Возвращение блудного сына рассказ

Притча о блудном сыне – одна из самых известных. Некоторые ее выражения вошли в обычный разговорный язык, а отдельные иллюстрации и картины, относящиеся к ней, известны нам с детства.

В предыдущих двух притчах о заблудшей овце и потерянной драхме Христос, призывая людей к покаянию, сказал, что бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся (Лк. 15: 10). Для того чтобы слова о покаянии сильнее запечатлелись в сердцах Его слушателей, Христос далее произносит притчу о блудном сыне. Эта притча является продолжением ответа Христа на упрёки, сделанные Ему фарисеями, что Он принимает грешников и ест с ними (Лк. 15: 2). Притчу о блудном сыне, как и предыдущие две, мы находим в 15-ой главе Евангелия от Луки:

«У некоторого человека было два сына. И сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил сыновьям имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошёл в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться. И пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. И он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Пришедши же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих. Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги. И приведите откормленного телёнка, и заколите. Станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё; а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся» (Лк. 15: 11–32).

Притча о блудном сыне неисчерпаема. Она содержит такое множество тем, что их трудно перечислить. Каждый человек, который с благоговением вчитывается в неё, находит для себя ответ на вопросы о собственном духовном состоянии.

Первая тема – историческая – тема избранного народа Божия и язычников. Старший сын в притче мог бы быть образом Израиля, а младший – языческих народов. В свете этой притчи, по словам прот. Михаила Помазанского, можно уяснить себе значение ветхозаветного периода, когда люди, совершив первородный грех, удалились от Бога. «Отец скорбит об уходе любимого сына. Но, не нарушая его сыновнего достоинства и сыновней свободы, Он ждёт, пока сын, познав всю горечь зла и, вспомнив о былой жизни в Отцовском доме, – сам затоскует об этом доме и откроет душу для Отцовской любви. Так было с человеческим родом».

Вторая тема – о природе греха. Вот почему притча о блудном сыне читается за Литургией в третье приготовительное воскресенье перед Великим Постом, когда верующие готовятся к очищению от грехов через подвиг покаяния.

Покаяние – третья тема. Нигде лучше не раскрывает нам Евангелие в чем сущность покаяния, чем именно в притче о блудном сыне. Она выявляет нам постепенный внутренний процесс переворота грешника и полноту покаяния, которое состоит в сознании своего падения, искреннем раскаянии и смиренном обращении к Отцу Небесному.

Четвертая тема – Церковь и её литургическая жизнь. Об этом говорится в Синаксаре Недели о Блудном Сыне (особое поучение, которое читается в это приготовительное к Великому Посту воскресенье). «Лучшие одежды», в которые отец облачает вернувшегося сына, толкуются в синаксаре как крещение, «кольцо» – как запечатление Духом Святым в таинстве Миропомазания, «пир с вкушением откормленного телёнка» – как Евхаристия, таинство Причащения. «Пение и ликование (музыка)» – символ торжества Церкви по поводу её восстановленной полноты и единства.

Пятая тема, которую мы встречаем в притче о Блудном Сыне – Сам Спаситель, Который выступает здесь в евхаристическом образе закалаемого тельца, ибо Он упоминается в Писании как Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира (Ин.1: 29).

Образ старшего сына являет тему зависти, самомнения, законничества и тему необходимости взаимного, братского прощения.

«Младший, блудный сын» – прообраз всего падшего человечества и одновременно каждого отдельного грешника. «Следующая часть имения», т.е. доля имения младшего сына, – это дары Божии, которыми наделён каждый человек. По разъяснению еп. Игнатия Брянчанинова – это «…ум и сердце, а в особенности благодать Святого Духа, даруемая каждому христианину. Требование у отца следующей части имения для употребления ее по произволу – стремление человека свергнуть с себя покорность Богу и следовать собственным помыслам и пожеланиям. Согласием отца на выдачу имения изображается самовластие, которым Бог почтил человека в употреблении даров Божих».

Прот. Александр Мень в одной из своих проповедей в «Неделю о блудном сыне» отмечает интересную деталь экономического свойства: «В те времена, о которых рассказывает Господь, люди старались жить одной семьей. Теперь более естественно, чтобы дети отделялись и уходили от родителей, когда вырастают. Тогда люди совместно владели землей, которую вместе обрабатывали, и чем больше была семья, тем больше было рабочих рук, тем больше было возможности трудиться. Поэтому разделить дом, разделить имение и хозяйство считалось ущербом, убытком. Если дети так поступали, это считалось обидой для родителей».

Получив свою часть отцовского имущества, младший сын уходит «в дальнюю страну», на чужбину – место отдаления от Бога, где он перестаёт думать о своем отце, где он «живёт распутно», то есть предаётся греховной жизни, отчуждающей человека от Создателя. Там он быстро растратил имение, свою долю даров Божиих: силы, ума, сердца и тела. Это приводит его к нищете – полному духовному опустошению. Это и неудивительно, ибо человек, вступивший на путь греха, следует по пути эгоизма, самоугождения. Он по-настоящему не владеет тем, что ему приносит сиюминутное наслаждение, а им владеет то, что его услаждает. Вот почему ап. Павел предупреждает христиан: «Ничто не должно обладать мною» (1Кор. 6: 12).

По этому поводу один церковный мыслитель писал: «…Эта дальняя сторона, эта чужбина и являет нам глубокую сущность нашей жизни, нашего состояния. Только поняв это, мы можем начать возврат к подлинной жизни. Тот, кто хотя бы раз в жизни не почувствовал этого, кто никогда не осознал себя духовно на чужбине, отделённым, изгнанным, тот не поймёт , в чём сущность христианства. И тот, кто до конца «дома» в этом мире, кто не испытал тоски по иной реальности, не уразумеет, что такое покаяние и раскаяние. …Раскаяние и покаяние рождается из опыта отчуждения от Бога, от радости общения с Ним. …Оно необходимо включает в себя глубокое желание возвратиться, вернуться, снова найти утерянный дом».

В дни приготовительные к Великому Посту, начиная с недели о блудном сыне, Церковь поёт псалом «На реках Вавилонских», который напоминает о горьком плене евреев в стране далече. Это символ плена греха, который отчуждает христианина от Бога. Но псалом этот также говорит о раскаянии, любви и возврате в отчий дом. Расточив своё имение, младший сын начинает голодать. Чтобы не умереть голодной смертью, он становится пастухом свиней – свинопасом. И рад был бы насытиться свиной пищей – «рожками», но никто ему не давал. После долгих страданий у него пробуждается спасительная мысль: «Сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода». Блудный сын мог прийти к такой мысли благодаря тому, что не успел расточить последний свой дар – дар памяти об отце и отчем доме, иначе говоря совести (голоса Божия внутри нас).

И вот точно после тяжёлой болезни, сопровождающейся беспамятством, к нему возвращается сознание, и он понимает своё бедственное положение. Тогда появляется в нем решимость оставить грехи и покаяться, сознавая, что он оскорбил ими Господа, и, наконец, в глубоком смирении и сознании своего недостоинства, всегда сопровождающем искреннее покаяние, грешник реально осуществляет свою решимость и возвращается к отцу. Здесь надо отметить, что внешние бедствия часто посылаются Богом грешникам, чтобы их вразумить. Это Божий призыв к покаянию.

Еп. Феофан Затворник, опытно изучивший духовную жизнь, сравнивает грешника с человеком, погруженным в глубокий сон, и в обращении его к Богу отмечает три психологических момента, отвечающих указанным в притче: 1) пробуждение от греховного сна (Лк. 15: 17); 2) созревание решимости оставить грех и посвятить себя богоугождению (Лк. 15: 17–21); и 3) облечение на это грешника силой свыше в таинствах Покаяния и Причащения.

В этой многогранной по содержанию и замечательной по яркости красок притче, где под образом отца двух сыновей подразумевается Отец Небесный, едва ли не главное место занимает поведение Отца, Его превосходящая все человеческие понятия доброта, любовь к грешнику и радость по поводу возвращения к Нему блудного сына. «…Когда он был еще далеко, увидел его отец его», – говорит нам Евангелие, а значит, отец ждал и, может быть, каждый день смотрел, не возвращается ли сын его. «Увидел и сжалился, и побежав, бросился к нему на шею и целовал его». Сын начал было исповедь, но отец не дал ему и договорить; он уже всё простил и забыл и распутного и голодного свинопаса принимает как любимого сына. Отец не стал требовать доказательств покаяния своего сына, потому что он видел, что сын его преодолел стыд и страх, чтобы вернуться домой. Он велит слугам своим дать ему лучшую одежду, обувь и перстень на руку. Перстень – это указание на Божий дар прощённому грешнику – дар Божией Благодати, в который он облекается для спасения души. По толкованию блаж. Феофилакта перстень в притче свидетельствует о возобновлении единения грешника с Церковью земной и Небесной.

Трудно словами передать полноту любви Божией к падшим грешникам. Пожалуй, никто лучше не приоткрывает нам эту любовь Божию, о которой мы читаем в притче о блудном сыне, чем ап. Павел в своем первом послании к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, …любовь не гордится, …не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1Кор. 13: 4–7). Уместно здесь упомянуть, что всякий грех есть преступление против любви и что по-настоящему покаяние может совершиться только перед лицом Совершенной Любви, ибо Бог есть Любовь (1Ин. 4: 8).

Необходимо особо подчеркнуть и причину радости отца: «Сын мой был мёртв и ожил; пропадал и нашёлся», т.е. был духовно мёртв, живя без Бога, и духовно ожил, обратившись к жизни в Боге. В Священном Писании возвращение к Богу часто представляется как воскресение из мёртвых (см. Рим. 6: 13; Мф. 8: 22; Откр. 3: 1; Еф. 2: 1).

Обратимся теперь к образу старшего сына. Старший сын был недоволен возвращением своего младшего брата и его примирением с отцом. Вот как это излагается в притче: «Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, вышед, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; А когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка».

Под старшим сыном Иисус Христос в первую очередь подразумевал фарисеев и книжников – старейшин народных, своим законничеством мешавших людям прийти к Нему. Но в равной мере этот образ относится ко всем нам, к нашим взаимоотношениям. Старший сын не был виноват перед своим отцом, деятельно не согрешал перед ним, пока не вернулся его грешный брат. Возврат блудного брата вызвал в старшем сыне зависть – этот страшный грех, который привел к первому человеческому убийству и к убийству Самого Спасителя. В доме Отца (образ Церкви) идет радость, ликование – ликование ангелов о едином грешнике кающемся, но радость эта вне души старшего сына. Отец приглашает старшего сына войти в эту радость, но он избирает путь расчетов, путь правовых отношений, контракт. Такие холодные, юридические отношения всегда берут верх там, где иссякает любовь. Высказывания старшего сына указывают на то, что он по-настоящему не дорожил дарами своего отца, которыми он пользовался. Он их не ценил, потому что в его душе была более страшная пустота, нежели та, которую мы видели у его брата до раскаяния. Старший сын заглушил голос своей совести.

Мы все в той или иной степени, в том или ином периоде своей жизни ведём себя как сыновья милосердного отца. Все мы грехами отчуждаемся от Его любви. Служба в неделю о блудном сыне раскрывает нам состояние отчуждения от Бога: «Иждих блудно отеческого имения богатство, и расточив, пуст бых, в страну вселився лукавых граждан…»

Вот в таком состоянии блудный сын находился в течение долгого времени и наконец, говорит евангельская притча, «пришёл в себя».

Что значит «пришёл в себя»?

Один Святой Отец говорит, что начало нашего спасения есть познание самого себя. Но ведь познание самого себя есть дело всей жизни, это есть то, к чему человек стремится в течение всего своего существования. Святые Отцы раскрывают смысл этого изречения, говоря, что до тех пор, пока ты не познал, кто ты, пока ты сам в себе не ощутил образа Божия, пока ты, живя среди земных граждан, не почувствовал, что ты гражданин неба и поработился «чуждым гражданам», пока ты, живя среди грязи своей собственной души, не познал в себе образа Божия, до тех пор ты не вступил на путь спасения, не начинал еще своего спасения. Оно начинается с того момента, когда ты познал свою божественную природу. Так было и с блудным сыном. Он в один момент почувствовал, что живёт порабощенный «на стране чуждей» и не имеет подлинной настоящей жизни. Начав с познания самого себя, человек, идя дальше по этому пути, противопоставляет в себе самом то, что есть в нем от образа Божия, хотя и покрытого язвами согрешений, тому, как он живет. И с этого момента он начинает жаждать жизни в Боге и очищения себя от язв согрешений во имя образа Божия.

К преп. Антонию пришел один инок и стал просить, чтобы он простил и помиловал его. Антоний же ответил ему: «Ни я, ни Бог тебя не помилует, если ты сам себя не помилуешь».

С первого взгляда ответ кажется странным. Как же так? Для духовной жизни это величайшая истина. Пока я сам в себе не обрету образа Божия, сам не помилую внутреннего человека, находящегося в бездне греховной, но имеющего образ Божий, до тех пор, пока я сам не помилую в себе создание Божие, в своей совести не помилую себя, грешного, скверного и блудного, то есть не сжалюсь над своей бессмертной душой, до тех пор и Бог не помилует меня, до тех пор тщетна и моя мольба.

Вот это состояние блудного сына, который увидел, как скверно он живёт и как хорошо живут даже не сыны, а наёмники у его отца, – вот это есть состояние помилования. Он помиловал себя и тогда пошёл к Богу и у Него стал просить о помиловании. Нужно взять от святоотеческого опыта то, что он нам даёт, иначе тщетны будут наши просьбы о помиловании. Мы должны ощутить в себе образ Божий, остатки божественной красоты, которые есть в нас, хотя и искаженные, и прежде всего помиловать себя, понять, кто мы в жизни и кто мы в творении.

В жизни мы – грешные, живущие в «стране далече», постоянно забывающие о Боге, а в творении – мы есть образ «неизреченной Божией Славы», и только в Нем мы живём, только в Нем наше спасение.

И это противопоставление себя в творении и себя в жизни и даёт в известный момент состояние помилования себя. Вот смысл слова преп. Антония. И если мы в какой-то момент своей жизни помилуем себя и почувствуем противопоставление себя в творении и себя в жизни, тогда мы можем, подобно блудному сыну, идти к Богу и просить о помиловании. Мы должны восстанавливать в себе образ Божий, мы должны понять, что наше единственное дело на земле, нас, граждан земли, делаться гражданами неба. Если перед нашими глазами постоянно будет творение Божие, образ «неизреченной Божией Славы», тогда мы будем миловать себя. Это не значит, что мы будем гордиться, прощать себя, оправдываться, а мы в самих себе увидим неизреченный храм Божией Славы, почувствуем всю радость жизни в Боге и ощутим ту грязь, в которой мы живем. Тогда мы придем к Богу и будем просить Его как блудный сын: «Прими мя в число наемников Твоих», – и будем приняты как блудный сын».

Притча о блудном сыне

Лк., 79 зач., XV, 11-32.

¹¹ У некоторого человека было два сына; 

¹²и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение.

¹³По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно.

¹⁴Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; 

¹⁵и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; 

¹⁶и он рад был наполнить чрево свое рожка’ми, которые ели свиньи, но никто не давал ему.

¹⁷Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; 

¹⁸встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою 

¹⁹и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.

²⁰Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.

²¹Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим.

²²А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; 

²³и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! 

²⁴ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.

²⁵Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; 

²⁶и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое?

²⁷Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым.

²⁸Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его.

²⁹Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; 

³⁰а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка.

³¹Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, 

³²а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Толкование притчи о блудном сыне

Неделя (седмица) о блудном сыне в 2019 году — 24 февраля: толкование, проповеди, иконы.

В притче о блудном сыне Господь уподобляет радость Божию по поводу покаяния грешника радости чадолюбивого отца, к которому вернулся его блудный сын (ст. ст. 11-32).

У некоторого человека было два сына: под образом этого человека представляется Бог; два сына — это грешники и мнимые праведники — книжники и фарисеи. Младший, по-видимому достигший уже совершеннолетия, но, конечно, еще неопытный и легкомысленный, просит выделить ему полагающуюся часть отцовского имения, согласно закону Моисееву (Втор. 21:17), третью часть, в то время, как старший брат получал две трети.

По получении имения в младшем сыне явилось желание жить на свободе, по своей воле, и он ушел в далекую страну, где расточил полученное имение, живя блудно. Так человек, наделенный от Бога дарованиями духовными и телесными, почувствовав влечение ко греху, начинает тяготиться Божественным законом, отвергает жизнь по воле Божией, предается беззаконию, и в духовном и телесном распутстве расточает все те дарования, которыми наделил его Бог.

«Настал великий голод» — так нередко Бог посылает грешнику, далеко зарвавшемуся в своей греховной жизни, и внешние бедствия, чтобы заставить его образумиться. Эти внешние бедствия суть одновременно и наказание Божие и призыв Божий к покаянию.

«Пасти свиней» — самое унизительное для истого Иудея занятие, ибо закон иудейский гнушался свиньей, как животным нечистым. Так грешник, когда привязывается к какому-нибудь предмету, через который удовлетворяет свою греховную страсть, доводит себя нередко до самого унизительного состояния. Даже рожков никто не давал ему — это плоды одного дерева, растущего в Сирии и Малой Азии, которыми питают свиней. Этим указывается на крайне бедственное состояние грешника. И вот он «приходит в себя».

«Пришедши в себя» — это чрезвычайно выразительный оборот речи. Как больной, выздоравливая после тяжкой болезни, сопровождающейся потерей сознания, приходит в себя, так и грешник, весь объятый грехом, может быть уподоблен такому больному, потерявшему сознание, ибо он уже не сознает требований закона Божия и совесть в нем как бы замирает. Тяжкие последствия греха в соединении с внешними бедствиями, наконец, заставляют его очнуться: он как просыпается, приходит в себя от прежнего бессознательного состояния, и трезвое сознание к нему возвращается: он начинает видеть и понимать всю бедственность своего состояния, и ищет средство к выходу из него.

«Встану, пойду к отцу моему» — это решимость грешника оставить грех и покаяться. «Согреших на небо», т.е. перед святым местом обитания Бога и чистых безгрешных духов, «и пред тобою» пренебрежением к любящему отцу, «и уже несмь достоин нарещися сын твой» — выражение глубокого смирения и сознания своего недостоинства, каковыми всегда сопровождается искреннее покаяние грешника.

«Сотвори мя, яко единаго от наемник твоих» — выражение глубокой любви к дому и крову отеческому и согласие хотя бы на самых тяжелых условиях быть принятым в дом отчий. Все дальнейшее изображение событий имеет целью подчеркнуть беспредельность любви Божией к кающемуся грешнику, Божественное всепрощение и ту радость, которая бывает, по словам Христовым, на небесе о едином грешнице кающемся (Луки 15:7).

Отец-старец, издалека увидев возвращающегося сына и еще не зная ничего о его внутреннем настроении, сам бежит ему навстречу, обнимает и целует его, не давая договорить ему до конца покаянных слов, велит обуть и одеть его, вместо рубища, в самую лучшую одежду и устраивает в честь его возвращения домашний пир. Все это человекообразные черты того, как по любви к кающемуся грешнику, Господь милосердно приемлет его покаяние и ущедряет его новыми духовными благами и дарами, взамен утраченных им через грех.

«Бе мертв и оживе» — грешник, отчуждившийся от Бога, это то же, что мертвый, ибо истинная жизнь человека зависит только от источника жизни — Бога: обращение грешника к Богу представляется поэтому, как воскресение из мертвых.

Старший брат, гневающийся на отца за милосердие к младшему брату, это живой образ книжников и фарисеев, гордых своим по виду точным и строгим исполнением закона, но в душе холодных и бессердечных в отношении к своим братиям, хвалящихся исполнением воли Божией, но не хотящих иметь общения с кающимися мытарями и грешниками. Как старший брат «разгневался и не хотяще внити», так и мнимые точные исполнители закона фарисеи гневались на Господа Иисуса Христа за то, что Он вступает в близкое общение с кающимися грешниками. Вместо сочувствия брату и отцу, старший брат начинает выставлять свои заслуги, брата не желает даже называть «братом», а презрительно говорит: «этот сын твой».

«Ты всегда со мною и все мое — твое» — этим указывается на то, что фарисеи, в руках которых закон, всегда могут иметь доступ к Богу и духовным благам, но не могут заслужить благоволения Отца Небесного при таком извращенном и жестоком духовно-нравственном настроении.

Архиепископ Аверкий (Таушев). Руководство к изучению Священного Писания.

История праздника

Установление недели о блудном сыне относится к древним временам христианства. Кроме церковного устава, о ее древности свидетельствуют отцы и писатели Церкви IV и V века, говорившие беседы в эту неделю, как то св. Златоуст, Августин, Астерий, епископ Амасийский, и другие. В VIII веке Иосиф Студит написал канон на неделю о блудном сыне, ныне поемый Церковью в эту неделю.

Толкования и изречения святых отцов:

Особенности богослужения недели (седмицы) о блудном сыне

1) На утрени в Неделю о блудном сыне и затем в Недели мясопустную и сырную, после пения полиелейных псалмов (134 и 135-го) «Хвалите имя Господне» и «Исповедайтеся Господеви», поется еще псалом 136-й: «На реках Вавилон­ских…» «с Аллилуиею красною». Этот псалом возбуждает грешников, находящихся в плену греха и диавола, осознать свое несчастное, греховное состояние, подобно иудеям, которые осознали свое горькое положение в плену Вавилонском и впоследствии раскаялись. Затем поются воскресные тропари — «Ангельский собор…».

2) Пение на утрени после 50-го псалма покаянных тропа­рей: «Покаяния отверзи ми двери…».

3) Чтение на литургии: Апостол — Коринф., зач. 135, Евангелие — от Луки, зач. 79.

4) Неделя (воскресенье) о блудном сыне заключает собой седмицу (под тем же названием), которая, как уже указывалось, является сплошной (отмена поста в среду и пятницу), Причастен: «Хвалите Господа с небес…».

Проповедь Патриарха Кирилла в неделю (седмицу) о блудном сыне

Проповеди в Неделю (седмицу) о блудном сыне

Митрополит Сурожский Антоний про притчу о блудном сыне. Старший сын

Митрополит Сурожский Антоний про притчу о блудном сыне. О блудном сыне

Митрополит Сурожский Антоний про притчу о блудном сыне. Неделя о блудном сыне

Протопресвитер Александр Шмеман про притчу о блудном сыне. Возвращение в отчий дом

Священник Филипп Парфенов про притчу о блудном сыне. Блудный сын: потерянный и найденный

Протодиакон Андрей Кураев. Притча о блудном сыне 

Стихи про притчу о блудном сыне

О блудном сыне

Отец и брат – моя семья.
Наш дом и свят, и изобилен.
Болезней, слез не знаю я
И внешний враг для нас бессилен,
Но что-то чуждое во мне:
Желанье жить в чужой стране.

Забыв, что лишь осиротев,
Могу наследовать именье,
Просил Отца, свой стыд презрев,
Взял часть и без благословенья
Тотчас ушел. И путь мне лег
Крестом из четырех дорог.

За дерзость праотец Адам
С проклятьем изгнан был из рая.
Меня никто не гнал. Я сам,
Своей гордыне потакая,
Покинул дом. Прощай, Отец.
И брат. Для них я стал мертвец.

Мне Бог – языческий Ваал,
Вино, распутницы, пороки…
Изведал все, чего желал,
Забыв про времена и сроки.
Но голод пал на землю ту
И я изведал нищету.

Итак, я — Божий блудный сын,
В безверии, в пирах и сварах,
Наследство расточив, один
Пасу свиней. В грехах и карах
Живу. Рожки моя еда
И их не досыта всегда.

Все враз покинули меня.
В голодный год чужак не нужен.
У одинокого огня
Готовлю свой печальный ужин.
Приходит ночь. И вместе с ней
Укоры совести моей.

Что делать? Кто мне даст совет?
В шатре истлевшем нет забвенья,
Нет сна. Не близится рассвет
И нет надежды на спасенье.
И слышит мой голодный кров
Лишь визг свиней да вой волков.

А в Отчем доме каждый сыт:
Пастух, певец, служитель, воин…
Отец измены не простит.
Я сыном зваться не достоин.
Скажу в раскаяньи своем:
«Отец, возьми меня внаем».

Отцу склонюсь, но старший брат!
Как вытерпеть его презренье,
Укоры слуг, если назад
Приду? Да хватит мне смиренья
В преддверьи нового пути
Решимости в себе найти

Теченье жизни повернуть,
Пройти от стока до истока,
Миров таинственную суть
Вновь ощутить в мгновенье ока,
Пасть на колени у крыльца,
В слезах ждать милости отца.

Приходит утро, должен я
Сегодня главный выбор сделать:
Вернуться ль в Отчие края
Или на смерть души и тела
Остаться? Боже, вразуми!
Иду. Помилуй и прими.

Пыль, встречный ветер, дом далек
И ноги тяжестью налиты,
Овраги, ямы поперек,
Дороги тайные отрыты,
Подъем и каменист и крут,
И грешники назад зовут.

Пространен был мне прежний путь.
В погибель шел богатый, гордый…
Хватило силы повернуть.
Мне смотрят вслед свиные морды…
Я с трепетом иду домой
Несчастный, нищий, но живой.

Что в оправданье мне сказать!
Отцу и небу я виновен.
Купив разврат за благодать,
Быть сыном больше не достоин.
Скажу Отцу, свой грех кляня:
В рабы возьми. Прости меня.

Мне знойный день туманит взор,
Мне ночью встречные хохочут
В лицо. Изгнанье и позор
Со злою радостью пророчат.
Но вот родимые места.
Здесь должно мне сойти с креста.

Я вижу дом наш. Он богат,
И свят, и благость источает.
Не вышел мне навстречу брат.
Но, Боже, кто меня встречает!
Пришел скитаниям конец:
Он сам спешит ко мне. Отец.

Я вскрикнул: «Отче! Я был слаб,
Был в темноте, на смертном ложе,
Как жалкий и негодный раб
Весь пред Тобою, вот я, Боже!
Как раб, без дома, без родни.
В слезах молю: Не прогони».

Се, пелена упала с глаз,
Вернулся слух. И сущность мира
Я ощутил. И Божий глас:
«Не сотвори себе кумира!»
Вновь слышу. И открылось вновь,
Что Бог есть Милость и Любовь.

…Пир в доме. Я Отцом прощен,
На пальце перстень — символ власти,
Обут, одет и умащен,
Телец заколот. Фрукты, сласти,
Друзья, довольство и уют,
Все веселятся и поют.

Приходит с поля старший брат.
И, видя радостные лики,
Спросил слугу, чему он рад,
Узнал ответ, и гнев великий
Его объял. Нейдет сюда
И просит Отчего суда:

«Я в послушании всегда,
Не взял для друга и козленка…
А сей, не знающий стыда,
Твой сын, пришел с пустой котомкой,
Устами говоривший ложь!
И Ты на пир его зовешь!»

В ответ на голос брата злой
Отец с любовью произносит:
«Ты сын Мне, и всегда со Мной,
и все Мое – твое!» И просит:
«Будь радостен, а не ревнив.
Твой брат был мертв, но вот: он жив»,

Плодами твоего труда
Ты горд и ищешь справедливость.
Но выше всякого суда
Всегда стоят Любовь и Милость!
Не осужди же никого:
Ни слуг, ни брата своего!»

Отец и брат моя семья.
Я в доме. Возвратились силы.
Свое призванье знаю я:
Служить Отцу и до могилы
Молить, покуда не умру,
О падших грешниках в миру.

Леонид Алексеевич

Искусство на основе притчи о блудном сыне

Притча о блудном сыне является одной из наиболее часто изображаемых в искусстве евангельских притч. Сюжет ее обычно включают следующие сцены: блудный сын получает свою долю наследства; он уходит из дома; он пирует с куртизанками на постоялом дворе; они прогоняют его, когда у него кончаются деньги; он пасёт свиней; он возвращается домой и раскаивается перед своим Отцом.

Нажмите на изображение для просмотра галереи

Тогда пришедши в себя, он вспомнил об отце, раскаялся в поступке своем и подумал: «Сколько наемников (работников) у отца моего едят хлеб с избытком, а я умираю с голода! Встану, пойду к отцу моему, и скажу ему: «Отец! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих».

Иконы

Изображения: Открытые источники

Текст был впервые опубликован 24 февраля 2019 г.

The Parable of the Prodigal Son (also known as the parable of the Two Brothers, Lost Son, Loving Father, or of the Forgiving Father)^[1][2] is one of the parables of Jesus Christ in the Bible, appearing in Luke 15:11–32.^[i] Jesus shares the parable with his disciples, the Pharisees and others.

In the story, a father has two sons. The younger son asks for his portion of inheritance from his father, who grants his son’s request. This son, however, is prodigal (i.e., wasteful and extravagant), thus squandering his fortune and eventually becoming destitute. As consequence, he must now return home empty-handed and intends to beg his father to accept him back as a servant. To the son’s surprise, he is not scorned by his father but is welcomed back with celebration and a welcoming party. Envious, the older son refuses to participate in the festivities. The father tells the older son: «you are ever with me, and all that I have is yours, but thy younger brother was lost and now he is found.»

The Prodigal Son is the third and final parable of a cycle on redemption, following the parable of the Lost Sheep and the parable of the Lost Coin. In Revised Common Lectionary and Roman Rite Catholic Lectionary, this parable is read on the fourth Sunday of Lent (in Year C);^[3] in the latter it is also included in the long form of the Gospel on the 24th Sunday of Ordinary Time in Year C, along with the preceding two parables of the cycle.^[4] In the Eastern Orthodox Church it is read on the Sunday of the Prodigal Son.

Narrative[edit]

The parable begins with a man who had two sons, and the younger of them asks his father to give him his share of the estate. The implication is the son could not wait for his father’s death for his inheritance, he wanted it immediately. The father agrees and divides his estate between both sons.

Upon receiving his portion of the inheritance, the younger son travels to a distant country, where he indulges in extravagant living. It’s implied that he drinks, gambles, and sleeps with prostitutes, during this time. However, it isn’t long before he has exhausted all his money, and immediately thereafter, a famine strikes the land; leaving him desperately poor. He is forced to take work as a swineherd (which would have been abhorrent to Jesus’ Jewish audience, who considered swine unclean animals) where he reaches the point of envying the food of the pigs he is tending to. At this time, he finally comes to his senses:.^[ii]

And when he came to himself, he said, How many hired servants of my father’s have bread enough and to spare, and I perish with hunger! I will arise and go to my father, and will say unto him, Father, I have sinned against heaven, and before thee, and am no more worthy to be called thy son: make me as one of thy hired servants.
And he arose, and came to his father. But when he was yet a great way off, his father saw him, and had compassion, and ran, and fell on his neck, and kissed him.

— Luke 15:17–20, KJV

This implies the father was watching hopefully for the son’s return.

The son starts his rehearsed speech, admitting his sins, and declaring himself unworthy of being his father’s son, but in most versions of Luke, the son does not even finish, before his father accepts him back wholeheartedly without hesitation^[5] as the father calls for his servants to dress the son in the finest robe available, get a ring for his finger, and sandals for his feet, and to slaughter the «fatted calf» for a celebratory meal.

The older son, who was at work in the fields, hears the sound of celebration, and is told by a fellow servant about the return of his younger brother. He is not impressed, and becomes angry. He also has a speech for his father:^[iii]

And he answering said to his father, Lo, these many years do I serve thee, neither transgressed I at any time thy commandment: and yet thou never gavest me a kid, that I might make merry with my friends: but as soon as this thy son was come, which hath devoured thy living with harlots, thou hast killed for him the fatted calf.

— Luke 15:29–30, KJV

The parable concludes with the father explaining that while the older son has always been present, and everything the father owns also belongs to the older son, because the younger son had returned, in a sense, from the dead, celebration was necessary:^[iv]

It was meet that we should make merry, and be glad: for this thy brother was dead, and is alive again; and was lost, and is found.

— Luke 15:32, KJV

Context and interpretation[edit]

The opening, «A man had two sons» is a storyteller’s trope and would immediately bring to mind Cain and Abel, Ishmael and Isaac, and Jacob and Esau. Jesus then confounds the listeners’ expectations when the younger son is shown to be foolish.^[6]

While a number of commentators see the request of the younger son for his share of the inheritance as «brash, even insolent»^[7] and «tantamount to wishing that the father was dead,»^[7] Jewish legal scholar Bernard Jackson says «Jewish sources give no support to [the idea] that the prodigal, in seeking the advance, wishes his father dead.»^[6]

The young man’s actions do not lead to success; he squanders his inheritance and he eventually becomes an indentured servant, with the degrading job of looking after pigs, and even envying them for the carob pods they eat.^[7] This recalls Proverbs 29:3: «Whoever loves wisdom gives joy to his father, but whoever consorts with harlots squanders his wealth.»^[v]

Upon his return, his father treats the young man with a generosity far more than he has a right to expect.^[7] He is given the best robe, a ring for his finger, and sandals for his feet.^[vi] Jewish philosopher Philo observes:^[6]

Parents often do not lose thought for their wastrel (asoton) children.… In the same way, God too…takes thought also for those who live a misspent life, thereby giving them time for reformation, and also keeping within the bounds His own merciful nature.

The Pesikta Rabbati has a similar story:^[6]

A king had a son who had gone astray from his father on a journey of a hundred days. His friends said to him, ‘Return to your father.’ He said, ‘I cannot.’ Then his father sent word, ‘Return as far as you can, and I will come the rest of the way to you.’ So God says, ‘Return to me, and I will return to you.’

The older son, in contrast, seems to think in terms of «law, merit, and reward,»^[7] rather than «love and graciousness.»^[7] He may represent the Pharisees who were criticizing Jesus.^[7]

The last few verses of the parable summarize the tale in accordance with the Jewish teaching of the two ways of acting: the way of life (obedience) and the way of death (sin).^[8] God, according to Judaism, rejoices over and grants more graces to repentant sinners than righteous souls who don’t need repentance.^[9]

Following the Parable of the Lost Sheep and the Parable of the Lost Coin, this is the last of three parables about loss and redemption that Jesus tells after the Pharisees and religious leaders accuse him of welcoming and eating with «sinners.»^[10] The father’s joy described in the parable reflects divine love:^[10] the «boundless mercy of God,»^[11] and «God’s refusal to limit the measure of his grace.»^[10]

Catholic[edit]

Justus Knecht, like others, breaks this parable into three parts noting that, «The father in the parable signifies God; the elder son. the just; and the younger son, the sinner.» In the first part:

«Man begins to fall away from God by allowing unlawful desires to take possession of his heart. In consequence, he will soon come to regard God’s commandments as so many fetters, and to long for greater licence. He loses all taste for prayer and the word of God, and imagines that he would be a happier man if he could live according to his passions. Having thus separated himself inwardly from God, an outward separation speedily follows. He renounces the friendship of good men, neglects the services of the Church and the frequenting of the Sacraments, follows his own way, and shamelessly transgresses God’s commandments. He then goes into a strange and distant land, namely further and further from God: The «far country”, says St. Augustine, «signifies the forgetfulness of God”. Almighty God lets the sinner go his own way, for He has given to man free-will, and does not want a forced obedience, but an obedience springing from love.»^[12]

Roger Baxter in his Meditations describes the second part:

As soon as this young prodigal had left his father’s house he fell into misfortunes. » He began to be in want.» Thus sinners who estrange themselves from the sacraments, from exhortation, and the company of the virtuous, soon begin to be in want of spiritual subsistence. » He joined himself to one of the citizens of that country,» as a servant. Every sinner is a slave to the Devil; and as the citizen employed the prodigal youth in feeding swine, so the Devil employs his followers in gratifying their own sensual appetites, which brutalize human nature. The prodigal attempted to satisfy his hunger, by feeding on the husks of swine, but he did not succeed: neither can the sinner succeed in filling the capacity of his immortal soul by earthly gratifications.^[13]

Commemoration and use[edit]

Orthodox[edit]

The Eastern Orthodox Church traditionally reads this story on the Sunday of the Prodigal Son,^[14] which in their liturgical year is the Sunday before Meatfare Sunday and about two weeks before the beginning of Great Lent. One common kontakion hymn of the occasion reads:

I have recklessly forgotten Your glory, O Father;
And among sinners I have scattered the riches which You gave to me.
And now I cry to You as the Prodigal:
I have sinned before You, O merciful Father;
Receive me as a penitent and make me as one of Your hired servants.

Catholic[edit]

In his 1984 apostolic exhortation titled, in Latin, «Reconciliatio et paenitentia» (‘Reconciliation and Penance‘), Pope John Paul II used this parable to explain the process of conversion and reconciliation. Emphasizing that God the Father is «rich in mercy» and always ready to forgive, he stated that reconciliation is a gift on his part. He stated that for the Church her «mission of reconciliation is the initiative, full of compassionate love and mercy, of that God who is love.»^[15] He also explored the issues raised by this parable in his second encyclical, «Dives in misericordia» (‘Rich in Mercy‘), issued in 1980.^[16]

In the arts[edit]

Art[edit]

Of the thirty-or-so parables in the canonical Gospels, this parable was one of four that were shown in medieval art—along with that of the Wise and Foolish Virgins, the Dives and Lazarus, and the Good Samaritan—almost to the exclusion of the others, though not mixed in with the narrative scenes of the Life of Christ.^[17] (The Labourers in the Vineyard also appears in Early Medieval works.)

From the Renaissance, the numbers shown widened slightly, and the various scenes of the Prodigal Son—the high living, herding the pigs, and the return—became the clear favourite. Albrecht Dürer made a famous engraving, the Prodigal Son amongst the Pigs (1496), a popular subject in the Northern Renaissance. Rembrandt depicted several scenes from the parable, especially the final episode, which he etched, drew, or painted on several occasions during his career.^[18] At least one of his works—i.e., The Prodigal Son in the Tavern, a portrait of himself as the Son revelling with his wife—is, like many artists’ depictions, a way of dignifying a genre tavern scene (if the title was indeed the original intention of the artist). His late Return of the Prodigal Son (1662–1669) is one of his most popular works.

The Prodigal Son is a sculpture in Harrisburg, Pennsylvania, by George Grey Barnard that depicts the loving reunion of the father and son from the «Parable of the Prodigal Son.»^[19]

Stage[edit]

In the 15th and 16th centuries, the theme was a sufficiently popular subject that the ‘Prodigal Son play’ can be seen as a subgenre of the English morality play. Examples include The Rare Triumphs of Love and Fortune, The Disobedient Child, and Acolastus.^[20]

Notable adaptations for performance include[edit]

Many of these adaptations added to the original Biblical material to lengthen the story. For example, The Prodigal (1955) film took considerable liberties, such as adding a temptress priestess of Astarte to the tale.^[21]

Music[edit]

• an 1680 Filius prodigus, H.399 & H.399 a, oratorio by Marc-Antoine Charpentier
• an 1869 oratorio by Arthur Sullivan;
• an 1880 opera by Amilcare Ponchielli;
• a 1884 cantata by Claude Debussy;
• a 1929 ballet choreographed by George Balanchine to music by Sergei Prokofiev;
• a 1957 ballet by Hugo Alfvén;^[22] and
• a 1968 opera by Benjamin Britten.

Popular music[edit]

The parable is referenced in the last verse of the traditional Irish folk tune «The Wild Rover»:

I’ll go home to me parents, confess what I’ve done
and I’ll ask them to pardon their prodigal son

«Jump Around» by the Los Angeles rap group House of Pain (1992) includes a verse by member Everlast, who references the parable as well as the Bible itself:

Word to your moms, I came to drop bombs
I got more rhymes than the Bible’s got Psalms
And just like the Prodigal Son I’ve returned
Anyone stepping to me you’ll get burned

Other references and semi-adaptations include[edit]

• «Prodigal Son» by Reverend Robert Wilkins, which tells the story of the parable, is probably better known by the Rolling Stones cover version, which is featured on Beggars Banquet (1968).
• «Prodigal Man», written by Ted Nugent, was performed by The Amboy Dukes as the second track of their third album Migration (1969)
• «Let Me In» by The Osmonds presents a version of the parable as part of their Mormon concept album The Plan (1973), and was a hit song in its time.
• «Prodigal Son» by Steel Pulse, featured on the British Reggae band’s debut album Handsworth Revolution (1979), recreates the Biblical story as a Rastafarian parable.
• «Prodigal Son» by British heavy-metal band Iron Maiden appears on their second album Killers (1981).
• «The First Time» by U2, featured on Zooropa (1993), is based on the parable but suggests an alternate ending to the story.
• «Make Me A Servant» by Kelly Willard (1982) could be argued as being based on what the son says to his father when he returns home.
• «The Prodigal Son Suite» by Keith Green is featured on his The Prodigal Son (1983) album and is one of the first posthumous releases by the late piano player and gospel singer.
• «When God Ran» by Benny Hester (1985), which is based on the parable, is another such song from the ’80s Christian music scene.
• «Who Cares?» by Extreme was influenced by the parable and appears on the album III Sides to Every Story (1992).
• «Prodigal Son» by Kid Rock appears on his second album The Polyfuze Method (1993). The Detroit musician later re-recorded the track for his History of Rock (2000) compilation album.
• «She Walked Away» by BarlowGirl was influenced by the parable^[23] and is featured on the Christian rock trio’s 2004 self-titled album.
• «One» a progressive rock concept album released by Neal Morse in 2004 is based on the prodigal son story.
• «The Prodigal Son» by the «Indie» rock band, Two Gallants, as part of their What the Toll Tells (2006) album.
• «The Prodigal Son’s Prayer» by country artist Dierks Bentley, featured on the album Long Trip Alone (2006), is based on the son’s perspective of coming home after he’s ruined himself in the world.
• «Please Come Home» by Dustin Kensrue is the titular song of the album of the same name released in 2007.^[24]
• «Prodigal Son» by Bad Religion is featured on New Maps of Hell (2007).
• «Prodigal Son» by rock band Sevendust is featured on Chapter VII: Hope and Sorrow (2008).
• «Modern Day Prodigal Son» by Brantley Gilbert is featured on the album of the same name from 2009.
• «Prodigal Son» by Gideon appears on the post-hardcore band’s second album Milestone (2012).
• The parable is used as inspiration for several songs in The Oh Hellos’ album ‘Through the Deep Dark Valley’.
• «Prodigal Son» by Jamie’s Elsewhere, a post-hardcore band.
• «Left Hand Free» by English indie rock band alt-J (2014) references the parable in the first verse.
• «Prodigal» by Sidewalk Prophets is included in the Christian band’s Something Different (2015) album. The song is uplifting, with lyrics that are directed towards the titular Son from the parable, or any person who is or has felt like they are in a similar situation.
• «When the Prodigal Comes Home» by gospel artists Tribute Quartet (2016).
• «Fire in Bone» is a retelling of the parable by the rock band the Killers, featured on their album Imploding the Mirage (2020).
• «Prodigal» by Texas southern rock band Blacktop Mojo on their album «Burn The Ships» (2017).

Literature[edit]

Another literary tribute to this parable is Dutch theologian Henri Nouwen’s 1992 book, The Return of the Prodigal Son: A Story of Homecoming, in which he describes his own spiritual journey infused with understanding, based on an encounter with Rembrandt’s painting that depicts the son’s return. The book deals with three personages: the younger, prodigal son; the self-righteous, resentful older son; and the compassionate father—all of whom the author identifies with personally.^[25] An earlier work with similarities to the parable is «Le retour de l’enfant prodigue» (‘The Return of the Prodigal Son’), a short story by André Gide.^[26]

Rudyard Kipling wrote a poem giving an interpretation of the younger brother’s perspective. The poem appears as the heading to the fifth chapter, titled «The Prodigal Son», of his 1901 novel Kim.^[27][28]

The Parable is a recurring theme in the works of Rainer Maria Rilke, who interpreted it in a different way to the conventional reading. Rilke’s version is not so concerned with redemption and the forgiveness of family: the love of the family, and human love in general, was seen as less worthy than unreciprocated love, which is the purest form of love. In loving the family less, the Son can love God more, even if this love is not returned.^[29][30]

The theme of the Prodigal Son plays a major role in Anne Tyler’s novel A Spool of Blue Thread.^[31]

The parable is also referred to in two comedies by William Shakespeare, specifically The Merchant Of Venice and As You Like It, as well as in Shakespeare’s romance, The Winter’s Tale.^[vii]

In one of his clemency petitions to the British government in 1913, the Indian independence activist Vinayak Damodar Savarkar described himself as a «prodigal son» longing to return to the «parental doors of the government».

Similar parable in Mahayana Buddhism[edit]

A parable of a lost son can also be found in the Mahayana Buddhist Lotus Sutra.^[32][33] The two parables are so similar in their outline and many details that several scholars have assumed that one version has influenced the other or that both texts share a common origin.^[34] However, an influence of the biblical story on the Lotus sutra is regarded as unlikely given the early dating of the stratum of the sutra containing the Buddhist parable.^[34]

Despite their similarities, both parables continue differently after the two meet for the first time at the son’s return. In the biblical story, there is an immediate reunion of the two. In contrast, in the Lotus sutra, the poor son does not recognize the rich man as his father. When the father sends out some attendants to welcome the son, the son panics, fearing some kind of retribution. The father then lets the son leave without telling him of their kinship. However, he gradually draws the son closer to him by employing him in successively higher positions, only to tell him of their kinship in the end.^[32] In the Buddhist parable, the father symbolises the Buddha, and the son symbolises any human being. Their kinship symbolises that any being has Buddha nature. The concealment of the kinship of the father to his son is regarded as a skillful means (Sanskrit: upāya).^[35]

See also[edit]

• Ministry of Jesus
• Parable of the Workers in the Vineyard regarding the theme of God’s unmerited grace, as distinguished from the idea of «earning» God’s favour.

References[edit]

Verses[edit]

Citations[edit]

Further reading[edit]

• Brooks, David. 17 February 2014. «The Prodigal Sons.» The New York Times.
• Cantalamessa, Raniero. 17 March 2007. «Comments on Fourth Sunday of Lent Readings.» Zenit News Agency.
• Dimopoulos, George. 24 February 2008. «The Prodigal Son.» Orthodoxy and the World.
• Holgate, David A. 1999. Prodigality, liberality and meanness in the parable of the prodigal son: a Greco-Roman perspective on Luke 15.11-32. Continuum. ISBN 1-84127-025-3.
• Horbury, Ezra. 2019. Prodigality in Early Modern Drama. Boydell & Brewer. ISBN 978 1 78744 606 9
• Morgan, G. Campbell. The Parable of the Father’s Heart.
• Keller, Timothy. 2011. The Prodigal God: Recovering the Heart of the Christian Faith. ISBN 978-1594484025.
• Knecht, Friedrich Justus (1910). «The Parable of the Prodigal Son» . A Practical Commentary on Holy Scripture. B. Herder.

• Di Rocco, E., ed. 2013. «Il romanzo della misericordia. La parabola del figliol prodigo nella letteratura.» Studium 4(109).
• — 2013. «Leggere le Scritture con le Scritture: Ugo di Santo Caro e Nicola di Lira lettori di Luca (15, 11-32).» Studium 4(109).
• — 2014. «Il romanzo della misericordia. La parabola di Luca nella letteratura moderna e contemporanea.» Studium 2(110).
• — 2014. «Heimkehr: wohin?, Auszug: wohin?: la parabola esistenziale del figliol prodigo nella letteratura del Novecento.» Studium 2(110).

External links[edit]

• Media related to Prodigal son at Wikimedia Commons

The Parable of the Prodigal Son (also known as the parable of the Two Brothers, Lost Son, Loving Father, or of the Forgiving Father)^[1][2] is one of the parables of Jesus Christ in the Bible, appearing in Luke 15:11–32.^[i] Jesus shares the parable with his disciples, the Pharisees and others.

In the story, a father has two sons. The younger son asks for his portion of inheritance from his father, who grants his son’s request. This son, however, is prodigal (i.e., wasteful and extravagant), thus squandering his fortune and eventually becoming destitute. As consequence, he must now return home empty-handed and intends to beg his father to accept him back as a servant. To the son’s surprise, he is not scorned by his father but is welcomed back with celebration and a welcoming party. Envious, the older son refuses to participate in the festivities. The father tells the older son: «you are ever with me, and all that I have is yours, but thy younger brother was lost and now he is found.»

The Prodigal Son is the third and final parable of a cycle on redemption, following the parable of the Lost Sheep and the parable of the Lost Coin. In Revised Common Lectionary and Roman Rite Catholic Lectionary, this parable is read on the fourth Sunday of Lent (in Year C);^[3] in the latter it is also included in the long form of the Gospel on the 24th Sunday of Ordinary Time in Year C, along with the preceding two parables of the cycle.^[4] In the Eastern Orthodox Church it is read on the Sunday of the Prodigal Son.

Narrative[edit]

The parable begins with a man who had two sons, and the younger of them asks his father to give him his share of the estate. The implication is the son could not wait for his father’s death for his inheritance, he wanted it immediately. The father agrees and divides his estate between both sons.

Upon receiving his portion of the inheritance, the younger son travels to a distant country, where he indulges in extravagant living. It’s implied that he drinks, gambles, and sleeps with prostitutes, during this time. However, it isn’t long before he has exhausted all his money, and immediately thereafter, a famine strikes the land; leaving him desperately poor. He is forced to take work as a swineherd (which would have been abhorrent to Jesus’ Jewish audience, who considered swine unclean animals) where he reaches the point of envying the food of the pigs he is tending to. At this time, he finally comes to his senses:.^[ii]

And when he came to himself, he said, How many hired servants of my father’s have bread enough and to spare, and I perish with hunger! I will arise and go to my father, and will say unto him, Father, I have sinned against heaven, and before thee, and am no more worthy to be called thy son: make me as one of thy hired servants.
And he arose, and came to his father. But when he was yet a great way off, his father saw him, and had compassion, and ran, and fell on his neck, and kissed him.

— Luke 15:17–20, KJV

This implies the father was watching hopefully for the son’s return.

The son starts his rehearsed speech, admitting his sins, and declaring himself unworthy of being his father’s son, but in most versions of Luke, the son does not even finish, before his father accepts him back wholeheartedly without hesitation^[5] as the father calls for his servants to dress the son in the finest robe available, get a ring for his finger, and sandals for his feet, and to slaughter the «fatted calf» for a celebratory meal.

The older son, who was at work in the fields, hears the sound of celebration, and is told by a fellow servant about the return of his younger brother. He is not impressed, and becomes angry. He also has a speech for his father:^[iii]

And he answering said to his father, Lo, these many years do I serve thee, neither transgressed I at any time thy commandment: and yet thou never gavest me a kid, that I might make merry with my friends: but as soon as this thy son was come, which hath devoured thy living with harlots, thou hast killed for him the fatted calf.

— Luke 15:29–30, KJV

The parable concludes with the father explaining that while the older son has always been present, and everything the father owns also belongs to the older son, because the younger son had returned, in a sense, from the dead, celebration was necessary:^[iv]

It was meet that we should make merry, and be glad: for this thy brother was dead, and is alive again; and was lost, and is found.

— Luke 15:32, KJV

Context and interpretation[edit]

The opening, «A man had two sons» is a storyteller’s trope and would immediately bring to mind Cain and Abel, Ishmael and Isaac, and Jacob and Esau. Jesus then confounds the listeners’ expectations when the younger son is shown to be foolish.^[6]

While a number of commentators see the request of the younger son for his share of the inheritance as «brash, even insolent»^[7] and «tantamount to wishing that the father was dead,»^[7] Jewish legal scholar Bernard Jackson says «Jewish sources give no support to [the idea] that the prodigal, in seeking the advance, wishes his father dead.»^[6]

The young man’s actions do not lead to success; he squanders his inheritance and he eventually becomes an indentured servant, with the degrading job of looking after pigs, and even envying them for the carob pods they eat.^[7] This recalls Proverbs 29:3: «Whoever loves wisdom gives joy to his father, but whoever consorts with harlots squanders his wealth.»^[v]

Upon his return, his father treats the young man with a generosity far more than he has a right to expect.^[7] He is given the best robe, a ring for his finger, and sandals for his feet.^[vi] Jewish philosopher Philo observes:^[6]

Parents often do not lose thought for their wastrel (asoton) children.… In the same way, God too…takes thought also for those who live a misspent life, thereby giving them time for reformation, and also keeping within the bounds His own merciful nature.

The Pesikta Rabbati has a similar story:^[6]

A king had a son who had gone astray from his father on a journey of a hundred days. His friends said to him, ‘Return to your father.’ He said, ‘I cannot.’ Then his father sent word, ‘Return as far as you can, and I will come the rest of the way to you.’ So God says, ‘Return to me, and I will return to you.’

The older son, in contrast, seems to think in terms of «law, merit, and reward,»^[7] rather than «love and graciousness.»^[7] He may represent the Pharisees who were criticizing Jesus.^[7]

The last few verses of the parable summarize the tale in accordance with the Jewish teaching of the two ways of acting: the way of life (obedience) and the way of death (sin).^[8] God, according to Judaism, rejoices over and grants more graces to repentant sinners than righteous souls who don’t need repentance.^[9]

Following the Parable of the Lost Sheep and the Parable of the Lost Coin, this is the last of three parables about loss and redemption that Jesus tells after the Pharisees and religious leaders accuse him of welcoming and eating with «sinners.»^[10] The father’s joy described in the parable reflects divine love:^[10] the «boundless mercy of God,»^[11] and «God’s refusal to limit the measure of his grace.»^[10]

Catholic[edit]

Justus Knecht, like others, breaks this parable into three parts noting that, «The father in the parable signifies God; the elder son. the just; and the younger son, the sinner.» In the first part:

«Man begins to fall away from God by allowing unlawful desires to take possession of his heart. In consequence, he will soon come to regard God’s commandments as so many fetters, and to long for greater licence. He loses all taste for prayer and the word of God, and imagines that he would be a happier man if he could live according to his passions. Having thus separated himself inwardly from God, an outward separation speedily follows. He renounces the friendship of good men, neglects the services of the Church and the frequenting of the Sacraments, follows his own way, and shamelessly transgresses God’s commandments. He then goes into a strange and distant land, namely further and further from God: The «far country”, says St. Augustine, «signifies the forgetfulness of God”. Almighty God lets the sinner go his own way, for He has given to man free-will, and does not want a forced obedience, but an obedience springing from love.»^[12]

Roger Baxter in his Meditations describes the second part:

As soon as this young prodigal had left his father’s house he fell into misfortunes. » He began to be in want.» Thus sinners who estrange themselves from the sacraments, from exhortation, and the company of the virtuous, soon begin to be in want of spiritual subsistence. » He joined himself to one of the citizens of that country,» as a servant. Every sinner is a slave to the Devil; and as the citizen employed the prodigal youth in feeding swine, so the Devil employs his followers in gratifying their own sensual appetites, which brutalize human nature. The prodigal attempted to satisfy his hunger, by feeding on the husks of swine, but he did not succeed: neither can the sinner succeed in filling the capacity of his immortal soul by earthly gratifications.^[13]

Commemoration and use[edit]

Orthodox[edit]

The Eastern Orthodox Church traditionally reads this story on the Sunday of the Prodigal Son,^[14] which in their liturgical year is the Sunday before Meatfare Sunday and about two weeks before the beginning of Great Lent. One common kontakion hymn of the occasion reads:

I have recklessly forgotten Your glory, O Father;
And among sinners I have scattered the riches which You gave to me.
And now I cry to You as the Prodigal:
I have sinned before You, O merciful Father;
Receive me as a penitent and make me as one of Your hired servants.

Catholic[edit]

In his 1984 apostolic exhortation titled, in Latin, «Reconciliatio et paenitentia» (‘Reconciliation and Penance‘), Pope John Paul II used this parable to explain the process of conversion and reconciliation. Emphasizing that God the Father is «rich in mercy» and always ready to forgive, he stated that reconciliation is a gift on his part. He stated that for the Church her «mission of reconciliation is the initiative, full of compassionate love and mercy, of that God who is love.»^[15] He also explored the issues raised by this parable in his second encyclical, «Dives in misericordia» (‘Rich in Mercy‘), issued in 1980.^[16]

In the arts[edit]

Art[edit]

Of the thirty-or-so parables in the canonical Gospels, this parable was one of four that were shown in medieval art—along with that of the Wise and Foolish Virgins, the Dives and Lazarus, and the Good Samaritan—almost to the exclusion of the others, though not mixed in with the narrative scenes of the Life of Christ.^[17] (The Labourers in the Vineyard also appears in Early Medieval works.)

From the Renaissance, the numbers shown widened slightly, and the various scenes of the Prodigal Son—the high living, herding the pigs, and the return—became the clear favourite. Albrecht Dürer made a famous engraving, the Prodigal Son amongst the Pigs (1496), a popular subject in the Northern Renaissance. Rembrandt depicted several scenes from the parable, especially the final episode, which he etched, drew, or painted on several occasions during his career.^[18] At least one of his works—i.e., The Prodigal Son in the Tavern, a portrait of himself as the Son revelling with his wife—is, like many artists’ depictions, a way of dignifying a genre tavern scene (if the title was indeed the original intention of the artist). His late Return of the Prodigal Son (1662–1669) is one of his most popular works.

The Prodigal Son is a sculpture in Harrisburg, Pennsylvania, by George Grey Barnard that depicts the loving reunion of the father and son from the «Parable of the Prodigal Son.»^[19]

Stage[edit]

In the 15th and 16th centuries, the theme was a sufficiently popular subject that the ‘Prodigal Son play’ can be seen as a subgenre of the English morality play. Examples include The Rare Triumphs of Love and Fortune, The Disobedient Child, and Acolastus.^[20]

Notable adaptations for performance include[edit]

Many of these adaptations added to the original Biblical material to lengthen the story. For example, The Prodigal (1955) film took considerable liberties, such as adding a temptress priestess of Astarte to the tale.^[21]

Music[edit]

• an 1680 Filius prodigus, H.399 & H.399 a, oratorio by Marc-Antoine Charpentier
• an 1869 oratorio by Arthur Sullivan;
• an 1880 opera by Amilcare Ponchielli;
• a 1884 cantata by Claude Debussy;
• a 1929 ballet choreographed by George Balanchine to music by Sergei Prokofiev;
• a 1957 ballet by Hugo Alfvén;^[22] and
• a 1968 opera by Benjamin Britten.

Popular music[edit]

The parable is referenced in the last verse of the traditional Irish folk tune «The Wild Rover»:

I’ll go home to me parents, confess what I’ve done
and I’ll ask them to pardon their prodigal son

«Jump Around» by the Los Angeles rap group House of Pain (1992) includes a verse by member Everlast, who references the parable as well as the Bible itself:

Word to your moms, I came to drop bombs
I got more rhymes than the Bible’s got Psalms
And just like the Prodigal Son I’ve returned
Anyone stepping to me you’ll get burned

Other references and semi-adaptations include[edit]

• «Prodigal Son» by Reverend Robert Wilkins, which tells the story of the parable, is probably better known by the Rolling Stones cover version, which is featured on Beggars Banquet (1968).
• «Prodigal Man», written by Ted Nugent, was performed by The Amboy Dukes as the second track of their third album Migration (1969)
• «Let Me In» by The Osmonds presents a version of the parable as part of their Mormon concept album The Plan (1973), and was a hit song in its time.
• «Prodigal Son» by Steel Pulse, featured on the British Reggae band’s debut album Handsworth Revolution (1979), recreates the Biblical story as a Rastafarian parable.
• «Prodigal Son» by British heavy-metal band Iron Maiden appears on their second album Killers (1981).
• «The First Time» by U2, featured on Zooropa (1993), is based on the parable but suggests an alternate ending to the story.
• «Make Me A Servant» by Kelly Willard (1982) could be argued as being based on what the son says to his father when he returns home.
• «The Prodigal Son Suite» by Keith Green is featured on his The Prodigal Son (1983) album and is one of the first posthumous releases by the late piano player and gospel singer.
• «When God Ran» by Benny Hester (1985), which is based on the parable, is another such song from the ’80s Christian music scene.
• «Who Cares?» by Extreme was influenced by the parable and appears on the album III Sides to Every Story (1992).
• «Prodigal Son» by Kid Rock appears on his second album The Polyfuze Method (1993). The Detroit musician later re-recorded the track for his History of Rock (2000) compilation album.
• «She Walked Away» by BarlowGirl was influenced by the parable^[23] and is featured on the Christian rock trio’s 2004 self-titled album.
• «One» a progressive rock concept album released by Neal Morse in 2004 is based on the prodigal son story.
• «The Prodigal Son» by the «Indie» rock band, Two Gallants, as part of their What the Toll Tells (2006) album.
• «The Prodigal Son’s Prayer» by country artist Dierks Bentley, featured on the album Long Trip Alone (2006), is based on the son’s perspective of coming home after he’s ruined himself in the world.
• «Please Come Home» by Dustin Kensrue is the titular song of the album of the same name released in 2007.^[24]
• «Prodigal Son» by Bad Religion is featured on New Maps of Hell (2007).
• «Prodigal Son» by rock band Sevendust is featured on Chapter VII: Hope and Sorrow (2008).
• «Modern Day Prodigal Son» by Brantley Gilbert is featured on the album of the same name from 2009.
• «Prodigal Son» by Gideon appears on the post-hardcore band’s second album Milestone (2012).
• The parable is used as inspiration for several songs in The Oh Hellos’ album ‘Through the Deep Dark Valley’.
• «Prodigal Son» by Jamie’s Elsewhere, a post-hardcore band.
• «Left Hand Free» by English indie rock band alt-J (2014) references the parable in the first verse.
• «Prodigal» by Sidewalk Prophets is included in the Christian band’s Something Different (2015) album. The song is uplifting, with lyrics that are directed towards the titular Son from the parable, or any person who is or has felt like they are in a similar situation.
• «When the Prodigal Comes Home» by gospel artists Tribute Quartet (2016).
• «Fire in Bone» is a retelling of the parable by the rock band the Killers, featured on their album Imploding the Mirage (2020).
• «Prodigal» by Texas southern rock band Blacktop Mojo on their album «Burn The Ships» (2017).

Literature[edit]

Another literary tribute to this parable is Dutch theologian Henri Nouwen’s 1992 book, The Return of the Prodigal Son: A Story of Homecoming, in which he describes his own spiritual journey infused with understanding, based on an encounter with Rembrandt’s painting that depicts the son’s return. The book deals with three personages: the younger, prodigal son; the self-righteous, resentful older son; and the compassionate father—all of whom the author identifies with personally.^[25] An earlier work with similarities to the parable is «Le retour de l’enfant prodigue» (‘The Return of the Prodigal Son’), a short story by André Gide.^[26]

Rudyard Kipling wrote a poem giving an interpretation of the younger brother’s perspective. The poem appears as the heading to the fifth chapter, titled «The Prodigal Son», of his 1901 novel Kim.^[27][28]

The Parable is a recurring theme in the works of Rainer Maria Rilke, who interpreted it in a different way to the conventional reading. Rilke’s version is not so concerned with redemption and the forgiveness of family: the love of the family, and human love in general, was seen as less worthy than unreciprocated love, which is the purest form of love. In loving the family less, the Son can love God more, even if this love is not returned.^[29][30]

The theme of the Prodigal Son plays a major role in Anne Tyler’s novel A Spool of Blue Thread.^[31]

The parable is also referred to in two comedies by William Shakespeare, specifically The Merchant Of Venice and As You Like It, as well as in Shakespeare’s romance, The Winter’s Tale.^[vii]

In one of his clemency petitions to the British government in 1913, the Indian independence activist Vinayak Damodar Savarkar described himself as a «prodigal son» longing to return to the «parental doors of the government».

Similar parable in Mahayana Buddhism[edit]

A parable of a lost son can also be found in the Mahayana Buddhist Lotus Sutra.^[32][33] The two parables are so similar in their outline and many details that several scholars have assumed that one version has influenced the other or that both texts share a common origin.^[34] However, an influence of the biblical story on the Lotus sutra is regarded as unlikely given the early dating of the stratum of the sutra containing the Buddhist parable.^[34]

Despite their similarities, both parables continue differently after the two meet for the first time at the son’s return. In the biblical story, there is an immediate reunion of the two. In contrast, in the Lotus sutra, the poor son does not recognize the rich man as his father. When the father sends out some attendants to welcome the son, the son panics, fearing some kind of retribution. The father then lets the son leave without telling him of their kinship. However, he gradually draws the son closer to him by employing him in successively higher positions, only to tell him of their kinship in the end.^[32] In the Buddhist parable, the father symbolises the Buddha, and the son symbolises any human being. Their kinship symbolises that any being has Buddha nature. The concealment of the kinship of the father to his son is regarded as a skillful means (Sanskrit: upāya).^[35]

See also[edit]

• Ministry of Jesus
• Parable of the Workers in the Vineyard regarding the theme of God’s unmerited grace, as distinguished from the idea of «earning» God’s favour.

References[edit]

Verses[edit]

Citations[edit]

Further reading[edit]

• Brooks, David. 17 February 2014. «The Prodigal Sons.» The New York Times.
• Cantalamessa, Raniero. 17 March 2007. «Comments on Fourth Sunday of Lent Readings.» Zenit News Agency.
• Dimopoulos, George. 24 February 2008. «The Prodigal Son.» Orthodoxy and the World.
• Holgate, David A. 1999. Prodigality, liberality and meanness in the parable of the prodigal son: a Greco-Roman perspective on Luke 15.11-32. Continuum. ISBN 1-84127-025-3.
• Horbury, Ezra. 2019. Prodigality in Early Modern Drama. Boydell & Brewer. ISBN 978 1 78744 606 9
• Morgan, G. Campbell. The Parable of the Father’s Heart.
• Keller, Timothy. 2011. The Prodigal God: Recovering the Heart of the Christian Faith. ISBN 978-1594484025.
• Knecht, Friedrich Justus (1910). «The Parable of the Prodigal Son» . A Practical Commentary on Holy Scripture. B. Herder.

• Di Rocco, E., ed. 2013. «Il romanzo della misericordia. La parabola del figliol prodigo nella letteratura.» Studium 4(109).
• — 2013. «Leggere le Scritture con le Scritture: Ugo di Santo Caro e Nicola di Lira lettori di Luca (15, 11-32).» Studium 4(109).
• — 2014. «Il romanzo della misericordia. La parabola di Luca nella letteratura moderna e contemporanea.» Studium 2(110).
• — 2014. «Heimkehr: wohin?, Auszug: wohin?: la parabola esistenziale del figliol prodigo nella letteratura del Novecento.» Studium 2(110).

External links[edit]

• Media related to Prodigal son at Wikimedia Commons

Лк 15, 11-32

У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.
Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.
Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Толкование

«Возвращение блудного сына», Рембрандт (ок. 1666-69, Эрмитаж)Возвращение блудного сына — пример обращения к Богу. Читая этот евангельский рассказ, мы можем шаг за шагом следовать за младшим сыном и обратить внимание на парадоксальность этого процесса обращения: оно предстает перед нами не столько как собственно обращение к Богу, сколько постижение той истины, что Бог с самого начала обращен к нам. Однако нельзя свести этот текст лишь к его морали. Lectio divina призвана искать в Писании не только нравственный, но и духовный, и эсхатологический смысл. Притча о блудном сыне, которую можно иначе назвать «притчей о милосердии отца», — это описание образа Триединого Бога, приглашающего нас на пир Агнца.

Три этапа обращения Возвращение сына состоит из трех фаз. Обращение к Богу — процесс, который всегда требует времени и постепенности.

Первая фаза — осознание сыном своей бедности. Проведя сколько-то времени вдали от отчего крова, сын, говорит Христос, «начал нуждаться». Процесс этого осознания проходит в два этапа. Сначала, по словам Евангелия, сын «пришел в себя». Ведь грех уводит нас от себя. Не осознав собственную бедность, обратиться невозможно; нет обращения к Богу без предварительного возвращения к себе. Второй этап этого осознания — надежда на улучшение условий своей жизни: «Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода», — говорит себе сын. Все это может показаться очень корыстным: причина возвращения сына — хлеб. На самом деле было бы ошибочно думать, что мотив нашего стремления обратиться к Богу — только наша любовь к Нему; глубоко заблуждается тот, кто полагает, что наши надежды становятся чистыми, когда мы обращаемся к Богу. Нам надо осознать, что наше обращение часто корыстно. Только Бог — не мы, — Он один может сделать наши желания истинно христианскими. Осознание своих грехов, которое можно назвать также «сокрушением» (в нравственном богословии: attritio), является первым этапом нашего возвращения к Богу.

Вторая фаза обращения сына — действие. Она, как и первая, состоит из двух этапов. Первый этап — решение. Сын думает: «Встану, и пойду к отцу моему». В самом деле, ясность осознания нашей бедности, надежда на улучшение положения были бы вредны и даже губительны, если бы они не побуждали к конкретному решению. Второй этап действия сына — устное признание: «Отче! я согрешил (…) и уже недостоин называться сыном твоим». Итак, «прийти в себя» и исповедать свои грехи — значит изгнать лукавого. Поистине, грехи, как вампиры в кинофильмах, исчезают при лучах света

Осознание бедности, переход к действию… Теперь пришел черед третьей и самой важной фазы обращения блудного сына. Пока сын еще в пути, и «когда он был еще далеко», он видит, что отец в своем милосердии выходит ему навстречу. Отец, по свидетельству Евангелия, «увидел его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его». Вот парадокс обращения: обращение к Богу это не столько поиск Бога, сколько осознание того, что Бог ищет нас. С тех пор как согрешил Адам, подобно блудному сыну потребовавший своей части имения, Бог непрестанно ищет заблудшую овцу. Вспомните: сразу после падения Адама Бог воззвал к нему и спросил: «Где ты?». Притча о блудном сыне — объяснение первого грехопадения.

«Блудный сын» И.БосхаНо эта третья фаза возвращения сына имеет и другое, не менее важное значение. У блудного сына были ложные представления об отце. Он думал, что отец больше не примет его, уже не признает его своим сыном. «Я уже недостоин называться сыном твоим, — хотел он сказать ему, — прими меня в число наемников твоих». Можно сравнить эту фразу с теми неправильными представлениями о Господе, которые обнаруживает раб из притчи о талантах, говоря: «Я боялся тебя, потому что ты человек жестокий». Блудный сын, обнаружив любовь ожидающего его отца, пожалел о том, что был неверен. Это сожаление уже не о собственной бедности и грехах, как в начале, а о нанесенной отцу ране: «Я согрешил против неба и пред тобою». Это сожаление, которое можно назвать «раскаянием» (в нравственном богословии: contritio), является знаком нашего возвращения к любви Господней. Это была третья, завершающая, фаза обращения сына.

Приглашение на пир Агнца Итак, опираясь на пример блудного сына, мы можем сказать, что каждое обращение к Богу состоит из трех этапов: сокрушение, действие и раскаяние. Однако было бы ошибкой толковать эту притчу только с точки зрения морали. На самом деле она имеет не столько нравственный, сколько духовный смысл. Возвращение блудного сына — это не просто пример для всех грешников. Оно гораздо больше рассказывает нам о Боге, нежели о нас, описывает подлинный образ Бога-Троицы.

Рембрандт, изображая этот евангельский сюжет, хорошо понял, что суть притчи не только в ее морали. Его творение — это не просто произведение искусства, жанровая сцена; это подлинная икона Троицы. Руки отца изображены в самом центре картины и в самой светлой ее части, они лежат на плечах сына. Часто говорится о том, что они — символ Святого Духа, возрождающего сына. Не случайно картину Рембрандта сравнивают с «Троицей» Андрея Рублева, на которой изображено посещение Авраама тремя ангелами.

Одно из сходств между этой ветхозаветной Троицей и притчей о блудном сыне — теленок, которым Авраам угощает своих гостей, а отец — своего сына. Этот теленок, конечно, является символом Евхаристии, символом пасхального пира, то есть символом нашего общения с самой Троицей. Картина «Возвращение блудного сына», как и рублевская Троица, — это приглашение войти в святая святых божественной жизни, в таинство старшего сына, которому отец сказал: «Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое». Обратиться к Богу — значит, прежде всего, ответить на приглашение самой Троицы на пир Агнца.

свящ. Иакинф Дестивель ОР

Приблизительное время чтения: 10 мин.

По пыльной дороге брел человек. Видно было, что он сильно устал и идет издалека. Деревянные сандалии на его ногах были разбиты. Каждый шаг давался ему с трудом, поэтому он тяжело опирался на посох, словно старик. между тем это был совсем еще молодой мужчина. Вот только глаза у него были совсем немолодые, потухшие, и глубокие морщины расходились от них, словно лучи уходящего солнца.

Дорога пролегала между скал, поросших редкими кустами. Дул осенний ветер, предвещавший скорое наступление холодов. Человек брел, зябко кутаясь в рваный плащ, больше похожий на старую лошадиную попону. Это был обычный бродяга, бездомный и нищий. Сколько их еще бродит по земле Израиля в поисках лучшей доли…

Но вот скалы кончились. Перед усталым путником раскинулась широкая равнина, усаженная масличными деревьями. На самом краю этих бесконечных садов возвышался большой красивый дом. Дорога вела прямо к нему. И человек шел в этот дом. Вот он все ближе и ближе. Вот уже различимы становятся надворные постройки, загон для скота, высокое крыльцо. И тут путник вдруг остановился. Прищурившись, он смотрел на дом, в котором ему с детства было знакомо все до последней щепки, до последнего камешка. И никак не мог сделать следующий шаг. Картины из прошлого начали проплывать в его памяти одна за другой. Будто неодолимая преграда, это прошлое стояло сейчас перед ним и не давало приблизиться к родному дому.

Расставание

Что вспомнилось мужчине первым делом? Такая картина: он, молодой, сильный и решительный, приходит к отцу и говорит:

— Отдай мне причитающуюся часть наследства. Я хочу сам распоряжаться своим имением.

Он помнил, как нахмурил брови старший брат, как в ужасе прикрыла ладонью рот мать. Но был готов к этому. Да, такие слова были равнозначны тому, как если бы он сказал: «Отец, мне недосуг ожидать пока ты умрешь, чтобы получить свою долю. Отдай мне ее сейчас, давай считать, что ты для меня уже умер». И он знал, что все домашние будут возмущены таким его требованием. Однако для себя он уже все решил и теперь ждал, что ответит ему отец. Если откажет, — он все равно уйдет отсюда навсегда, пускай и с пустыми руками. Лишь бы не зависеть больше от отца, не чувствовать себя самым младшим и бесправным в доме. Свобода — вот его цель! Ее он был сейчас готов добиваться любой ценой. И, сжав кулаки, ждал отцовского ответа.

Все вокруг со страхом думали, что отец проклянет дерзкого безумца и навсегда прогонит его из своего дома. Но отец лишь посмотрел в широко открытые глаза младшего сына. И понимающе кивнул:

— Хорошо. Я скажу своему управляющему, и он сосчитает, какая доля тебе причитается от моего имения. Завтра ты получишь свое наследство. Что-нибудь еще тебе от меня нужно?

Сын не ожидал такого быстрого и полного согласия. Поэтому, растерянно моргнув, лишь пробормотал:

— Нет, спасибо… — и торопливо ушел, закрыв за собой дверь.

На следующий день он стоял во дворе и смотрел, как работники отсыпают в мешки зерно, как отгоняют в отдельный загон блеющих овечек и дойных коров, как из конюшни выводят красавцев-скакунов. Рядом на земле уже лежала богатая упряжь, ковры, красивые кувшины и блюда из меди и серебра и множество других дорогих вещей. Наконец, работники принесли тяжелый ларец с золотыми монетами. Все это была доля младшего сына. Когда все было подсчитано и собрано, из дома вышел отец с листом пергамента.

— Вот здесь я засвидетельствовал, что отныне все это принадлежит только тебе, — сказал он.

Управляющий поднес к пергаменту горящую свечу так, чтобы несколько капель расплавленного воска упали на пергамент. Отец аккуратно сделал на воске оттиск своего перстня, который носил на правой руке. Теперь никто не смог бы обвинить сына в том, будто он украл это имение.

— Владей, теперь все это твое по праву, — тихо произнес отец.

Сын взял листок. Он получил то, что хотел. Но почему-то на душе у него не было радости. И посмотреть в глаза отцу ему было намного трудней, чем вчера, когда он приходил требовать наследство.

Наслаждение

…Вот перед глазами путника встала следующая картина. Он в роскошных одеждах, увешанный золотыми цепями и браслетами, пирует в большом городе со множеством новых друзей. Все наследство он сразу же продал заезжим сирийским купцам. Зачем ему все эти грязные овцы и коровы? Что ему делать с зерном и кукурузными початками? Совсем другого желала его душа — радости, веселья и самое главное — свободы!

А все это легко можно купить за деньги. И теперь у него их столько, что можно целыми днями наслаждаться долгожданной свободой под музыку искусных флейтистов и танцы прекрасных танцовщиц. Лучшее вино, самая вкусная еда, красивые девушки, которым он дарит украшения и отрезы шелка на платья, — все это есть у него каждый день! Больше не нужно объезжать с отцом пыльные поля и сады, не нужно слушать занудное ворчание старшего брата, видеть укоризненный взгляд матери. Он — свободен! И больше ни перед кем не обязан отчитываться в своей жизни!

Разорение

…Но вот деньги от проданного имения кончились. Где теперь веселые друзья, клявшиеся в верности? Где прекрасные девушки, обещавшие горячую любовь до конца дней? Растаяли, словно дым, как только юноша увидал, что ларец с золотом пуст. Ушли музыканты и унесли с собой сладкозвучные флейты. А вместе с ними ушла и радость. Правда, остались еще золотые цепи и браслеты. Но и их пришлось продать вскоре. В стране начался голод. Проданных украшений едва хватило, чтобы оплачивать дешевую гостиницу и скудный обед. А потом закончились и украшения…

В городе стало страшно жить. По улицам рыскали шайки голодных бродяг, высматривавших, над каким домом вьется дым от очага. Если дым есть, значит, в доме готовят обед. Обезумевшие от голода бродяги врывались к хозяевам, отнимали у них еду и, давясь, съедали ее тут же.

У юноши хватило благоразумия не примыкать к этим бандам. Он вспомнил, как в детстве помогал отцу по хозяйству, и отправился за город, в деревню. Быть может, там найдется для него какая-нибудь работа? Но и в деревнях с едой было плохо. После долгих скитаний он пристроился к одному сельскому жителю пастухом-свинопасом.

Каждое утро он выгонял на пастбище небольшое стадо свиней и следил, чтобы к ним не подкрались хищные звери. За это хозяин один раз в день давал ему миску жидкой похлебки на муке и кусок черствого хлеба. Юноше, конечно же, не хватало этого, чтобы насытиться. Есть хотелось все время так сильно, что он попросил
у хозяина давать ему немного сушеных стручков рожкового дерева, которые добавляли в корм свиньям. Но хозяин ответил с ухмылкой:

— Свиней я кормлю, чтобы после продать их. А для чего мне тратить корм на тебя? Радуйся, что имеешь хотя бы похлебку.

Ночью юноша от голода никак не мог уснуть. Все это время он упорно гнал от себя воспоминания о родительском доме. Ведь он навсегда ушел оттуда, его доли там больше нет. Теперь он чужой для всех своих родных. Но тут вдруг ему пришла в голову неожиданная идея: «Сколько же работников у моего отца едят хлеб досыта. А я здесь умираю от голода. Да, я недостоин больше называться его сыном. Но зато могу наняться к нему в хозяйство простым работником. И у меня каждый день будет нормальная еда!»

Мысли об этом так обрадовали юношу, что он даже не стал дожидаться утра. Тем более что собираться ему было недолго. С собой он взял только пастушеский посох и рваный плащ, который хозяин давал ему на пастбище в дождливые дни. Успокоив проснувшуюся было собаку, он тихо закрыл за собой калитку и отправился в долгий путь домой.

Возвращение

…И вот теперь он стоит посреди дороги, не решаясь сделать шаг. А вдруг отец прогонит его в гневе, даже не выслушав? Вдруг он и в работники не согласится взять такого никчемного человека? Вот о чем думал путник, жадно смотревший на родной дом. Глаза его были сухими, но сердце его плакало и сжималось от тоски.

Тут дверь дома открылась и на крыльце показался знакомый силуэт. Отец! Ну все, теперь точно не хватит мужества подойти к дому под его пристальным взглядом. Измученный, несчастный путник уже хотел развернуться и отправиться прочь, куда глаза глядят. Как вдруг отец увидел его!

Путаясь в домашних одеждах, едва не споткнувшись на ступеньках, он побежал навстречу сыну, обнял его, прижал к своей груди. Сын стоял и слушал, как бьется сердце отца, запыхавшегося от быстрого бега. Непослушным от волнения языком он стал произносить слова, которые много раз повторял про себя по дороге домой:

— Отец! Я согрешил против неба и перед тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Прими меня хотя бы в работники.

Но отец, казалось, не слышал этих слов. Он поцеловал сына. Потом, обернувшись к подбежавшим слугам, сказал:

— Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги. Приведите откормленного теленка и заколите, станем есть и веселиться! Потому что этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся!

И был радостный пир. Отец пригласил на него всех родных и друзей, всех слуг и работников, трудившихся на полях. Люди ели вкусную еду, пели веселые песни, поздравляли отца с возвращением сына. А сам сын в новых господских одеждах и перстнем на руке сидел на самом почетном месте.

Он еще не успел до конца понять, что произошло, как он вместо наемного работника вдруг оказался — господином. Ведь перстень, который дал ему отец, был не простым украшением. Это был знак власти, дающий право повелевать слугами, отдавать приказания, заключать сделки, скрепляя их печатью, вырезанной на перстне. Отец вернул ему прежнее его достоинство. Он опять стал одним из хозяев в родном доме. От этого ему было немного неловко. Но сердце его переполнялось тихой радостью.

Старший сын

Лишь один только человек сидел мрачнее тучи среди всеобщего веселья. Это был старший сын. Он не ел, не пил, не пел песен. Просто сидел с окаменевшим лицом, и смотрел в одну точку, хмуря брови. Отец, конечно же, заметил, что со старшим сыном происходит что-то неладное. Улучив момент, когда рядом никого не было, подошел к нему, положил руку ему на плечо и спросил:

— Что с тобой происходит, почему ты такой мрачный?

Сын поднял глаза и ответил сердито:

— Вот, я столько лет служу тебе и никогда не нарушал твоей воли, но ты ни разу не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими. А вот когда этот сын твой, расточивший имение свое на пьянство и веселье с какими-то проходимцами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Мне это очень обидно.

Отец обнял его, улыбнулся, и ответил:

— Сын мой! Ты всегда со мною, и всё мое — твое. А сейчас мы радуемся и веселимся, потому что брат твой был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Эту историю про отца и двоих его сыновей рассказал Иисус Христос, когда благочестивые люди стали обвинять его в том, что он не гонит от себя грешников, общается с ними, беседует, ест с ними за одним столом. А рассказал Он ее для того, чтобы пояснить людям, как Бог относится к людям, сбившимся с честного пути.

Тогда считалось, что, если человек стал жить неправедно, ему уже нет прощения, что Бог отвернулся от таких людей навсегда. Но Иисус Христос показал, что Бог любит каждого из нас даже тогда, когда мы ведем себя плохо, нарушаем Его заповеди, грешим. Он не отворачивается от нас, не лишает нас Своей любви. Это мы сами уходим от Него все дальше и дальше, отказываясь питаться этой Божественной любовью.

Кто-то, быть может, подумает: ну все, значит, теперь можно делать все, что захочется, все равно мне за это ничего не будет и Бог мне все простит. Но притча, конечно же, не об этом. Да и про «ничего не будет» — тоже сомнительно. Разве блудный сын мало испытал горя и боли от своего необдуманного решения? Он голодал, он бедствовал, он едва не погиб. Не отец его наказывал, он сам себя наказал. А Бог не хочет, чтобы мы страдали от последствий наших поступков. И притча эта о том, что даже после самых тяжелых грехов у человека остается возможность вернуться к Богу. И если ты согрешил, но решил вернуться к Богу и жить по Его заповедям — не бойся наказания, не бойся, что любящий Отец Небесный разгневается на тебя
и никогда не простит. Помни, что Бог только обрадуется такому раскаянию и примет тебя как сына, возвращения которого Он всегда ждал.

Рисунки Галины Воронецкой