Тексты для участников всероссийского конкурса юных чтецов
«Живая классика».
ТЕКСТ №1
(1)Дети никогда не запоминают мать молодой, красивой, потому что понимание красоты приходит позже, когда материнская красота успевает увянуть.
(2)Я запомнил свою мать седой и усталой, а говорят, она была красива. (3)Большие задумчивые глаза, в которых проступал свет сердца. (4)Ровные тёмные брови, длинные ресницы. (5)На высокий лоб спадали дымчатые волосы.
(6)До сих пор слышу её негромкий голос, неторопливые шаги, ощущаю бережное прикосновение рук, шершавое тепло платья на её плече. (7)Это не имеет отношения к возрасту, это вечно.
(8)Дети никогда не говорят матери о своей любви к ней. (9)Они даже не знают, как называется чувство, которое всё сильнее привязывает их к матери. (10)В их понимании это вообще не чувство, а что-то естественное и обязательное, как дыхание, утоление жажды.
(11)Но в любви ребёнка к матери есть свои золотые дни. (12)Я пережил их в раннем возрасте, когда впервые осознал, что самый необходимый человек на свете – мама. (13)Память не сохранила почти никаких подробностей тех далёких дней, но я знаю об этом своём чувстве, потому что оно до сих пор теплится во мне, не развеялось по свету. (14)И я берегу его, потому что без любви к матери в сердце – холодная пустота.
(15)Я никогда не называл свою мать матерью, мамой. (16)У меня для неё было другое слово – мамочка. (17)Даже став большим, я не мог изменить этому слову. (18)У меня отросли усы, появился бас. (19)Я стеснялся этого слова и на людях произносил его чуть слышно.
(20)Последний раз я произнёс его на мокрой от дождя платформе,
у красной солдатской теплушки, в давке, под звуки тревожных гудков паровоза, под громкую команду «по вагонам!». (21)Я не знал, что навсегда прощаюсь с матерью. (22)Я шептал «мамочка» ей на ухо и, чтобы никто не видел моих мужских слёз, вытирал их о её волосы… (23)Но когда теплушка тронулась, не выдержал, забыл, что я мужчина, солдат, забыл, что вокруг люди, множество людей, и сквозь грохот колёс, сквозь бьющий в глаза ветер закричал:
– Мамочка!
(24)А потом были письма. (25)И было у писем из дома одно необычайное свойство, которое каждый открывал для себя и никому не признавался в своём открытии. (26)В самые трудные минуты, когда казалось, что всё кончено или кончится в следующее мгновение и нет уже ни одной зацепки за жизнь, мы находили в письмах из дома неприкосновенный запас жизни. (27)Когда от мамы приходило письмо, не было ни бумаги, ни конверта с номером полевой почты, ни строчек. (28)Был только мамин голос, который я слышал даже в грохоте орудий, и дым землянки касался щеки, как дым родного дома.
(29)Под Новый год мама подробно рассказывала в письме о ёлке. (30)Оказывается, в шкафу случайно нашлись ёлочные свечи, короткие, разноцветные, похожие на отточенные цветные карандаши. (31)Их зажгли, и с еловых веток по комнате разлился ни с чем не сравнимый аромат стеарина и хвои. (32)В комнате было темно, и только весёлые блуждающие огоньки замирали и разгорались, и тускло мерцали золочёные грецкие орехи.
(33)Потом оказалось, что всё это было легендой, которую умирающая мама сочинила для меня в ледяном доме, где все стёкла были выбиты взрывной волной, а печки были мертвы и люди умирали от голода, холода и осколков. (34)И она писала, из ледяного блокадного города посылая мне последние капли своего тепла, последние кровинки.
(35)А я поверил легенде. (36)Держался за неё – за свой неприкосновенный запас, за свою резервную жизнь. (37)Был слишком молод, чтобы читать между строк. (38)Я читал сами строки, не замечая, что буквы кривые, потому что их выводила рука, лишённая сил, для которой перо было тяжёлым, как топор. (39)Мать писала эти письма, пока билось сердце…
(По Ю.Я. Яковлеву*) «СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ»
Посвящается моей матери, Людмиле Алексеевне Филиной.
* Юрий Яковлевич Яковлев (1922–1995) – русский советский писатель
и сценарист, автор книг для подростков и юношества.Начало формы
ТЕКСТ №2
1)У Юры Хлопотова была самая большая и интересная коллекция марок в классе. (2)Из-за этой коллекции и отправился Валерка Снегирёв к своему однокласснику в гости.
(3)Когда Юра начал вытаскивать из массивного письменного стола огромные и почему-то пыльные альбомы, прямо над головами мальчишек раздался протяжный и жалобный вой…
– (4)Не обращай внимания! – махнул рукой Юрка, сосредоточенно ворочая альбомы. – (5)Собака у соседа!
– (6)Почему же она воет?
– (7)Откуда я знаю. (8)Она каждый день воет. (9)До пяти часов.
(10)В пять перестаёт. (11)Мой папа говорит: если не умеешь ухаживать, не заводи собак…
(12)Взглянув на часы и махнув рукой Юре, Валерка в прихожей торопливо намотал шарф, надел пальто. (13)Выбежав на улицу, перевёл дух и нашёл на фасаде дома Юркины окна. (14)Три окна на девятом этаже над квартирой Хлопотовых были неуютно темны.
(15)Валерка, прислонившись плечом к холодному бетону фонарного столба, решил ждать, сколько понадобится. (16)И вот крайнее из окон тускло засветилось: включили свет, видимо, в прихожей…
(17)Дверь открылась сразу, но Валерка даже не успел увидеть, кто стоял на пороге, потому что откуда-то вдруг выскочил маленький коричневый клубок и, радостно визжа, бросился Валерке под ноги.
(18)Валерка почувствовал на своём лице влажные прикосновения тёплого собачьего языка: совсем крошечная собака, а прыгала так высоко! (19)Он протянул руки, подхватил собаку, и она уткнулась ему в шею, часто и преданно дыша.
– (20)Чудеса! – раздался густой, сразу заполнивший всё пространство лестничной клетки голос. (21)Голос принадлежал щуплому невысокому человеку.
– (22)Ты ко мне? (23)Странное, понимаешь, дело… (24)Янка с чужими… не особенно любезна. (25)А к тебе – вон как! (26)Заходи.
– (27)Я на минутку, по делу.
(28)Человек сразу стал серьёзным.
– (29)По делу? (30)Слушаю.
– (31)Собака ваша… Яна… (32)Воет целыми днями.
(33)Человек погрустнел.
– (34)Так… (35)Мешает, значит. (36)Тебя родители прислали?
– (37)Я просто хотел узнать, почему она воет. (38)Ей плохо, да?
– (39)Ты прав, ей плохо. (40)Янка привыкла днём гулять, а я на работе. (41)Вот приедет моя жена, и всё будет в порядке. (42)Но собаке ведь не объяснишь!
– (43)Я прихожу из школы в два часа… (44)Я бы мог гулять с ней после школы!
(45)Хозяин квартиры странно посмотрел на непрошеного гостя, затем вдруг подошёл к пыльной полке, протянул руку и достал ключ.
– (46)Держи.
(47)Пришло время удивляться Валерке.
– (48)Вы что же, любому незнакомому человеку ключ от квартиры доверяете?
– (49)Ох, извини, пожалуйста, – мужчина протянул руку. – (50)Давай знакомиться! (51)Молчанов Валерий Алексеевич, инженер.
– (52)Снегирёв Валерий, ученик 6-го «Б», – с достоинством ответил мальчишка.
– (53)Очень приятно! (54)Теперь порядок?
(55)Собаке Яне не хотелось спускаться на пол, а потом она бежала за Валеркой до самой двери.
– (56)Собаки не ошибаются, не ошибаются… – бурчал себе под нос инженер Молчанов.
(По В.К. Железникову) Рассказ «Собаки не ошибаются»
ТЕКСТ № 3
Начало формы
(1)Няня, где Жучка? – спрашивает Тёма.
– (2)Жучку в старый колодец бросил какой-то ирод, – отвечает няня. – (3)Весь день, говорят, визжала, сердечная…
(4)Мальчик с ужасом вслушивается в слова няни, и мысли роем теснятся в его голове. (5)У него мелькает масса планов, как спасти Жучку, он переходит от одного невероятного проекта к другому и незаметно для себя засыпает. (6)Он просыпается от какого-то толчка среди прерванного сна, в котором он всё вытаскивал Жучку, но она срывалась и вновь падала на дно колодца.
(7)Решив немедленно идти спасать свою любимицу, Тёма на цыпочках подходит к стеклянной двери и тихо, чтобы не произвести шума, выходит на террасу. (8)На дворе светает.
(9)Подбежав к отверстию колодца, он вполголоса зовёт:
– (10)Жучка, Жучка!
(11)Жучка, узнав голос хозяина, радостно и жалобно визжит.
– (12)Я сейчас тебя вызволю! – кричит он, точно собака понимает его.
(13)Фонарь и два шеста с перекладиной внизу, на которой лежала петля, начали медленно спускаться в колодец. (14)Но этот так хорошо обдуманный план неожиданно лопнул: как только приспособление достигло дна, собака сделала попытку схватиться за него, но, потеряв равновесие, свалилась в грязь.
(15)Мысль, что он ухудшил положение дела, что Жучку можно было ещё спасти и теперь он сам виноват в том, что она погибнет, заставляет Тёму решиться на выполнение второй части сна – самому спуститься в колодец.
(16)Он привязывает верёвку к одной из стоек, поддерживающих перекладину, и лезет в колодец. (17)Он сознаёт только одно: времени терять нельзя ни секунды.
(18)На мгновенье в душу закрадывается страх, как бы не задохнуться, но он вспоминает, что Жучка сидит там уже целые сутки. (19)Это успокаивает его, и он спускается дальше.
(20)Жучка, опять усевшаяся на прежнее место, успокоилась и весёлым попискиванием выражает сочувствие безумному предприятию. (21)Это спокойствие и твёрдая уверенность Жучки передаются мальчику, и он благополучно достигает дна.
(22)Не теряя времени, Тёма обвязывает вожжами собаку, затем поспешно карабкается наверх. (23)Но подниматься труднее, чем спускаться! (24)Нужен воздух, нужны силы, а того и другого у Тёмы уже мало. (25)Страх охватывает его, но он подбадривает себя дрожащим от ужаса голосом:
– (26)Не надо бояться, не надо бояться! (27)Стыдно бояться! (28)Трусы только боятся! (29)Кто делает дурное – боится, а я дурного не делаю, я Жучку вытаскиваю, меня мама с папой за это похвалят.
(30)Тёма улыбается и снова спокойно ждёт прилива сил. (31)Таким образом, незаметно его голова высовывается наконец над верхним срубом колодца. (32)Сделав последнее усилие, он выбирается сам и вытаскивает Жучку. (33)Но теперь, когда дело сделано, силы быстро оставляют его, и он падает в обморок.
Николай Георгиевич Гарин – Михайловский «Тема и ЖУЧКА»
* Гарин-Михайловский Николай Георгиевич (1852–1906) – русский писатель. Самым известным его произведением стала повесть «Детство Тёмы», с которой он начал своё литературное творчество.
Конец формы
ТЕКСТ № 4
Начало формы
(1)Утром в хрустальной вазе на столе Витя увидел огромный букет мимозы. (2)Цветы были такие жёлтые и свежие, как первый тёплый день!
– (3)Это мне папа подарил, – сказала мама. – (4)Ведь сегодня Восьмое марта.
(5)Действительно, сегодня Восьмое марта, а он совсем забыл об этом. (6)Он немедленно побежал к себе в комнату, схватил портфель, вытащил открытку, в которой было написано: «Дорогая мамочка, поздравляю тебя с Восьмым марта и обещаю всегда тебя слушаться», и торжественно вручил её маме.
(7)А когда он уже уходил в школу, мама вдруг предложила:
– (8)Возьми несколько веточек мимозы и подари Лене Поповой.
(9)Лена Попова была его соседкой по парте.
– (10)Зачем? – хмуро спросил он.
– (11)А затем, что сегодня Восьмое марта, и я уверена, что все ваши мальчики что-нибудь подарят девочкам.
(12)Он взял три веточки мимозы и пошёл в школу.
(13)По дороге ему казалось, что все на него оглядываются. (14)Но у самой школы ему повезло: он встретил Лену Попову. (15)Подбежав к ней, протянул мимозу.
– (16)Это тебе.
– (17)Мне? (18)Ой, как красиво! (19)Большое спасибо, Витя!
(20)Она, казалось, готова была благодарить его ещё час, но он повернулся и убежал.
(21)И на первой перемене оказалось, что никто из мальчиков в их классе ничего не подарил девочкам. (22)Ни один. (23)Только перед Леной Поповой лежали нежные веточки мимозы.
– (24)Откуда у тебя цветы? – спросила учительница.
– (25)Это мне Витя подарил, – спокойно сказала Лена. (26)Все сразу зашушукались, посмотрев на Витю, а Витя низко опустил голову.
(27)А на перемене, когда Витя как ни в чём не бывало подошёл к ребятам, хотя уже чувствовал недоброе, Валерка стал кривляться, глядя на него.
– (28)А вот и жених пришёл! (29)Здорóво, юный жених!
(30)Ребята засмеялись. (31)А тут проходили мимо старшеклассники,
и все на него смотрели и спрашивали, чей он жених.
(32)Еле досидев до конца уроков, он, как только прозвенел звонок, со всех ног бросился домой, чтобы там, дома, сорвать свою досаду и обиду.
(33)Когда мама открыла ему дверь, он закричал:
– (34)Это ты, это ты виновата, это всё из-за тебя!
(35)Витя вбежал в комнату, схватил веточки мимозы и бросил их на пол.
– (36)Ненавижу эти цветы, ненавижу!
(37)Он стал топтать ветки мимозы ногами, и жёлтые нежные цветочки лопались и умирали под грубой подмёткой его ботинок.
(38)А Лена Попова несла домой три нежные веточки мимозы в мокрой тряпочке, чтобы они не завяли. (39)Она несла их впереди себя, и ей казалось, что в них отражается солнце, что они такие красивые, такие особенные…
(По В. Железникову) Рассказ «Три ветки мимозы»
Железников Владимир Карпович (род.в 1925 г.) – современный российский детский писатель, кинодраматург. Его произведения, посвящённые проблемам взросления, стали классикой отечественной детской литературы и переведены на многие языки мира.
Конец формы
ТЕКСТ № 5
(1)Он вызывающе зевал на уроках: зажмуривал глаза, морщил нос и широко разевал рот! (2)Потом энергично тряс головой – разгонял сон – и снова глядел на доску. (3)А через несколько минут снова зевал.
– (4)Почему ты зеваешь?! – раздражённо спрашивала Женечка – так за глаза ребята звали свою учительницу Евгению Ивановну – маленькую, худенькую, с длинными волосами, собранными на макушке конским хвостом.
(5)Она была уверена, что он зевает от скуки. (6)Расспрашивать его было бесполезно: он был молчальником.
(7)Однажды он принёс в класс несколько тонких прутиков и поставил их в банку с водой. (8)И все посмеивались над прутиками, кто-то даже пытался подмести ими пол, как веником. (9)Он отнял и снова поставил в воду. (10)И каждый день менял воду.
(11)Но однажды веник зацвёл. (12)Прутики покрылись маленькими светло-лиловыми цветами, похожими на фиалки, прорезались светло-зелёные листочки. (13)А за окном ещё поблёскивали кристаллики уходящего последнего снега.
(14)Все толпились у окна, стараясь почувствовать тонкий сладковатый аромат, и интересовались, что за растение, почему оно цветёт.
– (15)Багульник! – буркнул он и пошёл прочь.
(16)Люди недоверчиво относятся к молчальникам. (17)Никто не знает, что у них на уме: плохое или хорошее. (18)На всякий случай думают, что плохое. (19)Учителя тоже не любят молчальников: хотя они и тихо сидят на уроке, зато у доски каждое слово приходится вытягивать из них клещами.
(20)Когда багульник зацвёл, все забыли, что Коста молчальник. (21)Подумали, что он волшебник.
(22)И Евгения Ивановна стала присматриваться к нему с нескрываемым любопытством.
(23)Женечка обратила внимание, что звонок с последнего урока – для Косты сигнальная ракета. (24)Он вскакивал с места и сломя голову выбегал из класса, хватал пальто и, на ходу попадая в рукава, скрывался за школьной дверью. (25)Куда он мчался? (26)В свою загадочную жизнь, о которой никто, видимо, не имел представления.
(27)Его видели на улице с собакой, огненно-рыжей. (28)Но через некоторое время его встречали с другой собакой, боксёром. (29)А позднее он вёл на поводке чёрную головешку на маленьких кривых ногах.
(30)Однажды Евгения Ивановна не выдержала и решила проникнуть в таинственную жизнь своего ученика. (31)После звонка она выскользнула из класса вслед за Костой и, прячась за спины прохожих, проводила его до дома. (32)Коста исчез в подъезде и минут через пять появился снова. (33)Даже не заметив свою учительницу, он пронёсся мимо, а Женечка поспешила за ним.
(34)В соседнем доме, на первом этаже, болел парнишка – он был прикован к постели. (35)Это у него была такса – чёрная головешка на четырёх ножках. (36)Женечка стояла под окном и слышала разговор Косты и больного мальчика.
– (37)Она тебя ждёт, – говорил больной.
– (38)Ты болей, не волнуйся, – слышался голос Косты.
– (39)Мать хочет продать Лаптя. (40)Ей некогда с ним гулять.
– (41)Приду утром, – после некоторого раздумья отвечал Коста. – (42)Только очень рано, до школы. (43)Пошли, Лапоть!
(44)Таксу звали Лаптем. (45)Коста вышел, держа собаку под мышкой, и вскоре они уже шагали по тротуару.
(46)Евгения Ивановна шла за мальчиком. (47)Ей захотелось заговорить с Костой, расспросить его о собаках, которых он кормил, выгуливал, поддерживая в них веру в человека. (48)Но она молча шла по следам своего ученика, который отвратительно зевал на уроках и слыл молчальником. (49)Теперь он менялся на её глазах, как веточка багульника.
(По Ю. Яковлеву) «Багульник»
*Яковлев Юрий Яковлевич (1923–1996) – писатель и сценарист, автор книг для детей и юношества.
ТЕКСТ № 6
– (1)Бабуля, это к тебе, – сказала Танечка, входя в квартиру в сопровождении двух девочек и одного серьёзного мальчика. (2)Слепая Анна Федотовна стояла на пороге кухни, не видя, но точно зная, что ребятишки застенчиво жмутся у порога.
– (3)Проходите в комнату и рассказывайте, по какому делу пришли, – сказала она.
– (4)Ваша внучка Таня рассказала, что у вас фашисты убили сына и что он вам писал письма. (5)А мы взяли почин: «Нет неизвестных героев». (6)И ещё она сказала, что вы ослепли от горя.
(7)Мальчик выпалил всё одним духом и замолчал.
(8)Анна Федотовна уточнила:
– (9)Сын успел написать всего одно письмо. (10)А второе написал после его смерти его товарищ.
(11)Она протянула руку, взяла с привычного места папку и открыла её. (12)Дети недолго пошушукались, и большая девочка сказала с нескрываемым недоверием:
– (13)Это же всё ненастоящее!
– (14)Правильно, это копии, потому что настоящими письмами я очень дорожу, – пояснила Анна Федотовна, хотя ей не очень-то понравился тон. – (15)Откройте верхний ящик комода. (16)Достаньте деревянную шкатулку и передайте её мне.
(17)Когда ей положили на руки шкатулку, она открыла её, бережно достала бесценные листочки. (18)Дети долго разглядывали документы, шептались, а потом мальчик нерешительно сказал:
– (19)Вы должны передать эти документы нам. (20)Пожалуйста.
– (21) Эти письма касаются моего сына, почему же я должна передать их вам? – почти весело удивилась она.
– (22)Потому что у нас в школе создают музей ко дню великой Победы.
– (23)Я с удовольствием отдам вашему музею копии этих писем.
– (24)А зачем нам ваши копии? – с вызывающей агрессией вдруг вклинилась в разговор старшая девочка, и Анна Федотовна подивилась, каким официально-нечеловеческим может стать голос ребёнка. – (25)Музей не возьмёт копии.
– (26)Не возьмёт, и вы не берите. – (27)Анне Федотовне очень не понравился этот тон, вызывающий, полный непонятной для неё претензии. –(28)И, пожалуйста, верните мне все документы.
(29)Они молча отдали ей письма и похоронку. (30)Анна Федотовна ощупала каждый листок, удостоверилась, что они подлинные, аккуратно сложила в шкатулку и сказала:
– (31)Мальчик, поставь шкатулку на место. (32)И задвинь ящик плотно, чтобы я слышала.
(33)Но слышала она сейчас плохо, потому что предыдущий разговор сильно обеспокоил её, удивил и обидел.
– (34)Трус несчастный, – вдруг отчётливо, с невероятным презрением сказала большая девочка. – (35)Только пикни у нас.
– (36)Всё равно нельзя, – горячо и непонятно зашептал мальчик.
– (37)Молчи лучше! – оборвала его девочка. – (38)А то мы тебе такое устроим, что наплачешься.
(39)Но и этот громкий голос пролетел, видимо, мимо сознания Анны Федотовны. (40)Она ждала скрипа задвигаемого ящика, вся была сосредоточена на этом скрипе и, когда наконец он раздался, вздохнула с облегчением:
– (41)Ступайте, дети. (42)Я очень устала.
(43)Делегация молча удалилась.
(44)Горечь и не очень понятная обида скоро оставили Анну Федотовну…
(45)Вечером внучка как обычно читала ей письмо сына, но Анна Федотовна вдруг проговорила:
– (46)Он чего-то не хотел, а они грозились, пугали его. (47)Таня! (48)Загляни в шкатулку!
– (49)Нету, – тихо сказала Таня. – (50)Похоронка на месте, фотографии, а писем нет.
(51)Анна Федотовна прикрыла слепые глаза, напряжённо прислушалась, но душа её молчала, и голос сына более не звучал в ней. (52)Он угас, умер, погиб вторично, и теперь уже погиб навсегда. (53)Письма, пользуясь её слепотой, вынули не из шкатулки – их вынули из её души, и теперь ослепла и оглохла не только она, но и её душа…
(По Б. Васильеву)
Васильев Борис Львович (1924) – русский писатель. Тема войны и судьбы поколения, для которого война стала главным событием в жизни, стала главной в его творчестве и нашла отражение во многих произведениях, таких как «А зори здесь тихие…», «В списках не значился», «Завтра была война» и др.
ТЕКСТ № 7
(1)Учительница Марья Ефремовна сказала, что надо украсить класс и каждый должен принести какое-нибудь растение. (2) Мы с папой зашли в цветочный магазин.
— (3)Дайте мне, пожалуйста, вон тот, красненький, — робко попросила я продавщицу.
(4)Горшочек был самый маленький, цветочек самый простенький, похожий на капельку огня.
— (5)Это герань, — объяснили нам.
(6)Мне нравился цветочек. (7)Листья были большие, замшевые, а цветочек совсем простой, в четыре лепестка. (8)Как будто ребёнок нарисовал.
— (9)У меня в детстве была герань, — вспомнил папа, и его лицо приняло особое выражение. — (10)Детство — хорошее время, когда ребёнка любят ни за что, просто так, и ничего от него не хотят, кроме того, чтобы он был и цвёл.
(11)Я сняла купленный цветочек с прилавка, прижала его к груди, и он так и засиял в моих руках. (12)А потом мы с папой медленно шли по улице, и я не сводила глаз со своего цветочка.
(13)Дома я первым делом заперла в ванной комнате своего чёрного котёнка, чтоб он не скакнул на цветочек и не сломал его. (14)Котёнок не понимает, что цветок не игрушка, а живое существо с растительным сознанием. (15)А потом я поставила горшок на подоконник, к солнцу, и стала его поливать.
— (16)Много нельзя, — предупредила бабушка. — (17)Он захлебнётся.
(18)Я испугалась и даже ночью, вскакивая, проверяла, жив ли мой цветочек. (19)А утром я увидела, что огонёк еще ярче, листья ещё бархатнее, а запах явственнее. (20)Это был ненавязчивый, острый, как сквознячок, ни с чем не сравнимый запах — я его вдыхала долго-долго.
— (21)Пусть оставит себе, раз ей так нравится, — предложила мама.
— (22)Неправильно, — возразил папа. — (23)Надо уметь отдавать то, что нравится самой.
(24)Мне было жаль отдавать цветочек. (25)Но папа, конечно, был прав, и я сказала:
— (26)Я отнесу в класс, и мы все вместе будем на него смотреть.
(27)Приятно ведь смотреть в компании. (28)Как картины в музеях…
(По В. Токаревой)
ТЕКСТ № 8
(1)У дверей стояло трое ребятишек: две девочки и мальчик. (2)Дед догадался, что они одноклассники внука.
– (3)Андрей Лысов тут живёт? – спросила полноватая девочка.
– (4)Тут, – признался дед.
– (5)Мы пришли высказать ему осуждение, – продолжила девочка.
(6)Дед и внук стояли рядом и на сто процентов были роднёй: круглолицые, голубоглазые. (7)Наверное, поэтому часть Андрейкиной вины само собой переходила на деда.
– (8)У нас в дневнике всё записано, – сказала толстушка и передала тетрадку Александру Клавдиевичу. – (9)«Дёргал Аллу Иванову за волосы», – грустно прочитал дед.
– (10)А ещё, когда Иванова заплакала, он обозвал её мокрой цаплей,
а извиняться не стал, – сказал мальчик. (11)Когда ребята ушли, дед обратился к внуку:
– (12)Так зачем же ты эту Аллу за косу дёргал? – (13)Так просто, – буркнул мальчик.
– (14)А я вот знаю и зачем, и почему! (15)Она тебе нравится, а на тебя, противного троечника, внимания не обращает. (16)Так, что ли?
(17)Сломленный дедовой проницательностью, внук заговорил:
– (18)Мы же раньше с ней дружили! (19)А теперь она всё: Толик да Толик. (20)Я раньше её дёрну – она меня книжкой – хлоп! (21)И обоим смешно! (22)А сейчас чуть-чуть тронешь – как плакса плачет…
(23)Дед слушал его внимательно, прищурив глаза.
– (24)Извиняться тебе перед ней придётся, и так, чтобы это отложилось
в садовой твоей голове надолго. (25)Мы сейчас идём к ней, ты извиняешься
и даришь ей цветы, а иначе миру между нами не бывать.
(26)Миром с дедом внук дорожил, и поэтому он понял, что не миновать ему ни извинения, ни цветов.
(27)В его голове плохо запечатлелось, как в магазине они купили пахнущие горелой листвой и снегом астры, как брели по осеннему парку прямо к Алкиному дому.
(28)Перед выходом из парка дед остановился, они сели на скамейку.
– (29)Небось, никогда девчонкам цветы не дарил? (30)Ты хоть посмотри, что даришь.
– (31)Чего смотреть, на болонок похожи, – убитым тоном сказал внук.
– (32)Нет, болонка – собака глупая и трусливая, а эти чистые, гордые, как изо льда, и ведь смелые, до самого снега на клумбах стоят.
(33)Мальчик взглянул на цветы и подумал: «И правда, какие чистые… ледянистые…»
(34)Вся встреча с Алкой Ивановой пронеслась в смятенной душе Андрейки, словно вихрь. (35)Уже перед самой дверью он рванулся было, чтобы котёнком прыснуть вниз. (36)Но дед кратко сказал: «Не трусь!» –
и поставил его рядом с собой.(37)Дверь открыла Алла. (38)Андрейка кое-как промямлил извинения и сунул в руки потрясённой Алки астры: – (39)Это тебе… эти ледянистые…
(40)Алка ничего ему не ответила, осторожно взяла цветы, словно они впрямь были изо льда и могли разбиться, и вдруг астры отразились в её милых от удивления девчоночьих глазах.
Одноралов Владимир Иванович (род.в 1946 г.) – оренбургский поэт, прозаик, публицист и детский писатель. Рассказ «СУББОТНИК»
ТЕКСТ № 9
– (1)Маш, Маш, а мы новенькую выбрали…
– (2)Куда выбрали? – (3)Уже неделю она в отряде, а всё «новенькая»…
– (4)В конкурсе красоты участвовать! – (5)Бесхитростный радостный Герка преподнёс мне новость, как пирожное на блюдечке.
(6)Я схватилась за сердце и посмотрела на стоящего рядом Ромку.
– (7)Рома… (8)Ну зачем вы так уж?
– (9)Так ей и надо! (10)Пусть не задаётся!
(11)Я бросилась к Антонине Марковне и Олегу.
– (12)Ну как вы могли допустить? (13)Куда вы смотрели?
– (14)Маша, я не понимаю… – растерялась Антонина Марковна. – (15)На планёрке сказали выбрать одну девочку от отряда, что это главный конкурс…
– (16)Вот именно!
– (17)Мы стали выбирать, а они все хором: (18)«Алёну, Алёну! (19)Она самая красивая!» (20)Я бы не сказала, но раз они так считают…
(21)Я живо представила, как они кричат, какие у них ехидные, злые глаза. (22)В нашем отряде почти все старожилы, они знают, что такое конкурс красоты! (23)Будь ты трижды раскрасавица, не выполнить тебе ни одного задания без поддержки отряда и зрелищных номеров. (24)Но на сцене-то стоять только ей, позор, свист и улюлюканье зала принимать тоже ей одной. (25)Прославится сразу на весь лагерь! (26)Как самая «классная» девчонка или как самая… сами понимаете.
– (27)Если у участницы нет поддержки, она будет выглядеть… ну как полная дура! (28)А её, думаете, наши поддержат? (29)Подставили девчонку!
– (30)Но, Маша, она сама согласилась! (31)Помолчала с минутку, оглядела всех по очереди и говорит спокойно так: «Я согласна».
(32)Представляю, какими глазами она «оглядела всех»! (33)А ведь могла бы отказаться! (34)Запросто! (35)Но она всё поняла, гордая девочка Алёна Акинирова, и назло им не отказалась.
– (36)Значит, так, – сказала я решительно. – (37)Понятно, что от ребят мы помощи не дождёмся – они будут всячески ей вредить. (38)Поэтому мы должны приложить максимум усилий, чтобы помочь человеку.
– (39)Да, Маша, – сказала Антонина Марковна послушно.
– (40)Хорошо, Маш, – серьёзно кивнул Олег.
(41)На столе в стеклянной банке медленно вяли пионы.
– (42)Она, наверное, думает, что она такая неотразимая, – хихикали девчонки, – выйдет на сцену и всех покорит своей красотой!
– (43)Все сразу попа́дают и дадут ей первое место!
– (44)Ничего подобного она не думает, – вдруг вступился за Алёнку Васька. – (45)И вообще… (46)Она, может, даже не знает, что надо готовить номер, и танец, и группу поддержки? (47)Она же первый раз в лагере.
(48)После этого случайно услышанного разговора я попыталась объяснить Алёнке, что такое конкурс красоты в нашем лагере, что от неё требуется, но она слушала нетерпеливо и рассеянно и наконец сказала:
– (49)Маша, вы хотите кого-нибудь другого поставить? (50)Ну, пожалуйста, мне всё равно…
(51)Но поставить другого – значит поддержать бойкот.
(52)Потом вдруг Алёнкины глаза наполнились слезами, и она сказала сердито, с вызовом:
– (53)Думаешь, я без них не справлюсь? (54)Очень надо! (55)Справлюсь и без них! (56)Вот увидите.
(57)И я поняла: надо справиться во что бы то ни стало.
(По Т. Михеевой)*
* Михеева Тамара (род.в 1979 г.) – современная писательница, лауреат литературных премий.
ТЕКСТ № 10
1)Школьники смотрели на избиение совершенно спокойно. (2)Они всегда смотрели так, если били кого-то, до кого другим не было никакого дела. (3)И только появление «бесноватой» пробудило в них интерес. (4)Спортивный интерес.
(5)Год назад, когда она переводилась в эту школу, Агния была хрупкой милой девочкой с потрясающими длинными медово-русыми волосами, похожей на принцессу настолько, насколько может быть похожей на принцессу девчонка, не отличающаяся благонравным характером.
(6)Но волосы она обстригла и перекрасила в первую же неделю, а со второй она уже записалась в какие-то секции, и теперь язык не поворачивался назвать её «хрупкой». (7)А дралась она, действительно, здорово.
(8)Причём, и это всегда удивляло и учеников, и учителей, она всегда дралась без причины. (9)Вот и в этот раз ввязываться в драку со старшеклассниками причины не было никакой – всего лишь один мальчишка, которого они толкали, не выпуская из круга, забавляясь его беспомощностью. (10)А мальчишка просто был сердечником, и просто ему уже было плохо, но он никак не мог вырваться.
(11)«Совсем озверели, – налетев со спины, Агния повалила одного из старшеклассников на землю и протянула мальчику руку, – идём!»
(12)Тот, пошатываясь от слабости, шагнул к ней из окружения.
(13)«Агни, борзеешь…» – раздался за его спиной угрожающий шёпот.
(14)И старшеклассник, сплюнув, поднялся с земли.
(15)Агния рывком оттащила мальчика за спину.
(16)«Беги!» – приказала она, оттолкнув его, и шагнула навстречу противникам.
(17)Много раз школьники абсолютно спокойно смотрели на то, как силы покидали её с каждым ударом. (18)Но Агния никогда не сдавалась. (19)Она падала, она поднималась или не могла подняться, но не сдавалась она никогда. (20)Поэтому били её всегда очень жестоко. (21)А в этот раз всё должно быть ещё хуже, наверное.
(22)Старшеклассник с рассечённой губой шагнул к девушке первым, противно ухмыляясь и разминая кулаки. (23)Слышно было, как они похрустывают.
(24)Агния только усмехнулась и сбросила кожаную сумку на землю. (25)Всё будет значительно хуже, чем всегда.
– (26)Я в милицию звоню! – раздался из-за спин школьников смутно знакомый голос, он дрожал от страха и напряжения. – (27)Я уже звоню! (28)Отойдите от неё!
(29)Щуплый семиклассник Витька с дрожащими от страха губами и полными слёз глазами поднял сотовый телефон над головой. (30)И в первое мгновение школьники усмехнулись, увидев его. (31)Но потом они разглядели в его взгляде нечто, чего не видели прежде. (32)Это была решимость.
– (33)Отойдите от неё! – сорвавшись на истерический визг, повторил Витька.
(34)И старшеклассники, переглянувшись, отступили от девушки.
– (35)В другой раз.
(36)Больше не ожидалось ничего интересного, и все стали расходиться кто куда.
(37)Посмотрев на Витьку, Агния слабо улыбнулась и провела ладонью ему по голове.
– (38)Санька у меня такой же… (39)Смелый.
– (40)Я не смелый… – возразил Витька тихо.
– (41)Я сказала: смелый, – повторила Агния. – (42)Потому, что ты взял ответственность на себя в жизни, а не на словах. (43)Настоящую ответственность.
(44)Мальчишка-сердечник, всё еще синий от слабости, смотрел на них мутными глазами и ничего не понимал…
(По Н. Айне)*
* Айна Нара – современная детская писательница.
ТЕКСТ № 11
1)Студент третьего курса Женя Лесневский не собирался красть мобильный телефон. (2)Он ехал в маршрутном такси, и, когда девушка в розовой куртке вышла на проспекте Победы, он, пересаживаясь на её место, увидел мобильный телефон на сиденье. (3)Конечно, можно было крикнуть, остановить эту растяпу, но почему это вдруг он должен о ней заботиться, нет уж, пусть таких жизнь учит. (4)Лесневский, увидев чужой мобильник, не задохнулся от радости, как какой-нибудь стяжатель, который в жизни стремится урвать кусок потолще и послаще. (5)Он равнодушно повертел телефон в руках: монохромный дисплей, дешёвенькая модель. (6)Покупать такую ерунду он, конечно, не стал бы, но, с другой стороны, как не воспользоваться тем, что досталось даром. (7)Лесневский сказал себе, что, если девушка спохватится и нагонит маршрутку, он вернёт ей утраченную вещь, даже получится, что он сберёг для неё телефон, а если не спохватится… (8)Что ж, не выбрасывать же его просто так.
(9)Лениво беседуя со своей полусонной совестью, он и сам было задремал и даже забыл, что у него в кармане лежит чужой телефон. (10)Очнуться его заставил звонок – тоненький писк, который издавали тщедушные динамики. (11)Лесневский посмотрел на телефон и дождался, когда он смолкнет. (12)Разбуженная совесть запоздало заворчала, что не нужно брать чужого, но в эту минуту послышался новый звонок. (13)Писк ещё тоньше, ещё жалобнее. (14)Лесневский, повинуясь не то безотчетному любопытству, не то благородному порыву, решил ответить звонившему. (15)Едва он нажал на клавишу, громкий, захлёбывающийся женский крик ударил ему в уши.
– (16)Танечка, Танечка, скорее приезжай в областную больницу.
(17)С Валей беда. (18)Танечка, ты слышишь, дочка?
(19)Лесневский торопливо нажал на красную клавишу – звук пропал. (20)Он хмыкнул и со страхом посмотрел на телефон. (21)А что он может сделать? (22)Эту растяпу в розовом теперь днём с огнём не сыщешь.
(23)Не ехать же самому в больницу, чтобы искать там какую-то Валю…
(24)Телефон вновь зазвонил, и, сморщившись, как от боли, Лесневский нажал на клавишу, чтобы его совсем отключить. (25)Телефон затих, зелёный экранчик погас, будто он взял руками чьё-то тёплое сердце и, сдавив его, заставил остановиться. (26)Он вспомнил, как в детстве ловили в пруду лягушек, клали их на берег и переворачивали на спину… (27)Ему казалось, что телефон дрожит вконвульсиях, словно по мёртвому телу пробегает последняя судорога. (28)Где-то не работал светофор, где-то на обочине чинили сломанную машину, где-то надрывно ревела сирена скорой помощи – и все эти людские беды, которые плотно окружили его, произошли, казалось, только потому, что он положил в карман чужой телефон.
(29)Наконец, не выдержав, Лесневский решил позвонить женщине, просившей о помощи. (30)Он включил телефон, но на дисплее высветилось окошечко для ввода пин-кода, который ему был, понятное дело, неизвестен. (31)Он вздохнул, вновь отключил телефон, положил его в карман и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, стал методично складывать цифры в номерах проезжавших мимо машин.
(По А.В. Гридину)*
* Гридин Алексей Владимирович (род.в 1975 г.) – современный российский писатель.
ТЕКСТ №12
(1)А Димка тем временем сообразил, что все про него забыли, проскользнул по стенке за спинами ребят к двери, взялся за ее ручку, осторожно нажал, чтобы открыть без скрипа и сбежать… (2)Ах, как ему хотелось исчезнуть именно сейчас, пока Ленка не уехала, а потом, когда она уедет, когда он не будет видеть ее осуждающих глаз, он что-нибудь придумает, обязательно придумает… (3)В последний момент он оглянулся, столкнулся взглядом с Ленкой и замер.
(4)Он стоял один у стены, опустив глаза.
– (5) Посмотри на него! – сказала Железная Кнопка Ленке. (6)Голос у нее задрожал от негодования. – (7)Даже глаз не может поднять!
– (8)Да, незавидная картинка, – сказал Васильев. – (9)Облез малость.
(10)Ленка медленно приближалась к Димке.
(11)Железная Кнопка шла рядом с Ленкой, говорила ей:
– (12)Я понимаю, тебе трудно… (13)Ты ему верила… зато теперь увидела его истинное лицо! (14)Ленка подошла к Димке вплотную – стоило ей протянуть руку, и она дотронулась бы до его плеча.
– (15)Садани его по роже! – крикнул Лохматый.
(16)Димка резко повернулся к Ленке спиной.
– (17)Я говорила, говорила! – (18)Железная Кнопка была в восторге. (19)Голос ее звучал победно. – (20)Час расплаты никого не минует!.. (21)Справедливость восторжествовала! (22)Да здравствует справедливость! (23)Она вскочила на парту:
– (24)Ре-бя-та! (25)Сомову – самый жестокий бойкот! (26)И все закричали:
– (27)Бойкот! (28)Сомову – бойкот! (29)Железная Кнопка подняла руку:
– (30)Кто за бойкот? (31)И все ребята подняли за нею руки – целый лес рук витал над их головами. (32)А многие так жаждали справедливости, что подняли сразу по две руки. (33)«Вот и все, – подумала Ленка, – вот Димка и дождался своего конца». (34)А ребята тянули руки, тянули, и окружили Димку, и оторвали его от стены, и вот-вот он должен был исчезнуть для Ленки в кольце непроходимого леса рук, собственного ужаса и ее торжества и победы.
(35)Все были за бойкот! (36)Только одна Ленка не подняла руки.
– (37)А ты? – удивилась Железная Кнопка. – (38)А я – нет, – просто сказала Ленка и виновато, как прежде, улыбнулась. – (39)Ты его простила? – спросил потрясенный Васильев.
– (40)Вот дурочка, – сказала Шмакова. – (41)Он же тебя предал!
(42)Ленка стояла у доски, прижавшись стриженым затылком к ее черной холодной поверхности. (43)Ветер прошлого хлестал ее по лицу: (44)«Чу-че-ло-о-о, пре-да-тель!.. (45)Сжечь на костре-е-е-е!»
– (46)Но почему, почему ты против?! – (47)Железной Кнопке хотелось понять, что мешало этой Бессольцевой объявить Димке бойкот. –(48) Именно ты – против. (49)Тебя никогда нельзя понять… (50)Объясни! – (51)Я была на костре, – ответила Ленка. – (52)И по улице меня гоняли. (53)А я никогда никого не буду гонять… (54)И никогда никого не буду травить. (55)Хоть убейте!
Владимир Карпович Железников «Чучело»
Начало формы
СОБАКИ НЕ ОШИБАЮТСЯ
У Юры Хлопотова была самая большая и интересная коллекция марок в классе. Ещё бы! Юркин отец исколесил полсвета и отовсюду слал письма.
Хлопотов хвастался, читал вслух:
— «…Пишу из Бомбея, жарко…», «…Пишу из Лондона, туман…», «…Пишу из Сиднея, ветер…»…
Из-за необыкновенной коллекции только и отправился Валерка Снегирёв, человек в общем-то обыкновенный, родители которого и за пределы области выезжали редко, к своему знаменитому однокласснику в гости.
Юркиных папы с мамой дома не было. Сам Хлопотов был занят делом: бросал в цель пластмассовый дротик с присоской на конце. Валеркиному приходу он обрадовался, сразу начал вытаскивать из массивного письменного стола огромные, в толстых кожаных обложках и почему-то пыльные альбомы.
— Вот они, мои марочки… ма-арочки…
Юрка почти пропел это самое «ма-арочки». И в тот же момент, будто откликаясь, прямо над головами мальчишек раздался протяжный и жалобный вой…
— Что это? — тихо спросил Валерка, когда вой оборвался на немыслимо высокой тоскливой ноте.
— Не обращай внимания! — сосредоточенно ворочая альбомы, махнул рукой Юрка. — Собака у соседа. Воет и воет, понимаешь!.. Дядя Володя из квартиры напротив сказал, что прибьёт её когда-нибудь.
— Как это — прибьёт?
— А так. Говорит: выпустят её погулять, а он… Но мы с папой, например, считаем, что к чужим недостаткам терпеливо относиться надо. Конечно, папа с соседом поговорит…
— Почему же она воет?
— Откуда я знаю? Я и в глаза не видел ни собаку, ни соседа. Они всего неделю как переехали.
— Может, голодная?
— Может, и голодная. Снегирь, идея!.. Мы её покормим! Чтобы перестала выть! Значит, так! Проводим разведку: цель — установление, открыта ли форточка у соседа. Затем — операция «Бумеранг»!
— «Бумеранг»?
— Нет, лучше «Томагавк»! Проводим операцию «Томагавк». Мы с тобой набираем кусков хлеба и колбасы, выходим на улицу и забрасываем провиант в открытую форточку!
У Юрки от возбуждения засверкали глаза.
— Форточка-то на девятом этаже, — напомнил ему Валерка. — Не добросить…
— Скучный ты человек, Снегирь! Такой план погубил… Да ладно, что-нибудь придумаем! Давай пока марки смотреть…
— Марки?
— Вот чудак! А зачем же ты пришёл?
— Слушай, может, там что-то случилось? В квартире, где собака…
— Да нет, она каждый день воет. До пяти часов. В пять перестаёт. Мой папа говорит: не умеешь ухаживать, не заводи собак…
— А сейчас сколько?
— Чего — сколько?
— Времени сколько?
— Времени… пятнадцать пятого.
Валерка начал одеваться — торопливо намотал шарф, застегнул пальто. Выскочил на улицу, перевёл дух и стал искать на фасаде дома Юркины окна. Три окошка на девятом этаже, сразу над квартирой Хлопотовых, неуютно темнели.
Валерка, прислонившись плечом к холодному бетону фонарного столба, решил ждать сколько понадобится.
Ждать пришлось недолго.
Крайнее окно тускло засветилось: видимо, включили свет в прихожей…
Дверь открылась сразу, словно Валерку ждали. На пороге стоял… Но Валерка не успел увидеть, кто стоял на пороге.
Откуда-то вдруг выскочил маленький коричневый клубок и, радостно визжа, бросился Валерке под ноги. Валерка почувствовал на своём лице влажные прикосновения тёплого собачьего языка: совсем крошечная собака, а прыгала так высоко! Он протянул руки, подхватил собаку, и она уткнулась ему в шею, часто и преданно дыша.
— Чу-де-са! — раздался густой, сразу заполнивший всё пространство лестничной клетки голос. — Чудеса! Ну и Янка!
Валерка поднял голову. Голос принадлежал невысокому щуплому человеку с бутербродом в руке.
— Ты ко мне? — спросил человек, опуская руку, чтобы бутерброд не очень бросался в глаза.
— Странное, понимаешь, дело… Янка с чужими… не особенно. А к тебе — вон как! Заходи.
С собакой на руках Валерка вошёл в квартиру. Всё вокруг было как попало заставлено шкафами, столами, чемоданами.
— Понимаешь, только перебираемся… Жена ещё не приехала, так что извини.
— Я на минутку, — Валерка знал, что так принято говорить у взрослых. — По делу.
— По делу? Слушаю. — Человек стал серьёзным.
— Собака ваша… Яна… Воет целыми днями.
— Так… — человек из серьёзного сделался грустным. — Мешает, значит. Тебя родители прислали? Из какой квартиры?
— Я сам пришёл… — Валерка заволновался, что его неправильно поняли. — И я не из этого дома, из соседнего!
— Неужели и там слышно?
метки: Собака, Ошибаться, Инженер, Молчанов, Понимать, Железников, Рассуждение, Бурчать
Объясните, как вы понимаете смысл финала текста: «Собаки не ошибаются, не ошибаются… – бурчал себе под нос инженер Молчанов».
Вариант 1.
Смысл последних строк текста В. Железникова состоит в том, что собаки — умные и чуткие животные, они не ошибаются в людях, они чувствуют их отношение, они знают, можно ли людям доверять.
Чтобы подтвердить сказанное, обратимся к тексту. Во-первых, читая предложения 22-26, мы понимаем, что инженер Молчанов очень удивился реакции своей собаки, обычно не особенно приветливой с незнакомыми людьми.
Это свидетельствует о том, что Янка поняла добрые намерения Валерки.
Во-вторых, предложения 39-45 повествуют нам о том, что Валерий Алексеевич поверил в искренность намерений мальчика, тем более, что поведение его собаки убедило инженера в доброте и порядочности Валеры Снегирева.
Проанализировав два аргумента, можно прийти к выводу, что смысл финала текста заключен в следующем: собаки – умные животные, которые безошибочно чувствуют неравнодушных, добрых и отзывчивых людей. (124 слова)
Вариант 2.
Предложенный нам текст В. Железникова заканчивается словами «Собаки не ошибаются, не ошибаются…» На мой взгляд, инженер Молчанов произносит эту фразу, так как видит, что Янка доверяет Валерке. Мужчина понимает, что собака е была бы так дружелюбно настроена к плохому человеку. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
Для подтверждения сказанного обратимся к тексту.
Во-первых, в предложениях 17-19 мы видим, как происходит первая встреча собаки Янки с Валерой Снегиревым. Несложно заметить, что собака в восторге от появления мальчика. Она ластится к нему, выказывает доверие и симпатию.
1 стр., 375 слов
По тексту В.К. Железникова про собаку
… (130 слов) Вариант 2. На мой взгляд, смысл финала текста В. Железникова состоит в следующем: инженер Молчанов удивился тому, что его собака с первой встречи почувствовала доброту Валеры Снегирева. Во-первых, … финал текста В. Железникова указывает на то, что расположение к окружающим и готовность помочь вызывают симпатию и у людей, и у животных, которые, по словам инженера Молчанова, не ошибаются. …
Во-вторых, из предложения 22 можно узнать, что такое отношение собаки к чужому человеку не характерно. А значит Янка не просто добра к каждому встречному, а чувствует, кому можно доверять, а кому нет.
Подводя итоги всему вышесказанному, можно с уверенностью сказать, что инженер Молчанов понимает поведение своей собаки и считает, что Валерке можно доверять, так как мальчику доверяет Янка. (139 слов)
Полезный материал по теме:
(1)У Юры Хлопотова была самая большая и интересная коллекция марок в классе. (2)Из-за этой (…) коллекции и отправился Валерка Снегирёв к своему однокласснику в гости.
(3)Когда Юра начал вытаскивать из массивного письменного стола огромные и почему-то пыльные альбомы, прямо над головами мальчишек раздался протяжный и жалобный вой…
– (4)Не обращай внимания! – махнул рукой Юрка, сосредоточенно ворочая альбомы. – (5)Собака у соседа!
– (6)Почему же она воет?
– (7)Откуда я знаю. (8)Она каждый день воет. (9)До пяти часов. (10)В пять перестаёт. (11)Мой папа говорит: если не умеешь ухаживать, не заводи собак…
(12)Взглянув на часы и махнув рукой Юре, Валерка в прихожей торопливо намотал шарф, надел пальто. (13)Выбежав на улицу, перевёл дух и нашёл на фасаде дома Юркины окна. (14)Три окошка на девятом этаже над квартирой Хлопотовых неуютно темнели.
(15)Валерка, прислонившись плечом к холодному бетону фонарного столба, решил ждать, сколько понадобится. (16)И вот крайнее из окон тускло засветилось: включили свет, видимо, в прихожей…
(17)Дверь открылась сразу, но Валерка даже не успел увидеть, кто стоял на пороге, потому что откуда-то вдруг выскочил маленький коричневый клубок и, радостно визжа, бросился Валерке под ноги.
(18)Валерка почувствовал на своём лице влажные прикосновения тёплого собачьего языка: совсем крошечная собака, а прыгала так высоко! (19)Он протянул руки, подхватил собаку, и она уткнулась ему в шею, часто и преданно дыша.
– (20)Чудеса! – раздался густой, сразу заполнивший всё пространство лестничной клетки голос. (21)Голос принадлежал щуплому невысокому человеку.
– (22)Ты ко мне? (23)Странное, понимаешь, дело… (24)Янка с чужими… не особенно любезна. (25)А к тебе – вон как!(26)Заходи.
– (27)Я на минутку, по делу.
(28)Человек сразу стал серьёзным.
– (29)По делу? (30)Слушаю.
– (31)Собака ваша… Яна… (32)Воет целыми днями.
(33)Человек погрустнел.
– (34)Так… (35)Мешает, значит. (36)Тебя родители прислали?
– (37)Я просто хотел узнать, почему она воет. (38)Ей плохо, да?
– (39)Ты прав, ей плохо. (40)Янка привыкла днём гулять, а я на работе. (41)Вот приедет моя жена, и всё будет в порядке. (42)Но собаке ведь не объяснишь!
– (43)Я прихожу из школы в два часа… (44)Я бы мог гулять с ней после школы!
(45)Хозяин квартиры странно посмотрел на непрошеного гостя, затем вдруг подошёл к пыльной полке, протянул руку и достал ключ.
– (46)Держи.
(47)Пришло время удивляться Валерке.
– (48)Вы что же, любому незнакомому человеку ключ от квартиры доверяете?
– (49)Ох, извини, пожалуйста, – мужчина протянул руку. – (50)Давай знакомиться! (51)Молчанов Валерий Алексеевич, инженер.
– (52)Снегирёв Валерий, ученик 6-го «Б», – с достоинством ответил мальчишка.
– (53)Очень приятно! (54)Теперь порядок?
(55)Собаке Яне не хотелось спускаться на пол, она бежала за Валеркой до самой двери.
– (56)Собаки не ошибаются, не ошибаются… – бурчал себе под нос инженер Молчанов.
(По В. Железникову)*
* Железников Владимир Карпович (род. в 1925 г.) –
современный российский детский писатель, кинодраматург.
Его произведения, посвящённые проблемам взросления,
стали классикой отечественной детской литературы и переведены на многие языки мира.
Подборка текстов для чтения на конкурсе «Живая улассика» 2019
5 класс
Везунчик
Сергей Силин
Антошка бежал по улице, засунув руки в карманы куртки, споткнулся и, падая, успел подумать: «Нос
разобью!» Но вытащить руки из карманов не успел.
И вдруг прямо перед ним неизвестно оттуда возник маленький крепкий мужичок величиной с кота.
Мужичок вытянул руки и принял на них Антошку, смягчая удар.
Антошка перекатился на бок, привстал на одно колено и удивлённо посмотрел на мужичка:
– Вы кто?
– Везунчик.
– Кто—кто?
– Везунчик. Я буду заботиться о том, чтобы тебе везло.
– Везунчик у каждого человека есть? – поинтересовался Антошка.
– Нет, нас не так много, – ответил мужичок. – Мы просто переходим от одного к другому. С
сегодняшнего дня я буду с тобой.
– Мне начинает везти! – обрадовался Антошка.
– Точно! – кивнул Везунчик.
– А когда вы уйдёте от меня к другому?
– Когда потребуется. Одному купцу я, помнится, несколько лет служил. А одному пешеходу помогал
всего две секунды.
– Ага! – задумался Антошка. – Значит, мне надо
что—нибудь пожелать?
– Нет, нет! – протестующе поднял руки мужичок. – Я не исполнитель желаний! Я лишь немного
помогаю сообразительным и трудолюбивым. Просто нахожусь рядом и делаю так, чтобы человеку
везло. Куда это моя кепка—невидимка запропастилась?
Он пошарил руками вокруг себя, нащупал кепку—невидимку, надел её и исчез.
– Вы здесь? – на всякий случай спросил Антошка.
– Здесь, здесь – отозвался Везунчик. – Не обращай на
меня внимания. Антошка засунул руки в карманы и побежал домой. И надо же, повезло: успел к
началу мультфильма минута в минуту!
Через час вернулась с работы мама.
– А я премию получила! – сказала она с улыбкой. –
Пройдусь—ка по магазинам!
И она ушла в кухню за пакетами.
– У мамы тоже Везунчик появился? – шёпотом спросил своего помощника Антошка.
– Нет. Ей везёт, потому что мы рядом.
– Мам, я с тобой! – крикнул Антошка.
Через два часа они вернулись домой с целой горой покупок.
– Просто полоса везения! – удивлялась мама, блестя глазами. – Всю жизнь о такой кофточке мечтала!
– А я о таком пирожном! – весело отозвался Антошка из ванной.
На следующий день в школе он получил три пятёрки, две четвёрки, нашёл два рубля и помирился с
Васей Потеряшкиным.
А когда, насвистывая, вернулся домой, то обнаружил, что потерял ключи от квартиры.
– Везунчик, ты где? – позвал он.
Из—под лестницы выглянула крохотная неряшливая женщина. Волосы у неё были растрёпаны, нос
грязный рукав порван, башмаки просили каши.
– А свистеть не надо было! – улыбнулась она и добавила: – Невезуха я! Что, расстроился, да?..
Да ты не переживай, не переживай! Придёт время, меня от тебя отзовут!
– Ясно, – приуныл Антошка. – Начинается полоса невезения…
– Это точно! – радостно кивнула Невезуха и, шагнув в стену, исчезла.
Вечером Антошка получил нагоняй от папы за потерянный ключ, нечаянно разбил мамину любимую
чашку, забыл, что задали по русскому языку, и не смог дочитать книгу сказок, потому что оставил её в
школе.
А перед самым окном раздался телефонный звонок:
– Антошка, это ты? Это я, Везунчик!
– Привет, предатель! – буркнул Антошка. – И кому же ты сейчас помогаешь?
Но Везунчик на «предателя» ни капельки не обиделся.
– Одной старушке. Представляешь, ей всю жизнь не везло! Вот мой начальник меня к ней и направил.
Завра я помогу ей выиграть миллион рублей в лотерею, и вернусь к тебе!
– Правда? – обрадовался Антошка.
– Правда, правда, – ответил Везунчик и повесил трубку.
Ночью Антошке приснился сон. Будто они с Везунчиком тащат из магазина четыре авоськи любимых
Антошкиных мандаринов, а из окна дома напротив им улыбается одинокая старушка, которой повезло
первый раз в жизни.
Сергей Куцко
ВОЛКИ
Так уж устроена деревенская жизнь, что если и до полудня не выйдешь в лес, не прогуляться
по знакомым грибным да ягодным местам, то к вечеру и бежать нечего, всё попрячется.
Так рассудила и одна девушка. Солнце только поднялось до верхушек елей, а в руках уже полное
лукошко, далеко забрела, но зато грибы какие! С благодарностью она посмотрела вокруг и только
собралась было уходить, как дальние кусты неожиданно вздрогнули и на поляну вышел зверь, глаза
его цепко следили за фигурой девушки.
— Ой, собака! — сказала она.
Где—то недалеко паслись коровы, и знакомство в лесу с пастушьей собакой не было им большой
неожиданностью. Но встреча с ещё несколькими парами звериных глаз ввела в оцепенение…
“Волки, — мелькнула мысль, — недалеко дорога, бежать…” Да силы исчезли, корзинка невольно
выпала из рук, ноги стали ватными и непослушными.
— Мама! — этот внезапный крик приостановил стаю, которая дошла уже до середины поляны. —
Люди, помогите! — троекратно пронеслось над лесом.
Как потом рассказывали пастухи: “Мы слышали крики, думали, дети балуются…” Это в пяти
километрах от деревни, в лесу!
Волки медленно подступали, впереди шла волчица. Бывает так у этих зверей — волчица становится
во главе стаи. Только у неё глаза были не столь свирепы, сколь изучающи. Они словно вопрошали:
“Ну что, человек? Что ты сделаешь сейчас, когда нет в твоих руках оружия, а рядом нет твоих
сородичей?”
Девушка упала на колени, закрыла глаза руками и заплакала. Внезапно к ней пришла мысль о молитве,
словно что—то встрепенулось в душе, словно воскресли слова бабушки, памятные с детства:
“Богородицу проси! ”
Девушка не помнила слов молитвы. Осеняя себя крёстным знамением, она просила Матерь Божию,
словно свою маму, в последней надежде на заступничество и спасение.
…Когда она открыла глаза, волки, минуя кусты, уходили в лес. Впереди не спеша, опустив голову, шла
волчица.
Виктор Драгунский «Шиворот— навыворот»
Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал,
что вот как хорошо было бы, если бы все вокруг на свете было устроено наоборот. Ну вот, например,
чтобы дети были во всех делах главные и взрослые должны были бы их во всем, во всем слушаться. В
общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень
было бы интересно.
Во—первых, я представляю себе, как бы маме «понравилась» такая история, что я хожу и командую
ею как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего. Что и говорить,
я все бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал:
«Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот еще новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого
ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят! — И она бы стала есть, опустив голову, а я
бы только подавал команду: — Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Все решаешь
мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!»
И тут вошел бы папа после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал:
«Ага, явился! Вечно тебя надо ждать! Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь
размазывать. После тебя на полотенце страшно смотреть. Щеткой три и не жалей мыла. Ну—ка, покажи
ногти! Это ужас, а не ногти. Это просто когти! Где ножницы? Не дергайся! Ни с каким мясом я не
режу, а стригу очень осторожно. Не хлюпай носом, ты не девчонка… Вот так. Теперь садись к столу».
Он бы сел и потихоньку сказал маме:
«Ну как поживаешь?»
А она бы сказала тоже тихонько:
«Ничего, спасибо!»
А я бы немедленно:
«Разговорчики за столом! Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь. Золотое правило!
Папа! Положи сейчас же газету, наказание ты мое!»
И они сидели бы у меня как шелковые, а уж когда бы пришла бабушка, я бы прищурился, всплеснул
руками и заголосил:
«Папа! Мама! Полюбуйтесь—ка на нашу бабуленьку! Каков вид! Пальто распахнуто, шапка на затылке!
Щеки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать. Признавайся, опять в хоккей гоняла! А это
что за грязная палка? Ты зачем ее в дом приволокла? Что? Это клюшка! Убери ее сейчас же с моих
глаз — на черный ход!»
Тут я бы прошелся по комнате и сказал бы им всем троим:
«После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!»
Конечно, они бы сейчас же заныли и захныкали:
«И мы с тобой! И мы тоже хотим в кино!»
А я бы им:
«Нечего, нечего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк водил! Ишь!
Понравилось развлекаться каждый день. Дома сидите! Нате вам вот тридцать копеек на мороженое, и
все!»
Тогда бы бабушка взмолилась:
«Возьми хоть меня—то! Ведь каждый ребенок может провести с собой одного взрослого бесплатно!»
Но я бы увильнул, я сказал бы:
«А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещен. Сиди дома, гулена!»
И я бы прошелся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них
у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от
этого еще хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы…
Но я не успел придумать, что бы я сказал, потому что в это время вошла мама, самая настоящая,
живая, и сказала:
— Ты еще сидишь. Ешь сейчас же, посмотри, на кого ты похож? Вылитый Кощей!
Евгений Пермяк — Чужая калитка: Сказка
Алёша Хомутов рос мальчиком старательным, заботливым и работящим. Его очень любили в семье,
но больше всех Алёшу любил дедушка, любил и, как мог, помогал ему расти хорошим человеком. Не
баловал дед внука, но и не отказывал в том, в чём можно не отказать.
Попросит Алёша научить его ловушки на хорьков ставить — пожалуйста. Трудно ли деду показать,
как эти ловушки ставятся! Дрова пилить вздумает Алёша — милости просим! Дед за одну ручку пилу
держит, внук — за другую. Помучится парень, да научится.
Так и во всём… Красить ли крылечко задумает малец, огурцы ли на окошке в ящике выращивать —
дедушка ни в чём не отказывал. Одного только от внука требовал:
— Коли берёшься за дело — доведи его до конца. А если видишь, что дело тебе не по рукам, —
подожди, когда вырастешь.
Вот так и жил Алёша. Всех в своей большой семье радовал, и сам радовался, настоящим человеком
себя чувствовал, и другие его таким же называли.
Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся. Даже в пасмурный день на
душе светло и весело. Но как—то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось
призадуматься…
Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый
питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожен. Потому что и стадо
может забрести да повытоптать саженцы. И лосей теперь столько развелось, что они даже в село, как
домой, приходят. А уж про зайцев и говорить нечего — обгложут кору молодых яблонек или груш —
и конец.
Подошли Алёша с дедом к питомнику и видят, что калитка открыта. Хлопает калитка на ветру.
Щеколда у калитки оторвалась. Заметил это Алёша и говорит дедушке:
— Хозяева тоже мне… Пустое дело на три шурупа щеколду привернуть, а не хотят… Потому что
чужая щеколда и ничья эта калитка…
— Что говорить, Алёшенька, — поддержал дедушка разговор, — и петли бы у калитки не худо
сальцем смазать, а то, того и гляди, переест их ржа и калитка на землю свалится…
— И свалится, — подтвердил Алёша, — она и так еле—еле держится. Плохо, дедушка, быть чужой
калиткой…
— Да уж куда хуже быть чужой калиткой, — опять согласился с внуком дед, — то ли дело наша
калиточка. И синей красочкой она тобой покрашена, и петельки чистым нутряным сальцем смазаны, и
щеколда у неё «трень—брень», как музыка… своё оно и есть своё.
Тут дед посмотрел на внука, улыбнулся чему—то и дальше зашагал. Долго ходили по лесу. Трёх
тетеревов добыли и двух рябчиков. Находились по лесным чащобам да колдобинам так, что еле ноги
волочат. Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.
Дед говорит:
— Сейчас на просеку выйдем, там скамейка есть.
Вышли на просеку. Смотрит Алёша — и правда скамейка стоит, в землю вкопанная. Почернела от
времени, столбики мохом поросли. Обрадовался Алёша, сел на скамью, как на диван, и ноги вытянул.
Хорошо!
Посидел Алёша, отдохнул и спрашивает.
— А чья, дедушка, эта скамья?
— Ничья, — ответил дед, — чужая. Какой—то человек взял да вкопал два столбика да прибил к ним
доску. Вот и получилась скамья. Кому надо — отдыхай. Никто этого человека не знает, а все спасибо
ему говорят… только скоро эта скамейка тоже, никак, кончится. Столбики у неё подопрели. Ну, так
ведь чужая скамья, и никому до неё нет дела. Не то, что наша у ворот, ухоженная да покрашенная…
Тут дед снова посмотрел на Алёшу, потрепал его за розовую щёчку и опять улыбнулся чему—то.
Алёша выследил двух тетеревов. Дома шуму—гаму было выше потолка.
— Вот так охотник растёт у нас! — нахваливает Алёшу мать. — Подстрелить тетерева всякий может, а
выследить его редкий умеет.
Весёлый был ужин в этот воскресный вечер, но Алёша почему—то молчал и о чём—то думал.
— Устал, наверно, милый сын? — спросил Алёшу отец.
— А может, с дедом не поладил? — спросила бабушка.
— Да нет, нет, — отмахнулся Алёша, — не устал и поладил с дедушкой. Очень даже поладил.
Прошла неделя, а может быть, и две — отправились дед с внуком по первому снегу на охоту. Пошли
через садовый питомник. Глядит дед и глазам не верит. У чужой калитки не только щеколда на
хорошие шурупы привёрнута, не только её петли белым салом смазаны, но и краска на калитке, как
небо в мае месяце.
— Алёша, ты погляди, — указывает дед, — никак, у чужой калитки родня нашлась.
— Наверно, — отвечает Алёша и дальше идёт.
Шли они опять по старой дороге и на просеку вышли. Добрались до скамейки, где в прошлый раз
отдыхали, а скамейки не узнать. Столбики новые вкопаны, доска той же синей краской покрашена, что
и калитка, да ещё спинка у скамьи появилась.
— Вот тебе и на, — удивляется дед, — у ничьей скамейки хозяин нашёлся! Омолодил скамеечку, а
спасибо сказать некому. Знай бы я этого человека, в пояс бы ему поклонился и руку бы ему пожал.
Тут дед снова заглянул в Алёшины глаза и спросил:
— А ты не знаешь, как звать этого мастера, Алексей?
— Нет, — ответил Алёша, — я не знаю его, дедушка. Знаю только, что весной наши ребята хотят
школьную изгородь подновлять. Совсем покосилась. Она тоже чужая, а — наша.
— Это хорошо, — сказал дед.
— А что хорошо? — спросил Алёша.
— Хорошо, что ты мастера не знаешь, который скамью починил и чужую калитку за свою посчитал…
А что касаемо школьной изгороди, — сказал дед, разводя руками, — я даже слов подобрать не могу…
Видно, приходит, Алёша, такое время, когда всё оказывается своё и наше…
Дед опять заглянул внуку в глаза.
За лесом в это время поднялось позднее зимнее солнце. Оно осветило дым далёкого завода. Алёша
залюбовался золотистым, окрашенным солнцем дымом. Дед заметил это и снова заговорил.
— А завод—то, Алёша, который дымит, тоже чужим кажется, если глядеть на него не подумавши… А
он ведь наш, как и вся наша земля и всё, что на ней есть.
Евгений Пермяк — Надежный человек: Сказка
На первой парте в первом классе сидел сын отважного лётчика—испытателя Андрюша Рудаков.
Андрюша был крепким и смелым мальчиком. Он всегда защищал тех, кто послабее, и за это все в
классе любили его.
Рядом с Андрюшей сидела маленькая, худенькая девочка Ася. То, что она была маленькая слабенькая,
ещё можно было простить, но то, что Ася была труслива, — с этим Андрюша никак не мог
примириться. Она боялась каждой встречной собачонки, убегала от гусей. Даже муравьи и те её
страшили.
Очень неприятно было Андрюше сидеть на одной парте с такой трусихой, и он всячески старался
избавиться от Аси. А её не пересаживали.
Однажды Андрюша принёс в стеклянной банке большого паука. Увидев страшилище, Ася побледнела
и тут же перебежала на другую парту.
С этого и началось… Два дня Ася сидела одна, и учительница Анна Сергеевна будто бы не замечала
этого, а на третий день она попросила Андрюшу остаться после уроков. Андрюша сразу догадался, в
чём дело, и, когда все ушли из класса, он, чувствуя себя виноватым, смущённо сказал учительнице:
— Я ведь не зря принёс паука. Я хотел приучить Асю ничего не бояться. А она опять испугалась.
— Что ж, верю тебе, — сказала Анна Сергеевна, — Кто как умеет, тот так и помогает расти своим
товарищам, а я тебя позвала, чтобы рассказать одну маленькую историю.
Она усадила Андрюшу на его место за партой, а сама села рядом — на Асино.
— Много лет назад в этом же классе сидели мальчик и девочка. Сидели так же, как сейчас сидим мы.
Мальчика звали Вовой, а девочку — Аней. Аня росла болезненным ребёнком, а Вова рос сильным и
здоровым мальчуганом. Аня хворала, и Вове приходилось помогать ей учить уроки. Однажды Аня
поранила гвоздём ногу. Да так поранила, что не могла приходить в школу: ни башмак нельзя надеть,
ни валенок. А шла уже вторая четверть. И как—то Вова пришёл к Ане и сказал: «Аня, я тебя буду
возить в школу на саночках». Аня обрадовалась, но запротивилась: «Что ты, что ты, Вова! Это будет
очень смешно. Над нами будет хохотать вся школа…» Но настойчивый Вова сказал: «Ну и пусть
хохочут!»
С этого дня Вова ежедневно привозил и отвозил на саночках Аню. Сначала ребята смеялись над ним, а
потом сами стали помогать. К весне Аня поправилась и перешла вместе со всеми ребятами в
следующий класс. На этом я могу закончить рассказ, если тебе не захочется узнать, кем стали Вова и
Аня.
— А кем? — нетерпеливо спросил Андрюша.
— Вова стал прекрасным лётчиком—испытателем. Это твой отец, Владимир Петрович Рудаков. А
девочка Аня теперь твоя учительница Анна Сергеевна.
Андрюша опустил глаза. Он живо представил саночки, девочку Аню, которая теперь стала его
учительницей, и мальчика Вову, своего отца, на которого ему так хотелось походить.
Наутро Андрюша стоял у крыльца дома, где жила Ася. Ася, как всегда, появилась со своей бабушкой.
Она боялась ходить в школу одна.
— Доброе утро, — сказал Андрюша Асиной бабушке. Потом поздоровался с Асей. — Если хочешь,
пойдём в школу вместе.
Девочка испуганно посмотрела на Андрюшу. Это он нарочно говорит так приветливо, от него можно
ожидать всего. Но бабушка заглянула в глаза мальчику и сказала:
— С ним тебе, Асенька, будет сподручнее, чем со мной. Он и от собак отобьётся, и мальчишкам в
обиду не даст.
— Да, — тихо, но очень твёрдо сказал Андрюша.
И они пошли вместе. Они шли мимо незнакомых собак и шипящих гусей. Они не уступали дорогу
бодливому козлу—задире. И Асе не было страшно.
Рядом с Андрюшей она вдруг чувствовала себя сильной и смелой.
Евгений Пермяк — Мелкие калоши: Сказка
Ах!.. Вы даже не можете представить, как мне не хочется рассказывать эту прескверную историю о
мелких калошах. Она произошла буквально на днях в передней нашей большой квартиры, в которой
так много хороших людей и вещей. И мне так неприятно, что это все произошло у нас в передней.
Началась эта история с пустяков. Тетя Луша купила полную кошелку картофеля, поставила ее в
передней, подле вешалки, а сама ушла.
Когда тетя Луша ушла и оставила кошелку рядом с калошами, все услышали радостное приветствие:
— Здравствуйте, милые сестрички!
Как вы думаете, кто и кого приветствовал подобным образом?
Не ломайте голову, вы никогда не догадаетесь. Это приветствовали розовые крупные Картофелины
новые резиновые Калоши.
— Как мы рады встрече с вами, милые сестрички! — перебивая одна другую, кричали круглолицые
Картофелины. — Какие вы красивые! Как вы ослепительно блестите!
Калоши, пренебрежительно посмотрев на Картофель, затем надменно сверкнув лаком, довольно грубо
ответили:
— Во—первых, мы вам никакие не сестры. Мы резиновые и лаковые. Во—вторых, общего между нами
только первые две буквы наших имен. И в—третьих, мы не желаем с вами разговаривать.
Картофелины, потрясенные высокомерием Калош, умолкли. Зато вместо них стала говорить Трость.
Это была весьма уважаемая Трость ученого. Она, бывая с ним всюду, очень многое знала. Ей
пришлось походить с ученым по разным местам и повидать чрезвычайно интересные вещи. Ей было
что рассказать другим. Но по своему характеру Трость была молчалива. Именно за это ее и любил
ученый. Она не мешала ему размышлять. Но на этот раз Трость не захотела молчать и, ни к кому не
обращаясь, сказала:
— Бывают же такие зазнайки, которые, попадая всего лишь в переднюю столичной квартиры,
задирают носы перед своей простой родней!
— Вот именно, — подтвердило Драповое Пальто. — Так и я могло возгордиться моим модным
покроем и не узнать своего родного отца — Тонкорунного Барана.
— И я, — сказала Щетка. — И я могла бы отрицать свое родство с той, на хребте которой я росла
когда—то щетиной.
На это легкомысленные Калоши, вместо того чтобы задуматься и сделать необходимые для себя
выводы, громко расхохотались. И всем стало ясно, что они не только мелки, надменны, но и глупы.
Глупы!
Трость ученого, поняв, что с такими гордячками церемониться нечего, сказала:
— Какая, однако, у Калош короткая память! Ее, видимо, затмил их лаковый блеск.
— О чем ты говоришь, старая суковатая палка? — стали защищаться Калоши. — Мы все очень
хорошо помним.
— Ах так! — воскликнула Трость. — Тогда скажите, сударыни, откуда и как вы появились в нашей
квартире?
— Мы появились из магазина, — ответили Калоши. — Нас там купила очень милая девушка.
— А где вы были до магазина? — снова спросила Трость.
— До магазина мы пеклись в печи калошной фабрики.
— А до печи?
— А до печи мы были резиновым тестом, из которого нас слепили на фабрике.
— А кем вы были до резинового теста? — допрашивала Трость при общем молчании всех
находившихся в передней.
— До резинового теста, — слегка заикаясь, отвечали Калоши, — мы были спиртом.
— А кем вы были до спирта? Кем? — задала Трость последний, решающий и убийственный вопрос
высокомерным Калошам.
Калоши сделали вид, что они напрягают память и не могут вспомнить. Хотя та и другая отлично
знали, кем они были до того, как стать спиртом.
— Тогда я напомню вам, — торжествующе объявила Трость. — До того как стать спиртом, вы были
картофелинами и росли на одном поле и, может быть, даже в одном гнезде с вашими родными
сестрами. Только вы росли не такими крупными и красивыми, как они, а мелкими, плохонькими
плодами, которые обычно отправляют в переработку на спирт.
Трость умолкла. В передней стало очень тихо. Всем было неприятно, что эта история произошла в
квартире, где жили очень хорошие люди, которые относились с уважением к окружающим.
Мне больно рассказывать вам об этом, тем более, что Калоши не попросили извинения у своих родных
сестер.
Какие мелкие бывают на свете калоши. Фу!..
Железников «Собаки не ошибаются» (рассказ)
У Юры Хлопотова была самая большая и интересная коллекция марок в классе. Из—за этой коллекции
и отправился Валерка Снегирёв к своему однокласснику в гости. Когда Юра начал вытаскивать из
массивного письменного стола огромные и почему—то пыльные альбомы, прямо над головами
мальчишек раздался протяжный и жалобный вой…
– Не обращай внимания! – махнул рукой Юрка, сосредоточенно ворочая альбомы. – Собака у соседа!
– Почему же она воет?
– Откуда я знаю. Она каждый день воет. До пяти часов. В пять перестаёт. Мой папа говорит: если не
умеешь ухаживать, не заводи собак…
Взглянув на часы и махнув рукой Юре, Валерка в прихожей торопливо намотал шарф, надел пальто.
Выбежав на улицу, перевёл дух и нашёл на фасаде дома Юркины окна. Три окна на девятом этаже над
квартирой Хлопотовых были неуютно темны. Валерка, прислонившись плечом к холодному бетону
фонарного столба, решил ждать, сколько понадобится. И вот крайнее из окон тускло засветилось:
включили свет, видимо, в прихожей…
Дверь открылась сразу, но Валерка даже не успел увидеть, кто стоял на пороге, потому что откуда—то
вдруг выскочил маленький коричневый клубок и, радостно визжа, бросился Валерке под ноги.
Валерка почувствовал на своём лице влажные прикосновения тёплого собачьего языка: совсем
крошечная собака, а прыгала так высоко! (Он протянул руки, подхватил собаку, и она уткнулась ему в
шею, часто и преданно дыша.
– Чудеса! – раздался густой, сразу заполнивший всё пространство лестничной клетки голос. Голос
принадлежал щуплому невысокому человеку. – Ты ко мне? Странное, понимаешь, дело… Янка с
чужими… не особенно любезна. А к тебе – вон как! Заходи.
– Я на минутку, по делу.
Человек сразу стал серьёзным. – По делу? Слушаю.
– Собака ваша… Яна… Воет целыми днями.
Человек погрустнел.
– Так… Мешает, значит. Тебя родители прислали?
– Я просто хотел узнать, почему она воет. Ей плохо, да?
– Ты прав, ей плохо. Янка привыкла днём гулять, а я на работе. Вот приедет моя жена, и всё будет в
порядке. Но собаке ведь не объяснишь!
– Я прихожу из школы в два часа… Я бы мог гулять с ней после школы!
Хозяин квартиры странно посмотрел на непрошеного гостя, затем вдруг подошёл к пыльной полке,
протянул руку и достал ключ.
– Держи.
Пришло время удивляться Валерке.
– Вы что же, любому незнакомому человеку ключ от квартиры доверяете?
– Ох, извини, пожалуйста, – мужчина протянул руку. – Давай знакомиться! Молчанов Валерий
Алексеевич, инженер.
– Снегирёв Валерий, ученик 6—го «Б», – с достоинством ответил мальчишка.
– Очень приятно! Теперь порядок?
Собаке Яне не хотелось спускаться на пол, а потом она бежала за Валеркой до самой двери.
– Собаки не ошибаются, не ошибаются… – бурчал себе под нос инженер Молчанов.
Илья Турчин
Крайний случай
Так и дошёл Иван до Берлина, неся на своих могучих плечах свободу. В руках у него был
неразлучный друг — автомат. За пазухой — краюшка материнского хлеба. Так и сберёг краюшку до
самого Берлина. 9 мая 1945 года разгромленная фашистская Германия сдалась. Смолкли орудия.
Остановились танки. Отвыли сигналы воздушных тревог. Тихо стало на земле. И люди услышали,
как шуршит ветер, растёт трава, поют птицы. В этот час попал Иван на одну из берлинских
площадей, где ещё догорал подожжённый фашистами дом. Площадь была пуста. И вдруг из
подвала горящего дома вышла маленькая девочка. У неё были тоненькие ножки и потемневшее от
горя и голода лицо. Нетвёрдо ступая по залитому солнцем асфальту, беспомощно протянув руки,
будто слепая, девочка пошла навстречу Ивану. И такой маленькой и беспомощной показалась она
Ивану на огромной пустой, будто вымершей, площади, что он остановился, и сердце его стиснула
жалость. Достал Иван из—за пазухи драгоценную краюшку, присел на корточки и протянул девочке
хлеб. Никогда ещё краюшка не была такой тёплой. Такой свежей. Никогда ещё так не пахла
ржаной мукой, парным молоком, добрыми материнскими руками. Девочка улыбнулась, а худенькие
пальцы вцепились в краюшку. Иван осторожно поднял девочку с опалённой земли. А в этот миг из—
за угла выглянул страшный, обросший Фриц — Рыжий лис. Что ему было до того, что кончилась
война! Только одна мысль крутилась в его помутившейся фашистской голове: «Найти и убить
Ивана!». И вот он, Иван, на площади, вот его широкая спина. Фриц — Рыжий лис достал из—под
пиджака поганый пистолет с кривым дулом и выстрелил предательски из—за угла. Пуля попала
Ивану в самое сердце. Дрогнул Иван. Пошатнулся. Но не упал — побоялся девочку уронить. Только
почувствовал, как тяжёлым металлом наливаются ноги. Бронзовыми стали сапоги, плащ, лицо.
Бронзовой — девочка на его руках. Бронзовым — грозный автомат за могучими плечами. С бронзовой
щеки девочки скатилась слеза, ударилась о землю и превратилась в сверкающий меч. Взялся
бронзовый Иван за его рукоятку. Закричал Фриц — Рыжий лис от ужаса и страха. Дрогнула от крика
обгорелая стена, рухнула и похоронила его под собой… И в ту же минуту краюшка, что оставалась
у матери, тоже бронзовой стала. Поняла мать, что стряслась с сыном беда. Кинулась на улицу,
побежала, куда сердце повело.Спрашивают её люди:
— Куда торопишься?
— К сыну. С сыном беда!
И подвозили её на машинах и на поездах, на пароходах и на самолётах. Быстро добралась мать до
Берлина. Вышла она на площадь. Увидела бронзового сына — подкосились у неё ноги. Упала мать
на колени, да так и замерла в вечной скорби своей. Бронзовый Иван с бронзовой девочкой на
руках и по сей день стоит в городе Берлине — всему миру виден. А присмотришься — заметишь
между девочкой и широкой Ивановой грудью бронзовую краюшку материнского хлеба. И если на
Родину нашу нападут враги, оживёт Иван, бережно поставит девочку на землю, поднимет свой
грозный автомат и — горе врагам!
7класс
РЯБИНКА
(1) Выросла рябинка при дороге.
(2) Она выросла случайно, незаконно, пристроилась на обочине, у высокого дощатого забора.
(3) Все тянулась к свету и вот поднялась, долговязая, как подросток, угловатая и милая, мотая на ветру
кудрявой головой.
(4) Наступил август. (5) Тонкие ветки рябины согнулись под тяжестью пышных богатых гроздьев,
ярко и празднично окрашенных. (6) Деревце запылало, как костер на юру. (7) Хороша была рябинка и
в погожий день, когда гроздья смеялись навстречу солнцу, и после дождя, когда каждая ягода дрожала
в капле воды и ветки застенчиво протягивали свои добрые длинные листья, склеенные, как пальцы
после долгого рукопожатья. (8) Шла мимо девочка. (9) Увидела рябинку, поахала.
(10) – Возьму—ка я одну веточку. (11) Одна веточка – это так мало, ничего с деревцем не случится.
(12) И она была по—своему права.
(13) Ехал на машине усатый дядька.
(14) – Ух ты… (15) Прямо картинка… (16) Шикарно!
(17) Он остановил машину, вылез из—за руля. (18) Ветки рябины так и затрещали под его сильной
рукой.
(19) – Вот какая стоит богатая, небось не обеднеет, если я прихвачу для жинки две—три ветки.
(20) Что ж, он был тоже по—своему прав.
(21) Под вечер шли туристы.
(22) – Хорошая рябинка, правда, ломаная. (23) Ну, Зинка, чур всем по одной! (24) Зря не брать,
слышишь, Витька, только по одной! (25) Мы народ организованный, должны подавать пример…
(26) Шел в сумерках влюбленный.
(27) – Эх, какое дерево искорежили, смотреть больно. (28) Бездушные люди, не умеют беречь красоту!
(29) На рябинке горела одна—единственная яркая кисть, которую никто, видимо, не смог достать.
(30) Влюбленный был высокого роста, он встал на цыпочки и сумел—таки дотянуться. (31) Все равно
последняя кисть, она уже дереву не поможет… (32) А Люсенька обрадуется.
(33) На другой день приехал хозяйственник.
(34) – Что это еще за уродец? – строго спросил он, наткнувшись на рябинку.
(35) – Убрать. (36) Срубить. (37) А то весь вид портит. (38) И он был по—своему прав.
(39) В этой истории все правы. (40) Виноватых нет. (41) Но и рябинки тоже нет.
(По Н.Соколовой)
Валентина Осеева. Бабка
Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. «Всю квартиру собой заполонила!..» –
ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек… Куда же ей деться?»
«Зажилась на свете… – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место – вот где!»
Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку, как на совершенно лишнего человека.
Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех
и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь: «Самовар поспел. Вставайте! Попейте
горяченького—то на дорожку…»
Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал
Борька. «В школу зачем? Тёмный человек глух и нем – вот зачем!»
Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка…»
В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из—
за них!»
Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны
были, я их обмыла и поставила».
…Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с
книгами и кричал: «Бабка, поесть!»
Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька
ест. В эти часы как—то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно
рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием,
приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче
делается, от хорошего душа у него зацветает».
Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, –
кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава».
Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его
локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула
кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: «Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова
искать».
А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и
чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая… всех
вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей—то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет!
– нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается…»
После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А
родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится». Мать
удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!»
Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: «Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё
отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте».
* * *
Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие,
тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?»
– спрашивал он. Бабка задумывалась. «По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге,
можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо
морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и
морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет».
Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо
такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей…»
* * *
За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё
присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», –
обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь?
Пошлёшь вас за чем—нибудь и назад не дождёшься».
Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на
коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый
прибор.
На другой день бабку схоронили.
Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена
всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно
расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. – Мой…»
На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось
заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки,
носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного
выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный
красной ленточкой. На пакетике что—то было написано большими печатными буквами. Отец повертел
его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке».
Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго
вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки.
«Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки… И вдруг,
как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно
оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора…
Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина.
Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не
придёт утром бабка!»
Евгений Пермяк — Шестой малахай: Сказка
Мне было тогда лет семнадцать. Я служил в заготовительной конторе разъездным. Это была
должность «человека верхом». Куда пошлют, туда и едешь. Что поручат, то и выполняешь.
Как—то ранней весной меня послали на Копылуху, где выпасались табуны нашей конторы. Я поскакал
туда с большой радостью.
Там у меня был друг Кусаин, и я всегда останавливался у него в юрте.
Перед казахскими юртами нередко можно было встретить лисенка, привязанного к колу. Делалось это
так: вбивали в землю кол, на кол надевали скользящее кольцо с ушком, к ушку привязывали цепь, а на
цепь сажали лисенка в ошейнике. Лисенок бегал вокруг кола. Скользящее кольцо не позволяло цепи
запутываться. С лисенком играли дети, кормили его, ухаживали за ним. К зиме лисенок становился
лисой, а затем — малахаем, особой казахской шапкой, напоминающей треух.
Приехав к Кусаину, я увидел большую красивую лису, привязанную к колу. Она, развалившись,
кормила пятерых лисят. Лисята не были на привязи.
— Добыл всю семью, кроме отца, — сказал Кусаин.
— Как же они не убегают? — спросил я у него.
— Куда им бежать? — ответил тот. — Зачем бежать им от матери? Как они будут жить? Кто их будет
кормить? Маленькие. Плохо бегают. Охотиться не могут. А тут им хорошо. И мне хорошо: вырастут
— шесть малахаев будет.
Пока я жил у Кусаина, все свободное время отдавал лисе и ее детям. Кусаин вырыл неподалеку от кола
нору и застлал ее шерстью. Лису кормили сырым мясом и потрохами. Лисят подкармливали кобыльим
молоком.
Лиса временами забывала о неволе. Она радовалась вместе с резвящимися лисятами, тщательно
вылизывала их, играла с ними и покорно растягивалась у норы, когда приходило время кормить своих
крошек.
Лиса — трудно приручаемый зверь. Шумы и голоса людей пугали ее, дым и огонь костра страшили ее.
Соседство собаки — опасное соседство. Но у нее дети, она мать. Чувство материнства заставило лису
примириться со всем. Оно сильнее страха. Оно заставило ее забыть о цепи и ошейнике — о неволе.
Иногда лису выводили на прогулку. Это делал сын Кусаина. Он надвязывал цепь и бегал с лисой по
степи. Лисята бежали следом.
Лиса, туго натягивая цепь, стремилась в глубь степи — подальше от жилья, от чужих запахов, в
родные просторы. И каждая такая прогулка ей, наверное, казалась началом освобождения. Но
напрасно: цепь возвращала ее. Мы поворачивали назад. И лиса теперь не стремилась бежать первой.
Она плелась за нами, понурив голову. Плелась к ненавистному колу, в ненастоящую, выкопанную
человеком нору. А лисята ничего не понимали. Они бежали, перегоняя один другого, завязывая
дорогой безобидную грызню…
Завершив свои дела, я уехал к себе. После этого я не был у Кусаина несколько месяцев. А поздней
осенью меня снова послали на Копылуху.
Погода стояла отвратительная. Тучи ползли над степью так низко, что, казалось, их можно было
хлестнуть плеткой, если чуточку приподняться на стременах.
И вот я приехал. И конечно, сразу же к Кусаину. И тотчас же спросил о лисе.
— Посмотри, — сказал он. — Посмотри.
Не расседлывая лошади, я побежал к лисьему колу, за юрту. Там я увидел неподвижно сидящую лису.
Ее исхудавшая острая морда стала вытянутой и тонкой. Лиса напряженно смотрела в степь. Ее скулы
нервно вздрагивали. Она не обратила на меня никакого внимания. Изредка устало и медленно мигая,
лиса не переставая вглядывалась вдаль, будто желая кого—то увидеть сквозь мглистую пелену.
У норы лежали куски мяса.
Она не прикоснулась к ним.
— Они той ночью бросили ее… — грустно сказал Кусаин. — Зачем им теперь мать? Она выкормила
своих детей. Она им дала все. Острые белые зубы. Теплую рыжую шубу. Быстрые ноги. Крепкие
кости. Горячую кровь. Зачем им теперь старая лиса?
Наверное, в детстве мне довелось много слышать слезливых сказок, и они научили меня жалеть даже
сломанное дерево… Мне безумно было жаль лису. Лису, так заботливо и так нежно воспитавшую в
страхе и неволе, рядом с шумным и дымным жильем человека, пятерых лисят. И они теперь оставили
свою заботливую мать наедине с ненавистным колом. Они покинули ее темной осенней ночью, когда
все спали и ни выстрелы, ни собаки их не могли догнать. Это была хитрость. Хитрость, которую, как и
свою жизнь, они тоже получили от матери.
Для зверей все это вполне законно. Но человек и зверя хочет видеть лучшим, чем он есть на самом
деле. Так уж устроены благородные человеческие глаза.
— Она звала их, — сообщил мне Кусаин. — Очень жалобно звала. Она вчера лаяла на всю степь. Как
по мертвым… Жалко. Очень жалко. Большой убыток. Пять малахаев убежали…
А потом Кусаин посмотрел на меня и умолк. Что—то вдруг изменило мысли моего степного друга.
Может быть, мое молчание. Ведь мы с ним обменивались не только подарками, но и добрыми
чувствами. Постояв минутку потупившись, он направился к лисе.
— Если пропали пять малахаев, пусть пропадает шестой. У меня каждый раз будет болеть голова,
когда я надену шкуру такой несчастной лисы. У всякого свой головной боль, — сказал он, хорошо
говоривший по—русски, нарочито коверкая слова, будто высмеивая этим свой явно не охотничий
поступок.
Сказав так, он снял с лисы ошейник и крикнул на нее. Лиса не убегала.
Тогда он пронзительно свистнул. Лиса сжалась и кинулась в нору подле кола.
— Уже не верит в свободу, — сказал он. — Не верит, что мы с тобой немножечко смешные люди.
Утром нора оказалась пустой, и Кусаин, входя в юрту, сказал:
— Вставай. Чай пить будем. Шестой малахай убежал искать свои пять малахаев. Она их найдет,
обязательно найдет. Найдет и скажет: «Эх вы… эти самые…» А может быть, промолчит? Простит!
Она ведь мать.
11класс
Ольга Сергеевна Шерстобитова «Слово о маме»
Нет на земле ближе и роднее человека, чем мама. И даже не важно, сколько тебе лет, пять или
пятьдесят, всегда нужна ее поддержка, ее добрый взгляд и просто важно слышать ее ласковый
голос.
«Мама!» — это первое слово, которое произносит человек. Вслушайтесь в это сочетание звуков
– МАМА! Сколько в нем теплоты, сколько до боли близкого, до слез родного.
Но чем больше мы взрослеем, тем меньше, как нам кажется, нуждаемся в маме. Нас закручивают
вихри событий, фейерверк новых знакомств и встреч, манят «чудесные дали», о порой мы
забываем о ней, о маме…А она ждет, переживает за нас, надеется, что мы позвоним, расскажем
как дела и просто поговорим. И каждый раз она с надеждой подходит к почтовому ящику в
поисках заветного письма. Но мы во всем этом жизненном водовороте лишь изредка шлем
письма, совсем короткие.
Маме оказывается больно оттого, что мне некогда быть с ней откровенной, и очень одиноко,
потому что у меня сто тысяч дел вокруг, а у нее одна надежда – что у меня все хорошо.
Когда мама рядом, это кажется привычным и обыденным. Но стоит ей только уехать на пару
дней в командировку, и все вокруг рушится и становится абсолютно другим. Я сразу понимаю, что
дом живет и светит только ею. Даже мой любимый кот ходит и ищет ее, жалобно мяукая.
Возвращаясь, домой из школы, я вижу, как в окнах, горит свет. Я знаю, что мама ждет меня.
Сколько сразу чувств одолевает мою душу! И радость, и волнение от ожидания встречи с ней. И
все мои мелкие невзгоды рассыпаются сами собой.
Каждый раз, когда я захожу в дом, она встречает меня и задает мне множество вопросов, но у
меня нет сил на них отвечать. Мама! Это только оттого, что я очень—очень устала. Ты даже не
представляешь, как для меня важно, что ты меня ждешь.
Я знаю, что ты всегда радуешься моим победам и переживаешь даже больше, чем я из—за моих
неудач и неприятностей.
А если вдруг я заболею, ты среди ночи услышишь, что я кашляю, осторожно встанешь с
кровати и тихонько, стараясь не будить меня, щупаешь мой горячий лоб и горестно вздыхаешь,
качая головой.
На следующий день покупаешь мне любимый торт, и лишь на закуску даешь многочисленные
лекарства. Наверное, такой способ лечения тебе кажется правильным.
Вечер… Горит лампа на моем столе. Вокруг меня книги, учебники… Часы на стене подбираются
к полуночи. Я сижу, погруженная в сложный мир науки. И вдруг чья—то рука дотрагивается до
моего плеча. Это мама принесла мой любимый лимонный чай и интересуется, как у меня дела.
Сколько ты для меня делаешь! Я понимаю это только сейчас, когда мне осталось совсем немного
до окончания школы, и я уеду в чужой для меня город.
Просматриваю семейные фотографии, где ты смеешься, стоя возле берез, вдруг отчетливо
понимаю, что я ее люблю. Очень люблю. Несмотря ни на что: ни на наши небольшие
разногласия. Ведь ты идешь мириться ко мне первой, и не перестаешь быть рядом, даже во
время ссор, поддерживаешь меня и всегда прощаешь, какой бы горькой не была нанесенная
мной обида.
Ты оказывается, меня очень—очень любишь, чтобы я не сделала. И для меня ты самая лучшая,
самая красивая, самая любимая, только потому, что ты — моя мама.
Но наша природа полна загадок. Даже если мама просто биологическая, ребенок все равно ее
любит. Я имела возможность в этом убедиться. В редакцию нашей детской газеты «Шумок»
пришло письмо со стихотворением посвященном маме. Сколько в этих строках было
искренности! Я читала это письмо, и глаза наполнялись слезами, потому что строки были
посвящены женщине, не способной подарить своим детям тепло, любовь, ласку. А ребенок, даже
понимая, что он ей не нужен, любит ее, посвящает ей стихотворение. Здесь даже ничего не
скажешь, кроме того, что мама есть мама. И она нужна каждому человеку, всем без исключения.
Иногда, когда я вижу ее спящей, мне так хочется прижаться к ней, чтобы она отошла от сна,
погладила меня по головке, как маленькую девочку, поцеловала, сказала что—то особенное. Но
мне становится как—то неловко оттого, что я такая, почти уже взрослая, напрашиваюсь на
ласку. Это просто я очень люблю свою маму, и так сильно, что иногда мне кажется, что от ее
любви и тепла разрывается сердце.
А ведь мы признаемся ей в любви очень редко, на Восьмое Марта, ее День Рождения или в
исключительных случаях, а надо бы это делать чаще, просто так.
Ведь от простого «я тебя люблю» в маминых глазах столько счастья!
Порой мне хочется сказать: « Мама! Прости меня за невнимание к тебе. Прости за все обидные
слова, которые я говорила. Прости за мой ужасный характер. Я обязательно стану лучше! Прости
за все слова, которые не сказала и за поступки, которые не совершила, потому что мне не
хватило смелости. Прости за то, что так редко говорю: «Прости меня!», а еще реже – «Люблю
тебя».