Рассказ джека лондона про собаку - Наука и образование на Pishetsya.top

Полный текст
I. Назад к первобытности
II. Закон дубины и клыка
III. Торжествующий первобытный зверь
IV. Кто стал хозяином положения
V. Трудности пути
VI. Из любви к человеку
VII. Звуки призыва

Переводчик З. Вершинина.

Публикация: Лондон Д. Полное собрание сочинений. Т. 11. кн. 20 — 22. Зов предков. Белый клык. До Адама. М.-Л.: ЗиФ, 1928. — 320 с.

I. Назад к первобытности

Старинные, бродячие стремленья,
Заглохшие в культуре, от веков,
Вдруг вновь переживают пробужденье
Дикий зверь выходит из оков…

Бэк не читал газет, иначе он знал бы о том, что беда надвинулась не на него одного, а на всех собак ньюфаундлендской породы, с сильными мускулами и теплой, длинной шерстью, от Пюджет-Саунда до Сан-Диего. Все оттого, что люди, пробираясь ощупью сквозь полярную мглу, вдруг набрели на желтый металл, а пароходные компании и транспортные общества немедленно оповестили об этой находке весь свет – и тогда, в надежде на богатую добычу, тысячи людей вдруг устремились на Север. Этим людям нужны были собаки – и собаки большие, с клыками, сильными мышцами и теплой пушистой шерстью для защиты от мороза.

Бэк жил в большом доме в обласканной солнцем долине Санта-Клара. Это поместье называлось “усадьбой судьи Миллера”. Дом находился в стороне от дороги, полускрытый среди деревьев, сквозь листву которых виднелась широкая тенистая веранда, огибавшая его с четырех сторон. Почти к самому дому подходили усыпанные щебнем дорожки, точно змейки, извивавшиеся по широким лужайкам между группами ветвистых, высоких тополей. Позади широко раскинулись различные службы: обширные конюшни, в которых все время возились чуть ли не двенадцать конюхов и грумов; ряды обросших диким виноградом домиков для служащих, бесконечная правильно распланированная вереница построек, виноградники, зеленеющие пастбища, фруктовые сады. Были там и приспособления для артезианского колодца, и огромный цементный водоем, в котором сыновья судьи Миллера купались каждое утро и освежались в знойные дни.

И над всем этим огромным поместьем властвовал Бэк. Здесь он родился и прожил все четыре года своей жизни. Конечно, тут были и другие собаки. В такой обширной усадьбе не могли не быть другие собаки, но они в счет не шли. Они появлялись и исчезали, жили в конурах или же влачили ничтожное существование где-то в глубине дома, подобно Тутсу – маленькой японской собачке, или Изабель – совершенно лишенной шерсти крошке из Мексики. Эти собачонки редко высовывали нос на воздух и почти никогда не ступали лапками прямо на землю. Были здесь и фокстерьеры – даже целая их свора; они часами лаяли на Тутса и Изабель, решавшихся иногда выглянуть из окошка под защитой многочисленных горничных, вооруженных швабрами и половыми щетками.

Бэк не был ни комнатной, ни дворовой собакой. Все окружавшее было его царством. Он плавал в цементном бассейне или ходил на охоту с сыновьями судьи; он сопровождал дочерей судьи, Молли и Алису, в их прогулках в сумерки и ранним утром; в зимние вечера он лежал у ног судьи перед камином в библиотеке; он возил на спине внуков судьи, или кувыркался с ними на траве, или же сопровождал их в путешествиях, полных рискованных приключений, вплоть до конюшни и даже далее, где прыгали жабы через тропинки фруктового сада. С видом повелителя он разгуливал среди фокстерьеров и совершенно игнорировал Тутса и Изабель, ибо он был королем – королем над всем, что ползало, лежало и летало в пределах поместья судьи Миллера, включая и двуногих.

Его отец – Эльмо, громадный сенбернар – был в свое время неразлучным спутником судьи, и Бэк был призван заменить отца. Он не достиг громадной величины отца, весил только сто сорок фунтов, так как его мать была шотландская овчарка. Однако этого веса, – к которому надо прибавить еще и то чувство собственного достоинства, которое является следствием сытой жизни и всеобщего уважения, – было достаточно, чтобы позволять ему держать себя по-королевски. Все четыре года, с той самой поры, когда он был еще щенком, он прожил жизнь пресыщенного аристократа, был преисполнен гордости и отличался некоторой эгоистичностью, как это случается с помещиками, уединенно живущими в деревне. Но Бэка спасало то, что он не был на положении избалованной комнатной собачки. Охота и подобные ей другие развлечения на свежем воздухе не давали ему разжиреть и закаляли его мускулы. Кроме того, пристрастие к воде, как у всех пород, привыкших к холоду, было прекрасным закаляющим средством и сохраняло ему здоровье.

Так жил Бэк до конца 1897 года, когда открытие золота в Клондайке потянуло людей со всего света на далекий, холодный Север. Но Бэк не читал газет и не знал к тому же, что дружба с Мануэлем, одним из помощников садовника, представляет для него некоторую опасность. У Мануэля был один большой порок – он любил играть в китайскую лотерею. Кроме того, у него была непобедимая слабость – вера в систему, и это неизбежно вело его к катастрофе. Чтобы играть по системе, нужны деньги, а его жалованье помощника садовника едва покрывало нужды его жены и многочисленного потомства.

В памятный день предательства Мануэля судья был на собрании общества виноделов, а мальчики, как нарочно, были заняты организацией спортивного клуба. Никто поэтому не заметил, что Мануэль и Бэк отправились на прогулку (так по крайней мере представлял себе Бэк) за фруктовый сад. И, за исключением одного человека, никто не видел, как они прибыли на полустанок, известный под названием Колледж-парк. Этот человек поговорил с Мануэлем, и затем послышался звон передаваемых монет.

– Мог бы завернуть товар перед тем, как давать его покупателю, – угрюмо сказал незнакомец, и Мануэль два раза обернул шею Бэка под ошейником толстой веревкой.

– Затяни покрепче, тогда не вырвется, так у него перехватит дыхание, – заметил Мануэль, и незнакомец пробурчал что-то утвердительно.

Со спокойным достоинством Бэк дал надеть себе на шею веревку. Правда, это казалось необычным, но он привык доверять людям, которых знал, признавая их мудрость, превосходящую его собственную. Однако, когда конец веревки был передан незнакомцу, Бэк угрожающе зарычал. Он только намекнул на свое недовольство, по своей гордости воображая, что намекнуть – значит приказать. К его изумлению, веревка затянулась вокруг его шеи так, что у него прервалось дыхание. В порыве бешенства он кинулся на человека, но тот налету крепко стянул ему горло и ловким движением повалил на спину. После этого веревка безжалостно душила Бэка, пока он, высунув язык и со спертым в громадной груди дыханием, яростно боролся с человеком.

Никогда еще за всю его жизнь с ним так грубо не обращались, и никогда еще он не был так разгневан, как теперь. Но силы изменили ему, глаза закатились, и он уже ничего не сознавал, когда подошел поезд и два человека бросили его в багажный вагон.

Очнувшись, он смутно ощутил боль в языке и то, что его подкидывало в каком-то странном двигавшемся помещении. Хриплый свисток паровоза на разъезде объяснил ему, где он находится. Он слишком часто путешествовал с судьей, чтобы не знать ощущений езды в багажном вагоне. Он открыл глаза, и в них загорелся неудержимый гнев властителя, попавшего в плен. Человек бросился к нему, чтобы схватить его за горло, но Бэк оказался проворнее. Его челюсти мертвой хваткой вцепились ему в руку и не отрывались до тех пор, пока он снова не лишился сознания, придушенный веревкой.

– Да‑с, припадочки, – сказал незнакомец, пряча свою искусанную руку от проводника, которого привлек шум схватки. – Вот везу его по поручению хозяина в Сан-Франциско. Какой-то тамошний собачий доктор будто бы берется его вылечить.

В тот же вечер в маленькой задней комнатке кабачка в Сан-Франциско этот человек говорил более красноречиво:

– Только пятьдесят и получил, – ворчал он. – Честное слово, теперь и за тысячу наличными не согласился бы!

Рука его была обернута окровавленным платком, а правая штанина разодрана от колена до щиколотки.

– А тот, другой-то дурак, сколько получил? – спросил содержатель кабачка.

– Сто, – последовал ответ. – “Меньше не возьму”, – говорит, черт бы его побрал!

– Итого, значит, сто пятьдесят, – подвел итог содержатель кабачка. – А собака стоит того. Хорошая собака!..

Вор развернул окровавленный платок и посмотрел на свою израненную руку.

– Только бы не бешеная, – сказал он.

– А если бешеная!.. Все равно от бешенства не умрешь, тебе на роду написано умереть на виселице, – засмеялся кабатчик и добавил: – Лучше помоги-ка мне пока что…

Измученный, с невыносимой болью в горле и на языке, полуживой, Бэк все-таки попытался достойно противостоять своим мучителям. Но при каждой попытке к сопротивлению его бросали на пол и душили.

Наконец им удалось стащить с его шеи тяжелый медный ошейник. Потом с него сняли и веревку и бросили его в деревянный ящик, похожий на клетку.

Там он и пролежал весь томительный остаток ночи, не находя себе покоя от гнева и оскорбленной гордости. Он никак не мог понять, что все это значило. Чего им нужно, этим чужим людям, от него? Почему они держат его взаперти в этой тесной клетке? Он не мог объяснить себе всего этого, но его удручало смутное предчувствие грядущей беды.

Ночью, когда отворялась дверь кабачка, он несколько раз вскакивал, ожидая, что войдет судья или явятся мальчики. Но каждый раз к нему склонялось жирное лицо кабатчика, который навещал его с сальной свечкой в руке. И каждый раз радостный лай, с которым Бэк готовился встретить своих хозяев, сменялся разочарованным диким рычанием.

Но кабатчик его не трогал. Утром вошли четверо каких-то людей и подняли клетку.

“Еще мучители…”, – подумал Бэк, потому что увидел подозрительных людей, лохматых и оборванных. Он яростно бросался на них через прутья клетки, бесновался и громко лаял. Они смеялись и тыкали в него палками, которые он хватал и грыз, пока, наконец, не понял, что этого они и добивались. Тогда он угрюмо улегся и не противился, когда клетку стали ставить на повозку. После этого и сама клетка, и ее пленник начали переходить из рук в руки. Сперва им занялись конторщики в транспортной конторе, затем его протащили некоторое расстояние на другой повозке, далее какой-то экипаж повез его вместе с целой коллекцией ящиков и посылок на пароход, затем с парохода на какой-то большой вокзал и, наконец, опять погрузили в железнодорожный вагон, чтобы везти еще куда-то дальше.

Два дня и две ночи вагон мчался за взвизгивавшим паровозом, и двое суток Бэк ничего не ел и не пил. Разозленный, он встречал рычанием попытки проводников приласкать его, и они из мести стали его дразнить. Когда, дрожа от гнева и с пеной у рта, он бросался к прутьям, они над ним потешались и издевались: рычали и лаяли, как самые ужасные собаки, мяукали, хлопали в ладоши и кричали петухами. Он, конечно, знал, что все это глупо, но именно поэтому и считал эти обиды оскорбительными для своего достоинства. Гнев его все нарастал и нарастал. Голод его мучил не особенно сильно, но отсутствие воды заставляло страдать и доводило его ярость до предела. Он был собакой тонкой организации и большой чувствительности: от всех пережитых испытаний он заболел лихорадкой, осложнившейся воспалением распухших горла и языка.

Одно его утешало: не было на нем веревки. Она давала его врагам превосходство. Но теперь, раз ее нет, он им покажет! В другой раз им уже не удастся затянуть ему шею. Это он решил твердо и бесповоротно. Два дня и две ночи он ничего не ел и не пил и за это полное мучений время успел накопить такую злобу, что плохая встреча ждала того, кто первый к нему подойдет… Глаза его налились кровью; он превратился в разъяренного дьявола. Он так изменился за это время, что сам судья, наверное, не узнал бы его, и проводники вздохнули с облегчением, когда сдали его, наконец, с рук на руки на конечной станции Сиэтл.

Четыре человека опасливо пронесли его из фургона в маленький дворик, окруженный высокой стеной. Какой-то толстый человек в красном свитере с широким воротом вышел навстречу и расписался в книге у кучера в получении.

“Новый человек, новый мучитель”, – решил Бэк и, дико зарычав, бросился к прутьям клетки.

Человек в красном свитере насмешливо улыбнулся и принес топор и дубину.

– Неужели вы хотите его выпустить? – осведомился кучер.

– Ну разумеется! – ответил человек и подсунул под доску клетки топор.

Тотчас же все четыре человека, внесшие клетку, бросились врассыпную. Быстро вскарабкавшись на высокую стену, они приготовились со своего безопасного места смотреть на интересное представление.

Незнакомец начал рубить топором палки клетки.

Бэк вцепился в затрещавшее дерево, впился в него зубами, рычал, грыз. Где бы ни ударил топор снаружи, он с воем и ворчанием бросался сюда же с внутренней стороны. Он так же бешено старался выбраться из клетки, как, видимо, этого желал для него и человек в красном свитере. Только, в противоположность Бэку, человек был совершенно спокоен.

– Ну-ка, красноглазый черт! – сказал он наконец, когда отверстие увеличилось настолько, что могло пропустить Бэка.

В то же время он бросил топор и взял в правую руку дубинку.

Действительно, Бэк напоминал теперь красноглазого дьявола, весь съежившись для того, чтобы поскорее выпрыгнуть. Шерсть у него встала дыбом, изо рта шла пена, а в налитых кровью глазах горел безумный огонь. Бэк обрушился на человека всей тяжестью своих ста сорока фунтов – ста сорока фунтов чистой ярости и еще насыщенных накопившимися за эти двое суток напряженной страстью и жаждой мести. Но на половине прыжка, в то самое мгновение, как его челюсти уже готовы были схватить жертву, он получил такой удар, который на лету отбросил его. Щелкнув зубами от сильнейшей боли, он стиснул пасть, перекувыркнулся и ударился о землю боком и спиной. Его еще ни разу в жизни не били палкой, и он не понимал, в чем дело. С воем, в котором слышались и лай, и визг, он вскочил и взвился в воздух. И вновь на него обрушился удар, повалив его на землю. На этот раз он понял, что причиной всему этому была дубинка, но его безумная ярость уже не имела границ. Раз десять подряд он бросался вновь и вновь, но дубинка мгновенно подкашивала его и швыряла наземь.

После одного особенно жестокого удара он с трудом поднялся. Он был теперь слишком разбит для того, чтобы снова напасть на человека. Кровь текла у него из носа, пасти и ушей, вся его чудесная шерсть была испачкана кровавой пеной, а он сам едва держался на ногах и бессильно покачивался из стороны в сторону. Тогда человек в красном свитере подошел ближе и спокойно, размеренно нанес ему сокрушающий удар по носу. Вся прежняя боль, которую когда-либо испытывал Бэк, была ничтожной по сравнению с той, что он ощутил теперь. С ревом, напоминавшим львиное рычание, он опять бросился на человека. Но тот, переложив дубинку из правой руки в левую, спокойно схватил его за нижнюю челюсть и стал дергать его взад и вперед. Бэк описал в воздухе полный круг, потом еще полкруга и затем плашмя упал на землю.

В последний раз попытался он броситься на человека. Тот нанес ему невероятно мощный удар, точно приберег его напоследок. Бэк тяжело грохнулся о землю, потеряв сознание.

– А парень-то не дурак! – с восторгом воскликнул один из зрителей на заборе. – Справится с каким угодно псом!.. Молодчина!

– А по-моему, – ответил кучер, влезая на повозку и трогая лошадей, – лучше день и ночь бить камни, да еще и по воскресеньям, чем так колотить животных.

К Бэку вернулось сознание, но не силы. Он лежал там, где упал, и следил глазами за человеком в красном свитере.

– Гм… Отзывается на кличку Бэк, – проговорил человек в красном, читая письмо, которым кабатчик извещал его о собаке в клетке. – Ну‑с, Бэк, дружок, – продолжал он веселым тоном, – мы с тобой малость погорячились, но это ничего… Теперь самое лучшее, что мы с тобой можем сделать, это – оставить все, как оно есть. Ты теперь знаешь свою роль, а я – свою. Будь же хорошей собакой – и все пойдет как по маслу. А станешь баловаться, увидишь, что я дурь из тебя выколочу. Понял?

С этими словами он храбро погладил ту самую голову, которую только что немилосердно бил. Бэк невольно отпрянул от прикосновения его руки, но все же не протестовал. Когда человек принес ему воды, он охотно попил, а затем стал жадно пожирать громадный кусок сырого мяса из рук своего недавнего врага.

Он был побежден (это он понял), но воля его не была сломлена. Он узнал раз навсегда, что ему не одолеть человека с дубинкой. Он усвоил этот урок и до конца своих дней не забывал его. Дубинка была для него откровением. Она впервые ввела его туда, где царит первобытный закон, и он принял это как предупреждение. Жизнь открыла ему теперь свою жестокую сторону, и, хотя он был побежден, в нем стала пробуждаться природная звериная хитрость.

Шли дни, прибывали новые собаки: одни, как Бэк, в клетках, другие – на привязи; одни вели себя кротко и покорно, другие – яростно и злобно, как он вначале; и все они до одной на его глазах проходили через такую же выучку у человека в красном. Снова и снова повторялся для Бэка при каждом жестоком укрощении все тот же урок: человек с дубинкой – законодатель, хозяин, которому нужно подчиниться, хотя совсем не обязательно любить его. Бэк не дошел до того, чтобы заглядывать в глаза хозяину либо лизать ему руку, хотя и видел побитых собак, которые это делали. Он видел также, что одна собака, которая не хотела ни смириться, ни подчиниться, была в конце концов убита в борьбе за первенство между человеком и животным.

Время от времени приходили незнакомые люди и кто возбужденно, кто льстиво, на разный манер разговаривали с человеком в красном свитере. В их руках звенели деньги, и они уходили, взяв с собой одну или несколько собак. Бэк удивлялся, куда они уходили, потому что они никогда не возвращались, но страх перед будущим был так силен в нем, что он каждый раз радовался, когда выбирали не его.

Тем не менее дошла очередь и до него. Его судьбой оказался маленький худощавый человек, говоривший на ломаном английском языке и издававший восклицания, которых Бэк не мог понять.

– Черт возьми! – воскликнул он, когда его глаза остановились на Бэке. – Эта – корош собака! Теленок, не собака! А сколько?

– Триста! – с готовностью ответил человек в красном свитере. – Даром отдаю! А вам чего стесняться, Перро? Деньги-то ведь казенные!

Перро усмехнулся. Поскольку цены на собак вследствие невероятного на них спроса поднялись отчаянно, сумма, назначенная за такое прекрасное животное, не показалась ему слишком высокой. Канадское правительство ничего не теряло, а его почта должна была работать как можно скорее. Перро знал толк в собаках и с первого же взгляда понял, что Бэк – один на тысячу собак.

“Один на десять тысяч”, – мысленно заключил он.

Бэк увидел, как деньги перешли от одного человека к другому, и не удивился, когда худощавый человек взял с собой его и добродушного ньюфаундленда Кэрли. Больше Бэк никогда не видел человека в красном свитере, а когда затем он вместе с Кэрли смотрел с палубы парохода “Нарвал” на удалявшийся Сиэтл, то это было его последним прощанием с теплым Югом. Перро свел его и Кэрли вниз и передал с рук на руки черномазому великану по имени Франсуа. Перро был темноволосым канадцем французской крови, а Франсуа – метисом, вдвое смуглее, чем Перро. Они казались Бэку новой породой людей (ему суждено было увидеть еще много им подобных впоследствии), и, хотя он не чувствовал к ним абсолютно никакой симпатии, однако научился их уважать. Он быстро узнал, что Перро и Франсуа справедливы, спокойны, беспристрастны и слишком умны, чтобы позволить себе издеваться над собаками.

На палубе “Нарвала” Бэк и Кэрли увидели двух других собак. Одна была большим снежно-белым псом со Шпицбергена, которого в свое время вывез оттуда капитан китобойного судна и который потом сопровождал геологическую экспедицию в Баренс. Это был очень ласковый пес, но у него была предательская манера улыбаться в лицо и в то же время обдумывать какие-то козни. В первый же день он стащил у Бэка его мясо, Бэк бросился на него, чтобы его наказать, но в эту минуту Франсуа взмахнул хлыстом и ударил преступника. Бэку не оставалось ничего другого, как подобрать лакомую кость. Он решил, что поступок Франсуа свидетельствовал о его справедливости, и его уважение к метису возросло.

Другая собака не делала попыток к сближению, но и не пыталась воровать пищу у вновь пришедших. Это мрачное сдержанное существо твердо и определенно давало понять, что желает, чтобы его оставили в покое, и что плохо будет тому, кто захотел бы этот покой нарушить. Собаку звали Дэйв. Все время он ел и спал, позевывал и не проявлял ни к чему ни малейшего интереса. Даже в те часы, когда “Нарвал” проходил залив Королевы Шарлотты и качался по волнам, точно пьяный, когда Бэк и Кэрли волновались и чуть не сошли с ума от страха, Дэйв недовольно поднимал голову, удостаивал их равнодушным взглядом, позевывал и снова засыпал.

День и ночь пароход содрогался от неутомимой работы винта, и, хотя дни были похожи один на другой, Бэку стало казаться, что постепенно делается все холоднее и холоднее. Наконец в одно утро движение винта прекратилось, и на пароходе началось необычайное оживление.

Как и остальные собаки, Бэк ясно почувствовал это и понял, что предстоит перемена. Франсуа привязал всех собак на один ремень и вывел их на палубу. При первых же шагах по холодной земле лапы Бэка погрузились в какую-то белую, пушистую мякоть, которая была очень похожа на выкрашенную в белую краску грязь. Он с фырканьем подскочил и попятился. Такая же белая масса падала сверху. Бэк отряхнулся, но на него падали новые хлопья. Он с любопытством понюхал, потом лизнул эту мякоть. Она жгла, как огонь, и быстро исчезала на языке. Это удивило его. Он опять попробовал – с тем же результатом. Зрители рассмеялись, и ему стало стыдно, хотя он и не сознавал, почему именно. Он впервые увидел снег.

Источник

Библиографическое описание:

Камалова, Д. К. Повести о собаках Джека Лондона — суровые реалии жизни эпохи «золотой лихорадки» / Д. К. Камалова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2013. — № 7 (54). — С. 480-482. — URL: https://moluch.ru/archive/54/7316/ (дата обращения: 11.01.2023).

Во всем мире Джек Лондон известен прежде всего своими северными рассказами, автобиографическим романом «Мартин Иден» и книгами о собаках. Их было написано четыре, две в начале и две в самом конце творческого пути Лондона. Фактически же это одна большая книга, хотя сюжетно связаны только книги о Майкле и Джерри. К этому циклу относятся повести «Зов предков» (1903), «Белый клык» (1906), «Джерри-островитянин» (1917), «Майкл, брат Джерри» (1917).

Лучшие его произведения, такие, например, как повесть «Зов предков», стали в ряд немногих совершенных в своем роде творений не только благодаря содержанию и предмету, который с такой убедительностью изображали, но и поразительному стилистическому мастерству писателя. Неторопливость и обстоятельность повествования сочетаются с лаконизмом. Для Лондона характерна короткая, интонационно уравновешенная фраза с размеренным ритмичным дыханием. Он концентрирует внимание на немногих, наиболее остро воздействующих деталях.

В повести довольно много персонажей, людей самых равных характеров. Лондон рисует их бегло, они памятны нам не сами по себе, а по их отношению к «герою» повести — собаке Бэку: и судья Миллер, у которого Бэк вел жизнь пресыщенного аристократа, и похитивший его подручный садовника Мануэль, и курьер канадского правительства Перро с помощником Франсуа, и горе-золотоискатели Чарльз, Хэл и Мерседес — сумасброды, чуждые Северу и поэтому обреченные на неудачу.

Все сюжетные линии, все художественные образы и картины служат выявлению образа смелого и умного пса Бэка. Все предыдущее повествование о разных людях и животных, с которыми привелось встретиться Бэку, выработали в нем и оттенили те качества его натуры, которые с неожиданной цельностью раскрылись в фа нале.

После гибели Торнтона, к которому Бэк сильно привязался, он убегает в лес, послушный диким инстинктам — зову предков. Он присоединяется к волчьей стае и в смертельной схватке с соперниками завоевывает себе право стать ее вожаком. Но любовь к хозяину, доброму и справедливому человеку, влечет Бэка к месту гибели Торптона. Тоскующий зверь то и дело оставляет своих лесных братьев и приходит в долину. Скорбный вой одинокого Бэка оглашает окрестности, он звучит как реквием навсегда ушедшему другу и как символ беспредельной верности. Повесть обрывается па самой напряженной ноте. Читатель оставлен с самим собой в трагический для «героя» момент. Заключительные страницы вызывают восхищение и больно ранит.

Рассказывая о судьбе Бэка. писатель сосредоточивал внимfние на законах, управляющих животным миром, в котором либо убьешь и будешь сыт, либо тебя убьют и съедят. Другим могущественным законом животного мира, но его мнению, является закон приспособляемости: выживает особь, умеющая лучше других приспособиться к изменяющимся условиям. Эти законы казались Лондону созвучными эпохе. Борьба «героя» повести за существование символизировала борьбу человека в буржуазном мире. Эта тенденция книги была отмочена и американскими литературоведами.

Щенок Нэк вынужден, подобно человеку в капиталистическом обществе, в борьбе за существование познает жестокие законы жизни, и вот к какому выводу приходит умудренный опытом Бэк: «Так вот какова жизнь! В ней нет места честности и справедливости. Кто свалился, тому конец. Значит, надо держаться крепко!».

Повесть великолепно удалась композиционно. Все было здесь уравновешено, переходы от описания к диалогу, от диалога к портрету, от сцены к сцене шли естественно, одно вытекало из другого. Всесторонне и глубоко, с большим правдоподобием был очерчен центральный характер — собака Бэк.

Воодушевленный успехом «Зова предков», Лондон задумал еще одну книгу о животных — роман «Белый Клык», который стал также событием его творческой биографии. Роман о волчонке Белом Клыке отличает наблюдательность автора, великолепное знание им психики и повадок животных. Лондон правдиво описал процесс знакомства волчонка с жизнью, накопление им опыта и развитие «элементарного мышления». Читатель невольно ловит себя на мысли, что во всем верят автору, вместе с ним симпатизируя герою.

Романист приводит Белого Клыка к счастливому концу, и читатель, становясь свидетелем встречи прожившего трудную и опасную жизнь волка со своим потомством, испытывает чувство облегчения. Надолго запечатлевается в пашей памяти это мудрое и отважное животное, созданное творческим воображением талантливого художника.

Композиционно Лондон «организует» роман вокруг центрального героя, что помогает ему сделать книгу стройной. Белого Клыка вы проводит через четыре восходящие ступени опыта: животный мир, индейцы, жестокий мир Красавчика Смита и, наконец, мир разума и любви, воплощенный в образе его последнего хозяина Уидона Скотта. Волчонку удается выжить только благодаря природной силе и здоровью, а также умению приспосабливаться, что, согласно взгляд у Лондона, почти равносильно пониманию законов окружающего мира.

Судьба сводит волчонка с индейцем по имени Серый Бобр, и Белый Клык, воспитанный законами свирепых клыков и крови, впервые узнает о существовании законов справедливости и добра. Он нашел их у людей.

Тема человека — хозяина живого мира — проходит через весь роман. Писатель показывает, что именно разум и установленные им справедливые, гуманные законы отличают человека, поднимают его над миром животных. По Лондону, не человек-одиночка возглавляет живой мир, а человек в содружестве с другими людьми, они-то и выручают в трудную минуту.

Человек — пылинка в огромном мире царицы-природы. Мир этот страшен и кровожаден. В борьбе с голодной волчьей стаей одинокий человек непременно был бы растерзан. Но его спасают другие люди: звери трусливо бегут с поля битвы, заслышав скрип шагов его товарищей.

Проведя Белого Клыка через злобный мир Красавчика Смита, воспитавшего в волчонке лютую вражду ко всему живому, Лондон показывает затем, как проходит его приручение, это торжество всесильной любви и ласки. Доброе обращение быстро меняет волка, он по-иному смотрит па окружающее. Он полюбил нового хозяина, и эта любовь его воодушевляет, делает бесстрашным.

Писатель противопоставлял жестокости и грубой, силе Красавчика Смита оздоравливающую силу доброты. Высокая гуманность и человеческий разум, а не насилие способны, по мысли Лондона, творить чудеса, покорить даже волка. Человек, не вдохновленный чувством любви, утрачивает, как Красавчик Смит, человеческий облик, уподобляется зверю и становится куда более отталкивающим.

В конце своего творческого пути в другом романе о собаке, «Майкл, брат Джерри», Лондон вновь вернется к теме чудодейственной силы доброты и ласки при приручении животных. Мысль о могуществе чувства любви пройдет через все творчество Джека Лондона, обратим внимание именно на перевоспитывающую силу этого чувства, как она понимается писателем. Гуманное отношение — это, по мысли писателя, могучий фактор воздействия, ибо оно пробуждает добрые человеческие чувства и возрождает к новой жизни. Эстетика Лондона покоится на вере в добрый гений человека. И то, что Лондон обнажил злобное и жестокое в мире, помогало ему с еще большей ненавистью восставать против бесчеловечности.

Книги Лондона о Джерри и Майкле раскрывают жестокий мир, царящий на плантациях. Расизм, классовое размежевание, капиталистическая эксплуатация перекликаются со страданиями и радостями животных. На плантации Мериндж, где выросли Майкл и Джерри, в них обоих воспитывают презрение и ненависть к «неполноценным чернокожим» жителям Полинезии. Для Джерри и Майкла эта ненависть в итоге становится нормой психологии — инстинкт заставляет их видеть в каждом полинезийце врага «белых богов». Оба они отличаются бескрайней отвагой, стоическим терпением, непоколебимой преданностью человеку, и раз за разом все эти прекрасные качества используются хозяевами только для того, чтобы надежнее оберегать добро, украденное у «дикарей», жестоко расправляясь со всеми непокорными и утверждая расизм, как «естественный» порядок вещей.

И Джерри, и Майкл фактически жертвы мира, где расизм и насилие стали коренными принципами бытия. Их судьба трагична, несмотря на благополучный финал — ведь искалечена их психика, разрушен воплотившийся в них идеал этической целостности и красоты. Это социальная драма, по своему отразившая ту страшную драму колониального угнетения, которая развертывается в большом мире, чьи законы вынужденно усваивают герои Лондона.

Лондон был ошеломлен жестокостью дрессировщиков собак, ни перед чем не останавливающихся ради эффектности номера. Книга о Майкле писалась с целью покончить с этим варварством. Цель осталась недостигнутой. Но это ничуть не снижает значения лондоновских книг. Важен их художественный результат.

Литература:

1. Лондон Д. Повести. — М.:Правда, 1961. — 656 с.

2. Богословский В. Н. Джек Лондон. М.: Просвещение, 1964. 240 с.

3. Фонер Ф. Джек Лондон — американский бунтарь. М: Прогресс, 1966. 240 с.

Основные термины (генерируются автоматически): лондон, Белый Клык, животный мир, Зов предков, живой мир, жизнь, какой вывод, капиталистическое общество, книга, место честности.

Источник

White Fang

First edition cover
Author	Jack London
Country	United States
Language	English
Series	Jack London
Genre	Adventure
Set in	Santa Clara Valley and the Yukon, c. 1896–99
Publisher	Macmillan
Publication date	October 1906
Media type	Print (serial, hardback & paperback)
Pages	298 pp (2001 Scholastic paperback)
ISBN	978-1-85813-740-7
Dewey Decimal	813.52
LC Class	PS3523 .O46
Text	White Fang at Wikisource

White Fang is a novel by American author Jack London (1876–1916) — and the name of the book’s eponymous character, a wild wolfdog. First serialized in Outing magazine between May and October 1906, it was published in book form in October 1906. The story details White Fang’s journey to domestication in Yukon Territory and the Northwest Territories during the 1890s Klondike Gold Rush. It is a companion novel (and a thematic mirror) to London’s best-known work, The Call of the Wild (1903), which is about a kidnapped, domesticated dog embracing his wild ancestry to survive and thrive in the wild.

Much of White Fang is written from the viewpoint of the titular canine character, enabling London to explore how animals view their world and how they view humans. White Fang examines the violent world of wild animals and the equally violent world of humans. The book also explores complex themes including morality and redemption.

As early as 1925, the story was adapted to film, and it has since seen several more cinematic adaptations, including a 1991 film starring Ethan Hawke and a 2018 original film for Netflix.

Plot summary[edit]

The story begins before the wolf-dog hybrid is born, with two men and their sled dog team on a journey to deliver the coffin of Lord Alfred to a remote town named Fort McGurry in the higher area of the Yukon Territory. The men, Bill and Henry, are stalked by a large pack of starving wolves over the course of several days. Finally, after all of their dogs and Bill have been eaten, more teams find Henry escaping from the wolves; the wolf pack scatters when they hear the large group of people coming.

The story then follows the pack, which has been robbed of its last prey. When the pack finally brings down a moose, the famine is ended; they eventually split up, and the story now follows a she-wolf and her mate, One Eye. One Eye claimed her after defeating and killing a younger rival. The she-wolf gives birth to a litter of five pups by the Mackenzie River, and all but one die from hunger. One Eye is killed by a lynx while trying to rob her den for food for the she-wolf and her pup; his mate later discovers his remains near the lynx’s den. The surviving pup and the she-wolf are left to fend for themselves. Shortly afterward, the she-wolf kills all the lynx’s kittens to feed her pup, prompting the lynx to track her down, and a vicious fight breaks out. The she-wolf eventually kills the lynx but suffers severe injury; the lynx carcass is devoured over a period of seven days as the she-wolf recovers from her injuries.

One day, the pup comes across five indigenous people, and the she-wolf comes to his rescue. One man, Grey Beaver, recognizes the she-wolf as his late brother’s wolfdog, Kiche, who left during a famine. Grey Beaver’s brother is dead, and so he takes Kiche and her pup and christens the cub «White Fang». White Fang has a harsh life in the native camp; the current puppy pack, seeing him as a wolf, immediately attacks him. The Natives protect him, but the pups never accept him, and the pups’ leader, Lip-Lip, singles him out for persecution. White Fang grows to become a savage, callous, morose, solitary, and deadly fighter, «the enemy of his kind».

It is at this time that White Fang is separated from his mother, who is sold off to another Native camp by Three Eagles. He realizes how hard life in the wild is when he runs away from camp, and earns the respect of Grey Beaver when he saves his son Mit-Sah from a group of boys seeking revenge for White Fang attacking one of them for trying to beat him for no reason. When a famine occurs, he runs away into the woods and encounters his mother Kiche, only for her to chase him away, for she has a new litter of cubs and has forgotten him. He also encounters Lip-Lip, whom he fights and kills before returning to the camp.

When White Fang is five years old, he is taken to Fort Yukon, so that Grey Beaver can trade with the gold-hunters. There, when Grey Beaver is drunk, White Fang is bought by a dog-fighter named «Beauty» Smith. White Fang defeats all opponents pitted against him, including several wolves and a lynx, until a bulldog called Cherokee is brought in to fight him. Cherokee has the upper hand in the fight when he grips the skin and fur of White Fang’s neck and begins to throttle him. White Fang nearly suffocates, but is rescued when a rich, young gold hunter, Weedon Scott, stops the fight, and forcefully buys White Fang from Beauty Smith.

Scott attempts to tame White Fang, and after a long, patient effort, he succeeds. When Scott attempts to return to California alone, White Fang pursues him, and Scott decides to take the dog with him back home. In Sierra Vista, White Fang must adjust to the laws of the estate. At the end of the book, an escaped convict, Jim Hall, tries to kill Scott’s father, Judge Scott, for sentencing him to prison for a crime he did not commit, not knowing that Hall was «railroaded». White Fang kills Hall and is nearly killed himself, but survives. As a result, the women of Scott’s estate name him «The Blessed Wolf». The story ends with White Fang relaxing in the sun with the puppies he has fathered with the sheep-dog Collie.

Characters[edit]

White Fang, the novel’s protagonist; a wolfdog who was born wild but becomes more dog-like after Gray Beaver domesticates him. He gets bullied by Lip-lip and was forced to become a fighting dog when he was bought by Beauty Smith. However, his life changed when a loving master named Weedon Scott buys him and takes him to his home in Santa Clara Valley in California. He eventually becomes a part of the family after saving Judge Scott from Jim Hall.
Kiche, White Fang’s mother, a sled dog formerly owned by Gray Beaver’s now-dead brother, known at the beginning of the novel as the «she-wolf». Possibly named for the Algonquian deity Gitche Manitou.
Lip-Lip, a canine pup who also lives in the Native American village and bullies White Fang until White Fang kills him in a fight.
One-Eye, White Fang’s father, a true wolf, who was killed by the lynx.
Cherokee, a bulldog who was the only dog to defeat White Fang until Weedon Scott saved White Fang.
Collie, a sheepdog, mother of White Fang’s whelps.
The Lynx, an aggressive Canada lynx who was responsible for killing One-Eye, but later gets killed by Kiche in retaliation.

Major human characters:

Gray Beaver, a Native American chief who is White Fang’s first master. He is a neutral master, neither as cruel as Beauty Smith, nor as kind as Weedon Scott.
Beauty Smith, the main antagonist of the novel and White Fang’s second master; a dogfighter.
Weedon Scott, a wealthy gold hunter who is White Fang’s third master and the first one to truly show affection towards him.
Matt, Weedon Scott’s assistant who helps tame White Fang.
Judge Scott, Weedon Scott’s father who accepts White Fang as a member of the family after he saves him from Jim Hall.
Jim Hall, a violent fugitive who tries to get revenge on Judge Scott but gets killed by White Fang.
Henry, a character appearing in the introduction of the novel, carrying the coffin of Lord Alfred with Bill.
Bill, a character appearing in the introduction of the novel alongside Henry and was killed by the wolves led by Kiche.
Three Eagles, a Native American who buys Kiche from Gray Beaver.

Major themes[edit]

Critics have identified many underlying themes in the novel. Tom Feller describes the story as «an allegory of humanity’s progression from nature to civilization».^[1] He also expresses that «the [story’s] implication is that the metamorphosis of both the individual and society will require violence at some point.»^[1] Paul Deane states that «[in the novel] society demands a conformity that undermines individualism.»^[2] London himself took influence from Herbert Spencer’s words: «survival of the fittest», as well as Friedrich Nietzsche’s idea of a «superman» (or «superdog», in this instance) and of «the worship of power».^[1]

Background[edit]

The novel is partly an autobiographical allegory based on London’s conversion from teenage hoodlum to married, middle-class writer.^[1] In writing it, he was influenced by the ideas of Herbert Spencer, Karl Marx, and Friedrich Nietzsche.^[1] Conditions in the US also influenced the story.^[1]

Publication history[edit]

Since the novel has been published it has been translated into over 89 different languages and released as a three-volume Braille edition.^[3]

Reception[edit]

Upon its release, White Fang was an immediate success worldwide,^[4] and became especially popular among younger readers.^[5] Robert Greenwood called White Fang «one of London’s most interesting and ambitious works.»^[3] Virginia Crane claims that the novel is «generally regarded as artistically inferior to its companion piece [The Call of the Wild], but [that it] helped establish London as a popular American literary figure».^[5]

Shortly after the book’s publication, London became a target in what would later be called the nature fakers controversy, a literary debate highlighting the conflict between science and sentiment in popular nature writing. President Theodore Roosevelt, who first spoke out against the «sham naturalists» in 1907, specifically named London as one of the so-called «nature fakers». Citing an example from White Fang, Roosevelt referred to the fight between the bulldog and the wolfdog «the very sublimity of absurdity.»^[6] London only responded to the criticism after the controversy had ended. In a 1908 essay entitled «The Other Animals», he wrote:

I have been guilty of writing two books about dogs. The writing of these two stories, on my part, was in truth a protest against the «humanizing» of animals, of which it seemed to me several «animal writers» had been profoundly guilty. Time and again, and many times, in my narratives, I wrote, speaking of my dog-heroes: «He did not think these things; he merely did them,» etc. And I did this repeatedly, to the clogging of my narrative and in violation of my artistic canons; and I did it in order to hammer into the average human understanding that these dog-heroes of mine were not directed by abstract reasoning, but by instinct, sensation and emotion, and by simple reasoning. Also, I endeavored to make my stories in line with the facts of evolution; I hewed them to the mark set by scientific research, and awoke, one day, to find myself bundled neck and crop into the camp of the nature-fakers.^[7]

Adaptations[edit]

The novel has been adapted into numerous pictures and sequels, animated specials, as well as an audiobook format.^[4]
A television series, White Fang, was filmed in Arrowtown, New Zealand, in 1993.

Films[edit]

White Fang (1925)
White Fang (1936)
White Fang (1946)
White Fang (1973)
Challenge to White Fang (1974)
White Fang to the Rescue (1974)
Zanna Bianca e il grande Kid (1977)^[8]
The Story of White Fang (1982), Shiroi Kiba Monogatari, Japanese anime film produced by Studio DEEN
White Fang (1991)^[9]
White Fang 2: Myth of the White Wolf (1994)^[10]
White Fang (1997)
White Fang (2018)^[11]

Television series[edit]

The Legend of White Fang (1992)
White Fang (1993)

Music[edit]

White Mountain on the album Trespass by Genesis (1970)

References[edit]

^ ^a ^b ^c ^d ^e ^f
Feller, Tom (January 2000). Masterplots II: American Fiction Series, Revised Edition. Vol. 6. Salem Press. pp. 2, 975. ISBN 978-0-89356-871-9.
^
Deane, Paul (1968). «Jack London: The Paradox of Individualism». The English Record. New York State. 19: 7. Retrieved March 18, 2012.
^ ^a ^b
Greenwood, Robert (March 1, 2011). «Jack London’s White Fang Revisited». California State Library Foundation Bulletin. Sacramento California (99): 7–13. ISSN 0741-0344. Retrieved March 18, 2012.
^ ^a ^b
Wismer, Don (February 1, 1994). «Audio Reviews». Library Journal. Retrieved March 16, 2012.
^ ^a ^b
Crane, Virginia (March 1997). Masterplots II: Juvenile & Young Adult Literature Series Supplement. Salem Press. ISBN 978-0-89356-916-7.
^
Carson, Gerald (February 1971). «T.R. And The «Nature Fakers»«. American Heritage. 22 (2). ISSN 0002-8738. Retrieved August 27, 2011.
^
Roy Tennant and Clarice Stasz. «Revolution and Other Essays: The Other Animals». london.sonoma.edu. The Jack London Online Collection. Retrieved August 27, 2011.
^ Bianco e nero. Vol. 40. Editrice Il castoro. 1979.
^ van Gelder, Lawrence (7 February 1991). «FILMING OF ‘WHITE FANG’ WAS A BEAR OF A PROJECT». Chicago Tribune. Archived from the original on 10 April 2019. Retrieved 10 April 2019.
^ Mark, Lois Alter (22 April 1994). «White Fang 2: Myth of the White Wolf». Entertainment Weekly. Meredith Corporation. Retrieved 10 April 2019.
^ Burgos, Danielle (3 July 2018). «‘White Fang’ On Netflix Has An Adorable ‘Parks And Recreation’ Reunion». Bustle. Retrieved 10 April 2019.

External links[edit]

Wikimedia Commons has media related to White Fang.

Wikisource has original text related to this article:

White Fang at Standard Ebooks
White Fang at Project Gutenberg
White Fang public domain audiobook at LibriVox

Источник

White Fang

First edition cover
Author	Jack London
Country	United States
Language	English
Series	Jack London
Genre	Adventure
Set in	Santa Clara Valley and the Yukon, c. 1896–99
Publisher	Macmillan
Publication date	October 1906
Media type	Print (serial, hardback & paperback)
Pages	298 pp (2001 Scholastic paperback)
ISBN	978-1-85813-740-7
Dewey Decimal	813.52
LC Class	PS3523 .O46
Text	White Fang at Wikisource

As early as 1925, the story was adapted to film, and it has since seen several more cinematic adaptations, including a 1991 film starring Ethan Hawke and a 2018 original film for Netflix.

Plot summary[edit]

Characters[edit]

White Fang, the novel’s protagonist; a wolfdog who was born wild but becomes more dog-like after Gray Beaver domesticates him. He gets bullied by Lip-lip and was forced to become a fighting dog when he was bought by Beauty Smith. However, his life changed when a loving master named Weedon Scott buys him and takes him to his home in Santa Clara Valley in California. He eventually becomes a part of the family after saving Judge Scott from Jim Hall.
Kiche, White Fang’s mother, a sled dog formerly owned by Gray Beaver’s now-dead brother, known at the beginning of the novel as the «she-wolf». Possibly named for the Algonquian deity Gitche Manitou.
Lip-Lip, a canine pup who also lives in the Native American village and bullies White Fang until White Fang kills him in a fight.
One-Eye, White Fang’s father, a true wolf, who was killed by the lynx.
Cherokee, a bulldog who was the only dog to defeat White Fang until Weedon Scott saved White Fang.
Collie, a sheepdog, mother of White Fang’s whelps.
The Lynx, an aggressive Canada lynx who was responsible for killing One-Eye, but later gets killed by Kiche in retaliation.

Major human characters:

Gray Beaver, a Native American chief who is White Fang’s first master. He is a neutral master, neither as cruel as Beauty Smith, nor as kind as Weedon Scott.
Beauty Smith, the main antagonist of the novel and White Fang’s second master; a dogfighter.
Weedon Scott, a wealthy gold hunter who is White Fang’s third master and the first one to truly show affection towards him.
Matt, Weedon Scott’s assistant who helps tame White Fang.
Judge Scott, Weedon Scott’s father who accepts White Fang as a member of the family after he saves him from Jim Hall.
Jim Hall, a violent fugitive who tries to get revenge on Judge Scott but gets killed by White Fang.
Henry, a character appearing in the introduction of the novel, carrying the coffin of Lord Alfred with Bill.
Bill, a character appearing in the introduction of the novel alongside Henry and was killed by the wolves led by Kiche.
Three Eagles, a Native American who buys Kiche from Gray Beaver.

Major themes[edit]

Background[edit]

Publication history[edit]

Since the novel has been published it has been translated into over 89 different languages and released as a three-volume Braille edition.^[3]

Reception[edit]

I have been guilty of writing two books about dogs. The writing of these two stories, on my part, was in truth a protest against the «humanizing» of animals, of which it seemed to me several «animal writers» had been profoundly guilty. Time and again, and many times, in my narratives, I wrote, speaking of my dog-heroes: «He did not think these things; he merely did them,» etc. And I did this repeatedly, to the clogging of my narrative and in violation of my artistic canons; and I did it in order to hammer into the average human understanding that these dog-heroes of mine were not directed by abstract reasoning, but by instinct, sensation and emotion, and by simple reasoning. Also, I endeavored to make my stories in line with the facts of evolution; I hewed them to the mark set by scientific research, and awoke, one day, to find myself bundled neck and crop into the camp of the nature-fakers.^[7]

Adaptations[edit]

The novel has been adapted into numerous pictures and sequels, animated specials, as well as an audiobook format.^[4]
A television series, White Fang, was filmed in Arrowtown, New Zealand, in 1993.