Рассказ дедушкин валенок пришвин

Хорошо помню – дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит бывало себе на ноги и скажет:

– Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет – и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

– Это у тебя от холодной воды, – сказал фельдшер, – тебе надо бросить рыбу ловить.

– Я только и живу рыбой, – ответил дед, – ногу в воде мне нельзя не мочить.

– Нельзя не мочить, – посоветовал фельдшер, – надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, а и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

«Верно, это правда, – подумал я, – что всему на свете конец бывает, – не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец».

Люди стали деду указывать на валенки:

– Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул валенки в воду – и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить, и хоть бы что.

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но, случилось, однажды дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в этих обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, – это что! А вот беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и когда все растаяло, все стало трухой.

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

– Верно, правда, – сказал дед всердцах, – пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И всердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

– Почему же валенки только воронам? – сказал я. – Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку.

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

– Всяким птичкам, – согласился дед, – нужна шерсть на гнездо, и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках, – пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора.

Вниз к реке на репейники полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила, и когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут; с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам, и когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:

«Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные».

Рассказ про деда Михея, у которого были «вечные» валенки, которые он бесконечно заштопывал и носил очень много лет. А когда они совсем расползлись в труху, птички растаскали войлок на гнезда.

Дедушкин валенок читать

Хорошо помню — дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит, бывало, себе на ноги и скажет:

— Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет, и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

— Это у тебя от холодной воды, — сказал фельдшер, — тебе надо бросить рыбу ловить.

— Я только и живу рыбой, — ответил дед, — ногу в воде мне нельзя не мочить.

— Нельзя не мочить, — посоветовал фельдшер, — надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках, и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, но и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

“Верно, это правда, — подумал я, — что всему на свете конец бывает, не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец”.

Люди стали деду указывать на валенки:

— Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул их в воду — и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить — и хоть бы что…

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но случилось однажды — дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, — это что! А вот, беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и, когда все растаяло, все стало трухой…

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

— Верно, правда, — сказал дед в сердцах, — пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И в сердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

— Почему же валенки только воронам? — сказал я. — Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку,

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

— Всяким птичкам, — согласился дед, — нужна шерсть на гнездо — и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках: пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора. Вниз, к реке, на репейники, полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила и, когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут: с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам и, когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:
“Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные”.

(Илл. И.Цыганкова)

Рассказ Пришвина Дедушкин валенок показывает, что жизнь бесконечна, в природе всему находится место и применение. Дедушка Михей постоянно подшивал свои старые-престарые валенки. А когда они покрылись трещинами, решил заморозить. Трещины заполнились льдом, и обувь еще послужила. Но однажды дед, забыв снять валенки в сенях, залез на печь. На сей раз спасти их не удалось: оттаявший войлок развалился. Михей зашвырнул один валенок в репейник и сказал, что птички и зверьки с удовольствием растащат шерсть по гнездам. Весной птицы принялись раздирать войлок на клочки. Так тепло дедушкиного валенка помогло пернатым вывести и вырастить птенчиков. Следующей весной они вернутся, найдут в старых гнездах остатки шерсти, и все повторится. Вот и выходит, что дедовы валенки вечные.

Хорошо помню – дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит бывало себе на ноги и скажет:

– Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет – и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

– Это у тебя от холодной воды, – сказал фельдшер, – тебе надо бросить рыбу ловить.

– Я только и живу рыбой, – ответил дед, – ногу в воде мне нельзя не мочить.

– Нельзя не мочить, – посоветовал фельдшер, – надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, а и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

«Верно, это правда, – подумал я, – что всему на свете конец бывает, – не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец».

Люди стали деду указывать на валенки:

– Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул валенки в воду – и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить, и хоть бы что.

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но, случилось, однажды дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в этих обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, – это что! А вот беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и когда все растаяло, все стало трухой.

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

– Верно, правда, – сказал дед всердцах, – пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И всердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

– Почему же валенки только воронам? – сказал я. – Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку.

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

– Всяким птичкам, – согласился дед, – нужна шерсть на гнездо, и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках, – пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора.

Вниз к реке на репейники полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила, и когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут; с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам, и когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:

«Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные».

Дедушкин валенок

орошо помню — дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит, бывало, себе на ноги и скажет:

— Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет, и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

— Это у тебя от холодной воды, — сказал фельдшер, — тебе надо бросить рыбу ловить.

— Я только и живу рыбой, — ответил дед, — ногу в воде мне нельзя не мочить.

— Нельзя не мочить, — посоветовал фельдшер, — надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках, и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, но и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

“Верно, это правда, — подумал я, — что всему на свете конец бывает, не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец”.

Люди стали деду указывать на валенки:

— Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул их в воду — и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить — и хоть бы что…

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но случилось однажды — дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, — это что! А вот, беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и, когда все растаяло, все стало трухой…

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

— Верно, правда, — сказал дед в сердцах, — пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И в сердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

— Почему же валенки только воронам? — сказал я. — Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку,

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

— Всяким птичкам, — согласился дед, — нужна шерсть на гнездо — и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках: пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора. Вниз, к реке, на репейники, полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила и, когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут: с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам и, когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:
“Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные”.

Хорошо помню – дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит бывало себе на ноги и скажет:

– Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет – и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

– Это у тебя от холодной воды, – сказал фельдшер, – тебе надо бросить рыбу ловить.

– Я только и живу рыбой, – ответил дед, – ногу в воде мне нельзя не мочить.

– Нельзя не мочить, – посоветовал фельдшер, – надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, а и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

«Верно, это правда, – подумал я, – что всему на свете конец бывает, – не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец».

Люди стали деду указывать на валенки:

– Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул валенки в воду – и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить, и хоть бы что.

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но, случилось, однажды дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в этих обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, – это что! А вот беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и когда все растаяло, все стало трухой.

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

– Верно, правда, – сказал дед всердцах, – пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И всердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

– Почему же валенки только воронам? – сказал я. – Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку.

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

– Всяким птичкам, – согласился дед, – нужна шерсть на гнездо, и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках, – пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора.

Вниз к реке на репейники полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила, и когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут; с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам, и когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:

«Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные».

­Хорошо помню — дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит, бывало, себе на ноги и скажет:

— Валенки опять проходились, надо подшить.

И принесет с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьет, и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все умирает и только одни дедушкины валенки вечные.

Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.

— Это у тебя от холодной воды, — сказал фельдшер, — тебе надо бросить рыбу ловить.

— Я только и живу рыбой, — ответил дед, — ногу в воде мне нельзя не мочить.

— Нельзя не мочить, — посоветовал фельдшер, — надевай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в валенках, и, конечно, тер их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, но и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.

“Верно, это правда, — подумал я, — что всему на свете конец бывает, не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец”.

Люди стали деду указывать на валенки:

— Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул их в воду — и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замерзла и лед заделал трещинки. А дед после того валенки еще раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить — и хоть бы что…

И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.

Но случилось однажды — дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в обледенелых валенках и залез на горячую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, — это что! А вот, беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разорвет. Так и этот лед в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и, когда все растаяло, все стало трухой…

Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки еще раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.

— Верно, правда, — сказал дед в сердцах, — пришла пора отдыхать в вороньих гнездах.

И в сердцах швырнул валенок с высокого берега в репейники, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.

— Почему же валенки только воронам? — сказал я. — Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку.

Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.

— Всяким птичкам, — согласился дед, — нужна шерсть на гнездо — и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.

И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках: пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.

Тут вскоре началась птичья пора. Вниз, к реке, на репейники, полетели всякие весенние птички и, поклевывая головки репейников, обратили свое внимание на валенок. Каждая птичка его заметила и, когда пришла пора вить гнезда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнезда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели. На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в теплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнездах найдут опять остатки дедушкина валенка. Те же гнездышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут: с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнезда.

Много в моей жизни походил я по лесам и, когда приходилось найти птичье гнездышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:

“Все на свете имеет конец, все умирает, и только одни дедушкины валенки вечные”.

• Полный текст
• Родная земля
• Кладовая солнца
• На Дальнем Востоке
• Орлиное гнездо
• Голубые песцы
• Зверь бурундук
• Рождение Кастрюльки
• Барс
• Кавказские рассказы
• Желтая круча
• Саид
• Басни Крылова
• «Рыцарь»
• Мужество
• Гость
• Колобок
• У росстани
• Лес
• Красные горы
• Море
• У Марьи Моревны
• Солнечные ночи
• Кандалакша
• Река Нива
• По Имандре
• Олений остров
• Хибинские горы
• Лесная капель
• Весна света
• Начало весны света
• Рубиновый глаз
• Весенний мороз
• Голубые тени
• Медленная весна
• Дорога в конце марта
• Земля показалась
• Весенний ручей
• Первые ручьи
• Майский мороз
• Природные барометры
• Запоздалый ручей
• Весна воды
• Ручей и тропинка
• Светлая капель
• Окладной теплый дождь
• Первая песня воды
• Песня воды
• Эолова арфа
• Первый цветок
• Начало весны воды
• Дорога
• Свет капелек
• Перед вечером
• Время пчел выставлять
• Наст
• Весенняя уборка
• Ореховые дымки
• Слезы радости
• Живые ночи
• Заячья шерсть
• Движение весны
• Цветут березки
• Весенний переворот
• Первый зеленый шум
• Первое кукование
• Землеройка
• Отражение
• Черемуха
• Гости
• Бедная мысль
• Жизнь на ремешке
• Девушка в березах
• Иволги
• Мёд
• Верхняя мутовка
• Расставание и встреча
• Неведомому другу
• Лягушки ожили
• Первый соловей
• Майские жуки
• Гроза
• Отцветает черемуха
• Суковатое бревно
• Осиновый пух
• Недовольная лягушка
• Первый рак
• Звонкое утро
• Реки цветов
• Солнечная опушка
• Лесной ручей
• Ромашка
• Красные шишки
• Цветущие травы
• Расцвет шиповника
• Ель и березка
• Мой гриб
• Анютины глазки
• Иван-чай
• Звери
• Лесное кладбище
• Темный лес
• Пень-муравейник
• Зарастающая поляна
• Лесные жилища
• Хозяин
• Кукушка
• Ветер в лесу
• Сушь
• Рожь наливает
• Горлинка
• Закат года
• Осинкам холодно
• Осенняя роска
• Осень
• Листопад
• Осень
• Роса
• Ветреный день
• Всходы
• Последние цветы
• Силач
• Березы
• На воре шапка горит
• Парашют
• Рябина краснеет
• Заводь
• Первый мороз
• Борьба за жизнь
• Белки
• Тень человека
• Барсук
• Власть красоты
• Иван-да-Марья
• Туман
• Гуси-лебеди
• Осенние листики
• Поздняя осень
• Быстрик
• Деревья в лесу
• Кристальный день
• Барсуки
• Деревья в плену
• Беличья память
• Лиловое небо
• Рождение месяца
• Мои тетрадки
• Мои тетрадки
• Гусек
• Дедушкин валенок
• О чем шепчутся раки
• Таинственный ящик
• Синий лапоть
• Дрова
• Старухин рай
• Жалейка
• Сочинитель
• Лимон
• Голубая стрекоза
• Как заяц сапоги съел
• Старый гриб
• Соловей
• Ботик
• Дети
• Жизнь возле пня
• Папа-доктор
• Козочка
• Роман
• Бабушка и внучка
• Лисичкин хлеб
• Лисичкин хлеб
• Золотой луг
• Белый ожерелок
• Журка
• Ребята и утята
• Луговка
• Гаечки
• Говорящий грач
• «Изобретатель»
• Ёж
• Филин
• Муравьи
• Ночевки зайца
• Лягушонок
• Курица на столбах
• Выскочка
• Хромка
• Верхоплавка
• Этажи леса
• Дергач и перепелка
• Матрешка в картошке
• Щегол-турлукан
• Гуси с лиловыми шеями
• Звери-кормилицы
• Пиковая дама
• Куница-медовка
• Охота
• Моим молодым друзьям
• Смертный пробег
• Гон
• Дружба
• Лесные загадки
• Птичий сон
• Двойной выстрел
• Птицы под снегом
• Болото
• Разговор птиц и зверей
• Рябчики
• Зайцы-профессора
• Беляк
• Стремительный русак
• Сметливый беляк
• Орел
• Медведи
• Охотничьи собаки
• Охотничьи собаки
• Лада
• Белая радуга
• Соловей-топограф
• Первая стойка
• Ужасная встреча
• Школа в кустах
• Ярик
• Кэт
• Анчар
• Предательская колбаса
• Теплые места
• Как я научил своих собак горох есть
• Серая сова
• Часть I. Путешествие в страну непуганых птиц и зверей
• Часть II. Королева бобров
• Примечания

Дедушкин валенок

Хорошо помню — дед Михей в своих вален­ках про­хо­дил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, ска­зать не могу. Погля­дит бывало себе на ноги и скажет:

— Валенки опять про­хо­ди­лись, надо подшить.

И при­не­сет с базара кусок вой­лока, выре­жет из него подошву, подо­шьет и опять валенки идут, как новенькие.

Так много лет про­шло, и стал я думать, что на свете все имеет конец, все уми­рает и только одни дедуш­кины валенки вечные.

Слу­чи­лось, у деда нача­лась силь­ная ломота в ногах. Нико­гда дед у нас не хво­рал, а тут стал жало­ваться, позвал даже фельдшера.

— Это у тебя от холод­ной воды, — ска­зал фельд­шер, — тебе надо бро­сить рыбу ловить.

— Я только и живу рыбой, — отве­тил дед, — ногу в воде мне нельзя не мочить.

— Нельзя не мочить, — посо­ве­то­вал фельд­шер, — наде­вай, когда в воду лезешь, валенки.

Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах про­шла. Но только после дед изба­ло­вался, в реку стал лазить только в вален­ках и, конечно, тер их бес­по­щадно о при­дон­ные камешки. Сильно пода­лись от этого валенки, и не только в подош­вах, а и выше, на месте изгиба подошвы, пока­за­лись трещинки.

“Верно, это правда, — поду­мал я, — что всему на свете конец бывает, не могут и валенки деду слу­жить без конца: вален­кам при­хо­дит конец”.

Люди стали деду ука­зы­вать на валенки:

— Пора, дед, вален­кам твоим дать покой, пора их отдать воро­нам на гнезда.

Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в тре­щинки не заби­вался, оку­нул валенки в воду — и на мороз. Конечно, на морозе вода в тре­щин­ках валенка замерзла и лед заде­лал тре­щинки. А дед после того валенки еще раз оку­нул в воду, и весь вале­нок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали теп­лые и проч­ные: мне самому в дедуш­ки­ных вален­ках при­хо­ди­лось неза­мер­за­ю­щее болото зимой пере­хо­дить, и хоть бы что…

И я опять вер­нулся к той мысли, что, пожа­луй, дедуш­ки­ным вален­кам нико­гда и не будет конца.

Но, слу­чи­лось, одна­жды дед наш захво­рал. Когда при­шлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вер­нулся, забыл их снять в сенях и оста­вить на холоду. Так в этих обле­де­не­лых вален­ках и залез на горя­чую печку.

Не то, конечно, беда, что вода от рас­та­яв­ших вале­нок с печки натекла в ведро с моло­ком, — это что! А вот беда, что валенки бес­смерт­ные в этот раз кон­чи­лись. Да иначе и быть не могло. Если налить в бутылку воды и поста­вить на мороз, вода обра­тится в лед, льду будет тесно, и бутылку он разо­рвет. Так и этот лед в тре­щин­ках валенка, конечно, шерсть везде раз­рых­лил и порвал, и когда все рас­та­яло, все стало трухой…

Наш упря­мый дед, как только попра­вился, попро­бо­вал валенки еще раз замо­ро­зить и похо­дил даже немного, но вскоре весна при­шла, валенки в сен­цах рас­та­яли и вдруг расползлись.

— Верно, правда, — ска­зал дед все­рд­цах, — при­шла пора отды­хать в воро­ньих гнездах.

И все­рд­цах швыр­нул вале­нок с высо­кого берега в репей­ники, где я в то время ловил щег­лов и раз­ных птичек.

— Почему же валенки только воро­нам? — ска­зал я. — Вся­кая птичка вес­ною тащит в гнездо шер­стинку, пушинку, соломинку.

Я спро­сил об этом деда как раз в то время, как он замах­нулся было вто­рым валенком.

— Вся­ким птич­кам, — согла­сился дед, — нужна шерсть на гнездо, и зверь­кам вся­ким, мыш­кам, белоч­кам, всем это нужно, для всех полез­ная вещь.

И тут вспом­нил дед про нашего охот­ника, что давно ему охот­ник напо­ми­нал о вален­ках, — пора, мол, их отдать ему на пыжи. И вто­рой вале­нок не стал швы­рять и велел мне отне­сти его охотнику.

Тут вскоре нача­лась пти­чья пора.

Вниз к реке на репей­ники поле­тели вся­кие весен­ние птички и, покле­вы­вая головки репей­ни­ков, обра­тили свое вни­ма­ние на вале­нок. Каж­дая птичка его заме­тила, и когда при­шла пора вить гнезда, с утра до ночи стали раз­би­рать на клочки дедуш­кин вале­нок. За одну какую-то неделю весь вале­нок по клочку рас­та­щили птички на гнезда, устро­и­лись, сели на яйца и выси­жи­вали, а самцы пели. На тепле валенка выве­лись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами уле­тели в теп­лые края. Вес­ною они опять вер­нутся, и мно­гие в дуп­лах своих, в ста­рых гнез­дах най­дут опять остатки дедуш­кина валенка. Те же гнез­дышки, что на земле были сде­ланы и на кустах, тоже не про­па­дут; с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки най­дут и рас­та­щат остатки валенка на свои под­зем­ные гнезда.

Много в моей жизни похо­дил я по лесам, и когда при­хо­ди­лось найти пти­чье гнез­дышко с под­сти­лом из вой­лока, думал, как маленький:

“Все на свете имеет конец, все уми­рает, и только одни дедуш­кины валенки вечные”.