как дети, которых пугает ночь. И Сын Человеческий, чья любовь не раз проявлялась в резких и горьких словах, измученный ожиданием первой пощечины и первого удара бича, сейчас собирает их под Свое крыло и согревает словами, в которых попеременно обнаруживает себя то Бог, то человек. Какая любовь и какая сила! Он вводит их в тайну Своего единства с Отцом.

— Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Еще немного и мир уже не увидит Меня. А вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас. Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам. Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его и Мы придем к нему и обитель у него сотворим.

Воцаряется глубокая тишина, исчезает страх. Они друзья Иисуса и пребывают с Ним и в Нем. Они уже в преизбытке вкушают то наследие, которое Он обещал: мир, горящий в их сердцах.

— Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше.

Час Его близок. Он не может больше оставаться здесь: «Встаньте, пойдем отсюда». Иисус выводит их из комнаты, останавливается на мгновение в сенях. Никогда не говорил Он с ними так, как в эту ночь. Теперь они знают, что их Друг — Бог и что Бог есть любовь. И тот, чья голова недавно покоилась на плече Сына Человеческого, навсегда запомнит каждое слово.

— Я есмь лоза, а вы — ветви. Как возлюбил меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей… и радость Моя в вас пребудет.

Нужно ли было им еще что-то знать? Весь Новый Завет содержался в единственном слове, так затасканном на всех языках мира: любовь.

— Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Не они избрали своего любимого Учителя, а Он избрал их изо всего мира. Отвергнутый мир ненавидит их, как ненавидит Христа; их будут преследовать за любовь, но Дух Святой будет на них.

И вновь Одиннадцать встревожились, так как Он сказал:

— Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня.

Иисус, исполнившись жалости, хочет уже сейчас внушить им ту радость, с какой они будут пить и есть вместе с Ним, Воскресшим:

— Истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы будете печальны, но печаль ваша в радость будет. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир…

Слова эти обжигают сознание. Словно опьянев, ученики перебивают Его:

— Вот, теперь Ты прямо говоришь, и не говоришь никаких притч. Теперь мы видим, что Ты знаешь все… Посему веруем, что Ты от Бога исшел.

Сын Человеческий, который все эти три года так страдал от их маловерия и непонятливости, совсем не обрадован этим признанием. Он вздыхает:

— Теперь веруете… — И вдруг суровым голосом продолжает: «Вот наступит час, и настал уже, когда вы рассеетесь каждый в свою сторону и оставите Меня одного».

Но, увидев их жалкие опечаленные лица, Он спохватывается. Нет, Он не сердится на Своих возлюбленных детей. Все то горе, которое их постигнет, Он уже знает, Он от него страдает.

В эту ночь Учитель будет повержен и Одиннадцать окажутся совсем слабыми людьми. Но Он вдруг распрямляется во весь рост — этот Назарянин из простонародья, за которым охотится вооруженный отряд, этот Иудей, объявленный вне закона, которого скоро будет оплевывать караул! С каким царственным видом бросает Он вызов, который, вознесясь над Его судьями, палачами и самим кесарем Тиберием, достигает Его Небесного Защитника:

— Мужайтесь, Я победил мир!

Первосвященническая молитва

Он победил мир, но отделил от него малое стадо, которое не погибнет. Он прославится в них перед Своим Отцом, вступив этой ночью на арену — первым из бесчисленных братьев, которые будут отданы Зверю из ненависти к Его имени. Но прежде чем сделать этот шаг, Он сосредоточивается и молится.

В небольшой фразе, несколько раз повторяемой в Евангелиях, скрыта бесконечная тайна: «Иисус отошел от них и молился…» Он молится Отцу, которому единосущен! Как это понять? Мы, созданные по образу Божию, мысленно устремляясь к Нему, обращаемся к средоточию нашего существа, словно говорим сами с собою. Самый несовершенный христианин после причастия, или просто находясь под действием благодати, освящен присутствием Трех Божественных Ипостасей и, едва погрузясь в себя, уже чувствует, как им овладевает и его очищает Бог.

Отдаленная аналогия помогает нам проникнуть в эту тайну: молитва Богочеловека, составляющего одно с Тем, Кому Он молится.

Он обращается к Себе и одновременно к Другому. Но на этот раз, перед наступлением власти тьмы, беседа Отца и Сына происходит в присутствии молодого юноши — Иоанна, сына Зеведеева. Может быть, он не воспринимал отчетливые слова. Быть может, ему была дана возможность участвовать в безмолвной молитве, и молитва любимого Учителя, творимая в полном молчании, слово за словом запечатлевалась в сердце внимающего ученика.

Он один запомнил эту молитву, потому что один ее слышал. Но не потому, что он был лучше других: он был самым неистовым и страстным. «Сын грома» еще вчера требовал места у престола для себя и своего брата, считая себя достойнее других, потому что был особенно любим. Он бывал дерзок, как ребенок, которому все прощается. Как-то раз он прервал Учителя, спеша похвастать, что запретил какому-то человеку изгонять бесов именем Иисуса — как будто Иисус принадлежит ему одному! Подобно всем юношам, он был жаден, неистов и жесток и даже хотел низвести огонь небесный на самарянский город, где их не пожелали принять.

Тем не менее Иисус больше всех любил этого юношу, который не был так богат, как тот другой, и вообще был довольно беден (хотя и принадлежал к более знатной семье, чем большинство учеников: его отец Зеведей имел работников, кроме того, похоже, что Иоанн был принят в доме первосвященника). Любимый ученик не только обладал свободным и широким умом, но был необычайно одарен. Почти все святые, начиная от апостола Павла и Отцов Церкви первых веков и кончая Августином, Бонавентурой, Фомой, Франциском, Хуаном де ля Крусом — были наделены дарами Святого Духа, но Иоанн — более их всех.

Мог ли ум Иоанна, воспламененный любовью, сам проникнуть в тайну последней молитвы Сына Человеческого? Нет, вероятно, но его голова недавно покоилась на груди Иисуса, и в это бесконечное мгновение он стал иным. «Сын грома» отныне будет сыном Любви — он открыл тайну, которую никогда не забудет, то, что увидели его глаза, услышали уши, ощутили руки, — тайну Слова Жизни.

Переданные Иоанном торжествующие слова Христа, произнесенные незадолго до Гефсиманского борения, поражают. Молитва Христа, которую запомнил Иоанн, полна спокойной уверенности, как будто Господь пользуется последними минутами, прежде чем вся власть будет отдана силам тьмы:

— Отче! Пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, как Ты дал Ему власть над всякой плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои…

Иисус на мгновение вглядывается в океан скорбей, на берегу которого стоит. Но отворачивается от него, чтобы посмотреть на дело, совершаемое Им от века: на неразрывную связь освященного творения с Богом Отцом в лице Сына. «Да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино».

Но где проходят границы того мира, о котором Он не молится? Какой будет судьба этого отвергнутого мира?

26. Гефсимания

Настало время выйти из дома в ночь. Когда Он переступит порог, начнутся Его Страсти. Он произносит «халел» — пасхальное благодарение — и толкает дверь. Спустившись вниз, обходит Храм, освещенный пасхальной луной, и достигает ограды у подножия Масличной горы. С тех пор как Иисуса начали преследовать, эта кучка людей часто ночует в саду, называемом Гефсиманией из-за того, что здесь находится давильня для маслин. Это было их обычное убежище, если они не уходили в Вифанию.

В ту ночь одиннадцать учеников делают все, как обычно, как всегда, укладываются спать на земле в верхней одежде. Учитель берет с Собой Петра, Иакова и Иоанна и удаляется на молитву. Это тоже в порядке вещей и никого не удивляет.

Оставив трех Своих самых близких друзей, Иисус отходит от них на расстояние брошенного камня и падает ниц. Душа Его скорбит смертельно. Ему страшно: нужно, чтобы Он познал страх. Запах крови приводит Его в дрожь. Тело Его содрогается в ужасе перед физическими страданиями.

— Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! — Часть Его существа противится этому страшному призванию: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Сейчас Его воля хочет избежать всего этого ужаса. Он вытирает рукой взмокший лоб: откуда эта кровь? Молитва замирает у Него на губах. Он прислушивается. В какие-то мгновения жизни каждому из нас случалось ощущать в ночной тишине равнодушие глухой и слепой материи. Материя подавляет Христа. Всем Своим существом Он испытывает ужас беспредельной оставленности. Творец удалился, и творение становится лишь дном безжизненного моря; бесконечное пространство усеяно мертвыми звездами. Во мраке слышны крики пожираемых зверей.

Но вот этот Иудей, распростертый на земле, смешавший Себя с ней, — подымается. Сын Божий достиг такой степени уничижения, что нуждается в человеческом утешении. Настал и Его черед, думает Он, положить Свою окровавленную голову на чью-нибудь грудь. Он встает и идет к трем спящим ученикам («спящим от печали», — говорит евангелист Лука).

Они спят на земле, побежденные сном. Сон берет верх над любовью — и это нам тоже знакомо. Иисус — узник Своей человеческой природы — в тот миг, когда Он нуждается, чтобы не изнемочь, в поддержке близких, сталкивается с законом природной жизни, с неодолимой силой сна и оцепенения. Даже самый любимый апостол спит крепким молодым сном. Кажется, будто Его побеждает Его собственное могущество.

— Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мной?

Они приподымаются, вздыхают и тут же снова падают. Учитель добредает до прежнего места, уже отмеченного Его кровью, и падает на колени, протягивая вперед руки, как слепой, а потом вновь бросается к друзьям. Пусть они спят и ничего не чувствуют, но они тут, их можно потрогать, потрясти, коснуться их волос. Так Сын Человеческий метался, подобно маятнику, от спящих людей к скрывшемуся Богу, от отсутствующего Отца — к спящим друзьям.

Когда Он дотащился до них в третий раз, они, наконец, начали подыматься, не разлепляя век, не понимая, чего от них хотят. Если еще светила луна, то Христос, наверно, видел их жалкие, подурневшие и опухшие со сна, небритые лица.

— Сейчас спите и отдыхайте.

Теперь Ему никто не нужен, кроме Самого Себя. Он неподвижен, но уже не распростерт на земле и не склонен над спящими. Он слышит их сонные вздохи и храп, а вдали — неясный шум шагов, чьи-то голоса. Наконец, Он говорит им:

— Встаньте, пойдем: вот приблизился предающий Меня.

Они бегут к остальным ученикам, будят их — и вот уже все тесно окружают Иисуса, который ничем от них не отличается. Тысяченачальник, возникший из темноты вместе с людьми первосвященника и несколькими солдатами когорты с факелами в руках, видит при их свете лишь темную кучку иудеев. Среди них никто не выделяется, их Вожак от остальных неотличим. Творец жизни — один из этих бородатых назарян, Его нельзя узнать, и потому Иуда должен указать Его. Человек из Кариота решает поцеловать Иисуса: «Кого я поцелую, Тот и есть».

Предатель не сам придумал этот противоестественный способ. Предательский поцелуй ошеломил Иисуса, который, однако, готов был ко всему. Эти губы на Его щеке! Он говорит: «Друг! для чего ты пришел?» Его уже окружают воины. «Целованием ли предаешь Сына Человеческого?» До последнего мгновения творение не перестает Его удивлять. Он думал, что знаком с последней глубиной человеческой низости, но этот поцелуй…

Вначале возникла суматоха. Апостолы не сразу струсили, потому что считали Учителя могущественным, но когда Кифа отсек ухо Малху, рабу первосвященника, Иисус велел ему вложить меч в ножны. Он отстранил их и, как наседка, которая, нахохлившись, выходит вперед, чтобы защитить свой выводок, сказал:

— Вот Я! Оставьте их, пусть идут. Каждый день бывал Я с вами в Храме, и вы не поднимали на Меня руки… Но теперь — ваше время…

При свете факелов свора бросается на добровольно сдающуюся добычу. Ученики тотчас разбегаются, кроме неизвестного юноши, который прибежал туда, не успев одеться. Кто это последним проявил свою верность Учителю? Его хватают, но проворный юноша оставляет им вместо себя покрывало, в которое был закутан, и убегает.

Иисуса повели к Анне (тестю первосвященника Каиафы), тот велел связать Его покрепче и отправил к зятю. Каиафа бодрствовал вместе со старейшинами и несколькими членами Синедриона. Он, возможно, никогда раньше не видел Иисуса. Неужели этот бедолага и есть чудотворец и враг первосвященников? Однако он допрашивает Его тем тоном наставительной доброжелательности, который не утратили с тех пор за много веков судьи Жанны д’Арк. Обвиняемый отвечает, что никогда не говорил тайно, но всюду проповедовал открыто, и в синагогах, и в Храме:

— Что спрашиваешь Меня? Спроси слышавших, что Я говорил им; вот они знают, чему Я учил.

Повысил ли Он при этом голос? Или, Сам того не замечая, все еще говорил как Учитель? Тяжелая рука воина нанесла Ему первую пощечину.

— Так отвечаешь Ты первосвященнику?

— Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?

Понадобились доказательства Его вины. Нашлись два человека, которые засвидетельствовали, что Обвиняемый брался разрушить Храм Божий и в три дня отстроить его. Первосвященник поднялся и сказал: «Что же Ты ничего не отвечаешь?»

Отречение Петра

Ночь шла к концу, стало холодно. Во дворе слуги разожгли большой костер. Все, кто бродил вокруг дворца в ожидании рассвета, подходили погреться. Из темноты возникали люди с протянутыми к огню руками, они образовали круг у костра. Одна из служанок обратила внимание на бородатое лицо, которое показалось ей знакомым. «И этот был с Ним!» — воскликнула она. Петр вздрогнул и поспешно ответил: «Я Его не знаю».

Кифу провел туда ученик, знакомый с привратницей первосвященника. Женщина, всмотревшись в него, сказала недоверчиво: «И ты не из учеников ли этого Человека?», но Петр тут же отрекся. Он отошел подальше от костра, чтобы его не узнали. Первый хриплый крик петуха возвестил начало утра. Он не слышал его, дрожа от холода и страха. Его снова окружают люди: «Точно, ты из них; ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно!»

Опаснее всего было свидетельство родственника Малха: «Не я ли видел тебя с Ним в саду?» Петр, еще больше испугавшись, начал клясться, что не знает этого Человека; и так он клялся и божился, что обвинители засомневались и вернулись к костру греться, оставив его в покое. Небо светлело. Снова пропел петух. День занимался и в сердце этого несчастного. Ночной мрак отступил, все в нем просветлело и осветилось в одно время с крышами дворца и домов, вершинами оливковых деревьев и высоких пальм. Тогда открылась дверь. Подталкиваемый слугами, показался Человек с руками, связанными, как у каторжника или висельника. Он взглянул на Петра. Взгляд Его источал бесконечную нежность и прощение. Апостол, оцепенев, смотрел на лицо, уже распухшее от ударов. Затем, схватившись за голову, вышел оттуда — плача так горько, как не плакал еще ни разу в жизни.

Лицо Иисуса было уже заплевано. Они начали в Него плевать, когда Каиафа потребовал ответа:

— Заклинаю тебя Богом живым, скажи нам, — Ты ли Христос, Сын Благословенного?

Тогда Иисус, до сих пор безмолвствовавший, вдруг выпрямился и отчетливо произнес:

— Я. И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных.

Раздался крик ужаса. Первый плевок потек по Его лицу, затем еще и еще. Слуги били Его по щекам. Они закрывали ему лицо, били кулаками, говорили: «Прореки нам, Христос, кто Тебя ударил?» — и смеялись.

Не будь Он невзрачным на вид, обладай той величественной осанкой, которую мы Ему приписываем, эти подонки держались бы подальше. Нет, Назарянин ничем не мог произвести впечатление на эту сволочь. Во всяком случае, в тот момент. Ведь даже у обычного человека есть много ликов. Скрытый свет Преображения, должно быть, иногда лучился от царственного лица, запечатленного на Туринской Плащанице. Если наши лица отражают нашу душу, то каким же могло быть лицо Сына Божиего! Но Он, конечно, хотел затемнить его. Всемогущая воля к самоумалению уничтожила на священном Лике все, что могло бы поколебать палачей. Правда и то, что сама чистота иного облика навлекает ненависть, вызывает яростные оскорбления. Озверелая свора держала Бога в руках и всласть издевалась над Ним — как издеваются иногда матросы над отданным в их власть юнгой.

Оплеванием Страсти Иисуса могли бы и закончиться. Уже и этой мерзости слишком много для нашей слабой веры. И однако власть Иисуса над душами людей коренится в сходстве Его страданий со страданиями людей, и не только с обычными муками, свойственными жизни человека. Достаточно, чтобы в мире нашелся хоть один узник или мученик, осужденный невинно или даже виновный, который найдет в поруганном и распятом Иисусе свой образ и подобие. Когда среди орущей толпы по улице Моцарта волочили молодого убийцу, чтобы восстановить картину его преступления, одна женщина плюнула ему в лицо — и он тут же принял образ Христа. С тех пор как Иисус страдал и умер, люди не стали менее жестоки, и крови они проливают не меньше, но жертвы вторично сотворяются по образу и подобию Божию — сами того не ведая, сами того не желая.

Отчаяние Иуды

Когда Его, вырвав у слуг, тащили в преторию (находившуюся, несомненно, в крепости Антония несколько выше Храма), некий человек подавленно наблюдал за делом своих рук. Нет, он не был извергом: Иуда не думал, что дело зайдет так далеко; заточение в тюрьму, несколько ударов бича, быть может, — и Плотника отошлют к Его верстаку. Еще немного — и слезы Иуды смешались бы в памяти людей со слезами Петра. Тогда он стал бы святым, покровителем всех нас, не перестающих совершать предательства. Раскаяние душило его: Евангелие отмечает, что он «раскаялся». Он принес тридцать сребреников первосвященнику и сознался в своей вине: «Согрешил я, предав Кровь невинную…» Иуда был на грани подлинного раскаяния. Господь тогда имел бы и предателя, нужного для Искупления, и еще одного святого вдобавок.

Что ему эти тридцать сребреников? Возможно, он не предал бы Иисуса, если бы не любил Его, если бы не чувствовал, что любим меньше других. Жалкие расчеты сребролюбца не могли сыграть для него решающую роль: наверно, сатана навсегда воцарился в душе Иуды в тот момент, когда голова Иоанна склонилась к сердцу Господа.

«И бросив сребреники в Храме, он вышел. Пошел и удавился».

Дьявол не властен над последним из преступников, если тот не потерял надежды. Пока в самой грешной душе брезжит свет надежды, от бесконечной Любви ее отделяет один лишь вздох. Остается тайной из тайн, почему на этот вздох сыну погибели не хватило сил.

Первосвященники отказались положить в церковную казну деньги, которые были ценой крови, и купили на них участок земли для погребения странников. Они убили Сына Божиего, и при этом думали о том, как бы не оскверниться! Так накануне Пасхи они не решились войти в преторию, и прокуратор вынужден был вести с ними переговоры в перистиле. Здесь проявляется тупость лобового понимания буквы Писания, буквы, которая убивает — из-за верности букве было заклано столько агнцев, с Агнца Божиего начиная.

Пилат

Пилат ненавидел и презирал как Синедрион, так и Ирода Антипу, но вместе с тем боялся их. В Риме прокуратор проиграл им дело о золотых щитах; он сначала повесил их в царском дворце в Иерусалиме, а потом вынужден был убрать их в Кесарию, свою постоянную резиденцию. С тех пор как он проиграл то дело, прокуратор остерегался этих бешеных: «Возьмите сами этого Человека, — кричал он им, — и судите Его по вашему закону!»

Те самые иудеи, которые боятся оскверниться, войдя в преторию, где по их требованию будет осужден на смерть Невинный, заявляют, что им запрещено убивать. Они предадут Иисуса распятию, но не произнесут при этом смертного приговора. Лицемерие, которое так яростно обличал Христос в течение трех лет, проявляется теперь во всей своей гнусности.

Раздраженный Пилат возвращается в преторию, но действует осторожно. Он не знает, что спросить у Бедняги, на время вырванного у своры подлецов. Считать, что прокуратор поддался жалости, было бы большим преувеличением. Он знал, что нужно подыгрывать маниям безумцев.

— Ты Царь Иудейский?

Но Ясновидец отвечает ему:

— От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?

Нет, перед ним не безумец! Пилат сердится:

— Разве я иудей?

Он недоволен тем, что фанатики впутали его в эту историю. А Человек продолжает:

— Царство Мое не от мира сего. Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда… Ты говоришь, что Я — Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине.

— Что есть истина? — спрашивает Пилат.

Если бы в груди прокуратора билось сердце нищего, блудницы или мытаря, возможно, он услышал бы в ответ: «Я — Истина, Я, который говорит с тобой!» Но перед Иисусом был солидный человек, важный сановник: он бы просто пожал плечами. Однако какая-то тайная сила действует на Пилата: что-то есть в этом Человеке… Он не смог бы сказать, что именно, но он уже не считает Его безумным. Очевидно, Синедрион озлобился на Него только из зависти. Невозможно отрицать силу Его взгляда, Его голоса… Хотя римлянин и презирает иудеев, но он суеверен. Никогда не знаешь… Восток кишмя кишит опасными божествами. Недаром его жена видела какой-то сон об этом Праведнике и просила передать, чтобы он не ввязывался в это дело. Почему бы Его не отпустить? К несчастью, члены Синедриона заняли политическую позицию: Иисус объявляет Себя Царем и Мессией, а именно таких бунтовщиков более всего не терпит Рим. Противники Пилата знают это и пускают против него сильное оружие. Незначительное дело, но оно может его погубить. Перед нами политик, который, как и все политики, стремится удовлетворить обе стороны и ищет какую-нибудь увертку. Внезапно он ударяет себя по лбу: нашел! Назарянин? Так ведь этот Иисус находится в юрисдикции Ирода! Пилат, поссорившийся с тетрархом с тех пор, как тот без его разрешения устроил массовые казни галилейских бунтовщиков, окажет ему знак уважения и убьет двух зайцев: отделается от Иисуса и помирится с Иродом, который, кстати, по случаю праздника находится в Иерусалиме.

Иисус перед Иродом

Убийца Иоанна Крестителя давно хотел увидеть Иисуса, о котором так много слышал. Сначала он встретил Его с некоторой торжественностью в окружении гвардии и придворных. Вид этого несчастного, должно быть, смутил тетрарха. Тем не менее он забросал Иисуса вопросами. Но Сын Человеческий словно окаменел. Несмотря на вопли книжников, Он ничего не отвечал этой лисице — как Он однажды назвал Ирода. Тетрарх и его окружение принадлежали к тому миру, о котором Он не молился.

Первосвященники были ему не так противны, как эти пустопорожние разбойники, ничтожные марионетки и мразь, выдающая себя за сливки общества.

— Как! Это и есть Иисус? Какое разочарование! За одно это Он заслуживает смерти.

— Мне говорили, что Он хорош собой! Но Он уродина! Он совсем не похож на пророка! Хочется подать ему копеечку.

— Подумать только, как создаются репутации!

— Иоанн Креститель, тот, по крайней мере, что-то собой представлял. А этот рядом с Иоанном — пустое место. Он и в подметки ему не годится. Жалкий подражатель!

— Нет! Вы только посмотрите на Него! За кого Он Себя выдает, недоумок?

— Хочет поразить нас Своим молчанием…

Ироду все это надоело, и, не сумев вырвать из Иисуса ни слова, он велел одеть Его смеха ради в белые одежды и отослал обратно к Пилату, своему другу Пилату.

Варрава

Важному сановнику пришлось искать другой выход из положения. Но вот, кажется, он нашел: кто-то напомнил об иудейском обычае отпускать перед Пасхой на свободу одного узника, которого выберет народ. Прокуратор снова вышел к толпе, и она стихла, чтобы его выслушать.

— Я никакой вины не нахожу в Нем. Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?

В шутку ли он назвал так Иисуса, или нет, но это было явно неуместно! Книжники и первосвященники вышли из себя и требовали от народа, чтобы он просил отпустить разбойника Варраву. Толпа единодушно закричала:

— Варраву! Варраву!

Пилат отступил, не теряя все же надежды спасти Невинного от разъяренной толпы. Ничего лучше не придумав, он с чисто латинской гибкостью решается на жестокий ход: довести этого Человека до такой степени унижения и убожества, чтобы никто не мог принять всерьез Его смехотворные притязания на царство. Для этого надо было вырвать Его у этой волчьей стаи и отдать в руки своих воинов. Он знал, как они справляются с такими делами: побывав в их руках, Царь Иудейский обезоружит не только членов Синедриона — Он вызовет жалость даже у бессердечных первосвященников.

Бичевание

Итак, воины повели Иисуса к себе; они собирались хорошенько позабавиться. У них были плети со свинцовыми наконечниками. Все наши поцелуи и объятия, распутство тел, сотворенных для того, чтобы быть жилищем Любви, осквернение плоти, все преступления не только против Божественной благодати, но и против природы, все это Сын Человеческий берет на себя. Кровь, которая заливает Его тело, становится первой багряницей, на которую воины набросят другую, из ткани, и она прилипнет к живому мясу. На земле лежат связки терновника, приготовленные для растопки. «Подождите, я сделаю венец этому Царю! Послушай, сунь Ему в лапу трость… Радуйся, Царь Иудейский!» И они, подталкивая друг друга, становились на колени и били кулаками по лицу, которое уже превратилось в сплошную рану.

Ессе homo

Когда римлянин увидел, что стало с Иисусом, он успокоился: да, воины хорошо справились с задачей: вид горе-пророка должен пристыдить тех, кто привел Его сюда. Он захотел сам ввести их в курс дела (с видом, который означал: «Сейчас вы кое-что увидите!»).

— Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины.

Он ушел за Иисусом и появился перед народом, подталкивая перед собой какое-то чучело, наряженное в красные лохмотья, на голову Его была водружена шапка из терновника, лицо представляло собой маску из плевков, гноя и крови с влипшими туда прядями волос.

— Вот — Человек!

Они не пали на колени. Где же были те, кого Он исцелил от проказы, избавил от бесов, где были слепцы, которым Он вернул зрение? Многие из уверовавших в Него, вопреки всему еще сохранившие надежду, потеряли последние остатки веры, увидев это человеческое отребье. А! Пусть Он будет сметен с лица земли! Пусть исчезнет! И мы верили в это вот? Какой позор!

Крик огромной толпы: «Распни Его!» — привел прокуратора в замешательство. Он попытался перекричать их: «Но Он невиновен!» Тогда из толпы вышел первосвященник. Воцарилась глубокая тишина, так как он говорил от имени всех:

— Мы имеем Закон, и по Закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.

Пилат смутился. Сын Божий — что бы это значило? Он вернулся в преторию, велел Иисусу подойти и задал Ему странный вопрос:

— Откуда Ты?

Прокуратор спрашивал не о земном происхождении Иисуса. Несомненно, в этом ошметке человека он чувствовал огромную неподвластную ему силу. Но Иисус молчал.

— Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? — вышел из терпения Пилат.

— Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше. Посему более греха на том, кто предал Меня тебе.

«С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: „Если отпустишь Его, ты не друг кесарю. Всякий, делающий себя царем, — противник кесарю!“. Пилат, услышав это, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом по-гречески лифостротон, по-еврейски гаввафа (недавно была найдена эта мостовая, которой касались священные ноги Иисуса). Тогда была пятница перед Пасхою и час шестой. И сказал Пилат иудеям: „Вот Царь ваш!“. Но они закричали: „Возьми, возьми, распни Его!“ Пилат говорит им: „Царя ли вашего распну?“ Первосвященники отвечали: „Нет у нас царя, кроме кесаря“».

Их ответ таил угрозу. Пилат понял, что зашел слишком далеко: если он освободит этого несчастного, в Рим полетит донос. И прокуратор нашел способ законным образом снять с себя ответственность: он умыл руки перед народом, тем самым объявив себя невиновным в крови Праведника. Слово было за иудеями. Несчастный народ закричал: «Пусть кровь Его будет на нас и на детях наших». Так было, так остается и поныне, однако проклятие это не вечно: для Израиля сохраняется место одесную Сына Давидова.

Крестный путь

Он — добыча, олень, отданный псам на растерзание. Как понесет Он Свой крест, когда Сам еле передвигается? Вместо него крест несет Симон Киринеянин, отец двух учеников — Александра и Руфа. Рядом, волоча такие же столбы, идут два разбойника, ничем не отличающиеся от Бога. Представим крест таким, каким он был на самом деле: он так не похож на тот престол, на который мы возвели Агнца Божиего, вознеся Его над миром! Правда о кресте невыносима, необходимо мужество, чтобы взглянуть ей в лицо. «Первые христиане, — пишет отец Лагранж, — были не в силах изображать распятого Христа, так как они своими глазами видели эти жалкие нагие тела, прикрепленные к грубым столбам с поперечной перекладиной в форме буквы „Т“. Они видели руки и ноги, прибитые гвоздями к виселице, качающиеся головы, тела, обвисавшие под собственной тяжестью. Видели, как собаки, привлеченные запахом крови, пожирают ноги, а коршуны кружат над этой бойней, как обессиленные страданиями, мучимые жаждой распятые призывают смерть нечленораздельными криками. Такой казни подвергались рабы и разбойники. Именно эту казнь претерпел Иисус».

Голгофа находится у самых городских ворот. Достаточно ли было это расстояние, чтобы Иисус мог трижды упасть, как о том говорит предание? Короток путь, по которому воины тащат Иисуса, теснимого толпой. Возможно, Он не видит Марию, но Она здесь. Она пользуется тем, что у Сына Ее и Бога Ее нет больше ни сил, ни голоса, чтобы прогнать Ее; кончилось, наконец, безмолвное уединение с мечом в сердце. Ни один святой не может обнять крест так крепко, как Дева; Она молча участвует в Искуплении. Да, Мать не кричала, Ее не называют среди плачущих женщин, следующих за осужденным. Он же в эти минуты думает о возмездии, которое постигнет Его город и Его народ за Его страдания, и скорбит: «Плачьте о себе и о детях ваших!» Одна рыдающая женщина подошла и отерла Его лицо платком. Евангелисты не называют Веронику. Но она, несомненно, существовала. Могла ли женщина устоять перед желанием отереть это страшное лицо?

Распятие

Наступили самые страшные минуты. Отдирание ткани, прилипшей к ранам, удары молотка по гвоздям, поднятие креста, тело, провисающее всей своей тяжестью, жажда, утоляемая уксусом, смирной и желчью, и позорная нагота выставленного напоказ жалкого тела… О, вместилище Святых Даров! Палачи делают свое дело — и ничего более. Иисус молится за них, ибо они не ведают, что творят. Но нет конца ненависти книжников и первосвященников. Они все еще здесь, перед этой живой раной — смеются, качают головами, издеваются, торжествуют: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти! — Сойди с креста, и мы уверуем в Тебя! Если Ты Царь Израилев, спаси Самого Себя!»

Одно омрачает их радость: надпись, которую Пилат укрепил на перекладине креста: «Это Царь Иудейский». Они пытаются уговорить прокуратора внести исправление: «Он говорил: Я Царь Иудейский». Но терпение Пилата кончилось, может быть, у него тяжело на душе. Он холодно выпроваживает их, говоря: «Что я написал, то написал».

Около виселицы, совсем невысоко подымающейся над землей, гудит толпа. Осужденный висит так низко, что плевки и сейчас попадают в Него. Толпа продолжает издеваться: «Разрушающий Храм и в три дня созидающий! Спаси Себя Самого!».

Пусть спасет Самого Себя, и они тут же уверуют в Него. Те, кого Он любит, сгрудились вокруг, охраняя выставленное напоказ тело, прикрывая своей любовью его наготу — наготу слишком окровавленную и страдающую, чтобы оскорбить чей-то взор. Сквозь кровь и гной Он видит отражение Своих страданий на дорогих Ему лицах: Марии, Матери Его, Марии Магдалины и Марии Клеоповой, сестры Матери Его. Иоанн, наверное, стоял, закрыв глаза. Но вот поразительный эпизод, последнее приобретение невинной и распятой Любви, о котором сообщает только евангелист Лука: «Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по нашим делам приняли, а Он ничего худого не сделал». Едва он это сказал, как ему была дарована безграничная благодать: вера в то, что этот Казнимый, этот жалкий ублюдок, которым и собаки теперь побрезгуют, и есть Христос, Сын Божий, Творец жизни, Небесный Царь. И он говорит Иисусу:

— Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!

— Истинно говорю тебе: ныне же будешь со Мной в раю.

Одно движение чистой любви — и всей преступной жизни как не бывало. Добрый разбойник, святой работник последнего часа, даруй нам свою безумную надежду.

Смерть

Жестоко страдая, Иисус обнимает взглядом двух людей, которых Он более всего любил в этом мире, и вверяет их друг другу: «Жена, вот сын Твой — вот Матерь твоя…» — и наша Матерь навек. С того момента Мария и Иоанн не разлучались. Внезапно раздался неожиданный душераздирающий вопль, который все еще леденит наши сердца:

— Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?

Это первый стих 21-го псалма, того псалма, которым Христос жил на пороге смерти. Да, мы глубоко верим в то, что Сыну нужно было пройти и через этот ужас: оставленность Отцом. Но так же верно и то, что мысли Умирающего были прикованы к псалму, стихи которого — шестой, седьмой и восьмой — в этот момент исполнялись буквально: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе. Все видящие меня ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: он уповал на Господа — пусть избавит его; пусть спасет, если он угоден Ему. Пронзили руки мои и ноги. Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий
^».

Все это исполнилось: и о цельнотканом хитоне Его бросали жребий. Умирающий Христос Сам исполняет предсказанное. И делает это из последних сил. Но чувство богооставленности не покидает Его с Гефсиманского сада. Должно быть, не раз за три мучительных года вырывались из Его уст эти первые слова псалма! Так мы в часы усталости или страдания, вздыхая, говорим себе:
^«Боже мой!
^»Удивительно, что воины, услышав вопль:
^«Или! Или!
^»(Боже! Боже!), думают, что Он зовет Илию, и говорят: «Илию зовет! Посмотрим, придет ли Илия спасти Его…
^»Значит, в этих простых стражниках оставалось немного веры… Тем временем умирающий в муках Человек исполняет Свою роль стих за стихом. Он говорит:
^«Жажду!
^»К Его устам подносят губку, пропитанную уксусом. Но в этом не было злого умысла. Уксусом пользовались воины, по-видимому, это был род кислого вина. Иисус произнес:

— Свершилось.

«И преклонив голову, предал дух». Но прежде чем Он издал этот громкий таинственный возглас, один сотник, ударив себя в грудь, сказал: «Истинно Человек этот был Сын Божий…» Слова здесь излишни. Если Творцу угодно, достаточно и одного вопля, чтобы создание признало Его.

Погребение

Ничего не осталось от трех лет безвестных усилий, кроме трех казненных тел у входа в город под грозовым небом темного весеннего дня.

Зрелище это было привычным: тела преступников в назидание оставляли у городских ворот на всеобщее обозрение и на растерзание зверям. Но перед Пасхой трупы казненных нужно было убрать. По просьбе иудеев и по приказу Пилата воины прикончили двух разбойников, перебив им голени. Так как Иисус был уже мертв, они ограничились ударом копья в сердце. Иоанн, который, возможно, стоял, прижавшись головой к растерзанному телу, увидел, как из открытой раны полилась кровь и вода, и почувствовал, как они текут по нему.

Иосиф Аримафейский — один из тех тайных учеников Иисуса, которые боялись иудеев при Его жизни, — добился у прокуратора разрешения взять тело Господа. Ловкий политик Никодим, тоже из числа боязливых, в этот момент раскрывает себя и появляется открыто со ста литрами алоэ и смирны.

Для робких настало время действовать. Два человека, которые не решались исповедовать Христа при Его жизни и приходили к Нему тайком по ночам, сейчас, когда Он умер, проявляют больше веры и любви, чем те, кто изливался в речах. Ничего им больше не надо, этим честолюбцам и сановникам, раз они потеряли Иисуса. Чего им бояться? Иудеи не могут больше причинить им зла. Теперь у них можно все отнять, потому что они все потеряли, ни к чему им те почести, которыми раньше они так дорожили, потому что умер Иисус.

В саду на склоне Голгофы у Иосифа Аримафейского была новая гробница. Близился праздник, гробница была рядом — и они положили туда тело Господа.

27. Воскресение

Небо застилали тучи. Возможно, показались мертвые, но об этом вспомнили лишь позже. Скорей представляется весенний вечер, похожий на все весенние вечера, запах теплой влажной земли, усталость и опустошенность, которые я ощущал в детстве, когда со смертью последнего быка пустела арена, как будто моя собственная кровь истекла вместе со всей пролитой кровью. Счеты сведены, дело сделано. Бесполезная отныне ненависть тяготит сердца книжников. В них накапливалась великая печаль их народа. Ее хватит, чтобы долгие века питать эту неудовлетворенность, эту ненасытность. Фарисеев еще беспокоили хлопоты людей вокруг трупа, пусть и обесчещенного. Люди трезвые насмехались над теми, кого увлек Обманщик. Но наступала Пасха, и все разошлись по домам.

Где же спрятались друзья Побежденного? Что осталось от их веры? Сын Человеческий переступил порог смерти, но через какие ворота! Память о Нем будет противна и отвратительна для иудеев. Наследство, о котором Он столько говорил, стало символом поражения. Победа над миром? Враги растоптали, раздавили Его и перед всем народом доказали Его бессилие и, следовательно, обман. Да, Его друзьям ничего не оставалось делать, как затаиться, скрывать свои слезы и позор и молча ждать.

Они все-таки ждали, вспоминая некоторые Его слова, цепляясь за них. Поколебалась их вера, но не любовь. Возможно, некоторые сердца горели, охваченные безумием веры, которая была уже безумием Креста. Особенно женщины, все эти Марии… Матери же Иисуса не нужна была вера, она знала. Но в Ней продолжались Страсти Сына. Сыпались без передышки удары, плевки летели в родное лицо. Бог непрестанно истекал кровью в Ее сердце, и с этим Она ничего не могла поделать. В Ней все еще звучал каждый Его вопль и малейший вздох, слетавший с обескровленных губ. Дева превратилась в нескончаемое эхо Страстей Иисуса. Она искала на Его челе следы терновых шипов. Она целовала Его ладони… Но, наверно, Ей приходилось заботиться и об убитом горем Иоанне…

Здесь должна бы начаться повесть о возвращении Иисуса в мир. Но тогда это была бы история самого мира до скончания времен. Потому что воскресший Христос всегда здесь присутствует. Хочется даже сказать, что присутствие Христа не прервало Его Вознесение: через несколько месяцев после того, как ученики наблюдали Его исчезновение, Он ослепил Своим светом на пути в Дамаск врага Своего Савла и говорил с ним. Да, апостол Павел никогда не сомневался в том, что он был таким же свидетелем Воскресения, как и те, кто пил и ел вместе с Христом, победившим смерть. Об этом он говорит в известном месте Первого Послания к коринфянам: «Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати, потом явился более нежели пятистам братиям в одно время, из которых большая часть и доныне в живых, а некоторые и почили. Потом явился Иакову, также всем апостолам. А после всех явился и мне, как некоему извергу».

Несомненно, явления Христа, подтверждающие Его Воскресение, не следует смешивать с теми явлениями, которых были удостоены многие после того, как Он поднялся на Небо. И все же Тот, Кто поверг ниц Павла на пути в Дамаск, это тот самый Христос, которого слышали, видели, касались Франциск Ассизский, Екатерина Сиеннская, Тереза Авильская, Маргарита-Мария, кюре д’Арсский и многие известные и неизвестные святые, перед лицом ли всей Церкви, в тишине ли укромной жизни. Присутствие это не является евхаристическим, но самый простой христианин знает его: ибо, приняв Святые Дары, возвращаясь от Чаши, он бережно прикрывает плащом огонь, горящий в самой сокровенной глубине его существа, оберегая трепетание плененной Любви.

Это подтверждается еще вот чем: множество евангельских повествований остается недоступным нашему воображению, зато те рассказы, которые относятся к Воскресению Христа, особенно близки нашему жизненному опыту. Прежде всего потому, что и мы познаем Христа через Его Страсти. Он приходит к нам не из глубины смерти, а из глубины Своего страдания. Чтобы достичь каждого из нас, Он всякий раз проходит через человеческий ад. То Его лицо, которое мы знаем, это не лицо иудея, которого без поцелуя Иуды не могли различить среди прочих воины когорты и слуги первосвященника. Это лик, оплеванный и избитый за наши грехи, это пламенный и печальный взгляд, следящий за нами всю нашу жизнь, от падения к падению, взгляд, источающий любовь, которая никогда не ослабевает и не отчаивается.

Каждая встреча воскресшего Христа со Своими близкими напоминает христианину какое-либо событие его собственной жизни. Мария Магдалина плачет у гроба, «потому что унесли Господа ее и не знает, где положили Его». «Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего, но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: „Жена! Что ты плачешь? Кого ищешь?“ Она, думая, что это садовник, говорит Ему: „Господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его“. Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: „Раввуни!“»

Почему бы нам не признаться, что и мы иногда таким же образом вдруг узнаем Его? Чаще всего — в Его священниках, о которых мы так дурно говорим! Однако христианину, по привычке (быть может, плохой) наугад преклонявшему колени перед какой-нибудь исповедальней, не раз случалось слышать неожиданные, ошеломляющие слова; от кроткого и смиренного сердцем незнакомца, заточенного в зарешеченную гробницу исповедальни, он вдруг получает дар Божественной нежности, утешение, исходящее не от этого человека.

Сколько раз срывалось с наших уст молитвенное взывание Фомы, прозванного Близнецом, когда глазами, исполненными веры, и щупающими руками слепца мы видели и касались ран Господа! «Dominus meus et Deus mews…» Господь мой и Бог мой. Он — достояние всех — дарует Себя каждому в отдельности.

В первый раз Иисус появился в запертой комнате, где из страха перед иудеями скрывались ученики, и показал им Свои раны. Он исполнил их сердца миром и радостью и передал власть отпускать грехи. (О уверенность в полученном прощении! Рука священника на нашей голове, и слова разрешительной молитвы текут по нашему сердцу и плоти, подобно воде и крови, истекающим из пронзенного копьем ребра!). Когда явился Иисус, Фомы среди них не было, и потому он не хотел верить их рассказам: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей и не вложу перста моего в раны от гвоздей и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю». Восемь дней спустя Иисус вновь неожиданно приходит к ним и говорит Фоме: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои, и не будь неверующим, но верующим
^». Фома отвечает Ему: «Господь мой и Бог мой!
^»Иисус говорит ему: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие!
^»

Господи, хотя мы и не видели Тебя телесными очами — веруем в Тебя.

Кому из нас не знаком путь в Эммаус? Кто не шел по этой дороге однажды вечером с сознанием, что все потеряно? Христос умер в нас. Его отняли у нас мир, философы и ученые, наши страсти. Не стало Иисуса для нас на земле. Мы шли по дороге одни, но Кто-то шел рядом. Мы были одни — и в то же время не одни. Наступает вечер. Вот дверь, открытая в полутемную комнату гостиницы, пламя очага, которое освещает лишь земляной пол и шевелит тенями. О преломленный хлеб! О частица хлеба, вкушаемая вопреки такому горю! «Останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру!»

День склоняется к вечеру, жизнь подходит к концу. Детство кажется более далеким, чем начало мира; из утраченной юности до нас доносится лишь последний шелест в мертвых деревьях неузнаваемого парка.

«И приблизились они к тому селению, в которое шли; и Он показывал им вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел и остался с ними. И когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. И они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?»

Однажды Кифа, Фома, Нафанаил, Иаков и Иоанн ловили рыбу. Они вернулись на Тивериадское озеро к своим лодкам и сетям, «они остепенились» — так, вероятно, думала их родня. На этот раз они ничего не поймали. Какой-то Незнакомец посоветовал закинуть сеть по правую сторону лодки. И тогда они вытащили столько рыбы, что Иоанна внезапно осенило: «Это Господь! Петр, это Господь!» И Петр тотчас бросается в воду, чтобы как можно скорее достигнуть своего Возлюбленного. Он там, на берегу. Это действительно Он. Дымятся угли. На солнце сохнет одежда Петра. Печется пойманная ими рыба. Иисус дает им хлеб, они принимаются за еду, даже не спросив Его: «Кто Ты?» Никогда нет полной уверенности, что это Он. Но нет! Боже мой! Это Ты! Конечно, это Ты задаешь вдруг вопрос (о, как он нам знаком! Знаком вопрос, но, увы, не ответ):

— Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?

— Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя…

— Паси агнцев Моих…

Трижды повторяется этот диалог на берегу озера. Затем Иисус удаляется, а Петр следует за Ним; Иоанн идет немного позади — как будто он потерял свои права «самого любимого ученика», а Воскресший Господь уже не оказывает ему Своего предпочтения. Однако Он говорит о сыне Зеведееве таинственные слова, которые убеждают остальных учеников в том, что Иоанн не умрет. Когда несколько недель спустя Иисус отделился от учеников, поднялся в воздух и растворился в свете, это не значит, что Он окончательно расстался с ними.

Он уже прячется на повороте дороги, ведущей из Иерусалима в Дамаск, и выслеживает Савла — Своего возлюбленного гонителя.

Отныне каждого человека на его путях будет подстерегать Бог.

1.
[1]Имеется в виду «Подражание Иисусу Христу» св. Фомы Кемпийского. — Прим. пер.

Источник

ЖИЗНЬ ИИСУСА ХРИСТА

Это рассказ об Иисусе Христе, Который жил около 2000 лет тому назад в Палестине. Все, что Иисус говорил и делал было новым учением Люди, поверившие Иисусу Христу, получают от Него помощь в земной жизни и вечную жизнь с Богом на Небесах после смерти.

Рассказ об Иисусе Христе можно начать с того момента, когда Ангел Божий явился деве Марии и Иосифу, за которого она собиралась выйти замуж. Ангел сказал им, что Младенец, который должен родиться — необыкновенный, потому что Он спасет людей от грехов. Его Отец — Бог , и имя Младенцу будет — Иисус.

Перед самым рождением Иисуса Мария и Иосиф должны были проделать далекий путь в город Вифлеем чтобы зарегистрировать свое имя и имущество по приказу царя. Когда они пришли туда, мест в гостинице не оказалось и поэтому были вынуждены остановиться в хлеву, где содержались домашние животные. В эту ночь родился Иисус. Мария спеленала Его и положила в ясли, — место куда клали корм для животных.

В ту ночь пастухи стерегли овец в поле. Внезапно явился им Ангел и сказал: «Не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям в эту ночь, в Вифлееме родился Христос Господь». Тогда явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, прославляя Бога: «Слава в вышних — Богу и на земле мир…».

Пастухи поспешили в Вифлеем чтобы поклониться Младенцу.

В то же время в далекой стране на Востоке мудрецы увидели на небе новую звезду и пошли за ней. Они шли много дней, пока не достигли Иерусалима. Придя туда, они спросили: «Где родившийся Царь?» Священники ответили: четыреста лет тому назад пророк предсказал, что Иисус должен родиться в Вифлееме. Тогда мудрецы отправились в Вифлеем. Звезда же светила, указывая им путь, пока не остановилась над местом, где лежал Младенец. Они вошли и поклонились Ему, и отдали свои дары золото, ладан и смирну.

Ночью Иосифу явился Ангел и сказал, чтобы он взял Марию и Иисуса и бежал в Египет, чтобы спастись, так как царь Ирод хочет убить Младенца.

Мария и Иосиф возвратились в Израиль, в город Назарет после смерти царя Ирода. Здесь Иисус рос и помогал Иосифу в работе.

Однажды, когда Иисусу было двенадцать лет, он три дня провел в храме, беседуя с учителями Израиля. Они удивлялись Его познаниям.

Когда Иисусу исполнилось тридцать лет, Он начал Свое служение Проходя из одного селения в другое, Он говорил людям о Боге Он избрал Себе двенадцать учеников, из которых Петр, Андрей, Иоанн и Иаков были простыми рыбаками.

Однажды ночью, человек по имени Никодим, один из учителей народа Израильского, пришел к Иисусу с вопросами о Боге Иисус сказал ему «Так возлюбил Бог мир, что послал Своего единородного Сына, чтобы всякий, верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную.

Иисус не только говорил людям о Боге, но являл и могущество Божие, совершая великие чудеса.

Однажды, в лодке с учениками Он переплывал море. Началась сильная буря. Ученики испугались, что могут утонуть. Но Иисус сказал ветру и волнам: «Успокойтесь!» — они мгновенно подчинились Ему и наступила тишина Ученики пришли в трепет от того, что и ветер и волны повиновались Ему.

Однажды Иисус вошел в селение Наин. Навстречу шла похоронная процессия. Хоронили единственного сына вдовы. Иисусу стало жаль ее, Он подошел, коснулся гроба и сказал «Юноша, тебе говорю, встань!» Мальчик тотчас встал и начал разговаривать с окружающими, а затем вернулся домой со своей матерью.

В другой раз Иисуса попросили помочь двенадцатилетней девочке, которая была очень больна. Но когда Иисус пришел в дом, она уже умерла. Он сказал родителям: «Не бойтесь, только верьте», и, взяв ее за руку, проговорил: «Девочка, встань!», и она встала и начала ходить.

Однажды, более пяти тысяч человек слушали проповедь Иисуса о Боге Они проголодались и Иисус, взяв у мальчика его обед, который состоял из пяти лепешек и двух рыбок, помолился Богу и раздал пищу людям. Все насытились и благодарили Бога за это чудо.

Люди всегда теснились вокруг Иисуса Больным трудно было подойти к Нему Однажды вечером когда Иисус проповедовал в доме четыре человека разобрав крышу опустили к Его ногам своего друга который не мог ходить Иисус, простив ему грехи, исцелил его. Больной сразу встал взял свою постель и пошел домой благодаря Бога.

Иисус исцелял также слепых и одержимых. Он любил людей и они любили Его. Но больше всего Он хотел чтобы люди любили Бога — Его Отца.

Иисус учил что каждый человек прежде всего должен любить Бога и ближнего своего как самого себя. Однажды Он рассказал историю о человеке, которого разбойники избили, ограбили и бросили израненного у дороги. Никто из прохожих не помог ему. Только один человек, всеми презираемый, сжалился над ним, привез в гостиницу и заплатил за его лечение. Иисус привел этот пример для того, чтобы мы старались всем делать добро.

Из-за множества окружавших Иисуса людей детям было трудно подойти к Нему. Однажды Он сказал своим ученикам: «Пустите детей приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное».

Когда близкий друг Иисуса Лазарь умер, Он воскресил его, чтобы показать могущество Бога. Иисус велел отодвинуть камень, закрывавший вход в гробницу, и громко сказал: «Лазарь! Выйди вон!» И Лазарь вышел, весь обвитый погребальными пеленами. Иисус сказал: «Я есть Воскресение и Жизнь всякий верующий в Меня если и умрет — оживет.

Некоторые люди завидовали Иисусу и ненавидели Его, потому что Он называл Себя Сыном Божиим. Они не понимали, что Иисус пришел чтобы взять грехи всех людей на Себя. Он говорил Своим ученикам, что Его убьют, но Бог воскресит Его на третий день.

Однажды, когда Иисус входил в Иерусалим, народ окружавший Его, начал восклицать «Да здравствует Царь!», приветствуя Иисуса, и размахивая пальмовыми ветвями. И многие начальствующие в народе ожесточившись еще больше, искали удобного случая убить Его. Когда Иуда, один из учеников Христа, указал место, где можно арестовать Его, они решили сделать это немедленно.

Перед большим еврейским праздником Пасхи Иисус собрал учеников Своих для праздничного ужина и сказал им, что Он должен умереть за грехи всех людей.

Источник

1. Пресвятая дева Мария

2. Благовестие Пресвятой Деве. Лк. 1:26–39

3. Свидание Марии с Елисаветой. Лк. 1:39–55

4. Явление Ангела священнику Захарии. Лк. 1:5–25

5. Рождение Иоанна. Лк. 1:56–80.

6. Рождение Иисуса Христа. Поклонение пастухов. Мф. 1:18–25; Лк. 2:1–21.

7. Встреча с Симеоном. Возвращение в Назарет. Лк. 2:22–39

8. Поклонение волхвов. Мф. 2:1–23

9. Бегство в Египет. Избиение младенцев. Возвращение из Египта. Мф. 2:13–23

10. Жизнь Иисуса Христа в Назарете. Двенадцатилетний Иисус в Иерусалимском храме. Лк. 2:40–52

11. Иоанн Креститель и его проповедь. Мф. 3:1–12; Mк. 1:1–8; Лк. 3:1–18; Ин. 1:6–8

12. Крещение Иисуса Христа. Мф. 3:13–17; Мр. 1:9–11; Лк. 3:21–23

13. Искушение. Мф. 4:1–11; Лк. 4:1–13

14. Посольство к Иоанну Крестителю от Синедриона. Свидетельство Иоанна об Иисусе. Ин. 1:19–34

15. Первые ученики Иисуса Христа. Возвращение Его в Галилею. Ин. 1:36–51

16. Первое чудо в Кане Галилейской. Ин. 2:1–14

Биография

Рождение и детство

Личная жизнь

Крещение

Чудеса

Страсти Христовы

Суд и распятие

Воскрешение

Доказательства существования Иисуса

Новая религия

В каком веке и году жил Иисус Христос

Дата рождения и смерти

Какие существуют доказательства, что Иисус Христос реальная историческая личность

Исторические документы: христианские и нехристианские источники

Евангелия

Послания Апостолов

Свидетельство Иосифа Флавия

Языческие авторы

Святыни

Честная Риза

Крест

Терновый венец

Другие

Кем был на самом деле Иисус Христос?

Национальность и родной язык

Подробно о том, как выглядел на самом деле: черты лица, рост, волосы, цвет глаз

Иконы

Секрет реликвии: где сегодня находится первая в мире икона — Спас Нерукотворный

Туринская плащаница

Известна ли группа крови

Настоящее имя и значение

Другие эпитеты

Почему называют «Христом»

Почему называют «Спасителем»

Кого и от чего спас

Для чего пришел на землю

Человеческое соединилось с Божественным

Почему иудеи не признают Иисуса Христа Богом

Сколько лет проповедовал Иисус Христос

В каком возрасте распяли Христа

Символика

Каноны изображения

Биография

Историю рождения рассказали Евангелисты

Родословная

Кто Отец и Мать

Братья и сестры

Иоанн Предтеча

Сколько лет было Деве Марии, когда Она родила

День рождения

Когда и где родился

Чудеса и знамения

Что подарили волхвы Младенцу

Обрезание и Сретение

15 февраля — Сретение Господне: что это за праздник и в чем его тайный смысл

Детство и юность

В Египте

На родине

Образ жизни

Чем питался, какую одежду и обувь носил

Служение

Сколько было лет, когда Его крестил Предтеча

Искушение в пустыне

Чудеса и исцеления