Продолжение сказки спящая царевна

Войти через Google

или

Запомнить меня

Забыли пароль?

­Вы прочитали сказку В. А. Жуковского «Спящая царевна». Что в ней вам особенно понравилось, запомнилось: пророче­ство рака, заколдованный сон, пробуждение?

В сказке Василия Андреевича Жуковского «Спящая царевна» особое впечатление на меня произвело описание людей, заснувших внезапно во дворе царского дома. Это описание подробное, доброе и веселое.

К какому виду сказок вы бы её отнесли, если бы она была народной? Известно, что она появилась после шутливого соревнования Жуковского и Пушкина на лучшую обработку на­родной сказки. Что в ней напоминает народные русские сказ­ки? Что отличает её от них?

Если бы сказка «Спящая царевна» была народной, то ее можно было бы отне­сти к волшебным сказкам. Русскую народную волшебную сказку в ней напоминает волшебство, злой герой, помощники (чародейка, заменившая смерть на сон, и человек, рассказавший царскому сына о спящей царевне), зачин «жил-был…», концовка: «Свадьба, пир, и я там был…». Автор использует в сказке народные выражения: «Что ни в сказке рассказать, / Ни пером не описать», «Вот царем Матвеем пир / Знатный дан на целый мир…», «во цвете лет», «Начал жить да почивать», «Веретенце, не ленись, Пряжа тонкая, не рвись…», «Птица там не пролетит, Близко зверь не пробе­жит…».

Главное отличие сказки Жуковского от народной – она написана стихами. В ней есть книжные выражения, которые не встречаются в народной речи: например, «Блещут розы по кустам», «Зданье – чудо стари­ны», «Молод цвет ее ланит», «Пышных комнат нет числа», «На нее находит сон; / Вместе с ней объемлет он / Весь огромный царский дом…», «Сном пресекся разговор», «Сжаты в легких сапожках / Ножки – чудо красотой», «Распалительным огнем / Жарко рдею­щих ланит / И дыханьем уст облит, / Он души не удержал…»

Почему не пригласили двенадцатую колдунью? Как она ото­мстила? Кто спас царевну, усыпив её не навсегда, кто пробу­дил её от многовекового сна?

Двенадцатую колдунью не пригласили на бал, потому что пропало одно из золотых блюд, предназначенных для волшебниц. Оно исчезло по неизвестной причине. Царь Матвей решил проблему, не задумываясь о последствиях, нет блюда, значит не нужно приглашать одну из волшебниц, тем более именно одна из них была старой, хромой и злой.

Старая колдунья отомстила за неуважение тем, что самовольно появилась на пиру и предрекла царской дочери смерть от укола веретеном. Одна из чародеек смягчила злое пожелание: смерть обернется сном на 300 лет. Когда три столетия миновали царский сын поцелуем разбудил прекрасную царевну.

Найдите в других книгах и в Интернете иллюстрации к сказке В. А. Жуковского «Спящая царевна». Какие из них вам понравились и показались наиболее удачными? Почему?

За время существования сказки «Спящая царевна» она вдохновила многих художников на создание к ней иллюстраций.

Это Владимир Кутлинский, Борис Дехтерев, Николай Устинов, Владислав Ерко. Но, наверное, самая интересная картина к этой сказке написана известным русским художником Виктором Васнецовым. Можно очень долго рассматривать это полотно, потому что живописец изобразил не только спящую царевну, но и множество спящих людей: у каждого свое выражение лица, позы, детали одежу и быта.

  Особенности баллад В. А. Жуковского

Кто главные герои баллады?

Главными героями баллады являются царь, его дочь и молодой паж. Героями баллады можно считать окружение царя, морскую пучину и населяющих ее чудовищ.

Кубок – большой сосуд в виде чаши, бокала. В балладе Жуковского кубок – это тот предмет, за которым в морскую пучину ныряет паж. Кубок обычно символизирует по­беду. В него наливают вино и пьют за здоровье победителя. В наше время в спортивных соревнованиях победителям дарят кубки. Баллада называется «Кубок», потому что ради победы над морем и над собственной слабостью нырял паж за этим предме­том первый раз, но, когда он нырнул, не помолившись, ради почета и богатства, он не смог победить.

Как проявляются благородство, рыцарство и жестокость геро­ев баллады?

Царь проявляет жестокость, когда объявляет о сво­ем желании увидеть прыжок со скалы за кубком и когда вторично посылает молодого пажа в море.

Благородство – высокая нравственность, соединенная с самоотверженностью и честностью. Благородство проявляет ца­ревна, когда она, не боясь родительского гнева, заступается за пажа и просит отца не отправлять его в море второй раз.

Рыцарство – самоотверженность, благородство. Рыцарским можно назвать первый прыжок пажа, потому что он как бы берет удар на себя, ведь волю царя не выполнили ни латники, ни рыцари. Второй прыжок пажа свидетельствует о гордыне пажа, понадеявшись уже только на себя, он ныряет за богатством и положением.

Какие поступки героев вы приветствуете, какие только оправ­дываете, какие осуждаете?

Просьба царевны пощадить молодо­го пажа говорит о том, что сердце девушки полно сострадания к юноше и, может, стыда за бездушное поведение отца. Желание пажа отличиться, проявить смелость, получить кубок и руку царевны можно оправдать его молодостью и пыл­кими чувствами. Жестокость царя, его произвол, желание повелевать жизнями людей, конечно, достойны только осуждения.

Как автор относится к героям – кого осуждает, кого жалеет? Как вы это определили?

Отношение автора к царю мы понимаем через отношение рыцарей и латников к его просьбе: они «недвижно стоят» и отвечают молчаньем на вызов царя. Жуков­ский, как и рыцари, осужда­ет поступок царя и жалеет отважного юношу.

Автор восхищается смелым поступком пажа: «…вдруг паж молодой Смиренно и дерзко вперед…» Поэт передает свое от­ношение с помощью слов зрителей, которые называют пажа «Красавец отважный», просят у него прощения и жалеют его. Ав­тор говорит, что юноша «И борется, спорит с волной…». Чело­век, который не сдается, всегда вызывает уважение. Жуковский пишет: «В нем жизнью небесной душа зажжена; От­важность сверкнула в очах…» Мы понимаем, что паж влюблен в царевну и прыгает в море ради нее.

Зрители ликуют: «Спас душу живую красавец отважный». Юноша во время рассказа говорит о себе: «Один, меж чудовищ, с любящей душой…» Поэт дважды подчеркивает, что для него важна именно душа человека.

Автор жалеет царевну и сочувствует ей. Он пишет, что она «с волненьем в груди, краснея», просит царя пощадить пажа. Она, может быть, с любовью относится к юноше, и Жуковский горюет вместе с ней, когда она «с трепетом в бездну… глядит».

Как вы прочитаете балладу «Кубок» вслух? Какие интонации будут повторяться особенно часто (грустные, тревожные, тор­жественные, печальные)?

При чтении баллады вслух необходимы грозные и призывные интонации, когда будет говорить царь. Интонации ужаса – при описании моря, гру­сти, когда юноша нырнул и исчез в пучине, веселья, ко­гда паж вынырнул. Интонация страха, соединенного с надеждой, нужна, чтобы передать ужас юноши перед морскими глубинами. Заканчивается чтение тихо, с длинными паузами.

Жил-был добрый царь Матвей;
Жил с царицею своей
Он в согласье много лет;
А детей всё нет как нет.
Раз царица на лугу,
На зелёном берегу
Ручейка была одна;
Горько плакала она.
Вдруг, глядит, ползёт к ней рак;
Он сказал царице так:
«Мне тебя, царица, жаль;
Но забудь свою печаль;
Понесёшь ты в эту ночь:
У тебя родится дочь».
«Благодарствуй, добрый рак;
Не ждала тебя никак…»
Но уж рак уполз в ручей,
Не слыхав её речей.
Он, конечно, был пророк;
Что сказал — сбылося в срок:
Дочь царица родила.
Дочь прекрасна так была,
Что ни в сказке рассказать,
Ни пером не описать.
Вот царём Матвеем пир
Знатный дан на целый мир;
И на пир весёлый тот
Царь одиннадцать зовёт
Чародеек молодых;
Было ж всех двенадцать их;
Но двенадцатой одной,
Хромоногой, старой, злой,
Царь на праздник не позвал.
Отчего ж так оплошал
Наш разумный царь Матвей?
Было то обидно ей.
Так, но есть причина тут:
У царя двенадцать блюд
Драгоценных, золотых
Было в царских кладовых;
Приготовили обед;
А двенадцатого нет
(Кем украдено оно,
Знать об этом не дано).
«Что ж тут делать? — царь сказал. —
Так и быть!» И не послал
Он на пир старухи звать.
Собралися пировать
Гости, званные царём;
Пили, ели, а потом,
Хлебосольного царя
За приём благодаря,
Стали дочь его дарить:
«Будешь в золоте ходить;
Будешь чудо красоты;
Будешь всем на радость ты
Благонравна и тиха;
Дам красавца жениха
Я тебе, моё дитя;
Жизнь твоя пройдёт шутя
Меж знакомых и родных…»
Словом, десять молодых
Чародеек, одарив
Так дитя наперерыв,
Удалились; в свой черёд
И последняя идёт;
Но ещё она сказать
Не успела слова — глядь!
А незваная стоит
Над царевной и ворчит:
«На пиру я не была,
Но подарок принесла:
На шестнадцатом году
Повстречаешь ты беду;
В этом возрасте своём
Руку ты веретеном
Оцарапаешь, мой свет,
И умрёшь во цвете лет!»
Проворчавши так, тотчас
Ведьма скрылася из глаз;
Но оставшаяся там
Речь домолвила: «Не дам
Без пути ругаться ей
Над царевною моей;
Будет то не смерть, а сон;
Триста лет продлится он;
Срок назначенный пройдёт,
И царевна оживёт;
Будет долго в свете жить;
Будут внуки веселить
Вместе с нею мать, отца
До земного их конца».
Скрылась гостья. Царь грустит;
Он не ест, не пьёт, не спит:
Как от смерти дочь спасти?
И, беду чтоб отвести,
Он даёт такой указ:
«Запрещается от нас
В нашем царстве сеять лён,
Прясть, сучить, чтоб веретён
Духу не было в домах;
Чтоб скорей как можно прях
Всех из царства выслать вон».
Царь, издав такой закон,
Начал пить, и есть, и спать,
Начал жить да поживать,
Как дотоле, без забот.
Дни проходят; дочь растёт;
Расцвела, как майский цвет;
Вот уж ей пятнадцать лет…
Что-то, что-то будет с ней!
Раз с царицею своей
Царь отправился гулять;
Но с собой царевну взять
Не случилось им; она
Вдруг соскучилась одна
В душной горнице сидеть
И на свет в окно глядеть.
«Дай, — сказала наконец, —
Осмотрю я наш дворец».
По дворцу она пошла:
Пышных комнат нет числа;
Всем любуется она;
Вот, глядит, отворена
Дверь в покой; в покое том
Вьётся лестница винтом
Вкруг столба; по ступеням
Всходит вверх и видит — там
Старушоночка сидит;
Гребень под носом торчит;
Старушоночка прядёт
И за пряжею поёт:
«Веретёнце, не ленись;
Пряжа тонкая, не рвись;
Скоро будет в добрый час
Гостья жданная у нас».
Гостья жданная вошла;
Пряха молча подала
В руки ей веретено;
Та взяла, и вмиг оно
Укололо руку ей…
Всё исчезло из очей;
На неё находит сон;
Вместе с ней объемлет он
Весь огромный царский дом;
Всё утихнуло кругом;
Возвращаясь во дворец,
На крыльце её отец
Пошатнулся, и зевнул,
И с царицею заснул;
Свита вся за ними спит;
Стража царская стоит
Под ружьём в глубоком сне,
И на спящем спит коне
Перед ней хорунжий сам;
Неподвижно по стенам
Мухи сонные сидят;
У ворот собаки спят;
В стойлах, головы склонив,
Пышны гривы опустив,
Кони корму не едят,
Кони сном глубоким спят;
Повар спит перед огнём;
И огонь, объятый сном,
Не пылает, не горит,
Сонным пламенем стоит;
И не тронется над ним,
Свившись клубом, сонный дым;
И окрестность со дворцом
Вся объята мёртвым сном;
И покрыл окрестность бор;
Из терновника забор
Дикий бор тот окружил;
Он навек загородил
К дому царскому пути:
Долго, долго не найти
Никому туда следа —
И приблизиться беда!
Птица там не пролетит,
Близко зверь не пробежит,
Даже облака небес
На дремучий, тёмный лес
Не навеет ветерок.
Вот уж полный век протёк;
Словно не жил царь Матвей —
Так из памяти людей
Он изгладился давно;
Знали только то одно,
Что средь бора дом стоит,
Что царевна в доме спит,
Что проспать ей триста лет,
Что теперь к ней следу нет.
Много было смельчаков
(По сказанью стариков),
В лес брались они сходить,
Чтоб царевну разбудить;
Даже бились об заклад
И ходили — но назад
Не пришёл никто. С тех пор
В неприступный, страшный бор
Ни старик, ни молодой
За царевной ни ногой.
Время ж всё текло, текло;
Вот и триста лет прошло.
Что ж случилося? В один
День весенний царский сын,
Забавляясь ловлей, там
По долинам, по полям
С свитой ловчих разъезжал.
Вот от свиты он отстал;
И у бора вдруг один
Очутился царский сын.
Бор, он видит, тёмен, дик.
С ним встречается старик.
С стариком он в разговор:
«Расскажи про этот бор
Мне, старинушка честной!»
Покачавши головой,
Всё старик тут рассказал,
Что от дедов он слыхал
О чудесном боре том:
Как богатый царский дом
В нём давным-давно стоит,
Как царевна в доме спит,
Как её чудесен сон,
Как три века длится он,
Как во сне царевна ждёт,
Что спаситель к ней придёт;
Как опасны в лес пути,
Как пыталася дойти
До царевны молодёжь,
Как со всяким то ж да то ж
Приключалось: попадал
В лес, да там и погибал.
Был детина удалой
Царский сын; от сказки той
Вспыхнул он, как от огня;
Шпоры втиснул он в коня;
Прянул конь от острых шпор
И стрелой помчался в бор,
И в одно мгновенье там.
Что ж явилося очам
Сына царского? Забор,
Ограждавший тёмный бор,
Не терновник уж густой,
Но кустарник молодой;
Блещут розы по кустам;
Перед витязем он сам
Расступился, как живой;
В лес въезжает витязь мой:
Всё свежо, красно пред ним;
По цветочкам молодым
Пляшут, блещут мотыльки;
Светлой змейкой ручейки
Вьются, пенятся, журчат;
Птицы прыгают, шумят
В густоте ветвей живых;
Лес душист, прохладен, тих,
И ничто не страшно в нём.
Едет гладким он путём
Час, другой; вот наконец
Перед ним стоит дворец,
Зданье — чудо старины;
Ворота отворены;
В ворота въезжает он;
На дворе встречает он
Тьму людей, и каждый спит:
Тот как вкопанный сидит;
Тот не двигаясь идёт;
Тот стоит, раскрывши рот,
Сном пресёкся разговор,
И в устах молчит с тех пор
Недоконченная речь;
Тот, вздремав, когда-то лечь
Собрался, но не успел:
Сон волшебный овладел
Прежде сна простого им;
И, три века недвижим,
Не стоит он, не лежит
И, упасть готовый, спит.
Изумлён и поражён
Царский сын. Проходит он
Между сонными к дворцу;
Приближается к крыльцу:
По широким ступеням
Хочет вверх идти; но там
На ступенях царь лежит
И с царицей вместе спит.
Путь наверх загорожён.
«Как же быть? — подумал он. —
Где пробраться во дворец?»
Но решился наконец,
И, молитву сотворя,
Он шагнул через царя.
Весь дворец обходит он;
Пышно всё, но всюду сон,
Гробовая тишина.
Вдруг глядит: отворена
Дверь в покой; в покое том
Вьётся лестница винтом
Вкруг столба; по ступеням
Он взошёл. И что же там?
Вся душа его кипит,
Перед ним царевна спит.
Как дитя, лежит она,
Распылалася от сна;
Молод цвет её ланит,
Меж ресницами блестит
Пламя сонное очей;
Ночи тёмныя темней,
Заплетённые косой
Кудри чёрной полосой
Обвились кругом чела;
Грудь как свежий снег бела;
На воздушный, тонкий стан
Брошен лёгкий сарафан;
Губки алые горят;
Руки белые лежат
На трепещущих грудях;
Сжаты в лёгких сапожках
Ножки — чудо красотой.
Видом прелести такой
Отуманен, распалён,
Неподвижно смотрит он;
Неподвижно спит она.
Что ж разрушит силу сна?
Вот, чтоб душу насладить,
Чтоб хоть мало утолить
Жадность пламенных очей,
На колени ставши, к ней
Он приблизился лицом:
Распалительным огнём
Жарко рдеющих ланит
И дыханьем уст облит,
Он души не удержал
И её поцеловал.
Вмиг проснулася она;
И за нею вмиг от сна
Поднялося всё кругом:
Царь, царица, царский дом;
Снова говор, крик, возня;
Всё как было; словно дня
Не прошло с тех пор, как в сон
Весь тот край был погружён.
Царь на лестницу идёт;
Нагулявшися, ведёт
Он царицу в их покой;
Сзади свита вся толпой;
Стражи ружьями стучат;
Мухи стаями летят;
Приворотный лает пёс;
На конюшне свой овёс
Доедает добрый конь;
Повар дует на огонь,
И, треща, огонь горит,
И струёю дым бежит;
Всё бывалое — один
Небывалый царский сын.
Он с царевной наконец
Сходит сверху; мать, отец
Принялись их обнимать.
Что ж осталось досказать?
Свадьба, пир, и я там был
И вино на свадьбе пил;
По усам вино бежало,
В рот же капли не попало.