Дружба народов.
В чудесном краю, где степные просторы
И горы венчает Эльбрус,
По зову сердец, наши мудрые предки
Скрепили свой братский союз.
Азамат Суюнчев
Я хочу начать своё эссе со слов мультипликационного героя кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!»
Что же такое дружба? Нужна ли она? Дружба — это близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов.
Мы живём на планете, которую населяют разные народы. У каждого из них свои традиции, нравы, обычаи и своя история. Нас много, мы отличаемся друг от друга внешне, взглядами, интересами, но мы все должны дружить. Ведь мы дышим одним воздухом, пьём одну воду, ходим по одной земле. Мы должны помогать, понимать друг друга. И тогда в мире будет покой, не будет войн, террористы не будут убивать мирных людей, и, возможно, они поймут, что быть добрым лучше, чем злым.
Дружба народов, всестороннее братское сотрудничество и взаимопомощь народов и наций, ставших на социалистический путь развития; в многонациональных государствах — одна из движущих сил развития социалистического общества; в межнациональных отношениях социалистических стран — основа единства в борьбе за мир, за сохранение и умножение социалистических завоеваний, за торжество идей коммунизма.
Отношения между народами определяются главным образом характером их социально-экономического и политического строя. В условиях капитализма насаждается господствующая буржуазная идеология с её идеями национальной исключительности и национальной розни; однако при капитализме в классовой борьбе рождается также международная солидарность рабочего класса разных наций.
Я думаю, что если мы — разные народы не поймём, что мир, лучше, чем война, что одно государство не может править над всеми другими, наша планета Земля перестанет существовать. Нас не будет!
А я хочу жить, учиться, радоваться, смеяться. И меня, я думаю, поддержат многие люди, мои одноклассники, друзья.
Моя малая родина –Кабардино-Балкария — многонациональная республика. Здесь с древнейших времен кроме коренных народов: кабардинцев и балкарцев — одной семьей живут представители и других этнических групп — русские, осетины, греки, украинцы, армяне, белорусы, татары, а также представители многих других национальностей. О дружбе народов Кавказа написана многими поэтами. Строчки про Кабардино-Балкарию:
Кабардино-Балкария – это горные цепи.
Это пики, взлетавшие до облаков.
Кабардино-Балкария – это дивные степи,
Это реки, вскипевшие близ берегов!
Бескрайние поля, змеевидной лентой извивается река, зелёным квадратом вырастает лес. Сердце замирает от восторга: это Родина моя.
Край родимый, сердцу милый,
Даль светла твоя!
Край никем непобедимый
Родина моя!
Узы дружбы между народами нашей республики с Россией уходят в далекое прошлое. А в этом году мы отмечаем 450-летний юбилей добровольного вхождения Кавказа в Россию.
А было это так… У наших древних предков к середине XV века появились враги – турецкие султаны и крымские ханы. Во время частых набегов их воины сжигали дома, угоняли скот, обращали людей в рабство.
Чтобы избавиться от угнетения и насилия крымских татар, с Северного Кавказа в Москву в 1552 году прибыли послы и обратились с просьбой присоединить их земли к России.
Исторические связи Кавказа с Русью уходят в далекое прошлое. Еще в период существования древнерусского государства предки нынешних кабардинцев, адыгейцев, черкесов (касоги) и осетин (ясы) входили в его состав. В X в. русские избавили Северный Кавказ от хазарского владычества. В XIII—XIV вв. народы Кавказа и Руси боролись против общих врагов — монгольских ханов. Историческая победа русских войск на Куликовом поле сыграла решающую роль в освобождении народов Северного Кавказа от ига Золотой Орды.
Образование и укрепление Русского централизованного государства в XV—XVI вв. усилило тяготение к нему народов Кавказа. С другой стороны, и Русское государство, границы которого во второй половине XVI в систематически продвигались на юго-восток, оказывается ,теперь значительно более заинтересованным в кавказских делах. Борьба с осколками разгромленной Золотой Орды — татарскими ханствами Поволжья и Крыма— и стоящей за их спиной султанской Турцией особенно сближает Русское государство с народами Северного Кавказа, для которых в это время крымско-турецкая агрессия становится главной опасностью.
В 1555 году послы еще раз обратились к русскому царю с той же просьбой. Присоединение территории нашей республики к России произошло в 1557 году и сыграло большую роль в защите народов Кавказа от иностранных поработителей. Эта тема тоже не раз привлекала внимание поэтов и писателей. В своем стихотворении «Ковыль» И.Бурлаков пишет:
…У нас одна страна,
И значит – то, что всем необходимо –
Единый хлеб, история одна,
И Бог един, и совесть неделима,
И неделимы свет, и дождь, и пыль,
Теченье рек, соцветья иван-чая…
За свою многовековую историю народы Северного Кавказа (и черкесы, и русские, и карачаевцы) прошли труднейшие этапы борьбы за самосохранение, возрождение после многочисленных войн и нашествий. Это время характеризуется немалым количеством примеров взаимной помощи, взаимообогащением культур, совместным участием в освободительной борьбе.
Миллионы жизней унесла Великая Отечественная война. Не было семьи, не потерявшей отца или сына, мать или дочь, сестру или брата. Не было дома, которого не коснулось бы горе.
Но во время войны дружба народов Кабардино-Балкарии еще сильнее окрепла.
Помогали друг другу все, невзирая на национальность. Но суровые лишения военных лет не ожесточили людей. Наоборот! В сердце каждого человека появилось еще больше тепла и доброты, нежности и красоты. И в этом немаловажную роль сыграла, говоря строками известной песни, «страна, воспетая поэтом, о горный край, родной Кавказ…». Трудно передать словами восторг человека, впервые увидевшего горы, альпийские луга, горные реки.
И действительно, в эту землю нельзя не влюбиться. Она добра и гостеприимна. Она щедра и радушна. Она горда и своеобразна. Она прекрасна в своем величии во все времена года.
Кабардино-Балкария – удивительный край – подлинная жемчужина Кавказа. И с каждой минутой пребывания здесь мы все больше очаровываемся и порой замираем в изумлении: то орел парит над нами, то строгий тур стремительно пробежит по склону, то вдруг услышим пение заповедных птиц, то встретим бьющий прямо из глубин земных целебный ключ минеральной воды.
Волшебница природа щедро выткала изумрудными нитями медовые луга, радужные ковры цветов, украсила мужественные груди скалистых бастионов белопенными шлейфами искрящихся водопадов.
Я стою на высокой скале
И любуюсь родной стороной:
Мчит ручей в просторы полей,
Белогривой играя волной,
восхищается Суюн Капаев.
Сердце не может остаться равнодушным. И мы слышим стук его, увидев затихшие горы, озаренные утренним светом, когда зубцы неприступных заоблачных башен засияют на какие-то мгновения феерическим волшебным огнем. Ощущая дыхание ледников, вечно сверкающих снегов, мы понимаем, что в этой орлиной обители наше сердце останется навсегда. Прав был Владимир Высоцкий:
Внизу не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес.
А если мы зайдем в любой дом, постучимся в любую калитку, нас встретят радушно и приветливо, угостят, подскажут дорогу, помогут словом и делом, придут на помощь в трудной ситуации.
Здесь добры к гостям и щедры на крепкую мужскую дружбу.
Здесь бережно из века в век хранят традиции предков и передают их от отца к сыну, от деда к внуку.
Время лишь украшает эту землю и людей, живущих на ней. Никакие природные катаклизмы и политические ветры не страшны дружной семье народов Кабардино-Балкарии.
Народ трудится, народ живет в добре, мире, согласии, думает о завтрашнем дне, о судьбе детей, внуков, о тех, кто в новом тысячелетии будет расти и созидать на овеянной легендами и сказаниями земле.
Прошли века. Всякое было в минувшем. Но, несмотря на разнообразные исторические невзгоды, дружба народов Кабардино-Балкарии — неотъемлемого и равноправного субъекта Российской Федерации – осталась незыблемой, и крепость, независимость и международный авторитет нашего многонационального государства будут тем крепче, сильнее и выше, чем крепче будет веками проверенное единство. Мне хотелось бы закончить своё сочинение строчками про мою малую, но любимую родину – Кабардино-Балкарию:
Кабардино-Балкария – это славные люди!
Это сила, лежащая в гуще садов.
Кабардино-Балкария – это отрадные будни.
Это шум небольших, но родных городов.
Выполнил
ученик 4 класса : Люев Ренат
Руководитель: Люева М.М.
Каждую весну с моим помощником приключается одна и
та же беда. Вот и сейчас, Дмитрий Алексеевич Бертайло сидит напротив
меня, уставившись в окно. Взгляд его устремлён вдаль, сквозь жалюзи офиса,
промеж белых стволов берёз за окном, через свисающие вниз молодые ветви,
наполненные тяжестью берёзового сока, питающего свежую светло-зелёную листву.
Почти седой майор в отставке не сразу отвечает на мой вопрос. Кажется,
что он сейчас не здесь. Мне непросто вытащить его из того мира в
который он ушёл с головой.
— Что Дмитрий Алексеевич? Опять накатило?
— Не могу больше Женя, домой хочу.
— Так иди. Я тебя на сегодня отпускаю. Только будь на связи, пожалуйста.
Я прекрасно понимаю, в чём дело и лукавлю. Мне кажется, что моё лукавство может
облегчить ситуацию.
— Да нет, Женя, я на родину хочу. Там сейчас черешни зацвели и соловьи
поют. Там, понимаешь, могилки у меня. Мамина могила на южной
стороне села, а батькина на северной. Кто выше по речке жил,
над мостом, тех хоронили на северной стороне, а кто ниже моста, того на южной.
В колхозе так принято было.
— А что же вместе нельзя было? Родные ведь.
— Да повздорили они в последний год. Мать на другую сторону села и ушла,
к сестре. А там и смерть к обоим подкралась. Так и схоронили не рядом.
Всё рано одно село. Там на обоих кладбищах всё одни родственники лежат. Я
там про всех могу рассказать, кто кому кум, а кто сват. Про каждого знаю, кто,
чем отличился. Ты пойми – это же родная деревня моя. Болган
называется, триста дворов раньше было. Понимаешь?
— Послушай Дмитрий Алексеевич, ну ты же после родного села пять лет в
военном училище в Харькове учился, потом двадцать лет на Байконуре в
Казахстане служил, да и в Питере уже лет десять. У тебя дом здесь.
Два сына красавца. Внучка в фигурном катании блещет. Я же видел её по
телевизору. На что тебе это село в Приднестровской Республике. Тебя
там и не помнит уже никто.
— Не может быть, чтобы не помнили. Я там клёны сажал, и орех
грецкий, и виноград. Всё это там есть. И могила матери. И батька там
лежит. И брат мой старший Пётр там, в Болгане один. Жена его Люська в том
году померла, и он мне теперь часто звонит. Говорит, всё там как
было, и клёны, и орех, и виноград. Денег только вот нет на лекарства. А у
Петьки гипертония. Мне бы слетать туда на недельку, а Женя?
— Ну, вон бумага в принтере. Пиши заявление на отпуск, я подмахну. Только как
ты полетишь-то туда? Границы все закрыты, пандемия.
— Господи, да я до Стамбула возьму билет. А оттуда до Кишинёва, а там
автобусом. Говорят, там с российским паспортом пропускают, если
объяснишь, куда и зачем. Да кто меня не пустит? Я родился там и в школу ходил.
Меня каждая собака в Болгане знает.
— Смотри Дмитрий Алексеевич, собаки так долго не живут, вдруг поменялись
уже, – пошутил я, но Дмитрий Алексеевич уже писал заявление на
отпуск.
— Спасибо Женя. Не волнуйся за меня. Ты же знаешь, наш брат служивый нигде не
пропадёт.
— Ты поаккуратнее там, Дима. Будь осторожен, не мне тебя учить.
Мы крепко обнялись.
Спустя несколько дней Дмитрий миновал Стамбул, три таможни, две
пересадки, и вот оно, дуло автомата молдавского пограничника, упёртое в твёрдую
грудь седого майора на приднестровской границе.
— А что разве Путин мне ничего не передал? – с хитрой улыбкой спросил
пограничник, листая Димин паспорт.
— Да ты дальше листай. Там в конце под обложкой тебе от Путина записка.
Пограничник, быстро пролистав до конца, вынул из-под обложки паспорта пятьдесят
евро и пожелал счастливого пути. Теперь впереди оставались лишь несколько
десятков километров разбитых дорог на старом автобусе, и вот он – родной
Болган.
Не соврал брат Петька. Родная деревня показалась Дмитрию краше, чем была. И
ребятишки по-прежнему на улицах резвятся, и виноград кругом посажен, и бабы
бельё на верёвках, как и прежде, развесели. Будто и не уезжал Митя
Бертайло никогда. Словно не было всех этих лет. И войны, будто не было, и
страна одна единая, как прежде. Вот-вот из-за угла председатель колхоза на
своём УАЗе выскачет, притормозит слегка и отчитает молодых за то, что план по
кукурузе не перевыполнили.
А река, всё такая же широкая, блестит вся на солнце, и черешни
по берегам цветут. Где-то трактор тарахтит, и бабы пошли
виноградные лозы подвязывать. А клуб весь обветшал, и окна его теперь
чернеют пустотами. Ветер носит в них сухую солому. Кино теперь не
крутят.
Брат Пётр сгорбился и потолстел, но глаза всё те же, живые, чёрные, как уголь,
молдавские глаза. В мать пошёл Пётр. Весь её род Илиеску
такими глазами отличался.
Встретились братья, обнялись. По кружке самогона за встречу выпили. Вспомнили
юность, сестру москвичку от которой вестей давно нет, соседей вспоминали, кто
жив, кто нет, родителей помянули.
— Надо бы Петя не кладбище сходить, – подытожил Митя, переворачивая
кружку вверх дном, в знак окончания попойки.
— К мамке-то? Да это хоть сейчас пойдём, – охотно согласился Пётр, –
там, на оградку сук толстый упал, мне одному не сдвинуть, а вдвоём-то в
самый раз осилим.
Отправились на южную сторону села. Пыльная дорога повернула влево и вышла
в поле. На небольшом пригорке показалось сельское кладбище. Митя не сразу
понял, в чём было дело. Кладбище, как будто сползло с пригорка и
вылезло к самой дороге.
— Подожди, Петро, кладбище же раньше было на холме. Почему теперь вниз съехало?
— Чудак, ты Митя. Оно и осталось на холме, только вот разрослась, видишь как.
Митя шагал между могил с фотографиями совершенно незнакомых ему людей и не мог
отделаться от странного ощущения чужеродности этого места. До этого
всё вокруг было родное, и дрога, и клуб, и река, а тут, словно чужое всё.
Через минуту Митя вдруг заметил, что среди захороненных людей почти нет женщин.
Какое-то неприятное чувство серой отравой начало медленно заполнять Митину
душу.
— Стой, Петька! – Митя резко остановился, вцепившись рукой в решётку могильной
ограды, – кто все эти люди? Почему я никого из них не знаю? Разве сюда
возят с других сёл?
— Почему с других? Все наши. Ты фамилии читай. Вон Соболевы, а
здесь Мордолюк, дальше вот Косованы, бабки нашей по матери племянники.
— Погоди брат ты мой! Я не знаю этих лиц. Никого не знаю. Что это Петя?
— Да как же Митя, ты их знать-то мог? Ты когда в военное училище поступать
уехал, они все ещё в детский садик ходили. Вон Коля Косован
одноклассницы твоей Лучаны сын. Помнишь Лучану Косован, любовь свою школьную?
— Да что же это Петя? Почему все они здесь?
— Война братишка многих скосила, что поделать?
— Какая ещё война?
— За независимость, ты что забыл? Мы же непризнанная республика.
Как в тумане Митя дошёл до материнской могилки. Отодвинули упавший на ограду
ствол. Протёрли от пыли пожелтевшее овальное фото.
Как два чёрных уголька смотрели на Митю родные материнские глаза. С
тревогой смотрели и любовью, как тогда, перед отъездом в училище. Смотрели так
же, как прежде, в далёкие детские годы. Забыл уже Митя этот взгляд, а теперь
вспомнил, и свело сердце болью, что не стоял он рядом с матерью в последние её
дни. Лишил её этой последней радости – видеть младшего сына.
— Сволочь я, – выдавил из себя Митя и вытер рукавом слезу.
Пётр сразу понял, о чём это, но промолчал. Что уж тут ворошить?
Минут десять посидели молча.
— А помнишь дядю Степана, брата материного? – Начал
Пётр закуривая.
— Как не помнить? Конечно, помню. А что ты Петя закурил-то, тебе же нельзя. Ты
же бросил.
— Да ладно. Бросил, начал, что там. Так вот, кто точно сволочь Митя, так
это Степан. Ушёл тогда за Молдову воевать. Столько своих положил
сука. Живёт там теперь себе спокойно гнида, – Пётр нервно сплюнул на
землю и ещё раз глубоко затянулся папиросой.
— Как же это так Петро?
— Ты Митя, как маленький, правда. Я же писал тебе. Забыл?
— Да помню я всё. Только понять никак не могу. Откуда эта вся холера на нашу
голову.
Пётр, жадно затягиваясь, пускал дым в сторону. Его грубые, толстые пальцы
нервно мяли догорающий окурок.
— Надо в храм пойти Петя. Поставить свечу за упокой мамы, – очнулся Митя.
— А вот это вряд ли получиться, – сухо ответил Пётр, загасив сапогом
окурок.
— Неужто церковь нашу закрыли? Работала ведь даже при коммунистах!
— Она и сейчас работает, только не про нашу честь.
— Это ещё почему?
— Ох, Митя, давно ты на родине не был. Церковь на северной стороне села за
мостом, забыл, что ли?
— Помню, что за мостом. А что там с ней случилось?
— Как что? Украина там же. Всё что по ту сторону моста Украина.
— Ну, так там всегда была Украина, и что с того?
— Дурак ты, что ли, совсем Митя? Кто же туда тебя пустит? Они же самостийные
теперь, а ты Россиянин. И меня не пустят, потому как у меня украинского
паспорта нет, а наш им не годиться. По молдавскому паспорту раньше можно было,
да говорят теперь тоже сложно.
— Постой, а как же мы тогда к батьке нашему на кладбище попадём?
— Да никак и не попадём. Я сам с тех пор там не был, как на Украине война
пошла.
— Так война же в Донбассе, далеко отсюда.
— А им то что? Все Митя враги теперь здесь друг другу. Донбасс за свою
независимость воюет, а нам сюда прилетает. Пойдём ка мы с тобой, лучше баньку
истопим. Тебе отдохнуть бы с дороги надо. Вид у тебя Митя, помятый
какой-то.
Всю дорогу до Петькиной хаты шли молча. Петру не очень хотелось говорить. Что
судачить без толку, думал Пётр. Митя через пару дней улетит обратно в
Петербург. У него там работа, квартира, машина, военная пенсия, дети, внуки. А
я в Болгане останусь, возле перекошенной хаты и старого мотоцикла с деревянным
ящиком вместо люльки. Зато воздух здесь родной. Черешни здесь мои цветут и
виноград. Всё ведь ясно, о чём тут говорить.
Митя шёл назад в полной растерянности. Ни река, ни виноградники уже не радовали
глаз. Он смотрел на пыль просёлочной дороги, поднимавшуюся от сапог
брата, шедшего впереди, и думал. Не может быть, чтобы среди этих прекрасных
черешневых садов, среди знакомых с детства виноградников с людьми
случилась такая страшная беда. Не может быть, чтобы в Болгане, где любой давал
червонец взаймы до получки, где, постучавшись в любую хату, можно было получить
горбушку хлеба и стакан молока, где звали всех соседей на крестины или
свадьбы, произошло такое бедствие.
Не верил Митя, что один человек может не пустить другого человека на могилу
родного отца. Может быть, где-то на другом континенте и бывает такое, но не
здесь. Не в родном Болгане, где гуляли на октябрьские праздники всем селом и
свадьбы всем селом справляли. И в соседней Рыбинице, такого не может
быть, и в Каменке тоже. Потому что в каждой соседней деревне есть
родственники, одноклассники, сослуживцы. В каждой деревне есть клуб, куда
съезжались на танцы со всего района, и девчонки знакомые в каждом селе есть.
Поэтому не может быть, чтобы меня, Митю Бертайло, кто-то не пускал за
мост, до кладбища дойти и батьке моему покойному поклониться, только потому,
что там независимая Украина.
С этими мыслями вернулся Митя в хату брата и молча присел на табурет. Тем
временем Пётр истопил баню. Из трубы повеяло приятным сладковатым
дымком. В низине у пруда залился трелью соловей, а на треснутом стёклышке
чердачного оконца заиграли отблески заходящего солнца.
— Слышь, Мить, что ты расселся-то? Сгонял бы до колодца, бидон воды приволок, а
то ведь не хватит нам парку то? – прокричал со двора Пётр, у которого
предчувствие хорошей парилки уже развеяло тяжёлые мысли.
Митя покосился на алюминиевый бидон, стоявший в углу хаты.
— Я что в руках бидон попру? Колодец-то по-прежнему возле Соболевых?
Другого не нарыли? Может у тебя хоть тачка, какая есть?
— Мотоцикл возьми. Поставь бидон в ящик, что вместо коляски. Всегда же так
возили, забыл, что ли?
Привычным жестом Митя завёл старенький «Восход». Надо же, а руки-то
помнят, приятно удивился он, выезжая на дорогу и прибавляя газу. Поток
свежего ветра ударил в лицо. Старое, давно забытое в
замусоренной душе чувство деревенской удали разлилось по Митиным венам.
Он прибавил газу. «Восход» отозвался рычанием и дёрнулся вперёд. Дворовая
собачонка увязалась было с лаем за мотоциклом, но тут же отстала. Ветер
шевелил седые Митины волосы и холодил колени.
— Эх, мать вашу, Болган родной, – вырвалось криком из Митиной гуди на всю
улицу. Давно забытый восторг от быстрой езды на мотоцикле захлестнул
душу. Всё будто разом встало на свои места. Боковым зрением Митя видел
улыбающихся вслед женщин. Кто-то помахал ему рукой с багровеющего в лучах
заката поля. Из соседнего огорода послышался залихватский, ободряющий свист
поддержки.
Да разве может быть, чтобы меня, Митьку Бертайло, к отцу родному на
кладбище какая-то шпана не пустила? Всё это бред, страшный сон все эти паспорта
и войны. Вся эта независимость – бред. Вот она пыль родного Болгана
вьётся шлейфом за мотоциклом. Пыль родной земли. Покружиться чуток и
уляжется на место, как улеглись все волнения в моей душе. Всё ведь на своём
месте, и река, и клуб, и кладбище никуда не делось. И я Митя никуда не делся.
Вот он я здесь, как и прежде!
Поддав ещё газку, дядя Митя лихо взлетел на пригорок и, спустившись с него в
низину, к мосту, увидел полосатый шлагбаум и три противотанковых ежа поперёк
дороги, аккуратно выбеленных краской. Рядом старый фанерный щит, с
выцветшей надписью «Слава Дружбе Народов», светил дырами,
пробитыми в нём автоматной очередью.
— Куда прёшь дед? Что не видишь, пограничный переход закрыт, –
выскочил навстречу молодой боец с автоматом на шее.
— Какой нафиг переход? Я тут всю жизнь ходил. Уйди с дороги сопляк.
Понимая, что проехать всё равно не удастся, Митя слез с мотоцикла и подошёл
к сержанту.
— Слышь, дед, не балуй. По ту сторону Украина. Там тебе шкуру спустят и
нам заодно с тобой. Вертайся назад, – сержант поднял автомат на уровень
груди и замер в ожидании.
— Да пошёл ты, сопляк, со своей Украиной… Я украинец и отец мой украинец и Болган с
обеих сторон здесь мой. Имею я право на могилу отца ходить?
— Я не знаю батя, кто ты, но туда нельзя.
— Да пошёл ты, щенок, — Митя сел на мотоцикл и крутанул рукоятку газа. Вокруг
пункта пропуска, насколько было видно, простиралась молодая кукуруза, никаких
заборов Митя не увидел.
Одним рывком мотоцикл преодолел придорожную канаву и, подминая под себя молодые
побеги кукурузы, обошёл полем постройки пограничного перехода и устремился на
украинскую сторону.
Вырулив снова на дорогу, Митя неожиданно увидел пред собой странного человека в
армейском кителе с погонами капитана и белых ночных кальсонах. Босые ноги
и взъерошенные волосы говорили о неготовности человека к сложившейся ситуации.
При виде мотоцикла капитан рухнул на колени посредине дороги и развёл в стороны
руки. Его глаза умоляюще смотрели на Бертайло.
— Остановись дядя Митя, нельзя тебе туда, – прокричал капитан.
— А ты почём меня знаешь? – удивился Митя, останавливаясь перед ним.
— Да я в окошко тебя признал. Бертайло ты, покойной Илиеску сын. Я же помню, ты
с третьей хаты по улице Победы, Петра брат. А я дяди Серёжи Косована сын,
с Октябрьской.
— Серёги Косована? Хромого, что ли?
— Ну да, признал?
— Тебя не признал, а Серёгу как не помнить.
—
Не ехай туда дядя Митяй, огонь ведь откроют по тебе, да и нам,
потом достанется, греха не оберёшься, Христом Богом молю не ехай!
— Да за что же огонь-то по мне? Я же токмо к батьке на могилку и назад.
Не трону я их независимость.
— Всё одно откроют, потому как ты москаль, враг то есть.
— Да какой же я москаль? Я и в Москве-то ни разу в жизни не бывал.
— Москаль и есть, несмотря что Бертайло.
— Я майор Российской армии, а там в ней всё равно, кто Бертайло, а
кто Иванов. А вот ты, щенок, где успел погоны капитана заслужить?
Косован поднялся с колен и зло посмотрел на Митю.
— Я за независимость воевал, ранение имею, и погоны свои ношу по праву.
— Это с кем ты Косован воевал-то? С родной Молдовой? За которую мой дядька подлец
Степан Илиеску воевал?
— Так точно. Против твоего дядьки подлеца воевал. За нашу независимость.
— Да ты же сам молдаванин мать твою, как ты мог.
— А ты дядя Митя, тоже молдаванин по маме, что меня коришь?
В этот момент на дорогу из кукурузных побегов выскочил Пётр.
— Я так и знал, что ты сюда попрёшь, – завопил Петро, – ну
какого лешего, я же тебе всё объяснил.
Пётр схватил брата в охапку и потащил назад.
— Ты вот объяснял, а я ни хрена Петя не понимаю, кто из нас кто?
— А что тут не понимать-то? Ты москаль, но по отцу хохол.
Косован – приднестровец, но по национальности молдаванин. Я, как и
ты, молдаванин по матери, но приднестровец по гражданству. Степан Илиеску, дядя
наш – просто сука, потому что воевал против нас и плевать какой он
национальности. Что здесь непонятно Митя?
— Мне одно непонятно Петро, какая сволочь это всё устроила?
Петр, не понимая заморгал глазами.
— Садись давай на мотоцикл, в баню поедем, там я тебе популярно объясню.
Митя послушно сел и обхватил Петра сзади. Старенький «Восход» дёрнул с
места. Оглянувшись, Митя увидел Косована в ночных кальсонах, нервно
пытающегося закурить сигарету, да старый щит с надписью
«Слава Дружбе Народов» пробитый пулями как решето.
Сочинение- эссе на тему
«Дружба народов- величие России».
Если взять в руки букет полевых цветов и рассмотреть его, можно заметить, что каждый цветок неповторим и уникален. Каждый из них имеет причудливую форму лепестков и чарующий аромат. Так и народы на всей территории огромной России. Они обладают уникальными культурами, обычаями, богатыми, интересными традициями, верованиями , и тем интересны друг другу.
Мы живем в удивительной стране. Это огромная территория, на которой рука об руку, плечом к плечу, большой семьей живут и работают люди разного цвета кожи, разреза глаз… На протяжении веков наши народы учились проживать в единстве. Они вместе прошли по пути страданий. Этот путь их связал и сплотил, и сегодня дружба стала традицией.
Народы России научились жить единой семьей и, если беда постучится в наш общий дом, они как один встанут на защиту родной земли.
Великая Отечественная война… Страшная, бесчеловечная, кровавая… Ничто не может стереть память о войне, о ее безумствах, о дикой, пронзающей боли, которую познали наши родные и близкие. За каждый клочок земли родной стояли и о смерти забывали. Единой семьей встал на защиту весь советский народ. Он проявлял чувство товарищества, дружбы и окопного братства. Бок о бок воевали рабочие, профессора и академики, причем разных национальностей.
Призыв к «смертному бою» был услышан миллионами советских людей. История запечатлела интересный факт- военный подвиг армянского села Чардахтлу, из которого 1250 человек ( все мужское население) ушли на фронт. Из них 853 были награждены орденами и медалями.
Семья Абдулгамидовых ( Дагестан) отправила на фронт 12 сыновей и внуков, а семья Тагировых из села Ахты проводила семерых сыновей… Список этот очень длинный…
Все отдавали свои силы на борьбу с врагом, и те, кто воевал на фронте, и те, кто работал в тылу.
В романе узбекского писателя Рахмата Файзи « Его величество человек» рассказывается о подвиге людей тыла в ВОВ. После начала войны в разные регионы единой страны вывозили беженцев: семей, детей- сирот. В Узбекистан вывезли более одного миллиона граждан. Когда в Ташкент стали приходить эшелоны с детьми- сиротами, женщины Узбекистана бросили клич: брать детей в свои семьи. На вокзале детей встречали русские, узбеки, татары. Беда была одна на всех. И последнюю лепешку кроили по кусочку. Сейчас, как никогда нужно было быть вместе, не делить на своих и чужих.
Легендой стал гражданский подвиг узбекской семьи простого кузнеца Шаахмеда Шамахмудова и Бахри Акрамовой. В тяжелые, голодные годы войны они вырастили и воспитали 15 детей- сирот: русских, украинцев, белорусов, татар.
В Ташкенте установлен монумент « Дружба народов», посвященный этой многонациональной семье.
Есть на карте мира маленький клочок земли, который очень мне дорог. Это- моя родина- мой Дагестан! На планете нет подобных мест: на небольшом кусочке земли веками мирно, без войн живут сотни народов, говорящих на разных языках. Живут в мире и согласии.
Чужеземцы не раз пытались лишить нас единства. В такие минуты наши предки собирались в один мощный кулак для дачи отпора. Мы давно усвоили, что только в единстве сила, только в дружбе и взаимопонимании созидание.
Прошли века. Всякое было в минувшем. Но дружба народов осталась незыблемой.
Сегодня, к сожалению, над могучей нашей страной черной тучей нависла угроза распада, есть попытки погубить великую страну. Я знаю, верю, Россия снова выстоит и станет самой могущественной страной, и мы будем жить в мире и согласии всегда, защищая нашу Родину, Историю, Память и Победу.
Автор материала: Э. Рустамова (11 класс)
- 19 ноября 2014
Конкурс «Волшебное перышко – 2014»
Номинация «Проза» – 6-11 лет
Об авторе
Кириллу 8 лет, он ученик МБОУ «Гимназия №3» города Астрахань.
Веселый, жизнерадостный мальчик, очень любит читать, пробует сочинять сказки. Занимается прикладным творчеством, его работы занимают первые места на школьных и на городских выставках. Город, где живет Кирилл, многонационален. Люди разных национальностей мирно живут не только в одном городе, но и в одной семье. Семья Кирилла русско – татарская. В своей сказке Кирилл рассказывает, что людям нужно жить в мире и чтить традиции друг друга.
«Сказка о дружбе народов»
Жил-был на свете русский богатырь Никита. Жил весело, и было у него много друзей.
Полюбил он однажды царевну и захотел на ней жениться. А царевна ему сказала, что выйдет за него замуж, если достанет он ей обручальное кольцо – перстень самоцветный. Перстень тот хранится у Змея Горыныча в башне до самых облаков. Вокруг той башни огненная стена, вокруг той стены кипящая река.
Делать нечего, пошел Никита искать – добывать самоцветное колечко. Долго ли, коротко ли он искал, набрел, наконец-то на кипящую реку. А перебраться через неё не может. Вернулся грустный на отчизну.
Встретил по дороге его давний друг армянин Арам и спрашивает:
– Что, друг Никита, невесел? Что буйную голову повесил?
– Хочу жениться на царевне, сказала она мне достать самоцветный перстень. Да как достать – через кипящую реку не перебраться. – отвечает ему Никита.
– Не печалься, друг, – говорит ему Арам, – построю тебе я каменный мост через кипящую реку.
Сказано – сделано. Сказал Никита другу спасибо и пошел через мост колечко добывать. Перешел он реку и остановился – перед ним стена огненная. Ходил – ходил богатырь вокруг да около, так ни с чем домой вернулся.
Встретил по дороге друга своего закадычного – калмыка Басанга, тот его и спрашивает:
– Что, друг Никита, невесел? Что буйную голову повесил?
– Хочу жениться на царевне, сказала она мне достать самоцветный перстень. Да как достать – через огненную стену не перебраться – отвечает ему Никита.
– Не печалься, друг, — говорит ему Басанг, – дам тебе коня, перенесет он тебя через огненную стену.
Сказано – сделано. Сказал Никита другу спасибо, сел на коня и поехал. Разбежался конь ретивый и перепрыгнул через огненную стену. Скачет дальше – видит башню до облаков, а под ней Змея Горыныча о трех головах. Да, голыми руками такого не одолеть. Пришлось снова воротиться в родную сторонку.
Встретил по дороге друга своего, казаха Тагира, тот его и спрашивает:
– Что, друг Никита, не весел? Что буйную голову повесил?
– Хочу жениться на царевне, сказала она мне достать самоцветный перстень. Да как достать – Змея Горыныча голыми руками не одолеть. – отвечает ему Никита.
– Не печалься, друг, – говорит ему Тагир, – дам я тебе меч богатырский, вмиг им змея одолеешь.
Сказано – сделано. Сказал Никита другу спасибо, сел на коня, взял меч и поскакал Змею Горынычу головы рубить.
Одолел он Змея, а в башню – то попасть не может: нет в ней двери, только окошечко под самыми облаками. Снова богатырь домой вернулся.
Встретил по дороге друга своего старинного – татарина Рустама, тот его и спрашивает:
– Что, друг Никита, невесел? Что буйную голову повесил?
– Хочу жениться на царевне, сказала она мне достать самоцветный перстень. Да как достать – в башне оно, окошечко под самыми облаками.
— Не печалься, друг, — говорит ему Рустам, — дам я тебе веревку сто верст длиной, да лук тугой, привяжи веревку к стреле да пусти её в небо. А как зацепится стрела за башню, влезешь по веревке в окошечко.
Сказано – сделано. Сказал Никита другу спасибо, сел на коня и поскакал к башне. Натянул тугой лук и пустил в небо стрелу, а как зацепилась она крепко за башню, залез по веревке в окошечко.
Очутился он в комнате, а в той комнате мешок золота и перстень самоцветный. Взял он и то, и другое.
Вернулся он на родину, женился на царевне, а золото раздал друзьям.
Автор: Чертин Кирилл, ученик 2 класса МБОУ г. Астрахани «Гимназия №3». Руководитель: Бухвалова Ирина Валерьевна, учитель начальных классов МБОУ г. Астрахани «Гимназия №3».
, чтобы вы могли оставить свой комментарий.