Проиграла себя в карты рассказ

Тут в прошлый раз спрашивали, что из такого чудного ребенка выросло.))) Буду знакомить вас постепенно, дабы избежать культурного и морального шока. Для начала, из поры голопузого детства перенесемся в шальную юность.
Ребеночек, который скормил хомяка коту и насовал в башмаки ухажера сестры говна, подрос. Мне исполнилось 16 лет. Я занимался в секции самбо и был отправлен на союзные соревнования спортобщества «Динамо» в составе команды нашей области в славный город Брест. Повезло нам неимоверно. Нашу команду должны были разместить проживать в каком-то интернате, но за день до нашего приезда там приключился пожар. И нас поселили в гостинице «Интурист». Правда долго инструктировали как надо себя вести, но все же выдали гостевые карточки, как пропуск в красивую жизнь.
Первые два дня соревнований прошли удачно, я добрался до полуфинала. Заодно обжился в гостинице и даже сумел прикупить в баре две бутылки «Мутфатляра» и бутылку джина «Сиграмс», чтобы привезти их домой. Но на второй день, возвращаясь к себе в номер вечером, я увидел двух очаровательных девушек, заходивших в номер напротив. Может на этом все и кончилось бы, но девушки оставили ключ в замочной скважине снаружи двери. Этого моя душа перенести не смогла. Я подошел к двери, запер ее, положил ключ в карман и ушел в свой номер. В номере я взял телефонный справочник гостиницы и набрал номер девушек. Сообщил, что они находятся в заточении и для освобождения им надо позвонить к нам в номер и договориться. Жил я вместе со своим товарищем по команде. Минут через пять раздался телефонный звонок. Девчонки согласились за возврат свободы прийти к нам в гости, а когда узнали, что у нас есть вино даже сгоношили немного закуски. Это оказались две студенки-первокурсницы из Питера.
Проблемы пришли откуда не ждали, мой сосед заявил, что завтра у нас полуфиналы пить он не будет, а в 11 вечера пойдет спать.
Я с девчонками плавно перекочевал в их номер. После второй бутылки вина, мы начали играть в карты на раздевание и пока я проиграл только рубашку, я сгонял к себе, взял джин и вернулся назад. Как я узнал с утра, за это время девочки успели разыграть меня в карты и выиграла Вероника, хотя меня берут сильные сомнения, что ее действительно так звали.
Ночь у меня прошла весело, к себе я приполз часов в 5 утра. Когда в семь к нам зашел тренер, он увидев меня, сказал одну единственную фразу — не мог до сегодняшнего вечера потерпеть.
А полуфинал я проиграл , хотя первый результативный бросок был за мной, вероятно противника свалило перегаром.)))

4. Проигранная в карты

В квартире у него – кавардак. Везде вещи разбросаны, пыль на мебели. Не церемонясь, он скинул стопку белья небрежно на стол и усадил меня на диванчик.

Я не знала, чего ждать, поэтому сидела смирно, как солдатик, положив руки на колени. Я не понимала, что происходит, и, наверное, тормозила. Я устала, время позднее. Мужчина не предложил мне раздеться, поэтому сидела, как есть: в куртке и даже в туфлях. В квартире у него тепло. Начало жутко клонить ко сну. Так бы закрыла глаза и уплыла куда-нибудь подальше.

Он походил, как маятник, туда-сюда, а затем, взяв стул, плюхнулся напротив меня.

– Как же сложно объясняться, чёрт… – провёл он ладонью по лицу, словно умываясь.

– Он меня продал, да? – подала я голос. Спокойно так, отстранённо. Дикая мысль, но другого объяснения я не находила.

Этот запнулся, посмотрел на меня долго, а затем то ли кивнул, то ли отрицательно покачал. Вышло у него именно так: кивок, а затем встряска головы. Смешно получилось, как у большой собаки.

– В карты проиграл, – глаз немного весёлый. Ему смешно.

– И что теперь? Ты будешь меня насиловать? – не знаю, почему, но тогда я могла говорить только так: вяло, равнодушно, с апатией. Может, я дошла до точки, и стало всё равно – не знаю.

– Бог с тобой, дурочка, – поперхнулся воздухом тип напротив меня. – Я на тебе женюсь.

Я таращила глаза, как сова. А мозгов в голове – как у таракана. Точнее, в спячку упали или в ступор.

– Начнём по порядку.

– Попами в грядку, – брякнула я, а он рассмеялся. Взгляд у него стал более осмысленным, он пристально в меня вглядывался.

– Можно и так, Лилия Белая. Угораздило ж тебя с именем и фамилией.

– Мама так назвала.

– Гена, – протянул он мне руку, как мужику.

– Крокодил, – пожала я его ладонь. Тёплая, приятная, подушечки пальцев – шершавые. Почему-то не хотелось с этой ладонью расставаться. Она как надёжный островок в море, что пыталось накрыть меня волной и утопить.

– Северин, – снова улыбнулся он мне.

– Север, – вспомнила я слова Святославика.

Крокодил кивнул, подтверждая мои мысли.

– Ты не переживай. Ничего личного. Мне просто нужна жена. Очень.

Он тоже не спешил отнять ладонь. Пришлось мне самой, помедлив, с сожалением расстаться с её теплом и надёжностью.

Я откинулась на изголовье диванчика и критически осмотрела Крокодила с головы до ног. Он издевается? Красавчик же, ну.

– А больше у тебя под рукой никого не оказалось? – плюнула я сарказмом, как змея – ядом. – Нужно было обязательно Святославика облапошить?

Север немного потускнел.

– Его другие облапошили. Я как бы наоборот. Дал шанс отыграться.

– Судя по всему, неудачно, – встряхнула я кудряшками.

– Ну, почему? – лениво протянул Крокодил, снова показывая белоснежные зубы в улыбке. – Очень даже удачно. Но после того, как он проиграл тебя, а потом одолжил деньги, чтобы попытаться снова. Ему повезло. Не так круто, как он спустил, но кое-что отбил.

– А меня, значит, не захотел?

– А ты не обсуждалась. Ты была тем, что не возвращается назад.

Я расстегнула куртку. Жарко. Спать мне перехотелось, апатия уходила. В груди росли злость и ярость.

– А теперь давай по-деловому. Во-первых, это незаконно. И вообще запрещено законом – людей без их ведома в рабство проигрывать. Во-вторых, верни паспорт, и мы забудем об этом дурацком недоразумении, – повелительно протянула я руку.

– А в-третьих? – не шевельнулся этот зубастый потомок аллигаторов.

– В-третьих, я ни за что не поверю, что ты не мог найти девушку, согласную за тебя замуж выйти!

Это был выпад. Укол рапирой. Крокодил лишь вздохнул обречённо.

– Желающие есть. Но меня вполне устраиваешь ты. Ничего нас не связывает, никаких обязательств. Свадьба. Штамп в паспорте. Тебе что, жалко? Немного поживём для вида и разбежимся. К обоюдному удовольствию. Это своего рода сделка, понимаешь?

Я не понимала и не хотела понимать. Зачем я должна выходить замуж за какого-то чужого Крокодила, пусть и красавца?

– Я не согласна! – кажется, я готова была его ударить. Или кинуться.

Давно подобных эмоций не испытывала – они сжигали меня изнутри, я задыхалась. Боль растекалась по телу нешуточная. Тогда я ещё не поняла, что ожила после смерти мамы. Вот в такой дурацкий момент, с этим божественно прекрасным Крокодилом, у которого ко мне – нелепые претензии.

– А тебя никто и не спрашивает! – вспыхнул жарким пламенем холодный Север. – Я тебя выиграл, ясно? Вообще мог ни о чём не спрашивать! Не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому! Ты – моя!

Звучало слишком кровожадно.

– Я в ЗАГСе закричу и никогда «да» не скажу!

Он лишь фыркнул и закатил глаза. Всё ясно. Кто меня будет спрашивать. Вещь. Напрокат. Велосипед. Покатается, педали покрутит, а когда во мне нужда отпадёт – выбросит как использованную салфетку.

Письмо нашей читательницы, 45-летней Веры, пришло в редакцию из города Боровичи. Женщина рассказала странную и неожиданную историю о том, как предательство самого близкого человека через несколько лет обернулось для нее новыми возможностями

Я из тех женщин, которым мама и бабушка в детстве сказали, что главное в жизни— это семья. Я была была уверена: нужно с одним человеком всю жизнь прожить и «умереть в один день», и во всю эту чепуху, типа: «И в горе и в радости».

Свою «судьбу» я встретила на танцах, как и все девочки моего поколения. Андрей очень понравился моим родителям: учился в техникуме, был неглупым и собирался поступать в институт. Было нам всего-то по 17 лет. Мы стали встречаться. 

У моей мамы кроме меня было еще две дочки. Я — средняя. Чувствовала, что родители уже явно тяготились заботами о нас. Папа всю молодость мечтал, что у него появится сын, на третьей дочке понял, что ждать уже нечего. Младшая Аленка стала его любимицей и «пацаненком» в юбке. Старшая сестра Альбина была «маминой» дочкой. Ее воспитывали как будущую опору для стареющих родителей. Она так и не вышла замуж и до сих пор ухаживает за ними.

 А я оказалась «ничьей» дочкой. Так что, как только у меня появился парень, родители с радостью приняли Андрея как моего будущего мужа. Он был из неполной семьи. Мама развелась с отцом Андрея, когда он был маленьким, и снова вышла замуж за какого-то алкоголика. Так что к своему совершеннолетию парень мечтал поскорее убраться из дома. Для него брак со мной и возможность жить отдельно от пьющего отчима были такими же желанными, как и  возможность снять с себя заботы об одной из дочерей для моих родителей.

 Так что в 18 лет мы с возлюбленным получили штампы в паспорте. Оба учились и подрабатывали, чтобы оплачивать съем комнаты в общежитии. Сначала мне казалась наша совместная жизнь  прекрасным приключением, как будто мы уехали от родителей в пионерский лагерь и теперь может есть сладости вместо супа, и никто нас не будет за это ругать. Прошла череда вечеринок, толпы друзей в нашей комнате, поездки загород. Годам к двадцати двум Андрей вдруг стал иногда приносить домой большие суммы денег. Вернее, даже не деньги приносить, а вкусности: клубнику среди зимы, или дорогое шампанское. Мы же были не избалованы. А порой мы вдруг оказывались на мели. И я не могла понять, что происходит. Приставала с расспросами, пока он не признался, он играет в карты на деньги. Что это такое — я понятия не имела. В моей семье никто не играл в карты, и я даже их названий до сих пор не знаю.

На самом деле, денежные провалы у мужа меня не очень волновали, потому что в свои 23 года, после окончания института, я устроилась работать делопроизводителем в одну фирму, где неплохо платили. Я жила на свои средства.

 Перепады с деньгами, а с ними и в настроении мужа стали заметнее, когда в 25 лет я ушла в декрет с сыном. Мы с ребенком полностью зависили от заботы мужа, который работал днем администратором компьютерной сети, а ночью уходил играть в карты. Конечно, с ребенком он не помогал, говоря, что это все — бабское дело, он и так нас кормит. Я спросила маму, как мне быть, ведь я все время одна? Что мне делать в ситуации, когда муж проигрывает всю свою зарплату и мне не на что ребенку купить детское питание и подгузники?

 Мама мне ответила, что дело женщины терпеть и нести свой крест. Мол, моя бабушка вооще без мужа после войны вырастила троих детей и работала, и за огородом ухаживала, а я попусту ною. А муж у меня — хороший, просто несчастный мальчик, который рос без родного отца, к тому же сам он не пьет. Некоторым еще хуже мужья достаются — и то терпят.

 Никакие мои уговоры на Андрея не действовали. Было ощущение, что он живет от игры к игре. Даже компьютерные игры, которые появились в изобилии к началу 2000-х годов, его не спасали, а лишь позволяли дождаться настоящей игры в карты со ставками, в которых уже шли и мои украшения, которые он иногда мне покупал, когда выигрыш был большым.

Смогла я выдохнуть чуть-чуть, когда устроила сынишку в садик и пошла работать. Только теперь я боялась что-то покупать в дом. Потому что однажды он продал детский велосипед сына, чтобы погасить часть своего долга. Зарплату я оставляла у подружки, в кошельке лежала только сумма, на которую можно купить продукты для себя и сына.

 Квартира, слава богу, к этому времени у меня была уже своя. Она досталась по-наследству от бабушки.

Развестись я боялась, потому что все мои родственники были против. «У нас в роду такого не было, чтобы женщины от мужей уходили. Если выбрала всою судьбу — вот и живи!», — говорили мне мои мама и тетка. Да и страшно было остаться с сыном одной, все-таки мальчик. А тут какой-никакой — отец. Да и сына он любил. Это было видно, как он общался с ребенком: мог и обнять, и поговорить по душам.

Время от времени у меня появлялись поклонники, я каждый раз думала, бывает ли какая-то другая жизнь? Без вот этого обмана, безденежья и воровства из своей семьи. Без этого дикого блеска в глазах у мужа, который появлялся только когда ему предстояло играть?

Но все эти мысли от себя отгоняла. 

Однажды в нашем доме появился коллега мужа Аркадий. Он помогал мужу с машиной, которой Андрей обзавелся, иногда мог что-то помочь на даче матери моего мужа. Мне он нравился — спокойный, веселый. Иногда я замечала, что он смотрит на меня как-то особенно тепло. Ему к тому времени было 45 лет, он вырастил детей и был в разводе. Мне приближалось 40 и я понимала, что ничего не видела в своей жизни, и вся она была сосредоточена на сыне, который уже вырос и собирался уехать учиться в Санкт-Петербург.  Мне же предстояло остаться одной с Андреем, который уже не только не интересовался моими делами, он просто меня не замечал. Я искала в себе хоть какую-то искру любви к нему, но внутри ничего не осталось, кроме привычки его терпеть.

Однажды, это было пять лет назад, муж опять ушел играть, но я даже не знала, с кем именно. Его не было всю ночь. Пришел подутро и лег спать. Это было в воскресенье. Я утром собралась на пробежку, и тут в домофон кто-то позвонил. Я спросила, кто там, мне ответил Аркадий, что у него есть ко мне разговор.

 У меня заколотилось сердце от оджидания чего-то необычного, потому что наедине мы с ним почти никогда не оставались, а меня к нему очень тянуло, и я опасалась этого чувства. Аркадий пришел, сел на кухне, я сварила для него кофе.

 И тогда он без вступлений сказал: «Вера! Андрей тебя мне проиграл…»

 — Как это проиграл? Я что? Вещь? Он что, делал на меня ставки?  — я не могла найти слов, мне казалось, что это абсурдно, как будто в каком-то плохом кино.

 И тут на кухню вышел муж. Он посмотрел на меня и сказал: «Да, я поставил сначала свою машину и проиграл ее. А машина мне очень нужна. Я люблю свою машину и не хотел ее отдавать Аркадию. Но я знаю, что ты ему нравишься, тогда я поставил тебя, если он отступит от машины. Он согласился и выиграл. Так что теперь ты — его» — сказал мне человек, с которым я прожила 22 года и должна была, по словам мамы, оставаться всю жизнь.

 Тогда мой мир рухнул. Что со мной произошло, я не знаю. Я просто вышла из дома и побежала свои обычным маршрутом. И пока я бежала, вдруг поняла, что должна сделать то, что давно надо было сделать, но глупые наставления родственников и ложное представление о женском долге не позволяли мне этого. Я пришла домой, полная решимости. Аркадия там уже не было, и мужа тоже. Я собрала вещи своего супруга в несколько сумок и выставила их за дверь. С этого момента он стал мне посторонним человеком.

На следующий день я подала заявление на развод.  

Муж ушел, сказав на прощанье, мол, хорошо, что на тебя Аркадий позарился, иначе вообще никому нужна не будешь.

 Аркадий однажды позвонил мне и спросил, как дела? Но, странное дело, и он перестал для меня существовать. Я не захотела больше разговаривать и попросила больше никогда мне не звонить. Хотя я ему благодарна за этот утренний визит и за то, что увидела себя со стороны. Женщину, которая ничего в жизни не видела, кроме безденежья, забот и необходимости ради идеи «счастливой» семьи жить с человеком, который променял меня на игру и свою машину.

Я развелась. Подумать только! Муж проиграл меня в карты, жизнь, казалось, закончилась, но…

С тех пор прошло пять лет. И это самые счастливые и свободные годы моей жизни. У меня есть мужчины, которые хотели бы со мной отношений, однако я принимаю ухаживания, но связывать с кем-то свою жизнь больше не хочу. И мне хорошо.»

Вера, г. Боровичи.