Рассказ после немца вторая ночь

— Ты вот подсмеиваешься над Валькой, что у неё задница большая – по своему обыкновению продолжал рассказывать Петрович о своей жизни, уже на вторую нашу смену в котельной, обращаясь ко мне – а вот ни каждая бабе нравиться, когда её в зад ебут. Есть, что к своей заднице и близко не подпустит, а есть наоборот, сама посявку направит туда, да и еще и спустит пи*дой.

Я когда стал уже регулярно поебывать свою мать, она тут раздобрела, у неё хотя и так зад широкий круглый был, однако от полной жизни еще поправилась. Не помню, что за праздник был, только война еще не закончилась, и по весне было, собрались, как обычно на хуторе бабы праздник вместе отмечать. Посидели, погоревали на свою вдовью долю, поплакались, а потом так самогона накушались, что едва по домам расползлись. Мать моя тоже от баб не отстала, пришла домой, что уже лыка не вяжет, я думал, она спать завалится, да куда там, пьяная баба чужая жена, пока не почувствует, что ей в пи*ду семя влили, ни угомонится, хотя сама от этого только усталость почувствует, поэтому сразу свой пьяный взор на меня уставила. Я её на кровать положил, а она заигрывает

— Раздень меня догола – лопочет

Раздел, сиськи её помял, тело её погладил, так она просил, шепча, — давай засади, поеби, взбрызни семя в пи*денку.

Лег на нее засадил, да только пару качков сделал, ей муторно стало, видать еще и укачало. Она тогда просит — давай задком попробуем

Я, на пол её, на колени, туловище на кровати. Пристроился между ног, пошире их развел, и давай долбить в её лохматую, а оттуда уже звуки хлюпающие послышались. Вот тут мать и шепчет — давай в зад, хочу попробовать. Мол Полинка рассказывала, что тоже дюжа сладко бывает, её Петька покойный, раза, два в неделю ей сопло там прочищал. Только ты ж побольше жиром, посявку натри и само отверстие.

Самому интересно, задница у матери мягкая, пышная. При лучине рассмотрел темное пятно в расщелине между мягких ягодиц, жиру топленого побольше на него нанес и точно к нему посявку приставил. Раз надавил, другой раз надавил, не лезет посявка в зад. Мать тужится, шепчет, чтобы не спеша вставлял, сама уже руками ягодицы в стороны разводит. Наконец тронулась посявка, утонула растянув тугое темное пятно в расщелине, а за залупой, словно тугое кольцо на основании посявки захлопнулось. Мать начала подмахивать задом, только, когда уже посявка на всю медленно вогнал, мне приятно было, а мать призналась, что не почувствовала сладости, от того что я в зад её выебал. Она на небо улетала, когда я посявку ей по самый пуп в пи*ду загонял.

На ту весну к нам на хутор, учителка с двумя детьми прибилась, уставшая блудить по тылам немецким. Мать с ней как-то сразу сдружилась, сблизилась, предложила ей в нашем флигеле обосноваться. Флигель – конечно не хоромы, одна комната всего, но все же крыша над головой, когда нет ни кола ни двора. Учителку звали Мария Матвеевна, худощавая, привлекательная женщина с широкими бедрами, двадцати семи лет. Дочери её Насте, было тогда тринадцать, а сыну Сашке двенадцатый год пошел. Муж учителки служил на границе, где и погиб в первый же день войны, с тех пор она с детьми и мыкалась по немецким тылам. Месяца через три постояльцы обвыклись и пришлись, как говорят ко двору. Однажды, как-то матери приспичило, и мы с ней в баньке расположились на лавке. Ебу я её, да в порыве блаженства не заметили, как туда вошла учителка, чтобы постираться, так и замерев на пороге. Заметили мы её, только когда уже спустили. Она быстро вышла, после того как на мою посявку мокрую посмотрела, когда я её из матери уже вытаскивал. Мать за ней пошла, а я чуть позже вышел из баньки, слышу, они за банькой в полголоса разговаривают, сидя рядом на бревне обнявшись.

— Да что же я не понимаю – говорила учителка – доля наша такая вдовья. Я и сама не безгрешна.

И начала она матери рассказывать, что с ней приключилось год назад. Попали они тогда к немцам в лапы, при них две семьи расстреляли за пособничество партизанам. Испуганных до полусмерти их немцы закрыли в сарае, а когда все немцы разъехались, остался только один немец, то он их покормил сытно и знаками объяснил, что если они его будут слушаться, то он им еще еды даст и отпустит. Сначала я не поняла его намерений – говорила учителка — а потом заметила, как он на Настю стал посматривать, приветливо улыбаясь. Стала ему предлагать себя, догадавшись, что он замыслил дочь мою еще не созревшую выебать, а он только посмеивается и на Сашку кивает, и сам Настю обхаживает. Я в ужас пришла, когда до меня дошло, что он хочет, головой замотала отрицательно. Немец брови нахмурил, и показывает мне, чтобы я раздевалась догола и ложилась на расстеленный брезент на сене.

Желание жить и детей спасти, преодолели позор, разделась, легла, а немец не унимается, Настю уже к себе на колени посадил и рукой у неё между ножек гладит, а Сашке показывает, чтобы тоже раздевался и на меня ложился. Под страхом смерти, на что только не пойдешь, Сашка уже голый лег на меня, а у меня ноги так сами и раздвинулись широко, от похоти. У него хоть писюнчик и не большой, но все же мужской орган и встал на меня. Воткнулся писюн в мою мокрую промежность, а я не ведая, что делаю, поправила его рукой меж губок половых в щель залитую смазкой. Сама одним глазом кошусь на немца, а он уже подол Насте задрал и вижу, пальцем по её залитой смазкой щелке водит, меж пухленьких губок еще только с начавшими темнеть волосиками. Тут я немного отвлеклась от немца с дочкой, почувствовав, как писюн сына в мой клитор уперся между налившихся срамных складок и приятно дернувшись на нем стал натирать его, а клитор без того уже отвердел так еще стал и волны по всему телу приятные рассылать, не заметила, как стала подмахивать сыну.

Словно в забытье, видела, как немец, Настю рядом со мной разложил, и как свой член стал вставлять в её безволосую пи*денку. Член у него маленький был, чуть больше Сашкиного писюна, наверное, поэтому моя Настя не вскрикнула, а только поморщилась, когда он ей целку сбил. Видела я и лицо дочери, когда как поршень в ней заходил член немца, вопреки моим ожиданиям на нем блаженство отражалось, а с губ Насти стон сладострастный срывался. Потом меня саму все сковала, спускать начала под сыном, в порыве экстаза подмахнула ему, и прижала к себе руками крепче, а в беспамятстве сжала пи*дой его писюн попавший в мое отверстие, ощутив как он задергался, испытывая блаженство. Немец не обманул, когда спустил Насти на её покрасневшую от его толчков пи*денку, отпустил нас, дав провианта на несколько дней. Я с детьми о том, что произошло, не разговаривала, казалось, что мы все и забыли про это, только через месяц как-то мы в стогу заночевали. Пока дети ложе готовили, я тем временем пошла на опушку, чтобы что-то для костра собрать.

Возвращаюсь и чуть не ахнула, лежит моя Настя на спине с широко разведенными ногами и стонет, а между ног у неё Саша сопит и просит её, сдавить его писюнчик писькой, как это мама делает. Я только рот открыла, хотела их отругать за то, что они ебутся, а Настя мне говорит, — что ж может завтра нам суждено помереть, так дай хоть наслаждаться нам жизнью короткой. Подумала я, ведь права дочь, поэтому улыбнулась одобрив. Тут же в стогу я и Саше дала, сама правда не спустила, но его писюн своей пи*дой так сдавила, что он почувствовал блаженство. С тех пор мои детки часто стали испытывать те приятные ощущения от ебли, и я им в этом не препятствую. Да пусть наслаждаются, сколько той жизни, Саша все равное еще не созрел, так что не обрюхатит сестру.

Затем мать, рассказала свою историю, про нас с ней.

— Тебе больше повезло, удовольствие получаешь – печально говорила учительница – а я только доставляю его своему сыну, мал у него еще, чтобы я могла спустить на нем.

— Иди в баньку, разденься и жди, я сейчас к тебе Ваньку пришлю – весело подзадорила мать учителку – авось с него не убудет, если и тебе прочистит пи*денку.

В баньке я тогда, так учителку отодрал, что …она насилу встала с лавки со счастливым лицом. Пи*денка у нее тугая была, так еще и умело сжимала ей мою посявку, от чего спускать в неё было еще слаще. Так я стал поебывать уже не только свою мать, но и учителку, сотворив из неё счастливую бабу.

Война России с Украиной к середине лета вроде бы успокаивается, однако, следующая часть года грозит каким-то таким тотальным хаосом в мире, на фоне которого все померкнет. Если кто-то думает, что пандемия была как бы днем весеннего равноденствия, после которого денечки пойдут длиннее и все будет налаживаться, то он ошибается – глобальный кризис еще не прошел своего пика.

Пандемия, которая ожидает нас этой осенью, будет странной пандемией. Она будет не такой длинной, как первая, но проблем от неё возникнет значительно больше и эти проблемы будут острее. Страны скорее всего снова закроют свои границы и я вижу это уже где-то в конце лета.

Вообще наступающая осень и последующая зима будут выглядеть очень странно и совсем не так, как многие ожидают. Я бы сейчас сказал, что у нас будут три проблемы, а не как раньше одна. Будет новая чума, но не в той форме, как мы привыкли, когда чумой одновременно болел весь мир, а будут как бы локальные вспышки и очаги. Второй проблемой станет глобальный кризис, а третьей проблемой станут боевые действия, которые будут какие-то повсеместные.

Еще будет какой-то разнобой в действиях правительств. Так, если с первой чумой все боролись согласованно и одновременно, то сейчас законы начнут принимать в стиле кто на что горазд. ЕС грозит серьезный раскол по интересам и он если не официально, то реально расколется как бы на два союза и уже не будет таким, как есть.

Так же в Европе к самому концу лета произойдет нечто ужасное. Что это будет я не знаю. Может быть экономический крах, о котором я расскажу дальше, может быть новая пандемия, может быть Польшу как-то заденет будущая война. Но я вижу итог, когда из Польши в один день захотят уехать очень много людей, в результате чего в Европе сложится настоящий хаос и страны наперегонки начнут закрывать свои границы.

Меня спрашивают – когда и где будет очередная война? Это будет где-то южнее Польши. Как я уже ранее говорил – может Ближний Восток, может Турция/Греция. Турция в NATO – это какой-то Троянский конь. Она вроде как бы за нас, но действует исключительно в своих интересах и сейчас как-то странно спорит против вступления в блок Швеции и Финляндии. Поэтому как только в Украине все вдруг затихнет – так где-то на юге и полыхнет.

Однако, даже несмотря на масштабность события это будет не главное. Главное произойдет в какой-то большой стране мира и это будет как-то связано с Китаем. В результате Европа, а с ней и весь остальной мир погрузятся в ужасный экономический хаос.

Что будет вокруг Китая конкретно я точно не вижу. Может быть там будет какой-то экономический или политический кризис, который обрушит мировую экономику, как карточный домик. Может быть это будет какой-то логистический саботаж. Может быть Китай куда-то вторгнется и новость об этом станет обрушивающим рынки фактором. Или может быть даже сам Китай будет атакован. Я пока не уверен и могу только сказать, что с Китаем к началу осени будет связано что-то очень большое, грандиозное. И если сейчас в мировой экономике просто кризис, то это будет уже хаос.

После того, как что-то случится в Азии, в Европе начнется, не побоюсь этого слова, настоящий бардак. Каждая страна ЕС будет реагировать на это по разному, причем не только во внешней политике, но и локально, раздавая своим граждан противоречащие общей политике ЕС советы и рекомендации. И я вижу во всех заголовках фразу: “ликвидность потеряна”. Все будут бегать в телевизор и выкрикивать эти слова, как мантру.

В общем, будет какой-то глобальный ужас в одном флаконе: чума, какие-то плохие дела на юге и в Азии, нарушения цепочек поставок и эта самая потеря какой-то ликвидности. Не знаю, как в остальной Европе, но в Польше я вижу военные машины из которых что-то раздают людям. Причем, что странно – раздают не всем подряд, а только определенные группы людей имеют право подходить и брать что-то из этих грузовиков.

Но даже совсем не это будет самое ужасное. Самое ужасное, что как в Польше, так и во всех странах правители начнут издавать указы, словно бешеные. Законопроектов будет так много и они будут спускаться сверху так быстро, что возникнет подозрение в том, что все эти распоряжения были заранее подготовлены. И все они не будут иметь никакого отношения ни к нашему выбору, ни к нашей свободе.

Сейчас мой внутренний голос мне как бы говорит: скажи людям, чтобы пораньше выкапывали картошку и старательно её берегли. Не хочу вас пугать, но этот голос, шепчущий мне, сейчас какой-то довольно громкий и сбывается то, о чем этот голос говорил еще два года назад: мир идет к нищете и голоду.

Меня постоянно спрашивают: ну когда же введут цифровые деньги? Отвечаю: ну вот сейчас где-то и введут. Для того, чтобы эти цифровые деньги появились, должны произойти определенные вещи. Так, должен случиться некий глобальный финансовый крах, чтобы мы все что-то потеряли. И когда мы захотим это вернуть – нас попросят потерянное задокументировать, возвращая потери в цифре. Нет сомнений, что это такая игра, это какой-то сценарий. Но, в чем сразу вас хочу успокоить и приободрить – сценарий не затянется на несколько лет, он будет очень быстрый.
https://strangeplanet.ru/

Сегодня, когда идут непрерывные, гнусно организованные атаки
на наше трагическое и героическое прошлое, призванные затушевать, извратить,
обесценить и, наконец, полностью перечеркнуть историческую Победу русского
народа в Великой Отечественной войне, особенно важно не поддаваться на
провокации откровенных негодяев и фальсификаторов, а бить их мощнейшим
информационным оружием – убойными фактами и свидетельствами непосредственных
участников тех грозных событий…

Тем более, что недостатка в подобных материалах у нас нет –
существует огромная мемуарная литература, посвященная грандиозной битве двух
исполинских народов, двух абсолютно противоположных идеологических систем на советско-германском фронте,
благодаря которой мы можем с легкостью разнести все те мрачные завалы лжи,
которые так неутомимо и злонамеренно возводятся бессовестными русофобствующими
подонками, до сих пор мечтающими об историческом реванше за свое
поражение…

В нижеследующем материале я решил дать слово нашим
непосредственным противникам в годы войны – немецким солдатам и офицерам, которые
на собственной шкуре испытали, что значит презирать и ненавидеть Россию, пользуясь
оказанным доверием — вероломно напасть на нее, питать жалкие иллюзии одолеть
Несокрушимое, и затем быть наголову разбитыми «этими непостижимыми Русскими»,
равным которым, по стойкости, доблести, жертвенности и великодушию нет никого во
всем белом свете. Итак, война в России глазами немцев:

«Наш взвод собрали и объявили: «Завтра нам предстоит
вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражен, это было
как снег на голову, а как же «Пакт о ненападении» между Германией и Россией? Я
не мог и представить, как это мы пойдем войной на Советский Союз?!» — Гельмут
Колаковски, немецкий унтер-офицер…

«Нам было сказано, что война против России кончится через
каких-нибудь три недели. Другие были осторожнее в прогнозах — они считали, что
через 2-3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы
его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А
с Францией? Ты что, забыл?» — Бенно Цайзер, немецкий солдат…

«Нам было очень трудно составить ясное представление об
оснащении Красной Армии. Гитлер отказывался верить, что советское промышленное
производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведений относительно
русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна
произвести русская промышленность. Трудно было достать даже карты, так как
русские держали их под большим секретом. Те карты, которыми мы располагали,
зачастую были неправильными и вводили нас в заблуждение. О боевой мощи русской
армии мы тоже не имели точных данных. Те из нас, кто воевал в России во время
Первой мировой войны, считали, что она велика, а те, кто не знал нового
противника, склонны были недооценивать ее» — Гюнтер Блюментритт, немецкий
генерал…

«Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже
приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании
лейтенанта. «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как
Наполеон, — не скрывал он пессимизма… — Менде, запомните этот час, он
знаменует конец прежней Германии» — Эрих Менде, немецкий обер-лейтенант…

«Когда мы вступили в первый бой с русскими, они нас явно не
ожидали, но и неподготовленными их никак назвать было нельзя. Поведение русских
в первом же бою разительно отличалось от поведения поляков и прочих наших
противников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце
окружения, русские все равно стойко оборонялись. Уже на седьмой день, едва
только мы пошли в атаку, один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав
винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась
эта едва начавшаяся, но такая ужасная война» — Иоганн Данцер, немецкий
артиллерист…

«Бой за овладение крепостью ожесточенный — многочисленные
потери. Уже погибло 2 командира батальона, 1 командир роты, командир одного из
полков получил серьезное ранение… Вскоре, где-то между 5.30 и 7.30 утра, стало
окончательно ясно, что русские отчаянно сражаются в тылу наших передовых
частей. Их пехота при поддержке 35-40 танков и бронемашин, оказавшихся на
территории крепости, образовала несколько очагов обороны. Вражеские снайперы
вели прицельный огонь из-за деревьев, с крыш и подвалов, что вызвало большие
потери среди офицеров и младших командиров… Там, где русских удалось выбить
или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из
канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши
потери непрерывно росли… За первые сутки боев в России дивизия потеряла почти
столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании…
Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они
показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к
сопротивлению» — Выдержка из немецкого рапорта, посвященного боям за Брестскую
крепость…

«Их трудно взять в плен. Когда нет патронов, они бьют
прикладами, а если у них вырвут винтовку, кидаются на тебя с ножом или даже с
кулаками. Убитые русские бойцы и те немногие, которые живыми попадали в плен,
были до предела истощены. Они шатались от голода и выглядели ходячими
скелетами. При виде этих живых мертвецов трудно было поверить, что они в
состоянии держать оружие, стрелять и драться врукопашную. Измученные,
истощенные люди продолжали борьбу в крепости — стреляли, бросали гранаты,
кололи штыками и глушили прикладами наших автоматчиков штурмовых батальонов
45-й немецкой дивизии. Что давало им силы — это было для нас непостижимо» — Из
дневника немецкого офицера, участника боев за Брестскую крепость…

«Рукопашные схватки? Да, довелось. Даже бронзовый «Знак
ближнего боя» был, хотя в самих рукопашных я только два раза участвовал. Не
приведи, Господи, приснятся опять ночью. Красноармейцы были обычно щуплее
немцев, какими-то менее сытыми и сильными. Они, правда, хорошо владели штыками,
особенно в начале войны, когда место кадровых солдат ещё не заняли
мобилизованные и добровольцы. Штыки превращались в страшное оружие на их
длинных винтовках. А в самой схватке ощущение сна, когда словно призраки на
тебя налетают, ты отмахиваешься, но результата не видишь, только снова и снова
на тебя наваливаются… И вот там я, кажется, понял ваш, русских, секрет. В том,
что вы не подчиняетесь силе, не признаёте за ней права. Немецкие солдаты
выиграли и первую, и вторую рукопашные, что довелось мне пережить, но я точно
знаю, что эти схватки всё же поселили и во мне, и в товарищах страх перед
русскими, которые идут до конца. Потому что когда кто-то из них проигрывал свою
личную битву, раненный даже смертельно, он всё равно продолжал драться, пока не
умирал. И это ещё хорошо, что мне с матросами не довелось встретиться. Тем,
вообще, поговаривали на фронте, противостоять нельзя было» — Герман Ш.,
немецкий солдат…

«Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое
Красная армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую
крепость в Брест-Литовске несколько недель, сражаясь до последнего человека,
несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Поведение
русских даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с
поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение. Даже
будучи окруженными, русские сражались за свои позиции до конца… Теперь
политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули
в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая
все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле
боя» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Оценка обстановки подтверждает вывод о том, что русские
решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных
участках фронта, где их вынуждает к тому сильный натиск наших наступающих
войск. Русские ищут любую возможность, чтобы ударить по нашим флангам. Особенно
пытаются отсечь наши танки от наступающей за ними пехоты. Положение становится
таким запутанным, что мы не понимаем, то ли мы окружаем противника, то ли он
нас… Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего
человека» — Франц Гальдер, начальник главного штаба сухопутных войск вермахта…

«После успешного прорыва приграничной обороны наш батальон
был обстрелян русским арьергардом. Силы русских состояли исключительно из
политработника и четырех солдат, с невиданной ожесточенностью защищавших
временную позицию посреди поля пшеницы. Я не ожидал ничего подобного, — это же
чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов!» — Г. Нойхоф,
майор, командир немецкого батальона…

«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь.
Солдаты Красной армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших
домов!» — Из письма немецкого офицера 7-й танковой дивизии…

«Это был противник со стальной волей, который безжалостно,
но и не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой. От танковых
клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали гораздо больших результатов,
но русские держались с неожиданной твёрдостью и упорством, даже когда их
обходили и окружали» — Курт Типпельскирх, немецкий генерал…

«Снова нескончаемый поток изуродованных людей. Ежедневно к
нам поступает до трехсот раненых. Школьный двор стал кровавым бивуаком.
Легкораненые сидят на скамьях. Они громко жалуются друг другу на свою судьбу.
Солдат с тяжелыми ранениями обрабатывают в помещении. Самых тяжелых кое-как
бинтуем и дважды в день отправляем к поезду. Стараемся отправить поскорее —
очередь растет. Санитары спят, не раздеваясь, даже не снимая сапог. Я ворочаюсь
на койке, не могу заснуть, несмотря на страшную усталость. На душе невыразимая
тяжесть. Многие признают, что Красная Армия дерется упорно. Один полковник,
танкист (он потерял во Франции руку и, несмотря на протез, пожелал участвовать
в Восточной кампании — здесь он потерял вторую руку), вчера сказал соседям по
палате: «Господа, наконец мы столкнулись с достойным противником. В наших
планах это явный просчет». Некоторые, из молодых, закричали: «Он потерял обе
руки и теперь на все смотрит мрачно! Подождите, месяца через два никто о России
и вспоминать не будет. И слова-то такого не будет!» Но те, что постарше, стали
задумываться. Все больше встречаешь офицеров и солдат, которые считают поход в
Россию ошибкой. Высказывают это они осторожно, намеками. Но каждый час нашей
жизни подтверждает их правоту. Мы, санитары, чувствуем весь ужас совершившегося
по увеличивающемуся притоку искалеченных и раненых» — Кёрнер Шрадер, немецкий
санитар…

«Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает
кампании особую специфику. Первый серьезный противник» — Вальтер фон Браухич,
немецкий генерал-фельдмаршал…

«24 июня, 1941 года. Русские защищаются мужественно.
Отступлений нет. Это хорошо. Тем скорее оно будет впоследствии. Они теряют
бесчисленное количество танков и самолетов. Это является предпосылкой к
победе… 27 июня, 1941 года. Усиленное и отчаянное сопротивление противника. У
русских колоссальные потери в танках и самолетах, но они еще хорошо дерутся и,
начиная с воскресенья, уже многому подучились… 1 июля, 1941 года. Русские
сопротивляются сильнее, чем предполагалось вначале. Наши потери в людях и
материальной части значительны. Их союзником является пока еще славянское
упорство, но и оно в один прекрасный день исчезнет!.. 2 июля, 1941 года. В
общем, происходят очень тяжелые и ожесточенные бои. О «прогулке» не может быть
и речи. Красный режим мобилизовал народ. К этому прибавляется еще баснословное
упрямство русских. Наши солдаты еле справляются. Положение не критическое, но
серьезное и требует применения всех усилий» — Из дневника Йозефа Геббельса,
министра пропаганды Третьего рейха…

«Русские не сдаются. Взрыв, еще один, с минуту все тихо, а
потом они вновь открывают огонь. С изумлением мы наблюдали за русскими. Им,
похоже, и дела не было до того, что их основные силы разгромлены» — Из дневника
немецкого солдата…

«Силы, которые нам противостоят, являются по большей части
решительной массой, которая в упорстве ведения войны представляет собой нечто
совершенно новое по сравнению с нашими бывшими противниками. Русская пехота
проявила неслыханное упорство прежде всего в обороне стационарных укрепленных
сооружений. Даже в случае падения всех соседних сооружений некоторые ДОТы,
призываемые сдаться, держались до последнего человека. Мы вынуждены признать,
что Красная Армия является очень серьезным противником» — Из доклада немецкого
командования группы армий «Юг»…

«В общем, теперь ясно, что русские не думают об отступлении,
а напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся
германским войскам. Характерно малое число пленных… Следует отметить упорство
отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов
взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен» — Франц Гальдер,
начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта…

«Несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные
расстояния, — нет того чувства, что мы вступили в побежденную страну, которое
мы испытали во Франции. Вместо этого – сопротивление, сопротивление, каким бы
безнадежным оно не казалось» — Из дневника немецкого офицера 18-й танковой
армии вермахта…

«Нашими солдатами установлено, что такого организованного
проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне
вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным
признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как
своеобразная любовь к отечеству, своего рода мужество и товарищество,
безразличие к жизни» — Из доклада начальника полиции и безопасности СД III
управление…

«Вы спрашиваете, какого я мнения о русских. Могу только
сказать, что их поведение во время боя непостижимо. Не говоря о настойчивости и
хитрости, самое примечательное у них это невероятное упрямство. Я сам видел,
как они не двигались с места под сильнейшим артиллерийским огнем. Брешь тотчас
заполнялась новыми рядами. Это звучит неправдоподобно, но я это видел часто
своими глазами. Жизнь отдельного человека для них ничто, они ее презирают» — М.
Горбах, немецкий офицер…

«Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции…
Моя рота, начиная с 23 июля, участвовала в боях за танковую автостраду № 1.
Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы, и так далее.
Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь,
что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!» — Из
дневника немецкого солдата группы армий «Центр»…

«Фантастический боевой дух русских танкистов: некоторые
танки теряют ход, получают 5-6 прямых попаданий, но их экипажи не сдаются и
продолжают вести огонь. Для уничтожения таких машин приходится посылать
специальные группы саперов-подрывников. Русские сражаются до последнего снаряда
и патрона» — Из немецкого отчета о боевых действиях на советско-германском
фронте…

«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно
назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на
смерть. Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, и тут же
щелкнули его из 37-миллиметрового орудия. Когда мы стали приближаться, из люка
башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре
выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И,
невзирая на это, он палил по нам из пистолета! Именно поэтому, мы почти не
брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего и никогда не
сдавались. Их закалку с нашей не сравнить» — Ганс Беккер, офицер танкового
подразделения группы армий «Центр»…

«У нас большие потери среди летчиков-истребителей, поскольку
русские сражаются самоотверженно. Их бомбардировщики атакуют плотными группами,
не обращая внимания на сильный огонь зенитной артиллерии. Мы сами подвергаемся
сильному противодействию советской авиации, целыми днями отражаем атаки их
истребителей» — Г. Кортен, немецкий генерал, начальник штаба 4-го воздушного
флота…

«Качественный уровень советских летчиков куда выше
ожидаемого. Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим
первоначальным предположениям. Советские пилоты — фаталисты, они сражаются до
конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые лишь
собственным фанатизмом» — Гофман фон Вальдау, начальник штаба командования
люфтваффе…

«Советские летчики игнорировали чувство самосохранения.
Русские ВВС своей упорной решительностью и жертвами смогли предотвратить свое
полное уничтожение и заложить предпосылки своего будущего возрождения» — В.
Швабедиссен, генерал люфтваффе…

«Когда русский истребитель врезался в мой мессер,
показалось, что на меня обрушилось небо!.. До сих пор снится мне тот удар,
просыпаюсь в холодном поту. Найдите мне того летчика, что таранил меня под
Киевом. Мы примем его как родного!» — Юган Яров, летчик-ас, ветеран люфтваффе…

«17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером
хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго
расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его
храбрости. Полковник перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера
дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами
из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?» — К. Хенфельд,
обер-лейтенант 4-й танковой дивизии…

«Плотной массой, ведя отдельных солдат под руки, чтобы никто
не мог отстать, бросались они на наши линии. Нередко впереди всех находились
женщины и девушки комсомолки, которые, тоже с оружием в руках, воодушевляли
бойцов» — Эрих фон Манштейн, немецкий генерал – фельдмаршал…

«Как правило, наши подвижные войска обходили узлы
сопротивления противника, подавлением которых занималась шедшая следом пехота.
14-й танковый корпус без особого труда выполнил поставленную задачу, заняв
оборонительные позиции фронтом на север. Однако в полосе 3-й моторизованной дивизии
находилась одна высота и одна балка, где русские не прекращали сопротивления и
в течение нескольких недель доставляли немало неприятностей немецким войскам.
Сперва мы не придавали этой высоте серьезного значения, полагая, что она будет
занята, как только подтянется вся дивизия. Если бы мы знали, сколько хлопот
доставит нам эта самая высота и какие большие потери мы понесем из-за нее в
последующие месяцы, мы бы атаковали более энергично… Балка, удерживаемая
русскими, находилась в тылу нашей дивизии. Она была длинной, узкой и глубокой;
проходили недели, а ее все никак не удавалось захватить. Все наши попытки
подавить сопротивление русских в балке оставались тщетными. Балку бомбили
пикирующие бомбардировщики, обстреливала артиллерия. Мы посылали в атаку все
новые и новые подразделения, но они неизменно откатывались назад с тяжелыми
потерями — настолько прочно русские зарылись в землю. Мы предполагали, что у
них было примерно 400 человек. В обычных условиях такой противник прекратил бы
сопротивление после двухнедельных боев. В конце концов, русские были полностью
отрезаны от внешнего мира. Они не могли рассчитывать и на снабжение по воздуху,
так как наша авиация в то время обладала полным превосходством… После того,
как балка была взята, мы были поражены, когда, сосчитав убитых и пленных,
обнаружили, что вместо 400 человек их оказалось около тысячи. Почти четыре
недели эти люди питались травой и листьями, утоляя жажду ничтожным количеством
воды из вырытой ими в земле глубокой ямы. Однако они не только не умерли с
голоду, но еще и вели ожесточенные бои до самого конца» — Г. Динглер, немецкий
полковник 3-й моторизованной дивизии…

«Многие из наших руководителей сильно недооценили нового
противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа,
ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей
первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на
Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических
условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали
неоднократные предостережения видных военных специалистов по России…
Поведение русских войск, даже в этом первом сражении за Минск поразительно
отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях
поражения. Даже будучи окруженными, русские не отступали со своих рубежей» —
Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Русские с самого начала показали себя как первоклассные
воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой.
Обретя боевой опыт, они стали отличными солдатами. Они сражались с
исключительным упорством, имели поразительную выносливость и могли выстоять в
самых напряженных боях» — Эвальд фон Клейст, немецкий генерал…

«Начав свой поход на Советский Союз, мы очутились лицом к
лицу с непредсказуемым противником, чьи поступки, сопротивление или преданность
невозможно было предвидеть или даже оценить. Временами мы сталкивались с
фанатическим сопротивлением горстки солдат, которые сражались до последнего
патрона и, даже исчерпав все запасы, отказывались сдаваться в плен…
Вспоминаю, как однажды, оказавшись в ловушке в старом медном руднике возле
Керчи, несколько офицеров и солдат Красной Армии продолжали оказывать
сопротивление в течение всей оккупации полуострова. Когда в их опорном пункте
были исчерпаны запасы воды, они стали слизывать влагу с мокрых стен, пытаясь
спастись от обезвоживания. Несмотря на жестокость, которую проявляли их
соперники на Русском фронте, у противостоявших им германских военных возникло
чувство глубокого уважения к этим уцелевшим бойцам, которые отказывались
сдаваться в течение недель и месяцев упорного сопротивления» — Г. Бидерман,
немецкий офицер…

«То, что далее последовало, было последним боем армии,
который не мог ни изменить ее судьбы, ни принести какой-либо пользы Советам с
точки зрения общей оперативной обстановки. Даже для сохранения чести оружия
этот бой был бы излишен, ибо русский солдат сражался поистине храбро! Но
противник продолжал бесполезную борьбу»
— Эрих фон Манштейн, немецкий генерал-фельдмаршал…

«Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою,
даже отдельная маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя
допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника огнем или
холодным оружием должно продолжаться до тех пор, пока противник не станет
безопасным. Фанатизм и презрение к смерти делают русских противниками,
уничтожение которых обязательно» — Из приказа командования 60-й
моторизированной пехотной дивизии…

«Пробыв здесь, в этой стране столько времени, я не мог не
восхищаться силой духа этого народа, которого казалось, ничто не в состоянии
сломить — ни жертвы, ни страдания. Две молоденькие фанатичные русские
студентки-подпольщицы сами накинули себе на шеи петли и спрыгнули с со скамьи
не дожидаясь, пока палач выбьет ее из под ног. Подобным мужеством трудно не
восхититься» — И. Гофман, немецкий солдат…

«Они сражались до последнего, даже раненые и те не
подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в
плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили.
Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, и погибали десятками»
— Из воспоминаний немецкого солдата…

«Один раз мы потопили русский сторожевик, такое маленькое
судно с зениткой, десять человек экипаж, это такие мелкие посудины, ходят на
бензине. Один такой мы подожгли. Они повыскакивали. Наш капитан сказал:
«Смотри, вон пара человек, мы можем их взять в плен». Мы к ним подошли, а там
бабы – русские. Первая начала из воды стрелять из пистолета. Они просто не
хотели спасаться, дуры! Наш старик говорит: «Раз так, то давайте, товарищи, их
прикончим». Мы по ним проехались… Их не стало» — Из протокола секретной прослушки
немецких солдат в американском плену…

«До сих пор кажется невероятным, что советская армия оказала
нашим войскам сопротивление, которого они не встречали в предыдущих кампаниях.
Русские сражаются с тупой, почти животной решимостью, и порой демонстрируют
потрясающее презрение к смерти. Русские обладают примитивным упорством, которое
не следует путать с храбростью. Храбрость – это мужество, вдохновленное
духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих ДОТах в
Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой
считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были
такими всегда, и скорее всего всегда такими останутся» — Йозеф Геббельс,
министр пропаганды Третьего рейха…

«Война на Восточном фронте стала для наших солдат тяжелейшим
испытанием. Негостеприимная природа, жестокие морозы, бесконечные просторы,
враждебное население и повсюду партизаны в тылу. Немецкий солдат мог выстоять,
только проявляя жестокость. Если в какой-нибудь деревне раздавался хоть один
выстрел, приходилось сжигать всю эту деревню. Русские – не обычные противники,
мы так и не смогли понять их менталитет. Они отказывались капитулировать даже в
самом безнадёжном положении» — Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС…

«Здесь делаешься таким грубым и бесчувственным. Мертвецы –
повседневное зрелище; испытывать сострадание мы разучились, любви больше не
требуется, остались только животные инстинкты, жрём мы и живём все, как свиньи.
Рубаха у меня коробится от грязи и крови. Муки мы здесь терпим неописуемые» —
Из дневника немецкого солдата…

«Общее настроение определяется событием, происходящим за
нашим домом. Эсэсовцы беспрерывно расстреливают одного пленного за другим.
Отвратительное ремесло! С холодным спокойствием русские один за другим подходят
к сараю, становятся к стене, как будто ничего особенного не происходит, и дают
себя расстреливать. Такого стального, преданного фатализма я еще никогда не
видел!» — Ойген Зайбольд, немецкий унтер офицер…

«Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла,
чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе — я могу
совершенно спокойно смотреть на эти вещи. Не изменяя выражения лица, я глядел,
как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое
удовольствие» — Из дневника Гейнца Клина, немецкого унтер-офицера…

«Какие чудесные кинотеатры и прибрежные кафе-рестораны в
Таганроге! На машине я много где побывал. И кругом только женщины, которых
согнали на принудительные работы. Они мостили улицы. Сногсшибательные девочки.
Проезжая мимо на грузовике мы хватали их, затаскивали в кузов, обрабатывали и
выкидывали. Парень, ты бы слышал, как они ругались!» — Из письма немецкого
солдата…

«По дороге от Мира (поселок) до Столбцов (райцентр Брестской
области) мы разговариваем с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь,
слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущаем. В каждом местечке, в
каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из
пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что
не успели сделать мы» — Рудольф Ланге, немецкий рядовой 113-й пехотной дивизии…

«Ты не можешь себе представить, что здесь происходит. Все,
что встречается нам по пути, расстреливается, ибо столько партизан, сколько
есть в России, в Польше никогда не было. Можешь себе представить, как мы с ними
обходимся: когда мы проезжаем через какую-нибудь русскую деревню и в нас
стреляют, мы расстреливаем всю деревню» — Из письма Макса Грубера, немецкого
солдата…

«В одной деревне в России были партизаны. И понятно, что мы
должны были сравнять эту деревню с землей, беспощадно. У нас служил один солдат
по имени Брозике, из Берлина; каждого в деревне, кто попадался ему на глаза, он
уводил за дом и пристреливал выстрелом в затылок. При этом ему самому было
двадцать лет или девятнадцать с половиной. По приказу каждый десятый мужчина в
деревне должен был быть расстрелян. «Что значит каждый десятый? Совершенно
ясно, — говорили товарищи, — вся деревня должна быть уничтожена». Мы наполняли
пивные бутылки бензином, ставили их на стол и при выходе небрежно бросали пару
ручных гранат. Все сразу вспыхивало ярким пламенем — крыши-то соломенные.
Женщин и детей стреляли без разбора; из них только единицы были партизанами» —
Из протокола секретной прослушки немецких солдат в американском плену…

«Сегодня мы организовали себе 20 кур и 10 коров. Мы уводим
из деревень все население — взрослых и детей. Не помогают никакие мольбы. Мы
умеем быть безжалостными. Если кто-нибудь не хочет идти, его приканчивают.
Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела
уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло
что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких
солдат… Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая
ярость у русских против нас» — Из письма немецкого солдата…

«Наша карательная политика привела к образованию единого
фронта большевиков и русских националистов против нас. Сегодня русский воюет с
исключительной храбростью и самопожертвованием за признание его человеческого
достоинства» — Отто Бройтигам, немецкий дипломат…

«Герта, милая и дорогая, я пишу тебе последнее письмо.
Больше ты от меня ничего не получишь. Я проклинаю день, когда родился немцем. Я
потрясен картинами жизни нашей армии в России. Разврат, грабеж, насилие,
убийства, убийства и убийства. Истреблены старики, женщины, дети. Убивают
просто так. Вот почему русские защищаются так безумно и храбро. Мы хотим
истребить целый народ, но это фантазия, это не осуществится. Наши потери
гигантские. Войну мы уже сейчас проиграли. Мы можем взять еще один, два больших
города, но русские нас уничтожат, разгромят. Я против всего этого! Через два
часа нас бросают в бой. Если я уцелею от русских пуль и снарядов, я с моим
настроением погибну от немецкой пули. Прощай, Герта!» — Из письма Гейнца
Мюллера, немецкого солдата…

«Здесь, в России, страшная война, не знаешь, где находится
фронт: стреляют со всех четырех сторон. «Старики» уже сыты по горло этой
проклятой Россией. Убитых и раненых больше чем достаточно. В дороге я чуть не
заболел и должен был отправиться в лазарет… Лазарет напоминает бойню» — Якоб
Штадлер, немецкий ефрейтор…

«Я не могу тебе передать то, что здесь происходит. Поверь,
что ничего подобного я еще не видел и не переживал за все время войны. Каждый
день стоит нам много жизней. Наш батальон расформирован — в нем почти никого не
осталось. Я попал в 5 роту. Уже сейчас в ней меньше людей, чем должно быть в
одном взводе… Русские — отчаянные люди. Они упорно сопротивляются и не боятся
смерти. Да, Россия — это загадка для всех нас. Иногда мне кажется, что мы
втянуты в очень опасную авантюру» — Алоиз Луринг, немецкий ефрейтор…

«Четыре дня мы шли на Ростов, еще четыре дня лежали в
русских снегах. Вы не можете себе представить, как в России холодно. А еще
только ноябрь. У нас много убитых и раненых. Я сам был на волосок от смерти.
Наши войска очень слабы. В первом батальоне осталось всего 90 бойцов. Можете
себе представить, какие у нас потери. Пришлите папирос» — Из письма Пауля
Шлегельмильха, немецкого солдата…

«Я прожил только 16 фронтовых дней. Но все, что я видел и
пережил за эти дни, не поддается никакому описанию… Русские партизаны очень
дерзки. Это самые бесстрашные люди на свете. Города и деревни, через которые мы
проходили, еще не завоеваны нашей армией. Война уже длится девятый месяц, но
вы, в Мюнстере, не представляете себе, что творится на фронте. Наш полк сильно
потрепали. Второй батальон почти полностью ликвидирован. От него осталась
жалкая кучка. Много пулеметов, автомашин, боеприпасов досталось русским… Я
прекрасно понимаю, что всякая война требует жертв. Но когда прибывающие резервы
тают с такой быстротой – теряется вера в победу. Это самое страшное. Солдаты
уже не хотят воевать — таково впечатление свежего человека. Здесь не услышишь
громких слов. Все стремятся как можно скорее выбраться отсюда живыми. Все
остальное – совершенно безразлично» — Из письма немецкого солдата…

«Меня призывают в армию. Россия проглатывает одну за другой
наши дивизии и бесконечное количество маршевых батальонов. Она поглотит и всех
тех, кто до сих пор был в тылу. Тотальную войну в такой форме можно вести
относительно короткое время — наше хозяйство скоро окончательно рухнет» — X.
Эккгард, немецкий солдат…

«В условиях нынешней войны все сражения стоят пехоте
несоизмеримо много крови. Даже при хорошо подготовленных операциях потери редко
бывают меньше 25 %. Не являются также редкостью потери в 50 и более процентов в
личном составе… С течением времени при таком положении дух пехоты твердо
переносившей все испытания, может быть поколеблен… В указанных боевых потерях я
вижу решительную опасность для продолжения войны и, главным образом, для нации.
Наш народ не обладает жизнеспособностью русского» — Из дневника немецкого
офицера…

«Вечером 16 февраля во 2-м батальоне 113-го мотопехотного
полка оставалось 60 человек. Шестьдесят из 600! Немногим лучше обстояли дела у
1-го мотопехотного полка. На перекличках в ротах доходили до десяти, самое
большее до двенадцати. Многие офицеры всех частей погибли в бою… Когда
обер-ефрейтор Фитшен прибыл в 6-ю роту, то обнаружил, что рота сократилась до
75 боеспособных людей. До семидесяти пяти! Десять дней назад во Франции в поезд
погрузилось 240 человек… В середине дня 27 октября 73-я пехотная дивизия
доложила, что у них осталось 170 человек — одна сотая ее прежнего состава!..
111-я пехотная дивизия сократилась до 200 человек. Тяжелое вооружение дивизий и
корпусов было потеряно на 60%. Вся армия располагала только 25 боеспособными
танками и штурмовыми орудиями» — П. Шмидт, оберштурмбаннфюрер СС…

«Эта война вызывает у нас совершенно дикую усталость. Мы
жаждем провести хотя бы час вне шума битвы, жаждем увидеть хотя бы кусочек
залитой солнцем дороги, которая не пахла бы горелым или трупами. Но все это
пустяки по сравнению с тем, как хочется чистой воды, чтобы напиться и умыться.
Это самая ужасная война, которую когда-либо вела Германия. Это война не на жизнь,
а на смерть против солдат, которые борются с отчаянным упорством и не
отступают» — Зигберг Майер, немецкий ефрейтор…

«Тяжесть боев оказывала свое влияние на наших офицеров и
солдат. Впервые с начала этой напряженной кампании у них был усталый вид, причем
чувствовалось, что это не физическая усталость, а душевное потрясение. Приводил
в смущение тот факт, что последние бои так подействовали на наших лучших
офицеров. На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев, в которых
его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки
еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших
потерь» — Гейнц Гудериан, немецкий генерал…

«В первый раз в восточной кампании обнаружилось абсолютное
превосходство русских танков над нашими. Русские танки обычно использовали
построение полукругом, открывая огонь из своих пушек с дистанции 1000 метров,
выбрасывая чудовищную пробивную энергию с высокой точностью. В дополнение к
лучшему вооружению и броне «Т-34» быстрее, более маневренный, его механизм
поворота башни явно лучше. Широкие гусеницы этого танка позволяют преодолевать
броды, которые не могут быть преодолены нашими танками» — Виллибальд фон
Лангеман, немецкий генерал-майор…

«Если бы тогда русские не находились в стадии
перевооружения, а Т-34 появился бы у них немного раньше, то война закончилась
бы в 1941 году, самое позднее – зимой. Т-34 с его хорошей броней, идеальной
формой и великолепным 76,2-мм длинноствольным орудием приводил нас в трепет, и
его побаивались все немецкие танкисты вплоть до конца войны. Что нам было
делать с этими чудовищами, во множестве брошенными против нас?» — Отто Кариус,
немецкий танкист…

«В районе Вереи танки
Т-34, как ни в чем не бывало, прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии,
достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия.
Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев.
Началась так называемая танкобоязнь» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Примерно сотня наших танков, из которых около трети были
T-IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. С трех сторон мы вели
огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Эшелонированные по
фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них
приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо
всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в
грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов
предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но
опять-таки безрезультатно. Один из советских танков приблизился к гаубице на
100 метров. Артиллеристы открыли по нему огонь прямой наводкой и добились
попадания — все равно, что молния ударила. Танк остановился. «Мы подбили его»,
— облегченно вздохнули артиллеристы. Вдруг кто-то из расчета орудия истошно
завопил: «Он опять поехал!» Действительно, танк ожил и начал приближаться к
орудию. Еще минута, и блестящие металлом гусеницы танка, словно игрушку впечатали
гаубицу в землю. Расправившись с орудием, танк продолжил путь, как ни в чем не
бывало» — Г. Райнгарт, командир 41-го танкового корпуса…

«У Бородина фельдмаршал фон Клюге напомнил французским
добровольцам, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о
бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой, но не
выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Французский
легион был разгромлен» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Мы находимся в 100 километрах от Москвы, но это нам стоило
огромных жертв… Будут еще жестокие бои, и многие еще погибнут. Русские
оказывают очень сильное сопротивление. Если война продлится еще полгода — мы
пропали. Русские стреляют днем и ночью. Они отличаются невиданным упорством,
каждую минуту мы ожидаем смерти» — Симон Баумер, немецкий солдат…

«От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что
вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы. Гитлер даже создал
специальную саперную команду, которая должна была разрушить Кремль. Когда мы
вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко
изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале
ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная
сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и
напряжение боев с каждым днем только возрастало… Из остатков потрёпанных в
тяжёлых боях армий, а также свежих частей и соединений русское командование
сформировало новые сильные армии. В армию были призваны московские рабочие. Из
Сибири пребывали новые армейские корпуса… Сталин со своим небольшим штабом
остался в столице, которую он твёрдо решил не сдавать. Всё это было для нас
полной неожиданностью» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Русские держались с неожиданной твердостью и упорством,
даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для
контрударов из глубины страны всё новые резервы, которые к тому же были
сильнее, чем это предполагалось… Противник показал совершенно невероятную
способность к сопротивлению» — Курт Типпельскирх, немецкий генерал…

«Русские ухитрились восстановить боеспособность почти
полностью разбитых нами дивизий в удивительно сжатые сроки, подтянули новые
дивизии из Сибири и заменили утраченную на ранней стадии войны артиллерию
многочисленными пусковыми установками реактивных снарядов. Потери среди нашего
офицерского и унтер-офицерского состава просто шокируют. В процентном отношении
они много выше, нежели потери среди рядового состава» — Фридрих фон Бок,
немецкий генерал-фельдмаршал, командующий группы армий «Центр»…

«Четыре года я в армии, два года на войне, но мне начинает
казаться, что настоящая война началась только сейчас. Все, что было до сих пор,
— это учебные маневры, не больше. Русские — отчаянные смельчаки, они дерутся,
как дьяволы. В роте уже почти не осталось никого из старых товарищей. Кругом
новички, но и они не задерживаются. Каждый день составляются длинные списки
убитых и раненых. Командование убаюкивает нас, как маленьких детей, уверяя, что
мы близки к победе. Эта самонадеянность опротивела, ибо собственными глазами
солдаты видят, что делается» — Конрад Думлер, немецкий ефрейтор…

«Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали
наступать. Каждый час приносит страшные для нас вести… Умоляю тебя, перестань
мне писать о шелке и резиновых ботиках, которые я обещал тебе привезти из
Москвы. Пойми — я погибаю, я умру, я это чувствую» — А. Фольтгеймер, немецкий
солдат…

«Мы находимся в адском котле, и кто выберется отсюда с
целыми костями, будет благодарить бога. Многие из наших товарищей убиты или
ранены. Борьба идет до последней капли крови. Мы встречали женщин, стреляющих
из пулемета, они не сдавались, и мы их расстреливали… Ни за что на свете не хотел
бы я провести еще одну зиму в России» — Алоис Пфушер, немецкий солдат…

«Оружие больше не повиновалось нам. Минус тридцать —
предельная температура, которую выдерживала смазка. Она застыла на этом морозе.
Расчеты вновь и вновь пытались привести орудия в действие, но тщетно. Ствол
заклинивало, возвратный механизм не работал. От этого прямо руки опускались…
Советская артиллерия перемолола все у наших позиций, непонятно, что за калибры
у этих русских. Нервы на пределе. Страх охватил буквально всех — даже повара
отказываются выползти из своих землянок и приготовить жратву. Сидят в них и
дрожат при каждом разрыве» — Лотар Фромм, немецкий корректировщик…

«Наша рота очень сократилась: много убитых и еще больше
раненых. Уже свыше трех недель мы ведем днем и ночью ожесточенные бои. Сегодня
судьба настигает одного, завтра другого. Мы попали в настоящий котел. Кто
отсюда выберется, тот поистине родился в сорочке. Мы дни и ночи в снегу.
Русские налетают на нас внезапно с флангов или с тыла. Они оказываются всюду…
Надеюсь, что ты сможешь прочесть мои каракули, — лучше не могу, так как я
отморозил себе пальцы» — Из письма Р. Зейлера, немецкого унтер-офицера…

«У нас здесь дела неважные, еды очень мало: буханка хлеба на
три человека на два дня и очень скудный обед. С какой охотой я поел бы сейчас
болтушки, которой дома кормят свиней. Хоть бы разок наесться досыта, мы здесь
все страшно возмущаемся. У нас опять очень много обморожений» — Из письма
Рихарда Круга, немецкого ефрейтора…

«Холод здесь свинский! Ежедневные атаки русских с участием
самолетов и танков изматывают нас. Поверь, все, что происходит здесь, выше моих
сил. Многие получили нервный шок. В нашей роте осталось только 3 пулеметчика,
остальные убиты и ранены. Часто спрашиваешь себя — когда же твоя очередь?» — Из
письма Вальтера Зейбеля, немецкого ефрейтора…

«Предыдущую ночь провели в старых бетонных дотах на учебном
танковом полигоне. Ночка выдалась адская. Прежде чем солдаты понимали, что
происходит, пальцы рук белели, а пальцы ног деревенели в сапогах. Утром за
медицинской помощью обратились 30 человек с сильными обморожениями. Нельзя было
даже снять сапоги с больного, поскольку кожа оставалась на стельках и материи,
которой солдаты обматывали ноги. Медикаменты для оказания помощи обмороженным
отсутствуют… Мы использовали это короткое затишье, чтобы вырыть могилы в
меловом, белом как известь, грунте. Мы положили туда окоченевшие тела десятков
наших товарищей, скрестив им руки, как на надгробных памятниках в старых
соборах. У нас сжималось сердце, когда мы лопатами бросали землю, которая
накрывала сначала ноги, затем грудь, затем исчезало лицо» — Леон Дегрель,
немецкий солдат…

«Если вы меня спросите, как я пережил первую зиму, то я могу
только сказать, что я там был, но не знаю, как я там выжил. Мы зимовали на
открытом месте почти в 50 градусный мороз. Снабжения нет, все замерзло. Из еды
только лошадиное мясо и замерший хлеб. И тот надо рубить топором. Никакой
горячей еды. Слово «гигиена» вообще исчезло как понятие! Снег, ледяной шторм,
никакой зимней одежды. Танков уже нет, осталась только одна черная униформа. А
в снегу в ней просто прекрасно, очень хорошо! Сидишь и ждешь, когда тебя
атакуют привыкшие к снегу, одетые в маскхалаты, хорошо обученные русские
лыжники. Но… Я все еще жив!» — Отто Кариус, немецкий танкист…

«У сибиряков отличная маскировочная одежда белого цвета, на
фоне снежных полей этих парней в их белых костюмах и белых меховых шапках
совершенно не видно. У нас же нет ни маскировочной одежды, ни лыж, ни лыжных
ботинок; наши солдаты до сих пор воюют в летних мундирах. Всеми способами они
стараются защититься от дьявольского холода и жуткого ветра. Полностью белые
танки «Т-34» скользят по широким ледяным просторам, поддерживая яростные атаки
русских. Наши люди сразу же следуют их примеру. Теперь, по крайней мере, танки,
все машины, а также стальные шлемы выкрашиваются известью в белый цвет. Наши
постовые обвешиваются простынями, если под рукой нет никакой светлой овечьей
шкуры» — Ханс Киллиан, немецкий солдат…

«Мы натягиваем на себя всё, что подворачивается под руку, —
одну вещь поверх другой. Но от этого теплее не становится, а вот движение такое
облачение затрудняет. Все эти промокшие грязные одежды становятся питательной
средой для вшей, которые впиваются в кожу. Хлеб поступает твёрдый как камень.
Буханки делим с помощью топора, после чего куски бросаем в огонь, чтобы они
оттаяли. Ежедневные потери от проблем с пищеварением и обморожениями превышают
боевые» — Из дневника немецкого солдата…

«Дорогие Пеги и Ганс, сообщаю, что я еще жив, но не совсем
здоров. У меня такой понос, что не приходится застегивать штаны. Отчего это, не
знаю, на нервной почве или от плохой пищи. Обращаться к врачу все равно, что к
корове. Он сидит в блиндаже, а мы в снегу» — Из письма Вальтера Шеля, немецкого
солдата…

«Дизентерия на Восточном фронте по причине отвратительной
еды, отсутствия даже намека на личную гигиену превратилась в смертельную
опасность. Когда количество позывов у наших солдат доходило до четырех в день,
да еще на таком морозе, — их организм обезвоживался и переохлаждался
необратимо. Засаленное до немыслимых пределов обмундирование уже не сохраняло
тепло. Приходилось идти на крайние меры. Наплевав на все условности, было
предписано прорезать сзади на штанах щели длиной сантиметров 10-15 с тем, чтобы
солдаты могли справлять большую нужду, не снимая обмундирования. Затем эта щель
плотно стягивалась тонкой проволокой. Большинство бойцов успели исхудать так,
что висевшие мешком на их отощавших задницах штаны вполне позволяли применять
это нехитрое нововведение» — Генрих Хаапе, немецкий лейтенант, военврач…

«Одежду мы не снимаем, о воде и речи нет, так же, как и о
стирке. Но вы все равно не сможете себе представить, сколько же на нас грязи.
Ничего не остается другого, как тупо смириться с этим. Так же, как сердце и
глаза вынуждены смириться с видом рук, ног и голов, торчащих из-под снега
справа и слева от дороги и говорящих об огромном количестве убитых. И все
остальное, что совершают солдаты — и жестокий террор против населения и
пленных, и голод — все это углубляет чувство, что войну надо ненавидеть всей
силой» — Герман Циглер, немецкий солдат…

«При первом огневом налете новое пополнение бросилось в
снег, зарылось в него с головой и было не способно к ведению боя. Когда же
офицеры старались воодушевить их, то солдаты притворялись убитыми. Когда
началась русская танковая атака, то солдаты повскакивали и обратились в
бегство. Во время другого боя новое пополнение при первом налете принялось
из-за укрытия бессмысленно стрелять в воздух» — Из доклада командира 10-й
моторизованной дивизии вермахта…

«Любовь моя, Цилла. Это, право говоря, странное письмо,
которое никакая почта не пошлёт никуда. Посему я решил отправить его со своим
раненым собратом. Ты его знаешь – это Фриц Заубер… Каждый день здесь приносит
нам большие жертвы. Мы теряем наших людей, а конца этой войны так и не видно.
Наверное, не увидеть и мне его, я не знаю. Что со мной будет завтра? Не ответит
никто. Я уже потерял все надежды возвратиться домой и остаться целым. Думаю,
что ещё ни один немецкий солдат найдёт себе здесь мерзлую могилу. Эти снежные
бури и необъятные поля, занесённые снегом, наводят на меня смертельный ужас.
Русских просто невозможно победить» — Из письма немецкого солдата…

«В таком пекле даже здесь, на Востоке, мне еще не приходилось
бывать… Артиллерия у русских знатная. Отлично работает — что ни выстрел —
прямое попадание в наши позиции. Много наших от их артиллерии пострадало. А
самое большое проклятие — это «катюши» — Вильгельм Адам, немецкий полковник…

«У русского невероятное количество проклятых миномётов, их
выстрела не слышишь; вдруг разрыв – и осколки летят уже во все стороны. А затем
их «орган», нечто вроде нашего шестиствольного миномёта, но только он куда
сильнее действует на нервы. Мне уже приходилось видеть раненых, в которых
попало 30 и больше осколков. Кто не слышал «органа» и не стоял под его огнём,
тот не знает России» — Вилли Шульц, немецкий солдат…

«Немецкие солдаты в России подчас воюют за самое свое
существование против снега, льда и вьюг, против самых страшных противников.
Иногда они остаются совершенно без еды, иногда не хватает боеприпасов. В
течение шести месяцев они лишены всяких связей с внешним миром. Они не слышат
радио, у них нет газет, и часто они целыми месяцами дожидаются писем. Только
они имеют право жаловаться на трудности» — Йозеф Геббельс, министр пропаганды
Третьего рейха…

«Последние несколько недель характеризуются самым серьезным
кризисом, какого мы еще не испытывали в войне. Этот кризис, к сожалению,
поразил… всю Германию. Он символизируется одним словом – Сталинград» — Ульрих
фон Хассель, немецкий дипломат…

«Оснащённый самым современным оружием, русский наносит нам
жесточайшие удары. Это яснее всего проявляется в боях за Сталинград. Здесь мы
должны в тяжёлых боях завоёвывать каждый метр земли и приносить большие жертвы,
так как русский сражается упорно и ожесточённо, до последнего вздоха» — О.
Бауэр, немецкий ефрейтор…

«Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые
рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в закоченевших руках винтовку или
пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рычагами разбитого
танка. Ничего подобного мы никогда не видели» — Вильгельм Адам, немецкий
полковник, адъютант 6-й армии, окруженной под Сталинградом…

«Почему русские уперлись на этом берегу, неужели они думают
воевать на самой кромке! Это безумие… Наши войска взяли завод «Баррикады», но
до Волги так и не дошли, хотя до нее осталось не больше ста шагов… Русские не
похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают
страха, не боятся огня. Матросы на лютом морозе идут в атаку в одних
тельняшках… Мы изнемогаем. Каждый солдат считает, что следующим погибнет он
сам, быть раненым и вернуться в тыл — единственная надежда» — Из дневника Эриха
Отта, немецкого ефрейтора…

«На переднем крае сущий ад. Ничего подобного я не видел на
этой войне. А я ведь с самого начала в ней участвовал. Иван не отступает ни на
шаг. Путь к позициям русских устлан их трупами, но и немало наших подохнут
раньше. В сущности, здесь нет настоящих позиций. Они дерутся за каждую
развалину, за каждый камень… В Сталинграде мы разучились смеяться. Самое худшее
– это ночные бои. Русские используют каждый бугорок для обороны и ни одной пяди
не отдают без боя» — И. Видер, немецкий солдат…

«Подаю весточку о себе, положение у нас очень серьезно.
Русские окружили армейский корпус, и мы сидим в мешке. В субботу нас атаковали,
было много убитых и раненых. Кровь текла ручьями. Отступление было ужасным.
Тяжело ранен наш командир, у нас теперь нет ни одного офицера. Мне пока везет,
но сейчас мне все безразлично» — Из письма Георга Кригера, немецкого
унтер-офицера…

«Лошадей съели. Осталась только породистая генеральская
буланка, до которой ни руками, ни зубами не дотянешься. Неужели генерал
надеется на этой полудохлой кляче удрать от возмездия?! Наши солдаты похожи
теперь на смертников. Они задерганно мечутся в поисках хоть какой-нибудь
жратвы. А от снарядов никто не убегает — нет сил идти, нагибаться, прятаться…
Проклятая война!.. Постоянно летают русские самолеты. Они методично
перепахивают землю. В 12 часов Геринг утешающе говорит по радио, что мы не
отступим. В 16 часов то же самое говорит Геббельс… Мне опять стало дурно.
Русские полностью окружили армейский корпус. Никто не помнит войны, которая
проходила бы с такой ожесточенностью. Со своей семьей я, пожалуй, увижусь
только на том свете» — Из дневника Эриха Отта, немецкого ефрейтора…

«Над многими, которые в прошлом году и не думали о смерти,
стоит сегодня деревянный крест. За этот год множество народу у нас рассталось с
жизнью. В 1943 году будет еще хуже. Если положение не изменится и окружение не
будет прорвано, то мы все погибнем от голода. Никакого просвета» — Из письма
Георга Шнелля, немецкого обер-ефрейтора…

«Из Сталинграда движутся непрерывным потоком автомашины и
обозы. Дома, продовольствие и одежда сжигаются. Мы окружены. Вокруг нас рвутся
бомбы. Многие повесили головы. Некоторые уже твердят, что застрелятся… У нашей
дивизии есть собственное кладбище под Сталинградом, где уже похоронено свыше
1000 человек. Это просто ужасно. Людей, направляемых сейчас из транспортных
частей в пехоту, можно считать приговорёнными к смерти» — Из дневника убитого
немецкого офицера…

«Сталинград — это ад! Каждый божий день атакуем. Но если
даже утром мы продвигаемся на двадцать метров, вечером нас отбрасывают назад.
Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов. Физически и духовно
один русский солдат сильнее целого нашего отделения… Русские снайперы и
бронебойщики – несомненно, ученики Бога. Они подстерегают нас днем и ночью. И
не промахиваются… Пятьдесят восемь дней мы штурмовали один единственный дом!
Напрасно штурмовали. Никто из нас не вернется в Германию, если только не
произойдет чуда. А в чудеса я больше не верю. Время перешло на сторону русских»
— Из дневника Эриха Отта, немецкого ефрейтора…

«Наиболее ужасными являются уличные бои, в которых русские
большие специалисты. В моем подразделении было 140 человек. Сейчас осталось
только 6. Остальные ранены или убиты» —
Гейнц Манус, немецкий солдат…

«От нашей роты осталось всего 25 человек. Вчера мое
отделение снова пережило черный день. Нас было 7 человек. На рассвете солдат,
стоявший на посту, был сражен пулей русского снайпера. Через несколько часов
очередью из автомата был убит второй солдат. Вслед за ним погиб еще один. В
полдень еще двое выбыли из строя. Один из них — Зонн, мой друг из Ингберга. Он
выдвинулся со своим пулеметом в воронку перед нашей позицией и был убит вместе
со своим вторым номером. В живых остались только двое: я и командир отделения…
Рота опять получила пополнение. Командир взвода предупредил новичков, что надо
остерегаться русских снайперов. В связи с этим новички боятся шагу ступить. Они
дрожат при каждом упоминании слова «снайпер» — Из письма Ганса Вольфа,
немецкого солдата…

«Когда мы пришли в Сталинград, нас было 140 человек, а к 1
сентября, после двухнедельных боёв, осталось только 16. Все остальные ранены и
убиты. Днём из-за укрытий показываться нельзя, иначе тебя подстрелят, как
собаку. У русского острый и меткий глаз… У нас нет ни одного офицера, и
командование подразделением вынужден был взять на себя унтер-офицер. Из
Сталинграда ежедневно вывозится в тыл до тысячи раненых» — Из письма Генриха
Мальхуса, немецкого солдата…

«Да, здесь приходится благодарить Бога за каждый час, что
остаёшься в живых. Здесь никто не уйдёт от своей судьбы. Самое ужасное, что
приходится безропотно ждать, пока наступит твой час. Либо санитарным поездом на
родину, либо немедленной и страшной смертью в потусторонний мир. Лишь немногие,
богом избранные счастливцы благополучно переживут войну на фронте под
Сталинградом» — Из письма Пауля Больце, немецкого солдата…

«После обеда нас невероятно обстреливали русские самолёты.
Ничего подобного мы ещё не переживали. А немецких самолётов не видно ни одного.
Это ли называется превосходством в воздухе?.. Наша рота потеряла половину
своего состава. Русские танки разъезжают по нашей позиции. Это просто
неописуемый ужас» — Из дневника Германа Треппмана, немецкого унтер-офицера…

«Русские танки обходят нас и атакуют с фланга и тыла. Все в
панике бегут… Погода становится всё хуже. Одежда замерзает на теле. Три дня не
ели, не спали. Фриц рассказывает мне подслушанный им разговор: солдаты
предпочитают перебежать или сдаться в плен» — Из дневника Гельмута Мегенбурга,
фельдфебеля полевой жандармерии…

«В последние дни бывает так: нас атакуют шесть или девять
«Ил-2» с двумя-тремя истребителями. Не успеют исчезнуть, как выплывают
следующие и низвергают на нас свои бомбы.
Эта музыка слышится постоянно. Ночью как будто должно бы быть спокойней,
но гуденье не прекращается. Эти молодцы летают иногда на высоте 50–60 м,
немецких зениток не слышно. Боеприпасы израсходованы полностью. Русские
стреляют из авиапушек и сметают наши блиндажи с лица земли… Я видел толпу наших
отступающих солдат, они плетутся в самых разнообразных мундирах, намотав на
себя всевозможные предметы одежды, лишь бы согреться. Вдруг один солдат падает
в снег, другие равнодушно проходят мимо… Вдоль дороги и на полях, в блиндажах
и около блиндажей лежат умершие от голода и замёрзшие немецкие солдаты» — Из
дневника Гергарда Румпфинга, офицера связи…

«За Сталинград пролито громадное количество немецкой крови,
но мы ничего не достигли. От нашей дивизии осталось несколько десятков
человек… Раньше солдаты говорили, что путь в Германию лежит через госпиталь.
Теперь, когда мы находимся в мерзком окружении, ничто не может облегчить судьбу
солдат. Все дороги на родину наглухо закрыты» — Иоахим Бауман, немецкий
обер-ефрейтор…

«Боюсь, что нам не удастся вырваться. Русские тоже умеют
воевать, и они никого не выпустят из этого котла. Но наши господа ничего знать
не хотят и требуют, чтобы мы сопротивлялись до последней капли крови, хотя это
совершенно бессмысленно» — Генрих Мейзель, немецкий солдат…

«Большевистское командование никогда не прекращает борьбы по
каким-либо возвышенным соображениям, нет, большевики наступают до полного
истощения и обороняются до последнего патрона. Их солдаты сражаются иногда в
исключительной обстановке, когда по человеческим понятиям это невозможно.
Тяжело раненые стреляют в немцев из горы трупов, несколько часов спустя после
окончания боя… Сражение за Сталинград — небывалое сражение. В завоеванных
кварталах, давно находящихся позади линии фронта, постоянно вспыхивают новые бои.
Никто не мог думать, что подобные твари способны на такие подвиги. Ни
количество людей, ни гигантский потенциал вооружения не объясняют силы
большевистского сопротивления. Другой противник не перенес бы таких сражений,
даже при равном количестве людей и вооружения… На востоке происходит ужасный
танец смерти большевистского зверья. Это — зверская сила природы, освобожденная
большевиками. Это — держава освобожденных неполноценных людей. Перед нами
непостижимое явление: до сих пор народы сражались с народами, солдаты с
солдатами, а здесь мы имеем дело не с людьми, но с проявлением темных
инстинктов. Это уж не война, это — катастрофа природы… Мы боремся против
загадочных сил природы. Самая тупая, самая некультурная масса строит величайшие
заводы, изготовляет большое количество танков и самолетов, владеет сложной
техникой… Наши солдаты сейчас решают вопрос — не закончится ли новый подъем
нордической Европы резким диссонансом, не приблизились ли мы к пропасти, не
свалимся ли мы снова в небытие?» — Выдержки из статьи, опубликованной в
официальном печатном органе СС…

«В последние дни в Сталинграде творилось что-то ужасное:
тысячи трупов, раненые, умирающие на улице, так как госпитали все были
переполнены, и кроме того — ужасный обстрел вашей артиллерии и самолетов.
Капитуляция была проведена неорганизованно. Наш блиндаж находился в 50 метрах
от штаба дивизии, и хотя мы были очень близки от штаба, узнали мы о капитуляции
лишь тогда, когда в штабе уже появились русские. Мы вышли из блиндажей и
сложили оружие. Война в России — это не то, что на Западе. Ведь за время
французского похода в 1940 году наш эскадрон, находясь все время впереди,
потерял лишь двух человек убитыми, а здесь — практически всех» — Из протокола
допроса Эрнста Эйгорна, немецкого офицера…

«Часто задаешь себе вопрос: к чему все эти страдания, не
сошло ли человечество с ума? Но размышлять об этом не следует, иначе в голову
приходят странные мысли, которые не должны были бы появляться у немцев. Но я
опасаюсь, что о подобных вещах думают 90 % сражающихся в России солдат. Это
тяжелое время наложит свой отпечаток на многих, и они вернутся домой с иными
взглядами, чем те, которых они придерживались, когда уезжали» — А. Оттен,
немецкий ефрейтор…

«Советская стратегия оказалась настолько выше нашей, что я
вряд ли мог понадобиться русским хотя бы для того, чтобы преподавать в школе
унтер-офицеров. Лучшее тому доказательство – исход битвы на Волге, в результате
которой я оказался в плену» — Фридрих Паулюс, немецкий фельдмаршал, плененный в
Сталинграде…

«В 1943 году поражения вермахта подавались победами.
Показывались «кладбища» советских танков, автомашин, убитые и пленные. В
кинохронике после нескольких выстрелов русские пускались в бегство. Но в
кинозалах, где сидели раненые немецкие фронтовики, поднимался свист, крики
«враньё!»… Ни один солдат или офицер не говорит теперь пренебрежительно об
Иване. Солдат Красной Армии с каждым днём всё чаще действует как мастер
ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки» — И. Видер, немецкий
солдат…

«Мы старались добыть русский автомат ППШ. Его называли
«маленький пулемёт». В диске было, кажется, 72 патрона, и при хорошем уходе это
было очень грозное оружие… Мне под Севастополем выдали снайперскую русскую
винтовку Симонова. Это было очень точное и мощное оружие. Вообще русское оружие
ценилось за простоту и надёжность… Однозначно русская артиллерия намного
превосходила немецкую. Русские части всегда имели хорошее артиллерийское
прикрытие. Все русские атаки шли под мощным артиллерийским огнём. Русские очень
умело маневрировали огнём, умели его мастерски сосредоточивать. Отлично
маскировали артиллерию. Танкисты часто жаловались, что русскую пушку увидишь
только тогда, когда она уже по тебе выстрелила. Вообще, надо было раз побывать
под русским артобстрелом, чтобы понять, что такое русская артиллерия. Конечно,
очень мощным оружием был «шталин орган» — реактивные установки. Особенно, когда
русские использовали снаряды с зажигательной смесью. Они выжигали до пепла
целые гектары… О русских танках. Нам много говорили о Т-34. Что это очень
мощный и хорошо вооружённый танк. Я впервые увидел Т-34 под Таганрогом. Двух
моих товарищей назначили в передовой дозорный окоп. Сначала назначили меня с
одним из них, но его друг попросился вместо меня пойти с ним. Командир разрешил.
А днём перед нашими позициями вышло два русских танка Т-34. Сначала они
обстреливали нас из пушек, а потом, видимо, заметив передовой окоп, пошли на
него, и там один танк просто несколько раз развернулся на нём и закопал
дозорных заживо. Потом танки уехали. Мне повезло, что русские танки я почти не
встречал. На нашем участке фронта их было мало. А вообще у нас, пехотинцев,
всегда была боязнь перед русскими танками. Это понятно. Ведь мы перед
бронированными чудовищами были почти всегда безоружны. И если не было
артиллерии сзади, то танки делали с нами, что хотели… О штурмовиках. Мы их
называли «русише штука». В начале войны мы их видели мало. Но уже к 43-му году
они стали сильно нам досаждать. Это было очень опасное оружие. Особенно для
пехоты. Они летали прямо над головами и из своих пушек поливали нас огнём.
Обычно русские штурмовики делали три захода. Сначала они бросали бомбы по
позициям артиллерии, зениток или блиндажам. Потом пускали реактивные снаряды, а
третьим заходом они разворачивались вдоль траншей и из пушек убивали в них всё
живое. Снаряд, взрывавшийся в траншее, имел силу осколочной гранаты и давал
очень много осколков. Особенно угнетало то, что сбить русский штурмовик из
стрелкового оружия было почти невозможно, хотя летал он очень низко» — Гельмут
Клаусман, немецкий ефрейтор…

«В начале лета 1942 года фюрер лично приказал бросить в бой
первые шесть «тигров». Как обычно, ожидалось, что новое оружие изменит ход
сражения. Гитлер расписывал нам, как советские противотанковые ружья калибром
7,7 сантиметра, легко пробивавшие лобовую броню танков «Pz-IV» даже на
значительном расстоянии, будут тщетно стрелять по «тиграм», пока не будут смяты
их гусеницами. Штабисты возражали: выбранная Гитлером местность не позволит
осуществить тактическое развертывание танков, так как по обе стороны дороги
простираются болота. Гитлер отвергал эти возражения, не категорично, но с видом
превосходства… Итак, первые «тигры» бросились в атаку. Все в напряжении ожидали
результатов, и я тоже был встревожен, ибо премьера начиналась без генеральной
репетиции. Русские хладнокровно пропустили наши танки через позиции
противотанковых батарей и прямой наводкой ударили по первой и последней машине.
Оставшиеся четыре танка не могли двинуться ни назад, ни вперед, обходному
маневру мешали прилегающие болота, и вскоре со всеми «тиграми» было покончено.
Гитлер никак не прокомментировал этот эпизод и больше о нем никогда не
вспоминал» — Альберт Шпеер, министр вооружений Третьего рейха…

«Русский остается хорошим солдатом всюду и в любых условиях.
Полевая кухня, почти святыня в глазах солдат других армий, для русских является
всего лишь приятной неожиданностью и они целыми днями и неделями могут
обходиться без нее. Русский солдат вполне удовлетворяется пригоршней проса или
риса, добавляя к ним то, что дает ему природа. Такая близость к природе
объясняет способность русского стать как бы частью земли, буквально
раствориться в ней. Солдат русской армии – непревзойденный мастер маскировки и
самоокапывания, а также полевой фортификации… Сила русского солдата
объясняется его чрезвычайной близостью к природе. Для него просто не существует
естественных препятствий: в непроходимом лесу, болотах и топях, в бездорожной
степи всюду он чувствует себя как дома. Он переправляется через широкие реки на
самых элементарных подручных средствах, он может повсюду проложить дороги. В
несколько дней русские строят многокилометровые гати через непроходимые болота»
— Фридрих фон Меллентин, немецкий генерал…

«Я всегда боялся русских, поскольку они казались мне
диковатыми. Русские всегда отличались умением поставить природу себе на службу
— необозримые леса, топкие болота, — проявляя при этом недюжинные умения
ведения ночных боев. Там, где мы в силу своей цивилизованности оказывались
бессильными, они реагировали точно дикое зверье» — Эрхард Шауман, немецкий
солдат…

«Близкое общение с природой позволяет русским свободно
передвигаться ночью в тумане, через леса и болота. Они не боятся темноты,
бесконечных лесов и холода. Им не в диковинку зимы, когда температура падает до
минус 45. Мы уже испытали это на себе во
время Первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с сибирским
армейским корпусом… Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его
способность не дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Таков
русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще
четверть века назад» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

«Западные понятия о непроходимости местности для русских
имеют лишь очень ограниченное значение. Здесь дух немецкого солдата, его
храбрость, инициатива, самоотверженность боролись против отчаянного
сопротивления противника, сила которого заключалась в невероятной стойкости
русского солдата, усиленной железной системой принуждения советского режима.
Войска русских всегда храбро сражались и иногда приносили невероятные жертвы» —
Эрих фон Манштейн, немецкий генерал-фельдмаршал…

«Ведение боевых действий русскими, особенно в наступлении,
характеризуется использованием большого количества живой силы и техники,
которые командование часто вводит в бой безрассудно и упрямо, однако добивается
успеха. Русские всегда славились своим презрением к смерти; коммунистический
режим еще больше развил это качество, и сейчас массированные атаки русских
эффективнее, чем когда-либо раньше. Дважды предпринятая атака будет повторена в
третий и четвёртый раз, невзирая на понесенные потери, причем и третья и
четвертая атаки будут проведены с прежним упрямством и хладнокровием… Русские
дивизии, имевшие очень многочисленный состав, наступали, как правило, на узком
фронте. Местность перед фронтом обороняющихся в мгновение ока вдруг заполнялась
русскими. Они появлялись словно из-под земли, и казалось, невозможно сдержать
надвигающуюся лавину. Огромные бреши от нашего огня немедленно заполнялись;
одна за другой катились волны пехоты, и лишь когда людские резервы иссякали,
они могли откатиться назад. Но часто они не отступали, а неудержимо
устремлялись вперед. Отражение такого рода атаки зависит не столько от наличия
техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Лишь закаленные в боях солдаты
были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого. Только солдат,
сознающий свой долг, верящий в свои силы сможет выдержать ужасное напряжение
русской массированной атаки» — Фридрих фон Меллентин, немецкий генерал…

«Умение организовать оборону я считаю наиболее сильной
стороной советских войск. Одна из причин этого заложена в самом национальном
характере русских. Способность русского солдата всё перетерпеть, всё вынести и
умереть в своём окопе является важной предпосылкой для упорной и ожесточённой
обороны. Она дополняется сильной связью русского солдата с природой, что
позволяет ему в обороне мастерски оборудовать свои позиции и прекрасно
маскироваться… Кроме того, по ряду важных вопросов боевой подготовки и
вооружения русская пехота превосходила немецкую. В частности, русские
превосходили немцев в искусстве ведения ночного боя, боя в лесистой и
болотистой местности и боя зимой, в подготовке снайперов и в инженерном
оборудовании позиций, а также в оснащении пехоты автоматами и минометами» — Эйке
Миддельдорф, немецкий офицер…

«Другой характерной особенностью тактики русских является
стремление создавать плацдармы как базы для будущих наступательных действий. Наличие
в руках русских войск плацдармов всегда создавало серьезную опасность. Глубоко
ошибается тот, кто благодушно относится к существующим плацдармам и затягивает
их ликвидацию. Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни
казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами
сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой
русский плацдарм, захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается
по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость,
хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать
ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный артиллерийский огонь не вынудит
русских оставить созданный за ночь плацдарм. Этот принцип русских «иметь
повсюду плацдармы» представляет очень серьезную опасность, и его нельзя
недооценивать. Я должен подчеркнуть, что, если вы даже на некоторое время
примиритесь с захватом русскими плацдарма, это может привести к роковым
последствиям. На плацдарм будут подходить все новые и новые пехотные части,
танки и артиллерия, и это будет продолжаться до тех пор, пока с него, наконец,
не начнется наступление» — Фридрих фон Меллентин, немецкий генерал…

«В начале Восточной кампании, Гитлер, в соответствии со
своей теорией о «неполноценности славян», считал войну с Советским Союзом
детской игрой. Однако чем дольше длилась война, тем большим уважением он
проникался к русским. Он был потрясен мужеством, с которым они воспринимали
свои первые поражения. Он с восхищением говорил о Сталине, особо подчеркивая
схожесть его положения со своим, а опасность, нависшую над Москвой зимой 1941
года, сравнивал со своими нынешними неприятностями… Осознав, в конце концов,
что на востоке приходится иметь дело с грозным врагом, Гитлер так никогда и не
изменил своего мнения о войсках западных держав: он считал их практически
небоеспособными. Даже успехи западных союзников в Африке и Италии не смогли
поколебать его уверенности в том, что эти солдаты обратятся в бегство при
первом же серьезном немецком наступлении» — Альберт Шпеер, министр вооружений Третьего
рейха…

«Нас обвиняют в том, что мы считали русских недочеловеками.
Это неправда. Я привлекал к работе русских механиков из числа военнопленных –
они были умны и изобретательны. Почему я должен был обращаться с ними как с
неполноценными? Я решительный антибольшевик, но никогда ничего не имел и не
имею против русских. Если, как говорят некоторые, Гитлер вначале недооценивал
русских, то он совершил большую ошибку… У рейха была более хорошая стратегия
ведения войны, наши генералы лучше знали проблемы взаимодействия моторизованных
дивизий и обладали лучшим воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до
командира роты, русские были равны нам. Они были мужественными, находчивыми,
одаренными маскировщиками, а кроме того, ожесточенно сопротивлялись и всегда
были готовы пожертвовать своей жизнью» — Отто Скорцени, немецкий диверсант…

«Во Второй Мировой войне стало очевидным, что и советское
Верховное командование обладает высокими способностями в области стратегии.
Русские генералы не теряли присутствия духа даже в труднейшей обстановке 1941
года» — Гейнц Гудериан, немецкий генерал…

«В ходе войны я наблюдал, как советское командование
становилось все более опытным… Совершенно справедливо, что высшее советское
командование, начиная со Сталинграда часто превосходило все наши ожидания. Оно
мастерски осуществляло быстрый маневр и переброску войск, перенос направления
главного удара, проявляло умение в создании плацдармов и оборудовании на них
исходных позиций для последующего перехода в наступление» — Йоханесс Фриснер, немецкий генерал…

«Генштаб предоставляет мне книгу с биографическими данными и
портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно почерпнуть
различные сведения о том, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти
маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше
50 лет. Они являются чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно
прочитать, что они имеют хорошую народную закваску… Короче говоря, я вынужден
сделать неприятный вывод о том, что руководители Советского Союза являются
выходцами из более хороших народных слоев, чем наши собственные. Я сообщаю
фюреру о предоставленной мне для просмотра книге Генштаба о советских маршалах
и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в
состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое
мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя, что говорит о колоссальном
превосходстве советского генералитета» — Йозеф Геббельс, министр пропаганды
Третьего рейха…

«Я не понимаю, почему русские на размытых дорогах
продвигаются вперед, а немцы застревают в грязи?! Мои генералы разучились
командовать, в этом всё дело! Они могли бы поучиться у русских, как надо
командовать!» — Адольф Гитлер, фюрер Третьего рейха…

«Берлинская наступательная операция русских войск
характеризуется ясностью замыслов, целеустремленностью и настойчивостью в
осуществлении этих планов. Я должен отметить, что русские за время войны далеко
шагнули вперед в тактическом смысле, наше же командование шагнуло назад. Наши генералы
«парализованы» в своих действиях, командующий армией не имеет права
перебрасывать по своему усмотрению батальон с одного участка на другой без
санкции Гитлера. Такая система руководства войсками неоднократно приводила к
гибели целых соединений» — Из протокола допроса Гельмута Вейдлинга, немецкого
генерала, командующего обороной Берлина…

«Они так многосторонни, что почти каждый из них описывает
полный круг человеческих качеств. Среди них можно найти всяких, от жестокого
грубияна до Святого Франциска Ассизского. Вот почему их нельзя описать
несколькими словами. Чтобы описать русских, надо использовать все существующие
эпитеты. Я могу о них сказать, что они мне нравятся, они мне не нравятся, я
перед ними преклоняюсь, я их ненавижу, они меня трогают, они меня пугают, я ими
восхищаюсь, и откровенно боюсь! Ясно одно, нас ждет совершенно другой от
ожидаемого, финал этой военной кампании» — А. Орме, немецкий офицер…

«Германия и Россия буквально олицетворяют собою
несоизмеримость двух величин. Немецкое наступление на Восточный фронт порой
видится мне соприкосновением ограниченного с безграничным. Сталин является
властелином евро — азиатской безграничности — это враг, с которым силам,
наступающим из ограниченных, расчленённых наших пространств, справиться не
возможно. Мы вступили в бой с врагом, которого мы, находясь в плену европейских
жизненных понятий, вообще не понимали. В этом рок нашей стратегии, она, строго
говоря, совершенно случайна, и потому обречена» — К. Маттис, немецкий солдат…

«Брат мой, от народа, официально не признающего духовных
ценностей, как будто нельзя было бы ожидать ни благородства, ни силы характера.
Но русские сломали даже эти стереотипы. Как только они входят в контакт с
западными людьми, они их коротко определяют словами «сухой народ» или
«бессердечный народ». И ведь верно, весь эгоизм и материализм Запада заключен в
этом определении — «сухой народ». В первые месяцы войны их деревенские женщины
спешили с едой для своих военнопленных. «О, бедные!» — приговаривали они. И при
этом также приносили пищу для немецких конвоиров, сидящих в центре небольших
скверов на скамейках вокруг белых статуй Ленина и Сталина, сброшенных в грязь.
Они ненавидели нас, как солдат вторжения, но в то же время жалели, как людей и
жертв начатой сверху войны… Господи, как же все изменилось. К 1943 году я
насмотрелся от собственных соотечественников таких зверств, что не могу описать
их тебе словами. Изнасилования, убийства русских девушек, стариков, детей,
эксперименты в лагерях и работы до самой смерти, верь мне брат, именно после
этого в русских что – то переключилось. Ты не поверишь, но они будто бы стали
совершенно другой нацией полностью лишенной былого сострадания. Осознав, что мы
не заслуживаем их человеческого отношения, они в тот же год стали неистовыми
людьми. Будто бы вся их нация поднялась в едином порыве, чтобы вымести всех нас
с их собственной земли. Закопать здесь навечно… Что мы здесь делаем, в этой России? И откуда в нашем народе
взялось столько ненависти? Я скажу крамолу, брат мой и вряд ли ты получишь хоть
строчку из этого письма, но русский народ, особенно больших просторов, степей,
полей и сёл, является одним из наиболее здоровых, радостных и умудрённых на
нашей Земле. Он способен сопротивляться власти страха даже с согнутой спиной. В
нём столько веры и древности, что из него, вероятно, может изойти самый
справедливый порядок в мире» — Малапарт, немецкий офицер…

«Я полагаю, что причина поражения Германии лежит в том, что
она начала войну с Россией. Я никогда не был сторонником этой войны, так как
отлично сознавал всю ее бесперспективность: нельзя захватить такую большую
страну, подобно тому, как была захвачена какая-нибудь Голландия. Здесь, как и
всегда, недооценка сил противника привела к самым катастрофическим результатам.
Сейчас для каждого немца ясно, что больше воевать с Россией он никогда не
захочет» — Из протокола допроса Эрнста Маттерна, немецкого генерал-майора…

«Крупнейшей ошибкой руководства я считаю войну против
России. Это шло вразрез с традициями немецкой военной науки. Потенциальная мощь
России была недооценена. Я с самого начала отдавал себе отчет в безнадежности
этого предприятия, хотя, должен сознаться, что обнаруженная русскими сила и
способность вести войну превзошли все, что я мог предвидеть. Я повиновался
командованию и считал, что оно знает лучше меня и видит слабые стороны России,
которые я не вижу. Но таких сторон не оказалось» — Из протокола допроса Вилли
Райтеля, немецкого генерал-лейтенанта…

«Россия явилась истинным испытанием для наших войск. Это
была тяжелая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским
солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем
учиться воевать» — Гюнтер Блюментритт, немецкий генерал…

Вещий Олег

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

37 сильных фильмов, которые невозможно забыть (да и вряд ли захочется)

Есть фильмы развлекательные, которые позволяют нам расслабиться и отдохнуть душой. Но если хочется чем-то загрузить свою голову, на помощь приходит особая категория кино, после просмотра которого вы еще не скоро сможете прийти в себя.

Мы тщательно изучили тысячу отзывов в Сети, отобрав для вас список фильмов, сюжет которых по мнению интернет-пользователей заставляет задуматься над многими вещами.

Итак, вот список фильмов, посмотрев которые многие из вас будут думать о них в течение нескольких дней. 

1. Под покровом ночи (2016)

 ^{Focus Features}

О чем: Сьюзен — обеспеченная владелица картинной галереи, которая неожиданно получает посылку от бывшего мужа. В коробке — книга, жесткий триллер, который девушка воспринимает в качестве символичной истории о мести.

Зачем смотреть: Это очень реалистичный, местами грубый рассказ, после которого у вас останется странное ощущение этого и без того запутанного мира.

2. Лобстер (2015)

 ^Film4

О чем: В антиутопичном будущем одиноким людям, согласно законам города, необходимо отправиться в отель, где они обязаны найти партнера за 45 дней. В противном случае их превращают в животных и отправляют в лес.

Зачем смотреть: Несмотря на то что сюжет довольно прост, «Лобстер» может показаться вам самым странным фильмом, который вы видели. Но в этом и есть его прелесть. А также в открытом конце.

3. Что-то не так с Кевином (2011)

 ^{Oscilloscope Laboratories}

О чем: Ева посвящает жизнь рождению и воспитанию Кевина. Она старается любить сына, несмотря на странные и опасные вещи, которые говорит и делает мальчик по мере своего взросления. Но это лишь начало — в 15 лет Кевин совершает непоправимое.

Зачем смотреть: Фильм держит в напряжении все экранное время, а после оставляет своеобразный осадок, который заставит вас думать о киноленте целыми днями.

4. Из машины (2014)

 ^A24

О чем: Молодого программиста выбрали для участия в революционном эксперименте — он должен провести неделю в доме, который находится вдали от цивилизации, тестируя женщину-робота с высокоразвитым искусственным интеллектом.

Зачем смотреть: Сюжет очень простой, но это не мешает быть ему немного жутким, что только притягивает. А после просмотра вы сможете ответить на вопрос, может ли робот мыслить так же, как живой человек.

5. Забавные игры (1997)

 ^{Concorde-Castle Rock / Turner}

О чем: Два жестоких молодых человека берут в заложники мать, отца и сына и заставляют их стать участниками садистских «игр». Игра человеческими жизнями доставляет молодым людям большое удовольствие.

Зачем смотреть: Этот фильм настолько реален и тревожен, что, возможно, вы не сможете посмотреть его с первого раза. Поэтому настройтесь — он заставит вас постоянно прокручивать в голове план действий на случай, если бы вы оказались в подобных ситуациях.

6. Облачный атлас (2012)

 ^{Warner Bros. Pictures}

О чем: Фильм состоит из 6 историй о 6 людях из прошлого, настоящего и будущего, которые происходят в разное время, но тесно переплетаются между собой.

Зачем смотреть: Сюжет довольно интригующий, а часть вас непременно останется сбитой с толку даже после окончания просмотра — фильм заставит вас думать и постоянно вспоминать, что же было в начале.

7. Стрингер (2013)

 ^{Open Road Films}

О чем: Луи Блум — мошенник, который отчаянно нуждается в работе. Он втягивается в мир криминальной журналистики Лос-Анджелеса, стирая грань между наблюдателем и участником, чтобы стать звездой своей собственной истории.

Зачем смотреть: Элементы детектива и экшена наверняка привлекут ваше внимание, а сюжет заставит вас по-новому взглянуть на людей, которым вы доверяете.

8. Кожа, в которой я живу (2011)

 ^{El Deseo S.A.}

О чем: Блестящий пластический хирург, преследуемый прошлыми трагедиями, создает синтетическую кожу, которая выдерживает любые повреждения. Его подопытная — молодая женщина, которую доктор держит взаперти в своем загородном доме.

Зачем смотреть: Это напряженная психологическая драма с глубоким философским смыслом. Фильм о жестокой мести с пронзительным финалом, который может шокировать многих кинозрителей.

9. Танцующая в темноте (2000)

 ^{Fine Line Features}

О чем: Иммигрантка из Восточной Европы едет в США со своим маленьким сыном, ожидая, что их будущая жизнь будет похожа на голливудский фильм.

Зачем смотреть: Это эффектно снятый и отыгранный фильм, который непременно оставит определенный отпечаток после просмотра и заставит вас переосмыслить многое в своей собственной жизни.

10. Лагерь Иисуса (2006)

 ^{Magnolia Pictures}

О чем: Документальный фильм о детях, которые приехали в летний лагерь в Северной Дакоте в надежде стать следующими Билли Грэмами.

Зачем смотреть: Познавательное кино о свободе выбора, демократии и религии.

11. История двух сестер (2004)

 ^{B.O.M. Film Productions Co.}

О чем: Две сестры возвращаются домой к своим родителям после пребывания в психиатрической больнице. Вскоре в доме начинают происходить странные вещи — и без того непростую жизнь двух сестер осложняет присутствие призрака.

Зачем смотреть: По словам интернет-пользователей, «это невероятно страшное, искренне пугающее и великолепно снятое» кино. В фильме также есть неожиданный поворот событий, который действительно заставит вас задуматься.

12. Белая птица в метели (2014)

 ^{Magnolia Pictures}

О чем: В 1988 году жизнь семнадцатилетней девушки превращается в хаос после того, как исчезает ее мать.

Зачем смотреть: Этот фильм с атмосферной музыкой и незаурядным сюжетом заставит вас задаться вопросом, действительно ли вы так хорошо знаете людей, которые вас окружают.

13. Прибытие (2016)

 ^{Paramount Pictures}

О чем: Лингвист и физик кооперируются с правительством и военными, чтобы предотвратить глобальную катастрофу, после того как в разных точках планеты появляется 12 неопознанных летающих объектов.

Зачем смотреть: Тревожная и захватывающая драма, которая заставит вас переживать за судьбу героев и не даст расслабиться в течение всего экранного времени. А после оставит вас наедине со своими мыслями.

14. Связь (2012)

 ^{Oscilloscope Laboratories}

О чем: В ночь падения кометы группа друзей собирается на вечеринке, после чего компания становится свидетелем загадочных событий.

Зачем смотреть: «Фильм просто потрясающий. Впервые мы посмотрели его с друзьями в 4 утра, и он нас изрядно напугал», — пишет пользователь BuzzFeed katz4lyfe. Действительно, ничто так не сводит с ума, как осознание возможности существования альтернативных миров.

15. Луна 2112 (2009)

 ^{Sony Pictures Classics}

О чем: Сэм — астронавт, который провел три года на Луне, следя за автоматизированной станцией по добыче редкого газа. И когда его контракт подходит к концу, он встречает своего сменщика.

Зачем смотреть: Блистательная игра Сэма Рокуэлла, монотонная музыка и реалистичные пейзажи заставят вас полностью погрузиться в атмосферу человеческого одиночества.

16. Мы (2019)

 ^{Monkeypaw Productions}

О чем: Безмятежный пляжный отдых семьи превращается в хаос, когда жена, муж и дети встречают своих двойников, которые начинают их терроризировать.

Зачем смотреть: Фильм испугает вас до чертиков. Возможно, вам придется пересматривать его снова и снова, чтобы выяснить, какие детали вы упустили.

17. Искупление (2007)

 ^{Focus Features}

О чем: Начинающая 13-летняя писательница Бриони Таллис бесповоротно меняет ход нескольких жизней, когда обвиняет любовника старшей сестры в преступлении, которого он не совершал.

Зачем смотреть: Фильм показывает историю, которая в очередной раз доказывает, что слово — это мощное оружие, которое может спасти, а может и навредить.

18. Господин Никто (2009)

 ^{Pan-Européenne} 

О чем: Немо Никто — последний смертный человек в гротескном будущем. Все остальные — бессмертные люди, наблюдающие за телешоу, главная звезда которого — дряхлый старик Немо.

Зачем смотреть: Действие происходит в будущем и касается последнего смертного человека на Земле, который переживает все возможные последствия своей жизни. После просмотра вы точно будете долго думать о смысле вашего существования.

19. Мыс Страха (1991)

 ^{Universal Pictures}

О чем: Уголовник выходит из тюрьмы, после того как отсидел четырнадцатилетний срок за изнасилование. Его цель — отомстить адвокату, защищавшему его в суде и скрывшему важную информацию, которая могла помочь оправдать главного героя.

Зачем смотреть: Классический триллер от Мартина Скорсезе с блестящим актерским составом невольно заставит вас задуматься, а как бы поступили вы, окажись в тех ситуациях, в которые попадают герои фильма.

20. Плутовство (1997)

 ^{New Line Cinema}

О чем: Незадолго до президентских выборов врач и голливудский продюсер объединяются для инсценировки войны — шоу с голливудским размахом. Все для того, чтобы отвлечь внимание общественности от сексуального скандала, связанного с президентом.

Зачем смотреть: Во-первых, тандем оскароносных актеров Дастина Хоффмана и Роберта Де Ниро не может не вызвать восторг; во-вторых, интересный сюжет и история, которая вполне могла произойти в реальности, цепляет с первых минут; в-третьих, это черная комедия, которую можно разобрать на цитаты.

21. Другие (2001)

 ^{Las Producciones del Escorpion}

О чем: Женщина дожидается окончания Второй мировой войны в старом мрачном семейном особняке со своими детьми, которые не выносят дневного света. В один момент всех жителей дома посещает чувство, что за ними кто-то следит.

Зачем смотреть: Вы будете пристально следить за развитием сюжета, ведь в течение фильма появляется все больше странных вещей, которые свяжутся между собой лишь в конце.

22. Криминальное чтиво (1994)

 ^{Miramax Films}

О чем: Жизни двух наемных убийц, боксера, гангстера и его жены, а также пары грабителей из закусочной переплетаются в трех связанных между собой историях.

Зачем смотреть: Культовый фильм, шедевр Квентина Тарантино, после просмотра которого вы поймаете себя на мысли, что прокручиваете некоторые сцены снова и снова. А эти остроумные «тарантиновские» диалоги… Нет времени объяснять, скорее включайте!

23. Куб (1997)

 ^{Trimark Pictures}

О чем: Пять совершенно незнакомых людей становятся заложниками кубической комнаты. Совместными усилиями они пытаются выбраться из гигантского лабиринта.

Зачем смотреть: Интересная задумка, блестящие декорации и игра актеров. А то, как люди реагируют в кризисной ситуации, когда плана действий просто не существует, заставит вас покопаться в собственных чувствах и мыслях.

24. В финале Джон умрет (2012)

 ^{Magnet Releasing}

О чем: У нового наркотического вещества есть необычный эффект — оно перемещает людей во времени и измерениях. Но самое ужасное в том, что некоторые люди возвращаются не теми, кем были раньше. Могут ли два друга, которых вышвырнули из колледжа, спасти человечество от этого потустороннего вторжения?

Зачем смотреть: Изобретательная фантастика, которая надолго оставит вас с чувством недоумения после увиденного.

25. Черный лебедь (2010)

 ^{Fox Searchlight Pictures}

О чем: Прима балетного театра соперничает с конкуренткой, которая способна отобрать у главной героини все партии. В этом балетном мире, полном конкуренции, зависти и жестокости, девушка пытается сохранить свой здравый рассудок.

Зачем смотреть: Очень сильный, необычный и смелый фильм, который точно не оставит вас равнодушными. Сюжет постоянно держит в напряжении, а пронзительные диалоги и красивая фортепианная музыка погрузят вас в непередаваемую атмосферу балетного мира.

26. Ложь (2001)

 ^{New Yorker Films}

О чем: 15-летний мальчик из Лонг-Айленда теряет все и всех, кого он знает, но находит в себе силы продолжать жить. А вскоре он сближается с ветераном вьетнамской войны, знакомство с которым таит много неожиданностей.

Зачем смотреть: Это удивительная, ужасная инди-драма, которая рассказывает о непростой жизни подростка, предоставленного самому себе. И если начало фильма заставит вас понервничать, то неожиданная концовка изрядно удивит.

27. Самозванец (2012)

 ^Film4

О чем: Документальный фильм о молодом человеке из Испании — самозванце-виртуозе, который прикидывается 16-летним сыном из простой техасской семьи, пропавшим без вести три года назад. Разоблачить мошенника пытаются ФБР и частный детектив, которым приходится сталкиваться с мрачными тайнами в процессе их расследования.

Зачем смотреть: Больше всего поражает то, что эта история основана на реальных событиях — парень действительно жил с семьей несколько лет, играя роль их сына. Череда интервью с архивными съемками и записями телевизионных программ убедят в реальности происходящего даже самых закоренелых скептиков.

28. Смерть в эфире (2007)

 ^{Atlas Entertainment}

О чем: Телекомпания с низкими рейтингами запускает новое шоу, участники которого рискуют в прямом эфире собственной жизнью, играя в русскую рулетку за 5 млн долларов.

Зачем смотреть: Недооцененный фильм — и очень зря. Ведь несмотря на условия игры, в коридоре студии полно желающих принять участие. Хотя бы этот момент наверняка заставит вас задуматься о ценностях и приоритетах в вашей жизни. Ну, и в качестве вишенки на торте — финал, который преподнесет вам нечто неожиданное.

29. Экзамен (2009)

 ^{Bedlam Productions}

О чем: Восемь кандидатов на весьма желанную корпоративную должность оказываются заперты в экзаменационной комнате, после чего атмосфера только накаляется.

Зачем смотреть: Ограниченное пространство, психологический накал и ощущение безнадежности и отчаяния заставят вас пристально следить за сюжетом. После просмотра вы точно задумаетесь о том, кто из окружения останется на вашей стороне всю оставшуюся жизнь.

30. Детки (1995)

 ^{Shining Excalibur Films}

О чем: Один день из жизни группы подростков, которые перемещаются по Нью-Йорку, катаются на роликах, выпивают, курят и матерятся. На экране показано все безумие 90-х.

Зачем смотреть: История настолько реальна и правдоподобна, что может оставить неприятный осадок. Этот фильм даст пищу для размышления всем без исключения молодым людям.

31. Окулус (2013)

 ^{Blumhouse Productions}

О чем: Девушка старается оправдать своего брата, который осужден за убийство. Она пытается доказать, что причиной гибели людей стало привидение, вышедшее из зеркала.

Зачем смотреть: Это жуткий, но достаточно креативный триллер, который увлекает интересной задумкой и необычными ходами повествования.

32. Древо жизни (2011)

 ^{Fox Searchlight Pictures}

О чем: История разворачивается вокруг семьи из Техаса в 1956 году и рассказывает о взаимоотношениях родителей с детьми, которые используют разные методы воспитания.

Зачем смотреть: Этот фильм гарантированно вызовет у вас больше вопросов, чем ответов, что заставит вас еще долго размышлять о масштабах Вселенной, вере, смерти и семье.

33. Первобытный страх (1996)

 ^{Paramount Pictures}

О чем: Молодого парня обвиняют в убийстве священника, и несмотря на предъявленные улики, он продолжает отрицать свою причастность к преступлению.

Зачем смотреть: Один неожиданный сюжетный поворот за другим заставит вас буквально сидеть с открытым ртом весь фильм. Это интересное и качественное кино, которое вам, скорее всего, захочется увидеть еще не раз.

34. Престиж (2006)

 ^{Touchstone Pictures}

О чем: После трюка, который заканчивается гибелью ассистентки, два фокусника-иллюзиониста вступают в настоящую войну. Они готовы пойти на все, чтобы выведать друг у друга секреты фантастических трюков и сорвать их исполнение.

Зачем смотреть: Достаточно увидеть имя режиссера — Кристофера Нолана, — чтобы понять, что вас ждет по-настоящему зрелищное кино. Одна сюжетная линия наслаивается на другую, что заставляет вас непрерывно следить за происходящим на экране. А неожиданная концовка повергнет вас в шок — поверьте.

35. Игра (1997)

 ^{PolyGram Filmed Entertainment}

О чем: После того как богатому банкиру предоставляется возможность поучаствовать в таинственной игре, его жизнь переворачивается с ног на голову. Вступив в игру, герой начинает осознавать, что на кону — его собственная жизнь.

Зачем смотреть: Множество сюжетных поворотов от Дэвида Финчера не дадут вам расслабиться ни на минуту. А сам фильм заставит вас задуматься абсолютно обо всем, что происходит в вашей жизни.  

36. Неоновый демон (2016)

 ^{Amazon Studios}

О чем: Провинциальная девушка Джесси мечтает стать супермоделью. Она приезжает в Лос-Анджелес, где ее красота и молодость становятся причиной безумной зависти конкуренток, которые готовы пойти ради своей карьеры на многое.

Зачем смотреть: Красивая картинка, фантастический саундтрек, жесткие сцены и палитра неоновых цветов, несомненно, цепляют внимание. Кино не для всех, которое вызывает неоднозначные эмоции и заставляет еще долго думать над тем, что хотел сказать режиссер.

37. Спокойной ночи, мамочка (2014)

 ^{Radius-TWC Dimension Films}

О чем: Десятилетние мальчики-близнецы переезжают в новый дом со своей матерью после того, как ей сделали пластическую операцию. Лицо женщины закрывают бинты, а сама она становится холодной и отчужденной и изолирует семью от внешнего мира.  

Зачем смотреть: Только подумайте: дети не верят, что женщина с перебинтованным лицом — их настоящая мать. Во время просмотра вы будто становитесь частью процесса, терпеливо выжидая, каким окажется финал рассказа. И несмотря на размеренность повествования, фильм все же немало вас удивит.

^{Обложка: кадры из фильмов: «Из машины» ( A24)  / «Кожа в которой я живу» ( El Deseo S.A.)}