Время уже становилось почти к ночи, и от этого я чуть ли не засыпал на ходу. Полина сама тоже чуть не засыпала на ходу. Своим сонным взглядом Полина посмотрела на часы и протараторила: “Глянь время-то сколько, тебе давно уже пора в пеленочки и спатеньки. Я сейчас только схожу, умоюсь, и будем мы пеленаться перед сном.”
То, что сказала Полина − привело меня в “боевую готовность”. Я взбодрился, потому что мне никак не хотелось спать в пеленках.
“Только не пеленки”, − подумал я с ужасом и с таким же ужасом ожидал, когда Полина умоется и выйдет.
Выйдя из ванной, Полина сразу направилась в мою сторону. Подойдя ко мне, Полина взяла меня за руку и повела.
Я знал куда она ведет меня, поэтому я заплакал и начал уже брыкаться
Но Полина очень сильная женщина (о том насколько она сильная, я узнал еще вчера), поэтому она легко меня тащила в спальню.
Полина тянула меня в спальню за руку и от этого у меня появился небольшой дискомфорт в ключице: казалось, будто Полина мне сейчас просто оторвет руку.
Притащив меня в спальню, Полина взяла меня брыкающегося и плачущего на руки и нежно уложила на заранее расстеленные пеленки. Полина стянула с меня всю одежду, но почему-то не стала пеленать меня.
“Моя искорка сегодня что-то уж слишком беспокойная – защебетала мне Полина: − Поэтому этих трех пеленок моей крохе будет мало. Нужно настелить еще пеленок.”
Полина взяла меня на руки и понесла меня к шкафу. Оказавшись на руках у Полины, я немного поуспокоился и перестал брыкаться, но все еще плакал. Я начинал замечать за собой, что мне становилось очень приятно находиться на нежных руках Полины.
Полина держала меня на одной руке, а другой своей рукой она доставала из шкафа кипу с определенным количеством пеленок. Взяв эту кипу, Полина понесла меня к расстеленным пеленкам. Все еще держа меня одной рукой, Полина другой рукой раскладывала пеленки на расстеленные. И каждую очередную разложенную пеленку Полина разглаживала ладонью от всех складок и неровностей.
“Сейчас достелю пеленочек – щебетала мне Полина уже бархатным голосом: − И хорошенько тебя спеленаю. Будет тебе в пеленочках спокойнее. Нужно будет даже тебя потуже спеленать, поскольку ты у меня сегодня такой беспокойный.”
Закончив с расстиланием, Полина уложила меня на пеленки, и от этого я заплакал с такой небывалой силой и с такой же силой начал брыкаться.
“А-о-у-а-о-у-а-о-у!!!!” – капризничал я с такой силой, показывая свое сходство с младенцем. А слезы текли у меня словно водопад, и мое лицо сделалось все мокрым от слез.
“ Да ты же моя капризулька. Сейчас я только по туже спеленаю тебя. И будешь успокаиваться в пеленочках.” − нежно лепетала мне Полина.
Полина, мягко придерживая меня, ловко и быстрыми движениями спеленала мне сначала ноги первой пеленкой; затем второй пеленкой Полина так же ловко и быстро спеленала мне руки.
“Та-а-а-ак…. Поверхностно спеленали мою капризульку. − ласково мурлыкала мне Полина: − Теперь спеленаем более тщательно. ”
Спеленав в эти две пеленки, Полина ограничила меня в подвижности. Когда Полина продолжила пеленать меня в остальные пеленки, я стал еще сильнее брыкаться, чтобы не дать Полине спеленать меня до конца и заодно освободиться из этих двух пеленок.
Но Полина с легкостью и не торопясь, пеленала меня в остальные пеленки. Мои брыкания Полине как об стенку горох.
“Во-о-от та-а-ак… Ножки моей крохе спеленали как следует. Теперь как следует спеленаем ручки. Сначала одну ручку, теперь другую ручку…..” – прощебетала Полина.
“Ух, как брыкается!” – восклицала с улыбкой Полина.
“Ничего, сейчас закончу пеленать, и моя кроха в тугих пеленочках успокоится и будет так сладко спать и сопеть носиком.” – снова ласково защебетала мне Полина, поочередно оборачивая пеленку с одной и другой стороны вокруг моих рук.
Когда я почувствовал, что мне руками и ногами не пошевелить, то начал так истошно плакать, что никогда в жизни так не плакал. Я буквально “взрывался” от своей истерики.
“Ааа-ооо-ууу-ааа-ооо-ууу!!!!” – прокапризничал я во весь голос, при этом громко и обидно всхлипывая.
Я уже чувствовал себя и так беспомощным, а Полина не прекращала пеленать меня своими нежными и одновременно беспощадными движениями, делая меня еще больше беспомощней.
“Что же мы так плачем и кричим прямо как резанные. Я же тебя не режу. А отдаю тебе столько ласки и любви… ” – мурлыкала мне Полина настолько бархатистым голоском, насколько этот голосок ей возможен.
На этот бархатный голос Полины я вообще нисколько не обращал внимания, продолжая истошно плакать.
Полина, сделав паузу в процессе пеленания, наклонилась ко мне и, чтобы как-то меня успокоить, Полина поцеловала меня по-родительски. Но этот поцелуй на меня совсем не подействовал успокаивающе: мне очень было обидно, что Полина опять так со мной поступает, и еще мне было обиднее, что Полина так туго пеленает меня.
Когда пеленание закончилось полностью, то Полина довольная тем, что таким пеленанием “превратила” меня в беспомощного младенца, ласково прощебетала: “Ну вот, спеленали мою капризульку ненаглядную; теперь мы сейчас легко успокоимся”
После всего Полина сразу взяла меня руки.
Оказавшись на нежных руках Полины, я с огромным удивлением заметил, что уже сам начал успокаиваться, а мои капризы начали стихать. При том, что Полина никаких других успокаивающих действий надо мной не предпринимала, а всего лишь взяла меня на руки и только держала. Мне даже не хотелось капризничать с новой силой.
“Вот видишь, как у меня на руках ты успокаиваешься.” – мурлыкала мне Полина.
Находясь на нежных руках у Полины, я ощущал на себе какую-то неимоверную умиротворенность.
И в моей голове начинала зарождаться новая мысль: “Меня что-то притягивает к этой женщине… Но почему меня может притягивать к ней?…”, − думал я про себя.
“Эта женщина отдает мне столько ласки и заботы. У нее такие нежные руки. Точно так же как в самом раннем детстве прикосновение маминых рук.” – продолжал я размышлять.
Полина, держа меня на руках, мягко прижала меня к себе так, что моя голова находилась у ее плеча. Поэтому я положил голову на плечо Полине и перестал так истошно плакать, а только учащенно и прерывисто всхлипывал:
“Фх-фх-фх”, − всхлипывал я.
Полина в ответ на мои всхлипы начала покачивать меня и ласково щебетала мне: “Тише, тише мой маленький. Мы ведь уже почти успокоились.”
Поскольку у меня все лицо было заплакано и слезы еще стекали по щекам, то от моих слез у Полины на плече сделалось мокро.
“Ай… Мокро…” – с улыбкой сказала мне Полина, почувствовав это.
И после, сменив тон на ласковый, Полина пролепетала: “Давай-ка вытрем на твоем личике слезинки. ”
Полина перевернула меня в диагональное положение, и от этого мне пришлось убрать голову с ее плеча, затем бережно вытерла мое заплаканное лицо.
Я перестал всхлипывать и полностью успокоился, и тихим свертком находился на руках Полины.
“Моя искорка уже совсем успокоилась… – ласково щебетала мне Полина: − А уж как плакал то: весь исплакался, столько слез проливал во время пеленания… ”
От такой истерики у меня пересохло во рту и хотелось пить. Поэтому я спросил у Полины: “Хочу пить.”
“Да. Сейчас. − отвечала мне Полина: − А будешь перед сном молоко с медом? Это успокаивает, а то ты сейчас такую истерику закатил мне.”
− Буду.
Полина, держа меня на руках, пошла на кухню. Она, уже держа меня одной рукой, достала из холодильника коробку с молоком, налила молоко в кружку и поставила в микроволновку на подогрев.
Пока разогревалось в микроволновке, Полина опустила свой взгляд и ласково смотрела на меня. При этом Полина нежным голосом щебетала мне: “Как же ты наплакался у меня сегодня. Будешь теперь у меня на руках. Ведь на руках у меня тебе так уютно в пеленочках. Да…”
Радушный взгляд Полины прервал сигнал микроволновки о готовности. Поэтому Полине пришлось оторвать от меня этот взгляд. Полина достала кружку из микроволновки и добавила в нее чайную ложку меда. Затем размешивала молоко с медом ложкой и после размешивания перелила эту смесь в детскую бутылочку. Но Полине такого размешивания показалось мало, поэтому Полина принялась энергично трясти бутылочку, взбалтывая молоко с медом.
Во время взбалтывания, я находясь на руках у Полины, ощущал легкую вибрацию от ее тела.
Закончив взбалтывать, Полина пристально рассматривала бутылочку. После этого сказала мне: “Размешалось. Открывай ротик.”
Я открыл рот, и Полина прислонила к моим губам соску этой бутылочки.
После того как я опустошил бутылочку, Полина объявила: “Теперь пойдем спатеньки.”
И с этими словами Полина пошла со мной обратно. Но почему-то, Полина пошла не в спальню, а в гостиную. Придя в гостиную, Полина встала у окна и куда-то наверх смотрела в окно.
“Наверно, любуется ночным небом”, − пронеслось у меня в голове.
Полина держала меня на руках и смотрела в темноте на силуэт, величественно возвышающийся в ночном небе и шептала мне: “Завтра мы с тобой пойдем туда на прогулку.”
Я не понимал, что этим имеет в виду Полина.
Закончив смотреть, Полина уже точно пошла в спальню.
Полина, все еще держа меня на руках, выключила освещение в спальне. После легла со мной на кровать и положила меня к себе сбоку.
“Положу тебя спатеньки к себе под крылышко, чтобы было тебе еще спокойнее у меня под крылышком. А то ты столько наплакался у меня за эту ночь.” – ласково мурлыкала мне Полина.
Полина укрылась одеялом; обняла и поцеловала меня понежнее.
Под крылом у Полины моя обида от того, что Полина “превратила” меня в беспомощного младенца − прошла; я чувствовал себя еще больше защищенным, и мне так было хорошо под крылом у этой женщины. Мне хотелось прижаться к Полине, но я спеленут туго; поэтому попробовал извиваться насколько мне это представлялось возможным.
Полина, почувствовав мои извивания, начинала покачивать меня и ласково шептала: “Чщ-чщ-чщ. Я здесь, совсем рядом.”
Впрочем, мне удалось прижаться к Полине: так я и уснул; и спал до самого утра не просыпаясь.
Проснулся – рядом со мной Полины не оказалось, а я все еще спеленутый. От этого мне сделалось одиноко, я начал капризничать. Но долго привередничать не пришлось − мне послышались приближающиеся шаги.
“Проснулась моя искорка. – ласково щебетала мне Полина, войдя в комнату: − Ты наверно хочешь ко мне на ручки. Иди ко мне тогда. Вот так.”
Полина взяла меня на руки и понесла.
На ходу, неся меня, Полина промурлыкала: “Сейчас будем кушаньки. ”
Полина, как обычно, покормила меня с вилки. После завтрака Полина отнесла меня обратно в спальню и начала распеленывать.
Полина уже обычным голосом объясняла: “Мы сейчас пойдем с тобой на прогулку. И мне нужно будет рассказать и показать тебе кое-что… Как распеленаю – одевайся и проходи в гостиную.”
“Опять она спеленает меня перед прогулкой”, − подумалось мне с грустью.
Освободив меня из пеленок, Полина ушла наверно как раз в гостиную. Я одел свои трусы, которые Полина уже успела выстирать и спортивный костюм, в котором она привела меня к себе с урока физкультуры. И последовал в гостиную.
Придя в гостиную, Полина стояла у окна и загадочно мне промолвила: “Посмотри на это…”
Я подошел к окну, но ничего не увидел, потому что уровень подоконника был выше моего уровня глаз. Тогда Полина взяла меня на руки и подняла. Я увидел заснеженные горные вершины и сразу понял, что Полина вчера перед сном смотрела на эти вершины.
“Туда мы пойдем с тобой на прогулку сегодня”, − произнесла Полина.
− “А как мы туда поднимемся?” – с непониманием спросил я у Полины.
− Ну ты даешь. Тебе ведь не приходилось бывать в этих местах? Тогда смотри, все объясню.
Полина начала деловито объяснять: “Наш город состоит из нескольких частей. Я живу, да и ты скорее всего тоже, в общем, мы большинство живем в долине на отметке или высоте 540 метров. Другая же часть нашего города расположена на горном хребте Аибга. И у этого хребта есть несколько горных вершин, на которые можно подняться на канатных дорогах. Эта вершина, которую ты видишь − пик Черная Пирамида на высоте 2375 метров. Туда и мы пойдем с тобой сейчас на прогулку.”
Я с очень большим интересом слушал Полину. Мне это настолько интересно было, что вслушивался в каждое слово Полины.
Полина сделала паузу и продолжила объяснять: “Только нужно будет одеться потеплее. Я сама тепло оденусь; тебя хорошенько и тепло упакую. Здесь в долине тепло, а там наверху холодно и снег. И мы поднимемся не на саму эту вершину, а чуть пониже, на отметку 2200 метров. Потому что Черная Пирамида бывает закрыта из-за лавинной опасности. И к тому же на Черную Пирамиду ведет только кресельная канатная дорога, а на кресельной канатной дороге с коляской никак. Можно только на гондольной канатной дороге.”
“Хорошенько и тепло упакую… Да она меня спеленает”, − подумал я.
И в заключении Полина добавила: “Я живу здесь рядом с канатной дорогой первой очереди. На этой канатной дороге мы поднимемся на отметку 960 метров. Далее на канатке второй очереди поднимемся на 1460. И наконец, на канатке третей очереди на 2200.”
Полина решительно и с улыбкой объявила: “Все. Пойдем собираться, пеленаться. И на прогулку. Заодно в горах побываешь, пусть даже и в пеленках.”
Полина, опустив меня на пол, пошла в спальню; я с неохотой поплелся за Полиной. С неохотой, потому что знал: Полина меня сейчас как всегда спеленает, а этого мне меньше всего хотелось.
В спальне я наблюдал, как Полина скомкала всю кучу пеленок, в которые вчера меня пеленала на ночь, и наводила на кровати порядок.
“Так… − молвила, раздумывая, Полина: − Понадобится детское одеяло. Надеюсь, это у меня есть…. Иначе, может не состояться наша прогулка в горы…”
Полина усиленно искала в шкафу, нашла детское толстое одеяло и судя по этому теплое.
Полина попросила меня: “Встань в полный рост.”
Я выпрямился, а Полина приложила к моему росту одеяло и с довольным видом выдала: “В самый раз.”
Я смотрел с досадой как Полина раскладывала пеленки, предназначенные для меня. Когда с раскладыванием было закончено, я увидел, что по краям пеленок выступают уголки одеяла.
Полина пошла в холл и на ходу протараторила: “Сейчас я только сама оденусь и будем пеленаться.”
Я заметил, что Полина сегодня одевается слишком тепло, чем вчера: на прогулке вчера Полина была одета легче. Вчера Полина одевала на прогулку блузку и ветровку. А сегодня Полина одевала флисовую кофту, а сверху какую-то непонятную спортивную куртку. Я с интересом рассматривал эту куртку. И заметил, что в этой куртке очень хорошо скрывается полная фигура Полины: если в такой куртке случайный прохожий увидел Полину, то он ни за что не догадался, что перед ним полная женщина.
Полина, поймав мой взгляд на куртке, спросила риторически: “Тебе моя куртка не нравится?”
И сразу Полина ответила: “Так в этой куртке я катаюсь на горных лыжах.”
“Горные?….” – с непониманием спросил я у Полины.
“Да… − молвила задумчиво Полина: − Горные лыжи это часть моей жизни. Наверно поэтому я и живу вблизи канатной дороги…”
“А почему сейчас не катаешься?” – спросил я у Полины с надеждой на то, что она быстрее со мной наиграется и отпустит.
Полина сделала лукавый взгляд и таким голоском заговорила: “У меня появился грудной малыш. Не могу же я оставить это крохотное создание и пойти заниматься своим любимым делом: ведь надо менять пеленки моему малышу, заботиться, ухаживать.”
При этом рассказывая, Полина протягивала руки в мою сторону.
Я сразу понял, что крохотное создание этим Полина имеет в виду меня.
Полина решительно заявила: “Так все, я готова. Теперь будем пеленаться.”
Раздетого полностью меня Полина укладывала на пеленки. У меня в глазах появлялись одинокие слезинки, и мне становилось обидно.
Полина, чтобы отвлечь меня от обиды, ласково защебетала: “А посмотри, что я отыскала для тебя.”
С этими словами я увидел, что Полина взяла сферическую погремушку на палочке и этой погремушкой помахивала у меня перед глазами; при этом Полина смотрела на меня таким умильным взглядом. Этот взгляд Полины излучал ко мне столько ласки и казался таким желанным.
“На вот, возьми в ручки эту погремушку ненадолго.” – пролепетала Полина, давая мне погремушку.
Я держал погремушку и помахал ею.
“Оу, я смотрю, моему малышу эта погремушка очень понравилась…” – ласково промурлыкала Полина.
Но долго держать мне эту погремушку не пришлось: Полина спеленала мне ноги, а как Полина начала спеленывать мне руки, то я отложил погремушку в сторону. От того, что Полина “превращала” меня в беспомощного младенца, я начинал куксить и капризно постанывать.
“Тааак… Завернем мою кроху потеплее – ласково щебетала Полина: − Чтобы в горах моя кроха не замерзла.”
Закончив с пеленанием, Полина разложила рядом со мной еще одну пеленку и что-то из нее складывала.
“Нужно моей крохе одеть детскую шапочку… − мурлыкала Полина: − Но детской шапочки у меня нет, поэтому сложим из пеленки детскую шапочку.”
Из этой пеленки действительно получилось нечто очень похожее на шапку. И эту сложенную шапку Полина одела мне на голову.
“Тааак… Теперь повяжем эту шапочку косынкой.” – продолжала Полина.
Еще из одной пеленки Полина сложила косынку и повязала мне на голову.
“И теперь финальный штрих. – ласково щебетала Полина: − Завернем мою искорку в одеяльце. И будет нам в горах совсем тепло.”
Полина заворачивала меня в одеяло: нижний уголок подогнула на меня сверху, а боковыми уголками обернула меня поочередно.
“А чтобы моя кроха не раскрыла одеяльце, перевяжем ленточкой. И сделаем пышный бантик”, − промурлыкала Полина.
Полина обвила меня поверх одеяла фиолетовой ленточкой от плеч до лодыжек и завязала бант.
“Смотри, какой красивый бантик − картина маслом”, − прощебетала Полина.
Полина выпрямилась победоносно и гордо произнесла: “Все. Теперь можно идти в горы.”
Я куксил, поэтому Полина взяла меня на руки и покачала.
“Чщщщ. Мы сейчас пойдем на прогулку”, − ласково прощебетала мне Полина.
После этого, Полина положила меня в коляску и взяла погремушку, которую давала мне в руки; при этом сказав: “Если тебе понравилась эта погремушка, тогда положим ее в коляску. Будет твоя любимая погремушка.”
Полина положила погремушку ко мне в коляску и опустила шторку на коляске, и теперь я снова ничего не видел снаружи.
Полина закрыла входную дверь и выкатывала коляску вниз по профилям в виде буквы “П”. Полина называла эти профили − швеллер.
“Это хорошо, что нам приделали эти швеллеры на ступеньках, иначе коляску было сложно спустить или поднять”, − говорила Полина.
Пока Полина шла с коляской, я попытался освободиться из одеяла. Я ощущал, что спеленут не туго, как вчера на ночь, но при этом вязко, потому что одеяло мягкое и в таком одеяле я тонул. Освободиться из одеяла у меня не получилось – предусмотрительная Полина довольно надежно завязала ленточкой. С другой стороны, даже освободившись из одеяла; из пеленок то мне не освободиться.
Вскоре мы остановились. Я услышал какой-то гул: будто что-то где-то гудит. Полина полностью открыла шторку на коляске. Поэтому я увидел: как остекленные кабинки подвешены сверху к тросу; эти кабинки поднимались куда-то вверх.
“Должно быть, это и есть канатная дорога”, − подумал я.
В следующее мгновенье Полина закатывает коляску в эту кабинку, толкая перед собой; и мы оказываемся сами в этой кабинке.
Когда кабинка начала двигаться вверх: от такой неожиданности я испугался и вскрикнул.
“Тише, тише моя капризулька. – ласково защебетала Полина: − Мы всего лишь начали подниматься в гору на канатке. Давай-ка я возьму тебя на ручки. Ведь нам на ручках так хорошо. Да…”
Полина вынула меня из коляски. Я не боялся, что меня кто-то из родных или знакомых увидит спеленутым, потому что в этих местах их не бывает; а случайным прохожим было и вовсе не до меня.
На руках у Полины я смотрел по сторонам: наблюдал, как нам навстречу проплывали опоры канатной дороги и кабинки идущие вниз. Во время продвижения нашей кабинки через такую опору кабинку немного потряхивало и от этого мне сделалось слегка страшновато. Но у Полины на руках мне было спокойно. Я попробовал прижаться к Полине.
Полина, почувствовав это, промурлыкала: “А где наша любимая погремушка. Вот наша любимая погремушка.”
Полина достала эту погремушку из коляски и помахала ею надо мной. После чего положила погремушку обратно; и сама мягко и нежно стиснула меня в своих объятиях. В таких объятиях Полины мне становилось очень приятно.
Во время подъема на канатной дороге, у меня появилось неприятное ощущение: мне стало закладывать уши. От этого мне хотелось закрыть руками уши, но я не мог этого сделать по известной причине: что мои руки спеленуты, а вытащить их не получится. Я задвигал головой в разные стороны.
Полина, заметив это, ласково прощебетала: “У моей крохи ушки закладывает на канатке? В этом ничего страшного нет. Надо потерпеть немного.”
Спокойным голосом Полина добавила: “У меня тоже закладывает. В принципе у всех закладывает.”
Когда кабинка начала двигаться прямо и замедляться, Полина укладывала меня в коляску и деловито объясняла: “Это отметка 960 метров. Дальше на канатку второй очереди и подъем на отметку 1460 метров.”
Я успел заметить, что здесь лежит снег, и удивительно, этот снег не таял; а в долине внизу снег выпадает только зимой.
На канатке второй и третей очереди мы поднялись на долгожданную отметку 2200 метров. Во время подъема Полина также вынимала меня из коляски и держала на руках.
“Вот оно… − серьезным голосом произносила Полина: − Это горный хребет Аибга, а точнее одна из его вершин. А Черная Пирамида во-о-он там.”
Полина выкатывала коляску из кабинки канатной дороги. И от того, что я почувствовал и увидел; я, наверно, потерял дар речи. Я почувствовал так это то, что здесь было морозно: легкий морозец приятно пощипывал мне щеки, а из носа при дыхании у меня тянулся шлейф пара. И здесь шел такой снегопад.
“Ай… Снег кусается…”, − сетовала Полина.
Из-за такого снегопада у меня все лицо и особенно ресницы оказались все в снегу, и это доставляло мне дискомфорт. А смахнуть снег с моего лица мне не представлялось возможным все по той же причине, что руки мои спеленуты и вытащить их никак. Впрочем, заботливая Полина сама периодически бережно смахивала у меня с лица снег.
“Да я сама уже вся в снегу…”, − продолжала сетовать Полина.
Несмотря на такую погоду в горах Полина гуляла со мной очень долго. Нагулявшись, Полина спускалась со мной на канатке, а точнее на трех канатках в долину − на отметку 540 метров и уже шла домой. Здесь в долине вновь было тепло и никакого снега. Уже в долине, пока мы шли домой, со мной случилась “детская неожиданность”. Еще на отметке 2200 метров мне захотелось в туалет, я стал терпеть до дома Полины. А когда мы уже спустились в долину на отметку 540 метров и как раз шли от канатной дороги до дома Полины, то я не вытерпел. Я почувствовал, как у меня становится горячим и мокрым подгузник, который Полина одела мне перед пеленанием на прогулку. От этого я начал куксить.
“Ты наверно пеленочки намочил, либо хочешь кушаньки. – ласково защебетала мне Полина: − Потерпи чуть-чуть, мы уже почти дома.”
Поскольку мы так долго гуляли в горах, то весь сегодняшний насыщенный и интересный день пролетел за одно мгновение. Поэтому мы пришли домой очень поздно. Придя домой, Полина сама сразу же меня полностью распеленала. После этого я наслаждался своей драгоценной свободой и размышлял о впечатлениях, полученных от нашей прогулки сегодня. Но наслаждаться свободой мне довелось не долго….
Когда нужно было ложиться спать, Полина ласково замурлыкала: “Сейчас пойдем спатеньки. А в чем будет спатеньки моя искорка? Правильно! Конечно же, в пеленочках. Мы сегодня так хорошо погуляли, поэтому я думаю, ты не устроишь мне сегодня истерику, когда я буду укладывать тебя спать в пеленках.”
“С другой стороны. – продолжала Полина: − Даже если устроишь, то ничего страшного. Ведь грудные детки часто капризничают на ночь перед сном в пеленках.”
“А может не надо меня в пеленки?” – промямлил я Полине, сдерживая слезы.
Проницательная Полина сразу заметила это. Полина присела передо мной на корточки, ласково обняла меня и ласковейшим голосом заговорила: “Ты у меня грудничок. А груднички должны находиться в пеленках. Тем более я не держу тебя постоянно в пеленках. Так что давай раздевайся и будем пеленаться.”
Мы сейчас находились в гостиной, и здесь разложенных пеленок не было; я с очень большой неохотой разделся. Полина взяла меня руки и понесла.
“Отнесу лучше тебя на ручках. – мурлыкала Полина: − Тебе очень нравится у меня ручках. Да… И спокойнее. Чем тащить тебя за руку.”
На руках у Полины я даже не капризничал, несмотря на то знал, что Полина меня сейчас будет пеленать.
В спальне Полина укладывала меня на заранее разложенные пеленки. Я не выдержал и заплакал горькими слезами.
В ответ на мои капризы Полина защебетала таким ласковейшим голосочком, на который она только способна: “Как я укладываю тебя на ночь спать в пеленках, так у нас слезы, истерика, капризы. И как мне укладывать тебя спать в пеленках без истерик. Наверно каждую ночь будешь закатывать мне истерики.”
Брыкаться я не стал: еще вчера понял, что если Полина захочет спеленать меня, то она обязательно добьется своего несмотря ни на что. Поэтому я обидно рыдал и чувствовал как Полина “превращала” меня в беспомощного младенца. Я ощущал, что Полина пеленает меня не туго как вчера на ночь, но от этого мне так же обидно.
“Во-о-от та-а-к. Туго пеленать не будем мою капризульку. Моя кроха не беспокойная, как вчера ночью”, − ласково мурлыкала Полина.
“Так. Я знаю, что ты хочешь. – с догадкой ласково щебетала Полина: − Ты хочешь ко мне на ручки. Должна же я тебя спеленать. Сейчас я закончу пеленать. Возьму тебя на ручки, буду качать, петь колыбельную.”
Уже спеленутого полностью Полина взяла меня на руки. Полина со мной на руках села в кресло, расположилась в кресле поудобнее и меня расположила поудобнее. Полина принялась меня раскачивать и напевать мне колыбельную, при этом сама Полина в ритм тоже покачивалась немного.
Голосок Полины, которым она напевала колыбельную, выглядел необычайно милым и таким чарующим.
“Баю баюшки баю….”, − доносился до меня настолько милый голосок Полины.
Несмотря на свои капризы; чарующий голос Полины, ее ласка и забота ко мне, а так же нежные руки Полины – это все вкупе оказывало на меня воздействие: я начинал проваливаться в сон.
Засыпая, я всхлипывал на нежных ручках у горнолыжницы-Полины….
POV Автор
К темному зданию подъехала черная машина . Из которой вышел молодой человек , на вид лет 20 . В деловом костюме , который ему к лицу . Из здания вышел мужчина в возрасте . Попреветсвовав друг друга , зашли внутрь . Длинный коридор вел к большой красной двери . За которой стояли крики , плачи , удары ..... Здесь бывают только богатые люди . Про это место никто больше не знает .
- Вам кто нужна , мистер Уокер ?- прервал тишину продавец .- Лет от 13 до 18 или , от 20 и выше ?
- Молоденькую . - равнодушно ответил Стив Уокер .
- Девственницу ?- не унимался мужчина .
- Да , пожалуй .
Они зашли внутрь этой большой красной двери . В ней были женщины старше 20 . Чуть дальше стояла черная дверь , куда и направились мужчины . В этой комнате на коленях сидели молодые девушки и даже подростки . Все одеты в рубашки ниже колен и с завязанными хвостами . Уокер прошёлся глазами по более старших девушках и его взгляд остановился на рыжеволосой девице . Он подошёл к ней и наклонился , чтобы лучше рассмотреть ее лицо . Она не поднимала свой взгляд . Ее тело все дрожало . Девочка молила " только не я ! Только не я !" . Но выбор уже был сделан .
- Девственница ?- не отводя взгляд от девушки спросил Уокер .
- Конечно . Ее даже пальцем никто не трогал !- уверял парня продавец . - Берете ?
- Да . Как тебя зовут , деточка ?- обратился он к рыжеволосой .
- Бе...Вер..ли .
- Красивое имя . В машину ее ко мне посадите .
Стив Уокер
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Беверли Хилз
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Живая игрушкаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки
467
2 мин 14 сек
Пишу историю с рассказа моей знакомой (по памяти). “Я не понимаю людей-скептиков! как можно не верить в мистику, ведь вот она – рядом с тобой! Я по собственному опыту скажу: домовые – не просто реальность, они – часть нашей жизни. Есть у меня старая кукла домового, доставшаяся мне от бабушки, которая раньше с нами жила. Вроде обыкновенная кукла, сшитая из мешковины, задорная улыбка, фасолевый нос… ан нет, фигурка хранит в себе тайну. Каждую ночь у нас на кухне слышится какая-то возня, подозрительный шум. А включаешь свет – тишь да гладь. Сначала думали мы с мамой: воры, так не пропадает же ничего. Тогда-то подумали мы про домового, ведь ещё бабушка любила нам про него истории рассказывать. Раз такое дело, старались мы не обращать внимание на шум, да только жутко всё равно, спали со включённым светом. Но тут заметила я одну странность: фигурка домового, одиноко стоявшая на шкафу, иногда меняла своё положение! То одним боком повёрнута, то другим… а однажды из кухонного шкафчика мешок с мукой выпал, я проверила: игрушка была припорошена мукой! Моему удивлению не было предела, но мама отреагировала спокойно. Видимо, рассказывала ей бабушка про “нашего” домового. Подумали мы тогда, что не хватает домовёнку внимания. Мама решила почистить игрушку, так и сделала. Подшила там, где нужно, и поставила на подоконник в кухне. Я решила, что этого мало будет, подошла и шепнула проказнику на ушко, не шали, мол. Как ни странно, эту ночь мы спали спокойно, а проснувшись на утро, обнаружили домового на том же месте в той же позе. После этого я иногда разговариваю с живой игрушкой, даже прошу найти потерянные вещи, а проснувшись на следующий день, нахожу их с лёгкостью. Так и живём мы бок о бок с домовым, ещё одним членом нашей семьи”.
Читайте истории в нашем сообществе ВК
Источник: realfear.ru
В жизни каждого человека происходили необъяснимые, страшные, жуткие события или мистические истории. Расскажите нашим читателям свои истории!
Поделиться своей историей
#17242
Я не понимаю людей-скептиков! как можно не верить в мистику, ведь вот она – рядом с тобой! Я по собственному опыту скажу: домовые – не просто реальность, они – часть нашей жизни.
Есть у меня старая кукла домового, доставшаяся мне от бабушки, которая раньше с нами жила. Вроде обыкновенная кукла, сшитая из мешковины, задорная улыбка, фасолевый нос… ан нет, фигурка хранит в себе тайну. Каждую ночь у нас на кухне слышится какая-то возня, подозрительный шум. А включаешь свет – тишь да гладь. Сначала думали мы с мамой: воры, так не пропадает же ничего. Тогда-то подумали мы про домового, ведь ещё бабушка любила нам про него истории рассказывать. Раз такое дело, старались мы не обращать внимание на шум, да только жутко всё равно, спали со включённым светом. Но тут заметила я одну странность: фигурка домового, одиноко стоявшая на шкафу, иногда меняла своё положение! То одним боком повёрнута, то другим… а однажды из кухонного шкафчика мешок с мукой выпал, я проверила: игрушка была припорошена мукой! Моему удивлению не было предела, но мама отреагировала спокойно. Видимо, рассказывала ей бабушка про “нашего” домового. Подумали мы тогда, что не хватает домовёнку внимания. Мама решила почистить игрушку, так и сделала. Подшила там, где нужно, и поставила на подоконник в кухне. Я решила, что этого мало будет, подошла и шепнула проказнику на ушко, не шали, мол. Как ни странно, эту ночь мы спали спокойно, а проснувшись на утро, обнаружили домового на том же месте в той же позе. После этого я иногда разговариваю с живой игрушкой, даже прошу найти потерянные вещи, а проснувшись на следующий день, нахожу их с лёгкостью. Так и живём мы бок о бок с домовым, ещё одним членом нашей семьи.
Наверное, в жизни каждого человека происходили жуткие и необъяснимые события, страшные и мистические истории. Мы будем благодарны если вы поделитесь ими с нашими читателями!
Рассказать свою историю…
Рекомендуем:
- Сила проклятия
- Случай на охоте
- Шабаш тёмных сил
- Кукольная комната
- Просьба умершей бабушки
- Моя история из жизни
- Странный поход в баню
- Колокольный звон
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Михаил Липскеров
Как Волк Телёночку мамой был и другие сказки
© Липскеров М. Ф., 2012
© Илл., Каюков Л. Л., 2012
© Илл., Кострина И. Д., 2012
© ООО «Издательство Астрель», 2012
* * *
Живая игрушка
В одном лесу жила (а где ж ей ещё жить) заячья семья. Мама и три зайчонка. Папа, конечно же, тоже был, но где именно он был, неизвестно. Скорее всего, он удалился по каким-то своим мужским делам.
Утром зайчата проснулись, по крайней мере двое из них, а третий продолжал спать. Его вообще всегда было трудно разбудить. Возможно, ему показывали какие-то удивительно интересные сны, которые просто необходимо было досмотреть. Но вот его наконец вытащили из норы (логова, берлоги, пещеры – не знаю, как называется жилище зайцев), и зайчата стали наслаждаться жизнью. В это понятие входит изучение заячьей капусты, знакомство с жуком, попытки прыгнуть дальше кузнечика. У двоих зайчат эти занятия проходят довольно успешно, а вот у третьего – не шибко. Единственное, что ему удалось, так это проглотить Пчелу, от чего ни тот ни другая не получили ни малейшего удовольствия. Зайчонок еле откашлялся, а Пчела еле удержалась, чтобы не куснуть Зайчонка. Пчёлы не любят, когда их глотают. А потом Зайчонок стал преследовать какую-то Бабочку и набрёл на огород, который, как это и свойственно огородам, располагался около дома.
И жила в этом доме Девочка. История умалчивает, где были её Мама и Папа, но, постольку-поскольку в нашей истории они не участвуют, нас и не интересует, где они были. Девочка играла в куклы. В куклу-медвежонка, куклу-зайца, куклу-куклу. И ей всё это страшно надоело. Потому что все эти куклы были НЕЖИВЫЕ. А ей ужасно хотелось иметь живую игрушку. Она вышла в огород. (Не для того, конечно, чтобы найти там живую игрушку, а чтобы заняться общественно полезным делом: прополкой и поливкой овощей.) Но нашла в огороде нашего Зайчонка. Вот такие бывают в жизни совпадения.
– Какая прелесть! – воскликнула Девочка, схватив Зайчонка в охапку. – Ты будешь моей живой игрушкой. Я буду звать тебя Катей.
Она внесла Зайчонка в дом и быстренько запеленала его. Что Зайчонку, прямо скажем, не понравилось. То ли он не привык к пеленанию, то ли уже перерос эту процедуру. Он попытался ворохнуться, но Девочка очень хорошо его запеленала, так что Зайчонку осталось только тихо заплакать.
– Не плачь, Катя, – стала укачивать его Девочка, – сейчас я тебя манной кашей накормлю. – Положила Зайчонка в кроватку и ушла за кашей.
А в лесу заячья семья всполошилась: где Зайчонок?!. Ау! Ау! Ау!.. Нет ответа! Нет ответа! Нет ответа! Потому что Зайчонок их не слышит. А может, и слышит, но ответить не может. Рот холодной манной кашей забит, которую не только заячьи, но и человеческие дети терпеть не могут.
Зайчиха понюхала землю вокруг, уловила запах сыночка своего родного, запах кровиночки своей, и повела остальных детей по следам их заплутавшего брата.
А брату в это время Девочка конфету суёт, которую заячьи дети не любят так, как человечьи дети не любят варёный лук. Зайчонок стал задыхаться и в отчаянии закрыл глаза.
– Ты, наверное, заболела, Катенька, – заволновалась Девочка, – сейчас я тебя чаем с малиновым вареньем напою, поставлю банки и горчичники… – И Девочка отправилась искать в доме вышеописанные лекарства.
Но зайцы в это время по следу пришли к огороду, который, как это и свойственно огородам, располагался около дома. А впрочем, об этом мы уже говорили. Зайцы вырыли лаз под забором, подбежали к дому и увидели своего сына и брата в бедственном положении. Он даже устал плакать и приготовился тихо распрощаться с жизнью. Но зайцы быстро впрыгнули в дом, схватили Зайчонка и унесли обратно в лес. До-о-омо-о-ой!
Оклемался Зайчонок и стал весело прыгать вместе со всей своей семьёй. Какое счастье!..
А Девочка вернулась в комнату с лекарствами: малиновым вареньем, банками и горчичниками. Посмотрела – а лечить-то и некого. Убежала Катя.
– Почему она убежала? – спросила неизвестно кого Девочка.
А вы, мои юные друзья, спросите себя: почему убежала Ка… простите, Зайчонок?
Как Волк Телёночку мамой был
Однажды Волк украл в деревне Телёнка. Засунул в мешок и принёс к себе в избу. А там решил съесть его не спеша и с удовольствием. Вытряхнул из мешка и ахнул:
– Какой маленький! Какой славненький!
– Ма-а-ама, – тоненько пропищал Телёночек.
– Где? – встрепенулся Волк.
– Ты – мама, – сказал Телёночек и указал копытцем на Волка.
Оторопел Волк, заметался по избе: отыскал зеркало, стёр с него пыль, пригладил уши и посмотрел на себя:
– Вроде мужчина… Ты что, вчера родился, что ли?
– Не… – проговорил Телёночек, – сегодня.
– A-а… тогда другое дело! – согласился Волк. – Ты поспи пока, а там разберёмся, кто я тебе: мама или папа.
Положил Волк Телёночка на подстилку, сам лёг на кровать и задумался: «Такого маленького, такого несмышлёного даже есть неудобно!»
А Телёночек проснулся и замычал:
– Есть хочу!
В это время мимо избушки Волка шла Лиса. Услыхала она мычание и заглянула в окно:
– Ой, Волк, какой Телёночек! Давай его съедим!
– Да ты что?! – возмутился Волк. – Он же такой маленький!
– Верно, – согласилась Лиса. – Вырастет, тогда и съедим. Когда его станет больше! – Лиса облизнулась и пошла своей дорогой.
А Волк быстрей к Козе побежал, за едой. Увидала Коза Волка, испугалась, заперлась в избушке. Долго Волк её уговаривал, про Телёночка рассказывал.
Ну, когда Коза всё поняла, вынесла ему целое ведро ароматного козьего молока. Расчувствовался Волк, низко Козе поклонился и преподнёс ей цветок. А потом осторожно понёс молоко домой.
Поставил ведро перед Телёночком, а сам рядом пристроился, смотрит, как тот пьёт.
ТЕЛЁНОЧЕК ПОЕЛ – И СРАЗУ ПОДРОС!
А Волк уже во вкус вошёл: приятно о ком-то заботиться. Вот он и говорит:
– Ты иди погуляй вон на полянке, воздухом подыши! А я тут по хозяйству да приберусь…
Побежал Телёнок на полянку а Волк стирку затеял да сам с собой и разговаривает:
– Детям ведь что – чистота нужна. Ребёнки – они в грязи расти не могут!
Шёл мимо избушки Кабан-хулиган, папироска в зубах торчит:
– Чего делаем, папаша?
– Не видишь, что ли? Телёнку стираю…
– А-а-а! Лиса говорила. Ты ещё с ней поделиться обещал!
– Обещал, обещал…Там видно будет!
– Ну, бывай, отец, – сказал Кабан и двинулся дальше.
А Волк стирку продолжил. Но что-то неспокойно на душе у него стало. И прямо с мокрым полотенцем из избы выбежал – да на полянку! И вовремя! Там Кабан уже протягивал Телёнку папироску. Хлестнул его Волк мокрым полотенцем:
– Я тебе покажу! Ребятёнку, несмышлёнышу – цигарку совать! А ну убирайся отсюда!
Привёл Волк Телёнка домой, а тот опять есть просит! Что делать?
Думал-думал Волк и решил переодеться разбойником. Спрятался он в кустах у лесной дороги. Смотрит – едет по дороге мужичок с возом сена. Выскочил Волк-разбойник на дорогу: в шляпе, на глазах маска и ножик в лапе! И прохрипел:
– Сено или жизнь?!
– Жизнь, жизнь, – быстро сообразил мужичок. Скатился с воза и побежал в деревню.
А Волк всё сено домой перетащил. Позвал Телёночка:
– Питайся, сынок, расти большой!
Тут через забор во двор Медведь заглянул.
– Здорово, сосед, – пробасил он. – Лиса говорила, ты Телёночка откармливаешь…
– Тихо, тихо, – прижал палец к губам Волк. – Иди, иди отсюдова!
Медведь согласился, пошёл себе мирно дальше, решив, что пусть ещё подрастёт Телёнок.
А ТЕЛЁНОК ДОЕЛ СЕНО – И ПРЕВРАТИЛСЯ В УПИТАННОГО БЫЧКА.
– Слушай, – сказал он Волку, – тот, что с зубами наружу, Кабан его фамилия, говорит, что я тебе не родной…
– Да ты что?! – задохнулся от возмущения Волк. Вынес во двор зеркало: – Во, смотри! Ну вылитый я!
– Ага, – согласился Телёнок. – Только знаешь что… Я опять есть хочу!
Тут уж Волк всерьёз озаботился. Раз он родитель, значит, и вести себя надо солиднее… И вот пошёл он в деревню. Стал во дворы заглядывать. Видит – в одном мужичок начал дрова рубить, да умаялся. Сел на завалинку, пригорюнился. Волк тут как тут: разрешите, мол, помочь!
Быстро все дрова переколол, в поленницу сложил.
Чего только не сделаешь, чтобы родное дитя покушало!
Ну а мужичок дал ему за работу бадью вкусной похлёбки.
Принёс Волк бадью домой, а тут Кабан, Лиса и Медведь появились.
Спрятал Волк Телёнка в доме, бадью перед ним поставил, крепко дверь запер, а сам к гостям вышел. Прижался для надёжности к двери и как закричит:
– Не отдам его! Мой он, мой!
Но Кабан, Лиса и Медведь слушать Волка не стали. Перелезли через забор – и прямо к Волку направились, от двери его отпихнуть хотят, Телёнка съесть.
Что будет? Один против троих!
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ТЕЛЁНОК СЪЕЛ ВСЮ ПОХЛЁБКУ – И ПРЕВРАТИЛСЯ В ЗДОРОВЕННОГО БЫКА!
Услышал он, что Волка обижают, выбил рогами дверь, так что Волк даже в сторону отлетел, да как набросится на непрошеных гостей!
Те со страху скорей через забор – да и в лес! Еле ноги унесли.
А Волк протянул лапы к Бычку и завопил:
– Сынок мой, умница!
– Папаня! – пробасил Бычок.
– То-то! – обрадовался Волк. – А то всё «мама, мама»…
Самый маленький гном
В зелёном лесу жил гном по имени Вася. Он был такой маленький, такой крошечный, что его никто не замечал. Он по пять раз кряду здоровался с Зайцем, десять раз говорил «спокойной ночи» Козе, пятнадцать раз желал приятного аппетита Медведю, но всё было напрасно. Заяц его не видел, Коза его не слышала, а медведи, как известно, во время еды ничего не видят и ничего не слышат.
Тогда Дедушка посоветовал Васе:
– Чтобы тебя заметили, надо обязательно сделать что-то хорошее, – то, что подсказывает твоё сердце.
Однажды Вася гулял по лесу и увидел большой-пребольшой дом, в котором жил страшный-престрашный Волк. Волк готовился навестить трёх поросят, семерых козлят, Красную Шапочку и её Бабушку.
Забрался Вася в дом к трём поросятам и притаился за вентилятором.
А поросята в это время разгадывали кроссворд и размышляли, что же означает «серое хищное животное» из четырёх букв.
И тут появился переодетый Волк и выдал себя за Жучку – чемпионку по разгадыванию кроссвордов.
Впустили его поросята – и тогда уже догадались, что означает «серое хищное животное» из четырёх букв.
Бросился Волк на поросят, но только раскрыл пасть, как Вася включил вентилятор. Поднялся страшный ветер, и Волка затянуло в печку.
Выбрался Волк через трубу, отдышался, отряхнулся и направился к семерым козлятам. А гном Вася – за ним.
Пришёл Волк к домику, в котором козлята жили, и думает, как бы их на улицу выманить. Думал-думал – и придумал.
Спрятался Волк за дерево и запел красивую песню. Выскочили козлята из дома на полянку – и тут Вася всё понял! Стоит на пеньке магнитофон, музыка играет, а Волк только рот открывает…
Нажал маленький гном на кнопку магнитофона, плёнка стала мотаться в обратную сторону, и страшные звуки понеслись по всему лесу.
Семерых козлят как ветром сдуло.
Рассвирепел Волк, разбил магнитофон и отправился к Красной Шапочке, которая в это время шла к больной Бабушке с гостинцами.
Встретил её Волк на тропинке и заговорил с ней ласковым голосом, но Красная Шапочка даже слушать его не захотела – ведь её уже однажды обманул такой же серый Волк и чуть не съел вместе с Бабушкой.
Заплакал Волк, зарыдал и стал уверять, что он добрый и хороший и что идёт он совсем в другую сторону. А сам очень обрадовался, когда увидел указатель, который подсказал ему, в какую сторону идти.
Не знал Волк, что и на этот раз гном Вася сумел его обхитрить: Вася перевернул стрелку… и Волк попал прямо в лапы к Медведю.
А Вася побежал домой, чтобы рассказать Дедушке, как он спас от Волка трёх поросят, семерых козлят, Красную Шапочку и её Бабушку.
– Ну, и заметили тебя? – спросил Дедушка.
– А разве это самое главное? – засмеялся Вася.
А вы, ребята, как думаете?
Однажды гном Вася пускал на полянке мыльные пузыри, мимо проходил Волк, и два самых больших пузыря попали Волку в глаза.
– Это кто тут хулиганит?! – зарычал Волк. – Подойди поближе, чтобы я увидел, кого сейчас съем!
– Ничего не получится, – сказал Вася. – Я такой маленький, что меня никто не замечает. Меня Васей зовут.
– Ненавижу маленьких, – фыркнул Волк, – от них всё зло. Проводи-ка меня к реке промыть глаза. А потом я тебя съем. Ты будешь первым маленьким, с которым я расправлюсь. Узнаешь, как взрослых обижать!
Привёл Вася Волка к реке. Промыл Волк глаза и увидел на листе лилии… Дюймовочку.
– Так вот ты какой, Вася… – проговорил Волк.
– Я не Вася, я Дюймовочка.
– А! Знаем. Читали. Это ты у Крота хозяйство вела?
– Я. Отпустите меня, пожалуйста, я к Принцу эльфов тороплюсь!
– Тихо! – приказал Волк. – Теперь я твой принц! Я твой эльф. У меня теперь хозяйство вести будешь.
Положил Волк Дюймовочку в мешок и довольный отправился домой.
Вдруг – хлоп! – поскользнулся на огрызке яблока.
– Это кто тут лес загрязняет?! – взвыл Волк от боли.
– Это я, Мальчик-с-пальчик. Простите меня, это я по привычке огрызки бросаю, чтобы не заблудиться.
– Теперь не заблудишься! – захохотал Волк. – Теперь у тебя одна дорога – в мой живот.
Едва он произнёс эти слова, как налетел сильный вихрь и сбил Волка с ног: это был Маленький Мук в туфлях-скороходах.
– Вот хорошо! – обрадовался Волк, поймав Мука. – Будешь мне в своих скороходах добычу загонять. А если добычи не будет, я, сам понимаешь, тебя съем. Так что, – Волк довольно потёр лапы, – тремя малышами будет меньше!
– Смотри, Волк, пожалеешь, – предупредил Вася. – Ты же знаешь, что в сказках добро всегда побеждает зло!
– Не рассказывай сказки, – рассмеялся Волк и отправился домой.
Пришёл Волк домой, вынул пленников из мешка.
– Ты, – обратился он к Мальчику-с-пальчик, – готовься к ужину. Ты, Маленький Мук, – к походу за добычей, а ты, Дюймовочка, – к уборке дома. Я пошёл за спецодеждой для тебя.
Сидят малыши пригорюнившись, и тут откуда ни возьмись – Вася.
– Надо что-то делать, – сказал малышам Вася, – иначе вас съедят!
– А что мы можем сделать? – грустно ответила Дюймовочка. – Ведь мы такие маленькие…
– Надо всем вместе что-то придумать!
– У меня есть финики, уменьшающие и увеличивающие рост, – вспомнил Маленький Мук.
– А как нам это может помочь? – задумался Вася.
Тут призадумались и все остальные и стали ходить по избе. Ходили-ходили, пока Мальчик-с-пальчик не разбил зеркало.
– Ах! Это к несчастью! – заплакала Дюймовочка.
– Точно! – закричал Вася. – К несчастью для Волка!
Вася собрал малышей в кружок и стал им что-то шептать.
В это время в избу вошёл Волк.
– Ну-ка, примерь, – сказал он Дюймовочке, – от Золушки осталось – будет тебе рабочая одежда.
– Какая же примерка без зеркала?! Не могли бы вы сами примерить платье, чтобы я посмотрела, как буду выглядеть в нём? – спросила Волка Дюймовочка.
– Да я же не влезу в такое маленькое! – прорычал Волк.
– Если вы помните, – сказал Маленький Мук, – у меня есть финики, уменьшающие рост.
– Ладно, давай! – согласился Волк. Проглотил финик – и тотчас же стал таким же маленьким, как его пленники.
Залез Волк под шляпу, чтобы переодеться. Через секунду вылез из-под неё в женском платье и кокетливо спросил:
– Ну как?
– Прекрасно! – хором закричали малыши. – Таким и оставайся! Теперь ты никому не страшен! Теперь ты такой же маленький, как и мы.
– Вася, я больше не буду обижать маленьких, – заплакал Волк. – Честное волчье слово! Сделай меня опять большим!
Вася пожалел Волка и дал ему финик, увеличивающий рост, а сам пошёл домой и обо всём рассказал Бабушке и Дедушке.
Волк уже давно задумал съесть Серенького Козлика. И вот отправился он к Серенькому Козлику, который жил-был у Бабушки. От этой Бабушки Волк сам когда-то еле-еле спасся. Но злых помыслов своих не оставил и, переодевшись Красной Шапочкой, отправился к Васиным Бабушке и Дедушке.
От Васиной Бабушки Волк разузнал, где живёт Бабушка Коза. И, облизываясь, побежал к её дому.
Вслед за ним отправился и Вася: как бы чего не вышло!
Прибежал Волк к Бабушке Козе и узнал, что Серенький Козлик ушёл в лес погуляти и что она очень волнуется, как бы на него опять не напали серые волки.
Стал Вася умолять Волка пожалеть Серенького Козлика.
– Ещё чего! – возмутился Волк. – Я просто обязан его съесть, ведь Козлик заставил волноваться бедную старую Бабушку. Ему это так с рук не сойдёт!
Едва Волк закончил свою речь, как его сбил с ног неизвестно откуда взявшийся Заяц, который со страху тут же сам грохнулся в обморок. Но как только изумлённый Волк привёл Зайца в чувство, тот дал стрекача.
И в это же самое время рядом раздалось басовитое «ме-е-е, ме-е-е…».
«Неужели Козлик?!» – обрадовался Волк.
Как бы не так! Это был Медведь. Он налетел на Волка и, не извинившись, побежал дальше быстрее Зайца.
Сел Волк на пенёк. Ничего не может понять: куда и от кого бегут Заяц и Медведь? Сбили его, тихого, мирного Волка, с ног и куда-то стремительно унеслись!
Не успел Волк опомниться, как кто-то накинул на него сеть. Волк упал на четвереньки, совсем запутавшись в сети, и перед самым своим носом увидел чьи-то огромные башмаки.
– Ой, кто это? Кто это посмел меня поймать?! – не на шутку рассердился серый.
И тут он увидел, что это сильно подросший Серенький Козлик! Мало того что этот Козлик так невежливо обошёлся с Волком, набросив на него сеть, так он ещё грозился посадить его на цепь, назвать Шариком и заставить лаять!
Как всегда вовремя, вмешался Вася:
– Сажать волков на цепь жестоко, Волк на цепи не выживет, а ты, Козлик, если стал таким большим и сильным, должен быть добрым.
Козлик в ответ на эти слова только усмехнулся.
– Сильные бывают добрыми только в сказках, – сказал он и потащил Волка к дому.
Дом Козлика стоял на другом берегу реки. Долго думал Козлик, как им перебраться через реку. Решил он повалить дерево и соорудить мост, чтобы Волк, чего доброго, не простудился в холодной воде и не охрип – иначе как следует лаять не сможет.
А Вася тем временем прибежал к Бабушке Козе и, чтобы спасти Волка, сказал, будто не Козлик поймал Волка, а Волк – Козлика, и что Волк собирается посадить Козлика на цепь, назвать Шариком и заставить его лаять.
Конечно же, Бабушка Коза возмутилась и поспешила на помощь внуку.
Прибежали Бабушка Коза и Вася к реке и видят: Козлик упёрся рогами в дерево и пытается его свалить, а Волк хоть и опутан сетью, но упирается ногами в дерево с другой стороны и изо всех сил его удерживает.
Правда, Бабушке Козе всё равно показалось, что Волк её бедного внука обидеть хочет.
Подхватила Бабушка Коза внука на руки и понесла домой.
– Постой, бабуся! Нельзя злого Волка в лесу оставлять! Его надо взять с собой! – завопил Козлик.
– Зачем нам злой Волк? Я тебе в магазине куплю хорошего, плюшевого! – пообещала Бабушка и утащила Козлика домой.
А Вася и Волк сидят грустные на поляне.
Волк и говорит:
– Да… этого Козлика нужно немедленно лечить, чтобы другие от него злостью не заразились.
Вернулся Вася домой, и когда Дедушка спросил, спас ли он Серенького Козлика от Волка, ответил:
– Нет, я спас бедного Волка от злого Серого Козла.
Бабка Ёжка и другие
Найдёныш
Лес. Обычный русский лес с чащобами, с болотом, с протекающей по нему рекой. Летит по небу аист и несёт в клюве спелёнатого ребёнка. Кому-то он достанется? А вот кому. В избушке в деревне ждут его молодая женщина и её муж. То и дело выглядывают в окошко: не прилетел ли долгожданный аист.
Летит аист – и вдруг с неба на него налетает ястреб. Бьёт ястреб аиста острым клювом, а аист от него уворачивается, пытаясь уберечь драгоценную ношу. Но вот ястреб со всей силы клюнул аиста в голову – и выронил аист ребёнка. Полетел спелёнатый ребёнок вниз. Вот-вот разобьётся. Но спружинили ветки елки, и упал он в наметённый около неё сугроб. Упал ребёнок и заплакал. Тоненько-тоненько, как умеют плакать только новорождённые дети. А аист начал сражаться с ястребом, клюнул его в голову, ястреб закричал от боли и улетел. Аист стал летать над лесом, разыскивая ребёнка. Не может найти. И вот он уже стоит перед раскрытой дверью избушки и виновато отворачивает голову. Заплакала женщина, а муж её утешает.
В сугробе плачет ребёнок, и от этого плача просыпаются обитатели леса. Высунулась из избушки на курьих ножках Баба-яга. Проснулся в своем дупле Леший, из проруби вынырнул Водяной, проснулся в своих чертогах Кощей Бессмертный, а из-под трясины в болоте выбралась Кикимора Болотная. И все прислушиваются: что за неведомый звук раздаётся в их родном лесу?
А на звук плача сквозь сугробы пробирается избушка на курьих ножках, скользит по сугробам, руля рыбьим хвостом, Водяной, по веткам деревьев прыгает Леший, по сугробам, кряхтя, пробирается Кощей Бессмертный, бежит и Кикимора Болотная.
Первой добралась до сугроба избушка на курьих ножках. Выскочила из избушки Баба-яга и стала своей метлой разгребать сугроб над плачущим звуком. А потом подтянулись и все остальные. Разгребла Баба-яга сугроб, и все увидели свёрток с плачущим ребёнком.
– Вот тебе раз, – раздумчиво сказала Баба-яга, – такого махонького у нас в лесу ещё не бывало. Витязи всякие шастали, царевичи…
– Девки по лешу лажали, ух, как я их пужал! – с удовольствием вспомнил Леший и заухал.
– Сестрица Алёнушка с братцем Иванушкой забредали, – вспомнил Кощей Бессмертный.
– Вот-вот, – иронически бросила Кикимора Бабе-яге, – ты ещё Иванушку в печь хотела затолкать.
– Да это я шутейно! – заорала Баба-яга. – В печи даже огня не было.
– А у меня о прошлое лето девица в реке утопла. Сейчас в качестве русалки в дальнем омуте проживает. Красивая… За налима замуж собирается, – вспомнил Водяной.
– Ладно, – решительно прервала Кикимора, – хватит разговоры разговаривать, надо решать, что с ребёнком делать.
– Я ребёнка заберу, – предложил Кощей Бессмертный, – в свои роскошные замечательные чертоги. Пусть с детских лет к роскоши привыкает, – и задумался. – А потом, – мечтательно продолжил Кощей, – я ему все свои несметные богатства передам, и он вместо меня станет Кощеем Бессмертным со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Кощеев вариант усыновления не самый, мягко говоря, подходящий, – заключила Кикимора. – Другие предложения будут?
– А как же, – первым отозвался Леший, – мы жавщегда готовы вжять вошпитание мальчонки в швои руки.
– А кого ты из него воспитаешь, интересно знать? – задала совершенно законный вопрос Кикимора.
– Как – кого? – даже удивился Леший. – Конешно Лешего. Шкоро мне на покой, вошпитаю рабочую динаштию Леших.
– И чего же он у тебя будет делать, когда вырастет? – поинтересовалась Баба-я га.
– Как «чего», как «чего»? – заволновался Леший. – Обычную лешью работу… – и сладко задумался. – Ждорово?!
– Да уж куда здоровей, – вздохнула Кикимора, – до старости лет девок пугать.
– Уж лучше у меня в реке с русалками хороводы водить, – сказал Водяной.
И тут ребёнок заплакал. Что делать – стали все по очереди его на руках качать, а он не унимается. Тогда Баба-яга выхватила ребёнка из рук Кощея, который качал его вверх ногами, сунула малышу в рот сосновую шишку и стала качать его сама, баюкая. Зачмокал ребёнок шишкой, закрыл глаза и засопел во сне. Во весь свой широкий рот заулыбалась Баба-яга. Да и все сразу успокоились. Сидят размышляют, кому ребёнка отдать. И вдруг все принюхались, зашевелили ноздрями.
– Перепелёнывать надо. Пошли в избушку, – сказала Баба-яга.
И вся компания влезла в избушку на курьих ножках. Баба-яга развернула свёрток, потом повернула лицо к обитателям леса и, заикаясь, сказала:
– Это не мальчик, а девочка…
Все сунули головы к свёртку и блаженно улыбнулись.
– Очаровательная, – сказал Кощей и поцеловал себе пальцы.
– Я даже таких русалок никогда не видел, – закачал головой Водяной и причмокнул от удовольствия.
– Это точно, – сказал Леший, – это не ей девок пугать. Это от неё ещё парни в обморок шлепнутша.
– А чистое у тебя что-нибудь есть? – спросила Кикимора Бабу-ягу.
Бросилась Баба-яга к сундуку, заворочалась в нём, да так, что свалилась в него, только ноги торчат. Вытянули её Водяной и Леший, а у Бабы-яги в руках платье невиданной красы. Приложила она его к себе, прошлась горделивой походкой и пояснила:
– Это мне Упырь подарил, когда сватался. В молодости это было. Да сплыло. – И решительным жестом разорвала платье.
А Кикимора достала из-под лавки корыто. Водяной мигом пустил в корыто фонтан воды. А Леший выскочил наружу и приволок связку хвороста. Кощей длинным пальцем чиркнул себя по лысине. Загорелся палец, и Кощей поджёг дрова в печке.
Пока Баба-яга полощет девочку в корыте, Кикимора шьёт из лоскутов платья пелёнки, а остальные делают из досок люльку. И вот уже Водяной ногой качает люльку с девочкой.
Опять девочка плачет.
– Чегой-то она? – спросил Леший.
– Есть, должно быть, хочет, – сказала Кикимора.
– Это практически наверняка, – глубокомысленно сказал Кощей, – после пребывания на свежем воздухе дети обязательно хотят есть.
– Мяша ей, што ли, принешти… – предложил Леший.
– Лучше рыбки, – возразил ему Водяной, – сейчас сбегаю.
– Да вы что?! – всполошилась Баба-яга. – Дети ни мяса, ни рыбы не едят.
– А чего они едят? – хором поинтересовалось мужское население леса.
– Колдовать не разучилась? – задумчиво спросила Кикимора у Бабы-яги.
– Да вроде нет. Хотя уже лет двести не колдовала.
– Значит, так, – решительно сказала Кикимора, – Леший, Водяной, Кощей – мигом наружу.
– Там холодно, – поёжился Кощей.
– Зачем? – спросил Леший.
– Выгоняете? – с обидой спросил Водяной.
– Никто вас не выгоняет, – решительно сказала Кикимора. – Козу из снега лепить будете. Потом Баба-яга её колдовством своим оживит, вот вам и молоко.
– Нам молока не надо, – хором сказали Кощей, Водяной и Леший.
– Да не вам оно надо, а девочке. Малые дети к молоку приспособлены.
Мигом выскочили наружу Кощей, Леший и Водяной.
И вот уже около избушки на курьих ножках стоит непонятное чудище. С рогами, лысое, как Кощей, с рыбьим хвостом, как у Водяного, и с громадным выменем.
Баба-яга выскочила на крыльцо, увидела непонятное снежное чудище, осела и обязательно упала бы от ужаса, но Кощей и Леший её поддержали, а Кикимора сказала:
– Колдуй.
– Брекс, кекс, мекс, – пробормотала Баба-яга, и снежное чудище ожило и сказало:
– Мееее…
А Баба-яга осела в бессознательном состоянии.
Влетела Кикимора в избу, вылетела с ведром и стала доить ожившее вымя. Брызнуло молоко, ударило тугой струёй в дно ведра, и все облегчённо заулыбались. Даже Баба-яга очнулась и расслабленно улыбнулась.
И вот уже все сидят в избушке и блаженно смотрят, как ребёнок сосёт из тряпочки молоко. Наелась девочка и заснула.
– Пожалуй, я её себе возьму, – решительно проговорил Водяной, – глядишь, скоро у русалки с налимом детёныш народится, подругой девочка будет, – и Водяной задумался…
– Совсем обезумел, – фыркнула Кикимора, – она же человеческий ребёнок. Она в реке захлебнётся. А русалки получаются только от несчастной любви. А она, наша маленькая, пока этих глупостей не знает. Я бы её тоже к себе в болото взяла. Только какая ей жизнь в болоте. Подождём, пока вырастет.
– Всё, – решительно сказала Баба-яга, – жить она будет у меня, и буду я ей приёмной бабкой, и звать её буду Бабка Ёжка, а когда вырастет – сама свою судьбу определит.
И тут девочка заплакала во сне. Посмотрели все друг на друга. Что делать? Вроде сыта, а плачет. Леший хлопнул себя по лбу, подобрал сосновую шишку с пола, обтёр об себя и сунул Бабке Ёжке в рот. Та зачмокала – и так и заснула, чмокая.
И все заулыбались.