А вы играли в доктора?
Сперва хотел написать об этом в комменте к посту о дворовых играх. Потом решил, что стоит вынести отдельным постом, ибо тема несколько другая.
Кроме пряток, вышибал, догоняшек, войнушек, казаков-разбрйников и дочек-матерей мы играли в доктора. Игра была довольно волнующей, так как уколы доставались не только куклам, но и всем играющим. И ставились уколы, конечно же, в попу. Чувтвуя запретность публичного оголения мягкого места, дружный коллектив «больных» во главе с доктором перебирался в сакральное место нашего двора — за гаражи. Уж там-то никто не мог помешать торжеству нашей «медицины». До поры до времени…
Одной волнующей игрой стало больше, когда нелепая девочка Маша однажды позвала нас всех (человек 7) за гаражи со словами: «Сейчас вы увидите ГОЛУЮ ТЁТЕНЬ-КУУ!!». Заинтригованные анонсом, мы пошли в сакральное место.
Шоу по нынешним меркам было, мягко сказать, скромное: Маша сначала стоя накрылась одеялом (была мода сидеть на одеялях, если помните), скинула нехитрые летние одёжки, пару раз повторив интригующий анонс. Затем повернулась к нам и… ТА-ДААА! — скинула одеяло. «ГОЛАЯ ТЁТЕНЬ-КАА!!» — радостно сообщила Маша для тех, видимо, кто не въехал, что перед ними голая «тётенька». Затем она оделась, и мы пошли обратно во двор.
Маша гастролировала за гаражами раза три, собирая аншлаг. Но в четвёртый раз вышло так, что двор оказался пуст, и зрителями стали только мы с другом Дениской. Показав классическую программу, Маша удовлетворила наше с Дениской любопытство, дав нам себя потрогать. Спешу заметить: всем нам было по пять, поэтому мы тупо потрогали без тени сексуальных переживаний.
Оказалось, за приватным выступлением и дальнейшими телодвижениями кто-то тихо подглядывал с высоты гаражей. Мерзкие вуаеристы нас и сдали… Вечером к нам в квартиру ворвалась не менее нелепая машина мамаша и всё рассказала родителям. Помню её полушепящее: «…и даже ТРОГАЛИ!» из закрытой прихожей… В тот вечер я первый и последний раз в жизни получил ремня и услышал грозную рекомендацию трогать только свою письку. Плюс порцию обиды и незаслуженного стыда впридачу.
А теперь вопросы:
А вы играли в псевдоэротические игры в доподростковом возрасте?
Ловили ли вас за этим делом родители?
Какие глупости внушали вам во время поучительных бесед?
P.S. Спустя пятнадцать лет в споре с родителями по поводу необходимости сексуального воспитание детей я вспомнил им ту антиродительскую выходку с ремнём и угрозами. Они, к моему удивлению, признали, что были не правы. Мол, в то время они не были готовы реагировать правильно. Хвала богам, несмотря на советско-пуританское воспитание я вырос таким, каким вырос =)
Автор неизвестен
ПОИГРАЛИ В ДОКТОРА…
Что может быть хуже, чем дождливая погода на даче? Дождь лил целый день. Дорожки раскисли, в грядках стояла вода, а в туалет приходилось бегать в галошах, оскальзываясь на глинистой тропинке, что вела в деревянную будку.
Двенадцатилетний Ильюшка тоскливо слонялся по дому. По телевизору не показывали ничего интересного, все книжки были прочитаны, а бабушка, как ушла с утра к соседке тёте Варе, так до сих пор и не возвращалась. Поэтому, когда к Ильюшке постучалась соседка Наташа, он обрадовался несказано.
После недолгих споров играть решили в больничку. До сих пор дети ограничивались тем, что слушали друг друга игрушечным фонендоскопом, смотрели горлышко палочкой от мороженого и делали «почти настоящие» уколы шприцом без иглы. В те моменты, когда рядом не было взрослых, они снимали друг перед другом трусики, но дальше, чем просто рассматривание у детей не заходило. Но интерес всё время держался подогретым и сегодня, даже не сговариваясь, они решили поиграть в доктора, как следует изучив пиписочки друг друга.
Мальчик и девочка перешли в комнату Ильюшки, достали свои нехитрые медицинские инструменты, и Наташа начала читать считалочку. Первым пациентом выпало быть Ильюшке.
Радуясь предстоящему развлечению, «доктор» Наташа велела раздеться пациенту догола.
Ильюшка, стесняясь, начал расстегивать пуговки на рубашке. Он и раньше показывал с удовольствием Наташке свой членик, но всё это было торопливо, с испугом, вечно оглядываясь и приспустив трусики только чуть-чуть, что девочке нравилось.
Смущаясь и стараясь отвернуться, он снял шлёпки, носочки и тренировочные штаны. Несотря на стыд, его крошечный половой орган упруго напрягся и оттопыривал трусики домиком.
— Побыстрее, пациент, — поторопила Наташа и сама стянула с Ильи трусишки до самого пола. Ему осталось только перешагнуть через них, что Илья и сделал, оставшись перед девочкой совершенно голеньким.
— Ложитесь, — скомандовала «доктор» и показала на старенький диванчик. Прикрывая торчащий писунок, мальчик послушно лёг на импровизированную кушетку. Впрочем, его попытки спрятать торчащий петушок не увенчались успехом. «Доктор» Наташа велела Ильюшке широко развести ноги. Одно бедро он закинул на спинку дивана, вторую ногу Наташа сама перекинула на подставленный стул. Теперь его член, яички и попка были перед девочкой, как на ладони. Мало того, Наташка принесла со стола лампу и направила свет прямо между ног мальчика.
Илье было очень стыдно и в тоже время очень приятно, особенно от того, что Наташа во все глаза уставилась на его торчащий членик.
— Ах, какая писка, — совсем не по-докторски воскликнула Наташа и начала изучать мальчишеские гениталии.
То, что она увидела, ей очень понравилось. Писунок Ильюшки пока был небольшой, но такой чистенький и нежный, что девочка просто зашлась от восторга, осторожно приподнимая его пальцами. Головка пока была прикрыта кожицей, а лобок и яички были совсем голенькие, потому что созревание мальчика ещё только началось. Яички были маленькие, мягкие и шелковистые. Они забавно болтались, словно в мешочке, пока Наташа трогала Ильюшку. Девочка пристроилась у ног Ильюшки в позе лягушонка и заглянула кое-куда.
— Больной, раздвиньте попу, — вспомнив, что она доктор, велела Наташа. Всё ещё ужасно стесняясь, Ильюшка просунул руки вниз и показал девочке свою дырочку.
Потыкав для порядка игрушечным фонендоскопом и помяв Ильюшке животик, Наташа вернулась к столь заманчивому петушку, который ей так понравился.
— А почему у тебя тут кожица? — поинтересовалась девочка, показывая на крайнюю плоть. Красный от стыда, Ильюшка сам отвёл складочки кожи и продемонстрировал свою залупку. Она была настолько розовенькая, блестящая и такая заманчивая, что Наташа отвела руку Ильи и сама открыла его головку полностью. Илья чуть слышно застонал, стиснув зубы.
— Тебе больно? — испугалась девочка.
— Нет, наоборот, — Илья помотал головой, — сделай ещё так, — попросил он.
Наташа аккуратно потрогала залупку, поиграла пальчиками на уздечке и снова отвела кожицу крайней плоти, как можно полнее. Ильюшка непроизвольно задвигал попкой и сжал пальцами покрывало.
— А мальчики писают из этой дырочки? — Наташа развела нежные губки вокруг перламутрового отверстия. Илья только и смог кивнуть.. Ему было приятно, стыдно и жарко одновременно. Щёки пылали от того, что его так откровенно рассматривают и трогают. Но ещё жарче и томительней было внизу живота, в паху, в яичках, в самом писуне. Его плоть буквально пульсировала, когда Наташа особенно приятно трогала в интимных местах.
Ещё несколько минут Наташа двигала пальчиками по Ильюшкиному петушку, сама того не осознавая, что делает мальчику первую в жизни мастурбацию.
Илья кончил неожиданно и прямо перед девчонкой. Ему вдруг стало так хорошо, что от сладкого томления захотелось прикрыть глаза. Где-то внизу живота стало очень туго, а нежную залупку пронзил нестерпимо сладкий зуд. Захотелось выдавить из себя это мучительно приятное ощущение, выпустить его на волю, иначе оно грозило сжечь весь организм заживо. Ильюшка кончил себе на животик, высоко приподняв попку и обильно забрызгав пальчики Наташи.
— Ты, что описался? — с изумлением спросила Наташа. — У тебя из дырочки вылилась такая белая штучка.
Илья с трудом разлепил глаза и посмотрел себе на живот.
— Нет. Это сперма, — он вспомнил какие-то отрывочные сведения, который слышал от других мальчишек и по телевидению, — это нормально. Так бывает, когда очень приятно.
— Тебе было приятно? — заинтересовалась Наташа, — Очень? Это оттого, что я трогала твоего петушка?
Илья пока ещё только познавал своё тело, и первый оргазм вызвал сильнейший эмоциональный всплеск. Илья пытался решить, правильно ли это? Не стыдно ли, что он кончил перед девочкой, не сдержавшись и вообще, как часто может повторяться это восхитительное ощущение? Тем временем Наташа вспомнила про свои обязанности врача:
— Больной, я должна осмотреть вашу анус.
Ильюшка опять засмущался, вспомнив, как совсем недавно в школе у них брали из попки мазки. Для этого надо было низко спустить трусики, нагнуться и развести половинки руками. И всё это прилюдно, перед незнакомой строгой медсестрой и, главное, почти перед всем классом, который ждал своей очереди и с интересом разглядывал каждого нового пациента и отпускал дурацкие шуточки.
— Больной, побыстрее, — поторопила Наташка, помогая Илье нагнуться и встать на диване рачком. Илья послушно встал на коленки, соображая, хорошо ли он подмыл утром попку. Попочка была чистая и, когда его раздвинутых ягодиц коснулся прохладный воздух, членик начал напрягаться снова.
— Ты так здорово выглядишь сзади, — похвалила Наташа и потрогала Ильюшкины отвисающие яички. Она помяла мальчику ягодицы, развела их широко в стороны и восторженно заметила:
— У тебя такая хорошенькая попка. Можно я попробую залезть в неё пальчиком?
Ильюшка немного подумал и согласился. Первая попытка была неудачной. Попочка сжималась словно нарочно, когда Наташа попробовала ввести в розово-смуглое колечко палец. Ильюшке стало больно.
— Я знаю, — девочка хлопнула себя по лбу, — я знаю, маленьким детям всегда смазывают попку кремом. Я сейчас тебя помажу.
Она сбегала в соседнюю комнату и принесла с зеркала тюбик с детской мазью. Смазывание попки снаружи и вокруг дырочки тоже оказалось очень приятным. Мальчик раздвинул ягодички в стороны и пока «доктор» Наташа мазала отверстие, нетерпеливый петушок встал окончательно.
Наташа всунула Ильюшке пальчик в задний проход. Парнишка от неожиданности охнул. Ощущение было неприятное. Сразу вспомнилось детство и клизма. Это было ощущение чего-то твёрдого, инородного и влажного, от чего захотелось пукнуть и пописать одновременно. Ильюшка нетерпеливо заёрзал, но Наташа даже не думала вынимать палец. Она, наоборот, велела Илье нагнуться ещё ниже и не стесняться. Несколько минут паренёк терпел движения в своей попке. Было приятно и неприятно одновременно. По-прежнему хотелось пукнуть или описаться, животик надулся, но при этом пиписочка как будто налилась изнутри. Залупка снова сладко зазудела, яички поджались к самой промежности и мальчик сам обнажил головку и начал быстро-быстро дрочить.
— Тебе опять приятно? — осторожно поинтересовалась Наташа, глядя, как Ильюшка присаживается на корточки и кончает во второй раз. Девочка с любопытством проследила, как из Ильюшкиной писочки выстреливает белая струйка и завистливо сказала:
— Я тоже так хочу. Я тоже хочу, что бы мне было приятно.
— Подожди, я посмотрю, не идёт ли бабушка, — Илья торопливо оделся и выбежал на крыльцо. Дождь по прежнему сеял мелкой сеточкой, а всё небо было обложено густыми облаками. Бабушка была на соседней территории.
— Ильюша, я сейчас приду, — крикнула она, — подогрею тебе обед.
— Не надо, бабушка, я уже поел, — соврал Ильюшка, — мы теперь с Наташкой телевизор смотрим и чай пьём.
— Ну, умница, — похвалила бабушка, — возьмите себе к чаю варенья.
Илья кивнул и весь озябший, вернулся в дом. Теперь бабушка точно не придёт ещё долго.
Наташка ждала его в комнате.
— Больная, раздевайтесь, — почувствовав себя в роли доктора, скомандовал Илья, — снимайте всё. Что у вас болит?
«Болела», конечно пися, и Наташка, смущаясь не меньше, чем Илья, разделась догола. Надо сказать, что до сих пор Илья представлял девочкину писю просто как щёлочку. До сегодняшнего дня дети просто приспускали друг перед другом трусики, и Илья имел о женском строении весьма приблизительное представление.
— Ложитесь, больная, — Илья надел на себя фонендоскоп. Наташа прилегла на диван, но долго не хотела разводить ножки. Она делала вид, что стесняется и плотно сжимала коленки. Илья даже обиделся:
— Я тебе всё показал, а ты меня обманываешь.
Наташка возмущённо вспыхнула, но тем не менее подняла ножки и упёрлась пяточками в импровизированные подставки. Её писулька раскрылась, и вместо щелки Илья увидел розовую раковинку. Мальчик присел между ног девочки и в свою очередь начал внимательно рассматривать запрятанные сокровища. Сперва он робел и просто смотрел глазами, но потом осмелел и развёл губки руками.
— Ты не бойся, мне не больно, — ободрила наконец Наташа, — мне однажды доктор даже зеркальце в писю вводил, это тоже было не больно. Даже приятно…
Ильюшка развёл губки ещё шире, рассматривая девочкины дырочки во все глаза. Особенно ему понравилась самая большая дырочка, которая при разведении влажно хлюпнула. Потом Илья расширил Наташину попочку, а затем заинтересовался бугорком в самом верху писульки. Он осторожно пощупал бугорок пальцем. Наташа вздрогнула и тихо сказала:
— Здесь приятней всего.
Илья сперва робко, потом смелее начал трогать эту штучку. Она был немножко похож на его член, особенно тем, что самую головку бугорка закрывала складочка кожи. От его манипуляций девочка задышала часто-часто. Когда Ильюшка снова развёл дырочку, она была вся мокренькая. Он очень осторожно потрогал дырочку пошире и всунул внутрь палец. Там было очень горячо и влажно. Мальчик не знал, что точно надо делать и действовал просто по какому-то наитию. Он подвигал пальчиком внутри и снова стал трогать Наташин бугорок.
— Мне кажется, что я чувствую, тоже, что и ты, — шепнула Наташа, — мне так хорошо. — Её голенькая писулька запульсировала. Ноги девочки задрожали, и она тут же кончила, крепко зажмурив глаза.
— Тебе тоже было приятно?
Илья с интересом изучал дело своих рук. Девочка всё ещё дрожала и её грудная клетка с едва наметившимися холмиками судорожно вздымалась.
— Да, — Наташа кивнула и помолчав, предложила, — а давай ляжем на кровать и будем трогать писи друг у друга одновременно и долго-долго, чтобы опять стало приятно.
Илья кивнул и начал раздеваться. Через несколько минут они уже полностью голенькие лежали на кровати. Детишки долго не могли приладиться, чтобы трогать и рассматривать друг друга одновременно. Наконец Ильюшка догадался встать над Наташей и присесть так низко, что его писулька оказалась как раз перед её лицом.
Он, еще не зная, что это такое, невзначай поимел девочку в рот.
Потом Наташа, тоже мало понимая, что к чему, присела на ротик мальчика и поёрзала на нём.
Испытанные оргазмы были так сильны, что ребята даже позабыли о своей игре в доктора. Они просто хотели повторения феерических ощущений и начали взаимную мастурбацию одновременно. Они уже почти не стеснялись и поэтому трогали друг друга весьма откровенно. Наташка теребила его петушок и засовывала пальчик в попку. Илья щекотал Наташин клитор и гладил влажную расширенную дырочку. Они так осмелели, что Илья даже поцеловал девочку между губок. Ответом послужило нежное прикосновение ротика к его яичкам.
На этот раз они кончили не так быстро, и почти одновременно — голенькие, горячие с порозовевшими гениталиями, они долго лежали без сил, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.
На крыльце зашумела бабушка. Наташа и Илья вскочили и начали судорожно одеваться. Их сердечки трепетали от испуга и полученного удовольствия. Когда бабушка зашла к ним в комнату, дети были уже одеты и чинно сидели перед телевизором.
— Умницы, — похвалила бабушка, — хорошо себя вели, а то Варькины лбы четырнадцатилетние на новый ковёр три цветочных горшка с землёй вывернули.
— Ну, я пойду, — минут через пятнадцать сказала Наташа и, наклонившись к Илье, зашептала в самое ухо, — знаешь, что у меня сегодня мама в шесть вечера в город уезжает. Приходи вечером, поиграем в больничку ещё…
В детстве оживила свою собаку с помощью искусственного дыхания. Настолько этим вдохновилась, что теперь я врач-реаниматолог. Спасаю жизни людей, работаю до потери пульса. Знаю, что это мое призвание. Только недавно мама призналась, что собака просто спала.
*
Забирала как-то любимую подружку из роддома. Минут 10 ходила вокруг здания, обнесенного забором, и пыталась попасть во двор. Увидела курящих врачей, кричу: «Как к вам попасть?» Спустя полминуты, красные от смеха, они объяснили, что сначала мне нужно познакомиться с хорошим мужчиной.
*
Сегодня я лично убедилась, что у врачей странный юмор. Была у дерматолога, какая-то дичь вылезла на руке — пришлось удалять, но не суть. Сидим, болтаем, пока она мне все чистит-удаляет. Зашел разговор о выборе профессии.
*
Я спрашиваю: а почему дерматолог, это же жуткая работа, на что она ответила: «Любила в детстве лопать пузырики на пленке, вот и понеслось».
*
На днях сделали мне лазерную коррекцию зрения. После операции посидела в темноте, отдохнула, собираюсь уходить. Врач останавливает и дает последнее наставление: «Первым делом ложись спать, проснешься — будет лучше видно. И самое главное, не пугайся. Те, кого ты увидишь, — это твоя семья».
*
У знакомого психиатра есть пациент — мальчик Коля, 10 лет. Он аутист и с самого рождения не проронил ни слова. Все понимает, не немой, но молчит. На одном из занятий (куда был приглашен папа мальчика) присутствовал чернокожий врач из Германии. Этот самый врач берет Колю на руки и начинает на ломаном русском говорить: «Какой хороший мальчик…» и поднимает его, тряся, все выше и выше, произнося с немецким акцентом: «…хороший мальчик». Тут раздается не по-детски басистый голос: «Поставьте меня на место. Вы мне не нравитесь». Коля впервые заговорил. Папа мальчика чуть со стула не упал.
*
Я рентгенолог. Сижу описываю снимок коммерческого пациента. Пациент сидит рядом весь в нетерпении: через 5 минут узнает свой диагноз. И тут я вспоминаю, что не передал бумаги своему коллеге. Снимаю трубку, набираю номер.
— Алло? Это патанатомия? Передайте заведующему, чтобы зашел ко мне. Да, срочно.
Кладу трубку, дописываю заключение, поворачиваюсь и вижу… глаза пациента. И только тут до меня доходит вся комичность ситуации.
*
Я решила развестись с мужем и в разговоре сказала подруге, что мне «неприятно носить это обручальное кольцо». Она говорит: «Снимай!» и надевает себе на палец, чтобы не потерялось. Вечером снять его не удалось. Утром в травмпункте ей посоветовали разрезать кольцо, чего делать очень не хотелось: оно было сделано на заказ, со сложным плетением из платины. Параллельно подруга переписывалась с парнем в тиндере, который оказался врачом. Он предложил ей приехать к нему в клинику и помог снять кольцо. Этим летом они поженились.
*
На приеме пациентке говорю, какие анализы необходимо сдать:
— Анализ крови из пальца, анализ крови из вены, общий анализ мочи — эти анализы нужно сдать кровь из носа до понедельника!
Она мне на полном серьезе в ответ:
— Кровь из носа тоже нужно сдавать?
*
Дочь учится в 3-м классе. Заметила, что у нее стал хуже почерк. Сказала, что куплю ей прописи, на что дочь ответила:
— Не заморачивайся, я врачом буду!
*
Знаю одного врача-травматолога, хожу к нему по страховке. Я его называю «одноразовый врач»: с чем бы к нему ни пришел — второго приема не требуется, все чинит сразу. С моей легкой руки прозвище подхватили и мои коллеги, которые тоже ходят к нему и тоже по одному разу. Но недавно он, похоже, вышел на новый уровень. У меня люто разболелась рука, а запись к нему была за неделю. Я записался, на следующий день руку отпустило. Еще через пару дней боль совсем прошла. Похоже, его уровень растет и он переквалифицировался в «нулеворазового врача».
*
Муж решил сохранить номер клиники в телефоне как «Платная больница». Название целиком не поместилось в строку, но теперь еще точнее определяет назначение учреждения — «Платная боль».
*
Подруга увидела в стоматологической клинике такую сцену: выбегает из кабинета мальчик с квадратными от страха глазами — ему сделали анестезию, чтобы удалить зуб. Он постоянно высовывает уже одеревеневший язык и с ужасом в голосе спрашивает: «А зачем укол сделали?» Его мама терпеливо объясняет, что укол сделали, чтобы зуб было не больно вырывать. На что мальчик орет: «Врешь ты все! Зуб можно и так вырвать, это вы меня сюда ЯЗЫК УДАЛЯТЬ привели!!!» И бросается к выходу.
*
Как-то раз на приеме после осмотра моей дочки педиатр назначил лекарство и велел принимать «взрослую дозировку». Когда вышли, дочка была особенно рада посещению врача. Как потом оказалось, она подумала, что ей назначена «взрослая газировка».
*
Ходила на днях делать флюорографию в частную клинику. Сделала, сижу у кабинета, жду результата. Дверь немного приоткрыта и слышны разговоры врачей: «Посмотрите, какая чернота! Разве так должно быть? Ужас какой! Пятна черные!» Я почувствовала, как седею. Думала, как скажу маме, как буду бороться за свою жизнь. Открылась дверь, меня пригласили в кабинет, выдали справку, что здорова. Извинились за то, что долго ждать пришлось — у них принтер сломался: мажет и брызгает черной краской.
*
Мой парень — врач. Когда отпрашиваюсь с учебы, чаще всего под предлогом «мне нужно к доктору», не испытываю угрызений совести. Ведь ничуть не вру!
*
Сестра жены много лет работает гинекологом и заслужила репутацию знающего, но злобного врача. Почему злобного? Вот пример. Ночь, привозят женщину с внутренним кровотечением. Осмотр, УЗИ.
*
Врач выписывает направление на госпитализацию. Женщина отказывается: завтра на работу, детей на мужа бросить не могу и т. д. Врач молча печатает заявление об отказе и дает женщине на подпись. Та подписывает, не читая. Врач читает вслух: «Я, такая-то, от госпитализации отказалась. О том, что умру через 12 часов, предупреждена». Женщина: «Почему умру? Вы что себе позволяете?» Врач: «Я вас обязана предупредить, я предупредила. Уговаривать вас нет времени, меня пациенты ждут». Дама забирает заявление, рвет и спрашивает: «Где моя палата?»
Моё детство мне практически не запомнилось, потому что кончилось оно рано, благодаря холодной стали жестокости, которая запятнала все мои хорошие воспоминания кровью. Детство… а было ли оно вообще у меня? Родители мои развелись, когда родилась моя сестрёнка, то бишь, в мои три года. Моя мама была одиночкой, ведь у неё после трёх неудачных браков не было совершенно никакого желания заводить романы. Моя старшая сводная сестра — Рената, жила с нами и всё время командовала мной. Мне кажется, что это был единственный человек в семье, который меня люто ненавидел. Например, младшая сестра, мне кажется, наоборот, обожала меня. Эх, Мариэтта, малышка моя… да и остальные члены семью любили меня, можно сказать, больше жизни. Например, бабушка или тётя с дядей. Мне всегда доставалось всё самое лучшее — брендовая одежда, дорогие игрушки, сладости.
Несмотря на довольно взрослый возраст, я всегда оставалась ребёнком. Я не ходила не в какие секции, разве что, на танцы и свободного времени у меня было хоть отбавляй. И почти всё это время я тратила на игры с младшей сестрой и мне было как-то всё равно, что ей всего восемь лет. Просто мы понимали друг друга. Видели мир одинаково. И я не чувствовала себя взрослой. Может, только потому, что верила в чудо. И верила, что на свете нет ничего плохого.
Сказать откровенно, друзей у меня было мало. Точнее, всего одна подруга — Роксана. Я и сама понимала, почему у меня нет огромного количества друзей. Могу честно признаться — я была девочкой очень наглой и избалованной и никогда не прислушивалась к чужому мнению, делала всё так, как хочется мне. И это здорово. Здорово понимать, что ты — лучше всех, а остальные в свою очередь хуже тебя. Но так не было на самом деле. Так я думала. Так думала только я.
Ну, в общем-то, жизнь моя была просто сплошной сказкой, если бы не тот злополучный день. А начиналось всё с не предвещающего никакой беды светлого весеннего утра. Помню всё плохое так хорошо, как будто это случилось со мной вчера.
Приятный холодный ветерок залетел в комнату из приоткрытого окна и начал ласкать моё лицо. Я, потянувшись, открыла глаза и взору моему предстало трюмо, над которым висели часы. Половина девятого утра. Чёрт, я проспала школу. А, ну и фиг с ним… повернувшись на бок, я уже закрыла было глаза, как вдруг услышала стук в дверь. Некто, что стоял за ней, не дождавшись ответа «войдите», со скрипом распахнул дверь и влетел внутрь.
— Ева, это переходит все границы! Вставай, ничего школу прогуливать!
Я неохотно раскрыла глаза и увидела перед собой Ренату. Злобную, всю на взводе.
— Не хочу, — протянула я в ответ, за что получила сильный удар по руке, которую я свесила с края кровати.
— Меня это не волнует, вставай! — Ренате всё-таки удалось скинуть меня с кровати, а мне невольно пришлось встать на ноги, чтобы не лежать на полу. И только я хотела начать одеваться, как вдруг до меня дошло — сегодня же воскресенье!
Я в ярости накинулась на Ренату:
— Ах ты, скотина, какого чёрта ты меня разбудила, сегодня выходной!
— А не фига спать до двенадцати!
Между нами началась драка, во время которой мне удалось ударить сестру по ноге, оставив синяк на колене, а ей в свою очередь удалось вырвать огромный клок моих волос. В итоге, на крики и визг прибежала мама. Ей с огромным трудом, но всё же удалось разнять нас.
— Да как вам не стыдно?! — кричала она, когда мы уже сидели обиженные в разных углах комнаты, — вы дерётесь чуть ли не каждый день! Вы же сестры, сколько можно! Всё, я больше не намеренна это терпеть! Вы обе под домашним арестом и никакого телевизора, интернета, телефона и друзей вам не видать минимум месяц! Помимо школы никуда ни ногой!
С этими словами, мама, бросив на нас свой последний разочарованный взгляд, удалилась из комнаты. Я не стала ничего говорить. Просто обиженно сидела, поглядывая иногда на Ренату. Последняя, не теряя времени, встала на ноги и вышла из комнаты. Целый день я просидела у себя. Я не вышла ни на обед, ни на ужин, потому что гордость держала верх, будто сидя внутри меня и говоря мне: «Не иди, голод не самое страшное в мире»… Да и не чувствовала я особо голода, после субботней посиделки с моей тётей — шесть палочек шашлыка, курица гриль, грибной суп, мороженое, тортик, да и прочие подобные вкусняшки до сих пор не переварились у меня в желудке. В итоге, под конец дня, то есть, к семи часам вечера, когда мама вместе с Мариэттой ушла в магазин, я решила тайком выйти во двор. Накинула на себя первое, что под руку попалось и, осторожно приоткрыв дверь, осмотрела коридор. Никого. Ну, можно идти. Я открыла дверь нараспашку и вышла в прихожую. Надела на ноги балетки и осторожно открыла входную дверь. Оказавшись за порогом, так же осторожно закрыла её и подобно молнии быстро кинулась вниз по лестнице. Миновав все восемь этажей, что находились под нашей квартирой, я оказалась во дворе.