Михаил Веллер
Танец с саблями
* * *
История советской музыки создавалась на пятом этаже гостиницы «Европейская», в буфете. Это был самый музыкальный буфет в мире. Филармония находится прямо напротив, через улицу, и музыканты неукоснительно забегали в этот буфет до репетиции, после репетиции, а иногда и вместо репетиции. Для большей беглости пальцев и бодрости духа. А также после концерта, перед концертом, и просто так, по привычке. И свои, и заезжие – это было почти как ритуал. Любая буфетчица с «Крыши» знала о музыкантской жизни города больше, чем директор Ленфилармонии или секретарь Союза композиторов. Музыкантов здесь знали, уважали и прощали им многие артистические выходки – творческие натуры… слава города! Здесь не спрашивали, что надо посетителям – их считали по головам и наливали по сто коньяку, если до работы, а если после – то по сто пятьдесят. А сто грамм коньяка стоили в те времена рубль.
А поскольку Ленинград был городом более филармоноцентрическим, нежели театроцентрическим, в отличие от Москвы, что давно отмечено, и именно в филармонии собирался свет и происходили бомонд, то все обсуждаемые там истории автоматически становились достоянием Невского и входили в перечень тем, рекомендуемых к беседе меж людьми образованными и не чуждыми искусств.
А Герой Социалистического Труда и Лауреат до черта всяких премий Арам Ильич Хачатурян, личный большой друг Мравинского, Рождественского и прочих, был там, на улице Бродского угол Невского, стойка бара от лифта направо, гостем постоянным и музыкальному Ленинграду вполне родным. Он был человек знаменитый, гость желанный, широкая душа, кавказской общительной щедрости – в доску свой от Москвы и Ленинграда до родной Армении, не говоря уже о Франциях и Испаниях, из которых просто не вылезал…
Вот в Испании как-то на гастролях, проходивших с огромным успехом – испанцы вообще народ музыкальный, а музыку темпераментную, огневую, ценить умеют в особенности, – его устроители и спрашивают: что бы он хотел еще увидеть или получить в Испании, они будут рады сделать великому и замечательному композитору приятное, услужить, одарить, устроить, расстелиться под ноги, не ударить в грязь лицом, и прочие цветастые латинские изъявления.
Хачатурян, в свою очередь, был в быту человек скромный, достойно несущий свое величие и славу. Принимали его по высшему разряду, и желать он мог только птичьего молока. Но молока он не употреблял, любимым его напитком был, напротив, коньяк «Арарат». Поэтому он развел руками, поблагодарил хозяев, подумал, и, в порядке ответной любезности на комплименты своему несравненному гению отвечал, что Испания, в которой он имеет честь выступать, является родиной величайшего художника двадцатого века Сальвадора Дали, лидера и славы мировой живописи и его кумира. И никаких таких желаний у него, восхищенного баснословным испанским гостеприимством, нету и быть не может; вот разве только он был бы рад встретиться и познакомиться с мэтром Сальвадором Дали, дабы лично засвидетельствовать ему свое глубочайшее почтение и даже попросить автограф на альбом с репродукциями.
При этом заявлении устроители слегка меняются в лице; переступают с ноги на ногу… Потому что Дали славился непредсказуемой эксцентричностью, и просьба эта вовсе не факт, что выполнима… Более всего она невыполнима по той простой причине, что Дали живет в Америке. В Испанию он изредка наезжает.
Но все устроилось со сказочной быстротой и пугающей легкостью. Заокеанский Дали благосклонно выслушал по телефону пожелание встречи и ответил, что он поклонник великого композитора и почтет за счастье принять его в своем скромном испанском жилище в любое время, какие разговоры. Ради этого счастья он бросит все дела, которых у него, в сущности, и нет, кому он нужен, бедный старый художник, и сейчас же едет в аэропорт и садится в самолет. Скажем, завтра? Допустим, в два часа дня? Если это устроит конгениального композитора Хачатуряна, то он, скромный малевальщик Дали, безвестный неудачник, будет весь остаток своих дней счастлив, совершенно счастлив, что его ничтожная особа может представлять какой-то интерес для такого гиганта и светила мировой музыки.
И потрясенный до потери пульса импресарио передает это приглашение Хачатуряну, с испанским тактом давая понять, что слава Хачатуряна превзошла уже вовсе все мыслимые и немыслимые пределы, если сам мэтр Дали! который способен послать куда подальше любого президента – просто так, под настроение и для скандальной саморекламы! – так высоко ценит Хачатуряна.
И назавтра без трех минут два лимузин правительственного класса привозит Хачатуряна с импресарио, секретарем и переводчицей к воротам белокаменного мавританского замка Дали, с башенками, шпилями, зубцами и флажками. Привратник и охранник в ослепительных ливреях распахивают ворота и сообщают, что хозяин уже ждет, и его пожелание – провести встречу на интимном, семейном, можно сказать, уровне, поэтому переводчик не нужен, ведь у монсеньора Дали жена тоже русская, и машина тоже не нужна, потому что монсеньор Дали распорядился отвезти гостя после встречи обратно на своей машине. Который тут из вас синьор Хачатурян? Сделайте честь, синьор, проходите. Нет-нет, остальных принимать не приказано.
Остальные пожимают плечами и не удивляются, потому что все это вполне в духе Дали. Они пожимают Хачатуряну руку, желают хорошо провести время, передают приветы своему великому земляку, и уезжают.
А Хачатурян сопровождают по мраморной аллее в замок. На крыльце ему отвешивает поклон уже просто какой-то церемониймейстер королевского двора, и Хачатурян начинает сомневаться: правильно ли он одет, может быть, уместнее было бы явиться в смокинге… но его же об этом не предупреждали, да и время дневное, встреча неофициальная… да он и сам, в конце концов, великий человек! чего там…
Михаил Веллер
Танец с саблями
История советской музыки создавалась на пятом этаже гостиницы «Европейская», в буфете. Это был самый музыкальный буфет в мире. Филармония находится прямо напротив, через улицу, и музыканты неукоснительно забегали в этот буфет до репетиции, после репетиции, а иногда и вместо репетиции. Для большей беглости пальцев и бодрости духа. А также после концерта, перед концертом, и просто так, по привычке. И свои, и заезжие – это было почти как ритуал. Любая буфетчица с «Крыши» знала о музыкантской жизни города больше, чем директор Ленфилармонии или секретарь Союза композиторов. Музыкантов здесь знали, уважали и прощали им многие артистические выходки – творческие натуры… слава города! Здесь не спрашивали, что надо посетителям – их считали по головам и наливали по сто коньяку, если до работы, а если после – то по сто пятьдесят. А сто грамм коньяка стоили в те времена рубль.
А поскольку Ленинград был городом более филармоноцентрическим, нежели театроцентрическим, в отличие от Москвы, что давно отмечено, и именно в филармонии собирался свет и происходил бомонд, то все обсуждаемые там истории автоматически становились достоянием Невского и входили в перечень тем, рекомендуемых к беседе меж людьми образованными и не чуждыми искусств.
А Герой Социалистического Труда и лауреат до черта всяких премий Арам Ильич Хачатурян, личный большой друг Мравинского, Рождественского и прочих, был там, на улице Бродского угол Невского, стойка бара от лифта направо, гостем постоянным и музыкальному Ленинграду вполне родным. Он был человек знаменитый, гость желанный, широкая душа, кавказской общительной щедрости – в доску свой от Москвы и Ленинграда до родной Армении, не говоря уже о Франциях и Испаниях, из которых просто не вылезал…
Вот в Испании как-то на гастролях, проходивших с огромным успехом – испанцы вообще народ музыкальный, а музыку темпераментную, огневую, ценить умеют в особенности, – его устроители и спрашивают: что бы он хотел еще увидеть или получить в Испании, они будут рады сделать великому и замечательному композитору приятное, услужить, одарить, устроить, расстелиться под ноги, не ударить в грязь лицом, и прочие цветастые латинские изъявления.
Хачатурян, в свою очередь, был в быту человек скромный, достойно несущий свое величие и славу. Принимали его по высшему разряду, и желать он мог только птичьего молока. Но молока он не употреблял, любимым его напитком был, напротив, коньяк «Арарат». Поэтому он развел руками, поблагодарил хозяев, подумал и в порядке ответной любезности на комплименты своему несравненному гению отвечал, что Испания, в которой он имеет честь выступать, является родиной величайшего художника двадцатого века Сальвадора Дали, лидера и славы мировой живописи и его кумира. И никаких таких желаний у него, восхищенного баснословным испанским гостеприимством, нету и быть не может; вот разве только он был бы рад встретиться и познакомиться с мэтром Сальвадором Дали, дабы лично засвидетельствовать ему свое глубочайшее почтение и даже попросить автограф на альбом с репродукциями.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Одна из самых частых просьб, которые слышишь от туристов во время экскурсий по музеям Сальвадора
Дали — рассказать о знаменитой встрече эпатажного каталонского художника с еще одной «звездой» мира искусства, правда, в музыкальной сфере: Арама Ильича Хачатуряна, взлетевшего на
пик всепланетной популярности благодаря своему исключительному «Танцу с саблями». Конечно же, я рассказываю. Попутно отмечу: всегда и при любом уровне продвинутости наших туристов в
«далиеведении», встреча Арама Хачатуряна с Сальвадором Дали будет затронута в любом случае. При этом ни единого раза не доводилось мне слышать, чтобы кто-то из туристов усомнился в том, что
встреча эта была на самом деле. Да и как ей не быть, если выдумать такое совершенно невозможно?
Одним словом, этот эпизод из непостижимой жизни Дали — безусловный хит номер один, ушедший в народ с легкой руки Михаила Иосифовича Веллера, опубликовавшего в свое время рассказ «Танец с
саблями». Конечно же, я рассказываю — если просят. Замечательно изложенная Веллером история мне самому, если на то пошло, глубоко симпатична — потому вкратце передам ее содержание здесь.
Арам Хачатурян, вознесенный в зенит всемирной славы своим неподражаемым «Танцем с саблями», в ходе активных зарубежных гастролей добрался, наконец, и до Испании, где его принимали по высшему
разряду, на лету, что называется, ловя каждый вздох, жест и пожелание великого армянского композитора.
Ничего большего, что называется, и желать было нельзя, однако имелась у Хачатуряна давняя заветная мечта: встретиться со знаменитым испанским художником Сальвадором Дали.
Несколько смущаясь, это просьбу Арам Ильич принимающей стороне и озвучил — однако смущался он, как выяснилось, совершенно напрасно. К удивлению композитора,
все устроилось мгновенно и самым наилучшим образом. Находившийся в тот момент в США Дали, узнав о просьбе обожаемого им Хачатуряна, согласился ради этой встречи мгновенно бросить все дела и
спешно вылететь на историческую родину.
Уже на следующий день донельзя взволнованного предстоящим рандеву Арама Ильича подвезли к воротам, как сообщает Веллер, «белокаменного мавританского замка Дали, с
башенками, шпилями, зубцами и флажками», препроводили со всеми положенным почестями в знатные интерьеры и оставили в роскошном аудиенц-зале, объяснив из какой именно двери аккурат в два часа
пополудни появится сам Дали.
Хачатурян, в ожидании «Божественного» (так без ложной скромности, предпочитал называть себя Дали), восседал на поистине царской софе и помаленьку изучал обстановку, отметив при этом и окружающую
его повсеместно роскошь, и специально накрытый столик с фруктами, винами и коньяками — чтобы, значит, не пришлось скучать в ожидании.
Между тем, часы бьют два, а Дали так и не явился. Хачатурян, за недолгое время пребывания в Испании успевший понять, что пунктуальность никак не входит в число достоинств испанской нации,
сохраняет спокойствие и продолжает ждать. Половина третьего — Дали все нет.
Здесь Арам Ильич несколько обижается, раздражается — все-таки он не мальчик какой и в искусстве тоже кое-чего достиг! — и, дабы снять стресс, хлопает рюмку коньяку, запивая его вином и заедая
экзотическими фруктами. Дело тем временем движется к трем — а Дали по-прежнему не идет! Ну, куда это годится?
К моменту, когда часы бьют три, Арам Ильич окончательно насупился, осерчал и определился: нет — так нет! Дали, может, и известный художник, но и он, Хачатурян — не мальчик какой! Вежливость,
опять же, тоже никто не отменял, и коли так — ноги его не будет в этом доме! Раздраженный сверх меры, Хачатурян выпивает на посошок, поднимается и решительным шагом идет на выход — но не
тут-то было!
Дверь заперта наглухо, равно как и все прочие двери в этом огромном зале, и сколько Арам Ильич не грохочет в массивные дубовые створки, отбивая напрочь бесценные руки и ноги — результат ровным
счетом нулевой: никто и не думает открывать.
В отчаянии великий композитор мечется по огромной зале, как загнанный зверь, присаживается на секунду у столика, чтобы залить беду алкоголем — и продолжает беспорядочные метания. Ситуация,
прямо сказать,критическая: Дали не идет, двери замурованы, а часы неотвратимо и мерно отбивают четверти, и каждый последующий их удар чуткому музыкальному уху Хачатуряна слышится все более
зловещим.
Вдобавок ко всему, активные возлияния начинают проявлять себя естественным образом — Хачатуряну нужно в туалет, причем, безотлагательно — а возможности такой нет. Собрав в кулак всю свою
недюжинную волю, Арам Ильич терпит до половины четвертого — Дали по-прежнему нет, двери заперты — а муки все сильнее!
В отчаянии великий композитор начинает озираться, подыскивая, куда бы справить малую нужду, и обнаруживает, что выбор небольшой: из условно подходящих емкостей в зале имеется лишь одна:
старинная, с тонким мавританским узором ваза определенно музейного вида и явно огромной ценности.
Время меж тем, катится к четырем — крайний, обозначенный Хачатуряном срок — и под бой курантов, совершенно измученный и уже не владеющий собой Хачатурян с неземным наслаждением начинает изливать
содержимое своего мочевого пузыря в коллекционную вазу…
И тут же, как по волшебству, распахивается дверь, из спрятнанных в стенах динамиков гремит хачатуряновский «Танец с Саблями», под который в залу верхом на швабре влетает упоительно голый Дали,
мчится через все помещение, яростно размахивая саблей над головой — и стремительно исчезает в предупредительно распахнувшейся двери напротив, которая тут же захлопывается.
Музыка умолкает, и тут же является камердинер, объявляет аудиенцию оконченной, вручает Хачатуряну редкий альбом репродукций Дали с памятной надписью самого каталонца и его лихим автографом — и
препровождает Хачатуряна к автомобилю.
Оказывается, все это время коварный Дали наблюдал за страданиями Арама Ильича через потайное отверстие и, дождавшись апогея, сделал так, чтобы момент этот запомнился Хачатуряну на всю жизнь.
Тем же вечером изложение этой исторической встречи двух светил мирового искусства появляется, со всеми пикантными подробностями, на страницах центральных газет — и Хачатурян, внутренне матерясь и
жестоко укоряя себя за эту нелепую идею: повидаться с непредсказуемым Дали, в сердцах покидает Испанию, дав себе слово никогда больше в эту страну не возвращаться — и слово свое он впоследствии
сдержал.
Сальвадор Дали с женой и «боевой подругой» Еленой Дмитриевной Дьяконовой, в миру известной как Гала. От этих людей можно ожидать чего
угодно…
Вот такая чудесная история, выдержанная абсолютно в духе всего того мифотворчества, которым окружал свою персону сам «король эпатажа» Дали. История, правдоподобная настолько, что кажется
правдивее самой правды, и, ей-богу, если бы ее не существовало, ее обязательно следовало бы выдумать. А вот здесь мы и подступаем к моменту истины!
Помните, «всякая тайна особенно хороша, когда раскрыта?» Всякий раз, когда мы обсуждаем этот «казус Дали-Хачатуряна», частенько звучит один и тот же вопрос: «Скажите, а ведь это было на самом
деле? Ведь было же, правда?» Некоторые, впрочем и не думают задавать его, и без того свято уверенные, что — было!
Однако профессия налагает свои обязанности. При всем предвзятом отношении к предмету экскурсовод никоим образом не должен искажать факты, а факты, как известно — вещь упрямая. И факты
свидетельствуют о том, что описанной в рассказе Веллера встречи Дали с Хачатуряном никогда не было и быть не могло.
И дело здесь не только в том, что никаких «мавританских замков» с башенками, зубцами и «мраморными аллеями» у Дали никогда и в помине не было, в чем легко убедиться, посетив все три музейных
объекта Дали — это пустяки!
Это техническая неточность, которую легко объяснить незнанием предмета, и еще проще — авторским вымыслом, без которого литературное произведения вовсе невозможно.
Все проще. Хачатурян никогда не гастролировал по Испании — факт, который подтверждает и сын великого композитора, и директор дома-музея Арама Хачатуряна Армине
Григорян, которая знает о жизни и творчестве музыканта больше, чем кто-либо другой.
В свое время Армине даже обращалась в Театр-музей Дали с просьбой прояснить ситуацию по
этому вопросу и поделиться архивными материалами относительно этой встречи — если таковые, конечно, имеются.
Ответ из Театр-музея был однозначным: вышеозначенной встречи не было, а стало быть, не существует и архивных материалов, ей посвященных.
И еще один наивесомейший аргумент: не могла встреча двух публичных персон планетарного масштаба не обрасти фотографиями и газетными статьями — имей она место на самом деле. Между тем, в архивах
испанской, советской и любой другой прессы о ней не сыщешь ни одного, даже самого малого, свидетельства, что лишний раз доказывает, что встречи этой, увы, не было.
И, наконец, сам Михаил Веллер в интервью, видео которого каждый может без труда разыскать на просторах интернета, честно признается, что всю эту историю он выдумал он начала и до конца — с чем
Михаила Иосифовича от всей души и поздравляем, ибо выдумка эта превосходна!
Правда, имеется в ней всего один, но существенный изъян, человеку знающему дающий сходу понять, что «инцидент с Хачатуряном» — вымысел. Дело в том, что Дали, сам богато и разносторонне одаренный,
с большим и искренним уважением относился к другим талантливым людям — всегда и вне зависимости от внешних обстоятельтв.
Единственное исключение в этом смысле составляли современные ему (и еще живые) художники, но это-то как раз понятно: они являлись его прямыми соперниками, конкурентами, и, можно сказать,
врагами — а на поле боя, как говорится, не до реверансов.
Однако во всех прочих случаях он умел ценить в людях талант, что подтверждает, например, в одном из интервью
знаменитый шахматист Анатолий Карпов, которому довелось встретиться с Дали в 1979 г. в Нью-Йорке. По словам Карпова, невзирая на его «детский» на момент встречи с Дали возраст —
всего 28 лет — «никакого высокомерия с его (Дали) стороны не исходило, общались на равных.»
И таких примеров можно привести немало — а уж в отношении человека, придумавшего, пусть и против своей воли, «Танец с саблями», Дали, думается, если бы встреча все же случилась, повел бы себя
самым уважительным образом, да еще и сам был бы счастлив заиметь от Арама Ильича автограф!
Таким образом, встречи Дали с Хачатуряном в действительности не было — однако расстраиваться по этому поводу уж точно не стоит! Ибо жизнь великого мистификатора и скандалиста Дали и без
того полна невыдуманных историй, которые будут не хуже той, что придумал Веллер! И мы обязательно будем о них рассказывать.
Директор дома-музея Арама Хачатуряна Арминэ Григорян раскрывает легенду о встрече Арама Хачатуряна с Сальвадором Дали: таковой, на самом деле, не было.
В беседе с корреспондентом «Арменпресс» Арминэ Григорян рассказала всю историю, представила ряд фактов, опровергающих возможность этой встречи и назвала возможную причину, по которой эту встречу выдумали.
«Обычно, о жизни известных людей часто рассказывают выдуманные истории. Одна из таких историй связана с именем Арама Хачатуряна. Все время обсуждается рассказ писателя Михаила Веллера о встрече Арама Хачатуряна с Сальвадором Дали, однако факты доказывают, что такой встречи в действительности не было»,- сказала она.
По этой истории, будучи в Испании, Арам Хачатурян пожелал встретиться с Сальвадором Дали, который с радостью откликнулся и пригласил Арама Хачатуряна к себе домой. Однако Арам Хачатурян был вынужден прождать его несколько часов в холле. Внезапно громко зазвучал «Танец с саблями» и, взнуздав швабру, с саблей над головой вошел совершенно голый Дали. Когда музыка отзвучала, Дали удалился, а слуга сказал Хачатуряну, что прием окончен. Хачатуряну вручили роскошное издание репродукций Дали и препроводили в гостиницу.
Нереальность этого эпизода, по словам Арминэ Григорян, доказывает ряд фактов. Во-первых, Хачатурян не посещал Испанию, о чем четко высказался и сын композитора. Во-вторых, несмотря на то, что эту легенду постоянно рассказывают, ни в прессе, ни в документальных мемуарах, ни в письмах и нигде такая встреча не упоминается.
Несколько лет назад Арминэ Григорян обратилась в Музей Сальвадора Дали, где также не нашлось каких-либо фактических подтверждений о подобной встрече. Нет подобных сведений и в архивах испанской прессы. По словам Арминэ Григорян, они договорились с Музеем Сальвадора Дали обменяться информацией, если таковая найдется., однако уже несколько лет, как новых сведений не поступало.
Самое интересное, что факт встречи отрицает и сам автор рассказа – Михаил Веллер, утверждающий, что сам ее выдумал. По мнению Арминэ Григорян, причиной могли стать неприязненные отношения Веллера с Хачатуряном, или, например, отказ в интервью.
«Попросту Веллер обладает ярким воображением и захотел, наверно, привлечь к себе внимание»,- сказала она.
Этой темой интересуются многие, это самый часто задаваемый посетителями дома-музея вопрос. Однако жизнь Арама Хачатуряна и без этой выдуманной истории богата событиями.
Анна Григорян
И назавтра без трех минут два лимузин правительственного класса привозит Хачатуряна с импресарио, секретарем и переводчицей к воротам белокаменного мавританского замка Дали, с башенками, шпилями, зубцами и флажками. Привратник и охранник в ослепительных ливреях распахивают ворота и сообщают, что хозяин уже ждет, и его пожелание — провести встречу на интимном, семейном, можно сказать, уровне, поэтому переводчик не нужен, ведь у монсеньора Дали жена тоже русская, и машина тоже не нужна, потому что монсеньор Дали распорядился отвезти гостя после встречи обратно на своей машине. Который тут из вас сеньор Хачатурян? Сделайте честь, сеньор, проходите. Нет-нет, остальных принимать не приказано.
………
А Хачатуряна сопровождают по мраморной аллее в замок. На крыльце ему отвешивает поклон уже просто какой-то церемониймейстер королевского двора, и Хачатурян начинает сомневаться: правильно ли он одет, может быть, уместнее было бы явиться в смокинге… но его же об этом не предупреждали, да и время дневное, встреча неофициальная… да он и сам, в конце концов, великий человек! чего там…
Церемониймейстер приглашает его в роскошный приемный зал — белая лепка, наборный паркет и зеркала, — предлагает садиться и вещает по-испански, что монсеньор Дали сейчас выйдет вот из этой двери. В этот самый миг старинные часы на стене бьют два удара, церемониймейстер кланяется и исчезает, закрыв за собой двери.
И Хачатурян остается в зале один.
Он сидит на каком-то роскошном златотканом диване, не иначе из гарнитуров Луи XV, перед ним мозаичный столик, и на этом столике изящно расположены армянские коньяки, испанские вина, фрукты и сигары. А в другом углу зала большая золотая клетка, и там ходит и распускает радужный хвост павлин.
Проходит минута, и другая. Зная, что пунктуальность в Испании не принята ни на каком уровне, Хачатурян оживленно осматривается по сторонам, приглаживает волосы и поправляет галстук. Очевидно, жена Дали Гала тоже будет, раз не требуется переводчик. Он заготавливает вступительные фразы и оттачивает тонкие комплименты.
В десять минут третьего он полагает, что, в общем, с секунды на секунду Дали уже зайдет, и прислушивается к шагам.
В четверть третьего садится поудобнее и выбирает сигару из ящичка. Выпускает дым и закидывает ногу на ногу.
В двадцать минут третьего он начинает слегка раздражаться — какого лешего, в самом деле… сам же назначил на два часа! — наливает себе рюмку коньяка и выпивает.
В половине третьего он наливает еще рюмку коньяка и запивает ее бокалом вина. Щиплет виноград!..
Налицо все-таки нарушение этикета. Хамство-с! Что он, мальчик? Он встает, расстегивает пиджак, растягивает узел галстука, сует руки в карманы, и начинает расхаживать по залу. С павлином переглядывается. Дурная птица орет, как ишак!
А часы исправно отзванивают четверти, и в три четверти третьего Хачатуряну эта встреча окончательно перестает нравиться. Он трогает ручку двери, из которой должен выйти Дали — может, церемониймейстер залы перепутал? — но дверь заперта. И Хачатурян решает: ждет до трех — и уходит к черту. Что ж это за безобразие… это уже унижение!
Ровно в три он нервно плюет на сигарный окурок, хлопает на посошок рюмочку «Ахтамара» и твердо ступает к двери.
Но оказывается, что эта дверь, в которую он входил, тоже не хочет открываться. Хачатурян удивляется, крутит ручку, пожимает плечами. Он пробует по очереди все двери в этом дворцовом покое — и все они заперты!
Он в растерянности и злобе дергает, толкает, — закрыли! Тогда он для улучшения умственной деятельности осаживает еще коньячку, ругается вслух, плюет павлину на хвост, сдирает галстук и запихивает в карман…
Он ищет звонок или телефон — позвонить камердинеру или кому там. Никаких признаков сигнализации.
Может, с Дали что-нибудь случилось? Может, он не прилетел? Но ведь — пригласили, уверили… Сумасшествие!
А жрать уже, между прочим, охота! Он человек утробистый, эти удовольствия насчет пожрать любит, а время обеденное: причем он специально заранее не ел, чтоб оставить место для обеда с Дали — по всему обед-то должен быть, нет?
Присаживается обратно к столику, выбирает грушу поспелее, апельсином закапывает рубашку, налегает на коньяк и звереет — настраивается на агрессивный лад!
И в половине четвертого начинает ощущать некоторую потребность. Вино, понимаете, коньяк, фрукты… В туалет надобно выйти Араму Ильичу. А двери заперты!!!
Никакие этикеты и правила хорошего тона уже неуместны, он стучит во все двери, сначала застенчиво, а дальше — просто грохочет ногами: никакого ответа. Тогда пытается отворить окна — или покричать, или уж… того… Но стрельчатые замковые окна имеют сплошные рамы, и никак не открываются.
Хачатурян начинает бегать на своих коротких ножках по залу и материться с возрастающим напором. И к четырем часам всякое терпение его иссякает, и он решает для себя — вот ровно в четыре, а там будь что будет! да провались они все!
А на подиуме меж окон стоит какая-то коллекционная ваза, мавританская древность. Красивой формы и изрядной, однако, емкости. И эта ваза все более завладевает его мыслями.
И в четыре он, мелко подпрыгивая и отдуваясь, с мстительным облегчением писает в эту вазу и думает, что жизнь не так уж плоха: замок, вино, павлин… и высота у вазы удобная.
А часы бьют четыре раза, и с последним ударом врубается из скрытых динамиков с оглушительным звоном «Танец с саблями»! Дверь с громом распахивается — и влетает верхом на швабре совершенно голый Дали, маша над головой саблей!
Он гарцует голый на швабре через весь зал, маша своей саблей, к противоположным дверям — они впускают его, и захлопываются!..
И музыка обрывается.
Входит церемониймейстер и объявляет, что аудиенция дана.
И приглашает к выходу.
Остолбеневший Хачатурян судорожно приводит себя в порядок, справляясь с забрызганными брюками. На крыльце ему почтительно вручают роскошный, голландской печати, с золотым обрезом, альбом Дали с трогательной надписью хозяина в память об этой незабываемой встрече.
Сажают в автомобиль и доставляют в отель.
По дороге Хачатурян пришел в себя и хотел выкинуть к черту этот поганый альбом, но подумал и не стал выкидывать.
А там его ждут и наперебой расспрашивают, как прошла встреча двух гигантов. И он им что-то такое плетет о разговорах про искусство, стараясь быть немногословным и не завраться.
В тот же день полное изложение события появляется в вечерних газетах, причем Дали в простительных тонах отзывается об обыкновении гостя из дикой России использовать в качестве ночных горшков коллекционные вазы стоимостью в сто тысяч долларов и возрастом в шестьсот лет.
Так или иначе, но больше Хачатурян в Испанию не ездил.
Редакторские изменения, производимые в благих целях эстетизации и гуманизации текста, приводили порой не только к забавным казусам, но и принципиальной трансформации социокультурного пространства; обретения неизбежно сопровождались потерями.
Так, известный американский композитор Муди по вполне понятным соображениям стал писаться в русской советской традиции «Моди». Неумышленная доходчивость оригинальной транскрипции могла помешать пролетарским слушателям правильно понимать его музыку. Представьте концертный зал с нарядным рабочим классом, и вот конферансье торжественно объявляет!.. А народ понимает его неправильно: не готов.
Крупный норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии Сигурд Хёль на родном языке имеет сомнительное счастье быть известным как «Хули». Трудно ожидать непредвзятого отношения читателя к роману, подписанному таким образом. Хули, «Моя вина». Это уместно в пьяном покаянии у пивного ларька, но не на книжной полке культурного человека.
А городок, у которого произошла последняя битва Цезаря, знаком советским любителям истории как Мунда, но не Монда, которая также знакома, но уже как нечто совершенно другое; хотя войска последних помпеянцев там, как говорится, накрылись, сохранение оригинального написания имело бы известный смысл, — но такой, э-э, казарменный сарказм в исторической науке неуместен. Битва при м…. — нет, это помесь Рабле с Брейгелем, возникающим ассоциативным связям недостает исторической объективности.
Реальная история о встрече Сальвадора Дали и Арама Хачатуряна
8 лет назад · 2211 просмотров
Правда или ….?
Однажды Хачатурян приехал на гастроли в Испанию. В этой стране он был впервые. Великого Маэстро окружили неимоверной теплотой: устроили шикарный приём, поселили в самой лучшей гостинице.
После более чем успешного концерта, где Арам Ильич дирижировал своими произведениями, его новоиспечённые испанские друзья спросили: «Что же мы ещё можем для Вас сделать?».И Хачатурян изъявил желание встретиться со всемирноизвестным художником Дали. Это было его единственное желание, которое он давно хотел осуществить. Испанцы естественно согласились выполнить его просьбу, однако им стало не по себе. Дали- личность весьма экстравагантная, которая могла послать любого президента исключительно ради собственной скандальной славы. Ему всё сходило с рук, и кто знает, чтобы он мог выдать на сей раз. Испанцы жутко переживали, что не смогут выполнить просьбу. Позвонили в Нью-Йорк, где сейчас находился Дали и сказали, что композитор Хачатурян хочет познакомиться с ним. Дали ответил: «Хорошо. Завтра же я вылетаю. Скажите, чтобы Маэстро приезжал ко мне в замок к 14.00». Испанцы были ОЧЕНЬ рады услышать такой ответ о чём сразу доложили Хачатуряну. Арам Ильич был польщён таким уважением со стороны Дали, что тот даже специально прилетит.
На следующий день он сел в лимузин и поехал. Его советские коллеги просили рассказать потом ход встречи в самых мельчайших подробностях. Приехав в замок, Арам Ильич прошёл в огромный зал, куда его проводили слуги. Дверь за ним закрылась. В этом помещении он находился один. Посередине стоял длинный стол со всевозможными яствами: вина, мясо, фрукты и т.д.. Композитор решил, что Сальвадор подойдёт чуть позже (на часах было ровно 14.00). Однако этого не произошло не через полчаса и даже не через час. Хачатурян был возмущён такой наглостью и решил перекусить. Ведь он специально не ел перед обедом с Дали и был жутко голоден. Наевшись вволю (и напившись) он решил уйти от этого наглеца. Однако, когда Арам Ильич подошёл к двери, она оказалась заперта. Он проверил другие 3 двери- тоже самое. Сколько бы он ни долбился в них и не кричал. Двери никто не открыл.
Так прошло ещё 3 часа. Хачатурян был вне себя от бешенства, а также Маэстро после всего выпитого…захотел по-маленькому.. ..Не просто захотел, а только этого и желал. Выхода из ситуации не было. Пришлось делать это в вазу, стоявшую в углу. И только он начал испускать из себя всё выпитое, КАК…Громогласно зазвучал «Танец с саблями», распахиваются все двери, и из одной из дверей выбегает абсолютно голый Дали верхом на швабре. Пробегает через всю залу и скрывается в проеме противоположной двери. Всё резко стихает и звучит голос: «Аудиенция у Сальвадора Дали закончена!». Хачатурян какое-то время стоит не двинувшись с места со спущенными штанами, а потом быстро их одевает и уносится прочь в свой лимузин.
Как только он приехал на него накинулись коллеги: «Ну, как встреча?! О чём беседовали?!». Арам Ильич сухо ответил, что разговаривали о музыке и живописи. Вечером он покинул эту страну.
На следующее утро в одной из испанских газет было помещено интервью с Сальвадором Дали, в котором художник какие же дикари советский народ, если «даже их интеллигенция не знает, что такое туалет, и мочится в старинную вазу XVII века!».
После этого случая А. И. Хачатурян никогда не приезжал в Испанию.
В 1951 году в Испании состоялось знакомство двух гигантов мировой культуры – советского композитора Арама Хачатуряна и испанского художника-сюрреалиста Сальвадора Дали. Встреча эта приобрела столь скандальный характер, что в среде информированных деятелей искусства упоминать о ней на официальном уровне не принято до сих пор из соображений деликатности. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, и время от времени намеки на эту потрясающую и не совсем приличную историю вновь всплывают на поверхность в творчестве различных авторов. Слава об эксцентричном сюрреалисте Дали к тому времени уже гремела по всему миру. Экспозиции его картин с триумфом прошли по самым известным выставочным залам Европы и Америки. Все знаменитости мира желали с ним познакомиться и публично восхищались его творчеством. Без преувеличения можно сказать, что в изобразительном искусстве он уже считался звездой первой величины. Арам Ильич Хачатурян к этому времени был одним из немногих советских композиторов, добившихся мировой известности, хотя и не столь громогласной. Он был лауреатом Государственной и Ленинской премий, Героем Социалистического труда, народным артистом СССР, уже объездил весь мир, встречался с Роменом Ролланом, Хемингуэем, Чаплином, Стравинским. Хачатуряна с радостью принимали великие мира сего — королева Бельгии Елизавета, Папа Римский Иоанн ХХIII, католикос Вазген. Наибольшую известность Хачатуряну принесла небольшая сюита к балету «Гаянэ» — знаменитый «Танец с саблями», которую он написал в 1942 году всего за один вечер. Эта сюита быстро набрала популярность, и многие симфонические оркестры мира включили ее в свои репертуары, а за композитором утвердилось неофициальное прозвище «мистер Танец с саблями». Во время творческой поездки по Испании Хачатуряну, конечно же, очень хотелось встретиться лично с великим и ужасным Сальвадором Дали. Однако тут было одно но. Дали не очень-то жаловало руководство СССР, сюрреализм вообще считался сугубо буржуазным, классово чуждым направлением в искусстве, и советская цензура очень неохотно пропускала репродукции картин Дали в многотиражные СМИ. Дали в долгу не оставался. Однажды на вопрос о солидарности всего мирового пролетариата он высокомерно ответил: «У меня нет знакомого с фамилией Пролетариат». Поэтому об официальном визите Хачатуряна к мэтру буржуйского авангарда не могло быть и речи. Но Арам Ильич все-таки не удержался и попросил испанских коллег устроить ему негласную встречу, как можно менее официальную. Неожиданно для всех великий Дали без всяких проволочек легко согласился принять Хачатуряна тет-а-тет в своем роскошном особняке, и даже прислал ему личное приглашение.
[Spoiler (click to open)]
Итак, в назначенный день Арам Хачатурян подъехал на лимузине к дому Дали около двух часов пополудни. Прислуга проводила его в просторный обеденный зал. Как только старинные часы на стене пробили два, дверь отворилась, и на пороге появился церемониймейстер в парадной ливрее и в парике. Ударив жезлом в пол, он торжественно провозгласил об открытии аудиенции и не менее торжественно удалился. Когда часы пробили четверть третьего, Хачатурян все еще был один в зале, если не считать павлина, распускающего великолепный радужный хвост в золоченой клетке. Еще через четверть часа Хачатурян стал проявлять признаки беспокойства – явно что-то пошло не так. Это обычная испанская непунктуальность или высокомерное пренебрежение? Обеденный стол был накрыт фруктами, винами и другими напитками. Чтобы снять раздражение Хачатурян выпил коньяку, закусил виноградом, наполнил бокал гранатовым вином из хрустального кувшина. Часы пробили три, затем половину четвертого, но никто не появлялся. От волнения Хачатуряну стало душно, он сорвал с себя галстук и сунул его в карман. Гнев продолжал утолять коньяком, а жажду вином. Это уже явное издевательство! В конце концов, ему пора выйти в туалет! Хачатурян подошел к двери – закрыто. Проверил другие двери – закрыто. В недоумении он стоял посреди зала и смотрел на чирикающего в золотой клетке павлина. Что тут вообще происходит?! Стучать и ломиться в двери оказалось бесполезно. Хачатурян осмотрел две большие керамические вазы, стоявшие на паркете у камина, и принял решение – он подождет до четырех часов, и не секундой больше!
И вот, с первым ударом часов, доведенный до крайней степени возмущения композитор кинулся к старинной вазе и стал в нее натурально писать. И в тот же миг из скрытых в стенах динамиков на весь зал прогремели первые аккорды сюиты «Танец с саблями». Двери распахнулись, и в зал влетел ни кто иной, как абсолютно голый Сальвадор Дали верхом на швабре, размахивающий саблей. Но ошарашенный маэстро Хачатурян уже не в силах был прервать мочеиспускание, ему оставалось только неподвижно следить за происходящим. Дали проскакал мимо него, совершил по залу несколько кругов почета в экспрессивном ритме сюиты и скрылся за дверью по ее окончании. В наступившей тишине дверь снова отворилась, вошел церемониймейстер, ударил жезлом в пол и провозгласил: «Аудиенция окончена!» Занавес.
Рисунок Евгения Морозова, 1989
В последствии многие биографы Дали пытались найти ответ на вопрос зачем он это сделал? Ведь это была не просто спонтанная эксцентричная шутка. Подготовка к осуществлению такой сценической композиции потребовала от магистра абсурдного эпатажа немалых затрат творческой энергии. Для начала ему требовалось продумать сценарий до мельчайших подробностей. Затем подготовить музыку и антураж. Главная сложность незаметное наблюдение за Хачатуряном в течение двух часов, для этого требовались помощники. Так ради какой же цели Дали озадачил себя столькими проблемами? Может быть тут имели место какие-то личные мотивы? Некоторые исследователи считают, что главным инициатором этой шутки была русская по происхождению Гала жена, натурщица и Муза Сальвадора Дали. На такой вариант, в частности, намекает название картины Веры Донской-Хилько «Гала-концерт». Советская власть вынудила родителей Галы бежать из России от красного террора, сама она воспитывалась в европейских традициях приоритета полной духовной свободы (отчего Дали и видел в ней родственную душу), и, возможно, она питала глубокую внутреннюю неприязнь ко всему, что связано с СССР, даже в искусстве. Но большинство исследователей все же считают, что главным инициатором, сценаристом, режиссером и постановщиком этой феерической сцены был именно Дали. Подобные психологические инсталляции всегда вполне соответствовали его внутренней душевной организации. Ему было мало ощущать красоту абсурда где-то глубоко внутри себя, и вся его жизнь была попыткой вывести эту красоту на поверхность, внедрить ее непосредственно в окружающую жизнь. В инсталляции с Хачатуряном такая попытка, несомненно, увенчалась полным успехом, и сам Дали считал ее одним из лучших сюрреалистических опытов в своей жизни.
Современным художникам, как мы можем видеть, не хватило смелости графически отобразить весь шокирующий пафос сцены в полном объеме. Уважение к авторитету выдающегося музыканта не позволяет изобразить его в этот момент, а ведь это и есть главная деталь «гвоздь», на котором держится вся грандиозность смысловой композиции. Иначе не стоило запирать Хачатуряна на 2 часа. Но так или иначе Дали своего добился зыбкую сюрреалистическую фантазию своей творческой души он воплотил в зримую и осязаемую реальность, и это мгновение торжества созидающего разума навсегда запечатлелось в космической хронике Вселенной великий композитор Хачатурян, писающий в драгоценную фарфоровую вазу XVI века, и скачущий мимо в обнаженном виде величайший живописец XX века под «Танец с саблями» в исполнении Венского симфонического оркестра.
Париж, 1933 год.
Молодой и еще никому не известный Сальвадор Дали в окружении художников-сюрреалистов.
(Слева направо: Тристан Тцара, Поль Элюар, Андре Бретон, Ханс Арп, Сальвадор Дали, Ив Танги, Макс Эрнста, Рене Кревель и Ман Рэй).