Продолжение фанфика сказка о том как герда бежит за каем

                                    
                                          
автор - cup_of_madness
                          
бета - KaterinaVell
                          
пейринг - Драко Малфой/Гермиона Грейнджер; Виктор Крам/Гермиона Грейнджер; Пэнси Паркинсон/ Драко Малфой
                          
рейтинг - NC-17
                          
размер - макси
                          
Описание: 
                          
— Это была моя любимая сказка. Но потом я выросла и поняла, что это...так глупо. Она всё время бежала за ним босиком, когда он даже не подумал о ней, уйдя со Снежной Королевой. Он все эти годы о ней даже не вспоминал. И я не хочу быть глупой, как она. Я устала бежать за Каем. Я устала, — Гермиона ощутила, как тёплая слеза скатилась в угол её губы, и он проследил за ней холодным взглядом. Так он смотрит на соперников перед игрой в квиддич. Безразлично. Бездушно. Чёрство. — Пусть спасает себя сам.
                          
____________________________________
                          
Начну с того, что если бы моя жизнь имела название, она бы точно называлась «Сказка о том, как Герда бежит за Каем».
                          
А фраза:
« — Ты вернешься ко мне?
— Всегда возвращаюсь, разве нет?»  — стала бы главным лозунгом, потому что, я клянусь, нет ничего точнее, чтобы передало все те чувства, что я когда-либо переживала.
                          
Если вдруг Александра Любимова, каким-то образом выйдет на мой сборник или на этот отзыв, то знай, что я (как говорит Жидковский) целую тебя в плечи и кланяюсь в ноги, за очередную потрясающую историю.
                          
*
                          
Девочки, штормовое предупреждение, на горизонте работа которая снова нехило тряхнет, как в плане происходящих действий, так и в плане чувств.
                          
Лично я первый раз натыкаюсь на историю, которая происходит во время событий 4 курса. (сами знаете обычно всегда 6-7) и было безумно инетересно посмотреть альтернативу событий (коих именно в этом году было не мало) с другой стороны.
                          
Сразу важная ремарочка, это ау в котором школьники в Хогвартс идут в более позднем возрасте, поэтому на 4 курсе им здесь по 17 лет.
                          
По началу все развивается довольно канонично — на Чемпионате происходит нападение ПСов, потом они все приезжают в школу и Дамблдор объявляет о проведении Турнира Трех Волшебников. Слетается эта вся французско-болгарская шушера и вот тут уже начинаются изменения. И главным из них является то, что от Хогвартса выбирают Драко, ну и Поттера в добавок (куда без него).
                                  

========== Глава 1 ==========

— Годрик! — пискнула Гермиона, кашляя и опираясь другой рукой о землю. — Теперь я понимаю, почему Фред предпочитает передвижения по каминной сети!

— В первый раз всегда так, — мистер Уизли подал ей руку, добродушно улыбаясь. — Ничего-ничего, вы ещё научитесь!

— Надеюсь, — буркнул Гарри, осматривая оправу своих очков, которая погнулась при ударе о грунт.

Гермиона обернулась и увидела, как Седрик приземлился подобно балерине, словно все годы в Хогвартсе только и делал, что выжидал возможность эффектно переместиться с портключом.

— Ну не скажи, Артур, я помню, мы с Седриком в первый раз отправились при помощи портключа на тысячу километров, представь! — вздернул вверх палец мистер Диггори. — И у него даже прическа не испортилась, да? Седрик, скажи?

Гарри с Роном многозначительно переглянулись, услышав за эти несколько часов уже, наверное, десяток случаев, где Диггори-младший был «настоящим чемпионом». Гермиона поджала губы и выдернула из рук Поттера очки, устав смотреть на его глупые попытки починить их способом «надави посильнее и ожидай лучшего».

— Это простое заклинание, Гарри, — нервно вздохнула она, тайно радуясь, что друга не задевали постоянные рассказы мистера Диггори о том, как он в прошлом году упал с метлы, а Седрик поймал снитч.

— В сторону, леди, давайте же, отойдите! — Грейнджер потянул за локоть стоявший перед новоприбывшими мужчина. Видимо, он встречал волшебников. — Сейчас сюда должна прибыть большая делегация из Черного леса, если они упадут прямо на вас… Да, Артур, сейчас найду ваше место…

Ребята прошли немного вперед, поправляя сумки на плече. Молли разбудила их, ещё когда солнце не взошло, и Гермиона зевала через каждую минуту, пока взрослые догоняли их, точно зная, куда повернуть на развилке.

— В прошлом году я планировала взять несколько дополнительных уроков и изучить трансгрессию раньше… — начала говорить девушка, думая о теплой кровати в Норе, из которой её выдернули, чтобы переместиться с помощью портключа из-за невозможности другого способа передвижения.

— Да, да, следовало взять ещё один маховик времени, чтобы успеть сдать и СОВ, — закатил глаза Рон, который, кажется, до сих пор был немного обижен на подругу за то, что она утаила от них этот секрет.

Гермиона зыркнула на него, но мистер Уизли лишил её возможности ответить, заведя разговор с магглом, у которого в руках был потрёпанный блокнот, а во взгляде — растерянность.

— Да, да, Уизли… — протянул мужчина, по-видимому, смотритель. — Участок у леса. Сейчас будете платить?

— Конечно, — кивнул Артур и, высыпав деньги на руку, задышал громче, звякая монетами.

— Давайте я вам помогу, — подошёл к нему Гарри, помогая разобраться с маггловскими деньгами.

— Ах, да, эти бумажные кусочки, никак не запомню…

— Вы иностранцы, да? — Гермиона подняла голову, оторвавшись от наблюдения суеты вокруг монет, когда маггл задал вопрос, размахивая буклетом. — Вы не первый, кто никак не разберётся с оплатой. Столько людей, я такое впервые вижу, и все будто знают друг друга, словно одна компания. И разгуливают, чудики, в…

— Обливиэйт! — Артур направил на мужчину палочку, сосредоточенно вычертив руну в воздухе.

— Вот вам карта лагеря, — безоблачно улыбнулся тот через минуту. — Приятного отдыха!

Мистер Уизли подтолкнул ребят в спины, побуждая идти вперёд. Гермиона несколько раз оглянулась, нахмурившись.

— В этом нет ничего хорошего, — покачала головой она, произнося еле слышно. — Если ему будут по двадцать раз на дню стирать память, заклинание оставит на нём след.

— Невозможно спасти всех вокруг, Гермиона, — вздохнул Рон, убирая ветку на её пути, потому что она по-прежнему оборачивалась на маггла.

— Завтра всё уже закончится, — кивнул Гарри. — К тому же, это чемпионат Мира! Такое не каждый день случается! Просто расслабься и будь благодарна, что это не твои проблемы.

Дойдя до своей поляны, они бросили вещи и, осознав, что палатки придётся ставить вручную, парни обступили мистера Уизли, который с энтузиазмом принялся за этот вызов, хотя никто понятия не имел, как это делается.

— Мы с родителями как-то ходили в поход, я могу помочь, — Гермиона взяла инструкцию и, закусив правую часть нижней губы, управляла мальчиками, которые носились с дугами, пытаясь понять, как соединить тент с оттяжками.

Когда работа была сделана и мистера Уизли, наконец, отпустило помешательство по поводу молотка, Гермиона и Джинни зашли внутрь своей палатки, признавая, что здесь было достаточно просторно. В подобные моменты, когда мир волшебства так тесно пересекался с миром магглов, Грейнджер часто хотелось хотя бы на минуту показать эту палатку своим родителям. Она мечтала запечатлеть их лица при виде того, что в миниатюрном на вид тенте умещаются кухонька, две кровати и круглый столик со старым светильником.

— У вас не воняет кошками! — возмущённо произнес Гарри, переступив порог палатки для девочек, пригнувшись.

Гермиона рассмеялась, снимая с себя куртку и бросая её на кровать.

— Папа сказал сходить за водой для приготовления еды, — недовольно оповестил всех Рон. — Хотя, я понятия не имею, зачем с этим возиться, если можно просто незаметно её вскипятить при помощи волшебной палочки.

Они вышли из-под навеса, щурясь от солнца, которое с каждой минутой поднималось все выше.

— Всё ради безопасности, Рональд, давайте не будем усложнять работу Министерства, — ответила Грейнджер, пока они протискивались мимо всевозможных палаток. Большинство волшебников откровенно хотели плевать на любую безопасность, возводя вокруг палисадники и выпуская живых павлинов.

— Все только и твердят о какой-то чепухе, которая должна быть в Хогвартсе в этом году, — вспомнил Рон, после того, как на них едва ли не налетел ребёнок, летающий на игрушечной метле. Пусть она поднималась всего на несколько сантиметров над землей, но вряд ли это было чем-то, что магглы привыкли видеть в обычный вторник. — Когда об этом говорил Перси, я думал, что это что-то вроде выставки котлов с утолщённым днищем, это ведь Перси, только он может быть взволнован из-за какой-то херни, но, кажется, будет правда что-то стоящее.

— О чём именно говорили? — спросил Гарри.

— Что-то о том, что никто не должен знать, пока все приготовления не будут закончены, — пожал плечами Рон, всматриваясь в карту, на которой была отмечена колонка.

— В любом случае… — начала Гермиона, но потом заметила двигающийся плакат на одной из палаток длиной в несколько метров и охнула. — Мерлин, у людей совсем нет совести! Вот именно поэтому подобные события происходят так редко — совершенно невозможно положиться на сознательность волшебников!

Угрюмый парень, широкие тёмные брови которого были опущены так низко, что делали его сердитым на вид, рассекал по плакату на метле в бордовой форме, время от времени бросая прохладные взгляды на прохожих.

— Крам! — воскликнул Рон. — Это ловец болгарской команды.

— На вид не очень-то дружелюбный, — равнодушно заметила Гермиона, всё ещё возмущённая тем, как кому-то может быть настолько наплевать на закон о секретности.

— Недружелюбный? — изумился друг. — Плевать, как он выглядит, пока так играет. Крам гений, вечером сама всё увидишь!

***

Через несколько часов сытые и довольные друзья пробирались мимо торговцев, которые были увешаны всякой квиддичной чепухой так густо, что у некоторых виднелся только кончик алчного носа. Гермиона держала в руках омнинокль, купленный Гарри, и всеми силами пыталась подавить писк, который рвался наружу каждый раз, когда кто-то наступал ей на ногу в толпе.

Наконец, добравшись до своего места, она села, отбрасывая волосы за спину — день и так был жаркий, а толкотня делала его просто невыносимым. Переведя взгляд, Гермиона увидела, как министр магии жестами пытался познакомить какого-то болгарина с Гарри, говоря что-то о Сами-Знаете-Ком и о шраме, что выглядело максимально забавно.

— Ох, это какой-то кошмар с этими болгарами, ни черта не понимают, — заламывал руки Фадж, говоря, скорее, сам себе. — Где Крауч? Ага, вижу эльф заняла ему место… О, а вот и Люциус!

========== Глава 1 ==========

— Годрик! — пискнула Гермиона, кашляя и опираясь другой рукой о землю. — Теперь я понимаю, почему Фред предпочитает передвижения по каминной сети!

— В первый раз всегда так, — мистер Уизли подал ей руку, добродушно улыбаясь. — Ничего-ничего, вы ещё научитесь!

— Надеюсь, — буркнул Гарри, осматривая оправу своих очков, которая погнулась при ударе о грунт.

Гермиона обернулась и увидела, как Седрик приземлился подобно балерине, словно все годы в Хогвартсе только и делал, что выжидал возможность эффектно переместиться с портключом.

— Ну не скажи, Артур, я помню, мы с Седриком в первый раз отправились при помощи портключа на тысячу километров, представь! — вздернул вверх палец мистер Диггори. — И у него даже прическа не испортилась, да? Седрик, скажи?

Гарри с Роном многозначительно переглянулись, услышав за эти несколько часов уже, наверное, десяток случаев, где Диггори-младший был «настоящим чемпионом». Гермиона поджала губы и выдернула из рук Поттера очки, устав смотреть на его глупые попытки починить их способом «надави посильнее и ожидай лучшего».

— Это простое заклинание, Гарри, — нервно вздохнула она, тайно радуясь, что друга не задевали постоянные рассказы мистера Диггори о том, как он в прошлом году упал с метлы, а Седрик поймал снитч.

— В сторону, леди, давайте же, отойдите! — Грейнджер потянул за локоть стоявший перед новоприбывшими мужчина. Видимо, он встречал волшебников. — Сейчас сюда должна прибыть большая делегация из Черного леса, если они упадут прямо на вас… Да, Артур, сейчас найду ваше место…

Ребята прошли немного вперед, поправляя сумки на плече. Молли разбудила их, ещё когда солнце не взошло, и Гермиона зевала через каждую минуту, пока взрослые догоняли их, точно зная, куда повернуть на развилке.

— В прошлом году я планировала взять несколько дополнительных уроков и изучить трансгрессию раньше… — начала говорить девушка, думая о теплой кровати в Норе, из которой её выдернули, чтобы переместиться с помощью портключа из-за невозможности другого способа передвижения.

— Да, да, следовало взять ещё один маховик времени, чтобы успеть сдать и СОВ, — закатил глаза Рон, который, кажется, до сих пор был немного обижен на подругу за то, что она утаила от них этот секрет.

Гермиона зыркнула на него, но мистер Уизли лишил её возможности ответить, заведя разговор с магглом, у которого в руках был потрёпанный блокнот, а во взгляде — растерянность.

— Да, да, Уизли… — протянул мужчина, по-видимому, смотритель. — Участок у леса. Сейчас будете платить?

— Конечно, — кивнул Артур и, высыпав деньги на руку, задышал громче, звякая монетами.

— Давайте я вам помогу, — подошёл к нему Гарри, помогая разобраться с маггловскими деньгами.

— Ах, да, эти бумажные кусочки, никак не запомню…

— Вы иностранцы, да? — Гермиона подняла голову, оторвавшись от наблюдения суеты вокруг монет, когда маггл задал вопрос, размахивая буклетом. — Вы не первый, кто никак не разберётся с оплатой. Столько людей, я такое впервые вижу, и все будто знают друг друга, словно одна компания. И разгуливают, чудики, в…

— Обливиэйт! — Артур направил на мужчину палочку, сосредоточенно вычертив руну в воздухе.

— Вот вам карта лагеря, — безоблачно улыбнулся тот через минуту. — Приятного отдыха!

Мистер Уизли подтолкнул ребят в спины, побуждая идти вперёд. Гермиона несколько раз оглянулась, нахмурившись.

— В этом нет ничего хорошего, — покачала головой она, произнося еле слышно. — Если ему будут по двадцать раз на дню стирать память, заклинание оставит на нём след.

— Невозможно спасти всех вокруг, Гермиона, — вздохнул Рон, убирая ветку на её пути, потому что она по-прежнему оборачивалась на маггла.

— Завтра всё уже закончится, — кивнул Гарри. — К тому же, это чемпионат Мира! Такое не каждый день случается! Просто расслабься и будь благодарна, что это не твои проблемы.

Дойдя до своей поляны, они бросили вещи и, осознав, что палатки придётся ставить вручную, парни обступили мистера Уизли, который с энтузиазмом принялся за этот вызов, хотя никто понятия не имел, как это делается.

— Мы с родителями как-то ходили в поход, я могу помочь, — Гермиона взяла инструкцию и, закусив правую часть нижней губы, управляла мальчиками, которые носились с дугами, пытаясь понять, как соединить тент с оттяжками.

Когда работа была сделана и мистера Уизли, наконец, отпустило помешательство по поводу молотка, Гермиона и Джинни зашли внутрь своей палатки, признавая, что здесь было достаточно просторно. В подобные моменты, когда мир волшебства так тесно пересекался с миром магглов, Грейнджер часто хотелось хотя бы на минуту показать эту палатку своим родителям. Она мечтала запечатлеть их лица при виде того, что в миниатюрном на вид тенте умещаются кухонька, две кровати и круглый столик со старым светильником.

— У вас не воняет кошками! — возмущённо произнес Гарри, переступив порог палатки для девочек, пригнувшись.

Гермиона рассмеялась, снимая с себя куртку и бросая её на кровать.

— Папа сказал сходить за водой для приготовления еды, — недовольно оповестил всех Рон. — Хотя, я понятия не имею, зачем с этим возиться, если можно просто незаметно её вскипятить при помощи волшебной палочки.

Они вышли из-под навеса, щурясь от солнца, которое с каждой минутой поднималось все выше.

— Всё ради безопасности, Рональд, давайте не будем усложнять работу Министерства, — ответила Грейнджер, пока они протискивались мимо всевозможных палаток. Большинство волшебников откровенно хотели плевать на любую безопасность, возводя вокруг палисадники и выпуская живых павлинов.

— Все только и твердят о какой-то чепухе, которая должна быть в Хогвартсе в этом году, — вспомнил Рон, после того, как на них едва ли не налетел ребёнок, летающий на игрушечной метле. Пусть она поднималась всего на несколько сантиметров над землей, но вряд ли это было чем-то, что магглы привыкли видеть в обычный вторник. — Когда об этом говорил Перси, я думал, что это что-то вроде выставки котлов с утолщённым днищем, это ведь Перси, только он может быть взволнован из-за какой-то херни, но, кажется, будет правда что-то стоящее.

— О чём именно говорили? — спросил Гарри.

— Что-то о том, что никто не должен знать, пока все приготовления не будут закончены, — пожал плечами Рон, всматриваясь в карту, на которой была отмечена колонка.

— В любом случае… — начала Гермиона, но потом заметила двигающийся плакат на одной из палаток длиной в несколько метров и охнула. — Мерлин, у людей совсем нет совести! Вот именно поэтому подобные события происходят так редко — совершенно невозможно положиться на сознательность волшебников!

Угрюмый парень, широкие тёмные брови которого были опущены так низко, что делали его сердитым на вид, рассекал по плакату на метле в бордовой форме, время от времени бросая прохладные взгляды на прохожих.

— Крам! — воскликнул Рон. — Это ловец болгарской команды.

— На вид не очень-то дружелюбный, — равнодушно заметила Гермиона, всё ещё возмущённая тем, как кому-то может быть настолько наплевать на закон о секретности.

— Недружелюбный? — изумился друг. — Плевать, как он выглядит, пока так играет. Крам гений, вечером сама всё увидишь!

***

Через несколько часов сытые и довольные друзья пробирались мимо торговцев, которые были увешаны всякой квиддичной чепухой так густо, что у некоторых виднелся только кончик алчного носа. Гермиона держала в руках омнинокль, купленный Гарри, и всеми силами пыталась подавить писк, который рвался наружу каждый раз, когда кто-то наступал ей на ногу в толпе.

Наконец, добравшись до своего места, она села, отбрасывая волосы за спину — день и так был жаркий, а толкотня делала его просто невыносимым. Переведя взгляд, Гермиона увидела, как министр магии жестами пытался познакомить какого-то болгарина с Гарри, говоря что-то о Сами-Знаете-Ком и о шраме, что выглядело максимально забавно.

— Ох, это какой-то кошмар с этими болгарами, ни черта не понимают, — заламывал руки Фадж, говоря, скорее, сам себе. — Где Крауч? Ага, вижу эльф заняла ему место… О, а вот и Люциус!

Последний возглас был таким эмоциональным, что Гермиона отвела полный сочувствия взгляд от бедной эльфийки, которая боялась отнять руки от несоизмеримо больших глаз на крошечном лице, чтобы, не дай Мерлин, не глянуть вниз.

— Здравствуйте, Фадж! — Люциус протянул руку для приветствия. — Как дела? Вы уже знакомы с моей женой Нарциссой?

Гриффиндорка слышала его речь, но по правде говоря, такая женщина, как миссис Малфой вряд ли нуждалась в представлении для того, чтобы на неё обратили внимание. Какой бы ни была её фамилия, отрицать красоту женщины не представлялось возможным. Ровные белые волосы, идеальная осанка, холодный взгляд — она так гармонично смотрелась с Люциусом, что создавалось впечатление, будто их делали на одном заводе по изготовлению восковых фигур — идеальных, но совершенно холодных.

— И мой сын Драко.

— Здравствуйте, — парню пришлось сделать несколько шагов вперёд, чтобы поздороваться за руку с Фаджем.

Если бы Гермиона не сидела, она тут же бы свалилась вниз, воплотив все самые страшные кошмары Винки, которую до сих пор трясло из-за боязни высоты. Грейнджер знала, что всем прибывшим на чемпионат велели одеться в маггловскую одежду, но почему-то увидеть Драко в чём-то настолько откровенно не волшебном было похоже на разрыв реальности. Она ощутила почти то же самое, узнав, что волшебство существует. Светло-синие джинсы с парой дырок и белая футболка — ничего особенного, но ей было любопытно, как Люциус не получил сердечный удар от такого одеяния собственного сына, зная его отношение к магглам.

Гермионе всегда казалось, что Драко — полная копия своего отца, но теперь, увидев Нарциссу, Грейнджер могла сказать, что он гораздо больше был похож на мать, только в мужском обличии: более резкие черты лица, подбородок, скулы. Такие же манеры и закрытость, но у Люциуса она давала трещину, а вот его жену будто кто-то реально тренировал на то, чтобы миссис Малфой всегда выглядела так, будто происходящее недостойно её персоны.

— Боже правый, Артур, что же тебе пришлось продать, чтобы получить эти места? — с наигранно озабоченным лицом произнес Малфой-старший, заметив на трибунах семью Уизли. — Я бы предположил, что теперь вам негде жить, но вряд ли ваша лачуга покрыла хоть четверть цены за билеты.

Гермиона сузила глаза, зная, что стоит помалкивать, но злость так и норовила вырваться парой-тройкой перчёных реплик. Она услышала хмык, когда Драко обошёл мать, чтобы удобнее встать и смотреть на разворачивающуюся сцену. Его волосы лежали немного иначе, чем в прошлом году: они были гораздо короче, не такие прилизанные, уложенные более свободно, так, будто с них кто-то снял удавку и разрешил спокойно вздохнуть.

— Грейнджер, разве мать не учила тебя не пялиться? — услышала она и тут же вернула внимание его лицу, которое теперь светилось не злорадством, как мгновение назад, а насмешкой и лёгкой раздражённостью. — Она сама в курсе манер? Они вообще говорят на человеческом?

Гермиона покраснела, застигнутая врасплох, потому что она и вправду пялилась. Подумать только, вид Малфоя в простецкой футболке так её огорошил, что девушка была уверена, что до сих пор сидела с открытым ртом. Чистокровный слизеринец в вещах из маггловского торгового центра — статья, достойная первой полосы «Пророка»! Боковым зрением Гермиона заметила, что Нарцисса чуть ли не впервые осуществила хоть какой-то жест и посмотрела на сына, который, даже несмотря на каблуки матери, был на полголовы выше. Грейнджер не смогла понять, что именно значил взгляд этой женщины.

— Отвали, Малфой, — прошипела Гермиона, понимая, что сейчас не время и не место для склок, хотя его это не остановило.

Кретин.

Когда они сели на свои места, до её слуха долетел ещё один хмык, какие-то слова Фаджа о том, что сегодня Малфои его специальные гости. Секунду Гермиона сверлила взглядом спину слизеринца, который провёл рукой по волосам, ещё больше их взлохмачивая, и что-то ответил матери. Грейнджер поразилась тому, что эта кукла в виде женщины вообще умеет разговаривать.

— Глисты с поволокой, — прошептал Рон, и они все вместе повернулись к полю, прекрасно понимая, что их мнение по поводу этих личностей полностью совпадает и уж точно не нуждается в подтверждении.

***

Блестящая победа ирландцев обернулась ночными гуляниями такого масштаба, что летающий Крам на плакате в обед казался сущим пустяком по сравнению с тем, что творили болельщики, окрылённые победой. Гермионе казалось, что она уснула ровно минуту назад, кое-как абстрагировавшись от смеха отовсюду, когда мистер Уизли грубо потрепал её по плечу, не тратя время на ласковые поглаживания, как делала это его жена. Растолкав Грейнджер, мужчина тут же кинулся к дочери.

— Гермиона, Джинни! Подъём, быстрее! — крикнул он.

Девочки резко сели на кроватях, напуганные тоном Артура.

— Пап?.. — растеряно пролепетала Джинни с вопросительной интонацией.

— Быстрее, нужно уходить! — подгонял их он.

— Что?.. Что происходит? — Гермиона вскочила с кровати. — Ирландцы разбушевались?

— Это не ирландцы. Нет, на это нет времени, натягивайте куртки и бегом! — подтолкнул он Джинни, которая собиралась стянуть с себя пижаму, держа в руках джинсы.

Гермиона засунула ноги в кроссовки и на ходу натянула бомбер на ночнушку, миллион раз жалея о собственной забытой пижаме. Теперь приходится щеголять в том, что дала ей Джинни. Из-за разницы в росте девушек одежда была ей очень коротка, и мурашки холода от голых ног проносились по всему телу.

— В сторону, туда! — командовал мистер Уизли и, увидев мальчиков, девочки подошли к ним, синхронно разворачивая головы на звуки взрывов и огня.

Сейчас, стоя на улице, Гермиона удивлялась, как эти крики паники можно было спутать с шумом веселья даже спросонья: люди бежали, спасаясь от толп волшебников, которые были разделены на группы. Они шли с поднятыми вверх палочками, двигаясь медленно, а их лица были скрыты масками. Группы становились больше и оттуда слышался хохот и издевки, когда палатки взрывались и падали под воздействием разрушительных заклинаний. Пара взмахов палочками, и несколько людей взмыли в воздух, оказавшись вверх ногами, а ребята услышали крик испуга.

— Чёрт возьми… — произнесла Гермиона, не в силах поверить, что кого-то это могло забавлять.

— Скорее, вы все в лес, мы поможем министерским дежурным! — крикнул мистер Уизли, сталкивая ребят в одну кучу. Перси, стоящий рядом, после слов отца кинулся помогать какому-то сотруднику министерства. — Держитесь вместе, я приду, как только мы с этим разберёмся.

— Давайте! — Фред потянул Рона за локоть, начав бежать, и все последовали их примеру.

Гермиона пыталась вспомнить, насколько далеко был лес, когда они прибыли днём, но сейчас все фонари, ведущие к стадиону, погасли, толпа стала бешеной, пытаясь спастись от людей с масками, а выступающие корни под ногами как будто специально увеличились в размерах. Казалось, будто чёртов лес за несколько километров от них, хотя несколько часов назад она была уверена, что хватило бы и десяти минут ходьбы, чтобы добраться до него.

Гермиона видела рыжую копну Джинни рядом, но мальчики затерялись где-то впереди, и только крик Гарри был более-менее различим.

— Мы здесь, сейчас догоним! Продолжайте бежать! — крикнула Грейнджер, когда услышала своё имя и испугалась, что Поттер может оступиться, пытаясь высмотреть девочек в этой темноте. Джинни схватила её за руку, быстро уяснив, что в такой толпе затоптать кого-то или тем более рассоединить, ничего не стоит.

Гермиона готова была пульнуть заклинанием в каждого идиота, который оглядывался на охваченный огнём лагерь, вместо того чтобы перебирать ногами. Грейнджер почувствовала, как минимум три удара локтем, когда услышала детский крик позади. Развернувшись, она увидела девочку лет шести, стоящую возле одного из кореньев и истошно плачущую. Несколько секунд девушка ждала, что кто-то к ней подойдёт, но люди были настолько охвачены ужасом, что едва ли слышали свои собственные крики.

— Гермиона! — дёрнула её за руку Джинни.

— Чёрт… — сжала зубы она, смотря на ребёнка. Обернувшись, Грейнджер уловила взглядом макушку одного из близнецов. — Джинни, смотри! Там Фред или Джордж, беги быстрее, я сейчас!

Она толкнула её вперед, удостоверившись, что Уизли заметила одного из своих братьев. Гермиона слышала, что девушка кричала ей что-то вслед, продолжая бежать, но Грейнджер уже сосредоточилась на своей цели. Это было опасно, но не существовало расклада, в котором она бросила бы ребёнка среди этого ада.

— Эй, ты что, тихо. Где твои родители? — Гермиона оттащила девочку с пути, боясь, что их просто затопчут, но это мало помогло.

Ребенок что-то залепетал на языке, который тяжело было распознать в шуме, но ей удалось уловить французское наречие.

— Чёрт! — уже в который раз воскликнула она, держа девочку за руку. — Сейчас мы доберёмся до безопасного места… — Гермиона продолжила говорить успокаивающие вещи плачущей девчушке, прекрасно понимая, что та не разбирает ни слова.

Толчок едва ли не сбил её с ног, когда женщина упала перед ними на колени, протягивая руки к ребёнку. Гермиона выставила палочку, поздно поняв, что та говорила на французском, поднимая девочку на руки. Бросив взгляд на гриффиндорку, женщина умчалась, не сказав ни слова, прижав к себе малышку.

Возобновив бег, Гермиона поняла, что эта часть леса была гораздо более богатой на мелкие препятствия под ногами в виде упавших веток, так что она дважды упала, оставив на ладонях порезы. Совсем рядом очередной тент взорвался огнем. Это было настолько близко, что девушке казалось, сейчас её щека воспламенится от жара.

— Да что это такое! — ещё в маггловской школе Гермиона читала про чрезвычайные ситуации, в которых всевозможные книги призывали сохранять спокойствие и не поддаваться панике, но, кажется, их тоже изучала только она.

Едва поднявшись на ноги, девушка ощутила такой сильный удар по спине, что закричала, хотя её крик утонул в очередном взрыве. Через секунду в неё прилетело заклинание, и конечности затвердели, будто затекли, словно она сидела в неподвижном состоянии несколько часов.

— Смотри, хорошенькая, — грубый гогот бросил Гермиону в пот. Чьи-то руки вытащили из онемевших пальцев девушки палочку и провели по лбу, отбрасывая волосы с лица.

— Хватай её быстрее, да пойдём, говорю тебе, что здесь нет больше веселья, — откликнулся более тонкий голос, и Гермиону дёрнули вверх, ставя на ноги.

Видимо, заклинание было краткосрочное или волшебник не слишком талантлив, потому что уже через минуту руки Грейнджер стали приходить в норму. Она дёрнулась в попытке вырваться, но её тут же связали волшебные канаты, подстёгиваемые брошенным «Инкарцеро». Трое в масках и чёрных мантиях ржали, подвешивая людей в воздух, а один так же тащил какую-то девушку, которая без умолку плакала. Скосив глаза, Гермиона поняла, что где-то видела её раньше, и мгновение спустя Грейнджер повергло в ужас осознание, что это одна из работающих на базе отдыха — маггла.

— Пусти меня! — рыкнула девушка, дергая руками и пытаясь ударить головой ведущего сзади, но затылок лишь обожгло болью — чёртова маска явно была из прочной кости.

— Заткнись! — её толкнули, и маггла сбоку зашлась ещё одним приступом рыданий.

Гермиона видела, что их вели к очередной палатке, и ей подумалось, что они хотят затолкать их в рандомный тент и потом поджечь, как делали это раньше, но какой в этом был смысл?

***

Драко, прислонившись к дереву, беззаботно наблюдал, как Пожиратели подбросили в небо какого-то клокочущего проклятия мужика и перевернули вверх ногами. Малфой хохотнул, находя это забавным. Спустя какое-то количество времени ему осточертело подпирать ствол, и он обернулся на палатку чёрного цвета, заметив движение возле неё. Парень глянул на наручные часы, немного поправив маску на своем лице. Время заканчивать этот балаган. Отец велел проследить, и, судя по часам, они должны были убраться ещё двадцать минут назад, но всегда случаются заминки, когда Пожиратели входят в раж, питаясь страхом людей.

Драко отвернул края палатки, взявшись за свою маску, когда его взгляд уткнулся в рыдающую девушку, которая что-то говорила о том, что она никому ничего не скажет, но из-за истерики слов было практически не разобрать.

— Наложи на неё Силенцио, у меня уже голова пухнет, — произнёс кто-то, сидящий на стуле и смотревший в окно на догорающие остатки лагеря.

— Убери от меня свои поганые руки! — голос резкий, злой, надрывный. Драко узнал его.

Несколько шагов влево, и он медленно убрал пальцы от нижнего края маски, оставляя её на лице. Вот же блять.

— Да тихо, тихо ты. Какая строптивая, — тот, кто навис над Грейнджер, отступил буквально на полшага, чтобы оскалиться, смотря на Драко. — Люблю, когда сопротивляются.

Малфой мог поклясться, что каждый раз, когда он видел Фенрира Сивого, тот становился ещё более уродливым, хотя, казалось, край есть у всего. Драко знал, что они понимали, кто перед ними даже в маске: у него была немного другая мантия, на которую указал Люциус, предупреждая всех о своей правой руке.

— Сейчас мы повеселимся, — заржал один из Пожирателей, чей голос Драко не успел разобрать за подхватившимся хохотом.

Он перевёл взгляд на Грейнджер, видя, как её выражение лица колеблется между отвращением и злостью, а после там промелькнула капля ужаса, когда Фенрир провел своим ногтем над коленом девушки. Она стояла в какой-то маггловской куртке, потасканных кроссовках и короткой черной ночнушке с кружевной отделкой, что совершенно не помогало в приказах Грейнджер Сивому убрать от неё руки. Драко немного склонил голову, осознавая, что под школьной юбкой у грязнокровки скрываются вполне себе хорошие ноги. А он в этом разбирался.

Слизеринки любили каблук повыше, и Малфой знал, какие чудеса с ногами девчонок может творить платформа, но Грейнджер стояла на плоском ходу, прикованная к какой-то балке, и её фигура выглядела… сносно. В чем твоя проблема, Драко? Он отступил на шаг.

— Не трогай меня! — заверещала Грейнджер, когда Фенрир сделал попытку навалиться на неё.

Одно дело было забавляться, смотря, как Пожиратели издеваются над магглами, которых всё равно потом найдут и подотрут память, и совсем другое, когда кто-то лапал на его глазах однокурсницу. Драко вот-вот могло вырвать. Где твои уёбки, грязнокровка, неужели кинули тебя здесь? Он вздохнул, прислонившись к стене. Грейнджер раздражала его, и она заслуживала вкусить хорошенькой порции страха. Драко даже немного удовлетворяли блики ужаса на её лице. Но то, что происходило сейчас… Это было слишком. Он не собирался тратить своё время за наблюдением такого.

Драко свистнул, обращая на себя внимание, и кивнул головой в сторону другой комнаты, которых в небольшой на вид палатке было штук пять — выполненных в разных стилях и идеально декорированных.

— Что здесь происходит? — спросил он, когда Сивый и ещё один оторвались от своих жертв, чтобы раздражённо последовать за ним, пока третий остался приглядывать за девушками. Этот Пожиратель не выглядел слишком заинтересованным разворачивающейся ситуацией несколькими минутами ранее, но даже так Малфой не мог поручиться, что пока никого в комнате нет, его штаны всё ещё оставались на месте. Не то чтобы Драко это заботило. Ему было просто мерзко.

— А что может происходить? — Эрбанс откинул с лица маску, довольно переглядываясь с Сивым. — Мы развлекаемся.

— Одной из них лет пятнадцать, — прервал его Драко. Это была ложь, но она сорвалась с губ парня легко, как всегда, когда ему нужно было на кого-то повлиять. — Я учусь с ней в Хогвартсе.

— Да насрать, — махнул рукой Фенрир, косясь на дверь, явно считая секунды до того момента, когда разговор будет окончен. — Как её фамилия? Уверен, она не из чистокровных, так что я, можно сказать, сделаю ей честь, в своём роде.

Они вновь зашлись хохотом, и Драко поднял край маски, выставляя напоказ лицо.

— А мне насрать на ваши планы, — прервал их он, не повышая голос. — Мы здесь не за этим.

— Тёмный Лорд…

— Тёмный Лорд велел дать знать о себе. Думаю, он точно не будет рад узнать, что вместо того, чтобы выполнять его поручение, вы занимаетесь своими… прихотями.

Сивый скривился, сделав шаг вперед.

— Ты смеешь мне приказывать? — Фенрир никогда не питал теплых чувств к Малфоям, ему приходилось мириться со словами Люциуса, но тон его сына, который сочился превосходством, полностью выбивал того из колеи.

— Я ещё не то посмею, Сивый, — спокойно ответил Драко, подходя ближе.

Ему было противно оказываться под одной крышей с этим животным, но чёрта с два Малфой даст ему хотя бы намёк на то, что он его боится. Боковым зрением Драко заметил, что тот потянулся за палочкой, и не смог удержаться от смешка.

— Ты действительно уверен, что хочешь потягаться со мной в битве? — фыркнул Малфой и в его эмоциях не было ни единой поддельной ноты.

Всё лето он тренировался. Люциус будто помешался на обучении сына, так что сейчас слизеринец мог поклясться: палочка стала продолжением его указательного пальца. Также Фенрир был настолько бездарным в магии, что при должном старании оборотня смог бы одолеть любой заикающийся пуффендуец. Если бы тот не изгрыз его первым, разумеется.

Эрбанс сглотнул, отступая назад. Драко был моложе всех их, каждого, но что-то он умел достаточно хорошо, чтобы плевать на это различие: убеждать в своей правоте, даже не повышая голос. Возможно, это был один из тех даров, которые передала ему мать — она с такой ловкостью направляла людей, казалось, даже не прилагая усилий. Хотя в нём эта черта явно обросла жёсткостью и тщеславием. А может, дело в Люциусе, который был ближе всех к Волдеморту.

— Делайте то, что вам велено, иначе у Тёмного Лорда будет причина, чтобы усомниться в вашей верности, которая должна стоять на первом месте, — отчеканил Драко, возвращая маску на место.

В какой-то момент ему хотелось, чтобы Сивый воспротивился, возможно, даже стрельнул в него чем-то из незавидного списка заклинаний в его голове, чтобы Малфой мог снять напряжение. Грёбаные животные. Но они знали, что Драко не шутит. Он вообще редко шутил, угрожая.

— Ну-ну-ну, — когда тройка вернулась в зал, оставшийся там мужчина похлопал по щеке всё ещё рыдающую девушку, которая теперь делала это беззвучно. — Продолжите? — он обернулся к вошедшим.

— Их нужно отпустить, — пустым голосом выдал Эрбанс.

— Что?! — тот, который до этого момента казался не шибко инициативным, возмутился уж слишком сильно. — Почему?

— Потому что я так хочу, — не выдержал Драко, развернувшись к нему.

Пожиратель не видел его лица, но точно знал, чей он сын, поэтому, скривив губы, поднял руки вверх.

— Тогда и развязывай этих шлюх сам.

Руки Малфоя тряслись от злости, и, когда он перевёл взгляд на Грейнджер, его мгновенно охватила ярость. Неужели эта тупая сука не могла убраться куда следует? Или, может, она получает от этого удовольствие?

Драко дёрнул её с такой силой, что Грейнджер вскрикнула. На секунду ему показалось, что она узнала его, но вряд ли ей было дело до голоса кого-то в маске, пока Сивый похотливо оглядывал грудь девушки. Он схватил со стола её палочку, ручку которой он помнил с прошлого года, и толкнул вперёд, на выход из палатки.

***

— Надеюсь, вы все сдохнете! — рыкнула Гермиона, почувствовав ещё один толчок в спину, после того, как её нога вновь запуталась в корне.

В мыслях девушки до сих пор стояла картинка магглы, которая и вовсе не понимала, что происходит. Возможно, ей казалось, что она сходит с ума, видя, как искры вырываются с деревянных палочек в руках у людей вокруг. Это было просто… бесчеловечно.

Тот, кто вёл Гермиону, на секунду коснулся её руки, и его кожа была холодной на ощупь, но он тут же прервал телесный контакт, одёрнув руку. Это напомнило ей собственные рвотные позывы при ощущениях лап оборотня на своём теле. Мерлин, Гермионе хотелось содрать с себя кожу, чтобы избавиться от этой грязи, несмотря на то, что он ничего не успел.

Они отошли уже достаточно далеко, и тёмная палатка едва виднелась за деревьями, когда она ощутила, как режущее заклинание, выполненное явно не самым аккуратным способом, разрезало не только веревки на её руках, но и полоснуло по коже. Толчок, и Гермиона упала на землю, ухватившись за ветку, когда палочка девушки свалилась прямо ей под ноги.

Она сделала несколько неуклюжих движений, отползая назад от ботинок того, кто привел её сюда, и подняла голову, полностью теряя понимание мотивации этого человека. Он отпустил пленницу?

Мантия на нём была такой широкой, что даже не позволяла увидеть габариты, а капюшон с маской полностью уничтожали любые попытки рассмотреть его лицо. Он задержал взгляд на ней ещё на мгновение, прежде чем взмахнуть своим древком и аппарировать.

Гермиона сглотнула, замерев, будто не веря, что её действительно отпустили. Она думала о судьбе той девушки, но понимала, что вернуться в ту палатку одной было бы самоубийством. Нужно найти остальных. Вскочив на ноги, Грейнджер побежала вдоль лагеря, наплевав на ухабы, потому что после этой ночи пара ссадин вряд ли могли её напугать.

— Гермиона! — услышала она зов и остановилась, посмотрев правее.

— Рон! Гарри! — они стояли возле тлевших тентов, смотря по сторонам, и тут же сорвались к ней, увидев её.

— Чёрт возьми, слава богу, слава богу с тобой всё нормально! — Гарри сомкнул свои объятия вокруг неё. — Где ты была? Джинни прибежала и сказала, что…

— Меня… Я думала, вас тоже схватили, — она вдохнула после того, как друг её отпустил, и поняла, что адреналин всё ещё бушует в крови и не даёт как следует отдышаться.

— Как понимать «тоже»?! — взревел Уизли, но они услышали какую-то возню в кустах, и втроём сделали шаг назад, направив туда палочки. Гермиона невольно заметила, что только у Гарри в руках не нашлось оружия. Друзья услышали, как грубый мужской голос воскликнул «Морсмордре», зажигая уродливый череп с выползающей из него змеёй посреди ночного неба.

Комментарий к Глава 1

Каждый раз, когда я публикую новый фик, у меня ощущение точно такое же, когда я иду по грин лайн в аэропорту и жду не дождусь обнять всех, по кому соскучилась. Надеюсь, вы тоже скучали))

Думаю, большинство из вас уже по первой главе догадались об основной сюжетке работы, но уверяю вас: я приготовила много сюрпризов. Новая глава выйдет уже на следующей неделе.

Пишите свои самые первые впечатления, догадки, мысли. Надеюсь, вам зайдет. Обнимаю!

========== Глава 2 ==========

Драко сплюнул мятную пасту в слив и прополоскал рот. Он выключил воду, проведя рукой по подбородку и шее, проверяя, хорошо ли побрился. Обмотав полотенце вокруг бёдер, Драко зашёл в комнату, смотря на почти собранный чемодан. Парень натянул на себя первые попавшиеся вещи, которые в принципе мало чем друг от друга отличались: он всегда носил что-то чёрное, что-то белое или что-то, похожее на это, так что был избавлен от мук выбора.

— Молодой хозяин, простите, что отвлекаю, Тинки не хотела… — возникший посреди комнаты эльф защебетал извинения.

— Тинки, — вздохнул Драко, разглаживая на себе футболку с длинным рукавом при помощи магии, — говори уже.

— Мистер Малфой хотел видеть молодого хозяина, он ждёт в южной гостиной, — сказала она, зная, что парень не любит, когда его отрывают от своих дел.

И была права. Драко вздохнул, кладя ладонь на ручку двери.

— Сложи мои вещи для школы, — велел он и скрылся, не дождавшись ответа.

Мэнор был окутан величием и духотой, как всегда в начале осени. Мама открывала окна по всему особняку, пытаясь заманить в помещение дуновение ветра. Он обожал это поместье, но почему-то в последнее время в нём чувствовалось напряжение, как будто стены превратились в водную гладь, которая вдруг пошла рябью. Словно мэнор что-то чувствовал. Что-то нехорошее.

Драко отмахнулся от этих мыслей. Что за чёрт? Он завернул в гостиную, которую мама в этот раз обставила белыми розами. В прошлые выходные здесь стояли охапки каких-то незатейливых цветочков. Как их… лютики? Отец велел заменить этот сорняк: они смотрелись слишком просто.

— Сын, — произнёс Люциус, когда Малфой приблизился к нему. Мужчина отложил «Пророк» и выдержал паузу.

— Отец? — с наигранно высокой интонацией передразнил его Драко, понимая, что ходит по тонкому льду.

— Я хотел спросить тебя, что за выходки на Чемпионате? — прищурил глаза мужчина.

— Не понимаю, о чём ты, — поднял брови Малфой, засовывая руки в брюки и прислоняясь затылком к стене, будто уже успел устать от разговора. — Всё прошло так, как ты велел. Никого не поймали, метка была выжжена, люди в панике. Что не так?

— Мне доложили, что ты велел отпустить каких-то магглов.

— Им было сказано никого не брать в плен, мы не нуждались в этих проблемах, — чёрт их всех дери, Драко уже успел пожалеть о том, что вообще придал той ситуации какое-то значение.

Обливиэйт для зарёванной девчонки был лёгким, скорее всего её нашли позже, и она решила, что потеряла сознание при пожаре и чудом спаслась. С Грейнджер сложнее, но судя по её выражению лица тогда, она чуть не потеряла сознание от радости отделаться от оборотня, так что вряд ли стала разгуливать по окрестностям, строя какие-то предположения. Так какого хера он должен объясняться?

— Это не твоё дело, развлеклись бы, — равнодушно пожал плечом Люциус, взяв со стола чашку кофе, которая была такой миниатюрной, что на это было даже смешно смотреть.

Драко перевёл взгляд на отца и скривился. Кто вообще в здравом уме нормально относится к изнасилованию? Это не было делом высоких моральных принципов, он считал это клеймом слабости. А Драко с недавнего времени ненавидел любые признаки слабости. Принуждения к сексу для неудачников, которые не в состоянии уложить кого-то на лопатки без насилия. Хотя, здесь он понимал Сивого: с его данными принуждение было единственным шансом совокупиться, только вот таким животным в последнюю очередь нужно было думать о размножении. Как вообще приятно трахать кого-то на сухую?

— Если им хотелось сношаться с магглами, пусть делали бы это не у меня на глазах, я не собирался рисковать внутренностями своего желудка, — огрызнулся Малфой.

— Драко, нам всем нужно держаться вместе, — Люциус встал, подойдя к сыну. — Когда возродится Тёмный Лорд, когда он вновь обретёт прежнюю силу, восторжествует справедливость, ты понимаешь? — его голос трепетал, словно он говорил о чём-то святом, бесценном. — Мир, наконец, станет таким, каким должен быть: без грязнокровок, подобного маггловского отродья, которое пригрел на своей старческой груди Дамблдор, совсем выжив из ума. И чистокровные, такие как мы, никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами.

Драко нравилась эта мысль. Грязнокровки загрязняли общество, он так считал. Любая сила, способная остановить это, стоила свеч, так ведь? Потому что в чём был смысл плодить недомагов, которые только делали вид, что они с ними на одной ступени? От этого хотелось отмыться.

— Да, я знаю, — кивнул Драко, соглашаясь с Люциусом.

— Помни о том, что я тебе сказал, — мужчина положил руку на его плечо. — Не разочаруй меня.

— Ты будешь доволен мной, отец, — усмехнулся Драко, будучи уверенным в своём обещании.

***

— Не могу поверить, что ты здесь, я так соскучилась, — бормотание Пэнси было практически не разобрать, потому что она пыталась донести до него какую-то информацию, одновременно целуя его в шею и толкая вглубь купе.

— Пэнс… — нарочито недовольно произнёс Драко, но недовольство было деланным, учитывая его самодовольную улыбку.

Малфой схватился за край двери, но она выскользнула из-под пальцев под натиском подружки, оставляя щель.

Он провёл рукой по её волосам. Она подстриглась. Темные волосы теперь едва доставали до плеч: высмотренная в «Спелле» модная укладка в этом сезоне, не иначе. Пэнси провела языком по его губам, оторвавшись на мгновение.

— Я не видела тебя на Чемпионате. В какой-то момент подумала, что Люциус и вправду отправит тебя в Дурмстранг, как грозился всегда, — она моргнула, рыща по его лицу в поисках эмоций.

— Хотелось бы иметь возможность не учиться среди всякого отребья, которое Дамблдор называет волшебниками, — фыркнул Драко, — но мама не захотела отправлять меня так далеко. А жаль.

— Нет, нет! — помотала головой Паркинсон. — Ты бы не поступил так с нами!

Иногда ему казалось, что Пэнси читает слишком много глупых книжек и пытается говорить романтичными фразами. С нами. Будто они были какими-то сиамскими близнецами или чем-то вроде.

— Салазар… — закатил глаза Драко. — Иди уже сюда.

Он притянул её за талию, желая получить, наконец, своё. Всё лето его дом кишел гостями. Люциус собирал приспешников, которые обычно приезжали со своими отпрысками, и единственным плюсом во всём этом было то, что часто среди них оказывались вполне симпатичные юбки. Обычно его всё устраивало, пожалуй, кроме последнего раза, когда та чокнутая с Ильверморни сразу после секса вскочила с дивана и начала рыдать, что не сможет теперь жить, потому что изменила своему парню. Драко тогда посчитал, что в таком случае придётся умереть. Создавалось чувство, будто она была дальней родственницей Лавгуд — такая же больная на голову, но на тот момент выбор был невелик, а Драко слишком загружен другими делами, чтобы заниматься поиском кого-то получше. Хотя, он мог бы съездить к Пэнси, но почему-то вспомнил о ней только сейчас, когда она попыталась уткнуться ему в грудь, затягивая в пустое купе.

Они не виделись почти всё лето, и Пэнси… она скучала. Паркинсон скучала всегда: когда он позже появлялся в Большом зале, когда садился рядом с Забини на уроках, когда отвечал на каждое седьмое письмо из обычных четырёх. Ему нравилось держать её в такой кондиции. Это было забавно. А сейчас девчонка очень соскучилась, и ему только на руку, что она готова показать насколько сильно.

Чёрные ноготки скользнули выше. Пэнси всегда старалась красить ногти в чёрный. Это был его любимый цвет. Так глупо, будто Драко определял степень привлекательности девушки по её ногтевой пластине. Она дотронулась до шеи парня, и он почувствовал, как ярость колыхнулась в нём, расплескиваясь вокруг, будто остывший чай в кружке после небрежного поворота Хогвартс-экспресса.

— Не трогай меня, — сказал Драко, даже не расцепив зубы, но оттолкнув Пэнси.

Её ресницы, слишком тяжёлые от обилия туши, вздрогнули, когда она расширила глаза.

— Прости, я не хотела, — Пэнси сделала шаг вперёд, — просто думала…

— Твоя работа здесь не думать, Паркинсон!

Ему нравилось быть с ней. Неважно, как много было других слизеринок, когтевранок, пуффендуек, каких-то дочерей маминых знакомых и отцовских друзей. Пэнси знала правила, знала, что нужно и что нельзя. Она была незаменима. В каком-то роде то, что Пэнси говорила Астории из раза в раз, сидя на очередном уроке на задней парте, являлось правдой. «Неважно, с кем он путается, возвращается всегда ко мне. Пройдёт время, и Драко поймёт, кто мы друг для друга, и тогда…» Малфой понятия не имел, что там было дальше, потому что на большее его никогда не хватало, даже чтобы просто дослушать это предложение.

Пэнси была тем, что нужно. И вот теперь она так же раздражает его.

— Я не хотела, ладно? — сказала девушка немного быстрее. — Прости.

Парень всё ещё бесился, но желание нагнуть её на столе было сильнее, поэтому он кивнул, и она тут же подошла ближе, продолжив его целовать так жадно, будто боялась, что Малфой изменит своё решение. В прошлом году учитель по Маггловедению спросила, кем бы они хотели оказаться буквально на сутки, и Пэнси сразу же пошутила о том, что хотела бы побыть Драко. Оказаться же на месте Паркинсон было его самым последним из желаний, хотя иногда ему правда было интересно: как это, жить в постоянном страхе, что тебя оттолкнут?

***

— Не знаю, Гермиона, это нельзя так оставлять, — Поттер повторил это уже трижды с момента, когда они сели в поезд и, наверное, раз пятнадцать с момента, когда она им рассказала.

— Гарри, — вздохнула девушка, прикрыв книгу, предварительно оставив на нужной странице палец, — я рассказала обо всём родителям Рона, мистер Уизли работает в Министерстве, если что-то узнает, то…

— Но он прав, этого недостаточно! — эмоционально крикнул Рон, но его возмущение было притуплено набитым ртом. — Как думаешь, этот кто-то тебя знал? Мы должны сообщить Дамблдору.

— Да что сообщить, Рон? — цокнула языком Гермиона.

— Ты сказала, что его голос показался тебе знакомым, — надавил Поттер. — Вдруг это кто-то, с кем мы пересеклись на Чемпионате? Кто-то, о ком мы даже не подозреваем?

— И что мы скажем? — Грейнджер подняла бровь, окончательно откладывая книгу. — Я же говорю, не знаю, что слышала. Тогда я была настроена на что угодно, только не на распознавание голоса, мне и вовсе могло показаться. Я не видела ни его лица, ни даже тела, никаких опознавательных признаков. Только то, что он высокий, и это всё.

— Насколько высокий? — не унимался Гарри.

— Как Рон, может, чуть выше, — прикинула Гермиона. — Да, Гарри, давайте допросим всех на свете, кто совпадает с Рональдом по росту. Составьте пока список, ребята, потом меня позовёте.

С одной стороны её умиляла их встревоженность: они не на шутку испугались после рассказа Гермионы о том, с кем она столкнулась, когда отстала от них, но с другой — это всё было несусветной глупостью. Пожиратели и их падаваны умели скрываться, и об этом знали все. Все, кто застал то тёмное время, но Гермиона проштудировала достаточно книг, чтобы знать, насколько изворотливыми они могли быть. Хотя, возможно, мысль о том, чтобы рассказать Дамблдору, не была такой идиотской. Тот, кто отпустил Гермиону, вряд ли хотел её смерти или чего похуже, возможно, это шпион? Хотя, положив руку на сердце, гриффиндорка могла сказать, что складывалось чувство, будто от неё избавились лишь потому что она мешала. Это и сказала мальчикам.

Коридор слегка пошатывало, но он был абсолютно пуст, как всегда перед новым учебным годом. Это в конце все ходили из купе в купе, прощаясь с друзьями на лето. В сентябре было иначе: ребята обменивались новостями, сидя на мягких диванах и пожевывая сладости, купленные в тележке.

Гермиона шла к туалету, когда поезд сделал поворот, и её каблук на школьных туфлях подвернулся. Ухватившись пальцами за первую попавшуюся опору, она громко втянула воздух сквозь сжатые зубы, потому что предательская дверь вместо того, чтобы задержать её падение, отворилась, зажав кожу ладони в проём.

***

Выражение лица Грейнджер было таким, будто бы ей сказали, что абсолютно все экземпляры «Истории Хогвартса» сгорели и не осталось вообще ни одного. Или её шрамоголовый дружок опять попал в какую-то задницу, а девчонки не оказалось рядом, чтобы вовремя надеть слюнявчик. Полный шок.

Пэнси громко дышала, расстегивая ремень Драко чётко отмеренными движениями, когда он повернулся. Грейнджер выглядела… как обычно. Юбка в складку, блузка с закрытым воротничком, даже пиджак и тот застёгнут на все пуговицы. Не было голых ног, тонких бретелек или страха на лице. Только ужас вперемешку со смущением, когда она поняла, куда ворвалась. Малфой был не готов увидеть её сейчас, точнее, словно даже забыл, что Гермиона существует где-то ещё, кроме воспоминания слизеринца о той ночи.

— Грейнджер, — протянул голос из коридора, и Драко узнал его, хоть человек и не попадал в поле видимости. — Подсматриваешь? Почему я не вижу в твоих руках блокнота и ручки, чтоб записать всё по пунктам и потом выучить на зубок?

Реплика Забини словно привела её в чувство и сняла Малфоя с ручника. Десяток минут назад ему пришлось выбирать между своей собственной яростью и желанием потрахаться, уговаривая себя подавить злость. Сейчас он даст ей выход.

— Это просто… немыслимо! — заикаясь сказала Гермиона, незаметно вращая ногой так, будто вывихнула её. — Здесь же дети!

— Пошла вон отсюда! Какая мерзость! — заверещала Паркинсон, которая даже не удосужилась опустить юбку до этого момента.

— Представь себе: спать с Малфоем и рассуждать о мерзости, — ирония слетела с губ Грейнджер так скоро, что, услышав, Драко опешил.

Она довольно быстро собралась, нужно было отдать ей должное. К тому же, ему казалось абсолютно невероятным услышать что-то из её уст подлиннее «отвали, Малфой». Если бы не желание убивать, возможно, он бы даже засмеялся. Она развернулась, собираясь уйти, и Драко знал, что Забини не станет её задерживать.

— Скажи, Грейнджер, твоя личная жизнь настолько скучна, что ты уже опустилась до подсматривания? — Малфой хмыкнул, и со стороны это могло показаться невинной издевкой, но Гермиона затормозила и точно заметила в его глазах злобу. Он знал это. Видел, как она отражалась от её карих радужек.

— Что? — Грейнджер скривилась, и это было бы убедительно, если бы красные щёки не портили картину. — Да ты противен мне настолько, что…

— Гермиона? — Драко услышал топот ног и голос Поттера — грязнокровка слишком громко орала. — Что здесь происходит?

— Нет, ну ты скажи, кто из них двоих тебя трахает, кому мне оформлять жалобу? — продолжал Малфой, смотря на разворачивающийся на его глазах спектакль.

Он смотрел как эмоции скачут по её лицу, и это было похоже на игру красок в очках у Полоумной, которые она надевала в поисках каких-то несуществующих тварей. Возмущение, смущение, злость. Как свет в мерцании витражей.

— Попридержи язык, Малфой! — Рон ступил вперед, и слизеринец сделал то же самое, когда услышал напряжённый голос Блейза.

— Драко, палочка.

Она выглядывала из кармана куртки, которую он успел сбросить, пока лез Пэнси под юбку.

— Забей, я могу этого олуха сделать голыми руками. Маггловским способом. Слышишь, Уизли? Маггловским. Твой батя бы сейчас обосрался от экстаза, да? — усмехнулся Драко, кивая головой. — Даже подсказал бы пару ударов, если бы сам был хоть на что-то способен.

— Рон, не нужно, — Гермиона оттащила гриффиндорца, вцепившись ногтями в его футболку. — Не позволяй этому кретину достать тебя.

Драко хотелось закончить поддевать рыжего, но Пэнси довольно хихикала. Иногда Драко казалось, что она как гиена — наслаждалась склоками и несчастьями. Они так хорошо подходили друг другу.

— Да, Уизел, не стоит, твой отец не потянет судебные тяжбы, — фыркнул Малфой, складывая руки на груди. День налаживался. Определённо.

— А что насчёт твоего отца, Малфой? — подал голос Поттер, всё ещё сжимая палочку, пусть и ненаправленную на слизеринца, но тот, Драко мог поспорить, хотел. — Не он ли случайно был на Чемпионате в масках среди толпы?

— Ну, давай на чистоту, Поттер, даже если бы он был там, я бы тебе не сказал.

Глаза грязнокровки так расширились, что стали похожи на любимые блюдца Тинки — перламутровые и слишком огромные для подачи с чашкой кофе. Они рассчитывали, что он станет оправдываться?

— Я не сомневался, — фыркнул Гарри.

— Предъяви доказательства или иди на хер, Поттер.

Они собрали вокруг немалое количество людей, учитывая то, что Крэбб с Гойлом высунули головы из своих купе, чтобы посмотреть на заварушку. Драко вздохнул, упав на диван в ожидании того, когда все вокруг уберутся к чёрту. Одним движением руки он достал из кармана металлическую коробочку и, выудив оттуда сигарету, поджёг её невербальной магией.

— Малфой, ты… — запнулась Гермиона, смотря на дым, постепенно окутывающий диванную клетчатую обивку. — Здесь запрещено курить!

Вздернутый вверх нос, шокированный взгляд, и он почувствовал, как злость, которая, казалось, испарилась, вылившись на рыжего недоумка, вновь забурлила. Нужно было отдать тогда её Фенриру, возможно, она стала бы менее высокомерной сукой. Да, Грейнджер точно этого заслуживала. Он сжал черенок палочки, и она инстинктивно подалась назад, что было правильным решением, потому что через секунду дверь купе хлопнула так, что если бы не эти полшага, точно треснула бы девчонку по лицу. А так он услышал всего лишь испуганный вздох и увидел прядь кудрявых волос, зажатых между пазами.

***

Громкий раскат грома ударил по звёздному небу, висящему над головами студентов, и Гермиона выронила кубок с тыквенным соком.

— Блин… — пробормотала она, убирая последствия этого инцидента со своей мантии, пока глаза всех были прикованы к таинственному мужчине, ковылявшему к учительскому столу.

Девушка подняла взгляд и оторопела от внешности пришедшего. Его лицо озарила вспышка молнии, открывая взору многочисленные шрамы на коже. В некоторых местах части покрова просто отсутствовали, как, например, на носу: создавалось впечатление, что кто-то применил режущее заклинание, отрезав часть ноздри. Но когда внимание коснулось глаз мужчины, всё остальное перестало иметь значение: один был тёмным, не несущим в себе ничего особенного, а второй — круглый, как монета, ярко-голубой и постоянно вращающийся из стороны в сторону, даже не утруждая себя морганием. Он полностью покрывал обычность первого. Мило.

— Это… — произнёс Гарри странным голосом, будучи словно в трансе. Он ткнул пальцем в мужчину, словно кто-то ещё мог вызвать такую немую тишину в Большом зале в начале года, но Гермиона вовремя ударила его по руке, заставляя перестать указывать на незнакомца.

Мальчики часто так делали, на автомате ища у неё ответы на все вопросы, ожидая, что наверняка она что-то об этом слышала или читала в одном из многочисленных фолиантов, однако не в этот раз. Гермиона понятия не имела, кто это такой.

— О, да! — оживился директор после того, как человек подошёл к нему и пожал руку. — Позвольте представить вам нового преподавателя по Защите от тёмных искусств! Профессор Грюм!

В зале раздались жидкие аплодисменты, так как большинство всё ещё пыталось понять, нормально ли то, что один глаз нового учителя смотрел в тарелку, следя за накалываемой на вилку сосиской, а второй тщательно сканировал столы со студентами.

Дамблдор прокашлялся, деликатно возвращая к себе внимание аудитории.

— Как я собирался сказать, в этом году в программу будут внесены некоторые изменения, и одним из них является отмена матчей по квиддичу.

— Что?! — Фред и Джордж так громко возмутились, что сомневаться не приходилось: ликвидация игры была в их списке ценностей гораздо большей трагедией, чем учитель ЗОТИ, лицо которого походило на пережёванный стейк.

— Да-да, господа, — улыбнулся Дамблдор, потешаясь лёгким шумом непонимания, пронёсшимся по столам всех факультетов. — В ближайшие месяцы мы будем иметь честь проводить у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, которого ещё не было в нынешнем веке. С громадным удовольствием сообщаю, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников!

Шум в зале, который до этого момента оставался вежливым и фоновым, перерос в какофонию звуков, среди которых чётко читался шок, неверие и восторг.

— Что? — Рон нахмурился, поворачиваясь к Гермионе, которая сидела с приоткрытым ртом, всё ещё сжимая кубок с соком, словно боясь, что он выпрыгнет из её руки, норовя вновь запачкать одежду.

— Быть того не может, — покачала головой она, раскапывая в недрах своей памяти то, что девушка слышала об этом мероприятии. И ни один факт её не радовал.

— Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад, как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую представлял выбранный чемпион, и они состязались в магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей. Так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить, — вещал Дамблдор, объясняя происходящее зевакам вроде Рона, которые не понимали возбуждения остальных.

— Жертв? — скривился он, вытирая руки салфеткой, и только сейчас Грейнджер заметила, что всё это время он ещё что-то жевал.

— Жертв, Рональд, — она бросила на него строгий взгляд. — Магическое сообщество несколько раз порывалось восстановить этот Турнир, но ни один не увенчался успехом. Верю, не просто так.

— Но! Я знаю, что каждый сидящий здесь был бы горд завоевать для Хогвартса кубок, однако учитывая повышенную рискованность состязаний, было принято решение о введении возрастного ценза на участие, — директор поднял в воздух палец. — Лишь волшебники, достигшие семнадцати лет, подчеркиваю — семнадцати лет и старше — будут иметь возможность принять участие в Турнире.

Гермиона слышала разочарованные вздохи отовсюду, но все они заглушались восторженными криками близнецов Уизли, которые уже чертили план победы на салфетке. Мерлин.

Директор ещё сказал несколько слов о денежном призе, ожидающем победителя, отметил в календаре дату, когда ученики Шармбатона и Дурмстранга должны прибыть в Хогвартс, и предупредил умников, которые захотят пересечь возрастную линию при помощи каких-то хитро мудрых способов. Однако дальнейшие речи Дамблдора были бесполезными, так как степень волнения всех факультетов была такая, что уровень гула не упал ни на одно деление.

За их столом люди вовсю обсуждали возможные задания, когда Гермиона скользнула глазами по ученикам в изумрудной форме. Пэнси что-то увлечённо щебетала, наматывая на палец тёмную ровную прядь, которая то и дело выскальзывала из пальцев. В её внешнем виде было что-то необычное. Не то чтобы Гермиона следила, но они уже который год учились на одном курсе. Она подстриглась?

Забини что-то поддакивал ей, но Малфой откинулся на стуле, вертя в руках чайную ложку от нечего делать, и на его лице не было ни капли волнения или удивления. Он знал. Ну, конечно. Изначально Гермиона подумала о том, что это нечестно, но потом фыркнула под нос, вспоминая, что честность и Малфой — это оксюморон.

— Пойдёмте, а то сейчас мы здесь останемся совсем одни, — она потянула Гарри за руку, когда Дамблдор отпустил всех переваривать новости в теплых кроватях.

Люди столпились на выходе из Большого зала, и Гермиона почувствовала лёгкий приступ паники. Суматоха была похожа на ту толкотню, что происходила в ту ночь, когда мистер Уизли поднял их с Джинни слишком рано. Девушка быстро взяла себя в руки, отбрасывая это наваждение.

— Я представляю, на всех плакатах: Фред и Джордж Уизли — абсолютные чемпионы! — хохотали близнецы.

— Чемпион будет только один, — закатила глаза Грейнджер, — и даже если вы хотите поучаствовать, то…

— Вот я точно не участвую, — подал голос Невилл, говоря откуда-то сзади. — Мы подходим по возрасту, наверное, узнав обо всем, бабушка захочет, чтоб я попробовал, но тогда мне придётся… ай!..

Ребята вовремя его подхватили, когда нога Невилла провалилась сквозь пропадающую ступеньку. У Долгопупса была просто невероятная супер-способность неуклюжести, потому что Гермиона никогда не видела, чтобы хоть один гриффиндорец за всё время не научился перепрыгивать эту злосчастную ступеньку на автомате.

***

— Давайте по спальням и чтобы оттуда ни звука, — Джемма Фарли забросила ногу на ногу, садясь на кресло возле тлеющего огня в слизеринской гостиной, который согревал холодные стены.

— Разве мы не можем побыть в гостиной? — возмутился какой-то мальчик, держа в руках только полученную мантию со змеиным гербом.

Девушка прищурила глаза, осматривая мальчишку.

— Тебе можно делать то, что сказала староста. Так что вали в спальню и надейся, что никто не засунет утром блевательный батончик тебе в сосиску, — произнес Драко, поворачивая голову.

Ребёнок округлил глаза, чем-то напомнив ему полоумную реакцию Грейнджер на петтинг, и, замолчав, побежал по ступенькам вверх, растеряв всю спесь.

— Спасибо, Драко, — улыбнулась Джемма, скидывая с плеч мантию со значком старосты.

Он не ответил. Малфой сделал это не по доброте душевной, а потому что всем хотелось расслабиться без малолеток вокруг.

Банка холодного сливочного пива оказалась в его ладони, роняя капли воды на манжеты рубашки.

— Как тебе новости? — спросил Забини, присаживаясь рядом и открывая свой напиток.

— Как очередная стадия старческого маразма у Дамблдора, — фыркнул Драко, складывая ноги на столик перед собой и ослабляя рукой галстук. — Хогвартсу никогда не сделать Дурмстранг с его направленностью на тёмные искусства. Все знают, что такая магия гораздо сильнее.

— Не думаю, что ученикам будет разрешено использовать такие знания в этом Турнире… — неуверенно протянула Дафна Гринграсс, бросая взгляды на Забини и изо всех сил пытаясь втянуться в беседу, в которой принимал участие мулат.

— А любые состязания — это ведь мекка справедливости, ага, — кивнул Малфой, делая глоток.

Паркинсон скользнула между ним и подлокотником, сложив ноги так, чтобы быть максимально близко к его коленям, не касаясь. Малфой повернул к ней голову и увидел, как она светилась, смотря на него. Я так рада, что мы рядом. Пэнси повторила эту фразу дважды за время, пока они ужинали в Большом зале. Он усмехнулся, предлагая ей пиво. Её поведение выглядело так, что она могла чувствовать его в паре сантиметров от себя и уже быть сытой только от этого.

— Малфой, не брюзжи, — усмехнулся Забини. — Подумай, тысяча галеонов! Сможешь купить очередную бутылку Шато Ротшильд Нарциссе, докинув ещё тысяч шесть.

— Да, чтобы она красиво стояла на столе из палисандра, оттеняя интерьер, — подхватил Драко.

— Возможно, домовые потом перевернут её из-за неуклюжести, но не велика потеря, ведь аметистовые полы давно нужно было протереть, — мечтательно продолжил Блейз, и они засмеялись, чокаясь прохладными банками.

Всем было понятно, что слизеринцев мало интересовал выигрыш из-за денежной суммы. Большинство сидящих в гостиной могли позволить себе любую прихоть, за которую можно заплатить. Их прельщало другое — амбиции. Это то, что нашептала шляпа в уши Малфою, едва коснувшись его макушки. Он был истинным слизеринцем, об этом знали все, поэтому однокурсники бросали заинтересованные взгляды.

— А я бы поучаствовала, — пожала плечами Дафна. — Крахом репутации будет, если от Хогвартса пойдет какой-то пуффендуец.

— Не знаю, я считаю, что нам нужно отправить старину Гойла, — Блейз обернулся, смотря на однокурсника, сидящего на кресле рядом с коробкой конфет. — Грег, дружище, если там будет конкурс по типу «уничтожь десять бургеров на скорость без волшебной палочки», хреновы дурмстранговцы в нокауте!

— Не-не, самое долгое воздержание! — начал икать Тео от смеха.

— Ой, заткнитесь, — буркнул Грег, пережёвывая конфету.

Драко усмехнулся, думая, что если бы существовал конкурс, где Гойл стал бы абсолютным победителем, он бы звучал «самый большой диссонанс между размерами тела и количеством мозгов». Малфой не озвучил свою догадку, ощущая мокрые поцелуи Паркинсон на шее, которой сегодня не досталось сладкого из-за выходки грязнокровки.

Жестяная банка сжалась в его руке непроизвольно, вылив часть содержимого на юбку Пэнси, когда он вспомнил этот инцидент. Больше всего на свете Драко ненавидел, когда люди лезли в его личное пространство. Лезли не в своё дело, пытаясь что-то разузнать, указать ему на ошибки, командовать им. Поттер — вечно разнюхивающая шавка, и Грейнджер заразилась от него этим дерьмом, как гонореей, думая, что может просто взять и начать указывать что и кому делать.

Драко вспомнились её глаза, налитые страхом, и он оскалился, пока зрачки следили за тем, как Паркинсон наколдовала салфетку, чтобы вытереть одежду. Малфой стал слишком добреньким, а эта черта для него чужая. Пусть поттеровская шлюшка выделывается сколько угодно, Драко найдёт способ вернуть в её взгляд страх и тень ужаса той ночи, это он мог себе обещать. А свои обещания Малфой всегда сдерживал.

Комментарий к Глава 2

Среда это самый тяжелый день недели, мне кажется. Поэтому, я решила, что выход главы каждую среду сможет кому-то вечером поднять настроение и боевой дух, как думаете?)

Я знаю, что пока главы несут в себе мало сюжета и больше обрисовки, но в начале так всегда. Дальше насыщенность будет только нарастать. Ну, старенькие в курсе, а новеньких не помешает ознакомить:D

Надеюсь, ваша среда была успешной. Обнимаю!)

========== Глава 3 ==========

Мягкое масло ровным слоем ложилось на тост, пока Гермиона листала их расписание. Мальчики наклонились к её плечу, заглядывая в пергамент.

— Три первых урока и со змеями, не знаю, мне кажется, что Макгонагалл тайно нас ненавидит и всеми силами пытается это транслировать через расписание, — пробурчал Гарри, наливая себе чай.

— Ещё и Зелья, — драматично простонал Рон, которого не утешил даже его любимый печёночный паштет. — У Спраут я бы их вытерпел, но в сочетании со Снейпом это становится просто невыносимым… Гарри, передай виноград.

— Слизеринцы вам никак не мешают получать знания, так что хватит причитать, — покачала головой Гермиона, но по правде говоря, сама была не рада такому повороту.

Гораздо проще было быть в паре с Когтевраном или Пуффендуем, с которыми не нужно отмерять каждое своё слово и держать спину так ровно, будто кто-то вставил спицу в позвоночник. И дело не в том, что ей не всё равно, что о ней подумает это кодло, а потому что любой человек всегда напряжён в компании врагов.

— Вы слышали вчера, да? — спросил Рон, делая глоток горячего чая. — Анжелина Джонсон хочет участвовать в Турнире.

Брови Гермионы взлетели вверх.

— Круто, надеюсь, выберут кого-нибудь с Гриффиндора, — воодушевился Гарри.

— А что насчёт тебя? Ты разве не хочешь попробовать?

— Нет, — усмехнулся Поттер, складывая отданное Гермионой расписание в сумку. — Я хочу хотя бы один год прожить в спокойствии. С удовольствием буду сидеть на трибунах и ни о чём не думать.

— Не знаю, возможно, я бы хотел… — протянул Рон, смотря на своё отражение в чайнике. — К тому же, тысяча галеонов. Такие деньги на дороге не валяются.

— Я бы на твоём месте не была так настроена, — вздохнула Гермиона. — Вчера, до того, как лечь спать, я просмотрела некоторые сведения о Турнире и…

— Где ты их могла взять?! — Рон так изумился, что даже перебил её, не пережевав. — Без шансов, что ты бы успела в библиотеку до отбоя!

— Это было в «Тысяче блистательных и ужасающих побед», которые валялись у меня ещё с лета, — Грейнджер бросила на него строгий взгляд. — Так вот, там есть немного информации. Это действительно сложные испытания. Даже была приведена статистика смертности, а это не шутки.

— Ты просто в меня не веришь!

— Я просто хочу оставаться благоразумной! — шикнула на него девушка, когда люди вокруг начали обращать внимание на их спор. — Хочу немного выдохнуть. Прошлый год был… — она многозначительно посмотрела на Гарри, который всё ещё высматривал сову от Сириуса, хотя и так было ясно, что вся почта уже пришла. — Тяжёлым. И нам не помешало бы перевести дух.

Уизли что-то буркнул в ответ, подперев рукой подбородок, и продолжил ковыряться в еде.

— Путь неблизкий, Гарри, — понизила голос Гермиона, склоняясь к другу. — Ты ведь знаешь, что Букля сделает всё, чтобы ты получил ответ как можно раньше.

Она точно так же осмотрела зал, видя, как студенты распаковывают посылки, и её взгляд остановился на Малфое. На его плече сидел тёмный Филин, а Нотт с Блейзом грабили сладости, которые ему постоянно приходили из Мэнора. Драко вообще не был похож на человека, любящего сладкое. Гермионе всегда казалось, что люди, которым нравятся шоколад, выпечка и джем, просто не могут быть злыми. Только что эта теория разбилась вдребезги.

***

— Блять, какая мерзость, — скривился Блейз, смотря на растение, которое больше походило на огромного слизняка, присыпанного грунтом и посаженного в горшок для фиалок.

— Следите за речью, мистер Забини! — прервала его Спраут, сняв несколько очков со Слизерина. — Бубонтюберы — невероятно полезные растения! Кто может сказать чем?

— Таскай эти «цветочки» на свиданки и гарантированно сохранишь девственность до свадьбы? — еле слышно прошептал Нотт, вызывая подавленные смешки у рядом стоящих.

— Их гной обладает потрясающими свойствами при угревых высыпаниях и аллергии, — вскинула руку Грейнджер, но тут же протараторила ответ, не дождавшись разрешения, словно ещё секунда удержания этой информации в себе — и ей разорвёт горлянку.

— Верно! Плюс десять очков Гриффиндору! — оживилась профессор Спраут. — Быстрее надевайте перчатки, будете выдавливать гной.

— Выдавливать что?! — опешил Симус, держа в руках перчатку из драконьей кожи.

— Гной, Финниган, гной, — кивнула женщина, поправляя шляпу. — И не пророните ни капли! Тем более на руки. Будете действовать неаккуратно — получите глубокие ожоги. За работу!

Малфой ругнулся себе под нос, ещё до конца не отойдя от урока с Соплохвостами. Программа в этом году была блестящей. Слизеринцы, как всегда, заняли столы подальше, но в этот раз половина теплиц оказалась засажена какими-то новыми ростками, поэтому всё равно было чертовски тесно.

— Крэбб, займись этим, — Драко толкнул свой горшок в сторону однокурсника.

— Я понятия не имею, как это делается! — ответил он, с отвращением смотря уже на два бубонтюбера впереди себя.

— Научишься, — похлопал его по спине Драко, отходя немного назад.

Гриффиндорцы все как один осматривали чудаковатое растение, думая, каким образом к нему подступиться, но не теряли решительности. Эдакие молодцы.

— Что с тобой? — Блейз повернул голову к Малфою, улыбаясь. — Ты ведёшь себя странно.

Мулат отодвинул горшок. Его всегда устраивало «Удовлетворительно» по Травологии.

— Странно? — поднял брови Драко. — Да, нежелание марать руки по локоть гноем… Что может быть более странным?

— Я не о том. Ты с самого утра и двух предложений не сказал.

Забини был слишком наблюдательным, и иногда Драко хотелось выколоть ему за это глаза. Малфой понимал, что друг хотел узнать, но увиливал от темы, осознавая, что не стоит втягивать кого-то в то, в чём он сам до сих пор не разобрался.

— Не выспался, — пожал плечами Малфой.

— Пэнси? — расплылся в заговорщической улыбке друг.

— Пэнси, — кивнул Драко.

Это было правдой. Вчера они развлеклись с Паркинсон, выскользнув из общей гостиной, когда Дафна втиснулась между ним и Блейзом, делая вид, что ей страшно интересно обсуждение квиддичных приемов между Забини и Монтегю.

Пэнси, она говорила что-то Драко. Что-то милое, сладкое, присыпанное вербальной шоколадной крошкой, как печенье, которое пекут для него домовые в Мэноре. Но Малфою было невкусно.

Он чувствовал себя идиотом, потому что не задумался об этом раньше. Волдеморт руководил его отцом, как марионеткой, но зачем тому было участие Драко в Турнире? Малфой терпеть не мог быть куклой на верёвках, которой не открывают полный план, просто веля идти по коридору. Он освещается постепенно, создавая иллюзию вечного напряжения, когда ты не знаешь, что скрывается за поворотом.

Сегодня утром Люциус прислал письмо с парой слов о том, как отец гордится и уверен, что его сын всё сделает правильно. Любой другой мог бы улыбнуться или даже воспринять такое с умилением, но не Драко. Это было чистой воды давление, манипуляция, когда Люциусу хотелось чего-то от него добиться до трясущихся поджилок. В такие моменты отец боялся, что Драко невовремя может выкинуть свой гонор, и использовал умасливание вместо угроз. Эти ситуации были самыми опасными.

Блейз что-то подозревал, но пока не стоило волноваться. Это была просто паранойя. Драко надеялся.

— Тео! — крикнул мулат, подхватываясь с места.

Капля гноя упала ему на перчатку, едва не задев кожу.

— Прости, — ухмыльнулся тот, потряхивая в руках растение.

— Я заменю тебе зубную пасту на это дерьмо.

Малфой повернул голову, смотря, как Крэбб пытается справиться с мозолистыми наростами на бубонтюбере, тыкая в них палкой.

— Ну ты и кретин, — оттолкнул его Драко, сканируя стол. — Долгопупс!

Невилл оторвался от тщательного изучения «слизняка». Казалось, это единственное, что могло его заинтересовать во всём бренном мире.

— Чего тебе? — пробормотал он, натягивая перчатки повыше.

— Сделай это за меня, — приказал Драко.

Глаза Невилла расширились от удивления и паники.

— Не стану я делать задание за тебя, — его фраза была вызывающей, но слишком робкий тон выдавал эмоции.

— Подумай хорошо, Долгопупс, а то у нас следующие Зелья, и очень не хотелось бы, чтоб в твой чан случайно попало что-то ненужное, и ты остался бы на месячные отработки у Снейпа, — деланно вздохнул Драко, расплываясь в улыбке.

— Ладно, давай его сюда, — сжал губы парень, пододвигая к себе горшок и хмурясь ещё больше.

День постепенно налаживался, только в груди росло желание покурить. Так всегда бывало, когда Драко слишком много думал. Клубы ароматного дыма успокаивали его, будто на эту секунду абсолютно всё выветривалось из головы, вслед за полупрозрачными колечками, вылетающими изо рта, создавая абсолютный вакуум. Словно взять пятиминутную передышку от жизни.

— Невилл, брось, — высокий голосок будто запустил невидимую леску в горло Драко и сорвал кожу крючком. — Никто не будет делать всю работу за тебя, Малфой.

Он медленно повернулся, смерив её взглядом. Драко почти мог наблюдать, как злость распространяется по капиллярам Грейнджер, заставляя краснеть. Он мог бы вести список тех вещей, которые заставляют её кожу покрываться красными пятнами: смущение, неловкость, ярость.

— Я понимаю, Грейнджер, что тебе не привыкать рыться в грязи, ты ведь сама состоишь из неё, но для некоторых людей в этом нет ничего привычного.

Он услышал неприкрытый хохот Крэбба с Гойлом где-то позади, но даже не повернулся. Его взгляд целиком и полностью был прикован к лицу грязнокровки, которая, казалось, вот-вот должна изойтись пеной от раздражения.

— Ты ничем не отличаешься от других, Малфой, — кончик носа, который вздернулся вверх, бросая на её лицо кудрявую прядь, словно черкнул по нервам слизеринца. Надоедливая сука.

— Гермиона, не нуж… — Невилл что-то бормотал, пытаясь её остановить, но она махнула ему рукой.

— Правда? Ведь Долгопупс сделает лабораторную только за меня, — он расплылся в улыбке, понимая, насколько сильно её это выбешивает. Было приятно — видеть, как у Грейнджер сворачиваются внутренние органы от несправедливости. Какая-то маггловская аномалия организма.

Она дышала так громко, что вот-вот должна была заставить горшки вокруг двигаться при помощи колебаний воздуха.

— Нет, Невилл, ты ничего не будешь делать этому… — Гермиона бросила на Драко взгляд, скривившись, и оборвала предложение, будто не смогла найти подходящего слова. — И я лично прослежу за состоянием твоего котла на Зельях, тебе не о чем переживать.

Её чётко очерченная бровь взметнулась вверх, добавляя лицу вид триумфа, и Драко не выносил этого выражения лица. Где-то в подсознании он чувствовал, как напрягся Блейз, который всю перепалку помалкивал, хмурясь, а остальные слизеринцы жалели об отсутствии попкорна, потому что такие представления были их любимым развлечением.

— Скажи, Грейнджер, — Драко обошёл стол, отталкивая плечом Долгопупса, который не знал, куда деть себя от всеобщего внимания. Она сделала полшага назад, и это разлилось по его венам удовлетворением, но недостаточным, потому что Грейнджер быстро прищурила глаза, складывая руки на груди и принимая оборонительную позицию. — Ты что, хочешь, чтоб я стёр тебя в порошок?

Её глаза замерли на его лице и на секунду опустились вниз, к узлу галстука Драко. Это чувствовалось… странно. Вроде бы она вдруг забыла, где находится и что должна отвечать, что должна быть разозлённой. Это помутнение длилось какое-то мгновение, потому что в следующий момент ресницы Гермионы дёрнулись, возвращаясь к его лицу, а в зрачках плескалось чистое раздражение.

— Ты…

— Отвали от неё, Малфой! — Поттер обратил внимание на столпотворение возле одного из столиков или же Долгопупс, который испарился, догадался притащить дружка грязнокровки, боясь, что Драко её — что? Сожрет?

— В чём там дело? — профессор Спраут выскочила из соседней теплицы, по-прежнему не в состоянии нормально устроить подлатанную шляпу на голове. — Мистер Малфой, мисс Грейнджер, вы уже закончили свои лабораторные?

Нижняя губа Гермионы подрагивала от злости, но физическая невозможность не ответить на вопрос учителя не дала Драко насладиться этим сполна.

— Да, профессор Спраут, моя готова, — гриффиндорка дернула волосами, повернувшись так резко, что Малфой ощутил, как один из локонов хлестнул его по щеке.

Она нервно поправила юбку и поплелась с натянутой улыбкой к преподавателю, которая едва не начала молиться на полную ампулу гноя. Драко почувствовал, как скрипнули челюсти от злости.

— Эта сука когда-то допросится, — произнес Забини, кладя руку ему на плечо и отталкивая назад.

Малфой молчал. Потому что ждал. Она подошла к своему столу, что-то сказала Уизелу, который обеспокоенно свёл брови, и начала нервно теребить краешек пергамента. Первый мазок ногтем по острому краю, второй… Хватило трёх, чтобы она снова повернулась. Будто проверить, насколько сильно перегнула палку.

Драко не знал, что Грейнджер увидела в его взгляде, но этого хватило, чтобы она сглотнула и тут же отвернулась, убрав волосы с одного плеча и переложив их на другое, закрываясь. Используя кудри, как Протего. Будто это заклинание хоть когда-то защищало от убивающего.

***

Гермиона вздрогнула, отвлекаясь от шутки рядом сидящего Гарри, когда хлопнула дверь в кабинет, погрузив аудиторию в тишину. Таким эффектом могли похвастаться разве что Снейп и Макгонагалл, но теперь, судя по всему, в эти ряды добавился еще и профессор ЗОТи.

Одна его нога цокала по паркету, утихомиривая этим жутким звуком даже слизеринцев, которые обычно вели себя уважительно только когда в кабинет заходил их декан.

— Аластор Грюм, — раздался низкий хриплый голос мужчины, когда он начертил своё имя на доске, избегая приветствия. — Бывший мракоборец, а теперь ваш учитель по Защите от тёмных искусств.

Он повернулся, обводя своим жутким глазом каждого в классе. Его настоящий глаз посмотрел на первую парту, замечая, как крепко Гермиона вцепилась в фолиант «Тёмные искусства. Руководство по самозащите».

— Уберите эти учебники, — рыкнул он, будто разозлившись конкретно на Грейнджер. — В моём классе они вам не понадобятся.

Гарри так обеспокоенно посмотрел на Гермиону, повернувшись, будто боялся, что, не ровен час, ту хватит удар. Но она послушно запрятала учебник в сумку, ловя каждое слово преподавателя.

— Сразу к делу. Сколько Непростительных заклинаний вы знаете?

По классу пошёл лёгкий шёпот. Никто не ожидал поднятия такой темы, к тому же, те ученики, которые потрудились летом заглянуть хотя бы одним глазком в учебник, знали, что там не было ни единой главы о такой серьёзной тёмной магии.

— Ты, — Грюм указал на поднятую руку Гермионы. Несомненно, все сидящие здесь знали, о чём пойдет речь, но образ профессора вселял такую неуверенность, что никто не осмеливался подать голос.

— Три, сэр, — прокашлялась Грейнджер. — Использование любого из них безапелляционно наказывается сроком в Азкабане.

— Верно! — выкрикнул Грюм, будто ещё пять минут назад он искренне думал, что ему дали класс недоумков, и вот в его душе проклюнулся лучик надежды. — Министерство сюсюкается с вами, как с маленькими детьми, подтирая вам сопли, а потом заламывает руки, спрашивая, почему на смену приходят не бойцы, а разнеженные детки… Убери это сейчас же, когда я говорю!

Кусочек мела, до этой секунды покоившийся между крючковатых пальцев Грюма, пролетел мимо головы Гермионы, заставляя ту замереть от неожиданности, и упал на парту сзади, разбиваясь в порошок. Щёки Лаванды тут же покраснели, и она пробормотала извинения, пряча какой-то журнал, который они с Парвати рассматривали под партой. Какое невежество!

— Итак! Назовите первое, живо! — после громкого приказа профессора Рон развернулся к друзьям, сжав губы, и Гермиона подтолкнула его в плечо, подбадривая. — Да, Уизли?

— Отец говорил мне об одном. Заклятие Империус… или как-то так, — сказал он на полтона тише, чем разговаривает обычно.

— Да! Сейчас я вам покажу, чем оно опасно, — Грюм проковылял к учительскому столу, на котором стояла стеклянная банка.

Отодвинув несколько стопок бумаг, Гермиона увидела, что в ёмкости сидели огромные пауки. Ничего хорошего. Достав одного, профессор произнёс заклинание, заставляя паукообразное встать на задние лапы и вытворять странные движения, похожие на чечётку. Класс засмеялся, но Гермиона отодвинулась немного дальше. В увиденном ею не было ничего естественного, и это нагоняло жуть.

— Думаете, это забавно? — спросил Грюм, и класс тут же умолк, будто кто-то щёлкнул выключателем звука. — Полное подчинение. В этом нет ничего смешного. Кто назовет следующее?

Грейнджер дернулась, но заметила, как рука Невилла поднялась вслед за её. Девушка замерла от удивления.

— Есть такое заклятие… Круциатус, — проговорил Долгопупс.

— Да-да-да, ещё одно, — Грюм вывел сочетание букв на доске новым куском мела. Без лишних объяснений профессор увеличил паука, заставив Рона побелеть от ужаса, направил палочку на лапы создания и проговорил. — Круцио.

После этого тошнота появилась не только у Рона. Паук извивался, корчился, его лапы больше не вытанцовывали нечто непонятное — они выламывались в агонии. Гермиона прикрыла губы, боясь даже представить, какие звуки он мог бы издавать, если бы у него был рот.

— Весело, да? — хохотнул Грюм, сканируя класс синей глазницей. — Никаких тебе орудий для пыток, ножей, снятой заживо кожи… Всего одно заклинание, и человек будет умолять убить его, лишь бы агония прекратилась. Последнее!

Гермиона подняла дрожащую руку, потому что ей хотелось быстрее покончить с этим. Близнецы Уизли были так возбуждены по поводу уроков с Грюмом, рассказывая им об этом за обедом после Зелий, что теперь она понимала, в чём дело. Эта лекция становилась всё более познавательной и более ужасающей. Как какое-то жестокое представление, от которого у тебя мороз по коже, но ты совершенно не можешь отвести взгляд, полностью оцепенев.

— Ну? — Грюм зыркнул на неё.

— Авада Кедавра — заклятие смерти, — произнесла Гермиона, предчувствуя участь последнего паука.

Выкрикнув произнесенное ученицей сочетание слов, Грюм одной вспышкой зеленоватого цвета заставил своего подопытного упасть замертво без единого повреждения.

— Возможно, вам интересны контрзаклятия? — вкрадчиво спросил профессор. — Их нет! Ни единого! И лишь один человек в мире выжил после применения Авады.

Оба его глаза уставились на Гарри, и Гермиона как никогда захотела вытащить из-под полы мантию невидимку и набросить на лучшего друга, представляя, что он сейчас чувствует. Слава, добытая посредством смерти собственных родителей, и трюк, о котором он даже не помнил, — не самая лучшая в мире вещь, о которой думали все, лишь завидев отметину на твоём лбу.

— Вы должны быть постоянно начеку! Бдительность — вот что поможет вам избежать смерти, столкнувшись с ней лицом к лицу! Но! Пусть ни единое из этих заклятий не одолеть защитными чарами, от одного из них можно себя обезопасить. От которого?

Гермиона нахмурилась, не понимая, куда ведёт профессор, а его рука указала на одного из слизеринцев.

— Империус, — подал голос Нотт. — От него можно защититься.

— Правильно! Именно поэтому я сейчас хочу применить его к каждому из вас, а вы будете пытаться сражаться с действием заклинания изо всех сил.

Было такое чувство, что челюсть Гермионы могла просто упасть, разбившись о пол и залетев под ноги ученикам.

— Но, профессор, — неуверенно произнесла Грейнджер, — разве это не противозаконно — применять такое заклинание к людям?

— Это то, о чём я говорил, — Грюм ткнул в неё пальцем, обращая внимание всего класса, — желание встать за спину Министерства, написанных этими олухами законов, и надеяться, что всё обойдётся. Они все пытаются сделать вас слабыми! Слава Мерлину, Дамблдор не одобряет этого, но если ты, девочка, хочешь жить с мышлением раба — мне тебе помочь нечем. Дверь сама знаешь где.

Она услышала смешки слизеринцев, но это было не так важно, когда собственная смущённость достигла предела.

— Простите, я не это имела в виду, — произнесла гриффиндорка, хотя Грюм уже потерял к ней всякий интерес.

— Ты! Бегом к доске! — он ткнул пальцем в слизеринскую шайку.

Люциан Боул поднялся со своего места и, нервно оглядываясь, поплёлся в центр класса. Ученики одновременно радовались тому, что не их ждет участь быть первопроходцами, и сидели в странном предвкушении. Не каждый день увидишь, как на твоих глазах используют Непростительное.

Через секунду после знакомого словосочетания, Люциан начал вытанцовывать, поднимая руки вверх, при этом его выражение лица было совершенно умиротворенным.

— Грейнджер!

После нескольких студентов, побывавших у доски, стало ясно, что Грюм не станет принуждать их делать что-то опасное, но сам факт того, что ты оказываешься в полной власти другого человека, ужасал. Она вытерла руки о юбку и приготовилась защищать своё сознание.

В следующую секунду Гермиона почувствовала, как нега охватила её разум. Словно не было ни единой проблемы в жизни, ни единого препятствия, ничего не имело значения, кроме того, что она должна, обязана, нет, это было делом жизни девушки — забраться с ногами на стул. Это ощущение отпустило так же быстро, как и накрыло.

— Грейнджер, нам ждать стишок? — услышала она голос Нотта с третьей парты, обнаружив себя на стуле.

— Очень весело, — закатила она глаза, спрыгнув.

— Никуда не годится, — фыркнул Грюм. — Вашими сознаниями руководить легче, чем этим чёртовым пауком! Поттер, давай ты!

Она наблюдала, как на лице Гарри беззаботность сменяется настороженностью. Он сгибал голени, но потом разгибал, пытаясь бороться. В конечном итоге, он прыгнул, но ударился головой о стол.

— Вот! Это уже хоть что-то! — довольно проговорил Грюм, спрашивая, не нужно ли ему к мадам Помфри.

— Молодец, Гарри! — улыбнулась Гермиона, пропуская его на место.

— Как ты это сделал? — поднял брови Рон, которого профессор тоже без всяких трудностей подчинил своей воле.

Поттер открыл рот, но Гермиона услышала имя Малфоя и повернулась. Это должно быть весело. Драко поднялся со своего места и пошёл к доске с таким вздохом и одолжением, будто его отрывали от собственного графика. Словно они там с Забини на последней парте решали дела министерской важности, а не играли в чернильные бои или ещё какую чепуху, убивая время.

Пэнси расплылась в улыбке, смотря ему вслед, и Гермиону затошнило. Паркинсон чуть не опоздала на прошлые Зелья (что, конечно же, никак не сказалось на баллах Слизерина), потому что доделывала лабораторную за Малфоя. А он ей даже спасибо не сказал. По крайней мере, Гермиона не слышала. Гриффиндорка окинула взглядом Пэнси, пока та не отрывала глаз от спины Драко. Она была красивой. Дрянной характер — это другой разговор, но смотря на то, как Паркинсон вела себя с Малфоем, можно было догадаться, что в ней есть и хорошая сторона, припрятанная от чужих глаз. Он вообще её не стоил. Потому что вряд ли кто-то заслуживал того, чтобы тобой пренебрегали вот так.

Драко развернулся, смотря на профессора с вызовом.

— Империо! — услышала Гермиона за спиной и приготовилась к реакции.

Но её не было. Никакой.

Складывалось чувство, что Грюм случайно заклял его Петрификусом, и ученик замер. Всё та же поза, сложенные в карманы брюк руки. Что за неуважение? Мужчина прищурил глаза, подходя ближе со всё ещё направленной на ученика палочкой. И тут Малфой слегка наклонил голову. Все пододвинулись ближе, ожидая, что сейчас начнётся шоу, но спустя секунду стало ясно, что этот жест был волей самого Драко.

Когда Грюм наконец опустил палочку, парень сдержанно выдохнул — единственное доказательство того, что сопротивление стоило ему хоть каких-то сил. И то, Гермиона услышала это только потому что сидела на первой парте. Что за чёрт?

— Не ваш день, профессор, — пожал плечами Драко. — Повезёт в следующий раз.

Грюм подошёл к нему, поджимая губы.

— Вижу, вижу, Малфой, хорошая дрессура, — протянул он. — Жаль, что вы не поделились своими умениями со своим отцом, возможно, тогда у него не было бы подобного оправдания.

Они с Драко сверлили друг друга, ведя немой диалог. Упоминание Люциуса насторожило всех, хотя не было сказано ничего конкретного. Гарри толкнул Гермиону локтем, давая понять, что хочет поговорить об этом позже.

— На место! Следующий! — рявкнул учитель, явно разозлившись, хотя по логике всё должно было быть как раз наоборот.

Когда час спустя они шли по коридору, заглядывая в расписание и облегченно находя там урок с Хагридом, Гермиона вцепилась в ручку своей сумки, чувствуя, как в её голове вращаются шестеренки.

— Просто невозможно — использовать Империус на учениках! — возмущался Рон, которого заставили сделать аж двадцать приседаний. — Он просто сумасшедший!

— Вы видели, что сделал Малфой? — перебила друга Гермиона. — Точнее, то, чего он не сделал? Это немыслимо! Для этого нужна не абы-какая практика.

— Подумаешь, слизняк что-то смог! — фыркнул Рон, но в его голосе чётко читалось задетое самолюбие. — Всё дело в том, что Мэнор не наносим, и он может использовать в нём магию сколько угодно, даже без разрешения — никто не узнает! Хотя, я бы там не согласился жить, даже если бы мне заплатили. Говорят, он больше похож на пристанище инферналов, что…

— Да не в этом дело! — цокнула языком Гермиона, толкая друзей в проход, который был кратчайшим путём к опушке, где проходили уроки Ухода за магическими существами. — Такое сопротивление Империусу требует подготовки. Идеального владения окклюменцией, я читала об этом. Тренировки. Много тренировок.

— И? — торопил её Гарри, не улавливая суть.

— И то, что никто не станет тратить время на это без надобности! Учить человека закрывать своё сознание, да ещё так, чтобы он добился таких успехов — не рядовое волшебство. Это всегда делается для чего-то, — в голосе Гермионы слышалось раздражение: парни будто вмиг отупели.

— Думаешь, Малфой что-то замышляет? — нахмурился Поттер, переваривая услышанное.

— Не знаю, Гарри, но подобным вещам не обучаются забавы ради, — девушка покачала головой. — К тому же, слышали, что сказал Грюм? Когда пал Волдеморт, Люциус утверждал, что его Империусом принуждали делать все те вещи.

— Ага, как же! — воскликнул Уизли, перепрыгивая через камни на тропинке.

— Наверное, поэтому он так холодно относится к Драко. Грюм сам утверждал, что больше всего ненавидит Пожирателей, которые на свободе, — напомнила девушка.

— Говоришь так, будто он в ком-то души не чает, — обернулся Рон, когда уже начала виднеться хижина, рядом с которой сидел Клык.

— Не знаю, во всяком случае, к Гарри он относится явно лучше.

Они увидели машущего им Хагрида, и стало ясно, что беседа закончена. Но тревога, поселившаяся внутри Гермионы, распространялась сыпью по телу, заставляя нервничать от нехорошего предчувствия. Девушка тщательно убеждала себя, что это просто паранойя. Она на это надеялась.

***

Предвкушение, витавшее в воздухе две недели, достигло своего пика, когда ученики Хогвартса выстроились вдоль каменных ступеней, наблюдая за прибытием учеников из Дурмстранга и Шармбатона. Француженки закутались в мантии, обнимая себя руками, но, кажется, взгляды хогвартских девушек жалили сильнее, чем холодные порывы ветра. Оценивающие, пробирающие прямо до костей, которые они бесспорно обещали отполировать до блеска в своих гостиных. Но Шармбатонцы тут же потеряли всё внимание, когда на глади воды появился Дурмстрангский корабль.

— О Боже! Это же… да! Это Крам! — заверещала какая-то когтевранка, оглушая Малфоя.

Все повернулись в ту сторону, куда был устремлен её взгляд, и действительно увидели Виктора Крама, гордо шагающего по правую руку директора своей школы.

— Чёрт, чёрт, чёрт, у меня даже пера нет! — хныкала Астория, дёргая за руку Милисенту. — Может, он подпишет помадой?

— О, Малфой, кажется, у тебя появились конкуренты, — хохотнул Блейз, смотря на сумасшествие девушек вокруг.

— У меня не может быть конкурентов, — высокомерно фыркнул он.

Толпа двинулась к Большому залу, и, усевшись на свои места, все увидели, что Дурмстранговцы двигаются в сторону Слизерина, а ученики Шармбатона сели за стол Когтеврана.

— Даниел! — лицо Забини осветило удивление, и он протянул руку для приветствия. — Привет, я и забыл, что ты учишься в Дурмстранге. Рад встрече.

— Блейз, давно не виделись! — темноволосый кудрявый парень похлопал его по плечу, прежде чем сесть за стол.

Драко перевёл взгляд на лучшего друга, подняв бровь.

— Сын от предыдущего брака одного из маминых бывших, — объяснил Блейз. — Мы общались некоторое время.

— Салазар, — закатил глаза Малфой, даже не утруждаясь спрашивать, сын какого именно из бывших матери Забини.

Приветственные слова Дамблдора не были длинными, потому что гости слишком устали, чтобы внимать речам на голодный желудок. На столах появились яства, которые красноречиво говорили о том, что домовые превзошли самих себя, подав самые разнообразные блюда из стран гостей, прибывших в замок.

— Тощие, как селёдки. Ничего привлекательного, — услышал Драко реплику Паркинсон, поглядывающей на шармбатонок.

— Вообще безликие, — согласилась Дафна, нервно ёрзая на стуле.

— Не скажи, не скажи, Даф, — хохотнул Теодор, смотря через плечо назад. — Там есть вполне хорошие варианты для приятного времяпровождения, да, Драко? Вон та, слева, — он указал вилкой на какую-то барышню, прищурив один глаз.

Малфой отодвинулся, чтобы понять, о ком говорил Тео. Девушка с длинными белокурыми локонами щебетала что-то на французском среди своих однокурсниц, и практически все парни уставились на неё, как на кусок мяса. Даже рыжий Уизел пускал слюни.

— Ничего такая, — согласился Драко, усмехаясь.

Взгляд Паркинсон резанул ему скулу, но Малфою не было до этого дела. Казалось, новоприбывшие девушки вмиг стали врагами слизеринок.

— Не знал, что здесь подают мусаку, — проговорил Крам, потянувшись за блюдом, которое своим видом походило на лазанью, но вместо коржей там был картофель. По крайней мере, Драко так мог судить чисто визуально.

— Обычно нет, это в честь вашего приезда, — объяснил Блейз, и Крам, нахмурившись, кивнул. Какая странная реакция.

Возможно, Малфою она казалась странной, потому что он впервые видел, чтобы на Блейза кто-то реагировал таким образом. Обычно этот парень мог расположить к себе человека в два счёта. Драко давно говорил другу, что ему стоит обратиться к корням и примкнуть к итальянским мафиози, обдирая людей до нитки при помощи своего дружелюбия.

— У вас очень интересная посуда, — вновь произнёс Виктор, то ли действительно заинтересовавшись золотыми кубками, то ли поняв, что повёл себя несоответственно. — У нас всё более… сдержанно.

— Я слышал, Дурмстранг находится где-то на севере, — сказал Драко, отрезая привычный стейк.

— Да, но несмотря на это у нас не используются камины. Разве что для волшебства, — объяснил Крам. — Школу отапливают заклинания.

— У вас интересная программа обучения. Поговаривают, ваш директор спец по тёмной магии, — Малфой отхлебнул из бокала, наблюдая за реакцией Виктора.

Густые брови, которые и так были посажены невысоко, опустились ещё ниже, практически полностью закрывая карие глаза.

— Не вижу ничего хорошего, — ответил Крам, смотря куда-то в тарелку.

Драко с Блейзом переглянулись. Он точно из Дурмстранга?

Когда тарелки опустели, Дамблдор поднялся, приветствуя министра и других распорядителей Турнира. Все внимательно осмотрели судей, которым было суждено решать судьбу победителей испытаний.

Филч проковылял через весь зал с ларцом в руках, пока директор не отрывался от объяснений.

— Всего будет три тура. В них чемпионам предстоит продемонстрировать владения магическими знаниями, отвагу и уникальные личностные качества, которые помогут преодолеть опасность, — зал затих, прислушиваясь и сверля глазами ларец. — В Турнире участвуют три школы, по одному чемпиону от каждой. Помните, что только самый достойный представитель будет выбран неподкупным судьёй, — голубые глаза Дамблдора сверкнули в улыбке, продлевая интригу ещё на мгновение. — Выбирать счастливчиков предстоит Кубку огня!

По велению палочки, края ларца медленно таяли, как пломбир под палящим солнцем, открывая взору учеников серебряный кубок, полыхающий синим пламенем.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал Дамблдор. — На размышление им даётся двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле и завтра вечером выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, как я уже сказал, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле, доступный для всех, кто хочет оказаться в Турнире. К участию будут допущены только семнадцатилетние волшебники. А чтобы те, кому не исполнилось указанных лет, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кому нет семнадцати, пересекать её запрещено, — в зале послышались недовольные вздохи, но они были лишь ничтожным отголоском того, что происходило в начале года при этой же новости. — И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению, — для избранных обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли хотите участвовать в Турнире.

После слов Дамблдора студенты ещё несколько секунд сидели, не двигаясь, чувствуя во рту странный привкус предупреждения последнего предложения.

***

— Вот чёрт, — прошептала Гермиона, стуча каблуками быстрее.

До отбоя было пятнадцать минут, и она понимала, что даже если побежит сейчас, то скорее свернёт себе ногу в одной из подлых ступенек, чем успеет до совятни и обратно. Гарри ещё днём попросил её отправить письмо Сириусу с одной из школьных сов, потому что сам задержался у Грюма, но девушка слишком замоталась с дополнительными по Нумерологии, поэтому сейчас бежала, постоянно поглядывая на тонкие ручные часы. Словно чем чаще на них смотреть, тем медленнее будет течь время.

Мальчики ушли в гостиную восторгаться прибытием Крама, хотя Гермиона совершенно не разделяла всеобщей суматохи. Виктор был таким же учеником, как и остальные, но если послушать Рона, способность болгарина делать финт Вонки (или как оно там?) причисляла его к лику святых.

Завернув за угол, она налетела на что-то твёрдое так резко, что если бы не схватилась за перила, точно свалилась бы в лестничный пролёт, который в этом месте был слишком небезопасным. Грудную клетку жгло от столкновения. Гермиона отступила на шаг и встретилась с ледяным взглядом.

— Грейнджер, — интересно, он проходил какие-то курсы, чтобы заставить её фамилию звучать как можно более мерзко, добавляя туда максимум отвращения?

— Малфой, — голос Гермионы был твёрдым, когда она вновь нормально стояла на ногах, хотя умом девушка понимала, что столкнуться сейчас со слизеринским ублюдком — это худший сценарий. Не после того, как гриффиндорка несколько раз за эти пару недель успела вывести его из себя.

— Так, так, так, — голос Драко сменился на ехидный, и это не сулило ничего хорошего, — спешишь отправить письмо среди ночи? Обычные открытки никто не отправляет в такое время.

Его взгляд скользнул по конверту в её руках, и у Гермионы желудок свернулся в узел.

— Могу предъявить тебе то же самое, — парировала она, ведь было очевидно, что он шёл из совятни.

— Да, вот только всё дело в том, что своё письмо я уже отправил, — Драко дёрнулся так быстро, что Гермиона не успела даже понять, что произошло, когда ровный белый конверт оказался у него в руках.

— Малфой, отдай! — крикнула она, возмутившись. В какой-то момент Гермиона дёрнулась, чтобы забрать письмо, но девушка вовремя поняла, что при её росте стоит Драко поднять конверт выше своей головы, и Грейнджер просто будет бесполезно скакать, теша извращённое самолюбие слизеринца.

— Вообще нет никакого желания, — он специально тянул буквы, понимая, насколько ситуация под его контролем.

Картинка того, как Малфой вскрывает конверт и читает содержимое, заставила её сглотнуть ком, хотя она и понимала, что ничего сверхопасного в нём нет. Невозможно понять, кому именно оно адресовано, но также совершенно ясно, что нельзя доводить ситуацию до такого состояния. Если бы ему нужно было письмо, Драко бы его вскрыл. Он чего-то хотел.

— Ладно, что тебе нужно, Малфой? — раздражённо спросила Гермиона, измеряя свои шансы отобрать лист магией, но его палочка покоилась в той же руке, что и предмет их спора. Он не был Крэббом или Гойлом, у которых напрочь отсутствовали мозги, парень смог бы отразить атаку.

— А с чего ты вдруг решила, что мне может что-то понадобиться от грязнокровки? — Драко хохотнул так, будто услышал самую большую нелепость на всём белом свете.

Малфой действительно чего-то хотел. Хотел поиздеваться над ней.

— Да пошел ты, кретин, — сказала Гермиона, едва разжав зубы. Малфой потеряет бдительность, и она просто сожжёт письмо в его руках. Но он не будет стоять здесь, оскорбляя её. — Можешь бежать в башню, рассказывать таким же идиотам, как и ты, что отправил письмецо… кому? Папочке? Это у него так рука набита на Империус, что тебе он уже нипочём?

Боль была такой резкой, что на секунду Гермиона подумала, что Малфой её ударил, но на самом деле слизеринец всего лишь прижал девушку к стене, сжав щёки двумя пальцами, заставляя замолчать.

— Такие, как ты, Грейнджер, — он говорил так спокойно, что дрожащая злость в его голосе чувствовалась ещё более угрожающей, — вообще не имеют права говорить о моей семье. Ты просто не смеешь. Так что закрой, блять, рот.

Она вцепилась пальцами в его руку, чтобы оттянуть, и это подействовало на него, как удар шокером: Малфой отдернул кисть, оставляя её щёки в покое.

— Не трогай меня! — на его лице на миг отразилась паника, но потом сменилась на гримасу отвращения. — Я брезгую.

— Это доставляет тебе удовольствие, да? Унижение девушек?

Он всё ещё держал её за плечо, не давая отодвинуться от холодной каменной стены, которая необработанными краями впивалась в спину через пиджак. Наверное, это была не самая лучшая идея — плеваться ядом в человека, который держит тебя в таком положении, но Гермионе было плевать.

— Если бы мне доставляло удовольствие твоё унижение, ты была бы сейчас в другом месте, — его глаза на секунду сверкнули такой злобой, которая ни в какое сравнение не шла с обычной неприязнью. Она нахмурилась, пытаясь понять, что Малфой имел в виду, но он продолжил говорить, вмиг стерев со своего лица хоть какие-то эмоции. — Заметь, Грейнджер, я даже не оскорбляю тебя. Не говорю, что ты жирная или тупая, хотя на фоне твоих дружков любой покажется академиком. Я всего лишь честен с тобой. Такие, как ты — грязь общества, это просто правда, ничего личного.

— Мерлин, ты просто заносчивый кр… — её плечо отдалось острой болью, когда он сильнее прижал его рукой, явно не тратя время на расчёт силы.

— Я сказал закрыть рот, — прервал девушку Малфой. — И ты меня порядком достала за эти две недели, вечно засовывая свой нос куда не следует. Так что сейчас, грязнокровка, слушай внимательно: если ты ещё хотя бы раз попробуешь где-то перейти мне дорогу, я тебя просто уничтожу. Ты поняла меня?

Гермиона сцепила зубы до такой степени, что между ними можно было поместить алмаз, и тот бы стёрся в сахарную пудру.

— Отвечай, идиотка, — рыкнул Драко, теряя терпение. — Мне плевать, что в этом письме: твои голые колдо какому-то дрочеру, любовное письмо, хотя у кого может быть такой отвратительный вкус или слезливые строки маггловской мамочке, но в следующее утро я сделаю из этого конверта громовещатель такой мощности, что об этом будут знать каждые уши в Хогвартсе.

Гермиона могла многое вынести. Если бы это письмо принадлежало ей, она бы плюнула ему в лицо. Но подвести Гарри — худшее, что девушка могла представить. Подставить их трио. Крепкое, дружное, неразделимое. Где они всегда всё делали друг для друга. Гермиона посмотрела в глаза Малфоя, в которых злость только не алела бегущей строкой, как в телевизоре по новостным каналам. Он не блефовал, это было точно. Слизеринец реально бы не погнушался сделать это. Господи, какой ублюдок.

— Поняла, — произнесла Гермиона, едва раскрыв губы, потому что ей казалось, что открой рот чуть шире, и оттуда польются проклятия в его сторону.

— Не слышу? — Драко фальшиво прищурился, поднося указательный палец к своему уху.

— Я поняла, Малфой, отпусти меня уже! — выкрикнула Грейнджер, наконец, вырываясь, потому что он ослабил хватку.

— Ещё хоть раз, Грейнджер, — предупредительно произнес Драко, и письмо резким рывком полетело на пол. Слизеринец прошёл мимо, приложив максимум усилий, чтобы не прикоснуться к Гермионе в узком коридоре.

Комментарий к Глава 3

Наконец-то начал двигаться сюжет:D вот за это я и не люблю первые главы))

Но уже буквально в следующей части скорость повествования наберет обороты. Характеры героев начинают обрисовываться, так что типичный для меня, на данном этапе, вопрос: как вам персонажи? Где в вашем понимании канон-канон, а где ООС?))

========== Глава 4, часть I ==========

Драко взмахнул палочкой, выключая будильник. На затворах постели стояло Оглохни, но он всё равно проверил кровать, которая стояла рядом с его через тумбочку. Забини крепко спал, поэтому Малфой схватил штаны, футболку, что, вероятно, была слишком холодной для прогулок по замку в ночное время, но думать об этом не осталось времени.

Выйдя из гостиной и не заметив ни одной живой души, задремавшей над докладами для Снейпа или слишком засидевшейся над шахматами, Драко пошёл по коридору, ведущему в Большой зал.

В ночное время школа становилась совсем другой. Не было этой раздражающей беготни, вечно слишком громких гриффиндорцев. Драко всё чаще хотелось перерезать горло каждому из очередной бравой компании, которая не могла так не верещать. Отец говорил, что совсем скоро Хогвартс превратится в один огромный Слизеринский факультет: с его идеологией, принципами и чувством достоинства. Это разливалось в Малфое надеждой, успокаивая, как первокурсников успокаивал четверг. Когда думаешь, что ещё немного, последний рывок, и выходные, лишённые надоедливых уроков и твердящих одно и то же профессоров.

Драко посмотрел на звёздное небо, заглядывающее в окно коридора. Не было шансов, что отец уже успел получить его письмо и ответить. Это бесило Малфоя. Воспоминание о Грейнджер с красными пятнами от его пальцев на щеках щёлкнуло в голове так быстро, будто мозг таким образом интерпретировал слово «раздражение». Самая быстрая ассоциация.

Глаза девчонки пылали злостью почти так же, как и его, только вот во взгляде Малфоя ещё можно было прочитать удовлетворение. Если знать слизеринца достаточно хорошо. Потому что ему было забавно. Пожалуй, это любимое слово в его лексиконе. Он общался с людьми, заставляя их чувствовать те или иные вещи, которые потом плясали эмоциями на их лицах, потому что это было забавно. И его забавляло, как беспомощна Грейнджер без учителей, своих шавок и волшебной палочки. Словно кто-то подрезал её всезнающий язык или кончик блядского носа, который она вечно куда-то задирала, будто пытаясь высмотреть что-то на потолке. Она не стоила и капли своего высокомерия.

Тяжёлая дверь распахнулась, и Драко поймал её рукой, чтобы та не ударила его в грудь. Как Грейнджер парой часов ранее. Выкинь эту грязнокровку из головы!

Элегантная нога выскользнула из проёма, показывая тонкий каблук, очень похожий на те, которые прилагались к форме Хогвартса для девочек, но этот — в бежевом цвете. Драко поднял взгляд и сразу заметил белые локоны. Такие же по цвету, какие он видел в зеркале каждое утро.

— О, салю! — шармбатонка осмотрела его оценивающим взглядом, и Малфой опешил.

Это была его привилегия. Надменный взгляд въелся в глазницы парня с детства, когда всё, что делал отец, было… правильным. Положенным. Непоколебимым. Драко отвлёкся от своих мыслей, когда девушка улыбнулась, видимо, удовлетворившись увиденным. Серьёзно?

Малфой понял, кто перед ним, — та самая кошечка, о которой трепался Тео. Она была… достаточно красивой, чтобы поднять уголок губы ей в ответ.

— Я Флё’г, — девушка протянула руку, игриво отбрасывая платиновые волосы за плечо. — Флё’г Деляку’г.

Она смешно картавила, но, нужно признаться, это её не портило. Как и какая-то особая величавость в глазах. Словно девчонка знала, чего стоила. Ему нравилась эта отличительная черта.

— Драко Малфой, — ответил он, пожав тонкую руку, и заметил, что девушка задержала свою ладонь в его немного дольше, чем требовалось.

— Хочешь б’госить своё имя? — Флёр прислонилась спиной к стене, согнув одну ногу.

Было очевидно, что она кокетничала, но голова Малфоя была занята другим.

— Нет, решил перекусить. Завтрак разве ещё не подали? — вопрос девушки был глупым, поэтому ответ был таким же.

Драко понимал, что, скорее всего, ответил слишком грубо, но сейчас он был максимально на взводе. Очевидно, что любой студент, шатавшийся этой ночью возле Большого зала, — претендент на участие в Турнире.

Флёр округлила глаза в непонимании, и Малфой едва удержался, чтобы не закатить свои. Ясно. То ли он проговорил это слишком быстро, то ли она ни черта не понимает сарказма.

— Флё’г? — они услышали довольно низкий голос и повернулись, прерывая свою «беседу».

Мадам Максим прошлась по ним взглядом и быстро начала тараторить что-то на французском, уводя свою ученицу прочь. Флёр еще раз посмотрела на Малфоя из-под ресниц, прежде чем посеменить за директором. Драко вздохнул, толкая дверь. Там никого не было. Но это ненадолго.

Большинство студентов захотят сделать это ночью, вдали от заинтересованных глаз. Малфою было плевать на этот аспект. Он привык к заинтересованным взглядам: ненавидящим, полным зависти, раздражения, желания, вопросов. Но никогда — равнодушия. Ему нужно было сделать это так, чтобы не вызывать вопросов у того, кто сейчас лежал на соседней кровати от Драко, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Плану, в который его не посвятили. Взгляд вновь дёрнулся к ночному небу. Чёртов отец!

На какую-то минуту Драко пришла в голову мысль наплевать на обещание и забить. Просто назло Люциусу. Но отступить… это бы слишком ударило по самолюбию Драко. Он сделает то, что нужно, но потом вытрясет чёртову душу из отца, если он не предоставит ему ответы.

С этими мыслями парень наколдовал кусок пергамента и, выведя аккуратным почерком своё имя, бросил его в кубок, который проглотил листок, не поперхнувшись, только затрепетав синими языками пламени в признаке одобрения.

***

Гермиона могла поклясться, что если съест ещё хотя бы крошку, её разнесет до состояния двоюродной тётки Гарри, которую он надул в прошлом году. Она ничуть не поощряла такие неконтролируемые выбросы магии, но история кончилась хорошо, поэтому в их троице это была закостенелая шутка «для своих».

Она обвела взглядом зал. Студенты уже не так налегали на еду, поэтому за столами больше разговаривали. Первое впечатление прошло, и люди начали знакомиться ближе. Шармбатонки до сих пор не вызывали приятных чувств внутри Гермионы, но лишь потому что вели себя так высокомерно, что становилось странно, почему Малфой учится в Хогвартсе? Вот куда его на самом деле нужно было отправлять.

Гермионе захотелось дать себе такой силы пощёчину, чтобы лязг заполнил весь зал. Она вспоминала о слизеринце уже который раз за этот день. Его выходка вчера вечером перешла все границы. Гермиона не рассказала об этом друзьям по двум причинам. Первая: ей не хотелось признаваться в том, что она забыла о просьбе Гарри, а без упоминания об этом невозможно было что-то сказать. Ну, а вторая ясно рисовала картину в её голове, где эти двое пойдут искать себе приключений на одно место, пытаясь разобраться с Малфоем. Нет, это было совершенно неуместно.

Гермиона нашла взглядом стол слизеринцев, за которым сидели гости из Дурмстранга. Белая макушка Драко выделялась, поэтому она быстро нашла его среди всех. Он как всегда сидел рядом со своими дружками, переводя взор от одного блюда к другому, словно не мог определиться, какое именно достойно такой чести — оказаться на его тарелке. В голове Гермионы пронеслась мысль, что, наверное, таким же взглядом Малфой обводил и девушек, будто они кусок еды, думая, есть ли у него сегодня настроение для этого вида мяса. Грейнджер скривилась, вспоминая разговоры девочек в туалете и то, что некоторых из них вполне устраивала подобная участь. Гадость.

Паркинсон пододвинулась к Драко так близко, насколько это вообще было возможно. Она улыбалась, как всегда крутя свои волосы. Очевидно, за тем столом ощущалось предвкушение, как и везде. Когда Дамблдор встал, заметив опустевшие тарелки, Гермионе стало легче. Наконец можно было отвлечься от мыслей в своей голове.

— Когда кубок примет своё решение, я хочу, чтоб выбранные чемпионы подошли к столу, а затем направились к комнате, примыкающей к залу, — сказал директор, указывая на дверь позади учительского стола. — Там они получат дополнительные инструкции.

Один взмах руки старого волшебника, и все свечи в помещении погасли, погружая зал в полумрак. Гермиона много видела за эти годы в Хогвартсе, но подобное всё равно сбивало дух. Дамблдор в такие моменты казался повелителем замка, где каждая свеча подчинялась его приказам, хотя, естественно, это было глупо, ведь этот волшебник способен на гораздо большее, чем просто потушить огонёк.

— Ещё секунда… — услышала она напряжённый вздох Ли Джордана, и правда: спустя миг синее пламя кубка окрасилось в ярко-красный, вызывая радостные вздохи студентов.

Алые искры взмыли в воздух, выплёвывая клочок пергамента прямо в руку директору.

— Чемпион Дурмстранга… — он быстро прошёлся глазами по написанному. — Виктор Крам!

Впервые за столько времени Гермиона увидела отблеск хоть каких-то эмоций на лице у этого человека. Взмахнув кулаком, Крам улыбнулся, принимая дружеские похлопывания по плечам от однокурсников.

— Это было очевидно! — крикнул Рон, и Грейнджер бы сказала, что он рукоплескал громче всех, если бы не Каркаров, который выглядел как дитя на Рождество.

Постепенно шум зала стих, и пламя вновь покраснело, словно смутившись от сотен взглядов, прикованных к нему.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! — возвестил Дамблдор.

Девушка, которую Рон ещё в первый вечер назвал вейлой, встала с такой очевидной горделивостью, что было бы комично, если бы она сейчас споткнулась и распласталась посреди Большого зала. Однако, Флёр Делакур лишь отбросила гладкие блондинистые волосы, что за бредовая привычка, и прошла летящей походкой к кабинету, игнорируя рой аплодисментов ей вслед.

В отличие от коллег Виктора шармбатонки едва сдерживали слёзы, а две крайние натурально рыдали, спрятав лица в ладонях. Что? Вот вам и женская дружба.

Все вновь повернулись к кубку, хотя Рона пришлось пнуть под локоть, чтобы тот перестал пялиться вслед девице, словно полоумный.

— Чемпион Хогвартса, — произнёс Дамблдор, раскрывая пергамент, — Драко Малфой!

Если бы не вой аплодисментов от Слизеринского стола, все бы услышали надрывное «Что?!» от Гарри и Рона.

И правда. Что?

Пока гриффиндорцы вокруг стали красными как свёклы от злости и возмущения, у Гермионы просто пропал дар речи. Что?!

— Кубок вообще был сделан в Англии? Он точно знает значение слова «самый достойный» на английском языке? — не унимался Уизли, пока Гермиона смотрела на слизеринский стол, где люди вскочили на ноги и начали кричать и топать ногами, хлопая. У Паркинсон вот-вот должно было отказать сердце, судя по реакции.

Годрик, что за бред? Малфой усмехнулся краем рта, поднимаясь с места и направляясь к кабинету. Его походка была, как всегда, ленивой и неспешной. Грейнджер подумалось, что, несмотря на весь свой пресловутый аристократический лоск и набивавшую оскомину выдержку, он вечно выглядел слегка потасканным.

— Это просто немыслимо! — покачал головой Гарри, устав ждать от подруги хоть какой-то реакции, кроме шока, и уже принялся выплескивать своё негодование на какого-то ближайшего гриффиндорца, который, несомненно, был с ним полностью согласен.

— Чудесно, чудесно! — улыбнулся Дамблдор, пытаясь приглушить радость Слизерина. — Теперь мы знаем имена всех чемпионов. Долг каждой из школ — оказать поддержку своим друзьям, которые столкнутся с…

Дамблдор запнулся, потому что глаза студентов вновь устремились ему за спину и, повернувшись, он понял, почему. Огонь в кубке покраснел, а через секунду в воздухе появился ещё один пергамент, неприкаянно летавший под ошарашенными взглядами людей. Директор сделал несколько шагов назад, ловя его пальцами.

Весь зал сверлил старика в ожидании, пока тот таращился на лист, словно там было написано на китайском.

— Гарри Поттер, — наконец сказал он, кашлянув.

Нет, сегодня с миром явно было что-то не то. Или у Гермионы с восприятием. Уже второй раз за последние пять минут ей хотелось встать и заорать: «Что, чёрт возьми, происходит?!»

Из ступора девушку вывел какой-то когтевранец, который аж подхватился со своего места, чтобы посмотреть на Поттера. Гарри, боже. Он смотрел на Гермиону и выглядел так изумлённо, что у неё запекло в груди от того, что она понятия не имела, что происходит. Гарри же, по наитию, искал ответы у подруги.

— Почему он говорит моё имя? — растеряно спросил он, когда весь зал загудел.

— Гарри Поттер! — ещё раз произнёс Дамблдор громче.

Гермиона понятия не имела, что происходит, но точно знала, если Гарри сейчас же не поднимется со своего места, никто ничего и не поймёт.

— Иди, — она толкнула его в плечо. — Давай же.

Поттер поднялся, нелепо осматриваясь по сторонам, словно оказался здесь впервые. Макгонагалл встала, провожая его в кабинет, и Гермиона только успела заметить, как друг что-то сказал профессору, мотая головой. Грейнджер повернулась и уткнулась в шокированный взгляд Рона, который, без всяких сомнений, в точности копировал её собственный.

***

— Тепе’г мы с тобой сопе’гники, — Флёр улыбнулась, накручивая волосы на палец.

Пэнси тоже так делала. Наверное, это была одна общая девчачья привычка или, как вариант, просто невозможно не трогать себя за волосы, если они настолько длинные.

— Я не соперничаю с цыпочками, — усмехнулся Драко, внутренне смеясь с нелепости этой фразы, которую часто употреблял Тео.

Малфой был в хорошем настроении. Всеобщий восторг и визги подпитали его эго, так что сейчас Драко даже не был против сидящей рядом француженки. Он опять посмотрел на её ноги, выглядывающие из-под небесно-голубой юбки, и она, заметив этот взгляд, улыбнулась, явно довольная.

Крам стоял у камина, ссутулившись, и выглядел очень сосредоточено. Драко посмотрел на него и отвернулся, решив, что тот какой-то фрик. Всё время, пока Виктор сидел за их столом, он почти не говорил. Это было странно.

Дверь скрипнула, и Драко повернулся на звук. Его брови взметнулись вверх, потому что в комнату зашёл Поттер, на лице у которого читалась паника. Что ж, неожиданно.

— Поттер, тебя привязали к нам фрейлиной? — спросил Малфой, смотря, как тот постоянно оборачивается.

Но возможность ответить у него отобрал топот ног вихрем залетевших в комнату людей.

— Невероятно! — Людо Бэгмен трясся от восторга. — Просто невозможно! Свершилось… чудо! Джентльмены и… леди, как бы странно это ни звучало, я хочу представить вам четвёртого участника Турнира!

Чего, блять? Весёлая расслабленная улыбка тут же стерлась с лица Малфоя.

— Это что, шутка? — услышал он недоверчивый тонкий голос Флёр.

— Нет же! Я серьёзен как никогда! Имя Гарри только что выскочило из кубка! — казалось, что Людо сейчас начнёт плясать, сбрасывая на пол начищенные кубки, стоявшие по периметру комнаты.

Мадам Максим, Каркаров и Дамблдор ворвались в комнату, и их выражения лиц сразу дали понять — Бэгмен действительно не шутил.

— Что здесь вообще происходит? — негодовал Каркаров, пока его ученик пребывал в вежливом смятении. — Дамблдор? Что-то я не припоминаю, чтобы школа-хозяйка выдвигала двух учеников!

— ‘Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо! — не могла сдерживать свою злость мадам Максим.

— Мы могли бы привезти больше учеников!

Драко увидел чёрную мантию Снейпа, и поднял вверх бровь. Кто-то должен ему объяснить, что происходит, без этого балагана.

— Я уверен, что Дамблдор здесь ни при чём, — холодно прервал всех Северус. — Это всё проделки Поттера. Мальчишка с первого дня в школе только и делает, что выдумывает новые способы заставить головы профессоров раскалываться от мигрени!

Директор бросился к Поттеру, пытаясь выудить из него признание, но тот лишь качал головой, повторяя, что он не бросал никуда своё имя и тем более не просил об этом кого-то другого. Малфой закатил глаза и упал в кресло.

— Кто-то вообще ещё сомневался, что Поттер пренебрежёт таким событием, чтоб блеснуть? — фыркнул он.

Покурить хотелось особенно сильно.

— И что нам тепе’г п’гикажете делать? — не унималась мадам Максим, держа Флёр под руку, словно сейчас кто-то хотел встать и отобрать у неё и этого чемпиона.

— А какие могут быть вопросы? — расцвёл Людо. — Все знают правила. Кубок зажжётся только на следующий Турнир. Это неразрывный магический контракт. Он должен участвовать.

— Но Дамблёдо’г…

— Мадам Максим, если у вас есть хотя бы одно решение, я с удовольствием выслушаю его, — вежливо повернулся к ней старик.

Профессора сделали несколько шагов вглубь кабинета, переговариваясь, но даже так было слышно, что разговор не собирается принимать примирительные обороты.

— Что, Поттер, считаешь год пропащим, если не успел выкинуть какую-то геройскую херню? — Драко встал с кресла, делая два шага вперёд. — Да, нужно поторопиться, ведь уже конец сентября, а повод так и не нашёлся. Слава Мерлину, придумали Турнир!

— Завали, Малфой, мне было насрать на чёртов Турнир! — крикнул Гарри, явно испытывая свою нервную систему.

— О да, естественно, — цокнул языком Драко. — Малыш Поттер и не в центре событий, да как бы переж…

Резкий толчок в грудь, и он отступил назад, удержавшись на ногах. Гарри громко дышал, смотря на Малфоя из-под лба.

— Я сказал, что не делал… — шум перевёрнутого стула заполнил тишину.

Поттер успел схватиться за предмет мебели, чтобы не рухнуть вместе с ним от ответного толчка.

— Ещё раз дотронься до меня, уёбок, — прошипел Малфой, когда Крам подскочил и встал между ними.

— Что здесь?.. Мистер Поттер, мистер Малфой! Какое впечатление вы создаете в глазах наших гостей?! — возмутилась Макгонагалл, пока всем остальным преподавателям было плевать на происходящее, особенно когда половину кабинета скрывали колонны.

Барти Крауч со свитой вернулись в центр событий, но судя по лицам директоров школ-гостей, они не придумали ничего лучше, чем дать Поттеру разрешение на участие. Блеск.

— Раз уж так вышло… — пробормотал Крауч, разводя руками. — Сейчас я должен дать чемпионам первые инструкции.

Удавить противника. Это было бы идеально. И, кажется, у Драко на примете уже имелся один.

— Первый тур проверит вашу смекалку, — вернулся к делу Крауч. — Он состоится двадцать четвёртого ноября при присутствии судей и болельщиков. Участникам воспрещается принимать помощь от учителей. Для прохождения первого тура вам понадобится вся ваша смелость и умение действовать решительно. Разрешено взять только палочку. По окончании первого тура вы получите инструкции ко второму.

— И учитывая сложности, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов! — добавил Бэгмен.

— Да-да, верно… — кивнул Крауч. — Кажется, всё, Альбус?

— Да, кажется, — кивнул Дамблдор. — Останьтесь ещё на секунду. Гарри, Драко, думаю, сейчас самое время отправиться в свои гостиные. Лишить ваших друзей повода попраздновать было бы настоящим преступлением.

Челюсти парней щелкнули так синхронно, будто они репетировали. Директор вздохнул.

— Помните, что, несмотря на соперничество, вы — чемпионы одной школы.

Малфой ещё никогда так сильно не хотел перевестись в другое учебное заведение. Хотя, тогда, наверное, этот шрамоголовый придурок потащился бы за ним, не вынеся того, что перестанет отравлять ему воздух своим присутствием. Они переглянулись и скривились с одинаковой эмоцией на лице.

Желание прикончить каждого в этой хреновой золотой троице ещё никогда не было таким осязаемым.

***

Гермиона сидела на пуфе, от нервов сдирая бежевый лак с ногтей. Вся гостиная стояла на ушах, но она до сих пор едва вымолвила несколько слов. Когда уровень шума увеличился вдвое, и крики «Гриффиндор!» стали более громкими, девушка вскочила на ноги, понимая, что Гарри вернулся.

— Простите… Извините… — она протиснулась через толпу, хватая друга за руку и уводя от тех, кто хотел его поздравить, взъесться или завалить вопросами. — Гарри, наконец-то! Я уже не знала, что и думать!

У неё было такое сбитое дыхание, словно она пробежала несколько пролётов лестницы в его поисках. Выражение лица Гарри всё ещё оставалось растерянным, и Гермиона остановила в себе желание потрясти друга за худые плечи.

— Ну? Что они сказали?

— Сказали, что мне придётся участвовать, потому что этот контракт и… ещё что-то там. Боже, я даже не помню всего. Там начался такой цирк! — Гарри вздохнул, бросая взгляд на Рона, а Гермиона обдумывала, как быстро празднующая толпа найдёт их в этом закутке. — Директора взбесились, Малфой изошёлся на дерьмо… Но в итоге я должен принимать участие.

— Как так вообще получилось? — чуть не плакала Гермиона. — Как кто-то мог бросить в Кубок твоё имя? Эта линия, которую начертил Дамблдор, исключает…

— С чего ты решила, что кто-то бросил за него? — раздался за спиной Гермионы голос Рона, и она повернулась, но не за тем, чтобы ответить на вопрос. Холод в его голосе прошёлся сквозняком по её затылку.

— Потому что так сказал Гарри? — ответила девушка вопросом на вопрос, чувствуя себя идиоткой.

— Серьёзно, Рон? Я не бросал своё хреново имя туда!

— Тихо, Гарри! — шикнула на него Гермиона, косясь в сторону гостиной.

— Ну да, ну да! Нам-то ты можешь сказать! Все и так знают, вон, празднуют наличие не только змееголового чемпиона, — фыркнул Уизли. — Тысяча галеонов, отстранение от экзаменов, кто бы жаловался.

— Рон, ты не понимаешь, что говоришь, — Гермиона тронула его за руку, но тот отпрянул, и этот жест показался ей болезненно знакомым, но на анализ сейчас не было времени.

— Но я этого не делал, — Гарри, казалось, вовсе не расщепляет зубов.

— Вы оба должны успокоиться, — встала Гермиона. — Если Гарри не бросал, то кто это сделал? Кому это нужно? С этим нужно разобраться, ведь иначе…

— И ты ему веришь? — презрительно спросил Рон, прищурив глаза и смотря только на подругу.

Грейнджер потеряла дар речи.

— Да, Рон, верю, — ответила она шёпотом. — Мы ведь лучшие друзья. А это то, что делают друзья, — верят друг другу.

Он ещё раз фыркнул, отталкиваясь от холодной стены.

— Удачи тогда вам двоим, — Рон поднял взгляд, посмотрев на Гарри. — Не забудь лечь пораньше, чтоб не выглядеть на фотосъёмках… помятым.

Он ушел, и Грейнджер села на пуф, закрыв ладонями глаза. Это был какой-то очередной уровень ада, который они всеми силами пытались миновать, но, видимо, от судьбы не убежишь, неважно, как быстро ты умеешь бегать.

***

Кто-то схватил Драко за руку и потянул в кабинет так сильно, что он был уверен, — ему выдернули сустав.

— Объясняй, — потребовал Забини, опираясь о парту в пустом классе, засунув руки в карманы.

Очевидно, он ждал его здесь, зная, что в гостиной им не поговорить. Наверное, Тео поднял все свои поставки алкоголя из Кабаньей головы и там уже половина пьяных. В этот момент Драко был совершенно не против пополнить их количество.

— Что тебе объяснять, Блейз? — деланно спокойно вздохнул Малфой, хотя внутри напрягся. Забини знал его слишком хорошо, чтобы клюнуть.

— Объясни, какого хера происходит? Зачем ты бросил туда своё имя? — это, видимо, был единственный человек в школе, которого волновал вопрос его участия в Турнире, а не Поттера.

— Просто так? — Драко поднял брови, пытаясь обвести друга вокруг пальца, но, посмотрев в тёмные глаза напротив, ему стало ясно: чёрта с два.

— Ты ничего не делаешь просто так, Малфой, иди лечи кого-то другого, — Забини ткнул в него пальцем. — Какого. Хера. Происходит? Ты думаешь, я идиот?

От повышенного тона мулата картина позади проснулась и, пробурчав что-то непонятное, скрылась из своей рамки.

— Я думаю, что…

— Нет, нет, стоять, — Драко был уверен, что перебей его таким образом кто-то другой, тот бы не проснулся завтра утром. — Мы не виделись все каникулы, не считая того единственного вечера в Дырявом котле. Ты вечно зависал в Мэноре и ни черта не говорил.

— Ведёшь себя как Паркинсон. Может, закатишь истерику, что я уделяю тебе мало внимания? — огрызнулся Драко, слыша, как с той стороны кабинета по коридору пробежала группка учеников.

Ему так хотелось, чтобы их прервали, но дети пронеслись дальше, восторженно обсуждая произошедшее недавно.

— Не делай из меня отсталого. Ты ввязался в это не просто так. Что-то происходит, и ты молчишь об этом, словно мы чужие. Всё в порядке, Блейз, тебе показалось, Блейз, — перекривлял его мулат. — Мы оба знаем, что ты во что-то вляпался.

— Серьёзно? А мысль о том, что мне просто захотелось разнообразить будни, тебя не посещала? — Драко знал, что Блейз разозлится, но не думал, что настолько. Этот факт подогревал его собственную ярость, которая и так уже кипела от выходки шрамоголового.

— Не корми меня дерьмом, — Забини произнёс это по слогам, оттолкнувшись от парты. — Я сыт этим по горло. Хочешь делать вид, что ты один? Что ж, тогда удачи справиться с этим в реальном времени. С меня хватит.

Он прошёл мимо него, едва задев плечом, и хлопнул дверью с такой силой, что Малфой был уверен, — та издаст стон спустя секунду. Драко закрыл глаза и медленно выдохнул. Потрясающе.

Комментарий к Глава 4, часть I

У меня две новости: плохая в том, что четвертая глава получилась лишком большой, так что мы разделили ее на две части, а хорошая как раз то, что вторая часть этой главы выйдет на выходных уже))

Да, в этом отрывке мы подвинули сюжет (кто ожидал? кто предвкушает?;D), а в следующем подвинем вашу нервную систему:D

Надеюсь, ваша среда была бомбой!

========== Глава 4, часть II ==========

— Да не трогай ты её! — Джинни хлопнула Гермиону по ладоням, поворачиваясь обратно к зеркалу. — Юбка выглядит круто.

— Или так, будто я забыла надеть низ наряда, — вздохнула девушка, садясь на стул в ванной для девочек.

— Гермиона… — Джинни открыла рот, накладывая тушь и ещё больше склоняясь к зеркалу. — Будь у меня такие ноги, я бы носила исключительно подобные юбки.

Грейнджер закатила глаза, наблюдая за мимикой подруги, которая рассматривала свои старания в зеркале. Эта юбка была подарком от тёти на её прошлый день рождения, и девушка могла поклясться, что успела вырасти из неё, — такой короткой она казалась сейчас. Или Гермиона просто привыкла к длине школьной одежды, которая заканчивалась над коленями. В любом случае вряд ли был смысл думать об этом сейчас, когда она позволила младшей из Уизли вытащить этот предмет одежды на свет божий и заставить надеть на себя.

— Я вообще не уверена, что мне стоит идти, — покачала головой Грейнджер, смотря на отражение своих волос, на которые Джинни нанесла «пенку от Петти Пенки», делая их более объёмными и оформленными. — Гарри и Рон…

— Гарри и Рон просто идиоты, — прервала её девушка, бросая, наконец, тушь в косметичку, ведь, казалось, ещё один слой — и Джинни больше никогда не откроет веки. — Ты не должна постоянно за ними бегать и пытаться помирить, хоть что-то в этой жизни они должны научиться делать без твоей помощи.

С одной стороны, Гермиона была полностью согласна, потому что прошло всего четыре дня, а она уже устала постоянно разрываться между ними и пытаться проводить время с обоими друзьями. Однако, с другой стороны, им обоим было непросто. Ясно, что Рон устал вечно выступать на вторых ролях, но и Гарри был совершенно не виноват. Ещё у Гермионы начинала кружиться голова, когда она думала о заданиях Турнира, наверное, поэтому согласилась на затею Джинни, чтобы хоть как-то отвлечься. Однако теперь очень сомневалась в этой идее.

— К тому же, это ненадолго. Небольшое приветствие… открой рот, — Джинни присела, накладывая Гермионе на губы прозрачный блеск. — Да, небольшое приветствие для гостей. Ничего особенного.

— Кто его устраивает? — спросила Грейнджер, складывая губы вместе.

— Вроде как когтевранцы, — пожала плечами Джинни. — Там будут только старшеклассники. К тому же, вечеринка — отличный повод надеть что-то не из формы. Прошёл всего месяц, а меня уже тошнит от этого однообразия.

— Я думаю, что это отличный повод насыпать соль на рану Дина, — прищурилась Гермиона, вставая.

Уизли резко повернулась к ней, оборонительно сводя брови.

— К чёрту Дина, — пренебрежительно бросила она. Грейнджер скептически фыркнула. — Ладно, даже если он там будет, пусть видит. Потому что он должен знать, что я не буду сидеть и лить по нему слёзы.

— Вы выясняете отношения каждую неделю, Джин, — Гермиона покачала головой.

— Плевать, больше нет. Мы расстались, — она откинула рыжие волосы, вновь смотря на своё отражение, — поэтому давай повеселимся!

Гермиона опустила глаза, оценив наряд подруги.

— Подожди, мы покупали эту блузку вместе, и там точно не было такого выреза.

— Ага, мама научила меня нескольким заклинаниям для портных, — подмигнула Джинни.

— Слава Мерлину, твоя мама не знает, в каких целях они теперь используются.

Если бы ткань в районе груди Уизли опустилась хоть на сантиметр ниже — это была бы катастрофа.

— Согласна, — засмеялась Джинни и, подхватив Гермиону под руку, поторопилась выйти из портрета, будто опасаясь, что лучшая ученица школы сейчас сбежит обратно.

На часах было без пяти одиннадцать вечера, так что в замке стояла сонная тишина. Создавалось впечатление, что Филч отсчитывает секунды в своей комнатке, когда сможет, наконец, пойти на поиски разгуливающих по коридорам учеников. Старый фетишист.

— Надеюсь, мы не наткнёмся на старост, — прошептала Гермиона.

Ей было не впервой нарушать правила, вылезая из гостиной после отбоя, но обычно она успокаивала себя тем, что это для дела. Ради чего-то важного, а не ради какой-то странной вечеринки, что закатили старшекурсники и на которую Гермионе даже не хотелось идти.

— Шутишь? — хмыкнула Джинни, отвечая ей тем же полушёпотом. — Старосты там будут в первую очередь.

Они подошли к известной стене в глубине коридора, который был вообще не освещён.

— Парни сказали, что нужно трижды подумать «безумные развлечения», — пробормотала рыжая скорее для себя, отпуская руку подруги и закрывая глаза, несколько раз проходя мимо стены.

«Пароль» показался Гермионе странным, и ей было вообще невдомёк, как это можно провернуть. На какой-то миг она решила, что Джинни надули, но через секунду напротив них показалась большая кованая дверь в металлических завитках.

— Ура! — воскликнула Уизли, явно забыв о мерах предосторожности, и потянула на себя витиеватую ручку. — О, вау…

И здесь Гермиона была полностью согласна с Джин. Это правда вау. До сих пор она не думала, что волшебные стены обладают такой звукоизоляцией, потому что музыка была довольно громкой, а плохо освещённый коридор, оказавшийся позади, оставался мертвенно-тихим. Гермиона слышала раньше о выручай-комнате, даже читала где-то, но никогда не видела. Комната была… что ж, она была огромной. Помещение походило на лофт-студию — абсолютно открытое пространство. Кто-то чертовски хорошо постарался, потому что оформление вмещало в себя все цвета хогвартских факультетов. Диваны были разбросаны по периметру комнаты: некоторые стояли вокруг столов, некоторые возле бара, за которым переговаривались ученики.

Здесь был бар. Ладно.

Пара бильярдных столов и даже небольшая площадь для танцев, на которой уже сходили с ума несколько девчонок. Гермиона не ошиблась, если бы предположила, что до этого они провели немалое время возле противоположной секции, где какой-то пуффендуец тряс шейкером. Она увидела толпу слизеринцев, которые развалились на стёганых диванах, но гриффиндорке тут же стало легче, потому что Джинни была права: здесь присутствовали старшекурсники абсолютно всех факультетов. Гермиону сразу заинтересовало, насколько может увеличиваться помещение. Конечно, комната принимала форму вопрошающего, но, согласно законам магии, любое помещение имеет меры того…

— Вы пришли! Я думал, передумали, — парень с чёрными кудрявыми волосами подскочил к девушкам, тут же приобнимая Джинни, и Грейнджер узнала в нём Джимми Пикса. — Привет, Гермиона! — махнул он ей, приветливо улыбаясь.

Тугой комок в желудке Грейнджер немного ослабел. Здесь было… не так уж и плохо.

— Немного задержались, — отмахнулась Уизли, сканируя глазами лофт, и Гермиона могла поклясться, что та искала чёрную макушку Дина Томаса. — О, Боже! Здесь куча шармбатонок и дурмстранговцев! Даже Крам!

Её глаза засветились желанием мести, а Гермионе захотелось стукнуть подругу, потому что это никогда не заканчивается ничем хорошим.

Они прошли вглубь, становясь возле девушки, которая одна из немногих пришла в школьной форме.

— Почему здесь так мало гриффиндорцев? — спросила Гермиона, осматривая помещение.

— Потому что здесь куча слизеринцев. Они-то ни за что не пропустили бы вечеринку, — пояснила Амалия, смотря на группку, которая смеялась громче всех в помещении.

— Но мы не позволим змеёнышам испортить нам веселье, верно? — подмигнула Джинни, перегибаясь через барную стойку. — Эй, парень, налей нам сок или содовую, ладно? У меня завтра контрольная по Зельям: хотя бы одна капля алкоголя, и мой мозг не выдержит этого насилия.

Русый парнишка понятливо хохотнул, кивая. Кажется, Уизли-младшая чувствовала себя здесь как рыба в воде. И атмосфера располагала к этому. Люди веселились, пусть сбиваясь в стайки, свои компании, но было явно заметно, что это не одно из тех мероприятий, куда учеников заставляли идти, чтобы они ровно держали спину и хлопали в Большом зале в нужных местах.

— Я подожду наши напитки, — Джинни указала за свою спину, и Гермиона кивнула, отходя в сторону и присоединяясь к Лаванде и Парвати, которые стояли у одного из диванов, хихикая.

— Слушай, это так странно, разве Джинни пришла не с Дином? — спросила Браун, делая глоток из непрозрачного стакана, так что было сложно понять, что в нём. Однокурсница безуспешно пыталась скрыть в глазах жажду очередной сплетни.

— Я не слежу за Дином Томасом, Лаванда, — ответила Гермиона.

— Да не то чтобы… — деланно безразлично пожала плечами она, сиюсекундно обмениваясь взглядами с подругой. — Просто… они разве не расстались?

— Почему бы тебе не спросить у Джинни? — подняла бровь Грейнджер, пытаясь усмирить подступающую злость. В последнее время её эмоции стали совершенно неуправляемыми.

Это же Парвати и Лаванда — глупенькие сплетницы, но, в общем-то, добрые и безобидные. Выдохни, Гермиона. Последние дни хождения по лезвию ножа между двумя лучшими друзьями сделали её нервной и дёрганой, потому что мысли о том, как их помирить, не покидали ясную голову девушки ни на секунду. Нужно отвлечься. За этим её приволокла сюда подруга, и была права.

Присев на спинку дивана, Гермиона обратила внимание на всё ещё танцующих девушек и улыбнулась. С каждой минутой их движения становились более несуразными, но никому до этого не было дела. Небольшая группка когтевранцев спорили о чём-то, активно жестикулируя, отчего жидкость в их стаканах постоянно проливалась. Отведя взгляд ещё капельку левее, девушка заметила… самое странное зрелище, которое когда-либо видела в жизни. А она ведь была Гермионой Грейнджер, так что это что-то, да значило. Драко стоял у бильярдного стола, удерживая в руке кий и натирая его кончик чем-то зеленоватым. Он улыбался, поддакивая Нотту. Улыбающийся Малфой. Немыслимо.

В этот момент Гермиона поняла, насколько странным может быть то, что ты знаешь человека несколько лет, но вид чего-то такого простого полностью выбивает почву из-под твоих ног. То ли оттого, что Малфой в её представлении был соткан из тьмы и тщеславия, а такие люди не умеют улыбаться, то ли потому что все улыбки, которые она видела на этом лице ранее, были лишь оскалами или тенями насмешек от оскорблений других, а такие улыбки лишены чувств. Сейчас он улыбался искренне, качая головой и немного хмурясь, вымеряя удар. Игра явно была дружеской, потому что второй слизеринец не сильно вдавался в вычеты, кажется, они больше валяли дурака.

Драко вышел из-за игрального стола, вертя кий меж двух пальцев, и Гермиона заметила, что он одет, как тогда. Слишком просто. Тёмные джинсы и серая футболка, открывающая руки. Девяносто девять процентов студентов в комнате были одеты неформально, но именно Малфой привлекал к себе её внимание, несмотря на то, что она уже видела подобное раньше. Это всё ещё не укладывалось в голове Гермионы, словно кто-то взял и отсоединил огромную часть от укоренившегося образа в её сознании. Малфой должен быть злобным, с серо-зелёным галстуком на шее и ненавистью в глазах. Вот так и никак иначе.

Драко наклонился, делая удар. Она прочертила взглядом дорожку по его руке, словно художник, который собрался рисовать и, как назло, забыл все детали анатомии, отчего пришлось лезть в учебник, чтобы, наконец, вспомнить, куда же крепится предплечье. Его движения были плавными, кошачьими, похожими на то, как двигался едва проснувшийся Живоглот. Малфой явно играл не в первый раз.

Вдруг кончики нежно-розовых миндалевидных ногтей легли на его правое плечо, привлекая к себе внимание. Гермиона подняла брови, осознав, что видит Флёр Делакур. Она принесла Драко напиток и встала от него так близко, что это не показалось обыденным. Всем вокруг было всё равно, будто это было… в порядке вещей. Флёр что-то сказала Драко, после чего их напитки отправились на ближайший столик, а он поставил белый шарик на зелёную ткань стола, склоняясь над шармбатонкой и показывая ей, куда нужно бить. Хохот девушки заполнил комнату, и Гермиона в удивлении округлила глаза. Они же соперники. Это вообще нормально?

— Кто здесь отвечает за вынос мусора? — Гермиона услышала высокий писклявый голос и повернулась на звук. — Кто бы это ни был, он делает свою работу из рук вон плохо, ведь ты, грязнокровка, всё ещё здесь.

Улыбка Паркинсон была, как всегда, гаденькой и натянутой. Вот уж чьё лицо никогда не менялось. Гермионе казалось, что Паркинсон даже спит вот так, как жуткая кукла, с этой улыбочкой, полной издевательств.

— А кто отвечает за унылое и уже всем надоевшее дерьмо, вечно вылетающее из твоего рта, м? — Гермиона склонила голову, не теряя самообладания. — Вытри губы, у тебя налипло.

Паркинсон прищурилась, и гриффиндорка с удовольствием отметила, что деланная бравада сползает с её намакияженного лица, как некачественная мастика.

— Закройся, идиотка, — губы стоящей напротив изогнулись в злобной гримасе. — Даже своим псам ты стала противна, и они кинули тебя. Видимо, нашли кого-то более достойного, перед кем пресмыкаться.

Пэнси хихикнула, вновь возвращая себе уверенность. Будто она подпитывалась, сбрасывая с себя всю эту грязь.

— Ну, кто-кто, а ты уж о пресмыкательстве знаешь не понаслышке. Кстати, где твой парень? — Гермиона встала на носочки, смотря поверх головы слизеринки и видя, как Малфой шарит руками по телу Делакур. — О, кажется, он нашёл кого-то получше.

Она видела, как глаза Паркинсон наполняются искренней ненавистью и… болью. Гермиона специально использовала именно это слово: парень. Она никогда не общалась с Пэнси, но не проходило ни дня общих занятий, чтобы гриффиндорка не слышала от той постоянных разговоров о Малфое. Гермиона не сильно вникала в смысл этого бреда, но ещё тогда отмечала, с какой напористостью Паркинсон рассказывала о Малфое как о своём парне. Она несла этот ярлык, словно флаг, будто это могло стать правдой, если сказать о желаемом миллионное количество раз.

Гермиона не знала, какие отношения между ними, но, судя по происходящему сегодня, не самого высшего ранга. Говорил ли Драко о Паркинсон, как о своей девушке? Грейнджер не могла вспомнить ни разу. Разве что короткое «Пэнс», вместо обращения по фамилии.

В другой раз Гермиона посчитала бы это слишком подлым — вот так вскрывать ржавым ножом рану другого, несмотря ни на что. Особенно видя откровенную боль. Но… Паркинсон была сама виновата. Кто просил её влюбляться в Малфоя? Все вокруг знают, что такие люди недостойны любви.

— В чём здесь дело? — к Гермионе подскочила Джинни, подозрительно глядя на слизеринку.

— Ни в чём. Твоё здоровье, Пэнси! — гриффиндорка подняла стакан и, нацепив на лицо улыбку, развернулась, потянув подругу за собой, пока Паркинсон не отошла от болевого шока и не нашла у себя в загашнике ещё пару сотен оскорблений.

Эта перепалка здорово вымотала Грейнджер, на самом деле, как и все конфликты. Потому что от негатива подпитываются только змеи. Гермиона осушила апельсиновый сок парой глотков, поставив ёмкость на столик и при этом поймав удивлённый взгляд Джинни.

И не только её.

***

— Салазар, и эти два кретина тоже здесь? — Малфой упал на диван, забросив ногу на колено.

— С грязнокровкой? — спросил Тео, проследив за взглядом друга и подав ему стакан с огневиски и кофеиновой содовой. — Нет, она вроде пришла с Уизли-младшей. Вейзи, ты будешь?

Нотт перегнулся через плечо Малфоя, передавая напиток. После ответа Теодора дышать в этом душном помещении стало буквально на каплю легче. Нахера здесь вообще горит камин? Это была первая мало-мальски приличная вечеринка за последние два года, так что Драко было просто жизненно необходимо здесь присутствовать. К тому же слизеринцы взяли на себя алкогольную часть, зная, что когтевранцы споются с полоумными пуффендуйцами и забудут о главном веселье. Так что плевать, кто это затеял, главными козырями всё равно обеспечил Слизерин.

Драко была ненавистна мысль о шатании гриффиндорских выскочек в одном помещении с ним во внеурочное время. Хотя венец дебильной троицы всё же пришла, рассевшись в другом конце комнаты и ведя задушевные беседы с Уизлеттой и ещё какими-то двумя гриффиндорками, которые были недостаточно привлекательны, чтобы их имена запомнились.

— Слушайте, неплохо, — протянул Вейзи, растягивая губы в улыбке. — Кто бы мог подумать, что под школьными лахами Грейнджер скрывает такие горячие ножки, да?

Он хохотнул, и Драко повернулся к нему, чуть не свернув шею. Этот придурок практически дословно повторил его идиотские мысли на Чемпионате по квиддичу, когда она стояла в палатке, скованная заклятием и пожирающим взглядом Фенрира.

— Блять, скажи, что ты шутишь, — скривился Малфой, понимая, что слизеринец всё ещё пялится на неё.

— Они охуенно смотрелись бы на плечах, а? — он перевёл взгляд на Драко, забавляясь и делая идиотские недвузначные движения бёдрами. — Я слышал, что грязнокровки горячи. Типа возмещают свою неполноценность в другом, шарите?

— Ты больной ублюдок, Вейзи, — фыркнул Тео, и алкоголь чуть не полился у него через нос от смеха. — Внешность Грейнджер… никогда не была проблемой. Её рот, который не закрывается, плюс грязная кровь. И два отростка в виде Поттера и Уизела.

— Ну, я не думаю, что она тащит их с собой, когда собирается потрахаться, — засмеялся Вейзи, и Малфой почувствовал, как трясётся от смеха рука однокурсника слева от него.

— Просто завалите, серьёзно, — скривился Драко. — Вам обоим достаточно.

Друзья захохотали в ответ, обмениваясь ещё парой реплик. Малфой нехотя перевёл взгляд на грязнокровку. Она сидела на бирюзовом диване, забросив ногу на ногу и качая ступнёй, преломляя свет камина в паре маленьких камешков на застёжке светлых босоножек. Ноги, чёрт их дери, и правда были хороши. Драко бы никогда не сказал это вслух, как Вейзи ляпал вслух всё подряд, подобно пятилетнему, но он об этом думал. И это было уже достаточно неправильно.

Волосы грязнокровки были более объемными и в какой-то степени собранными, что совершенно не имело смысла. Так что Драко решил, что дело в каких-то гламурных чарах или чём-то подобном, что так любила Паркинсон.

И Пэнси обожала носить такие юбки, как та, что была надета на Грейнджер сейчас. Что больше походила на пояс. Но на Гермионе такие вещи не выглядели вызывающе. Какая ирония.

— Нормально?..

— Что? — Драко уловил только окончание фразы, понимая, что у него что-то спросили.

— Говорю, это нормально, что ты зажимаешь Делакур? — поднял брови Вейзи. — Это разве не конфликт интересов?

— Я тебя умоляю, — закатил глаза Малфой.

— А что с Пэнси? Я видел, на ней лица не было, когда она стояла у бара.

Пэнси. Обидчивая, плаксивая, ни в чём невиновная Пэнси. Она должна была привыкнуть. Драко не хотелось её обижать, правда не хотелось. Но он не мог просто привязать себя к Паркинсон, как ей было нужно. Флёр не представляла из себя ничего серьёзного, как и сама Пэнси. Кто вообще представлял? Драко и сам для себя не был никем серьёзным. Очередным ходом партии своего дражайшего папочки, который даже не в состоянии посвятить его в свой план. Так, стоп. Это не место для таких мыслей.

— Так-с, время, — Тео глянул на свои часы. — Я думаю, все уже собрались, нужно запечатать входную дверь, а то Филч пеной изойдётся от экстаза, если застанет нас тут. Где шляется Забини? Драко, где Блейз? — друг посмотрел на него сверху, успев подняться.

— Наконец присовывает Дафне. Я не знаю, где этот кретин, — ответил Драко слишком резко, на что Нотт лишь молча поднял брови, но тему развивать не стал.

***

Гермиона отвлеклась от рассказа только что пришедшего Джимми, услышав характерный стук метала о бокал. Повернув голову, все увидели, как Теодор Нотт встал на какую-то небольшую возвышенность, которая позволила ему подняться на несколько голов над всеми. Грейнджер не видела на чём он стоял из-за толпы, чьё внимание сосредоточилось на слизеринце, как только музыка стала на порядок тише.

— Прошла уже неделя с момента, как к нам прибыли наши гости, но у нас ещё не было возможности по-настоящему отпраздновать это событие, — голос Нотта был усилен Сонорусом, так что все хорошо его слышали. — Посиделки в Большом зале и речи старика Дамблдора — это круто, но сегодня мы покажем, как реально обстоят дела в Хогвартсе, когда нам хочется повеселиться! — голос слизеринца звучал бодро и даже как-то… по-доброму, что вообще не вязалось с его образом в школе. Или тем образом, который он демонстрировал людям. — Расслабляйтесь и знайте, что как бы жестко Хогвартс ни вырвал у вас победу в Турнире, мы всё равно остаёмся гостеприимными ребятами. Давайте охуенно оторвёмся!

Люди засмеялись, поднимая стаканы, хорошо принимая шутку, и уже в следующий момент музыка загремела вновь. Поднявшись немного ранее и подтянувшись ближе к толкающему речь, теперь большинство студентов оказались в одной секции. Джинни потянула Гермиону за локоть, заставляя сесть.

— Так, нам нужно это допить? Кому обновить напитки? — Терри Бут потряс большой прозрачной бутылкой, жидкость в которой плескалась на дне. — Аманда? Гермиона?

Слизеринская девочка протянула стакан, но Грейнджер покачала головой, немного улыбнувшись.

— Спасибо, я не пью.

Она могла бы и не заметить этого, лишив слизеринцев дополнительного удовольствия, если бы не повернула голову вовремя, но вряд ли они спустили бы это с рук. Малфой закатил глаза, переглядываясь с Ноттом.

— Я понимаю, что вечеринка межфакультетская, — произнес Драко достаточно громко, так, что дурмстранговцы, которым разливали напитки, обратили внимание. — Но можно было хотя бы запретить приходить занудам?

Слизеринец смотрел на неё с вызовом, сидя напротив, и люди вокруг насторожились, готовясь к впечатляющему обмену колкостями.

— Да, Малфой, ведь малолетний алкоголизм и пафосное тыканье кием в шары делает тебя таким весельчаком, — фыркнула Гермиона и, забросив ногу на ногу, отвернулась, слыша одобрительные смешки.

Она успела заметить лишь его недовольный прищур, когда Терри вмешался, примирительно улыбаясь.

— Да-да, но не слизеринцы устроили эту вечеринку, так что и не слизеринцам решать, кому здесь находиться, — его реплика была чёткой, но не злобной, когда он, наконец, отлевитировал распитую бутылку на бар.

— Без нас вы бы набросали сюда подушечек блевотного цвета, зажгли свечи и подохли бы от скуки, — Гермиона обернулась на показавшегося вроде бы из ниоткуда Забини в компании с каким-то парнем из Дурмстранга. — Признайте, мы сделали эту тусу.

— Как видите, — обратилась к гостям Джинни со вздохом, — у змей чувство неполноценности, так что они изо всех сил пытаются примазаться хоть к чему-то достойному.

— Не заговаривайся, Уизлетта, — тон Забини тут же стал холодным.

Видимо, это какая-то супер-способность, которой обладают только слизеринцы — превращать свои связки в лёд по команде. Джинни лишь улыбнулась в стакан, довольная сказанным.

Как бы там ни было, Гермиона понимала, что сейчас она впервые видит общение факультетов между собой. Это не были тёплые разговоры за чаем, о которых мечтали на Пуффендуе, но это было уже хоть что-то.

Её размышления прервал навязчивый смех Делакур. Она прошла за соседний диван, отмахиваясь от однокурсницы и садясь рядом с Малфоем. Парни вокруг едва не свернули шеи, уставившись на неё. Было бы на что смотреть. В руках у француженки не пустел бокал, а сама она начала о чём-то щебетать, привлекая внимание девушек рядом. Они смотрели на её руку, лежащую возле бедра Малфоя.

— Да, потому что во мне к’говь вейлы, — Флёр ответила своим звонким голосочком на чей-то вопрос, который Гермиона пропустила, слушая о том, что «Дин здесь, но он не обращает на меня никакого внимания, словно издевается!». — Моя бабушка была вейлой.

Видно, что Делакур хотела, чтобы этот чёртов диван, на котором она сидела, поставили в центр комнаты на возвышение, с которого соскочил Нотт после своей недолгой речи, и слушали только её. Она упивалась обращённым на неё вниманием.

— Это легко понять по че’гтам лица и волосам, конечно же, — парни вокруг слушали Флёр с раскрытыми ртами, будто она глаголила закрытые до недавнего времени истины. На это было смешно смотреть. — Да, Д’гако? Таких, как мы, очень мало.

— Драко? — Вейзи сел вполоборота, чтобы взглянуть на однокурсника. — У тебя в роду были вейлы?

— Бабушка Нарциссы, — равнодушно ответил Малфой, вновь пригубив то, что было у него в стакане.

Ого, что ж, это было неожиданно. И одновременно ожидаемо. Белые волосы, резкие черты лица, остающиеся притягательными, повадки. Можно было догадаться. Гермиона никогда раньше не видела мужчин-вейл или хотя бы тех, у которых такие состояли в родстве, так что непонятно, как они должны выглядеть. Но теперь стало ясно, что эти мужчины, видимо, ох, Годрик, красивые, но настоящие подонки. Да, они с Флёр подходили друг другу идеально. Красивая оболочка, гнильца внутри. Учись француженка в Хогвартсе, точно была бы на змеином факультете.

Смотря на то, как Малфой отбрасывает волосы с лица, мимолетно проводит пальцами по подбородку, делает какие-то простые движения, Гермиона понимала, что внутреннее уродство и внешняя красота никак не связаны, и это было совершенно несправедливо.

— П’гедставляете, какие у нас были бы идеальные дети? — расплылась в улыбке Флёр, трогая Драко за волосы.

Он отодвинул её руку, никак не реагируя на заявление, хотя девочки вокруг согласно закивали. Здесь стало слишком мало воздуха от накатившего пафоса.

— Я пойду налью себе сок, — шепнула Гермиона Джинни, которая увлеченно что-то рассказывала дурмстрангцу (имя которого Грейнджер забыла), старательно поглядывая тому за плечо.

Она прошлась к бару, смотря, чем занимались остальные ученики, неувлечённые спектаклем, устроенным Малфоем и шармбатонкой. Не было ничего примечательного: все общались, выпивали, порой, слишком громко, а остальная часть людей танцевала. Ей нравилась музыка, но сейчас почему-то не чувствовалось ни малейшего желания выплясывать.

Гермиона увидела Дина, сидящего в кресле и постоянно сверлящего этого… чёрт, да как же его звали? Того, с кем говорила Джинни. Нужно будет потом ей сказать. Хотя, это так глупо.

Гермиона налетела на препятствие и сделала два шага назад чисто на автомате, вспоминая, что последняя подобная стычка из-за её невнимательности закончилась синяком на плече. Чёртовы Дин и Джинни!

— О, прости! — Виктор Крам виновато улыбнулся, хотя это Гермиона налетела на него.

— Нет, ты извини, я засмотрелась на… неважно, — она махнула рукой, усмехаясь, в попытках сгладить неловкость. — О, я Гермиона.

Виктор пожал ей руку, улыбаясь ещё шире. Сейчас он выглядел гораздо менее угрюмым.

— Да, я знаю. Общался с несколькими учителями здесь, в Хогвартсе, и они говорили, что ты лучшая ученица, — Крам внезапно спохватился и взял со стола два бокала. — Хочешь? Держи.

— Спасибо, — кивнула Гермиона, понимая, что щёки её горят от такой похвалы. — Они мне льстят на самом деле.

Мысли о том, что кто-то говорил о ней в таком ключе, подбадривали и радовали, но слышать об этом было всё равно странно. Она не была одной из таких, как Малфой, которые обожали внимать дифирамбам непревзойденности. Гермиона задумалась, устремив взгляд в напиток.

— Там ничего особенного! — уверил её Виктор. — Только то, что наливал бармен всем здесь.

— Да-да, конечно, я просто… немного растеряна, — Грейнджер тут же сделала глоток, не желая, чтобы Крам думал, что она решила, будто он туда подлил что-то. Алкоголь потёк по гортани, и Гермиона немного закашлялась.

Странно, они общались всего пару минут, но Крам ломал всякие стереотипы о себе. Сейчас он казался добродушным, не таким, как на плакатах на Чемпионате.

— Не хочешь присесть? — предложил Виктор.

Ей подумалось, что Рон с ума сошёл бы от возможности обменяться парой фраз с Крамом, так что приветливо кивнула, решив, что познакомит их потом поближе. Возможно, захватит с собой Гарри, и общая тема сплотит ребят. Да, это было похоже на план.

— Буду рада, — она посмотрела в сторону Джинни, которая всё ещё имитировала заинтересованность в том парне, и решила, что подруге сейчас не до неё.

Они прошли за другую сторону бильярдных столов, чтобы отгородиться от толпы. Здесь было малость тише, хотя танцпол перед глазами отвлекал, но Краму, кажется, было всё равно. Он сел вполоборота на кресле, смотря на Гермиону, пока она смотрела через игральный стол на толпу.

— Кажется, у тебя не очень хорошие отношения со слизеринцами, — произнес Виктор, правильно толкуя её напряжённый взгляд.

— У всех с ними не очень хорошие отношения, — усмехнулась Гермиона. — Нет, на самом деле, это только Малфой. Ты знаешь, наверное, вы ведь сидите за одним столом во время обедов. С ним сложно оставаться нормальным человеком.

Крам фыркнул, смотря поверх её плеча.

— Впрочем, неважно. Я поздравляю тебя с участием в Турнире, — затараторила Грейнджер, переводя тему.

— Спасибо, — смутился Виктор, что опять вызвало у неё волну удивления. Он действительно был совсем другим. Приятным. Милым. — Я удивлен, что ты не бросала имя в Кубок. Столько учителей о тебе так положительно отзывались.

— Нет, это не по мне, — Гермиона покачала головой. — Хотя, я всё равно в каком-то роде не осталась в стороне. Участвует мой лучший друг — Гарри Поттер.

Виктор нахмурился, опустив взгляд в стакан, и Грейнджер сделала ещё один глоток, забыв, что в стакане была какая-то смесь рома и сока или чего-то, что было жуть каким сладким, словно неразбавленный сироп, и горечь алкоголя. Кому это вообще может быть по вкусу?

— Ты, наверное, злишься? — неожиданно спросила Гермиона, и Крам удивлённо посмотрел на неё. — Ну, из-за того, что Кубок выбрал двоих чемпионов из Хогвартса? Знаю, это несправедливо, но Гарри правда не бросал туда своё имя.

— Честно говоря, мне всё равно, — Крам расслабленно откинулся на кресле, звуча вполне искренне. — Неважно, со сколькими придётся бороться: с двумя или тремя. Всё равно победит лучший.

— Я бы не была так самоуверенна, — подначила его Гермиона, почувствовав расслабление, потому что беседа явно несла легкость. — Наши чемпионы тоже хороши.

— Ты пять минут назад сказала, что Малфой козёл, только другими словами, — напомнил ей Виктор, улыбаясь шире. Да, парень правда милый.

— Но я не говорила, что он тупой, — Гермиона подняла палец вверх, едва не смеясь. — Нет, правда, я бы на твоём месте закрывала спальню на ключ. Такие, как он, играют грязно.

Несмотря на то, что из-за акцента собеседника ей иногда приходилось переспрашивать, неловкость стёрлась довольно быстро. Виктор не стал развивать тему Турнира, говоря с ней о предметах и различиях между Хогвартсом и Дурмстрангом. Стакан в руке Гермионы почти опустел, но почему-то ей казалось невежливым просто отставить его.

Гермиона поняла, насколько давно она так долго не общалась с кем-то, кроме Рона, Гарри или Джинни. Они все были не в счёт, потому что давно стали её семьёй. Всегда случались короткие разговоры с однокурсниками, помощь с домашним заданием Невиллу, перебранки со слизеринцами. Вот так сидеть и болтать о чём-то, действительно её интересующем, было приятно. Словно почувствовать себя обычной девушкой, которая не влезает во всякие передряги и не думает о том, что завтра нужно придумать, как помирить лучших друзей, и что делать с заданием Гарри. Она просто сидит и разговаривает с парнем. Просто.

Шум хихикающих девушек отвлёк Гермиону от беседы. Очередная такая стайка показалась неподалёку, бросая взгляды на Виктора. Грейнджер страшно хотелось закатить глаза, но она удержалась, к тому же Крам всё равно был увлечён рассказом об окрестностях своей школы.

Но спустя минуту шум стал сильнее, потому что толпа постепенно рассредотачивалась по залу, а два игральных стола засветились, бросая яркие блики на лицо Гермионы. Виктор вдруг извинился и сказал, что ему нужно отлучиться на пару минут, так что гриффиндорка лишилась своего личного островка спокойствия.

Девушка обратила внимание на всеобщую заинтересованность бильярдными столами. В центре внимания, конечно же, находились слизеринцы. Малфой взмахнул палочкой, заставляя бильярдные шары парить в воздухе, присматриваясь к ним.

— Эй, куда ты пропала? — Гермиона ощутила знакомое касание и цветочный аромат духов, которыми пользовалась подруга. — Как там Дин?

— Как там Дин? — они спросили это в один голос, и Джинни усмехнулась, но потом поджала губы, давая негласный ответ.

— Он смотрел на тебя, когда ты говорила с этим парнем.

— Да?! — тут же оживилась она, заставив Грейнджер рассмеяться. Это всё ещё было глупым, но теперь даже забавным.

Гермиона отвернулась, давая понять, что заведи они разговор об этом сейчас, среди такой толпы, завтра вся школа будет жужжать о страстях, бушующих между Томасом и Уизли.

Пэнси опять вертелась возле Драко, не отходя ни на шаг, а он вполне приветствовал её общество, если эти пару полуулыбок можно было считать приветствиями. Флёр испарилась, и на секунду Гермиона даже пожалела, что, видимо, пропустила какую-то сцену. Было такое чувство, что Малфою вообще наплевать на компанию, которая его окружала. Будь то Пэнси, Флёр или ещё кто-то, главное, чтобы вокруг него вертелись, как вокруг шеста, показывая, насколько он важен. Боже, этот парень такой ширпотреб.

— Не-не, к чёрту, Малфой, я не стану играть с тобой в снукер, — хохотнул Вейзи, отправляя красноватые шары на место взмахом палочки.

— Не будь трусом, Вейзи, — ответил ему тот.

— На сколько играете? — спросил какой-то дурмстранговец, сидящий рядом с Забини.

— Я не играю на деньги, — скривился Малфой. — Это неинтересно.

— Боже, какая фифа, — закатил глаза Забини, и они чокнулись с Теодором стаканами.

Драко скользнул по нему взглядом, но промолчал.

— На что тогда? — Вейзи осматривал остальные шары и вроде бы принимал решение.

— На желания, — слизеринец растянул губы в кошачьей улыбке, а девушки на соседнем диване захихикали ещё громче, явно представляя себе желания другого рода.

— То есть, таким образом, тот, кто проиграет, будет исполнять желания Драко? — усмехнулась Пэнси, вновь орошая волной самодовольствия своего… парня? — Это опасно.

Гермиона фыркнула, вставая, чтобы уйти. Эту комнату до краёв затопило самодовольство Малфоя, оно успело пропитать стены, и плесень полезла по потолку. Помещение уже не спасти, а вот она могла попытаться, если уберётся достаточно быстро.

— Неужели грязнокровка подала голосок? — послышался чей-то голос. Гермиона резко остановилась, поворачиваясь. Вейзи смотрел на неё со странной эмоцией на лице, но она не хотела разбираться, что к чему. — Считаешь, что всё это выше твоей персоны?

— Считаю, что два идиота, гоняющие шары из лузы в лузу и считающие это чем-то великим, просто смешны, — покачала головой Грейнджер. — А по поводу второго: вам не привыкать исполнять желания Малфоя, так что не трусь. Вы все что-то вроде домашней животины для него, да?

Это было довольно жёстко. Гермиона сложила руки на груди в желании защититься от десятков колючих взглядов, но черта с два она бы позволила оскорблять себя в спину. Слизеринцы ведь не умели иначе. Только некоторые. Так, чтобы глаза в глаза.

— Так-так, давайте не будем ссориться, ведь… — начал что-то лепетать когтевранец, но его голос быстро стих. Гермиона не отрывала глаз от Вейзи, так что оставалось только догадываться, не наложили ли на бедного паренька Силенцио.

— Тогда, может, покажешь нам всем высший класс? Что скажешь? — он бросил в неё кий, и гриффиндорка на автомате поймала его, не дав ударить по руке. — Так сказать, отмоешь своё грязное имя.

Вокруг послышались смешки.

— Да пошли вы к чёрту! — Джинни вскочила со своего места. — Велика честь: доказывать вам что-то!

Гермиона не отвечала, всё ещё сверля взглядом их шайку, которая явно потешалась новому способу унижений. Гости выглядели растерянно, но заинтересовано, так что не влезали, а под кожей Грейнджер бурлила злость.

— Забей, Вейзи, — услышала она голос того, на которого не смотрела, чтобы не кривиться от отвращения. — Ей слабо.

Минутная уверенность в своём решении тут же покинула Гермиону, и девушка посмотрела на Малфоя. Он стоял, облокотившись о стол, и выглядел… довольным. Это заставило её сжать зубы. Как только один вид человека мог так быстро посеять в ней негатив? Будто Гермиона была не собранной девушкой, а насосом по перекачиванию эмоций.

— Что ж, без проблем, Малфой, — она крепче сжала кий в руке, делая шаг вперед, а вокруг разнеслось улюлюканье и почувствовалась жажда зрелища.

— Гермиона, пожалуйста, не нужно, — попыталась одёрнуть её Джинни, но та была слишком зла. Она не струсит перед этим кретином.

Драко прыснул, покачав головой, и ей стало интересно, что значила эта эмоция.

— Это глупо, — вдруг раздался мягкий спокойный голос. — Она не умеет.

— Я играла раньше с отцом, Забини, — огрызнулась Гермиона.

— В маггловский бильярд? — засмеялась Пэнси, будто это было искромётной шуткой. — У магглов вообще есть такая игра?

— К твоему сведению, бильярд придумали магглы. Сюрприз, да? — Грейнджер подняла брови, смотря на смятение слизеринки. — И только в восемнадцатом веке эту игру переняли волшебники. Она даже визуально мало чем отличается от маггловской, только несущественные детали.

— Неважно, — закатил глаза Забини, поднявшись с кресла. — Это как пинать инвалида — никакого интереса. Пусть возьмёт себе кого-то, кто будет играть вместе с ней, тогда будет на что посмотреть.

Это было странно, потому что Забини обычно всегда был на стороне Малфоя. Эти двое являлись стопроцентными союзниками: так она помнила их все года в школе. И вот Блейз делает что-то поперёк. Ясно было, что Малфой не заинтересован в игре, тем более честной. Он заинтересован в том, чтобы выставить её трусихой.

— Я сыграю вместе с ней, — внезапно появившийся Виктор встал рядом, забирая из тонкой руки Гермионы кий и смотря на Малфоя жёстким холодным взглядом. Сейчас он вообще не был похож на того милого парня, с которым гриффиндорка вела беседу всего десять минут назад.

— Грейнджер, ты можешь собрать себе целый полк помощников, — развёл руками Драко, — я разрешаю.

Ей хотелось сомкнуть свои горячие от духоты в зале руки на его аристократической шее. Он словно специально говорил все эти вещи, чтобы сбить её с толку.

— Но учтите, правила всё те же, — не унимался Драко, а в его серых глазах плясало веселье, отдававшее жутью. Хотя, это могло быть просто отражение камина. Гермиона молилась, чтобы это было просто отражение, потому что сейчас слизеринец вовсе не выглядел как кто-то, кто не управлял ситуацией. — Цена — желание.

— Я не боюсь тебя, Малфой, — ответил Виктор.

— Подождите, они не могут играть вместе, серьёзно, — Эрни, один из тех, кто пришёл в форме, вскинул руки, малость задевая пуффендуйский галстук. — Ещё успеют потягаться на Турнире.

— Да ладно вам, — голос Драко был сладким, но движение, с которым он отпихнул Эрни, делая шаг вперёд, было достаточно сильным, чтобы понять: голос — полная фальшь. — Небольшое товарищеское состязание. Что там говорил старик? Магическое содружество?

Взгляды парней были такими острыми, что Гермионе казалось, переведи случайно один из них взор на неё, и кожа на плече разойдётся. Все сидящие притихли, понимая, что происходит, и девушке стало не по себе от того, что она заварила эту кашу.

— Слушай, Виктор… — начала Гермиона, но он перебил её, наконец, отводя глаза от слизеринца.

— Нет, Малфой прав. Небольшое состязание не повредит, — он улыбнулся ей одной из самых тёплых улыбок, пытаясь успокоить. Боже, это не закончится хорошо.

Драко отошёл к столу, указывая на несколько наборов шаров.

— Я даже дам вам право выбрать вид: снукер, американка, пул, пирамида?..

Виктор повернулся к Гермионе, которая шерстила глазами по цветастым мячикам и натужно вспоминала всё, что знала о бильярде. Она знала немного. Та громкая фраза об игре с отцом была всего лишь блеклым воспоминанием с позапрошлого лета, когда ей посчастливилось провести несколько вечеров с папой в бильярдном клубе. Девушка сыграла пару партий, но её сложно было назвать даже любителем.

— Мы будем играть в русский бильярд, — заявил Крам.

— Как пожелаете, — Малфой был слишком, слишком покладистым, и это заставляло голову Гермионы кружиться в плохом предчувствии. Всё неспроста.

— По правилам необходимо сдать палочки, — напомнила Грейнджер. — Слишком просто смухлевать в такой игре.

Крам отдал свою товарищу, а Забини протянул руку, чтобы взять палочку Драко. Было такое чувство, что между этими двумя пробежала чёрная кошка, но хранение собственного оружия было достаточно серьёзным делом, чтобы перестать показывать свой характер. Древко Гермионы покоилось на коленях у нервничающей Джинни, и она взялась за кий, протянутый ей Крамом.

Малфой натирал свой мелом во время того, как Тео при помощи магии сложил белые шары в пирамиду на зелёном столе.

Гермиона повернулась, видя, что практически все студенты собрались вокруг них. Даже те, кто выплясывал под музыку, бросили это занятие, чтобы насладиться представлением.

— Будем делать розыгрыш начального удара? — спросил Нотт.

— Пусть бьёт первым, — Драко сел на кресло с таким видом, будто давал фору в десять ударов. И Гермиону затошнило от волнения ещё больше.

Крам казался невозмутимым, так что это немного ослабило приступ её паники.

— Тебе нужно разбить эту пирамиду, знаешь ведь, да? — спокойным тоном проговорил он. — Постарайся бить немного вбок, вот по тому, — Виктор указал на крайний из шаров. — Так есть вероятность, что попадёшь в лузу с первого удара.

Есть вероятность. Она бы рассмеялась с такой «веры» в неё, если бы вся ситуация не была такой напряжённой. Гермиона наклонилась, прицеливаясь.

— Следи, чтобы хотя бы одна нога касалась пола, — напомнил ей Виктор правило.

Грейнджер ударила, рассредотачивая белые шарики по полотну.

— Неплохо, — улыбнулся парень, подбадривая её.

— По сравнению с чем? — поднял бровь Драко, поднимаясь и осматривая стол.

Он встал напротив одного из шаров, и Гермионе казалось, что слизеринец даже не целился, просто жахнул наугад. Шар закатился в лузу. Драко покрутил кий в пальцах, когда Пэнси поцеловала его в щёку, расплываясь в улыбке. Малфой опустил голову, оценивая ситуацию, и, склонившись, вновь ударил, отправляя ещё один шар вниз. Он, по велению магии, воспарил в воздух, замирая на стороне Драко, показывая, сколько у него очков.

— Отойди, Грейнджер, — бросил ей Малфой, переходя на сторону их стола.

Она сделала шаг назад, смотря, как он опять забивает, будто это ничего не стоило. Что-то внутри неё упало точно так же, как и этот шар.

— Сколько ты провёл в бильярдных комнатах в Мэноре, Драко? — спросил Вейзи, смотря на то, как легко он это делает.

— Столько не живут, — ответил Малфой.

Крам пристально следил за его движениями, и уголок его губы потянулся вверх, когда при очередном ударе шар лишь мазнул по другому.

— Смотри… — начал Виктор, но Гермиона отдала ему кий.

— Давай ты.

Было очевидно, что если она сейчас попробует, то велика вероятность того, что Малфой их сделает в сухую. Крам понимающе кивнул, бросая на стол недовольный взгляд. Несколько шаров лежало рядом, здесь даже Гермиона видела, что та позиция, которую не добил Драко — лёгкая добыча. Дурмстранговец загнал шар в лузу, и его сокурсники завопили, по мнению Грейнджер, слишком рано.

Она знала, что выигрывает тот, кто первым заберёт себе восемь шаров, и взгляд на стол вводил её в панику, потому что их оставалось слишком мало.

— Вы часто играете в эту игру в Дурмстранге? — спросила пуффендуйка, стреляя глазами в Крама.

Он нахмурился, отводя взгляд.

— Это любимая игра Каркарова, — объяснил Виктор, — но не моя.

Несмотря на это, следующий удар тоже был удачным. Гермиона позволила себе выдохнуть и уговорить себя, что всё не так критично. Она не проигрывала ничего важного, ценного. Дело было в том, кому девушка могла проиграть.

Долгое осматривание позиций показало, что ситуация становилась сложной. Все простые удары были сыграны, и теперь дело было за мастерством. Виктор ходил от края до края, присматриваясь, и потом, видимо, поняв, что ни с одной точки не сможет загнать шар в лузу, решил пойти обходным путем. Его удар заставил несколько шаров сбиться друг к другу, практически загородив любой доступ к самой удобной лузе.

— Кажется, наш гость решил попробовать поиграть в стратегию, — улыбнулся Тео, подливая себе ещё и подходя ближе, чтобы посмотреть.

Гермиона видела, что теперь, должно быть, любой удар Драко будет бессмысленным. Это придало ей сил. Намазанные лёгкой рукой Джиневры губы изогнулись в улыбке. Как будто почувствовав её удовлетворение, которое стрельнуло по нему, причиняя неудобство, Малфой поднял взгляд. Холодный и колючий. Но хрен тебе. Гермиона подняла бровь, выдерживая.

Драко вернул внимание столу, ничего не сказав. Он вообще мало говорил во время игры. Его взгляд был сосредоточен: чёткий, резкий, ни грамма плавности и ехидства, которое недавно плескалось в светлой сетчатке. Движения точно вымерены.

Малфой взъерошил волосы, задумавшись, и Гермиона проследила за ним, понимая, что этот жест ей знаком. Он так делал на Чемпионате, оказавшись в более неформальной обстановке, чем сейчас, когда каждый пялился на него. К своему ужасу Гермиона поняла, что если Малфой держит рот на замке, он становится гораздо более, нет, не привлекательным. Просто терпимее.

Поток её мыслей прервало то, что Малфой сел на бортик стола, всё ещё удерживая одну ногу на полу. Какого?..

— Знаешь, Крам, — сказал Драко, перехватывая кий в другую руку и ставя его перпендикулярно столу. — Если в Турнире твоя тактика — это стратегия, то измени тактику.

Он резко ударил кончиком на миллиметр левее от шара, и он, будто по велению волшебной палочки, обогнул все остальные шары, которые перекрывали лузу, и упал вниз, принося слизеринцу очко.

— У меня до сих пор чувство, будто мы пинаем инвалида, — скучающе произнёс Забини, делая глоток.

Все вокруг удовлетворительно заохали, впечатлённые ударом. И впечатляться было чему.

— Что с лицом, Грейнджер? — Драко поднял уголок губы, останавливая её сердцебиение. От накатывающего понимания.

Следующие несколько ударов полностью подтвердили опасения девушки — у них не было шансов. Несмотря на то, что Крам явно держал кий в руке не первый раз, было такое чувство, что Малфоя закрывали в чёртовых бильярдных, где он проводил всё лето. Восемь шаров до смешного просто оказались в воздухе позади него.

— Ты такой умница, милый! — Паркинсон подхватилась с дивана, обвиваясь вокруг слизеринца.

— Что ж, признаю, ты в этом мастер, — вежливо кивнул Виктор. — Так каково будет твоё желание?

— А с чего ты вдруг решил, что желание будет относиться к тебе? — самодовольная усмешка вернулась, когда Малфой повернул голову к Гермионе.

О нет. Нет. Нет-нет-нет-нет.

— Нет, подожди, — озвучил её мысли дурмстрагновец, пока гриффиндорка считала собственные удары сердца, пытаясь убедить себя, что всё это происходит не с ней. Что она не вляпалась в это сама. — Мы вели игру.

— Но именно Грейнджер раскрыла рот, ты ей только помог. Ну, если это можно считать помощью, — иронично заметил Малфой, кивая на стол. — Так что желание будет для Грейнджер.

Толпа начала шуметь, она даже различила пару хлопков ладонями, будто кто-то вызывал артиста на бис, зная, что сцена будет великолепной. И Малфой их не разочаровывал. Никогда не разочаровывал в этом плане.

— Вот тут, наконец, начнётся шоу! — засмеялся Грэхэм.

— Малфой, — предупредительно произнесла Гермиона, пока его улыбка становилась всё шире. Прямо пропорционально чёрной дыре внутри девушки.

Были слышны вопли тех, кто предлагал свои варианты и тех, кто говорил, что это нечестно. Гермиона не могла различить ничего конкретного.

— Я, пожалуй, оставлю его себе. До лучших времён, — Малфой сказал это, и она не могла понять: ей стало легче или наоборот.

— Ты должен сказать суть желания прямо сейчас по правилам, — голос Виктора полнился агрессией, хотя и было видно, что он пытался держать себя в руках, — и это не должно быть ничем… непристойным. Это просто ребяческая игра.

— Ты, видно, рехнулся, если думаешь, что я бы пожелал чего-то подобного с ней, — фыркнул слизеринец. — Грейнджер теперь должна мне правду, — все вокруг нахмурились, не понимая, о чём идёт речь. — В тот момент, когда мне этого захочется, я прикажу ответить правдиво на любой мой вопрос, и она не сможет соврать.

Он взмахнул палочкой, закрепляя своё желание, и Гермиона ощутила, как горчит во рту. Это не так страшно. Не так страшно. Он мог бы сказать ей станцевать или раздеться, или ещё какую-то пошлую глупость, которой от Малфоя и следовало ожидать. А это так… пустяки.

— Плевать, — Гермиона подняла подбородок, показывая, что желание её ничуть не заботит.

Зрители разочарованно простонали, когда феерия ускользнула от них, только подразнив своей вероятностью.

— Гермиона, — Джинни оказалась рядом с ней, сочувственно смотря на подругу, — могло быть хуже.

Уизли хотела её успокоить, но ничто в данный момент не было на это способно.

— Прости, пожалуйста, — Виктор оказался рядом с Грейнджер, немного отодвигая их от столпотворения.

— Забудь, — покачала головой Гермиона, надеясь, что выглядит спокойно. — Малфой никогда бы не полез в игру, в которой он недостаточно хорош. Слишком труслив для этого. Мне стоило знать.

— И всё равно… — Виктор вздохнул, и стало ясно, что эта ситуация действительно была неприятной для него. — Если вдруг он что-то выкинет с тем желанием… Скажи мне, ладно?

— Хорошо, — улыбнулась Гермиона, и через секунду Джинни показательно прокашлялась, заставляя Крама откланяться.

Уизли сунула ей в руки стакан. Гермионе действительно хотелось пить, так что она сделала глоток, опять почувствовав сладко-горькую смесь.

— Тебе нужно снять стресс, — ответила рыжая на удивлённый взгляд. — И он флиртовал с тобой! — шепнула она, всё ещё смотря вслед дурмстранговцу.

— Сейчас такое меня волнует в последнюю очередь, — буркнула Грейнджер, и это была правда.

Они услышали звонкие звуки и радостный хохот студентов. Светловолосая когтевранка тащила две новые бутылки чего-то покрепче (и где они их только достали?) и две цилиндрические шляпы, похожие на те, с которыми делают представления фокусники-магглы.

— Давайте-давайте! Все знают правила игры в котелки? — взбудоражено спросила девушка, закручивая светлые волосы в хвост, чтобы не падали на лицо, пока она расставляла выпивку. — Бумажки с именами будут в этой шляпе, а бумажки с заданиями в той, которая находится в комнате! — её рука указала на небольшую дверь, которую Гермиона заметила только сейчас, проследив за кистью когтевранки. Вполне возможно, она появилась там только потому что они решили поиграть в эту игру. — Шляпа будет выбрасывать имена студентов и задания. Это весело! Всё, я пишу, дайте мне перо, Алиса, да, за тобой, сзади…

Гермиона отошла под всеобщие волнительные разговоры.

— Я хочу уйти отсюда, с меня хватит игр, — сказала она.

— Да, сейчас, дай мне пару минут, Амалия просила уйти вместе. Она до ужаса боится попасться Филчу, — объяснила Джинни, оборачиваясь. — Я быстро её найду, вернусь, и мы пойдём спать. К чёрту такое веселье.

К чёрту все подобные затеи. Гермиона села в кресло, которое стояло немного дальше от всех остальных, и сделала ещё пару глотков. Этот вечер был похож на одну из старинных сказок, где главный герой прыгал из чана в чан, то обжигая свою кожу, то охлаждая её ледяной водой. Девушка обвела взглядом зал, не находя Виктора, так что можно было предположить, что он ушёл вместе со многими однокурсниками: остались лишь пара-тройка человек, чего не скажешь о шармбатонках, которые слонялись повсюду.

Гермиона вздохнула, откидывая голову. Завтра она выспится и почитает о том, как отменить желание в подобных играх. И обязательно найдет, потому что это было её работой — находить ответы на вопросы. Она делала это лучше всех.

Вновь открыв уже изрядно уставшие глаза, девушка облизала губы, понимая, что помады на них практически не осталось. Она слышала голоса из правого угла, которые говорили о том, что функции этих вот шляп-котелков очень похожи на те, что исполнял Кубок, выбирая чемпионов. Когтевранцы наперегонки поясняли, что они и используют этот же механизм, вдохновившись. Студенты решили, что будет интереснее, если партнерами, исполняющими желания, всегда будут мальчик-девочка, и таким образом играющих стало вдвое больше.

Через пару минут Гермиона наблюдала, как пара смеющихся гриффиндорцев скрылась за дверьми, явно довольные собой, и оставалось только представлять, что за задание им там выпадет.

Когда шляпа выплюнула несколько новых имен, послышался вереск Паркинсон:

— Энтони Рикетт? Кто это ещё? — видимо, нужный парень показался, потому что она скривила лицо. — Что там за задания вообще? Я не стану трахаться с пуффендуйцем.

Брови Гермионы взлетели. Просто поразительно, что её смутило именно то, что он пуффендуец.

— Пэнси, вы должны там пробыть семь минут, ты действительно только что опустила бедного Рикетта ниже плинтуса, — захохотал Забини, побуждая остальных засмеяться.

Она видела, как краснеет парень, идя в комнатку за Паркинсон, от виляния бедер которой планета могла сойти со своей орбиты от раскачки. Господи, где же Джинни? Глаза Гермионы слипались, и она потёрла их, пытаясь отогнать дрёму.

— Вот чёрт, — прошептала девушка себе, увидев на пальцах мелкие чёрные разводы.

Гермиона слишком редко красилась тушью, чтобы не забыть о её наличии. Через пару минут дверь в комнатку вновь скрипнула, говоря о том, что пара вернулась, и хоть Грейнджер и надеялась, что паренёк остался жив, не стала поворачиваться, чтобы проверить. Босоножки прилично натерли ей ногу, поэтому она потянулась к тонкой застёжке, — ослабить замок. Её рука замерла прямо возле камешка, украшающего ремешок, когда она услышала своё имя.

— Гермиона! — когтевранка, держащая шляпу, отклонилась, чтобы найти глазами ту, чьё имя держала в руке.

— Что такое? — гриффиндорка цокнула языком, понимая, что раздражается не по делу, но усталость таким тяжёлым грузом ложилась на её плечи с каждой минутой, что она могла уснуть прямо на кресле.

— Твоя очередь, — улыбнулась девушка.

Увидев бумажку в руках, до неё, наконец, дошло.

— Я не хотела играть.

— В смысле? Я писала имена всех, — растеряно произнесла эта… по-моему её звали Кристен. — Ты должна была сказать.

— То, что я ушла, должно было тебя насторожить, Кристен, — сощурила глаза Гермиона.

— Кирстен, — поправила её девушка. — Один раз, и я потом уберу твоё имя, если так.

Голос когтевранки был не менее раздражённым, чем голос Гермионы. Кажется, ей было невдомёк, откуда столько проблем из-за игры, в которую жаждали поиграть абсолютно все присутствующие.

Второй кусок бумаги выскочил из шляпы, и Кирстен с таким удовольствием развернула его, что, казалось, она никак не меньше объявляет победителей международного соревнования.

— Драко Малфой.

Все окружающие издали протяжное «о-о-о» в то время, как глаза Гермионы округлились. Что?

— Что? — спросила она, но никто её не слышал; все искали слизеринца.

— Драко! — позвала Миллисента Булстроуд, поправляя отвратительные бусы на шее.

— Чего тебе? — он стоял в компании дурмстранговца, который весь вечер таскался за Забини, и выглядел так, будто готов кого-то загрызть только при помощи своих зубов. От веселого расслабленного настроения не осталось и следа.

— Твоё имя выпало из шляпы. И знаешь, с кем в паре? — протянула Булстроуд, наслаждаясь каждой гласной.

Когда слизеринка кивнула в сторону Гермионы, и Драко, проследив за кивком, встретился с ней взглядом, она сделала шаг назад. К чёрту храбрость и всё остальное. Только не это.

— Я не буду, — покачала головой гриффиндорка. — Я никуда с ним не пойду.

— Но ты должна! — уже откровенно бесилась Кирстен. — Такие правила, мы не сможем играть дальше, магия не позволит!

— Тогда вам придётся сгнить здесь в ожидании! — рявкнула Грейнджер.

— Да в чём проблема, мать вашу? — закатил глаза Теодор. — Замени её имя, и пусть валит.

— Да я не могу! Это против правил! — верещала когтевранка, аж привскакивая со своего места.

За всё это время Малфой не произнес ни слова. Кажется, от злости ему завязало язык.

— Измени ёбаные правила, — наконец выдал он ужасающе тихо, и создалось ощущение, что, подними он голос хотя бы на полтона выше, его взорвёт.

— Я не могу, Малфой, — так же спокойно ответила Кирстен, понимая, что кричать на этого человека — плохая идея. — Ты знаешь правила: так не делается.

Повисла продолжительная пауза, и Гермиона на полном серьёзе рассматривала возможность сбежать. Вот просто взять и побежать, неважно, насколько долго потом все будут обсуждать это. Хуже быть просто не могло.

— Она не пойдёт с ним! Драко! — Паркинсон встала, хватая его за руку, но он выдернул её, похоже, на автомате.

— Пэнси, успокойся, или ты совсем потеряла рассудок от охраны своей территории? — хохотнула Милисента. — Это же просто грязнокровка.

— Хватит устраивать драму, — вмешался Блейз, показавшись откуда-то сзади. — Семь минут постоите в тишине и дадите всем нормально играть. Никто ещё не подыхал. Это превращается в идиотизм.

Желваки на скулах Драко заходили так быстро при взгляде на лучшего друга, что Гермиона была уверена — он его четвертует после этой вечеринки. Но Забини даже не смотрел на него.

Гермионе хотелось заорать на всех, потому что этот вечер казался одной большой шуткой. Она будто бы была с температурой градусов в тридцать девять. Однажды такое случалось. Гермиона помнила шумиху вокруг неё, когда мама звонила по телефону, вызывая врачей. Тогда она будто бы не осознавала происходящее, словно всё творилось вокруг девушки, а она была марионеткой. Похожий эффект был сейчас, но внешне Гермиона просто молчала.

— Да иди уже, Годрик, — фыркнула девушка, по голосу похожая на Лаванду, и Гермиона чётко слышала в её интонации — что? Злобу? Зависть? Ради Мерлина, она бы с удовольствием сейчас оказалась запертой в туалете с троллем, чем с Малфоем в той комнате. Семь минут. Чёртовых семь минут.

Когда Гермиона двинулась за Малфоем на ватных ногах, Вейзи окликнул его, и боковым зрением та заметила, что он хохотнул, делая какой-то неопределённый жест рукой, на что Драко закатил глаза. Эта ночь казалась просто бесконечной.

Он практически втолкнул её в комнату, и, когда дверь закрылась, Гермиона поняла, что мысленно назвать эту каморку помещением было огромным преувеличением. Это был какой-то чулан с двумя горящими фонариками желтоватого цвета и тумбой, на которой стоял злосчастный колпак. Это всё. Тот, кто продумывал эту комнату мысленно, был очень скуден в своей фантазии и явно не страдал от клаустрофобии. Гермиона вроде бы тоже не страдала, но когда услышала щелчок замка, едва подавила в себе желание начать неистово дёргать ручку.

— Ты, видимо, сегодня издеваешься, грязнокровка, — Малфой плюнул ей эту фразу в лицо.

— К твоему сведению, я тоже не особо горю желанием находиться в твоей компании сейчас, — Гермиона обхватила себя руками, мысленно закрываясь.

Когда в воздухе показался клочок пергамента, Драко раскрыл его таким резким движением, что она испугалась, что он разорвёт его надвое. И тогда что? Они будут сидеть здесь вечно? Какая нелепость. Но уставший мозг уже просто не выдерживал напряжения, а ему ещё столько предстояло выдержать.

Прочитав написанное, Драко засмеялся, как сумасшедший, качая головой. Грейнджер сглотнула, не понимая, как реагировать на такое неадекватное поведение. На какой-то миг ей показалось, что всё обойдётся, потому что смех — это ведь хорошо, верно? Но в следующую секунду Малфой с такой силой саданул кулаком по стене возле неё, что Гермиона вскрикнула от неожиданности. Где-то на задворках сознания пронеслась мысль о том, услышали ли это люди, сидящие в соседней комнате, но она быстро угасла, будто отдав всё бешеное свечение глазам Малфоя.

— Скажи, Грейнджер, какого хера ты вообще притащилась сюда? — он дышал так глубоко, что в другой ситуации она бы озаботилась запасами кислорода в такой мелкой комнатушке. — Сидела бы вместе со своими кретинами в норе и зубрила бы свои книжечки, которые ты так любишь.

— Малфой, что… — ей смертельно хотелось отодвинутся, но двигаться едва ли было куда.

Сколько уже прошло? Час?

— А теперь подавись этим, — он сунул ей в руку листок, умудрившись таким простым движением сделать больно.

Гермионе пришлось приложить усилие, чтобы аккуратно развернуть скомканный пергамент. И лучше бы она этого не делала. Лучше бы трансфигурировала чёртов светильник в пламя и сожгла листик в нём. «Поцелуй». Такое маленькое короткое слово, даже десяти букв нет, а какую огромную волну ужаса оно вызвало.

— В смысле «поцелуй»? — спросила Гермиона, всё ещё ожидая, что она что-то недопонимала в игре.

Малфой посмотрел на неё как на идиотку. Она была почти уверена, что слышит хруст своих костей в его мыслях.

— Сука, от тебя одни только проблемы, — произнёс Драко еле слышно, даже не смотря в лицо.

— Нет, мы же… мы же можем просто… ну, знаешь, постоять? — Гермиона попятилась в другой конец. — Семь минут пройдут быстро, и мы сможем…

— В эту игру играют даже дети, неужели непонятно, что хренова дверь не откроется, пока задание не будет сделано? — крикнул Малфой, а потом понимание отразилось в его глазах. — Ах да, это ведь магическая игра. Как я мог забыть.

Он отвернулся, и Гермиона уставилась в его спину.

— Л-ладно, — согласилась она, чувствуя, что у неё не остаётся сил для ответных колкостей. Девушку будто перемололи в фарш. — Тогда, может, в щечку? Ну, это ведь тоже считается за… Малфой?

Гриффиндорка вновь увидела его лицо, когда он сделал два шага вперёд. И в таком чулане это было целых два шага.

— Малфой, что ты…

— Заткнись, Грейнджер, — рыкнул он, едва держа себя в руках.

Драко оказался достаточно близко, чтобы она заметила, как напряглись вены на его руке, когда немного опустила глаза, смотря пониже плеча. Её ресницы вздрогнули, возвращаясь к лицу слизеринца: злому, холодному. Вдруг эмоции в его глазах сменились на другие, необычные. Он смотрел на неё как на незнакомку: изучающе, осматривая лицо так, будто раньше никогда не замечал. Потому что они никогда не видели друг друга так близко.

Гермиона могла встать на носочки и убрать тёмную упавшую ресницу с его щеки. И это показалось таким из ряда вон выходящим: упавшая ресница. Будто до этого момента девушка вообще не думала, что Малфой человек, у которого могут быть такие вот неидеальности. От него пахло какой-то странной помесью табачной вишни и свежести. Странный аромат, Гермиона привыкла, что парни обычно пахнут так, как пахнут все мужские гели для душа — одинаково.

Он упёрся двумя ладонями по бокам от неё, продолжая смотреть.

— Малфой, мы… — Грейнджер понятия не имела, что хотела сказать.

Просто нужно было как-то оттянуть момент. Нужно было что-то сделать. Нужно было, чтобы кто-то внезапно сюда ворвался и прекратил это, потому что… ей внезапно стало интересно, что скрывается за этим наигранным хитрым прищуром и острыми скулами.

— Замри, Грейнджер, просто… замри.

Гермиона ненавидела, когда ей приказывали, но сейчас не смогла бы двинуться, даже если бы приложила всевозможные усилия.

Её тело оцепенело. А потом… наверное, потеряло целостность. Потому что по-другому быть не могло. Его губы были прохладными. Как он умудрился, при такой жаре? Будто у слизеринца был свой датчик терморегуляции, как у холоднокровных. Его губы едва касались её. Едва-едва, словно всё ещё размышляя. Гермиона больше не могла сдерживать дыхание, боясь, что потеряет сознание, и выдохнула, чувствуя, как странное, непонятное желание раскручивается внутри словно волчок.

Драко прикоснулся и замер, вроде бы ожидая. Прислушиваясь. Похоже, мир должен был рухнуть или что-то вроде. Но было так тихо, что Гермиона была уверена, он слышал, как стучит её сердце.

Малфой сделал усилие, прижимаясь к ней сильнее, заставив закрыть глаза. Его язык мокрым касанием прошёлся по её нижней губе, и потом она бы сказала, что это было помешательством, которое произошло слишком быстро, чтобы девушка успела его остановить. Маленький, едва ощутимый мазок кончиком языка по его губам в ответ, и Гермиона почувствовала, как её затылок ударяется обо что-то твёрдое. По звуку удара казалось, что должно быть больно, но не было. Была только вскипевшая лихорадка, когда одно движение Малфоя заставило её открыть рот, облизывая его язык. Он был на вкус как… черника? Холодная свежая черника. Гермионе был знаком этот вкус, и, наверное, она смогла бы вспомнить, но они повернули лица одновременно, углубляя поцелуй, и все остальные мысли испарились из головы.

Все те вещи, которые девушка делала, были инстинктивными. Её тело откуда-то знало, как нужно действовать. Простонав что-то нечленораздельное, чувствуя, как температура в теле поднимается локально, конкретно в тех местах, которых он касался языком, она подняла руку в попытке дотронуться до него. Зачем-то. Но Малфой опустил свои руки по стене так резко, что Гермиона была уверена: он содрал их, чтобы пригвоздить её ладони и не дать двинуться с места. Ещё одно сладкое на вкус движение, и, видно, это его отрезвило. Драко отодвинулся от неё, смотря, как она облизывает свои губы, глотая слюну.

Грейнджер уставилась на него в ужасе. Они будто убили кого-то. Будто попали в смертельную передрягу, и им удалось остаться живыми. Адреналин проник в каждую её пору, когда Малфой оттолкнулся от стены, отпуская руки гриффиндорки, так и оставшиеся висеть вдоль тела.

Медленным движением он вытер губы, скривившись. Идеально отточенный жест. Потом Гермиона могла в малейших деталях воскресить в памяти это лицо, полное презрения.

— Надеюсь, эта хрень примет это за поцелуй, — произнёс Малфой. — Хотя ты пиздец как безнадежна.

Он что-то там говорил, но в её висках барабанила кровь, так что плевать. Его лицо не выражало ничего хорошего. А должно было? И видно, Драко понял, что Гермиону будто оглушило на пару секунд, потому что в следующий миг вновь оказался достаточно близко, чтобы она опять посмотрела на его губы, но быстро одумалась, подняв взгляд. Два его пальца знакомо сомкнулись на её щеках, разве что не так сильно. Малфой проговорил тихим властным тоном:

— Если хотя бы одна живая душа об этом узнает, ты пожалеешь, грязнокровка.

Тихий щелчок двери показался ей ударом гонга, когда он отпустил её и выскочил из комнаты. Гермиона бесшумно открыла рот, прикладывая тыльную сторону ко лбу, наконец, чувствуя, как пульсирует затылок, якобы закончилось действие анестезии. Будто в слюне Малфоя содержался лидокаин. С черничным вкусом. Господи, господи, господи.

Гермиона вылетела из выручай-комнаты, не заботясь о Джинни, Амалии или о ком-либо другом, потому что произошедшее накатило на девушку снегопадом из метеоритов. Лицо всё ещё горело, и когда она прислонилась щекой к прохладному камню во тьме пустого коридора, могла поклясться, что слышит смех слизеринцев, который словно вторил гулкому шуму крови, набатом отдававшемуся у неё в жилах.

Комментарий к Глава 4, часть II

Ну что, я угадала с подарком?:D

Люблю эту часть, есть в ней для меня что-то особенное, надеюсь, вам тоже понравилась.

С праздником, девочки, не напивайтесь там сильно, держите себя в руках, чтоб потом не было неловких моментов, как с Гермионой в “Вам повторить?”:D

Muah:*

========== Глава 5 ==========

— Где эта херова вода?! — взбесился Драко, рыская глазами по столу.

Теодор медленно поднял брови, оторвавшись от пергамента, и подвинул другу кувшин, стоящий от него на расстоянии вытянутой руки. Малфой вздохнул, понимая, что утро не задалось. Он не хотел напиваться вчера, и в принципе весь вечер шёл сносно, местами даже забавно, но под конец… под конец парень бы снял с себя кожу, если бы не те полбутылки.

— Вот я не пойму, — Нотт вернулся к пергаментам, скреплённым склеивающим заклинанием в левом углу; обложка говорила о том, что это дополнительные материалы по истории эльфов, — почему в каждой главе, в которой фигурируют совы, они всегда «летят стремительно»? У них что, вечно какой-то плотный график?

Драко фыркнул, выпивая залпом второй стакан воды.

— Зачем тебе История? — спросил он, понимая, что его выворачивает от вида еды. — У нас сейчас Зелья.

— А потом проверочная по Истории, — ответил Тео, всё же отбросив материалы. — Мне кажется, если бы Пэнси каждый раз просыпала пары, ты бы в жизни не сдал СОВ, потому что не выучил бы расписание.

Будто услышав упоминание о себе, в дверях Большого зала показалась Паркинсон, попутно рявкнув что-то второкурсникам. В этот раз даже плотный макияж не мог полностью скрыть следы бессонной вчерашней ночи и круговорота быстро пустеющих стаканов у неё в руках.

— Я умираю, — огласила слизеринка, связывая тёмные волосы в тугой хвост, из которого теперь выбивались пряди из-за стрижки. — Малыш?

Она сонно поцеловала его в щёку, и Драко закрыл глаза, концентрируясь на этом ощущении. Такой маленький жест Пэнси поняла как немое проявление одобрения, возможно, даже нежности, так что на её помятом лице расцвела улыбка. Парню хотелось, чтобы какая-то подобная мелочь могла бы поднимать ему настроение каждое утро, когда весь мир будто назло пытался его выбесить. Однако Драко не был влюблённой девицей, так что это не работало.

— Что у вас произошло с Блейзом? — спросил Тео, и Малфой бросил на него раздражённый взгляд. — О, перестань, вы как старая супружеская пара, которая вечно грызётся, но жить друг без друга не может.

— Подумай над тем, чтобы писать любовные романы, — съязвил Драко, вытирая рот салфеткой, хотя не притронулся к еде. Привычка.

— Да, я как раз на главе, где вы изучаете пленительные чресла друг друга, — слизеринец растянул губы в улыбке. Малфой в этот момент поднялся, приставив два пальца к кадыку, имитируя рвотный жест. — Нет, куда ты?! А как же послушать про нефритовые стержни?..

Голос Тео доносился издалека, приправленный хохотом Крэбба, похожим на лай простуженной полудохлой собаки. Хотя именно Малфой чувствовал себя как старая псина, лишившаяся за ночь здравого ума, чувства юмора и всего хорошего, что в нём было. Словно Грейнджер реально высосала из меня силы. Драко зацепил плечом камень в подземелье, задумавшись, и даже приветствовал тупую внезапную боль, которая подействовала как удар по мозгам. Выбросить это из головы, вымести и вымыть каждую извилину, чтобы избавиться от грязи.

Уже у кабинета Драко догнала Пэнси, по пути здороваясь с однокурсниками. Он открыл дверь, натыкаясь на грёбаного Поттера. Как в старой китайской пытке это утро по капельке расшатывало нервную систему слизеринца.

— Смотри, куда идёшь, кретин, — Драко оттолкнул Поттера с такой силой, что если бы не грязнокровка, шрамоголовый свалился бы ему прямо под ноги.

Грейнджер поймала друга за локоть, бросая на слизеринца полный колючек взгляд.

— Не беси, Малфой, — огрызнулся Поттер, вытаскивая руку из женской кисти. Драко рассмеялся так громко, что его хохот разлетелся по влажным коридорам подобно Пивзу, донося до каждого класса увеселение парня.

— А то что, а? Не смеши меня, — фыркнул Малфой. — Покажешь свою крутость на испытаниях, а сейчас не позорься перед людьми.

Слизеринцы вмиг оживились, будто только и ожидая повода. Как и сам Драко. Остервенело-гневное выражение Золотого мальчика прибавляло ему сил. Поттер словно был послан самим Салазаром Малфою, чтобы вымещать свою ярость на нём, потому что больше не на ком, разве что на себе.

Кто-то бросил Драко небольшую детальку, и парень на автомате поймал её, покрутив в руках. Небольшой круглый значок, который он заметил ещё утром в гостиной на мантиях некоторых, но не придал значение. На изумрудном фоне читались строки: «Поттер смердяк», и Малфой прыснул. Что за?..

Винсент подмигнул ему, показывая себе на грудь. Слизеринцы носили их, и теперь гриффиндорцы тоже это заметили, вчитываясь в текст.

— Держи, Поттер, взгляни поближе! — Драко услышал голос Блейза и увидел, как Гарри отмахнулся от маленького значка, летевшего прямо в него.

— Очень смешно, вам что, десять лет? — щёки у Грейнджер окрасились в красный, и она только молнии не метала взглядом.

— Можем и тебе дать такой, Грейнджер, будешь носить? — Драко сделал шаг, протягивая ей значок. — Возьми тогда со стола, не хочу пачкать руки о какую-то грязнокровку.

Он мог поклясться, что с каждым дерьмовым словом в её адрес ему становилось лучше.

— Отойди от неё, Малфой, ты уже достаточно сделал, — произнёс Поттер с такой злостью, что, казалось, кто-то сжимает ему гортань. — Ты знаешь, что это незаконно в стенах школы? Азартные игры.

Студенты начали шушукаться, явно вспоминая о вчерашних событиях. Драко не сомневался, что слухи дошли до её друзей, потому что об этом гудела вся школа. Точнее о том, что она была лишена стоящего представления. Малфой лично слышал несколько басен на тему желания, и это только за путь от слизеринских спален до Большого зала. Оставалось только надеяться, что все знали только об этом. Драко бросил быстрый взгляд на Грейнджер, нервничающую и напряжённую. Нет, она бы не осмелилась.

— О-о, а грязнокровка уже пожаловалась? — хмыкнул Малфой, бросив на неё более пристальный взгляд, и, обернувшись к шрамоголовому, сделал шаг в его сторону, провоцируя Гарри. Давай, Поттер, мне реально не помешало бы выпустить пар. — Только учти, идиот, что с каждым твоим словом моя фантазия в придумывании желания только набирает обороты. Я могу заставить её сделать всё, что угодно.

Поттер дёрнулся, но Гермиона оттянула его назад.

— Гарри, я прошу тебя, успокойся, не надо. Я должна просто дать правдивый ответ, он несёт чушь.

Это их «не надо». Все гриффиндорцы, как заведённые, повторяли друг другу эту фразу, будто она имела какое-то значение.

— Мы это так не оставим, Малфой.

— И что ты сделаешь? — дёрнул подбородком он, перехватывая ремешок сумки на плече. — Побежишь к старухе Макгонагалл, рассказывать, как её лучшая ученица развлекалась в ночное время, играя в бильярд на желания, и распивала алкоголь? Ну-ну.

— Гермиона не пила! — крикнул Поттер, как будто это было единственной проблемой.

Драко был уверен, что нервы гриффиндорца на пределе, и только стальная хватка наманикюренных рук подружки удерживали его, чтобы не кинуться. Как жаль, что она это делает.

— Серьёзно? — Малфой перевёл на неё глаза, и, кажется, Грейнджер вздрогнула от прямого взгляда, смотря на холодную издевательскую улыбку на его лице.

Сладко-горький вкус сиропа с каким-то не самым элитным алкоголем, но с приличным градусом, который он слизывал с её языка вчера, почувствовался в его гортани. Малфою стоило титанических усилий, чтобы не сглотнуть. Лживая сука.

— Он пытается тебя достать. Пойдём, Гарри, — Грейнджер тянула Поттера изо всех сил в сторону гриффиндорской части класса.

Уизел втащился в кабинет хмурый, как туча. Самое время, чтобы отступить, но Малфою было мало.

— Кажется, я втянулся в азартные игры, знаете? — Драко повысил голос, оборачиваясь к своим. — Кто хочет поставить на то, что в первом испытании Потти не продержится и десяти минут?

— Я ставлю на пять, — захохотал Тео.

— Ты нарываешься, Малфой, — подал голос рыжий, и грязнокровка была явно слишком далеко от него, чтобы удержать. Замечательный шанс.

— Ну так давай, Вислый, в чём дело?

— Я прошу тебя, Рон! Угомонитесь! — Гермиона уже откровенно кричала от бессилия в этой ситуации. Что за тупая привычка всё держать под контролем?

— Мамочка сказала «нельзя»? — Драко понимал, что раскачивает карусель негодования, но ярость скапливалась в районе языка, покидая его тело, оседая на этих болванах. Ради такого эффекта он был готов довести каждую гриффиндорскую киску.

Палочка Поттера уткнулась в район груди Малфоя, а руку Гарри потряхивало от злости. Не было никаких сомнений, что новости о дражайшей подружке успели довести его ещё до встречи с Малфоем. Драко просто надавил на болезненную мозоль.

— Кажется, Золотого мальчика довели, — это был Винсент, проговоривший фразу из-за спины Малфоя.

— Ты хочешь сразиться? — Драко беспечно вытащил палочку из внутреннего кармана пиджака. — Ну так давай, только потом не плачь. Грязнокровка не будет вечно прятать тебя у себя под юбкой.

Грейнджер что-то шептала ему в ухо так быстро, что Драко удивлялся, как в глазах Поттера мелькает хоть какая-то смена эмоций. Он явно понимал, что она там тараторит.

— Так, завязывайте, — Блейз возник между ними, лениво вскидывая руку. Мулат всегда тонко чувствовал, когда температура становилось критической, и делал всё, чтобы сбавить градус. Это была его святая обязанность.

— Забини, — предупредительно произнёс Малфой, но в следующий момент дверь кабинета открылась, впуская вместе со Снейпом хмурость десятков дементоров: иногда казалось, что зельевар одной родословной с ними. Вечно чёрные одеяния делали сходство максимальным.

— Что здесь происходит? — вкрадчивый насторожённый голос, требующий незамедлительных ответов.

— Поттер напал на Драко, — подал голос Крэбб. — Ну, собирался.

— Мы собирались напасть друг на друга! — поправил его Гарри.

Малфой расплылся в улыбке. Даже если бы ему предложили деньги, он бы никогда не отказался от такого развлечения как доводить гриффиндорцев. Это была его личная отдушина. Словно маггловский зоопарк, о котором им рассказывала Бербидж, только здесь одни выродки.

— Минус двадцать пять баллов с Гриффиндора, — вынес вердикт Снейп. — И спрячьте свою палочку, мистер Поттер, не то выколите кому-нибудь глаз.

Драко видел, как Уизли краснеет от негодования, и был готов заплатить, чтобы из этой картины сделали плакат. Он повесил бы его в гостиной Слизерина.

— Надеюсь, ты доволен, — обозлённо бросила Грейнджер, проходя мимо, чтобы сесть за парту.

— Я буду доволен, когда ты исчезнешь с лица земли вместе со своими дружками.

Малфой не мог поверить, что она смела говорить с ним, пусть опуская глаза и делая вид, что её не заботят его ответы. Грейнджер уселась за парту вместе с Уизли, за тот стол, что и всегда. Все года в Хогвартсе она сидела там, но почему-то именно сейчас Драко это заметил. Почти в начале класса, впереди, вторая парта.

— Эй? — шепнула Пэнси, кротко поднимая на него взгляд, и коснулась рукава пиджака, чтобы Малфой сел на своё место.

Снейп начал урок, взмахом палочки выводя на доске теорию. Это был единственный предмет, где большинство учащихся приветствовало писанину, потому что здесь сложно налажать, в отличие от приготовления зелий, за неправильную каплю которого можно поплатиться пересдачей, отработкой или новым слоем кожи. И ещё непонятно, что хуже. Практические занятия у Снейпа — самый чёрный кошмар Долгопупса. Малфой хмыкнул, повернувшись в сторону гриффиндорцев, и увидел, как щекастый парень забился в задний угол кабинета и усердно выводил каждую букву, окуная кончик пера в чернильницу. Если бы Драко не было так паршиво из-за похмелья, он бы придумал, как повеселиться над Долгопупсом. Но сейчас… его глаза обвели каждого гриффиндорца, и было сразу видно, кто вчера побывал на вечеринке. Помятые, невыспавшиеся лица, они все сидели, подперев ладонями щёки, и благодарили Мерлина за то, что сегодня не нужно чахнуть над котлом.

Взгляд Драко остановился на Грейнджер. Ровная спина, распущенные волосы уложены почти так же, как вчера, будто она вообще не ложилась в постель. Одна рука выводит конспект, а вторая лежит рядом, сжатая в небольшой кулачок. Можно было подумать, что в своём сознании Грейнджер сейчас учиняет жёсткую расправу над одним из гриффиндорских недоумков или над Снейпом, лишившего их баллов. Или надо мной. Эта мысль позабавила Драко. Та половина лица, что не скрывалась за волосами, была жёсткой, сосредоточенной, не такой как вчера.

Увидев это задание… чёрт, Драко казалось, что одно только воспоминание способно вывести его из себя. Это словно жестокая шутка, какой-то очередной подъёб от друзей, возможно, он так бы и подумал, если бы не знал, как действует игра. По сути, задания никогда не были за гранью. Поцелуй, подержаться за руки, рассказать историю. Однако каждое из них заставляло Драко ненавидеть Грейнджер, которая какого-то чёрта припёрлась на вечеринку, светя своими хреновыми ногами.

Малфой посмотрел вниз. Сегодня на ней тоже была юбка. Школьная, не такая короткая, но её было достаточно, чтобы показать ноги, особенно, когда Гермиона сидела. Эти её ноги.

Драко покачал головой, вспоминая, как вышел из тесного чулана, заставляя себя сбавить ход, чтобы не выглядело так, будто он бежал. Чтобы не выглядело так, будто там что-то произошло. Грязнокровку же не заботили такие детали. Она мчалась оттуда, и можно было подумать, что за ней гнался сам дьявол.

— Что там? — улыбнулся Тео, возвращая Малфою напиток.

— Рассказать историю из детства, — закатил глаза Драко. Да, вот так, очень натурально. — Меня чуть не стошнило от её бубнёжа.

— Чего это она сбежала? — спросил Гойл, смотря на хлопнувшую дверь. — Ты рассказал ей, как расчленял котят в детстве или что?

— Сказал, чтоб она сваливала отсюда и не мешала отдыхать, — ответил Драко.

Через секунду все успокоились, и внимание сместилось на новую парочку, имена и лица которых он не запомнил. Малфой выдохнул, сидя на кресле и глотая крепкий-крепкий виски, который, кажется, не было принято пить как воду, но ему хотелось стереть с языка её вкус.

Сладкий, невероятно сладкий, как гренадин или что-то ягодное. Малфой быстро слизал с Гермионы остатки помады, когда она втягивала в себя воздух так, будто ей нравилось. Ещё бы.

Драко перевёл взгляд на свои стиснутые костяшки, которые побелели от напряжения и особо выделялись на ярко-красном стакане. Щека Грейнджер, красная, как и этот стакан, была измазана во что-то чёрное, типа подводки для глаз. Драко особенно врезался в память момент, когда захотелось стереть это пятнышко, чтобы оно не портило лицо девушки.

Он убеждал себя, что поцелуй будет просто касанием: быстрым, нелепым, полным отвращения, потому что им нужно было выбраться из хреновой каморки. Но она, видно, сошла с ума, потому что вместо того, чтобы стоять смирно, провела языком по его губам, передавая это сумасшествие, реально что-то больное, воздушно-капельным. В следующую секунду Драко уже прижимал Грейнджер к блевотно-персиковой стене, пытаясь сделать так, чтобы девчонка открыла рот шире. Словно её нужно было просить.

Малфою захотелось заорать, бросив стакан о стену. Хотелось, чтобы он был стеклянным, разбился о твёрдую поверхность, забирая с собой хотя бы десятую часть гнева. Его… замешательства. Грейнджер должна была быть на вкус как что-то грязное. Он почти приготовился ощутить грунт, песок, скрипящий на зубах, после того, как поцелуй углубился. Но всё, что он чувствовал — это вкус напитка, который она выпила последним, и температуру её тела, что просто не могла быть реальной, иначе грязнокровка бы уже давно сварилась заживо.

«И чистокровные, такие как мы, никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами».

Слова отца орали в сознании Малфоя, буквально причиняя боль ушным перегородкам. Драко поцеловал грязную, отвратительную Грейнджер. Да, из-за игры, да, не по собственному желанию, но он это сделал. Позволил ей приблизиться к себе больше, чем просто «в одном ряду». Мать твою.

Но нет. Нет-нет. Когда Гермиона подняла руки, шея Драко заколола от ожидания, словно его кожа чувствовала фантомное прикосновение к себе, которое вот-вот должно состояться. Она точно не хотела оттолкнуть слизеринца, не после того писклявого стона. Драко не позволил ей, он остановил. Вот что определяет его, а не тупая подростковая игра. Малфой так поступил, потому что ему было мерзко. И потому что он был уверен, что не сможет так быстро остановиться, начни она его лапать и вести себя как… девушка.

Малфой залпом залил себе в горло оставшийся виски, поморщившись.

— Чувак, остынь, конкурс на то, кто быстрее склонится над унитазом сегодня ночью, проходит у пуффендуйцев, — сказал Нотт, и, подняв глаза, Драко успел заметить обеспокоенный взгляд Забини. Ой, иди нахуй.

— Налей ещё, — только и ответил Малфой.

Сейчас холодный голос Снейпа вернул его обратно в сырой кабинет, где Грейнджер закинула ногу на ногу, хмурясь, будто слова на пергаменте недостаточно подходили её параметрам. Почему-то это взбесило Драко.

— Три стебля Мимбулус мимбле… чего? Что там дальше?.. — Пэнси склонилась над его листом, раздражённо вздыхая.

— Мисс Паркинсон, — повернулся к ним Снейп, услышав девушку, — если не успеваете — пишите быстрее.

Воистину ценный совет. Драко взял перо в руку, макая его в чернила. Все эти мысли нужно сложить в чёрные, как эти предложения на пергаменте, мусорные пакеты и выбросить вон. И притвориться, что произошедшего не было. Не было пусть и мнимого, но повода разочаровать отца и все взгляды, которые взращивались в Драко с самого детства. Не было повода разочароваться в себе.

Снейп диктовал ровным, спокойным, но, парадокс, ничуть не убаюкивающим голосом. Его прервал стук в дверь спустя добрых сорок минут от пары. Паренёк, который был таким хилым, что удивительно, как он сумел открыть тяжёлую дверь в кабинет, просунул голову в проём. Профессор перевёл на него взгляд, и, кажется, мальчик побледнел ещё больше.

— Простите, сэр, но Гарри Поттера и Драко Малфоя вызывают наверх, — известил Колин Криви.

— У них впереди ещё половина лекции. Они поднимутся после урока, — Снейп почти отвернулся, когда мальчик заговорил вновь.

— Н-но, профессор, боюсь, их ждет мистер Бэгмен. Всем чемпионам нужно там быть, — несмело продолжил он. — Кажется, их будут фотографировать.

Тео кольнул Драко острым концом пера в спину.

— Распишешься у меня на груди помадой, красавчик? — услышал Малфой шёпот вперемешку с подавляемым смехом.

Драко показал ему средний палец, пока внимание зельевара было обращено к Криви.

— Надеюсь, это будут фото в стиле «ню», — донеслось до Малфоя подначивание Блейза.

Снейп повернул голову и скривил губы.

— Как, всё-таки, нам повезло находиться в обществе знаменитостей, — сказал он, почти не раскрывая губ. — Берите свои сумки и на выход!

Драко усмехнулся и быстро засунул пергаменты в сумку, не желая идти вместе с Поттером. Видит Мерлин, ещё одно слово от этого идиота, и прольётся кровь. Они точно сцепятся.

— Удачи, котёнок! — Пэнси послала Драко воздушный поцелуй, но в её интонации явно слышалось напряжение.

Он кивнул и вышел из класса, узнав у Криви, куда именно нужно идти, пока Поттер неуклюже справлялся с учебниками.

— О, мистер Малфой, чудесно, чудесно! Подходите сюда! — Бэгмен вскочил со стула, завидев его, и Драко подумал, что тот похож на попрыгунчик — упитанный до кругловатости и слишком жизнерадостный, чтобы не вызывать сомнений в своей адекватности. — Где мистер Поттер? А, всё, вижу…

Мужчина тут же кинулся к другому Хогвартскому чемпиону, пожимая ему руку. Флёр сидела на кресле, закинув ногу на ногу, и улыбалась. Несмотря на немалое количество выпитого вчера, это никак не сказалось на цвете лица девушки. У вейловского происхождения точно были свои плюсы. Крам, как всегда, угрюмо стоял поодаль. Малфой усмехнулся, вспоминая его лицо, когда Драко сказал о желании. Можно было даже сыграть ещё раз ради такого момента.

— Так, ребята, сейчас, буквально через несколько минут, будут проверены ваши палочки, ну, знаете, на предмет поломок и их пригодности к использованию. Судейская бригада с директором скоро спустятся к нам, — сказал Бэгмен, сияя всем своим круглым лицом. — А пока познакомьтесь — Рита Скитер, она пишет для «Пророка».

Женщина лет сорока довольно улыбнулась, поправляя свои причудливые очки в камнях, и провела рукой по тугим белым локонам, задевая их длинными ногтями.

— Привет, детишки, — произнесла она бодро, и Драко затошнило.

Детишки. Ну, знаете, тот вид детишек, которых отправляют на смертельные испытания.

— Хорошо, я пойду потороплю судей, — ткнул Людо пальцем на дверь, направляясь в её сторону.

Практически сразу Скитер чуть ли не за шиворот схватила Поттера и потащила куда-то в сторону. Драко даже не повернулся. Было бы круто, если бы он и не вернулся.

— Пове’гить не могу, что фотосессия именно сегодня! — проныла Флёр в своей излюбленной драматичной манере, поглядывая на заворожённого фотографа, который исподтишка делал снимки. — Я ушасно не выспалась. Как вы здесь, в О’гва’гтсе, переживаете такие вече’гинки?

Она облокотилась на кресло Малфоя, проводя тонкой рукой по его пиджаку, и поджала губы, повернувшись к Виктору, когда этот жест не повлёк за собой никакой реакции.

— Викто’г? А что насчёт вас?

Он повернулся, смотря на неё в течение пары секунд, будто обдумывая, что ответить.

— Каркаров придерживается очень строгих правил по поводу дозволенности учеников. Такие вечеринки в Дурмстранге — никогда, — Виктор перевёл взгляд на окно. — У нас есть те, кто играют в карты, но тебе бы не понравились их посиделки.

— Почему? — спросила Флёр, но видно было, что она вела диалог от скуки, а не из интереса.

— Эти парни играют нечестно. Они напрочь лишены совести, только нажива, — ответил Крам. — Это больше по части Малфоя.

Драко поднял вверх бровь, поднимая глаза на дурмстранговца.

— Успокойся, Крам, — усмехнулся слизеринец, понимая, к чему тот вёл. — Вчера я выиграл у тебя честно. Прими это как факт.

— Но ты играл не ради победы, а ради приза. Чтоб использовать его в качестве давления, — Крам сложил руки на груди, всё ещё сверля оппонента тёмными глазами. — Это делает тебя с теми людьми очень похожим.

Слизеринец скривился в издевающейся гримасе и развёл руками.

— Это, типа, должно было меня оскорбить?

— Вряд ли, — фыркнул Крам. — Я бы не удивился, если бы ты принял это как комплимент.

Скрип дверцы из коридора отвлёк их от беседы. Скитер звонко щёлкнула пальцами и указала на Малфоя.

— Теперь ты, красавчик, давай за мной, — она указала за спину и поцокала обратно.

Он вздохнул, поднимаясь, и посмотрел на злющее выражение лица Поттера.

— Что, Потти, тебе даже престарелые мадам не дают? — спросил Малфой, проходя мимо.

— Иди нахер, — услышал Драко в спину, но он и не сомневался, что Поттера на большее не хватит.

Цепкой рукой Скитер затащила Малфоя в какую-то подсобку, усадив перед собой. Почему в последние сорок восемь часов он постоянно оказывается в тесных помещениях с кем-то сомнительным?

— Так-так… — медленно протянула Рита, осматривая парня. — Ещё один Хогвартский чемпион… Ты не против Прытко Пишущего Пера?

— Как вам будет угодно, — просто ответил Драко, выдыхая.

— Так ты бросил своё имя в кубок? — она вновь поправила очки, привлекая к ним внимание.

— Да.

— И тебя прельщает участие в Турнире?

— Очевидно, — Перо с такой скоростью летало над пергаментом, что Малфой нахмурился, переводя на него взгляд, но чернила были скрыты обложкой блокнота.

— Что ты чувствуешь по поводу того, что чемпионы погибали на предыдущих подобных Турнирах? — возможно, кто-то бы посчитал этот вопрос слишком грубым или бестактным, но, очевидно, Скитер это не касалось.

— Видимо, им не хватило смекалки, — пожал плечами Малфой.

Рита захохотала, махая на него рукой.

— Наши читатели любят самоуверенных, — её язык остановился у угла тёмно-бордовой губы, пока она обдумывала следующий вопрос. — Сложно не заметить твою презентабельную внешность. Рассказывай, у тебя есть девушка?

— Нет, — ответы Драко были односложными, потому что с каждой секундой разговора ему становилось более скучно.

— Перестань, всем нравится читать о любовных делишках, — заговорщически произнесла Скитер, наклоняясь ближе. — Ни за что в жизни не поверю, что никто в тебя не влюблён.

— Вы не спрашивали о влюблённости, — заметил Драко. — Я не состою в отношениях.

— Ладно, — разочарованно цокнула языком Скитер. — Ты представитель древнейшего рода Малфоев, что сказал твой отец, когда узнал, что кубок избрал тебя?

Ни черта. Ни черта он не сказал. Грёбаный отец, видно, растерял все чернильницы в Мэноре или перестрелял всех сов, потому что за всё это время ему не пришло ни одно письмо, в котором были бы ответы. Нахер поздравления. Драко нужны были ответы.

— Он сказал, что гордится мной, и не сомневался в таком исходе, — голос был ровный и холодный. Как всегда. Отлично.

— Ну а теперь к главному, — Скитер поёрзала на стуле, будто ребенок, которому, наконец, предложили десерт. — Что ты думаешь по поводу того, что Гарри стал вторым чемпионом от имени вашей школы? По поводу его заявления, что он не бросал своё имя в кубок? Ты не чувствуешь разочарования?

— Мне плевать, участвует он или нет, — ответил Драко, пожалуй, слишком резко.

— М-м, а как же его байка о невиновности? — Скитер потеребила бусы на шее. — Мог ли Поттер зачаровать кубок, чтобы он специально выбрал его, как ещё одного участника? — она подмигнула Малфою. — Говори то, что думаешь, не стесняйся, ведь это может бросить неплохую тень на твоего соперника.

Было ясно, чего добивалась Скитер. Громких обвинений, разрывных статей. Возможно, это была бы блестящая возможность макнуть Поттера в грязь, только вот Драко не собирался марать об него руки.

— У меня нет на это мнения, — ответил он. — Единственное, что я знаю, у Поттера в жизни не хватило бы мозгов, чтобы провернуть нечто подобное.

Скитер поджала накрашенные губы, готовясь к новой попытке наступления, но в следующий миг открылась дверь чулана, и они увидели ярко-голубые глаза Дамблдора, которые светились недовольством. «Наконец-то», — подумал Драко, вставая. На сегодня с него было достаточно расспросов об отце и Поттере в одном разговоре. Словно Скитер запланировала довести Драко, не дожидаясь даже полудня, прямо по расписанию.

***

— Всё равно, я просто не могу понять, как так? — стонал Рон, поднимаясь из подземелий, до сих пор разрабатывая руку от переутомления кисти. — Как ты могла попасться на эту удочку?

— Рональд, Гарри и так уже достаточно высказал мне сегодня, спасибо, — рявкнула Грейнджер на него.

— Но блин… Ты же Гермиона! — он указал на неё рукой так, будто только что к этому пришёл. — Самая благоразумная девочка в школе. Ты же знала, что Малфой полный придурок.

— Тебя там не было! — Гермиона понимала, что злится, только потому что Рон проговаривает вслух всё то, что она и сама знала. — Это была ошибка, но в какой-то момент я просто не смогла спасовать и сказать, что боюсь ему проиграть, потому что это не так!

— А теперь должна ему желание! Вдруг он вообще спросит… спросит… — Уизли лихорадочно смотрел под ноги в поисках вариантов. — Спросит что-то о Турнире!

— Я найду решение, ясно? — Рон, просто помолчи.

— Зачем ты туда вообще пошла? — вздохнул он, поворачивая в Большой зал. — Ты ведь знаешь, что на таких сборищах обычно полным-полно слизеринцев. Это не лучшая компания.

— Потому что твоя сестра решила меня немного отвлечь, между прочим, из-за вас двоих! — Гермиона повысила голос. — Из-за вашей тупой ссоры я постоянно между двух огней!

— Если так, то скажи Гарри, пусть подойдёт и…

— Ах, это Гарри должен подойти! — возмутилась девушка, хотя ещё позавчера пыталась уговорить Поттера сделать первый шаг. — Ты заварил эту кашу! Мерлин, просто не верится, что…

Её глаза зацепились за платиновые волосы, когда она проходила мимо окна. Девушка тут же притормозила. Рон заметил, что Гермиона на что-то уставилась, поэтому заглянул через плечо подруги.

— У них фотосессия на улице? — сделал предположение он, но уже через секунду увидел Драко, шагающего куда-то. — А, этот…

— Я говорила тебе, что как-то столкнулась с Малфоем поздно вечером у совятни? — отрешённо спросила Гермиона, не отрывая взгляда от белой макушки.

— Что? Нет, — нахмурился Рон.

— Он что-то кому-то отправлял. Письмо, — Грейнджер повернулась к другу, опуская подробности. — Никто не отправляет обычные письма ночью, — повторила она фразу слизеринца.

— И? — Уизли натужно пытался понять, к чему клонит Гермиона.

— А то, что теперь, когда он соперник Гарри, за ним нужен глаз да глаз! — прошипела она, раздражаясь от того, что Рон так туго соображал после пары по Зельям. — Сейчас время обеда. Вот куда он потащился?

— Его отец работает в Министерстве. Может, он ему что-то… — но гриффиндорец не успел договорить.

— На, держи мою сумку, иди в Большой зал, найди Гарри, — она добавила последнее в надежде, что их сплотит общая проблема, как бывало всегда.

— Ты куда? Не иди за ним! Ты сама видела, что бывает, когда сталкиваешься с этим змеёнышем в одиночку!

— Я уже не буду такой дурой, — убедила Рона Гермиона, вновь всматриваясь в окно. — Вдруг он что-то прячет? Не знаю… Лучше проверить.

Гермиона пронеслась мимо Уизли, задев волосами его плечо. Они уже выбрались из подземелий, так что выбежать из замка не составляло труда, особенно, когда весь Хогвартс держал путь в Большой зал на обед. Мокрая трава цеплялась за открытые туфли, по коже пошли мурашки от холода, и девушка пожалела, что не надела колготки. Природа начинала меняться, несмотря на то, что прогноз ещё обещал им парочку тёплых, почти летних дней.

Гермиона запомнила, куда шёл Малфой, так что свернула, надеясь, что бежала достаточно быстро, чтобы не потерять его из виду. Когда девушка увидела, как взметнулись полы чёрной мантии с изумрудным подкладом, тут же сбавила шаг. Драко шёл неподалёку, направляясь за ближайшую стену Хогвартса.

Гермиона нахмурилась. Недоверие к Малфою росло с каждой минутой, потому что, видя, как нервничает Гарри из-за турнира, и, наблюдая полную беспечность слизеринца, она начала подозревать, что что-то здесь нечисто. Да и к тому же отправлять кому-то письма накануне ночи, в которую студенты опускали свои имена… Нет, Гермиона не думала, что Малфой бросил в кубок имя Поттера. Это было бы очень странно, к тому же, семнадцатилетний волшебник, даже очень способный, вряд ли смог бы обвести вокруг пальца такую сильную магию. Но…

Чёртова ветка, которая просто не имела права быть засохшей в начале октября, ещё и после ливня, хрустнула, привлекая внимание слизеринца в тишине. Даже ветер в этот момент не заглушал окружающих звуков. На какую-то секунду Гермиона ощутила то самое чувство, когда лифт поднимается слишком быстро: все органы упали вниз.

— Грейнджер, — почти довольно протянул Малфой, увидев её возле дерева.

Этот тон был мерзким, словно он поймал девушку за чем-то неприличным.

— Шпионишь за мной?

— За тобой следует присматривать, — Гермиона подняла вверх подбородок, собираясь обернуть эту ситуацию в свою пользу.

— Это ты будешь за мной присматривать, грязнокровка? Присматривай за двумя своими долбоёбами, — презрительно произнёс Малфой. — Что же ты надеялась здесь увидеть? Что я зачаровываю диадему Кандиды Когтевран, в попытках изжить со свету твоего Золотого мальчика? Салазар, ты такая идиотка.

Гермиона сделала шаг вперёд. Она не хотела, но ей пришлось, потому что каблук проваливался в почву, а на брусчатке стоять было гораздо удобнее. Малфой засунул руку в карман и достал металлическую коробку. Он вытащил оттуда сигарету, нарочито медленно поджёг её кончиком палочки, при этом пристально наблюдая за Гермионой. Ну, конечно. Драко будто глазами пытался сказать, как она сглупила.

— Здесь нельзя курить, Малфой, — Гермиона хотела, чтобы голос звучал вызывающе и уверенно, однако на деле он опустился вниз из-за того, что девушка так опростоволосилась.

Всем было известно, что те, кто пристрастился к курению, бегали именно сюда. Мерлин, мне реально пора лечиться от паранойи. Годы дружбы с Гарри Поттером не проходят бесследно.

— И что? — фыркнул Малфой, делая очередную затяжку. — К твоему сведению, я курю только иногда. Когда меня что-то зверски раздражает. И ты здесь. Совпадение ли это?

Гермиона сжала губы на плоскую колкость, отбросив кудри за плечо.

— Я расскажу об этом Макгонагалл, и тогда она уж точно…

— Но-но-но, Грейнджер, — Малфой спокойно протянул её фамилию, его интонации совершенно не предвещали веселья, — помни о том, что я одним желанием могу разрушить тебе жизнь. Мне ведь можно и изменить его. Пожелать, чтоб ты отсосала Гойлу прям в Большом зале. Вот была бы умора, скажи?

Кажется, он реально получал удовольствие от этих гнусных речей, судя по улыбке на его лице. Хотя, скорее всего, Малфой получал удовольствие от явных проявлений злости, которые были видны в глазах Гермионы. К несчастью, гриффиндорка никогда не умела маскировать свои чувства как следует.

— Это неправда, Малфой, — девушка сузила глаза, — и вообще, я найду способ отменить желание, так и знай.

— Можешь рассказывать эту ахинею своим друзьям, но все, у кого хватает извилин, чтобы что-то анализировать, скажут, что отменить его нельзя, — Малфой сбросил пепел на землю. — Магическая договорённость. Азартные игроки всё продумали на совесть.

Гермиона знала это. Данный факт мог довести её до исступления, если долго об этом думать. Минувшей ночью она не потратила ни единой мысли на что-то другое.

— Неси эту чушь, давай, — хмыкнула Грейнджер, складывая руки на груди и пытаясь выглядеть более уверенной, чем обычно, когда девушка была наедине со слизеринцем, — но только Гарри ничуть не уступает тебе в умственных способностях, так что если ты ждёшь какой-то правды по поводу Чемпионата, то лучше уж тебе использовать её как можно быстрее, потому что, могу поспорить, ты вылетишь на первом же туре.

Это была опасная игра, как всегда, когда дело доходило до Малфоя, но, чёрт подери, со слизеринцем по-другому нельзя. Этот человек… с ним невозможно найти общий язык, вести переговоры или идти на уступки. Здесь была только чистая холодная война, которую нереально вывезти на стратегии, потому что Малфой похож на капризного ребенка, который вечно менял правила игры, как только начинал проигрывать.

— О, а ты уверена в том, что хочешь, чтоб я спросил сейчас? — он выпустил последний густой клубок дыма в воздух. Затушив сигарету, парень воспламенил её остаток и, развеивая пепел, сделал несколько шагов к гриффиндорке. — Ты блефуешь, Грейнджер, это так заметно. Вспомни, что было в прошлый раз, когда ты решила потягаться со мной.

— Ты знал, что обыграешь Виктора, а тем более меня! Это было низко, — разозлённо произнесла Гермиона, наконец, найдя того, кому она справедливо может об этом сказать.

— Но ты первой раскрыла рот. Ты первая полезла, — Малфой склонил голову вбок. — Вот поэтому таких, как ты, нужно воспитывать только подобными методами.

Девушка едва не задохнулась из-за последней фразы, и уже открыла рот, чтобы высказаться, но он продолжил:

— И даже в следующей игре ты не спасовала, хотя могла, — она помотала головой на заявление Малфоя. — Могла, Грейнджер. Но ты опять уцепилась за свою «крутость», которой просто не существует.

Слизеринец щёлкнул пальцами в воздухе, показывая наглядно, как, по его мнению, выглядит её уверенность.

— Говорит мне тот, чьё самомнение строится на свите, которая таскается за ним только из-за положения отца в Министерстве и полоумных девиц, — огрызнулась Гермиона, мысленно умоляя парня не двигаться. И вообще ничего не говорить, потому что ей хотелось уйти. А ещё желательнее уйти, сказав напоследок что-то едкое, что исказит его надменное лицо на остаток дня, и эффектно так крутануться на каблуках. Малфой выматывал её, даже когда смотрел. Просто смотрел, не открывая рот.

— Полоумных девиц? — Малфой приподнял уголок губы и сделал шаг вперёд. Нет. — Признай, Грейнджер, что тебе на самом деле понравилось.

Она сжала зубы, посмотрев на него в упор. Его выражение лица было довольным. Таким же, как и во время той партии. Будто Малфой точно знал, что делает.

— Что?.. — она дёрнула головой.

— Вчера, во время игры в котелки, — уточнил Драко, и Гермиона не знала, что конкретно вырисовалось на её лице, но это удовлетворило его, потому что он продолжил. — Это ведь твой единственный шанс поцеловать кого-то подобного. Того, кто выше тебя в обществе. Такого, который никогда тебе не достанется.

Малфой подошёл достаточно близко. Это было странно, потому что Гермиона ожидала, что почувствует противный запах, ведь она ненавидела сигареты. Её родители — врачи, и нелюбовь к подобным привычкам девушка впитала с молоком матери. Однако от Малфоя не пахло неприятно. Слизеринец курил вишнёвый табак. Он был сладковатым и терпким, возможно, с примесью чего-то ванильного, потому что… Гермионе нравилась ваниль.

— Что? — повторила она, моргнув, но тут же взяла себя в руки. — Малфой, ты рехнулся. Нет, серьёзно, ты не дружишь с головой, — Грейнджер показала себе на лоб. — Видимо, начал жить внутри мира, где любая бегает за тобой и…

— Да? Мне кажется, я живу в таком мире на самом деле. Ведь любая бегает за мной, — Гермиона могла дать голову на отсечение, что Малфой специально это говорил. Он понимал, насколько её выводит из себя показушничество, так что слизеринец гиперболизировал любую фразу, вылетающую из своего рта, чтобы заставить Грейнджер представлять, как она впивается ногтями ему в лицо.

— Ты противный, — это было по-детски, не хватало ещё топнуть ногой, потому что разговор не отпускал её, а Гермиона хотела уйти. Правда.

— Противный, значит? — Малфой вновь засунул руку в карман, и на мгновение ей почудилось, что он вытащит палочку и проклянёт её, но парень всего лишь забросил в рот жвачку. — Ладно, Грейнджер, если так, то…

Вот значит, что это было. Пряный и свежий. Это черничная жвачка. Она сейчас чувствовала её особенно сильно, когда Малфой стоял так близко. Гермиона скользнула взглядом от уголка его рта к челюсти, которая поднималась вверх-вниз от жевательных движений.

— Зачем ты тогда пыталась дотронуться до меня, если я такой противный? — сладкий ягодный запах плясал на её нижней губе, и Гермиона вспомнила, как он чувствуется, когда ощущаешь его на вкус. На языке.

— Я хотела тебя оттолкнуть.

Гермиона сглотнула, пытаясь собрать мысли в кучу, которые разбегались, как муравьи, только от одного запаха. Она говорила правду — это было неприятно. Конечно, да, ведь ей не могло понравиться. Боже! Понравились вынужденные поцелуи с Малфоем, надо же такое придумать! Это же как параллельная вселенная, где Невилл — звезда квиддича, лучший друг Снейпа, его золотой ученик. Только при таком раскладе Гермионе могло понравиться ощущение губ этого змеёныша на её. Впору было рассмеяться от логически правильной последовательности этих размышлений, но почему-то смех не шёл. Совсем.

— Тогда почему ты не делаешь это сейчас? — голос Малфоя снизился до шепота, и Гермионе пришлось немного подвинуться к нему, самую малость, чтобы просто расслышать, что он там бормочет.

Она наконец подняла глаза и увидела, как та насмешка, пару минут назад играющая у него на губах, перекочевала в серый взгляд, закрывая ларец наваждения с громким, почти оглушающим щелчком.

Гермиона толкнула Малфоя так сильно, что даже смех слизеринца, которым он зашёлся, немного сбился, хотя даже это не развеяло его настрой.

— Ты просто безнадёжна, грязнокровка, — повторил Драко свои же слова, смеясь.

— Никогда больше не смей ко мне подходить, Малфой, — девушка указала на него пальцем, пятясь назад, уже полностью наплевав на испачканные туфли, которые провалились в мокрую землю. — Никогда больше.

Грейнджер зацепилась за упавшую ветку, но вовремя удержалась, ухватившись за ствол дерева. Она решила пойти коротким путём, чтобы быстрее избавиться от звука хохота, стучавшего в её голове набатом.

***

Золотой бокал громко цокнул о стол, привлекая к себе всеобщее внимание, но уже через пару секунд все зеваки вернулись к поеданию обеда, решив: что бы там ни было, это не так важно, как суп.

— Малфой курит за Хогвартсом, — выпалила Гермиона, садясь на лавку и яростно двигая к себе тарелку. Поттеру даже показалось, что она содрала верхний слой древесины.

— Ладно, — протянул он, посмотрев на подругу и подняв брови вверх. — И откуда ты узнала? — спросил парень, поняв, что не дождётся продолжения данного заявления.

— Видела, Гарри. Проследила за ним, — судя по тому, как Грейнджер накладывала пюре, именно оно было виновато во всех бедах гриффиндорки.

— Что? — глаза Гарри расширились от непонимания и удивления. — Зачем?

— Затем, что теперь за ним нужно приглядывать вдвое больше! — выдохнула Гермиона, переводя на друга взгляд, который ясно давал понять, что он не понимает очевидного. — Ты говорил с Роном?

— Как же, — фыркнул Поттер, сразу же отворачиваясь. — Он только твою сумку оставил, вон там.

Гермиона закрыла глаза, заставляя себя успокоиться. Ладно. Ладно. Пусть, немного позже помирятся. Всё нормально. Ничего не произошло.

Картошка была на вкус как пластмасса. Пластик с чернично-вишнёвым ароматом. Девушка отставила блюдо, надеясь, что это просто воображение, и от неё не несет мерзким запахом табака и холодных фруктов. Запахом, от которого хотелось отмыться.

***

Кожаная тёмная сумка соскользнула с плеча, упав на пол, когда Малфой невербально заставил яблоко с большого фруктового блюда в центре стола в гостиной Слизерина приземлиться ему в руку. Взгляд Драко остановился на Теодоре, который вёл глухой разговор с дурмстранговцем. Этот в последнее время раздражал его чуть ли не больше всех. Малфой начинал потихоньку ненавидеть ту чёртову школу.

— О, Драко, это Даниел, он…

— Мы с ним знакомы, — отрезал Малфой. — Что ты здесь делаешь?

— Меня пригласил Блейз. Я жду, пока он соберётся, — Даниел указал в сторону спален для мальчиков, при этом словно не замечая вражеского настроя Драко.

— Как мило, — произнёс слизеринец, растянув губы в улыбке, хотя это было больше похоже на оскал. — И чем займётесь? Будете играть в викторины из «Ведьмовского ежедневника»?

Тео поднял брови, якобы спрашивая, что происходит, но Драко не смотрел на него. Слизеринец пытался сделать вид, что всё хорошо, откусывая зелёное яблоко.

— Остроумно, — усмехнулся Даниел. — На самом деле недалеко ушло от правды. Небольшие посиделки, не такие шумные, как у вас здесь. Всё очень прилично.

Пауза затянулась, и Нотт хлопнул ладонями по ногам, чтобы как-то её заполнить.

— Ладно, мне сегодня ещё нужно пересечься с Гойлом до отбоя, — известил он, вставая и явно желая просто уйти из гостиной. — Увидимся!

— Слушай, мне насрать, куда вы там идёте, но не смей втягивать Забини в какую-то херню, — произнёс Драко, продолжая есть фрукт.

— Малфой, Малфой! — Даниел поднял руки в обезоруженном жесте. — Не знаю, что ты там себе выдумал, но я сказал: наши посиделки отличаются от ваших, так что… — он улыбнулся, и эта улыбочка начала действовать Драко на нервы. — Я понимаю, вы с Блейзом поссорились, и ты, возможно, злишься, но, честно сказать, никогда не понимал, почему вы вообще общаетесь. Ваши дружеские отношения… весьма сомнительны.

— Ни черта ты не понимаешь, дружок, — Малфой выбросил огрызок и перегнулся через стол к своему собеседнику. — Я знаю, что ты скользкий, как слизняк. Тот факт, что близко с тобой из твоих же однокурсников никто не общается, много о чём говорит.

— Знаешь, Забини взрослый мальчик и вполне…

— Забини имеет детскую привычку показывать характер, и ты понимаешь это, — злость в Драко начала закипать. — Так что, не приведи Мерлин, я узнаю о каком-то дерьме.

Он решил не дожидаться ответа и встал, направляясь в спальню мальчиков. Ему вполне было достаточно этого дня. В тёмном, слегка прохладном помещении, которому даже не помогал камин, Драко нашёл мулата, набрасывающего на себя кардиган.

— Куда ты идешь с этим идиотом? — сходу спросил Малфой, закрывая дверь.

— О, а мы уже разговариваем? — нарочито удивлённо спросил Блейз. — Не знал.

— Хватит паясничать, — огрызнулся Малфой, понимая, что у него нет сейчас ни сил, ни настроения на склоки.

— Это не твоё дело, — просто ответил Забини.

— Ты точно такой же идиот, как и Поляков, если до сих пор не понял, что он тебе не друг, — Драко опёрся рукой о кронштейн кровати. — Как бы Даниел ни таскался за тобой, ты для них чужой.

— По крайней мере, он не темнит, — грубо ответил Блейз и, взяв куртку, вышел, захлопнув дверь в спальню жёстче, чем следовало.

Драко подавил в себе желание догнать его и дать по морде. Плевать. Если что, это его больше не касается. Пошли они все.

***

Хлопок книгой был такой мощный, что сдул назад несколько прядок с лица Гермионы. Глупое хихиканье стайки девочек где-то через пару стеллажей действовало на нервы так сильно, что учиться было просто невозможно. Она бросила злобный взгляд на одну из полок, за которой доносился шум, будто ожидая от той извинений за не слишком хорошую звукоизоляцию в библиотеке. Гермиона раздражённо засунула книгу в сумку.

Поднявшись, девушка обогнула стеллаж, желая убраться отсюда поскорее. Пять просмотренных книг за вечер и ни единой подсказки, что делать с магическим проигранным желанием. Это было какое-то наказание! Казалось, чёртов Непреложный обет и то проще отменить!

Девочки, которые слишком громко шептались, ютились возле одного из круглых столиков, держа в руке по книжке, но Гермиона была уверена, что у одной из них фолиант был перевёрнут вверх ногами. Гриффиндорка закатила глаза, проследив за тем, куда они смотрели, и тут же уткнулась в тёмный взгляд Крама. Завидев девушку, он подскочил со своего места, поравнявшись с ней.

— Гермиона!

— Здравствуй, Виктор, — она улыбнулась, а её раздражение сразу же утихло.

Что он здесь делал? Готовился к будущему заданию?

— Как у тебя дела? У нас не было шанса поговорить после той злосчастной вечеринки, — Крам пошёл за Гермионой, оставляя девиц без жертвы и забывая про учебник, который листал.

— Не беспокойся обо мне, — она махнула рукой так беспечно, будто и не потратила добрых часов пять на поиск того, как избавиться от своего рода Инкарцеро, которое опутало её горло и не давало дышать. Каждый вечер девушка думала о том, насколько далеко способен зайти Малфой в своей гнусности. — Ты… Это вообще не твоя забота.

Гермионе не нравилось, когда люди чувствовали перед ней вину и пытались её загладить. Ещё больше не нравилось, когда людям могло прийти в голову, что девушка сама не в состоянии справиться со своими проблемами. Она ведь Гермиона Грейнджер. Она может всё.

— Нет, я хочу, — быстро проговорил Крам. Даже слишком быстро, отчего Гермиона улыбнулась. — Если он будет тебя доставать…

— Спасибо, Виктор, я справлюсь. Правда, — добавила Грейнджер, понимая, что его рвение всего лишь акт какой-то странной заботы, ведь они были знакомы всего ничего: пара взглядов в коридорах, пара минут разговора на вечеринке да одна провальная игра в пул.

— Знаешь, я слышал, в конце следующей недели запланирован поход в Хос… эмм…

— Хогсмид, — подсказала ему Гермиона, поворачивая на движущуюся лестницу, и Виктор запрыгнул на ступеньку, по всей видимости, уже зная про эту особенность Хогвартса.

— Да, точно. Я подумал, не хотелось бы тебе пойти со мной? Ты бы рассказала мне о вашей школе побольше и, возможно, о тех книгах, что ты постоянно читаешь в библиотеке, — гриффиндорка повернулась к нему, не успев вовремя спрятать эмоции, и от этого её глаза стали похожи на огромные блюдца. Постоянно читаешь в библиотеке? Он что, следил за ней? — Я имею в виду как друзья.

Видно, Крама не особо воодушевила реакция девушки, и он точно нервничал, потому что его грубый акцент стал сильнее. Все знали, что в Хогсмид обычно ходят группами друзей или же парочками, поэтому предложение Виктора выбило у Гермионы почву из-под ног. Буквально. Она схватилась за перила, чтобы не упасть от быстро передвигающейся лестницы.

— О, — Гермиона моргнула пару раз, — это неожиданно.

Болгарин опустил глаза, и его смущение стало ещё более заметным. Боже правый, Виктор Крам зовёт её почти что на свидание! От этой мысли щёки Гермионы залились румянцем, и девушка была благодарна грохоту лестницы за то, что она заполнила неловкую для обоих паузу.

— Нет, если у тебя уже планы, и ты идёшь с друзьями, то это ничего ст…

— Без проблем! — оборвала его Грейнджер, положив ладонь на плечо парню всего лишь на секунду. Она всегда так делала с мальчиками и не успела одёрнуть себя. — Я с удовольствием составлю компанию, было бы очень интересно с тобой пообщаться подольше.

В уголках глаз Виктора тут же появились морщинки, вновь развеивая образ хмурого и сурового игрока в квиддич в голове Гермионы. Наконец они оказались на устойчивой поверхности, и девушка почувствовала, как её настроение поднимается.

— Я очень рад, — и это действительно было сказано искренне. — Буду ждать встречи, Гермиона.

Он вёл диалог вежливо, несколько осторожно, и она заметила, что от его манер веет флёром прошлых веков. Вот кто похож на настоящего аристократа. Гермиона отмахнулась от мыслей в голове, понимая, что в гостиной её ждет Рон, который вполне может не справиться с работой мочевого пузыря, когда она скажет ему, с кем отправится в деревню в следующую субботу. Эта мысль заставила девушку хохотнуть, и все тяжёлые мысли, одолевшие голову гриффиндорки, позволили ей взять маленькую отсрочку. Хотя бы на один вечер.

========== Глава 6 ==========

Яркие, горящие, наконец, жизнью, а не вечными проблемами глаза немного потухли, когда Гермиона взглянула на расписание.

— Что не так? — заметил Гарри, наливая ей сок в стакан.

— Прорицания, — буркнула Грейнджер. — Никогда не понимала, зачем тратить время на столь… смехотворный предмет, — судя по выражению лица гриффиндорки, то прилагательное, которое она всё же добавила, было самым мягким из всех подходящих, по её мнению.

— Разве что-то может помешать тебе получать знания? — спросил Рон с издёвкой, наслаждаясь возвраточкой.

На какой-то момент Гермионе опять показалось, что они с Гарри заодно, но мальчики всё также говорили с ней, но друг с другом не общались. Чёртов детский сад.

— Зелья и гадания — это, знаешь ли, разные знания, Рон, — ответила девушка, поджав губы. — Мерлин, у тебя весь рукав в джеме!

Она покачала головой, убирая красное пятно с одежды друга быстрее, чем он успел повернуть руку, чтобы его увидеть.

— Не знаю, — пожал плечами Рон, макая оладью в сладкий соус, — у Трелони хотя бы поспать можно.

Гермиона сделала глубокий вдох. Учебный год только начался, а она чувствовала, как её затягивает в трясину, и девушка совершенно не контролирует степень скорости этого. Грейнджер решила представить ластик и мысленно стереть из памяти весь сентябрь. Нервы Гермионы были натянуты так, что вряд ли она смогла бы выдержать это ещё немного. Больше никаких вечеринок, слежки за Малфоем, попыток насильно помирить двух идиотов, сидящих по разным сторонам от неё. Ничего некомфортного. Пусть сентябрь будет считаться пробным месяцем. Да. Всё так.

Когда Гермиона поднялась в нужный кабинет, её губы уже украшала улыбка. Она будет решать проблемы по мере их поступления и научится контролировать свою память, научится забывать неприятные происшествия. Как кстати: стоило лишь подумать о чём-то неприятном, её глаза наткнулись на светлые волосы, которые были такими белыми, что почти сливались с дымком, исходящим от курительных палочек. В кабинете их горело так много, что создавалось впечатление, будто Трелони пытается воссоздать маггловское дымовое оружие. Но даже вид Малфоя, сидящего за круглым столиком рядом с Паркинсон, не позволил улыбке Гермионы сойти с лица.

— И не думайте, — грозно предупредила она парней, обращаясь сразу к обоим. — Мы будем сидеть вместе, я слышать ничего не желаю об этом ребячестве.

До её слуха донеслось какое-то неразборчивое бормотание Рона, но в итоге, видимо, решив, что с ней лучше не спорить, оба друга послушно приземлились за тесный круглый столик, пытаясь уместиться на подушках. Перед ними уселись Парвати с Лавандой, которые аж ёрзали от предвкушения.

Прозвенел звонок. Взмахом палочки профессор закрыла все окна в комнате, которые создавали хотя бы какую-то иллюзию пространства. Башня погрузилась в красноватый полумрак. Пара обещала быть очень длинной.

— Здравствуйте! — раздался томный голос Трелони позади учеников. Женщина неспешно прошла по узким проёмам между пуфами.

Взгляд преподавательницы, втрое увеличенный линзами в очках, устремился к Гарри, и Сивилла показательно грустно вздохнула, похлопав его по плечу. Он перевёл взгляд на Гермиону, подняв брови, но та только сжала губы в ответ.

— Дорогие мои, сегодня на уроке мы попытаемся понять, к какому виду предсказаний ваша душа лежит больше всего, — Трелони резко повернулась, и по кабинету разлетелся звук от удара камешков множественных бус у неё на шее. — Не у всех Внутреннее Око развито достаточно, чтобы научиться видеть хотя бы очертания без верных помощников.

Женщина заставила разные предметы взмыть в воздух и в случайном порядке приземлиться на парты к ученикам. Гермиона нахмурилась, взяв в руки учебник по хиромантии. Лаванда захлопала в ладоши, получив колоду карт. Ученики начали озираться по сторонам, высматривая других «верных помощников», и заметили несколько стеклянных шаров, чёток и горстей разноцветных камешков, собранных в маленькие замшевые мешочки.

— Эти вещи — инструменты, которые проведут вас по тернистому пути неизведанного, — улыбнулась Трелони, наблюдая, как ребята вертят в руках предметы. — У каждого из вас есть определённая предрасположенность, так что на сегодня ваша задача — увидеть своё ближайшее будущее при помощи доставшейся вам вещи.

Гермиона открыла учебник, читая о переплетениях на ладони, пытаясь по старинке почерпнуть крупицу логики в книге.

— В определении самого действенного способа меняйтесь с соседними столами, чтобы каждый смог испробовать все методы.

Гермиона услышала раздражённый вздох и, повернувшись, удивилась, увидев Малфоя, который недоверчиво смотрел на прозрачный шар перед собой. Кажется, он был одним из тех, кто разделял её скепсис в этой затее. Гермиона отвернулась, отругав себя, и заставила свои зрачки впиться в текст.

— Ну же, ну же, мой милый мальчик, попытайся предсказать что-то своему другу, — подтолкнула Трелони Рона, и гриффиндорка возненавидела то, что они уселись за один из столиков, расположенных к преподавательнице так близко.

Как только Грейнджер увидела недовольный взгляд Гарри и стушевавшегося Уизли, потому что их буквально заставили работать вместе, девушка с издевающейся улыбкой протянула Рональду экземпляр расшифровки.

— Ну же, милый мальчик, мы все ждём, — произнесла она, пытаясь не засмеяться, когда друг надул щёки, подобно ребёнку.

— Итак, — Рон прочистил горло, всматриваясь в ладонь Гарри, — его ждёт… — брови рыжего сошлись на переносице, пока он судорожно листал учебник. — Эмм… изгородь? Перегородка. Точнее… забор.

Отовсюду послышались смешки, которые ученики слабо пытались замаскировать под кашель. Профессор Трелони прожгла Уизли взглядом, и Гермиона побоялась, что на этом месте у Рона откроется язва.

— Нет же, — не выдержала женщина, перехватывая ладонь Поттера, — речь идёт о том, что его ждут преграды! Преграды, мой дорогой, гораздо ближе и труднее, чем вы можете себе представить. Боюсь, то, что страшит вас, на самом деле произойдёт…

Она сжала его плечо в знак поддержки, так что кивок Гарри выглядел очень нелепо.

— Профессор Трелони, у меня выпала Умеренность с двойкой кубков! Что бы это могло значить? — спросила Парвати, отвлекая учителя.

— О, милая моя, буду ли я права, если скажу, что ты решила сесть на диету? Очень сильное физическое изнеможение!

— Да, профессор! — девушка втянула в себя воздух так резко, будто меньшее, что Трелони предсказала, — это конец света.

— Почему у кого-то диета, а у меня вечные неприятности? — хмыкнул Поттер еле слышно.

Гермиона перевела на него понимающий взгляд, ведь было ясно, что вопрос риторический.

— Я не хотела бы увлекаться, но если вы говорите про изнеможение… — тараторила Патил, и Грейнджер закатила глаза.

— Не переживай, Парвати, Прорицания — это самая неточная ветвь магических знаний, — покачала головой Гермиона, удивляясь такой драматичной реакции. Трелони в этот момент отвлеклась на разъяснение гадания на камнях для слизеринцев.

С прошлого года чувство уважения к этому туманному предмету у Грейнджер не увеличилось.

— Интересно, что у тебя выпадет, Гермиона, — Лаванда убрала блондинистые волосы за уши и, явно получая от этого какое-то издевательское удовольствие, вытащила наугад одну карту из колоды и положила её на книгу по хиромантии. — О, Мерлин!

Чёрный жнец на коне и в доспехах будто и не предвещал такого восклицания ужаса от однокурсницы, если бы не вовремя замеченная надпись внизу карты. «Смерть».

— Я… Я не хотела ничего такого… — затараторила Лаванда, тут же растеряв свою спесь и пытаясь быстрее убрать с парты карту.

— Нет-нет, оставь, дорогая, — Трелони вновь повернулась к ним, услышав шум.

Гермиона таращилась на злосчастную картонку, не понимая, что ей следует чувствовать по этому поводу. Я ведь не верю в эту чушь, верно?

— Аркан Смерти вовсе не означает таковую на самом деле, — снисходительно улыбнулась Трелони, и Гермиона ощутила, как Рон выдохнул. — Эта карта знаменует скорые перемены в жизни, чаще всего стремительные.

— Супер, — безынициативно кивнула Грейнджер и уже думала откинуться назад и последовать примеру Гарри, который почти спал, однако увеличенные линзами глаза профессора обратились к ней. Трелони вытащила ещё пару карт из колоды.

— Ох, милочка, — Гарри тут же оживился и перевёл на Гермиону могу-поспорить-она-не-видит-ни-черта-хорошего взгляд, — карты говорят, что в этом году вы встретите настоящую любовь.

Весь класс, который до этого занимался перешёптываниями друг с другом и откровенным валянием дурака, притих, навострив уши. Совершенно точно дело было в том, что Трелони давно не предсказывала чего-то, что не должно закончиться трагической смертью. Гермиона, ошарашенная не меньше других, подняла брови вверх.

— Вот как, — протянула она.

— Сильные, очень тяжёлые чувства, — покачала головой Трелони, всматриваясь в карту.

— Что, Грейнджер, — услышала Гермиона голос Малфоя сзади, — соплохвосты всё же найдут, с кем спариться?

Гермиона скривилась, бросив на него взгляд, и отвернулась, тем более, что неудачную шутку слизеринца оценила лишь Паркинсон, а все остальные были слишком увлечены чуть ли не первым положительным предсказанием учителя. К тому же девушке, с которой у неё сложились не самые тёплые отношения ещё с прошлого года.

Трелони взяла в руку ладонь Гермионы, и гриффиндорка заметила, что ногти у профессора окрашены в зелёный лак, переливающийся под бликами света.

— Но она разобьёт вам сердце. Много раз, — закончила своё предсказание Сивилла.

— Ну, конечно, — расплылся в ироничной улыбке Рон, и весь класс отпустило.

— Как сердце вообще может разбиться «много раз»? — Гермиона выдернула свою руку, скептически глядя профессору прямо в глаза. Какая чушь несусветная.

— Не удивляюсь вашему скептицизму, дорогуша, ведь, признаться честно, как только вы переступили порог моего кабинета, я сразу же отметила, насколько блеклая у вас аура, — поджала губы Трелони, театрально вздыхая. — И подобные истории, — она указала ярким маникюром вниз на россыпь карт, — как раз часто случаются с девушками, чья душа сухая, как листья пергаментов, которые вы так обожаете. Ведь любовь — это волшебная субстанция, а вы… будто неприспособленный сосуд.

От такой наглости у Грейнджер приоткрылся рот. Просто невероятно.

— Вы сравнили меня с… — у неё всё ещё не было слов от возмущения. — Нет, с меня хватит.

Истерический смешок вырвался из груди девушки. В следующую секунду она подхватилась с разноцветной подушки и, пройдя пару шагов, открыла люк и исчезла, даже не оглянувшись.

— Кажется, кому-то нужно попить чайку с ромашкой, — услышал Драко голос Блетчли, пока Трелони обменивалась со своими любимыми ученицами мнением о произошедшем.

Малфой всё ещё смотрел на место, которое освободилось после ухода Грейнджер. Она вела себя странно. Точнее, не то чтобы он знал, как девчонка ведёт себя обычно. Сейчас грязнокровка стала кем-то, вроде подопытного зверька его сознания, которое оно почему-то решило замечать. Походы на вечеринки, слежка, остроты, которыми Гермиона сыпала… Скорее всего, она всегда была кем-то подобным, но в этом году будто сам дьявол решил довести Драко до ручки, сталкивая их, подводя обстоятельства так, чтобы он видел это. Малфой, чёрт возьми, видел. И это его раздражало.

— Крам положил на неё глаз, — произнесла Паркинсон. — Я видела, как они говорили на вечеринке и после. Поверить не могу, что из всех девиц он выберет грязнокровку. Ну, я имею в виду, серьёзно?

— Ты что, веришь в эту чушь? — скривился Драко, взглядом указывая на шар, который предположительно должен был предсказывать будущее.

— В прошлом году она предсказала мне болезнь, — пожала плечами Паркинсон, — и сбылось.

— Салазар, Пэнси, она предсказала её в феврале, — закатил глаза Малфой. — Тогда очередь к Помфри за зельями от простуды стояла такая, что можно было подумать, Снейп свихнулся и в этот день решил поставить высшие баллы за экзамен всем пришедшим в больничное крыло.

Раздражение уже знакомой волной потянулось по венам слизеринца, и он закрыл глаза, насильно переставая думать обо всём, что имело хотя бы отдалённо красно-золотой цвет. Прямо как галстук Грейнджер.

***

Когда чёрный филин влетел в гостиную, Драко поднял брови от удивления. В комнате почти никого не было, что не странно, потому что в среду около полуночи все разбредались по кроватям раньше обычного. В каком-то роде среда была самым тяжёлым из дней недели. Даже хуже понедельника.

Малфой отпустил птицу, в нетерпении разрывая конверт. Ну, наконец-то. Аккуратные витиеватые буквы, точно выведенные рукой отца, тешили его всего пару секунд.

Драко,

Мы с матерью очень гордимся твоим участием в турнире. Для нашей семьи это большая честь. Мы всенепременно ожидаем твоей победы. Надеюсь, участие никаким образом не скажется на успеваемости.

Отец.

P.S. Тетя Мариан недавно была в гостях у твоей матери и снова нахваливала Нарциссу за то, что она дала тебе имя Драко. Так что передаю её слова и, конечно же, поздравления.

Малфой уставился на письмо, будто оно было дерзким первокурсником, посмевшим сказать ему что-то в ответ. Он перевернул конверт, чтобы удостовериться, что написанное точно пришло из Мэнора, хотя почерк Люциуса он узнавал безошибочно. Какого хера?

Ни одного сраного объяснения, на которое парень рассчитывал, никакой чёртовой обрисовки плана действий. Ни-че-го. Кому нужны ёбаные поздравления?

Драко ещё раз перечитал письмо и злобно фыркнул, потому что постскриптум звучал как какое-то сумасшествие. Какая к чёрту «тетя Мариан»? Он впервые видел это имя и вообще впервые видел, чтобы отец описывал что-то подобное. Его письма очень редко состояли из шести предложений. Мама могла исписать несколько пергаментов о происходящем дома, обязательно упоминая покупку новых «распрекрасных бокалов», и то, как её навестила подруга, у которой дочь его возраста «чудесная девушка, обучена манерам, нужно будет вас познакомить». Это всё походило на какую-то шутку или издевательство, словно Люциус решил его разыграть. Если бы у него вообще было чувство юмора.

Драко подавил в себе желание остервенело выбросить письмо в камин, решая, что перечитает его на свежую голову, потому что глаза парня слипались от усталости. Длинный, чертовски длинный день.

Малфой услышал характерный звук отодвигающейся стены и через пару секунд увидел Паркинсон, которая еле передвигала ноги от усталости.

— Пэнси? — поднял он брови, удивленный её разгуливанием в позднее время по коридорам. Обычно они делали это вместе. — Почему ты?..

— Отработка у Макгонагалл, забыл? — устало ответила девушка, опуская сумку на болотного цвета ковер под ногами. Драко вспомнил, как на Трансфигурации Паркинсон и Гринграсс отчитали за болтовню, и профессор дала им наказание. — Старая карга…

— Где Дафна? — спросил он, не увидев, что она зашла следом.

— Хотела узнать, не дождался ли её Забини. Я говорила ей, что не станет он ждать, так что она явится через пару минут. Они типа договорились встретиться возле статуи с рыцарем, хотя Поляков вроде как упоминал, что это конфиденциально, — махнула рукой Пэнси, зевая.

— Что? — разобрать смысл из сонливой речи однокурсницы было непросто. — Где он?

— Понятия не имею, но тоже хотела бы знать, потому что скоро поход в Хогсмид, и мне нужны мои деньги, — девушка поднялась, откидывая рукой гладкие чёрные волосы. — Завтра спрошу с него.

— Так, блять, стоп, — Драко одёрнул Пэнси. — Ты можешь мне нормально объяснить, какого чёрта происходит?

Пэнси нужны её деньги? Забини взял у неё деньги? В Хогвартсе было определённое ограничение на сумму, которую мог иметь при себе ученик. Естественно, слизеринцы находили пути пронести больше, немного, но ни при каких обстоятельствах этих денег не могло не хватить на повседневные расходы.

— Ну, малыш, — вздохнула Пэнси, не в силах ему отказать, — Блейз подошёл ко мне вчера и сказал, что потерял свой кошелёк и не успел распределить деньги. Мать ему вышлет завтра новую сумму, я одолжила. В чём вообще проблема?

Малфой сжал зубы. Есть вещи, которые слышишь о своих друзьях и чётко понимаешь: это ложь. Блейз был одним из тех людей, который никогда ничего не терял. Буквально. Если в сентябре у него в распоряжении было пять пишущих перьев, то в мае у него останется пять пишущих перьев. Какая-то супер-способность. Мулат всегда точно знал, где лежит его палочка, сколько чистых рубашек висит в шкафу и какое количество бутылок спиртного под кроватью. В этом он был таким дотошным, что иногда аж бесило.

— Куда он пошёл, постарайся вспомнить, — Малфой видел, что Пэнси уставшая и туго соображает, но всё равно надавил.

— Он мне не отчитывался, но, видимо, куда и два дня назад: на какие-то посиделки с дурмстранговцами, — она кивнула головой в сторону, и хоть там сейчас были только спальни, Драко понял, что девушка имела в виду озеро.

— Хорошо, Пэнс, спокойной ночи.

Он даже не дал ей ответить и вылетел из гостиной. У Малфоя не было пресловутой интуиции, но слизеринец хорошо справлялся с логикой. И те логические цепи, которые сформировал его мозг, сейчас подсовывали ему отнюдь не приятные вещи.

На улице становилось ощутимо холодно, и, только выйдя из замка, Драко понял, что не натянул на себя куртку. Согревающие чары развеялись слишком быстро, потому что он злился. Даже такая примитивная магия требовала большей концентрации. Корабль Дурмстранга был неподалеку, так что холод не стал большой проблемой.

Удивительно простое заклинание открыло замок, хотя, может быть, в этом имелся смысл, так как территория Хогвартса охраняется таким множеством чар, что едва ли стоит ожидать какого-то нападения.

Драко пошёл по длинному коридору, рассматривая расположение кают. Некоторые двери были приоткрыты, но слизеринец понимал, что людей там нет, это всего лишь залы-столовые, музыкальные залы и залы с огромной кучей ненужной херни. Кто может тебя остановить, если в твоем распоряжении палочка и заклинание, расширяющее пространство.

Завернув за угол, Малфой услышал голоса. Они были приглушённые, но даже при таком раскладе всё ещё оставались слишком громкими. Драко стал двигаться в этом направлении. Уже через минуту он понял, что это вовсе не похоже на те громкие звуки, которые обычно доносятся из гостиной Слизерина, когда ученики решают что-то отпраздновать: малость пьяные, развязные и полные веселья, оттого и громкие. Сейчас они были… напряжённые, взвинченные и разозлённые. Секунду спустя Драко отчётливо услышал голос Забини, и он звучал непривычно-неуравновешенно. Малфой с трудом мог припомнить, когда такое случалось раньше.

Слизеринец толкнул дверь очередной комнаты и увидел Блейза, расположившегося у игрального стола, на котором были разбросаны карты. Пара человек стояли напротив него, и это вообще не походило на дружеское времяпрепровождение.

— …всё какое-то дерьмо! — мулат ткнул одному человеку пальцем в грудь. — Это совершенно вне правил!

— Никто не говорит о честности, но у игры есть критерии, и она понимает только лишь «выигрыш» и «проигрыш», — спокойно ответил некто, сидящий на стуле. Его голос звучал натянуто, так что нужно быть идиотом, чтобы не понять, что спокойствие всего лишь манипуляция.

— Серьёзно? Никто не говорит о честности? — возмутился Блейз, нервно рассмеявшись. — Пошли вы!

— Эй, друг, не кипятись, — приподнялся Поляков, пытаясь усмирить Забини. — Для тебя это разве сумма? Просто заплати, и мы забудем об этом.

Голос Даниеля прозвучал для Драко словно щелчок.

— Как приятно видеть настоящих друзей в действии, просто потрясающе, если я всё правильно понял, — раздался голос Малфоя, когда он сделал шаг вперёд.

Все сидящие тут же подскочили, скорее от неожиданности, потому что ничего не успели сообразить, и только Даниел отступил назад, быстро решив головоломку. Драко обвёл глазами присутствующих и не нашёл Крама. Что ж, он не врал, когда говорил, что не приветствует такие мероприятия.

— Пойдём отсюда, Забини, — произнёс Малфой.

— Спокойно, чувак, я не знаю, каким чёртом ты сюда пробрался, но он не может просто так уйти, — парень с сильным акцентом вытянул руку вперёд. — Блейз проиграл и должен заплатить. Таковы правила.

Драко перевёл глаза на стол и легко узнал одну из магических карточных игр. Специально, чтобы должники не могли сбежать, такие игры подкреплялись заклинанием. Что-то вроде игры на желания, но более сложная механика действия.

— Чёрта с два, вы просто подставили меня! — взорвался Забини.

— Но ты не можешь уйти, не заплатив, — надавил ещё один парень, и как бы ни хотелось избить его, вывод был очевиден: действие заклинания вполне чёткое. Проиграл — плати, иначе не уйдёшь отсюда.

Малфой подошёл к столу и, подняв левую руку вверх, расстегнул замок пряжки на запястье. Часы повисли у него между пальцев, пока он говорил:

— Это гоблинская работа на заказ, белое золото с изумрудами. Вы берёте это и отваливаете нахер, — Драко бросил часы прямо на горсть фишек, разбросав их по полотну. — А ты, — Драко сделал несколько шагов в сторону Даниеля.

— Слушай, я… — начал тот.

— Заткнись, — оборвал его слизеринец. — Если ты ещё хотя бы раз подойдешь к кому-то из наших, то вылетишь отсюда, а твой папочка получит большие проблемы, чем бы он ни занимался. Будь уверен.

Драко подтолкнул Забини в плечо, и они вышли, всё ещё не веря, что ничья челюсть не сломана. Друзья смогли спокойно пересечь пределы комнаты, ведь сколько бы ни составлял долг Забини, вряд ли эта сумма была больше стоимости часов, подаренных матерью Драко на день рождения.

Ветер хлестнул обоих по лицу, когда они молча выбрались на дорогу к замку. Малфой не был уверен, что хочет говорить.

— Спасибо, что пришёл, — произнёс Блейз.

— О, а мы уже разговариваем? — нарочито удивлённо спросил Драко, возвращая другу его же реплику. — Не знал.

Он услышал вздох Забини. Парадная дверь замка открылась, и они оба скользнули в тепло. Ноги Малфоя понесли его вверх по лестнице, в место, которое он всегда использовал, когда ему хотелось побыть одному. Или когда нужно было поговорить без лишних ушей. Кабинет, который перестали использовать два года назад из-за его чрезмерной отдалённости, а также первогодки вечно терялись по пути, мешая учебному процессу. Раньше это был кабинет искусств, потом Чар, и, к счастью, Малфой знал к нему короткий путь от главного входа в Хогвартс.

Один ряд парт, диван под стеной, на котором лежали подушки. Раньше ученики отрабатывали на них манящие чары, а сейчас они просто валялись. Драко опёрся спиной о подоконник, засунув руки в карманы, в ожидании ответов.

— Мы просто напились в один вечер, — начал рассказывать Забини, — он предложил поиграть забавы ради. Я ни хера не соображал, но тогда мне так не казалось.

Кто бы знал, каким усилием воли Малфой заставил себя не закатывать глаза.

— Сначала это реально походило на дружескую игру, ничего такого, но потом я стал проигрывать. Они сказали, что мы доиграем в следующий раз, — Блейз сел на парту, скрестив ноги. — А затем я заметил, что они подтасовывали карты. Одна и та же масть мелькала несколько раз, мне казалось, что я просто путаю, но потом увидел это даже на трезвую голову.

— Твою мать, Забини, неужели не ясно, что за игральный стол стоит садиться, когда ты действительно понимаешь в картах? — не выдержал Драко.

— Да знаю я, понятно? — огрызнулся Блейз. — Но в тот момент я общался с ним, и он не казался ублюдком.

— Хорошо, что сейчас мы выяснили, насколько ты не разбираешься в людях, а не после того, как миссис Забини продала бы ваш дом, — сжал губы Малфой. — Сколько ты должен Паркинсон?

Брови мулата поднялись в удивлении, но спрашивать, откуда Драко знает, он не стал.

— Копейки, маман завтра всё пришлёт, — отмахнулся Блейз, и, кажется, это было правдой. — Просто сегодня всё немного вышло из-под контроля, я не думал, что они на это способны, тем более Даниел.

— Ну, конечно, — фыркнул Драко, качая головой. — Крам говорил, что они этим зарабатывают.

— Это стало ясно довольно быстро, — кивнул Блейз и вновь повернулся к другу. — Я куплю тебе новые часы, ты не должен был…

— Блять, Забини, завали, ладно? — раздражённо воскликнул Малфой. — Купи себе новые не проспиртованные мозги.

Блейз растянул губы в улыбке, и, кажется, его отпустило. Драко чувствовал, как злость всё ещё бушевала внутри, нашёптывая, что он должен вернуться и лишить Даниела возможности ходить, но никому не нужны были проблемы. Совершенно точно подобного рода игры запрещены в Хогвартсе, и в это втянули Забини. Его бы тоже со свистом исключили.

— Ты не выглядишь довольным жизнью, — осторожно начал итальянец.

— Правда? — иронично спросил Малфой.

Ему почему-то страшно хотелось язвить, но потом он понял, что в этом нет никакого смысла, и вздохнул, опустив голову. Забини прав: Драко было тяжело наедине со всем этим дерьмом. Блейз обладал способностью создавать порядок в голове. Точно такой же, какой бывал у него в вещах: всё идеально по полочкам. Драко не хватало этого его свойства. Он протёр глаза ладонями и поднял лицо, пока мулат покорно ждал.

— Всё лето… — начал Драко, смотря на какой-то плакат на стене, который в лунном свете был просто тёмной кляксой. Он не мог припомнить, что там изображено, хотя бывал в этом кабинете сотни раз. — Люциус собирал приспешников. Я был нужен ему для помощи. Он собирает людей, которые верны Тёмному Лорду.

— Чтобы?.. — подтолкнул Малфоя Забини, хотя, кажется, знал ответ.

— Чтобы они были готовы, когда он вернётся, — подтвердил слизеринец его догадки. — Я ничего не говорил тебе, потому что сначала это было запрещено, а потом вовсе перестал понимать, что происходит, и не хотел вводить тебя в заблуждение.

— Та херня на Чемпионате? — поднял брови Блейз.

— Да, — кивнул Драко. — На самом деле ничего серьёзного. Просто знамение для тех, кого отец не смог отыскать, чтобы они нашли его сами. Как знак того, что возвращение Тёмного Лорда не за горами.

Повисла тишина, и Забини покачал головой.

— Драко… Я знаю, как ваша семья относится к Волдеморту, и насколько она была с ним близка. Меня тоже бесят грязнокровки, но… — он оборвал речь, подбирая слова. — Рассказы матери не слишком вселяют надежду. Вряд ли то, что предлагает он, лучше того, что происходит сейчас.

Малфой молчал, так что Забини продолжил:

— Тогда он не успел добраться до матери, да и она точно бы согласилась стать одной из них, ведь подходила по всем параметрам, но… не знаю. Ты уверен, что это хорошая идея?

Драко пожал плечами, повернул голову, и на его щёку упал серебряный свет. Это было правильным, разве нет? Всё будет расставлено по категориям. Чистокровные — наверху, грязнокровки — внизу. Не в одном ряду. Его память пакостно подбросила ему воспоминание о сдавленном стоне Грейнджер, когда он толкнул её к стене, и во рту появился приторно-сладкий вкус. Малфой выдохнул, отгоняя от себя наваждение.

— В любом случае, это то, что случится, так или иначе, — наконец ответил он, понимая, что Блейз наблюдает за ним и считывает каждую его эмоцию.

— Но это же не всё?

Честное слово, иногда Забини хочется задушить.

— Нет, не всё, — Драко перевёл взгляд на друга. — Ты был прав, и я участвую в Турнире не просто так.

— Кто бы мог подумать, а? — кивнул Блейз, растягивая губы в издевательской улыбке.

— Ага, да, молодец, заткнись. Я не знаю, почему.

Забини отклонил голову назад, типа спрашивая: «как так?» или ожидая какого-то панч-лайна, но его не последовало.

— В смысле?

— В прямом, — ответил Драко. — Отец сказал мне бросить туда своё имя, пообещав, что когда всё станет ясно, он даст мне знать. Я начал подозревать что-то, после того как Люциус прислал мне письмо, совершенно не свойственное ему. Будто он реально боялся, что мне взбредёт в голову отказаться. А потом, когда я потребовал ответов, отец с таким же успехом мог нарисовать на пергаменте пенис и отдать его нашему филину.

Мулат хохотнул, поправляя волосы ленивым движением руки.

— Я понимаю, почему это тебя бесит, но не понимаю, почему ты удивлён, — честно сказал парень.

— А закончил он письмо какой-то ахинеей о моём имени и тётке, которой я никогда в жизни не видел. Я буквально уверен, что её не существует.

Забини нахмурился.

— Письмо с собой? — он получил кивок в ответ. — Дай.

Через секунду кусок пергамента приземлился в руки Блейза, и Драко наблюдал, как итальянец несколько раз пробегает чёрными глазами по строчкам.

— Уверен, что последние предложения не имеют смысла? — он поднял на него взгляд.

— Абсолютно, — подтвердил Малфой.

— Если твой отец хотел, чтобы его сын бросил своё имя в кубок, то вряд ли он рассчитывал, что ты слетишь в первом же соревновании. Не то чтобы Люциус в тебя не верил, — быстро добавил Забини, — просто рисковать не в его стиле. Может, это подсказка?

— Я думал об этом, — сказал Драко, складывая руки в замок и заводя их за затылок, — потому и не сжёг его тут же.

— В этом есть смысл, кто знает, вдруг письма проверяются? Твой отец работает в Министерстве, он явно в курсе происходящего, — Блейз ещё раз опустил глаза на текст. — Строчка про имя звучит максимально тупо. Что может быть с твоим именем не так?

— Не знаю, — пожал плечами Малфой. — У всех Блэков есть традиция называть детей в честь созвездий.

— Созвездий? Что мы знаем о созвездиях? — Забини, сидящий на столе, призвал к себе стул, чтобы поставить на него ноги. — Кентавры хорошо разбираются в созвездиях. Может, вам нужно будет драться с кентавром?

Они оба сдержанно засмеялись, потому что это было абсолютной нелепостью. Дамблдор скорее заставит их сражаться с воинственной Гремучей Ивой, чем даст в обиду одного из жителей Запретного Леса.

— Ладно, это подождёт, — вздохнул Малфой. — Нам нужно выспаться, потому что, видит Салазар, ещё одного приключения я не выдержу.

Блейз соскочил с парты, когда увидел, что Драко пошёл к выходу.

— Эй, — он остановил друга, положив руку ему на плечо, — спасибо.

Малфой кивнул, открывая дверь. Ему было плевать на часы, хотя он бы не хотел расстраивать маму, и, возможно, через несколько дней желание почесать кулаки о Даниеля тоже изменится. Но поддержка Забини, пожалуй, являлась одной из самых ощутимых вещей, которые Драко когда-либо чувствовал. Сейчас пока ничего не было ясно, но почему-то теперь он знал, что всё придёт в норму. Как всегда приходило.

***

Малфой повернулся, чтобы взять яблоко, когда увидел испепеляющий взгляд Дафны, направленный на шармбатонку, которая что-то щебетала Блейзу. Некоторые девушки из школы-гостьи пересели за слизеринский стол и этим чуть ли не довели хогвартских девчонок до белого каления. Ужин уже подходил к концу, но в пятницу все засиживались немного дольше, чем обычно.

— Почему ты игнорируешь Гринграсс? — спросил Драко, когда мадемуазель, обратившая на себя внимание его друга, наконец повернулась к своей тарелке. — Если завтра мы найдем отрубленную голову этой рыжей, с которой ты разговариваешь, я велю винить тебя.

— Я не уверен, что у нас что-то получится, — ответил Блейз, нахмурившись. — Не хочу разбивать ей сердце. В прошлом году всё паскудно вышло.

Драко покачал головой, откусывая от яблока. Ну вот он, Блейз, — тот, кто заботится о чужих чувствах. В прошлом году Забини и Гринграсс постоянно ссорились, хоть и встречались месяца два. У Дафны какая-то нездоровая ревность, но сложно было сказать, давал ли Забини поводы.

— Вы же, вроде как, договорились остаться друзьями и всё такое? — вкинул свои пять копеек Тео, переставая говорить с Гойлом, и перевёл взгляд на рыжую шармбатонку, чтобы проверить, не произнес ли он это слишком громко.

— Ты когда-то оставался друзьями с человеком, которого видел голым? — фыркнул Забини. — Это невозможно.

— Ну, учитывая то, что мы всем скопом постоянно переодеваемся в раздевалках, то… Блейзи, дай знать, если у тебя есть ко мне неразделённые чувства, — выговорил Тео, едва сдерживая смех.

Драко с Забини практически синхронно сымитировали тошноту, а потом захохотали.

— Да, к тебе, дебил, и к миссис Норрис, потому что видел, как она вылизывается.

Они еще несколько минут повеселились, но, сидя здесь, Драко буквально спинным мозгом чуял, как приближается первое задание. Ему хотелось ещё раз прочесть письмо от Люциуса и подумать над его содержанием.

Слизеринец вышел из Большого зала и направился в кабинет, в котором его гарантированно ждала тишина, потому что в пятницу от гостиной ждать такого было смехотворным. В тишине коридоров острые каблуки особо звонко отдавались эхом от каменных стен, так что Малфой повернул голову, услышав такие звуки.

— Я видела, как ты вышел из зала, — протянула Флёр своим мягким тягучим говором. У Драко была теория, что она делала это специально, считая свой акцент завлекательным, и во многом была права: на большинство хогвартских парней такой приём действовал безотказно.

— Ты теперь за мной следишь? — беззлобно спросил он и прислонился к стене, когда они поднялись на этаж выше.

— П’госто наблюдаю, — подмигнула Делакур, закручивая прядь волос пальцем. — Что же, в эту пятницу никакой вече’гинки в О’гва’гтсе?

— Никакой, о которой я бы знал.

— Тогда, может, — девушка подошла к Драко, протянув руку, и провела пальцами по его галстуку, — уст’гоим собственное г’азвлечение?

Малфой склонил голову, пряча улыбку.

— Делакур, — произнёс он с вопросительной интонацией, пока она продолжала улыбаться.

Кажется, ей надоело ждать, так что девушка пришла взять всё сама. На неделе она пыталась с ним пересечься и завязать разговор, но голова Драко была забита разными вещами, типа Забини и его проблемами или же заданием. Но сейчас… глупо отмахиваться от птички, которая сама летит в руки.

Флёр подошла ближе и, зайдя за колону, избавилась от галстука на его шее. Выглядело довольно странно, что она не лезла с поцелуями, хотя в этом был плюс: Делакур точно знала, чего хочет. Проворные пальцы быстро справлялись с пуговицами на школьной рубашке, пока Драко отступал назад, в тень.

— Это очень, очень хог’ошо… — протянула Флёр, распахивая на парне одежду и смотря на его открывшуюся взору грудь.

Девушка протянула руки, чтобы погладить торс, но Драко перехватил её.

— Давай ты задействуешь свои руки там, где они действительно нужны, — произнёс он и опустил кисти француженки к паху.

Её это ничуть не обидело, судя по огоньку в голубых глазах, поэтому в следующую секунду она послушно начала касаться его в нужных местах, попутно целуя. В этом была вся прелесть секса с теми, кто к тебе ничего не чувствует. Потому что они… ничего не чувствовали. Ни боли, ни обиды, ни разрушенных ожиданий. Это могло стать религией Малфоя, если бы он об этом задумался.

Было довольно рискованно оставаться здесь, потому что второй этаж не то чтобы не был популярным. Но сознание шептало, что люди ещё не скоро уйдут из Большого зала, и этот коридор точно не самый короткий путь к спальням. Таких доводов хватило, чтобы заткнуть здравомыслие.

Драко опустил руку вниз, проведя по ноге француженки, и она точно знала, что нужно делать, потому что каждое из её движений было хорошо отточенным и соблазнительным. Даже звуки. Слегка наигранные, будто выученные, но плевать. Сейчас этого хватало.

Флёр почти стащила с него пиджак, когда он чуть не оглох от протяжного крика. Кто-то оттащил её за волосы, и она оттянула губу Драко, доставляя боль. Что за?..

— Я знала, что эта шлюха не просто так встала и пошла за ним! — заверещала Пэнси настолько громко, что несколько картин перепрыгнули в другие рамки, чтобы насладиться скандалом.

Внезапно Флёр оказалась на полу, и Драко увидел, что в этом принимает участие Милисента.

— Успокойся! — крикнул он Пэнси, придя в себя, но было слишком поздно, потому что заклинание уже выскочило из палочки слизеринки, укрывая лицо Делакур фурункулами. Это всё походило на какую-то ужасную театральную пьесу, в которой актёры полностью отдались процессу.

Милисента захихикала, когда шармбатонка в ужасе дотронулась до своего лица.

— Салазар, отойди ты! — Драко оттянул Паркинсон за руку. — Твою… Флёр, иди к Помфри, тебе нужно…

— Ей нужно уяснить, что нельзя трогать чужое! — верещала Пэнси.

— Заткнись, я тебе сказал, — Малфой встряхнул её за плечи, и она тут же захлопнула рот, будто понимая, что он на грани.

Флёр встала с пола и, рыдая, убежала, даже не оборачиваясь на Драко. Он на минуту сжал носовую перегородку большим и указательным пальцем, считая про себя до десяти. Потому что в ином случае Малфой бы просто заавадил хренову однокурсницу.

— Пэнс, я могу?.. — подала голос Булстроуд.

— Вали, — рявкнул Малфой.

— Я ненавижу тебя, ненавижу! — Паркинсон начала хаотично бить его по плечам, срываясь на рыдания. — Зачем ты это делаешь? Просто… зачем?!

Её губы тряслись, а светлые глаза наполнились таким количеством слёз, что, не удерживаясь, они падали вниз, стекая по щекам, подбородку, портя внешний вид девушки.

— Уймись, — пытался образумить её слизеринец, держа за предплечья и не давая возможности размахивать руками.

— Ты… — она всхлипнула. — А если бы я?! Если бы я тоже так поступала, Малфой? Если бы я тоже спала с кем попало?!

Видно, истерика переросла в новый виток, и теперь Паркинсон кричала на весь коридор.

— Пэнс, — он вздохнул, — если ты не заметила, я не запрещаю тебе этого делать. В чём проблема?

— Проблема в том!.. — крикнула она, но гнев так быстро испарился из зелёных глаз, вновь заставив её всхлипнуть, что Драко почти заскучал по нему. — В том, что я хочу тебя! Я люблю тебя, — девушка подошла к нему ближе, подняв руку, пытаясь коснуться, но потом опустила её, потому что знала — Малфою не понравится. — Ты же говорил. Говорил, что я дорога тебе.

— И это правда, — боже, Драко хотел просто вздёрнуться. — Мы знакомы с тобой сто лет. Но я не могу дать тебе то, чего ты хочешь, Пэнси, не могу. И я не хочу каждый раз таких историй, не хочу каждый раз видеть тебя в таком состоянии, — он, наконец, завязал галстук, полностью застегнув рубашку. — Давай просто прекратим это, если тебе так будет легче.

Пэнси закрыла ладонями лицо, сдавленно плача. Факт того, что ему ничего не стоит просто отказаться от неё, жалил ещё сильнее. Малфою было искренне жаль. Иногда Драко казалось, что он обязан, должен выдавить из себя это чёртово чувство, потому что тогда это всё перестало бы её ранить. Он помнил Пэнси маленькой девочкой, и ему не хотелось быть причиной того, что теперь эта девочка, ставшая девушкой, захлёбывается слезами у него на глазах.

— Я не хочу, — покачала она головой. — Я люблю тебя.

Паркинсон повторила это снова, и Драко захотелось вырвать ей связки. Зло и бездушно. Потому что он ничего не мог сказать ей в ответ. Более того, Малфой ничего не чувствовал. С этим было легко мириться, гораздо тяжелее становилось в моменты, как сейчас, когда она смотрела на него с надеждой. Тогда эти глупые слова опускались на его плечи неподъемным грузом. Драко правда не хотел такого для неё. Он не хотел этого ни для кого по отношению к себе, если быть честным.

Малфой закрыл глаза, медленно выдыхая. Пиздец.

— Пэнси, иди в гостиную. Тебе нужно успокоиться. Ты не захочешь, чтоб тебя видели в таком виде, когда все повалят из зала, — сказал он.

Драко мог поставить Мэнор на то, что Паркинсон не хотела уходить, но у неё не было выбора. Она знала, что он злился, пусть и скрывал свои настоящие чувства. Девушка вытерла щёки тыльной стороной правой руки.

— Ты не пойдёшь к ней? — спросила она, и её голос сорвался.

— К кому? О Салазар, нет, не пойду, — ответил Драко, догадавшись, что Паркинсон думает о том, что Флёр поджидает его у поворота, наплевав на кромешный ад на своём лице. — Мне нужно побыть одному.

Малфой развернулся и пошёл в противоположную от медпункта сторону. Он видел, что Пэнс успокоилась и теперь точно побежит в ванную, чтобы наложить пару-тройку гламурных заклинаний и надеть любимую маску. Как и он сам. Да, они правда были очень похожи. Правда подходили друг другу идеально. Тогда почему… ничего?

Однажды Драко был в гостях у Забини, и Джейн, мать Блейза, сказала, что любовь всегда взаимна. Если вам кто-то нужен, а вы ему — нет, значит, это не настоящая любовь, а просто болезнь. По-другому не бывает.

Малфою сто раз хотелось порвать с Паркинсон, но Пэнси умоляла парня не делать этого, потому что без его внимания она, казалось, чувствовала себя ещё хуже. Господи, это смахивало на помешательство. Какой-то кошмар. Драко решил избавиться от этих мыслей. Пока что.

Взъерошив на голове волосы, он буквально физически почувствовал, как горит письмо во внутреннем кармане. Нужно в тишине подумать о том, что хотел сказать ему Люциус. Как Драко и планировал до того, пока Флёр не разрушила его план. Возможно, в письме есть тайный шифр или что-то отмечено в почерке? Ещё не было даже девяти вечера, а у Драко глаза болели от усталости.

Дёрнув дверь на себя, он остановился, думая, нет, надеясь, что представшее его глазам, ему, чёрт дери, видится, мерещится, как в тот раз, когда Тео где-то раздобыл какие-то зелья и подлил Малфою в чай. Гермиона сидела в кабинете на подоконнике, вставив в уши тонкие проводки, из которых слышалась музыка, и держала на коленях книгу, переписывая что-то на пергамент. Её голова плавно двигалась в такт биту, а зубы прикусили нижнюю губу от сосредоточенности. Грейнджер.

— Какого. Хера. Ты. Тут. Делаешь? — Драко мог поклясться, что этот вечер по приколу подкидывает испытания, что его нахуй кто-то проклял.

Грейнджер перевела взгляд на дверь и подскочила. Драко мог бы посмеяться над этой реакцией, но, видит Бог, сегодня был неподходящий день. Гермиона торопливо вытащила наушники из ушей, когда он вновь повторил вопрос, едва не рыча.

— Я… — она сначала растерялась, но потом секунда, и вот оно: выражение гнева. — А какого чёрта? Какое ты имеешь право спрашивать?

— Это мой кабинет, — ответил Драко и почувствовал, что не может поднять голос выше, иначе слетит с катушек. Грейнджер так легко становилась катализатором его ярости.

— Забавно, Малфой, но почему-то я не вижу подписи, — иронично огляделась она по сторонам, будто ища подтверждения приватизации территории.

Он растянул губы в улыбке, качая головой. Уровень его взбешённости был просто немыслим.

— Грейнджер, ты не захочешь столкнуться с последствиями моей злости.

— Ты должен столкнуться с жестокой реальностью: в замке тебе не всё принадлежит, — строго произнесла она, уперев руки в бока. — Этот кабинет не используется, и о нём мало кто помнит, так что если нужно уединение, найди место, которое я не нашла раньше.

Это было уже слишком. Ничто, абсолютно ничто не могло заставить Драко вести переговоры с грёбаной грязнокровкой, которая даже не представляла, над какой пропастью танцует. Он сделал несколько шагов в её направлении, и она отшатнулась, схватив палочку и направив на него.

— Даже не думай, Малфой! — произнесла Грейнджер на повышенном тоне. — Не подходи ко мне.

Он хмыкнул, склонив голову. Девчонка явно усвоила урок, тогда, возле совятни. Но не усвоила основного: Драко всё ещё был ловче, чем она когда-либо могла бы стать.

Малфой оказался перед ней так быстро, что Грейнджер едва вскрикнула, когда он перехватил её руку, в которой была зажата палочка. Девчонка вырывалась, пытаясь высвободить конечность, и прибегала к разным приёмам. Из-за разницы в физической силе они не давали никаких результатов.

— Пусти!.. — Гермиона вертелась, пытаясь разжать пальцы слизеринца, чтобы вернуть себе древко, и со стороны могло показаться, будто они дурачатся, но её лицо выражало смесь паники и злости.

— Хватит дёргаться, Грейнджер! — Драко не мог отпустить девушку, потому что понимал: как только его руки разожмутся, она примет новые попытки вернуть себе оружие.

— Мне больно! — заверещала гриффиндорка, но парень точно знал, что это манипуляция, потому что он не сжимал даже в половину силы.

Резким рывком Малфой повернул Грейнджер спиной к себе, делая так, чтобы её руки оказались неспособными причинить ему вред при помощи ногтей, как она уже пыталась сделать раньше.

Удар о его грудь выбил из Гермионы дух, и девушка на секунду замерла, надеясь, что легкие вновь вспомнят, зачем их привинтили к телу. Уже в следующее мгновение что-то произошло. Абсолютно точно. Похожее чувство бывает при чрезвычайных ситуациях, словно время замедляется. Не как в глупых романтических фильмах, а как будто ты оказываешься под колпаком, в ловушке, и твой мозг отчаянно пытается выкроить тебе лишние мгновения, чтобы принять решение.

Гермиона всё ещё сжимала правое запястье Малфоя, в попытках отобрать собственную палочку, которую он выхватил у неё через секунду после того, как она решила ему пригрозить. Волшебное древко там и осталось, но её тело сосредоточилось на другом прикосновении.

Ладонь левой руки слизеринца опоясывала талию Грейнджер, и в этой детсадовской борьбе её водолазка приподнялась. Сейчас подушечки пальцев Малфоя касались голой кожи гриффиндорки на животе, прямо возле пупка. Гермиона могла поклясться, что когда он их отнимет, там окажутся глубокие ожоги вплоть до волдырей, несмотря на то, что его пальцы были прохладными.

В какой-то момент ей будто вкачали в кровь наркотик, который заставил чувствовать каждую волосинку на её теле. Они замерли в такой позе, и Гермионе было интересно, дышала ли она вообще. Потому что девушка не понимала.

Малфой ощутил, как постепенно, с каждым мгновением рука Грейнджер, которая до этого мёртвой хваткой вцепилась в его запястье, которое всё ещё удерживало её древко, начала расслабляться. Отойди от неё. Строгий голос внутри отдавал приказы, и он бы подействовал, если бы кожа Грейнджер не покрылась мурашками, полностью выбивая эти мысли у него из головы. Такая глупость. Подумаешь, мурашки. Драко почти её не держал, просто касался, но Гермиона не отодвинулась ни на миллиметр. Очевидно, ей вовсе не хотелось отходить, быть подальше.

Малфой внутренне улыбнулся, чувствуя, как разрастается самолюбие. Что будет, если он опустит руку ниже? Расстегнёт верхнюю пуговицу её синих джинсов, которые сейчас облегали бёдра девушки и сидели слишком низко. Она сбежит? Сжав зубы, прикусив внутреннюю сторону щеки, пытаясь образумить себя, сделать себе больно, Драко сдвинул пальцы буквально на сантиметр вниз.

Грудь Грейнджер приподнялась, и только так он понял, что она резко втянула в себя воздух, потому что в его ушах было абсолютное ничего. Словно Малфоя контузило. Чёрт внутри него ухмыльнулся: она останется стоять на месте. Ещё немного ниже, совсем чуть-чуть. Драко почувствовал, как затылок Грейнджер легко коснулся его плеча. Только сейчас до слуха слизеринца долетел лёгкий, почти неразличимый вздох. В абсолютной тишине не было шансов его не услышать. Член Малфоя дернулся, и парень знал, что Гермиона почувствовала. Не могла не почувствовать, когда её шея, спина, задница так плотно были прижаты к его торсу. Блять.

Драко нуждался в ушате воды, он готов был молить о нём, потому что точно знал, что если сейчас толкнётся к девчонке, она едва ли станет сопротивляться. Серьёзно, Грейнджер? Её волосы пахли грушей и мёдом, чем-то совершенно летним. Так пахнут шампуни для детей: сладко. Ладошка Гермионы соскользнула от чрезмерного расслабления и коснулась его косточки на запястье. Это и стало ушатом воды. Сжав ладонь на её талии, слизеринец оттолкнул девушку, чувствуя, что действительно начинает ненавидеть гриффиндорку. За то, что она позволила им стоять в этом хреновом трансе каких-то пару секунд, которые длились как несколько недель. Салазар!

— Вали отсюда нахер, — прорычал Малфой, бросая ей палочку.

Глаза Грейнджер были похожи на те, которые он видел перед тем, как она выскочила из выручай-комнаты. Такие, будто гриффиндорка крупно накосячила, словно совершила что-то непростительное.

— Ладно, — ответила она слишком быстро и пулей выскочила из кабинета, схватив сумку, даже не позаботившись о том, чтобы забрать книгу и собственные записи. Будто ещё одна минута общего воздуха с Драко, и её вина, которая так явно плясала на лице Гермионы, увеличится вчетверо.

Малфой услышал, как хлопнула дверь, и уткнулся в подоконник, громко дыша. Выдавить, вытравить из себя этот странный запах. Господи, что с ним происходит? Это всё незаконченный секс с Делакур. Драко успел возбудиться и не закончил начатое, да, точно. У него же не мог встать на Грейнджер. Он сдавленно засмеялся и, наверное, со стороны точно выглядел как сумасшедший, но сейчас это стало неважно. Малфой уже был на взводе, Гермиона просто… потёрлась об него. Чёртова шлюха.

Драко перевёл глаза на витиеватый знакомый почерк и одним махом смёл вещи Грейнджер с подоконника, надеясь, что точно так же сметёт всё, связанное с ней, что пылью оседало в его голове, превращаясь в метастазы.

Комментарий к Глава 6

У меня по поводу этой главы столько мыслей, даже не знаю с чего начать))

Я обожаю как Драко ненавидит в себе факт какого-то благородства и благосклонности к друзьям, постоянно пытаясь это скрыть за фасадом. В этой главе как никогда показывается мое любимое правило по поводу Слизерина:”слизеринцы спасают своих, всех остальных спасут гриффиндорцы”😄

А еще я испытываю эмпатию к Пэнси, здесь она мне кажется очень человечной.

Oh well, в общем, я надеюсь, вы живы-здоровы. Бегите в группу, там хорошие новости, кто еще не видел. Muah:*

========== Глава 7 ==========

Когда Гермиона проснулась утром и выглянула из окна гриффиндорской башни, её настроение подскочило вверх. Тот выходной, который был выделен для похода в Хогсмид, сжалился над учениками и окутал последним теплом в этом году. Солнце светило так сильно, что девушка даже не взяла с собой верхнюю одежду, ограничившись джинсами и нарядной блузкой с кружевными отделками. Она выглядела достаточно эффектно, имея прозрачные вставки, но в то же время не создавалось ощущение, что Гермиона целый день наряжалась. К тому же это не было правдой.

Гермиона заколола волосы в элегантный низкий пучок, оставив пару прядей обрамлять лицо, и приказала себе не нервничать. В конце концов, никто не говорил, что это будет свидание.

Она была благодарна Виктору, что он принял её предложение встретиться уже в «Трёх мётлах», потому что ей совсем не хотелось привлекать лишнее внимание, пока они бы шли к деревне. Поэтому сейчас Гермиона шла вместе с мальчиками и Джинни, которую ребята заставили встать между друг другом, потому что сама Грейнджер давно не соглашалась. Она наслаждалась погодой, щурила глаза, ловя приятные солнечные лучи.

— Вообще не понимаю, почему он захотел встретиться именно с тобой, — бурчал Рон. — Ты ничего не понимаешь в квиддиче.

— Годрик, ты такой простофиля, — засмеялась его сестра, косясь на брата. — Очевидно, что Виктору плевать, знает Гермиона что-то о квиддиче или нет. Она ему нравится.

— Джинни! — одёрнула её Грейнджер. — Всё не так. Мы просто идём пообщаться.

— Это и называется свиданием, — заметила подруга, — и ты не видела со стороны, как он на тебя смотрит.

Гермиона закатила глаза, зная, что Джинни хлебом не корми, дай только сочинять любовные истории. Как у Парвати и Лаванды была какая-то дурная тяга к сплетням, так у младшей из Уизли загорался огонь в глазах каждый раз, когда она слышала про романтическую историю.

— В любом случае, в мире есть не только квиддич. Думаете, у него нет других увлечений? — Гермиона посмотрела вбок, где шармбатонки шумно что-то обсуждали, веселясь и бросая томные взгляды на парочку когтевранцев впереди.

Несмотря на то, что к походу в Хогсмид, да ещё и в такую прекрасную погоду, присоединились почти все ученики, Грейнджер не могла не заметить отсутствия Делакур, которая вечно была самой громкой, самой выбегающей наперед, самой выскочкой. Что же должно было приключиться, чтобы она наплевала на такой потрясающий способ выпрыгнуть из школьной формы и привлечь к себе внимание?

— Учитывая то, что я знаю о профессиональных игроках в квиддич, могу сказать, что у них не шибко-то времени хватает на другие развлечения, — подал голос Гарри, который всё время был молчалив, когда рядом находился Уизли.

Джинни начала ему что-то отвечать, и Гермиона перевела взгляд на Поттера. Мало того, что Сириус прислал письмо о том, что он находится в пределах Лондона, так ещё и Рон строил свои козни, хотя очевидно, что сам скучал по лучшему другу. У Грейнджер сжималось сердце из-за того, что постоянно приходится переживать Гарри, особенно когда вся школа считала, что он просто падок на внимание. Тошно было слушать эти перешёптывания, зная точно, что Поттер никогда не способствовал разговорам о себе. Он просто всегда… оказывался не в то время и не в том месте.

Гермиона протянула руку и крепко сжала его плечо, увидев, что в зелёных глазах отразилось понимание. Всё будет хорошо. Она пыталась передать эту мысль через прикосновение, и оставалось надеться, что он понял.

***

Практически все столы в «Трёх мётлах» были заняты, но друзьям повезло сесть за один из последних. Если бы они не успели, пришлось бы ютиться за столиком, который находился прямо под соломенными чудищами. Между прочим, солома оттуда так и норовила упасть в сливочное пиво.

Присев, Гермиона оглянулась. Стайка слизеринцев сидела за самым большим столом, создавая шум. Малфой восседал между Блейзом и притихшей у его бока Паркинсон и лениво потягивал какой-то напиток, слушая друзей, даже не заметив прихода троицы и Джинни. Гермиона же… он был первым, на кого она обратила внимание.

Малфой вдруг стал чем-то одухотворённым, живым, реально существующим. Перестал быть слизеринцем, очередной мантией с тёмно-зелёным подкладом, очередным злым языком. Теперь почему-то существовали слизеринцы и Малфой. Это превращало слюну Грейнджер в жидкую стекольную крошку, потому что когда она думала об этом, даже глотать становилось больно, не то чтобы говорить. Он будто что-то сделал с ней. С той самой вечеринки, когда им пришлось… по-це-ло-вать друг друга. Давай же, Гермиона, произнеси это. Потому что даже мысленно она виртуозно убегала от тех воспоминаний, которые совершенно точно что-то изменили в ней. В плохом смысле. Будто они теперь заставляли девушку видеть Драко в толпе, замечать мелкие реакции, замирать, когда он прикасался, хотя ещё два месяца назад одна мысль о том, что Малфой уже второй раз за столь короткое время окажется в подозрительной от неё близости, была абсурдной.

Вчера Гермиона бежала из кабинета так быстро, что остановилась перевести дух только лишь на третьем этаже, удостоверившись, что осталась одна. Она не бегала от людей и уж тем более не бегала от Малфоя. Девушка не боялась его, даже не опасалась. Он был просто учеником, просто парнем. Мысли о том, что хотя бы здесь она осталась верна себе, немного успокоили Гермиону. Всё было так, будто её организм, нервные окончания, которые реагировали на определённые действия и слова Малфоя, взбесились. Это стало похоже на симптомы подступающей болезни, когда ещё ничего не понятно, но ты вдруг начинаешь чувствовать себя иначе. Будто грёбаный Малфой был каким-то вирусом! Гермиона опять повернулась и увидела, как он легко раскинулся на стуле, дотронувшись до своих волос, и её воображение подбросило ей картинку, где Драко был в роли жуткого уродливого вируса-монстра из маггловской рекламы средства от кашля. Она засмеялась и ощутила, как напряжение её отпускает. К чёрту Малфоя.

— Гермиона! — услышав приветливый голос Крама, девушка тут же встала, приобняв его.

Это получилось так естественно, что даже не повлекло смущения, несмотря на офигевший взгляд Рона.

— Привет, я рада, что ты здесь, — улыбнулась Грейнджер.

— Хочешь присесть к нам? — вклинился Рон, а она даже не успела закончить свою реплику. — Я Рональд Уизли!

Крам добродушно улыбнулся её другу в ответ и, пожав руку, присел, здороваясь со всеми остальными. Гарри как раз подоспел с напитками, и Виктор сказал, что ненавидит сливочное пиво, и заказал себе морс.

— Как тебе у нас? — начала Джинни.

— Очень уютно, — ответил Виктор. — Нет, правда сказать, у нас всё гораздо более… жёстко. В плане интерьера и правил.

— О, я много слышала о вашем директоре, — Гермиона сделала глоток, смотря на Крама.

Они сидели рядом, и его колено касалось её, а он вовсе не пытался отодвинуться, хотя места у прохода было впрок.

— Кажется, Каркаров с тебя пылинки сдувает, — усмехнулся Поттер.

Если бы это сказал кто-то другой, можно было бы подумать, что Гарри завуалированно поиздевался или посмеялся, но его голос звучал по-доброму, и становилось ясно, что парень не имел в виду ничего дурного.

— Он вроде как гордится тем, что я учусь именно в Дурмстранге, — пожал плечами Виктор и слегка нахмурился.

Гермиона давно заметила, что когда речь заходила о способностях болгарина или же о директоре их школы, Крам тут же смущался или уходил в себя.

Со временем друзья расслабились и поняли, что новый человек в компании всего лишь парень. Они даже начали подкалывать его по поводу произношения парочки английских слов, которые давались Виктору с трудом. На какой-то момент Гермиона даже забыла о том, что Гарри и Рон не разговаривают, а просто наслаждалась обществом, впервые за последние месяцы проводя выходной как нормальный человек.

***

— Я тебе говорила, — произнесла Паркинсон, заметив взгляд Драко, — он на неё запал.

Грейнджер внеслась в заведение со своей шайкой подобно тайфуну. Малфою пришлось сжать край стола, чтобы не повернуться на её заливистый смех, вызванный какой-то очередной ублюдской шуткой Поттера или нищего. Драко глотнул кофе, внутренне поёживаясь.

Теперь слизеринец всё же глянул в ту сторону, где их компания сидела в обществе Крама, который уж явно был более разговорчив, чем обычно, видимо, из-за того, что сидел возле грязнокровки. Болгарин невзначай поправил один локон, выбившийся из пучка Грейнджер, и она смущённо покраснела. Мерзость.

Слизеринец опустил взгляд ниже, обратив внимание на её джинсы. Те самые джинсы, что были на ней вчера.

— Ты уже придумал расправу над ней? — не унималась Пэнси.

— Я не думаю о ней, Паркинсон, — огрызнулся слизеринец, переводя взгляд на друзей.

— Кто ещё заметил закономерность, что чем лучше погода, тем сквернее настроение Малфоя? — улыбнулся Тео.

— Здесь просто кофе гадкий, — оправдался Драко.

— Будете? — Забини потряс перед друзьями хорошо узнаваемой металлической коробкой, в которой находились одни из лучших сигарет в Англии. — Пойдёмте, я устал тут сидеть как первокурсник.

Они вышли на улицу, и Драко физически стало легче дышать. Он мог поспорить, что сегодня один из последних тёплых дней в этом году. Слизеринец закурил, опираясь затылком о каменную стену какого-то кафе, которое стояло в теневой стороне.

— Ты уже думал по поводу задания? — раздался вопрос Крэбба, когда он подкуривал Милисенте.

— Что по поводу него думать? — фыркнул Драко.

— Ну, я имел в виду, как считаешь, что там может быть?

Блейз обменялся с Малфоем взглядами, потому что только сегодня ночью Драко его разбудил, вытащив в полностью мёртвую гостиную:

— Это драконы, — утвердительно сказал он заспанному мулату, у которого на голове было невесть что.

— Чего, блять? — Забини протёр глаза, простонав, и зажёг свечку, чтобы немного развеять полумрак, создаваемый догорающим камином.

— Задание. Драконы, — нетерпеливо пояснил Драко.

Блейзу потребовалась пара секунд на перезагрузку мозга и осознание сказанного.

— Шутишь, — покачал головой он.

— Это логичнее всего, — покачал головой Малфой, говоря шепотом, и развернул уже затасканный клочок письма, который успел вытащить из школьного пиджака, прежде чем начал тормошить друга, вырывая того из дрёмы. — Я вчера весь вечер сидел и думал, что мог иметь в виду Люциус, и в голове вертелись разные варианты созвездий. Я полагал, может, это будет интеллектуальный конкурс, и придётся разгадывать какую-то карту и всё остальное, но это шло в разрез со словами Бэгмена, который говорил, что первое испытание проверит нас на стрессовые условия.

— Чёрт, — сглотнул Блейз.

— Короче, суть была не в происхождении моего имени, а в том, что оно конкретно означает. Созвездие дракона, — заключил Драко. — Нам нужно будет сразиться с драконами или что-то вроде того.

— Салазар, это пришло тебе в голову во сне? — недоумевал итальянец, посмотрев через плечо и параноидально проверив, нет ли кого, кто бы их подслушивал, хотя после пятничных посиделок никто в здравом уме не будет бодрствовать в четыре утра. Казалось, наступи война, слизеринцы даже не начнут ворочаться.

— Думаю, я бы пришел к этому раньше, если бы не… отвлекающие факторы, — Драко сжал губы и прервал любые мысли в этом русле в своей голове. — Почти гениально просто.

— Просто? — вытаращился на него Забини. — Ты больной. Как можно совладать с драконом? Нет, серьёзно, я всё ещё хочу, чтоб это было составление астрономической карты.

Малфой перевёл взгляд на оранжевые угольки в камине.

— Не знаю, — пожал плечами он, — но это гораздо проще делать, когда знаешь, с чем столкнёшься.

Порыв прохладного ветра, который всё же напоминал о том, что на улице ноябрь, выдернул Драко из воспоминаний.

— Уверен, что бы там ни было, Драко с этим справится, — завернул тему Забини и начал спрашивать всех об оценках у Снейпа, который в последнюю самостоятельную просто рассвирепел и «А» получили всего пара человек, даже со Слизерина, так что люди охотно втянулись в обмен недовольствами.

Колокольчик над «Тремя мётлами» звякнул, и Малфой перевёл глаза туда, выдыхая дым с вишнёвым привкусом.

— Просто гляньте, — процедила Милисента, смотря на дорогу, — поверить не могу, что грязнокровка отхватила себе Крама.

Они шли вдоль магазинчиков Хогсмида вдвоём, но Грейнджер всё так же активно жестикулировала, веселясь, будто он рассказывал ей чёртову Историю Хогвартса наизусть, и она аж светилась удовлетворением. Девушка вздрогнула от холодного ветра, и Виктор остановился, чтобы отдать ей свою куртку. На это реально было тошно смотреть. Драко отвернулся, затушил бычок и выбросил его в урну. Грейнджер не стоит даже того, чтобы смотреть на неё.

***

Гермиона засмеялась и провела языком по губам, слизывая с них крем.

— Точно не будешь? — спросила она, указывая на десерт, которого в тарелке осталось совсем чуть-чуть.

— Точно, — покивал Виктор, улыбаясь. — Ненавижу сладкое.

— Это должно быть противозаконно, — возмутилась Гермиона, запивая десерт чаем.

Они сидели в небольшой тихой кафешке почти на отшибе деревни. Это место было идеальным вариантом, потому что в «Трёх мётлах» Гермионе казалось, что она может упасть и развеяться кучей пепла от десятков испепеляющих взглядов.

— Расскажи мне больше о своей жизни, — попросила девушка, складывая руки на столе, когда официант забрал пустое блюдце. — Друзья? Девушки?

— В моём окружении много знакомых, я неплохо общаюсь с однокурсниками, но не могу сказать, что у меня есть очень близкие друзья, — нахмурился Виктор, смотря на солонку. — Что же по поводу девушек, я был в отношениях, но мы расстались около пяти месяцев назад, так что…

— О… — Гермиона не знала, стоит ли ей сказать «мне жаль» или это будет выглядеть глупо, так что девушка просто сделала глоток чая.

— Что насчёт тебя? — Крам сразу повеселел. Создавалось чувство, что ему гораздо приятнее говорить о ней, чем о себе.

— Ну, моя жизнь… — Грейнджер замялась. Любой, кто видел её со стороны, мог бы сказать, что жизнь гриффиндорки — это полнейшая неразбериха. Иногда ей тоже так казалось. Все эти события, связанные с их троицей, порой были просто безумными, но в то же время Гермиона всегда чувствовала, что она — самая обычная. — …бывает разной, — наконец сказала девушка. — Но чаще всего это уроки, друзья и капелька приключений.

— Вы близко общаетесь с Гарри и Роном, — заметил Виктор.

— Да, они… самые лучшие люди, которых я знаю, — выдохнула Грейнджер, едва не растрогавшись, — и так много значат для меня.

— Когда я только приехал, мне показалось, что ты встречаешься с кем-то из них, — сказал Крам, любезно наливая ей ещё чая из чайничка.

— М-м, с кем? — уставилась на него Гермиона, а спустя секунду, когда смысл сказанного до неё дошел, рассмеялась. — О, Мерлин, нет! — она замахала руками. Даже мысль о том, чтобы начать встречаться с Гарри или Роном была смехотворной. Это словно завести отношения с собственными братьями. — Мы с ними только друзья.

— Ну, должен сказать, я рад это слышать.

С Виктором было просто. Он, на удивление, совершенно не страдал звёздной болезнью или чрезмерным пижонством. Крам обожал слушать о Гермионе, даже о каких-то самых маленьких её увлечениях, всегда спрашивал разрешения, чтобы что-то сделать и не доставить ей дискомфорт. Подобное поведение было настоящей находкой, как любила говорить мама гриффиндорки. Виктор обладал не среднестатистической внешностью, и такие парни обычно бывали полными придурками. Это что-то вроде святого правила: красивая внешность — идиотский характер. Как Малфой. Но Виктор не был таким.

В конце дня, когда они шли обратно в Хогвартс, ежась от холодного ветра, Гермиона искренне надеялась, что тепло, которым её укутало общество болгарина, развеется ещё не скоро.

***

— Ауч, Рон, Господи, можно аккуратнее? — шикнула на друга Гермиона, когда он второй раз за пару минут умудрился наступить ей на ногу.

На улице смеркалось, и стоял неприятный влажный туман, делающий волосы Грейнджер безумными. Идея Уизли потащить её куда-то в сторону Запретного леса окольными путями, чтобы их никто не видел, не придавала радости этому дню, особенно учитывая, что из-за плохой видимости идти им приходилось практически наугад.

— Прости, — извинился Рон, даже не смотря в сторону подруги.

— Ты мне можешь, наконец, сказать, куда мы крадемся уже полчаса? — Гермиону раздражало то, что он даже не попросил надеть её более удобную обувь, и девушке приходилось отдирать шишки от каблуков на ходу.

— Тихо ты, сейчас увидишь. Должно быть где-то здесь…

Рон взял её под локоть и потащил куда-то вправо, и уже через пару десятков метров они услышали шум. Гермиона нахмурилась, прислушиваясь к скрежету металла и громким ударам, словно что-то выгружали.

— Что?.. — начала она, но Рон дёрнул её за куст, заставив прижать голову и посмотреть в прозор между листьями, и девушка заметила знакомую ярко-рыжую шевелюру с хвостиком. — Это Чарли?

— Ага, — ответил Уизли, следя за огромными контейнерами.

— Что он здесь делает?

— Давай, только не снимай с них заклинание, пока полностью не закуём в цепи! Быстрее! — голос какого-то мужчины раздался слева, и Чарли кивнул ему, отдавая приказы остальным людям.

Контейнер открылся, и на секунду Гермионе показалось, что началось не меньше чем локальное землетрясение, так как что-то увесистое упало на грунт, заставив её подскочить. Когда три человека в специальной форме отошли, девушка медленно распахнула глаза от ужаса, увидев чешуйчатый хвост.

— Мерлин, это дракон! — произнесла она громким шёпотом, и друзьям повезло, что на поляне стоял шум. Её голос, звучавший не так далеко от места событий, потерялся в этих звуках. — Нет, драконы!

Четыре контейнера стояли на повозках, и в одном из них уже осуществлялось какое-то движение, начинавшее раскачивать клетку.

— Ах, чтоб её, эта венгерская хвосторога — настоящий ад, — выругался Чарли. — Эй, парни, идите сюда, нужно усмирить мятежницу!

Понимание происходящего доходило до Гермионы туго, потому что все рецепторы мозга были увлечены визуальной составляющей. Девушка никогда не видела драконов в живую, да ещё и так близко. Плевать, что это был всего лишь хвост, он наводил достаточный ужас.

— Это же… это… — Гермиона повернулась к другу, тыкая большим пальцем в сторону повозок и безмолвно умоляя его, чтобы тот опроверг её догадки.

— Да, первое задание, — кивнул Рон. — Я узнал от Чарли.

— Нет! — возмутилась девушка, и Уизли шикнул на неё. — Быть того не… Нет, это немыслимо! Им нужно будет сражаться с драконом? Они в своём уме?!

— Не спрашивай так, словно я придумал эти задания, — возмутился друг. — Думаю, будут какие-то меры предосторожности… но, в общем, да, это оно.

— Я поверить не могу, — простонала Гермиона, закрывая ладонями лицо. — Им всего семнадцать. Для работы с драконами нужна подготовка гораздо более… — и здесь в её разум будто попала живая вода, омывая мысли от шока. — А зачем ты мне это показываешь, Рональд? — девушка прищурила глаза, зная ответ.

— Я подумал, что тебе это может быть интересно, ну, знаешь, не в книгах почитать, а вот так… посмотреть. Ты могла бы узнать что-то… — запинался он, пытаясь выглядеть непринуждённо.

— Не могу поверить, что ты пытаешься сделать из меня дурочку, — Гермиона оборвала неубедительную речь друга. — Почему ты сам не можешь ему сказать?

— Не стану я ничего говорить! — тут же заупрямился Уизли. — И вообще, это против правил, помнишь? — произнёс парень так, будто достал из рукава козырь.

— Мы… не можем не сказать ему, Рон, — надавила Грейнджер, растерявшись всего на миг.

— Слушай, делай с этой информацией что угодно, а мне нужно на встречу.

Он взял её за руку и потащил назад. Слава Мерлину, на замок уже опустилась темнота, так что им пришлось выходить с поляны не такими глухими тропами.

— Какую это встречу? — подняла бровь Гермиона, всё ещё обдумывая информацию.

— Мы договорились встретиться с Лавандой.

— Браун? — вытаращила глаза Грейнджер.

Рону не предоставилась возможность ответить, потому что она толкнула его к дереву так резко, что у бедняги выбило весь дух. Буквально в пяти метрах от них ковылял Хагрид с мадам Максим, держа в руке фонарь. Рон и Гермиона услышали отрывок разговора парочки, когда они проходили мимо.

— Куда вы меня ведете, ‘Агрид? — игриво поинтересовалась его спутница.

— Вам понравится, — убедительно произнёс он, — не сомневайтесь. Но о том, что увидите, — молчок. Вам ещё рано об этом знать…

С ростом и размахом шага пара оказалась вне поля слышимости до того, как мадам Максим успела что-то ответить.

— Хагрид собирается показать ей драконов? — шёпотом спросила Гермиона очевидное.

— Он запал на неё, — хохотнул Уизли. — Помнишь тот жуткий гель у него на волосах и пиджак в цветочек? Я думал, у меня вылезет грыжа от сдерживаемого смеха.

— Она всё растреплет Делакур, — покачала головой Гермиона, спасаясь от ветки, что почти ударила её по щеке.

Ребята выбрались из леса, решив, что будет безопаснее пойти не напрямую, а по периметру замка, чтобы в любой момент можно было придумать другое место, из которого они, якобы, возвращались. Стоило им отряхнуть ноги от засохших колючек, как Рон толкнул Грейнджер в бок и кивнул головой в сторону, отвлекая её от собственной обуви.

— Гляди.

Повернувшись, она задержала дыхание, хотя мужчина находился слишком далеко, чтобы их заметить, и явно был увлечён совсем другим: наблюдением за кем-то; да и одежда у друзей была тёмной, чтобы выделяться в осенней ночи.

— Каркаров, — утвердительно произнесла гриффиндорка.

Он просочился между ветками, ступая точно по тем же шагам, которые оставили Хагрид с мадам Максим, и скоро исчез из виду.

— Вот тебе и секретность! — хлопнула руками Гермиона. — Они всё выдадут своим ученикам, как пить дать!

Рон неловко пожал плечами, якобы говоря: «ну, а что поделать?», но она не была уверена, что они имеют право возмущаться, так как сами раньше времени увидели то, что было заготовлено для первого испытания.

Друзья вернулись в Хогвартс в тишине. Рон, очистив заклинанием одежду от земли, практически сразу же ушёл в противоположную от гостиной сторону, попрощавшись. Гермиона вздохнула, смотря на часы. До отбоя оставалось немного времени.

Произнеся пароль, она зашла в гостиную и, к собственному облегчению, заметила там сидящего за их столиком Гарри. На креслах в уголке сидели всего лишь несколько человек, которые явно были заняты домашним заданием.

— О, я думал, куда ты поде…

— Гарри, бери свой плащ-невидимку, мне нужно тебе кое-что показать, — оборвала его Гермиона, приступив сразу к делу.

Брови друга взметнулись вверх, прячась под угольными волосами.

— Что?.. — Поттер положил книжку на стол, настораживаясь.

— Быстрее, Гарри, — поторопила его Грейнджер, оборачиваясь на сидящих в гостиной. — И да, надень кроссовки.

***

Гермионе казалось, что это какое-то сумасшествие. Безумие без каких-либо примесей. Грёбаный психоз. Девушка закрыла глаза, откладывая газету. Вот серьёзно, очень редко бывало, что она так отчаянно желала задушить какого-то человека, даже не моргнув глазом. Такое почти никогда не случалось с ней, но, видел Мерлин, Скитер — создание без души, оттого человеком её назвать было никак нельзя.

Это всё смахивало на какую-то шутку, потому что во вселенной не существовало сценария, где ей бы посвятили чуть ли не целый разворот статьи о Турнире, когда она даже не являлась чемпионом!

«В Хогвартсе Гарри Поттер встретил свою любовь. Его близкий друг Колин Криви говорит, что он всюду появляется в обществе Гермионы Грейнджер, сногсшибательной красавицы-магглы, которая, как и Гарри, одна из самых блестящих студентов школы».

Чёртова Скитер не погнушалась добавить к этому «потрясающему» комментарию ещё пару-тройку абзацев о том, что «кажется, мисс Грейнджер всё ещё находится на стадии выбора, ведь в прошлые выходные её видели в обществе Виктора Крама. Они, не стесняясь, выражали свои чувства и вели себя крайне неоднозначно».

По словам этой репортерши, Гермиона чуть ли не с половиной парней в Хогвартсе успела пообжиматься, и это только на прошлых выходных! Гарри, Крам, как ещё Рона и Невилла сюда не приплели! Вдобавок ко всему на странице красовалась их с Виктором фотография, снятая исподтишка, когда они сидели в кафе. Гермиона была практически уверена, что это незаконно на очень многих уровнях.

Глоток крепкого чая помог ей взять себя в руки. Тем более, что когда она прошлась глазами по тому, что Скитер написала про Гарри… проблемы гриффиндорки просто блекли. Строчки, как он рыдает по ночам по своим родителям, не шли ни в какое сравнение с её любовными похождениями.

— Просто не обращай внимания, — произнесла Гермиона, идя рядом с Гарри, когда несколько парней из Когтеврана проводили его насмешливым взглядом.

Но даже говорить об этом было трудно, потому что сегодня у них было две пары со слизеринцами: один из тех дней, которые ненавидел Рон. Оставалось только догадываться, что они там устроят.

Гермиона не ошиблась, потому что стоило им зайти в класс, как послышался колкий голос Малфоя:

— Поттер, ты как? Платочек не подать, а то не ровен час разрыдаешься и зальёшь нам все подземелья!

Слизеринцы тут же зашлись смехом, добавляя к этой непутёвой шутке отдельные комментарии. Гермиона повернулась, смотря, как Малфой за последней партой откинулся на спинку стула, веселясь. Рядом с ним почему-то сидел Гойл, а не Паркинсон. Странное замечание, которое почему-то отметило сознание гриффиндорки. Гермиона отмахнулась от этого, злобно прищурив глаза.

— Ой, Малфой, заткнись уже, — она старалась звучать пренебрежительно, но голос слишком дрожал от эмоций.

Гермиона попыталась вспомнить, что в статье было о Драко. Скитер описала его личную жизнь, о том, что его сердце свободно и всё в таком духе. Не было особо видно, чтобы он страдал по этому поводу. Кажется, такие люди и вовсе не способны на страдания. Это ведь нужно что-то чувствовать.

— А ты его персональный адвокат или что? — спросил Малфой, не давая девушке возможности отвести от себя взгляд. — Берёшь плату натурой? Тогда какие же услуги предоставляются Краму?

— Гермиона, перестань, ты сама говорила… — одёрнул её Гарри, напоминая о собственных же словах.

Да, держаться и не обращать внимания. Но каким-то образом, когда дело доходило до этого человека, все нервы девушки превращались в клубок из оголённых проводов.

— Да-да, «красавица-маггла», — перекривила Паркинсон фразу из статьи. — Где они там красавицу нашли?

Девочки злорадно захихикали, но Гермиона только скривилась в ответ, садясь на своё место.

— В чём дело, Грейнджер? — она вновь услышала тот самый голос. — Язык проглотила? Или тебе так сильно нравится пререкаться только со мной?

Рот гриффиндорки открылся от возмущения, шока и… испуга? Такая эмоция казалась совсем чужеродной в этом коктейле, но почему-то была очень… к месту. Малфой будто забрался внутрь головы Гермионы, ведь его предположение оказалось правдивым. Так резко она реагировала только на его издевки, хотя они не являлись уникальными.

— Нет ничего в этом мире, в чём ты был задействован и что бы мне понравилось, — отчеканила девушка ледяным голосом, смотря прямо в серые глаза, и… вот оно. Протяжное «о-о-о» от слизеринцев, которые чувствовали ссору своим специальным нюхом стервятников, потерялось, потому что Гермиона точно заметила осознание в его взгляде. Он понял намёк, и на секунду эта смелость разлилась в ней триумфом.

— А мне казалось, что ты прямо-таки ищешь повод, чтоб сцепиться со мной.

Гриффиндорка чувствовала, как балансировала на леске над пропастью. Один шаг, и она сорвётся вниз.

Звонок ещё не прозвенел, но Снейп уже явился в кабинет, шагая к своему столу и боковым зрением наблюдая за перебранкой, такой насыщенной, что участники даже не заметили присутствия учителя.

— Осторожно, Малфой, вдруг ты её следующая жертва, — захохотал Винсент.

— Гойл, а ты разве умеешь читать? — наигранно удивлённо спросил Гарри. — Или тебе кто-то пересказал краткое содержание статьи, чтоб ты смог выжать из себя подобие мнения?

— Они не стоят даже твоих реплик, — высокомерно заявила Гермиона, подняв голову. Вот так.

— По поводу кто чего стоит я бы молчал, Грейнджер. Надеюсь, ты не продешевила, хотя не знал, что Крам ценитель барахолок, — усмехнулся Малфой, всё ещё не сводя с неё глаз.

— Почему бы тебе… — она не успела успокоить Гарри, когда тот, судя по голосу, вышел из себя, и их прервал Снейп.

— Поттер, Грейнджер, я вам не мешаю? — рявкнул он, испепеляя взглядом гриффиндорцев, и они тут же повернулись к учителю лицом. — Если вы не можете оторваться от мистера Малфоя и мистера Гойла, наверное, следует вас сделать немного ближе, чтоб не отвлекались от моего предмета?

— Нет, профессор, мы… — Гермиона открыла рот, пытаясь сгладить ситуацию, но, очевидно, было уже поздно.

— Давайте я буду здесь решать, не возражаете, мисс Грейнджер? — Снейп немного склонился над партой, натурально придавливая их словами. — Вы, мистер Поттер, сядете с мистером Гойлом, а вы, мисс Грейнджер, займёте место рядом с мистером Малфоем.

Гермиона уставилась на преподавателя с таким ошарашенным видом, будто он только что признался ей в любви. Это не могло происходить.

— Профессор… — голос Малфоя, полный чего-то ужасного, но прикрытый чем-то холодным, раздался у неё в ушах как-то отдалённо, потому что она всё ещё не могла поверить, что Снейп не просто шутит.

— Я сказал: живо! — гаркнул профессор, и Гермиона услышала, как Гарри швырнул в рюкзак ингредиенты для зелья, дрожа от ярости, и потащился в третий ряд, куда пересел Гойл. — Грейнджер, вам нужно особое приглашение?

Девушка осознала, что всё ещё сидела на месте, даже не шелохнувшись, наверно, даже не моргая. Голос профессора, который сменился на еле слышный шёпот, говорил о том, что тот едва держал себя в руках, и это вывело её из оцепенения.

— И-извините… — пролепетала Гермиона, одной рукой вешая сумку себе на плечо, а второй собирая пергаменты.

Под взглядами всего класса она прошла за последнюю парту в соседнем ряду. Нынешний год был божьим наказанием, теперь гриффиндорка точно удостоверилась в этом.

Опустив свои вещи на парту, она села и поняла, что Малфой не произнёс ни слова. Но короткий оценивающий взгляд, такой быстрый, что ей пришлось восстанавливать увиденное в уме, показал, что его скулы сильно напряжены: не ровен час клацнут, разломившись. Малфой был в ярости. Сам виноват! Он начал эту чушь!

Рассуждения были логичными, но не помогали от слова «совсем». Отодвинувшись от него так далеко, насколько это оказалось возможно, девушка схватила перо, переписывая то, что успела пропустить во время смены рабочего места. Одна её нога вовсе свисала со стула, но лучше так, чем оказаться в одном поле действий с этим человеком. Однако они всё равно были слишком близко. Она чувствовала, что к его обычному запаху добавился аромат то ли бальзама после бритья, то ли одеколона. Гермионе тут же захотелось отодвинуться ещё дальше, но было некуда. Если она могла чувствовать, как он пахнет, значит, они до сих пор недостаточно далеко друг от друга.

Рука Малфоя была напряжённой, почерк отрывистым и резким. Он словно выводил злость в каждое слово. Снейп что-то бубнил об Умиротворяющем бальзаме, и Гермионе следовало бы слушать внимательнее, потому что она читала достаточно об этом зелье, чтобы знать, как оно может повлиять на человека, если сварить его неправильно. Но девушка могла поклясться, что воздух между ними можно разрезать даже самым тупым ножом: настолько он был густой и осязаемый. Ей на полном серьёзе стало тяжело вдыхать его в легкие.

— Ты, блять, можешь не создавать этот скрежет своим пером? — спросил Малфой, не разжимая губ.

— Я… Хватит разговаривать со мной подобным образом, — ощетинилась Гермиона, собравшись. — Это из-за тебя мы здесь оказались.

— А не из-за твоего рта, который не может вовремя закрыться? — огрызнулся слизеринец.

— Я вижу, некоторым студентам просто необходима добрая порция умиротворяющего бальзама, чтоб они уже наконец утихомирились, — произнёс Снейп, смотря на Драко и Гермиону, и они тут же уставились в свои пергаменты.

Грейнджер была готова сказать спасибо всем, кто приложил руку к программе этого урока. За приготовлением зелья нужно контактировать куда меньше, чем если бы они просто сидели за одной партой. Так что остальную часть урока гриффиндорка сосредоточенно добывала сироп из чемерицы, размешивая варево. Она слышала слабую ругню от парты Гарри с Гойлом, но внутренне просила друга успокоиться. Это было чудом, что Снейп не снял баллы с Гриффиндора, а ограничился лишь тем, что посадил их со злейшими врагами, видимо, совершенно забыв о баллах от счастья. Каждый раз декан Слизерина разрывался между желанием насолить гриффиндорцам и не доставить лишних проблем слизеринцам и, видно, в этот раз ненависть к львиному факультету одержала победу.

Когда прозвенел звонок, и её подписанная склянка стояла на столе у профессора, Гермиона едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Ученики встали со своих мест, надеясь поскорее убраться из класса восвояси.

— Не так быстро, — спокойно произнёс Снейп, и все удручённо сели на места.

Малфой цокнул языком так громко, что точно было слышно даже на Астрономической башне.

— Домашнее задание: приготовить зелье, которое будет состоять из того же главного ингредиента, из которого состоит Умиротворяющий бальзам.

Гермиона нахмурилась, но потом складки на её лбу расправились: зелий, в составе которых фигурировал бы лунный камень, было предостаточно, и не все они были сложными. От пары парт в гриффиндорской части зала послышались удручённые вздохи: не так часто Снейп задавал практическое домашнее задание, но уж если задавал, то по поводу него сдирал потом три шкуры. В любом случае, большинство студентов устало кивнули и уже начали подниматься, когда он продолжил:

— Это не всё. Данное задание вы будете делать в парах. С теми, с кем разделяете парту.

— Что? — Гермиона услышала несдержанный вопрос Гарри и прикрыла веки, ожидая скандала.

— Что слышали, мистер Поттер. А чтоб закрепить эффект, полагаю, будет не лишним оставить вас в таком расположении до конца года, — она чувствовала, что Снейп буквально смаковал каждое слово, словно те были рождественскими палочками из лакрицы. — Теперь можете идти.

Малфой вылетел, как ошпаренный, когда Гойл обменивался мнением по поводу нововведения насчёт рассадки, которое балансировало на грани цензурной речи. Это. Просто. Катастрофа. Казалось, что большей разрухи, чем начало этого дня, просто быть не может, но вот они на середине — и это полный провал.

Гермиона собрала свои вещи и вышла из класса, физически ощущая сочувствующий взгляд Рона, который окутывал, как одеяло, вот только едва ли это могло помочь.

— Не нужно было пререкаться со змеями, — вздохнул он.

— Кто бы говорил! — шумно выдохнула девушка, поднимаясь наверх. — Ты едва не опоздал, а если бы застал начало перепалки, то сомневаюсь, что молчал бы.

— Мне жаль, — слова друга были полны искренности и тепла, и его голос настолько сильно отличался от того, с кем она сидела последние полтора часа, что гриффиндорка не смогла сдержать улыбку.

— Спасибо, Рон. Я переживу.

Они пришли на Трансфигурацию, а Гарри всё ещё находился в состоянии бешенства. В этом нашлись и свои плюсы: он больше не был подавлен с момента, когда зелёные глаза встретились со строчками, которые выплевала Скитер.

— Эй, не психуй, — спокойно проговорила Гермиона.

Гарри сел рядом с Невиллом, потому что на этом уроке Грейнджер делила парту с Роном.

— Поверить не могу: до конца года терпеть этого придурка! — воскликнул Поттер, и Долгопупс только сочувствующе вздохнул. — Ещё и совместное задание! Он же тупой, как пробка. Малфой хотя бы…

— Ну, если ты думаешь, что я собираюсь работать с Малфоем в паре, то ты ошибаешься. Мне точно так же предстоит всё сделать самой, — резко оборвала друга Гермиона.

— Да, я… прости, — Гарри потёр лицо ладонями. — Просто с каждым днём дела словно специально становятся всё хуже.

С этим поспорить она не могла. Макгонагалл начала урок без лишних предисловий, поэтому Грейнджер имела возможность отвлечься от собственных мыслей. Во второй части лекции профессор снабдила каждого ученика небольшим котлом.

— Ваша задача — попробовать трансфигурировать котёл в кошку и обратно, — произнесла женщина, поправляя очки. — Будет невероятной удачей сделать это сегодня, но пока смысл в том, чтоб вы попробовали. Так быстрее поймёте механику действия.

Гермиона решительно взяла в руки палочку, несколько раз проговаривая заклинание в уме, сверяясь с учебником. Во время практических заданий в классе всегда наступал своего рода балаган, что, как ни странно, помогало ей расслабиться. Атмосфера уж слишком отличалась от той, что царила на Зельях — немой и гнетущей. Макгонагалл ходила по классу, задавая некоторые вопросы по лекции, которые были связаны с ошибками учеников, и направляла их.

— Фелифорс! — произнесла Гермиона, но её котел лишь покрылся тонким слоем шерсти.

Она нахмурилась и склонилась над книгой, чтобы найти промахи в своей технике до того, как подойдёт профессор.

— Вот, мистер Малфой, скажите мне, почему ваш котел должен превратиться в кошку? — вздохнула женщина.

Грейнджер закатила глаза, подсознательно раздражаясь только от звука его имени, предполагая, что вместо упорства и работой над предметом, он явно страдал какой-то чушью, типа разжиганием очередного конфликта.

— Потому что я так хочу, — просто ответил Драко.

Это было похоже на тот эффект, который описывают книги по психологии, что гриффиндорка читала летом от скуки. Человек переживает какую-то крупную психологическую травму, и сознание блокирует информацию, но потом, когда он становится достаточно сильным, чтобы пережить это, оно срывает ширму. Произошло нечто похожее, только вот у Гермионы не было травмы. Просто пазл, который сложился. Песня, которую ты не мог вспомнить, натужно пытаясь несколько дней, резко пришла к тебе, когда ты занимался чем-то абсолютно отвлечённым, уже сто лет не думая об этом. Щёлк, и вот оно.

Гермиона развернулась так резко, что Невилл едва успел забрать свою чернильницу, чтобы волосы девушки в ней не искупались. Но ей было плевать. Макгонагалл что-то говорила о том, что котел превратится в кошку лишь тогда, когда образ в голове волшебника будет чётким и резким, а светские беседы с мистером Забини этому не способствуют, но её слова развеивались в сознании гриффиндорки. Потому что я так хочу.

Она уже слышала эту фразу. Этим тоном. Этим голосом. Возможно, спроси у неё тогда, Гермиона бы не сказала, но бывают моменты, когда ты становишься уверен на сто процентов, потому что твой мозг превращается в плёнку, которая отматывает и отматывает то мгновение, и ты вслушиваешься в каждую ноту проговариваемого предложения. Потому что я так хочу.

Макгонагалл ушла к другим ученикам, предоставив парочку слизеринцев самим себе. Уже через минуту Забини веселился, что-то рассказывая лучшему другу. Его настроение, по всей видимости, тоже пошло вверх, когда глаза мулата остановились на ней. Он поднял брови и толкнул Малфоя, кивая в сторону Грейнджер. Драко повернулся, и буквально на долю мгновения ей показалось, что она увидела удивление в его глазах, но потом он скривился, огородившись.

Рост, размах плеч… Единственное, что можно было понять, потому что мантия обрамляла именно плечи, голос. Боже правый. Это реально был он.

Гермиона сглотнула и медленно отвернулась от слизеринцев, смотря в точку перед собой. Годрик. Тот человек был Малфоем.

— Гермиона? — Гарри коснулся её плеча, явно заметив этот странный эпизод.

— Я… ничего, — отмахнулась девушка и взялась за палочку, как за спасательный круг, потому что все знали — когда она практикует магию, к ней лучше не лезть.

Но всё, что крутилось в голове гриффиндорки — это мысли о том, что тем, кто освободил её из той палатки, был Малфой. Чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в своей правоте. Почему он это сделал? Зачем? Что он там делал вообще? Вопросов было столько, что они создавали в её голове ещё один маленький Большой зал с сотней студентов, пытающихся перекричать друг друга. Очевидно, в этом замешан его отец. Но… зачем Малфой отпустил её?

Гермиона глянула на него ещё раз, но, увидев, что котел парня обзавёлся пушистым хвостом, тут же отвернулась, чтобы не привлекать внимание Гарри. Девушка понятия не имела, что делать с этой информацией. Малфой словно задался целью разрушить абсолютно всё, что она о нём знала раньше, и преуспевал в этом.

— Мисс Грейнджер? — Гермиона подскочила и поймала крайне удивлённый взгляд своего декана. — С вами всё в порядке?

— Да, да, конечно, — кивнула девушка. — Я тут как раз пыталась… Фелифорс! — вторая попытка была более удачной, но котел всё ещё даже отдалённо не напоминал кота.

— Во время черчения руны вы слишком отводите руку вправо, — сделала замечание Макгонагалл, и гриффиндорка поблагодарила её, выдыхая, когда та стала отчитывать Долгопупса за «совершенно неподобающую технику».

Тяжелые мысли вмиг вернулись к ней, засев тяжёлыми камнями на дне желудка. Это… она должна знать. Должна знать точно. Получить подтверждения.

Когда прозвенел звонок, Гермиона нарочно медленно собирала учебники, махнув друзьям, чтобы они шли без неё, и, к счастью, как раз начинался обед, и тем не пришлось повторять дважды. Малфой обычно редко ходил с урока на урок со своей свитой, поэтому когда он повернул в коридор только в обществе Забини, девушка выдохнула, направившись за ним. Это точно было самоубийством, но другого пути она не видела.

— Малфой! — позвала Гермиона, и ей показалось, что собственный голос отскочил от каждого кирпича в коридоре и вернулся к ней назад, прихватив с собой насмешливое эхо.

Они повернулись с Блейзом одновременно.

— Грейнджер, у тебя что, помешательство на нём какое-то? — фыркнул Забини. — Добилась того, чтоб сесть на Зельях рядом, преследуешь в коридорах, завтра что, сваришь любовное зелье? Подумай над тем, чтоб пить только из собственной фляги, друг, — он повернулся к Драко, но тот лишь прищурил глаза.

— Очень смешно, Забини, — Гермиона стрельнула глазами в слизеринца.

Малфой присмотрелся к девушке и его что-то насторожило в её взгляде. Что-то решительное. Будто она собиралась его в чём-то обвинить.

— Чего тебе? — пренебрежительно спросил он, думая, какого чёрта вообще тратит время своего обеда на это.

— Я знаю, Малфой, — произнесла Гермиона.

Блейз поднял брови, ожидая продолжения.

— Типа я должен спросить: «о, о чём ты знаешь, Грейнджер?», и ты только тогда мне должна объяснить? — паясничал Малфой. — Пошла ты нахер. Пойдём, Блейз.

Он развернулся вместе с другом и уже сделал несколько шагов по коридору, когда она вновь заговорила.

— Я знаю, что это был ты тогда. На Чемпионате.

Драко остановился так резко, будто чьё-то лассо ошпарило его по ногам. Блять. Рука, которую он положил на плечо итальянца, разворачивая, напряглась, и не было шансов, что тот этого не заметил. Забини нахмурился, поднимая на него вопросительный взгляд, наблюдая за его реакцией.

— Иди, я догоню, — бросил Драко, не смотря на друга.

Блейз насторожился ещё больше и, бросив короткий взгляд на Гермиону, пошёл по другому пути, оставляя их наедине.

— Какого хера, Грейнджер? — было что-то в этой девчонке невероятное: стоило им очутиться вдвоём, без какого-либо буфера, его терпение натягивалось, словно струна.

— Знаешь, это моя фраза в сценарии, — ответила она ему слишком спокойно, будто зная, что ситуация в её руках.

— Чего тебе надо? — Малфой подошёл к ней ближе и увидел, что гриффиндорка подавила в себе желание отступить. Это развязало тугой комок нервов в нём, и он ухмыльнулся.

Сначала Гермиона будто озлобилась. Поразительная вещь: его ухмылка заставляла её злиться, он заметил. Но потом эта эмоция растаяла, и она подняла голову, чтобы смотреть ему в лицо. Когда Малфой подходил ближе, девчонка становилась более… податливой. Осознание этого почему-то пронеслось удовольствием по его венам, и Драко захотелось ударить себя, как только он это осознал.

— Зачем? — её брови сошлись на переносице, показывая, в каком смятении девушка находилась. — Зачем ты это сделал?

— Ты что, не слышала? Потому что захотел. Всё, конец разговора, — Малфою пришлось сделать шаг назад, потому что запах сладкой груши начал добираться до его ноздрей, провоцируя странные реакции.

Грейнджер фыркнула, покачав головой и сложив руки на груди.

— Почему ты… — Гермиона посмотрела по сторонам, словно ища суфлёра, который бы прятался в одной из древних картин. — Почему ты так старательно делаешь вид, что ты хуже, чем есть на самом деле?

— Делаю вид? — прыснул парень, всем видом показывая, насколько нелепа эта фраза. — Мне всего лишь не хотелось видеть, как тебя будет ебать оборотень, а в твою голову уже пришла мысль записать меня в список хороших парней? Теперь я понимаю, почему ты дружишь только с идиотами: кастинг на твою благосклонность крайне легко пройти, стоит лишь только не насиловать девок. Хотя, по поводу Уизела я бы не был так уверен, с его рожей ему по доброй воле точно никто не даст.

Грейнджер покачала головой, обесценивая всю его речь. Будто видя, как сильно он вертится, чтобы она не учуяла сомнения в голосе парня. Малфой ожидал, что она станет опровергать это, но, к удивлению, немыми взмахами головы этот вопрос ограничился.

— Что с той девушкой? — спросила Гермиона, пристально смотря ему в глаза. — Мы вернулись за ней потом, но там никого не было.

Он сжал зубы, думая, почему вообще разговаривает с ней. Потому что она могла его сдать? Да. Но что он мог сделать?

— Малфой! — надавила Грейнджер, возмущаясь.

— Я стёр ей память и отвёл куда-то на отшиб лагеря. Её точно там нашли, — огрызнулся он так, будто ответил ругательством.

Драко видел, что в карих глазах пронеслось облегчение. Подумать только. Она, видимо, правда всё это время переживала о той маггле. Немыслимо.

— Серьёзно, я не понимаю, — Гермиона вновь покачала головой, и Малфоя начал выводить этот жест. Девушка сделала шаг назад, будто её растерянность достигла такого апогея, что она больше не могла выдерживать это давление, находясь в статике. — Зачем ты ведёшь себя подобным образом? Все эти вещи, что ты делаешь…

— Не делай вид, что знаешь меня, грязнокровка, — оборвал её Драко.

Было видно, что на языке девушки вертелось ещё много чего, что ей хотелось бросить ему в лицо, но она сдержала себя. Почему-то. Возможно, было видно, что Малфой на грани, и ей не хотелось попадать ему под горячую руку. А может, Грейнджер уже чертила в голове план замка, чтобы добраться до Дамблдора кратчайшим путем.

— Тебя поймают, — наконец сказала она, немного вздёрнув подбородок.

— У тебя нет доказательств, так что иди нахер, Грейнджер, — Драко выговорил это по слогам и ему хотелось прочитать её эмоции, но, как назло, её лицо так непривычно было скрыто плотной маской. Непросто, наверное, людям с ним контактировать. Потому что Малфой с этой маской не расставался никогда.

Он ждал, что Грейнджер что-то скажет. Что-то, типа: «мне поверят даже на слово!», «моё слово против твоего, Малфой!». Но она просто стояла, смотря ему в глаза, а потом резко отступила.

— По поводу Зелий… Думаю, будет умно, если каждый из нас сделает своё.

Смена темы была такой резкой, что он на секунду опешил. Чего вообще?..

— Ты совсем идиотка или первый день учишься у Снейпа? Он не примет два зелья от группового задания, — Малфой понимал, что звучит крайне враждебно, но по мнению парня этого всё ещё было недостаточно. — Я сам его сделаю.

— Что?! Да никогда! Я не доверю тебе свою оценку! — Грейнджер возмутилась так, будто он предложил перепихнуться с Филчем взамен на лабораторную.

Малфой фыркнул.

— Я лучший в Зельях на нашем курсе, Грейнджер.

— Просто… — Гермиона вдохнула через нос и медленно выдохнула. Это зрелище его позабавило, потому что казалось, что она теряет терпение. А когда люди теряли терпение, с них слетали маски. Он так сейчас ненавидел эту на ней. — Сделаем поэтапно. Выберем зелье и сделаем поэтапно, чтоб свести контакт до минимума. Давай встретимся в среду?

— Твою мать, от тебя одни проблемы, — было заметно, как её зубы сжались в попытке сдержать себя. Правильная-правильная Грейнджер. — В среду у меня полёты.

— Квиддич отменён, — напомнила она.

— И что? Не лезь не в своё дело, — рявкнул Малфой, чувствуя, что ещё секунда в обществе грязнокровки, и его нервы сгорят, как фитиль от свечи.

Отмена квиддича никому не нравилась, так что команда решила всё же иногда летать просто ради забавы. Чтобы очистить голову. Привести в порядок тело.

— Тогда… в четверг. Встретимся в том кабинете. Он далеко и… — она замялась, — и мы оба его найдём.

Последние слова девушки Драко слышал уже спиной. Он закатил глаза на её тираду. Парень бы не удивился, если бы она весь урок Трансфигурации готовила эту речь.

— Малфой, учти, если не явишься, я всё сделаю сама! — услышал он крик в спину и с невозмутимым видом завернул в коридор, никак не отреагировав. К чёрту её. К чёрту.

Комментарий к Глава 7

Обещанный карантинный подарок)

Признавайтесь, кто уже успел забыть о происходящем в первой главе, пока Гермиона об этом не вспомнила?:D

И как вам настроение их с Виктором мини свидания?)

Эта глава для меня чувствуется как своего рода перевалочный пункт, соединяющий все последующие события, но все же, надеюсь, вы остались довольны.

МОЙТЕ РУКИ!:D в страшное время живем, товарищи

========== Глава 8 ==========

Малфой столкнулся с Ургхартом в дверном проёме и огрызнулся вслед на его бурчание. Придурок. Обед уже подходил к окончанию, а Драко не Паркинсон, чтобы продержаться полдня на бутылке йогурта. Чёртова грязнокровка. Насторожённый взгляд Блейза было видно издалека. Друг подсунул ему тарелку, полную бефстроганов, видя, что Малфой не в духе. Едва ли Драко был бы в духе после встречи с Грейнджер.

— Итак?.. — подтолкнул его Забини, когда тарелка Малфоя наполовину опустела, и создалась видимость, что с ним безопасно вести беседу.

— Она знает, — проговорил он, пережевав, и потянулся к соку.

— Блять, вы теперь в одном клубе «я говорю загадочное начало, а оппонент изнывает от любопытства» или что? — раздражённо ответил Блейз.

— Она знает про Чемпионат. Я там был, — Драко вздохнул. — Отец… попросил меня проконтролировать Пожирателей, он не мог просто исчезнуть, чтоб на него не упала тень, так что сделал меня своей правой рукой.

— Ладно, — мулат прокашлялся. — И? Она тебя узнала по очертаниям маски?

— Нет. Она… — Драко сжал зубы, думая, говорить правду или нет, хотя ответ был очевиден. — Её схватили. Парочка сумасшедших хотела веселья, они рыскали в толпе, выхватывая тех, над кем можно поиздеваться или повеселиться. Понятия не имею как, но им попалась Грейнджер, — он выкроил себе время, заняв рот очередным кусом мяса.

— Повеселиться? — прищурился Блейз.

— Повеселиться, Забини, — Драко сделал акцент на этом слове, ясно давая понять, что имелось в виду.

— Фу, Господи, — на лице парня чётко прочиталось отвращение. — Они?..

— Нет, я отпустил её. Они не успели, — опередил Малфой своим ответом. — Видимо, я что-то сказал, не помню уже. Она узнала мой голос. Или до неё недавно дошло.

Забини замолчал, и это был плохой знак. Обычно в таких ситуациях он начинал шутить. Похлопывать по плечу. Говорить что-то дебильное в стиле Тео, чтобы Драко смог расслабиться. Чтоб тебя, Забини!

— Это хреново, чувак, — наконец выдал он, и это заставило Малфоя вспомнить ещё одну его неоспоримую черту — радикальная честность. — Она может заложить тебя, и Дамблдор, скорее…

— Да знаю я, — Драко не хотелось огрызаться, но он был взвинчен, а когда кто-то говорит тебе вещи, о которых ты сам не хотел бы слышать, это не помогает.

— Но с другой стороны, у неё ничего нет, типа, свидетелей, — пожал плечами мулат. — Ей не достать тебя без доказательств.

— Думаешь, Дамблдор вместе со всей свитой не поверит одному лишь слову своей «Золотой девочки»? — усмехнулся Драко и перевёл взгляд на стол Гриффиндора, откуда уже уходили Поттер и Уизли, а Грейнджер так и не явилась.

— Думаю, что им всяко понадобится больше, чем просто слово кого-либо, чтоб переплюнуть мощный аргумент под названием Люциус Малфой.

Это было резонно. Драко немного выдохнул, чувствуя, что катастрофа из-за собственной халатности ещё не нависла у него над головой. В который раз ему захотелось поблагодарить Забини. И в который раз тот просто кивнул, не нуждаясь в словах.

***

Гермиона уже практически подошла к кабинету, когда подумала о том, что лучше было бы надеть штаны. Странная вещь: почему-то в брюках она всегда чувствовала себя более уверенно. Шанс понять это выпал только после того, как Малфой несколько раз за последние два месяца показательно осмотрел её с головы до ног, заставляя думать о том, что он видит, когда смотрит вот так. В такие моменты Гермионе всегда хотелось встать и крикнуть на себя от злости, топнув ногой. Зная, что у них запланирована встреча, она заранее освободила время вечером и, просто идиотизм, собиралась гораздо дольше, чем следовало, пока не разозлилась сама на себя. Просто чёртов Малфой и его чёртов декан с больной склонностью к садизму, когда речь идёт о гриффиндорцах, вот и всё, что происходит, Гермиона. Один короткий вечер, и они разделят обязанности, чтобы видеться максимально редко. Кивнув самой себе, она дёрнула ручку двери и на мгновение замерла, прежде чем сделать следующий шаг.

Малфой сидел на том же подоконнике, на котором застал её в прошлый раз. Он опять был одет очень просто. Тёмные джинсы, чёрная футболка, взъерошенные волосы. Понятное дело, что он будет здесь, но какого-то чёрта это всё равно её будто удивило. Малфой уткнулся затылком в стену, закрыв глаза, и в свисающей руке вертел галлеон. Возможно, это могло показаться чем-то надменным, но несколько недель назад Гермиона заметила за ним такую привычку, так что теперь в её сознании она так не выглядела.

Драко открыл глаза, переводя на неё взгляд, и его поза тут же стала напряжённой, а всё видимое спокойствие мигом испарилось. И из Гермионы тоже.

— Я надеялся, что ты не придёшь, — сказал Малфой.

— Ты не представляешь, насколько мы здесь взаимны, — ответила девушка, поставив сумку на парту.

Гермиона видела, что после ужина Малфой с Блетчли вышли полетать, несмотря на то, что вчера у них был командный залёт на поле, о котором говорил слизеринец, так что в её голову закрались мысли о том, что он мог забыть. Парень молчал и выглядел немного уставшим. Она еле слышно прочистила горло, сразу начиная чувствовать себя не в своей тарелке.

— В общем, я просмотрела зелья, в рецепте которых главная роль отведена лунному камню в том или ином виде, но, думаю, в порошке всё же было бы сподручнее, так как…

— Ближе к делу, Грейнджер, — закатил глаза слизеринец.

Она зыркнула на него лучшим из своих уничижительных взглядов, которые действовали на Гарри с Роном, как удар нагайки, но Малфой даже не смотрел на неё.

— Мы могли бы приготовить Прозрей-зелье. Там как раз получается несколько этапов, где…

— Я не буду тратить своё время на изготовление зелья от конъюнктивита, — фыркнул Драко.

Гермиона дёрнула плечом от раздражения, хватая в руку тетрадь, чтобы свериться со списком. Хорошо, что она заготовила несколько вариантов, предполагая подобное поведение слизеринца.

— В Усыпляющее зелье также входит компонент лунного камня, хоть он и немного…

— Это приготовит даже первокурсник.

— Хватит меня перебивать! — взорвалась Гермиона.

— Хватит предлагать чушь, — огрызнулся парень.

Они несколько секунд буравили друг друга взглядами, пока гриффиндорка не вздохнула, вновь переводя глаза на список. Относись к нему просто как к капризному, неуправляемому ребёнку. Ребёнку, который поставил себе цель довести её.

— Елейная смазка Григория, — коротко сказала Гермиона, и Малфой прыснул. — Что опять не так? — цокнула она языком, теряя контроль.

— Бесполезная штука, — отметил Драко, садясь на подоконнике так, чтобы скрестить ноги. — Обычно, когда я с кем-то имею дело, смазка не нужна.

— Это зелье, заставляющее человека считать тебя лучшим другом на несколько часов, Малфой, — строго произнесла девушка, маскируя смущённость, хотя, судя по его нахальной улыбке, всё и так было видно по её щекам, так что она опустила голову в лист, чтобы не смотреть на него лишний раз.

— Твой список — совиный помёт.

Гермиона закрыла глаза, медленно выдыхая. Он же специально.

— Какого чёрта тебе нужно от этого задания? — она пыталась звучать спокойно, но удавалось с натяжкой. — Это не конкурс! Просто нужно его сдать и всё тут!

— То, что ты там понавыписывала, даже Долгопупс приготовит. Эти варианты не стоят моих усилий, — просто ответил Малфой и всмотрелся в лицо гриффиндорки, ожидая реакции.

У Гермионы вырвался хохот, и она покачала головой, просто не веря.

— Ты… Немыслимо, — девушка отбросила тетрадь, смотря на него с вызовом. — Предлагай.

Галлеон в руке парня отблёскивал от освещения, и она обратила на него внимание, при этом пробежавшись взглядом по руке Малфоя. Девушка поняла, что начала ненавидеть, когда он в футболке. Это ворует слишком много её внимания.

— Зелье Мопсуса.

— Что? — фыркнула Гермиона. — Телекинез и ясновидение? Мне казалось, ты скептически относишься к этому бреду.

— Это необычное зелье, в отличие от твоих говно-вариантов, — парировал Малфой. — И Снейп оценит.

— У меня нет задачи выслужиться перед деканом Слизерина, — тут же разозлилась Грейнджер, понимая, что весь этот затянувшийся диалог продолжается только из-за желания слизеринца выпендриться.

— Ты хочешь получить хорошую оценку, а без меня тебе её не видать, — пожал плечом Драко, прекрасно понимая, что достаёт её.

— Малфой, не раздражай меня, — предупредила Гермиона.

Он прыснул, снова смотря ей в глаза.

— У вас с Потти одни и те же пустые угрозы на двоих?

Просто невероятно выбешивающий ребёнок. Малфой был тем, кем можно пытать людей. Вне зависимости от гендера, расы или факультета. Если в тебе есть хотя бы маленькая часть чего-то нормального, он до неё доберётся и выбьет тебя из колеи. Грейнджер поклялась не быть на месте испытуемого.

Почему-то сейчас она не могла злиться… в должной мере. Мысли, которые ели её с той пары по Трансфигурации, превратились из маленьких клюющих птичек в огромных птеродактилей. Он всё тот же Малфой. Да. Но понимание того, что если бы не Малфой, — случилось бы что-то ужасное, просто не могло на неё не действовать. Гермиона вздрогнула, и это не укрылось от глаз парня, хоть он ничего и не сказал.

— Почему ты не рассказала? — вдруг спросил Драко, когда она ясно дала понять, что не станет продлевать эту цепь глупых пререканий.

Его вопрос был ясен. Почему она не рассказала? Это было странно. Гермиона обязательно скажет мальчикам. Но существуют такие вещи, в которых хотелось разобраться самой. Будто рассказав об этом кому-то ещё, они будут способны внести ненужную мешанину в данный вопрос, отвлекая от важного. Ей нужно было понять мотивацию его поступка. Но только как, Гермиона не имела представления. Вариант с тем, чтобы его разговорить, даже не рассматривался: Малфой не походил на одного из тех, кто теряет обладание над собственным языком и способен разболтать что-то важное в задушевной беседе. В задушевной беседе с Грейнджер. Даже эта мысль была смехотворной.

— Потому что я могла это просто придумать, — нашлась девушка с ответом.

— Мы оба знаем, что это не так.

Драко намекал на тёмное прошлое его отца и её доверительные отношения со многими учителями. Это всё равно не отменяло отсутствие доказательств, ведь факт того, что там был Малфой-младший, не являлся стопроцентным доказательством причастности к заварушке Люциуса. Конечно, для всех адекватных людей концы с концами сходились, но в реальности Драко было уже семнадцать, и никто не мог просто взять и приплести одного человека через второго.

— То, что там происходило… Тебя заставили в этом участвовать? — Гермиона была готова к вспышке ярости, но попытаться стоило.

Девушка заранее сжалась, ожидая ответа Малфоя. Он медлил.

— Нет. Я сам этого хотел, — Драко склонил голову влево, не отрывая от неё взгляда.

Грейнджер не почувствовала в его ответе лжи. Это породило внутри неё что-то… что-то очень похожее на боль. Да, что-то похожее, ведь это не могла быть она. На то не существовало причин.

— Ты не можешь примыкать к одной стороне и помогать второй по доброй воле. Это невозможно, Малфой, — спокойно повторила Гермиона свою же фразу.

— Это не было ради тебя, — вот и ожидаемая злость. — Мне тупо отвратно видеть, как Сивый кого-то хочет нагнуть.

— И всё равно, — пожала плечами гриффиндорка, отводя взгляд. Малфой не станет больше ничего говорить.

Гермиона села на стул и подтянула к себе список зелий просто для того, чтобы хоть немного снять неловкость паузы. Её зрачки уже двухсотый раз бегали по буквам в знакомом порядке, но Малфой молчал. Если бы паранойя гриффиндорки была немного сильнее, то Гермиона точно бы решила, что молчит он специально, потому что знает, что этим доставляет ей неудобство.

Грейнджер несмело подняла глаза, ожидая увидеть знакомую усмешку, что появлялась на лице Драко каждый раз, когда он считал себя победителем, но лишь увидела, что парень молчаливо смотрит на блестящий галлеон, подбрасывая его и тут же ловя двумя пальцами. Малфой выглядел… уставшим.

Примерно так же выглядел Гарри в последнее время, так что Гермиона точно могла распознать замаскированную усталость. Они пытались найти всевозможные и невозможные заклинания против драконов, но обычно такие требовали невероятных магических знаний. Это было проблемой.

Укол совести кольнул так больно, почти что физически. Все знали о драконах. Кроме Драко. Эта мысль появилась в её голове только сейчас, но вкрутилась шурупом в мозг так резко, что девушке захотелось выпить настойку от головной боли.

— Ещё есть Крововосполняющее зелье, — она заговорила, чтобы перекричать свои мысли. — Оно довольно сложное. В его составе тоже есть лунный камень.

Драко задумался на минуту, а потом кивнул.

— Идёт, — их голоса звучали спокойно, словно они устали брызгаться желчью.

Время было позднее, и оба, наверное, хотели спать. С этим нужно заканчивать.

— Тогда… — Гермиона потеребила кончик тетради, — можно начать готовить его здесь, а потом перебраться в кабинет Зелий, когда процесс наберёт обороты, — этого зелья не было в списке, так что она не могла точно вспомнить все этапы его приготовления. — Я начну, а затем дам тебе знать. Думаю, за отведённый месяц точно управимся.

— Ага, супер, — Малфой не смотрел на неё и отвечал безучастно, так что девушка сделала вывод, что его мысли витают где-то не здесь.

Она дотянулась до сумки и медленно затолкала туда не пригодившуюся тетрадь. Целый вечер работы и поисков прахом. Гермиона закусила губу, понимая, что тянет время. Потому что мысль о драконе плясала на её нервной системе, говоря о том, что так нечестно. Так не должно быть.

— Ты скоро отсюда свалишь? — не выдержал Драко раздражающего звука застёжки сумки, когда она в третий раз не смогла защёлкнуть замок.

Мерлин, пусть это будет просто отплатой ему. Они будут квиты.

— Малфой, первое задание — это драконы, — выпалила Гермиона, смотря на него. Ей сразу стало несравнимо легче. Теперь она ничего не должна за своё спасение.

Драко медленно повернул к ней голову. Это произошло за пару секунд, как тогда в Большом зале, когда все ученики подняли шум из-за объявления Дамблдора о Турнире Трёх Волшебников, и Гермиона посмотрела на слизеринский стол, чтобы понять его эмоции. Там не было удивления, ведь Малфой уже был в курсе. Не удивился он и сейчас. Гермиона открыла рот от шока.

— Мерлин, ты… ты знал, — произнесла девушка, не в силах поверить.

Как? Он тоже оказался в том лесу? Да просто быть не может таких совпадений.

Его голова снова немного наклонилась, и ей страшно захотелось узнать, когда именно Малфой делает этот жест. Какая эмоция его провоцирует.

— Конечно, знал, — Драко поднял уголок губы, и Гермиона заметила отблеск заинтересованности в его взгляде.

— Но как? — это до сих пор не укладывалось у неё в голове.

— Вопрос не к месту, — Малфой растягивал слова. Это напомнило ей тот вечер, когда они играли в бильярд. Он тогда точно так же говорил. Будто что-то заполучил. Гермионе это не нравилось. — Вопрос в том, зачем ты мне рассказала?

Её брови взметнулись вверх.

— Потому что это честно. Знают все. Максим и Каркаров расскажут своим подопечным.

— Да? — Малфой спрыгнул с подоконника, и от этого глухого звука по коже гриффиндорки почему-то пробежал холодок. — А может, ты боишься за меня, Грейнджер?

Он подошёл ближе, а её глаза едва не вывалились из орбит. В такие моменты Гермиона превращалась в один сплошной нерв и начинала чувствовать всё: как бегает взгляд, потеют ладони, а слюна собирается во рту, вязкая, словно она не видела воды неделями.

— Мой поступок был продиктован честностью, — ответила девушка тише, чем следовало.

— Разве я не заклятый враг твоего дружка? — Малфой то ли потешался, то ли говорил серьёзно. Но он ведь не мог говорить серьёзно. Это абсурд.

Это точно был абсурд. Его действия. Но Драко нравились эти эмоции у неё на лице, он был практически зависим от них.

— Если бы Гарри был на моём месте, он поступил бы так же, — Гермиона взяла себя в руки, но всё ещё выглядела слишком румяной для невиновной. Её лицо было лучшим детектором лжи.

Драко подошёл ближе и поставил руки на парту по обе стороны от девушки, немного склонившись.

— Может, Забини прав, и ты на меня запала? — он видел, как эмоции Грейнджер превращаются в панику, но ему было жизненно необходимо поднять градус. Как эксперимент. Она просто была его маленьким экспериментом.

— У вас с Забини не всё в порядке с головой, я уже говорила, — от внимания Малфоя не скрылось, что Гермиона сглотнула, при этом подняв голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Нет, серьёзно, обычно такие девочки, как ты, влюбляются после секса, но вдруг у тебя подкосились коленки уже после того недо-поцелуя? — Драко не смог удержаться от ухмылки, потому что с каждой его фразой её самообладание сыпалось на глазах.

— Но почему-то именно ты постоянно оказываешься рядом, как только мы вдвоём, — этот дерзкий подбородочек девушки, который вечно поднимался вверх, когда она пыталась придать уверенности своему виду. Когда на самом деле не чувствовала её.

— Ты ненавидишь смотреть на меня снизу вверх, хотя с нашей разницей в росте, даже если бы встала на стул, всё равно была бы ниже. Я подхожу только для того, чтоб ты чувствовала себя максимально некомфортно в моём присутствии, — Драко говорил спокойно и тихо. Обычно такой тон давал собеседнику понять всю весомость его слов, но сейчас в тембре было что-то другое.

Он опустил взгляд, смотря на ноги девушки, заброшенные одна на другую. В чём она была одета? Форма? Обычная юбка? Это было неважно, потому что Малфой реально не мог оторвать глаз от гладкого участка кожи над коленом. Силой воли он вернул внимание к глазам гриффиндорки, понимая, что она больше не отклоняется, будто пытаясь перелезть на другое сидение, лишь бы подальше. Лишь бы не смотреть на него снизу вверх.

Гермиона перевела взгляд на губы Малфоя, и ему стоило дьявольских усилий не взять её за подбородок, чтобы она полностью растворилась в моменте. Потому что это была чистой воды лесть, ничего больше. Ему нравилось то, как девушка бессознательно двигается ближе, как она говорит все эти вещи, рассматривая его. Даже сейчас Грейнджер не отталкивала, не пыталась выбраться. Просто замерла. Как и в тот раз. Малфой улыбнулся уголком губы. Она хочет тебя. Грейнджер тебя хочет. Как же круто это можно было бы использовать против неё. Только она могла сломаться.

Что было бы, если бы Малфой склонился ещё ближе? Едва ли Гермиона стала сопротивляться. Каким бы на вкус был этот поцелуй, когда она ничего не пила? Такой же горьковатый, как алкоголь? Или сладкий? Интересно, она любит сладости?

Кончики пальцев Драко почувствовали прикосновение. Девушка вытянулась чуть больше, видимо, немного подвинувшись, и коснулась своими ногтями его руки. Малфой оттолкнулся от парты, усмехаясь.

— Передай своему дружку, что как бы он ни вынюхал о драконах, ему всё равно пиздец.

Он лениво вышел, захлопнув за собой дверь. Гермиона не сказала ни слова. Ни единого слова вслед.

***

— Ты в норме? — Блейз внимательно посмотрел на Драко. Он уже двадцатую минуту то и делал, что цедил сок, не притронувшись к еде.

— Понянькаться со мной решил? — ответил слизеринец грубее, чем ожидал, но Забини был прав — Драко не в норме. Его нервы на взводе.

Первое испытание должно было начаться меньше, чем через час, и студенты налегали на еду перед зрелищем, внимательно наблюдая за чемпионами. Малфой посмотрел на гриффиндорский стол и понял, что там только Грейнджер с Уизелом напряжённо о чём-то переговариваются, в то время как Поттера и след простыл. Наверное, рыдает в ванной.

— Ты готов, — утвердительно произнёс Блейз, пропустив грубость мимо ушей. Он знал, что Драко не нарочно. — Ты работал над этим долгое время. Всё будет в порядке.

Они специально отсели подальше, потому что ещё с самого утра Малфоя уже успели заебать однокурсники, которых трясло от предвкушения зрелища.

— Знаю.

Это была правда. Он точно знал, что справится. За последнее лето его магические способности были так вышколены, что сейчас СОВ казалось ему просто смешком в лицо. Всё будет в порядке. Драко бесила собственная нервозность, но, в конце концов, он был человеком. Радовало хотя бы то, что извне Малфой оставался абсолютно спокоен. Абсолютно холоден.

Они распрощались у ворот в Хогвартс. Забини отправился на трибуны, пожелав другу удачи. К чёрту удачу, его умений будет вполне достаточно. Три чемпиона уже стояли в тенте, где для них был приготовлен небольшой шведский стол, но он так и остался в первозданно-нетронутом виде. Видно, всех тошнило от еды.

Надев свою мантию в тишине, Драко заметил, что всегда шумная Флёр покрылась испариной и сидела на стуле, уткнувшись в одну точку. Крам и вовсе не шевелился, словно боясь, что как только сделает шаг, вестибулярный аппарат не выдержит невроза, и его стошнит. Драко усмехнулся, представив эту картину. Только Поттер, назойливая красная клякса, ходил по тенту кругами, действуя на нервы.

Это была отличная возможность сцепиться с ним, но Драко лишь выдохнул: у него сейчас не хватало сил. Писк с внешней стороны шатра привлёк внимание Поттера, и Малфой перевёл взгляд вправо. Под тент влетела Грейнджер и сжала своего дружка в объятиях. Крам с Флёр флегматично повернули головы, но тут же отвели взгляд, будучи погружёнными в свои мысли.

— Гарри, всё будет хорошо. Ты со всем справишься, — тараторила Грейнджер, положив ладони на его щёки.

У неё они были красными. Но не такими красными, когда Малфой отпускал пошлые комментарии или обвинял девчонку в чём-то неприличном, а просто из-за мороза. Скучная краснота.

— Да-да, знаю, — Поттер заикался, и почему-то злость в Драко увеличилась на несколько делений, когда Грейнджер опять прижалась к шрамированному.

Вдруг её глаза остановились на нём, и он бы успел, сумел разглядеть какую-то мелькнувшую эмоцию, но она слишком быстро отвела взгляд, нервно улыбнувшись лучшему другу.

Щёлкнул звук затвора камеры, и все присутствующие подскочили на месте от неожиданности.

— О, мисс Грейнджер! — воодушевлённо пропела Скитер. — Вижу, вы уже определились с объектом вашей страсти?

Женщина провела языком по зубам и подмигнула Гермионе. Та выглядела так, будто ей предложили сожрать таракана.

— Слушай, Грейнджер, интересно, как быстро ты превратишься в школьную потаскушку со всеми статьями в «Пророке» о твоих любовных похождениях?

Малфой не знал, зачем это сказал. Просто злость, которая так резко подняла свою голову, нужно было куда-то направить. Он выбрал её. Потому что ему хотелось какой-то реакции. Хоть какой-то. А не этого пустого полувзгляда, который даже не продлился секунду. Они вообще не пересекались на протяжении недели. После случившегося в классе Грейнджер не отходила от своих дружков и даже садилась дальше на уроках. Драко нужно было увидеть что-то, что подтвердит — он не сошёл с ума.

Грейнджер посмотрела на него и презрительно покачала головой, даже не прокомментировав это. Сука.

— Вам нельзя здесь находиться, — резко произнёс Крам, привлекая внимание Скитер. — Это шатёр для чемпионов.

— Вот как? — женщина поправила очки, сделав пару шагов в направлении болгарина. — Да, я понимаю вашу несдержанность, мистер Крам… — она многозначительно кивнула в ту сторону, где стояли Гермиона с Поттером. — В любом случае, я уже сделала всё, за чем приходила.

Скитер поправила юбку и щёлкнула пальцами фотографу, который тут же потащился за ней. Покоя в шатре не было, потому что буквально через секунду ворвался Бэгмен, одетый в совершенно идиотскую жёлто-чёрную мантию. Со своим лишним весом, сконцентрированным в основном в районе живота, он был похож на огромную пчелу-переростка.

— Так-так, все в сборе? — просиял Людо, и тут его взгляд задержался на гриффиндорке. — Секунду, мисс, а вы…

— Я уже ухожу! — произнесла она, в последний миг встретилась глазами с Крамом и, улыбнувшись ему, выскользнула за пределы навеса.

Драко серьёзно хотел её просто прикончить.

— Отлично. Значит! У меня в руках мешочек, — Бэгмен потряс небольшим шёлковым мешочком перед глазами чемпионов, — в нём — копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Они разные. Каждый по очереди опускает руку и достаёт оттуда свою судьбу! Всё ясно? — ребята кивнули одновременно. — Тогда, леди, я прошу вас…

Перед тем как Флёр нырнула в мешок рукой, Драко заметил, что её пальцы тряслись, будто от дикого холода, хотя в тенте температура была вполне приемлемой. Через миг она вытащила точную миниатюрную копию зелёного дракона, который игриво махал крыльями на ладони девушки.

— Валлийский зелёный! — похлопал Бэгмен, предлагая мешок Краму.

Ни у одного из них не было удивления на лице. Только какая-то отстранённая обречённость. Грейнджер была права — они тоже знали.

— Потрясающе, мистер Малфой, у вас сине-серый шведский! Вы выступаете вторым, видите, у него на шее номерок, — объяснил Людо, тыкая в подвеску у статуэтки.

Поттер вытащил венгерскую хвосторогу и возможность выступить под номером четыре.

— Ну, вот. Ваша задача — завладеть золотым яйцом!

Малфой отвёл взгляд, нахмурившись. Просто отобрать яйцо? То есть, не убить, не обезвредить, а просто отвлечь? Это проще. Более ювелирная работа, но всё же не так паскудно, как убить огромного огнедышащего монстра.

— Чудесно! Мне нужно идти, а то сегодня я ещё и комментатор… — пробормотал Бэгмен, хлопая по карманам, чтобы проверить, на месте ли палочка. — А, да, мистер Крам, по свистку первым выйдете в загон!

Мужчина вышел, чуть ли не пританцовывая, а Драко обвёл глазами соперников. Это будет на раз плюнуть.

***

Бутылка прохладной воды дрожала в руке Гермионы, пока толпа аплодировала Краму. Мерлин. Это какой-то кошмар. Он использовал на драконе ослепляющее заклинание, что оказалось весьма действенно, потому то животное на несколько минут потеряло зрение. Однако оно обезумело от боли и подавило все настоящие яйца, что, судя по реакции драконоведов, которые дежурили на случай форс-мажоров, не было хорошей новостью. На случай форс-мажоров! Весь этот конкурс был одним сплошным форс-мажором.

Людо сообщил, что вторым готовится выйти Драко Малфой, и минуты, пока арену готовили ко второму участнику, длились бесконечно. Она не будет за него переживать. Не будет. Ещё чего! Всю неделю Гермиона едва удерживалась от того, чтобы не покалечить себе шею, чтобы ни в коем случае не искать его взглядом. Создавалось чувство, что в этом году Малфой выбрал для себя новую игрушку, и это была она.

Слизеринец постоянно что-то говорил, провоцировал Гермиону, дёргал за нужные ниточки, чтобы ей казалось, будто у неё не всё в порядке с головой, потому что в следующую секунду он превращался в полностью отрешённого человека. Словно Грейнджер и не существовало вовсе. Это всё не стоило мыслей девушки. Так было сказано себе самой, но сделать оказалось тяжелее, потому что каждый раз, когда Гермиона сталкивалась с ним, у неё в животе возникало странное чувство. Как у ребёнка перед походом в цирк на выходных. Как у взрослого перед премией. Словно должно произойти что-то хорошее. Но Малфой никогда не являлся ничем хорошим, поэтому она просто заталкивала это чувство, забивала его ногами, потому что разобраться в его природе было выше её сил. Сознание Гермионы сделало вывод, что в этом году из-за поступка Малфоя девушка посмотрела на него немного по-другому. Ничего не изменилось в общем. Просто… он оказался немного другим человеком. Хоть это ничего и не значило.

— Я надеялся, что Гарри будет первым, это ещё нужно нервы иметь, чтоб выдержать такое, — произнёс Рон так устало, будто только что сам лично отобрал яйцо у драконихи.

Гермиона его понимала, поэтому передала ему бутылку воды, чтобы друг немного успокоил нервы.

Раздался свисток, и все притихли, возвращая своё внимание на арену. Китайский огненный был заменен на того дракона, которого вытащил Драко, с синеватым отливом чешуи. Всё с ним будет нормально.

Платиновые волосы Малфоя хорошо просматривались на фоне серых цветов загона, и дракон заметил его почти сразу. Это была неплохая возможность, чтобы использовать оборонительное или воздействующее заклинание, но парень тут же юркнул за валун. Толпа разочарованно охнула. Людо комментировал происходящее, насколько возможно было комментировать абсолютный штиль, не считая того, что разозлённый цепью дракон рвался к камню в желании выместить злость на человеке.

— Он, наверное, в штаны от страха наложил, — зашёлся хохотом Рон, и его поддержали гриффиндорцы.

Гермиона нахмурилась. В чём дело?

— Мы все в ожидании каких-то действий, так что, знаете, мистер Малфой, было бы неплохо… — весело комментировал Бэгмен, видимо, решив, что участника нужно подбодрить, но вдруг из-за довольно большого камня начало показываться нечто.

Грейнджер присмотрелась, пытаясь понять, что могло быть таких размеров, да ещё будто постоянно росло.

— Так, погодите минутку… что же… ага! Превосходно! — взорвался комментатор, и все оцепенели от увиденного.

— Какого чёрта? — Рон поднялся со своего места, чтобы рассмотреть поближе, и Гермиона не могла его винить.

Драко использовал Драконифорс. Маленькая фигурка, которую она видела у Крама — точная копия дракона, которому чемпион должен противостоять, — сейчас превращалась в реальное чудовище. Малфой трансфигурировал свою в настоящее существо, и теперь оно, по велению палочки слизеринца, увеличивалось в размерах, и в конкретный момент уступало драконихе, что оберегала свои яйца, всего на полголовы. Это было… ну, вау.

— Просто потрясающе, кажется, в Хогвартсе преподают недурный курс Трансфигурации! Минерва! — гриффиндорка перевела взгляд на своего декана, видя, как она смущённо махнула в сторону Бэгмена, улыбаясь, и девушка тут же вернула внимание слизеринскому участнику.

Она читала об этом заклинании. Малфой теперь мог управлять созданным им драконом, как марионеткой, но это требовало усилий. Настоящая дракониха тут же переключилась на подделку. Еще бы: огромный ящер явно был гораздо большей опасностью, чем какой-то там человек. Заставив свою марионетку открыть пасть и пойти назад, чтобы выманить самку, Драко спрыгнул вниз, медленно приближаясь к гнезду.

Животные пытались достать друг друга, когда дракониха, наконец, сдвинулась с места. Гермиона ухватилась за поручень в попытке унять дрожь. Это было опасно, потому что Малфой находился возле неё слишком близко, буквально в шаге. Человеческом шаге!

— Говнюк знал! — возмущался Рон. — Он не мог просто так это заклинание…

— Та-ак, нужно быть немного быстрее!.. И… Да! — стадион зашёлся аплодисментами, и Гермиона отняла руку от щеки, в которой уже точно виднелись полумесяцы от её ногтей, когда увидела, что Малфой заполучил золотое яйцо. — О, нет! — крикнул Бэгмен, и все опять затаили дыхание, потому что, пытаясь сократить дорогу к безопасному месту, Драко двигался слишком неосторожно и в последний момент задел хвост драконихи. Она повернулась, выпустив пламя.

— Нет! — девушка крикнула, увидев, как форма на слизеринце вспыхнула, но её голос утонул во всеобщих воплях.

— Боже, Гермиона! — Рон едва успел ухватить девушку за куртку, чтобы она не упала. — Ты чего? Это же Малфой!

— Он человек, Рональд! — оборвала его гриффиндорка и уже не слушала бормотания друга о том, что «змеёнышу не повредила бы пара травм».

— Нет-нет, кажется, мистер Малфой затушил себя, да, отлично, можем выдохнуть! — нервно засмеялся Бэгмен, и люди вздохнули с облегчением, потому что огонь был правда впечатляющим.

Гермионе хотелось убедиться в том, что с ним правда всё хорошо, но он скрылся в тенте слишком быстро, чтобы кто-то мог что-то оценить. К тому же, разъярённая дракониха обдала огнём и своего ненастоящего оппонента, который без влияния волшебника тут же замер статуей и рассыпался по арене горсткой пепла.

— Просто великолепно! — услышала Гермиона голос комментатора и взялась за виски от перенапряжения. — Кажется, у нас назревает действительно эффектное состязание! Мистер Малфой заполучил яйцо немного быстрее мистера Крама! В конце увидим оценки. А пока прошу приветствовать чемпиона из школы Шармбатон — Флёр Делакур!

Гермиона открыла глаза, всё ещё считая удары крови по ушам. Осталось только пережить выход Гарри. Господи, за что ей это все?

***

— Сейчас, сейчас, мистер Малфой, лягте сюда. Мне нужно осмотреть мистера Поттера, — суетилась мадам Помфри, указывая слизеринцу на кушетку.

Видимо, шрамоголовый тоже справился с заданием, не сумев обойтись без увечий. Помфри повела того в комнатку для осмотра. Предварительно женщина помогла Драко снять рубашку, попутно смачивая рану отваром, чтобы кожа не осталась на ткани. Хотя, судя по всему, толку от сохранения этой самой кожи было мало. Левая часть груди немного ниже плеча покрылась ожогами, которые болели так сильно, будто огонь не только не потух, но и нарастал. Блять.

Драко облокотился о спинку кровати, закрыв глаза. Помфри сказала, что специальная противоожоговая мазь готовится, и он молил Салазара, чтобы она сделалась как можно скорее. Услышав быстрые, явно женские, судя по каблукам, шаги и запыхавшееся дыхание, Драко нехотя открыл глаза, уставившись на ширму, из-за которой через секунду показалась Грейнджер. Она осматривала кровати, и вдруг её глаза расширились, наткнувшись на него.

Гриффиндорка была в расстёгнутой куртке и уже без шапки, а на красных щеках виднелись еле заметные царапины. Видно, чуть сознание не потеряла от горя, когда Поттер исполнял задание.

— Ты… здесь, — произнесла Грейнджер, переводя дух.

Драко поднял брови, не представляя, что на это ответить, и вообще должен ли он что-то ей отвечать. С одной стороны, ему хотелось, чтобы она убралась нахер и не мозолила глаза своим присутствием, но с другой Грейнджер всегда могла его отвлечь. Вызвать эмоции. Пусть даже и отрицательные, но это всё же лучше, чем лежать и думать о том, что твой бок плавится, как пластмасса в камине.

— О Боже, у тебя… — девушка сделала несколько шагов вперёд и неосознанно подняла руку так, будто хотела дотронуться, но спустя миг поняла, что сделала, и одёрнула кисть. Драко понял, что Грейнджер покраснела, но этого не было заметно из-за мороза. Её бегающие глаза всегда сопровождались смущением, он запомнил. — Это… сильно болит?

Малфой понятия не имел, ей реально интересно или же она пытается заполнить тишину обычными вежливыми, никому не нужными фразами. Для воспитания Грейнджер стоять здесь и молчать в ожидании, пока выведут её драгоценного Поттера, — слишком?

— Какое тебе дело? — фраза не должна звучать так, но голос Драко заведомо холодел при виде этой девочки. Сейчас Грейнджер с такими щеками и обветренными губами была похожа именно на девочку.

Гермиона будто не услышала, потому что опустила взгляд и прошлась глазами по его трицепсу, опоясывая рану, и спустилась ниже к косым мышцам. Помфри заставила Драко приспустить штаны, чтобы не измазать одежду в лекарствах, так что гриффиндорка видела достаточно. Захлопнув рот, она сделала шаг назад, осознав, что пялилась. Самодовольная ухмылка тут же появилась на лице парня, давая понять, что он заметил.

— О, мистер Малфой, я не закрыла вас шторкой, простите, что-то мне совсем… — Помфри пришла с бочонком в руке.

— Не переживайте, этого вряд ли стоит стесняться, — хмыкнул он, указывая на свой торс и специально сверля Грейнджер взглядом, чтобы смутить ещё больше.

Часть его тела была покрыта сплошной раной, но всё остальное… гриффиндорке просто не могло не понравиться. Именно поэтому она начала теребить замок своей куртки, отводя глаза.

— Ну, поздравляю тебя, — произнесла девушка, пока Помфри за соседним столиком смазывала бинты, чтобы приложить к ожогам.

— Не нуждаюсь в твоих поздравлениях, грязнокровка, — выплюнул Драко, и выражение лица Грейнджер сменилось словно по щелчку.

— Хорошо, потому что Гарри справился в миллион раз лучше, — издевательская улыбка окрасила её лицо, показав маленькую ямочку справа. — Я же говорила, что на его фоне ты будешь выглядеть полным неудачником.

Гермиона заметила Поттера, который натягивал на себя одежду, избегая бинтов на плече, при этом парень спешил выйти из комнаты.

— Гарри, ты был великолепен! — зазвенел голос Грейнджер за ширмой, когда она подбежала к другу. Послышался сдавленный мужской выдох — гриффиндорка опять его обняла. — Потрясающе, Гарри! Вот честное слово!

— Спасибо, Гермиона, — засмеялся он, и Драко захотелось срочно иметь рядом с собой острый нож, чтобы бросить тому в горло и больше никогда не слышать этих мерзких звуков. — А где?.. А, вон!

Послышался топот ног, и в лазарете показалось несколько рыжих голов. Уизли.

— Это было что-то с чем-то! — произнёс один из близнецов, но Малфой уже не слышал ответной реплики, потому что сжал зубы, чтобы не застонать от боли, когда врач приложила первую повязку.

— Да, неприятно, знаю, — вздохнула Помфри, — но зато заживёт, как на собаке.

— Малыш! — Малфой услышал голос Пэнси, которая бросилась к нему и, слава Мерлину, у Забини было достаточно мозгов, чтобы придержать её за руку.

— Паркинсон, смотри, куда ты бежишь! — мулат осадил девушку, указывая на состояние левой стороны груди Драко.

— О, нет! Я надеялась, что там ничего серьёзного, — Пэнси драматично приложила ладони ко рту.

— Буду жить, — покачал головой Малфой. На самом деле он радовался нескольким секундам, пока Помфри делала ему новую повязку, а у него было время настроиться.

— Чувак, ты был на высоте, — улыбнулся Забини, давая ему пять. — Если карьера не пойдёт вверх, я договорюсь с бабулей Розмари, будешь у неё на заднем дворе выступать. Ей уже восемьдесят, и она обожает фокусы.

— Придурок, — Малфой расплылся в улыбке, но в следующую минуту всю радость из него выкачал новый лоскут бинтов. Создавалось чувство, что к его боку присосался не меньше, чем сам дементор.

Спустя полчаса они увидели результаты и поняли, что Каркаров — огромный кусок дерьма соплохвостов, это по версии Забини. Он поставил всем до смешного мизерные баллы, кроме Крама, который получил от него максимальную десятку. Некоторые судьи отобрали у Драко и Поттера несколько очков, видимо, из-за травм, но результат всё равно был удовлетворительным.

— Ребята, ребята! — прискакал к ним Бэгмен, привлекая внимание чемпионов. — Вы все молодцы! Хочу быстренько пройтись по дальнейшим планам. Второй тур состоится двадцать четвёртого февраля, у вас будет время. А оно вам понадобится, — он подошёл ближе, указывая на яйцо, которое держала в руках Делакур. — На этих яйцах есть петельки, вот они… Да, они открываются. Внутри яйца ключ ко второму заданию. Разгадайте его, и в феврале будете готовы. Всё понятно? Тогда отдыхайте! Вы все справились на отлично!

Когда кожа Драко, наконец, успокоилась под действием лечебных веществ, его настроение немного поднялось, но усталость всё равно брала своё.

— В гостиной тебя ждёт не меньше, чем полбочки огневиски, — подмигнул Блейз, заговорщически улыбаясь.

Малфой рассмеялся. До февраля ещё уйма времени, и у него, наконец, есть возможность расслабиться. Отдохнуть. Предаться всему тому, что он заслужил. Паркинсон жалась к его здоровому боку, готовая расстелиться перед ним красной дорожкой, если парню это понадобится. Сегодня Драко позволил себе расслабиться и разрешить ей делать своё дело. В конце концов, Пэнси всегда была тем, что нужно.

Комментарий к Глава 8

Не знаю как кто, а я люблю сцену выбора конкретного зелья для проекта, потому что, как по мне, в ней особенно хорошо видно насколько они разные и насколько они по-разному подходят к поставленной задаче))

Ну и наконец-то мы добрались до первого тура, ура) Между первым и вторым перерыв будет приличный, как во времени, так и в главах между ними, так что надеюсь, вы успели насладиться духом состязания.

P.S. На карантине я чувствую себя тем самым сумасшедшим писателем-алкоголиком, который вечно ходит в халате, одичал и живет в готическом особняке с дворецким. Только в моем случае без особняка, дворецкого и с доставкой еды на дом. Обнимаю!)

========== Глава 9 ==========

Щёку Гермионы обожгло колкой болью. Это был холод от тающего снега прямо на её коже.

— Рон! — вскрикнула девушка, попутно делая снежок побольше и бросая наугад. Впрочем, стало быстро ясно, почему она не играет в квиддич, ведь буквально ни один её снаряд не достиг цели.

— Без заклинаний тебе нас не достать, Гермиона, — засмеялся Уизли, ныряя за сугроб, а через минуту парень напал на неё с удвоенной силой.

— Двое против одной, это нечестно! — снег был у гриффиндорки во рту, в глазах, а нижняя часть штанов была полностью мокрой, но девушка веселилась так, как не делала этого уже давно.

Мальчики помирились, и это стало таким огромным облегчением, что она даже проронила пару слезинок в лазарете, пока Рон признавал, что идиот. Гарри, ужасно соскучившись по лучшему другу, великодушно обо всём забыл.

Друзья играли в снежки в начале декабря, как всегда, когда погода радовала ранним снегом. Это было что-то вроде их святой традиции. Гермиона переживала, что в нынешнем году она забудется, что рухнет всё, что они так кропотливо строили годами. Но сейчас, смотря на своих друзей, Гермиона качала головой, не стирая улыбки с лица. Как такое вообще может забыться?

Ребята ворвались в гостиную подобно тайфуну, постоянно подкалывая друг друга и смеясь над общими шутками. Гермионе казалось, что общение с друзьями греет её куда сильнее, чем огонь в камине, который Гарри усилил заклинанием, чтобы они быстрее отошли от морозной прогулки.

В гриффиндорской гостиной было пусто. В воскресенье большинство студентов наслаждалось хрустящим снегом под ногами и солнцем, которое не грело, но в зимнее время появлялось так редко, что все мигом выбежали на задний двор Хогвартса. Воспользовавшись случаем, ребята заняли любимый дальний столик, и Гермиона спросила о том, приходили ли новости от Сириуса.

— В последнем письме он уверял, что в безопасном месте, — ответил Поттер, смотря на огонь. Гарри выглядел спокойно, но в его голосе всё равно присутствовали нотки тревоги.

— Уверена, что так оно и есть. Он не стал бы глупить, ты знаешь об этом, — убедила его девушка.

— Да и к тому же Сириус в курсе, что нужен тебе, так что ему в последнюю очередь улыбается опять оказаться в Азкабане. Он будет осторожен, дружище, — Рон потрепал Гарри по плечу и достал шахматы.

Поттер кивнул, согласившись, и сосредоточился на партии.

— Я отправил ему письмо, размером с учебник по Чарам, о том, как прошёл первое испытание, — улыбнулся Гарри.

— Надеюсь, он скоро ответит, — сказал Рон, пока Гермиона рылась в сумке в поисках своего домашнего задания.

— Вам бы поработать над уроками, а то что-то я не видела, чтобы вы об этом думали, — упрекнула она друзей, недовольно косясь на разруху, которая уже началась на шахматной доске.

— Кстати об этом, я уже успел расчертить огромный график гороскопа для Трелони, в котором меня вечно ждут какие-то несчастья, — хохотнул Рон, переставляя фигуру на шахматной доске.

— Уверен, она будет в восторге, — покачал головой Гарри. — Я свой допишу утром. Кстати, ты не собираешься вернуться на Прорицания?

— И не подумаю, — фыркнула Гермиона, подгибая под себя ногу. — Я уже взяла дополнительный курс Нумерологии. Профессор Вектор просто бесподобно рассказывает. К тому же Нумерология гораздо более весомая наука, чем какие-то гадания, — девушка произнесла последнее слово с особым отвращением. — Не собираюсь слушать басни о моём многократно разбитом сердце, когда можно получать реальные знания.

Гарри с Роном понимающе переглянулись, пока Гермиона записывала дату вверху пергамента для домашнего задания.

Через пару минут, подождав, когда их подруга немного успокоится, как всегда бывало, Гарри огляделся по сторонам и, убедившись, что никакие любопытные уши не принесла нелегкая, рассказал друзьям о том, как подслушал разговор Снейпа и Каркарова. Профессора о чём-то спорили, и директор Дурмстранга задрал рукав левой руки, показывая что-то зельевару.

— Это была метка! Очевидно же! — воскликнул Рон так громко, что Гермионе пришлось ударить его по руке.

Неважно, что никого не было в поле видимости, о таких вещах орать совершенно необязательно.

— Просто не верится, что директор Дурмстранга — это бывший Пожиратель, — Грейнджер уткнула взгляд в витиеватый узор дерева на круглом столе. — Неудивительно, что Виктор так холодно к нему относится. Он терпеть не может тёмные искусства.

— Всё сходится! — не унимался Рон, даже позабыв сделать ход. — Я слышал, Малфой как-то говорил своим дружкам, что его отец знаком с Каркаровым! Вот оно и видно, где они познакомились! Не удивлюсь, если Малфой и Каркаров под ручку ходили в масках на Кубке мира!

Гермиона закусила губу. Странная жалящая обида всё ещё циркулировала по ней, когда кто-то упоминал слизеринца. Его поведение, фразы, оскорбления, которыми он бросался в больничном крыле, наплевав даже на свою рану, будто она не была таким огромным препятствием, чтобы наговорить гадости Грейнджер, вместо того, чтобы озаботиться собственным здоровьем. Но в этой обиде совершенно не было смысла. Это Малфой. А она Грейнджер. Такое поведение для вас обычное, Гермиона. Эта мысль сжалась металлическим узлом у неё на шее на секунду, прежде чем она отбросила её прочь. Она ему ничего не должна.

— Думаю, ты прав, — сказала Гермиона, и парни повернулись к ней. — На Чемпионате… я видела Малфоя.

— Ну, мы все его видели, он вместе со своей… — начал Гарри, но подруга его перебила.

— Нет, Малфой был в маске.

Это заявление произвело такой же эффект, как появление Грюма в Большом зале промозглым сентябрьским утром. Чёрная поломанная фигурка выпала из пальцев Гарри, он таращился на подругу, открыв рот и полностью копируя выражение лица Рона.

— В каком плане? Гермиона? — нахмурился Уизли.

— В том плане, что, думаю, вы правы, — раздражение наполнило её. — Люциус точно был одним из тех, кто носил маску. Так что стоит задуматься, почему Каркаров встревожен, если Гарри всё правильно трактовал.

— Так, секунду! — вскинул руку Поттер. — Когда ты вообще нам планировала сказать?

— Я сама недавно поняла, ясно? — огрызнулась Гермиона. — Мне только пару дней назад удалось свести некоторые факты между собой. Я не хотела говорить, пока не была на сто процентов уверена, — она немного ушла от прямого ответа, но, кажется, это сработало.

— Чёрт возьми! — воскликнул Рон. — Это мог быть слизняк, Гарри! Это Малфой мог бросить твоё имя в Кубок! Прикинь, как он облажался, потому что ты отделался всего лишь царапиной!

Поттер недоверчиво посмотрел на друга, сомневаясь, а Гермиона и вовсе приложила ладонь ко лбу.

— Годрик, Рон, он не мог кинуть туда имя Гарри! Это слишком сложная магия, никакому семнадцатилетнему волше…

— Ты видела, что он вытворял на задании? Даже Макгонагалл выпала! — не унимался друг. — А тот трюк с противостоянием Империусу?

— Рон, в тебе говорит слепая ненависть, — оборвала его девушка.

— Ты сама сказала мне, что за ним нужно присматривать.

— И я не отказываюсь от своих слов, — надавила Гермиона, пытаясь утихомирить друга. — Но Малфой… просто вряд ли это реально он, — выдохнула она.

— Почему это? — Рон её слишком хорошо знал, чтобы ничего не заподозрить, услышав этот тяжелый вздох.

— Потому что это Малфой был тем, кто освободил меня на Чемпионате, — наконец сказала девушка.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только треском огня, который следовало уже убавить, так как становилось невыносимо душно.

— Чего?.. — ошарашенно протянул Уизли.

— Ого, это становится всё более и более… неадекватным, — Гарри поднялся, принявшись ходить туда-сюда вдоль стола. — Но это значит, что Малфой в курсе. В курсе чего-то. Нужно пойти к Дамблдору и…

— Нет! — Гермиона крикнула так, что теперь уже Рону пришлось бросить на неё осуждающий взгляд и показательно покоситься на проём арки, ведущий к портрету Полной Дамы. — Нет, потому что тогда Дамблдор будет обязан что-то предпринять, и мы лишимся своего козыря. Предупреждён, значит вооружён, слышали о таком?

— И что ты предлагаешь? — свёл брови на переносице Гарри, наконец, уменьшая пламя.

— Я предлагаю последить за ним. Понаблюдать. У меня с Малфоем общее задание на Зельях, забыли? — девушка перевела взгляд от одного к другому, чтобы удостовериться, что они внимательно слушают. — Возможно, я смогу что-то разведать у него. В любом случае, у нас всё равно нет никаких доказательств, кроме моих слов.

— Их бы хватило, — возразил Рон.

— С подобными обвинениями не приходят голословно, — покачала головой Грейнджер. — С такими, как Малфой, нужно действовать осторожно и быть всегда начеку. Пока просто нужно… иметь это в виду.

Парням было сложно взять и сложить оружие, не побежав сразу к Дамблдору, а лучше к Скитер, которая ухватилась бы за новый инфо-повод, как бродячая собака за кость, но Гермиона сумела их убедить, что это бесполезный поступок. Сумела убедить, что ей нужно самой в этом разобраться. Ради них.

Гермиона ещё несколько часов делала задание по Нумерологии, слушая тихие разговоры друзей, отчаянно пытаясь убедить свой внутренний голос, что это действительно было ради них.

***

Как всегда после вечерних посиделок в библиотеке в будний день за домашними заданиями и дополнительными, Гермиона спускалась на этаж ниже, чтобы проследить за приготовлением зелья. С недавнего времени пустующий кабинет начал вызывать у неё тревогу. В последние разы именно тут проходили встречи с Малфоем, которые, как помнила девушка, никогда не заканчивались не то чтобы хорошо, а хотя бы нормально.

Обрывая мелкие синие цветочки аконита, Гермиона поздно подумала о том, что теперь пальцы будут пахнуть стойким цветочным ароматом, нужно было надеть перчатки. Она зачаровала пару ингредиентов, которые могли быть добавлены без присмотра, чтобы лишний раз не подходить к Малфою. Не общаться с ним. Не взаимодействовать. Почему-то у Грейнджер постоянно было стойкое чувство, будто всё, что касалось этого задания, нужно лишь ей, и любое напоминание Малфою о работе он точно выставил бы как просьбу. Нет, как мольбу ей помочь. Вполне в его стиле.

Помешав варево, которое сейчас было слабо похоже на нужное зелье, Гермиона сверилась с рецептом и с отвращением открыла прозрачную крышку небольшой баночки, подцепив пинцетом идеально отмеренную дозу мозга лягушек.

— Гадость… — прошептала гриффиндорка, когда зелье забурлило, окрашиваясь в приятный лиловый цвет, как и было сказано в книге.

Первый этап проходил легко. Гермионе не требовалась помощь, когда нужно было что-то сделать вне её свободного времени. Буквально через полторы недели, судя по скорости, наступит второй этап, когда девушке всё же придётся подойти к Малфою и сообщить, что теперь его очередь нянчиться с заданием Снейпа.

Конечно, скорее всего, Драко тут бывает и сам видит, в каком состоянии зелье, но, по крайней мере, не прикасается ни к чему. До того дня, когда она случайно забрела в это крыло и наткнулась на этот кабинет, девушка не знала, что класс был чем-то вроде тихого места слизеринца, где он прятался, чтобы подумать. Во всяком случае, создалось такое чувство, когда Малфой пришёл сюда и обнаружил Гермиону. На первом курсе Грейнджер была уверена, что этот злой мальчик с чёрным языком будет социопатом и никогда не обзаведётся друзьями. Но жизнь интересная штука, и теперь Малфой был гораздо более социально популярен, чем она сама. Гермиона фыркнула, покачав головой.

Ей хватало пары друзей, которые точно были настоящими. Малфой же варился в куче слизеринцев. Они общались с ним, шутили, поддакивали, но едва ли их можно было назвать людьми, которые всегда придут на выручку. Настоящими друзьями. Слизеринцы, окружавшие Малфоя, словно коллеги на работе у родителей Гермионы: когда нужно общаться, вы натягиваете на лицо дежурные улыбки, но на самом деле вам не терпится перестать лицезреть их физиономии. Драко постоянно носил маску — это было ясно, как божий день, но вот только она редко бывала формально-вежливой. Он мог позволить себе нагрубить кому угодно, находясь в плохом настроении, но его «друзья» потом всё равно с ним общались. Глотали обиду или вовсе привыкли к такому поведению. Гермиона не могла понять законы слизеринцев, которые строились исключительно на статусе, родителях или ещё каком-то бреде, а не на личных качествах. Это всё до ужаса глупо.

Девушка села на стул, переводя дух. Этот год… просто убивал её. Малфой ничуть не помогал происходящему. Он был чрезвычайно сложным человеком. Гермиона чувствовала себя ребёнком, который всей душой радуется тому, что ему удалось сложить одну часть кубика Рубика, но каждый раз поворачивая, находя всё новые и новые незаконченные стороны, это полностью выжигало нервы.

Её взгляд наткнулся на часы, и она нехотя поднялась, бросив последний взгляд на котел. Время было позднее, так что стоило убраться отсюда до того, как Филч выйдет «на охоту».

Гермиона шла по пустым коридорам, думая о своём. Ей вспомнилось время, когда она была ещё девочкой и боялась ходить тут в одиночку. Гриффиндорка улыбнулась сама себе. Это было так давно.

— Бу! — девушка схватилась за сердце, отскакивая от статуи рыцаря, и сразу же услышала заливистый смех.

— Годрик, Джинни! У меня серьёзно могло остановиться сердце! — обвинила подругу Гермиона, потому что, без шуток, этот орган едва не вырывался из грудной клетки.

— Прости, — в последний раз хохотнула девушка, начиная идти рядом. — Я заметила, что ты идёшь, ещё на лестнице.

Джинни пахла гелем для укладки и резкими духами, будто она вылила на себя половину впопыхах или чтобы скрыть запах пота. Грейнджер перевела на неё взгляд, но Уизли спохватилась быстрее.

— Ты откуда так поздно?

— Была в библиотеке, а потом проверяла задание по Зельям. Рон тебе рассказывал: я в паре с Малфоем, и нам нужно приготовить что-то путное, чтоб Снейп меня не завалил, — вздохнула Гермиона, понимая, что звучит крайне недовольно.

— Да, помню, — кивнула рыжая. — И что готовите?

— Крововосполняющее зелье.

— О, оно разве не из продвинутого уровня? — Джинни подняла брови. — Гарри с Гойлом готовят что-то вроде простецкой настойки, насколько я слышала.

— Да, но это же Малфой, — закатила глаза Гермиона и услышала понимающий смех справа. — Ладно, в любом случае… ты что здесь делала?

Вдруг Джинни перевела на подругу взгляд, который выглядел крайне заговорщически, и та напряглась. Подобное поведение младшей из Уизли никогда не было признаком чего-то хорошего.

— Джин, что…

— Кажется, мы с Дином сделали это, — выпалила она, растянув губы в улыбке, как только увидела выражение лица Грейнджер.

— Сделали это? — переспросила девушка.

— Ага, да, — кивнула Уизли, и на пару мгновений Гермиона замерла, прежде чем до неё окончательно дошло. Она раскрыла рот от неожиданности, останавливаясь, и ухватила подругу за руку, будто в желании не потерять равновесие.

— То есть, вы… Боже, Джинни! — это была странная эмоция, и Грейнджер не понимала, радоваться ей или быть шокированной. — А как… погоди, с Дином? Вы помирились?

— Только дыши, Гермиона, ладно? — хохотнула Джинни. — Да, пару дней назад мы поговорили и… вот. Только мне кажется, что нам… правда пора расстаться.

Эта фраза была настолько неожиданной в свете последней новости, что сначала Грейнджер показалось, что она просто не расслышала.

— Расстаться? — переспросила Гермиона по слогам.

— Да, — Джинни вздохнула, но не выглядела грустной.

— Он что, настолько плох? — это была шутка в стиле Рона, но, кажется, у всех Уизли похожее чувство юмора, потому что рыжая засмеялась.

— Нет! Точнее… ой, я не знаю, Гермиона, — она вздохнула, прислоняясь спиной к стене. — Просто, знаешь, бывают моменты, когда ты осознаешь, что это правда конец. Понимаешь?

Это всё не имело никакого смысла, так что гриффиндорка была уверена — она что-то упускает.

— Нет? — больше спросила, чем ответила Грейнджер, решая оставаться честной.

Джинни выдохнула, собираясь с мыслями и подбирая слова.

— Я просто поняла, что больше не чувствую к нему прежнего. Наши отношения будто превратились в заезженный сценарий. Мы ссоримся, миримся и так по кругу, — она пожала плечами. — Но когда дело дошло до секса, то стало предельно ясно, что это больше не чувствуется так, как должно. Я имею в виду, разве секс с тем, от кого ты без ума, не должен быть чем-то вроде фейерверка?

Это совершенно точно не имело никакого смысла.

— Зачем ты тогда с ним переспала? — Гермиона не хотела звучать обвинительно или по-родительски, но ей нужно было понять, что происходит.

— Мне стало интересно, — Джинни перевела взгляд на подругу и улыбнулась ещё шире. — Я не жалею, правда. Просто нет искры. А она ведь должна быть, так?

— Так, — медленно ответила девушка, вновь возобновляя ходьбу. — Ты сказала ему? Сразу после?..

— О, нет, я не настолько жестокая, — Джин махнула рукой, засмеявшись. — Скажу завтра. Думаю, он и сам знает. Это было что-то вроде логичной точки.

Какое-то время они шли молча, каждая думая о своём. Гермионе стало интересно, как это — быть настолько увлечённой кем-то, чтобы чувствовать «фейерверк»? И как это — ожидать чего-то подобного и разочароваться? Она вновь посмотрела на подругу, и её сердце наполнилось жалостью. Пусть Джинни и не выглядела разбитой или действительно разочарованной, но всё равно глупо было бы предполагать, что решение расстаться сразу после близости — потрясающий опыт.

— Эй, как твои дела с Крамом? — Уизли решила, что лучшая защита — нападение.

— Мои дела с Крамом? — Гермиона подняла бровь. — Понятия не имею, о каких делах ты говоришь.

— Нет, имеешь, — Джинни игриво толкнула её в плечо. — Ты не можешь не замечать, как он на тебя смотрит. Постоянно.

— Ты вечно всё преувеличиваешь, — Гермиона покачала головой, но не смогла сдержать улыбку.

Внимание Виктора было приятным. Даже очень. Он был милым, обходительным, не настойчивым, не наглым, не хамил, не вёл себя как последний… Гермионе пришлось насильно прервать водоворот мыслей, которые с каждым эпитетом становились всё злее, меньше походя на описания Крама. Она могла придумать Виктору миллион положительных качеств.

— Вы сходили на свидание. Судя по твоим словам, оно прошло успешно. Ясное дело, парень ожидает от тебя зелёных флажков, — Джинни поиграла бровями, заставляя Гермиону подавить смех.

— Зелёных флажков? Мерлин, и где ты только берёшь эти сравнения…

— Да, ждёт, что ты подашь ему знак.

Гермиона хмыкнула, задумавшись. После того свидания они не так чтобы часто пересекались. Виктор проводил много времени на корабле, вероятно, у них были свои занятия, чтобы не отставать от программы, хотя она и слышала, что некоторые учителя любезно соглашаются на присутствие гостей на своих уроках в качестве свободных слушателей.

— Я буду иметь в виду, — только и ответила девушка, на ходу произнося пароль задремавшему портрету.

***

«Заклинание желания прикрепляется к определённому волшебнику без временного отрезка, если обратное не было оговорено перед началом спора всеми сторонами, таким образом…»

Гермиона рыкнула, захлопнув фолиант слишком резко. Она могла поклясться: ни в одной книге библиотеки не было решения её проблемы. Девушка не имела доступа к другим источникам информации и уж точно никогда не интересовалась азартными заклинаниями раньше, чтобы иметь хоть какие-то знания по этому поводу. Драко не вспоминал о желании в последнее время, и часть гриффиндорки смела надеяться, что он забыл, но другая часть, более здравомыслящая, смеялась этой надежде в лицо. Только не Малфой и только не об этом.

Вздохнув, гриффиндорка решила придерживаться правила о том, что отдых — смена рода деятельности, и открыла незаконченный доклад по Истории магии. Макнув перо в чернильницу и вспомнив, на чём остановилась, она вдруг услышала громкий хохот. Он тут же оборвался, когда послышался топот ног, явно принадлежавший библиотекарю.

— Да-да, извините, — сдержанно бросил Блейз Забини мадам Пинс.

Девушка покачала головой. Менее, чем через минуту ей пришлось поднять глаза и, не отрывая руки от пергамента, посмотреть из-под лба на Гойла, Забини, Малфоя и Флинта. Слизеринцы, несмотря на замечание библиотекаря, всё равно вели себя громче, чем все остальные, находящиеся в зале.

Они заняли довольно большой стол, который закрывался другим шкафчиком всего на четверть и был ближе по коридору, так что Гермиона могла прекрасно его видеть. Парни бросили свои сумки, и Малфой одним из первых упал на кресло и поправил волосы этим своим жестом. Гермиона насильно опустила глаза, заставляя себя смотреть на буквы доклада, который даже пах скукой.

Слизеринцы будто нарочно громко бросали книги на стол, не прекращая переговариваться. Нет, Грейнджер прекрасно знала, что даже самые недалёкие ученики иногда просто обязаны прийти в библиотеку для исполнения заданий, но всё равно вид Гойла в этих стенах вызывал диссонанс. У неё появилась идея пересесть за другой столик, но мысль о том, что придётся пройти мимо этой стаи и дать им понять, что они выгнали её со своего места… ну уж нет.

Буквы на докладе стали слишком резкими и их даже можно было бы прощупать, если приложить руку к обратной стороне бумаги. Гермиона решила просто выдохнуть и закончить то, за чем пришла, чтобы после убраться восвояси в тёплую гостиную, где Гарри с Роном, наверное, чертили новые предсказания мучительной смерти для себя.

Третья строчка с конца страницы показалась ей очень важной, и гриффиндорка сразу же взялась переписывать её на пергамент, чтобы не забыть внести нужную дату. Локоть девушки задел закрытую книгу, и она упала на пол, привлекая к себе ненужное внимание.

— Грейнджер, — слизеринцы повернулись вполоборота, услышав шум.

Она сжала губы и подняла книгу, не смотря на них. Спокойствие.

— Что это? — Флинт опустил голову, чтобы прочитать, что написано на обложке книги, которую гриффиндорка всё ещё держала в руках. — «Пятнадцать способов обойти заклинания, о которых вы не знали»? — И ни одного действенного. — Пытаешься спастись от желания, грязнокровка?

Девушка посмотрела на компанию убийственным взглядом и вернулась к своему домашнему заданию. Они как цепные псы, только дай им ответную реакцию.

— Ты уже придумал ей кару? — хохотнул Гойл, видимо, задавая вопрос Малфою.

Он молчал какое-то время, и Гермионе показалось, что в кои-то веки слизеринец заткнётся и выставит себя взрослым человеком. Это было наивное предположение.

— Знаешь, я как раз раздумываю над этим вопросом, — его голос звучал лениво. Гриффиндорка могла представить, как он осматривает её, размышляя. — Может, поможете мне с идеями?

Перо парня упало на стол со звонким звуком, будто Малфой его полностью отбросил, забив на то, зачем пришёл в библиотеку. Он сосредоточился на происходящем спектакле.

— Заставь её целый год зубрить совершенную ахинею. На память! — предложил Гойл, втянувшись в беседу.

— Грег, это должно быть наказание, а не рутина, — фыркнул Блейз.

Гермиона прекрасно понимала, что должна не обращать внимание, но текст доклада расплывался от злости.

— А ты, Малфой, как обычно, подрабатываешь штатным клоуном, — произнесла она, подняв голову достаточно резко и от этого почувствовав внезапную боль в затылке.

— Кем? — скривился Флинт, переводя глаза от одного сокурсника к другому, будто те могли ему объяснить.

— Это Грейнджер в очередной раз бросает нам свою грязную кровь в лицо, — объяснил Малфой, но злой прищур серых глаз дал ей понять, что парень приблизительно понял смысл слова. Или понял, что оно не значит ничего хорошего.

— Прикажи ей прислуживать вам с Пэнси, — Флинт толкнул Драко в плечо дружеским жестом, будучи уверенным, что это потрясающая идея. — Как в старинные времена.

Гриффиндорку тошнило от слова «приказ», и она полностью вложила все свои чувства во взгляд, адресованный Малфою, а потом вновь посмотрела на параграф в учебнике по Истории. Сосредоточься, Гермиона.

— Я думаю… может, передать это желание кому-то? — беспечно сказал Малфой после короткой паузы, и перо в её руке едва не треснуло.

Она отвела глаза в сторону, вспоминая. В голове вертелись десятки абзацев информации о заклинании желания. И его нельзя было передать. Нельзя ведь? Нельзя. Нельзя передать, если это было оговорено предварительно, в обратном случае данная привилегия остается за победителем спора. Девушке перестало хватать воздуха. Всерьёз.

Её подбородок дёрнулся, когда она посмотрела на него. Малфой точно знал, что сумеет добиться реакции, потому что в его глазах читалось удовлетворение. Он мстил ей. Мстил за те слова в лазарете и получал от этого истинное удовольствие. Просто издевался. Так ведь?

— Реально? — Флинт оживился, а в его голове появилось слишком много восторженного ожидания, чтобы тошнота в горле Гермионы не поднялась выше.

— Ага, — ответил Малфой, не отрывая взгляда от Грейнджер. — Типа, продам его, — он пожал плечами так, будто это ничего не стоило. — Интересно, сколько будет стоить унизить Золотую девочку?

Мурашки жути посыпались по её телу. Он ведь просто… Нет, Малфой бы не упустил возможности сам это сделать. Гермиона не понимала почему, но мысль о том, что подобное желание окажется в руках кого-то другого, доводила её до предобморочного состояния. Возможно, она уже свыклась с тем, что у Малфоя есть козырь в рукаве. Но быстрый взгляд на животную ухмылку Гойла и Флинта дал понять: их образы и образ Драко очень отличались в её голове. Очень.

— Чувак, я куплю у тебя его! — тут же воскликнул Флинт. — А, Грейнджер, что скажешь?

Она оцепенела и не могла пошевелиться или хотя бы отвести взгляд. Как и он. Отвечая своим друзьям, Малфой ни разу не посмотрел в их сторону. Боясь, наверное, пропустить хоть одну эмоцию ужаса на её лице. А такие были, девушка знала.

— Слушай, я смогу изменить саму суть? Ну, типа, чё ты там пожелал… правду? Я смогу это изменить? — Маркус нахмурился, перейдя к делу.

— Думаю, да, — спокойно ответил Драко.

Каждое слово, каждый чёртов слог, срывавшийся с его уст, падал тяжёлым камнем Гермионе в желудок. Видимо, на её лице замерло какое-то одно выражение, потому что Малфой склонил голову. Будто пытаясь рассмотреть что-то.

— Охуенно! — хлопнул в ладоши Флинт, и ему повезло, что Пинс сейчас была в другой части библиотеки. Судя по виду слизеринца, он был готов достать кошелек. — Так мы договоримся о цене?

Мерлин, это было похоже на фильм ужасов с Гермионой в главной роли. Она больше не могла на это смотреть. Слушать. Её руки тряслись, когда девушка бросила в сумку книгу, наконец, оторвавшись от холодного лица Малфоя. Гермиону могло стошнить прямо сейчас на этот багровый ковер. Даже кровь, которая шумела в ушах, стала громче, как перед приступом, когда темнеет в глазах. Это почти помешало ей услышать.

— Ну, я подумаю, — ответил Драко, и Маркус стал что-то лепетать. Это должно было убедить Малфоя, но не было видно, чтобы тот его слушал.

Забросив сумку на плечо, Гермиона обернулась. Малфой дёрнул бровью, смотря ей прямо в глаза, безмолвно говоря: «ну что?». Он ей мстил. Просто издевался. И был в этом безупречен. Настолько, что Гермиона побежала в туалет и ещё долго стояла там, прислонившись щекой к холодному кафелю, пока вода капала под блузку, стекая с подбородка. Малфой опять выиграл, хотя судья ещё даже не поднёс свисток ко рту.

***

— Ты же это не всерьёз, — утвердительно сказал Блейз по дороге в слизеринскую гостиную.

— По поводу? — рука Драко болела от записей, и, смотря на время, он понимал, что больше никогда не пойдёт делать уроки в такой толпе. Это занимало втрое больше времени.

— Грейнджер, — ответил Блейз.

Её имя можно было использовать на Малфое вместо Круцио. Хотя, наверное, это слишком сильная метафора. Потому что Грейнджер вызывала в нём больше злости, раздражения, ненависти, а это были эмоции, которые двигали вперед, давали топливо. Она — его топливо, в каком-то роде.

— С чего это ты так решил? — Драко дёрнул подбородком, не поворачиваясь.

— Мужик, это… так себе идея, — покачал головой мулат. — Флинт настоящий кретин. Если он реально может изменить суть желания, то там одной правдой не ограничится, ты же знаешь. Хотя, даже если суть не изменится, я уверен, что этот еблан найдёт способ вывернуть его максимально мерзотно.

— А с какого хрена меня это должно заботить? — голос Малфоя был слишком резким, и, видимо, это смутило друга, потому что за вопросом Драко последовала небольшая пауза.

— Я предполагал, что ты спас Грейнджер от изнасилования на Чемпионате не за тем, чтоб её изнасиловали здесь, так сказать, в родных стенах, — иронизировал Забини.

В этот момент в Драко что-то щёлкнуло, и он стал злиться ещё больше. Только на себя. Это ведь была его цель — напугать её. Заставить почувствовать вкус мести. Она слишком много болтала в последнее время, слишком много действовала ему на нервы. Гарри справился в миллион раз лучше. Я же говорила, что на его фоне ты будешь выглядеть полным неудачником. Её голос так натурально воспроизвёлся в мозгу Драко, что он едва удержался, чтобы не ударить себя по вискам. Это был просто трёп маленькой суки, который доводил его до ручки. Она говорила так специально, но почему-то от понимания данного момента не становилось легче. Это стало его целью — заставить Грейнджер биться в ужасе. У него получилось, он точно видел — получилось. Такая удача: встретить её в компании сокурсников, особенно Флинта. Теперь же Драко хотелось пойти и вымыть руки. Умыться. Сходить в душ. Это всё мерзко.

— Тогда она мне просто мешала, — парень ответил на автомате. То, что было заготовлено для отца. Для Пожирателей. Для каждого, кто спросил бы.

Забини замолчал, но потом его голос резко стал серьёзным.

— Малфой, никого никто не будет насиловать с твоей лёгкой руки, — итальянец пристально посмотрел на друга, и он почувствовал его взгляд. — Ты оставишь это чёртово желание себе или просто забьёшь хер.

— Да? Ты так печёшься о Грейнджер, может, это тебе она нужна? — слова были сказаны так едко, что Драко удивился, как Блейза не отнесло взрывной волной по коридору, и он не сломал себе все рёбра о ближайшую стену.

— Да, естественно, она в моём списке сразу после Гринграсс, — беззаботно ответил тот, и Малфой почувствовал, как в нём начинает закипать кровь. Боже, он становился неадекватным.

Блейз хмыкнул, бросив на друга быстрый взгляд, и тут же замер. Улыбка постепенно исчезала со смуглого лица.

— Мать твою, Малфой… — он нелепо хохотнул, остановившись. — Ты что… ревнуешь?

Эти слова прозвучали как отрезвляющая пощечина. Он собрал в себе всё Малфоевское, что в нём было, и скривился, вновь продолжив идти после того, как автоматически замер вместе с Блейзом.

— Забини, если ты ещё раз примешь ту дрянь, которую тебе предлагает Крэбб, я лично отведу тебя к Снейпу, — раздражённо ответил Драко. — У тебя совсем мозги съехали?

— Нет, но ты… — Блейз ещё какое-то время задержал взгляд на друге, но потом посмотрел вперёд, и Малфой ощутил облегчение. — Салазар, клянусь, на секунду мне показалось… Ладно, короче, не будь идиотом. Флинт — животное.

Драко очень правдоподобно закатил глаза. В этот момент у него в голове точно так же правдоподобно разворачивались картины того, что мог бы сделать с Грейнджер Флинт, получи желание. Горечь в горле Драко становилась всё отвратительнее. Он бы в жизни такого не допустил.

***

— Гермиона? — Рон повторил это трижды, пока она не откликнулась.

— Что? — растерянно произнесла девушка и тут же увидела голову Гарри, выглядывающего из-за спины рыжего.

— Ты обедать вообще планируешь? — спросил друг. — Зелья ещё никогда не переносились лучше на голодный желудок.

Гермиона натянуто улыбнулась и схватила булочку с творогом. Там даже могла лежать летучая мышь — гриффиндорка делала всё на автомате.

— Ты нервничаешь из-за того, что придётся сидеть с Малфоем? — спросил Гарри, вытерев рот салфеткой, и сразу же продолжил. — Давай я поговорю со Снейпом. Нет, правда, предложу ему оставить меня с Гойлом в два раза больше по времени, ты не должна…

— Чтоб он возненавидел тебя ещё больше? — фыркнула Грейнджер, вернувшись в реальность. — Нет, Гарри, забудь. Малфой вообще не проблема.

Это было ложью. Они не виделись все выходные после того случая в библиотеке. В какой-то момент Гермиона была уверена, что вот-вот в гостиную Гриффиндора постучится Флинт, приказывая ей делать самые ужасные вещи, которые только могло придумать её сознание. Ничего подобного не произошло. В глубине души девушка знала, что это был блеф, и Малфой никогда бы не согласился просто взять и отдать такую власть над одним из своих врагов, но непонятно, на что он способен в ярости. И на что способна она. Потому что Гермиона была в ярости. Страх и злость — жёсткий коктейль.

Она продолжала прерывать все разговоры мальчиков о злосчастном желании, особенно сейчас, когда они помирились и имели возможность посудачить и повозмущаться на этот счёт. Гарри и Рон не могли ничем помочь. Куда уж им, если ей не помогали даже книги. Происхождение подобных заклинаний было очень древним и простым, как два кната, оттого никогда не поддавалось усовершенствованиям. Эти чары придумали ещё пьяницы и картёжники, играя в портах, и принцип оставался лёгким и гениальным: проиграл — исполняешь желание, выиграл — желание загадываешь. Никому не приходило в голову что-то менять или переставлять, чтобы существовала возможность отмены. Просто никто этим не интересовался. Гермиона решила, что, когда станет министром, обязательно займётся данным вопросом.

— Но он же будет действовать тебе на нервы! — возмутился Уизли и взмахнул рукой так, что осыпал подругу крошками из булки, которая в этот момент находилась в его руке.

— Рон прав, нужно…

— Нужно перестать акцентировать на этом внимание, по крайней мере, сейчас. Снейп не отступит, пока у нас общее задание, а своими идеями можно его только разозлить, и не сдвинуться с проклятого места до конца Хогвартса, — отрезала Гермиона, а потом перевела сосредоточенный взгляд на Поттера. — Скажи, Гарри, ты уже думал по поводу того, что делать со вторым заданием?

Это работало безотказно. Друг сразу же потупил взгляд, что-то там бурча про достаток времени, что он успеет. Этот вопрос мгновенно отбил у Поттера желание продолжать доматываться до Гермионы.

Они пришли в класс, когда большинство слизеринцев уже восседало на своих местах, разговаривая. Гермиона обречённо посмотрела на место рядом с Малфоем. Точнее, на бедро парня, потому что смотреть ему в лицо не было никакого желания.

— Сочувствую, — вздохнул Невилл, и она улыбнулась ему в ответ. В голосе Долгопупса было такое количество сострадания, что ей подумалось, посади Снейп его рядом с Малфоем, он забрал бы документы из школы в тот же день.

Перебросив волосы на одну сторону, чтобы сделать вид, что она вообще его не замечает, Гермиона спокойно вытащила принадлежности на парту и посмотрела на доску. Девушка знала, что в этот день у Когтевранцев с Пуффендуйцами пара была как раз перед ними, так что Снейп не утруждал себя переписыванием материала на доску заново. Судя по записям, тема сегодняшнего урока — классификация ядовитых и неядовитых растений. Гермиона начинала ненавидеть теоретические задания.

Малфой делал вид, что не замечал её, но когда прозвенел звонок, и Снейп явился, ему пришлось отвернуться от Забини с Ноттом со страдальческим вздохом. Сначала Грейнджер вновь подвинулась на самый край парты, как и в предыдущие разы, но быстро поняла, что сам Малфой не спешит ограничивать себя в комфорте. Чем дальше Гермиона оказывалась от середины парты, тем больше площади занимал слизеринец. Поэтому, какого, собственно, чёрта?

Гриффиндорка села как положено и тут же внешней стороной предплечья почувствовала его руку. Видимо, Малфой не ожидал, что она не забьётся в этот раз как можно дальше, поэтому не успел убрать локоть. Они взглянули друг на друга резко и неожиданно для них обоих, прежде чем отодвинуться. Мерлин. Как его касаются все остальные, не чувствуя этих колючек, будто вся кожа и одежда были покрыты шипами? Гермиона ни разу не замечала, чтобы Пэнси ёжилась после прикосновений парня. Взгляд Малфоя был злым и пробирающим. Как всегда. Ничего нового.

Булстроуд по велению профессора раздала всем образцы растений, и они должны были описать их видимые особенности, прежде чем перейти к лекции о свойствах. Гермиона по-идиотски обрадовалась тому, что на столе появятся ещё какие-то разделяющие предметы. Очевидно, двух тетрадей и пары учебников оказалось смертельно недостаточно.

Девушке вспомнилось, как она в начальных классах сидела с ненавистной ей Амандой, и они чертили на парте линию фломастером, пересекать которую было строго запрещено. Теперь это уже не казалось детской глупостью.

Гриффиндорка взяла в руку небольшую веточку, которую покрывали едва заметные ростки листьев, и узнала в этом растении волшебную рябину. Гермиона начала записывать цвет коры, повторяющийся узор на ветках и острую форму листьев. Конкретно на данном экземпляре этого видно не было, но девушка знала, что, распустившись, они станут острыми — читала.

— Гермиона! — одна из однокурсниц вполголоса произнесла её имя. — Нам нужно сейчас записать свойства или после?

Она повернула голову.

— Сейчас только внешние…

Негромкий, но звонкий звук слева от неё, заставил Гермиону развернуться.

— Блять, Грейнджер, — прошипел Малфой.

Она проследила за взглядом слизеринца и поняла, что задела волосами маленькое блюдце и рассыпала на его серые штаны… заунывники? Это мелкие цветочки, которые нужно рвать под луной. Обычный сухой цвет, но по реакции Малфоя можно было подумать, что Гермиона как-то добыла слюни Гойла и измазала ими слизеринца с головы до ног.

Ей почему-то вспомнился момент в фильме, который она смотрела летом, где девушка намеренно разлила мужчине бокал вина на пах, а затем взяла полотенце в попытке «исправить ошибку». Это показалось Гермионе таким нелепым, что гриффиндорка рассмеялась, едва успев прикрыть рот рукой, чтобы на неё не обратил внимание профессор, хотя сам хохот так и не прекратился.

Малфой смотрел на девушку, как на идиотку. Вполне возможно, она и выглядела примерно так. Но… это было забавно.

— Ты вообще в адеквате? — сурово спросил слизеринец, всё ещё не сводя с неё глаз.

— Мерлин, Малфой, просто стряхни их рукой или воспользуйся заклинанием для первокурсников, — покачала головой Гермиона. — Уверена, ты сможешь описать несчастные заунывники по памяти.

Он не врал, говоря, что был одним из лучших на Зельях, поэтому она просто пожала плечом, вновь посмотрев в свой пергамент, не переставая улыбаться. Малфой злился. Гермиона могла чувствовать это на интуитивном уровне, словно ярость была самой частой его эмоцией, поэтому её стало так легко интерпретировать. Это дало понять, что… она чувствует себя лучше. Заставлять его беситься было своеобразной отплатой. Это подтолкнуло Гермиону заулыбаться ещё шире.

Скрипящий звук стула Паркинсон резанул по ушам. Она повернулась к ним в тот момент, когда Малфой яростно отряхивал штаны.

— В чём дело, грязнокровка? — Пэнси прищурилась. — Драко заставляет тебя веселиться? Малыш? — она перевела на него взгляд, и резкость в нём тут же сменилась мягкостью, чего нельзя было сказать о самом Малфое.

— Ну, уж точно не плакать, — спокойно, почти довольно ответила Гермиона, смело смотря на Паркинсон, которая вновь вернула своё внимание гриффиндорке.

На какую-то секунду она поняла, что это… странный разговор. Будто они были врагами. Но не такими, как обычно, когда Пэнси ненавидела её за то, что она гриффиндорка, имела непригодную родословную и дружила с Гарри. Гермиона же в свою очередь ненавидела Паркинсон за то, что она была… Паркинсон. Сейчас же всё выглядело так, будто в Грейнджер зародилась абсолютно новая неприязнь к этой девушке с тёмной короткой стрижкой и зелёными глазами.

— Делай, что делала, Пэнси, — резко сказал Драко, и она нехотя отвернулась.

Он медленно повернул к Гермионе лицо и сузил глаза. Она ощутила резкий прилив неловкости, но потом это прошло, потому что девушка слишком хорошо запомнила, что улучшало её состояние.

Гермиона безучастно взяла следующее блюдце с разнообразными семенами клещевины и начала их описывать. Это был сложный ингредиент зелья, она знала о нём не так уж много, поэтому изучала с особой скрупулёзностью, а ещё, потому что Малфой справился со всеми остальными.

— Быстрее, — сказал он, смотря, как она в сотый раз осматривает семена.

— О, нет-нет, я планирую очень ответственно отнестись к заданию профессора Снейпа, — кивнула Гермиона, с трудом сдержав улыбку, и принялась за записи. Особо каллиграфическим почерком.

Он пристально наблюдал. Видно, Малфой догадывался о том, что она делала, и это превращало процесс в ещё большее удовольствие.

— Здесь один экземпляр, — его голос был сдержанным, и, кажется, он по-прежнему пытался сделать вид, что Грейнджер следует здравой логике.

— Можешь попросить ещё один, — она смело посмотрела на него, делая выражение лица фальшиво невинным, — или же можешь попросить любимого профессора нас рассадить.

— Грейнджер, я не советую тебе…

— Гарри? Не подскажешь, сколько всего образцов нужно описать? — она даже не думала дослушать его ответ, повернувшись к другу. — Каждый или всего пять? А то у меня всё не умещается в отведённый столбик.

Поттер нахмурился, потому что вопрос был довольно глупым, но это стоило того, так как до её ушей донёсся вздох Малфоя. За ним, бесспорно, скрывалась идеально подогретая ярость.

Минуты урока тянулись медленно, и Гермиона почувствовала напряжение, потому что знала, что играет с огнём. Но, как обычно бывает, сложно остановиться, когда дело доходит до подобных игр.

— Мисс Грейнджер, где ваш экземпляр заунывников? — спросил Снейп ледяным голосом, увидев, что почти все блюдца стояли на её части парты.

— Эмм… — она осмотрела стол. — Малфой перевернул их на себя, — выдала Гермиона, указывая на свой полупустой лист, хотя девушка уже давно перевернула страницу. — Я не успела написать о них.

Она слышала, как щёлкнули зубы Драко.

— Мистер Малфой… — Снейп поднял бровь, ожидая объяснений, но, видимо, парень решил, что если откроет рот, то просто не выдержит давления собственной злости. — Минус пять баллов Слизерину, чтоб вы потренировали свою ловкость… и красноречие.

Когда прозвенел звонок, Малфой довольно быстро ушёл, и горло гриффиндорки отпустил спазм. Чем быстрее стрелка бежала, тем больше Гермиона думала о том, что её выходки не сойдут ей с рук просто так. Впервые она бросала ему вызов. Да, это было ребячество, но суть в том, что Малфой всегда доставал её, он являлся заводилой, котом, охотившимся за мышью. Приятно ощущать себя в роли кота.

Гермиона специально мешкала с вещами и вышла из кабинета одной из последних. Мальчики привыкли, что она обычно торопится, поэтому убежали, видимо, решив, что уже проморгали её уход. Грейнджер всё ещё улыбалась себе под нос, когда её схватили за плечо и припечатали к стене прямо за поворотом кабинета, не отходя от него и десяти метров.

Стальные глаза Малфоя едва не светились. Это был чистый ком злобы в теле… слишком красивого парня для таких характеристик. Гермиону угнетало, что несмотря на его действия, мозг гриффиндорки по-прежнему считал Малфоя внешне привлекательным. Девушка дёрнулась, внутренне убеждая себя в том, что так работает её разум: классифицирует. Малфой был слизеринцем, хорошим зельеваром, хитрым, гнилым и имел неплохое лицо. Просто факты. Такие, как если бы он был одним из ингредиентов для зелья.

— Скажи, грязнокровка, ты правда думаешь, что выводить меня из себя — это хорошая идея? — Малфой почти шептал, но было ясно, что его голос не способен быть громче из-за гнева.

— А ты правда думаешь, что торговать мной, как товаром, — это нормально?

Ого. Чёрт. В голосе Гермионы слышалось так много обиды, что не заметить её было невозможно. Она не хотела это говорить, но когда ход задаёшь не ты, контролировать свои эмоции тяжелее. Поэтому Малфой для неё был неизведанным механизмом: он всегда контролировал себя.

На его лице что-то мелькнуло.

— Я не… — начал он совсем другим тоном, но потом радужки парня опять похолодели. — Я не обязан перед тобой отчитываться. Желание принадлежит мне, и я могу делать с ним всё, что мне заблагорассудится.

— Конечно, — произнесла Гермиона сквозь зубы, не желая смотреть на него.

Малфой держался на расстоянии вытянутой руки, не приближаясь. Он держал её у стены, стараясь минимизировать контакт. В чём дело? Нет, кроме очевидного — ему было неприятно. Но создавалось такое чувство, словно у Малфоя пунктик.

— Не испытывай, блять, меня, — рыкнул он и отпрянул, будто больше был не в состоянии соприкасаться с кожей Гермионы. Она нахмурилась, вспоминая, как Волдеморт не мог коснуться Гарри, и это огорошило её ознобом.

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, — ребята подпрыгнули от неожиданности, когда Снейп будто вырос прямо из-под земли. Гермиона была уверена, что они слишком увлеклись своей «беседой», потому не заметили профессора. — Я бы посчитал это верхом признательности, если бы вы выясняли свои личные отношения вне досягаемости моего кабинета.

Гриффиндорка покраснела, опуская глаза.

— Д-да, профессор, мы просто обсуждали… — начала Гермиона, но объяснения были лишними, потому что Драко уже поднимался по лестнице вверх, а Снейп развернулся и зашёл в кабинет, не желая тратить ещё больше своего времени на этих двоих.

Девушка прикрыла глаза на секунду и вытащила расписание. Уход за магическими существами. Спасибо, Мерлин. Чёрт. Со Слизерином. Забудь то, что я только что имела в виду, Мерлин.

Гермиона выбралась из подземелий. Рон с Гарри раздражённо искали её взглядом по всему Большому залу, хотя обед уже прошёл.

— Гермиона, где тебя носило? — спросил Уизли, толкнув Поттера, чтобы указать на пропажу.

— Задержал Снейп, — уклончиво ответила она и потащила друзей к выходу, потому что времени добраться до опушки леса, где преподавал Хагрид, было в обрез.

Несмотря на холод, погода стояла прелестная. Это был тот вид зимы, когда мороз хоть и чувствовался, но ветер не ощущался, поэтому не пробирал до костей. Снег подтаял и теперь даже не покрывал ботинки, но всё равно тропинки оказались расчищены. Когда они подошли, то заметили слишком большую толпу, которая уже собралась на назначенном месте. Такую большую, что издалека смогла скрыть даже их учителя.

Шармбатонки сбились в группки и с отвращением смотрели на что-то на земле ближе к Хагриду. Несложно было понять, что он опять притащил на урок соплохвостов. Дурмстранговцы же напротив, вели себя как дети или, скорее, как мальчишки, забавляясь и чуть ли не тыкая в животных пальцами.

— Хагрид, — улыбнулась Гермиона, подойдя, и заметила, что лицо их друга украшает улыбка.

— У тебя что же, это… открытый урок? — с сомнением произнёс Рон.

— Йой, ребята, я вас не приметил сразу, — лесник пригладил бороду. — Эээ… да, Дамблдор решил, что им будет полезно иногда посещать занятия, так что мой предмет тоже в списке.

— Чудно, — слишком энергично закивал Гарри, и Гермиона подняла брови, намекая, что тот переигрывает.

Хагрид велел всем отступить на два шага, но студенты, не сговариваясь, отошли шагов на семь. Для пущей уверенности.

— Так… как вы знаете, мы исследуем новую животину. Соплохвосты, — смущённо начал учитель, — и сегодня нам нужно понять, впадают ли они в спячку. Я приготовил контейнеры, — он указал рукой на деревянные коробки немного левее от себя, — нам нужно забить их гвоздями, чтоб понять, берёт их дрёма или нет.

— Салазар, когда это кончится, — раздражённо пробормотала Дафна Гринграсс.

Гермионе было стыдно, но она мысленно согласилась с ней. Несмотря на это, гриффиндорка с энтузиазмом взялась за работу, будто заключение мерзких тварей в коробки стало делом её жизни.

Студентов было столько, что они создавали настоящий балаган на опушке, и она совсем лишилась снега из-за большого количества согревающих чар.

Гермиона переходила от одного ящика ко второму, пока не увидела отблеск белых волос, которые могли принадлежать только двум людям. А, учитывая, что Флёр всё время презрительно оглядывала происходящее, стоя поодаль, очевидно, что это был Малфой. Так что гриффиндорка остановилась, начав возиться с ящиком дольше положенного.

Примерно через полчаса усердия стало понятно, что затея была бесполезной. Соплы не оценили такой заботы и в два счёта разнесли деревянные ящики, разбежавшись кто-куда прямо по тыквенным грядкам, которые были припорошены снегом. Девочки заорали, и большинство шармбатонок спряталось в хижине, забив её до отказа. Хагрид пытался убедить их, что соплы безопасны, но им верилось с трудом. Оставшихся храбрецов или же тех, кому не хватило места в хижине, профессор попросил помочь поймать животных, которые, судя по следам на лужайке, отправились в лес. Хагрид заверил, что они не могут далеко убежать, и скрылся в противоположной стороне, заприметив одного из своих питомцев. Гарри с Роном бросились ему на помощь, вместе с ещё одним парнем, что было очень разумно, потому что Гермионе даже в голову не пришло, как они сами должны будут поймать чёртова соплохвоста.

Девушка предложила всем держаться группками, но люди всё равно рассредоточились по лесу, понимая, что, скорее всего, при виде соплохвоста толпа просто бросится наутёк. По одиночке же был меньший риск создать шум, чтобы привлечь к себе внимание, и больший — создать видимость деятельности, пока не прозвенит звонок.

Гермиона выпустила лёгкое облачко пара изо рта, прислушиваясь к своим шагам. Снега было слишком мало, чтобы слышать приятный скрипучий звук, но девушка считала, что это к лучшему, ведь бродить по снежным сугробам на опушке Запретного леса вряд ли добавило бы красок в сегодняшнее событие.

— Ты реально настолько идиотка, что даже не вытащишь палочку? — язвительно спросил знакомый голос.

Гермиона посмотрела вправо и увидела Малфоя, презрительно смотрящего на её безоружные руки. Ей на мгновение стало стыдно, потому что она правда не подумала об этом. Если быть до конца честной, гриффиндорка предполагала, что соплы, после их опыта с ящиками, устремятся как можно дальше от людей. Она надеялась на это, по крайней мере.

— Вряд ли здесь мне может встретиться кто-то опаснее тебя, Малфой, — сказала ему девушка стальным голосом.

Он удивился такому ответу.

— Правда? — поднял бровь парень. При этом он выглядел так, будто насмехался над Гермионой или её логикой.

— Правда, — этот диалог выводил девушку из себя. — Ты сын Пожирателя смерти. Ты, Бог знает, чем занимаешься. Бог знает, чему обучаешься. Я не имею ни малейшего понятия, на что ты способен.

Это было правдой. Все эти мысли о нём были правдивыми. Гермиона до сих пор не знала, что Малфой делал на Чемпионате и почему его поставили настолько высоко, чтобы выдать маску. Это было жутко.

— И несмотря на это, ты всё ещё играешь со мной в игры. Знаешь, Грейнджер, — легко покачал головой Драко, — судя по твоим рассуждениям, ты либо безмозглая, если навлекаешь на себя мой гнев, либо сомневаешься в том, что говоришь.

Это тоже было правдой. Его мотивация рассыпалась в её руках, как песок, когда она пыталась соединить все ниточки. Ничего не раздражало девушку больше, чем это.

— К тому же, — продолжил Малфой, не дав ей обдумать свои слова, — что-то не видно, чтоб хоть кто-то меня боялся, кроме тебя.

— Я не боюсь тебя, — фыркнула Гермиона, — и ты упустил тот факт, что они не знают, кто ты такой на самом деле. О, и не нужно сейчас говорить о тех идиотках, что вертятся вокруг тебя, — она вскинула руку в насмешливом жесте. — По всей видимости они культивируют твой образ у себя в голове как «плохого парня». Но ты не плохой парень, Малфой, ты плохой человек.

Его лицо стало нечитаемым.

— Тогда почему ты ведёшь себя совершенно несоответствующе, м? — это была странная манера разговора. Малфой задавал вопросы и говорил с Гермионой так, будто знал секрет. Будто пытался вывести её на чистую воду. Но ничего такого не было.

— Я веду себя как раз предельно понятно, — настояла она, вновь останавливаясь и слыша треск веток от лёгкого ветра. — Исполняю те вещи, которые должны быть исполнены, если они как-то связаны с тобой. Но я терпеть не могу таких, как ты. Злых, бездушных, чёрствых…

— Ну-ну-ну, мы опять за своё, — он наигранно закатил глаза. — Опять эта речь обиженной девочки? Меня тошнит.

— Если тебе тошно, можешь пойти и продать меня Флинту. Или Монтегю. Или Забини, ну, знаешь, чтоб избавиться от…

Малфой подошёл довольно быстро, и этот порыв заставил Гермиону замолчать. Между ними и так было небольшое расстояние, и он преодолел его в пару шагов. Лицо парня стало каменным, но в глазах что-то мелькало, и ей хотелось направить на себя взгляд, чтобы рассмотреть. Однако это было непозволительно. Он бы ей не позволил.

— Ты реально думала, что я отдам такой прекрасный… актив, как твоя правда, какому-то Флинту, чтоб он превратил эту ценность в перепих? — Малфой говорил это так, будто обсуждал погоду, но Гермиону мутило от самой возможности. — Я просто развлекался, Грейнджер.

На последней фразе его голос стал мягким. Слишком мягким для того, кто это произносил.

— Хорошо, — она звучала яростно, обиженно и так громко, что даже успела задуматься, насколько далеко были все другие ученики, но никого не оказалось рядом. По крайней мере Гермиона и Драко зашли достаточно далеко от опушки, чтобы увидеть, вернулись ли люди на урок.

Малфой сделал шаг назад. Она не поняла, почему почувствовала такой силы облегчение. Не было ни единого доказательства того, что Малфой не выдумает что-то ужасное даже в рамках своего желания. Тем более девушка не знала, думал ли он над ним. Ожидание убивало её, как время перед Рождеством, которое порой бывает приятнее, чем сам рождественский вечер. Так, только наоборот.

— Но я всё равно тебя терпеть не могу, — добавила Гермиона, хотя это и звучало глупо.

— Уверена? — спросил Малфой, поддевая её только своим голосом. Словно он получал удовольствие, когда она начинала спорить.

— Абсолютно, — девушка вздёрнула подбородок. — Ты — слизеринец, ужасный зазнайка, невероятный хам, — он хмыкнул и отвернулся, начав идти в ту сторону, откуда пришёл, — и ужасно целуешься.

В этот момент ей хотелось поступить как в мультиках: вытаращить глаза и закрыть себе рот двумя руками, а после нащупать буквы над головой и затолкать их обратно. Малфой замер, а затем повернулся к ней.

— Грейнджер, — слизеринец протянул её фамилию медленно, — ты провоцируешь меня. Это твоя новая забава?

Ей следовало заткнуться. Следовало. Нужно было начать отступать.

— Нет, это просто п-правда, — голос девушки дрогнул. — Если бы я могла, то наложила бы на себя Обли… Слушай, Малфой, не приближайся!

Она не хотела звучать панически, но получалось паршиво. Он не успел далеко отойти, так что хватило пары секунд, чтобы вновь сократить расстояние между ними.

— Боишься? — Малфой склонил голову вправо, и почему-то не выглядел злым.

Гермиона не думала, что это заявление заставит его вернуться. Скорее, заденет, всего-то. Вероятно, Малфой страдал от нарциссического расстройства личности.

— Ничуть, — гриффиндорка выдохнула, смотря на то, как пара снежинок опустилась на ресницы парня. Чёрт, она могла рассмотреть снег на его ресницах.

Девушка сделала шаг назад, но это только помогло Драко, потому что он легко толкнул её к дереву.

— Значит, ты не хныкала тогда, в выручай комнате, пока я прижимал тебя к стене? — Гермиона услышала его слова возле левого уха и почувствовала, как краснеет. Малфой говорил, превращая ту пару минут во что-то совсем иное, коверкая.

— Н-нет, — она сглотнула, моля, чтобы он прекратил эту игру.

— Хорошо, — подбородок Малфоя дёрнулся так, будто парень кивнул. Но ничего не было хорошо. — Тогда, в кабинете, ты не хотела, чтоб я продолжал тебя трогать? Ведь, Грейнджер, я мог бы правда не останавливаться.

Драко так склонил голову, что кончик его носа прошёлся под ухом Гермионы. Намеренно. Под курткой, несколькими свитерами, бельём она ощущала мурашки. Абсолютно по всему телу.

— Малфой… — проговорила девушка, закрыв глаза.

Она ведь могла его оттолкнуть, он даже не держал её, почти не прикасался, если не брать в расчёт дыхание на шее. Но вряд ли это возымело бы эффект: разница в физической силе была слишком большой, чтобы надеяться на освобождение.

— Ты бы начала сопротивляться, если бы я прогнул тебя в пояснице прямо там, м? — Малфой говорил вкрадчиво и еле слышно. Если бы он не произносил это всё прямо у её уха, вряд ли она смогла бы расслышать.

Снег мягко падал вниз, но лицо Гермионы было до того красным, что, казалось, снежные хлопья не имели даже шанса приземлиться ей на кожу, и таяли ещё в полуметре от неё, сгорая от жара.

— Да, — глаза гриффиндорки оставались закрытыми, когда она кивнула. Это было похоже на переговоры с сумасшедшим: соглашаться со всем. Только кто из них не в себе?

Её сердце вышло из-под контроля. Гермиона боялась открыть глаза и увидеть лицо парня. Каким-то образом именно из-за его взгляда всё обычно шло к чёрту.

— Сейчас тебе неприятно?

Она почувствовала, как Малфой прошёлся пальцами по её шее. Это едва не заставило Грейнджер захныкать.

Девушка открыла глаза. Возможно, когда она встретится с реальностью, это поможет ей прояснить голову.

— Малфой, хватит, — это должно было звучать как приказ, а прозвучало жалко. Даже не как просьба. Что-то вроде мольбы.

— Мне не хватит, — он отклонился, но только чтобы посмотреть ей в глаза.

Рука парня переместилась на её подбородок, и Гермиона набралась храбрости встретиться с ним взглядом. Его серые радужки потемнели, в них искрилось что-то тяжёлое и притягательное. Ей было интересно взглянуть на свои собственные глаза: они выглядели так же безумно?

— Хорошо, — прошептала Гермиона, наблюдая, как снежинка легко ложится на его скулу, слегка покрытую щетиной. Ей был день, может, два, максимум.

— Хорошо? — переспросил Малфой.

Они стояли так близко, что Гермиона вновь почувствовала запах вишнёвого табака и ванили. Он был не так уловим, как раньше, скорее всего, Малфой давно не курил, поскольку аромат одеколона ощущался больше. Грейнджер чувствовала себя, словно её сознание упирается. Если бы разум девушки воплотился материально, то точно бы оставил огромные рвы даже на промозглой земле, с такой силой он пытался сдержаться. Но от чего? Становилось сложнее. Ничего не произойдёт, если она на секунду уменьшит на себя давление. Гермиона так устала от давления отовсюду.

— Да. Хорошо, — выдохнула она и поднялась на носочки, целуя его.

По-настоящему целуя. Как только их губы соприкоснулись, из неё вырвался глухой стон, который буквально кричал: «Наконец-то!». Возможно, она потом умрёт от осознания произошедшего, но сейчас… Малфой не выглядел так, будто сам был выше всего этого, потому что его пальцы тут же надавили на её щёки, заставляя открыть рот.

Гермиона чувствовала на языке парня вкус черничной жвачки, и ей казалось, что абсолютно всё потрясающее в мире имеет примерно такой же привкус. Руки Малфоя спустились ниже, и она почувствовала обе ладони слизеринца на своей заднице. Он притянул Гермиону ближе, заставляя буквально повторять форму его тела, лапая Грейнджер. Это недопустимо. Когда Крам был с ней на свидании, он спрашивал, не против ли она, чтобы её коснулись, когда просто убирал прядь волос с лица. Малфой же… был чем-то абсолютно иным. Его руки слишком беззастенчиво бродили по телу Гермионы, пока язык вылизывал её нёбо. Это была не храбрость. Это была развязность. Но она чувствовалась слишком приятно, чтобы просто взять и прекратить её из-за моральных принципов.

Малфой легко облизал губы Гермионы и оставил на них укус. Её пальцы на ногах ныли, потому что она всё ещё стояла на носочках. Внезапно девушка поймала себя на мысли, что могла бы так простоять ещё несколько часов. Его руки едва ли поддерживали её, это было больше похоже на то, что он наслаждался касаниями, сжиманиями и шлепками, хотя ей тяжело давался анализ.

Кожа на лице начала немного покалывать от трения о шероховатый подбородок Малфоя, наверное, там вскоре появится раздражение, но Гермиона скользнула руками по шее парня, притягивая ближе. Девушка оттянула губу Драко, заставив слизеринца зашипеть, а потом повторила его движение, зализав это место. Малфой выдал гортанный звук, сбросив её руки с себя и пригвоздив их к дереву. Он так уже делал, в прошлый раз. Волна страха заставила Гермиону прервать поцелуй, но она всего лишь ощутила его язык где-то в районе скулы, когда Малфой довольно грубо повернул её голову при помощи свободной руки.

— Господи… — пробормотала девушка, когда он вновь вернулся к губам.

Ей хотелось его трогать, но хватка Драко была просто стальной. Это пугало Гермиону. Её желания. Это запретный плод, Гермиона. Просто человеческий инстинкт. Когда знаешь, что тебе нельзя, этого всегда хочется больше. В таком не было ничего инстинктивного. Никакие инстинкты не могут заставить тебя так сильно хотеть быть частью кого-то хотя бы на пару минут.

Малфой оторвался от Гермионы, потому что ему адски не хватало воздуха, который морозными ножами теперь впивался в лёгкие. Её лицо было… румяным, а губы мокрыми и искусанными. Она смотрела на него, мечась между глазами и губами. Гермиона начала вырываться, пытаясь сделать так, чтобы слизеринец отпустил её руки. Но если Малфой отпустит, это… он просто не мог себе этого позволить.

Грейнджер дышала точно так же, как Драко: глубоко и тяжело, пытаясь прийти в себя. Он надеялся, что ей помогает, потому что ему не становилось лучше. Парень пристально всмотрелся в её лицо. Забавно, но он только сейчас заметил, как сильно отличаются их черты, точнее, кардинально. Малфой был словно скульптура какого-то невероятно злого мастера, который работал троянкой резко, высекая острые линии и углы. Гермиону же задумали как… воплощение мягкости. Единственное острое, что было у неё на лице — это правильная арка брови, которая переходила в острый кончик, но и она не казалась естественной, скорее всего, гриффиндорка сама придавала бровям такую форму.

— Насколько это кошмарно, Грейнджер? — голос Малфоя был хриплым. Она тянулась к нему, и он чувствовал, как их окутывают согревающие чары, несколько слоёв, хотя ни один из них не использовал палочки. — Ты так дрожишь от ужаса?

Драко хотелось, чтобы Грейнджер оттолкнула его. Он будто был не в состоянии сделать это сам. Малфой разжал руки девушки, давая возможность сбежать, но она лишь подвинулась ближе, не отрывая тёмных глаз от его губ.

— Ещё, — попросила Гермиона еле слышно, и он возненавидел её. Точнее сильнее возненавидит девчонку за это. Позже.

Потому что одно вот такое просящее «ещё» — очевидный признак того, что ей нужно от него. Он наклонил её голову, делая поцелуй глубоким. Блять, Грейнджер, мы сгорим в аду.

Её руки тут же опустились на его шею, зарываясь в волосы, пронося по нему дрожь. Малфой выдохнул ей в рот, смиряясь. Я потом это проанализирую.

Целовать её просто так чувствовалось по-другому. В выручай комнате этот поцелуй был на вкус как ярость, сейчас… как гореть от болезни. Малфой готов благодарить всё на свете за мнимое ощущение мороза, холода. Если бы не зима, вряд ли он смог бы удержать свои руки от того, о чём говорил ей пару минут назад, слыша, как Грейнджер пытается справиться с дыханием. Не во время того, когда её пальцы гладили его шею, а губы посасывали язык.

Они целовались обрывисто, хватая ртом воздух. Гермиона громко вдохнула, посмотрев на него, когда ощутила лёгкий толчок в районе своих бёдер. Малфой поднял на неё глаза, в которых сновала буря, всё ещё касаясь губ гриффиндорки, и толкнулся ещё раз, проводя большим пальцем по лицу девушки. Она заметила, что её руки трясутся то ли от нервозности, то ли от адреналина, которого, кажется, в ней было больше, чем крови. Девушка провела ладонями по воротнику рубашки Драко и только сейчас заметила, что его пальто расстёгнуто. Её губы вернулись к губам слизеринца, потому что ей стало казаться, что это что-то необходимое. Как дыхание. Ощутив ладонь парня ниже своей спины, Гермиона провела языком по зубам Малфоя, думая, что, наверное, отравится его ядом, потому что наглоталась слюны слизеринца, и умрёт на следующий же день. Ужас был не в этом. Ужас был в том, что сейчас ей казалось, что это полностью стоило того.

— Эй! — они услышали звук чьего-то голоса сквозь шумевшую в голове кровь, и Драко перестал двигаться, отступив на шаг.

Голос был явно дальше, где-то за холмом, что давало им секунду. Секунду на то, чтобы переварить шок. Они пялились друг на друга, и Гермиона была готова увидеть в глазах Малфоя ненависть, ярость, но увидела разочарование. Слизеринец выдохнул, убирая от неё руки. Это резануло ей по горлу, потому что такая эмоция… девушка не была готова к ней. Он разочаровался в поцелуе? В ней? В произошедшем? Это её волновало? Он выглядел так, будто проиграл.

Гермиона прикрыла губы рукой, на которые упала снежинка, и они начали пощипывать. Годрик.

— Гермиона! — это был Невилл.

Грейнджер заставила себя выдохнуть и надеть маску спокойствия.

— Да, я здесь, — улыбнулась она, пока парень смотрел вслед удаляющемуся Драко, а после перевёл взгляд на неё и нахмурился. На какой-то миг у девушки душа ушла в пятки, когда она подумала, что на ней остались следы поцелуев.

— Что такое? Он что-то тебе сделал? — взволнованно спросил Невилл.

Её сердце застучало быстрее, и Гермиона инстинктивно подняла руку к лицу.

— Н-нет, нет, конечно, а что… что такое? — если бы она сейчас наколдовала прямо перед собой зеркало, это было бы очень подозрительно.

— Просто у тебя глаза на мокром месте, — ответил Долгопупс, всё ещё пристально смотря на неё.

Гермиона быстро заморгала, и они скатились вниз по щекам, падая на губы, которые тут же начали жечь куда сильнее, чем от соприкосновения со снежинками. Наверное, на них остались маленькие ранки.

— О, это от ветра, у меня всегда так, — Грейнджер беспечно махнула рукой, и, кажется, парень поверил.

Он взял её под руку, говоря о том, что видел сопла немного дальше по тропинке, но тот унёсся так быстро, что едва ли ему удалось его догнать. Невилл рассказывал об опасных животных, которых Хагриду не стоило бы показывать гостям. Гермиона шла рядом молча, пытаясь понять, почему её сердце ныло так сильно, что боль чувствовалась физически.

Комментарий к Глава 9

Ещё одна моя любимая глава❤

Пусть тут не так сильно двигается сюжет, но здесь много взаимодействий Драко и Гермионы и вы любите такое😏

И я просто обожаю, когда они показывают характер. Мне их почти жаль, зная, что их ждёт дальше, но будет очень интересно. И горячо. И интересно))

Лав ю, киттенс😘

========== Глава 10 ==========

Кап. Кап. Кап.

Этот звук. Гермиона ненавидела его. Однажды, когда её отец был в командировке, дома начал подтекать кран. Мама не могла вызвать сантехника из-за работы, и Гермиона постоянно меняла впитывающие полотенца на дне раковины, чтобы капанье воды стало менее слышным. Однако сейчас этот звук каким-то образом помогал ей структурировать мысли.

Она отбросила голову на бортик, смотря в потолок. Ванная для старост, очевидно, являлась их привилегией, но никогда не было проблемой попросить у девочек пароль. Гермиона обожала лежать в тёплой воде, чего в Хогвартсе практически никогда не бывало, учитывая, что в общих ванных комнатах имелись только душевые кабины. Её мышцы расслаблялись, и капанье создавало видимость того, что Грейнджер контролирует время. Хотя, по правде сказать, девушка не помнила, сколько часов прошло с того момента, как она пришла сюда.

Гермиона прислушалась к себе, и её рука легла немного ниже грудной клетки. Она вспомнила, как прибежала в ещё пустующую спальню для девочек сразу после звонка, отделавшись от Невилла, и, стащив с себя свитер, расстегнула блузку. Её глаза впились в грудную клетку, и совершенно точно гриффиндорка в этот момент выглядела как сумасшедшая. Гермиона была почти уверена, что увидит там синяк. Огромную гематому, потому что чувствовалось именно так. Будто её ударили. Естественно, там ничего не было. Всего-то ровная гладкая кожа. Единственной физической отметкой, и то, которую могла заметить только она, была небольшая краснота на шее, которой касался Малфой, лёгкое раздражение от его щетины, прошедшее меньше чем через час, да губы, выглядевшие налито-красными. Неестественно красными. Больше никаких признаков, которые могли бы провоцировать эту тупую боль.

Гермиона закрыла глаза, вдыхая сладкий аромат пены для ванны. Этому должно быть какое-то объяснение. Девушка немного приподнялась, заставляя воду колыхаться. Что с ней происходит? Это было похоже на болезнь. Нет, не в том глупом книжном смысле. Руки Гермионы тряслись, и она постоянно чувствовала тревогу. Её сердце будто всё время пребывало в состоянии страха, впитывая в себя избыток кортизола. Девушка подняла руку ко лбу и потрогала свою кожу, пытаясь понять, нет ли у неё жара. Нет ли хоть чего-то, с чем можно было бы пойти к мадам Помфри, чтобы она убрала это за считанные секунды.

Зачем я его поцеловала? Гермиона задавала себе этот вопрос в сотый раз, но на самом деле, это не то, о чём стоило задумываться. Нужно спросить себя, почему она чувствовала, будто её обожжённую руку опустили в чан холодной воды. Почему это чувствовалось так хорошо, что если бы не Невилл… Мерлин, если бы не Невилл. Почему пустое, далёкое выражение лица Малфоя, словно он за секунду перенёсся за мили от Запретного Леса, ударило по ней так сильно? Гермиона была уверена, что найдёт на месте взгляда ушиб.

Грейнджер вздохнула. Это не заставляло её плакать, это заставляло её холодеть в ужасе. Когда всё началось? Она умная девочка, должна понять, должна осознать, что произошло. Эти пару месяцев они сталкивались постоянно, у них было больше взаимодействий друг с другом, чем за все предыдущие года вместе взятые. Гермиона отказывалась отметать обстоятельства. Она, как никто, знала, насколько важными они могли быть.

Впервые в этом учебном году Гермиона увидела Драко на Чемпионате. Он оскорбил её родителей или что-то вроде, Грейнджер плохо помнила. Затем Малфой спас гриффиндорку. Возможно, её поведение было спровоцировано чувством благодарности? Она читала об этом. Психологическая уловка. Но… когда они были в выручай-комнате, Гермиона ещё не знала. Не знала, что это был он. И их заставили. Глупая игра заставила их поцеловаться. С того момента началось её помешательство.

«Обычно такие девочки, как ты, влюбляются после секса, но вдруг у тебя подкосились коленки уже после того недо-поцелуя?»

Резкий голос Малфоя возник в её голове так чётко, что она едва удержалась, чтобы не обернуться. Гермионе могла помочь только радикальная честность. Что она почувствовала тогда, в первый раз? Размышляя, девушка неспешно вылезла из ванны и завернулась в полотенце. В выручай-комнате она почувствовала жар. Удар головой о стену. Желание положить на него руки. Говорило ли это о чём-то? Только о том, что раньше у Гермионы не было такого горячего поцелуя. В буквальном смысле. Девушка помнила, какой ледяной потом ощущалась стена в коридоре Хогвартса. Это означало, что её собственное лицо горело.

Гермионе стало стыдно перед самой собой. Все те вещи, которые Малфой говорил, были правдой. Она заставила их выглядеть так. После поцелуя, когда он подходил, девушка замирала как дура, будто находилась под гипнотическими чарами. Малфой был одним из тех, кто поджёг лагерь. Он был тем, кто веселился, смотря на магглов, которые кричали в ужасе, когда их поднимали вверх при помощи магии. Он был тем, кто делал это. Гермиону затошнило, и совершенно нелогично затряслась нижняя губа. Весь эмоциональный накал, который девушка выдала вчера — это вздох, когда она надевала одежду, убедившись, что нет никаких отметин на теле. Не то чтобы Гермиона запретила себе плакать, просто её эмоции будто оказались под колпаком ужаса, а теперь гриффиндорка медленно вскрывала этот колпак. Нет. Никаких слёз. Никаких слёз из-за Драко Малфоя.

Гермиона была благодарна всему живому из-за приближающихся выходных. Несколько дней, чтобы взять себя в руки.

***

— Мерлин, Гарри, три порции льняных семян, а не две с половиной, — Гермиона покачала головой, добавляя в котёл недостающее количество ингредиентов.

— Прости, — он виновато посмотрел на неё, оглядывая стол. — Честное слово, я бы тебя не просил, но Гойл настолько невежественная свинья, что, кажется, ему совершенно наплевать на это задание.

Девушка отмерила пару капель настойки полыни и добавила в зелье. Снейп отвёл небольшой кабинет под это задание, чтобы студенты имели место, где можно готовить. Однако его площадь была настолько маленькой, что пара человек даже левитировали свои котлы непосредственно в кабинет Зелий, когда профессор не был занят, поэтому Гермиона ещё раз порадовалась, что у них с Малфоем нашёлся отдельный кабинет. Но они по-прежнему не пересекались.

— Всё нормально, — отмахнулась она, наблюдая за варевом. — У вас невероятно простое зелье, но пока я не могу больше ничего добавить. Тебе нужно будет прийти завтра, примерно… — она сверилась с часами. — Примерно после Чар, чтоб засыпать туда измельчённый лунный камень.

— Ладно, — кивнул Гарри, всё ещё смотря в учебник.

— Два грамма, ровно, — Гермиона посмотрела на него строго, надеясь, что он достаточно внимательно слушает. — Помешаешь потом против часовой стрелки единожды, как написано, и уже через час сможешь налить в бутылочку.

Поттер закрыл учебник, отложив его на полку, которой едва ли нашлось место в этой комнате из-за десятков дымящихся котлов. От некоторых шёл такой странный запах, что Гермиона могла поклясться: их зелье не получит ничего выше Тролля.

— Я бы умер без тебя, — друг обнял её.

— Ещё на первом курсе, — напомнила девушка, усмехаясь ему в плечо. — Ты думал по поводу своего задания?

Он тут же отстранился, потупив взгляд. Она сделала глубокий вдох.

— Гарри, это не шутки. Если кто-то… кто-то действительно решил причинить тебе зло, он может попытаться сделать это во время второго задания, так как на первом не получилось, — у девушки всё ещё захватывало дыхание, когда она думала о том, что чемпионам велели противостоять дракону. Гриффиндорка до сих пор чувствовала ужас от воспоминаний о том, как огнедышащее существо обожгло Драко. Гермиона слышала свой крик, когда дракониха чуть не достала Гарри даже на метле. Это было форменное безумие. — Ты должен быть готов.

— Да, да, знаю, — пробормотал он, — но у меня пока нет серьёзных идей.

— Просто нужно уделить этому достаточное количество времени, — Гермиона знала, о чём говорила, потому что если Гарри и думал над криком яйца, то вскользь. Всё остальное время парень проводил с Роном и близнецами, наверстывая упущенное время без друга.

— Обещаю, я займусь этим в течение ближайших двух недель. Обещаю, — повторил он для пущей уверенности, и морщинка между её бровями разгладилась.

— Хорошо, — ответила девушка, зачаровывая котел, чтобы никто не смог туда ничего подлить.

Они вышли из душного класса, и она обмахнула рукой лицо.

— Чем ты занималась все выходные? — спросил её Поттер.

Гермиона вытаращила на него глаза в недоумении.

— Ты же постоянно видел меня, — произнесла она.

— Да, но ты куда-то пропадала, и даже когда была с нами всё равно оставалась отстранённой, — сказал он, пристально смотря на неё.

— Не выдумывай, Гарри, — Гермиона натянуто улыбнулась. — Несколько часов я была занята Нумерологией, а потом… — она осмотрелась, давая понять, что не имеет в виду ничего важного. — Готовила зелье, читала, ну, знаешь…

Это была ложь. Все выходные Гермиона пыталась проанализировать своё поведение. Вытащить потаённые мысли наружу, чтобы логически их осмыслить. Каждый раз она терпела поражение. Девушка пыталась морально подготовиться к понедельнику, когда увидится с Малфоем. Пересмотрев расписание десятки раз, она знала, что у них не было общих занятий со Слизерином, но понимала, что они всё равно встретятся, потому что расписание завтраков, обедов и ужинов в будние дни у всех едино. Ей хотелось приободрить себя, подготовить к этому. Даже не к поведению слизеринца. Как Малфой мог вообще себя повести? Закричать во время поглощения овсянки на весь Большой зал: «Я целовался с грязнокровкой»? Вот уж вряд ли. Ей хотелось приготовить себя к той реакции, которая может последовать, потому что Гермиона совсем перестала себе доверять.

— Ладно, значит, просто показалось, — улыбнулся Гарри, кивая головой в сторону коридора. — Ты идёшь? Поиграем в шахматы перед сном.

— Да, я приду, мне нужно ещё заглянуть в библиотеку, — сказала Гермиона. — Мадам Пинс должна была отложить для меня книгу, которую я пытаюсь взять уже две недели.

— О, хорошо, тогда…

— Да, иди, я скоро вернусь.

Гермиона резво побежала по ступенькам вверх, прямо к библиотеке. За окном сгущались сумерки, хотя было не так уж поздно. Зимнее время всегда напрягало её именно этим: темно становилось слишком рано.

— Здравствуйте, мадам Пинс, помните, я… — начала Гермиона, но женщина уже надела очки, махая пальцем в сторону гриффиндорки.

— Да-да, мисс Грейнджер, минуту.

Она взмахнула палочкой, заставив книги из шкафчика сзади медленно плясать перед её глазами, прежде чем дотянулась до одной рукой.

— Вот, держите, — женщина протянула ей довольно толстый экземпляр, который был обрамлён толстой обложкой. На чтение этого понадобится время, учитывая сложность рунического перевода.

— Спасибо. Вы запишете её на моё имя, чтоб я могла?..

— Да, но только вы будете обязаны продлить время использования лично, предварительно ещё раз показав мне книгу. Чтоб я убедилась в её сохранности, — строго проговорила женщина.

— Естественно, — кивнула Гермиона с натянутой улыбкой на лице.

Мадам Пинс всегда была неимоверно дотошной по поводу книг, тем более, когда речь шла о специальной литературе. Неважно, сколько раз девушка брала что-то в пользование и возвращала в первозданном состоянии, женщина всё равно подозревала её в каких-то книжных преступлениях. Что-то вроде профессора Грюма в мире библиотеки.

Когда Гермиона вышла за дверь, пытаясь засунуть фолиант в сумку, увидела, что корешок книги, которую явно достали из закромов, испачкал пылью всю её руку.

— Чёрт… — прошептала она, держа книгу двумя пальцами и пытаясь отряхнуть ладонь.

Гермиона раздражённо выдохнула и пошла назад, чтобы повернуть в туалет и помыть руки. Эта книга не влезала в сумку, хотя она упорно пыталась затолкать её туда. Открыв дверь, по пути всё ещё борясь с фолиантом, девушка услышала стон и остановилась, подняв глаза.

Она ухватилась за дверную раму рукой, потому что была уверена, что свалится прямо на кафель. Малфой стоял у окна, из которого виднелись огни стадиона, бросающие мягкий свет на половину его лица. И на левую часть тела: у него была расстёгнута рубашка. В голове Гермионы будто активировалось какое-то проклятие, потому что всё происходило так медленно, словно попытка сбежать во сне.

Напряжённая линия челюсти Малфоя, вздымающаяся грудь. Взгляд девушки пополз ниже, и её разум отметил, что у него на теле были бинты. Едва заметные под не до конца снятой одеждой. Тёмная полоска волос на животе. И девушка. Девушка, стоявшая перед ним на коленях, имела золотистые волосы, и это всё, что Гермиона видела в таком положении. Глаза гриффиндорки расширились, когда она посмотрела ему в лицо. Малфой заметил её. Его глаза не выражали ничего. Какое-то время он продолжал смотреть на неё в упор, а потом резко выдохнул и запрокинул голову назад. Паралич, который Гермиона ощутила, сменился на волну отвращения. И ужаса.

Гриффиндорка схватила книгу и, оставив попытки найти ей место в сумке, выбежала оттуда, чувствуя, как ком в горле превращается в смолу прямо на языке. Святой Мерлин. Это был женский туалет! Никаких заклинаний, никакой закрытой двери. Можно представить, как они нуждались в этом. Спустившись на этаж ниже, Гермиона поняла, что не может больше идти в таком состоянии, и положила руки на подоконник, чувствуя, что она близка к панической атаке. Это была даже не Паркинсон. Грейнджер знала, что они это делают из-за постоянных разговоров слизеринки, которые она вела так громко, будто специально давала всем знать. Но Гермиона не думала, что Малфой так явно… Гриффиндорка засмеялась сама себе под нос, и в этом абсолютно точно было что-то истерическое. Это Малфой. Господи, это чёртов Драко Малфой. Конечно же, он не хранит чёртову верность чёртовой Паркинсон. Малфой целовал Гермиону два дня назад, а теперь зажимался с какой-то блондинкой в туалете. Хотя, зажимания — точно не то, чем они занимались.

Гермиона выдохнула, приложив ладони к лицу и опустив их ниже, — к тому месту, где болело. Сейчас боль была едва слышной. Так, если бы девушка привыкла или синяк начал сходить. Пусть он просто исчезнет из неё, и она продолжит жить дальше, потому что на самом деле её реакция была абсурдной. Ничего такого не произошло. Не для него.

Рука Гермионы всё ещё легко подрагивала, когда она услышала шаги в пустом коридоре. Последнее, что ей было нужно — это чтобы кто-то увидел её в таком размазанном полубезумном состоянии. Она не сможет это как-то объяснить. Гермиона вообще ничего не сможет сейчас объяснить. Попытавшись взять себя в руки, она повернула голову влево и все её усилия по успокаиванию себя пошли в топку. Малфой.

Пусть это самый последний из гриффиндорских поступков, которые Гермиона должна была совершать, но девушка просто схватила свои вещи и бросилась по коридору. Она не готова. Не готова его сейчас видеть. Не готова была даже завтра. А Малфой здесь, сейчас, набирает шаг и ловит её уже через тридцать секунд.

— Грейнджер, я уже во второй раз наблюдаю, как ты появляешься передо мной, когда я с кем-то, — его голос был вкрадчивым и злым. Она даже не понимала, что это сочетание вообще могло собираться в горле так явно, пока не услышала, как он говорит. — Я бы не назвал это совпадением.

— Может, всё дело в том, что ты не знаешь ни одного из приватных заклинаний или хотя бы что такое защёлка на двери, — слова были полны горечи и раздражения. До сих пор это тоже был неведомый коктейль для её слуха. Они стоили друг друга в данный момент.

Малфой цокнул языком, притворно озабоченно качая головой, и его взгляд устремился на книгу в руке девушки, которая всё никак не могла найти себе место.

— До сих пор пытаешься избавиться от желания? — насмешливо спросил слизеринец, взглянув на обложку. Он умеет читать руны.

— Сделаю для этого всё возможное, — Гермиона попыталась протолкнуться мимо него, но парень не позволил этого сделать. От Малфоя слегка пахло потом, смешанным с его собственным ароматом, и какими-то режущими нос женскими духами. Комок в горле гриффиндорки увеличился в три раза.

— Постарайся, потому что я удостоверюсь, чтоб это желание стало твоим худшим кошмаром, — прошипел Малфой и, посмотрев в его глаза, Гермиона могла сказать, что он не шутил.

Кровь отхлынула от её лица, и девушка поразилась ненависти, с которой слизеринец на неё смотрел. Чем она вообще это заслужила?

— Думаю, для всего самого ужасного у тебя достаточно претендентов, — ответила Гермиона спокойно.

Она хотела уйти. Уйти и подавить в себе это чувство, когда виски разрывались, потому что в огромном коридоре с невообразимо высокими потолками не хватало воздуха. Но Малфой не позволял это сделать. Он преградил ей путь рукой и не давал уйти. Это было нелогично: смотреть на того, кого ты ненавидишь так сильно.

— О, опять этот обиженный тон, — покачал головой Малфой. — Может, ты просто хотела заменить её? — он кивнул головой в сторону туалета, который был этажом выше. — Может, ты просто хотела занять её место? Так дай мне минуту, и я обеспечу тебе полноценный опыт хорошего…

Ядовитый тон Малфоя прервался звонкой пощёчиной. Гермиона увидела красный след от своей ладони на его гладко выбритом лице, когда он медленно повернул голову обратно, а девушка отшатнулась от него. Грейнджер дышала так глубоко, что ей казалось, она может выплюнуть лёгкое. Это была ярость, смешанная с обидой. Это было ей хорошо знакомо. Потрясающее топливо. Судя по серым холодным глазам Малфоя, он мог бы сейчас её убить. Но короткая вспышка, и Гермиона увидела это. Удовлетворение. Смирение. Он будто… был согласен с её действиями. Хорошо, потому что она полностью очистилась. Та штука внутри больше не болела. Она растворилась от сжигающей волны злости.

— Я ненавижу тебя, — произнесла Гермиона, и хватило лёгкого толчка в грудь, чтобы Малфой отступил и дал ей пройти мимо него.

Он отпустил её после того, как она ударила его по лицу. Отпустил и не произнёс ни слова.

***

— В каком смысле? — Тео посмотрел на Драко с недоверием, держа в руке стакан с содовой. Вторник был несовместим с пьянками даже для слизеринцев. — Какого чёрта?

— Руки не доходили, — дёрнул он плечом.

— Чувак, ты должен открыть его, — сказал Эдриан, смотря на сокурсника. — Там разве не должна быть подсказка?

— Что-то вроде того, — голос Драко звучал глухо и безынициативно.

Они сидели в общей гостиной. Обычный спокойный вечер, пока девушки собрались в спальне, обсуждая свои дела. Кураж от первого испытания сходил на нет, и Драко всё чаще начинали донимать вторым, хотя до него было ещё два месяца. Блейз постоянно говорил, что ему нужно этим заняться. Но мысли Драко были совершенно в другом месте.

Они уговорили его принести яйцо. В вечер первого испытания все были так пьяны и веселы, что никто не подумал об этом. Тогда весь Слизерин сходил с ума, а теперь они требовали продолжения. Драко махнул палочкой, призвав драконий сувенир к себе, надеясь, что он не сотворил дыру в шкафу, в стремлении попасть к нему в руку.

— Открывай чёртово яйцо, — подтолкнул его Забини, улыбаясь.

Малфой покачал головой, когда все сгруппировались, затаив дыхание, словно дети. Как будто парень собирался рассказать им сказочку на ночь. Петелька щёлкнула, яйцо разделилось на четыре части, и комнату заполнил крик такой мощи, что если бы он продлился ещё хотя бы секунду, весь хрусталь разлетелся бы на мелкие кусочки. Одним движением руки Драко закрыл яйцо, уставившись на него в недоумении.

— Блять, какого чёрта? — все сидели, скривившись, гораздо дальше, чем секунду назад, видимо, отпрянув на автомате, желая быть на расстоянии от предмета крика.

— Я клянусь, мои перепонки лопнули, — признался Блейз, проводя пальцами по ушам.

Несколько девушек просунули головы в проём арки вместе с жадными к новостям первогодками.

— Что здесь происходит? — спросила староста, смотря на их компанию.

— Малфой разучивает серенаду для Пэнси, — кивнул ей Тео. — Это первые шаги, не обрубай стремления парня на корню!

Джемма не оценила шутку и, нахмурившись, ушла. Судя по тому, что на ней уже была надета пижама, она вообще не была настроена на какие-либо разбирательства.

— Окей, я думал, это будет проще, — наконец произнёс Драко, смотря на яйцо.

— Что это вообще может быть? — Флинт до сих пор изучал предмет в руках у Малфоя с таким подозрением в глазах, что можно было подумать, яйцо через минуту кинется на слизеринца.

— Похоже на крик Банши, — заметил Эдриан. — Может, вы будете бороться с нечистью?

— Эта затея становится всё безумнее, — покачал головой Блейз, и Драко заметил, как он бросил на него обвиняющий взгляд.

Это могло значить что угодно. От «стоило открыть яйцо раньше» до «нужно было послать Люциуса в жопу». В любом случае, это всё бессмысленно на данном этапе, так что Малфой просто сделал вид, что не заметил.

Они потратили ещё полчаса, обсуждая варианты. Это не была эксклюзивная помощь, парни просто веселились, перебирая всякие идиотские теории, подстёгиваемые юмором Нотта. Признаться, Драко правда не думал ни о чём таком. Он предполагал, что внутри яйца будет пергамент с загадкой, возможно, аналитической задачей, как говорил Блейз ранее.

Это становилось проблемой. Малфой подбросил тяжёлое яйцо и поймал. Нужно будет поразмыслить об этом. Разгадка была половиной дела. Если им требуется что-то отгадать, это явно нужно для чего-то. Чтобы подготовиться. Оттачивание трансфигурации заняло у Драко месяц. Это может быть ещё тяжелее.

— Эй, Драко, — Маркус привлёк его внимание, пока Нотт наливал ему в стакан безалкогольный напиток. Слизеринцы так привыкли к тому, что на вечеринках именно Теодор — тот, кто отвечает за алкоголь, что даже в такие вечера именно он разливал друзьям пунш или что-то подобное. — Ты подумал над моим предложением?

— Предложением? — поднял брови Драко, переводя взгляд на парня.

— Да, по поводу грязнокровки, — протянул Маркус с улыбкой на лице. — Я предлагаю тебе сто галлеонов за эту кисочку.

Это была мгновенная реакция, которую Драко сдержал только благодаря многолетней практике и оттачиванию маски. Его тело словно превратилось в сотню резервуаров, которые наполнялись яростью быстрее, чем он мог это контролировать. Драко на секунду закрыл глаза. Он должен был это остановить, нужно отдать ему её.

«Мир, наконец, станет таким, каким должен быть: без грязнокровок, подобного маггловского отродья, которое пригрел на своей старушечьей груди Дамблдор, совсем выжив из ума».

Драко бросило в сторону. Блять. Ему захотелось, чтобы Люциус сделал это. Осуществил своё излюбленное наказание. Недостаточная точность заклинания? Круцио, и теперь Драко может исполнять большинство чар с закрытыми глазами. Недостаточная решительность? Круцио, и теперь он принимает поручения отца без единого колебания. Недостаточная техника? Круцио, и Драко владеет огромным количеством магии, связанной со вторжением в мозг. Люциусу нужно было использовать на нём Круцио вновь. Снова и снова. Возможно, тогда это возымеет эффект.

Когда Драко заставил себя оторвать от Грейнджер руки, ему потребовалось около пяти раз проговорить в уме, что к ним идёт Долгопупс. Малфой наплевал на звонок и свалил в замок. Он бы аппарировал, если бы мог. Драко забежал в ванну и упал, пытаясь выдавить из себя тошноту. Он пытался выдавить из себя отвращение. Парень готов был умолять, чтобы оно появилось, но собственный организм насмехался над ним, потому что всё его тело до сих пор сжалось в напряжении. Мозг слизеринца был садистом. Он прокручивал в памяти тот момент, когда Грейнджер поцеловала его. Зарылась пальцами в волосы. Тихое бормотание и то, как она легко шла к нему в руки. Будто он это заслужил.

«Чистокровные, такие, как мы, никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами».

Драко хотелось, чтобы Люциус отбил у него такое желание: думать об этих минутах. Он должен был казнить Грейнджер. Отдать Флинту. Так он бы искупил себя. Это бы всё исправило.

— Сто галлеонов? — вытаращил глаза Пьюси. — Ты спятил!

— Унижение Грейнджер стоит того, — хохотнул Флинт.

Драко был уверен, что галлюцинирует, когда поднял взгляд и увидел грязнокровку, стоящую на пороге туалета и изучающую его глазами. Он видел, как она прошлась взглядом по его телу, и её ровные острые брови немного нахмурились, когда зрачки достигли бинтов, которые всё ещё способствовали заживлению ран от огня дракона. Грейнджер такая Грейнджер даже в этом. А потом она встретилась с ним взглядом. Ему хватило пары секунд.

Когда грязнокровка убежала, начисто лишившись красок на своём лице, Драко отделался от девчонки. Учитывая, что минет был не очень, он сделал это в три раза быстрее, чем обычно.

Драко стремительно догнал Грейнджер и повернул к себе лицом. Ему нужно было увидеть эмоции. Злость, боль, ревность, обиду, отвращение, хоть что-то. Он становился хреновым наркоманом, словно только грязнокровка могла чувствовать так ярко, чтобы его вставляло достаточно.

Малфой что-то говорил ей, что-то, что могло её встряхнуть, заставить сказать нечто колкое, но вместо этого Грейнджер опять его удивила. Щека Драко горела несколько часов. У суки хорошо поставлен удар правой.

Это было правильно. Он оттолкнул её, увеличил между ними расстояние, которое в какой-то момент сократилось до касаний языком.

— К тому же она та, с которой будет реально весело поиграть, — Маркус продолжал кому-то отвечать.

Мне нужно это сделать. Но мозг, продолжая пытки, подбрасывал Драко видения, где уже Флинт прижимает грязнокровку к дереву, чувствуя, как на её лице тает снег. Это он трётся об неё, заставляет выгибаться и просить ещё. Смог ли бы Драко действительно изменить суть желания? Он не знал. Парень сказал это тогда просто так, хотя, судя по выражению лица Грейнджер, которая явно искала выход, это было возможно. Круцио не потребовались. Драко уже чувствовал, как что-то в нём обрывается. Его челюсти щелкнули, и Забини перевёл взгляд с него на Флинта.

— Маркус, друг, в чём дело? — усмехнулся Блейз. — Мы все можем подумать, что у тебя есть какие-то садистские наклонности.

Голос мулата был задорным, но в нём сквозило неодобрение.

— Я даже не думал её мучить. Очень даже наоборот. В моих возможностях подарить ей исключительно наслаждение, — они с Пьюси захохотали, давая друг другу «пять», и Малфой ощутил, как в нём просыпается что-то ужасное. Что-то, что должно быть убито.

«…никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами».

— Я не стану продавать его за сто галлеонов, — фыркнул Драко, чувствуя, как вены на его руке вздулись, когда он сжимал яйцо в руке. Угомонись.

Парень поднялся, решив, что будет гораздо лучше просто свалить отсюда. Или же он, наоборот, должен слушать это, чтобы чувствовать отвратительную воронку внутри. Драко превращался в грёбаного домового, который норовит себя наказать.

— Двести! — предложил Флинт.

Драко рассмеялся.

— Пятьсот, но это послед…

— Нет, я сказал! — он рявкнул настолько громко и озлобленно, что крик яйца показался трелью арфы. Все замерли прямо так, как сидели: кто-то с недотянутым ко рту напитком, кто-то на полпути к тому, чтобы закинуть ногу на ногу. Твою мать. — Я ненавижу, когда приходится повторять дважды, — произнёс Драко ледяным голосом и вышел.

Он знал, что Блейз всё уладит. Забини был кем-то вроде главного моралиста в их компании. Вечный сдерживающий фактор. Драко адски хотелось, чтобы существовало нечто, что сможет наладить его. Привести мозг в порядок, чтобы он, наконец, начал сотрудничать с хозяином.

***

Прохладная мокрая жижа коснулась лица Гермионы прямо под глазами, и она скривилась от ощущения. Сразу захотелось применить к себе согревающие чары в спальне, которая и так не была слишком тёплой из-за сумасшедшей вьюги, что бушевала вот уже второй день.

— Так, нет, не трогай! — воскликнула Джинни, когда рука Грейнджер потянулась к лицу. — Даже не смей. Это чудодейственное средство. Волшебные патчи, — заговорщически произнесла подруга, и Гермиона с подозрением посмотрела на розовую баночку в её руках с названием: «Мерцай как фе…», а дальше надпись скрывали ногти.

— Джинни… — устало вздохнула она.

— Даже ничего не говори, — оборвала её та, проделывая со своим лицом то же самое. — Ты в последние дни выглядишь очень уставшей. Это поможет. Через пару минут они нагреются от теплоты твоей кожи, и ты перестанешь их чувствовать.

Гермиона закатила глаза. Ей проще было согласиться с подругой, чем спорить. Когда Джинни повернулась к ней, то на её лице показались две розовые полоски, которые повторяли форму под глазами. Они оказались в тон баночке, покрытые миниатюрными блёстками. Это не было так уж ужасно, но выглядело всё равно странно.

— Что с тобой на этой неделе? Ты виделась с Виктором? — вопрос встал Гермионе поперёк горла.

— Да, мы разговаривали пару раз, — нахмурилась Гермиона и, подняв глаза на Уизлетту, сжала губы. — Нет, ничего такого, что тебе бы хотелось услышать. Он почти всегда с Каркаровым, тот будто мамочка над ним. Так что…

— Не расстраивайся, — Джинни утешающе погладила её по руке, решив, что причиной состояния грусти подруги на протяжении всех дней был Виктор. Однако Гермиона о нём почти не вспоминала. — Мне кажется, как только он отделается от своего директора, тут же уделит тебе внимание, — рыжеволосая встала напротив зеркала, окуная пальцы в ещё одну баночку и нанося на лицо крем. — Хочешь, я?..

— Нет! — замахала руками Гермиона. — На сегодня с меня достаточно процедур красоты, — подруга улыбнулась, будто предвидев такую реакцию. — Скажи, ты поговорила с Дином?

Она задала вопрос, который волновал её ещё с прошлой недели. Джинни не выглядела разбитой, но она всё равно волновалась. Разве Дин не был первой любовью Уизли? Она всегда хотела, чтобы всё было как в книгах, и эта стала последней. Гермиона сглотнула, ожидая ответа. Джин на секунду замерла с кремом в руке, а потом продолжила его закручивать.

— Да, я поговорила, — пауза. Что ж, такой короткий ответ вряд ли сулил что-то приятное.

— И он… — подтолкнула её Грейнджер, надеясь, что не давит. — Он нормально отреагировал?

— Не очень, — лицо рыжей вдруг стало серьёзным. — Он не хотел, чтобы всё так закончилось. Не думаю, что Дин меня любит или что-то вроде. Может, я задела его самолюбие, а может, он ещё на что-то рассчитывал, — она пожала плечами. — В любом случае, это никогда не было тем, что я хотела на самом деле.

Гермиона кивнула. Это имело смысл. Она подтянула колени под подбородок, натягивая одеяло на голые ноги. Девушка была одета в спальные шорты и короткую майку с надписью «Барби», которую она с мамой купила в один из летних дней. Они проходили мимо торгового центра, и Гермиона заметила этот комплект. Пижама напомнила ей о той, которую она носила в детстве, когда половина её комнаты была завалена куклами. Правда, в то время, пока остальные девочки устраивали им чаепития, Гермиона заставляла их слушать сказки, которые читала вслух: «Золушка», «Пряничный домик», «Снежная королева». Только эта пижама была гораздо короче, чем девушка носила в детстве, но сама суть осталась прежней. Гермионе нравилось добавлять в свою жизнь какие-то вещи, которые связывали её с прошлым: барби-пижама, складывать вещи без помощи магии и всегда забывать про Агуаменти, когда хотелось пить. В этом было что-то от неё прежней.

— Джинни? — Грейнджер повернула голову. — Когда вы с Дином… — она замялась на миг. — Ну, как это было?..

У неё громко стучало сердце. Джинни была единственным человеком, единственным другом, с которым она могла бы поговорить об этом. Рыжеволосая усмехнулась, садясь обратно на свою кровать.

— Это было… — она вздохнула. — Знаешь, я ожидала большего. Когда ты не занимаешься сексом, тебе это кажется чем-то невероятным, особенным, нереальным. А потом ты понимаешь, что это просто… — девушка пожала плечами, не подобрав слов. — Нет фейерверков, помнишь?

— Нет фейерверков, да, — повторила Гермиона на автомате.

— Может, дело во мне? — Джинни грустно улыбнулась, посмотрев на свои ногти, которые были окрашены в ярко-розовый. — Может, это со мной что-то не так, и я просто…

— Боже, Джин, нет! — Гермиона села к ней, обняв её руками за плечи. — Даже не думай об этом!

Сердце Грейнджер сжалось от понимания того, что всё это время Джинни предполагала свою вину в произошедшем. Она спросила у подруги, лишь потому что ей казалось, что с ней самой происходит что-то дикое. Гермиона всегда была мисс Рациональность. Она являлась той, кто руководствуется разумом. В последнюю очередь ей подумалось, что кто-то столь чувственный как Джинни может решить, что она недостаточно хороша.

— Это… это… — Гермиона пыталась подобрать слова, но это было практически невозможно, учитывая то, что она на самом деле не знала, что там произошло. Не то чтобы девушка хотела это знать.

— Да, я думала, может, это потому что я не любила его на самом деле? — спросила Джинни, кладя голову на её плечо. — Потому что всё было нормально. За исключением пустоты внутри.

— Послушай меня, — Грейнджер взяла лицо подруги в свои руки и внимательно посмотрела в глаза, — ты одна из самых потрясающих девушек, которых я знаю. Это не был Дин, значит, это кто-то другой. Кто-то, кто появится в твоей жизни и перевернёт весь твой мир.

Джинни сдавленно засмеялась, резко вдыхая носом воздух.

— Ты говоришь, как герои моих любимых книг, — улыбка всё ещё украшала её лицо.

— Хоть что-то там правда, — фыркнула Гермиона, обнимая Уизли крепче.

Вдруг Джинни отскочила от неё с вытаращенными глазами.

— О, Боже! — воскликнула она так, что Гермиона обернулась, проверив чары уединения на их стороне спальни. — Ты что же, думаешь, вы с Виктором?..

Теперь уже Грейнджер смотрела на неё безумным взглядом.

— Что?! Мерлин, нет! — она приложила руку к груди. — Я даже не думала об этом!

— Ну, ладно, но если вдруг подумаешь, то Падма рассказывала мне о зелье, которое состоит из мятных листьев, эссенции растопырника и ещё парочки простых ингредиентов. Оно вроде как должно… — Гермиона резко подняла голову, и остальные слова подруги стёрлись из головы из-за того, что звук её голоса полностью был заменён работой шестерёнок в голове Грейнджер.

Мятные листья. Зелье. Чёрт. Она подхватилась с кровати и, порывшись в тумбочке, достала оттуда зелёную тетрадь с выписанным рецептом зелья, которое они с Малфоем готовили. Пришло время его смены, и Гермиона дала ему об этом знать, отправив записку. Это было странным действием, учитывая, что они находились в одном замке, но мысль о том, чтобы подойти к нему и сказать вслух, образовывала колючую проволоку вокруг её горла. Девушка напоминала Гарри четырежды вернуться к своему зелью и добавить нужный ингредиент, но совершенно забыла о том, что последним компонентом на её этапе работы со своим собственным, были мятные листья.

Она быстро посмотрела на часы и вернулась зрачками к рецепту. У неё было ещё двадцать минут, чтобы успеть их добавить, пока жидкость не начнёт кипеть, судя по подсчётам. Иначе вряд ли они успеют сделать новое, такое же сложное зелье за оставшееся время.

— Гермиона? Что?.. — опешила Джинни, видя, как она схватила свою сумку, зная, что там находится книга по Зельям. Грейнджер нуждалась в ней, потому что в тетради были записаны только основные вещи, а ей теперь требуется проверить всё досконально.

— Мне нужно кое-что сделать, Мерлин, прости, Джин, я скоро прибегу! — засуетилась она.

— Но до отбоя осталось всего полчаса.

— Успею! — крикнула Гермиона, натягивая на себя мантию и выбегая из комнаты.

По дороге девушка панически пыталась вспомнить, брала ли она вообще все ингредиенты сразу? Ей хотелось себя ударить за такую растерянность. Она существовала как призрак последнюю неделю. Нужно брать себя в руки. Отворив дверь в кабинет с громким звуком, Гермиона была настолько озабочена зельем, что, увидев Малфоя возле котла, просто вбежала, оттолкнув его к окну.

— Нет! Скажи, что ты ничего не бросал туда! — умоляюще прохныкала она, посмотрев на ошарашенное выражение лица слизеринца, которое даже не успело окраситься в злость — настолько неожиданно всё произошло.

— Я исследовал компоненты, чтоб проверить, всё ли ты сделала верно, — ответил Малфой сурово, и Гермиона заметила небольшой график, паривший над котлом, показывающий весь процесс в обратном порядке.

В другой раз гриффиндорка бы возмутилась его желанию проверить её, но теперь это было бы довольно ироничное замечание, которое явно сыграло бы против неё.

— Ты бы не заметил, я забыла добавить мяту, а она не идёт отдельным компонентом, только усилителем смоковницы… — проговорила Гермиона, бросая сумку на парту и вытаскивая оттуда книгу Зелий.

Призвав к себе баночку с мятой, девушка добавила несколько листочков и увидела, как жидкость приняла приятный зеленоватый оттенок. Как и было сказано в учебнике. Слава Мерлину. Гермиона вздохнула с облегчением. Было сложно представить реакцию Малфоя, если бы парень вдруг понял, что их зелье можно вылить в унитаз из-за невнимательности гриффиндорки.

— Что у тебя на лице, Грейнджер? — его тон был насмешливым, когда он спросил, хотя девушка ожидала, что сейчас её ждет долгая тирада о том, что она чуть не испоганила их задание.

— Что? — не поняла Гермиона, оторвавшись от книги, а через секунду гриффиндорку накрыло осознание. Она приложила пальцы к лицу и с раздражением сняла с себя мерцающие патчи. — Это просто процедура для лица. Чёртова Джинни…

Девушка выдохнула, избегая его взгляда. Паника развеялась, и вдруг вся ситуация выплеснулась ей на голову, будто Пивз никак не унимался с водяными бомбами.

— Барби? — тон Малфоя всё ещё оставался весёлым, но теперь к нему добавился и интерес.

Гермиона осознала, что стоит перед ним в пижаме с распахнутой мантией. Она тут же закуталась в неё, сложив руки на груди.

— Это маггловская кукла. Для детей, — прохладно объяснила девушка, чувствуя, что если говорить, то это отвлекает её от мыслей о происходящем. Его бровь подскочила вверх, и она цокнула. — Что-то вроде Лейсинди в мире волшебников, только эта, конечно же, не меняет цвет волос из-за желания ребёнка.

Это было хорошее сравнение, потому что Лейсинди точно так же, как Барби, отличалась длинными ногами, стройностью и красивыми волосами, так что Гермиона надеялась, что донесла основную суть. Кажется, Малфой каким-то образом перехватил мысли девушки, так как в следующую секунду его глаза опустились и медленно пробежались по её ногам. Щёки Гермионы тут же покраснели, и она отвернулась, уставившись в учебник.

— Не думал, что ты спишь в чём-то вроде этого, — гриффиндорка молчала, так что Малфой надавил, — но после той ночнушки на Чемпионате, я не удивлен двум кусочкам ткани, едва ли что-то прикрывающим.

Рот девушки открылся, и она только сейчас поняла, что он уже видел её в подобном виде. Боже.

— Это была пижама Джинни, — возмущённо ответила Гермиона, повернувшись.

— У неё вкус гораздо лучше твоего, — Малфой явно глумился, и это заставляло смущение девушки рассеиваться, заменяя всё освободившееся пространство злостью, желанием защититься.

— О, ну прости, что задела твоё чувство прекрасного, — язвительно ответила она, обнимая себя в попытке абстрагироваться. — Хотя, учитывая всю ситуацию, и кого ты привык считать достойным твоего внимания, я рада, что не похожа на твоих шлюх.

Своим тоном Гермиона могла разделать животное до костей, даже не дрогнув.

— Разве? — наигранно изумился Малфой, выгнув бровь. — Потому что стонешь ты точно так же.

Он выговорил последнее предложение медленно, наблюдая за её реакцией, которая была убийственна в своём отсутствии. У Гермионы пропал дар речи. Она уже в который раз не могла понять, зачем Малфой это делал. Он сам позволил ей себя поцеловать, разве нет? А теперь будто наказывал за это. Ему стоило оттолкнуть её тогда, привести в чувство. Малфой должен был показать, чего это потом будет ей стоить. Гермиона молчаливо повернулась, чтобы забрать сумку, и сглотнула горечь в горле.

— Второй этап за тобой, а потом нужно будет скооперироваться на пару дней. Проще доварить зелье в четыре руки, — пролепетала она слишком быстро, пытаясь скрыть свои настоящие эмоции.

Ей вообще было интересно, что он здесь делал так поздно и откуда взялось такое рвение к заданию, но, естественно, Гермиона не стала спрашивать. Старинный фолиант выпал из её сумки, пока она пыталась вновь сложить туда вещи. Малфой его заметил.

— Грейнджер, — спустя секунду он вздохнул, поднимаясь с места, но она была полна решимости убраться оттуда. — Грейнджер, — повторил слизеринец мягче, и Гермиона не обернулась, если бы его голос не прозвучал настолько близко. В следующий миг Малфой дотянулся рукой до книги рун и сжал её между пальцами. — Не пытайся найти заклинание противодействия. Не трать время. Я не… — его голос дрогнул, и он посмотрел на доску, прежде чем заговорить дальше. — Я не стану просить ничего ужасного. Не буду спрашивать о Поттере или что ты там себе уже могла вообразить. Я не могу его отменить, но… Я не стану нервировать тебя и просить что-то, чего бы тебе стоило бояться.

Гермиона бы подумала, что слышит в его тоне раскаяние. Вину. Подумала так, если бы не знала, кто стоял перед ней. Но, несмотря на это, его слова выбили у неё дыхание из груди. Она подняла на него глаза в неверии. Видно, эта её эмоция красочно отразилась на лице.

— Я даю тебе слово, — произнёс Малфой, смотря ей в глаза.

— Хорошо, — ответила Гермиона еле слышно, потому что ей вдруг показалось, что происходящее — какая-то магия, которая может разрушиться.

Она бы подумала, что это кто-то под оборотным, если бы не лёгкое покалывание на коже от того, что парень стоял так близко. По этому покалыванию Гермиона точно знала — это Малфой.

— Хорошо? — переспросил он её, немного склоняя голову.

— Да. Хорошо, — у девушки пересохло в горле от воспоминания, когда они обменивались подобными репликами неделю назад.

Глаза Гермионы опустились к его губам, и она почувствовала, что края его мантии касались её голого живота — так близко он стоял. Гриффиндорка принудительно закрыла глаза. Это помогало абстрагироваться. Они отступили друг от друга одновременно.

— В следующий раз подумай трижды перед тем, как принести в жертву наш проект по Зельям из-за собственной халатности, — тон Малфоя стал обычным.

Отлично. Так было проще.

— И тебе, Малфой, доброй ночи, — сдержанно ответила Гермиона и закрыла за собой дверь.

Комендантский час вступил в силу пять минут назад.

***

Гермионе иногда всерьёз казалось, что у неё разовьётся боязнь туалетов на общих этажах в замке. Каждый раз, открывая дверь в один из таких, она видела перед глазами флешбэк, из-за которого у девушки появлялось желание засунуть два пальца в рот и склониться над унитазом. Туалет на четвёртом этаже Гермиона вообще отказывалась посещать.

Она вошла в уборную, и сразу послышалось хихиканье, которое выбивало её из колеи. Оно ассоциировалось у гриффиндорки с группками девочек, собирающимися в библиотеке, пока там сидел Виктор.

— Это будет Гарри, — заговорщически произнесла одна из них. — Уверена, он будет невероятно популярен после Турнира.

— Тебе придётся поторопиться и подсунуть ему их раньше, — сказала вторая.

Гермиона застыла, смотря на приоткрытую дверь. Подслушивание чужих разговоров было последним в списке её удовольствий, но в свете недавних событий, связанных с Гарри, у неё развилась паранойя.

— Я не уверена, что это то, что нужно, — захныкала первая девушка, и Грейнджер узнала в ней Ромильду Вейн. — Вдруг он вообще не любит сладкое?

— Ну, положи в коробку ещё и крекеры, — неуверенно предложила вторая. — Мы могли бы пропитать их…

Грейнджер толкнула дверь, беспардонно входя внутрь.

— О, Гермиона, привет! — защебетала Ромильда таким голосом, будто больше всего на свете была рада её видеть, что выдавало нервозность девушки.

— Привет, Ромильда, — холодно отозвалась гриффиндорка и посмотрела на подругу однокурсницы, что училась на Когтевране, которую она не помнила по имени. — Странное место, чтобы есть конфеты, не находишь?

Гермиона посмотрела на пачку шоколадных котелков, внутри которых плескалась жидкость. Это мог быть сироп или ром, в зависимости от предпочтений покупателя и его совершеннолетия, естественно.

— О! Да, я просто только купила недавно, поэтому… — Ромильда засуетилась, пытаясь схватить коробку руками и сделать вид, что это просто случайная глупость, но Гермиона оказалась проворнее.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, о чём я думаю, — делать вид, что ничего не происходит, было бессмысленно, и по паническому выражению лиц обеих девочек становилось ясно, что внутри котелков что-то запрещённое.

Ромильда не походила на человека, который способен кого-то отравить или, тем более, убить. Но тугой узел в груди у Гермионы не развязывался, начиная с момента, когда Кубок выплюнул имя Гарри. Она поднесла котелки к лицу.

Тёплый, терпкий аромат вишнёвого табака проник в её легкие, раскрываясь. Черника, сладкая, свежая и совсем немного запаха мужского уходового средства. Геля для бритья? Геля для душа? Одеколона? Он чувствовался почти на выдохе, оставаясь в лёгких, смешиваясь с ароматом ягодных сигарет и ванили.

Руки Гермионы дрогнули в осознании, и котелки, словно в замедленной съемке, распластались на полу, облив туфли девушки и, скорее всего, часть юбки. Это спровоцировало возмущённый крик Ромильды, для которой, вероятно, эти конфеты обошлись в кругленькую сумму. Это было неважным, потому что в ушах Гермионы стоял клапан, делающий абсолютно всё происходящее глупым, ненастоящим, не требующим внимания. Всё на секунду померкло в сравнении с шоком, который, подобно шпиону, прокрался в её мозг, чтобы оглушить нервную систему.

В котелках была Амортенция. Для Гермионы она пахла в точности как Драко Малфой.

Комментарий к Глава 10

Столько всего произошло в этой главе, даже не знаю о чем спросить в первую очередь:D

Так что делитесь тем, что впечатлило сильнее всего.

========== Глава 11 ==========

— «Океанические твари», «Все подводные камни о подводных обитателях», «Русалочьи песни: противодействия», — проговорил Блейз, опуская каждую из книг на стол с громким шлепком.

— Разве песни поют не только южно-водные русалки? — спросил Тео, держа в руках учебник по заклинаниям.

— Понятия не имею, — ответил Забини, садясь в третье кресло за отдалённым столом в гостиной Слизерина. — Это единственные книги с похожей тематикой, которые вы ещё не успели забрать.

Они были завалены книжками и пергаментами, выписывая нужную информацию. У Драко уже раскалывалась голова, но он упрямо настроился докопаться до какого-то результата сегодня.

— Как ты так быстро понял, что его нужно погрузить в воду? — спросил Тео, делая очередную заметку на листе.

Драко пожал плечом, не отрывая глаз от текста.

— Мне понравилась версия с Банши, так что я просто наложил на яйцо определяющее заклинание. Что-то по типу межвидового переводчика, но оно показало, что проблема была не в непонимании чужеродного языка, а в волнах звука, которые не отслеживались на нормальных для человека частотах, — ответил он. — Значит, дело в пространстве. Я предположил воду.

— Умно, — кивнул Блейз, потянувшись к ближайшему учебнику, — но ты уверен, что в песне шла речь о нашем озере?

— Больше здесь нет крупных водоемов. Да и это не основное. Даже если потребуется куда-то перенестись, сомневаюсь, что хоть где-то есть подводный мир более воинственный, чем в Чёрном озере, — покачал головой Драко, отбрасывая со лба волосы. — Если я буду готов к тому, что меня ждёт в нём, то буду готов ко всему.

— А не важнее ли подумать о том, как ты собираешься обходиться без воздуха… сколько?.. Час? — вздёрнул бровь Теодор.

— У меня есть идеи, но пока я ещё ничего не могу сказать точно. Однако, если мне нужно будет отнять у подводных жителей что-то, то лучше знать их паттерны поведения, так что выписывай, — объяснил Малфой.

Нотт кивнул, вникая в суть. Они сидели над записями практически два часа, прежде чем слова начали плыть перед глазами. Драко уже мог заменять Хагрида в области магических животных под водой, на случай, если бы слизеринец сошёл с ума.

— Нужно будет отлевитировать все эти книги в комнату, — произнёс Блейз, потерев пальцами веки. — Мне кажется, было бы удобнее делать это в библиотеке, если садиться раньше.

Малфой кивнул и сжал зубы. Он заглянул в библиотеку сегодня вечером, после того, как ему пришла в голову идея с водой. Драко собирался взять нужную литературу и убить вечер понедельника двух лучших друзей. В библиотеке он услышал шум, который, к огромному удивлению, создавала Грейнджер. В её то святыне. Она смеялась, пытаясь заглушить хохот ладонью. Крам сидел рядом, явно мешая ей заниматься. Судя по тому, как девчонка несерьёзно отмахивалась от него, продолжая веселиться от того, что он ей там рассказывал, Грейнджер явно была не против. Ненависть Драко к Краму увеличивалась с каждым днем, будто у болгарина вообще не существовало никакого инстинкта самосохранения.

Щёки Грейнджер стали румяными от смеха, а на правой стороне появлялась небольшая ямочка, когда она улыбалась. Крам всегда заставлял её смеяться. В Большом зале, сталкиваясь случайно и перебрасываясь парой слов, в Трёх метлах, на улице, когда отдавал ей свою куртку, даже сейчас. Малфой выдернул книгу из полки так резко, что кончик обложки едва не резанул ему по пальцу. Кто знал, что грязнокровка окажется той ещё шлюхой. Она точно так же ластится к Краму под соснами Запретного леса? Или зачем далеко ходить, если можно сразу в библиотеке, просто…

— Ничего себе! — восклицание Нотта отвлекло Малфоя, и он моргнул, прогоняя от себя волны бессмысленной ярости. — Грег, ты куда это так вырядился?

Драко повернул голову, чтобы посмотреть на странную прическу Гойла, который использовал явно слишком много геля для волос и стал похож на Хагрида. Слава Салазару, без идиотского цветочного пиджака. Хотя этот момент всецело компенсировал сомнительного вида букет в руках.

— А цветы зачем? Девчонка что, померла? — ухмыльнулся Блейз, заставляя Гойла краснеть, а окружающих хохотать.

— Милисента сказала, что они ей нравятся, — пробурчал тот и, ещё раз поправив одежду, вышел из гостиной.

— Ставлю пять галлеонов на то, что она ему даст сегодня, — Нотт хлопнул по столу ладонью.

— Принято, — кивнул головой Драко, уверенный, что завтра утром станет богаче на пять золотых монеток.

Он закрыл глаза, отбросив голову на спинку кресла. Ему в равной степени хотелось оказаться одному и оставаться в толпе, быть занятым. Драко больше не доверял своим мыслям, своей голове. Она перестала быть ясной и чистой. Драко не доверял своим ощущениям и эмоциям, которые решили довести его до сумасшествия. Каждый раз, оставаясь без дела и будучи не настолько уставшим, чтобы упасть на кровать и умереть на несколько часов, ему в голову лезли самые отвратительные мысли. Люциус, зависший над шахматной доской: Драко не имел ни малейшего понятия, какой фигурой выступал в руках отца. Задание на Турнире, которое вновь и вновь возвращало его к происходящему в Мэноре всё лето. Ему нужно было свести все переменные, чтобы понять. И Грейнджер. Хренова Грейнджер вертелась в его голове, как глупая балерина из маминой шкатулки, которую Драко взорвал палочкой Нарциссы в детстве, потому что музыка стала его раздражать. Ему хотелось вырезать девчонку из головы. Ему почти удалось это сделать.

Разум Драко ликовал, когда он бил всё сильнее, отталкивая её назад. Ему почти удалось себя успокоить. До того, как она появилась в классе с этими странными розовыми штуками на лице, которые часто использовала Паркинсон. В глупой маггловской пижаме. С дурацкой книжкой, которая, видимо, была настолько важна, что она таскала её весь день, садясь переводить руны, как только выпадала свободная минута. В желании освободиться от тебя. Сожаление затопило Драко так резко, что он не успел себя остановить, одёрнув за поводья. Сожаление. Абсолютно эгоистичное желание, чтобы Грейнджер перестала смотреть на него волком. Хотя, это было именно то, чего он добивался. Это было правильно. То, от чего не нужно себя очищать, уговаривать психику, что ему просто интересно — как это было бы с такой как Грейнджер. Ему хотелось, чтобы она перестала обхватывать себя руками рядом с ним, будто чувствуя себя не в своей тарелке. Уязвимо. Потому что Драко действительно мог её ранить.

Тёплого взгляда, такого, по которому было видно, что Грейнджер ощущала безопасность, кроме этих её двух ублюдков, мог удостоиться только Крам. Драко фыркнул себе под нос. Ему просто хотелось, чтобы она бегала за ним, как все. Чтобы вела себя как Пэнси. Чтобы у него появилась возможность наказать её, как Пэнси. Просто не смотреть на неё достаточно долго, и этого было бы достаточно для того, чтобы Грейнджер страдала.

Драко немного полегчало. Это было просто эгоистичное желание — заставить её страдать вычурным способом. Если бы Забини мог читать мысли, он бы уже обвинил его в садизме. Грейнджер не была нужна Драко, ну, конечно, нет. Ему нужно было, чтобы она подыхала, как Паркинсон, а не веселилась, зажимаясь в углу с Крамом. Малфоя это просто бесило.

— Там было сказано, что они… Что? Ты можешь напомнить ещё раз? — спросил Тео, толкая Драко.

— «Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чём ты будешь очень сильно горевать», — процитировал он, не открывая глаз.

— Что это может быть? Что-то ценное?

— Набор парадных мантий Малфоя, — закатил глаза Блейз. — Расслабься, в любом случае у него будет час, чтоб это вернуть.

Драко не особо думал о том, что это может быть за предмет. Если он будет в состоянии справиться с этим заданием в отведённое время, плевать, что они там собираются забрать. Он открыл глаза, услышав звук отъехавшей стены, что вела в гостиную, и уже был готов забрать у Тео свой выигрыш, но в комнате показался Поляков. У Драко вытянулось лицо.

— Какого хера ты здесь забыл? — его голос вмиг потерял любые признаки усталости.

Все обратили на него внимание, удивившись.

— Малфой, перестань, — улыбнулся Даниел, разводя руками. — Ты же не рассчитывал, что мы всерьёз никогда не будем общаться?

— Забавно, потому что это в точности то, на что я рассчитывал, — ответил он, наблюдая за тем, как дурмстранговец фальшиво строит дружелюбие.

— Драко… — тихо попытался осадить его Блейз, чтобы избежать скандала, но едва ли это подействовало.

— Нет, Забини, мне плевать, — оборвал друга он.

— Эй, слушайте, я был не прав, окей? — сказал Даниел, поднимая брови, которые скрылись за кудрявой копной волос. — Я пришёл с миром. Что-то типа предложения начать всё сначала.

Малфой скривился и услышал, как Блейз презрительно фыркнул. Тео не понимал, что происходит.

— Я тебе что, бывшая? Вали отсюда, Поляков, я серьёзно, — терпение Драко начинало испаряться.

— Мне нужно поговорить с Забини. Ты тут ни при чём, — дружелюбие в голосе Даниела быстро исчезло, когда он понял, что это перестало работать.

— У меня нет никакого желания вести с тобой беседы, — покачал головой Блейз, закидывая руку на спинку кресла в притворном жесте расслабленности.

— Это всего лишь… — начал дурмстранговец.

— Я сказал, проваливай отсюда, — по голосу Драко можно было предположить, что он в шаге от того, чтобы разорвать собеседника.

— Малфой, я бы не советовал тебе разговаривать со мной в…

Слизеринец заметил, как Поляков достал палочку, и за этим последовала мгновенная реакция. Он вскочил с места, невербально выстрелив в него оглушающим. Драко вложил в заклинание слишком большую ярость, потому что воспитанник Дурмстранга приземлился прямо на стол второкурсниц, разломав его и вызвав испуганное верещание. Да, элегантности в его приземлении было мало.

— Ты реально пытался мне угрожать? — оскалился Драко, делая несколько шагов вперёд, пока Тео с Забини не остановили друга.

— Малфой! — в ужасе закричала прибежавшая староста. — Ради Салазара, если ты не прекратишь, я клянусь, что сниму с тебя баллы.

— Джемма… — Забини бросил на неё суровый взгляд, который говорил, что сейчас совсем не подходящий момент говорить о баллах.

— Ёбаный псих, — Поляков яростно сплюнул на пол кровь, поднявшись с обломков стола, и вышел из гостиной, хромая.

Все сначала неподвижно стояли, а потом кто-то применил чары для починки мебели, и это стало спусковым механизмом к балагану.

— Мужик, какого хрена? — ошарашенно спросил Тео, наблюдая за тем, как половина слизеринцев убралась в спальни, не желая быть следующей жертвой нестабильности Малфоя, а вторая половина громко обсуждала произошедшее.

— Пусть тебе об этом расскажет Блейз, — ответил он, переведя на мулата издевающийся взгляд.

Вечер оказался полным дерьмом.

***

— Я серьёзно, Гарри, — произнесла Гермиона неразборчиво, зажав в зубах шпильку, пока закручивала пряди у лица, чтобы потом заколоть, — не вздумай принимать угощения. Никакие. Я бы вообще на твоём месте последовала примеру Грюма и пила только из своей фляги.

Гарри фыркнул, но заметно напрягся после рассказа Гермионы об услышанном в туалете.

— После боя с хвосторогой у тебя отбоя от девчонок не будет, — произнёс Рон.

Кажется, это было правдой, потому что пойти на то, чтобы пронести в Хогвартс запрещённое зелье, выглядело как настоящая бойня за сердце Поттера. Точнее, за возможность быть с одним из Чемпионов. Это вызывало у Гермионы приступы смеха и раздражения одновременно.

Они шли в направлении кабинета ЗОТИ, зевая. У них прошёл только один теоретический урок за всё это время, и он, судя по всему, был лишь требованием программы. Каждое занятие было практическим. Гермиона искренне считала, что ставить подобные уроки первой парой — чистой воды издевательство.

Грюм не слишком любил рассусоливать приветствия, и создавалось ощущение, что он продолжал занятие с того места, на котором остановился, не взирая на то, что преподаватель мог не видеться со студентами дня три. Сначала это казалось довольно жуткой манерой, но вскоре все привыкли.

— Повторение! Самый сложный вид магии, против которого выстоять тяжелее всего? — спросил Грюм, осматривая сидящих.

— Убивающие заклинания? — подал голос Невилл, и профессор перевёл на него яростный взгляд.

— Сложность подразумевает под собой возможность исполнения, Долгопупс, — рявкнул он, и слизеринцы насмешливо обменялись между собой взглядами. — Нет! Ещё!

— Инвазивная магия, профессор, — ответила Гермиона, зная, что поднятая рука — необязательный пункт на уроках Грюма. — То, что мы изучали последний месяц.

— Верно, Грейнджер, — он почти никогда не добавлял очки за правильные ответы, что стало грустной закономерностью для гриффиндорцев. — Магия, воздействующая на мозг, — профессор постучал указательным пальцем себе по виску, создавая глухой звук в тишине класса. — Почему она самая сложная? Да, Забини?

— Потому что мозг — самая беззащитная часть, подвергаемая магии, — ответил итальянец.

— Точно! Империус, Круцио — всё это в первую очередь действует на ваш мозг, а уже потом на тело, — Грюм развернулся, постучав деревянной ногой. — Сейчас мы начнём отрабатывать то, что будет на экзамене в конце года. Слизерин, в шеренгу!

Ученики поднялись со своих мест, когда по велению палочки профессора все парты сбились в угол.

— Гриффиндорцы, встали напротив. Каждый из вас будет магически воздействовать на мозг партнера, исключая, естественно, запрещённые заклинания, а второй будет пытаться защититься. Затем перейдёте к следующему человеку, стоящему напротив, и так по кругу. Это поможет испытать на себе воздействие разной силы. Уяснили?

Гарри скорчил рожу, понимая, что они опять будут работать в паре со слизеринцами. Учителя словно издевались.

— Так, подальше, подальше друг от друга, держите дистанцию, вдруг кто-то упадёт в обморок! — крикнул Грюм, заставляя партнеров встать на расстояние пары метров.

— Воодушевляюще, — скривился Рон, смотря на Нотта, который стал его первым оппонентом.

Гермиона сжала палочку, подходя к первому человеку, которым оказалась Гринграсс.

— Сначала я, — произнесла Грейнджер, а девушка напротив закатила глаза.

Гриффиндорка вспомнила одно из галлюциногенных заклинаний, заставляющее жертву поверить, что её окутывает ядовитый туман, и сосредоточилась на руне. Дафна тут же отскочила, едва не ударившись спиной о подоконник, находившийся сзади неё, так что Гермиона сразу прекратила воздействие.

— Я была не готова! — заверещала Дафна.

— Святой Мерлин, вы же даже знаете, что вас будут пытаться проклясть, — раздражённо пробурчал Грюм, переходя от одной пары к другой.

— Мне нужно было позвенеть в колокольчик? — цокнула языком Гермиона, ожидая проклятия в свою сторону.

Через секунду у неё перехватило дух, потому что ей показалось, что горизонт падает, а мир переворачивается с ног на голову. Ужас затопил её легкие, но она сжала руки в кулаки, пытаясь подавить страх и вспомнить, что это всего лишь воздействие, от которого нужно было защитить мозг. Через секунду веки Гермионы открылись, и девушка посмотрела на оппонентку.

— Так лучше, — пробормотал профессор, отходя в противоположную сторону. — Меняемся!

Гермиона встряхнула головой, отбрасывая наваждение. Посмотрев на стоящего напротив человека после смены пары, девушке показалось, что Гринграсс ещё не сняла своё проклятие.

— Грейнджер, — произнёс Малфой, лениво вертя палочку в руках, — как день?

— Был лучше до этого момента, — нехотя ответила ему она, на что он усмехнулся, явно пребывая в хорошем расположении духа.

— Готова? — спросил Малфой.

Гермиона не успела открыть рот, как перед её глазами заплясала картинка, показывая вчерашний вечер:

— Подожди, Гарри, дай мне послушать, — она выдернула золотое яйцо у него из рук, сидя в пустом классе. — Может, это искажённый язык? Я как-то сталкивалась с подобным в мифологии.

Взмах палочки, и девушка вновь оказалась в классе Защиты от Тёмных Искусств, хватая ртом воздух.

— Малфой! Какого чёрта?! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— Инвазивная магия включает в себя легилименцию, — довольно протянул он, смотря на её шокированное выражение лица. — И да, холодно, Грейнджер.

Она сразу же поняла, что Малфой говорил о разгадке, и нахмурилась.

— Ты уже отгадал? — не удержалась девушка от вопроса.

— Да, — слизеринец склонил голову, ожидая дальнейших действий Гермионы, но чёрта с два она будет спрашивать у него. Девушка лишь поджала губы, сделав вид, что её это не интересует, и Малфой хмыкнул, будто и ожидал такой реакции. — Ещё раз, Грейнджер, не будь тряпкой.

Ей едва ли удалось приготовиться, когда она ощутила чужое присутствие у себя в голове.

Гермиона сидела над докладом по истории, который девушка заканчивала после того, как пыталась помочь Гарри с разгадкой. Воспоминания о первом туре — смазанные, наполненные её нервозностью, и Малфой. Его руки, сжимающие бёдра девушки, и ощущение опухших губ, когда он оттягивал нежную кожу зубами. Шоколадные котелки, которые она поднесла к лицу и…

— Нет! Хватит! — Гермиона вытолкнула его из своего сознания, чувствуя, что на это понадобилась немереная сила, отчего капля пота сбежала по её затылку. — Хватит рыться у меня в голове!

— Самое забавное, что я даже не пытался. Это то, что лежит на поверхности. То, о чём ты думаешь чаще всего, — его кривая ухмылка светилась самодовольством, а она не хотела краснеть. Всё, что он говорит, может быть обычной чепухой.

— Моя очередь, — зло прошипела Гермиона и подняла палочку. — Легилименс!

Он рассмеялся, даже не шелохнувшись.

— Грейнджер, мне был нипочём Империус Грюма, ты правда думала, что сможешь воздействовать на мой мозг, произнося это заклинание чуть ли не в первый раз в жизни? — покачал головой Малфой. — Делай взмахи резче, когда чертишь в воздухе кончиком. Возможно, я тебе поддамся.

— Мне не нужно поддаваться, — чем лучше было его настроение, тем злее становилась она.

Гермиона сосредоточила всю силу и ещё раз применила заклинание легилименции. То, что Малфой позволил ей проникнуть в свою голову, стало очевидно сразу. Магическая сила просочилась в сознание мягко, плавно, не натыкаясь на гранитный барьер, с которым столкнулась в первую попытку. Это было странное чувство, будто видеть что-то чужими глазами, ощущать то же, что и этот человек.

Сначала Гермиона увидела… себя. В пижаме. Это был тот вечер, когда она сбежала посреди разговора с Джинни, чтобы не дать самой себе испортить работу над заданием Снейпа. Гермиона чувствовала, как Малфой осматривает её ноги, до того как девушка закуталась в мантию, и ощущает… одобрение? Это затягивало, эффект был похож на Омут памяти, когда ты становишься заложником того, что показывает тебе серебристая жидкость.

В следующий момент Гермиона увидела, что Малфой встал со стула. Ощущение немного сменилось, оно было мимолетным, но она заметила. Словно цветокоррекция в фильме поменялась, потому что монтажёр не успел проверить всё на совесть. Гермиона увидела, как он подошёл к ней ближе и, усадив её на парту, избавился от мантии. Что?! Этого не было. Он всего лишь спросил о книге тогда. Картинка рябила, но девушка в голове у Малфоя помогала ему снимать с него рубашку, попутно избавляясь от куска ткани с названием всемирно известной куклы.

— Хочешь посмотреть дальше? — голос Малфоя слышался так, будто он был прямо у Гермионы в голове, а затем её вытолкнули из чужого сознания.

Сглотнув, девушка уставилась на слизеринца. Это была его — что? Фантазия? Но улыбка, которая стала ещё шире, дала ей понять — это было то, что Малфой хотел, чтобы она увидела. Картинка, состряпанная на быструю руку, чтобы смутить её. Лицо Гермионы залилось краской против воли самой девушки, когда она осознала, что только что увидела. Мерлин.

— Дыши, Грейнджер, а то у тебя будет припадок, — произнёс Малфой еле слышно, не отрывая от неё взгляда.

— М-мне нужно к следующему партнеру, — она отступила от слизеринца на шаг и сразу же отвернулась, мысленно уговорив себя не бежать.

— Господи, Грейнджер, что с тобой? — поднял брови Забини, когда девушка встала напротив него. — Малфой тебя там что, пытал?

Она дала себе секунду на выдох. Лучше б пытал. Гермиона повернулась через плечо, наблюдая, как Малфой уже упражняется с другой девушкой из Гриффиндора. На его губах по-прежнему играла та самая улыбка.

— Давай просто начнём, — еле слышно произнесла Гермиона, прочистив горло и посмотрев на Забини, который уже устал ждать, пока та соберётся с мыслями.

Спустя секунду она вновь почувствовала покалывание в районе затылка. Малфой наблюдал за ней. Гермиона расправила плечи и натянула на себя самую непринуждённую маску, которую имела в арсенале. Увиденные мысли Малфоя всё ещё проигрывались в её голове, как будто их туда поместили и приварили прямо к мозгу девушки. В конечном итоге, он добился того, чего хотел. Опять.

***

Пэнси подтолкнула Драко к колонне, не касаясь. Её рука взяла его галстук и игриво накрутила на палец.

— Я кое-что купила для тебя, — произнесла Пэнси, смотря на губы парня.

— М, да? — Драко поднял вверх бровь.

— Да, — она тут же расплылась в улыбке. — Что-то красное, что-то горячее. Тебе понравится.

Пэнси расцветала, когда у него было хорошее настроение. Паркинсон всегда точно знала, в какое время подойти, когда Драко в духе, когда она была уместной. Как выдрессированная породистая кобылка. Малфой усмехнулся, обводя её глазами.

Ему хотелось расслабиться. Всю неделю его голова была забита чёртовой загадкой драконьего яйца, и он уже практически стал магическим зоологом в теме подводных тварей. Пэнси пришла как никогда кстати.

— И где оно? — Драко склонил голову вбок, и Паркинсон закусила губу, смотря в сторону, а через миг её глаза расширились, и она отскочила от парня.

— Мистер Малфой… — пролепетала Пэнси, поправляя на себе одежду.

Драко был уверен, что это какая-то шутка, но спустя секунду его отец вышел из-за колонны, осматривая подростков.

— Какая приятная встреча, — поджал губы он.

— Отец? Что ты здесь делаешь? — Малфой опешил.

Он был не в состоянии прислать сыну внятный ответ на хотя бы одно из его писем, но примчался в Хогвартс лично?

— Я здесь официально. С делами Министерства к вашему директору, — на последнем слове губы мужчины презрительно сжались.

— Пэнси, свали, — сказал Драко, и она тут же побежала по ступенькам вниз.

— Из тебя никудышный джентльмен, — произнёс Люциус и пошёл по коридору.

— Почему ты меня не предупредил? — парень просто поверить не мог, что если бы Пэнси не вздумалось позажиматься конкретно здесь, он бы ничего не знал о визите отца.

— Я же сказал, что здесь не по прихоти. Тебя это не касается, — холодно ответил Малфой-старший, и Драко вскипел, обгоняя его и перекрывая дорогу.

— Тогда давай поговорим о том, что уже совершенно точно меня касается. Ты не ответил внятно ни на одно моё письмо.

Люциус прищурился, осматривая сына. Слизеринец понимал, что отец скован в стенах замка, так что отцу придётся с ним поговорить.

— Я был занят, — сказал Люциус по слогам. — Мне казалось, что ты уже в состоянии побыть без родителей какое-то время.

— Не делай из меня идиота, — наклонился к нему парень. — Зачем тебе моё участие в Турнире? Что за этим стоит?

— Это не твоего ума дело, Драко, — слизеринец почувствовал, как звенит струна терпения отца.

— Ты не заставишь меня участвовать в чём-то, не говоря ни слова.

— Тогда я найду того, кто заставит, — усмехнулся Люциус той же улыбкой, какую Драко часто наблюдал в зеркале. — Твоя задача — просто проходить испытания, закрыв рот. Это достаточный уровень сложности, сумеешь не облажаться? — отец посмотрел на ярость, которая мигала во взгляде у сына, и фыркнул. — Ты делаешь то, что тебе сказано, и я не обязан что-то объяснять или в чём-то отчитываться. Это ясно?

— Серьёзно? Что, если не стану? Я сыт по горло поручениями, понятия не имея, куда они ведут, — огрызнулся Драко.

— Рискнёшь нарушить магический договор? — холодные глаза мужчины сверкнули. — Ну давай, мне интересно посмотреть на последствия, — он посмотрел на Драко сверху вниз, учитывая, что их рост был идентичен. — Ты всего лишь мальчишка с необузданным гонором, который не может взять себя в руки, и сейчас ты своим поведением только доказываешь это. Когда повзрослеешь, тогда, возможно, я буду считать тебя за равного, а пока, прошу простить, у меня есть дела поважнее, чем нянчиться со своим несозревшим отпрыском.

Люциус оттолкнул его тростью, продолжая идти дальше по коридору так, будто ничего не произошло. Драко хотелось что-то ударить, взорвать, бросить парочку Бомбарда отцу в спину, в несколько стен вокруг себя, потому что тот накал гнева, который он испытывал… человек просто не может столько выдержать. Всё лето Драко делал, что велено. Он слепо выполнял указы отца, тренировался, упражнялся в магии, терпел наказания, всё для какой-то цели. Контролировал Пожирателей, которые ненавидели его за обязанность уважать. Все до единого. Драко делал всё, что Люциус от него хотел. Всё, чтобы мне плюнули в лицо.

Внезапно часы на его руке загорелись, и он поднял глаза к небу, думая, что старый хрыч, видимо, ни единого выходного себе не берёт, чтобы не упустить возможность наслать на него какую-нибудь херню. Грейнджер. Драко забыл, что сегодня они должны были встретиться, чтобы доварить зелье, потому что последний этап слишком сложно делать в две руки, а рисковать не хотелось. Он уже отлевитировал котёл в класс Зелий. Они выбрали этот день, потому что шанс того, что в вечер пятницы кто-то будет так гореть оценкой по проекту Снейпа, что потащится в подземелья, был минимален. Драко хотелось послать Грейнджер и забить, но он понимал, что потом ему придётся расплачиваться за это дополнительными часами в её обществе. Чтоб тебя.

Его кровь всё ещё горела в жилах, и ему казалось, что она сожжёт все нервные окончания, когда он вошёл в класс. Грейнджер уже стояла там, держа одной рукой учебник, а второй перебирая прядь волос.

— О, я как раз…

— Заткнись, — рыкнул Драко, подходя к котлу, и она инстинктивно отступила назад.

Гермиона нахмурилась, сжимая губы. Прелестно. Малфой опять не в себе, это стоило предугадать.

— У нас нет кедровой эссенции. Её нужно либо добыть, что займет несколько часов, либо… Малфой! — он не слушал её и пошёл прямо к полкам Снейпа, просмотрев содержимое, а через мгновение достал оттуда прозрачную баночку. — Он убьёт тебя.

— Я куплю новую, — отрезал Драко, добавляя три капли при помощи пипетки, не спрашивая при этом девушку.

Она бросила на него осуждающий взгляд, но что-то ей подсказывало, что ему до этого совершенно не было никакого дела.

— Сейчас мы должны всыпать пыль крыльев фей и перетёртые в порошок иглы фугу. Я уже всё сделала до того, как ты пришёл, — Гермиона передала ему две пиалы. — Всыпай по пять грамм каждого, пока я буду мешать.

Малфой выдернул пиалку из её рук так, будто посудина была виновата во всех грехах человечества. На кончике языка девушки вертелся вопрос, но она тут же себя пресекла. Тебе нет никакого дела.

— Отлично. Да, только осторож… Осторожно, Малфой! — крикнула Гермиона, когда зелье чрезмерно забурлило.

— Лучше тебе сейчас закрыть рот и не трогать меня, грязнокровка, — его взгляд был таким кровавым, что она почувствовала удар по горлу.

— До тебя мне нет никакого дела, — произнесла Гермиона, сглотнув. — Сделай так, чтоб мы не послали коту под хвост всё время работы над идиотским зельем. Это нужно было тебе, чтоб показать, что ты способен приготовить что-то вне программы!

Её грудь кипела от напряжения. Всё, на что Гермиона рассчитывала — это в молчании закончить готовить зелье, а потом отключиться. Вчера они с Джинни проговорили полночи, и девушка спала от силы часа три. Её веки слипались от усталости, но Малфой быстро стёр сонливость.

— Просто, блять, давай закончим это и больше не будем пересекаться, — он начал всыпать ингредиенты, и Гермиона ощутила, как знакомая гематома в районе груди заныла с новой силой. Неважно. — Ты будешь мешать или нет, Грейнджер? — рявкнул Малфой.

Она решила просто не говорить с ним. Этого было достаточно. Она просто… устала. Гермиона не была готова с ним ругаться и мериться количеством выплёскиваемого яда. Пусть утонет в нём сам. Ей плевать.

Она признала, что Малфой был хорошим зельеваром даже в гневе. Он добавлял всё без напоминаний и совершенно точно знал рецепт. Несколько раз Гермиона чисто на автомате решила проконтролировать его действия, как всегда бывало с Гарри или Роном, но в ответ получила такой взгляд, что смотреть на слизеринца перехотелось вовсе.

Они работали в полной тишине, но, даже несмотря на это, Гермиона могла чувствовать исходящие от Малфоя волны злобы. Они будто физически на неё воздействовали и заставляли концентрироваться ещё тщательнее, дабы не замечать этого напряжения. Спустя сорок минут им оставалось лишь добавить половину лунного камня, чтобы зелье приобрело кроваво-красный оттенок, когда в кабинет вошла Макгонагалл.

— О, мисс Грейнджер, мистер Малфой, — кивнула она головой, — не подскажете где Севе… профессор Снейп?

— Его директор вызвал к себе, — ответила Гермиона.

— И его тоже? О, что за напасть, — нервно вздохнула Макгонагалл, поправляя длинную юбку в пол.

— Может, ему что-нибудь передать? — спросила девушка, хотя они уже заканчивали свою работу и оставалось только подождать пять минут томления, чтобы налить зелье в бутылочку и поместить на стол учителя.

— Нет-нет, дело в том, что мне нужно передать очень важный файл мистеру Бэгмену в Хогсмиде до завтра, но сейчас я должна бежать на собрание по поводу второго тура Турнира, я не знала, что профессор Снейп тоже привлечён к этому… — Минерва тараторила, явно пытаясь найти решение.

— Что насчёт совы? — подняла брови Гермиона, наблюдая за тем, как Драко безмолвно уменьшает огонь под котлом, совершенно не интересуясь беседой даже из чувства вежливости.

— Мадам Трюк велела воздержаться от совиной почты до завтрашнего дня. Погода ненастная, не хотелось бы, чтобы этот конверт затерялся, — объяснила женщина, стуча ногтями по столу и сверяясь со временем, явно пытаясь придумать, что делать.

— Возможно, я могла бы вам помочь? — неуверенно предложила Гермиона, понятия не имея, насколько важным был файл. Минерва перевела удивлённый взгляд на девушку. — Если это так важно, я бы могла доставить ваш конверт мистеру Бэгмену в Хогсмид. Завтра выходной день, так что…

— О, Гермиона, мне бы очень не хотелось вас утруждать… — Макгонагалл вздохнула, но на её лице явно читалась неуверенность в собственных словах.

Гермиона тут же подобралась, пытаясь помочь любимому учителю.

— Нет, мне правда не помешал бы дополнительный поход в Хогсмид. У меня закончились практически все чернила, и перьев нужно прикупить, — быстро ответила она.

— Я бы отправила патронус, если бы это не был письменный документ, — оправдывалась профессор, явно пребывая в неловкой ситуации, — но если вы не против, то вы бы меня очень выручили, мисс Грейнджер.

— Без проблем, профессор Макгонагалл, — улыбнулась она. — Так, по поводу мистера Бэгмена?..

— Да-да, он ожидает в «Кабаньей голове». Вам просто нужно отдать это, всё остальное мы обсудим в другой раз, я полагаю… — женщина замедлилась, думая о том, что ещё нужно было бы знать ученице. — Мистер Малфой, как хорошо, что вы тоже здесь. Вы ведь не будете против сопроводить мисс Грейнджер? — Минерва перевела на него взгляд, но голос совершенно не выражал вопросительной интонации.

— Что? — Драко оторвался от котла, посмотрев на профессора Трансфигурации.

— Вы же не допустите, чтоб девушка одна бродила вне окрестностей Хогвартса по темноте, — утвердительно сказала она, не обращая внимания на панику на лице Гермионы.

— Нет, профессор, это вовсе не обязательно, я вполне могу сама с… — гриффиндорка попыталась предотвратить катастрофу.

— Гермиона, это не обсуждается, — оборвала её Минерва. — Вот, держите, вам нужно просто отдать это. Я предупрежу мистера Филча, если вы вдруг немного задержитесь. Людо никогда не отличался сверхпунктуальностью… И да, прошу, оденьтесь потеплее, надеюсь, вьюга, о которой твердит мадам Трюк, не начнётся скоро, но всё же.

Конверт в руке у гриффиндорки едва ли что-то весил, но она чувствовала, как он оттянул руку. Ей захотелось умолять Макгонагалл не оставлять её наедине с Малфоем, который кроме своего опешившего «Что?» больше не произнёс ни слова. Гермиона была уверена, что как только учитель переступит порог кабинета, он задушит девушку голыми руками.

— Спасибо, мистер Малфой, мисс Грейнджер, мне правда не хотелось вас утруждать заботами, — вздохнула Макгонагалл. — Я позабочусь, чтоб это отразилось в чашах баллов ваших факультетов.

Девушка лишь кивнула, слыша, как кровь стучит у неё в ушах. Он меня убьёт. Гермиона сглотнула, медленно повернувшись к Малфою.

— Я не думала, что она заставит тебя… — девушка сразу попыталась защититься.

— Просто. Закрой. Свой. Рот, — Малфой резко поставил стеклянную ёмкость с их фамилиями на стол профессора, отчего Гермиона моргнула, боясь, что та сейчас просто расколется надвое. — Никогда больше не предлагай кому-то помощь в моём присутствии. Вообще не открывай рот в моём присутствии!

— Хватит! — крикнула на него она, глотая обиду. — Я не собиралась тебя приплетать! Можешь быть свободен, я сама справлюсь, мне не нужен эскорт.

— Правда? Видимо, та маггла из Министерства, которая пропала без вести этим летом, тоже так думала, — произнёс Малфой, поворачиваясь к ней. — Ты не в состоянии толком применить ни одно защитное заклинание, не то что боевое.

— Не делай вид, будто тебе не наплевать! — нервы Гермионы были на пределе, и она с ужасом поняла, что в шаге от того, чтобы разрыдаться. Это несправедливо: она ничего не сделала Малфою, но он будто использовал её, как грушу для битья.

Через пятнадцать минут они встретились у ворот Хогвартса. Гермиона спрятала нос в красный шарф, понимая, что зима бушевала вовсю, бросаясь холодным ветром прямо в лицо. Она не поднимала взгляд на Малфоя, но знала, что он шёл в трёх шагах спереди. Девушка наступала на его следы, пытаясь идти так, чтобы ноги оставались как можно менее мокрыми, хотя уровень снега поднимался с каждой минутой. Они не произнесли ни слова, даже если бы могли, не боясь, получить ангину в мгновение ока. Добравшись до паба, Гермиона выдохнула с облегчением, наколдовав согревающее заклинание, что тут же растопило снег на её волосах, ладонях и одежде. Девушку всё ещё слегка потряхивало, когда они сели за стол, оглядываясь и не находя человека, с которым должны были встретиться.

— Два глинтвейна, — услышала гриффиндорка голос Драко, обращённый к официантке.

Она кивнула, сразу умчавшись к другому столику. Гермиона подняла глаза и увидела, как Малфой проводит рукой по мокрым от снега волосам. Ей хотелось что-то сказать, но она не осмелилась, потому что он даже не смотрел на неё. Заведение было набито битком, что в пятничный вечер не казалось удивительным.

— Здесь можно курить? — спросил он официантку, когда она поставила перед ними два ароматных стакана тёплого вина с добавлением специй.

— Да, только потом примените Тергео, пожалуйста, — мило улыбнулась девушка, упорхнув, после того как Малфой расплатился.

Он бросил на стол уже знакомую гриффиндорке металлическую коробочку и поджёг сигарету, распространяя вокруг вишнёвый аромат табака и ванили. Гермиона схватилась за тёплую чашку перед ней, будто та была единственным якорем в нестабильном мире. Вино стекало по её горлу, немного заглушая запах дыма. Гермионе ужасно захотелось съесть шоколада, он всегда помогал, когда выдавался тяжёлый день. А сейчас, с каждой минутой потребность в сладком допинге только росла.

— Где этот чёртов Бэгмен? — не выдержал Малфой, раздражённо оглядываясь по сторонам.

Гермиона нервно посмотрела на часы. За окном на деревню окончательно опустилась непроглядная ночь. Грейнджер повертела в руках конверт. Интересно, что в нём? Если это что-то по поводу Турнира, она могла бы помочь Гарри с…

— Думаешь, что такого важного в этой информации, если Макгонагалл не могла дождаться следующего дня, чтоб отправить с совой? — усмехнулся Малфой, но его глаза остались холодными.

— Мне нет до этого дела, — отрезала девушка, отложив от себя конверт.

— Ну, конечно. Это ведь не ваша троица на протяжении всех лет постоянно нарушала правила, — фыркнул Драко.

В этот момент сзади него раздался звук колокольчика, и сквозняк прошёлся по спине Гермионы, заставив её вздрогнуть.

— О, вот вы где! — расплылся в улыбке Людо, хотя Грейнджер не советовала бы ему это делать прямо перед Малфоем. У слизеринца явно была аллергия на хорошее настроение других людей. — Да, мне Минерва сказала, что послала двух студентов, так что я ещё заскочил в «Сладкое королевство», пока вы тут грелись!

Гермиона сдержанно улыбнулась, понимая, что когда Макгонагалл говорила о непунктуальности одного из судей Турнира, она очень сильно преуменьшила. Они ждали его уже более получаса.

— Здравствуйте, мистер Бэгмен, вот ваш конверт, — девушка протянула документы, понимая, что Малфой настолько взбешён безалаберностью, что вряд ли из него получится воспитанный собеседник, хотя Людо, кажется, ничего вокруг себя не замечал, потряхивая перед их лицами пакетом из магазина сладостей.

— Да-да, чудесно, — кивнул он, переводя взгляд на Драко. — Один из чемпионов, какая честь! — засмеялся Бэгмен. — Уже готов к следующему заданию?

— Естественно, — выговорил Малфой, не размыкая губ. О Боже.

— Ну, мы тогда пойдём уже, — быстро затараторила Грейнджер, — и так уже задер…

— Пойдёте? — засмеялся мужчина. — На улице кошмар, вряд ли вы пройдёте и несколько метров. Полагаю, вам лучше переждать эту бурю.

— Бурю? — Гермиона посмотрела на Малфоя, который опустил взгляд к часам на руке. У них не было времени ждать, до отбоя оставалось не так много времени.

— Да, я бы настоятельно рекомендовал вам пропустить ещё стаканчик-второй, а то и третий. Говорят, она затянется на всю ночь. Никакие заклинания удержания тепла не работают! — Людо возмущённо хлопнул себя руками по бокам, будто это было главной проблемой.

— Уверен, мы справимся, — оборвал его Малфой. — Хорошего вечера.

Драко и Гермиона прошли мимо заполненных столиков, где подвыпившие ведьмы и волшебники уже хорошенько раскрепостились. Забывая о правилах приличия, они часто кричали шутки и песни во всё горло. Как только ребята вышли на крыльцо, у Гермионы упало сердце. Бэгмен не шутил. Это действительно была буря. Ей пришлось ухватиться за клык кабана — железную фигуру, что украшала вход в заведение, — так как у девушки появилось ощущение, что её снесёт.

— Твою мать, — гневно пробормотал Малфой, которому в голову, видимо, пришло то же самое. — Молодец, Грейнджер, — он выплюнул её фамилию так, будто она лично наслала этот ужас на Хогсмид.

— Куда ты? — спросила его Гермиона, когда парень пошёл вперёд по улице, плотнее закутываясь в одежду.

Хогвартс был в противоположной стороне. Малфой не ответил. Гермиона поняла, куда они идут, только когда подошла к трёхэтажному зданию, которое, к счастью, оказалось не так далеко от «Кабаньей головы». Она уже всерьёз боялась обморожения.

Это был небольшой отель, занявший место между двумя магазинчиками. Тут гриффиндорка вспомнила о своём намерении купить письменные принадлежности и обрадовалась, что взяла с собой хоть какие-то деньги, потому что идти назад в такую погоду — самоубийство. Возможно, они смогут переждать несколько часов в фойе.

Но пройдя немного дальше, её брови подскочили вверх. Холл был заполнен людьми. Кажется, они не одни попали в непогоду, не имея ночлега. Хотя судя по некоторым парочкам, которые не отрывались друг от друга ни на миг, становилось понятно, что вовсе не погода привела их в сомнительный отель на краю деревни.

— Здравствуйте, нам нужно два номера. Высшего класса, — Малфой расстегнул пальто, выуживая из внутреннего кармана бумажник.

— Прошу прощения, но никаких номеров люкс не осталось, — проговорил низенький мужчина за стойкой регистрации, который был едва ли выше профессора Флитвика. — У нас в наличии всего один такой, и он уже занят.

Малфой замер с полураскрытым кошельком в руках, смотря на мужчину в недоумении. В другой ситуации Гермиона бы рассмеялась, потому что слизеринец выглядел так, будто ему никогда в жизни не говорили, что номер, в котором он хотел бы поселиться, уже занят. Мерлин, в какой теплице прожил парень все эти годы?

— Ладно, — с натиском сказал Драко, — пусть будут обычные номера.

— Сэр, у нас не осталось номеров, — несмело произнёс мужчина, будто чувствуя, что собеседник находится на грани взрыва. — Все заняты, один освободится… дайте взглянуть… в пять часов утра, если не будет продлён. Ещё есть резерв, но…

— Как понять «нет номеров»? — голос Драко становился похожим на лезвие бритвенного станка, а диалог всё больше походил на нелепицу. — Моя фамилия Малфой. Вы обязаны найти нам номера.

— Сэр, — побелел ресепшионист, — я правда не думаю, что…

— Я заплачу тройную цену за чёртов занюханный номер, — Драко склонился к работнику ближе, заставив мужчину отодвинуться назад и начать нервно перебирать записи.

— Малфой, мы можем… — начала Гермиона, больше не в силах смотреть на это моральное насилие. Администратор данного места явно не привык к такому количеству гостей, и уж точно ему не приходилось иметь дело с говнюками, козыряющими своей фамилией так, будто она была золотым билетом.

— Помолчи, Грейнджер, — оборвал он её ледяным голосом и вернулся к собеседнику.

— Я м-мог бы снять резерв на один номер, — предложил тот. — Но он о-один. Честное слово, это всё, что я могу сделать. Вьюга сумасшедшая, те волшебники, которые не жалуют аппарацию, ринулись к…

— Точно! — воскликнула Гермиона, касаясь плеча слизеринца и тут же одергивая руку, опомнившись. — Ты же… ты же умеешь аппарировать.

Она вспомнила, как Малфой разрезал нити на её кистях на Чемпионате, выведя в лес, и аппарировал со щелчком, растворившись прямо в воздухе.

— Ты мог бы нас…

— Куда аппарировать? В Хогвартс? — он произнёс это таким тоном, что Гермиона тут же почувствовала себя идиоткой. Точно. За своим открытием о том, что Малфой уже успел обучиться аппарации, она напрочь забыла о том, что в школу невозможно перенестись ни одним из магических путей, даже камины были закрыты после прошлого года, когда «Пророк» твердил, что за Гарри охотится Сириус Блэк. — Скажите, что в номере раздельные кровати.

— Раздельные! — сразу же убедил его администратор, обрадовавшись, что хоть чем-то смог угодить. — Раздельные, там их две. Номер стандартный. Он выполнен в британском стиле ранней…

— Просто дайте мне ключ, — нетерпеливо выдохнул Драко, и Гермиона почувствовала себя зрителем в первом ряду какого-то ужасного представления. — Сколько?

— Обычно номер стоит десять галлеонов… — произнёс мужчина, замявшись.

Десять галлеонов! Мерлин, каким бы запуганным ни казался карлик, но своего явно не упустит. Номер в таком месте не стоит больше четырёх! Но Драко просто достал тридцать золотых монет и бросил их со звенящим звуком на отполированную столешницу.

— Малфой, ты же не думаешь, что мы должны… снять один номер? — вопрос получился глупым, потому что судя по тому, что парень делал, это было как раз то, на что он рассчитывал.

Всё происходило быстро и настолько шокировало, что информация едва успевала добираться до её мозгов.

— Ты можешь поспать в фойе, Грейнджер, это будет только плюсом, — ответил Малфой, отворачиваясь.

Девушка услышала вскрик какой-то молодой ведьмы: она сидела на диване на коленях у парня, когда ветка ударилась об окно отеля, напугав её. Ветер был просто зверским. Мысль о том, чтобы переждать в фойе потихоньку умирала в картине реальности Гермионы, потому что даже если бы вьюга успокоилась за пару часов, то таких вот людей, которые были не в состоянии заплатить тридцать галлеонов за захудаленький номер, собралось тут около десятка, и не осталось даже места присесть.

— Я могу оплатить свою часть, — произнесла Гермиона, понимая, что у неё нет с собой полной стоимости половины, но она отдала бы ему в школе.

Малфой лишь закатил глаза и обратил своё внимание на девушку в форме, которая подошла к ним, взяв их ключ от номера.

— Здравствуйте, у вас есть багаж? — улыбнулась она, держа при себе палочку, готовая отлевитировать сумки.

— Нет, — сказал Малфой, и девушка повела их по ступенькам вверх.

— У нас еще полчаса работает кухня. Не желаете что-то на ужин? — незнакомка улыбалась Малфою так сильно, что Гермионе начало казаться, что у неё свело мышцы лица.

— Да, я бы съела что-то, — обратилась к ней гриффиндорка, и Минди, судя по надписи на бейдже, повернулась к ней, будто только увидела.

— Конечно, желаете что-то конкретное?

— Что-то обычное и, если можно, что-то с шоколадом, — попросила Гермиона и услышала, как хмыкнул Малфой, хотя ей могло показаться.

— С шоколадом, поняла, — кивнула Минди. — Вот, ваш номер на третьем этаже.

Они подошли к простой деревянной двери.

— Если желаете, у нас есть специальный пакет для пар за дополнительную плату. В него входит…

— Мы не пара, — прервала её Гермиона и поняла, что собственный голос звучит слишком высоко.

— Как скажете, — кивнула Минди, не расслабляя губы, но теперь взгляд девушки по отношению к Малфою изменился. Господи.

Пока она что-то говорила слизеринцу, Грейнджер зашла в номер. Да уж, в этой комнате к британскому стилю имели отношения только тёмно-зелёные гардины, и то, лет, эдак, пять назад, пока не выцвели от прямых солнечных лучей. Во всём остальном это была самая простая комната. В подобной Гермиона останавливалась с родителями, когда они путешествовали, разве что эта оказалась более потрепанная. Две кровати, небольшой столик под стеной, светильник и дверь в душ. Но, судя по лицу Малфоя, которое она увидела, когда Минди, наконец, от него оторвалась, он был готов упасть в обморок. Это настолько повеселило Гермиону, что ей даже пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Наверное, это было истерическим.

Немного отодвинув вышеупомянутые гардины, девушка убедилась, что за окном всё ещё бушевала вьюга. Она подумала, не наведёт ли панику Макгонагалл, поняв, что они не вернулись в школу. Бросится ли профессор проверять их вообще?

— Ты умеешь вызывать Патронус? — спросила Гермиона, повернувшись через плечо.

— Нет, — резко ответил Малфой и вышел из комнаты, оставив верхнюю одежду.

Она вздохнула, решив, что завтра утром лично встретится с профессором и объяснит всю ситуацию. В конце концов, у них не было выбора. Гермиона оглянулась и заметила, что на краю стола уже стоял поднос с двумя сэндвичами, куском шоколадного торта и небольшим графинчиком, в котором плескалось молоко. Она ничего не ела с обеда, поэтому набросилась на еду. Шоколад подействовал на её нервы подобно пантенолу на ожог. Ладно, она просто уснёт, а завтра забудет об этом приключении, как о страшном сне. Возможно, Малфой и вовсе не вернётся. Девушка кивнула сама себе и взяла полотенце со стопки. Убедившись, что оно пахнет свежестью, Гермиона пошла в ванную.

Малфой вернулся как раз в тот момент, когда домовой забирал поднос с пустой посудой. Он исчез, растворяясь в воздухе. Из ванной слышался плеск воды. Драко закрыл входную дверь, проходя вперёд. Казалось, что даже сотня сигарет не сможет успокоить его нервы. Он перекатил на языке жвачку и упал на стул. Более убогой комнаты парень в жизни не видел. Радовало только, что постель была белой и без пятен, иначе он бы просто не вынес этого. Усталость разлилась в нём, когда вода в ванной выключилась. Драко сложил руки на столе и положил на них голову. Это последнее, что ему было нужно сегодня: оказаться наедине с Грейнджер. Она являлась воплощением того, что нельзя.

«Ты всего лишь мальчишка с необузданным гонором, который не может взять себя в руки».

Слова отца прокручивались в его голове, будто специально не давали снять напряжение. Хоть бы на секунду избавиться от ярости, кипевшей в нём. Люциус опять это сделал. Просто использовал его, выбросив на поле с закрытыми глазами, предлагая искать бладжер на ощупь. Драко опять повёлся. Хренов кретин.

Дверь щёлкнула, а он всё ещё лежал с опущенной головой. Драко услышал тихий вздох неожиданности, когда грязнокровка вышла, ступая по ковру.

— Я думала, что тебя всё ещё… Малфой? — её голос стал тише, но он не ответил. — Малфой, с тобой всё в порядке?

Драко тяжело выдохнул, понимая, что это будет длинная ночь.

— Скажи, Грейнджер, тебе обязательно постоянно говорить? — спросил он, подняв на неё взгляд. — Как тебя терпят Поттер с Вислым, если ты никогда не затыкаешься?

Гермиона открыла рот в возмущении, а Драко уставился на её одежду. Большая футболка, явно трансфигурированная из какой-то части одежды, очень влажные волосы, что лежали на плечах девушки и уже оставили мокрые пятна на ткани. И голые ноги.

Гриффиндорка отбросила груду своих вещей на кровать и, кажется, забыла, во что одета, так как поставила руки на талию, делая футболку ещё короче.

— Скажи, Малфой, тебе обязательно быть таким ублюдком двадцать четыре часа в сутки? — воскликнула она, и её щёки, которые только начали приобретать нормальный цвет после горячей воды, вновь стали алыми. — Ты хоть когда-то отдыхаешь? Берёшь выходные? Я не просила тебя со мной идти!

— Тогда нужно было позвать одного из твоих шавок, чтоб потрудились убедиться, что их мамочку никто не проклянёт посреди ночи, — рявкнул Драко, поднимаясь на ноги.

— Это вообще не твоя забота! Ты достал постоянно вести себя так, будто я виновата во всех твоих бедах! — их явно слышали постояльцы за стеной, но в тот момент Гермионе было плевать. — Бедный мальчик, который приходит в ужас от отельного «стандарта», вечно отыгрывается на грязнокровке! Вот это проблемы у тебя в жизни, Малфой!

— Закрой рот! Ты ни хрена не знаешь о моей жизни! — его тон стал тише, и если бы она знала его получше, смогла бы понять, что это очень плохой знак. Но Гермиона не знала.

— Иди пожалуйся отцу на меня, если я так тебя раздражаю, ты же раньше всегда так…

— Сука, я сказал, заткнись!

На стену обрушился удар, и Гермиона вскрикнула, отскакивая, хотя осколки были слишком далеко, чтобы её задеть. Остатки лампы валялись у кровати, она мигнула ещё пару раз и потухла. Малфой кипел от разрушительного вулкана внутри, понимая, что только что пустил светильник об стену рядом с Грейнджер. Гермиона замолчала, и он перевёл на неё взгляд, понимая, что она стоит, прикованная к полу, словно статуя, а её лицо выражает страх. Нет, не тот ужас, который девушка испытала, понимая, что Макгонагалл ей только что вынесла приговор, и как только она выйдет, он вступит в силу, а простой обычный страх, заставляющий её захлопнуться. Чёрт.

— Я… — произнёс Драко, запрокинув голову и протерев глаза. — Блять, Грейнджер, я не хотел.

Он был спокоен, но урон уже был нанесён. Грейнджер стояла, смотря на него таким взглядом, будто Драко мог в любую секунду броситься на неё, а она закрыта вместе с ним в номере, площадь которого едва ли позволит убежать.

— Так, ладно, тихо… — произнёс он как можно более уравновешенно, делая шаг вперёд. — Я вышел из себя.

Грейнджер до сих пор ничего не сказала, но Драко видел, как она попятилась назад. Он понятия не имел, что делать. Возможно, ему следовало уйти, чтобы она успокоилась, но, судя по её лицу, Драко не был уверен, что, вернувшись, не найдет здесь пустую комнату. Просто блеск. Малфой выдохнул и провёл рукой по волосам, чтобы выиграть пару минут и придумать, как её успокоить. Грейнджер дёрнулась в сторону. Жест получился почти незаметным и, скорее всего, инстинктивным, но Драко был достаточно внимателен: она отодвинулась к стене.

— Грейнджер, я хоть когда-то тебя бил? — сдержано спросил он, делая ещё пару медленных шагов вперёд.

— Нет, — ответила она, насторожённо смотря на него, — но я не знаю, чего от тебя сейчас ожидать.

Это было честно. И ещё это было хреново. Поведение Грейнджер, которое кричало о том, что ей хотелось сбежать, заставляло что-то внутри морщиться.

— Я был зол не на тебя, — наконец сказал Драко на выдохе, подойдя ближе, — и просто вышел из себя. Мне не стоило этого делать, — она моргала, сбросив пару невысохших капель воды с ресниц на щёку. — Я ничего тебе не сделаю. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Грейнджер спокойно, и он почувствовал, что у него уже сформировалась странная реакция на этот мини-диалог между ними, которая отозвалась напряжением в паху.

Он потянул уголок губы, приподнимая её лицо за подбородок. Волосы девчонки опять пахли как груша, только более концентрированно из-за влажности. Драко нельзя было подходить к ней так близко.

Гермиона видела, что он успокаивается, и взгляд становится не таким убийственным. Это было хорошо, потому что она всем нутром ощущала ту дыру в нём, которая втягивала его в себя. Рука Малфоя опустила её подбородок и медленно переместилась ниже — к горлу. Гермиона выдохнула, чувствуя, как он сжимает его. Не настолько сильно, чтобы перекрыть воздух, а слегка, просто чтобы она почувствовала дискомфорт. Но его выражение лица оставалось мирным.

— Малфой, что ты делаешь? — спросила Гермиона, слыша, что её голос звучит натянуто.

— Пытаюсь все уравновесить, Грейнджер, — его тон был тихим, и если бы тишину не прерывали их голоса да вой ветра за окном, она бы не смогла расслышать отчаяния.

Он медленно опустил своё лицо к ней и замер в миллиметре от её губ. Один маленький миллиметр, между ними почти не осталось пространства.

— Драко, не надо, — произнесла Гермиона, сглатывая и боясь разрыдаться. Не надо, потому что ты потом опять примешься меня наказывать, а я этого не вынесу.

Она едва ли выдерживала его ярость по отношению к ней без причины, словно девушка заслуживала это по праву существования. А когда Малфой становился жестоким после того, как стоял так близко, это и вовсе было невыносимо. Он должен сжалиться над ней, потому что та рана внутри неё никуда не исчезала, она только забывалась под слоями всего остального, будней рутины, но когда всё пропадало, они с ней оставались наедине. То, что Гермионе удалось её залечить, выбросить из головы, было чистой воды самообманом.

Малфой замер на мгновение, будто прислушиваясь к ней, взвешивая. Он должен был её пощадить. Но не стал. Его губы опустились на её, и рука на шее тут же ослабла, скользя на затылок и запрокидывая голову девушки.

Гермиона хотела, чтобы это была другая история. Где она бы отважно его оттолкнула, взяла себя в руки и пресекла любые попытки. История, где девушка не выглядела бы такой слабой. Но здесь Гермиона просто притянула Малфоя к себе так сильно, будто знала, что у них мало времени. Может, пара минут до того, как они опомнятся. До того, как Малфой вновь вспомнит, что ему следует её ненавидеть. Пара минут, чтобы успеть почувствовать.

Малфой языком втолкнул ей в рот жвачку с черничным привкусом. Гермиона скользнула пальцами за ворот его рубашки, чувствуя, как запах её Амортенции распространяется по телу и прямо по горлу, в желудок и дальше в каждую вену. Его пальцы были прохладными, наверное, Малфой находился на улице, пока она принимала душ. Её кожа покрылась мурашками, когда он скользнул ладонями по ягодицам и выше, сжимая футболку на талии.

Малфой оторвался от неё на секунду, протянув руку, чтобы она выплюнула жвачку, и, бросив ту на тумбочку, поддался рукам девушки, которыми она притянула его за ворот к себе. Поцелуи парня были похожи на ЛСД — действие наркотика, который обостряет все ощущения. Организм Гермионы будто вдруг научился различать скорость бега крови по венам, научился чувствовать каждый из отпечатков пальцев слизеринца на её коже, каждый укус, что он неосторожно оставлял, прижимаясь к ней ближе.

В сознании девушки искрой вспыхнуло воспоминание об уроке Грюма. О том, что она увидела в голове Малфоя. То, что он позволил ей увидеть. Как она расстегивала его рубашку, сидя на парте. Это было то, что он представлял? Или просто насмешка? Гермиона не успевала мыслить здраво, когда пальцы спустились ниже, справляясь с первой пуговицей прямо у его горла, пока Малфой заставлял её хватать ртом воздух, проводя языком по зубам. Вторая, третья, девушка действовала на ощупь, пытаясь добраться до его кожи.

— Грейнджер… — прохрипел Малфой, опять поднимая её подбородок. Но она благоговейно протянула ладони к его ключицам, опуская руки ниже. — Не трогай, — почти нежно произнёс он, отнимая от себя её кисти.

Ей захотелось заныть от разочарования, но Малфой подхватил девушку на руки, не давая слишком много об этом думать, и она обхватила его ногами, чувствуя нижней частью спины шероховатость обоев из-за поднявшейся футболки. Слизеринец потянул её за волосы, целуя шею, делая так, чтобы Гермиона шипела от мгновенной боли, когда его зубы сжимались на коже, а потом целовал. Укусы. Это ещё один его пунктик. Он любит кусаться.

Почему-то знание чего-то столь интимного о Драко отдалось покалыванием по всему периметру кожи. Гермионе было интересно, когда это у неё началось. Создавалось такое чувство, что это присутствовало всегда. Как мутировавшие клетки. Тот поцелуй во время вечеринки просто дал толчок. Теперь у Гермионы лихорадка, последняя стадия, её будто уже невозможно спасти. Малфой прочертил носом дорожку по шее девушки, некоторые места на ней всё ещё побаливали, и она была уверена: там останутся красные пятна. Слизеринец опустил её ниже по стене, прижимаясь к Гермионе бёдрами. Она рвано выдохнула, потянувшись к его губам, но он покачал головой.

— Смотри на меня, — прошептал Малфой, пока Гермиона держалась за плечи парня.

Его глаза постепенно темнели, превращаясь из прозрачного хрусталя в мутный лёд. Одной рукой он поддерживал девушку за бедро, а второй поднялся выше и, просунув её под тканью, сжал грудь, заставив Гермиону откинуть голову. Мерлин. Внезапно Малфой опустил её на пол, и она инстинктивно схватилась за него крепче, боясь, что сейчас придётся его отпустить. Но он не отошёл.

— Подними руки, — прошептал Малфой ей на ухо.

Гермиона подчинилась, и он медленно снял с неё футболку, отбросив куда-то на пол. Прохладный воздух комнаты достиг голой кожи, и девушка поёжилась, прижимаясь к Малфою ближе, пытаясь окончательно расстегнуть его рубашку. Он хмыкнул на её упорные попытки и помог Гермионе, избавившись от рубашки за пару секунд. Ей было холодно, а его тело оказалось тёплым, горячим, но Малфой никогда не разрешал себя касаться.

Драко взял её за руку и толкнул на кровать. Он провёл кончиками пальцев по щеке девушки, пытаясь успокоить панику в карих глазах. В её взгляде слизеринец видел, как будто в замедленной съемке, что их вынесло на обочину, и они вот-вот должны разбиться всмятку, переломав свои кости в фарш. Осталась лишь пара секунд. Щёки Грейнджер всё ещё были розового оттенка от смущения, когда она сидела перед ним на кровати, пытаясь подтянуть ноги к груди. Смущение. Это была его любимая эмоция, заставляющая её краснеть.

Драко склонился над Гермионой, пригвождая руки девушки к постели, и бедрами вдавил в кровать. Её поцелуи ощущались на вкус как шоколад, как безумие, как что-то, что должно было потешить его самолюбие, а на самом деле сорвало крышу. Драко укусил Грейнджер за нижнюю губу и почувствовал лёгкий привкус крови во рту. Чёрт. Он зализал ранку, которую, кажется, она не заметила, продолжая выгибаться так, чтобы быть к нему ещё ближе. Слизеринец спустился вниз, оставляя лёгкий поцелуй на её подбородке, впадинке у шеи, а затем втянул ртом сосок девушки, описывая языком круг. Она зашипела сквозь зубы.

— Тебе нравится? — ухмыльнулся Драко. — Грейнджер? — ему казалось, что она вообще ни черта не соображает.

— Мм, да, — выдохнула Гермиона, когда он вернул внимание её груди, совсем слегка оттягивая сосок зубами.

У неё была такая гладкая нежная кожа… Он поднимался всё выше, оставляя на ней отметины. Они потом станут ярко-красными, как те, которыми уже была усыпана шея.

— Д-Драко… — проговорила Гермиона отрывисто, когда он сжал ладонью её ягодицу, целуя возле плеча. — Драко, — повторила она более настойчиво, хотя голос девушки всё ещё трепетал, пока слизеринец покрывал поцелуями её грудь.

— М? — он поднял лицо, наблюдая за тем, как Грейнджер сглатывает, и увидел, что нижняя губа Гермионы по-прежнему покрыта тонким слоем крови.

Он нахмурился, проводя по ней большим пальцем правой руки.

— Драко, я… — начала Гермиона, подбирая слова, и Малфой склонил голову, ничуть ей не помогая. — У меня ещё не было.

Ему потребовалось добрых три секунды, чтобы осознать услышанное. Чёрт возьми. Он застыл, смотря на неё. Почему-то до этого момента у Драко в голове сидела твёрдая уверенность, что у неё был кто-то до него. Должен был быть кто-то. Малфой открыл рот, пытаясь выдавить из себя слова.

— Успокойся, мы… Мы не будем ничего делать, — наконец сказал он, стараясь сделать так, чтобы тревога больше не застилала глаза девушки.

Гермиона точно чувствовала, насколько сильно Малфой её хочет, пока он лежал сверху, но… Драко знал, как к этому относятся девушки. Пэнси планировала свой первый раз года за три до того, как это произошло, не меньше. Он не мог просто взять и отобрать у Грейнджер это, чтобы первый раз случился в дешёвеньком гостиничном номере из-за дерьмовой погоды. Ему стоило сейчас отодвинуться. Но Малфой никогда не был хорош в том, где нужно отодвигать эгоизм слишком далеко. Он просто не мог сейчас оторваться.

Гермиона кивнула, и Драко нежно провёл языком по её губе, приказывая себе сдерживаться. Она потёрла ногами друг о друга, вызывая его кривую улыбку. Драко опустил руку ниже, наблюдая за её лицом. Желая, чтобы она перестала чувствовать себя испуганно под его взглядом. Это ведь ничего, верно? Он уже делал это с девственницами, правда, это было давно. Обычный петтинг. Ей будет приятно. Слизеринец уговаривал себя, что не переступает границ, но на самом деле знал, что это потакание собственному эгоизму. Но, блять.

Коснувшись пальцами её белья, он услышал знакомое хныканье и увидел, как она закрыла глаза.

— Вот так, да? — Драко нажал на чувствительную точку, перекатившись, чтобы оказаться прямо над ней.

Гермиона вдохнула и попыталась освободить руки. Малфой посмотрел на неё сверху вниз.

— Дай я… Прошу тебя, — последнюю фразу она прошептала, и он был готов взвыть.

Драко ненавидел, когда его касались. Он терпеть не мог чужие прикосновения. Поэтому парень никогда ни с кем не засыпал, всегда контролировал процесс, всегда держал на расстоянии вытянутой руки. Но Грейнджер смотрела на него, и это прошу тебя… Драко ослабил хватку, смиряясь.

Гермиона чувствовала, что с ним что-то не так. Малфой смотрел на её руки, будто они были ядовитыми, словно он ожидал, что они его ужалят, и от её прикосновений кожа разъестся кислотой. Гермиона медленно опустила ладони ему на грудь, не отрывая взгляда от серых глаз, которые успели стать почти чёрными от расширившихся зрачков. Девушка медленно скользнула руками по левой части торса, где у него всё ещё были небольшие шрамы от огня. Мышцы напряглись из-за её прикосновений, тут же став твёрдыми. Гермиона подняла голову и, добравшись до его шеи, поцеловала. Легкие, почти неощутимые касания губ. Ей так хотелось, чтобы он расслабился. Что бы это ни было, Гермиона хотела исчезновения этого. Драко еле слышно простонал на выдохе, когда она облизала его кожу возле ключиц, и это почувствовалось так, будто ей в позвоночник кто-то влил кипяток. Наверное, если не желание, распространявшееся по телу подобно вспышке молнии, Грейнджер бы испугалась. Она ещё никогда не падала в человека так быстро и не была поглощена им настолько сильно, чтобы хотеть только одного: быть ближе. Но Драко держал себя над её телом, не давая слабину.

— Грейнджер, — его голос стал грубым и держался на грани, — перестань.

Девушка только поднялась выше, гуляя руками по телу слизеринца, которое успело стать горячим, пока она разбрасывала поцелуи вокруг плеч Малфоя. Грейнджер трясло, и он не разрывал контакта с её кожей, зная, что это его руки держат гриффиндорку в такой лихорадке.

— Гермиона, — во взгляде Малфоя открыто читалось предупреждение, и она отвлеклась от исследований кожи Драко, услышав своё имя из уст парня, — не испытывай меня.

Девушка потянула его вниз, чувствуя, как он трётся о неё через брюки.

— Драко, пожалуйста, — она точно видела в глазах слизеринца, что эта реплика — последний шаг к пропасти, потому что парень себя едва контролировал.

Касания Малфоя стали гораздо грубее, поцелуи жёстче, но взгляд… он так смотрит на всех, кто оказывается с ним в постели? Потому что тогда совершенно понятно, почему они не могут примириться с его потерей. Малфой выдохнул, склонившись над ней ещё ниже, касаясь своим носом её кончика.

— Грейнджер, будет больно, — наконец произнёс он, — и это я не о сексе.

Она сглотнула, очерчивая пальцем контур его губ.

— Я знаю, — кивнула Гермиона и опять притянула его ближе, несмотря на то, что каждый поцелуй чувствовался как укол иголок по не затянувшейся ранке. Как отсчёт секунд до конца.

Малфой приподнялся, поддевая её трусики и стаскивая их вниз. Потом внезапно выпрямился, проходясь глазами по телу девушки в блеклом свете лампы, проводя пальцами вниз по рёбрам. Он поднял глаза к её лицу, когда медленно избавился от ремня, расстегнул пуговицу штанов. Будто специально давая ей время. Но Гермиона лишь заворожённо смотрела на него. Вот, значит, как это: чувствовать его желание, а не ненависть, которая по своей сути была не менее обжигающей. Всего лишь две стороны одного и того же чувства.

Драко опустил руку возле головы Гермионы, примяв подушку, и развёл её колени. Малфой всё ещё бродил по лицу девушки взглядом, словно выискивая что-то, прижимая совсем слегка, будто для того, чтобы она могла его оттолкнуть. Грейнджер вцепилась в его плечи, едва не оставляя там следы от своих ногтей. Гриффиндорка почувствовала, как он легко провёл внизу членом, прежде чем сделать толчок. Гермиона инстинктивно попыталась отодвинуться от резкой боли, но Драко пригвоздил её к постели, не позволяя дёргаться.

— Жжёт… — всхлипнула она, проглатывая слюну.

— Знаю, — кивнул Драко, а потом провёл рукой по внешней стороне её бедра, и только тогда Гермиона поняла, насколько сильно сжала его торс коленями. — Расслабься.

Она закусила губу, расслабляя пружину внутри себя, и ощутила, как он начал двигаться. Доверие. Она должна ему довериться. Медленные неспешные толчки распространяли по её телу ток. Он был похож на электричество, его воздействие на неё. Драко всегда заставлял её чувствовать слишком много, чтобы оставаться в ясном рассудке. Гермиона смотрела, как расслабляются и напрягаются мышцы на его прессе от толчков, делая рельеф более заметным, и проводила по ним кончиками пальцев, стараясь не впиваться ногтями от болезненных ощущений, которые с каждым новым движением становились слабее. Драко закатывал глаза, двигаясь внутри неё, и она следила за стонами парня, это притупляло боль: видеть, что ему хорошо.

А ему было хорошо. Драко смотрел, как Гермиона приоткрыла рот в удовольствии, когда он толкался глубже, и ему приходилось снова и снова сжимать зубы на её коже, чтобы отвлечь себя. Просто невероятно. Драко всегда казалось, что Пэнси — то, что нужно.

Грейнджер провела своими мокрыми от пота пальцами по его спине, впиваясь ноготками, и ему захотелось, чтобы весь чёртов мир пошёл нахер. Её руки не чувствовались чужими, Гермиона так легко пригладила его шипы, сама того не замечая. Драко казалось, что как только она уберёт ладони с его тела, он развалится, словно хрустальная кукла.

— Боже, Грейнджер, — прошептал Малфой, выпрямляясь и сжимая руки на талии девушки, чтобы приподнять её таз и изменить угол. — Чёрт, чёрт, чёрт…

Драко сжал грудь Гермионы, двигаясь ещё резче, ещё быстрее. Он провёл рукой вниз, к тому месту, где они соединялись. Слизеринец заметил, что несколько его пальцев, член, внутренняя поверхность её бедер были в крови, и, наверное, ему должно стать противно, неприятно. Это же Грейнджер. Грязнокровка. Но внутри не было даже слабого отторжения, хотя бы намёка. Они оба стонали, но его стоны — жаркие, сдерживаемые, её — нежные, едва слышные.

— Драко, прошу, я… — она заметно напряглась, и он стал двигаться жёстче, кружа пальцами внизу живота Гермионы.

Малфой умолял себя не жестить, не делать ей больно, но остановиться практически не мог. Когда она вскрикнула, прочертив ногтями по верхней части его руки так сильно, что там остались кровавые полосы, он, склонившись, поцеловал её, при этом разведя колени девушки шире. Ещё несколько мокрых, неосторожных ударов о бёдра Гермионы, и Драко простонал ей куда-то в шею, медленно замедляя фрикции.

Грейнджер чувствовала, что её руки дрожат. Драко замер, опаляя дыханием ухо девушки. Она ласково провела пальцами по его плечам, замечая, что оставила там глубокие царапины в порыве чувств. Это было похоже на… фейерверк. Пока Малфой целовал её, двигался в ней, просто лежал, не размыкая рук, покрытых потом. Буквально все эмоции, которые он вызывал в ней, были похожи на фейерверк, — миллион маленьких салютов под сухожилиями.

Сердце Малфоя постепенно успокаивалось, а дыхание выравнивалось, Гермиона следила за ударами, что разносили кровь по его телу. Слизеринец выдохнул, и она ощутила такой лёгкий, почти неосязаемый поцелуй в ключицу, что потом вряд ли могла бы поклясться, что это не был плод её воображения.

Драко поднялся на руках и медленно выскользнул из неё, выпрямляясь. Гермионе тут же стало холодно, когда он перестал укрывать её от холодного сквозняка номера. Малфой провёл рукой по своему торсу, не переставая смотреть на неё, а она понятия не имела, что значил этот взгляд. Он был полностью закрыт. Опять. Драко взял штаны и скрылся в ванной.

Гермиона всё ещё трясущимися руками подняла футболку и натянула на себя. Девушка легла обратно на постель, пытаясь успокоить панику внутри, смешанную с шоком. Что они наделали? Что теперь? Как ей себя вести? Он предупредил её о том, что будет больно. Цинично отрезал любые представления девушки о продолжении, и она заведомо с этим смирилась. Гермиона положила руки под голову, пытаясь успокоиться, слушая, как капли воды в ванной разбиваются о кафельный пол.

***

Драко открыл рот, позволяя напору воды биться о лицо, приводя его в чувство. Он опустил руки вниз, смывая с себя кровь Грейнджер, пока в его теле, мышцах, нейронных связях горело что-то, что не позволяло ему ясно мыслить. Всё ещё. Но это уже не была похоть, застилающая глаза, когда он смотрел, как голая Грейнджер лежит под ним, упрашивая парня не останавливаться, это было что-то другое. Что-то не менее опасное.

Он выключил воду и провёл полотенцем, которое уже лежало в ванной, по плечам, морщась от грубого касания по царапинам. Львёнок. Он усмехнулся, отводя глаза от оставленных ею отметин. Драко нахмурился и поднёс полотенце к лицу. Оно пахло грушами, чем-то сладким, приятным. То полотенце, которое использовала Грейнджер и бросила здесь.

Малфой посмотрел на себя в зеркало. Глаза сверкали, ещё не успев прийти в норму. Парень оттягивал этот момент, не понимая, что должен делать. Точнее, он знал, что должен сделать. Но… но.

Парень высушил волосы магией и натянул штаны, надев ремень. Выйдя из ванной, он замер, чуть ли не на самом деле услышав, как все его колкие реплики раздалбливаются об этот вид. Грейнджер лежала на кровати, свернувшись калачиком, снова в этой футболке, которая закрывала тело девушки, но недостаточно. Теперь никогда не будет достаточно, после того, как ты видел её без одежды. Драко тихо подошёл ближе. Едва видная мокрая дорожка на щеке и распухшие искусанные губы, пятна на шее, следы его хватки на запястьях. Драко убрал не до конца высохшую волнистую прядь с её лица. Он видел разное: закаты на тропиках в апельсиновых оттенках, рассветы, отбрасывающие блики бриллиантов на горных склонах, сияние алмазов под специальным светом палочек, чтобы различить все грани переливов. Теперь Драко мог поклясться: самое красивое, что он мог наблюдать, сейчас слегка дёрнула рукой и облизала ранку на губе во сне. Она была чертовски красивой. Салазар, я в дерьме.

Ком застрял в его горле, когда он понял, что в шаге от того, чтобы лечь с ней рядом. Наплевать на пятна крови на простыне, Драко хотелось притянуть её ближе и сделать так, чтобы она перестала вот так сжиматься, защищаясь. Но он ведь всё сделал, сказал ей. Ударил, как пощёчиной, тем, что это для него совершенно ничто. Это и было ничто. Он что, впервые трахается с кем-то в гостинице, на завтра забывая о произошедшем? Драко всё ещё ненавидел Грейнджер.

Малфой отпрянул от Гермионы, как будто её щека обожгла его. Блять, нет. Нет-нет-нет. Он натянул на себя рубашку, избегая смотреть в её сторону. Вспомнил, кто она такая. Возвращая злость на неё. Ярость, которая по умолчанию вспыхивала при виде девчонки. Сейчас, он, кажется, преуспел, начиная ненавидеть Грейнджер ещё больше. Ненавидеть за то, что она позволила им слететь с катушек. За то, что не оттолкнула его вовремя. За то, что отпустила, разжав руки, и не попросила остаться. Потому что ей Драко не смог бы отказать.

Комментарий к Глава 11

Учитывая то, какие неопределенные мнения вызвала предыдущая глава, эту я публикую с одним закрытым глазом, кликая мышкой и отбегая от экрана😂

Ну что я вам скажу…влюблённость это американские горьки, которые случаются внезапно и потом толкают на необдуманные поступки, что потом могут хорошенько аукнуться.

На самом деле, я даже не знаю кого из них мне больше жаль, учитывая всю ситуацию. Несмотря на то, что если бы я могла на что-то повлиять, персонажи вели бы себя иначе, но они в “Сказке” получились какими-то уж слишком непослушными, а оттого человечными.

Надеюсь, с вами все в порядке. Мойте руки и обнимаю❤

========== Глава 12 ==========

Гермиона проснулась, ощутив, как солнечный луч падает ей на лицо, заставляя щуриться. Она попыталась закрыться одеялом, не желая расставаться с дрёмой, и повернулась на бок, когда почувствовала тупую тянущую боль внизу живота. Тянущую. Боль. Внизу. Живота.

Гермиона подскочила с кровати практически в истерике. Она была одета в школьную блузку, которая за ночь трансфигурировалась обратно. Мерлин, сколько времени? Она спала до половины двенадцатого. В ужасе Гермиона натянула на себя вещи, осматриваясь по сторонам и понимая, что Малфоя и след простыл. Всё, что она помнила последним, так это то, как ждала, что он выйдет из ванной. Морально готовилась к тому, что парень ей скажет. Боже.

У стойки регистрации её ждала та самая Минди, взгляд которой при виде гриффиндорки тут же сменился и стал… ох, у Гермионы не было сил разбираться в этом. Она хотела расплатиться за свой ужин, но Минди заявила, что парень, разделивший с ней номер, покрыл все расходы. Гермиона только кивнула и выбежала на улицу, в желании избавиться от этой пары глаз, которые будто что-то знали. Мороз всё ещё был беспощаден, как и сугробы, но солнце делало погоду приятной. Практически невозможным казалось то, что ещё вчера на улице творился апокалипсис.

Вбежав в Хогвартс, Гермиона быстро повернула на кратчайший путь к гостиной, когда из-за угла вышла Макгонагалл с большими свитками в руках.

— Профессор, извините, я… — попыталась произнести запыхавшаяся девушка, когда Минерва остановилась напротив.

— О, мисс Грейнджер, вы вчера успели добраться до наступления бури? — спросила она. — Я не хотела тревожить вас в поздний час, надеясь, что мистер Бэгмен проявил ответственность и пришёл вовремя.

Гермиона уставилась на профессора, обрабатывая информацию. Она не знала. Годрик, спасибо тебе.

— Эмм, да, конечно… Да, мы отдали ему всё и… вернулись в замок, — кивнула Гермиона, прилепив к лицу улыбку. Девушка изо всех сил надеялась, что голос не звучит виновато. — Я решила прогуляться днём, — махнула она в сторону входных дверей в замок.

— Мистер Малфой вёл себя подобающе, я полагаю? — профессор немного сдвинула очки, и кровь в жилах Гермионы на секунду застыла, но потом она сообразила, что Макгонагалл говорила о его сопровождении. Паранойя делала с ней ужасные вещи.

— Конечно! — воскликнула она слишком громко, и женщина подняла одну бровь, замечая нервозность ученицы. — Он… Мы поладили, — наконец произнесла Гермиона, выдыхая.

— Ну что ж, я благодарю вас ещё раз за содействие, мисс Грейнджер, — сказала декан, по-прежнему странно осматривая её. — Думаю, вам лучше погреться у камина после прогулки.

— Да, наверное, да. Хорошего дня, профессор!

Гермиона едва сдержалась, чтобы не побежать. Когда лестница вывела её в другую часть замка, она всё же сорвалась на бег. Ей пришлось повторить пароль для Полной Дамы дважды из-за одышки, когда та, наконец, впустила девушку внутрь. Гриффиндорка сняла верхнюю одежду, понимая, что та вся сырая из-за бега.

— Гермиона! — услышала она обеспокоенный возглас. Только что приобретённое спокойствие от того, что ей не придётся объясняться перед Минервой, испарилось, сменившись нечеловеческим ужасом. — Гермиона, где ты была? Мерлин, я всю ночь места себе не… Гермиона?

— Джин, секунду! Дай мне секундочку! Я сейчас, — она захлопнула дверь в ванную прямо перед лицом подруги, не поворачиваясь к ней.

Боже правый. Джинни. Она узнает. Джинни узнает. Гермионы не было ночью. Джинни умеет читать её, как открытую книгу. Гермиона открыла кран. Полилась вода, девушка слышала, как бушует напор, пока она панически вдыхала и выдыхала воздух из легких. Ей нужно принять душ, ей нужно… Чёрт.

Её шея была… вещественным доказательством в преступлении. Сняв с себя блузку, Гермиона поняла, что бордовые пятна спускались прямо до груди, хотя она не могла вспомнить конкретный момент, когда Малфой это сделал. Девушка вообще мало что помнила. Только свои ощущения, которые всё ещё курсировали по капиллярам, отказываясь умирать, отказываясь принимать реальность. Их и ещё его взгляд, каждое из движений, очертания тела Малфоя.

Гермиона выдохнула, понимая, что за дверью стоит Джинни. Джинни, ждущая объяснений.

— Господи… — прошептала Грейнджер, снимая с себя одежду.

Её руки быстро намылили тело, смывая с себя остатки крови, спермы и пота. Она чувствовала, что между ног болит всё отчетливее, и, казалось, что вчера боль была не такой резкой, хотя это совершенно нелогично. Будто все слова Малфоя, то, что он делал, притупляли боль, отвлекали от неё. Гермиона прислушалась к запаху и у своих плеч уловила едва заметный аромат вишни и самого Драко, несмотря на то, что уже прошлась по телу гелем для душа. Словно он правда никогда из неё не вымоется, не испарится, останется там, в ране немного ниже груди, где сейчас действует обезболивающее, и она чувствует, будто её там нет.

Гермиона вышла из душа и, закрыв глаза, выдохнула. Ей нужно это сделать. Просто заклинание. Лёгкий взмах руки, и все его засосы исчезли, оставив на своём месте только ровный кожный покров. Даже ранка на губе и та выровнялась, покрывшись новым слоем эпидермиса. Будто ничего и не было.

Ручка двери клацнула, привлекая внимание рыжей, что села в кресло в комнате, листая какой-то журнал, оставленный девочками прошлым вечером.

— Гермиона, где ты была? — её голос сочился беспокойством.

Джинни отбросила журнал, а глаза подруги стали быстро блуждать по телу Грейнджер, пытаясь найти то ли ушибы, то ли что-то, что могло бы рассказать ей о происходящем. Что-то, что было стёрто движением палочки две минуты назад.

— Спокойно, Джин, я выполняла задание Макгонагалл, — Гермиона говорила вполголоса, хотя в комнате они были одни. Студенты явно не тратили один из выходных на протирание штанов на диванах.

— Что? — скривилась девушка. — Какое к чёрту задание? Тебя Гарри с Роном ищут по всему Хогвартсу.

— Мерлин, Джинни! — воскликнула Грейнджер, представляя масштабы катастрофы. — Где они?.. Я их…

— Да стой ты! — Уизли схватила её за руку, когда Гермиона уже развернулась, готовая броситься к портрету. — Они придут минут через десять. Мы договорились встретиться здесь, если они не выяснят, где ты, и пойти к Макгонагалл. Почему ничего не сказала?

— Прости, всё просто произошло неожиданно. Она пришла и попросила сходить в Хогсмид, чтобы передать важное письмо Бэгмену. Когда я забежала за верхней одеждой, вас не было в гостиной, да я и не предполагала, что задержусь из-за вьюги.

— Подожди, ты шла поздно вечером аж к Хогсмиду? — Джинни вытаращилась на Гермиону в ужасе. — Ты с ума сошла? Почему ты не попросила?..

— Нет, она послала со мной ещё ученика, в общем, я была… в безопасности, — расплывчато объяснила Гермиона, избегая врать подруге. Просто недоговаривать.

— Мерлин, я думала, что сойду с ума. Честное слово, ни секунды не спала ночью, — Джинни опустилась на диван, и Грейнджер последовала её примеру. — Если бы это был кто-то другой, я бы предположила, что у него слишком затянулось свидание, но ты… — рыжая зевнула. — За тобой я не замечала необдуманных поступков.

Если бы ты знала, Джинни.

— Я знаю, всё так глупо произошло. Прости, — Гермиона погладила подругу по тыльной стороне руки. — Надеюсь, мальчики и правда вернутся сюда, прежде чем пойти к Макгонагалл.

Она закусила губу. Совершенно не хотелось, чтобы они побежали к Минерве, вещая о пропаже подруги, когда та буквально полчаса назад заверила профессора, что добралась до замка ещё вчера. Кажется, за это утро Гермиона успела соврать больше, чем за всю свою жизнь.

— Что с тобой? — прищурилась Уизлетта. — Ты выглядишь странно.

Гермиона нервно пригладила волосы на голове, которые высохли во сне и теперь были уложены ещё хуже, чем обычно. Она принялась делать косу, чтобы придать им нормальный вид и занять руки.

— Да? Мне пришлось переночевать в отеле, думаю, я просто тревожно спала, — пожала плечами Гермиона.

Кажется, Джинни хватило этих объяснений, потому что когда вернулись мальчики, и Грейнджер пересказала им ту же историю, рыжая сказала, что пойдёт в спальню и немного подремлет. Гермиона ещё несколько раз извинилась перед ней, но подруга была так рада увидеть её живой и невредимой, что просто махнула рукой и скрылась за дверью.

Мальчики потащили Грейнджер в библиотеку, и, наверное, такое случилось в первый раз. Им нужно было разгадать вой яйца, и Гермиона не могла отказать, потому что на протяжении всего месяца неустанно напоминала Поттеру о важности этого пункта. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на предложениях, но предательские буквы разбегались. Девушка лишь тратила силы на излишнюю концентрацию. Ей казалось, что она сидит на пороховой бочке и делает вид, что всё хорошо.

— Гермиона, — Гарри дотронулся до её плеча, и гриффиндорка подскочила, словив удивлённые взгляды девушек за ближайшим столиком, — что с тобой такое? Ты не заболела?

— Я? Нет, вряд ли, — покачала она головой, запоздало понимая, что это могло послужить отличным оправданием её поведению. — Просто сосредоточена.

— Ты смотришь на эту страницу уже минут двадцать, а здесь на половине листа изображён рисунок, — скептически заметил Рон. — Что-то произошло?

— Мерлин, вы сегодня будто сговорились! — Гермиона подняла на них взгляд, приказывая себе собраться. — Всё со мной отлично.

Уизли выдохнул, безошибочно определяя тот самый тон подруги, когда добиваться чего-то становилось абсолютно бессмысленным занятием.

— Я по-прежнему считаю, что это было безответственно со стороны Макгонагалл — отправить тебя в такую погоду, да ещё и к Бэгмену! — Рон закрыл книгу, лежавшую на его коленях, явно не найдя там ничего полезного. — Нет, он мужик, вроде, нормальный, но блин… Я не удивился, если бы он вообще забыл об этой встрече. С его то навыками тайм-менеджмента я в шоке от того, что он вовремя явился на первый тур Турнира!

— Рон, это было важное задание, — надавила Гермиона. — К тому же, вряд ли мы можем ставить под сомнение компетентность нашего декана.

— Всё равно я согласен с Роном. Ты должна была нас позвать, — сказал Гарри. — Погоди, ты говорила, она с тобой отправила кого-то. Кто это был?

Грейнджер покачала головой, пытаясь отвлечь их внимание на возмущение недостатком информации в книгах и надеясь, что это навсегда закроет тему её ночного отсутствия.

— Малфой, — произнёс Рон, и Гермиона подняла голову так резко, что услышала, как заболел нерв.

Её рот открылся от шока, и она уже готовила миллион объяснений, когда заметила, что взгляд друга устремлён ей за спину, выше головы девушки.

— Что тебе нужно? — голос Рона тут же стал вражески настроенным, но Гермиона едва ли это слышала, напрягшись так, будто ей в спину кто-то вставил острую спицу.

— Вислый, открывай рот только в тех случаях, когда обращаются непосредственно к тебе, и тогда меньше людей будет знать, какой ты идиот, — тон Малфоя был ленивым, кто-то мог даже подумать, что расслабленным, но она чётко чувствовала в нём предупреждение.

Гермиона медленно подняла голову. Он был одет в джинсы и светлый свитер, и она лишний раз вспомнила, что сегодня выходной. Гермиона ощутила что-то странное. Малфой не смотрел на неё, но девушка чувствовала его присутствие, как будто к той бочке с порохом, на которой она сидела, кто-то поднёс зажигалку.

— Что ты тут забыл? — Гарри встрял в перепалку, пытаясь как можно быстрее избавиться от слизеринца.

— Грейнджер, — сказал Малфой, и она заставила себя что-то произнести. Хоть что-то. — На два слова.

— Чего? — фыркнул Гарри, даже не обращая внимания на подругу. Они все стали вести себя так, будто её тут вовсе нет. — Говори здесь.

— Твоё мнение по поводу моих действий — это последнее, что меня ебёт в жизни, Поттер. Грейнджер, — он грубо обвил свои пальцы вокруг запястья девушки, — иди сюда.

— Не смей её трогать! — тут же поднялся на ноги Рон.

Смех Драко отскочил от светлых стен библиотеки. Искренний и ненатужный.

— Я бы не был так уверен, — произнёс он.

В его голосе даже не слышалось обычной попытки поддеть. Он звучал удовлетворённо. Так, будто что-то, что он знал, даже не нуждалось быть высказанным, чтобы насытить его чувство превосходства. Мерлин.

— Гарри, Рон, пожалуйста, давайте без сцен, — произнесла Гермиона тише, чтобы не привлечь внимание мадам Пинс. — Я на секунду. У нас общее задание по Зельям, помните?

— В чём проблема решить это здесь? — не унимался Рон.

— Чтоб твой мозг не опух от чрезмерного количества умных слов, которые он не в состоянии переварить, — бросил Драко и, развернувшись, пошёл в другую часть библиотеки, закрытую плотными стеллажами.

Гермиона закатила глаза, повернувшись к мальчикам, будто говоря: «забудьте, не придавайте значения», потому что внутренне едва справлялась. Что ему нужно? Она не была готова с ним разговаривать. О чём-либо.

— У твоих ущербных мозговая регрессия? — спросил Малфой, засовывая руки в карманы, когда она догнала его у третьего стеллажа, возле которого никого не было. — Все развиваются со временем, а они становятся всё тупее?

— Не надо их трогать, — спокойно произнесла Гермиона, наконец, посмотрев ему в лицо.

Кажется, в дни без формы волосы Малфоя ложились ещё более небрежно, напоминая ей о том, как она притягивала его ближе, зарываясь в них пальцами, создавая бесконечный беспорядок, который, впрочем, никогда не портил парня. Ничего никогда не могло его испортить. Малфой слегка склонил голову, и как всегда в такие моменты ей стало мучительно интересно, о чём он думал. Потому что она думала о том, что… соскучилась. Ей хотелось отмахнуться от себя, но это правда: со вчерашнего дня прошло всего несколько десятков часов, а что-то в ней стало ещё сильнее нуждаться в его присутствии. Теперь Гермиона стояла здесь, чувствуя, как эта потребность восполняется. Малфой мог даже ничего не говорить, просто быть где-то поблизости. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Наконец он перестал её исследовать и, вытащив из кармана нечто небольшое, бросил ей. Гермиона автоматически поймала.

— Выпей это, — велел Малфой.

Гермиона разжала руку, и её глаза расширились в паническом удивлении. Она вновь плотно сжала пальцы вокруг маленького пузырька. Зелье аквамаринового цвета невозможно было спутать ни с чем другим.

— Ты с ума сошёл отдавать его здесь? — прошипела Гермиона, оборачиваясь, и этот шок затмил собой чувство неловкости.

— Выпей, Грейнджер, я сказал, — его голос стал твёрже. — Мне сейчас не нужны дети.

Она вновь подняла на него глаза. Построение последнего предложения было странным. Так, будто вся суть проблемы заключалась просто в неподходящем времени. А не в том, кто она такая.

— Я поняла, — огрызнулась Гермиона, на самом деле радуясь, что Малфой об этом подумал.

Совершенно всё вылетело у неё из головы из-за собственных нервов. Он вздохнул, опять сунув руку в карман.

— Это тоже, — Малфой протянул пузырёк побольше с бледно-зелёной жидкостью.

— Что это? — нахмурилась девушка, изучая флакон и перебирая в голове отвары, которые могли быть зелёного цвета, но зелий с таким оттенком существовало невероятное множество, чтобы догадаться точно.

— Просто выпей, — нетерпеливо ответил он.

Их «разговор» зашёл в тупик, и она уже хотела уйти, когда Малфой опять посмотрел на неё. Алмазные глаза парня скользнули вниз к её вырезу, осматривая шею. Гермиона буквально услышала щелчок. Его глаза превратились в две чёрные дыры, а линия челюсти тут же стала жёстче.

— Я надеюсь, ты ничего не успела себе придумать, — насмешливо проговорил Малфой, ухмыляясь. — Знаешь, Грейнджер, ты даже меня удивила: трах в гостинице, так пошло, что почти классика.

— Не волнуйся, у меня нет лишних мыслей по поводу… — нас? — произошедшего.

Она попыталась незаметно вдохнуть глубже, чтобы пустить кислород внутрь организма. Нелогично, но Гермиона чувствовала стыд. Естественно, произошедшее между ними — ничто для него. Было бы удивительно, если бы Малфой запомнил, что для неё это вообще произошло впервые.

— Хотя ты оказалась не такой фригидной, как я думал, но всё равно, — он посмотрел на девушку сверху вниз, — ниже ожидаемого.

Гермиона непроизвольно сделала шаг назад, чувствуя, как горчит во рту. Ну вот, та рана, которая была залатана, заштопана, прикрыта от посторонних глаз, снова заболела. Малфой резко сдёрнул латку и, раздвинув ребра руками, вырвал оттуда часть мяса, убеждаясь, что точно будет болеть.

— Прости, что разочаровала, — Гермионе хотелось наполнить слова издевкой, но всё равно получилось как-то жалко.

На его лице что-то промелькнуло, но неуловимо, так как маска вновь плотно защёлкнулась.

— Выпей зелья одно за другим, — приказал он ледяным тоном, — и держи рот на замке, потому…

— Да я поняла, Малфой, хватит уже! — едва не вскрикнула Гермиона, желая, чтобы слизеринец ушёл. Чтобы оставил её одну.

Он выдержал паузу, а затем равнодушно хмыкнул:

— Люблю понятливых.

Через мгновение поток воздуха пронёсся мимо неё, оставляя за собой запах сигарет, который был более концентрированным и почти перебивал аромат одеколона. Гермиона простояла ещё чуть-чуть, отмеряя стук его шагов. Первый, второй… примерно на пятом, когда ковёр поглотил их шум, она зажмурилась, прислоняя лоб к полке. Это было ожидаемо, Гермиона. Он тебя обо всём предупредил. Это была честная… сделка. Она грустно усмехнулась, выпрямляясь. Грейнджер была лучшей по части построений логических цепей, да вот только это ничуть не облегчало ситуацию. Впервые её разум оказался бессилен, как бы правильно она себе это ни объясняла.

Гермиона ещё раз посмотрела на зелёный пузырек в руке, взболтав его. Может, это усиливающее эффект противозачаточного зелья? Хотя вряд ли оно должно понадобиться, ведь его вполне достаточно принять в течение суток. Решив, что Малфой маловероятно будет рисковать настолько, что решит убить её прямо в секции магической арифметики, она проглотила жидкость из ёмкости в пару глотков. У неё был лёгкий травяной привкус, как у слишком настоявшегося зелёного чая. Гермиона замерла, подождав двадцать секунд, — обычное время для действия магических зелий, и вдруг, тянущая боль внизу живота, к которой она уже успела привыкнуть, задвинув неприятные ощущения подальше, исчезла. Только когда раздражитель пропал, девушка почувствовала, насколько ей стало легче. Это было специальное обезболивающее зелье.

Гриффиндорка нахмурилась, всё ещё вертя флакончик в руках с парой капель остатков жидкости. Малфой принёс ей зелье, зная, что будет болеть? Это полностью шло вразрез с его словами. Она приложила руку к виску. Малфой чертовски путал, и каждый раз, когда Гермиона пыталась что-то понять, находила всё новые и новые узлы.

Аквамариновое зелье было практически безвкусным, но девушка всё равно наколдовала стакан воды, чтобы избавиться от слабого привкуса. Она вернулась к мальчикам, которые уже крайне напряжённо рыскали глазами по зоне видимости.

— Ты где пропала? — спросил Гарри, наконец, расслабляясь, когда Гермиона села напротив.

— Спросила у Пинс о ещё одной книжке, — кивнула она в сторону стола библиотекаря, которого не было видно.

— Что хотел слизняк? — вскинул брови Рон, и Гермиона перевела на него уставший взгляд.

— Уточнил пару моментов по поводу Зелий, как я и говорила. Он просто выводит вас из себя.

Гермиона прервала любые обсуждения, связанные с Малфоем, и перевела тему на второй тур Турнира, чувствуя, как мысленно отодвигает все тревоги на задний план, поставив на первое место Гарри. Это важнее. Это всегда будет важнее.

***

— Поттер, Уизли! Будьте добры, выслушайте объявление! — возмущённый голос профессора Макгонагалл будто кнутом рассёк воздух.

— Долбоёбы, — прошептал Забини, наблюдая за тем, как эти двое сражались на игрушечных волшебных палочках. Как раз в эту секунду голова резиновой курицы Поттера шлёпнулась на пол со звонким звуком — жестяной попугай Уизли отрубил её.

Грейнджер толкнула этих двоих в спины, привлекая внимание к профессору.

— Как вы знаете, в школе проходит Турнир Трёх Волшебников… — Малфой почувствовал резкий толчок в лопатку и обернулся на выпученные глаза Теодора.

— В смысле? Ты был в курсе? — ошарашенно спросил он, и Драко закатил глаза, возвращая внимание Макгонагалл, которая отдала последние минуты своего драгоценного предмета на объявление.

— Святочный бал — это традиционная часть Турнира. Таким образом мы завязываем с нашими гостями культурные и дружественные связи, — Драко с Блейзом переглянулись, думая о связях совершенно другого характера. — Бал для старшекурсников, начиная с четвёртого курса. Форма одежды — парадная. Бал начнётся в восемь вечера в первый Рождественский день и закончится в полночь.

Слизеринки зашевелились, активно шушукаясь, несмотря на то, что профессор продолжала вещать.

— Чемпионы, вы здесь как раз вдвоем. Поттер, Малфой, вам нужно задуматься о партнёршах, — сказала женщина.

— Каких партнёршах? — поражённо спросил Гарри, и Забини не удержался.

— Половых, Поттер, пора уже и задуматься, — все вокруг плотно прижали ладони ко рту, понимая, что сейчас слизеринца ожидает гневная тирада, но смех было сдержать невозможно.

— Мистер Забини, если вы полагаете…

— Профессор, он имел в виду половых в плане паркетных, речь ведь шла о партнёршах для танца? — невинно спросил Тео, поднимая руки в воздух и имитируя позу для вальса.

Малфой сжал губы, чтобы не засмеяться с остальными. Два кретина. Старуха прищурилась и явно стояла на пороге нелёгкого выбора между справедливым нагоняем и пустой тратой времени на разговоры.

— Да, нашим чемпионам нужно обзавестись партнёршами для танца, — строго произнёсла она. — В Хогвартсе существует традиция: бал открывают чемпионы в паре с выбранным партнёром.

— Мне кажется, у Драко уже есть партнёрша, — довольно протянула Пэнси вполголоса, шагая двумя пальцами по плечу Малфоя, спускаясь к локтю. Он незаметно одёрнул руку.

Через пару секунд прозвенел звонок, и студенты вышли из душного класса. Драко услышал, как Поттер ныл о том, что не танцует, а Грейнджер, вздохнув, начала талдычить своим фирменным тоном: «Но, Гарри, традиция есть традиция, и ты должен чтить…» Что там он должен чтить Малфою расслышать не удалось, так как его догнали Тео с Блейзом, которые в итоге получили несколько малоприятных приватных слов от Макгонагалл, но, впрочем, это не повлияло на их настроение.

— Так ты идёшь с Пэнси? — хлопнул его по плечу Нотт.

— Ага, — безынициативно ответил Драко.

— Попробовал бы он пойти не с Пэнси, — фыркнул Блейз. — Она бы девчонке лицо обглодала, даже глазных яблок бы не оставила.

— Сто процентов, — покивал Тео. — Ну, с тобой всё ясно, ты пойдёшь с Дафной, если вы восстановили свои кроличьи игрища, а если нет, то выберешь любую попавшуюся, чтоб ей насолить. Но имея второй вариант, я бы выбрал Асторию, — он наклонился к мулату с заговорщической улыбочкой. — Родственнички всегда жалят больней всего.

Драко улыбнулся, увидев, как Забини показывает Нотту средний палец.

— А сам? — спросил Малфой. — Пригласи Трелони, у вас на двоих как раз будет один полноценный айкью взрослого человека.

— Нет, — протянул Нотт, — я хочу Делакур.

Блейз многозначительно посмотрел на Драко, и Теодор цокнул языком.

— Блять, скажи, что ты не присунул ей.

— Не успел, — усмехнулся Драко.

— Помнишь мы заходили в больничное крыло, и там была она вся в фурункулах? — повернулся Забини. — Пэнси, — произнёс он имя девушки так, будто это всё объясняло.

— Святой Салазар, нет, чувак, это помешательство реально переходит все грани, — покачал головой Тео, а потом прыснул. — Я уж был готов расклеивать брошюры с предупреждением, что член Малфоя обладает побочными эффектами.

— Если бы так было, то в замке не осталось бы ни одной хорошенькой, да? — заржал Забини, толкая Драко в плечо. — Ну, кроме младшеньких, конечно же.

— О, ну зато если бы проклятие было на твоем члене, Блейзи, то ни одна живая душа не оказалась бы в опасности, — нарочито понимающе кивнул Малфой.

Они веселились по дороге в Большой зал, а Забини всё подбрасывал дровишек к этой штуке, хотя, конечно же, это не являлось правдой. Блейз был верным. Это всегда отличало их с Драко. Когда Забини встречался с Дафной, мулата выводила её постоянная ревность, хотя бы потому что он никого не касался, будучи в отношениях с ней. Честно сказать, Драко даже сейчас не был уверен, что Забини с кем-то зажимается. Для этого парня верхняя левая и нижняя части тела — слишком связаны. Просто отвратительная мутация.

Паркинсон подскочила к ним и специально села рядом с Малфоем, чтобы обсуждать с окружившими её девочками приготовления к балу. Он равнодушно положил к себе на тарелку еду и потянулся к вилке, подняв взгляд вверх. Порой ему казалось, что его зрачки заколдованы, потому что если существовала хоть малейшая вероятность того, что Грейнджер могла оказаться в зоне видимости, они всегда находили её. Как сейчас.

Грейнджер стояла у стены и разговаривала с Крамом, игриво заправляя кудряшку за ухо, возможно, ту кудряшку, которую Драко убирал у неё с лица, пока она спала. Болгарин что-то сказал ей, после чего девушка засмеялась и кивнула. Он взял её ладонь в руку и, поднеся к губам, поцеловал, заставив ту засмущаться. Засмущаться, чёрт возьми. Желание переломать ему пальцы стало таким осязаемым, что Малфой почувствовал, как гнётся в его руке вилка. Аппетит полностью пропал.

***

Гермиона подогнула под себя ноги, сидя рядом с мальчиками и чертя график подготовки к экзаменам, пока они играли во взрывные карты, буквально наглядно демонстрируя противоположность их приоритетов.

Все вокруг в последние дни только и делали, что говорили о Святочном бале. Девушки сходили с ума, будто никогда в жизни не танцевали, а парни ходили мрачнее тучи. Только что на глазах Гарри и Рона Фред по щелчку пальцев пригласил Анджелину, чем практически растоптал чувство уверенности каждого из них.

— Это какой-то кошмар, — вздохнул Поттер. — Сразиться с хвосторогой было реально проще.

Гермиона закатила глаза, делая очередную пометку на расширенном пергаменте, и Рон обратил внимание на её жест.

— Что? — спросил он с защитно-обвиняющей интонацией. — Тебя Крам пригласил, ты даже не успела выйти из класса! Да и вообще, ты — девчонка, вам только сиди и жди, пока подойдут.

— Не скажи, Рон, — усмехнулась Гермиона, потешаясь над их муками. — Для девочки прийти на бал без пары — тот ещё удар.

— В любом случае, — закруглил он бессмысленный спор, — нужно что-то решать, а то останутся одни тролли.

— Кто останется, простите? — вспыхнула Гермиона.

— Ну, знаешь, я лучше пойду один, чем с этой… — Рон вздрогнул, как от холода, — Элоизой Миджен.

— У неё уже даже почти нет прыщей! И она хорошая! — встала на защиту гриффиндорской девочки Гермиона. — И вообще, мне казалось, что у вас что-то намечается с Лавандой.

— Кстати, да, — щёлкнул пальцами Гарри, отрываясь от карт.

Рон сразу заёрзал на кресле под пристальным вниманием двух друзей.

— Ну, мы виделись пару раз, но ничего серьёзного… — пробормотал он, резко заинтересовавшись узором рубашки игральных карт. — Мне всё равно нужно её пригласить! Вдруг, она уже с кем-то решила пойти, я же не знаю…

— А ты ещё дольше посиди и пойдёшь под ручку с Крэббом, — фыркнула Гермиона. — Что насчёт тебя, Гарри?

— Ну, у меня есть кое-кто на примете, но… — он стушевался. — Я ещё не пригласил её.

Гриффиндорка покачала головой, сворачивая свитки с недоделанным расписанием, решив, что займётся этим позже. Так как у них завтра первой парой была ЗОТи, она предпочла выспаться перед уроком с Грюмом. Велев мальчикам не засиживаться, Гермиона прошла в спальню и переоделась в пижаму под разговоры девочек, которые последнюю неделю не отходили от обсуждения бала даже на пару предложений.

— Думаю, я сделаю пучок. Низкий, элегантный… — ответила Уизли на чей-то вопрос, пока Гермиона заплетала волосы в косу для сна. — Хотя это, в конечном итоге, будет зависеть от платья.

— А ты разве идёшь? — Парвати отодвинула балдахин, чтобы посмотреть в её сторону. — Бал не для учеников старше четвёртого курса?

— Меня пригласил Невилл, — ответила рыжая, пожав плечами. — Можно позвать кого-то с курса помладше.

— Я думала, ты пойдёшь с Дином, — произнесла Лаванда, стреляя глазами.

— Мы с Дином уже давно не вместе, я говорила вам сто раз, — устало сказала Джин, взбивая подушку.

— Надеюсь, что Терри догадается меня пригласить, — Парвати встала у зеркала, нанося что-то на лицо.

— Вы можете сами подойти к ним и спросить. Этого никто не запрещал, — сказала Гермиона, доставая из сумки завтрашнее расписание и проверяя в уме, всё ли готово.

— Хорошо говорить, когда открываешь Святочный бал с Крамом, который волочится за тобой, как собачка, — ответила Лаванда стальным голосом.

— Не волочится никто за мной! — задохнулась Гермиона и с другой стороны услышала сдавленный смех Джинни.

— Не прибедняйся, Грейнджер, — протянула Лаванда, но её голос перестал быть таким осуждающим. — Все знают, что чем более статусный человек с тобой в паре, тем лучше. Говорят, там будут министерские шишки вместе с судьями Турнира… На такие мероприятия нужно идти с кем-то вроде Поттера, Шафик, Малфоя.

Гермиона ощутила себя так, будто Лаванда ударила ей кулаком по горлу, и ошарашенно повернула к девушке голову.

— Ты что такое говоришь? — захихикала Парвати, оборачиваясь на подружку. — Думать о Малфое почти грешно.

— Да, он козёл, но никто не будет отрицать, что на него приятно смотреть, — они с Парвати смущенно захохотали, а Гермиона пыталась заново обрести дар речи.

— Молчи, ты проклянёшь нашу башню! — всё ещё веселилась Патил, пискнув и закрыв себе ладонями рот.

— О, судя по разговорам, это стоило бы того, — уже во весь голос засмеялась девушка, бросая подушкой в подругу у зеркала.

Грейнджер чувствовала, как паника и ужас поднимаются в ней прямо от самых пяток, застревая где-то в горле.

— Мерлин, вы две потаскушки, — вынесла вердикт Джинни, хотя явно не придавала серьёзного значения этим разговорам.

— Я… — Гермиона прочистила горло. — Я думала, что ты планировала пойти с Роном.

— Я и планирую! — тут же воскликнула Лаванда, поворачиваясь к Гермионе. — Если он меня пригласит, буду совсем не против, — она явно говорила это с надеждой, что Грейнджер передаст её слова своему лучшему другу. — Он милый, и всё такое… Я просто говорю, что появиться с Малфоем на балу было бы действительно впечатляюще, вот и всё.

— Осторожно, Браун, а то Паркинсон прознает о твоих разговорах, и мы найдём в темницах твой бездыханный труп, — притворно серьёзно сказала Уизли.

Гермиона понимала, что всё это — пустой трёп, но почему-то у неё похолодело внутри.

— Пошла она, — отмахнулась Лаванда, заканчивая втирать в руки крем.

— Малфой просто скотина, — произнесла напоследок Джинни. — Что бы вы там ни видели внешне, внутренняя гниль отравляет всё остальное. Мне даже мерзко подумать, — судя по тому, как рыжая поёжилась, она не шутила.

Гермиона опомнилась, когда график её уроков превратился в прожёванную тряпку, проколотую ногтями в двух местах. Блин. У неё на спине выступил пот, и она приложила титанические усилия, чтобы просто бросить испорченный пергамент на тумбу рядом и выглядеть непринужденной. Насколько это было возможно.

«Думать о Малфое почти грешно».

Мысль о том, что она натворила, въедалась в тело, отравляя все нервные окончания, запрещая им действовать как положено, подобно вирусу. Страшнее всего было то, что это всё ещё не вызывало отвращения. Внутренняя гниль отравляет всё остальное. Да. Это так. Должно быть так. Но уговоры не помогали. Чёртов мозг просто отказывался видеть в Малфое кого-то ужасного, будто кто-то приварил к ней розовые очки. Гермиона изо всех сил пыталась их отодрать, но в итоге лишь стёрла до крови кончики пальцев. Она закрыла глаза, готовая сделать все, что угодно, даже помолиться, лишь бы Малфой ушёл из её головы.

***

— Это будет лучший день за последние полгода! — торжественно воскликнула Джинни, щипая Гермиону за щёки и делая их ещё более красными.

Она подняла лицо вверх, чувствуя, как снег падает на веки. В субботний день девушкам разрешили посетить Косой переулок, чтобы они могли найти платья для Святочного бала. Парадная одежда значилась в первоначальном списке нужных для обучения в этом году вещей, но так как заранее было неизвестно о масштабе мероприятия, никто не уделил должного внимания наряду. Поэтому после двух недель уговоров и давления на администрацию школы, которая всеми силами пыталась впечатлить гостей, Макгонагалл дала разрешение и позаботилась о Хогвартс-экспрессе, сказав, что тот, кто посмеет пренебречь правилами отправления домой, тут же будет исключён. Гермиона сомневалась, что в конечном итоге подобный проступок был бы наказан настолько жёстко, но, судя по тому, как росла нервозность декана с приближением праздника, ей не хотелось это проверять.

Джинни с самого утра чуть ли не подпрыгивала от ожидания свободного дня вне стенах школы, тем более за выбором нарядов. Такой возможностью решили воспользоваться даже волшебницы, которые были вполне довольны уже приготовленным платьем. Им тоже хотелось немного отвлечься от учебного процесса. Парни что-то бурчали по поводу сексизма, потому что им такой роскоши не предоставили — костюмы никогда не отличались особым разнообразием, а все уж точно захватили по одному, сверяясь со списком.

— По этой стороне находятся все приличные магазины платьев, — произнесла Джинни, смотря на улицу со снующими по ней волшебниками. — Мы должны зайти во все!

— Мерлин, их больше семи! — простонала Гермиона, оценивая площадь и предположительное количество платьев, в которые её принудит втиснуться Джинни.

— Да, могло быть больше, но все остальные преимущественно специализируются на мантиях, — вздохнула рыжая, явно неправильно истолковав восклицание подруги.

Они зашли в первый магазин, который больше походил на театральную гримёрку. При том, что здесь явно раздевались актёры, участвующие в сказочном преставлении. Пышные юбки, объёмные рукава и километры фатина.

— Боже, посмотри, какое оно волшебное, — произнесла Джин с придыханием, смотря на голубое платье со шлейфом протяжностью в несколько метров.

— Джин, оно больше похоже на трёхъярусный торт, — скептически отозвалась Гермиона и тут же получила осуждающий взгляд от тучной ведьмы, которая возникла будто из ниоткуда, хотя с таким количеством огромных юбок легко можно было потерять из виду даже Хагрида.

— Не все могут оценить настоящее искусство, — женщина задрала нос, но всё равно едва доставала Гермионе до плеча. Она подошла к Джинни. — Милочка, желаете примерить?

В следующие полчаса Джин примерила несколько платьев. Одно из них, расшитое бабочками, летающими в пределах пары сантиметров от одеяния, даже понравилось Гермионе, но они обе согласились, что это слишком вычурно даже для Святочного бала. Распрощавшись с женщиной, которая до последнего общалась с Грейнджер сквозь зубы после её неосторожного замечания, подруги отправились в следующий магазин.

***

— Джин, я не могу дышать, — прохрипела Гермиона.

— О, прости, — захохотала Уизли, ослабляя шнуровку на корсете. — Вот так нормально?

Грейнджер повернулась к большому зеркалу, смотря на жёлтое струящееся платье, которое красиво подчёркивало тон её кожи.

— Под этот корсет явно нужна грудь побольше, — вынесла она свой вердикт.

— Мне не нравится, что оно такое закрытое, — покачала головой Джинни, разравнивая юбку руками. — Ну, кроме выреза, конечно. Тебе нужно показать больше тела, — усмехнулась она и принялась расшнуровывать свои десятиминутные труды над корсетом.

***

Уизли таскала её от одного магазина к другому, в которых они проводили просто безумное количество времени. Если бы этот поход не был организован именно ради выбора платьев, Гермиона просто не выдержала бы такого временного расточительства. Сейчас же, смотря на то, как Джинни после расставания с Дином искренне отлично проводит время, она не могла порушить настроение подруги.

— Я думаю, что выбирать платья не так интересно, если не для кого наряжаться, — заметила Уизли.

Они остановились в небольшой кофейне, решив перекусить хотя бы булочкой, потому что если сесть обедать нормально, был риск не успеть просмотреть желаемые магазины или опоздать на обратный поезд.

— Наряжайся для себя! — игриво ткнула её локтем Гермиона, откусывая рогалик с корицей.

— Сказала та, которая, сжав зубы, стоически выдерживает шоппинг, — фыркнула Джинни, и Грейнджер расплылась в улыбке.

— Я не против шоппинга, но это уже превращается в манию. В жизни не мерила такое количество платьев.

Через десять минут Гермиона взяла с подруги слово, что на остальные магазины они потратят не больше двадцати пяти минут в каждом. Поднявшись наверх по лестнице в очередную лавку с нарядами, где на первом этаже располагалось ателье, волшебниц поприветствовала приятная девушка в форменной одежде магазина. Пройдя к специально отведённому примерочному месту, она уточнила их вкусы и параметры, чтобы «сделать ваше времяпровождение у нас продуктивным и комфортным одновременно!» Спустя пару минут девушка взмахнула палочкой, и на напольной вешалке возле них показалось по пять вариантов платьев. Гермиона сразу же отмела насыщенно-зелёный и надела на себя лёгкое белое платье с открытой спиной.

— Грейнджер? Поверить не могу, что стою в одном магазине с ней и Уизли, — слишком высокий для человеческих перепонок голос Паркинсон пронёсся по магазину, когда она оглянулась на своих подруг.

Дафна с Асторией фыркнули и сразу же отвлеклись на платья. Просто прелестно.

— Повернись, — потребовала Джинни. — О, спина круто смотрится, но в целом…

— В целом ты не подходишь этим платьям, грязнокровка, — язвительно произнесла Пэнси.

— Возможно, но ты, главное, не забудь попросить девушку расшнуровать вон то платье, которое я мерила до тебя, потому что вряд ли ты в него влезешь, — улыбнулась ей Гермиона и с удовольствием понаблюдала, как та начала кипятиться от возмущения.

На самом деле гриффиндорка вообще не думала, что параметры — это важно, но при таком отношении любые средства хороши. Что может задеть Паркинсон больше, чем напоминание о том, что Гермиона носит размер меньше. Было удивительно, что слизеринка ещё не сбросилась с астрономической башни из-за этого факта.

— Зато у меня есть формы, — фыркнула Пэнси, покрываясь красными пятнами и складывая руки на груди, выгодно её приподнимая. — Ты просто костлявая сельдь, Грейнджер.

Паркинсон резко отвернулась, принявшись рассматривать одежду, а Гермиона увидела, как смеётся Джинни.

— Эта сука заслужила большего, — сказала она ей и ещё раз взглянула на платье. — Тебе нравится?

— Оно выглядит как свадебное, — ответила Гермиона, зашториваясь.

Девушка скинула бретели с плеч, слыша, как за тонкой стенкой трещит Пэнси, недовольная выбором.

— Старуха слишком долго думала, все нормальные платья к Рождеству уже разобрали.

— В крайнем случае, я просто надену то, которое прислала мама, — ответила ей Дафна, и Гермиона услышала резкий звук скрежета металлической вешалки. — Вот это хорошее, Пэнс, глянь.

— Ну, это что-то. Розовый мне идёт, — недовольно вздохнула слизеринка. — Любимый цвет Драко — чёрный, но, блин, я не хочу быть в чёрном, мне кажется, он меня старит.

— Пэнси, в семнадцать не существует вещи, которая может тебя состарить, — залилась смехом Астория.

— И всё равно, на этом классные оборки. У них есть мой размер? Где она шляется вообще?..

Грейнджер услышала отдаляющиеся шаги, видимо, Паркинсон соизволила отправиться на поиски консультанта. Гермиона вышла из-за ширмы, ловя свою челюсть на лету.

— Джинни! — ахнула она. — Мерлин, оно…

— Нереальное, правда? — расплылась в улыбке девушка, вертясь на небольшом подиуме перед зеркалом.

Это было шёлковое платье немного ниже колена, на металлических завязках насыщенного красного цвета, который делал волосы Уизлетты ещё более яркими.

— Это фантастика, серьёзно, — кивнула Гермиона, осматривая подругу со всех сторон.

— Немного выше той цены, на которую я рассчитывала, но… — Джин закусила губу, однако по блеску в глазах девушки было видно, что платье полностью её покорило. — Но, думаю, переживу. К тому же, я этим летом практически не тратилась.

— Это совершенно точно твоё платье, — сказала Гермиона, полностью уверенная в своих словах.

— Тебе нравится? Правда? Тогда отлично, я его беру! — Джинни спрыгнула на пол. — Но мы ещё ничего не нашли тебе! Марш к стенду, пока я переодеваюсь!

Грейнджер покорно вздохнула, отправившись к дальней стене. Её и так дышащее на ладан настроение оказалось окончательно испорчено. И дело было не в едком языке Пэнси. Чёртова Паркинсон. Неважно, насколько она ядовитая, у неё всегда будет то, чего Гермиона никогда не сможет себе позволить.

Она сглотнула, проводя рукой по ткани платьев автоматически, даже не вдумываясь, когда её пальцы остановились на самой тёмной материи. Любимый цвет Драко — чёрный. Почему-то такое простое знание о его вкусах показалось ей таким интимным, что это всадило ещё одну занозу в пресловутый ушиб. Совсем маленькую, по сравнению с предыдущим уроном, но всё же. Они росли вместе, вместе проводили время на каникулах, их семьи общались, конечно Паркинсон знала его любимый цвет. И ещё миллион личных вещей. Разве они не были идеальной парой? Гермиона хмыкнула себе под нос, пытаясь прогнать мысли прочь, но пальцы сжались на чёрной ткани. Она всё равно не могла найти что-то лучше, так что решила примерить его. До того момента, когда Джинни вернётся и примется за Гермиону сама.

То, что это платье — плохой вариант, девушка поняла, когда была на полпути к натягиванию его на себя. Гермиона уже успела подумать, что Мерлин наказал её за ту фразу в адрес Пэнси, если бы не святая уверенность в том, что она точно посмотрела на бирку перед тем, как забрать платье в примерочную. На ней значился нужный размер. У платья не было замка и, наверное, существовало какое-то заклинание, которое делало процесс натягивания проще, но Гермиона его не знала.

— Мне даже страшно подумать, как я буду его снимать, — произнесла она, выходя к зеркалу и ловя улыбку девушки-консультанта, которая вернулась проверить, всё ли у них хорошо, и предложить напитки.

— Суть в том, что благодаря плотной ткани и отсутствию различных швов и застежёк, платье идеально садится по фигуре, придерживая и подчеркивая всё там, где нужно, видите? — сказала консультантка, взмахом палочки поворачивая к Гермионе позолоченное зеркало.

Гриффиндорка поняла, что процесс надевания — не самая большая проблема. Консультант говорила что-то о подчёркивании? Да, оно подчёркивало.

Ткань выглядела так, будто её по меньшей мере намочили — так сильно она прилегала к телу. Платье было простым: вообще никаких дополнительных элементов, только две тонкие бретельки, вырез, поддерживающий грудь, и длина гораздо выше колена. Гораздо.

— Боже, как долго я переодевалась? — воскликнула Джинни, выходя и передавая свою будущую покупку мужчине, который предложил упаковать её и отнести за стойку. — Посмотри на себя!

— Я смотрю! И выгляжу так, будто мне не хватило денег на нормальное платье, а это сшили из обрезков.

— Замолчи и не смей оскорблять его! — Джинни дурашливо погладила ткань в районе бока Гермионы. — Твои ноги — они должны быть на виду у мира.

— Джин, в этом платье все желающие могут пересчитать количество моих рёбер, — запротестовала она.

— И оценить, насколько кругленькая у тебя задница, — заговорщически парировала рыжая, ничуть не стесняясь работницы магазина.

— Не волнуйтесь, у нас есть вторая часть к этому платью, дайте мне секунду! — девушка удалилась и через пару минут пришла, протягивая Гермионе нечто странное. — Надевайте это через голову, да, прямо сверху.

Данная штука была достаточно тяжёлой для своего небольшого объёма, но, надев её, гриффиндорка тут же поняла в чём дело. Это оказалась накидка, что-то вроде сетки из прочной тонкой серебристой нити волоса единорога, и каждое пересечение нитей украшал камушек, который при искусственном освещении переливался всеми цветами радуги. Накидка была всего лишь на ладонь длиннее самого платья и, естественно, прозрачной, ничуть не прикрывала кожу. Каждый из камушков создавал эффект перелива десятков мелких бриллиантиков по телу Гермионы.

— Мы берём это платье! — воскликнула Джинни. — Нет, Грейнджер, мы его берём! Посмотри на него! Ты выглядишь, будто тебя осыпали волшебной пыльцой! И всё ещё видно, насколько кругленькая задница! Платье идеально, чёрт возьми!

Гермиона рассмеялась от того, насколько серьёзно Уизлетта проговорила такую нелепицу. Она вновь перевела на себя взгляд. Платье было красивым. Очень красивым. Чёрное, но покрыто этой блестящей прозрачной кольчугой, не разбавленное никаким цветом и одновременно разбавленное всеми переливами цветов.

— Пожалуйста, возьми его, — прохныкала Джин. — Люди должны видеть твои ноги чаще! Иначе я подарю тебе на Рождество убийственно короткую юбку и буду обижаться, если ты не станешь носить её хотя бы раз в неделю!

— Это удар ниже пояса! — шутливо возмутилась Гермиона и посмотрела на ценник. Она написала родителям о планах, и они сказали, что пусть платье на такое важное мероприятие будет одним из их подарков на Рождество, поэтому цена её устраивала. Девушку не устраивала длина, но… — Ладно, ладно, уговорила.

— Чудесно! — Джинни произнесла это в один голос с девушкой-консультантом. — Он будет в восторге, я точно тебе говорю. У них в Болгарии вряд ли есть такие красавицы.

Гермиона провела руками по бёдрам, ещё раз оценивая себя.

— Да, я надеюсь, что он будет, — ответила она еле слышно, не подумав о Викторе за этот вечер ни разу.

Комментарий к Глава 12

Те, кто переживали за Гермиону, надеюсь, увидели, что их боец держится молодцом:D ну что, кого удивило их взаимодействие, а кто был готов к такому повороту?)

Да, знаю, что в этой части мы практически не видели, что происходит в светлой голове Драко, но это компенсируется следующей, которая будет посвящена Святочному балу, которого вы ждали еще с самой первой главы))

========== Глава 13 ==========

Грейнджер вздрогнула от неожиданности, когда распылитель обрушил миллион мелких капелек на её лицо.

— Джинни! — воскликнула она, инстинктивно отодвигаясь, пока рыжая зависла у неё над лицом со спреем. — Предупреждать же нужно!

— Так, замри, — строго прервала Уизли Гермиону, не желая слушать возражения. — Это чтоб твой макияж держался всю ночь.

В комнате девочек царило настоящее безумие. Платья, которые ещё не были надеты, разместились на всех предметах мебели. Косметика валялась на кроватях, постоянно заимствованная кем-то, а в воздухе стоял приторный аромат разных отдушек, начиная от лака для волос, заканчивая духами. Находиться здесь было практически невозможно.

Джинни сказала, что платье Гермионы такое акцентное, что лицу хватит пары насыщенно чёрных стрелок, туши, удлиняющей ресницы, и персикового блеска — чтобы макияж был идеальным. Тем не менее рыжая зафиксировала всё спреем.

— Не три глаза ни при каких обстоятельствах, — ткнула она пальцем Гермиону.

Грейнджер кивнула, оставив себе об этом заметку в голове. Она повернулась к зеркалу, проводя руками по идеально ровным волосам. Количество волшебного средства для укладки было немыслимым, и некогда кудряшки теперь ровной шёлковой гладью струились по спине. Она и подумать не могла, что в идеально прямом состоянии они будут настолько длинными. Джиневра же, как и говорила ранее, сделала себе низкий пучок, который открывал её шею и не отвлекал внимание от яркого платья.

— Уизли, где подводка, которую… А, всё, вижу! — Лаванда подлетела к тумбочке, забрав небольшой чёрный тюбик, и замерла, наблюдая за тем, как Джинни помогает Гермионе надеть блестящую накидку. — Вау, Грейнджер, это, действительно, коротко.

— Ничего не коротко! — шикнула на неё Уизлетта, и Гермиона улыбнулась, осматривая себя в зеркале.

Так или иначе, но отступать было поздно. Ей нравилось отражение в зеркале. Несмотря на прозрачность, накидка всё равно создавала какую-то иллюзию прикрытости, поэтому был шанс, что на протяжении вечера она не станет скрючиваться, как ракушка.

Девушки заканчивали наносить последние штрихи. Гермиона договорилась с Виктором встретиться у лестницы возле Большого зала, тогда как Джинни пересечётся с Невиллом прямо в гостиной, чтобы сразу пойти вместе. Грейнджер немного нервничала, но в целом гораздо меньше, чем могла бы. Кажется, за последний месяц у неё просто перегорела нервная система.

Лицо Виктора при виде неё, спускающейся по ступенькам, можно было фотографировать и помещать на первую страницу «Пророка». Он надел костюм с красно-коричневыми оттенками, подходящими его школе, и выглядел хорошо. Правда хорошо, гриффиндорка могла судить это по оборачивающимся ему вслед девушкам.

— Гермиона, ты… — Виктор осмотрел её с открытым ртом, задерживая взгляд на ногах, — невероятно выглядишь. Я…

— Что, не ожидал? — спросила она.

— Да. Точнее, нет, я хотел сказать… — начал тараторить Крам, но девушка лишь залилась смехом, дружески толкая его в плечо.

— Расслабься, я шучу.

Он выдохнул, всё ещё не отрывая от неё взгляда.

— Твои волосы, они отлично лежат, — кажется, Краму правда нравилось, но можно было почувствовать, как сильно он смущён, а Гермионе хотелось, во что бы то ни стало, разрядить обстановку. Ведь то, что она не в форме и у неё на лице есть косметика, не сделали её другим человеком, хотя такая реакция и льстила ей.

Они услышали стук каблуков и, повернувшись, увидели Макгонагалл в бордовой парадной мантии.

— О, вы здесь, слава Годрику, я думала, что потеряла вас, — вздохнула она. — Чемпионы со своими партнёрами должны пройти вон в то фойе через десять минут для открытия бала.

— Конечно, профессор, — кивнула Гермиона, и женщина, осмотрев её ещё раз, удалилась, не сказав ни слова.

Осталось только догадываться, как сильно откровенность платья гриффиндорки ударила по моральным принципам Минервы.

— Виктор, — из-за угла вышел Каркаров, положив руку на плечо воспитанника, и улыбнулся во все тридцать два зуба, — отлично выглядишь. Как и твоя избранница, конечно, — он кивнул Гермионе.

— Да, спасибо, — ответил Крам.

— Я хочу украсть тебя на пару минут с позволения дамы.

Виктор недовольно нахмурился, но Гермиона примирительно улыбнулась. Видно, Каркаров придерживался такого же мнения, как и Лаванда, о том, что подобные мероприятия — серьёзная возможность продемонстрировать себя в хорошем или плохом свете. Не было удивительным, что он хотел сказать слова напутствия. Хотя Гермиона считала, что их и так слишком много.

— Всё в порядке, я подожду тебя в фойе, — кивнула она. Виктор отпустил её руку и со вздохом последовал за своим директором.

Гермиона прошла мимо студентов, которые потихоньку собирались в холле, пристально друг друга осматривая, но повсюду всё равно витала дружественная лёгкая атмосфера — чувствовался праздник. Небольшое помещение, примыкающее к Большому залу, пустовало, и она решила, что чемпионы как раз встречаются со своими парами. Гермиона вздохнула, упёрлась руками в столешницу и повернулась спиной ко входу. Послышался женский довольный хохот. Ей не нужно было слышать писк Паркинсон, чтобы знать, что Малфой появился в зоне видимости. По какой-то причине организм всегда ощущал надвигающуюся опасность, что-то рискованное. Миллионами колючек по коже, плохим предчувствуем, которое невозможно объяснить, лишь надеяться, что это несуществующая бессмысленная паранойя. Малфой существовал, и в нём, к сожалению, было так много смысла. Собрав в себе все силы, Гермиона повернулась, и хохот Паркинсон испарился, будто ей кто-то резко залепил по лицу.

Малфой был полностью в чёрном. Костюм, который ложился на его плечи достаточно плотно, чтобы показать все достоинства тела, брюки, рубашка — насыщенная смоляная мгла. Теперь ртутные глаза парня выглядели ещё более ярко. Он был просто… потрясающим.

— Грейнджер? — рот Пэнси изогнулся в омерзении, когда она осматривала её. Омерзении и чём-то ещё.

Паркинсон стояла рядом с Драко в бледно-розовом платье, которое отлично на ней сидело, без всяких вопросов. Те слова, что она сказала Гермионе в магазине, бесспорно являлись правдой — у Пэнси было гораздо больше аппетитных изгибов. Гермиона внутренне одёрнула себя. С какого момента она стала сравнивать свой внешний вид с другими девушками? С тех пор, как появился Малфой. Она заставила себя оторвать от него взгляд и презрительно покачала головой на «приветствие» слизеринки.

— Салазар, когда я уже прекращу наблюдать её перед своими глазами, — пробурчала Паркинсон вполголоса, делая так, чтобы Гермиона слышала каждое слово. — Чёрт, мы же будем танцевать сейчас. Драко, ты видел Асторию?

— Нет, — коротко ответил он.

— Мне нужно отдать ей сумочку. Сколько там времени? — слизеринка взглянула на его часы на руке. — Я мигом.

Она вылетела из комнаты, звякая металлической длинной ручкой сумочки, кажется, забирая с собой весь воздух. Малфой смотрел на Гермиону. Скорее всего, впервые с того разговора в библиотеке. Открыто, прямо в глаза. Его взгляд спустился ниже по её фигуре, заставляя Гермиону дышать глубже. Гриффиндорка уговаривала себя, что организму нужен кислород и будет не очень хорошо, если она распластается прямо здесь, на полу, от его недостатка. Не выдержав взгляд Малфоя, девушка развернулась спиной, немного отступив, и увидела их отражение в узком напольном зеркале. Это едва не вызвало у Гермионы истеричный смешок. Они выглядели до безумия подходяще. Гораздо более подходяще, чем он и Пэнси в этих своих отвратительных рюшах, которые подчеркивали её полную грудь.

В проём двери вошла Флёр, разодетая в серебристое платье по фигуре, ниспадающее прямо к щиколоткам француженки, а за ней последовал Теодор Нотт, не сводивший с девушки глаз.

— Малфой, ты себе не изменяешь, и выглядишь так, будто похоронил нелюбимую жену. Я за тебя спокоен, — весело произнёс он, пока его избранница бросала неодобрительные взгляды на Драко. Странно, Гермионе казалось, что они вроде как… ладили? — А ты пришёл с… — парень проследил за взглядом Малфоя и, расширив глаза, прошёлся по одеянию гриффиндорки, — с Грейнджер?

— Нотт, праздник ещё не начался, а ты уже успел нализаться? — каблуки Паркинсон отбили марш её злобы, когда она вернулась, как раз вовремя, чтобы услышать реплику Теодора, которую Драко проигнорировал, всё ещё смотря в зеркало.

— Я просто пошутил, Пэнс. Не думаю, что если бы Малфой пришёл с кем-то другим, то она бы всё ещё дышала, — хохотнул Тео, отворачиваясь.

Крам с Гарри зашли одновременно. Позади них семенила Парвати, бросая недовольные взгляды на своего кавалера, который как всегда пытался пригладить вечно растрёпанные волосы.

— Здорово выглядишь, — улыбнулся Поттер подруге, когда Гермиона хлопнула его по рукам, которые только усугубляли ситуацию на голове.

Виктор подошел к Грейнджер, обвив рукой её талию.

— Прости, что оставил тебя, — прошептал он тихо.

— Всё в порядке, — произнесла Гермиона, хватаясь за его руку.

Она чувствовала характерное покалывание, но не осмеливалась поднять глаза. Ей просто резко захотелось, чтобы это закончилось. Выйти, наконец, из душной комнатки и раствориться в толпе.

Когда все уселись по местам, Макгонагалл дала разрешение, и пары выдвинулись в зал. Просторное помещение было украшено падающими сверкающими звёздами и омелой, а по всему периметру стояли круглые столики с уютными огоньками на них, создающими приятный полумрак. Все вежливо хлопали чемпионам и их парам. Гермиона поймала пару убийственных взглядов от девушек, которые организовывали целые коалиции, чтобы поджидать Крама у библиотеки. Однако не существовало вещи, на которую гриффиндорке было больше плевать.

Сделав целый круг и удостоив своим вниманием каждого из судей, пары закончили своё дефиле, присаживаясь за столики. Гермиона немного вытянула шею, но за несколькими ледяными скульптурами часть студентов скрывалась, так что она не видела Рона. Зато Гарри сидел неподалёку, слушая рассказы Перси о болезни мистера Крауча, который сегодня отсутствовал на празднике.

— Ты такая милая, когда краснеешь, — произнёс Виктор, не отрывая от Гермионы взгляда. — Я тебя смущаю?

— Что? Нет! Конечно, нет! — девушка натужно рассмеялась, уговаривая себя ослабить внутри нервный ком. — Просто это первое подобное мероприятие в моей жизни, и я немного волнуюсь, — честно призналась она, накалывая на вилку несколько кусочков помидора и отправляя их в рот. Есть из-за нервов не хотелось абсолютно. — Ты, вероятно, привык к подобному?

— На квиддичных сборах такого рода редко бывает так уютно, как здесь, — покачал головой Виктор. — Сборище пижонов, спонсоров, и обязательно нужно держать лицо. Не так весело, как кажется. Тебе подлить соку?

— Да, пожалуйста, — Гермиона подвинула к нему типичный для Хогвартса бокал. Крам всё ещё испытывал странного рода удивление от изысканной хогвартской посуды.

Виктор был галантным кавалером, как всегда. Он рассказывал Гермионе о том, что теоретически могло входить в круг её интересов: предметы в Дурмстранге, окрестности школы, заклинания, которых болгарин не заметил в программе Хогвартса. Шутки Виктора никогда не были за гранью, его не было чересчур. Со временем Гермиона расслабилась, то ли привыкнув ко взглядам, то ли люди перестали глядеть, смирившись с их парой. Большинство слизеринцев сидело в другой части зала, и их скрывал декор, чему она была несказанно рада. Потому что и так не осталось никаких сил.

Когда все наелись, поднялся Дамблдор, взмахом палочки очищая пространство от столов и отодвигая декор в стороны, чтобы создать танцпол. Виктор потянул Гермиону за руку, не обращая внимания на шутливые отговорки Гермионы. В честь праздника администрация пригласила в школу группу «Ведуньи». У её участников были длинные растрёпанные мантии, нарочно потёртые и разорванные в некоторых местах.

Громкая ритмичная музыка ударила по ушам, студенты захлопали, создавая невероятный шум, который, впрочем, подначивал. Гермиона засмеялась, когда Виктор подёргал её за руки, будто стряхивал с неё плохое настроение. Он крутанул девушку вокруг своей оси, заводя ритм, и она не заметила, как перестала думать обо всём, кроме движений в такт музыке, несмотря на то, что совсем скоро ноги точно будут молить о пощаде, учитывая высоту каблуков.

***

— Пунш, — протянул ему стакан Тео, вставляя гранёное стекло прямо в ладонь.

— Я не хочу пунш, — скривился Драко.

— Попробуй, — надавил Нотт, и Малфой, вскинув бровь, отхлебнул.

— Блять, — кашлянул он. — Почему здесь не ром? — они добавили виски в ягодный пунш, который совершенно не сочетался с кисло-сладким вкусом напитка.

— Потому что ром будет на отдельной вечеринке, — усмехнулся Тео, понижая голос, — а пока пей, что дают.

Драко закатил глаза, делая ещё один глоток. Сейчас бы подошло всё, что под рукой.

— Малыш, на тебе лица нет, — улыбнулась Пэнси, проведя ладонью по его скуле.

Она уже неплохо приложилась к пуншу Нотта, и ему нужно было бы выдернуть стакан из её рук, пока Снейп не заметил слишком развязного поведения студентки своего факультета.

— Не прикасайся ко мне, — процедил Драко сквозь зубы, и Паркинсон надула губки, пытаясь выглядеть мило.

— Блейз, он меня обижает, — прохныкала Пэнси, повернувшись к подошедшему Забини.

Парень тут же схватил её за руку, непринуждённо привлекая к себе, чтобы удержать в ровном положении. Он сделал вид, что просто обнимает девушку.

— Ну, Пэнс, — Блейз мягко забрал из руки девушки бокал, в котором было такое количество алкоголя, что оно перебивало ягодный аромат основы коктейля, — это же всем известная поговорка: чем краше цветок, тем он ядовитее, — театрально произнёс Забини, ухмыляясь Драко.

Она что-то невнятно простонала и снова прилипла к Малфою.

— Посмотрите на Грейнджер, — вдруг выпалил Вейзи, отпивая из своего стакана. — Она вновь ставит под вопрос мою чистокровную сексуальную ориентацию.

Парни рядом засмеялись, поворачивая голову туда, куда Малфой смотрел последние минут пятнадцать, практически не отрываясь. Эта штука на ней походила на диско-шар, отбрасывая блики повсюду, делая Грейнджер ярче всех в тёмном платье. Совершенно точно, на ком-то другом это смотрелось бы странно. Но не на ней.

— Опять разоделась как шлюха, прям как на той вечеринке в октябре, — фыркнула Пэнси, поворачиваясь к Астории, которая пришла вместе с Блейзом, но было совершенно очевидно, что они никогда бы не переступили грань дружбы в своих отношениях.

— Говоришь так, будто это плохо, — прыснул Вейзи, похотливо смотря на то, как грязнокровка вертелась вокруг себя, поддерживаемая Крамом.

— Салазар, у тебя отвратительный вкус, — сморщила нос Паркинсон, пренебрежительно смотря в сторону Грейнджер.

— Ноги — это просто единственное нормальное, что она может показать, — сказала Астория.

— Я не говорю, что повёл бы её под венец, — парировал Вейзи, будто обсуждал лошадь на торгах, — но Крам знает толк в горячих курочках. Как думаете, он ей засадит сегодня?

Драко чувствовал, как алкоголь подстёгивает всё тёмное в нём, но так же немного притупляет отвратительно ноющее чувство внутри, поэтому слизеринец не мог отставить стакан. Это просто собственнический инстинкт. Ничего больше.

— Ставлю пять галлеонов, что грязнокровка ещё девственница, и этому фрику нихуя не обломается, — Тео повернул голову к Вейзи.

— Принято! — хохотнул тот. — Выебет, как козочку, посмотри, как она трётся об него. Думаю, Грейнджер из разряда дешёвых свиданий. Нужно будет предложить ей чего покрепче.

— Она бы в жизни тебе не дала, Вейзи, даже если бы ей залили виски прямо в кровоток, — хмыкнул Малфой, и это должно было прозвучать как шутка, но его голос стал слишком ледяным, чтобы восприниматься дружественно.

— Ты что это, ставишь грязно-шлюху выше уровнем, чем… — Пэнси в неверии ухватилась за локоть Драко, когда он резко повернулся ней, чтобы схватить за плечи.

— Скажи, Паркинсон, ты уже достаточно нализалась, чтоб вести себя как подзаборная алкоголичка или попросить Нотта организовать тебе ещё пару стопок? — он оттолкнул её от себя, наблюдая за тем, как трясётся нижняя губа девушки.

— Эй, Малфой, достаточно, — сказал Забини, придерживая однокурсницу, у которой по щеке потекла слеза.

Паркинсон становилась такой плаксивой, когда была пьяной, это раздражало Драко.

— Я бы проверил, — продолжал потешаться Вейзи, абсолютно не замечая происходящего, потому что не отрывал плотоядный взгляд от ног Грейнджер.

— Похер, — бросил Драко, протиснувшись между людьми.

Он нашёл глазами чашу с пуншем, от которой разило градусом. Оставалось только надеяться, что никто из учителей не решит переместиться в дальнюю часть зала, чтобы отведать яств из слизеринской секции.

Малфой налил себе ещё и осушил стакан в пару глотков. Похер. Похер. Похер. Злое отвратительное существо в нём подпитывалось горячительной жидкостью, но скребущее чувство становилось всё сильнее, напористее, и с каждой минутой Драко было тяжелее его глушить. Он налил себе ещё.

— Драко, в чём твоя проблема? — спросил подошедший Блейз, прищуриваясь и переводя взгляд на стакан в его руке.

— Я веселюсь, Забини, мне уже нельзя? — усмехнулся он, делая пару глотков.

Вот так. Легче. На пару минут стало легче. Без этой ёбаной картинки счастливой Грейнджер в голове.

— Ты ведешь себя как паскуда, — серьёзно сказал Блейз, внимательно всматриваясь в лицо лучшего друга.

— Я Малфой, приятно познакомиться, — иронично сказал он, допивая жидкость.

— Пэнси…

— Я срать хотел на Пэнси, уяснил? — резко прервал его Драко. — Можешь забирать её себе, это едва ли будет таким ударом для Даф, как сестрица, но уверен, ты сможешь заставить ревновать.

Он не дал Забини ответить, поворачиваясь к друзьям и повышая голос так, чтобы было хоть что-то слышно из-за музыки:

— Эй, когда мы закончим здесь ошиваться, как первогодки? Где там настоящее веселье?

Ему смертельно нужно было убраться отсюда.

— Пятнадцать минут, — весело ответил Тео, смотря на часы и попутно выискивая глазами Флёр, которая отошла в дамскую комнату и уже должна была вернуться. — Ускользнём за полчаса до окончания бала, чтоб было без палева. Пока пойдём?.. — он вытащил из внутреннего кармана серого пиджака знакомую металлическую коробку, и Драко кивнул, примыкая к группке людей, выходящих на улицу. — Эй, Марк, ты не куришь? Супер, скажешь Флёр, что я на пять минут? Спасибо.

Драко сделал первую затяжку, закрыв глаза и прислонившись затылком к холодному камню. Он даже не накинул верхнюю одежду. Виски сделало своё дело, разгоняя кровь, повышая градус в теле, поэтому, когда подул ветер, парень облегчённо выдохнул. Вихрь коснулся его волос, опускаясь к кадыку и расстёгнутой верхней пуговице. Грейнджер была похожа на этот вихрь: эти части его тела, кажется, её любимые. Блять. Если бы он сейчас провалился в ад, то даже не заметил бы разницы.

***

— Держи, твой лимонад, — улыбнулся Виктор, и Гермиона сразу сделала пару больших глотков, а потом прислонила прохладное стекло к красной щеке.

— Я умираю, — улыбнулась она, понимая, что её ноги просто не выдержат ещё одного танца.

Они несколько раз на танцполе пересеклись с Роном, от которого Лаванда не отходила ни на миг. Сначала он выглядел измученным необходимостью танцевать, но после, когда люди расслабились и начали безумствовать, просто поддался всеобщему порыву. Гарри же Гермиона увидела только когда вернулась из уборной и поняла, что пропустила медленный танец (из-за чего Виктор немного расстроился), на который Поттера, видимо, вытащила партнёрша. Вечер был просто потрясающим.

— Поверить не могу, что уже почти полночь, — покачала головой Гермиона, когда Виктор пододвинул ей стул, чтобы она немного отдохнула.

— С тобой незаметно пробежало время, — пожал плечом он, не отрывая взгляда от девушки. — Хочешь, мы останемся?

— Останемся? — подняла она брови, допивая лимонад. — Но Макгонагалл говорила, что в полночь…

— Да-да, но мои товарищи сказали, что ваши ученики устраивают небольшое продолжение где-то на восьмом этаже.

Восьмой этаж. Выручай комната.

— Продолжение? — неуверенно протянула Гермиона, ища глазами мальчиков. — Не думаю, что…

— Да, это немного против правил, но… Мне не хочется с тобой расставаться, Гермиона.

Ох. У неё перехватило дыхание, когда она посмотрела на Виктора. Он говорил вполне серьёзно и, кажется, не только о сегодняшнем вечере.

Гермиона помнила, чем закончилась прошлая подобная нелегальная вечеринка, на которую её потащила Джинни. Она разрушила мою жизнь. Да, это было слишком драматичным высказыванием, наверное, потому что внешне ничего не изменилось. Но внутренне Гермиону будто распороли по швам и сшили в неправильных местах, заставляя думать, чувствовать, воспринимать всё иначе. Словно вектор вселенной сместился, оказавшись прикованным к кому-то совершенно ненужному. Разве это не достойно громкого слова «разрушение»? Но Виктор смотрел на неё так, будто его личный вектор был вшит в Гермиону и ни на дюйм в сторону.

— Л-ладно, — несмело улыбнулась она. — Только ненадолго. Я правда не хочу, чтоб нас поймали.

Виктор кивнул и, взяв её за руку, подошёл к одному из дурмстранговцев, который сказал ему что-то. Подождав одногруппника Крама пару минут, пока он ходил за своей дамой, они отправились по лестнице вверх.

— До окончания не так много времени, минут десять, вряд ли учителя станут пересчитывать вас по кроватям, — сказал тот парень, который не соизволил представиться.

— Они сами мечтают об отдыхе, так что забудьте, — захихикала Мариэтта, студентка Когтеврана.

Как Гермиона и предполагала, они быстро оказались у двери в выручай-комнату, которая открылась по велению мыслей кого-то из них и впустила всех внутрь. На этот раз не было даже намёка на большую просторную комнату, похожую на лофт. Сейчас чувствовался дух Слизерина так ярко, что не оставалось сомнений, ученики какого именно факультета придумали это.

Это были две уютные комнаты с низкими потолками и приглушённым освещением. Их разделяли довольно большие арки, позволяющие видеть часть второй комнаты, в которой находились кресла и полки. В основной же главную роль занимал бар и большой стол с окружавшими его тёмно-зелёными диванами.

— Эй, вы пришли! — Теодор похлопал по спине сокурсника Крама, видно, они общались. Тео окинул взглядом Гермиону и удержался от комментариев.

— Да, решили заглянуть, но ненадолго, — произнёс Виктор и немного отодвинул её в сторону, чтобы не загораживать проход, вдруг кто-то ещё решит зайти.

Малфой сидел на диване, закинув руку на спинку. Он смотрел исключительно на кожаную обивку кресла рядом, ни разу не повернув голову в их сторону. Ни разу. Гермиона изо всех сил пыталась стоять на месте, но люди сновали туда-сюда, отодвигая её всё дальше.

— Присаживайся, — бросил ей Виктор, замечая, как она топчется, пока он разговаривал с однокурсником.

— Да, сейчас мы порешаем с алкоголем. У нас вышла небольшая заминка… Маркус, где Блейз? Он должен был уже явиться, — Нотт обратился к слизеринцу у бара.

— Да сейчас он придёт, успокойся, — ответил тот, даже не посмотрев в сторону сокурсника.

Гермиона сдалась, скользнув на гладкий диван и замерев посредине. Между ней и Малфоем спокойно бы поместился ещё ребёнок лет шести. Она сглотнула. Нервозность, которую девушка с таким усилием подавляла и сбрасывала со своих плеч на танцполе, вернулась с утроенной силой. Гермиона подалась назад, вспоминая о том, что читала в книгах по психологии: не только наш мозг может контролировать тело, но и наоборот. Нужно было принять расслабленную позу и тогда, возможно, психика поверит, что можно отпустить каждое из нервных окончаний.

Лёгкое касание пары кончиков пальцев, кажется, трёх. Гермиона замерла, будто в момент превратилась в деревяшку. Она немного отклонилась и поэтому прислонилась к его ладони, свободно свисающей со спинки дивана. Девушка повернулась и бросила на Малфоя взгляд. Драко переговаривался с ещё одним слизеринцем, который сидел на стуле. Он будто не замечал её, но и не убирал руку. Может, действительно, не замечал? Хотя Малфой, которого коробит от прикосновений, вряд ли не заметил бы. Было так легко представить, что они здесь вместе. Как… пара. Гермиона захотела взять его подбородок и с силой повернуть на себя, чтобы он посмотрел.

— Не заскучала? — услышала она у уха голос Виктора, который сел рядом.

— Нет, — улыбнулась гриффиндорка, поворачиваясь к своему кавалеру на этот вечер, и почувствовала, как пальцы Малфоя на её спине вот-вот прожгут три небольших дыры, словно окурки сигарет.

Драко уже хотел что-то сказать, когда дверь вновь отворилась, и влетел Забини, левитируя перед собой несколько бутылок алкоголя.

— Наконец-то, — цокнул языком Теодор, перехватывая тару.

— Я говорил, что достану, хватит ныть, — прервал его мулат, но в голосе не было грубости.

Гермиона ощутила, как пальцы Драко вдруг мягко прочертили полосу по её спине, а затем он убрал руку, поднимаясь и подходя к Блейзу. Мурашки рассыпались по коже девушки, как марш солдатиков, хотя движение было незаметным.

— Ты… — Гермиона прочистила горло, уговаривая себя сосредоточиться. — Ты не покажешь мне вторую комнату?

Ей нужно было отсюда убраться. Гермиона понимала, что уйти, едва ли побыв десять минут, показалось бы странным, девушке хотелось хотя бы увеличить расстояние. Виктор на миг поднял брови, а потом до него дошло.

— О, да, конечно, пойдём, — он взял её за руку и повёл под арку.

Это была комнатка гораздо меньше предыдущей. На полках лежало несколько пачек игральных карт, стояли старое радио и бумбокс. Но основное место занимал бильярдный стол. Гермиона подумала, не Драко ли проектировал эту комнату, зная, что он любит такое развлечение. Девушка улыбнулась, потянувшись за кием.

— Из нас могла бы получиться хорошая команда, — сказала она. — Ну, если бы я хоть как-то умела играть.

Виктор улыбнулся.

— То была стрессовая ситуация, уверен, ты справляешься хорошо.

В этом вся прелесть Виктора: он всегда пытался поддержать. У него словно была записная книжка с нужными фразами, уместными вставками, полный набор в плане этикета. Он никогда не ставил Гермиону в неловкое положение, не вызывал злость, неопределённость — вспышки тех чувств, которые распространяются по телу, подобно заразе, когда создаётся чувство, что они травят тебя ежедневно.

— Решили повторить? — услышала девушка голос Малфоя, вошедшего через арку, и перевела на него взгляд.

Он был… Нет, Малфой не был пьян, но он совершенно точно был выпившим. Это виделось в блеске его глаз и кривой ухмылке, которая обычно посылала тепло по шее гриффиндорки и вниз, но сейчас она выглядела угрожающей. Так, как будто он играл в русскую рулетку. Это нехорошо.

— Здравствуй, Малфой, — все вмиг напряглись, но Крам держался подобающе вежливо. — Как вечер?

— Просто прелестно, — ответил Драко, даже не смотря на болгарина. Он взял второй кий, который был небрежно приставлен к стене. — Грейнджер, неужели опыт не научил, что это неподходящая для тебя игра?

Малфой посмотрел на неё. Его лицо было маской, сотканной из насмешливости и высокого градуса. Нечитаема.

— О, я бы могла подучиться и взять реванш, — деланно беззаботно произнесла Гермиона, отводя глаза.

Если она хотя бы не попытается разбавить атмосферу, воздух вспыхнет. Крам и Малфой не очень-то ладили, судя по всему, хотя соперничество не мешало, например, Гарри и Виктору нормально общаться. Просто дурмстранговец и слизеринец были слишком разными людьми. Кажется, болгарин на подкорке не переносил таких, как Малфой.

— Думаю, это плохая идея, — сказал Крам, пытаясь сделать свой голос непринуждённым. — С тебя хватит одного желания.

Когда речь зашла об этом, ему не удалось скрыть внутреннюю злость. Видимо, тот вечер всё ещё волновал Виктора.

— Ты так в меня веришь! — натужно рассмеялась Гермиона, мысленно умоляя Драко уйти.

— Не волнуйся, мы с Грейнджер нашли общий язык, — ответил Малфой простой фразой, в которую он каким-то образом сумел добавить двойной подтекст.

— Правда? Рад это слышать, — кивнул Виктор. — Мне казалось, что у вас были… напряжённые отношения.

— Я выяснил, что она становится весьма расслабленной, если надавить на нужные точки, — Малфой вертел в руках кий, и Гермионе захотелось, чтобы он просто проткнул ей им горло, потому что ситуация выходила из-под контроля.

— Виктор, ты не мог бы принести мне лимонад? — быстро затараторила она, поворачиваясь к парню.

— Лимонад? — переспросил он, щурясь. — Но…

— Да. Пожалуйста, — девушка надавила, и Крам кивнул.

Вздохнув, он удалился на поиски прохладительного напитка. Как только его спина скрылась, Гермиона повернулась к Малфою, сбрасывая с себя фальшивую беззаботность.

— Какого чёрта ты делаешь? — строго спросила она, наблюдая за тем, как глаза слизеринца стали ещё более искристыми из-за явной его потехи над происходящим.

— Что я делаю? — наигранно невинно поднял брови он, до сих пор вращая кий.

— Специально напрягаешься, чтоб заставить?..

— Чтоб заставить кого-то что-то сделать, мне не нужно напрягаться, — фыркнул Малфой, даже не дослушав, и подошёл к ней, несколько раз пройдясь глазами по её наряду. Он отбросил в сторону свой кий, который оказался где-то в углу.

— Малфой, что ты?.. — спросила Гермиона, ухватившись за край стола, но продолжила стоять на месте, несмотря на то, что за ней было полкомнаты пространства.

— Ты неправильно держишь кий, — произнёс он вполголоса, легко вытягивая предмет из её руки двумя пальцами. — Повернись, я покажу тебе.

Она замерла, смотря на него. Он же не может говорить серьёзно.

— Мне долго ждать? — вскинул Малфой брови, и Гермиона развернулась лицом к столу.

Его рука легла на заднюю поверхность её бедра и начала двигаться вверх, поднимая блестящую накидку, проходясь ладонью по гладкой материи платья на ягодицах и выше. Это словно был шприц с адреналином прямо в кожу, поэтому Гермиона вдохнула, концентрируясь на его руке. Поднявшись достаточно высоко, Малфой легко надавил на её поясницу.

— Прогнись, — велел он.

Она делала то, что парень велел, словно болванчик. Интересно, сколько раз Малфою пришлось бы повторить, если бы ему вдруг захотелось, чтобы Гермиона шагнула с астрономической башни? Она могла поклясться, что ни разу. Его воздействие на неё нужно исследовать с научной точки зрения, потому что оно было абсолютно ненормальным.

Малфой вложил кий ей в ладони, поворачивая её руки так, как нужно. Нагнувшись, его тело в точности повторило изгиб девушки, и такие движения в последнюю очередь навевали ей мысли о бильярде. Малфой делал это специально, бесспорно. Но… пусть. На секунду, пусть.

Малфой слегка дотронулся до её шеи, и она закрыла глаза. Касание было слишком мимолётным, он просто задел кожу, когда перебрасывал волосы девушки на одно плечо.

— Мне больше нравятся кудрявые, — вдруг сказал Малфой.

Гермиона чувствовала, как потеют её ладони, потому что кий стало трудно удерживать, но она просто оказалась в магии момента. Зачем он это делает?

— Поставь пальцы вот так, как треногу, — прошептал Малфой ей на ухо и помог сделать нужную стойку из пальцев на зелёном полотне. — Умница. Расслабь руку, — он легко похлопал девушку по локтю, — она должна быть плавной. Когда бьёшь, делай это расслабленно.

— Хорошо, — голос девушки звучал как из-под колпака.

— Отводи руку в сторону, но не сильно. Ты бьёшь кистью, а не предплечьем, — Гермиона знала, что Малфой чувствует мурашки на её коже, но этой мысли не хватило, чтобы образумить себя. — Вот так.

Малфой отвёл руку гриффиндорки и ударил по ближайшему шару, который стукнулся о соседа и плавно загнал его в лузу. Будто это было самой лёгкой вещью в мире. Кий выскользнул из её рук, упав на поверхность игрального стола, и сбил пару шаров, которые откатились к краю. Слизеринец прочертил кончиком носа линию по шее Гермионы, заставляя девушку сжать руки в кулаки, чтобы вспомнить, где они находятся.

— Д-Драко… — выдохнула она, но это было слишком тихо и больше похоже на стон, чем на предупреждение. — Драко, что ты делаешь?

— Учу тебя играть, разве мы это не выяснили в начале?

Его дыхание пахло огневиски и черникой. Правая рука парня опустилась ниже, наплевав на бильярдную стойку, и сжала её ягодицу поверх платья.

— Драко, нас увидят твои друзья… — пробормотала Гермиона, наблюдая за тем, как пляшут тени в арке и меняется музыка, будто в той комнате кто-то не мог наиграться с приёмником.

— Ты за моих друзей не переживай, Грейнджер, — пробормотал Малфой, немного потянув волосы на затылке девушки на себя.

Гермиона чувствовала, как реальность потихоньку ускользает из её зрачков, и все ощущения мира концентрируются на его руках, которые бродят по телу, как будто так и нужно — совершенно беззастенчиво. Словно Малфой знает, что она поддастся. Расслабится, если надавить на нужные точки. Взрыв хохота из соседней комнаты заставил Гермиону открыть глаза.

— Виктор, — прохрипела она, отталкиваясь ладонями от стола, чтобы выпрямиться. — Я с Виктором…

— Ты с Виктором? Как забавно, Грейнджер, — девушка услышала, как его тон вмиг перестал быть похожим на тягучий мёд, окрасившись в чёрную ледяную крошку. Малфой повернул её к себе лицом и хмыкнул. — Подумала уже над тем, как сымитировать для него девственность? Чтоб его мечты о твоей непорочности не разбились о скалы реальности.

Эти слова были словно пощечина. Быстрая, хлёсткая, оставившая красный след, который ещё долго потом будет алеть. Жаль, что только словами. Потому что пятерню на коже гораздо легче свести, чем этот тон. Гермиона отступила, шокированная ядом в его голосе.

— Ну, знаешь, ты прав, — собралась она, сжав зубы. — Я всё ещё преисполнена веры получить оценку лучше, чем ниже ожидаемого.

Когда девушка огрызнулась, Виктор появился на пороге с двумя лимонадами и с сосредоточенно-хмурым выражением лица. Она натянула на себя улыбку и подошла к нему, игнорируя Малфоя.

— Спасибо большое, пойдём, здесь стало душно, — сказала Гермиона, забрав один из стаканов у дурмстранговца, взяла его за руку и потащила прочь.

Просто немыслимо. Это был Малфой — тот, кто сказал, что для него та ночь ничего не значила. Это был он — тот, кто провёл чёткую линию разделения. Это был Драко Малфой — тот, кто не смотрел на неё ни разу после разговора в библиотеке. Он являлся единственным начальником её эмоций, чьему повелению они всегда беспрекословно подчинялись. Истерика, паника, радость, бабочки, ярость. Для Малфоя — это просто игра. Он был тем, кто мог заставить Гермиону почувствовать что угодно. Сделать её безумно счастливой. Мог. Но не хотел.

Вернувшись, она заметила, что комната заполнилась гораздо более разнообразными студентами: несколько гриффиндорок, когтевранок, даже один парень из Пуффендуя, который был в паре с воспитанницей Шармбатона. Очевидно, что слизеринцы придумали эту вечеринку для «своих», но все привели своего партнёра на этот вечер, так что здесь вновь образовалась сборная солянка из факультетов. Из-за толпы и шуток Забини, который собрал вокруг себя целый концерт, их никто не замечал.

— Прости за это, я… — Гермиона облокотилась об одну из книжных полок, сжимая лимонад так крепко, что стекло вот-вот должно было треснуть, смешивая лимонный сок с её кровью. — Я хотела сказать ему сама, чтоб он не доставал. Если бы там был ты, это бы не сработало.

Виктор ещё больше нахмурился.

— Почему он так тебя не выносит? В чём дело?

Вполне логичный вопрос нелогично резанул по ней, но Грейнджер не подала виду.

— Боюсь, на перечисление причин можно потратить не один час, а ты уж точно не хочешь провести остаток вечера, говоря о Малфое, — усмехнулась Гермиона, и это подействовало на Крама, как успокоительное. Он сразу расслабился и вернул ей улыбку.

— Точно всё хорошо? Потому что если нет, я могу…

— Нет! Не связывайся с Малфоем, Виктор, я серьёзно, — строго сказала она, вспоминая, как его слушались остальные Пожиратели, и, видно, на это была причина. — Он… Не нужно наживать в его лице врага. Я справлюсь с ним. Правда, — добавила Гермиона для пущей уверенности, и Крам выдохнул, сдавшись.

— Ладно, тогда давай попробуем хорошо провести время?

Гермиона кивнула, и Виктор взял её под руку, чтобы провести к диванам. Как раз в этот момент дверь открылась и в комнату вошла Паркинсон в окружении сестёр Гринграсс и Булстроуд.

Малфой ухватился за очередной бокал, будто тот был спасением, последним оплотом. В нём плескалась смесь рома и чего-то кисло-сладкого. Драко заметил вошедшую Пэнси, которая сразу же подошла к нему, робко смотря снизу вверх. На её розовом платье в районе выреза виднелась пара капель, будто она умывалась. Или рыдала. Не было особой разницы.

— Драко, прости, пожалуйста. Я пришла в себя, — произнесла она полушёпотом.

Он кивнул, вновь отпивая из стакана. Видимо, такая реакция была лучшим, на что она могла рассчитывать, так что слизеринка расплылась в улыбке, когда Драко потянул её к толпе. Усевшись в кресло, он посадил Паркинсон на свои колени, и девушка расцвела, хотя тут же сложила руки на своих ногах, больше не касаясь парня. Боясь спугнуть его положительный настрой.

Ему давно не было так хреново. Наверное, с той ночи. Когда Драко вышел из номера отеля, бесцельно слоняясь по коридорам. Он просто не мог находиться в той же комнате, где спала Грейнджер. Не мог, потому что вышел оттуда на последних крупицах воли, пока они не рухнули и не заставили его сдаться. Ещё больше, чем уже успел. Драко всё пытался уговорить себя, что это была просто месть Люциусу, его взглядам; месть за то, что он повёл себя как последняя сволочь, но уже тогда это казалось нелепым. Потому что он бы повторил. Нет. Да. Наверное.

Малфой прислонился головой к стене с отвратительным узором обоев, умоляя себя вспомнить, кто он. Минди сидела у стойки опустевшего холла, когда он спустился вниз, решив покурить ещё раз. Драко завязал с ней беседу, чувствуя, как она облизывает его глазами, и решил, что это потрясающий шанс всё стереть, обнулить. Флирт, пара наводящих вопросов, её намёки о том, что стойка спокойно обойдётся без администратора в течение какого-то времени, а у неё в подсобке завалялся кофе совершенно невообразимых вкусовых качеств. Девушка была у него в руках — протяни ладонь и схвати, даже усилий не нужно. Но, блять. Блять. Драко просто вышел на улицу, где вьюга сменилась мокрым дождём, и простоял там, наверное, минут тридцать, пока вся его одежда не промокла, а лицо не стало практически болеть от ударов воды. Он тогда будто оказался в чёртовом лимбе.

Затем Драко вернулся и бросил взгляд на руку Грейнджер, сжавшую край одеяла, которым слизеринец укрыл её ранее. Чтобы не видеть кровавых подтёков на ногах грязнокровки, не из-за заботы, естественно. Драко подумал, так бы она сжимала его руку, если бы он лёг рядом? Или Грейнджер из тех, кто отодвигается подальше, ища пространство? Он не знал. Малфой в жизни ни с кем не засыпал. Даже мысль об этом, обо всех этих прикосновениях вызывала в нём жуть.

Он заплатил за испорченные простыни, понимая, что, скорее всего, работники отеля потребуют эту плату с неё, когда она проснётся. Грейнджер, наверное, умерла бы со стыда. Это заставило его улыбнуться. Ещё пару кнатов за её ужин, чаевые, и Драко ушёл оттуда, пытаясь стереть Грейнджер из своей памяти так же ловко, как она стёрла все следы произошедшего со своей шеи. Как будто ничего и не было.

Этого и не было. Потому что сейчас Грейнджер сидела рядом с Крамом и его дружком и что-то активно обсуждала, держась за стакан лимонада ничуть не слабее, чем он держался за свой.

Время от времени Драко чувствовал её взгляд. Такой быстрый и мимолетный, что это могло запросто оказаться больной игрой его воображения, но всё же. Он притянул Пэнси за шею, целуя её. Обязательно глубоко и тошно, пока она извивалась на его коленях, прося добавки, но держа руки при себе. Никаких тебе «Пожалуйста, Драко». Пэнси была правильной. Подходящей. Той, что нужно. Но почему-то ему хотелось выть.

— Ты так пахнешь, — пробормотала Пэнси, которая всё равно до сих пор была под градусом.

Малфой боковым зрением заметил, как Грейнджер кидает взгляд в его сторону, и пусть не смотрит напрямую, но точно видит. Облизываясь с Пэнс, ему должно было стать легче. Мать твою, это обязательно должно было произойти! Драко, проглотив последнее содержимое коктейля, закрыл глаза, пытаясь понять, становится ли ему лучше.

— Ещё пара таких стаканов, и, когда Пэнси добьётся того, что она пытается сделать на протяжении последних десяти минут, потираясь задницей о твой пах, у тебя просто не встанет, — усмехнулся Забини, но Драко мог отчетливо слышать странные серьёзные нотки беспокойства. — Какого чёрта, чувак?

Это хороший вопрос, Блейз.

— Спасибо за беспокойство, Забини, кто б ещё позаботился о моём члене, если не ты, — ответил ему он, снабжая каждое слово сарказмом.

— Салазар, никогда больше не употребляй это выражение, не то меня вывернет, — скривился мулат и откинулся на спинку своего кресла, вникая в другой разговор, понимая, что Драко сейчас не настроен на ответы.

— Слушайте, у нас же здесь три чемпиона! — внезапно воскликнул кто-то.

— Вы уже разобрались что к чему с вашими подсказками? — спросила какая-то девушка, которую слизеринец не видел из-за спины Паркинсон. — Чего нам ждать в следующем испытании?

— Думаю, будет красочно, — коротко ответил Крам.

Думаю, он ещё нихера не разгадал загадку. Потому что вряд ли будет красочно, учитывая, что всё произойдёт под водой, а зрители всё это время будут дожидаться того, не сдохнет ли кто-то на дне. Да уж, Малфой видал представления и покрасочней.

— Гермиона, а ты помогаешь Виктору с заданием? — спросила Аманда Квинслет, болтая в бокале нечто красное. — Думаю, ты оказалась в весьма неудобном положении: с одной стороны друг, с другой… — пара девушек захихикали, и Драко перевёл на Грейнджер взгляд.

Она, бесспорно, заметила желание Аманды поддеть её этим вопросом, но непринуждённо отставила свой стакан с наполовину растаявшим льдом, чтобы спокойно ответить.

— Мы не общаемся с Виктором на темы Турнира, у нас и так достаточно тем для разговора.

В этом она всегда была хороша: острый язычок. Драко не мог вспомнить ни одну их перебранку, в которой Грейнджер бы спасовала, не ответив. За все эти годы — ни одной.

— Играем в правду или действие, — воскликнул Малфой, отодвигая опьяневшую Пэнси, которой всё, что было нужно — это его руки на её талии. — Тео, бутылку!

Девушки выдали возбужденное «о-о-о», вмиг заёрзав на местах, и начали переговариваться. Нотт достал пустую бутылку из-под рома и за считанные секунды поместил её в центр стола, движением палочки заставляя вращаться.

— Я не хочу играть в игры, — услышал Драко приглушённый голос Грейнджер.

— Трусливая гриффиндорка, — фыркнула Пэнси, усмехаясь.

Грейнджер бросила на неё взгляд, достойный главной сцены в самом кровавом спектакле.

— Это не есть хо’гошо, эта иг’га не подходит для достойных чисток’говных волшебниц, — сморщила свой напудренный носик Флёр, сидя рядом с Теодором и позволяя ему опоясывать своей рукой талию.

— О, Делакур, перестань быть ханжой, — прервал её какой-то дурмстранговец, и девушка сжала губы, но всё же молча покосилась на вращающуюся бутылку.

Наконец та остановилась, указывая на невзрачную блондинку из Когтеврана на соседнем диване.

— Так-так, как тебя… Эрика, верно? — уточнил Тео. — Да, Эрика, ну что, правда или действие?

— Действие? — больше спросила она, явно пытаясь впечатлить непривычную компанию.

— Расстегни ширинку Гойла зубами, — засмеялся Пьюси.

— Нет, блять, я не собираюсь на это смотреть, — скривился Малфой, дёрнув головой в сторону.

— Пусть она возьмет шот в рот, вот так, — сказал Блейз, призвав к себе стеклянную стопку невербальной магией, — и найдёт способ налить содержимое ему в рот.

Гойл хохотал, будучи явно в восторге от любого из этих действий. Эрика вздохнула и, сжав губы, взяла в руки стопку, щедро наполненную Теодором ромом. Ей явно было неприятно происходящее, но разве это не школа отбора в питейных играх подростков? Умей сказать нет, либо полезай в самое пекло.

Собравшись с духом, девушка откинула голову и, сжав зубы вокруг дна шота, залезла на колени Грегори и одним резким движением разлила ему на лицо алкоголь. Компания засмеялась, подбадривая её действия, и только Гойл закашлял, явно получив в нос больше, чем в рот. Эрика улыбнулась, усевшись на своё место, пока слизеринец применил простое заклинание очищения одежды. Бутылка крутанулась ещё раз, указав в сторону Драко и Пэнси.

— Ну и на кого она показывает? — вытянулся Флинт, чтобы понять угол. — На Малфоя или Пэнс?

— Пожалуйста, только не я, — нарочито по-детски захныкала Паркинсон, и Драко закатил глаза.

— Правда, — ему чертовски не хотелось никому ничего расстёгивать зубами.

Эрика прищурила глаза и задумалась.

— Согласно этой игре я должна спросить у тебя что-то провокационное, типа о сексе или о тайных грешках, но ты — Драко Малфой, так что вряд ли это будет проблемой. Так что… — она забросила ногу на ногу. — Ты обычно выглядишь как ледяная статуя. Ну, насколько можно судить со стороны, так…

— Это чертовски длинное предисловие, — простонал Блейз.

— Из-за чего тебе в последний раз было больно? — наконец выпалила когтевранка.

Впервые Драко вёл с этой девушкой диалог, если это вообще можно назвать диалогом. Малфой поднял брови, будто действительно сначала не понял вопроса.

— Раскрою тебе секрет, — он наклонился вперёд, рискуя скинуть с колен слизеринку. — Я действительно ледяная статуя. Нет чувств — нет боли.

— Но… Разве не предполагается, что на этот вопрос ты должен ответить правду? — неуверенно возразила девушка, не зная, стоит ли спорить.

— Я не вру, — фыркнул Драко.

Не вру. Последний раз он чувствовал боль… Драко даже не помнил. Наверное, когда свалился в пять лет с метлы и сломал руку. Тинки должна была исцелить её, пока он оставался в сознании, чтобы оценить, срослись ли кости правильно. Это, наверное, оказалась последняя физическая боль, которая плотно переплеталась с моральной. Драко было ужасно обидно за себя и за то, что ему запретили садиться на метлу, зачаровав все черенки в Мэноре. Затем он получал много физической боли. Воспитательные меры. Но постепенно она перестала являться чем-то настоящим. Будто просто часть рутины, часть процесса, часть школы, через которую он был обязан пройти, чтобы стать идеальным. Идеальным помощником, идеальным наследником, идеальным Малфоем. Драко давно не воспринимал эту боль как что-то настоящее. Обида, нехватка внимания, любви, чего-то там ещё перестали иметь значение задолго до его поступления в Хогвартс. Детские года постепенно стирались, уступая место знаниям программы и сотням заклинаний в голове, так что он почти не врал. Почти.

— Ты сейчас испоганишь весёлую игру! — цокнула языком пуффендуйка, косясь на Эрику, когда все начали недовольно ворчать.

Драко взмахнул палочкой, заставляя бутылку вертеться. Тео.

— Действие, — улыбнулся Нотт, показывая свою смелость.

— Пусть станцует нам ст’гиптиз! — захлопала в ладоши Флёр, довольная своей выдумкой.

— А что же случилось с «неподходящей игрой для достойных волшебниц»? — язвительно поинтересовалась Астория, смотря на Делакур.

— Меня бы вы не заставили это делать, — дёрнула она плечом, перебросив белокурые волосы за спину и отведя взгляд.

Это было самое лёгкое задание в мире. Возможно, кого-то стриптиз заставил бы засмущаться, но не Теодора. Он прибавил громкости музыке, которая совершенно не соответствовала представлению, и начал медленно расстегивать на себе рубашку, время от времени сгибаясь пополам от смеха, пока остальные едва ли что-то соображали под воздействием алкоголя. Все как один жалели, что не взяли с собой фотоаппарат. Флёр хлопала в ладоши, веселясь. Пэнс опять пристрастилась к бокалу, нашёптывая Драко какие-то неприличности на ухо. Её абсолютно не интересовал Нотт.

Драко перевёл взгляд на Грейнджер. Она о чём-то переговаривалась с Крамом, делая вид, что происходящее её вовсе не касается, а дурмстранговец поддерживал беседу, будто и не замечал внутреннего напряжения своей спутницы. Будто не видел, что ей хочется отсюда уйти.

— Всё-всё, довольно, нет больше сил лицезреть это, — сказал Флинт, и Нотт бросил ему в лицо свою бабочку, смеясь от нелепости ситуации. — Фу, Салазар!

— Всё, остальное за бесплатно не получите! — выкрикнул слизеринец, приводя одежду в порядок.

Он потянулся к бутылке и крутанул её без помощи магии. Она едва ли сделала пару поворотов и указала на дальний конец левого дивана.

— Грейнджер, правда или действие? — спросил Нотт, пока гриффиндорка долю секунды смотрела на злосчастную бутылку с полнейшим ужасом.

Крам что-то шептал ей на ухо, и она, нахмурившись, покачала головой.

— Действие, — с вызовом произнесла девушка, подняв глаза.

Люди вокруг заулюлюкали, явно не ожидая такого расклада.

— Боже, как она меня достала, — произнесла Пэнси, смотря на рядом сидящую Асторию в поиске поддержки, реакцию которой Драко не видел из-за ограниченного поля зрения.

— Хочу, чтобы Грейнджер поцеловала Крама!

Голос Драко отскочил от стенок её головы, как полый мячик, который всё никак не мог найти себе место. Гермиона перевела взгляд на Малфоя, практически не слыша развесёлых смешков вокруг и свиста. Паркинсон светилась от счастья, восседая на его колене. Едва ли самая удобная поза, особенно, когда не можешь держаться за шею того, на ком сидишь, для дополнительной опоры. Создавалось чувство, что даже если бы Драко осыпал свою штанину битым стеклом, это не остановило бы Паркинсон от того, чтобы прильнуть к нему.

Его лицо выражало смесь злобы, какого-то тёмного веселья и алкоголя. Гермиона буквально могла видеть, как он плескался в серых глазах Малфоя, точно так же, как и в стакане.

— Хорошая девочка и хороший мальчик из плохой школы, — нарочито театрально протянул слизеринец, смотря ей прямо в глаза. — Кажется, у нас идеальная пара.

— Малфой, хватит уже… — низкий голос Виктора заполнил комнату.

— Хватит будет, когда я решу, что с неё хватит, — ответил Драко без тени сомнения в собственных словах.

— Перестань, Грейнджер, ну что такого, просто маленький поцелуй. Все и так знают, что он греет руки у тебя под юбкой, — это был Вейзи или кто-то ещё столь же мерзкий, чьи слова все вокруг посчитали достаточно забавными, чтобы поддержать это глупое высказывание своей реакцией.

— Нет, Виктор, стой, — Гермиона схватила его за плечо, не позволяя ему сделать шаг, который, судя по выражению лица Крама, не закончился бы ничем хорошим. — Это… Они того не стоят. Я хочу уйти отсюда, — её голос дрожал, но она смогла сказать об этом спокойно.

Крам тяжело дышал, явно пытаясь утихомирить ярость, но поддался, когда Гермиона потянула его за руку ещё раз. Дверь выручай комнаты захлопнулась, и ей вновь захотелось прижать лицо к холодному кирпичу, потому что стоило знать, что такие посиделки никогда не заканчиваются чем-то хорошим. Только не в слизеринской шайке.

— Господи, прости, Гермиона, я правда не думал, что у вас всё здесь так…

— Нет-нет, всё в порядке, — она остановила его взмахом руки. — Они все ещё малые дети, особенно, когда пьяны, всё нормально.

— В этом нет ничего нормального! — Гермиона удивлённо вскинула брови, потому девушка впервые слышала, что голос Крама поднялся выше нормы. — Он реально тебя ненавидит.

Не было никакого смысла уточнять, о ком именно шла речь. В голосе Виктора чётко слышалось удивление, смешанное со злостью и непониманием. Это могло бы польстить Гермионе, если бы она так сильно не была сосредоточена на урагане внутри.

— В чём история? — не перевёл тему Виктор, ступая на лестницу, которая медленно

и почти бесшумно двигалась, что бывало редко. — В чём причина его ненависти?

— Он… — Гермиона прочистила горло, — он ненавидит Гарри с Роном. Давно, ещё курса с первого. Следует сказать, что это взаимно и даже логично. Они абсолютные противоположности.

— Да, твои друзья не полные кретины, — гневно добавил ремарку Крам.

— Верно, — улыбнулась гриффиндорка, чувствуя, что каждый мускул, отвечающий за это движение, будто не смазывался маслом целую вечность и заржавел настолько, что улыбка доставляла ей физический дискомфорт, — а я их часть. И всё ухудшается тем, что я магглорожденная. И тем, что мы постоянно сталкиваемся. И… — и тем, что я была достаточной идиоткой, чтоб позволить ему использовать меня. — Это сложно, не стоит в этом разбираться, — наконец вздохнула она, переводя взгляд на Виктора, когда они подошли к портрету. — Это не стоит твоих усилий.

Он сжал губы, сдерживая желание спорить, и отвёл глаза в сторону, разговаривая почти шёпотом. Они не должны были здесь находиться в такое время.

— Мне правда жаль, что я тебя туда потащил, — наконец сказал Виктор, решив, что пререкания не имеют смысла.

— Всё хорошо, — выдохнула Гермиона, не желая, чтобы он себя винил. В конце концов, Малфой нашел бы время, чтобы унизить её и безо всяких вечеринок. — Ты сделал этот вечер очень ярким. Спасибо тебе.

Это заявление тут же стёрло грубость с лица болгарина. Он улыбнулся.

— Для тебя всё, что угодно.

Он потянулся к Гермионе и нежно коснулся губами её щеки. Она отступила, покраснев.

— Доброй ночи, Виктор.

Они разошлись, оба преисполненные чувств. Просто разных. Гермиона закрыла портрет как можно тише и прислонила руку к груди, наконец, расслабляя мышцы лица и переставая улыбаться. На долю секунды она обрадовалась, что оказалась одна. Но потом нечто в ней почувствовало, что притворяться больше не перед кем, и ударило её по внутренним органам со всей силы. Всё произошедшее сегодня навалилось на неё неподъёмной цементной глыбой. Отсутствующий, полный ярости взгляд Малфоя, пара развязных касаний, в которых, впрочем, не было ничего нежного или отдающего. Просто что-то доказывающее ему самому. Просто потому что он мог. Пьяный блеск его глаз и отвратительное поведение.

Гермиона сглотнула. Всё было однозначным. Кроме её шестого чувства. Что-то было не так. С ним явно что-то было не так.

Гермиона провела рукой по лицу и тут же отняла ладонь, вспоминая, что она накрашена. Девушка присмотрелась к коже в тусклом свете настенной лампы на наличие размазанной краски. Всё это было… неправильно. Малфой вёл себя как ребёнок. Как обиженный ребёнок. Вот оно. Создавалось такое чувство, что он обижен. Но у него не было причин обижаться, ни единой. Гермиона закусила губу, чувствуя, как в спину врезаются камушки от накидки, когда она прислонилась к стене. Девушка толкнула портрет, пытаясь как можно более тихо выскользнуть из гостиной.

Ей нужно было с ним поговорить. Это всё выглядело глупо. Его поведение, реакции, маска, которая выглядела так косо приклеенной, что даже она могла заметить огрехи. Ей нужно было сказать ему, что… чтобы он шёл к черту. Гермиона не знала. Просто была уверена, что вряд ли ей удастся уснуть, если она не выскажет ему всё сегодня, пока адреналин ещё бушует в крови, подпитывая гриффиндорскую гордость. Лестница подвезла её обратно, и она слышала, как стучат каблуки, будто только и призывая Филча отнять у неё баллы за нарушение правил.

Грейнджер замерла, услышав хохот, а затем пару замечаний, когда толпа студентов начала выходить из выручай-комнаты. Некоторые всё же остались, судя по голосам, но большинство разбредалось в разные стороны. Какой идиотизм — выходить толпой, создавая столько шума. Гермиона притаилась у неосвещённой стены, когда замелькали спины студентов, но никто из них не был одет в идеально чёрный костюм. Девушка нахмурилась и, когда всё стихло, решила подойти к выручай-комнате поближе. Она не удосужилась подумать, что именно будет ему говорить, но злость по отношению к Малфою была такой сильной, что ей казалось, она может применить Бомбарда на дверь и вытащить его оттуда за волосы.

Внезапный характерный звук из впадинки подоконника возле кабинета, в котором у первого курса проходили Чары, привлек её внимание, и Гермиона выглянула из-за каменной колоны, что закрывала обзор. Ну, конечно. Пэнси, сидящая на подоконнике, издала сдавленный стонущий звук, и каким-то образом уже по нему стало ясно, что она очень пьяна. Верх платья собрался на её талии, оголяя грудь, пока Драко двигался, держась руками за подоконник.

Гермиона почувствовала, как кто-то засунул металлический снитч в её горло, который был слишком большим, чтобы спуститься вниз по гортани, поэтому начал душить, перекрыв доступ кислорода. Естественно, она знала, кто он такой. Девушка понимала, что есть Пэнси, что есть какая-то блондинка у туалета, там, на четвёртом этаже, есть, наверное, ещё десяток блондинок. Получалось так легко не думать об этом, когда не видишь, как он сношается с очередной девицей где-то в коридоре. Возможно, было бы не настолько больно, если бы Малфой сношался не с Паркинсон. Интересно, с ней получилось бы так же, если бы тогда не подвернулся отель? Если бы она была в достаточном отчаянии в темноте какого-то коридора, чтобы он потом молча застегнул штаны и ушёл, оставив её на холодном подоконнике, это произошло бы точно так же? Цинично и липко, как с Паркинсон? С его этой Паркинсон.

Гермиона зашла за стену, чувствуя, как на теле будто появляются десятки последствий Сектумсемпры. Открытые порезы, из которых фонтаном должна была хлестать кровь, судя по боли, пока слизеринка пыталась сдерживать пьяные вопли.

Гермиона закрыла глаза. Всё выдумка. Не было никакой боли. Никакой маски. Никакой жалости. Она ошиблась. Малфой носил маску, только когда она видела какую-то участливость, и то, вполне возможно, это было просто плодом её воображения. Смешной иллюзией глупой влюблённой дурочки. Гермиона бы засмеялась, если бы не закрыла рот рукой, чувствуя, как прямо по фалангам пальцев текут горячие слёзы.

Малфой был в своем репертуаре. Ничего удивительного. Он делал больно, и это было нормально. То нормально, которое у них существовало всё время, пока Гермиону не заклинило. Малфой был собой: идеальным покровителем её эмоций, будто невербально приказывающий ей чувствовать. Сейчас он с такой лёгкостью заставил девушку понять, что на самом деле до этого момента она ничего не знала о реальной боли, которую вызывает неразделённое чувство.

Комментарий к Глава 13

Фух, я даже не знаю что сказать😂 только разве то, что Гермиона взяла потаскать мое новогоднее платье😅 оно мне так понравилось, что я, так уж и быть, позволила ей, впервые в истории, между прочим!)

обычно всё от моей натуры достаётся крошке Блейзу

Я честно надеюсь, что глава, которую вы ждали с самого начала, не разочаровала вас, хотя знаю, что многие тут ожидали немного других сцен, но на то я и Чашка Безумия, а как безумие может быть предсказуемым?😝😘

Кохаю вас неймовiрно❤

========== Глава 14 ==========

Гермиона потянула за красную ленту, не снимая пижамы, хотя уже была вторая половина дня. Джинни рассматривала подарки, щебеча о потрясающем вечере, пока Грейнджер вела ладонью по бордовой ткани вязанного свитера от Молли. Девушка решила, что сегодня, по традиции, наденет его и хотя бы таким образом окутает себя в предполагаемое тепло.

— Если бы я не знала, что ты провела Святочный бал с секси-болгарином, то решила бы, что ты прорыдала всю ночь, — хохотнула Уизли, забрасывая к себе в рот горошек от Берти Боттс и через секунду довольно кивая. — На этот раз вкус мармелада. Давай я сделаю тебе маску? Ты выглядишь опухшей.

Впервые Гермиона согласилась безо всяких пререканий, что должно было насторожить Джиневру, но та была так рада «развязанным рукам», что тут же понеслась в ванную комнату, которая давно пустовала. Видимо, все уже спустились вниз на следующий день Рождества. Можно было представить, на что похоже лицо Грейнджер после вчерашней ночи.

Она всё ещё чувствовала пульсирующую боль внутри, спускаясь в Большой зал. Впервые Гермиона не знала, что делать. Впервые она не могла адекватно оценить происходящее. Потому что, чтобы дать какую-то оценку, нужно было чётко знать отправную точку. Но её не существовало. Гермиона не могла вспомнить, с чего всё началось, даже когда пыталась. С какого момента Малфой в её мыслях начал занимать настолько значимое место, что всё скатилось в такую пропасть?

Его не было в школе, это она поняла сразу. Чувство облегчения накатило на Гермиону такой тёплой волной, что, показалось, у неё ещё есть шанс. Есть шанс от этого спастись.

— Гарри, сегодня мы проведём весь день за книгами, — сказала Гермиона, наливая себе в чашку молоко, чтобы разбавить какао-порошок, и взмахом палочки подогревая жидкость. Друг уставился на неё в недоумении. — Да, не смотри на меня так. Нам нужно разгадать, в чём суть яйца, до соревнования не так много времени!

— Гермиона, не начинай, только вчера… — начал ныть Рон, но она быстро прервала его.

— Малфой уже разобрался с загадкой! Крам, я уверена…

— Откуда ты знаешь? — прервал подругу Гарри, разговаривая с набитым ртом.

Она нахмурилась, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, откуда именно эта информация у неё в голове.

— Мы стояли с ним в паре на ЗОТи, сам сказал, — наконец ответила Гермиона.

— Да он мог сказать тебе всё, что угодно, — облегчённо фыркнул Рональд, внутренне находя оправдание тому, почему за всё время они лишь раз удосужились сесть за разгадку.

— Не думаю, что он врал, Рон. Малфой выглядел… — точно так же, когда предлагал им с Виктором сыграть на желания — будто все козыри из колоды у него в руках, — слишком уверенно.

— Когда ты стала экспертом по слизнякам? — Гермиона перевела на Уизли убийственный взгляд, и через секунду парень согласился сделать сегодня упор на второй тур.

Они сидели в библиотеке приблизительно два часа, когда Рон вздохнул в пятнадцатый раз. Ровно. Гермиона уговаривала себя не отвлекаться. Каждое предложение должно было откладываться в мозгу, если она планирует хоть как-то помочь Гарри.

— Слушай, а Крам уже разгадал загадку? Ты могла бы спросить, — предложил Рон.

— Я не общаюсь с Виктором по поводу Турнира, — не отрывая глаз от текста, Гермиона ответила таким холодным тоном, каким вообще можно было это сделать.

— А Малфой, когда он тебе говорил, что…

— Да, Рон, он налил мне чаю, а затем любезно поведал обо всех мыслях по поводу второго тура и в конце выложил всё как на духу о своём папаше. Так всё и было, — она подняла глаза и стрельнула взглядом в учебник, который Уизли отложил слишком далеко для того человека, который не успел прочитать и четверть.

Гарри свернул пергамент, в который выписывал вещи, что показались ему полезными, чтобы Гермиона потом на них взглянула, и сжал переносицу двумя пальцами.

— Я всё ещё считаю, что это неправильно. Мы ничего не делаем с тем, что знаем о Малфое, — произнёс он, наконец, поднимая глаза. — Я почти уверен, что появление моего имени в кубке как-то связано с ним.

— Гарри, но мы это уже обсуждали, и он просто не в состоянии… — начала Гермиона, вздохнув.

— Да-да, я помню, — отмахнулся Поттер, — но это странно. Я чувствую, что мы занимаемся не тем.

— Мы как раз занимаемся тем, чем нужно, — строго сказала девушка, пресекая любые попытки мальчиков как обычно отложить всё на потом. — Мы ничего не можем сделать. Его появление на Чемпионате могло значить что угодно.

— Это значит, что он что-то знает, — запротестовал Рон. — Малфой в чём-то участвует. Что-то происходит.

Грейнджер сдалась и, закрыв книгу, опёрлась о неё, впиваясь ногтями в твёрдую обложку.

— Тебя заставили в этом участвовать?

— Нет. Я сам этого хотел.

Тошнота подкатила к Гермионе так внезапно, что ей пришлось закрыть глаза и вдохнуть поглубже, чтобы унять скрип в груди. Мог ли Малфой правда быть… частью чего-то ужасного? Драко не казался ужасным человеком. Потому что мне хочется этого. Он всё ещё был сыном Пожирателя Смерти. Человека, который являлся зачинщиком произошедшего ужаса на Чемпионате. События того вечера до сих пор вызывают тремор у большинства волшебников. Министерство признало это «неудавшейся шуткой», но только чтобы прикрыть свой зад. Шутка и Чёрная метка над головой были совершенно несовместимыми понятиями. Малфой являлся частью этого. Даже если он ей соврал. Даже если его заставили. Он всё равно был частью этого.

Чувство вины накрыло с такой силой, что Гермиона удивилась, как эта волна не снесла её, ударив в живот и не перекинув кресло с мягкой обивкой. Она почувствовала себя предательницей.

Девушка подумала, как расскажет друзьям. Расскажет всё, чтобы сбросить с себя этот камень. Она могла сказать, что её заставили. В первый раз их заставили поцеловаться. Она могла сказать, что он её заставил. Однако желчь подходила к горлу только при мысли об этом. Потому что Малфой никогда не заставлял её. Ни разу. Даже тогда, в выручай-комнате в октябре. А потом Гермиону будто захватила волна порочного удовольствия, и она раз за разом делала маленький, казалось бы, ничего не значащий шаг вперёд, и не поняла, как оказалась в центре катастрофы. Что девушка могла им сказать? Как она могла им всё объяснить?

— Может, Малфой вообще такой же. Может, его отец наградил меткой, чтоб он выглядел… — рассуждал Поттер вполголоса, и это Гермиона проигнорировать не могла.

— Мерлин, Гарри, нет у него метки! — шикнула Гермиона, округлив глаза от такого допущения.

— Почему ты так думаешь? — спросил Рон.

Потому что я видела его голым.

— Потому что только Сам-Знаешь-Кто может поставить метку, — объяснила она полушёпотом, склонившись к ним ближе. Библиотека была последним местом, где стоило обсуждать такие вещи, хотя в первый день каникул здесь находились только они. — Я много об этом читала. Это особая магия. Чёрная магия. Не говори глупостей.

— Пусть так, — пожал плечами Гарри, будто и сам предполагал, что это неправда, — но этот сукин сын не даёт мне покоя. Он не просто так полез в Турнир.

Гермионе хотелось подтянуть колени к груди и начать медленно раскачиваться, умоляя себя не думать. Она вспомнила прошлый год, когда они вместе поливали грязью Малфоя после очередной ничего не значащей стычки. Когда они вместе совершенно искренне ненавидели его. Как она скучала по тем временам. Гермионе даже пришёл в голову эпизод с прошлой весны, где он зажимал какую-то девчонку в Хогсмиде, и это не вызвало у неё ничего, кроме отвращения. Ей хотелось разрыдаться, потому что она чувствовала себя так, будто её обокрали.

Мысли кричали у неё в голове, и девушке нужно было засунуть голову под воду, чтобы давление хотя бы немного заглушило их ор, вселенское чувство вины, что душило и не давало…

Она дёрнула головой, резко выпрямившись. Факты суетились в её голове, становясь по местам.

— Чёрт, точно! — воскликнула Гермиона. — Вода делает все звуки гораздо тише, потому и язык подводных существ очень высокий!

Мальчики посмотрели на неё, как на сумасшедшую, не улавливая нити.

— Вода, Гарри! Скорее всего, мы не можем разобрать послания, потому что оно слишком высокое для наших ушей. Вода переломит этот барьер!

— В этом… есть смысл, — кивнул Рон со знанием дела, но всё ещё нервно поглядывал на Гарри.

— То есть… Мне нужно поместить его в воду? — неуверенно спросил он, осматривая яйцо.

Гарри брал его с собой каждый раз, когда они садились за разгадку. Вдруг нужно будет как-то отследить опознавательные знаки, хотя каждый из них уже сотню раз вертел яйцо в руках и не нашёл ничего, кроме гладкой позолоченной поверхности.

— Скорее всего, нужно засунуть голову в ёмкость с водой, чтобы расслышать. Хотя, возможно, достаточно будет небольшого количества воды… — размышляла Гермиона вполголоса, быстро перебирая книги на столе в поисках нужной, но когда нашла, то просто махнула на неё рукой. — Просто сделай это. В любом случае у нас нет идей лучше, но, мне кажется, это верный вариант. Даже не знаю, как я не подумала раньше…

— То есть, второй тур будет связан с водой? — сложил два плюс два Рон. — Ну, если эта теория верна.

— Давайте сначала проверим, — ответила Гермиона, думая, что проблемы нужно решать по мере их поступления.

Новая пища для размышлений захватила её разум, вытеснив любые переживания по поводу неразберихи в собственной жизни. Гермиона готова была сидеть над разгадкой сутками, лишь бы продлевать этот эффект. Лишь бы сгладить хоть чем-то чувство вины перед Гарри и Роном. Перед Гарри особенно. Мерлин, Малфой же его соперник. Почему-то с Виктором это было совсем по-другому, будто не существовало ничего неправильного. Малфой — совсем другое дело. Гермионе казалось, что, помогая Гарри разобраться с Турниром, она хотя бы немного уравнивает чашу весов, хотя бы чуточку.

***

Тяжёлый запах древесины и аромат свежести шёлковых простыней — так пахло только в Мэноре. Точнее, только в комнате Драко. В единственном месте, где он иногда позволял себе быть собой. Драко почувствовал касание прохладных нежных рук ко лбу и лениво раскрыл глаза, зная, что сюда никто не мог войти, кроме одного человека.

— Мам, — сонно прохрипел он.

— Привет, Драко, — прошептала она, улыбаясь и убирая волосы у него с лица. — Прости, не хотела тебя будить, но очень по тебе соскучилась.

— Всё в порядке. Который… — парень прочистил горло, садясь на кровати, — который сейчас час?

— Уже почти обед, — оповестила сына Нарцисса, поправляя небесно-голубое платье, которое в тёмно-зелёных и коричневых тонах его спальни смотрелось лучиком света.

Драко простонал и вновь откинулся на подушки. Обычно он не спал так долго. Вчера Драко прибыл домой почти ночью. До этого момента он понятия не имел, насколько устал и как сильно ему нравилось спать без тупой возни однокурсников по комнате и давящего Оглохни на занавесках своей кровати, не говоря уже о качестве самой постели. Мама тихо рассмеялась, взяв его за руку.

— Тебе следует спуститься хотя бы к ужину. У нас будут гости.

Последняя фраза прозвучала несколько напряжённо, и Драко ощутил, как на тыльной стороне его руки палец матери дёрнулся. Он поднял бровь в вопросе, и она поджала губы. Не нужно было спрашивать. Друзья отца. Те, которых он собирал всё лето.

— Папа желает, чтоб ты присутствовал. Думаю, он хочет… похвастаться немного. Он так тобой гордится, — голос Нарциссы дрожал, но она улыбнулась.

Мама говорила об этом так, будто Люциус только и ждал, чтобы его отпрыск залез на табуретку и рассказал стишок про маленького Мерлина. Хер там. Он хочет пригвоздить его к себе по правую руку, чтобы показать всем, кто сомневается в его силе, что у него есть, кому прикрыть спину. Наследник. Такой же сильный. Такой же чистый. Такой же охренительно верный Волдеморту.

— Много их? — спросил Драко нарочито беззаботно.

— Достаточно, — мать дёрнула плечом. — Я ещё не видела список приглашённых.

Он кивнул, поднимаясь. Мама терпеть не могла сборище чужих людей в доме. Они всегда её напрягали. Но это было важно и нужно для отца, так что выбирать не приходилось. Драко самого всегда бесил данный момент, спасали только четыре стены его комнаты. Плевать. Это было не впервой.

— Я уже встаю.

Женщина кивнула и поднялась с кровати, поправив платье.

— Не уверена, но я могла бы ещё успеть внести в список юную мисс Паркинсон, если вдруг ты…

— Нет! — прикрикнул Драко. — Никакой Паркинсон, — понизил он тон.

— Я полагала, вы находились в весьма близких отношениях, — подняла брови Нарцисса.

— Нет никаких отношений, — ответил парень. — Дай мне отдохнуть от неё хоть немного.

— Как скажешь, — пожала плечами миссис Малфой, притворившись, что этого разговора не было. — Спускайся, в гостиной тебя ждут подарки от друзей.

Драко вынудил себя улыбнуться и стёр неправдоподобную гримасу, как только дверь за матерью закрылась. Эта фраза была чем-то вроде традиции, когда его правда волновали подарки на Рождество. Сейчас он слишком хорошо знал, что при таком количестве золота Рождество можно устраивать себе каждый день.

Драко вышел из душа с гладко выбритым лицом и уложенными волосами. Он знал, что подобные вечера от него требовали. Выбор одежды, которую оставила ему домовая, только подтверждал его догадки. Тёмная водолазка, пиджак, плотно сидящий на плечах, фамильное кольцо. Никаких джинсов, никакого хаоса на голове, «никаких выкрутасов». Он должен быть достойным наследником величественного рода. Малфой фыркнул, посмотрев на себя в зеркало, и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, запечатывая её несколькими заклинаниями. Парень знал, что магия матери не позволит никому туда зайти, никогда не позволяла, но так ему всё равно было спокойнее.

В южной гостиной стояла идеально белая ёлка в хрустальных шарах и делала эту комнату ещё более холодной. Драко быстро осмотрел подарки ото всех и улыбнулся, увидев точную копию часов, которые он отдал дурмстранговцам, от Забини. Там не присутствовало той магии, которой был наделен предыдущий экземпляр, но парню всё равно стало приятно. Застегнув ремень на запястье, он отправился на кухню. Домовые сновали туда-сюда, готовясь к приему, и Драко отметил, что у него дома Святочный бал получился бы куда красочнее, судя даже по недоделанным декорациям.

Его бровь взметнулась вверх, когда у прохода на кухню он заметил рыжую ведьму, осматривающую картины. Она услышала шаги и повернула голову, сразу же расплывшись в улыбке.

— О, ты, наверное, Драко! — воскликнула незнакомка, и он уловил лёгкий испанский акцент, который резал ему уши. Хотя, после вчерашнего ему резало уши всё, что не было тишиной.

— Ты кто? — бесцеремонно спросил парень, проходя мимо и заворачивая на кухню, слыша, как каблуки молодой девушки семенят за ним.

— Я Аделаида Майора, — самодовольно произнесла она, и, наверное, это что-то значило. — Мы с матерью прибыли немного раньше, так что я рада, что мы с тобой успеем познакомиться в более неформальной обстановке. Моя мама, она одна из древнего рода Майора, вторая дочь Фиделя…

— Ага, да, похер, — бросил Драко, рыская по шкафчикам.

Он не видел реакции девчонки, но его реплика все же заставила её заткнуться. Драко отметил про себя, что эту фразу нужно запомнить, раз у неё такой огромный коэффициент полезного действия.

— Я думала, что Малфои знают, что такое этикет, если я всё правильно узнала про чистокровную аристократию Великобритании, — хмыкнула девушка, по-прежнему оценивающе наблюдая за ним.

— Я так себе пример, — это явно был не тот тип диалога, который ждал от него Люциус, но почему-то данный факт сделал его даже более приятным. — Да где же, мать вашу… а, вот.

Домовая возникла посреди кухни с глухим щелчком:

— Юный Хозяин, я принесла вам антипохмельное зелье, — произнесла она, будто стесняясь.

— Не переживай, Тинки, я уже нашёл, — он бодро помотал бутылкой огневиски, призывая к себе хрустальный стакан.

— Нет, это нельзя делать! Юного Хозяина ждёт ответственный ужин! Юный Хозяин должен быть в светлом уме! — возмущённо проговорила домовая, отбирая у Малфоя бутылку при помощи своей магии, и Драко вздохнул, запоздало подумав, что слишком распустил своих личных эльфов. — Тинки приготовила зелье и не терпит возражений!

Он закатил глаза и вылил в рот содержимое флакона. В конце концов, Драко был перед ней в долгу за зелье для Грейнджер. Любая старшекурсница имела при себе нужное, но вряд ли у грязнокровки нашёлся бы набор противозачаточных. Как чудесно, что Тинки общалась со многими эльфами из Хогвартса, и он мог поддерживать связь с домашними удобствами хотя бы в таком виде.

— Мама говорила, что в твоём возрасте волшебник находится в поисках невесты, — сделала девчонка ещё одну попытку познакомиться.

Драко посмотрел на неё. Она была немного младше, судя по всему, выглядела лет на шестнадцать.

— Слушай, Аделаида, — произнёс он её имя по слогам, — я уже имею одну ведьму, которая постоянно выводит меня из себя. Когда с ней закончу, устрою кастинг, и ты сможешь побороться за это место. А пока исчезни, окей?

Драко протолкнулся мимо неё в коридор, напоследок бросив взгляд на то, как она хватает воздух подведёнными розовыми губами. Девчонка внешне была ничего, и, возможно, в другой раз он бы воспользовался этим. Но сегодня его едва не мутило при мысли о сексе. То, что было вчера… Драко никогда в жизни не чувствовал себя таким пустым внутри после того, как с кем-то перепихнулся. Это было похоже на то, будто его вывернуло внутренними органами. Полный провал. Паркинсон держала руки при себе, даже не смела протягивать их, но её все равно было слишком много. Так много, что хотелось отмыться. Но душ не помогал. Лучше б у него реально не встал, как говорил Забини.

Суета вокруг раздражала. Драко невероятно хотелось отправить письмо Блейзу и свалить отсюда в какой-нибудь бар до того, как весь этот званый ужин закончится, а он сможет спокойно насладиться своими каникулами. Пройдя по коридору, Малфой скривился, не сумев сдержать отвращение. Сивый.

— Что ты вообще делаешь в моём доме? — спросил Драко, не желая верить, что оборотня действительно пригласили.

— Не смей так разговаривать со мной, — прорычал он.

— Ты находишься в моём доме, — ещё раз заметил Драко, — так что я буду позволять себе всё, что угодно.

— Забываешься, — Фенрир сделал несколько шагов вперёд. — Я всё ещё помню, как ты на Чемпионате испортил мне веселье. Пусть тогда твой папочка сделал тебя главным, но сейчас ты просто… школьник.

— Осторожно, Сивый, школьники нынче бывают очень кровожадны, — прищурился слизеринец, внимательно наблюдая за движениями оппонента.

— У вас, у Малфоев, одна и та же болезнь — чувство собственного величия, когда на то нет ни единой причины. Просто раздутое дерьмо, — слова Фенрира звучали по-животному дико и разозлённо, будто он все эти месяцы копил в себе злобу, и вот он — его шанс.

— Уйди с дороги, — только и сказал Малфой, когда оборотень преградил ему путь.

— Сначала извинения за неуважение.

Драко рассмеялся так громко, что сам удивился. Это реально было самое уморительное, что он слышал за последнее время. Извинения. Извинения для оборотня. Класс.

— Свали, я сказал, — всё ещё хохотал Драко, думая, когда ему оплатили билет в кочующий стенд-ап.

Сивый рыпнулся к нему так быстро, что веселье слетело с лица слизеринца, как будто чья-то рука резким движением сорвала пластырь.

— Еще, блять, шаг, — уже рычал Малфой, направив палочку прямо в лицо оборотню.

Идеальная отточенная реакция. Он помнил, как все эти идиотские упражнения на быстроту реакции казались ему пустой тратой времени.

— Что здесь происходит? — голос его отца покрыл ледяными рисунками все стены в этом коридоре. По крайней мере, так казалось. — Фенрир, ты… ты угрожаешь моему сыну? Драко, опусти палочку.

Но он лишь прищурился и даже не подумал опускать оружие.

— Ты слишком много ему позволяешь, Люциус. Он обязан научиться уважению. И если нужно, трудным путём, — прошипел Сивый, скалясь, как животное.

— Я бы ещё с удовольствием послушал твои ремарки по поводу моего воспитания, но только нет на это времени, — саркастично заметил Малфой-старший. — Палочку, Драко! — воскликнул он, и только после того, как Фенрир сделал шаг назад, слизеринец медленно опустил древко, зная, что если понадобится, он использует его быстрее, чем Фенрир моргнёт. — Там прибывают гости, мне нужно, чтобы ты поздоровался с некоторыми из них, пойдём. А ты… Веди себя в обществе соответственно, мать твою! — властно сказал Люциус, смотря на Фенрира, и после этих слов его мантия затрепетала от поворота.

Было видно, что Сивый умирает от желания сказать что-то, огрызнуться вслед, но он ограничился лишь гневной гримасой.

— Какого чёрта он вообще здесь? — спросил Драко, когда они завернули за угол и стали спускаться по лестнице вниз — к главному входу.

— Тёмный Лорд прибегал к помощи стаи во время Первой войны, Сивый — их главарь. Мы должны считаться с выбором хозяина, — властно проговорил отец, даже не смотря на сына. — Полнолуние уже скоро, он силён. Чем ты думал, начиная с ним перепалку! Если бы я не появился…

— О, я тебя прошу! — фыркнул Драко, думая о том, что сегодня все как сговорились. — Я бы разнёс его мерзкую башку прямо в коридоре, если бы ты не вмешался.

Это была правда. После Чемпионата Драко провёл несколько дней, изучая заклинания, которые могли бы безотказно подействовать на оборотня. Пусть даже очень сильного. Это требовало магических усилий, концентрации тёмной магии, но, слава Салазару, у Драко в запасе имелись и те, и другие ресурсы.

— Ты должен научиться сотрудничать! — рявкнул на него Люциус, резко остановившись и посмотрев сыну в лицо.

— Разве сотрудничество с оборотнями не перечёркивает всю идею чистоты волшебников? — дерзко заявил Драко, поднимая бровь. — Честное слово, нужно пересмотреть эти ваши брошюры с кампанией, потому что я окончательно запутался.

Вот оно. Эти ваши. Ваши. Почему ваши? Будто он не принадлежал к этому всему. Челюсть отца сжалась так сильно, что на секунду Драко подумал, что его зубы повыпадают от напряжения, он явно хотел что-то ответить. Что-то такое, что вмиг бы отрезвило сына. Но открытые парадные двери помешали ему это сделать. Хозяину Мэнора пришлось натянуть на себя улыбку, несмотря на пульсирующую жилу на виске.

Ведьмы и волшебники из разных стран всё прибывали, приклеивая на лицо вежливые улыбки и острыми взглядами исследуя каждый уголок особняка. Нарцисса учтиво кивала на все приветствия, улавливая едва скрываемую зависть, которая обычно сосредотачивалась в районе её шеи, прямо там, где лежала россыпь бриллиантов. Драко заметил, что мать всегда надевала это грузное, но, несомненно, великолепное ожерелье, когда ей предстоял долгий вечер. Как будто десятки этих драгоценных сверкающих камней служили броней.

Ужин был подан в главной гостиной. Длинный тёмный стол и все, одетые точно не так, как Драко помнил из рисунков Рождественских празднований из журналов в детстве. Чёрные мантии, перекошенные лица, витающее подозрение в воздухе. Люциусу нужно было завоевать доверие, убедить их в своей силе, подзарядить их ненависть.

Пережёвывая мясо, которое, несмотря на все труды домовых, чувствовалось просто куском картона, Драко вслушивался в разговоры. Они все были такими натянутыми, что Малфою казалось, если он не успеет увернуться вовремя, нить порвётся, отрикошетив ему прямо в лицо.

— У нас в Финляндии только и говорят о Турнире, который проходит в Хогвартсе! Это такая честь! — воодушевлённо произнёс волшебник с бородой, на которой собрались остатки пищи, когда он поднёс кубок ко рту.

Мерзость.

— Да, хотел бы я сказать, что для нашей семьи честь — стать частью Турнира, но, по правде говоря, это было ожидаемо. Кубок ведь выбирает только достойных, — самодовольно сказал Люциус, бросая на Драко многозначительный взгляд.

Он кивнул, вытерев салфеткой рот. Немногословно.

— Нам, к сожалению, удалось только почитать о его великолепной победе над самкой дракона, — вздохнула Нарцисса, освободившись от душного разговора о благотворительности, который с ней завела гостья. Она всегда любила поговорить о любимом сыне. — Но это не умаляет нашей гордости.

— Сколько там ещё туров? Два? Уверен, будет на что посмотреть.

— Можете не сомневаться, — Люциус улыбнулся со знанием дела, и челюсть его сына щёлкнула. Вот опять.

— В Турнире участвуют только чистокровные волшебники? — поинтересовалась полноватая женщина в кроваво-красной мантии с рыжими отблесками в волосах. По её внешнему виду Драко понял, что, скорее всего, она — мать той надоедливой девчонки, которая слонялась без присмотра по Мэнору.

— Юридически могут участвовать все, — недовольно скривился Люциус, — но по факту три чемпиона из чистокровных семей.

Все присутствующие знали, что чемпионов на самом деле четыре, но, видимо, подчёркнуто игнорировали факт наличия Поттера в этом состязании. Ещё пару месяцев назад Драко бы позабавил этот факт, возможно, он бы даже поглумился. Но теперь ему реально было насрать на чёртова Поттера, существовал он в рамках Турнира или нет.

— Интересно… — протянул тот же мужчина с отвратительной бородой. — У Хогвартса в этом плане прескверная репутация. Школа прямо-таки кишит грязнокровыми отродьями. Почему Драко учится именно там?

— Мы не хотели, чтобы наш сын был далеко от дома, — тут же встряла Нарцисса.

— И все же, есть несколько блестящих альтернатив, которые территориально не так уж и…

— Драко исполняет свою роль в намеченном плане, так что его нахождение в Хогвартсе — это стратегическая обязанность, — сказал Люциус, наплевав на правила приличия, которые гласили, что перебивать собеседника невежливо.

И опять. Опять это странное чувство. Драко должно было бесить, что о нём говорят как об… объекте. Палка, которая должна выстрелить. Отыграть свой ход в пьесе. На самом деле ему просто хотелось, чтобы этот унылый ужин подошёл к концу.

— Я уже жду не дождусь, когда всё осуществится, — улыбнулся Эйвери, медленно пережёвывая пищу, — и тогда, уверяю вас, ни в одной школе Европы не останется места грязнокровкам, начиная с Хогвартса.

— Как я уже говорил, это будет чудесная возможность вспомнить истоки, и что именно привело наше общество к такому плачевному состоянию, — нарочито удручённо вздохнул Малфой-старший.

— Но разве исчезновение всех магов нечестивых кровей не повлечёт за собой огромную дыру в магическом генофонде? Я исследовал некоторые научные работы колдомедиков Японии и скажу, что результаты не шибко утешают, даже если смотреть на это в масштабе, — Драко узнал в говорящем одного из тех, чьей поддержкой отец пытался заручиться ещё летом, но тощий мужчина постоянно задавал слишком много вопросов, так что слизеринец понятия не имел, что тот делал на этом ужине сегодня. Видимо, он был слишком ценным экземпляром, если Люциус согласился терпеть его снова.

— Ну почему сразу «исчезновение», — бодро подал голос Эйвери. — Они смогут быть прислугой, делать всю грязную работу.

Он явно не понял смысл сказанного, но это не помешало ему раскрыть рот.

— Никогда бы не жила с грязнокровкой под одной крышей, даже в качестве прислуги. Это… гадко, — Аделаида скривила свои милые розовые губки с таким омерзением, будто ей кто-то предложил искупаться в растворе слизи.

— Ну-ну, некоторые из них вполне пригодны. Мужчины могли бы присматривать за скотом, до сих пор очень трудно найти эльфов, которые делают это нормально, люди с такой работой справляются гораздо лучше, — рассуждал Эйвери. — Женщины же… — он усмехнулся, — могут быть пристроены в публичных домах. Никто не говорил, что с ними нельзя резвиться.

За столом послышались тихие одобрительные смешки, а некоторые мужчины покивали. Публичные дома. Драко мог буквально чувствовать эту точку внутри себя, где-то под рёбрами, по которым будто прошлись мерцающим острием, вырезая какой-то рисунок. Выпиливая в нём злобу. Грязнокровки в публичных домах — слишком натуральная картина. Когда Драко слышал об их уничтожении повсеместно — это воспринималось как… утопия. Что-то недостижимое, оттого далёкое, почти нереальное. Не вызывающее эмоций. Словно очередная сказка от аристократии, которую они рассказывают друг другу ежедневно, чтобы спокойно спать по ночам. С предложением Эйвери всё стало куда более… реалистичным. Это действительно могло произойти.

Драко сжал вилку в руке до белесых полос на коже. Это легко могла быть Грейнджер. И это точно была бы Грейнджер, как только они узнали бы, как близко она общается с Поттером. Какую важную роль девчонка играет для него. Драко убеждал себя, что подумал о ней, потому что она была единственной грязнокровкой, с которой он более-менее знаком. Все остальные оставались для него не больше, чем именами в устах учителей или чернилами на бумаге в списке учеников. Грейнджер была настоящей. Малфой представил, что больше не будет бесячего задранного вверх носа девчонки, сжатых от ярости кулаков, колких взглядов и слов, таких, будто никто не стоит даже её взгляда. Высокомерная заучка. Поделом было бы ей, верно? Верно, Малфой? Не было бы больше этих её всхлипов-стонов удовольствия, ямочки на правой стороне щеки, она просто исчезнет, потому что появляется, только когда Грейнджер улыбается.

— Слушай, Эйвери, разве ваш прадед не женился на маггле? — спросил Драко, пережёвывая овощ из салата. Таким голосом, будто его интересовал прогноз погоды на завтра. Будет холодно. Невероятно холодно.

Повисла тишина, и все перевели взгляд на Малфоя-младшего. Эйвери опешил, но потом пришёл в себя.

— Он был изгнан из семьи. Порой возникают гнилые соцветия, и наш долг срезать их, прежде чем…

— Да-да, но разве они не родили сына, который в итоге оказался единственным наследником вашего рода, и вам пришлось принять его, чтоб весь клан Эйвери не перестал существовать? Ну, твой дедушка, — Драко откинулся на спинке стула, заинтересовано смотря на бегающие глаза собеседника. — Исправь меня, если я не прав, конечно, я просто очень любознателен, — он сделал глоток из бокала, в котором было сухое красное вино; никто до сих пор не произнёс ни слова. — Опять же, если меня не подводят знания, чистокровным считается волшебник в семи поколениях. Но твой дед — отпрыск магглы и волшебника. Просто, знаешь, ты так настаиваешь на идее публичных домов с грязнокровками… — парень медленно обвёл серыми глазами ногтевую пластину, давая Эйвери шанс захлебнуться своим ужасом и неловкостью. — Ещё ни разу не видел, чтоб кто-то так настоятельно хотел оказаться в борделе, как ты.

Тишина была такой оглушающей, будто один из присутствующих применил несколько взрывных заклинаний на каждого. Такие вещи… Это было абсолютное табу. Подобное случалось, и об этом знали многие. Иногда прибегали к помощи полукровок из-за падения рождаемости в чистокровных союзах, иногда это происходило из-за любви. Но всегда считалось порочным, всегда скрывалось и умалчивалось. Информацию об этом можно было найти в немногих источниках, но Драко умел хорошо искать. В таком свете весь этот трёп казался ему просто кучей дерьма.

Раскатистый смех расколол тишину. Та полноватая женщина залилась хохотом, прислоняя белоснежную салфетку к глазам, чтобы не испортить макияж.

— Это… просто… великолепно, — задыхалась она от смеха. — Ох, Эйвери в публичном доме — это нечто. Нарцисса, у вас растет сын с очень тонким чувством юмора.

Парень видел, как сглотнула мать, а через миг разжала ладонь и бросила на стол салфетку, что успела превратиться в мятую тряпку за время монолога Драко.

— Да, пожалуй, он всегда был несколько эксцентричным, когда дело доходило до освещения какой-либо информации, — натянуто произнесла она, держа на губах фальшивую улыбку.

— Попей воды, Эйвери, — Драко перевёл глаза на бледного мужчину, который потерял краски в лице настолько, что вены на его шее стали ярко-синими, — скоро ведь подадут десерт.

Мать ловко перевела беседу в политическое русло, обсуждая последние новости Министерства, освещённые в «Пророке». Через несколько минут пара ведьм выразила желание осмотреть особняк перед подачей новых блюд, потому что им «невероятно приглянулись предметы искусства, которыми просто кишит Мэнор». Драко подумал, что с него на сегодня достаточно. Он встал из-за стола вместе с другими людьми, которые решили освежиться, и вышел, повернув направо по коридору, чтобы подняться к себе в комнату. Парень не понимал, откуда взялись злость и отвращение. Потому что их не было. Совсем недавно их не было.

— Стоять! — Люциус гаркнул у него за спиной.

— Можешь сказать домовым, чтоб на меня не сервировали. Сегодня совершенно нет настроения есть сладкое, — ответил ему Драко, не замедляя шаг, потому что парню казалось, если он остановится, концентрация ненависти в нём настолько возрастет, что у него взорвется конечность, лишь бы сбалансировать это давление.

Малфой-младший почувствовал выброс магии и вовремя уклонился. Вспышка заклинания промелькнула там, где он только что стоял.

— Лучше бы тебе иметь вразумительное объяснение тому, что ты сегодня устроил, — прорычал Люциус.

— Вразумительное объяснение? Кто бы говорил, отец, — ответил Драко и понял, что в нём уже кипит совершенно понятный гнев, и от этого стало легче. Он мог разложить его на молекулы, объяснить.

— Я сказал, что ты узнаешь всё тогда, когда будет нужно, — отец говорил чуть ли не по слогам, что многое могло сказать об уровне его злости, — но ты раз за разом доказываешь, что я зря полагаюсь на твоё благоразумие.

— Да-да, все эти разговоры о том, что я глупый, неразумный ребёнок, я помню, — закатил глаза Драко. Он был так сыт этим всем. — Только вот есть чувство, ощущение, что я нужен тебе. В этот раз действительно нужен для чего-то. А мне нужны ответы.

Люциус смотрел на него, едва не трясясь от злости. Однако взгляд его был внимательным, закрадывающимся в самую душу.

— Ты мне угрожаешь? — наконец спросил он почти шёпотом.

— Я выдвигаю условия, — ответил Драко на удивление спокойно.

Отец прищурился, будто что-то взвешивая внутри своей головы, и Драко показалось, что он действительно раздумывает. Но буквально через миг его руку охватила боль такой силы, что палочка затряслась от спазма. Он сжал зубы, чтобы не закричать.

— Ты, видимо, совершенно забыл, с кем имеешь дело, сынок, — Люциус стал надвигаться, боль возрастала, и Драко собрал в себя всю силу окклюменции.

Она помогала от физических ощущений, ненадолго, но всё же. Взмах, три прочерка, невербальное заклинание. Тёмный туман выпрыгнул из его палочки, отбрасывая отца назад, но его реакция была слишком хорошей, чтобы это сработало на сто процентов. Драко освободился от железных тисков, сковавших руку, и выбросил ещё одно заклинание. Парень знал, что отец сумеет его блокировать, но тот пошатнулся, едва не упав. Тень страха проскользнула на лице Малфоя-старшего, когда он прикоснулся пальцами к стене, чтобы удержать равновесие. Драко склонил голову, смотря ему в глаза.

— Ты сам научил меня этому заклинанию, отец.

У Люциуса были годы практики в магии, но у Драко был талант. Добавь к этому молодость и настоящую жажду мести, и он мог бы его добить. Если бы хотел. Хозяин поместья вскинул палочку в желании не утратить собственный авторитет, когда Нарцисса обвила ладони вокруг его руки.

— Нет! Не смейте! — хрипло крикнула она. — Не сегодня! — женщина подбежала к Драко, поворачивая его голову к себе, осматривая лицо. Как делала всё детство. — Ты в порядке? Господи, прекратите, хотя бы сегодня!

Но Драко выдернул подбородок, не отводя насторожённого взгляда от отца.

— Нарцисса, от его действий зависит имя нашей семьи! Честь рода! А ему, видимо, слава ослепила глаза, и он забыл, с кем разговаривает, — Люциус сделал несколько шагов вперёд. — Я ещё не закончил его воспитывать.

— Не в Рождество! Не тогда, когда у нас полный дом гостей! Нет! — закричала женщина, загораживая собой сына, а в тембре матери отчётливо слышалась ярость, она казалась инородной именно в её устах. Устах, которые привыкли быть сдержанно-вежливыми. — Люциус…

— Именно из-за тебя он никогда не научится быть мужчиной! — ткнул он пальцем в мать. — Хочешь ответов? Будь уверен, вскоре ты получишь ответы, — зло сказал мужчина и, отбросив мантию, развернулся и пошёл в противоположную сторону.

Малфой-младший сцепил зубы, наконец, опуская палочку. Потрясающее Рождество.

— Сынок, прошу… — Нарцисса потянулась к руке парня, которая была осыпана мелкими ожогами — последствиями заклинания. Женщина всегда слишком сильно реагировала на его увечья после встреч с отцом, так что Драко убеждался, что она знала о минимальном их количестве.

— Забудь, мам. Это даже не ощущается, — отмахнулся он, понимая, что ему нужен отвар, иначе через пару часов боль станет просто адской. — Иди к гостям. Лимит моего праздничного настроения на сегодня исчерпан.

Он вернулся в комнату и уже через минуту рядом с ним появилась личная домовая матери со снадобьями, которая молча обработала его руку. Слизеринец откинулся на подушки, понимая, что это будут реально самые долгие каникулы в его жизни.

***

Гермиона надела на уши бордовые меховые наушники, пряча половину лица в шарф. На улице было не так уж холодно, но за время каникул она отвыкла от мороза, проводя много времени в замке, поэтому сегодня вооружилась дополнительными зимними вещами.

— Мне кажется, нам после таких каникул нужен дополнительный отдых, — зевнул Рон, спускаясь вместе с Гермионой и Гарри по тропинке, ведущей к опушке, на которой обычно проходил урок Ухода за магическими животными.

Девушка понимала, что он имел в виду. Практически всё время после того, как Гарри воспользовался советом подруги и использовал воду для разгадки крика яйца, они провели в библиотеке за учебниками. Оказалось, что разгадать стишок было половиной дела. Даже четвертью. Настоящая проблема заключалась в невозможности находиться под водой в течение часа. Часа, Мерлин! Поэтому у них у всех было стойкое чувство, что уроки не прекращались ни на день.

— Не нойте, совсем скоро поход в Хогсмид, обещаю устроить вам выходной от книг в этот день, — усмехнулась Гермиона, держась за руку Гарри, чтобы не поскользнуться на тонком слое льда, покрывающем брусчатку.

— Чёрт, я надеялся, что нам изменят расписание во втором полугодии, — простонал Поттер, наблюдая за тем, как на опушке собираются слизеринцы.

Гермиона проследила за его взглядом и была уверена, что холодный воздух каким-то образом нашёл способ и забрался прямо под слои её одежды, минуя все переплетения шерсти и кашемира, которыми она так старательно себя оберегала от января. Девушка не видела Малфоя около двух недель. Его не было в школе даже вчера. Во время ужина Гермиона посмотрела на стол слизеринцев, но не нашла парня. Не то чтобы она искала, конечно, просто Малфой всегда выделялся. Возможно, он всё ещё дома, не может уговорить себя вернуться из кричащей роскоши Мэнора в обычные условия студентов. Гермиона закатила глаза. Так было бы даже лучше.

Они подошли ближе, и на миг всё её внимание захватил совершенно другой факт.

— Где Хагрид? — нахмурился Гарри, озвучивая мысли девушки.

На опушке стояла низенькая женщина — профессор Граббли-Дёрг, а рядом с ней топтался единорожек. Белый снег под копытами животного казался серым по сравнению с его переливающейся шерстью.

— Годрик, какой милый! — расплылась Гермиона в улыбке.

— Где она его раздобыла? Их так трудно поймать! — в восхищении пропищала Лаванда, когда все остальные девушки создали полукруг возле единорога.

— Молодые люди, остановитесь, два шага назад, — скомандовала профессор. — Единороги предпочитают женскую руку. Давайте, девочки, подходите медленно, неспешно…

Гермиона оставила Гарри с Роном позади, приближаясь к животному вместе с однокурсницами. Его очарование было таким сильным, что умилялись даже слизеринки. Все сформировали небольшие группки и по очереди подходили, чтобы провести рукой по блестящей шкуре единорога.

Драко прислонился к дереву, опоздав на урок на пятнадцать минут, но профессор была так увлечена лекцией, что даже не потрудилась в начале проверить присутствие всех учеников. Он прибыл только утром частным экипажем, и, видит Салазар, это — лучшее за последнее время. Вернуться сюда. Какая насмешка судьбы.

— Мы уж думали, что ты продался эльфам Мэнора за сладости, — хохотнул Тео, завидев его в толпе.

— Они пытались, — лениво ответил Драко, запахивая чёрное пальто.

Блейз повернулся, и они встретились взглядами. Беспокойство и насторожённость. Да, Забини, всё херово. Итальянец ловко накинул на себя маску и усмехнулся.

— Нам повезло, в первый учебный день этот кретин, видимо, ушёл в отставку, — кивнул Блейз на опушку, намекая на Хагрида. — Я надеялся, что его сожрала одна из его любимых тварей, это была бы потрясающая ирония, но увы, увы… — вздохнул он.

Драко перевёл взгляд на опушку. Возле деревьев стоял жеребёнок единорога. Парень клялся, что не искал её глазами. Она просто оказалась в поле зрения. Грейнджер стояла рядом с животным и восторженно переговаривалась с девочками, поглаживая единорога по загривку, пока он довольно мотал головой. Девушка улыбалась, смотря на зверя, как на святой грааль. Драко хмыкнул. Единороги насторожённо относились к мужчинам, предпочитая общество девушек, видимо, только потому что были самовлюблёнными пижонами, ибо только девчонки могли прийти в такой неописуемый восторг просто от чего-то милого. Грейнджер повернулась, чтобы задать какой-то вопрос Граббли-Дёрг. Единорог ткнулся мордой ей в руку, и ямочка на её правой щеке стала более видимой от улыбки. Да, вот так. Ему стало легче. Это была такая тупая реакция его нервной системы на довольное лицо грязнокровки, что стоило бы врезать самому себе. За все каникулы Драко столько раз слышал различные вариации на тему того, что будет со всеми магглорожденными в извращенных фантазиях друзей отца, что сейчас видеть то, как Грейнджер счастлива от чего-то столь незначительного, было словно напоминанием: всё хорошо. Пока что.

— Не знаю, может, он заболел и лежит с температурой… — слизеринец услышал приглушённое бормотание Поттера и, переведя взгляд, нехотя вспомнил, что у двух её долбанутых дружков тоже, оказывается, есть кое-какие мужские половые признаки, и именно поэтому они толпятся здесь вместе с другими парнями.

— Жив твой Хагрид, просто прячется, боится показаться на люди, — Драко расплылся в улыбке и, уловив раздражённый взгляд Поттера, усмехнулся ещё больше. Он начинал чувствовать себя почти нормально.

— С чего бы это? — нахмурился Гарри.

— А с того, что теперь весь мир знает, кто он такой, — Забини швырнул в него газетой, наслаждаясь происходящим.

Глаза Уизли и Поттера бегали по строчкам в изумлении.

— Представляю, какой шум поднимут родители, зная, что в школе нас учит отпрыск великана, — Драко прислонился к дереву, думая, слишком ли дерзко будет закурить прямо здесь, пока профессор отбивается от неугомонной Грейнджер.

— Ну, они не имеют ничего против того, что мы учимся в одной школе с отпрыском твоего папаши — самого мерзкого монстра в мире, так что, полагаю…

— Завали пасть, — Драко толкнул Поттера, и он нехотя исполнил приказ слизеринца, чуть ли не поскользнувшись на заледенелой земле, если бы не вовремя поддержавшая его рука Уизли.

Газета полетела в сторону, а лицо Поттера окрасилось в красный от злости.

— Дружище, оставь его наедине со своим дерьмом, он того… — начал что-то лепетать рыжий.

— Да, прибереги свои силы для рыданий по великанскому выродку, вижу, слёзки по родителям уже подсохли, — кивнул слизеринец.

Драко чувствовал, как Блейз рядом напрягся вместе с Теодором. Внимание девушек всё ещё было отдано единорогу, поэтому не слышалось никакого верещания и криков о начинающейся драке, так что они вполне могли бы продолжить. Как будто мало физической боли получил за эти две недели.

— Знаешь, Малфой, — Поттер выдернул руку из хватки друга и зло отряхнул куртку, — да, Рон прав. Ты того не стоишь. Ты просто самое большое дерьмо на планете.

— Так, патлатый, вали отсюда нахер, пока… — влез Забини, сделав шаг вперёд.

— Если бы я хотел, то вышиб бы из тебя все мозги, но во имя всего… — Гарри продолжал тыкать пальцем в Драко.

Малфой рассмеялся, качая головой.

— Салазар, ты такой придурок. У меня чувство, будто мне угрожает пятилетний.

— Надеюсь, ты утопишься в том сраном озере, — рявкнул Рон, пытаясь оттащить Гарри. Возле них собиралась небольшая группка жаждущих посмотреть, во что всё это выльется.

— О, нищий и мальчик-который-совершенно-без-мозгов сумели, наконец, разгадать загадку? Уверен, убери из вашей троицы грязнокровку, ты бы просто отказался от второго тура, — после этих слов оба гриффиндорца стали красными. Видимо, Драко попал в самую точку. Ну, конечно. Грейнджер опять подтёрла им зад.

— Не смей обзывать её! Не смей даже думать, чёртов ты ублюдок! — рыкнул Вислый.

Малфой закатил глаза, и внезапно на него нахлынула такая волна… вседозволенности. Это было потрясающее чувство, потому что он знал, что может сейчас разрушить жизни этих двух болванов. Парень мог сказать, просто намекнуть, что их дражайшая подружка чуть ли не умоляла ей засадить, а он был так благосклонен, что согласился. Драко мог ещё чуточку подержать её в напряжении, и грязнокровка сделала бы всё, что угодно, если бы слизеринец тогда попросил. Парень видел это в её глазах: такую потерю контроля, с которой хорошая девочка Грейнджер вряд ли когда-то сталкивалась. Он сам тогда себя едва контролировал. Самое большое дерьмо на планете? Что ж, это не мешало вашей Грейнджер, которую вы так яростно защищаете, облизывать мою шею, пока я ей засаживал. Драко представил их выражения лиц. Понимание того, что, несмотря на всё, у них был общий секрет.

— Подождите, подождите, как я мог забыть, — Малфой несколько раз цокнул языком. — Ещё одно слово, Потти-задроти, и, клянусь, я заставлю Грейнджер сделать что-то очень-очень хреновое, — паника вперемешку с ужасом понимания затопила глаза гриффиндорцев, и он снова рассмеялся. — Видите, я могу контролировать вас, даже не применяя магию. Какой, всё-таки, отличный день.

— Не смей, ты!..

Гермиона повернулась, услышав голос Гарри на таких повышенных тонах, что эта ругань донеслась до неё даже на открытом пространстве среди гомона девочек и рассказов профессора о теме урока. Её взгляд уставился на толпу, которая собралась вокруг Гарри, Рона и… Малфоя. Парень стоял, привалившись к дереву рядом со слизеринскими дружками. Он вернулся. И выглядел… помято. Гермиона бы усмехнулась мысли о том, что, кажется, не одна она не почувствовала отдыха в эти каникулы, но сейчас её разум был слишком занят другим. Граббли-Дёрг обратила внимание на то, что одна из учениц развернулась, и посмотрела в ту сторону.

— Молодые люди! — выкрикнула она, поднимая полы тёплой мантии и направляясь к парням. — Что вы здесь устроили? А ну, разошлись, живо, я сказала! По периметру забора!

Грейнджер оставила животное и подошла к друзьям, которые были красные от злости и уже успели отойти от слизеринцев на приличное расстояние под пристальным взглядом профессора.

— Гарри? Рон? — настойчиво спросила она, требуя объяснений.

— Малфой — сволочь, Гермиона. Он просто тварь, — выплюнул Рон ответ с такой злобой, что, даже зная, что она предназначалась не ей, девушка отступила на шаг.

Грейнджер обернулась, находя его глазами. Малфой даже приблизительно не выглядел таким взбешённым, а он ведь так легко выходил из себя. Слизеринец стоял и говорил с Крэббом и Гойлом, которые кривлялись, поглядывая в их сторону. Было нетрудно догадаться о предмете беседы, что так их веселила. Девушка вздохнула, поворачиваясь к мальчикам. По какой-то неведомой причине Драко Малфой имел талант, подобный напылению красного фосфора для их троицы, — выводить из себя в мгновение ока. Только на Гермиону этот его дар почему-то действовал совершенно извращённым способом. Наверное, поэтому она просто промолчала, решив не доставать мальчиков нотациями. Так нетипично для неё. Как и всё то, что она делала в последнее время. Будто старая Гермиона умирала в ней, иногда пытаясь подавать признаки жизни, но девушка насильно опускала банку ей на голову, обрезая кислород.

***

— Три сливочных пива, пожалуйста, — попросил Рон, снимая с себя шарф.

Сегодня мадам Розмерта была в приподнятом настроении, поэтому лично прогуливалась между столиками, принимая заказы. Прошло три дня с начала учёбы, и, несмотря на недавние каникулы, Гермиона чувствовала, что им нужен этот глоток отдыха. Ещё с самого утра они сходили к Хагриду и вместе с Дамблдором, которого застали уже там, пытались успокоить друга. Они почти что приказали ему вернуться на пост преподавателя школы. Гермионе вообще это казалось невероятным бредом — люди же, например, не боятся всех оборотней! Успокаивало то, что, кажется, это возымело эффект, по крайней мере, Хагрид улыбнулся и обещал им не бросать профессорство, когда они торопились обратно в замок, чтобы не опоздать к сбору в деревню.

— Мне нужно не забыть зайти за парочкой перьев и чернильниц, — в голос напомнила себе Гермиона, которая не могла осуществить этот план уже в течение месяца.

— Ты хотя бы на секунду расслабляешься? — улыбнулся Гарри, по-доброму подкалывая её. — Выдохни, этим можно заняться в другой раз.

— Нет-нет, к тому же, я заказала совой одну книгу из небольшого магазинчика вот здесь, на углу, возможно, она поможет нам найти ответ, как тебе продержаться так долго под водой, — проговорила Гермиона, смотря на небольшой пергамент со списком дел.

— Давай я верну тебе деньги? Сколько там?.. — Гарри похлопал по карманам, пытаясь понять, в каком лежит кошелек, но она оборвала его.

— Всё в порядке, эта книга и так мне была нужна, — отмахнулась Грейнджер, наконец, складывая лист и пододвигая к себе напиток.

Группка слизеринцев из пяти человек резко открыла двери, входя в заведение и не снижая громкость своих голосов ни на грамм. Гермиона заметила, что Пэнси, как всегда, шла рядом с Драко, пока Забини, Нотт и Флинт о чём-то спорили, шутливо пихая друг друга под рёбра.

— Как думаешь, Малфой уже понял, как это провернуть? — спросил Рон, наблюдая за тем, куда смотрит Гарри. — Он ведь уже разгадал загадку, мы точно знаем.

— Почему это? — прищурилась Гермиона.

— Ну… Тогда, на уроке мы начали спорить, и в общем… Мы пожелали ему утопиться в озере, и он начал трындеть о втором туре, — неловко произнёс Поттер, предполагая реакцию подруги.

— Гарри! — возмущённо воскликнула она.

— Что? Это было самое мягкое, что ему следовало пожелать! — он тут же принял оборонительную позицию.

— Нужно обойти его во втором туре любыми способами, — проговорил Рон, сжимая ручку бокала.

Гермиона перевела на него взгляд.

— Послушайте, нам нужно сделать так, чтобы тот, кто пытается навредить Гарри, остался ни с чем. Единственное, что важно — это сохранение его жизни, а не эти детские игры, — строго сказала она, внутренне готовясь к противостоянию.

— Но ему явно кто-то помогает, Гермиона! Слизняк не может просто так… — начал Рон.

— Не хочу ничего слушать, — оборвала его девушка. — Нужно сосредоточиться на своём успехе, а не на чужом поражении. Завтра встречаемся в библиотеке вновь.

Мальчики примирительно вздохнули, всё ещё бросая враждебные взгляды в сторону слизеринцев, которые присоединились к остальным своим друзьям, но понимая, что лучше прекратить об этом говорить.

— Это не единственное, — подал голос Гарри после минутной паузы. — Нам нужно помочь тебе избавиться от желания.

Брови Гермионы подскочили вверх. Это было неожиданно. И даже не только потому что они не заводили с ней разговор о проигранном желании с того времени, когда она наелась по горло их нравоучениями и запретила им вообще поднимать эту тему, а скорее, потому что не помнила, когда сама об этом задумывалась. Гермиона больше не чувствовала нависшей над ней угрозы. После обещания Малфоя.

— Это… — она прочистила горло, понимая, что молчит слишком долго. — Это не первостепенная задача, Гарри.

— Нет, ты не понимаешь, — покачал он головой. — Ты его не слышала.

Голос друга был слишком напряжённым и даже сожалеющим, что совершенно не радовало её. Гермиона напряглась.

— В смысле?

— Он сказал, что может заставить тебя сделать что-то… Что-то ужасное, Гермиона, — произнёс Рон. — Ты же знаешь, что этот чокнутый…

— Он просто дразнит вас, ребята, это всего лишь слова, — она понизила голос. Несмотря на то, что стол слизеринцев был вне зоны слышимости, казалось странным сидеть в нескольких метрах от Драко и обсуждать его. — Не думаю, что даже Малфой опустится до каких-то гнусностей.

— Ты сейчас серьёзно? — Уизли выглядел так, будто она только что изъявила желание посвятить всю свою жизнь исследованию размножения соплохвостов.

— Я хотела сказать, что… — почему-то её щёки горели, будто они обсуждали что-то неприличное, хотя этот разговор вполне себе имел место быть. Соберись, Гермиона! — Это ведь просто правда, помните? Он не может ничего изменить, — применила она более весомый аргумент.

— Ты на сто процентов уверена в этом? — видимо, что-то в лице подруги его не убедило, так что Поттер фыркнул. — Вот видишь. Он может заставить тебя…

— Гарри, успокойся, — Гермионе не хотелось это слушать. — Обещаю, я ещё что-нибудь посмотрю по этому поводу. А пока, прошу, сосредоточься на своём задании.

Парни вздохнули, синхронно отпив из глубоких кружек. Гермиона опустила глаза и начала нервно теребить кусок пергамента. Гриффиндорке нужно было понять, почему она едва не запаниковала при таком простом обсуждении. Девушка превращалась в цельный ком из лжи, и ей становилось до безумия противно от самой себя. Что, если мальчики на самом деле правы, и Малфой всё ещё раздумывает о каких-то вещах, типа отдать это чёртово желание Флинту? Они ведь зашли сюда вместе, наверняка, если он настоятельно попросит Драко… вот оно. Гермионе хотелось верить в его обещание. Сам факт того, что он ей что-то обещал, уже был максимально противоестественным. Девушке захотелось умыться.

— Я схожу в уборную, — сказала она, быстро отодвигая стул.

Парни кивнули и завели разговор о чём-то, что имело отношение к последнему выпуску «Выбери себе метлу», так что Гермиона даже не успела уловить суть обсуждения. Обойдя столики с другой стороны барной стойки, девушка зашла в проход, ведущий к уборным. Резкий толчок двери, и она ощутила тупую боль от удара, мысленно отругав себя, что шла так близко к стене. Кто вообще делает двери открывающимися изнутри в таком узком коридоре?

Её дыхание подскочило, потому что Драко выглядел почти растерянным, встретившись с ней взглядом. Они не виделись две недели. Две недели без перепалок, едких словечек и колючих взглядов. Две недели без попыток скрыть что-то. Гермиона с кропотливостью удерживала и взращивала на него злость, вспоминая, как спускалась по стене в коридоре, понимая, что всё надуманное ею о нём было лишь иллюзией в голове. Ненависть, даже отвращение. Она достигла некоторых успехов в этом. На какой-то момент ей стало даже легче смотреть Гарри и Рону в глаза.

Все эти усилия прилагались для того, чтобы сейчас всё к чертям полетело прахом. Потому что, стоя перед ним, Гермиона чётко поняла, что соскучилась. От этого ей захотелось припечататься ко второй стенке коридора, чтобы держать себя в руках. Чтобы не дотронуться до него. Малфой был бледнее обычного, и это затянуло узел внутри неё. В чём дело? Разве он не развлекался всё это время среди прислуги, находясь в привычной обстановке?

— Мал… — ожила Гермиона, но парень отвёл взгляд и молча прошёл мимо неё, будто они не были знакомы.

Девушка открыла рот, смотря ему вслед. Она уже готова была сказать что-то вроде: «Малфой, отойди» и недовольно поёжиться, чтобы как-то объяснить свой ступор, но он просто… ушёл. Ни единого слова, ни одного смешка, никаких эмоций. Ты разве не этого хотела? Может, у него действительно прошло это помешательство? Гермиона ощутила то гнетущее чувство, когда видишь, как твои мечты исполняются у других. Опустошение. Все каникулы она умоляла собственное сердце, чтобы оно образумилось. Лишь бы двух недель ему хватило, чтобы излечиться. Но сейчас оно немо качало кровь из клапана в клапан, и девушке казалось, что она слышит его ироничный смех. Полностью лишающий надежды.

Холодная вода немного привела её в чувство, хотя, вернувшись в зал, где постоянно витал сквозняк от открывающихся входных дверей, Гермиона поняла, что умывание могло быть немного теплее.

— Всё хорошо? — Гарри перевёл на подругу взгляд, и девушка тут же взяла себя в руки, предполагая, что за эмоции сейчас могли плясать у неё на лице.

— Да, всё в порядке, — улыбнулась она, и Поттер уже открыл рот, но его отвлекла очередная трель колокольчика, и он повернулся ко входу.

Виктор сразу же нашел её взглядом и улыбнулся, проходя мимо многочисленных столов.

— О, Крам! Слушай, Гермиона, может, ты могла бы у него как-то осторожно попытаться выведать… — она бросила на Рональда такой колючий взгляд, что тот едва не поперхнулся своей слюной. — Ну, нет так нет, что ты сразу… — пробормотал он тихо, отводя глаза.

— Гермиона, я тебя искал! Гарри, Рон, — болгарин пожал им руки, вновь возвращая внимание гриффиндорке после приветствия.

— Привет, Виктор. Как ты? — она обрадовалась, что парни быстро переключились на Крама, больше не рассматривая её лицо под лупой.

— У тебя не найдётся минутка? Я был бы рад с тобой прогуляться, — заявил он.

— О… Конечно. Мне как раз нужно было заскочить в магазин, — Гермиона взяла шарф, быстро намотала его себе на шею и позволила Краму помочь ей надеть пальто.

— Ты вернёшься? — спросил Рон, когда она засовывала пергамент со списками дел в карман.

— Я скоро её верну, обещаю, — шутливо поднял руки вверх Виктор.

Они вышли на улицу, и Гермиона туже затянула шарф, когда холодный ветер прошёлся по её щекам.

— Ты отлично выглядишь, — повернулся к ней Крам, обращая внимание на смущение девушки.

— Вот уж точно чего не ожидаешь услышать, когда едва можешь открыть глаза от ветра, — засмеялась Гермиона, разряжая обстановку. Это было немного странно — постоянно чувствовать, что тебе нужно снять уровень напряжения, как толстый слой сливок большой обеденной ложкой.

— Я кое-что хотел сказать тебе, Гермиона.

Они завернули в небольшой переулок, прямо за которым располагался книжный магазин, где можно было купить парочку простых перьев, насколько она знала, чтобы не заходить в отдельную лавку. Виктор вдруг стал серьезён. Девушка остановилась и посмотрела на него.

— Что-то случилось? — нахмурилась Гермиона. Он узнал, что, попрощавшись с ним после Святочного бала, я ускользнула из гостиной, чтоб…

— Ты мне нравишься, — Виктор выпалил это так быстро, что ей понадобилась секунда, чтобы прервать собственные мысли и осознать. — Очень, — вздохнул он. — И я… Я правда никогда такого не чувствовал ни к одной девушке.

Виктор смотрел на стенку чуть левее от неё, прежде чем, видимо, набраться смелости и заглянуть ей в глаза.

— Я решил, что ты должна знать об этом, — продолжил он не без усилий. — И… Если вдруг это взаимно, то… Мне хотелось бы, чтоб ты была моей. Я имею в виду моей девушкой.

Наверное, если бы на Гермиону прямо сейчас сбросили пианино из одного из миниатюрных окошек в хлипких двухэтажных домах Хогсмида, её шок был бы меньшим. Но это оказалось вполне… ожидаемо? Разве она не видела его откровенную заинтересованность? Разве не они несколько раз ходили на свидания, а затем пошли парой на Бал? Разве это всё не должно было навести её на некоторые мысли? Но Гермиона постоянно была так погружена в чувство вины, в попытку избавиться от той отвратительной пульсирующей вещи, которая никак не хотела излечиваться и продолжала зудеть в районе солнечного сплетения, что теперь это оказалось для неё чем-то совершенно неожиданным. Она нравилась Виктору.

— Я… — Гермиона открыла рот, понятия не имея, что сказать, но в её ушах кто-то забыл маленькие карманные часы, потому что девушка слышала, как тикают секунды, пока она молчит.

— Ты не должна отвечать сейчас! — сразу же сказал Виктор. — Подумай об этом, я не хочу на тебя давить. Но… вдруг из этого может что-то получиться? — он немного дёрнул головой, улыбаясь, пытаясь ей показать что-то вроде: «эй, всё хорошо, не нервничай», но это слабо работало.

— Л-ладно, — гриффиндорка выдохнула, заставив себя улыбнуться ему в ответ. — Мы ведь увидимся на днях?

— Конечно, — заверил её болгарин. — В любом случае, я хотел, чтоб ты знала. Но это тебя вообще ни к чему не обязывает.

Это был Виктор. Это было так типично для него: ограждать её от мыслей о том, что она может ранить его чувства. Данный факт заставил Гермиону расслабиться. Это всего лишь Виктор.

— Я думаю, что сейчас тот самый момент, когда я должен оставить тебя наедине с собой, — неловко хохотнул парень.

— Верно, — засмеялась Гермиона, полностью отпустив ситуацию. — Я решу свои дела и вернусь к мальчикам. До встречи?

— До встречи, Гермиона, — Виктор прошёлся тыльной стороной ладони по её щеке, прежде чем развернуться и найти взглядом пару дурмстранговцев, чтобы догнать их и присоединиться.

Грейнджер подождала, пока спины парней скроются за очередным поворотом улицы, и прислонилась к облупившемуся жёлтому фасаду жилого дома, который в зимнем пейзаже выглядел до смешного нелепо. Тонкая струйка пара вылетела из её рта, и она проследила за ней, пока та не растаяла в морозном воздухе. Гермиона закрыла глаза, чтобы вспомнить, когда в последний раз ей не хотелось забраться в угол и разрыдаться от безысходности. И не смогла.

***

— Гарри, плащ, — Гермиона вытянула руку, таким образом показывая, что любые споры бессмысленны.

— Давай я пойду с тобой, ты не должна… — парень продолжал стоять на своём.

— Да Мерлин, — закатила она глаза, раздражённо складывая руки на груди, — в этом нет смысла. Ты мне ничем не поможешь, будешь только мешать. И плащ уже не скрывает нас двоих, а уж тем более троих! — добавила девушка, когда увидела, что Рон раскрыл рот.

Поттер вздохнул, отдавая ей мантию-невидимку.

— Давай я пойду сам. Так будет логично, — уже тише попросил он, надеясь, что перемена тона её переубедит, но она скептически посмотрела на друга.

— Сколько раз ты был в Запретной секции, Гарри?

— Я был там!

— Да, единожды, на первом курсе, и все мы помним, что это не увенчалось успехом. Я быстро возьму нужные книги. Я даже приблизительно помню, где они находятся. Ты будешь только мешать.

Её аргументы были железными, поэтому парням ничего не осталось, кроме как недовольно бухтеть, усаживаясь у камина.

— Мы тебя подождём, — сказал Рон.

— Идите спать, — махнула Гермиона рукой, комкая мантию. — Я вернусь и в спальне просмотрю их, чтоб завтра уже, возможно, что-то вам сказать.

— И всё же я был прав, — девушка подняла бровь на реплику Уизли, — мы плохо на тебя влияем.

Они втроём усмехнулись.

Дождавшись отбоя, гриффиндорка накрыла голову мантией, которая скрыла её от любопытных глаз, и вышла из портрета. Прошло два дня, она прочитала книгу, купленную в Хогсмиде, до дыр, и не нашла даже намёка на решение проблемы нахождения под водой дольше, чем на пару минут. Поэтому, мысль о том, чтобы забраться в Запретную секцию библиотеки, которая отметалась ею на протяжении двух недель, была взята на рассмотрение, и после того, как стало ясно, что они в окончательном и бесповоротном тупике, все же принята. Ждать разрешения от учителей заняло бы время, где-то дня три. Гермиона настолько нервничала из-за отсутствия прогресса в этом вопросе, что ей стали сниться кошмары, где Гарри душит какой-то невидимый человек, засовывая его голову под воду. Тот, кто бросил имя Поттера в Кубок.

Ребята больше не говорили о Малфое или Пожирателях. Это не могло не радовать Гермиону, но, понятное дело, мальчики молчали только из-за того, что всё свободное время проводили за книгами. Рон вчера сказал, что за последний месяц прочитал больше, чем за семнадцать лет, и, видит Годрик, Грейнджер в этом ни на секунду не сомневалась.

Она закусила губу, когда дверь в библиотеку скрипнула. В тишине тёмного коридора этот звук был похож на крик в рупор. Девушка проскользнула в основную секцию, освещая себе дорогу минимальным светом Люмоса. На пути к заветным книгам стояла решётка с замком, отпирающее заклинание к которой Гермиона подобрала ещё на втором курсе, когда думала, что им понадобится дополнительная литература с Тайной комнатой.

Два удара палочкой, витиеватая руна и замки опали. Гермиона успела схватить их другой рукой, чтобы не создавать шум. Первый, второй стеллаж… вот, пятый. Если что-то и могло им помочь, то это было здесь. Она осмотрелась и, прислушавшись к тишине, сбросила с себя мантию, начав перебирать книги. Изучив буклеты, которые годами валялись на столе мадам Пинс, но, которые, на удивление, хранили в себе множество полезной информации по поводу расположения книг во всех секциях, Гермиона примерно знала, что нужно искать.

Спустя двадцать минут у неё в руках лежали две увесистые книги в красных обложках и одна совсем тонкая, больше похожая на журнал, которая обещала рассказать всё обо всех редких растениях. Возможно, есть какое-то особое зелье, которое могло бы решить их проблему.

Правая рука ныла от тяжести книг, потому что Гермионе ещё приходилось придерживать плащ, чтобы он не соскользнул с её волос, пока второй рукой она освещала себе путь. Неожиданно мужские голоса стали стремительно приближаться прямо из-за угла того коридора, который вёл в Гриффиндорскую гостиную.

Она невербально потушила палочку, но сомнений не оставалось — если говорящие были достаточно внимательны, они должны были заметить слабый огонёк света. Гермиона попятилась назад и едва сдержала крик, когда одна её нога провалилась в проём ступеньки. Кожу жгло и несколько попыток выдернуть лодыжку привели только к ещё большему жжению. Девушка замерла, слыша, как к голосам добавляется деревянный звонкий стук, когда два человека показались в коридоре.

— Как я уже сказал, мистер Малфой, это вся информация, которой я… — Снейп оборвал свою речь, смотря себе за спину.

Господи. Гермиона замерла, сидя на холодной ступеньке, сжимая книги в руках, чтобы не дать им выпасть.

— Снейп, доброй ночи, — услышала девушка хриплый голос Грюма, когда он подошёл ближе. — Мне показалось, я слышал шум в районе библиотеки. Мистер Малфой, что вы здесь?..

— Драко здесь с моего разрешения, — холодно сказал Снейп. — Кто-то украл у меня ингредиенты из личных запасов. Как давно вы слышали шум?

— Мистер Малфой помогает вам это расследовать? — презрительно фыркнул Грюм, проигнорировав вопрос.

Если в начале года у Гермионы и были сомнения, что профессор ЗОТИ негативно настроен против Драко, то к этому моменту они полностью развеялись. По какой-то причине тот очень недолюбливал слизеринца.

— Да, это то, чем я занимаюсь на досуге — играю в аврора, — саркастично ответил парень, и Снейп тут же повернулся к нему, взглядом приказывая замолчать.

— Как давно вы слышали шум? — повторил Снейп свой вопрос.

— Около двадцати минут назад. Кому может понадобиться рыться в ваших ингредиентах, Северус?

— Студентам, — на виске у профессора зелий забилась жилка. — Это не первый раз. Воровство, чтобы варить незаконные зелья.

— Неужели? А, может, вы там что-то утаиваете? — Грюм подошёл немного ближе. — К тому же, ночные разговоры с Малфоем-младшим наводят…

— Не смейте впутывать сюда студента! — не выдержал зельевар. — Вам лучше всех известно, что я ничего не прячу!

Гермиона могла видеть лишь часть лица Малфоя, но даже по профилю можно было заметить, насколько сильно он сдерживается, чтобы не закатить глаза. Его руки, засунутые в карманы, уже и так высказывали достаточно неуважения. Он лениво следил за пассивной агрессией двух профессоров, когда она почувствовала, как с неё соскальзывает мантия. Нет. Нет! Ей удалось удержать её кончиками указательного и большого пальцев, не уронив книги, но теперь часть лица девушки и кисти были видны. Грюму и Снейпу нужно было лишь на секунду отвлечься от своей перепалки и повернуться немного в сторону, чтобы это заметить. И не только им.

Выражение шока и подозрения на лице Драко привело её в смятение, потому что она никогда не видела этих эмоций у него на лице в таком коктейле, и лишь потом к ужасу. Он вертел головой от скуки и наткнулся взглядом на то, что выглядывало из-под плаща мантии. Пара секунд, и Малфой сглотнул, закрыв глаза. Гермиона не могла видеть себя со стороны, но могла представить, что зрелище было не самое примитивное. Когда слизеринец сложил дважды два, уголок его губы приподнялся, и она приготовилась к тому, что он сейчас переключит внимание Грюма на неё. Однако парень немного сместился, спиной закрывая мужчинам обзор лестницы, на которой сидела Гермиона. За это он потребует ещё десяток желаний, не меньше. Но сейчас это чувствовалось огромной волной облегчения.

— Мне кажется, я уже задержался на этой пижамной вечеринке дольше положенного, — проговорил Драко, обращая на себя внимание. — Мне нужно в гостиную.

— Отличная мысль, Малфой. Вы тоже, Северус, идите спать, — кивнул Грюм.

— Никто не позволял вам приказывать мне! Я имею такое же право бродить ночью в коридорах, как и вы, — огрызнулся тот, поправляя тёмную мантию.

— Что вы, я лишь беспокоюсь. Мало ли кто может бродить в темноте коридоров в старом замке. Вас проводить? Для вашей же безопасности? — Гермиона не сомневалась, что Грюм просто издевался над Снейпом. Почему-то. И в другой раз она бы с удовольствием понаблюдала за этим, но сейчас её сердце стучало почти в горле от волнения.

— Сам справлюсь, — выплюнул Снейп сквозь зубы. — Идите в постель, Драко.

Малфой молча развернулся и замедлил ход, слыша, как оба профессора расходятся в разные стороны. Когда они скрылись, явно предпочитая обойти десятой дорогой весь Хогвартс, чем идти вместе, даже если им и было по пути, Драко прислонился к стене, молча смотря на гриффиндорку. Понимая, что скрываться бессмысленно, Гермиона разжала руку и позволила мантии упасть. Она соскользнула с неё, собираясь у девушки в ногах и скрывая лодыжки.

— Грейнджер, и почему я не удивлён? — спросил Малфой, смерив её взглядом. — Что ты тут забыла?

— О чём ты разговаривал со Снейпом? — любопытство не дало ей обдумать уместность вопроса.

Это ошарашило парня, и на секунду, кажется, он реально оказался шокирован тем, что в таком положении она ещё и что-то спрашивает.

— Это ты стащила у него ингредиенты? — выпалил Малфой вопрос на вопрос, предварительно посмотрев на неё так, что стало понятно — ответов Гермиона не дождётся.

— Что? Нет.

— Тогда где ты была?

— Это не твоё дело, Малфой, — огрызнулась она на автомате, но потом вздохнула, понимая, что по-прежнему не может пошевелить ногой, и это лишь вопрос времени, когда сюда явится ещё кто-то. — Я была в библиотеке, доволен?

— В библиотеке? — спросил Малфой по слогам, явно не веря. — Теперь ты забираешься туда по ночам? В поисках экстрима? Что-то вроде семейных пар, которым надоел обычный трах, и они закупились париками и запарились над ролевыми играми?

— Очень смешно, — Гермиона бросила на него строгий взгляд и постаралась подняться. Она не могла дотянуться до перил, чтобы найти опору.

— Какого?.. — из-за мантии Малфой всё ещё не мог понять, в чём дело. Поэтому ей пришлось.

— Помоги мне, — Гермиона подняла глаза, когда не получила ответа. — Помоги мне, пожалуйста, Малфой.

Он поднял брови, опуская глаза вниз и, наконец, осознавая.

— Ты такая идиотка, Грейнджер, — рассмеялся Малфой, теперь понимая, почему она не смогла убраться во время разговора Грюма и Снейпа.

— Мне больно, — зачем-то сказала девушка, рассчитывая, что это подействует. И на удивление, оказалась права.

Закатив глаза, Малфой оттолкнулся от стены и подошёл к ней ближе. Его прикосновение к её талии оказалось гораздо нежнее, чем она предполагала, судя по реакции на просьбу. Он немного присел и, обвив ладонь вокруг икры девушки, резко потянул на себя, освобождая ногу Гермионы. Она зашипела, вертя ей по кругу, чтобы понять, не слишком ли сильный ушиб, но потом встала на неё и почувствовала только едва заметные ноющие ощущения. Всё могло быть куда хуже.

— Спасибо, — неловко пробормотала Гермиона, когда Малфой отстранился.

— Ну, теперь это имеет смысл. Мантия-нахрен-невидимка, — Малфой прикоснулся к материи, пропустив её сквозь пальцы. — Стало понятно, как вы втроём проворачивали все эти вещи.

Она сжала губы, отбирая у него плащ. Гермиона не знала, было ли то, что он теперь знал о мантии, катастрофой, но решила, что это явно не самый огромный и ужасный из их общих секретов. Такая мысль заставила её вздрогнуть. Одновременно от ужаса и от… теплоты. Будто иметь с ним что-то общее, пусть даже это ворох тайн, могло означать, что они каким-то образом стали ближе. Мерлин, это…

Гермиона перехватила книги плотнее и, повесив мантию на руку, хотела сделать шаг назад. Вдруг они услышали разъярённый крик Филча.

— Ну подожди, Пивз! Это уже выходит за всякие рамки! — орал завхоз. — Сейчас-сейчас, дорогая, мы его поймаем, и уж в этот раз директор нам явно не откажет…

Паника отразилась на лице Гермионы так ярко, что она на секунду оцепенела. Господи, неужели нельзя оставить по одному приключению на одну чёртову ночь?

— Блять, — цокнул языком Драко и, схватив её за локоть, быстро потянул к двери одного из кабинетов.

Буквально через пару секунд, судя по причитанию, в коридоре на их месте оказался Филч. Малфой мгновенно запечатал дверь простым заклинанием, на случай, если сторож отвлечётся от своей мании преследования полтергейста и решит проверить дверь класса, потому что они явно не заботились о минимуме шума, когда вбегали сюда. Но завхоз прошёл мимо. Гермиона выдохнула.

Огни со стадиона освещали кабинет достаточно, чтобы понять, что они оказались в классе Трансфигурации. Всё произошло так быстро, что Гермиона даже не успела сориентироваться, в какие именно двери Малфой её втолкнул. Оставалось только надеяться, что на кабинете не стояли заклинания, определяющие личность учеников, заходящих сюда после отбоя. Если Малфой мог прикрыться какой-нибудь байкой, связанной с разрешением Снейпа, то Гермиона такой привилегией не обладала. Но подобные чары были редкостью, так что оставалось надеяться, что её страх абсолютно беспочвенный.

Она повернулась, когда услышала глухой стук. Малфой осмотрел обложки книг и бросил их обратно на парту.

— Это ему не поможет. Ну, точнее, могло бы, но он не способен осилить такую магию за столь короткий срок, — вынес слизеринец свой вердикт.

— О, что ты знаешь! — раздражённо буркнула Гермиона, но эта мысль уже посеяла зерно в её голове. — Ты уже… — она на секунду подумала, правильно ли спрашивать об этом, но когда слово «правильно» было основополагающим, если дело касалось Малфоя? — Ты уже знаешь, как будешь поступать?

— Да, — коротко ответил он и отвернулся. — Филч будет идти назад, может, минут через пятнадцать, — оповестил её парень, не смотря в лицо и садясь на парту. — Салазар, почему с тобой всегда одни проблемы?

— Так это я виновата?! — задохнулась гриффиндорка. — Иди к чёрту, Малфой, без тебя в школе было так чудесно!

Его зубы клацнули, когда он повернулся к ней.

— О, ты заметила, — холодно сказал слизеринец. — Как это мило.

— Просто потому что не было чувства, что постоянно хочется помыться, — злость лилась и лилась из Гермионы, ей хотелось наорать на него, встряхнуть, сделать что-то, потому что она запуталась. Девушка не знала, куда бежать. Что чувствовать.

Малфой уехал, а потом вернулся и сделал вид, будто они не знакомы. То есть… совсем не знакомы. Он даже не процедил это своё «грязнокровка» при виде неё. Это должно радовать, ведь так? Но безразличие было ещё хуже. Потому что ей стало казаться, что она всё это выдумала. Что она реально сходит с ума.

— Ой, ты такое трепло, Грейнджер, — злобно рассмеялся Малфой, качая головой. — Я прямо чувствую, как тебя от меня воротит.

— Можешь не сомневаться, — она яростно сгребла книги в кучу, будто это могло помочь Филчу двигаться в обратном направлении быстрее. Или девушка хотела показать, как сильно зла. Посредством перемещения книг в одну стопку, да. Вот так протест.

— Мне просто интересно, ты всем постоянно врёшь или только мне? — вопрос резанул ей по ушам, потому что он олицетворял буквально всё, о чём Гермиона думала в последнее время. Постоянное враньё. — У бедняжки Крама ещё уши не завяли?

— Не смей трогать Виктора! — раздражение в ней становилось больше, особенно когда Гермиона увидела, как слизеринца, судя по ухмылке на лице, забавляет этот разговор.

— О, ну да, как я мог забыть: хороший мальчик Виктор, — ещё шире усмехнулся Малфой, снабжая свою реплику сарказмом, — вот только тебя заводят плохиши, да?

— Ч-что? — растерялась девушка, потому что последнее заявление полностью выбивалось из общего диалога. — Да Виктор в миллион раз лучше, чем ты когда-либо будешь, так что можешь…

Это было зря. Тупая маленькая грязнокровка. Драко соскочил с парты, прерывая её речь. Он ведь почти справился с этим. Почти забил на это всё. Все каникулы он вытравливал из себя эту хрень. Драко даже хотел биться током каждый раз, когда мысли, отпущенные в свободное плаванье, возвращались и возвращались к Грейнджер. Будто вся его голова была опоясана горизонтальной линией, и о чём бы парень ни думал, всё всегда возвращалось к ней. И сейчас пара бесячих фраз о Краме, и вот он опять слетел с катушек.

— Правда? В чём тогда дело, Грейнджер?

— Не подходи ко мне, Малфой, — буквально только что она была озлоблена, а теперь отступила на два шага. Видимо, он выглядел так же безумно, как и чувствовал себя.

— Почему тогда, если две недели назад я захотел бы уложить тебя прямо на бильярдном столе, то мне бы удалось, м? — Драко слышал, как гнев вибрировал в его тембре, что, должно быть, пугало её. Потому что должно было. Он так сильно сейчас ненавидел Грейнджер и её язык, который не умел вовремя затыкаться.

— Ты бы… что? — отходя назад, она задела бедром парту, немного подвинув её, и поморщилась. — Нет, Малфой, этого бы не было.

— Или ты настолько шлюшка, что, окажись в том отеле кто-то другой, точно так же дала бы ему? — слизеринец подошел к ней так близко, что отступать было некуда. — Мы оба знаем, что это не так. Признай, сука, что тебе просто нравится, когда оставляют травмы. А Крам сильно не подходит для этого.

— Малфой, прекрати, — она пыталась звучать строго, но это было неубедительно. — Не сходи с ума.

Нет? Но ради чего, Грейнджер, я должен держать себя в руках?

— Да перестань, это ведь правда. Просто признай, — он злобно усмехнулся. — Хорошим девочкам редко нравятся хорошие мальчики, это почти клише.

Она попыталась оттолкнуть его, но это едва ли пошатнуло Драко. Они злились. Оба. И это было для них так типично — единственная ниточка привычного в этом сумасшествии. Почти клише.

— Не трогай меня! — воскликнула девушка.

Ему нужно запретить законом приближаться к ней больше, чем на пять шагов. Потому что Гермиона полностью переставала себя контролировать. Он каким-то образом постоянно разрушал все защитные слои её чувств, проникая в самое ядро и вытаскивая его наружу, неважно, чем оно было наполнено: страстью, злостью, слезами. Ему было под силу вытрясти из неё каждую эмоцию.

— Да не рассказывай, я знаю, что тебе нравится, — Малфой схватил её за кисти. Гермиона не была уверена, что этот его жест — не боязнь прикосновений.

— Нет, не нравится, Малфой, — ровно. Уверенно. Вот так. — Мне не нравится то, что ты в ярости, это небезопасно.

Она надавила на то, в чём была уверена. Гермиона до сих пор помнила его выражение лица в отеле, когда он понял, что до смерти напугал её той лампой. На секунду она действительно подумала, что Малфой может выйти из себя, и ужаснулась тому, как далеко парень мог бы зайти. Тогда она прочитала на его лице раскаяние. Гермиона не видела, чтобы он раньше раскаивался в чём-то так искренне. Пусть и безмолвно, но эту эмоцию оказалось легко вычленить — она была слишком явной.

Малфой поднял на неё взгляд, всё ещё удерживая её руки подле стены.

— Ты знаешь, что я не сделаю тебе больно, — парень слишком быстро раскусил план гриффиндорки.

— Тогда зачем ты подходишь? Ты же вроде как против насилия, не так ли, Малфой? — Гермиона пыталась дышать как можно реже, потому что его запах делал какие-то странные вещи с её мозгами. И это злило девушку ещё больше. — Разве это не делает тебя похожим на Фенрира?

Миллион незримых словесных дротиков — должно помочь. Это выглядело так жестоко со стороны. Но, по правде, Гермиона чувствовала, что Малфой несильно сжимал пальцы, он просто стоял слишком рядом. На расстоянии поцелуя. И она одинаково ненавидела это расстояние за то, что оно было таким маленьким, и за то, что оно вообще было. Сопротивляйся, мать твою! Те слова должны его оттолкнуть и сохранить ей подобие гордости. Но Малфой уже понял, как работали мысли в её голове.

— Перестань, Грейнджер, — фыркнул он, не веря ни единому слову девушки. — Насилие — это когда тебе на самом деле не хочется происходящего.

Малфой прижался к ней так резко, что она даже не успела сделать вдох, когда поняла: её окутал тот самый запах, который стал настолько концентрированным, что ему впору было спровоцировать заражение крови. Лёгких. Всего организма. Твёрдый язык парня силой разжал её губы, чтобы пройтись по нёбу. Черника. Вишня. Всё это смешалось, когда Малфой прикусил губу, и Гермиона поняла, что ожидала этого. Будто уже выучила его манеру целоваться.

Но сейчас было что-то не так. То, как Малфой это делал. Не было нежности или страсти, или ещё чего-то, что постоянно витало между ними, как оголённые проводки, которые только и ждут идиота, что будет достаточно тупым, чтобы дотронуться до них. Сейчас это было что-то вроде… способа доказать. Доказать Гермионе, что ему это позволено. И что она позволит.

Сопротивляйся. Гермиона высвободила руки и положила ему их на плечи, чтобы оттолкнуть. Сильнее. Но Малфой лишь взбесился, прикусывая жёстче и приковывая её к несчастной стене весом собственного тела так, что она едва могла сделать вдох. Ей нужно было сопротивляться. Нужно было. Но весь ужас, весь кошмар заключался в том, что на самом деле она скучала. Скучала. Скучала. Скучала. И даже понимая, что это всё просто иллюзия, ей было буквально невозможно воспротивиться. Зачерпнув ртом воздух, Гермиона потянулась за очередным поцелуем, притягивая его к себе за затылок ближе, сдавшись. Будто это правда могло сделать Малфоя ближе к ней.

Он опустил руки вниз, резко приподнимая её и практически бросая на парту. Это произошло не от недостатка силы — справиться с её весом и опустить на столешницу нормально. Это произошло от переизбытка ярости, что даже при таком тусклом освещении была заметна. Этого не должно происходить. Но когда Малфой подвинулся ближе, становясь между её ног, чтобы стащить с неё кофту, Гермиона принялась снимать с него рубашку, словно та горела на нём. Это было глупо. Это было неправильно. Это разрушит её окончательно. Но, видно, у неё был какой-то ненасытный аппетит к саморазрушению, когда дело доходило до Малфоя.

Гермиона дотронулась до его голых плеч и заметила, как он дёрнулся, напрягаясь. Этот жест был инстинктивным, чтобы сбросить её руки, но он удержался. И выглядел так, будто ему это реально стоит усилий.

— Драко, что… — но он не дал ей договорить, припадая к её шее. Потому что хотел. Или потому что знал, о чём девушка хотела спросить, и нужно было, чтобы она замолчала.

В его голове проносилась буря, потому что все его действия становились резче. Гермиона вскрикнула, когда зубы парня сомкнулись у неё на коже в третий раз. Это не были те засосы, что он оставлял впервые, которые выглядели как красно-алая катастрофа. Ей казалось, что сейчас он реально хочет лишить её плоти. Шея, горло, плечи. Малфой будто на самом деле ненавидел её сейчас.

— Больно, — Гермиона втянула воздух сквозь зубы, когда он в очередной раз укусил, потягивая кожу, оставляя мокрые следы.

Малфой взял её подбородок двумя пальцами, поворачивая к себе.

— В этом и смысл, Грейнджер, — прорычал он.

Теперь не было сомнений. Он целовал её так, будто мстил за что-то, будто наказывал, будто она действительно это заслужила. И Гермиона позволяла ему. Это было жалко. Но реально стало той самой правдой. Она позволяла ему это, чтобы хотя бы на несколько минут почувствовать, что он — её. Впору было рассмеяться: петля замкнулась. Гермиона так часто презирала Паркинсон, презирала всех этих девчонок, которые унижались подобным образом, приговаривая, что вот она-то, она никогда бы так не поступила! Никогда бы не опустилась до уровня этих глупых девиц. А на деле… На деле нужно было лишь влюбиться достаточно сильно в ужасного человека, и вот она одна из тех девиц.

Малфой опустил бретельки её лифа, проводя дорожку губами от горла, опуская ткань на живот. На удивление, здесь его поцелуи не были похожи на войну. Более чувственные, нежные, заставляющие прогибаться. Хотя, касания ладоней полностью компенсировали это. Он сжимал кожу на её ногах, разводя их шире. Его рука опустилась ниже, просто отодвигая ткань белья под юбкой, даже не утруждая себя избавлением от него.

— Драко, не… — Гермиона пыталась хотя бы немного замедлить процесс, привести парня в чувство.

— Не рассказывай мне, что не хочешь этого, Грейнджер. Я буквально чувствую, что это очередная лживая хрень от тебя, — его голос был таким обозлённым, что, даже ожидая чего-то подобного, он её огорошил.

Когда Малфой вошёл в неё резко, сразу полностью, подтянув к краю парты, она внутренне сжалась, ожидая болезненных ощущений, как тогда. Но их не было. Вообще. Он остановился, взглянув в её лицо, чтобы оценить. Это была всего лишь секунда, пока гнев вновь не взял над ним верх, и Малфой полностью забыл о любой осторожности.

Когда он ускорился, набирая темп, это почувствовалось совсем по-другому. Не было той режущей боли, которая смешивалась с приятными ощущениями. Сейчас Гермиона ощущала какой-то сплав безумия и удовольствия, совсем не иначе.

Она застонала, запрокидывая голову и закрывая глаза, но Малфой скользнул рукой на её затылок, хватая за волосы, возвращая в исходное положение.

— Открой глаза, Грейнджер, — его голос был хриплым, тягучим, как карамель, которую хотелось слизывать с языка. За этим она и потянулась, но он сжал её кудри, не давая пошевелиться, не прекращая двигаться. — Нет. Смотри. Я хочу, чтоб ты видела и осознавала, кто это с тобой делает.

Она касалась его лица, пока он держал её. Гермиона была уверена, что свалится на стол, если руки Малфоя разожмутся. Каждый толчок был как чирк зажигалки возле канистры с бензином. Такой восторг. Малфой немного сместился, совершая толчки медленней, прежде чем войти ещё глубже. Гермиона вновь сделала попытку закрыть глаза, чтобы удержать стоны в себе, но он заставлял её смотреть ему в лицо. Она гнала от себя мысли о том, что могло сделать его руки, его движения, всё, что он делал, таким умелым. Сейчас это было неважно. Его глаза блестели в свете фонарей. Гермиона наблюдала за ним, слизывая капельки пота, стекающие по ключицам парня, пока он опять не притягивал её к себе ближе, заставляя держать глаза открытыми.

— Я… я… — она что-то лепетала, чувствуя, как мурашки бегут прямо по коже, где Малфой касался девушки. Он вдруг резко остановился.

— Нет.

Ей захотелось закричать от разочарования, но Малфой быстро мазнул языком по её губам и, сжав талию, спустил на пол, перевернув на живот. Холодное дерево чувствовалось неприятно под голой грудью, но она сейчас слишком плохо соображала. Гермиона даже понятия не имела, насколько громкими они были, ведь на кабинете не стояла заглушка, и уж точно любой звук в пустом замке слышался на километры.

Малфой грубо стянул с неё белье, которое собралось тонкой полоской, и от этого движения девушке показалось, будто с её ног содрали верхний слой кожи. Слизеринец не подходил к ней какое-то время, словно просто наблюдал, но потом она ощутила довольно сильный шлепок по ягодице, а затем почти нежное проглаживание по красному следу, прежде чем парень вновь вошёл в неё.

Когда Малфой возобновил толчки, держась за её бедра, она почувствовала, что уже на грани.

— Так хорошо, — Гермиона пробормотала эти слова, неуверенная, что сказала вслух.

Он притянул её к своему плечу, удерживая за шею, но вопреки всему, это не было болезненным. А может, боль просто притуплялась возбуждением. Было непонятно, но Гермиона продолжала хватать воздух, потому что дышать становилось всё тяжелее.

— Хорошо тебе, да? — удовлетворённо прохрипел Малфой, целуя её куда-то ниже уха, чтобы девушку затрясло от удовольствия. — Ты хочешь меня?

— Да-да, конечно, да, — она отвечала в такт его толчкам и слушала, как он начинает дышать чаще, слыша её ответ. Ей хотелось повторить это бесчисленное количество раз, если ему было приятно. Форменное безумие.

— И всегда хотела? Тогда, на вечеринке, во время Бала? Ты хотела?

Гермиона закусила губу, пытаясь оттормозиться. Признаться ему в этом — означало бы сдаться. Сказать прямым текстом, что всё время она пыталась забыть и сделать вид, что они могут вернуться к началу, но спустя столько времени девушка потерпела крушение. Это означало показать ему, что для неё всё значит слишком много.

— Грейнджер, — его дыхание рядом с её щекой было тяжёлым, когда Малфой замедлился, — если ты не ответишь, клянусь, я остановлюсь, — он перестал двигать бедрами, и ей захотелось потереть ноги друг о друга из-за желания. — Я остановлюсь и оставлю тебя здесь в таком состоянии.

Гермиона простонала, пытаясь дёрнуться, чтобы самой восстановить ритм, но второй рукой Малфой сжал её ногу, парализуя движения.

— Отвечай, ты всегда хотела меня? — пара медленных толчков, задевающих чувствительные точки, но она не хотела. Не хотела говорить это, однако губы покалывало, как от гламурного заклинания, и правда вырвалась наружу.

— Да, Драко, чёрт, ты… — неважно, как сильно Гермиона хотела возмутиться, он уже отпустил её, и толчки стали такими грубыми, что вряд ли она могла бы говорить.

Малфой провёл рукой по её талии, не отводя глаз от спины. Ямочки на пояснице девушки были такие милые, похожие на ту, что появлялась на щеке. Видимо, это её отличительная черта, которую Драко не заметил в тот раз и только чудом обратил внимание сейчас, благодаря освещению от квиддичного стадиона. Удовольствие разливалось негой по его телу из-за её признания того, что он и так знал. Догадывался. Плевать, как близко ошивался ёбаный Крам, потому что Грейнджер не хотела его. В этом был смысл. Драко буквально физически ощущал, как злость меняет свою сущность, и ему всё больше хотелось разорвать её на куски за то, что делала это с ним. За то, что он превращался в психа из-за неё.

Драко запрокинул голову, обхватывая её бедра двумя руками и насаживаясь глубже, сильнее. Кровь в ушах не прекращала биться, мешая слышать звуки, но даже она не могла скрыть слишком громких стонов Грейнджер. Драко засунул несколько пальцев ей в рот, просто чтобы заглушить крики, потому что он не мог остановиться. Физически.

Парень понимал, что они были слишком громки. Филч не мог открыть дверь, на которой лежало заклинание, но если он их слышал, если не успел вернуться до того, как они начали трахаться, этот старый извращенец точно будет ждать под дверью, потирая ручки, чтобы отвести их к директору и в красках описать услышанное.

Драко перевернул Грейнджер на живот несколькими минутами ранее, потому что уже в который раз не мог отделаться от мысли, как ему нравится смотреть на лицо девчонки. Как её карие радужки темнеют, полностью заполняясь похотью. Грёбаная сказка. Это было слишком. Любоваться этим.

Он понял, что она близко. Грейнджер сжала рукой край парты, пытаясь удержать себя у грани.

Столешница билась о стену, создавая нереальный шум, вкупе с их стонами. Её зубы сомкнулись на его пальцах, а ногти прошлись по гладкой поверхности парты. Малфой почувствовал, как она сжимается вокруг его члена. Он облизал её плечо, нанося последний укус, прежде чем вытащить в последний момент, оставляя на бёдрах девушки мокрые разводы.

Гермиона закрыла глаза, пытаясь отдышаться. Драко опёрся руками о стол, но его локти подогнулись от дрожи, и он прижался к спине девушки торсом. Гермиона слышала быстрый стук сердца слизеринца и чувствовала лёгкий тремор, что был очень похож на её собственный.

— Только посмей их свести, — проговорил Малфой, касаясь дыханием засоса на теле девушки.

Желание ещё не до конца освободило мозги, всё происходило как в тумане, но Гермиона опять почувствовала этот невесомый поцелуй куда-то в шею, прежде чем слизеринец поднялся. Он прошёлся кончиком своей палочки по задней поверхности её ног, чтобы убрать все смешавшиеся жидкости с кожи.

Гермиона села на парту, дотянулась до своей кофты, которую Драко сбросил на соседний стол, и натянула её, наблюдая, как перекатываются мышцы спины парня, пока он молча надевал рубашку. Она ненавидела мысль о том, что Малфой всё ещё кажется ей безумно притягательным, даже несмотря на то, что превратился в чёртова дьявола, который только и делал, что манипулировал ею. Бельё было влажным, когда она натянула его, но девушка приказала себе игнорировать этот факт, опуская юбку вниз.

— Ты… реагируешь не так, — наконец сказала Гермиона, наблюдая за тем, как он поправляет часы на руке. Малфой обернулся, вопросительно смотря на неё. — На мои касания. Ты опять… — ей было трудно сформулировать. — Это опять проблема. В чём дело?

— Отвали, Грейнджер, — бросил слизеринец, отворачиваясь.

— Это из-за Мэнора? После того, как ты оттуда вернулся. Что там происходит?

Она читала об этом. Гермиона убеждала себя, что продолжает изучать какие-то психологические моменты из волшебных книжек только из-за праздного интереса, но правда была в том, что ей смертельно хотелось разобраться в Малфое. А он, как назло, являлся чуть ли не каждым исключением на любое правило. Но то, какую проблему для него составлял телесный контакт… это не считалось ничем нормальным. Она бы поняла логически, если данный факт касался только её. Но Гермиона замечала, что ни Пэнси, ни Флёр, ни одна из других девушек, с которыми он путался, не трогала его. А её касания… Малфой будто заставлял себя их терпеть. Это было лишено логики, но всё же стало практически фактом.

— Я сказал, что это не твоё дело, — он почти рычал, но вряд ли её можно было испугать больше, чем тем, что происходило между ними. Что происходило внутри неё.

— Это Люциус? — Гермиона вскочила с парты, чувствуя, как злится. Но не на Драко, а из-за собственных догадок. — Мерлин, что он делает? Вряд ли это твоя мать, так что это должен быть…

— Грейнджер, блять, закрой рот, — Малфой подошёл к ней в два шага, и она заметила, что его брюки уже были застёгнуты, а рубашка идеально сидела на плечах. И только немного потные волосы и блеск глаз выдавали недавний секс.

— Да в чём, чёрт возьми, дело?! Это ненормально, Драко! То, что делает твой отец — кошмарно! Я уверена, что это он! — кричала Гермиона в попытке унять собственную панику от картинок, которые ей предлагал мозг.

Его рука сомкнулась на её шее, перегородив выход слов. Он был не в себе. Да только вот вся проблема заключалась в том, что его рука не причиняла боль. Уже в который раз это только выглядело ужасно, а на самом деле Малфой не мог сомкнуть пальцы достаточно сильно, чтобы по-настоящему её проучить.

— Я сказал тебе, чтоб ты не смела говорить о моём отце или о моей семье, ты поняла меня? — абсолютное спокойствие. Затишье в голосе. То затишье, которое обычно бывает перед взрывом.

— Ты должен знать, что испытывать отвращение к… — Гермиона начала говорить, и пальцы на горле сжались крепче.

— Молчать, Грейнджер, клянусь Салазаром, ты должна сейчас заткнуться.

Если бы он не реагировал так резко. Если бы она увидела искреннее удивление у него на лице. Или хотя бы смех, пусть фальшивый, но это уже было бы хоть что-то. Это хотя бы показало, что всё не так серьёзно. Но, видно, она попала в точку. И он был не готов принять никакой… не то что помощи, просто слов. Типичный Малфой. Сын своего отца. О, Господи. Вдруг он думает, что это именно то, кем он должен быть? Сыном своего отца.

Гермиона высвободилась из его захвата и отошла в сторону, понимая, что эмоции накатывают на неё, как волна, способная смыть с лица Земли.

В этом-то и вся проблема, верно? Он должен быть Малфоем. А он спит с грязнокровкой. Пусть это просто секс. Но что-то… Что-то сподвигает его это делать. Что-то достаточно сильное, чтобы он не мог этому противиться. Что-то достаточно сильное, чтобы заставлять его потом ненавидеть себя. Вот как всё было на самом деле. И это ещё хуже.

Одно дело пережить то, что тот, кто тебе нужен, не чувствует того самого. И совсем другое — понимать, что он хочет повернуть время вспять каждый раз, когда это случается. Будто он делал что-то мерзкое.

— Виктор… — вдруг заговорила Гермиона, не смотря на слизеринца. — Он предложил мне встречаться. Стать его девушкой.

Малфой медленно повернулся к ней, прищурившись. Она ждала какой-то реакции. Хоть чего-то. Но нет.

— И я соглашусь, — продолжила она, когда поняла, что он не собирается говорить.

— Но ты его не хочешь, — произнёс чуть ли не по слогам Малфой.

— С чего это ты…

— Потому что ты мне, блять, сама это сказала пять минут назад! — выкрикнул он. — Или у тебя кнопка правды срабатывает, только когда внутри тебя находится член?

— Я… — Гермиона открыла рот от таких ярких эмоций парня. — Это может измениться. Это изменится. Потому что всё это, — она показала на воздух вокруг, словно весь её лексикон вдруг испарился, — всё это между нами что-то больное, извращённое и… бессмысленное.

Малфой сдавленно рассмеялся, качая головой, и ей можно было лишь догадываться, что значит его жест.

— Да, я знаю, это всё бред для тебя, но… — девушка всхлипнула против воли, быстро стерев слезу с лица, — я больше не могу так. Это не для меня. Это всё не я.

— Отличное решение, Грейнджер, — хмыкнул Малфой. — Надеюсь, ты не ждёшь моего благословения.

Это было холодно. И больно. А чего ты ждала, Гермиона? Что он станет тебя отговаривать? Скажет, чтоб ты этого не делала? Не отдаст тебя кому-то другому? Впору расхохотаться от этой глупости.

— Знаешь, когда я была маленькой, у меня была история, которая мне нравилась. Я ассоциировала себя с тем персонажем, — Гермиона шмыгнула носом, надеясь, что слёзы не покатятся прямо сейчас, хотя, наверное, это было уже неважно. Не после всего того, что тут произошло.

— Есть хоть одна причина, почему я должен это слушать? — перебил её слизеринец, но она пропустила его фразу мимо ушей.

— Это сказка. И да, это маггловская сказка, Малфой, можешь начинать кривиться, — Гермиона вздохнула, пытаясь держать себя в руках. — В ней рассказывалось о том, как девочка Герда пробежала полмира в погоне за Каем. Чтоб спасти его.

Ей казалось, что для слизеринца сейчас был отличный момент хлопнуть дверью и уйти. Он всегда так делал. Но Малфой продолжал стоять. И это всё было так глупо, потому что рыдания сидели у неё в груди, ожидая отмашки, но она надеялась сдержать их хотя бы на какое-то время. Пока не выйдет отсюда.

— Я считала, что это и есть то самое чувство. Вроде как… вопреки всему, понимаешь? — её губы начали трястись, но гриффиндорка впилась ногтями в ладонь, запрещая себе. — Мне это казалось тогда таким романтичным, милым, незапятнанным… Что она боролась за него, не слушая никого, кто твердил, что он не вернётся, что он стал злым, — девушка сглотнула, чувствуя в горле соль, которая не должна была появиться в глазах. Ну пожалуйста.

Оставалось только предполагать, каким идиотским этот монолог кажется Драко, который не знал сути сказки.

— Но потом я выросла и поняла, что это… так глупо, — Гермиона скривилась от осознания сказанного. — Она всё время бежала за ним босиком, а он даже не подумал о ней, уйдя со Снежной Королевой. Он все эти годы о ней даже не вспоминал. И я не хочу быть глупой, как она. Я устала бежать за Каем. Я устала, — Гермиона ощутила, как тёплая слеза скатилась в угол её губы, а Малфой проследил за ней холодным взглядом. Так он смотрит на соперников перед игрой в квиддич. Безразлично. Бездушно. Чёрство. — Возможно, она была бы более счастлива, если бы видела хоть кого-то, кроме этого мальчика, которому, по правде-то, и дела до неё никакого не было, — гриффиндорка облизала губы, пробуя на вкус собственные слёзы и воздух в кабинете, который пропитался запахом ссоры, секса и сожалений. — Пусть спасает себя сам.

Гермиона сглотнула, чувствуя горечь, быстрым движением собрала книжки и, набросив на себя мантию, сняла заклинание с двери. Она выскользнула в коридор, наплевав на то, что там её мог поджидать Филч, вся учительская процессия или войско из дементоров. Девушка была настолько опустошена внутри, отчего всё это было неважно. Однако вселенная то ли сжалилась над ней, то ли не дала ни единого шанса отвлечься от собственной дыры в груди, потому что, когда она вышла, то увидела, что коридор мертвецки пуст.

Комментарий к Глава 14

Люблю эту главу❤

Она очень эмоциональная и показательная. Буквально все, что здесь происходит наконец-то даёт нам полную обрисовку того, что персонажи чувствуют эмоционально. И я бы назвала эту главу лестницей, потому что начиная с неё, им придётся пройти через маленькие котелки личного пекла, но зато с каждым котелком они будут все ближе к себе настоящим.

А ещё мне очень тут нравится Нарцисса😍

Надеюсь, вы кайфонули😘

========== Глава 15 ==========

Крам встретил её на следующий день после уроков. Прямо у класса. Будто бы Грейнджер не могла передвигаться самостоятельно. Это было даже забавно. Особенно после того, как у них прошла пара Трансфигурации, и Грейнджер всеми силами делала вид, что несколько часов назад здесь не происходило ничего необычного. За этим было смешно наблюдать: она специально не смотрела в сторону той парты, буквально не отрывала глаза от Макгонагалл. Забавляло, что Крам не отлипал от неё, понятия не имея, что его милая Грейнджер на самом деле далеко не такая святоша, какой кажется.

Но через день Драко увидел, как утром болгарин склонился над ней и поцеловал её с таким выражением лица, будто в девчонке заключалось всё самое прекрасное в этом мире. Грейнджер смущённо улыбнулась, робко отвечая, и, когда завтрак встал слизеринцу поперёк горла, он осознал: она не шутила. Они правда начали встречаться. Драко почувствовал, будто кто-то выдрал его лёгкие, окунул в чан с солью и засунул обратно, зашив тупой ржавой иглой.

Об этом гудела вся школа, несмотря на то, что только слепой не видел, как Крам таскался за ней ещё с осени, подобно побитому щеночку. Об этом разговаривали картины, Драко слышал, как сплетничают учителя, как все, кому не лень, обсасывают эту новость, а она даже не смотрела в его сторону. Грейнджер оставалась собой. Она обещала себе дать Краму шанс и посвятила этому решению всю себя. Никаких переглядываний, никакой двусмысленности. На двух лабораторных по зельям, которые должны были исполняться в группах по четыре человека, она мгновенно упорхнула к гриффиндорцам.

Поттер и Уизел ходили по школе с такими лицами, будто они породнятся с болгарином со дня на день. От этого хотелось просто согнуться над унитазом. Много раз.

— Малфой, чё за хрень? — возмутился Забини, тряся головой от действия заклинания. Драко знал, что оно не удалось, и сжал зубы.

— Ничего, — буркнул он, опуская палочку.

— Ты не концентрируешься.

— Я концентрируюсь! — рявкнул Драко в ответ, и Блейз поднял брови, но не отступил.

— Недостаточно, значит! — он тоже повысил голос. — Это сложное дерьмо, в чём твоя проблема? Вот будет умора, если ты просто задохнешься на дне сраного озера! О чём ты всё время думаешь?

— Ни о чём, я просто… — Малфой сел на стул в пустом классе, протерев пальцами глаза. Драко перенёс занятия сюда уже неделю назад, аргументируя это тем, что тут им никто не помешает, но правда была в том, что он знал: этот класс облюбовала грязнокровка. Точно так же, как и он. Парень видел пару раз, как раньше Грейнджер выходила из него со своими свёртками пергаментов и книгами. — Просто волнуюсь по поводу второго тура.

Выражение лица Забини вмиг смягчилось, Драко практически стало стыдно за свою ложь. Разве это было не дико? Врать о волнении перед Турниром, в котором люди умирали. Умирали, Малфой. Но даже прислушавшись к себе, Драко не чувствовал волнения. Он не чувствовал ничего. Ответ был прост: парень воспринимал Турнир, как очередное задание, как палку, которую ему приказали принести. «Фас, Драко, сделай это, потому что так нужно». И он не думает о том, что это дохера бесполезное занятие — приносить палку. Парень просто её несёт. «Давай, Драко, отработай выдержку к болезненному заклинанию!» И каждое утро он даже не чувствует тошноты перед тем, как отправиться на очередной такой урок. Драко просто идёт. Потому что это ещё одна ступенька, ещё одна задача, которая должна быть сделана. Драко давно перестал воспринимать себя человеком в этой игре. Он был лишь одной из пешек, которая внесёт свою лепту, чтобы партия состоялась. Поэтому Драко не ощущал волнения, не чувствовал страха. У парня не было никаких человеческих эмоций. Была лишь цель.

— Чувак, всё будет нормально, тебе удавалось это уже дважды, — спокойно сказал Забини, смотря на него.

— Не сюсюкайся со мной, — огрызнулся Драко сразу же, как понял, что друг пытается его приободрить в той раздражающей манере, которая очень сильно походила на посиделки девочек, когда одну из них кинул парень: «О, милая, он того не стоит, он всё равно тебе никогда не подходил». — Давай ещё раз.

Малфой ненавидел это. Ненавидел, что каждый раз, переводя взгляд за гриффиндорский стол, он наблюдал, как Грейнджер смеется, кивает на какие-то вопросы, перечитывает собственные записи, делает отдельные вещи с постоянной улыбкой на лице, которая, впрочем, никогда не меняла своего характера и почему-то не показывала эту её ямочку. Но девчонка улыбалась, а потом позволяла этому кретину склониться над собой и обслюнявить свои губы, прежде чем вернуть внимание очередной книге.

Это тупой собственнический инстинкт. Драко нравилось знать, что грязнокровка каким-то образом от него зависима. Это был такой оксюморон: мисс я-всё-контролирую, которая подконтрольна ему. В этом заключалось своего рода извращённое удовольствие: знать, что ему стоит только надавить на нужные точки, приблизиться к ней достаточно, чтобы она перестала всё анализировать, и вот, делай с ней что хочешь, Грейнджер податливая и отдающая. Такой и должна была остаться.

Драко бесило, что она пошла дальше. Выскользнула из зоны его контроля, исключила все пространства, где они могли бы пересечься. Стала ещё дальше сидеть на уроках, ещё равнодушнее. Сука. Она будто втянула Драко в невидимую игру и выиграла, оставив его ни с чем. Это просто собственничество, как с игрушкой, которая тебе не нужна, но никто больше не мог с ней играть. Это помогало — повторение такой догмы. Но ненадолго.

Ещё помогали сигареты. Это хреновое лекарство, но когда куришь, мир делает «щёлк», и всё останавливается, кроме клубков дыма. И ты ни о чём не думаешь. Малфой стал часто прибегать к этому способу. Однажды Снейп остановил его за плечо и сказал, что если он не перестанет курить на территории школы, тот напишет целую грамоту на имя Люциуса. Будто отцу было не насрать.

Малфой задерживался в слизеринских гостиных так долго, насколько это вообще возможно. А когда выходил, это почти всегда заканчивалось чем-то достаточно неприличным. Потом он гладил одежду заклинанием и отмывался в душе от запаха женских духов, которые всегда оказывались такими прилипчивыми, будто на флакончики применяли какие-то особые чары.

Не должно быть так хреново. Это иррациональная вещь, которая абсолютно не имела смысла. Которая не должна ощущаться так, будто ему по лёгким проходятся осколочным крошевом. Почему это всегда именно лёгкие? Будто там находится ещё что-то, кроме чёртова дыхательного механизма. Господи.

Драко прислонил голову к душевой плитке, чувствуя, как вода постепенно становится прохладной. В квиддичных раздевалках всегда была эта проблема — недостаток тёплой воды, хотя сейчас он находился здесь один. Впервые в жизни ему вдруг захотелось стать кем-то другим. Кем-то, у кого достаточно мозгов, чтобы разобраться в происходящем, кем-то, у кого внутри органы, а не ебаная мясорубка. Парень сплюнул воду, выдыхая.

Возможно, это действительно волнение перед испытанием. Просто запоздалое. Просто хорошо замаскированное. Просто он не понял сразу. Потому что других причин нет. В его жизни ничего не изменилось. Стабильность. Такая же стабильность, как у человека в коме. Стабильно хреновое состояние. Но уж как есть.

Драко не хватало квиддича, духа состязания, потому что сегодня снитч словно издевался над ним и специально ластился к руке. Секс, разговоры, занятия с Забини. Всё было пресным и заплесневелым, как полежавший хлеб, и Драко не мог понять, какого хрена не так.

Кулак впечатался в дверцу, и та затряслась, будто напоминая о своей хлипкости. Боль едва заметная, будто даже она успела отсыреть внутри него. Или же ему нужна хорошая взбучка. Возможно, он смог бы довести какого-то гриффиндорца до достаточного исступления, чтобы тот вышел из себя и начал драку. При мысли об этом у Драко по спине прошлась волна приятного напряжения. Это было бы то, что нужно. Если бы Забини не контролировал его, как сумасшедшая мамаша свою пятилетку.

Забини. Он начал замечать. Малфой всё чаще ловил на себе его обеспокоенные взгляды. Блейза было не провести показушным весельем на слизеринских посиделках или рассказами о недавнем хорошем сексе, которые приводили Крэбба с Гойлом в восторг и давали Нотту поводы для идиотских шуточек.

Каким-то образом Драко просто скатился вниз. То, что давала ему Грейнджер чисто на подсознательном уровне, исчезло, заставив его столкнуться со всем, что накопилось у него внутри. Исчезло чувство власти над ней, и теперь он молча стоял в душевой кабине в холодной воде, покрываясь мурашками. У него не было власти даже над грязнокровкой. До чего ты докатился, Малфой?

Драко сдавленно рассмеялся, закрывая кран и призывая к себе полотенце. Плевать. Он выйдет отсюда и найдёт ту девчонку с Когтеврана, которой не досталось его внимание в четверг. Это всегда помогало. Возможно, в этот раз она должна быть более фигуристой, более раскрепощенной, более красивой. И всё встанет на свои места. По-другому быть не могло.

***

Гермиона смотрела, как тёплое молоко наливается ей в чашку, постепенно нагревая её пальцы через фарфор. Она посмотрела в окно, где падал снег впервые за последнюю неделю.

— Что-то не так? — спросил у неё Виктор с дежурной полуулыбкой.

— Что? Да. Точнее, нет. Нет, конечно, — Гермиона нервно ему улыбнулась, буквально опровергая свои слова. — Всё в порядке.

Они сидели в кафе мадам Паддифут, в котором Виктор выглядел совершенно не к месту среди всех этих рюшечек и оборочек, но разве не здесь они и должны были находиться? Как говорил Гарри: «пристанище влюблённых парочек».

В последнее время Гермиона бывала в Хогсмиде гораздо чаще остальных по случайным причинам. Сегодня Виктор попросил у своего директора разрешение на индивидуальное посещение, и гриффиндорке разрешили пойти с ним. Это было приятно — выбраться из замка без толпы других студентов. Но Гермиона постоянно смотрела в окно, стараясь собрать мысли в кучу.

— Два штруделя с мороженым, — улыбнулась девушка в розовой футболке, взмахом палочки приземляя рядом с ними десерт.

— Спасибо, — кивнула гриффиндорка.

Гермиона знала, что Виктор не любит сладкое, но заметила, что он всё равно заказал то же, что и она, видимо, чтобы не смущать её, как в прошлый раз. Здесь так было заведено — вы приходите на свидание, едите сладости, а потом сладко забываетесь в поцелуях. Крам делал правильно. И это почему-то раздражало Гермиону глубоко внутри, потому что ей хотелось, чтобы он перестал подстраиваться, пытаясь сделать так, чтобы она была довольна. Но в любом случае, она не дала этому раздражению показаться снаружи.

— Что тебя тревожит, Гермиона? — Виктор дотронулся до её пальцев.

— Ты постепенно превращаешься в Гарри и Рона, которые донимают меня этим вопросом, стоит мне пропустить мимо ушей хотя бы одно их слово, — попыталась пошутить она, но получилось резковато. — Эта неделя была… непростой. К тому же начало февраля, куча новых тем по предметам. И скоро ваш второй тур…

Гермионе захотелось закрыть руками лицо и выдохнуть, но такой жест породил бы ещё больше вопросов. Это не было так сложно. Не должно было быть. Точнее, за эти полторы недели отношений с Виктором девушка привыкла к определённому фону внутри неё. Проще, чем гриффиндорка думала.

После той ночи, когда Гермиона вернулась в гостиную, она приняла решение. Это не было сложно. Стало легче, когда девушка перестала всё отрицать и приняла ситуацию такой, какая она есть. Это было как будто посмотреть в зеркало и честно себе сказать: «Да, я в дерьме, поэтому нужно предпринять вот такие действия, чтобы это скрыть». Что Гермиона и сделала. Девушка заметила интересное: чем в большей толпе она оказывалась, тем проще было играть свою роль. В Большом Зале, на уроках, в гостиной девушка с лёгкостью удерживала на лице улыбку, поэтому привыкла к этому. Наедине с Виктором было по-другому. Будто количество зрителей стало слишком маленьким, чтобы её психика считала нужным держаться ради этого, поэтому Гермиона крепче обхватила чашку, чувствуя, что у неё вот-вот начнут трястись руки.

Боль не прекращалась ни на миг. Ни на секунду. Гермиона просто искусно научилась её глушить шумом шуток друзей и вниманием со стороны. Эта чёртова рана, которая всё кровоточила и кровоточила внутри неё, даже не думала затягиваться.

Гермиона знала, что Виктор, возможно, не получает от девушки того, что должен был. Ему не достает её чувств, несмотря на это он не жалуется и выглядит вполне счастливым. Но Гермиона не могла даже осмелиться приподнять миллион заплаток и сделанных на скорую руку косых швов, чтобы попытаться что-то почувствовать. Ведь всё, что она ощущала в последнее время — это только боль. Постоянная, порой резкая, когда девушка замечала Малфоя в компании Паркинсон, порой тягучая, когда воспоминания в какие-то из вечеров становились слишком напористыми и ломали все её внутренние стены. Но чаще всего боль была просто тянущей, обещающей никогда не исчезнуть.

Смотреть на него стало больно, дышать его запахом стало больно, поэтому она как могла избегала этих вещей. Царапала себя каждый раз, когда не сдерживалась и поворачивалась, услышав в толпе реплику или смех парня. Гермиона готова была расцеловать Снейпа за групповые занятия, которые лишили её возможности сидеть рядом с ним, потому что она не знала, сколько потом времени потребуется на восстановление. Мерлин, это так жалко. То, что всё это не приносило физических увечий, было просто оскорблением.

Но Гермиона пообещала себе, что покончит с ним. Что попробует стать счастливой с Виктором, что попробует сделать его счастливым. Хотя сейчас, сидя в этом кафе, было понятно, что счастью Крама она уделяла внимания чуть меньше, чем проверке домашки Рона и Гарри по Прорицаниям. Гермиона просто использовала его, как очередную заплатку, которая к тому же плохо работала. И от этого на душе становилось гаже.

— Ты переживаешь по поводу Гарри? — спросил Виктор, пристально смотря на неё, пока она пережёвывала вишнёвый десерт.

— Я переживаю за всех вас, — ответила девушка, ковыряя шарик ванильного мороженого.

Это то, что она имела в виду. Гермиона переживала за всех. Кроме Флёр, конечно. Хотя в последнее время её не особо было видно, так что она даже перестала вызывать у гриффиндорки такую явную антипатию из-за своего надменного поведения.

Гермиону бросало в холодный пот каждый раз, когда после особо тяжёлого дня мозг девушки решал, что расслабиться во сне было бы слишком простым решением, и подсовывал ей кошмары. Там постоянно кто-то задыхался. Гарри. Драко. Иногда это был Виктор. Несколько раз Джинни приходилось тормошить Гермиону, чтобы она не разбудила других девочек.

При свете дня Грейнджер отдавала себе отчёт в том, что они обязательно доберутся до разгадки для Гарри. Ведь испытания на Турнире как раз и придуманы, чтобы их возможно было выполнить. Драко понимал, что делает. Возможно, подозрения Рона были не беспочвенными, и он действительно знал всё на шаг вперёд. Одной такой ночью, когда Гермиона вскочила с кровати, проводя рукой по мокрой шее, которая ещё больше погрузила её в сон об утонувшем Малфое, она с ужасом поняла, что надеется на это. Надеется на то, что Драко знает больше, чем все они. Ведь тогда это означает, что он в безопасности. И о нём незачем беспокоиться.

Конечно, Гермиона убеждала себя в том, что Дамблдор никогда не позволит кому-то пострадать, но такое уже бывало. Гарри мог умереть во время того, как добывал философский камень. Непонятно, что могло приключиться, если бы Локонс не был таким бездарным в заклинаниях в Тайной комнате. Не говоря уже об орде дементоров в прошлом году. Некоторые вещи не мог предвидеть даже директор. И её страх становился абсолютно нечеловеческим, когда она оставалась одна.

— Хочешь, я… — Крам запнулся, потупив взгляд. — Хочешь, я помогу Гарри? Если ты так волнуешься, я мог бы ему…

— Нет, Виктор! — воскликнула Гермиона немного громче, отчего ведьма в возрасте оглянулась на них, и девушка вернула ей раздражённый взгляд, думая про себя, что колдунье здесь вообще не место. — Гарри в порядке, и он справится без посторонней помощи.

— Извини, я не это имел в виду, — вскинул руки болгарин. — Я просто предложил.

— Это не к месту.

Её разозлили его мысли о том, что Гарри ему в чём-то уступал. Потому что это было не так. Пусть они до сих пор не пришли к решению, но точно придут. Это породило в Гермионе ещё большее желание выбраться из душного кафе, чтобы вернуться в замок и с новыми силами перечитать нужные книги. То, что могло помочь Поттеру, было в тех учебниках, которые она стащила. Но Малфой был прав. Превращение в животное или частичная трансфигурация человека требовали недюжинных знаний и практики. И если со вторым ещё оставалось время, то с первым были проблемы. Даже она бы не рискнула. Если что-то пойдёт не так, последствия могут быть очень-очень серьёзными. Должен существовать другой выход.

— Прости, я просто пытаюсь поднять тебе настроение, — ещё раз извинился Виктор, поднимая взгляд. — Ты всё наше свидание выглядишь так, будто находишься за миллион миль отсюда.

Гермиона посмотрела на его доброе лицо, и её грудь затопили сожаления. Всё время, когда она была вместе с Виктором, то думала о других людях или о своих проблемах. Боже, он этого не заслуживал. Она протянула руку и сжала его пальцы, улыбнувшись.

— Ты прав, сегодня всё на свете не так со мной. Может, предсказания Трелони и несут в себе какой-то смысл, а то она вон вчера сказала, что Меркурий в Весах — это неблагоприятный знак, — хохотнула Гермиона, скрывая за этим свои настоящие эмоции, но, кажется, сработало.

— Ты думала по поводу того, чем хочешь заниматься в будущем? — Виктор сделал глоток крепкого кофе, переводя разговор.

— О… — она нахмурилась. — Ну, я думала, что карьера в Министерстве была бы отличным решением. Я бы хотела сделать жизнь многих волшебных созданий лучше.

— Например? — нахмурился он.

— Домовые эльфы, кентавры, русалки… Всё то, что я о них читала, имеет исключительно сковывающий характер. Их не ставят на один уровень с волшебниками лишь по причине отсутствия палочки, хотя у многих из них сознание и магические способности ничуть не уступают, — тут же затараторила Гермиона. — Взять хотя бы эльфов.

— Кажется, ты действительно много об этом знаешь, — улыбнулся Виктор, радуясь, что смог завлечь её беседой.

— А ты? О, ну, точнее, конечно же, я знаю о квиддиче, но… Честно сказать, понятия не имею о ближайших матчах или что-то в этом роде, — она смущённо заправила локон за ухо. — О таких вещах меня обычно осведомляют мальчики.

— После Чемпионата отменили все запланированные матчи из-за… ты знаешь, — болгарин нахмурился, как всегда бывало, когда речь заходила о чём-то тёмном. — А потом меня выбрал Кубок, так что в ближайшее время никаких игр. Но я скучаю по полётам.

— Я видела, что многие ребята летают, несмотря на отмену матчей, — спохватилась Гермиона. — Ты мог бы спросить у Рона и Гарри, они бы с ума сошли от радости сыграть с тобой просто ради удовольствия.

— Отличная идея, я подумаю об этом, — Виктор вытер у неё со щеки сахарную пудру, а девушке стало немного легче.

Всегда становилось, когда шум в голове заполнялся разговорами. Гермиона ненавидела вопрос о том, всё ли у неё в порядке, потому что каждый раз слыша его, в стене девушки появлялась ещё одна трещина. Именно поэтому она была готова прыгать от радости, когда подворачивалась удобная тема, которая не заставляла окружающих постоянно справляться о её самочувствии.

Когда они выходили из Хогвартса было не так уж и поздно: около часу дня. Гермиона это запомнила, потому что посмотрела на часы, как раз когда говорила о своей ненависти к сюрпризам. Пусть поход в Хогсмид оказался приятным, Виктор пообещал, что больше не случится ничего подобного.

Время до наступления темноты ещё было, но погода начала портиться из-за поднявшегося ветра, и ей не хотелось рисковать, застряв в деревне. Мысль о том, что придётся остаться в отеле с Виктором, вселяла в Гермиону сковывающий ужас. А воображение во всех красках рисовало картину, где опять не окажется пустых номеров и свободной будет только та комната. Она отхлебнула какао так резко, что поперхнулась и вынудила болгарина подскочить к ней и несколько раз хлопнуть по спине.

— Думаю, нам нужно идти, чтоб потом не добираться в бурю, — сказала Гермиона, когда отдышалась и вытерла губы салфеткой.

— Правильная мысль, — Виктор заплатил за их заказ, и девушка посмотрела на развалившийся пирог на блюдце перед ней — впервые за многие годы у неё появились проблемы с аппетитом.

Они вышли на улицу, и она с удовольствием отметила, что порывы ветра улеглись, и у них есть какое-то время, чтобы дойти до замка, не отморозив себе лицо. Гермиона затянула шарф потуже.

Крам вдруг остановился и нежно провёл пальцами по щеке девушки. Он медленно склонился над ней, прикасаясь губами к её губам. Его поцелуи были совсем другими. Никакой грубости, ничего такого, похожего на безмолвную ссору, никаких прижиманий к стене. Но и никаких мурашек, никакого тянущего чувства внутри, никакого жара. Гермиона знала, что это не такая уж большая плата. Она сможет этим пожертвовать ради своего морального здоровья.

Гермиона ответила на поцелуй, мягко отстраняясь через пару секунд. Парень взял её за руку, и они пошли по аллее, обогнув несколько магазинчиков, говоря о планах Виктора на ближайший год и о его приглашении в Болгарию, над которым она обещала подумать. Он предложил ей ещё до их официальных отношений, но теперь это казалось более серьёзным.

— Виктор? Вы Виктор Крам?

Ребята обернулись на возглас мужчины, который снял шапку, показывая крупные возрастные залысины, хоть они его и не портили. А возможно, так казалось из-за счастливой улыбки у него на лице.

— Эээ… верно, — неловко кивнул дурмстранговец, смотря на мужичка.

— Мерлин! Я знал, что вы сейчас в Хогвартсе, неподалеку. Эти писаки из «Пророка»… Но не думал, что встречу! Такая удача! Не могли бы вы подписать мне пергамент? — засуетился он, пытаясь открыть портфель на морозе. — Мой сын ваш огромный фанат, он был бы просто счастлив!

— Конечно, — кивнул Виктор и бросил на Гермиону извиняющийся взгляд, потому что знал, что она не любит торчать на морозе.

— Всё в порядке, я зайду в «Сладкое королевство», куплю Рону кое-что, — улыбнулась девушка, отпуская его руку.

В магазинчике как всегда сладко пахло, и она вдохнула поглубже. Почему-то это место неизменно ассоциировалось с мальчиками. Возможно, дело было в том, что впервые Гермиона зашла сюда вместе с ними, а, может, из-за тёплой атмосферы, которая здесь всегда царила. Как она всегда считала: плохие люди не любят сладости.

Девушка взяла несколько любимых лакомств для Рона и Гарри, чтобы порадовать их, вернувшись в Хогвартс, и расплатилась, смотря в окно над плечом молодой волшебницы, которая набирала какое-то нереальное количество шоколадных жаб. Виктор всё ещё разговаривал с мужчиной, который так активно жестикулировал, что было удивительно, как он до сих пор не снёс своей рукой шапку болгарину.

— Попробуйте наш зимний микс! — Гермиона подскочила, когда девушка в костюме эльфа (немного запоздало для февраля) воскликнула это возле её уха. — О, простите, — тут же извинилась она.

— Всё в порядке, — выдохнула гриффиндорка, смотря на разложенные на подносе конфеты.

— Здесь смесь разных леденцов, жвачек, а также новые конфеты с мятной помадкой, продегустируйте! — девушка протянула ей поднос своей неестественно зелёной рукой. — Если вам что-то понравится, сможете найти больше у второго стенда. На весь февраль скидка пять процентов! А если вы покупаете у нас как минимум три раза в месяц, скидка будет уже семь процентов!

Она так резво тараторила, что Гермиона нехотя протянула руку и взяла один мешочек, чтобы поскорее отделаться, но её тут же спас мальчик лет семи, который забрал сразу несколько горстей. Не желая мёрзнуть на улице, пока Виктор вёл беседу, гриффиндорка засунула пальцы в мешочек и наугад вытащила сладость. Бросив бумажечку обратно к конфетам, она забросила лакомство в рот, рассматривая перед собой причудливую фигуру из леденцов, которая переливалась всеми цветами радуги под зимним светом из окна.

Вдруг Гермионе перестало хватать воздуха. Говорят, что удивительность нашей памяти заключается в том, что ей сложнее всего воссоздать ароматы и вкусы, но именно ароматы и вкусы легче всего создают воспоминания. Гермиона резко залезла обратно в мешочек, нащупывая обертку. Второй стенд оказался сразу по правую руку, прямо возле бочек с желейками.

— Здравствуйте, мне нужна упаковка вот этого, — протянула она обёртку женщине в форме магазина.

— Двадцать кнатов, — известила женщина.

Гермиона отсчитала нужную сумму и через секунду держала в руке плоскую прямоугольную упаковку жвачек фиолетового цвета, на которой были нарисованы снежинки, покрывающие чернику.

— Ты уже справилась? — услышала она голос Виктора над ухом и дёрнула рукой, опуская упаковку в сумку так, будто купила что-то неприличное. Парень не обратил внимания на этот нервный жест. — Он меня уболтал.

— Да, я готова идти, — кивнула Гермиона и позволила ему взять себя за руку, чтобы вывести на свежий воздух, который вновь пропитался влагой из-за усиливающегося снегопада.

***

— Я просто надеюсь, что он выглядит лучше, чем в тот раз, когда мы к нему ходили, — вздохнул Рон, вытягивая шею, чтобы увидеть Хагрида как можно раньше, хотя было очевидно, что они ещё недостаточно близко подошли.

— Нужно было ещё раз к нему сходить, — пробормотал Гарри, и в его голосе чувствовалась вина.

— Мы не могли. Слишком много работы. Слишком много заданий. Нам ещё столько всего нужно изучить, — ответила Гермиона, пытаясь развеять его тьму, хотя и сама считала, что они должны были заскакивать к Хагриду чаще. Гарри только не хватает чувства вины к общему набору.

Да, Гермиона тоже переживала по этому поводу, но как бы там ни было, это Поттеру предстоял весь ужас испытания, к которому он пока что не готов, так что здесь и сравнивать глупо. Радовало только то, что Сириус поддерживал крестника в письмах как мог, это ему очень помогало.

— Вот уж никогда не думал услышать от Гермионы Грейнджер о слишком большом объёме работы, — посмотрел на неё Рон, пытаясь пошутить, но усталость на нём сказывалась точно так же, поэтому она одобрительно улыбнулась.

Ребята пытались прийти как можно раньше, но Флитвик задержал класс на целых четыре минуты после звонка, так что когда они подошли к поляне, там уже было несколько группок учеников. Уход за магическими существами — один из тех уроков, который требовал от Гермионы всей концентрации, что имелась у неё в распоряжении. Урок со Слизерином. В те дни, когда подобные пары приходились на начало дня, было паскудней всего. Потому что буквально вся её энергия иссыхала к их окончанию, а все последующие занятия девушка чувствовала себя как зомби. Сейчас одеяло на себя перетянуло беспокойство о Хагриде, чему Гермиона была даже рада.

От сердца отлегло, когда она увидела, что он в порядке. Относительном. По его позе все ещё было видно, что ему некомфортно, но зато глаза Хагрида больше не были красными и заплаканными, какими девушка их помнила. Ненависть к Скитер возрастала с каждым днём, это стало чем-то немыслимым.

Гермиона услышала восторженный вздох и, как ни странно, он был от Рона. Повернув голову, девушка поняла, что не зря. На опушке возле деревьев стояли два совсем маленьких единорога, которые ещё даже не успели сменить свой окрас на снежно-белый, а оставались золотистыми. Видно, Рубеус решил доказать, что он явно учитель не хуже профессора Граббли-Дёрг.

— Хагрид, какая красота! — одобрительно улыбнулась ему Гермиона.

— Это да, — смущённо кивнул он, смотря на единорогов.

— Ты отлично выглядишь, все очень рады, что ты вернулся! — Рон немного приврал, потому что уж точно не ходил и не собирал статистику, но это заставило их друга просиять, он приободрился, так что ложь стоила того.

Все вновь столпились вокруг животных, слушая лекцию. Хагрид знал о единорогах не меньше, чем Граббли-Дёрг, хотя, как сказал Гарри, если бы у них были клыки, он бы рассказывал о них с большим воодушевлением.

Гермиона стояла с самого края гриффиндорской толпы и смотрела исключительно на переливающуюся шерсть волшебных существ. Ни сантиметра в сторону. Но когда Хагрид оповестил всех о том, что крошки единороги доверчивые и не боятся мужчин, поэтому парни в этот раз тоже могут подойти и погладить, все смешались между собой, пытаясь поскорее занять очередь. Это ещё раз доказало, что равнодушие всей мужской половины к таким милейшим существам на прошлом уроке — простая показуха. Хагрид раздал всем кубики сахара, и, наблюдая за активностью учеников, Гермиона была уверена, что у маленьких единорогов к концу урока разовьётся диабет.

Когда подошла её очередь, она ступала осторожно, всё же боясь напугать животных, но Хагрид был прав: они совершенно не боялись, подходили ближе, унюхав сахар у неё в руке.

— Эй, привет, — улыбнулась Гермиона, отдавая один кубик лакомства единорогу.

В контакте с такими животными было что-то успокаивающее. Главное, чтобы об этом не прознал Живоглот.

В следующий миг по её шее пронеслось то самое чувство, которое бывает только от взгляда одного человека. Она подняла голову и могла поклясться, что впервые с той ночи они встретились взглядом. Малфой стоял рядом с животным, так как, судя по шумихе в толпе сзади него, подошла его очередь, и просто смотрел. Просто.

Забавно, Гермиона была уверена, что за всё это время научилась хотя бы немного читать его эмоции, потому что она так много о нём думала, анализировала, пыталась найти связь с интонациями голоса, поворотами головы и выражением лица, что само по себе являлось жутким. Вот он просто стоит, смотрит ей в глаза, и его невозможно прочесть.

Гермиона неловко отвела взгляд, чтобы переключиться на почёсывание единорога, который всё никак не мог угомониться, зная, что у неё есть сахар. Она заметила, что Малфой немного наклонил голову и протянул животному свою ладонь, удовлетворяя его «хотелку», а второй погладил золотистую спину малыша. Их руки оказались так близко друг к другу, что девушке пришлось закрыть глаза, чтобы удержаться.

В этот момент стало совсем очевидно, что ей пора лечь в Мунго, потому что у неё в голове возникла вполне реалистичная картинка того, как она хватает Малфоя за руку и притягивает к себе, чтобы… Что? Чтобы он просто оказался ближе. Проходило и гораздо больше времени, когда Малфой не прижимал её к себе и не делал все эти ужасные вещи, которые Гермиона пыталась контролировать, но никогда не получалось, потому что на самом деле желание остановиться было ненастоящим. Теперь, после того как она решила отрезать это всё, решила начать действительно бороться, всё чувствовалось по-другому. Гермиона обещала себе, что они смогут опять стать слизеринцем и гриффиндоркой, на этом всё. Просто отмотать к началу, когда она едва его замечала. Но сейчас такое даже представить было трудно. Полностью нереально.

Это казалось безумием, но Гермиона открыла рот, чтобы сказать ему что-то. Мерлин, да что? Зачем? Это уже слишком. Малфой равнодушно отступил назад и ушёл, не посмотрев на неё, и гриффиндорка пялилась ему вслед, как идиотка, когда с другой стороны подошла какая-то слизеринская девушка. Гермиона словила взгляд Забини и тут же отвернулась, концентрируясь на своей руке, чтобы просто перевести дыхание.

Вечером этого дня, когда ни одно блюдо на едва не гнущихся от яств столах Хогвартса не смогло привлечь её внимание, Гермиона легла в кровать. Поставив заглушку на занавески, девушка закрыла глаза и притянула ноги к груди, чувствуя, как знакомая рана вопреки всем законам медицины только расширяет свои края. Как кровоизлияние рассредотачивается по телу, разливается по желудку и поднимается к лёгким. Гермиона пообещала себе, что это последний раз, когда она проявляет слабость, ведь этот день прошёл слишком сложно для неё. Девушка дала волю слезам, умоляя, чтобы завтра это закончилось.

***

Малфой долго смотрел в свои карты, оценивая ситуацию. Хреново. Но всё равно он продолжил играть, потому что это хотя бы отвлекает его от мыслей. Как и приглушённые крики со стороны слизеринских спален.

— Они что, опять вместе? — спросил Тео, делая свой ход.

Парни вновь услышали вопли Дафны, которые было невозможно разобрать из-за закрытой двери. Видимо, Блейз реально злился, если даже забыл поставить заглушку. Хотя Драко понятия не имел, из-за чего они скандалили.

— Нет, — ответил он, не смотря на Нотта и пытаясь выкрутиться из своей непростой ситуации с картами.

— Тогда почему она выносит ему мозг?

— Потому что может, — сказал Драко, отбиваясь.

В этом была вся проблема. Если бы Драко позволял каждой дамочке так выносить себе мозг, наверняка давно бы вздёрнулся. Он терпеть не мог женских истерик. Но у Блейза не было того, что было у Малфоя — очерствевшего сердца, так что, видимо, слёзы Гринграсс кое-что, да значили для Забини.

Через несколько минут Драко услышал громкий хлопок двери, а затем Блейз спустился к ним по ступенькам. Несколько пар любопытных глаз, которые, вне всяких сомнений, изнывали от того, чтобы поскорее перемыть косточки этой ссоре, уставились на него.

— Что? Идите нахер, — рявкнул Забини и с такой силой придвинул кресло к столику, где сидели Тео с Драко, что ковёр почти издал жалобный звук.

— Блин, вы слышите? — Теодор прислонил к себе оставшиеся в руке карты и склонился над столом, приподнимая палец вверх. Драко нахмурился, слыша только тихие разговоры однокурсников и не понимая в чём дело. — Отсутствие звона яиц Блейзи, которые у него отобрала Дафна.

Малфой прыснул, переводя взгляд на Забини, который пенился от злости, что явно была направлена не на Нотта, но тот вполне мог охватить.

— Ты на вот столечко далеко от того, чтоб выплюнуть все свои зубы, — подтвердил его опасения лучший друг, показывая крошечное расстояние между указательным и большим пальцами.

— Ты не можешь испортить моё прекрасное лицо! — с фальшивым возмущением крикнул Тео.

— Природа уже всё сделала за меня, — буркнул Блейз и откинулся на спинку кресла.

Малфой мог буквально чувствовать волны ярости, исходящие от друга. Хотя это была явно не та сжигающая злость, которую он часто ощущал сам. Которая обдаёт всё внутри тебя кислотой и толкает на безбашенные поступки. В злости Блейза было больше возмущения. Драко стало любопытно, способен ли итальянец вообще чувствовать что-то разрушительное?

Они решили закончить партию в молчании, давая Забини время, чтобы перевести дух.

— Юху! — похлопал Тео в ладони, когда карты взорвались прямо на столе. — Кажется, это первый раз, когда Малфой продул. Было больно, милый? — дразнился он, и Драко вздрогнул, потому что эта идиотская метафора навевала на него слишком много воспоминаний. — Я пытался быть нежным.

— У тебя реально сегодня развились какие-то суицидальные наклонности, — произнёс Малфой, закидывая ногу на колено.

Теодор хохотнул, посмотрев на проход, в котором появились девушки. Его отношения с Флёр, кажется, остались на том же уровне, но Нотт не выглядел сильно расстроенным. Он сказал, что она только болтает о себе и всякой раздражающей ерунде, которая либо навевает на него скуку, либо выводит из себя. Малфой тогда рассмеялся, решив, что это описание можно применить буквально к каждой девушке в его жизни. Ну, почти.

— Привет, красавчики, — пропела Астория, присаживаясь рядом с Тео и бросая какой-то бестолковый журнал на стол.

— Сыграем? — спросила Пэнси, садясь на подлокотник кресла Драко и держа руки при себе. Как всегда.

— Давай. Сегодня я сделал Малфоя, полагаю, у меня счастливый день, — подмигнул Тео.

— Думаю, ты исчерпал все пожизненные запасы своего везения на эту игру, — засмеялась Милли.

Драко пропустил подколы мимо ушей.

— Эй, пойдём покурим? — толкнул он Блейза локтем, и тот бросил на него благодарный взгляд.

— Я пас, — сказал Нотт, раздавая колоду.

Пэнси попыталась увязаться с ними, но Драко бросил ей «сиди» и вышел следом за Забини. Решив, что пока алкоголь не греет изнутри, одежда лишней не будет, он захватил с собой пальто.

— В чём твоя проблема с ней? — наконец спросил Драко, поджигая сигарету магией, после продолжительной паузы. Его бесили подобного рода разговоры, но Блейзу нужно было выговориться.

— Всё… — он поднял руки в воздух, будто пытаясь жестами что-то объяснить, но потом сдался, выдыхая, — сложно.

— Очевидно, она тебе небезразлична, — закатил глаза Драко. — Почему бы просто не сойтись и перестать истязать нашу гостиную своими скандалами?

— Ты не знаешь, безразлична она мне или нет, — огрызнулся Забини, и было видно, что он очень рассержен, потому что для него такое поведение нетипично.

— Ты не скандалишь с теми, на кого тебе похер, — равнодушно ответил Драко, выдыхая вишнёво-ванильную смесь дыма.

— Это никогда не работает. Мы слишком разные, я думаю. Да-да, тупая фраза, — покачал головой мулат, предвидя издевки, — но она описывает ситуацию как нельзя лучше. Если мы начнём встречаться, это приведёт к ещё большему краху. В итоге Дафна станет совсем разбитой и…

— Салазар, это какой-то кошмар, — фыркнул Малфой, стряхивая пепел пальцем. — Перестань постоянно беспокоиться о ней или о ком-то ещё. Не твоя забота, если она сама лезет.

— Не думаю, что человек, забота которого заканчивается в ту же секунду, как он кончит, может мне что-то посоветовать, — рыкнул Забини, выбросив в урну недокуренный бычок, но сразу же перевёл взгляд на друга и выдохнул. — Блять, прости, окей? Я на взводе.

Малфой лишь заливисто рассмеялся, покачав головой, избавляясь от своей сигареты. Это правда. Забота о ком-то была такой редкостью в списке его чувств, что он едва ли помнил подобное. Он заботился о матери, наверное, заботился о Забини, хотя Блейз явно был не тем, кто обычно попадает в передряги. Драко довольствовался таким раскладом вещей. Забота тяготит. Ты постоянно должен думать о ком-то, кроме себя, разве это не противоестественно?

— Я в этом полностью гармоничен.

— Ну, возможно, однажды ты образумишься, дашь Пэнси шанс, и мы все напьёмся на вашей свадьбе, — хохотнул Блейз, наблюдая за тем, как перекашивается лицо Малфоя при слове «свадьба». — Прикинь, если окажется, что это на самом деле то, что тебе нужно? Чтобы кто-то растопил сердце жестокого рыцаря и…

Драко толкнул друга в плечо. Толчка было недостаточно, чтобы Забини упал даже на скользком льду, но хватило, чтобы он заткнулся. Мулат всё ещё посмеивался над своей отвратительной шуткой.

— Нет, реально. Вдруг тебе просто нужно хотя бы на секунду перестать быть такой скотиной и отнестись к ней нормально?

— В какой момент мы перешли к моей психотерапии? — раздражённо спросил Драко по пути в Хогвартс. — Ещё слово, и я пойду и скажу Дафне, что ты лил слёзы у меня на плече.

— Ты ублюдок, — фыркнул Забини, зная, что это пустая угроза.

Они вернулись в гостиную. У итальянца заметно улучшилось настроение, несмотря на то, что особой психотерапии их разговор не нёс. Драко по привычке искал глазами на столе что-то, что могло бы ему помочь. Что-то с градусом. Так всегда бывало, когда он начинал концентрироваться на том, что следовало отодвинуть в самый дальний уголок сознания.

Пэнси сидела рядом и хихикала, смотря в свои карты. Он лениво заглянул к ней и понял, что даже если сейчас она возьмёт несколько козырей, вряд ли ей посчастливится сделать Теодора. Драко медленно осмотрел её, будто при первом знакомстве.

«Вдруг тебе просто нужно хотя бы на секунду перестать быть такой скотиной и отнестись к ней нормально».

Нормально. Это самое идиотское слово, которым можно что-либо охарактеризовать. Малфой никогда не делал усилие над собой, чтобы вести себя тем или иным способом. Это даже звучало глупо.

Он взял в руки одну из вышедших из игры карт, повертел её и задумался, когда в последний раз заботился о ком-то на инстинктивном уровне.

Мама. Он пытался убедить её в том, что любые увечья на его теле просто пустышка, что-то несерьёзное, чтобы она могла нормально спать по ночам. Но это ему не помогало, просто привычка, отточенная с детства.

Забини. Когда он вытащил его из той передряги. Но… Это был, скорее, какой-то закон, обоюдная негласная договорённость. Драко знал, что Блейз поступил бы так же. Если бы я вдруг оказался таким тупым и доверился дурмстранговцам. Драко фыркнул про себя и отбросил карту обратно.

Малфой знал, какой пример ему нужен. И на самом деле он пришёл ему в голову раньше всех, но слизеринец упорно отодвигал его вдаль, чтобы не акцентировать. Грейнджер. Парадокс, но он даже не задумался, прежде чем начать вести себя с ней нормально. Драко хотел думать, что не был самим собой тогда, чтобы постояльцы отеля не пожаловались или чтобы Грейнджер не закрылась, а он-таки получил своё. Но на самом деле это не являлось правдой. Драко позаботился о ней, потому что… просто так. Мысль о том, что это неправильно, даже не посетила его в тот момент. Чисто инстинктивно. Драко сглотнул, успокаивая себя тем, что потом всё пришло в норму. Потом он был больше похож на себя.

Та ночь, в которую он застал её в этой чёртовой мантии-невидимке, всё ещё отдавала горечью во рту, когда парень думал об этом. Идеально восстановленное равновесие. Он так часто в последнее время повторял это себе. Но зато это было идеальным подтверждением того, что всё в порядке. Драко вёл себя с Грейнджер так же, как с Пэнси, так же, как с остальными. Она была просто гриффиндорской юбкой, которая уже могла затеряться среди его списка, помеченная разве что более выделяющейся галочкой, только потому, что он никогда не думал, что эта святоша на такое способна. Просто эксперимент. Она ничем не отличается от остальных. Только тогда почему всё настолько хреново?

Драко перевёл взгляд на Пэнси, которая надула губы в фальшивом возмущении, когда Теодор легко сделал её в карты. Остальные слизеринцы подошли к ним, слыша радостные вопли Нотта, и Малфой воспользовался моментом, чтобы утащить девчонку за собой.

— Эй, мы куда? — спросила она, улыбаясь и пытаясь взять его за руку. Драко держал её за локоть и не разомкнул пальцы.

Он не ответил и потащил Пэнси к комнате Старосты факультета. У Паркинсон были отличные отношения с Джеммой, так что войти туда никогда не являлось проблемой.

— Скользкая чешуя, — тихо проговорила Пэнси пароль, сообразив, что к чему.

Малфой втолкнул её внутрь, захлопнув дверь. В глазах у слизеринки тут же появился блеск, который возникал каждый раз, когда она осознавала, что сейчас будет, каждый раз, когда Драко обращал на неё внимание, проявлял инициативу. Пэнси одним резким рывком сбросила с себя свитер, аккуратно поддевая края футболки парня, чтобы не касаться кожи, но он остановил её. Нужно попробовать. Нужно сделать усилие. Вдруг это поможет? Вдруг дело именно в этом.

— Стой, — мягко сказал он, буквально заставляя себя.

На лице Пэнси вырисовалось удивление, но она замерла. Драко подошёл ближе, положил руки ей на талию, заставляя свой мозг работать. Как это было? Как это было, когда он действовал по наитию, следуя за собственным вектором, который тогда, кажется, был встроен в него. Теперь он, видно, утонул в том количестве выпивки, которую за всё это время Драко умудрился влить в себя.

Парень опустил свои губы на её, мысленно уговаривая себя делать это медленнее. Хотя он практически не помнил, когда они в последний раз целовались с Пэнси. Даже во время прелюдии к сексу поцелуев практически не было или это происходило из вежливости, как будто безмолвная фраза: «да-да, отлично, а теперь раздевайся».

Пэнси расплылась в улыбке, отвечая парню. Усилие, Малфой. Пэнси прижалась к нему, вдохновлённая его необычным поведением, а он сдержал в себе порыв оттолкнуть её, чтобы не чувствовать лишних ненужных касаний.

Ну, давай же, Пэнси, давай притворимся, что между нами что-то большее. Возможно, тогда это станет правдой? Возможно, тогда это всё будет легче переносить? Драко стал расстегивать её юбку сзади, когда Пэнси слишком осмелела и положила руку ему на шею. Это было реально невыносимо. Малфой словно опять почувствовал себя девственником, пытаясь сделать всё по инструкции, хотя даже во время первого секса он не помнил, чтобы сомневался в собственных действиях. Сжав её руку, слизеринец отнял кисть от своей кожи и отступил на шаг.

— Драко? — Пэнси подняла брови, пытаясь подойти к нему ближе, но он сжал её конечность сильнее, чтобы она не двигалась.

Это не то. Он покачал головой, отпуская Паркинсон и делая ещё шаг назад. Не работает. Чёртов Блейз с его непрошеными советами! Драко хотелось что-то ударить, но сил не было. Они будто испарились, потратившись до капли на какое-то грустное осознание. Драко ведь правда полагал, что они поженятся. Одним днём станут мужем и женой, потому что он… мог терпеть Паркинсон. Это бы сделало её счастливой. Они были бы той самой идеальной парой. Оба чистокровные, оба достойные, оба те, кем их хотели видеть. Драко мог смириться с этой мыслью, потому что не знал ничего другого. Был только жизненный график, от которого нужно не отставать, шахматная доска. А теперь появилось ещё что-то, что кричало, срывало связки, царапалось об изнанку его шкуры, пытаясь выбраться наружу, пока он душил это почти обессиленными руками. До этого всё было нормально. После этого осталось просто сожжённое поле. Просто после. И больше ничего впереди. Так, словно Драко не мог ни на что опереться, потому что перестал доверять самому себе.

— Я что-то… — Пэнси сжала губы, мельком посмотрев на свою руку, будто виня ту за прикосновение. — Я просто забылась, прости, ты никогда так не…

— Нет-нет, я просто… — Драко отошёл ещё на несколько шагов. Ему хотелось быть дальше. Потому что это не работало. Нихрена не работало. — Слишком устал.

Его голос прозвучал обыденно, и он пожал плечами для пущей уверенности, но Паркинсон нахмурилась.

— Слишком устал для секса? — спросила она в неверии, и в её устах это действительно звучало как бред. Будто ему под пятьдесят.

Слишком устал от грёбаного крематория под ребрами, Пэнси, и слишком устал от его игнорирования. Потому что всё, что слизеринец делал, только заставляло Драко столкнуться с той правдой, которая засела в его мозгах ещё в отеле, когда он укрывал грязнокровку одеялом. Малфой в полном дерьме.

— День был длинный, иди в кровать, Пэнс, — бросил он и дёрнул ручку двери, выходя и только сейчас понимая, что они забыли запереться. Не то чтобы его это сильно волновало.

Паркинсон смотрела ему вслед потерянным взглядом. Теперь он понимал её. Понимал то, что девушка чувствовала тогда, стоя посреди коридора, зная, что, возможно, сегодня она оттянула от него Флёр, но будет завтра и послезавтра. И Пэнси не сможет удержать его, потому что он ей не принадлежал.

Драко упал на свою постель, даже не раздеваясь. Грёбаная Грейнджер. Он реально её ненавидел. Незаметно она превратила его жизнь в ад, оставляя вполне натуральные трещины. Ему нужно было найти способ заглушить это, вырвать из себя, вылечить, пожертвовав чем угодно, словно провести ампутацию, когда ты лишаешься конечности, чтобы спасти остальное тело. Ему нужно было выпутаться из этого любой ценой.

***

Гермиона перехватила книги покрепче и засеменила по пустым коридорам. Сегодня суббота и в гостиной творилось невесть что под вечер. Мальчики остались наблюдать, как Фред с Джорджем испытывают свои новые штуки, которые совершенно точно должны быть запрещены на территории Хогвартса. Гермиона не могла понять, куда смотрели старосты, которые должны следить, чтобы близнецы не вовлекали первокурсников есть канареечные помадки. Однако все были так увлечены шоу, что это волновало только её.

В конце концов, не выдержав шума, девушка взяла пару книг и несколько личных записей и вышла из портрета. Один фолиант она захватила для доклада Макгонагалл про межвидовые превращения, а второй был недочитанной книгой о водных заклинаниях. Гермиона всё ещё не могла нормально спать из-за нервов, так что тратила любую свободную минуту на помощь Гарри. Он сам практически не отлипал от учебников, так что, выскальзывая из гостиной Гриффиндора, Гермиона решила, что один весёлый субботний вечер друг уж точно заслужил.

Девушка шла вперёд, смотря на часы. До отбоя оставался целый час, она успеет дописать доклад, возможно, прочитать пару глав во втором учебнике. Её глаза упали на свёрнутый пергамент и большую ярко-красную валентинку, которую девушка успела купить в магазине сладостей в прошлый раз.

На следующей неделе будет День Святого Валентина, и этот факт, торжественно озвученный ей Джинни, лёг на плечи Гермионы тяжёлым грузом. Она никогда не готовилась к этому празднику особенно, не считая помощи старостам во время ежегодных приготовлений украшения Хогвартса, но не более. Теперь же младшая из Уизли убедила её, что Виктор точно ей что-то подарит. Эта головоломка заняла не один день и вызвала невероятное раздражение. Будто остальных проблем было мало. Но Гермионе не хотелось выглядеть глупо, если Виктор и правда приготовит для неё какой-то подарок. Крам не любил сладости, а именно это считалось чуть ли не символом дня всех влюблённых: сладости и открытки.

Она решила, что просмотрит рекламные брошюры, которые вечно присылали ей совами с «Пророком» от магазинов, там точно должны быть какие-то идеи к празднику, а сегодня хотя бы подпишет открытку. Медведь в мелких блёстках на большом сердце слишком показательно нюхал розу у себя в руке и игриво вертелся на одной ноге, отвлекая взгляд Гермионы. Это было мило. Так ведь?

Нажав на ручку, девушка открыла дверь в дальний кабинет, который давно не посещала, но сегодня была своего рода чрезвычайная ситуация, и здесь её явно никто не будет искать или мешать криками веселья. Гермиона испугалась и замерла, увидев какое-то движение, которого она не ожидала. Когда гриффиндорка подняла глаза, волна страха сменилась паникой. Малфой.

Он привычно сидел на подоконнике, согнув ноги в коленях и положив на них руки. Малфой медленно повернулся к ней, и через секунду парень усмехнулся, покачав головой, будто вёл сам с собой внутренний монолог, и сейчас слизеринец рассказал себе потрясающую шутку.

— Грейнджер, — произнёс он, и девушка увидела его вторую руку, при помощи которой он пригубил жидкость в бутылке; её там осталось, дай Бог, четверть.

Парень был в стельку пьян.

— Малфой, что ты… — не придержанная дверь хлопнула Гермиону по спине, заставив сбиться и запрыгнуть в класс. — Ты пьян.

— А ты заучка. Пара очевидных фактов, — саркастично сказал он, прикладываясь к бутылке.

Девушка осторожно положила книги на стол, не зная, что делать дальше. Разум кричал, что нужно как можно быстрее убраться из кабинета, так как Малфой сам по себе был не самой лучшей компанией для неё, а Малфой под градусом — полная катастрофа. Но Гермиона не двигалась.

Рукава на его тёмной водолазке были закатаны, а на ногах сидели обычные джинсы. Гермиона видела Малфоя в таком одеянии уже не раз, так что стоило бы привыкнуть. Ей стало интересно, сколько уже он здесь сидит. И какого чёрта?

— Что ты здесь делаешь? — осторожно спросила Гермиона, чувствуя, что ступает по минному полю.

— А тебе не кажется, что это мой кабинет, Грейнджер? Тебя сюда никто не звал, — это звучало язвительно, но даже в половину не так ядовито, как должно было.

Гермиона бы закатила глаза из-за того, что подобный разговор у них уже случался, и она говорила ему о глупости присвоения школьной собственности, но сейчас девушка была слишком сосредоточена.

— Ты что, не поняла? Тебе здесь не рады, — его голос в точности копировал то, что он говорил. Тебе здесь не рады.

— А у тебя нет ощущения, что тебе уже хватит? — Гермиона почувствовала раздражение, когда подошла и вырвала бутылку у него из руки. Малфой не ожидал, так что это оказалось легко.

Посмотрев на то, сколько там осталось виски, она молилась, чтобы, когда слизеринец начал её распивать, тара была полупустой. Он выглядел серьёзно пьяным, но всё ещё нормально держался, хотя, видит Мерлин, после такого количества спиртного она сама давно бы умерла.

— Ты лезешь не в своё дело, Грейнджер, — рыкнул Малфой, отойдя от шока, и спрыгнул с подоконника. — Разве ты не должна сейчас подтирать сопли своим полоумным? Или уже… — его взгляд зацепился за что-то у неё за спиной, и девушка повернулась, раздумывая, что же могло прервать Малфоя от очередной колкой шуточки в адрес мальчиков. — О, как это мило.

— Не трогай! — Гермиона попыталась дотянуться до открытки, которую он заметил и уже успел прибрать к рукам, но парень отступил, не отрывая глаз от валентинки, будто вовсе не ставил её попытки как что-то, что могло бы возыметь эффект.

— «Пусть день Святого Валентина исполнит все твои мечты. Как на невиданной картине заполнят всё вокруг цветы! Тогда, среди цветов прекрасных, тебя, как посланцы с небес, пусть навестят любовь и счастье. В день Валентина жди чудес!» — Малфой прочитал это с такой отвратительно-восторженной интонацией, что Гермиона покрылась красными пятнами, хотя, честное слово, это была самая нормальная надпись из всех, которые она успела пересмотреть. — Серьёзно? — скривился он. — Уверен, хорошему мальчику понравится, — хмыкнул Малфой, бросив открытку обратно на стол.

— Перестань его так называть! — Гермиона сложила руки на груди в попытке огородиться от него. Это был такой привычный жест.

— Что? Нет. Это то, кем он является, — ответил Драко, дотягиваясь до бутылки, пока Гермиона смотрела на его лицо. — Совершенно точно Крам подарит тебе какую-то похожую безвкусицу и коробку шоколадных конфет.

— Это то, что принято дарить на этот праздник, — Гермиона чувствовала, что должна защитить фантомный подарок, но, скорее, защищала себя, потому что, была бы её воля, она бы отделалась тем же набором. Но только потому, что в жизни девушки в данный момент появилось достаточно проблем, чтобы добавлять к этому выбор подарка на глупый праздник.

— Это то, что принято дарить у людей типа твоего Крама, — фыркнул Малфой, вырвав у девушки из рук бутылку и сделав крошечный глоток. Ей захотелось одёрнуть его словами о том, что Крам не её, но она вовремя прикусила язык.

— Да? И что же, по твоему мнению, достаточно уместно? — Гермиону злила вся эта ситуация и то, что ей приходилось выгораживать Виктора перед Малфоем, который и вовсе должен был перестать произносить имя кого-то подобного, потому что сам он в сто раз хуже любого Крама. Любого, чёрт возьми, в этой школе.

— Разве это не день влюблённых, Грейнджер? Разве в такой праздник не принято трахаться весь день напролёт, прерываясь на кексы с отвратительным масляным кремом? — он склонил голову, и этот жест выбил её из колеи.

Гермиона поёжилась. Виктор не предпринимал никаких попыток в этом русле, и она чувствовала благодарность к нему. Он был максимально обходителен и никогда не нарушал её границ. Гермиона знала, что должно пройти какое-то время для близости.

Это едва не заставило её засмеяться. Иронично, ведь с Драко они вообще приходились друг другу никем. Но он был совсем другим делом. С ним это получилось чем-то вроде вспышки, которая захватывает тебя полностью, а потом оставляет опустошённой сплёвывать отсыревший пепел. Виктор же должен был быть спокойным пламенем, которое горит плавно и мягко, грея, а не обжигая. Это совсем другое.

— О, подожди, — на губах Малфоя появилась игривая улыбка, которая бы пошла любому человеку, но на его лице она была первым вестником чего-то недоброго, — то есть, хороший мальчик оказался ещё и правильным? — парень рассмеялся, забросив голову вверх.

Когда Драко пьян, он эмоционален. Это нужно было запомнить. Не то чтобы Гермиона собиралась ещё хоть раз присутствовать при процессе его проспиртовки.

— Виктор воспитанный молодой человек, и, знаешь, не всем нужно, чтоб… Малфой, стой, где стоишь, — вскрикнула Гермиона, когда он лениво двинулся к ней.

— Не всем нужно что? — спросил слизеринец, подойдя достаточно близко, чтобы она ощутила сильный запах виски, смешанный с ароматом вишнёвых сигарет. Гермиона не удивилась бы, узнав, что он курил прямо в классе. — Но тебе-то нужно. Я точно знаю.

Малфой поднял одну руку и дотронулся до её шеи, оттянув белоснежный свитер, который доставал почти до подбородка.

— Малфой, не… — Гермиона попыталась отодвинуться, но он поднял на неё глаза.

— Не дёргайся, Грейнджер, ты знаешь, что я тебе ничего не сделаю, — резко ответил парень, и она ощутила натяжение сзади шеи, когда слизеринец оголил часть её кожи.

Внутри Гермиона знала, зачем Малфой это сделал, и логичней всего было бы не дать ему увидеть. Но она потом устроит себе за это взбучку. После этого разговора.

Его пальцы отпустили пушистую ткань, возвращая свитер на место. Он поднял на неё серые глаза, которые блестели от алкоголя, удивления и какой-то смеси из самодовольства и удовлетворения. Этого нельзя было допустить.

— Ты не свела их, — хмыкнул Малфой.

Гермиона знала, что стоило это сделать. Когда в ту ночь она вернулась в гостиную и с облегчением поняла, что мальчики всё же послушали её и отправились спать, девушка сложила мантию у себя в комнате и пошла в ванную, несмотря на то, что он использовал очищающее заклинание. То, что осталось на коже Гермионы, было действительно ужасным. Никаких алых полосочек, которые она помнила. Укусы и синяки покрывали буквально каждую часть её шеи, ниже, даже на плечах. Смотря на это, Гермиона поверить не могла, что ей не было больно, потому что даже смотреть на свою шею в тот момент вызывало болезненные ощущения. Протерев всё антисептиком, она откопала все свои блузки и рубашки с длинным воротом, чтобы скрыть багровые пятна.

«И только посмей их свести».

Это было не из-за его слов. Тупого приказа, потому что иначе Малфой вообще, кажется, не разговаривал. Гермиона не свела их, потому что… он что-то чувствовал в тот момент. Злость, ненависть, что-то между, но парень точно не был маской, которую вечно приклеивал к себе. Поэтому эти воспоминания оставались ценными, хотя если облачить всё в слова и рассказать кому-то… Мерлин, это было похоже на какое-то психическое расстройство внутри Гермионы. Отметины успели зажить и перестали выглядеть так, будто кто-то пытался откусить куски кожи от неё, но всё ещё оставались синеватыми.

— Ну и как это? — вдруг спросил Малфой, когда она уже открыла рот, чтобы дать этому какое-то вразумительное объяснение. Типа того, что не хотела идти к Помфри. Да, на залечивание ран нужны были особые знания, и они у неё были. Она изучала подобную магию сама, зная, что это полезно. Но Малфой ведь не знал. Хотя не в этом была основная проблема, потому что засосы с укусами мог бы залечить даже третьекурсник. — Быть с таким лузером, который не смог забраться к тебе под юбку даже в отношениях?

— Что? — задохнулась Гермиона, не веря, что он действительно это сказал. — Да откуда тебе знать, что…

— О, я тебя умоляю! — рассмеялся Малфой. — Ты не переспала бы с кем-то, имея на своём теле признаки секса с другим парнем. Хотя, может, это его фетиш? Да, Крам похож на того, кто дрочит на всякие грязные рассказики.

— Ты придурок, Малфой, — Гермиона оттолкнула его, и парень отступил на шаг, но она была уверена, что это удалось ей только потому, что он оказался достаточно пьян. — Всё, я ухожу, можешь напиваться тут сколько…

— Нет, не уходишь, — его пальцы сомкнулись на её предплечье и потянули на себя с такой силой, что девушка почувствовала резкую боль в плече. В таком состоянии Малфой вряд ли контролировал силу, поэтому прислонил Гермиону к какому-то плакату с иллюстрацией рун манящих чар, и она зашипела от боли.

— Ты сам сказал, что мне здесь не рады. Я хочу уйти, — девушка пыталась сделать голос более строгим.

— Нужно было пользоваться предложением, пока оно оставалось в силе, — пожал плечами Малфой, стоя напротив, и она понимала, что даже если попытается сейчас его оттолкнуть, то этот трюк не увенчается успехом. — Так ты не ответила. Как ты справляешься с таким ммм… положением вещей?

— Хватит, Драко, я знаю, чего ты добиваешься. Но ничего не получится. Виктор хороший человек, и наша личная жизнь тебя не касается, — Гермиона загордилась тем, как ровно звучали эти слова.

— Тебе понравилось извиваться подо мной? — внезапно спросил Малфой, и девушка могла поклясться, что на миг у неё пропал дар речи.

— Мне ч-что? Малфой, пожалуйста, не подходи ко мне, — последнее предложение она произнесла буквально умоляющим тоном, но, конечно же, оно не подействовало.

— Успокойся, Грейнджер, я не трону тебя, пока сама не попросишь. Здесь никто не старается отобрать у тебя честь, — съязвил он. — В этом больше нет нужды, — добавил слизеринец, и Гермиона почувствовала холодок по спине от его слов. — Ну так что, тебе понравилось? Насколько ты скучаешь по этому ощущению?

— Ты не имеешь права, — покачала головой она и закрыла глаза, когда он придвинулся ещё ближе.

— Расслабься, мы ведь просто разговариваем. Ведём светскую беседу, разве нет? — спросил Малфой, пригубив из бутылки, и Гермиона почувствовала ещё более концентрированный запах крепкого алкоголя.

Она закрыла глаза, попыталась абстрагироваться. Это никогда не помогало. Не с ним. Гермиона заставила себя подумать о Гарри и Роне, перед которыми, наконец, перестала чувствовать вину, впервые за долгое время притворившись, будто и не было причин. Перестала чувствовать себя хоть несколько живой, а не роботом. Но это была мизерная плата за те грехи, которые она уже успела совершить, так ведь? Она старалась думать о Викторе, но Малфой подходил ближе, и предательские мысли расплывались, как будто кто-то забыл настроить фокус.

Слизеринец потёрся носом об её щёку, и девушка выдохнула: настолько этот жест был… милым? Он выглядел как что-то уютное, толкающее Гермиону на ужасные мысли. Ей так сильно захотелось обнять парня. Её раздражало, что запах Малфоя перебивался запахом спиртного и слишком большого количества сигарет, но если прижаться плотнее, то всё же можно было его уловить.

— Груши. Ты пахнешь как груши, ты знала? — прошептал слизеринец ей на ухо, пока она пыталась собраться в кучу.

Что? Груши? Шампунь, которым Гермиона пользовалась, был грушевым. Но слова Малфоя терялись в пространстве сознания. Гермиона немного повернула голову и потёрлась щекой о его подбородок. Он был колючим, точно таким же, как в тот день, когда они впервые поцеловались по своей воле. Под снегопадом на уроке. Тогда Малфой тоже был достаточно ленив, чтобы побриться. Она облизала губы, открыв глаза.

— Ну так что, Грейнджер? — ухмыльнулся Малфой. — Какие мои слова понравились тебе больше всего? — его рука опустилась вниз, так близко к ней, что она была уверена, что её ударит током, как статическое электричество, но парень не прикасался к Гермионе. Намеренно. — Хочешь, я повторю их снова?

— Драко, — она сжала руки в кулаки и прислонила их к стене, придавив до боли своей спиной, чтобы они перестали к нему тянуться.

Гермиона с ужасом поняла, что тёмная часть сознания девушки хотела, чтобы Малфой её поцеловал. Нарушил своё слово. Потому что это было бы объяснимо. Она могла бы потом оправдаться тем, что он не оставил ей выбора.

— Я так люблю, когда ты жалобно хныкаешь, когда я провожу по тебе руками, ты бы знала, — его голос сочился самодовольством. Он понимал, что делал, говоря все эти вещи. Малфой посмотрел ей в лицо и уголок его губы приподнялся. — Я даже отсюда слышу, как вертятся шестерёнки в твоей голове, чтобы убедить саму себя, что тебе этого не хочется.

Драко пытался надавить на неё, чтобы получить своё. Нет, не физическое, если бы ему нужно было только это, парень знал, что мог это взять, и в глубине души Гермиона понимала, что он действительно мог. Но ему хотелось увидеть в её глазах осознание. И это было хуже всего.

— Перестань, Драко, ты не должен этого делать. Мы могли бы просто поговорить, — еле слышно сказала Гермиона.

Он знал её слишком хорошо, чтобы не понять. Малфой прищурил глаза.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — выплюнул он.

Гермиона выдохнула. Всегда так происходит. На это не нужно обращать внимания. Он ведёт себя как обычно.

— Перестань быть таким злым, — произнесла гриффиндорка и, разжав руку, прикоснулась к его щеке, пытаясь выглядеть при этом уверенно.

Её касание оказалось тёплым. Даже по сравнению с его разгорячённой от огневиски кожей. Мгновение, и большой палец девушки погладил скулу Малфоя. Чёрт. Драко прикрыл глаза, пытаясь поверить, что просто не допился до ручки. Грейнджер стояла здесь, в единственный вечер, когда он пришёл сюда, чтобы действительно побыть одному. Она притащилась. Всегда так делала: вносила хаос, беспорядок в его планы, жизнь, голову.

Но сейчас она пришла, чтобы прочитать ему парочку нотаций, пока грёбаная уродливая валентинка лежала прямо возле левой руки девчонки. Ждала, чтобы Грейнджер подписала её и отдала Краму, чтобы он соизволил и снизошёл до секса с грязнокровкой.

Малфой отбросил руку гриффиндорки, открыв глаза. Это было насмешкой судьбы. Только две женщины могли касаться его, и при этом парня не передёргивало: одна — чистокровная вплоть до средних веков, идеальная аристократка, — вышколенные манеры, положение в обществе, а вторая с такой грязной кровью и отвратительными манерами, что даже на фоне тех же магглов выделялась.

— Я сказал тебе, чтоб ты не смела до меня дотрагиваться, — процедил он сквозь зубы и увидел, как удивление в её глазах сменяется злостью и возмущением.

Так всегда. Бутылка в его руке потяжелела, и он увидел, как в свете небольшой лампы в противоположном конце класса огневиски отдаёт золотисто-карамельным, точно таким же оттенком, как и её глаза. Драко раньше никогда не замечал, что цветом они похожи на выдержанное виски. Надо же.

— В этом всё дело, да, Малфой? Вот поэтому ты такой псих? — раздражённо спросила Грейнджер, повысив тон. — Потому что в твоём доме происходит что-то настолько ужасное, что теперь к тебе невозможно прикоснуться? Клянусь, это связано с твоим папашей, я ведь заметила, что…

— Грейнджер, — Драко развернулся к ней, глотая то, что успел набрать в рот, пока она вновь ходила по раскалённым углям его терпения, возвращаясь к этой теме. Он должен был догадаться, что одной угрозы недостаточно, чтобы заткнуть эту девчонку, а Грейнджер уж точно не забудет о своём маленьком открытии, до которого она каким-то образом дошла.

— Что, Грейнджер? Это правда! Я вижу по тому, как ты реагируешь! — гриффиндорка ткнула в него пальцем, будто действовала точно по инструкции. Инструкции к апокалипсису. — И ты всё ещё защищаешь его или кого бы то ни было, кто делает тебя таким!

— Делает меня таким? — злобно рассмеялся Драко. — Ты опять за это дерьмо в стиле «ты лучше, чем пытаешься показать»? Разуй глаза, грязнокровка, это просто твои фантазии.

— Ни черта! — заверещала Грейнджер, и он заметил, что она выходит из себя, и впервые это его не радовало. Не во время такой темы, когда парень едва мог держать себя в руках. Кто-то из них должен был оставаться в здравом рассудке. — Хватит себя разрушать, Малфой! Эта выпивка, всё, что ты постоянно говоришь, как себя ведёшь. Мерлин! Если бы ты являлся таким на самом деле, ты бы не спас ту девчонку, ты бы не спас меня на Чемпионате!

— В этом поступке было больше желания насолить Сивому, чем спасти кого-либо из вас, идиотка, — фыркнул Драко вполне натурально, игнорируя в голове картинки о том, что могло с ней случиться, если бы он тогда задержался и не пришёл под тент. — Произойди это сейчас, я бы без раздумий отдал тебя ему. Ты меня порядком заебала.

— Ложь, ложь, ложь! Постоянная ложь! — раскинула она руки, будто подтверждая свои слова. — Ты постоянно так делаешь! Но вот только я не заинтересована это слушать! Всё, что я хочу сказать, что твой отец…

— Заткнись, твою мать, заткнись, просто заткнись! — Драко кричал, и было удивительно, как сюда ещё не ринулся полк учителей.

Грейнджер просто испытывала его, ходила по грани, и он боялся того, что мог сделать, если она не закроет рот. Потому что никому не разрешалось говорить что-то о его отце. Обо всём происходящем. Обо всём этом ужасе, о котором он сам старался даже не думать.

— Я хотела сказать, — Грейнджер перевела дух, говоря тише, но не отступая от своего. Истинная гриффиндорка. Отвага и полное отсутствие инстинкта самосохранения. — Что ты можешь любить отца, но это не значит, что то, что он делает — правильно. Во всех случаях. Ты не должен следовать его взглядам, потому что ты совсем другой. И это не сделает тебя хуже. Это сделает тебя просто другим. А, учитывая, что мы говорим о Люциусе Малфое…

— Знаешь, Грейнджер, я сейчас едва сдерживаюсь только потому, что ты девушка, — это было правдой. Её спокойные до безумия слова просто били Драко по коленям, и ему хотелось заткнуть девчонку любой ценой.

Она пожала плечом. Пожала, блять, плечом. Будто его слова ничего не значили. Будто она знала, что он не в состоянии причинить ей физический вред.

— Тебе не нужно прятаться за всем этим, потому что ты можешь нравиться и без этой тупой идеологии! — голос Грейнджер дрожал, но точно от злости.

— Серьёзно? — Драко дёрнул головой, рукой почти снося парту на своём пути к ней. Бутылка полетела туда же, удержавшись на столешнице в вертикальном положении только чудом. Она отступила на полшага от неожиданности, а потом замерла. Приказала себе замереть. Не показывать перед ним страха, как перед обезумевшим животным. — И я нравлюсь тебе таким?

Любым. Это была страшная правда, которую Гермиона уже научилась признавать. Та рана внутри неё не существовала, пока Малфой находился где-то поблизости. Даже когда он говорил какой-то кошмар, когда смоль выливалась из его рта, Гермиона всё равно чувствовала себя лучше, чем лёжа в холодной кровати, пытаясь пережить ещё один день. Не такого она от себя ждала. Но, как показал опыт, на отрицание этого всего идёт в три раза больше сил.

— Я… — Гермиона еле слышно прочистила горло. — Я знаю, что ты на самом деле не такой.

— О, ну да, я и забыл! Твои потрясающие умения разбираться в людях! Так же, как ты разобралась в Поттере и Вислом?

— Они прекрасные люди, — её голос стал твёрже. Даже ему она не позволит что-то говорить о мальчиках. Это было уже слишком.

— Интересно, заговорили бы они с тобой снова хоть когда-то, узнай, что ты вытворяла со мной? — Малфой дёрнул подбородком вверх, когда она растерялась. Это было самое больное, уязвимое место. И он об этом догадывался. — О, смотри, кажется, не такие уж и прекрасные, если ты это от них утаила.

— Это не так! Это вообще… не их ума дело. И перестань всё перекручивать! — Гермиона негодовала из-за того, как легко он управлял её эмоциями, словно чёртовой стрелкой из маггловского твистера. — Ты специально это делаешь. Пытаешься сказать что-то ядовитое, чтоб сбить меня с толку.

— Ты достала меня со своей ролью святоши, Грейнджер, отвали от меня с этим. Я не ебаный лабораторный проект у Спраут, не нужно меня пичкать ересью о том, что ты якобы что-то обо мне поняла, — почти прорычал Малфой. — Я могу заполучить любую, ты мне не нужна.

Она сделала шаг назад, сглотнув. В его глазах было безразличие мясника, абсолютный холод. Это ожидаемо, Гермиона. Он всегда так поступает. Это его защитная реакция.

О, какие разумные доводы Гермиона могла генерировать внутри своей головы, но та рана внутри неё отозвалась на секунду, будто микроволновка подала звук — оповещение о новом порезе, который начнёт кровоточить, как только она выйдет за дверь этого кабинета. Будто Малфой своим присутствием создавал подобие Лимба, где не было настоящей боли, он её удерживал, чтобы потом догнать этими ощущениями вдвойне.

— Я и не говорила, что нужна тебе, — голос девушки дрогнул, но она запретила себе рыдать. В последнее время Гермиона и так слишком часто это делала. Как тряпка. — Но не делай вид, что я одна в этой ловушке, Малфой.

Он фыркнул, смерив её взглядом с головы до ног.

— Не обольщайся, Грейнджер. Я мужчина, а мы, мужчины, так устроены: встречая ту, которая даёт, — мы берём, — Малфой пожал плечами, будто объяснял простую схему мира.

— Знаешь, ты совсем не выглядел так, словно тебя заставили, — с каждой секундой этого разговора шансы на то, чтобы уйти не разрыдавшись, таяли.

— Намекаешь на то, что мне понравилось? — слизеринец улыбнулся, но это не затронуло его глаз. Он будто высек из своей стальной радужки нож и натурально её разделывал. Гермиона практически чувствовала, как сухожилия отслаиваются от мяса. — Ну, конечно, узкая мокрая девственница, будь горда, мне это принесло удовольствие. Жаль, что Краму не достанется такого же, но, я уверен, ты всё возместишь.

— Господи, какой же ты мерзкий, — Гермиона обняла себя.

На этом всё. Этого было достаточно. Ну почему Гермиона не смогла уйти в самом начале? Малфой мог о себе позаботиться, она была не нужна ему, он сам так сказал. Все, что мог слизеринец — это вылить ей на голову очередную порцию помоев, которая потом не одну ночь будет доноситься эхом до неё перед сном, идеально повторяя его выражение лица в этот момент. Она не настолько сильная, чтобы выдерживать такое каждый раз.

— Это я мерзкий? Знаешь, я бы мог позволить каждой шлюхе в этом замке облизать себя, но всё равно не избавился бы от твоих отпечатков по всему телу, — он скривился, вновь осматривая её.

Так натурально, Малфой. Он взял со стола бутылку и отпил ещё. Голова слишком быстро становилась яснее, парень очень много пил в последнее время, и организм каким-то образом адаптировался к постоянному заливанию в себя алкоголя. Но когда Грейнджер стояла напротив, процесс был явно менее прогрессивным. Алкоголь должен помогать. Но с каждым глотком пустота в груди только становилась больше.

Грейнджер едва не плакала. Он видел это по подрагивающей губе и сцепленным пальцам и ненавидел себя за то, что хотел подойти и забрать все слова обратно. Но с какой-то извращенной стороны ему это нравилось: знать, что его слова могут вот так её ранить. Значит, ещё не всё. Пока у него есть власть мучить Грейнджер — это не конец.

— Тогда не нужно было позволять себя трогать, — ответила она, не расцепляя зубов, и двинулась по периметру комнаты к своим драгоценным книгам, но у неё на пути стояла парта, которую он варварски едва не впечатал в стену, сбив при этом два стула.

Грейнджер хотела уйти. Конечно, она хочет уйти. И это внезапно вызвало в Драко панику, потому что парень понимал: он может её остановить, но тогда спектакль не возымеет пользы. Тогда это всё будет выглядеть глупо. Или безумно. Но он же псих. Наверное, ему можно.

— А таким? Я нравлюсь тебе таким, Грейнджер? — она развернулась к нему, всё ещё каким-то образом сдерживая слёзы. — Ты ведь хочешь, чтоб во мне всего этого не было, верно? Чтоб я оказался милым сладким мальчиком без всего этого дерьма. Но это только в твоей голове.

Грейнджер выгораживала его внутри своего всезнающего мозга, и Драко убеждал себя, что она делает это не ради него. Она это делает, чтоб убедить себя, что переспала не с кем-то ужасным. Не с будущим Пожирателем. Не с сыном какого-то маньяка. Не с ним. А с какой-то его лучшей копией. Но одна из его сторон ликовала, потому что это значило, что Грейнджер всё ещё борется. Несмотря на Крама и остальное. Но даже если так, однажды она поймет, что Драко не стоит этих усилий, не стоит даже жалких убеждений себя. Он — Малфой, и останется им. Сыном своего отца, неважно, что его ломает на куски. Тогда она бы разочаровалась, так что лучше не очаровываться, верно? Я ведь пытаюсь спасти тебя, Грейнджер, неужели ты не видишь?

— Ты только и делаешь, что рушишь всё вокруг себя, Малфой! — крикнула она. — И ты пойдёшь на дно, несмотря на все шансы. Ты пойдёшь, и, несмотря ни на что, я не позволю тебе утащить меня туда же!

Драко заливисто рассмеялся, и в контрасте с её криком это слышалось даже жутко. Но ему было абсолютно плевать.

— А как же твоя охуенная речь о том, что ты не станешь «спасать Кая»? Что ты тогда здесь делаешь? На что тратишь энергию? — девчонка несколько раз открыла и закрыла рот, ища слова, и Драко преодолел между ними расстояние в два счёта, одной рукой отодвинув злосчастную парту. — Посмотри на себя, Грейнджер, — он придавил её плечо одной рукой, точно так же, как, кажется, вечность назад у совятни, когда она пришла туда с каким-то письмецом под ночь. — Ты всегда буквально в полушаге от того, чтоб сдаться, — тихо проговорил Драко, чертя большим пальцем по её нижней губе, пытаясь сделать это не так нежно. Чтобы это не выглядело, как будто ему не хочется, чтобы она рыдала, потому что не только Грейнджер здесь в полушаге от белого флага. — Так очевидно: учащённое дыхание, мокрые ладошки, попытки меня коснуться. И мне стоит только слегка надавить, — Драко едва коснулся её шеи губами и уловил, как девушка тихо втянула в себя воздух. Он мог поклясться, что она не слышала большинство его слов. Ему так сильно хотелось надавить, чтобы ощутить треск этих прогнивших досок её обороны. — И ты всё равно сдашься, несмотря на то, кто я на самом деле такой.

Резкий толчок в грудь, и он отступил на два шага. Реальность плыла, и Драко знал, что завтра будет блевать полдня от такого количества спиртного, но сейчас все его силы были сосредоточены на том, чтобы сфокусироваться на её лице.

— Ты ненормальный, Драко. Ты реально серьёзно болен, и я не шучу, — Грейнджер отступала назад и загребала рукой своё барахло. — Я действительно сомневаюсь, что тебе может помочь хоть кто-то.

Она силой нажала на ручку, впуская в комнату ночной воздух коридора. Уже давно наступил отбой.

— Как вернёшься, не забудь сказать Краму, что почти сделала это. Опять.

Ответом на его слова был хлопок двери. Секунда, и Драко знал, что его вот-вот накроет. Это был бред, что всех девочек воспитывают с верой в сказку. Мальчиков воспитывают так же, только по иному сценарию, даже его.

Разве он не типичный принц, заточённый в сказке, которая должна, обязана была стать безупречной картинкой? Выбрать идеальную жену, ту самую, чтобы недосягаемо смотрелась и шла в комплекте с превосходным постом в Министерстве, безупречными благотворительными вечерами, образцовыми вложениями и примерными детьми — наследниками чистокровного семейства, которые потом точно так же построят свою идеальную картину, идя по стопам. Вот только в реальности принц часто выбирает неправильную принцессу.

Практически пустая бутылка огневиски рассекла воздух и разлетелась на осколки, встретившись со стеной, и оставила на ней блекло-коричневые подтёки от остатков алкоголя на дне.

Комментарий к Глава 15

Как я уже упоминала, эта глава одна из моих любимых. Она прямо искра, буря, безумие по эмоциям🔥

Мне нравится как передан тут Малфой. Придурок, конечно, как обычно, но что-то в нем есть)

Не могу не сказать в очередной раз как сильно я вас всех люблю и уже запаслась чаем, чтоб читать ваши мысли и впечатления😘❤

========== Глава 16 ==========

— Годрик, опусти меня, опусти! — смеялась Гермиона, крепко вцепившись в плечи Виктора, пока он кружил её посреди коридора. — У меня сейчас поднимется юбка!

— Это более убедительный аргумент, — Крам улыбнулся ей, наконец, поставив её на пол. — С Днём Святого Валентина, Гермиона! Это тебе.

— О, как мило.

Она поддела ногтями красную обёртку в сердечках. Внутри оказалась прозрачная коробка, а в её центре сидел шоколадный медведь. Он буквально оказался точной копией того, что был изображён на валентинке, которую Гермиона презентовала Виктору вместе со средством для блеска мётел. Да, это едва ли получился романтичный подарок, но такой набор хотя бы точно ему пригодится. К тому же Рон сказал, что он был бы в восторге от подобного презента, так что Гермиона сделала себе заметку по поводу него на будущие праздники. Подарок Виктора оказался правда милым. Не коробка шоколадных конфет. Голос Малфоя в её голове хохотал, но она заткнула его, оставляя поцелуй на щеке у своего парня.

Они шли на завтрак в Большой зал, где сегодня зародилось царство розового конфетти и сладостей, что стояли у дальней стены — кенди-бар, полный самых разных лакомств в красном цвете. В этот день у всех было приподнятое настроение, даже у учителей, а чего уж говорить про Джинни, для которой День Святого Валентина являлся чуть ли не праздником государственной важности.

— Доброе утро! — Уизли подбежала, чтобы обнять подругу. — Вы так мило смотритесь вместе!

Она постоянно отвешивала им комплименты, вгоняя Гермиону в смущение, но Джинни невозможно было остановить. Когда Виктор отправился к своим однокурсникам на завтрак, Джин расспросила её о том, понравился ли подарок Краму, который Грейнджер «тщательно» выбирала несколько вечеров. У подруги было миллион идей, но у Гермионы не осталось сил на креатив, так что очередная рекламная брошюра магазина для мётел оказалась как нельзя к месту.

— Чем вы думаете заняться сегодня? — спросила Джин, накладывая себе омлет. — Блин, этот мишка такой потрясающий, — она скосила глаза на коробку, в которой стоял подарок болгарина.

— Это просто шоколадный медведь, Джинни, — беззлобно покачала головой Гермиона, не понимая, как можно светиться от счастья при виде сладкой фигурки.

— Верно, но он для тебя его выбирал, это приятно, — пожала плечами она. — Ну, так что?

— Сегодня же просто вторник, — вздохнула Грейнджер, принявшись за йогурт. — Куча уроков, так что…

— Но после уроков будет время. Рон с Лавандой вроде как собирались прогуляться вдоль озера.

— Да, слышала, — Гермиона нахмурилась, понимая, что отношения её лучшего друга с Лавандой получились такими странными, что он почти о них не говорил, лишь вскользь, что давало понять, что там нет ничего серьёзного. Хотя она сама была настолько погружена в свои проблемы в последнее время, что запросто могла не заметить. Эта мысль больно её уколола, и девушка пообещала себе, что после того, как со вторым туром будет покончено, они больше уделят времени дружбе, просто собираясь вместе, как в старые времена, без тонн книг о подводном мире. — Но я, наверное, останусь в гостиной, мне нужно ещё столько всего прочитать, что…

— Гермиона, ты просто невозможна! Ты не можешь сидеть за книгами в такой день! — возмущение Джинни было настолько сильно, будто Грейнджер призналась ей в государственной измене.

— Джин, я должна помогать Гарри, и ты знаешь, что этот праздник никогда не входил в число моих любимых, — вздохнула Гермиона, понимая, что какими бы весомыми ни были её аргументы, для подруги это просто пустой звук.

— Но это особенный день. Особенный день для особенных вещей, понимаешь?

Грейнджер покосилась на рыжую и ей понадобилась пара секунд, чтобы расшифровать её заговорщическое выражение лица.

— Господи, Джинни, нет! — выкрикнула Гермиона, и если бы не шум в зале, который создавали девушки, наперебой рассказывающие о своих подарках, на неё бы точно обратили внимание.

— Что «нет»? — засмеялась Уизли, прикрыв рот рукой, чтобы люди не пялились, а затем придвинулась ближе. — Виктор взрослый мальчик, Гермиона. И вы встречаетесь, — она несколько раз толкнула её плечом, вгоняя в ещё большее смущение.

— Слишком мало времени, — закатила глаза Грейнджер, чувствуя, что йогурт встал ей поперёк горла.

А что, если Джинни права, и Виктор будет ожидать сегодня чего-то особенного? Пальцы Гермионы сжались на пластике, пока она пыталась подавить в себе нарастающую панику. Из-за этого движения часть йогурта с киви пролилась на стол, и девушка чертыхнулась, доставая палочку.

— Но вы же вместе и тебе должно хотеться, — захихикала рыжая, подначивая её.

— Ты только об одном думаешь, — Гермиона попыталась перевести всё в шутку, чтобы Джинни не смогла распознать истинных эмоций подруги.

— Когда пробуешь, остановиться не так уж легко. Тебе постоянно этого не хватает, — цокнула языком Уизлетта, пережёвывая свой завтрак. — В каком-то плане я начала понимать эту Виолетту из Когтеврана.

— Фу, какой кошмар, — рассмеялась Гермиона, понимая, о чём та говорит.

Виолетта выпустилась год назад, и о низкой социальной ответственности девушки постоянно ходили ужасные слухи, хотя, зная, кто обычно распускает такие сплетни, гриффиндорка едва ли верила чему-то. Однако это не помешало имени Виолетты стать нарицательным.

— Нет, я серьёзно, иногда мне кажется, что вернуться к Дину — неплохая мысль. Да, вот настолько! — ответила рыжая на ошалевший взгляд Гермионы. — Но я держу себя в руках. Так что подумай над этим. День всех влюблённых — это очень красиво, — подмигнула она.

Гермиона посмотрела на Виктора. Он сидел немного дальше вдоль стола, внимательно слушая, что ему говорит ещё один дурмстранговец. Парень давно пересел за стол Гриффиндора, но чаще всего Гермиона предпочитала есть в компании друзей, потому что это было чуть ли не единственное время, когда они могли поговорить о чём-то отвлечённом. Джинни оказалась права: Виктор не давил на неё, но сам факт того, что Грейнджер не задумалась о таком аспекте их отношений, немного вводил в ступор.

Крам перехватил её взгляд и тепло улыбнулся. Гермиона ответила тем же, чтобы не выглядело так, будто она пялилась на него все эти пару минут с выражением паники на лице. Он что-то коротко сказал своему другу и поднялся из-за стола, подходя к ней.

— Тебя проводить на урок? — Виктор положил ладонь на её спину.

— Всё в порядке, я пойду с мальчиками, ты можешь идти. К тому же, я ещё не доела, — Гермиона потрясла перед ним полупустой упаковкой.

Она полагала, что он привык к этому. Виктор примирительно кивнул и наклонился, чтобы её поцеловать, когда девушка услышала звук затвора камеры. Гермиона перевела взгляд и цокнула языком.

— Колин, пожалуйста! — раздражение девушки поднималось на одно деление каждый раз, когда этот мальчик пытался сфотографировать её, Гарри или ещё кого-нибудь, не утяжеляя себя разрешением.

— Прости! Просто я подумал, вы такие… — начал щебетать парень, но она прервала его.

— Колин, я прошу тебя, не нужно фото, — он кивнул головой и унёсся прочь, явно уже имея у себя в коллекции снимок.

Ужас. Особенно щекотливой эта ситуация становилась из-за постоянных статей Скитер, которая покупала информацию и колдографии у студентов, потому что Дамблдор запретил ей заходить на территорию Хогвартса после последней маразматической писанины колдуньи. Гермиона была уверена, что Криви не имеет отношения к чему-то столь гнусному, но из-за общей картины мальчик-фотограф всё равно напрягал её.

— Не нервничай так, это ведь просто снимок, — Виктор сжал плечо девушки, пытаясь расслабить, и явно не понимал, в чём дело.

Они услышали трепет крыльев сверху, и Грейнджер подняла голову, засматриваясь на сов.

— Почта что-то сегодня задержалась, — произнёс Гарри, отвлекаясь от разговора с Симусом.

— Она постоянно задерживается в последнее время. Мне кажется, у нас проверяют почту из-за Турнира, — буркнул Рон, чьё настроение с самого утра было испорчено тем, что Лаванде не понравился его подарок. Гермиона решила, что поинтересуется потом.

— Это незаконно, Рон, — хохотнула Джинни, открывая свежий номер «Спеллы», от которого пахло пробниками духов, приклеенными на обороте.

Вместе с новым выпуском «Пророка» на стол перед Гермионой опустилась небольшая коробка, обёрнутая в блестящую бумагу. Она повертела её в руках, ища какие-то опознавательные знаки и пытаясь вспомнить, не заказывала ли что-то в последнее время. Может, это какая-то праздничная рассылка из тех магазинов, в которых девушка совершала покупки ранее? Некоторые так делали…

— О, что это? — Джинни оживилась, смотря на замешательство подруги. — Виктор, это дополнительный сюрприз для твоей принцессы?

В другой ситуации Гермиона давно бы вырвала язык Уизлетте за глупое прозвище, которое она использовала, исключительно чтобы посмеяться над раздражительностью Грейнджер по отношению ко всему славному, но сейчас её внимание было целиком сосредоточено на коробке.

— Эээ… нет, — замешкался Крам, будто обдумывая, действительно ли он должен был подготовить какой-то сюрприз. — Это не от меня.

— Странно, — пробормотала Гермиона, потянувшись за столовым ножом, чтобы разрезать упаковку.

***

Малфой жевал приторный кекс, сидя за столом в Большом зале, и чувствовал, что этот день не могут спасти никакие сладости. Девочки обменивались новостями о подарках, которые, в большинстве своём, были покрыты шоколадом и глазурью. Они дарили друг другу картонные сердечки, от дизайна которых у любого человека, имевшего хотя бы зачатки вкуса, шли мурашки жути по затылку. Откуда вообще пошла эта глупая традиция у девушек — дарить друг другу валентинки?

У Блейза настроение явно было очень схоже с его, потому что за весь завтрак он не ответил ни на одну пошлую шутку Нотта, так что бедняге пришлось оттачивать своё мастерство на Блетчли.

— Драко, ты видел небольшой подарочек, который я тебе оставила? — Пэнси прильнула к нему, отвлекая.

— Что? А, да. Я потом посмотрю, — он вспомнил какую-то коробку на его тумбочке и ожидал, что это от Паркинсон. Она всегда дарила ему что-то на этот праздник, хотя он сам не помнил, чтобы выбирал ей лично презент хоть раз.

Каждый год на её день рождения Малфои отправляли подарок, это была традиция, но подобным обычно занималась Нарцисса. На Рождество почти все презенты готовились домовыми, за редким исключением, когда Драко точно знал, что какой-то его друг хотел что-то конкретное.

Ответ парня немного расстроил Пэнси, но не удивил: она привыкла к такому. Драко за неделю ни разу к ней не прикоснулся после того случая, что должно было ей о чём-то сказать, но слизеринка сделала из этого свои выводы. До него доходили слухи о том, что рассказывала Пэнс подругам. Что он исправляется, что он, наконец-то, решил всё изменить и дать им «второе дыхание». Самое смешное: Драко даже не бесили эти разговоры. Он с ней не ругался, не оскорблял, не вёл себя грубо. Ему стало это просто неинтересно.

С Пэнси ничего не работало. Совет Забини оказался пустым, и никакое нормальное отношение к Паркинсон не могло дать Драко ощущение спокойствия и правильности, так что он просто… оставил её в покое. Слизеринца больше не выводили из себя разговоры девушки или какие-то глупости, которые она предпринимала в попытке завоевать его внимание. Раньше Пэнси была кем-то особенным, несмотря ни на что. Кем-то, кто точно знал, что нужно делать. Теперь она стала обычной, растворилась в остальной массе девушек. Будто кто-то взял и смазал её облик среди всех красок на холсте. Это была просто очередная слизеринка, близкий друг его семьи. Ни больше, ни меньше.

— Давай прогуляемся сегодня? — Пэнси склонила голову, наматывая на палец прядь волос. — У меня для тебя есть ещё один подарок, ты найдешь его, если снимешь с…

— Не хочу, — спокойно ответил Драко, делая глоток чая.

— Перестань, малыш, сегодня такой… — её речь прервал ужасный крик, который был слышен даже в самом дальнем конце зала.

Большинство студентов замолчало, поворачиваясь, чтобы найти источник воплей, но Драко совершенно точно знал, чей это крик.

— Салазар, кто там?.. — недовольно развернулся Теодор, смотря из-за своего плеча.

Драко кинул взгляд на стол Гриффиндора, пока там суетились студенты, и через секунду увидел, как Макгонагалл бросает свой праздничный завтрак и несется в ту сторону.

— Какого чёрта? — спросил Блейз, наблюдая за толпой возле красно-золотых.

Крам суетился, и, мгновение спустя, пока декан Гриффиндора пробегала мимо стола Когтеврана, рыжий и Поттер вывели Грейнджер из одного сплошного комка орущих людей. Всё, что Драко успел заметить, прежде чем они скрылись в проёме двери, — это окровавленные кисти девушки. Друзья держали её за локти, поэтому слизеринец хорошо смог разглядеть увечья.

— Фу, мерзость, — скривила губы Пэнси, смотря вслед Грейнджер. — Что с ней сделали? Эта сука-таки допрыгалась.

— В смысле? — Драко резко развернулся к ней, едва удержавшись, чтобы не потрясти её за плечи, но, кажется, она не заметила надрыва в вопросе.

— Я много слышала в женских туалетах, что о ней говорят девушки. Её буквально ненавидят за отношения с Крамом, немудрено, что кто-то, наконец, додумался расправиться с этой выскочкой, — Паркинсон пожала плечами. — Это вообще мог быть кто угодно, знала бы, подарила коробку конфет.

Малфой ощутил волну ярости, которая была направлена куда-то в воздух. Ему хотелось что-то ударить, и впервые за последнюю неделю он ощутил к Пэнси какое-то подобие чистой эмоции. Это оказалось отвращение, хотя слизеринка была совершенно не виновата. Студенты всё ещё толпились, когда Макгонагалл подбежала к столу, расспрашивая о произошедшем, а через секунду отлевитировала какую-то коробку, обляпанную чем-то тёмным и мерзким.

— Что?.. — пронеслось по залу.

— Это гной бубонтюбера, — сказала какая-то девочка из Пуффендуя, когда Спраут встала рядом с Макгонагалл, переговариваясь. — Ей кто-то прислал коробку с гноем.

— Мерлин, какой ужас, — вторая пуффендуйка закрыла рот рукой, качая головой. — Ей же всю кожу разъест.

Драко сжал челюсти, пытаясь подавить гнев.

— Не утро, а чудо, — произнёс он, с силой отодвигая от себя тарелку, которая имела бы все шансы проскользить по поверхности стола и разбиться, если бы не локоть Нотта, который всё ещё следил за драмой на другом конце Большого зала.

Драко вышел из-за стола, накинув на плечо сумку и радуясь, что первая пара у них ЗОТИ. Почему-то ничто не приносило ему такого облегчения, как стычки с Грюмом.

***

— Тихо, тихо, дорогая. Давайте, кладите её сюда, — Помфри быстро отодвинула занавес, поддерживая Гермиону за плечо. — Сейчас я приложу тебе обезболивающий раствор, будет немного щипать сначала, но после поможет, ладно?

Не дождавшись ответа, целительница понеслась в свою подсобку, пока Грейнджер чувствовала, как в теле нарастает жар.

— Гермиона, мы здесь, всё будет в порядке, — лепетал Рон совершенно белый от шока, а вид окровавленной простыни, на которую стекала кровь с ладоней подруги, не помогал.

Она слышала его слова через пелену боли, чувствуя, как руки горят, и продолжала держать их на весу.

— Солнышко… — Гермиона разобрала голос Виктора с другой стороны и почувствовала прикосновение к своему лбу, но болгарина прервал топот со стороны входа.

— Мистер Поттер, мистер…. А, вот она, вижу! — Макгонагалл подскочила к кровати. — Отойдите от неё, мистер Крам, вас тоже касается, ну же, два шага назад! — строго скомандовала декан. — Поппи, это гной…

— Да, мы уже ей сказали, — прервал Гарри Минерву, которая старалась докричаться до подсобки.

— Отлично. Гермиона, сейчас вам помогут, — голос декана был полон сожаления. — У вас есть какие-то подозрения, кто это мог быть? — обратилась она к мальчикам, когда мадам Помфри начала закутывать кисти гриффиндорки в марлю, смоченную в оранжевом растворе.

— Мы понятия не имеем. Какая-то коробка пришла, даже непонятно, когда она её открыла, обратили внимание лишь после крика, а тогда уже все руки были в волдырях, — ответил Гарри, и Гермиона расслышала в его голосе вину. Этот мальчик вечно упрекает себя в бедах близких.

— Она думала, что это какой-то подарок к празднику, — хмуро добавил Виктор, наблюдая за тем, как работает Помфри.

Макгонагалл вздохнула, переводя взгляд на свою воспитанницу.

— Ладно, я думаю, что пока что в посещении директора нет надобности, возможно, когда мисс Грейнджер пойдёт на поправку…

— Но вы должны разобраться, кто это! — воскликнул Рон, поднимаясь со стула. — Кто-то специально прислал ей это дерьмо, которое…

— Мистер Уизли, следите за речью, — прошипела профессор, но поджала губы и сделала вид, что забыла о своей возможности снятия баллов. — Будьте уверены, я сделаю всё возможное, чтоб наказать человека, сделавшего подобное. Но для этого мне нужно поговорить с вашей подругой, а пока…

— Профессор, я могу… — подала голос Гермиона, приподнимая голову от подушки.

— Нет-нет, лежите, не вставайте! — Помфри прижала её к постели рукой.

— Мисс Грейнджер, это можно сделать позже, вам нужен покой, — встала Минерва на сторону своей коллеги, и в глубине души Гермиона ощутила облегчение.

— Она горит, — сказал Гарри, стоящий рядом с подругой.

— Такой сильный ожог спровоцировал температуру, скорее всего, у неё будет жар следующие несколько часов, — вздохнула целительница, будто она провинилась перед Гермионой, хотя перечисленное было типичными симптомами ожога от гноя этого растения. — Через двадцать минут я дам вам сонное зелье, мисс, только немного подействует отвар, чтоб ничего не конфликтовало.

— Ладно, — прохрипела девушка, чувствуя, как её волосы становятся мокрыми от пота.

Чёрт, действительно жарко. Обезболивающее дало ей возможность прочувствовать что-то ещё, когда ад, сосредоточенный в районе ладоней, немного отступил.

— Так, всё, время посещений на сегодня окончено, — произнесла Помфри, бесцеремонно отодвигая Виктора в сторону. — Девушке нужен покой и здоровый сон. Очень много здорового сна.

— Но мы… — начал Гарри.

— Вам нужно идти на занятия, молодые люди, и я бы хотела задать вам пару вопросов, если вы не против, — профессор Макгонагалл наклонила голову немного вниз, придерживая очки, и её тон ясно давал понять, что это не предложение. — И вас, мистер Крам, это тоже касается. Завтра проведаете мисс Грейнджер.

— Да, на выход, — всем было известно, что больше всего Помфри ненавидела толпу людей в лазарете.

— Выздоравливайте, Гермиона, — вздохнула профессор, легко притрагиваясь к колену ученицы.

Она кивнула, наслаждаясь холодком в ладонях. Перед глазами всё плыло, и Гермиона почувствовала, как с каждой минутой температура её тела поднималась вверх, и девушку пробил озноб. Веки налились свинцом, несмотря на то, что зелье она ещё не успела принять. Целительница меняла повязки на её руке, заклинанием зафиксировав кисти в воздухе, чтобы Гермиона не касалась кожей никакой материи.

— Отдыхай, я зайду к тебе позже, хорошо? — Виктор поцеловал девушку в лоб, ловя на себе уничижительный взгляд Помфри, и ушёл вместе с мальчиками.

Гермиона изо всех сил пыталась оставаться в сознании, но как только к её губам поднесли флакон со знакомо пахнущим отваром, она сделала пару глотков и отключилась, перед этим успев подумать, что, наверное, усыпляющее было совершенно без надобности.

***

Гермиона чувствовала, как реальность стекает по её макушке. Двигаясь по горлу, вниз к груди, а дальше к кончикам ногтей на ногах. Она не ощущалась как отрезвляющая свежестью жвачка, скорее, как кисель, который вылили прямо на темечко. Девушка поморщилась, пытаясь потереть глаза, но когда рука дрогнула, Гермиона поняла, что едва ли может двигать ей из-за бинтов, которые были плотно обтянуты вокруг её ладоней, включая пальцы, и доходили почти до локтя. Несмотря на то, что каждый палец оказался замотанным отдельно, лёгкости движениям это ничуть не придавало. Руки больше не горели огнём, как она могла вспомнить, что уже радовало, но общему состоянию всё равно было далеко до удовлетворительного.

Маленькая свеча, стоящая на тумбочке, была накрыта красным колпаком, и давала едва заметное освещение, которое не било по глазам, чему Гермиона невероятно обрадовалась. В голове всё ещё стоял какой-то шум, так что она бросила попытки приподняться, к тому же, судя по тишине и непроглядной тьме за окном, наступила глубокая ночь. Ширма ограждала её от чужих глаз, хотя девушка помнила, что когда мальчики привели её в лазарет, гриффиндорка оказалась здесь единственной пациенткой.

Гермиона положила голову обратно на подушку и повернулась в сторону свечи, чтобы посмотреть, где лежит её палочка. Не то чтобы она могла ей воспользоваться, просто факт отсутствия родного древка вызывал в ней ненужную нервозность. Её глаза расширились, и Гермиона почувствовала, как пульсируют виски от напряжения, когда девушка заметила, что в кресле по левую сторону от неё, прямо под ширмой, разделяющей кровати, сидел Малфой. Его голова полулежала на подлокотнике, и хоть ровное дыхание говорило о том, что он спит, выражение лица парня всё равно оставалось обеспокоенным.

Гермиона сглотнула, подавив в себе желание помотать головой. Что ей дала Помфри? Не было ни единого шанса, что Малфой реальный, а не плод больного воображения. Девушка уже не сомневалась, что её мозг давно начал играть против неё. Оказалось сложно игнорировать тот факт, что, увидев Драко, она почувствовала огромное облегчение. Данный факт почти шокировал Гермиону. Если её мозг это выдумал, то не было ничего странного в том, что здесь сидел именно он, потому что именно его она хотела здесь увидеть, проснувшись.

— Малфой, — голос Гермионы звучал гораздо хриплее и слабее, чем бежали мысли, и девушка не знала, радоваться тому, что разум более в себе, чем тело или наоборот. Хотя, судя по расплывающимся краям картинки, она себя переоценила. — Драко!

Он нахмурился и проведя руками по лицу, открыл глаза, уставившись на неё. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы выпрямиться и откинуть волосы со лба, ориентируясь в пространстве.

— Ты проснулась, — произнёс Малфой сонным голосом, и, судя по его виду, он явно не рассчитывал на то, чтобы уснуть в больничном крыле.

— Что ты здесь делаешь? — Гермиона говорила почти шёпотом, на большее её связки были не способны после лихорадки, которую она пережила на фоне ожогов. — Как ты вообще прошёл? Помфри всех выгнала, — нахмурилась девушка, вспоминая, как целительница выталкивала всех из фойе.

— Я её заколдовал, — беспечно пожал плечами Малфой, закидывая ногу на колено и распрямляя рубашку.

Даже в полумраке и в сонном состоянии он выглядел привлекательно. О своей собственной внешности Гермиона предпочитала не думать, представляя, на что она была похожа после того, как провалялась в лихорадочной дрёме более двенадцати часов.

— Ты её… Стоп, что? Малфой! — мозг начал медленнее обрабатывать информацию, так что понадобилось больше времени, чтобы понять, что именно сказал слизеринец.

— Ничего смертельного или того, что она хотя бы вспомнит, уймись, Грейнджер, — закатил глаза Малфой.

Она уже открыла рот, но потом просто выдохнула и легла обратно на подушку, повернувшись на бок, чтобы лучше его видеть. Вряд ли Малфоя можно было исправить одним выговором или привить ему моральные качества.

Гермиона опустила взгляд на свои руки, и он, проследив за тем, куда она смотрит, сдвинул брови на переносице.

— Кто это сделал?

— Я не знаю, — еле слышно ответила Гермиона. Хорошо, что у него была возможность слышать её за счёт того, что они находились в лазарете одни. — Там лежала только записка, где говорилось что-то типа: «Виктор достоин большего», — она попыталась фыркнуть, но в итоге получился только кашель.

— Ну, конечно, все дело в грёбаном Краме, — произнёс Малфой, и спокойствие в его голосе испарилось.

— Он не виноват в этом! Не Виктор же подлил долбаный гной, чтоб… — попыталась возмутиться Гермиона, хотя при такой слабости это явно была плохая идея, потому что туман в голове только усилился. Девушка поверить не могла, что её могло клонить в сон после того, как она проспала весь день.

— Отлично, почему я его здесь не вижу? — прервал Гермиону Малфой своим ледяным голосом. — Честное слово, Грейнджер, твои дружки с каждым годом познают всё новые и новые глубины интеллектуальных впадин, и каждый раз мне кажется, что это уже край. Походу они перфекционисты, когда дело доходит до кретинизма.

— Перестань, Помфри запретила здесь находиться кому-то.

— Ага, да, как жаль, что в лазарет совершенно невозможно пробраться, — раскинул он руки, плескаясь сарказмом во все стороны.

Гермиона поджала губы, потому что ей было нечего ответить. Возможно, дело заключалось в том, что Виктор оказался слишком нормальным человеком, чтобы ему в голову пришла идея ворваться в больничное крыло после закрытия, заколдовав врача. Такое поведение только делало ему честь. Но Гермиона опустила глаза, смотря на одеяло, потому что её чувства вновь шли по другую сторону улицы с разумными мыслями.

— Где эта записка?

Она нахмурилась, поднимая голову и на миг не понимая, о чём он.

— А, та записка… Не знаю, наверное, выронила её. Когда гной вылился мне на руки, записка была последней вещью, о которой я думала, — спокойно ответила Гермиона, пытаясь вспомнить.

Малфой вздохнул, качая головой.

— Неужели тебя не учили не открывать голыми руками неизвестные посылки? — спросил он, цокнув языком, и, кажется, ещё больше раздражаясь.

— Перестань ругаться, у меня нет на это сил, — закрыла глаза Гермиона, и, когда открыла заново, увидела, что Малфой сжал челюсти: ему явно стоило всех усилий мира перестать читать ей нотации.

В какой-то степени она… была этому рада. Так создавалось чувство, будто ему правда не плевать. Хотя, возможно, она просто бредит во сне. Гермиона до сих пор не отмела эту возможность.

Они замолчали, и она панически пыталась выдумать новую тему для разговора, которая не выведет его из себя, потому что ещё пара секунд такого вот молчания, и Малфой уйдет. Он всегда уходил. В этот момент её живот заурчал, и она на автомате потянулась к нему рукой. Малфой вздохнул, смотря на неё.

— Ты голодна, — утвердительно произнёс он и, к удивлению, не выдал какую-то глупую шутку.

— Я не… — Гермиона понятия не имела, что сказать, потому что было совершенно ясно, что Помфри спала, но даже если бы она оказалась здесь, то Грейнджер не видела никакой возможности принять пищу, пока бинты обтягивали руки.

Малфой потянулся ко второму столику, стоящему рядом, и девушка только сейчас заметила довольно большую прямоугольную чёрную коробку, которая была перевязана серебристой лентой. Её оказалось сложно разглядеть в темноте, но гриффиндорка поняла, что видела где-то такую.

Малфой молча открыл коробку и подвинул свой стул ближе к кровати. Теперь Гермиона смогла бы дотронуться до его лица. Если бы могла. Во всех смыслах.

Гермиона так сосредоточилась на мыслях о прикосновениях к его коже, что опешила, когда Малфой протянул ей небольшой запечённый круассан, посыпанный коричневым сахаром. Она уставилась на слизеринца в недоумении.

— Что ты?..

— Просто кусай, Грейнджер. Господи, теперь я понимаю, почему ты не в Когтевране, — раздражённо произнёс он.

Ещё мгновение она помедлила, но было совершенно понятно, что Малфой терял терпение. Потеря терпения значила злость, если говорить о Драко, так что Гермиона просто откусила, оставив половину выпечки в его руке.

— О Боже, — она простонала с полным ртом, пережёвывая. — Это что? Так вкусно!

Гермиона жадно уставилась на остаток круассана в его руке, и он вновь протянул сладость ей. Когда еда попала к ней на язык, она поняла, что даже если бы великан вызвался её покормить, это бы не помешало девушке съесть всё до крошки. Возможно, дело было в том, что Гермиона действительно зверски проголодалась, потому что успела закинуть в рот лишь йогурт утром прошлого дня. Однако в чёртово тесто добавили что-то нечеловечески вкусное.

Малфой протягивал ей разное печенье, покрытое шоколадом, глазурью, кусочками мармелада, и Гермиона смогла прерваться хоть на какие-то слова только после того, как её желудок заполнился.

— Это… — она опять посмотрела на чёрную коробку в руках парня, пока он сидел с таким лицом, будто его кто-то заставил это делать. — Это ведь из Мэнора? Тебе присылают сладости почтой.

— Ага, — равнодушно кивнул Малфой, протягивая ей форнетти с вишнёвым наполнителем.

Гермиона посмотрела ему в глаза, пытаясь увидеть привычные серебристые переливы в освещении больничного крыла.

— Ты принёс это мне? — осторожно спросила она.

— Не обольщайся, Грейнджер, мне они просто надоели. Я долго буду это держать?

Гермиона вытянула шею, забирая ртом у него с руки слоёное тесто и слизывая крошки с кончиков пальцев. Он прищурился, следя за этим движением.

— Ещё, — произнесла она, и Малфой наклонил голову, изучая её лицо.

Гермиона всеми силами старалась выглядеть как можно более невинно, но, видно, в её крови было такое количество медикаментов, что она вконец рехнулась, так что могла не отвечать за то, как смотрелась на самом деле. Малфой молча протянул ей печенье с шоколадной глазурью сверху, и она прикусила кончик его указательного пальца, слизывая подтаявшую шоколадную смесь.

— Прекрати, — сказал он, но его голос изменился, и слизеринец всё ещё не отрывал взгляда от её губ.

— Прекратить что? — подняла брови Гермиона. — Ты сам предложил меня покормить.

— Думаешь, мне нравится фантазировать о женщинах без кожи? — спросил Малфой с сарказмом, и даже с таким туманом в голове она ощутила слабую вспышку смущения.

Он так спокойно говорил об этом, что заставляло её почувствовать себя ещё более неудобно. Гермиона точно не продолжила бы этот разговор, не будь в ней такого количества зелий.

— А о чём нравится? — она откинулась на подушку, понимая, что наелась, даже чересчур, но была уверена, что это лучшее, что ей удалось попробовать за всю жизнь.

Малфой закрыл коробку, хотя там осталось немного, и поставил её на стол.

— Ты правда хочешь сейчас об этом поговорить? — он наклонился к ней ближе, и Гермиона повернула шею на подушке ещё сильнее, чувствуя тот запах, который всегда следовал за ним: вишня, свежая черника, ваниль.

Вряд ли её сознание могло воссоздать эту смесь, хотя она так сильно нуждалась в нём, что это не было бы удивительно. Малфой опустил взгляд на губы Гермионы и потянулся к ней рукой. Его ладонь коснулась её щеки, она была прохладной, хотя, скорее всего, у неё всё ещё был жар. Прикосновение оказалось таким приятным, что Гермиона потянулась следом, прижимаясь к руке парня плотнее. Если он настоящий, завтра она будет готова провалиться под землю. Но это ведь будет завтра. Малфой провёл пальцем по её губе, и Гермиона поняла, что привыкла к этому жесту. Он мазнул по уголку рта пальцем и убрал руку. Когда Гермиона открыла глаза, то увидела, как Малфой облизал свой палец.

— Ты испачкалась, — тихо объяснил он, всматриваясь в её лицо.

Наверное, не было ещё момента, в который Гермионе хотелось, чтобы Малфой оказался ближе. Хотя, конечно же, это ложь. Такой момент наступал всегда, когда он двигался к ней. Даже сейчас, когда с каждой секундой её мозг становился всё более заторможенным, Малфой только своим присутствием заставлял кровь гриффиндорки бежать по жилам быстрее. Гермиона хотела грустно улыбнуться самой себе. Все эти поговорки о запретном сладком плоде вдруг оказались самыми реальными вещами, которые она познала в жизни. Драко был самым запретным из всего, что девушка знала. Как ещё одно непростительное. Как какой-то подвид чёрной магии. Да, это была хорошая метафора, потому что Гермиона читала, что, начав использовать тёмную магию, сложно потом устоять. Она вызывает привыкание. Малфой вызывал у неё привыкание точно так же. Так что она сейчас смотрела в его лицо, которое находилось в паре сантиметров от её собственного, и ощущала, как доза распространяется по каждой клеточке тела после долгих дней без.

Но… нет. Он не был чёрной магией. Он точно являлся чем-то светлым. В нём было так много светлого, что Гермиону ослепляло. Почему никто кроме неё этого не замечал? Даже сам Драко.

Он резко встал, стряхивая со штанов крошки, и впервые она увидела их не идеально выглаженными — сон в больничном кресле не прошёл без следов.

— Тебе нужно поспать, Грейнджер, — сказал Малфой, отодвигая столик с печеньем, чтобы освободить себе проход к выходу.

Внезапно, на неё накатила тревога. Гермиона знала, что ему нужно уйти. Он должен был поспать, ведь завтра… точнее, сегодня учебный день, и, скорее всего, Малфою даже при самых лучших обстоятельствах осталось спать несколько часов. Но Гермиона была слишком эгоистичной, чтобы его отпустить. Он ей нужен. Эта странная особенность нашего организма: когда мы болеем, острей всего чувствуем одиночество. Тогда мы точно знаем, кого хотим видеть рядом.

— Н-нет, я спала весь день, — противилась Гермиона, понимая, что от еды и лекарств её голова всё равно тяжелела.

— У тебя ослабленный организм, — равнодушно сказал Малфой общеизвестную фразу из учебника по медицине.

Он накинул на плечи пиджак и развернулся, чтобы уйти.

— Драко, поцелуй меня, — произнесла Гермиона, и слизеринец замер, не поворачиваясь. — Ты сказал, что не тронешь меня, пока я сама не попрошу. Так вот, я прошу.

Наконец он развернулся с подозрительным выражением на лице.

— Сколько зелий в тебя влили?

— Ничего, что действовало бы на мозг, — соврала Гермиона, и оставалось только молиться, чтобы в её глазах не отображался туман, который с каждым словом завладевал ею всё больше. Малфой склонил голову, изучая девушку. — Пожалуйста, — еле слышно попросила она.

В любом случае, если с ней играло её воображение, то это единственный способ ощутить всё реально. Драко закусил щеку изнутри, подходя ближе. Её глаза засветились восторгом, пока его оставались нечитаемыми. В нормальном состоянии Гермиона не всегда могла расшифровать, что плескалось во взгляде слизеринца, а в нынешнем и подавно.

Малфой был таким красивым. Как вообще она могла не замечать этого раньше? Как так вышло, что ей понадобилось четыре года? Было странно думать об этом, как будто её приговор подписали ещё в первый день, когда они столкнулись взглядом на перроне Хогвартс-экспресса.

Малфой медленно склонился, и Гермиона закрыла глаза, чувствуя, что её губы стали привычно покалывать от предвкушения. Слизеринец поцеловал девушку в щёку, близко к уголку губы, задерживаясь на месте поцелуя дольше нужного.

— Тебе правда нужно поспать, — шёпотом произнёс он, обдавая её ароматом черники.

Эмоции будто выжгли в Гермионе все силы, и она не смогла открыть глаз, когда он аккуратно подтянул одеяло к подбородку девушки.

— Ты вернёшься ко мне? — пробормотала гриффиндорка.

— Всегда возвращаюсь, разве нет? — она услышала его ответ где-то на границе сна и реальности, и ей почудилось, что Малфой говорил так, будто у него не было выбора.

Гермиона провалилась в сон, чувствуя, как рука слизеринца убрала локон с её щеки, и где-то на краю сознания девушке показалось, что когда-то он уже так делал раньше.

***

Ну, конечно. Конечно! Гермиона готова была прыгать от счастья. Проснувшись в полдень, девушка обнаружила на своих руках более свободные повязки, которые позволяли пальцам двигаться. Видимо, мадам Помфри проснулась и сменила их, пока Гермиона спала. Воспользовавшись этой вольностью, гриффиндорка сразу после завтрака взяла одну из книг, которую ещё вчера принесли ей мальчики и оставили на столике на колёсах.

Гермиона схватила ту самую книгу, которая была больше похожа на брошюру и начала читать её от скуки, ожидая, пока у всех закончатся уроки. Теперь сердце девушки стучало так быстро, что казалось вот-вот само возьмёт и сбросит целую гору у неё с плеч прямо под ноги, чтобы она превратилась в пыль.

Услышав, как открываются двери, Гермиона перевела взгляд вправо, ранее отлевитировав ширму в сторону: ей психологически было некомфортно не видеть, кто заходит в лазарет. Сейчас пришёл Виктор, который принёс букет жёлтых цветов.

— Ты уже не спишь, — произнёс он вместо приветствия, наспех целуя девушку в губы, видимо, опасаясь, что опять прибежит Помфри и фурией вышвырнет его из больничного крыла.

— Да сколько можно, — улыбнулась Гермиона, быстро закрывая книгу и бросая её на ближайшую тумбочку.

— Я рад, что тебе уже лучше, — кивнул Виктор на руки гриффиндорки, намекая на то, что она может совершать простые действия. — А, да, это тебе, — он протянул букет, но сразу же смекнул и засунул его в вазу.

— Агуаменти, — подсказала Гермиона.

— Что?

— Набери в вазу воду, она ведь пуста, — подняла брови девушка.

— А, да, точно… — болгарин взмахнул палочкой, и ваза потяжелела от жидкости. — Прости, я совсем рассеянный из-за этого всего.

— Всё в порядке, — отмахнулась Гермиона, когда он сел на кресло возле неё, подвинув плечом чёрную коробку на столе.

Малфой был здесь. Гермиона помнила это. Девушка полагала, что забудет, но это стало первым, о чём она подумала, проснувшись. Сначала ей показалось, что это был сон, один из тех реалистичных сновидений, после которых ты остаёшься под впечатлением на весь день. Но нет, Малфой правда приходил. Казалось, если очень постараться, можно услышать его запах, который сохранила в себе наволочка, впитав несколько секунд его касания.

— У тебя хорошее настроение, — заметил Виктор. — Ты вся светишься.

— Да, я… — Гермиона закусила губу. — Я просто рада, что, наконец, могу двигать конечностями, — рассмеялась она, подняла руку вверх и задёргала пальцами, как будто перебирала струны на невидимой гитаре.

Это было слишком хорошее чувство, которое разливалось у неё внутри, чтобы его испортила какая-то боль от ожогов. К тому же, состояние стало в сотню раз легче, чем накануне.

— У тебя вчера был такой жар… Я не знаю, кому могло в голову прийти сделать подобное, — Виктор свёл брови на переносице, и его челюсть сжалась.

— Зато теперь я уж точно буду осторожней с безымянными презентами, — ответила Гермиона, стараясь развеять плохое настроение болгарина, к тому же она только сейчас вспомнила, что таким образом пропустила весь праздник. Ей стало легче от этой мысли.

— Да, я рад, что тебе больше не больно, — повторил Крам, а затем его взгляд скользнул немного ниже её лица, и он сразу его отвёл, задумчиво отвернувшись к окну.

Грейнджер нахмурилась, посмотрела вниз и не увидела ничего, кроме больничной рубашки, в которую девушку переодела целительница уже после того, как она отключилась. Обычная хлопковая ткань, ничего особенного: с открытыми руками, круглым вырезом у горла и… Чёрт. Круглый вырез у горла. Догадка пришла к ней так скоро, что она резко дотронулась до грудной клетки, будто стараясь нащупать на коже те самые следы. Крам видел.

— Виктор, я… — Гермиона прочистила горло. — Это… было раньше. До того, как мы с тобой…

Господи, это была худшая её речь за всю жизнь, но она чувствовала, что должна объясниться. Гермиона помнила, как выглядела её шея ещё утром прошлого дня, и пусть там всё почти полностью зажило, такие отметины невозможно спутать ни с чем другим, так что вряд ли помогло, если бы она сказала, что получила их каким-то другим способом. Внутри неё что-то неприятно сжималось от того, что ей приходилось посвящать в такое Крама, потому что это принадлежало только ей. Ей и Малфою. Но по-другому поступить было просто невозможно.

— Я не сомневаюсь, Гермиона, — Виктор вернул ей взгляд. — Просто… — ему будто что-то встало поперёк горла.

— Что? — осторожно спросила она, понимая, что может быть миллион вариаций «что», и все они будут справедливыми.

— Я заметил, ненарочно, когда пришёл под вечер, но ты спала, и ваша целительница меня вновь прогнала. Я думал об этом всю ночь, потому что они… — он вновь хмуро посмотрел на её шею, — не выглядят нормально.

— Не выглядят нормально? — переспросила Гермиона вполголоса, понятия не имея, что происходит. Точнее, какой из худших сценариев в её сознании сейчас приходит в действие.

— Да, они… — Виктор вздохнул, явно подбирая слова. — Это выглядит ужасно. Будто… будто кто-то тебя заставил.

Прошло какое-то время, прежде чем смысл его слов достиг серого вещества в голове гриффиндорки.

— Что? Мерлин, нет, Виктор, ты…

— Послушай, Гермиона, тебе нечего бояться, — он придвинулся к её кровати ближе, и она едва подавила в себе желание отстраниться. — Если кто-то… Кто-то делал что-то против твоей воли, скажи мне, я обещаю тебе…

— Виктор, нет! Стоп! Серьёзно, стоп, — почему-то нерешительность сменилась в ней каким-то странным суррогатом злости и растерянности. — Нет, он бы никогда… — Гермиона осеклась, взяв себя в руки. Почему-то мысль о том, что кто-то подумал, что Драко её изнасиловал, вызвала в ней антипатию и тошноту, хотя было понятно, что Виктор не думал о Малфое конкретно. — Никто бы никогда не поступил так со мной. Это исключено. Это абсолютно… Абсолютный абсурд.

— Просто они выглядят очень болезненно и… — начал Виктор, не сводя глаз с её шеи, будто всё ещё не веря в слова девушки. От взгляда парня Гермиона готова была вскочить на ноги и обмотаться простынёй с головой.

— Это выглядит хуже, чем чувствуется, — технически она говорила правду. Просто в начале это не было так. — Ты зря не спал ночью, переживая. Честное слово, — она протянула руку, сжав его локоть пальцами, но довольно быстро вернула её обратно к себе на колени, — меня никто не насиловал, клянусь.

Виктор посмотрел на неё и через секунду выдохнул, расслабляясь и откидываясь на спинку кресла. Ему явно стало легче. Мерлин. Это был действительно неожиданный разговор. Весь её солнечный настрой улетучился, сменившись нервозностью.

— Я не хотела, чтобы всё так получилось, — вскоре добавила она, не зная, как Крам будет на это реагировать. Нрав Драко научил её всегда быть готовой к вспышке ярости. На месте Виктора он бы уже, наверное, находился на полпути к разрушению несущей стены в больничном крыле. Перестань всех с ним сравнивать! — И ты…

— Гермиона, всё в порядке, — Виктор потянул руку к её ладони, но вовремя сменил направление и сжал колено девушки. — Я понимаю. У всех есть прошлое. Просто я не думал… — он немного покраснел, и она задержала дыхание, неуверенная, что готова слышать продолжение того, что заставило его смутиться. — В общем, я просто счастлив, что ты не пострадала. Потому что уже напридумывал себе ужасов.

— Это ты меня извини, я совсем… — туфли на срезанном низком квадратном каблуке застучали по полу, и она замолчала, заметив, что к ним приближается Помфри.

— От вас хоть заклинания ставь на лазарет! — покачала целительница головой. — Нет отбоя от парней! Отойдите, мистер Крам, будьте добры.

— Конечно-конечно! — он засуетился, переходя на другую сторону, чтобы не мешать.

Гермиона осмотрела целительницу и не заметила ничего особенного. Оставалось только догадываться, что с ней сделал Малфой, но, скорее всего, действительно ничего особо серьёзного, так что она могла, наконец, успокоиться.

— Поднимите руку, Гермиона, вот так, да, — женщина применила к её конечности диагностирующие заклинания и удовлетворённо кивнула. — Всё протекает чудесно. Сегодня ещё побудете под моим присмотром… — гриффиндорка простонала, но Помфри одним взглядом прервала эти вольности. — Зато завтра уже пойдёте без повязок. Останется только протирать новую кожу раствором утром и вечером, чтобы она достаточно укрепилась. Затем явитесь через четыре дня, я проверю.

— Может, я всё же могла хотя бы послушать лекции, ничего не запи…

— Исключено, — отрезала Помфри. — Домовые принесли некоторые ваши вещи, если вы вдруг захотите размять ноги, — она кивнула на табуретку рядом, где в стопочке появилась кое-какая её одежда. Слава богу!

— Спасибо большое, — примирительно поблагодарила гриффиндорка, когда Помфри кивнула и оставила их вдвоём.

Во время лечения целительница тоже видела эти отметины вокруг верхней части тела девушки, но была достаточно тактична, чтобы даже не скосить на них взгляд при осмотре. Однако Гермиона всё равно залилась алым румянцем, понимая это.

Воспользовавшись моментом, она привстала на кровати и, поддев свитер пальцем, схватила его и натянула на себя, радуясь, что закроет шею от посторонних глаз.

— Попросила бы меня, я бы подал, — улыбнулся Виктор, точно размышляя, что ей, как всегда, нужно всё делать самой.

— Я с ужасом думаю о том, что ещё день придётся тут бездельничать, — скривилась Гермиона, а в следующую минуту в холл ворвались мальчики, громко переговариваясь.

— Тихо вы! — шикнула на них Грейнджер, боясь, что целительница их выгонит. Хоть сейчас наступило время для посещений, да и она чувствовала себя хорошо, но кто будет спорить с Помфри, если вдруг до этого дойдёт?

— Ты в порядке, какое счастье! — Гарри обнял её так крепко, что из легких девушки испарился весь воздух. Она ограничилась дружеским взлохмачиванием волос обоим парням, потому что объятия — это пока что слишком сильное испытание для ладоней гриффиндорки.

— Мне сказали ещё день лежать здесь, — уныло оповестила Гермиона друзей.

— О, я бы сейчас с удовольствием повалялся бы в лазарете. Снейп сегодня совсем одичал! Дал самостоятельную за десять минут до конца! — бросился возмущаться Рон, подвигая к себе второе кресло почему-то без помощи магии.

— Виктор, я могла бы тебя попросить дать нам с мальчиками пару минут пообщаться? — посмотрела она на парня, удерживая улыбку на лице.

— Без проблем, я понимаю, — спокойно кивнул он, целуя её в макушку. — Заскочу к тебе вечером!

— Конечно! — она смешно помахала ему вслед рукой.

Как только дверь за Крамом закрылась, Рон вновь пустился в свои переживания:

— И вопросы ещё такие подгадал, спрашивается: какой из видов многоцветных растений имеет в себе…

— Рон, тихо, погоди, не до этого сейчас, — вскинула Гермиона поврежденную ладонь и потянулась к книжке на тумбочке. Мальчики переглянулись, не веря, что она вновь за свое. — Я нашла выход.

— Выход? — переспросил Поттер.

— Да, Гарри, выход. Я знаю, как тебе продержаться под водой около часа, — сказала она полушёпотом.

Эмоции парней вмиг сменились. Они придвинулись ближе, шокированные.

— Что? В смысле, как?

— Ты уверена? — спросили они хором, и Гермиона опять помотала рукой, намекая им помолчать, пока листала страницы.

— Где-то тут… Вот! — ткнула она пальцем в край текста. — Жабросли — серо-зелёные растения, произрастающие в Средиземноморье. У съевшего жабросли волшебника вырастают жабры, на руках появляются межпальцевые перепонки, а ноги превращаются в некое подобие ласт. Действие жаброслей временно, проходит примерно через час-полтора. Применяется для возможности волшебников пребывать под водой ограниченное количество времени. Выжимка из них добавляется в корм… а, это уже не нужно, — остановилась Гермиона, поднимая голову.

Мальчики проглотили языки и забрали у неё книгу, читая то же самое по нескольку раз, будто не веря, что все часы их прозябания над книгами решились одной такой брошюркой.

— Жабросли… Я никогда не слышал о таких растениях, — задумчиво протянул Рон, внимательно осматривая небольшое изображение, поднеся его ближе к лицу. — А моя мама обожает растения, вы же знаете, поэтому…

— Оно необычное, довольно редкое, — уже менее задорно оповестила Гермиона. — Но теперь мы хотя бы знаем, что искать.

— Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю, — наконец улыбнулся Гарри, выйдя из ступора.

Гермиона захохотала, краснея от похвалы. Столько времени она билась над этим чёртовым заданием и, наконец, нашла решение, не требовавшее невероятных магических знаний, с которыми они были не знакомы или на освоение которых понадобились бы месяцы. Гермиона действительно собой гордилась.

— Да, это всё так, но где мы их достанем? — внёс каплю реализма Рональд в их триумф. — Вряд ли в середине февраля они себе преспокойненько растут на опушке Запретного леса, так и ожидая, пока мы за ними явимся.

— Да, но я могла бы почитать, где именно…

— Погоди, — прервал Гермиону Гарри, выпрямившись. — Я могу попросить Добби.

— Добби? — одновременно спросили Рон и Гермиона с идентично сомневающейся интонацией.

— Да, он же эльф! А они могут перемещаться куда угодно, помните? Даже в Хогвартсе! Если бы я дал ему денег, он мог бы купить их для меня или я не знаю…

— А это мысль! — хлопнул себя по коленям Уизли. — Конечно, он ошалеет от радости из-за возможности быть тебе полезным. У него насчёт тебя какое-то нездоровое помешательство, приятель, я бы на твоем месте всерьёз…

— О, Годрик, пожалуйста, давайте сосредоточимся, — тот самый тон Макгонагалл вернулся к Гермионе, вербально встряхивая мальчиков за плечи. — Гарри, сегодня же обратись к Добби. Нам нужно знать к завтрашнему дню, сможет он помочь или нет. Если нет, будем думать.

Она сказала это, но в голове всё равно решила обдумать самые очевидные планы «Б». На всякий случай.

— Ты самая лучшая подруга, знаешь об этом? — Гарри притянул Гермиону к себе ещё раз, вызывая улыбку.

— Это чистая правда, — добавил Рон, обнимая девушку с другой стороны, и её хорошее настроение вернулось в удвоенном размере.

Это то, что давало ей сил двигаться в любой ситуации. Её друзья. Гарри, Рон, Джинни, которая успела забежать к ней перед уроками хотя бы на пару минут и доесть всё печенье из Мэнора, поверив словам Гермионы, что это принёс Виктор. Её семья. В этот момент, где-то на уголке сознания, она поняла: что бы ей ни пришлось однажды им рассказать, они не отвернутся от неё. Потому что друзья — это та же семья, только которую мы просто-напросто выбираем себе сами. И здесь она точно сделала правильный выбор.

***

Малфой поставил последнюю извилистую букву на пергаменте, прежде чем запечатать письмо. Если мама не получала ответ на своё «вольное эссе» в течение трёх дней, она начинала паниковать, а сегодня как раз конец третьего. Он не мог ответить, у него голова была забита абсолютно другим.

Сегодня на маггловедении Бербидж рассказывала о сотовых телефонах, и Драко подумал, что, Слава Салазару, такого нет в нормальном мире. Потому что ему казалось, Нарцисса бы просто заставила его ушные перепонки иссохнуть от количества болтовни. Одни только её письма чего стоили. Он изо всех сил старался отвечать ей тем же, зная, как мама любит подробности его жизни, но при всём желании не мог с таким восторгом описывать каждую мелочь, как она. Драко наложил на конверт приватное заклинание и, натянув пальто, пошёл к совятне.

Сегодня на улице стояла прекрасная безветренная погода, так что даже урок Хагрида, сдвиг которого прошёл, и он вернулся обратно к изучению всякой мерзости, не испортил день. Хотя сейчас уже было около восьми вечера, так что вполне могло стать гораздо холоднее.

Драко поднялся по ступенькам вверх, выпуская изо рта пар, хотя его опасения не подтвердились — ветра всё ещё не было. Добравшись до совятни, он двумя пальцами подозвал к себе филина, дав ему несколько орешков, приготовленных заранее.

— Отдай ей его как можно быстрее, пока она не завалила администрацию вопросами, всё ли со мной нормально, — хмыкнул Драко, завязывая узелок на лапке птицы.

Филин понимающе ухнул, отталкиваясь от руки хозяина и взмывая в тёмное небо. Слизеринец улыбнулся и вышел, завернув на выступ — небольшой балкончик, который всегда вызывал дрожь у Пэнси. Она боялась высоты, поэтому каждый поход в совятню был для неё небольшим испытанием.

Малфой выпрямился, увидев, что Грейнджер смотрела вниз, прислонившись локтями к каменной кладке. На какую-то долю мгновения Драко подумал, что девушка ждала его, но потом надежды слизеринца развеялись, когда она повернулась, и он поймал её удивлённый взгляд.

— Это ты, — произнесла Грейнджер спустя секунду. — Я видела, что чья-то птица взлетела с письмом, так что думала подождать… — нелепо пыталась объяснить она ему. Зачем-то.

— Что ты опять здесь делаешь под ночь? — прервал Драко эту идиотскую, никому не нужную речь.

— Сейчас восемь вечера и меня только выписали, — оборонительно ответила Грейнджер, поправляя красную шапку на голове, в которой выглядела слишком мило. А он ненавидел шапки. На себе или на ком-то ещё. Потому что они буквально никогда не выглядели мило. Или хотя бы вменяемо. — Макгонагалл отправила моим родителям письмо, рассказав о произошедшем, она обязана была по правилам. Они там с ума сходят, думаю, — Грейнджер подняла руку, показав конверт, как бы объясняя своё нахождение здесь. И, наверное, следовало, потому что любой нормальный человек давно бы заподозрил, что за ним следят. — Они ведь не знают, что ожоги в магическом мире — это не такая уж и катастрофа… — Грейнджер замолчала, неловко посмотрев на небо, будто сама понимала, что нет ни единой причины рассказывать такое Драко. Нужно лишь только отступить немного в сторону, чтобы они могли разминуться в проходе.

Кажется, вечность назад неподалёку от этого места Драко прижимал Грейнджер к стенке, отобрав письмо, и говорил о том, что если она ещё раз окажется в зоне его видимости, он её прибьет. Это воспоминание сейчас стоило особо ироничной усмешки.

— Думаю, что они догадываются, Грейнджер, учитывая, что ты умудряешься каждое лето возвращаться домой живой, несмотря на тот пиздец, в который тебя втягивает Поттер ежегодно, в погоне за геройскими лаврами, — ответил он.

— Перестань во всём винить моих друзей, — нахмурилась Грейнджер, но её голос не звучал злобно. — Возможно, это я — та, кто вечно подталкивает Гарри на геройства.

Драко опять смерил её взглядом и фыркнул.

— Могу поверить. Ты достаточно долбанутая для этого, — и он с ужасом заметил, что в его голосе точно так же не было привычного яда.

Мать твою, чем ты занят? Драко Малфой стоит и ведёт задушевные беседы с грязнокровкой о том, рехнулись ли её маггловские родители от письмеца декана Гриффиндора с текстом: «у вашей дочери слезла кожа на ладонях до мяса, но всё наладится, с любовью, профессор Макгонагалл».

Но слизеринец не мог заставить себя почувствовать что-то отталкивающее. Не так быстро после того, как он пришёл в лазарет и увидел Грейнджер, лежавшую на кровати, полностью мокрую от лихорадки, с перевязанными руками. Ему захотелось вылить чёртов гной Краму в глотку и тоже отписаться его родителям. Тупой кретин.

Он не должен был там засыпать. Но, наложив пару сонных заклинаний на Помфри и обезвредив охранные чары вокруг лазарета, Драко сел в кресло рядом с Грейнджер, решив просто убедиться в том, что она спокойно спит. Он должен был научиться относиться к ней… Господи, хотя бы с равнодушием. Но Грейнджер трясло, несмотря на то, что лоб оказался горячий, как пекло, и Драко просто не мог уйти из больничного крыла. День был длинный, так что в следующий момент он открыл глаза, когда она позвала его сиплым голосом. Почти так же, как зовёт обычно во сне, перед тем как он просыпается, а затем проклинает весь мир.

— Ты… — Грейнджер опустила взгляд, хватаясь за свой шарф и начиная нелепо теребить его в руках, ослабляя вязку. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты, ну… Пришёл, — Гермиона наконец подняла голову. — Печенье было очень вкусным.

Он закатил глаза, пытаясь придумать язвительный ответ. Его бесило, что она придавала этому такое значение. И радовало одновременно. Это было похоже на какое-то биполярное расстройство.

— Когда в следующий раз из-за Крама окажешься в больничном крыле, дай знать, я принесу целый торт, — ответил Драко и сделал шаг, показывая своё намерение пройти.

— Да он тут вообще ни при чём! — в голосе Грейнджер послышалось привычное раздражение, и в какой-то степени оно его даже успокоило. — Никто ни при чём, кроме какой-то обезумевшей девицы. Вполне возможно, что это кто-то из Слизерина, я бы не удивилась.

— О, ну, конечно, ведь на Слизерине учатся только ублюдки, правильно, Грейнджер? — фыркнул он.

— Я этого не говорила. Но не зря за ним тянется такая репутация, — она вновь вздёрнула свой нос, будто специально.

— Честное слово, мне похер, что ты там думаешь. Просто постарайся не подохнуть до вашей годовщины. Хотя, — Драко фальшиво задумался, — не думаю, что мне есть до этого дело.

Ветер хлестнул их по щекам, и Грейнджер поёжилась. Кудри вокруг лица рассыпались, и Драко отметил, что выглядит она явно здоровее, чем он помнил. Румянец от холода и раздражения окрасил её щёки, делая более живой. Она выглядела явно лучше, чем та бледная девушка, лежащая в постели без единой краски на лице.

— Тебе ни до чего дела нет, ты только и умеешь, что всё портить! — повысила голос Грейнджер, и он чётко услышал в нём нотки обиды. — Виктор в отличие от тебя хотя бы…

Малфой схватил её за предплечье, толкая в проём арки. Он знал, что она это скажет. Потому что Грейнджер хотела вывести его из себя, а это был самый верный способ. Начать болтать об этом кретине. Даже её голос изменился нереалистично быстро, став нарочито поучающим и довольным, будто она была уверена, что это точно его заденет. Точно возместит ту обиду, которую девушка чувствовала сама.

— Ты так любишь все эти перепалки, я уверен, что твоему рту можно было бы найти гораздо более нужное применение, — прошипел Драко, еле сдерживаясь. Говоря себе, что это как раз то, чего она добивалась. Минутное перемирие между ними испарилось, как пар изо рта. — Ты спрашивала меня, о чём я фантазирую? Так вот, о том, чтобы занять твой чёртов рот.

Гермиона почувствовала, что Малфой разозлился. Но он всегда злился. Это было его обычное состояние, и она предпочитала его. Потому что девушка ненавидела равнодушие слизеринца. Ненавидела, когда он вёл себя так, будто ему плевать. Потому что неуверенность Гермионы слишком быстро глотала эту наживку.

Малфой что-то говорил о её рте, и в этом был слишком акцентный двузначный смысл, чтобы она не уловила его. Гермиона против своей воли опустила глаза на губы слизеринца, и один уголок потянулся вверх, когда он это заметил.

— Тебе ведь нравится это, да, Грейнджер? Все эти намёки? — Малфой говорил с напыщенностью и удовольствием, словно поймал её на горячем.

— Нет, — выдохнула Гермиона, благодаря небо за то, что они стояли на свежем воздухе и, возможно, здесь у неё окажется больше шансов не растечься лужей, когда он опять подойдёт слишком близко. У мира должна быть, чёрт возьми, вакцина от такого влияния.

— Нет? — переспросил Малфой и, склонив голову, просунул свою холодную руку мимо шарфа ей под ухо, наклоняясь ближе. — Тебе так нравятся словесные войны со мной, уверен, тебе бы понравилось работать языком.

Он специально делал все эти фразы максимально пошлыми, чтобы смутить её. И у него получалось.

— Малфой, это не смешно. И мне холодно, — Гермиона сделала попытку оттолкнуть его руками, но она была такой смешной, что больше походила на то, будто девушка решила погладить пальто слизеринца.

— Нет, не холодно, ты просто боишься и пытаешься убежать. Ты так не делала, когда просила тебя поцеловать, помнишь?

Она была уверена, что он не вспомнит об этом. Как подобало бы джентльмену. Но сейчас было самое время рассмеяться от этого предположения, потому что когда дело доходит до любой из типов их схваток, Малфой использует всё оружие, что имеет у себя в арсенале. Всё то оружие, которое Гермиона добровольно приносила ему в течение учебного года, старательно пополняя запасы парня тем, чем он мог бы её сразить.

— Я была не в себе, — голос девушки дрогнул, когда она решила пустить в ход его же предположение той ночью.

— А сейчас? Сейчас ты уже в порядке?

Гермиона понимала, зачем он это спрашивал, и точно знала, чем это на самом деле являлось, однако его голос на миг стал таким нежным, что легко было представить на месте очередной ловушки реальную заботу. Что-то в ней дрогнуло, но вновь поднялся ветер, и девушка убедила себя, что это от холода.

— Да, и мне нужно… — увеличить между нами дистанцию, Драко.

— Тогда чего ты хочешь? Скажи мне правду, Грейнджер, — когда эти слова послышались у её уха, она с ужасом подняла взгляд, осознавая. — Скажи мне правду, чего бы тебе хотелось прямо сейчас?

Глаза девушки расширились, когда она поняла, что её горло заледенело. Будто она съела десяток мятных леденцов и запила их содовой на морозе. Гриффиндорка открыла рот, пытаясь возразить, остановить это, но не могла издать ни звука. Ни одного лживого звука. Или чего-то, что не относилось бы к делу.

Малфой мог бы использовать своё желание, чтобы узнать что-то о Турнире или о чём-то личном, несмотря на собственное обещание. Но вот они здесь, на вершине Хогвартса, и магия сковывает её горло, пока она не даст тот самый ответ.

Малфой ждал, всматриваясь в её лицо, и внезапно Гермиона поняла. Ответ был таким простым, что она никогда о нём не задумывалась на самом деле, но он всегда лежал на поверхности.

— Обними меня, — произнесла Гермиона, чувствуя, как мороз слизывает слезу с её щеки, создавая контраст температур.

— Ч-что? — Малфой отклонился, полагая, что действительно не расслышал.

— Ты никогда меня не обнимал, — она говорила тихо, но казалось, что от силы этих слов, которые её заставила произнести магия, могла обрушиться лавина с гор.

И это была правда. Малфой мог касаться её, говорить все эти вещи, которые зажигали в ней домино из спичек, заставляя терять голову, целовать её, делать всё, кроме объятий. Гермионе так не хватало его заботы, что в другой раз она бы посмеялась над своей глупостью. Заботы Драко Малфоя? Серьёзно? Заботы парня, у которого даже не было достаточной заботы по отношению к себе, потому что он продолжал ежедневно разрушать себя. А уж самого себя он любил больше всего. Так с чего она взяла, что у него появится толика заботы для неё? Почему Гермиона вдруг решила, что он даст ей это? Такая глупость.

Но она была влюблена в этого парня, и в этом заключалась вся проблема. Как в какой-то грустной книге с ужасным эпилогом. Влюблённость не являлась даже настоящей проблемой, Гермиона так считала раньше. Это была не смерть, не война, не потери, которые невозможно решить. Просто затык в голове, если ты о нём не скажешь, никто его даже не увидит. Но это было что-то, что точно так же невозможно починить. Оно просто что-то ломает внутри тебя и оставляет гнить, пожимая плечами. Это не было даже реальной проблемой. Но именно это заставляло Гермиону постоянно чувствовать боль. После тебя, всё, что я чувствую — это лишь боль, Драко. Хорошо, что он хотя бы об этом не спросил.

Малфой стоял напротив пару секунд, прищурившись. Гермиона молчала, пока он всматривался в её глаза. И точно там что-то увидел. Потому что в следующий миг, отступил, качая головой, напуганный, бледный, словно разглядел саму смерть в янтарных радужках.

— Даже не думай, Грейнджер, — он всё ещё мотал головой, отходя, пока она продолжала стоять.

Обними меня. Обними. Меня. Обнять её. Мать твою. Драко ожидал чего угодно. Секса, опять этой просьбы о поцелуе, но не этого. Как Грейнджер вообще смела такое произнести? Потому что это было почти признанием. Объятия всегда являлись чем-то большим. Желанием защитить, унять боль, желанием укрыть кого-то от всего мира. Голос Грейнджер всё ещё стучал в его ушах.

Она не могла этого сделать с ними. Просто бросить под ноги этот факт, чтобы он корчился на полу, крича им в лицо, насколько сильно они вляпались. Насколько сильно это их задело. Его задело.

Она не смела засовывать руку ему внутрь и выуживать оттуда это нечто, беспечно вертя в пальцах, поднося ближе к его глазам, чтобы он уж точно не пропустил ни единой детали. Это ведь то, о чём ты думал, верно? То, с чем ты постоянно боролся? Забота о ней. Желание укрыть от боли. И потому Драко раз за разом причинял боль сам, полагая, что так ей будет менее болезненно. Если это будет делать он. И вот Грейнджер просто берёт и говорит ему такое. Обними меня. Твою мать, Грейнджер, твою мать. Одной просьбой она взорвала всё то расстояние, на которое он так долго и старательно отбегал от неё.

— Этого не будет. Забудь, Грейнджер, — сказал Драко, и даже ветер притих, будто специально, чтобы она точно расслышала.

Малфой развернулся и сбежал по ступенькам вниз, судя по всему, перескакивая через одну. Это было ясно. Он никогда не даст ей подобного.

Она отделалась от желания малой кровью, кажется, да? Прислонив руки к солнечному сплетению, девушка зажмурилась, принимая это как факт. Ничего не будет. Гермиона всхлипнула, понимая, что каждый раз, когда она думала, что хуже быть не может, Малфой всегда убеждал её в обратном.

Комментарий к Глава 16

Ребят, я предупреждала) Я говорила, что это не будет простая история в стиле ВСЕ БЫЛО ПЛОХО А ПОТОМ РЕЗКО СТАЛО ОТЛИЧНО

Или вариант, где все запутанные вещи в голове у персонажей распутываются по щелчку пальцев автора)) ну, нет. Потому что в реальном мире люди не разбираются в себе за один вечер. И здесь не разберутся. Так, что придётся запастись или терпением, или новопаситом. Как я сказала своей Бете:”Я назвала работу “Сказка” и убрала оттуда все сказочное”😄

Я ору с реакций Драко. Мне кажется, можно было написать:”если хотите вызвать сатанение Малфоя, отправьте смс с кодом KRAM на короткий номер…”😂

Я надеюсь, что теперь многие увидят, что Гермиона тоже не пушистая овечка и сама пытается его задеть тем, чем может. Но Драко все равно более искусен в том, чтоб делать больно.

автор выдыхает и ловит дзен, чтоб отвечать на ваши любые комментарии

Ваше мнение должно быть услышано☝

Люблю❤

========== Глава 17 ==========

— И-и-и… всё, дальше пусть подавится, я больше не могу, — Блейз бросил перо, закрывая тетрадь.

— Там не хватает ещё целых полстраницы к концу доклада, — усмехнулся Малфой, последние полтора часа наблюдая, как Забини мучался над докладом по Истории, от которого он сам был великодушно освобождён в честь завтрашнего второго тура.

— Иди нахер, Малфой, — буркнул Блейз, засовывая все письменные принадлежности в сумку.

На часах было без двадцати десять, и Драко потёр глаза, допивая банку содовой. Ему хотелось немного унять нервозность перед завтрашним днём, но даже он понимал, что это получилось бы крайне безответственно.

— Я просыпался вчера среди ночи, где ты был? — нахмурился мулат, переводя взгляд на друга.

— Трахал Дафну, — ответил Драко, расплываясь в издевательской улыбке.

— Ты решил меня сегодня достать? — прищурился Блейз.

— Да, мне помогает, когда кроме меня на говно исходится кто-то ещё, — друг закатил глаза, — но я видел её на днях с парнем из Когтеврана, позавчера, по-моему.

— С Эриком? Да, они давно общаются. Их матери… — отмахнулся Забини.

— Нет, не с ним. С тем, который на год старше. С очень короткой стрижкой, как его, — Драко щёлкнул в воздухе пальцами, — Ричардсоном.

Итальянец задержал взгляд на нём, взвешивая свои эмоции.

— Она точно несерьёзно с ним… — он прочистил горло, усаживаясь в кресле удобнее. — Она бы не стала…

— А если бы стала? — наклонил голову Драко, сделал последний глоток газировки и, потряся пустой банкой в воздухе, бросил её на стол. Она столкнулась с краем учебника по Истории.

— Ну, тогда… — Малфой заметил, что Блейз нервно сжал кулаки. — Я желаю ей быть счастливой, так или иначе.

— Ага, конечно, — хохотнул Драко, но комментировать не стал.

Ему удалось отвлечь Блейза от мыслей о его пропажах по ночам, и это главное. У Драко в последнее время была жуткая бессонница, так что он просто околачивался в гостиной, читая, а потом закидываясь зельем бодрости или кофе. А лучше и тем, и тем.

Друзья сегодня несколько раз повторили заклинание, которое он разучивал последний месяц. Это должно было его успокоить, но в голову всё равно лезли глупые мысли, типа той, что они вообще неправильно отгадали загадку, хотя там всё было очевидно.

Камень входа в гостиную отъехал, прерывая молчание парней. В проходе показался Гойл.

— О, Блейз, ты здесь. Тебя зовёт к себе Снейп, — произнёс он, подходя ближе.

— Снейп? — поднял бровь Забини.

— Да, велел позвать тебя, — кивнул сокурсник.

— Что ему от тебя нужно на ночь глядя? — спросил Драко, попутно вспоминая все их нарушенные правила за последнее время.

— Понятия не имею, надеюсь, ничего важного, потому что я мёртвый, — буркнул Блейз, хотя по его глазам было видно, что он тоже пытался анализировать.

— Слушай, если он вдруг будет спрашивать о нас с Крэббом, ну, знаешь, про то, что поймал с бутылкой рома…

— Снейп поймал вас с Крэббом с бутылкой рома? — переспросил раздражённо Блейз в неверии.

— Да, три дня назад, — виновато ответил Грегори. — Но мы тебя не сдали! Он не знает, кто нам его презентовал.

— Ещё бы вы меня сдали, я бы вас убил! — повысил голос мулат. — Салазар, вы два идиота.

— Просто стой на своём, — посоветовал Малфой. — Ему будет лень разбираться с выпивкой семнадцатилетних волшебников.

— Надеюсь, — Блейз схватил пиджак, агрессивно натягивая его на плечи, а затем повернулся к лучшему другу. — Иди спать. Я серьёзно, тебе сегодня нужно выспаться.

— Хорошо, мамочка, — изобразил Драко писклявый тон, и Забини вышел в коридор, показав ему средний палец.

Малфой перебросился парой слов с Гойлом, но в итоге пошёл наверх и, достав из тумбочки зелье сна без сновидений, отмерил нужную дозу. Он правда должен быть в хорошей форме завтра.

***

Малфой потёр глаза, потянувшись к часам, которые успел снять вчера перед тем, как свалиться в кровать.

— Блять! — быстрый взгляд на циферблат дал понять, что он забыл завести будильник.

На его кровати стояли сильные чары, так что вряд ли кто-то смог бы их снять. У него не оставалось времени даже на завтрак, так что он со скоростью пули почистил зубы и надел на себя первое, что попалось под руку и что не являлось формой.

Когда Драко прибежал наверх, студенты уже выходили из Большого зала, спеша на трибуны. Большинство людей уже заняло свои места: гомон стоял неимоверный. Он ощутил порыв сильного ветра, и только когда пересёк половину лужайки, понял, что не взял верхнюю одежду. Слизеринец на скорую руку наложил на себя согревающие чары.

Спереди первого ряда стоял стол судей, покрытый какой-то отвратительной золотой тканью, что больше походила на занавеску из кабинета Флитвика.

— Вы что, проводите раннее утро с мистером Поттером? — спросил Снейп, не расцепляя зубов, когда остановил его за плечо. — Где вас носило? И где носит его?

— Я похож на секретаршу шрамированного? — раздражённо спросил Малфой, сбросив руку профессора с плеча.

По глазам декана Слизерина было видно, что он во всех красках представляет, как сворачивает сейчас шею своему дорогому чемпиону. Но явно время мечтать оказалось неподходящим, поэтому его челюсти сжались ещё сильнее, когда он дал Драко что-то, завёрнутое в конверт для одежды.

— Смените одежду в тенте. Если Поттер не явится… — Драко прервал профессора, смотря за его плечо на зелёно-серебристые трибуны.

— Где Забини? — спросил он.

— Я похож на секретаршу мистера Забини?

Малфой вернул декану раздражённый взгляд и, резко взяв у него с руки конверт, быстрым шагом отправился к тенту. Он был пуст, так как все остальные уже успели переодеться. В этот раз тент был разделён на две части — вторая явно предназначалась для того, чтобы переоделась Флёр.

Драко разорвал рукой пакет и увидел там чёрные плавательные шорты. Наспех сбросив с себя одежду, он облачился в выданное как раз к моменту, когда в тент залетел Поттер с таким же конвертом наперевес, едва дыша, и прислонился ладонями к коленям, в попытке восстановить работу лёгких. Драко закатил глаза, смерив его взглядом, и в голове слизеринца проскочили слова Снейпа о том, что Поттер мог не явиться. В другой раз это была бы потрясающая возможность поиздеваться над ним, но сейчас у него появились другие проблемы. Которые могли стать очень серьёзными, если не найдётся Блейз.

Малфой выскочил из-под навеса и пронёсся мимо трибун, поднимаясь по ступенькам наверх. У Драко оставалось время, пока Поттер переодевался. Возможно, уже задержали испытание, но без него явно не начнут.

Быстрый взгляд издалека по однокурсникам дал понять, что Блейза на трибунах не было. Девушки заметили Драко и начали хихикать, осматривая, но на данный момент — это последнее, что его волновало.

— Тео, где носит Забини? — дёрнул однокурсника за плечо Малфой, не контролируя себя от злости.

— Я… О, что ты тут делаешь? — но переведя взгляд на лицо друга, Нотт быстро вспомнил вопрос. — Что? Забини? Я не видел его со вчера, разве он не должен был…

— Блять! — Драко сжал пальцами переносицу, выдыхая. Ладно. Ладно. Он найдёт и расчленит Блейза позже. Сейчас была только поставленная задача. Цель, которую ему нужно было достигнуть. — Тео, пойдём со мной.

Драко потянул его за плечо, заставляя спуститься с другой стороны трибун, чтобы не привлекать внимание. Если бы Малфоя успела заметить Пэнси, то она не упустила бы возможности кинуться к нему с поцелуями, дабы вызвать у подружек прилив зависти.

Проходя мимо гриффиндорской части поля вокруг озера, он пробежался по лицам студентов и не увидел Грейнджер. Да, это получился быстрый взгляд, Драко запросто мог её не заметить, но что-то ему подсказывало, что девушки там не было. Потому что он всегда странным образом чувствовал, когда она находилась поблизости.

Цепь выводов отсутствия Забини и Грейнджер привела его к картинке, от которой хотелось проблеваться, так что Драко едва удержался, чтобы не дать себе по лицу. Какого чёрта ты сходишь с ума?

— Не то чтобы мне было сильно интересно, но надеюсь, что у тебя хотя бы шорты с начёсом, — сказал Нотт, закутываясь в свой шарф и смотря на голый торс Малфоя.

Видимо, в нём оказалось слишком много адреналина и нервов, чтобы ощущать февральский холод. Сейчас было не до этого.

— Тео, мне нужна твоя помощь, — произнёс Драко, когда они оказались на задней части трибун. — Это прозвучит немного безумно, но мне требуется твоё лёгкое, — видимо, это действительно прозвучало безумно, судя по выражению лица Теодора. — Не всё, только часть.

— О, это в корне поменяло дело! — саркастично ответил Нотт, не понимая, что происходит.

— Суть испытания будет в том, чтобы что-то найти под водой. Человек не может дышать под водой долго.

— Правда? — поднял брови Тео, и Драко был в полушаге от того, чтобы его треснуть.

— Я наложу на тебя заклинание, смысл которого заключается в том, что наши лёгкие свяжутся, и когда ты будешь дышать, мне в организм будет поступать кислород. Таким образом, я смогу находиться под водой, — быстро объяснил Малфой, слыша, как тикают воображаемые часы.

— Что?! — глаза слизеринца едва не выпали из орбит. — Ты знаешь анатомическую магию? Мать твою, Малфой…

— Салазар, давай потом повосхищаешься! — не выдержал он.

— Да блять, ты знаешь, насколько это опасно? Если ты что-то…

— Я делал это уже. Десятки раз. Мы тренировались вместе с Забини, поэтому я спрашивал, где он. У меня нет времени его искать, но мне нужен кто-то, кому я бы достаточно верил, чтобы вручить свою жизнь, — почему-то после этих слов в его голове возник образ Грейнджер.

Потому что она была очень подкованной, когда дело доходило до знаний. Грейнджер точно бы с этим справилась. Но затем Драко мотнул головой, отгоняя от себя мысли о ней. Её даже нет на трибунах.

Эти слова, видно, подействовали, потому что Нотт сглотнул, цокая языком.

— О, чёрт тебя дери, ладно! Что я должен делать?

— Ничего особенного, но тебе нужно остаться здесь. Шум может сбить с толку, и тогда… — Драко замялся, решив, что последствия лучше не озвучивать сейчас. — Тогда ты можешь запаниковать. Когда я наложу заклинание, ты почувствуешь себя так, будто в грудь поместили воздушный шар, станет трудно дышать, но не паникуй — это нормально, — Тео кивнул, и Малфой подумал, что, наверное, впервые видит этого придурка таким серьёзным. — В твой организм будет поступать кислород только от одного лёгкого, поэтому, опять же, дышать окажется сложнее, но ты должен придерживаться ритма. Я владею этим на высоком уровне, так что ничего не произойдёт. Просто сиди здесь, не разговаривай ни с кем и дыши под счёт. Тебе понятно? — он положил руку Нотту на плечо, смотря в лицо.

— Да, — коротко ответил Тео, прокручивая слова Драко в голове ещё раз.

— Окей, тогда сядь, — они одновременно наколдовали стул, так что получилось два, но оба были слишком сосредоточены для шуток по этому поводу. — Готов?

Нотт кивнул, немного побелев. Малфой взмахнул палочкой, читая заклинание, которое за последний месяц вызубрил наизусть. Драко чувствовал, как в его лёгкое будто набирается вода — этап, который он не мог пройти не один день, но сейчас он терпел, сцепив зубы, продолжая читать. Когда его горло будто проткнули иголкой, он понял, что ритуал завершился, и задержал дыхание. У него не было возможности говорить. Тео напротив стал примерно такого же цвета, как и снег под его ногами, когда он сделал вдох. Малфой не чувствовал, что задыхается, хотя не дышал уже примерно минуту. Получилось. В подтверждение Тео кивнул головой, и, стукнувшись с ним кулаком, Драко побежал назад, наконец, ощущая адский холод.

— Хогвартс сегодня решил сорвать испытание? — гаркнул Каркаров, привставая, когда Малфой присоединился к трём чемпионам, что явно ждали его не первую минуту.

Ему адски хотелось бросить что-то язвительное, но пришлось держать рот на замке, повернувшись спиной. Он слышал, как Дамблдор что-то вещает в своей раздражающей дружелюбной манере. Драко сосредоточился и невербально наложил на свою кожу заклинание, сохраняющее тепло. Оно было сложнее и принципиально отличалось от согревающих чар, так что ему стоило только поблагодарить летнюю муштру за то, что теперь он мог использовать такие заклинания не произнося их вслух, словно Репаро.

— Ну что, участники готовы ко второму испытанию! — голос Бэгмена пронёсся по трибунам и прозвучал немного нервно. — По моему свистку вы должны за час найти то, что у вас отобрали! Итак, на счёт три: раз, два… три!

Холодный, неподвижный воздух огласил пронзительный свит, трибуны взорвались криками и рукоплесканиями. Драко мгновенно оттолкнулся от деревянного настила и нырнул в воду. Он всё ещё не умирал от недостатка воздуха, и это значило, что Тео справляется со своей задачей. Нужно будет купить ему бутылку хорошего бурбона, когда этот кошмар закончится. Драко отмахнулся от мыслей о Нотте и сосредоточился на своём задании. Он погружался в воду всё глубже, не ощущая на коже её ледяной температуры.

«Ищи быстрей, лишь час тебе на розыск дали: на возвращение того, что мы украли».

Ему нужно что-то найти. Драко нахмурился, гребя вперёд мимо водорослей. Он совершенно не уделял этому факту должного внимания. Парень всмотрелся в мутную воду: вряд ли это окажется что-то мелкое, что трудно рассмотреть. Дно было тёмное, покрытое лесами чёрных водорослей. Посмотрев наверх, слизеринец уже не видел поверхности озера. Хорошо, что он не страдал боязнью воды.

Подводные растения сменялись валунами, покрытыми зелёной слизью и холодными течениями, от которых не спасали даже чары. Изредка мимо проплывали рыбы, будто совсем не боясь человека рядом. Малфой предположил, что когда соседствуешь с гигантским кальмаром, люди могут казаться просто насмешкой. Он оглядывался, смотря за спину, но других участников не видел.

Драко плыл, по его ощущениям, не меньше получаса, заплывая всё дальше. До сих пор он не нашел ничего похожего на то, что могло бы принадлежать ему. Малфой заметил несколько гриндилоу, которые выпрыгнули из огромных светло-зелёных растений, напоминавших некошеную годами траву. Подводные твари бросились к нему, но он быстро взмахнул палочкой, сосредотачиваясь на пальцах демонов, которые, в отличие от их зубов, были невероятно хрупкими. Завыв от боли, они поплыли назад, сбивая тельцами своих же собратьев. Теперь у гриндилоу не было желания попадаться Драко на пути.

Он поплыл дальше, увидев более светлый участок немного правее, который совершенно точно освещался чарами, потому что на такой глубине слизеринец едва ли различал что-то при помощи глаз. Внезапно перед ним проплыла русалка. Драко понял это по её хвосту, который работал так быстро и мощно, что за ней не получилось бы угнаться, если бы он захотел. Лицо русалки было вытянутым, как у утки, а голова полулысой, с серо-зелёной кожей, которая обтягивала череп.

Драко вспомнил, как Альфред — сын одного из друзей Люциуса, — когда им исполнилось по тринадцать, рассказывал, как ему отсасывала русалка. Нужно будет не забыть написать парню письмо и сказать, что, видать, он нашёл ту, которая повелась на него. Какая мерзость. Русалка не проявляла агрессии, лишь опёрлась на свой трезубец, наблюдая, и Драко направился дальше, держась от неё на безопасном расстоянии.

Малфой подплыл ближе к свету и услышал шум. Тишина, которая всё это время давила на голову, рассеялась, и он начал различать знакомый мотив. Ту самую мелодию из яйца драконихи!

Драко начал резче грести ногами и скоро увидел импровизированную площадь, около неё выстроились русалки, напевая знакомую песню. Слизеринец не успел изумиться, потому что увидел столб, вокруг которого плавали длинные волосы. Мать твою. Грейнджер. Драко так резко оттолкнулся от воды ногами, что был бы шокирован, как быстро он преодолел расстояние до неё, если бы не был шокирован её нахождением здесь больше.

Волосы, поднятые водой вверх, обрамляли лицо Грейнджер. Волна ужаса уже успела захватить Драко, но когда он приблизился, то понял, что она выглядит так, будто просто спит. Тоненькая полоска маленьких пузырей тянулась от её рта, а на лице застыло безмятежное выражение.

Драко огляделся и заметил ещё три таких столба. Забини. Уизли. И ещё какая-то мелкая девчушка, волосы которой в точности повторяли оттенок на его голове. Наверно, родственница Флёр.

Ну, конечно.

«Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чём ты будешь очень сильно горевать».

Блейз его пленник. Вислый здесь для Поттера. Девчонка для Флёр, а Грейнджер — пропажа Крама.

Драко подплыл к Забини, осматривая его столб. Он был привязан водорослями, которые оказались скользкими и цепкими, разорвать их руками не получилось. Драко знал, что нужно делать.

Слизеринец обернулся через плечо, возвращаясь взглядом к Грейнджер. Он дотронулся до её щёк руками, убирая длинные волосы девушки с лица. И тут парень ощутил острое копьё тритона на своей кисти.

— Забирай своего пленника! — прорычал он, угрожая.

Малфой послал ему взгляд, полный ненависти, но тот не отступал. Драко обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть… нечто, похожее на Поттера. Его глаза были покрыты непонятной плёнкой, как у рыб, но не они оказались самым странным. Между пальцев Поттера на обоих конечностях красовались перепонки, а волосы прикрывали жабры за ушами. Какого хера?.. Ну что ж, так он выглядел гораздо симпатичнее, чем раньше.

Драко пару раз двинул руками в воде, отплывая от столба, когда Поттер доплыл до площади, оценивая происходящее. Решив не терять время, слизеринец освободил Забини, забрасывая его на плечо. Обернувшись, он увидел, что Гарри подплыл к столбу Грейнджер. Но она не была его пленником.

«…есть только час, потом пропажи не вернуть».

Нервозность закралась внутрь слизеринца, но он быстро понял: Дамблдор не совсем ещё выжил из ума, чтобы оставлять студентов помирать, если вдруг кто-то не смекнёт, как продержаться под водой около часа. Но ему не хотелось её здесь оставлять. Проплывая мимо, он пытался увидеть, чем занят Поттер. Малфой напряг зрение и если бы не Забини, удерживаемый одной рукой, дал бы себе ладонью по лбу. Золотой мальчик нашёл острый камень и стал резать водоросли на руках у Грейнджер, несмотря на угрозы тритона. Он даже умудрялся вести с ним какие-то беседы, хотя для самого Драко это выглядело как будто тот просто выпускает пузыри изо рта. Тритон что-то говорил, продолжая размахивать трезубцем, но было видно, что он не будет нападать. Естественно. Они были очень опасными подводными жителями. Неподготовленному волшебнику ни за что не справиться с ними на их территории. Им просто запрещено нападать. Тритон только угрожал. Наблюдая за тем, как Гарри всё ещё пытался разрезать импровизированные нитки, Драко покачал головой. Золотой долбаёб.

Подплыв ближе, он применил заклинание, разрезав Грейнджер путы, и она плавно упала на Поттера. Может, это последствия проживания с магглами — забывать о волшебной палочке в руке или Поттер просто тупой от природы, плевать. Драко начал плыть, не оборачиваясь, но надеясь, что Поттер решит забрать именно Грейнджер, потому что Крама всё ещё не было видно.

Почувствовав головную боль, Драко прислушался к себе, но слава Салазару, дело было не в недостаче кислорода в крови, а скорее всего, в давлении. Он привязал Забини к себе при помощи невербального Инкарцеро и поплыл в противоположном направлении от русалочьего убежища.

Драко отскочил назад так быстро, насколько это было возможно под водой, когда увидел акулу… в плавках? Крам пытался превратиться в акулу, но получилась только голова. Смерив его взглядом, Драко продолжил свой путь, понимая, что даже если тритоны остановили Поттера, потому что, ясное дело, палочка нужна ему, чтобы ковыряться в носу, то Грейнджер всё равно скоро окажется на суше. Неприятное липкое чувство рассредоточилось по его телу, когда он подумал о том, как Грейнджер будет благодарить Крама за своё спасение. Драко отмахнулся от этих мыслей. Приплыть первым.

Несмотря на поддерживающие свойства воды, Забини был ощутимым грузом, и Драко решил, что скажет ему о строжайшей диете, когда вытащит отсюда. Он посмотрел наверх и не различил белого света. Его тело оказалось не приспособлено для таких заплывов, конечности ломило от напряжения и каждый новый гребок руками отдавался колющей болью. Драко был уверен, что находился под водой дольше часа. Большее, на что его хватало при тренировках с Блейзом — полтора. Дольше магия не выдерживала. Анатомические заклинания были одной из верхушек высшего колдовства и забирали практически все силы, не говоря о поддержании тепла в теле, чтобы не замёрзнуть насмерть на дне озера. Если Драко скорее не выберется, его чары начнут спадать сами собой, и их связь с Теодором исчезнет.

Голова парня отяжелела, и он понял, что водная гладь начала давить на него всё больше. Драко взглянул вверх: наконец-то виднелся свет. Его легкие смертельно нуждались в воздухе, в том, чтобы вздохнуть самостоятельно. Хоть он и привык не дышать за всё время попыток в классе, это всё равно было трудно. Драко нуждался в том, чтобы сложная многоуровневая магия перестала истощать его силы.

Малфой попытался применить заклинание, которое должно было вытащить парня на поверхность, но из палочки всего лишь посыпались искры. Чёрт, запасы колдовства оказались истощены, у него могло не получиться сотворить даже Люмос. Приказав себе двигаться, Драко собрал все силы в кулак, отталкиваясь ногами от воды.

В ту секунду, когда Малфой вынырнул из-под воды, таща за собой лучшего друга, он отменил заклинания, чувствуя, как прохладный воздух наполняет его тело естественным путём, и парень, наконец, может вздохнуть. Давление на его правый бок значительно уменьшилось, когда он услышал кашель Блейза, и друг сам начал держать себя на воде.

— Ты здесь! — мулат протёр глаза от воды, расплываясь в улыбке. — Как ты?..

— Тео, — ответил он на очевидный вопрос. — Давай, поплыли к берегу, я пиздец мёртвый.

Он хотел обсудить произошедшее, но боялся, что если примется сейчас разговаривать, то у него не хватит сил доплыть до судейских трибун, где уже выстроились водные жители, напевая свои песни. Хотелось заткнуть всех до одного.

— Ты спасаешь меня уже второй раз, малыш. Будь я принцессой, я бы тебе дал, — ухмыльнулся Блейз, используя то прозвище, которое дала ему Пэнси.

— Оставь себе, — хохотнул Малфой, чувствуя облегчение, подтягиваясь, чтобы сесть на деревянный причал, и внутри удивился, что у него ещё хватило сил, чтобы вытянуть вес собственного тела на руках.

Вода пошла рябью, и спустя секунду на поверхности показалась голова акулы, которая вмиг стала головой болгарина. Грейнджер повисла у него на плече, сплёвывая воду. С ней всё в порядке. Он позволил себе ещё один взгляд на её румянец, прежде чем отвести глаза, когда к нему с Блейзом подбежала мадам Помфри, набрасывая на плечи полотенца.

Драко осмотрел озеро более пристально.

— Не то чтобы я жалуюсь, но где Поттер? — спросил он у Забини, хотя, ясное дело, это был риторический вопрос. Теплолюбивый мулат отхлебнул горячий чай, предлагая ему термос и поднимая бровь в немом вопросе. — Мы с ним прибыли за вами почти одновременно, Крам сильно отставал, а сейчас…

Ответом на его вопрос была физиономия гриффиндорца, который выплыл, таща на себе рыжего и… пленницу Флёр.

— Габ’гиэль! Габ’гиэль! — Драко не заметил Делакур, пока она не закричала, кинувшись к пирсу, чтобы подтянуть девочку. — Скажи мне! Жива?

— С ней всё в порядке, — прохрипел Поттер, который уже был похож на человека.

— Давайте, ну же, сюда, дайте им чаю! — кричала Помфри, осматривая девочку.

— Там г’индилоу… они на меня напали… о моя сест’генка, я уже думал… я думал… — Флёр хватала ртом воздух, обнимая девочку, но едва ли могла говорить из-за слёз.

Малфой обменялся с Блейзом торжественными взглядами, которые говорили о том, что да, он-таки пришёл первым.

— Да, со мной всё… конечно, мадам Помфри, я в норме, — отвечала Гермиона на вопросы целительницы, кутаясь в плед и держа в руках чашку с чаем. — Гарри! Гарри, Мерлин, какой же ты молодец!

Она кинулась другу на шею, отчего он едва ли не упал обратно в озеро от удержания её веса даже сидя, что дало ей понять, насколько друг устал.

— Гермиона, у тебя водный жук на голове, — сказал Крам, пытаясь привлечь внимание девушки, но она лишь нервно отбросила жука рукой.

— Ты долго нас искал? — спросила Грейнджер у Гарри, не поворачиваясь. — Кто пришёл первым?

— Малфой, — Поттер откашлялся. — Он был первым, я нашёл вас сразу же после него, мы буквально шли нога в ногу, — голос друга звучал подавлено, и Гермиона вздохнула, потрепав его за плечо.

Рон был расстроен глупым благородством Гарри, но она, смотря на то, как Флёр икала из-за страха за Габриэль, не считала этот поступок глупым, даже если он будет стоить Гарри баллов.

Гермиона бегала глазами по пирсу, ища светлые волосы. Малфой сидел, положив локти на согнутые колени, прикрытый таким же пледом, как и у неё. Шерстяной кончик сполз с плеча Малфоя, и ей хотелось подойти и поправить его, чтобы материя не пропускала холод. Руки слизеринца слегка подрагивали, а вены на предплечьях вздулись. Он запрокинул голову назад, будто ему не хватало воздуха. Гермиона нахмурилась, чувствуя, как тревога сворачивается змеёй в животе. Снейп подошел к нему, всем видом показывая Забини отодвинуться, и прислонил палочку к голове Драко, исследуя его.

— А что применил Малфой? — задала вопрос Гермиона, не поворачиваясь к Гарри.

— Понятия не имею. Он выглядел абсолютно так же. Никакой трансфигурации или пузыря на голове, — боковым зрением девушка заметила, как друг пожал плечом.

Что он такое применил, чтобы понадобилась помощь Снейпа, от которой слизеринец, по всей видимости, пытался отделаться, огрызаясь? Малфой не мог использовать тёмную магию, слизеринца бы дисквалифицировали, не говоря уже о множественных вопросах, которые бы посыпались на его родителей. Гермиона видела, что он истощён, и истощение это внутреннее, а не физическое. Она бы предположила анатомическую магию, если бы это не было невозможно.

— Гермиона, тебе не холодно? — спросил Крам, запахивая и так плотно сидящий на её плечах плед.

— Нет, всё в порядке, — покачала головой она, улыбнувшись ему. — Спасибо, что спас меня, — поблагодарила девушка его ещё раз.

Настроение Виктора тут же улучшилось, и он поцеловал Гермиону в висок. Помфри отвлекла его, спрашивая о самочувствии и делая последние проверки. Гермиона отхлебнула чай и бросила взгляд в сторону слизеринцев. Драко развернулся, и стали видны синяки под его глазами. Теперь она была абсолютно точно уверена в магическом истощении. Какого чёрта?

Их глаза встретились, и только сейчас она поняла, что у неё в горле стоит ком. Ему явно было нехорошо, судя по напряжённо поднимающейся и опускающейся груди, которая хорошо просматривалась, потому что, наверное, если в феврале ты вылез из воды и сидишь на морозе, то закутываться в плед слишком уменьшает твою крутость. Внезапно Малфой едва заметно покачал головой, якобы говоря «нет», и Гермиона поняла, что немного приподнялась. Чтобы что? Её мозг не успел проанализировать, а тело почти само приняло решение идти к нему. Он заметил? Неужели Малфой мог подумать, что она именно этого и хотела?

Ты почти что призналась ему в любви этим своим «обними меня», конечно, он подумал. Она сглотнула, отведя взгляд, когда поняла, что этого никто, слава Мерлину, не заметил.

Дамблдор присел у воды, слушая трескучий говор русалки.

— Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки, — сказал директор, поворачиваясь к судьям.

Гермиона увидела, как к ним идет Флёр, лицо которой было в десятках мелких порезов. Что с ней случилось?

— Ты спас мою сест’гу, хотя она не была твой пленник, — сказала Флёр, шмыгнув носом так, будто недавно плакала.

— Эээ… да, спас, — растерялся Гарри, но это не сравнилось с тем, какое выражение лица у него вырисовалось, когда шармбатонка обняла его, целуя в обе щёки.

— А ты помогал! — повернулась она к Рону, точно так же обнимая и того.

— Ну, да… Помогал немного, — кивнул Уизли, и Гермиона аж задохнулась от такой неслыханной дерзости.

Помогал он!

— Да, храпом распугивал тритонов, — фыркнула она еле слышно, и Виктор, сидящий рядом, тихо засмеялся, кладя руку ей на талию.

За спинами чемпионов и их ценных находок раздался волшебно-усиленный голос Людо Бэгмена, и они вздрогнули, поворачиваясь. Гермиона увидела на трибунах Теодора Нотта, который почти слился цветом лица со своим серебристым шарфом, но всё равно отвечал на трескотню однокурсницы. Парень выглядел так, будто отравился.

— Дамы и господа, посоветовавшись с предводительницей русалок и тритонов, которая видела, как всё происходило на дне озера, мы вынесли решение. Участники будут оцениваться по пятидесятибалльной шкале. Итак! — Бэгмен выдержал небольшую паузу, подождав, пока люди перестанут переговариваться. — Мисс Флёр Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на неё напали гриндилоу, и она не смогла спасти своего пленника. Ей присуждается двадцать пять очков!

Флёр что-то пробормотала, но из-за шума аплодисментов Гермиона не смогла разобрать что именно.

— Мистер Драко Малфой прибыл на пару минут позже установленного времени, но тем не менее судьи присудили ему сорок семь очков!

Слизеринцы поднялись на ноги, взрываясь аплодисментами, а Забини радостно похлопал друга по плечу. Но сам Малфой выглядел так, будто всё, что ему нужно было сегодня присудить — это постель.

— Мистер Виктор Крам не смог продемонстрировать полную трансфигурацию тела, но тем не менее это не помешало ему выполнить задание и прийти вторым! Его оценка — сорок очков!

— Поздравляю! — Гермиона обняла его и увидела, как Каркаров выпятил грудь, словно он лично выполнял задание.

— Мистер Гарри Поттер прибёг к самому оригинальному способу, но вернулся последним, потратив на исполнение задания гораздо больше установленного времени. Однако предводительница тритонов и русалок сообщила нам, что он прибыл на место, где были спрятаны сокровища каждого чемпиона, практически нога в ногу с Драко Малфоем. Мистер Поттер задержался на дне исключительно потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, но и непременно всех пленников.

Гермиона обернулась, взяв друга за руку, потому что жалостливый взгляд Рона вообще не помогал.

— Почти все судьи, — от её взора не укрылось, как Бэгмен осуждающе посмотрел на Каркарова после этих слов, — посчитали, что такой поступок говорит о высоких моральных качествах и заслуживает высокой оценки. Его балл… сорок пять!

Челюсть Грейнджер отпала от шока и радости. Она закричала вместе со всеми студентами Гриффиндора, вновь бросаясь Поттеру на шею.

— Гарри, вы теперь с Драко разделяете первое место! — запищала Гермиона, не заметив, что назвала слизеринца по имени, но, кажется, в шуме восторга этого никто не заметил.

— Видишь, оказывается, ты не дурака валял, а высокие моральные качества демонстрировал, — расхохотался Рон, приобнимая друга.

— Поздравляю, — немного уныло кивнул Крам, но Гермиона была так счастлива, что не придала этому значения.

— Третье и последнее испытание состоится на закате двадцать четвёртого мая, — продолжил Бэгмен, переждав бешенство студентов из Гриффиндора. — За месяц до этого чемпионам объявят, что это будет. А пока благодарю вас всех за поддержку наших чемпионов!

Люди всё ещё хлопали, когда Макгонагалл подошла и, поздравив, велела всем идти в замок и переодеваться в сухую одежду. Гермиона повернула голову, желая найти взглядом Малфоя, но его уже не было на причале.

***

У Гермионы уже не осталось времени перемывать голову, чтобы успеть наложить нужное заклинание на волосы, которое бы приструнило их во влажную погоду, поэтому девушка быстро схватила с тумбочки Джинни пенку. Вылив какое-то количество на ладонь, Грейнджер нанесла её на волосы, сжимая их пальцами. Посмотрев в зеркало, гриффиндорка снова потянулась за флакончиком, чтобы прочитать название, потому что уже который раз эта штука делала чудо с её прической, оформляя так, чтобы она выглядела как локоны, а не воронье гнездо. Гермиона заколола мешающие волосы, оставляя несколько прядей у лица, и, схватив сумку, побежала на завтрак.

Вафли с шоколадом могли бы обеспечить ей отличное настроение на весь день, если бы не «милое» лицо Паркинсон в толпе подружек, которые ухмылялись, стоя неподалеку и смотря прямо на неё.

— Какого хрена тебе нужно, Паркинсон? — не выдержал Рон.

Гарри немного подскочил от неожиданно громкого голоса друга: только что они прочитали о том, что Сириус вернулся в Хогсмид, и всё ещё были на взводе.

— Да так, просто читаю статью, — наигранно невинно пожала плечом слизеринка. — А вашей грязнокровой подружке не помешало бы прочесть что-то о венерических заболеваниях в соответствующей литературе, судя по её похождениям, — слизеринки, окружавшие Паркинсон, захихикали, и Рон дёрнулся с места.

— Господи, успокойся, — закатила глаза Гермиона, даже не чувствуя раздражения, но всё равно опустила руку на плечо Рональда, боясь, что тот-таки не выдержит.

— Ну-ну, Уизли, повыпендривайся, может, и тебе достанется, — веселилась Пэнси, получая реакцию. — Держи, Грейнджер, тебе понравится.

Она бросила газету, едва не задев тарелку Гермионы. Слизеринки смеялись, уходя, и постоянно оборачивались. Гермиона закончила пережёвывать пищу и взяла в руку «Ведьмин досуг» — самое лучшее средство для растопки камина. Пройдясь глазами по статье вместе с мальчиками, которые перегнулись через её плечи, она увидела свою колдографию, где обнимала Гарри после того, как два дня назад объявили его результаты. Под колдо было огромное описание того, что Гермиона никак не может выбрать между Крамом и Поттером, а второй, конечно же, мучается по ночам от сердечной боли.

«— Она просто страшилище, — говорит о ней Пэнси Паркинсон, миловидная, привлекательная студентка четвёртого курса. — Но она умна, и ей вполне по силам сварить приворотное зелье. В этом-то, я думаю, всё и дело.

Приворотные зелья запрещены в школе «Хогвартс», и Альбус Дамблдор, без сомнения, заинтересуется причиной успеха своей студентки. А доброжелателям Гарри Поттера остаётся только надеяться, что в следующий раз он отдаст своё сердце более достойной».

— Нет, ну ты вообще видела это?! — взревел Рон, поднимая голову и ища глазами Пэнси, которая ушла из Большого зала, виляя задницей, ещё пару минут назад.

— Ну и бред, — захохотала Гермиона, закрывая журнал и отбрасывая его на другую часть стола. — Совсем уж писать разучилась.

— Да она только и делает, что выставляет тебя как… — Поттер запнулся, — в неприглядном свете!

— Ой, я вас умоляю, — Грейнджер отпила какао из кружки и задумалась. — Однако я не понимаю, как она узнала о словах Виктора. В Хогсмиде он пригласил меня погостить у него, но там поблизости никого не было. Да и вряд ли Скитер сидит дни напролёт под столом в каждом кафе, надеясь услышать сплетню. Странно всё это…

Преодолев путь к подземельям и дав мальчикам всласть высказаться по поводу Скитер той лексикой, которая бы стоила им в кабинете Снейпа нескольких сотен очков, Гермиона вздохнула, сжав сумку рукой сильнее. Малфоя не было за столом Слизерина, когда она спустилась на завтрак, поленившись вчера помыть волосы, и вот чем это всё закончилось. Гермиона давно привыкла и перестала мысленно корить себя за то, что каждый раз, приходя на прием пищи, смотрела в сторону стола на противоположном конце зала. Просто смирилась. Ей было достаточно увидеть, что Малфой сидит в обществе Забини или слизеринок, чтобы приняться за еду. Когда его там не оказывалось, блюдо всегда становилось гораздо менее вкусным.

Малфой прислонился к их привычной последней парте среднего ряда и, засунув руки в карманы, разговаривал с Ноттом. Он выглядел вполне нормально. Не было никаких следов той измотанности, которую Гермиона помнила. Ей наконец-то перестали сниться кошмары, но она знала, что стоит распорядителям объявить суть следующего испытания, они возобновятся. Девушке было слишком страшно их потерять. Всех.

Гермиона подошла к столу, поставила сумку и увидела, что перед ними стояли котлы. Значит, практика.

Снейп зашёл в свои владения грозовой тучей, как только прозвенел звонок, и Драко скользнул на стул с привычным вздохом. Будто парень всерьёз каждый раз надеялся, что он не прозвучит.

Сегодня профессор был крайне немногословен и, разъяснив им основные принципы некоторых ингредиентов, которые не были очевидны, велел открыть страницу учебника и приготовить зелье для улучшения работы ума. Снейп едко заметил, что некоторым эту настойку нужно не забывать добавлять в тыквенный сок каждый приём пищи, естественно, посмотрев при этом на гриффиндорскую часть класса, чем вызвал смешки с другой стороны.

Гермиона и Драко не разговаривали, но, на удивление, она не чувствовала себя как в клетке, словно одно неправильное действие, и он сожрёт её. Каким-то образом девушка научилась узнавать его настроение даже без слов. По коротким движениям, сжатым скулам или поворотам головы.

— Что ты использовал на испытании?

В классе стоял негромкий гул тихих разговоров, звуков смешения трав и кипения котлов, так что вряд ли кто-то обратит особое внимание на эту реплику. Гермиона не планировала задавать этот вопрос, но вспомнила, что даже Бэгмен не сказал, что использовал Драко, возможно, потому что ему в тот момент не успели доложить. Содеянное не было очевидным, так что любопытство взяло верх. Ну, попытка не пытка.

Малфой поднял голову, перемешав зелье в своём котле. Они стояли почти друг напротив друга, потому что сзади стена была слишком близко, чтобы стоять в направлении доски при практическом задании. В какой-то момент гриффиндорка почти поверила, что он не ответит.

— Я связал свои лёгкие с лёгким Нотта, — сказал Малфой, вновь опуская глаза к травам.

— Ты, прости, чт?.. — Гермиона открыла рот, оцепенев и перестав двигать рукой по часовой стрелке, так что пар уже начал обжигать ей косточки на руке. — Ты владеешь анатомической магией?

Она предполагала это, но тут же отмела, потому что… это же просто немыслимо.

— На каком-то уровне, — голос Малфоя звучал скучающе, будто он говорил с ней, потому что у него не было выбора, а потом его глаза сверкнули. — Предоставить тебе минутку, чтобы ты вдоволь повосхищалась мной?

Гермиона покачала головой, всё ещё не веря. Это объясняло его состояние на озере. Это вообще многое объясняло.

В какой-то момент у неё по коже пошли мурашки, потому что ещё тогда, в начале года она была права. Всем тем вещам, на которые способен Драко, не обучаются просто так. Даже если он освоил анатомическую магию поверхностно, разгадав загадку яйца, пусть даже за три месяца, это так или иначе говорило о том, что его магический потенциал был потрясающим. И его натаскивали. Для чего-то. Ей не хотелось думать, каким образом проходили эти уроки. Потому что, возможно, именно из-за них Малфой не может терпеть, когда его касаются.

— Что использовал Поттер? — вдруг спросил он, поняв, что она не станет подпитывать эту тему.

Гермиона могла сейчас огрызнуться, но в какой-то мере чувствовала, что должна ответить, потому что Малфой ответил на её вопрос. К тому же, сейчас это не имело большой разницы.

— Жабросли, — сказала Гермиона, срезая корешки полыни.

— Что? — Драко поднял бровь.

— Особые водоросли, довольно редкие. Съешь их, и у тебя вырастут жабры, и этого хватает примерно на полтора часа, — объяснила она.

Складка меж его бровей исчезла, и он кивнул. Видимо, на этом беседа была окончена. Гермиона наблюдала, как он отмеряет каждый из ингредиентов, и больше не удивлялась, что за то Крововосполняющее зелье они получили отлично. Хотя ей казалось, что Снейп потом долго не мог спать спокойно из-за такой оценки у гриффиндорки.

Слизеринец сегодня был спокоен, она редко его видела таким.

— Ты очень талантливый волшебник, Малфой, — вдруг сказала Гермиона, — и тёмные силы получат огромное преимущество, если ты примкнёшь к ним.

Секунду он выглядел удивлённо, но всего лишь секунду, прежде чем его лицо стало насмешливым.

— Ты хотела сказать «когда»? — наклонил голову Малфой.

— Хотела бы сказать «когда», так бы и сказала, — отрезала Гермиона, возвращаясь к своему вареву.

Добывая масло из ореха, она услышала стук каблуков и уже даже по звуку поняла, кто это.

— Хватит его доставать, грязнокровка, — шикнула Пэнси, подходя к Драко ближе. — Малыш, она тебя достаёт? Я видела, как она пыталась с тобой заговорить.

— Осторожно, Паркинсон, а то ты доведёшь меня своими бреднями. Как ты уже успела заметить, я воспользуюсь своими умениями и сварю любовное зелье для Малфоя, и он больше не скрасит твоё одиночество, — Гермиона просияла издевательской улыбкой, наблюдая за тем, как вытягивается лицо Пэнси. Это было дерзко, но действенно. — Собачка лишится своего хозяина, вот же будет сюжет для драмы, а?

— Ч-что? — скривилась слизеринка, не веря, что Гермиона это сказала. — Драко, она…

— Салазар, Пэнси, я здесь что-то пытаюсь делать, — процедил он сквозь зубы, показательно взяв со стола турку.

— Да влей ему в горло хоть чан какой-то дряни, он всё равно никогда не посмотрит на такую гряз…

— Блять, я что, непонятно выражаюсь? — потерял терпение Малфой, смотря на Пэнси сверху вниз. Гермиону смешило, как та хватала ртом воздух, пытаясь найти слова. — Иди к своему котлу и не мешай мне.

Девушка поджала губы и провела рукой по гладкому чёрному каре. Она подняла голову, пытаясь удалиться как можно более горделиво, чтобы не упасть лицом в грязь.

— До свидания, Пэнси! — едва не засмеялась ей вслед Гермиона, помахав ручкой.

— Ты это вообще серьёзно сейчас? — голос Малфоя поменял тембр, что свидетельствовало о подступающем гневе.

— Что? О, не переживай, Малфой, несмотря на слова твоей подружки, я не такая искусная в любовных зельях, так что можешь не волноваться, — фыркнула она. — Ничто не помешает тебе спать с ней дальше.

— Я не сплю с ней больше, — вдруг огрызнулся он.

Она подняла голову, смотря на него. Он не отрывал взгляда от её глаз, и Гермиона вмиг почувствовала себя неуютно. Почему Малфой больше не спит с Паркинсон? Потому что спит с остальными девчонками в Хогвартсе, Гермиона. Естественно.

— Что ж, соболезную ей, — хмыкнула она, а потом замерла и резко подняла голову. Уголок губы слизеринца потянулся вверх, выражая крайнюю степень надменности его эго. — Я не это имела в виду, Малфой, и ты знаешь, — снизила Гермиона тон, злобно прервав любые его мысли не в том направлении, хотя её щеки уже были достаточным поводом, чтобы он ни за что не оставил девушку в покое.

— О, ну конечно, — фыркнул Малфой и затем передвинулся, чтобы взять слизь улиток, закупоренную в стеклянных банках, и гриффиндорка ощутила на своём локте касание его кожи. — Скучаешь по этому, Грейнджер? — слизеринец говорил почти шёпотом, но этого хватило, так как он стоял достаточно близко.

Она прикусила губу, приказывая себе сосредоточиться на зелье. Драко уже отнял руку, но девушка до сих пор чувствовала там его прикосновение. Гермиона умоляла свой мозг не думать о том, о чём Малфой спрашивал, не показывать ей воспоминания, но он никогда не слушался её. Как и сам слизеринец. Она скучала по слишком многому, что было с ним связано, не говоря уже о прикосновениях.

— Нет, — ответила Гермиона, не отрывая взгляда от котла, но голос дрогнул, и его ухмылка стала ещё шире.

***

— Ну и в чём там дело? — цокнул языком Драко, наблюдая за тем, как у входа в Большой зал создается толпа.

— Видно, Поттер автографы раздаёт, — прыснул Забини, который точно так же вытягивал шею, чтобы понять, что произошло.

Они протолкнулись мимо студентов, зашли внутрь и увидели, что учительский президиум рухнул, а возле него собралась целая группа зевак.

— И чего ты встала? Двигайся давай, — рявкнул Малфой какой-то первокурснице из Гриффиндора, которая замерла у прохода со своими подружками, раскрыв рот, и мешала пройти.

Зелья закончились, но он всё так же был на взводе. Отсутствие секса сказывалось на нём ужасно. И откуда только пошёл миф, что одни лишь девчонки становятся бешеными от недотраха? Когда Грейнджер начала краснеть и специально отводить от него глаза, Драко был в шаге от того, чтобы потащить её в туалет, потому что девчонка намеренно издевалась. Он обещал себе держать дистанцию тогда, в классе, рассказывая ей о том, что стоит ему немного на неё надавить, и она сломается. Драко делал это, чтобы оттолкнуть, чтобы Грейнджер сама поняла, как это выглядит. Но сейчас он бы действительно так и сделал, потому что знал, что она правда сломается. Спасло только то, что они были в классе не одни.

Малфой знал, что ей этого не хватало. Знал из-за того, как она ответила. Но у неё есть Крам. Драко тогда чуть не обжёг кожу ладони дополнительной настойкой, которую нужно было влить в котёл кипящей, только от этого противного голоска в его голове. Но она не спала с ним. Не спала. Только не Грейнджер. Драко поднял голову, но её волосы закрывали всю шею, пока глаза внимательно отмеряли десять капель орехового масла.

— Ну и какой умник додумался до этого? — Забини вырвал его из собственных мыслей.

Подойдя ближе, они увидели, что преподавательский стол был разрушен из-за рухнувшей колоны.

— Второкурсник из Пуффендуя показал приятелям заклинание, и оно сработало как Бомбарда, — объяснила староста Когтеврана, смотря на суету и ожидая, пока проход к их столу освободится.

— Придурок, — вынес свой вердикт Нотт и простонал. — Чёрт, я так хочу есть, почему они всё ещё там возятся с этим?

— Так, ребята, ребята, обойдите с другой стороны, давайте! — подбежала к ним Бербидж, указывая ладонями на обход. — Идите к своим столам, мы не можем переносить занятия.

Малфой вздохнул, направляясь мимо стола Пуффендуя в попытке добраться до своего места. Гриффиндорцы уже сидели, потому что завал не тронул их часть зала.

— Профессор Флитвик, не стоит, давайте отобедаем сначала, а потом вы поможете нам убрать случившийся беспорядок! — похлопал Дамблдор по плечу мужчину. — Коллеги, я предлагаю всем присесть за основные столы, чтобы не задерживать процесс. Никто не должен оставаться голодным!

Люди начали рассредотачиваться, и Драко провёл в воздухе палочкой, собирая пыль при помощи Тергео, но в следующую минуту это уже сделала Макгонагалл, приготовив столы к принятию пищи.

— О, разрешите, мы составим вам компанию? — спросил Дамблдор, садясь между слизеринцами на лавочку, которая находилась напротив Драко, немного правее от него.

— Конечно, — смутилась Милисента, пододвигаясь и сосредотачиваясь на еде, когда рядом с ней так же сел профессор Флитвик.

Остальные учителя рассредоточились по оставшимся столам.

— Всё-таки как, бывает, интересно повернётся день. Одно небольшое Бомбарда, и вот мы будто вновь ученики, — расплылся в улыбке Дамблдор, говоря это профессору по Чарам. — Немного необычно, должен сказать, ведь мой стол был на противоположном конце зала, но это ли не повод попробовать что-то новое?

— Да, в нашем-то возрасте попробовать что-то новое — это уже достаточный подарок от жизни в этот день, — засмеялся Флитвик, накладывая себе жаркое.

Драко едва удержался, чтобы не закатить глаза. Неужели в какой-то стадии старости ты реально становишься таким неадекватным весельчаком, что тебе доставляет радость смена чёртова стола? В таком случае, он хотел умереть молодым. Этот день просто подбивал его на агрессию.

— Мистер Малфой, нам ещё не выпадало шанса поговорить с вами о втором туре. До сих пор не было пар вместе, — повернулся к нему Флитвик, делая глоток сока из кубка. — Вы потрясающе справились!

— Благодарю, — сухо кивнул Драко.

— Да уж, Филиус, чемпионы Хогвартса — настоящая гордость! — поддержал разговор директор, шерстя по столу глазами. — Странно, разве на стол Слизерина не подают лимонные дольки в сахаре? Или это только во время завтрака?

— Полагаю, это привилегия президиума, — расхохотался Флитвик. — Однако, — продолжил он, повернувшись обратно к Драко, — что по поводу баллов? Если я не ошибаюсь, вы теперь делите с мистером Поттером первое место, верно?

— Верно, — ответил слизеринец, чувствуя, как с каждым словом этой светской беседы мясо всё больше теряет свой вкус.

— Это так увлекательно! — профессор аж подпрыгнул на скамье, едва не выбив вилку из руки Милисенты, хотя даже не заметил этого.

— Это глупо, — Малфой вытер салфеткой рот. — Никто не виноват, что Поттер воспринял детскую песенку всерьёз и решил вновь погеройствовать. Герои всегда идут в расход первыми, — пожал плечом он и поймал взгляд Забини. — Что? Это моё мнение.

— И оно имеет право на жизнь, конечно же, — кивнул директор. — Но ведь любые состязания — это ещё и о человеческом, разве эти качества не достойны быть приняты во внимание? — его голос оставался спокойным и заинтересованным, что бесило слизеринца, но виду он не подал.

— На Турнире ставят чёткие задачи, чтобы они были выполнены. Поттер же… Поттер, — закатил глаза Малфой, делая глоток морса.

— В чём-то вы правы, Драко, но с другой стороны, Гарри не единственный, у кого украли нескольких дорогих ему людей.

Драко почти услышал, как хрустнули его позвонки, когда он дёрнул головой вверх, чтобы успеть поймать взгляд голубых глаз Дамблдора, в которых плясала смешинка, прежде чем директор их отвёл. Нет. Нихрена. Он не мог знать. Не мог знать о них с Грейнджер.

Флитвик тактично перевёл разговор в другое русло, привлекая студентов к обсуждению своего предмета, пока Малфой чувствовал, как галька грудой осыпается ему в желудок. Нет, очевидно, старик не был настолько идиотом, чтобы не предполагать, что в закрытой школе с кучей подростков никто не будет трахаться. Уже казалось удивительным то, что Хогвартс не стал филиалом чёртовой повивальни. Храни Мерлин магию. Но Дамблдор не мог знать о них с Грейнджер. Просто… не мог.

— Кажется, я наелся, — пробормотал Драко Блейзу и, схватив сумку, вышел из-за стола, всё ещё прокручивая в голове выражение лица Дамблдора.

***

Гермиона ухватилась рукой за проём двери, не заметив ступеньку.

— Да, осторожно, давай руку, — Виктор позволил ей опереться на свою ладонь, когда она зашла на корабль.

— У вас здесь очень тепло, — сказала Гермиона, проходя вперёд.

— Да, до сих пор непривычно, — усмехнулся он. — В Дурмстранге всегда прохладно. Каркаров говорит, что в холоде мозги работают быстрее. Но на корабле другая механика, так что…

Они пошли дальше по коридору. Виктор заводил её в разные комнатки, показывая, как всё обустроено. Кают было невозможно большое количество. Они ничем не отличались от размера классов в Хогвартсе, разве что всё было выдержано в совершенно другой стилистике.

— Вы ведь продолжаете заниматься, верно? — обернулась Гермиона, осматривая парты.

— Да, у нас есть график, когда учителя переносятся к нам. Дамблдор дал им особое разрешение, так что мы не пропускаем учебную программу.

— Это радует, — кивнула она, продвигаясь дальше по коридору.

— Ещё бы тебя это не радовало, — засмеялся парень, показывая ей музыкальный класс, хотя было совершенно непонятно, зачем он здесь, ведь судя по словам Виктора, никто из дурмстранговцев не тяготеет к этому виду искусства.

— Здесь вы проводите… ммм, концерты? — сделала предположение Гермиона, когда они поднялись на этаж выше и осмотрели сцену, перед которой стояло несколько десятков стульев с интересной резьбой.

— Нет, — рассмеялся Виктор. — Здесь каждое утро Каркаров даёт нам наставления по поводу поведения. Словно мы пятилетки.

— Да уж… — пробормотала Гермиона, но не стала высказывать свои предположения насчёт их директора.

Крам показал девушке большинство общих комнат, включая совсем небольшую кухоньку, что дало ей полное понимание того, почему они всегда присутствуют на приёмах пищи в Хогвартсе. Болгарин объяснил, что этот корабль не был придуман специально для турнира, и, когда Министерство объявило о состязании, его успели лишь магически увеличить. Это раскрывало многие недочеты.

— У вас у каждого своя каюта? — спросила Гермиона, когда они спустились на несколько этажей ниже, и Виктор открыл ей дверь в свою комнату.

— Нет, большинство живут по двое… — смущённо сказал он, и девушка поняла, что, видимо, это одна из многих его привилегий. — Но в Дурмстранге мы все живем точно так же, как и вы, — быстро добавил Виктор, будто пытаясь оправдаться.

— Да, я понимаю, — улыбнулась она, желая его подбодрить.

Комната Крама оказалась совсем небольшой и действительно похожей на трюм, хотя все остальные помещения на корабле были максимально видоизменены, чтобы стереть их нахождение. Маленькое круглое окно, сквозь которое просматривался хмурый свет сумеречного вечера, освещающий большую кровать и несколько тумб, расположенных по всему периметру комнаты.

— Я решил здесь ничего не менять. Ну, кроме гардеробной, пришлось её немного расширить, — Виктор указал рукой в сторону боковой двери тёмно-коричневого цвета. — Мне нравится атмосфера корабля, — пожал плечами он. — Присаживайся!

Гермиона осторожно села на мягкую кровать, наблюдая за тем, как Виктор провёл рукой по коротким чёрным волосам и повернулся, немного суетясь.

— Здесь очень уютно, — решила она заполнить паузу. — Немного мрачновато, но уютно, — Гермиона была рада увидеть, что он выдохнул.

— Да-а, — протянул Виктор. — О, у меня есть кое-что для тебя, — он открыл шкафчик; за его спиной было мало что видно, но Гермиона услышала цокот стекла. Она попыталась отклониться, чтобы заглянуть за бок болгарина, но в этот момент Виктор повернулся с двумя бокалами зелёного цвета. — Держи.

Гриффиндорка забрала напиток и сделала глоток, который тут же обжёг ей гортань и пинком ноги в живот сбросил в пучину воспоминаний. Какой-то крепкий алкоголь вперемешку со сладким ягодным сиропом. Она откашлялась, вопросительно смотря на Виктора.

— Тот напиток, что был на вечеринке, когда мы с тобой познакомились, — сказал он.

— Да, я поняла, — Гермиона приложила ладонь к груди, пытаясь унять жжение. — Это, типа, символизм?

— Вроде того, — прыснул Виктор. — Я думал, что тебе понравится.

— Ну, я не особо люблю алкоголь, — неловко ответила она, отставляя бокал.

— Но ты выпила абсолютно всё тогда, — поднял он брови. — Я подумал…

— Мне просто было неловко убрать стакан, — засмеялась Гермиона, понимая нелепость ситуации.

Виктор засмеялся вместе с ней, когда до него дошло, насколько его идея была глупой, если посмотреть на неё в таком свете.

— Прости, я не подумал об этом.

— Всё в порядке, — покачала головой Гермиона, по-прежнему хихикая. — Не так уж и плохо. За исключением сиропа и… водки.

— Да-да, я понял, будешь сок? — спросил он, вновь открывая тумбочку и осматривая то, что там находилось.

— Нет, ничего не хочу, — она облокотилась о стенку, взяв в руки вельветовую подушку, которая при таком освещении казалась чёрной. — Как думаешь, что вас ждёт в третьем туре?

Ей было смертельно необходимо об этом поговорить хоть с кем-то. Её нервозность всего лишь немного успокоилась, но не пропала насовсем. Ночные кошмары стали более изощрёнными, потому что когда у сознания нет предела, оно подсовывает самые страшные варианты событий. Гарри всё ещё отходил от стресса, так что Гермиона не желала тревожить друга своей паранойей. Драко… Драко и вовсе выглядел так, будто его ничего не заботит. Впрочем, он всегда так выглядел.

— Что бы там ни было, не думаю, что это будет сложнее, чем спасти пленника на дне озера, отбиваясь от водных демонов, — нахмурился Виктор, но потом фыркнул, разбавляя серьёзность.

Рон точно так же говорил после первого испытания, что не может быть ничего ужаснее дракона, но всё обернулось совсем иначе.

— Мне кажется, они идут только по нарастающей, — потупила взгляд гриффиндорка, но потом быстро подняла голову. — Точнее, я, конечно, уверена, что вы справитесь, просто…

— Нервничаешь.

— Да, нервничаю, — вздохнула Гермиона.

Сейчас, сидя перед Виктором, которому предстояло столкнуться с новым испытанием лицом к лицу, её тревожность казалась глупой и надуманной. И уж тем более было верхом нетактичности находиться здесь и жаловаться ему, когда ей, по сути, даже ничего не угрожало.

— Не переживай, Гермиона, — он сделал несколько шагов вперёд и сел рядом с ней на кровать, — Гарри кажется очень способным волшебником, я уверен, что он будет в порядке.

— Я переживаю не только за Гарри, — с горечью произнесла Гермиона, понимая, что на самом деле жизнь была бы куда проще, если бы Поттером ограничивался круг её беспокойств. — Я переживаю за всех вас, — посмотрела она в его тёмные глаза. — Мне ещё с самого начала эта затея казалась безумием.

— Гермиона, — Крам сделал акцент на её имени, взяв ладонь девушки в свою руку. — Это ведь просто конкурс. Немного сложнее квиддичных матчей. Всё будет хорошо.

Слова Виктора были уверенными и успокаивающими и им так хотелось поверить, что она выдохнула, улыбнувшись.

— Да, думаю, ты прав.

— Ну вот, — он провёл пальцами по её щеке, заправляя локон за ухо. — Я люблю, когда ты улыбаешься.

Виктор потянулся к ней, и Гермиона закрыла глаза, целуя его в ответ. Она уже давно привыкла к тому, что поцелуи болгарина не чувствуются, как японский «Белый циклон» — падение с сорокаметровой многоэтажки. Они были больше похожи на тот самый плед, которым укрыла их Помфри после озера — уютный, но делающий недостаточно. Виктор оказался тихой гаванью, тем, что ей нужно. Тем, что она себе с самого начала представляла как что-то нужное.

У всех в голове заочно есть образ того самого принца. И таким Гермиона и представляла себе своего: галантный, спокойный, уравновешенный. Отличный пример здоровых отношений. Поэтому она всё ещё была здесь. Поэтому она всё ещё пыталась. Ведь это тоже нечто, что Гермиона внушала себе с самого детства: упорство — залог успеха. И она должна была быть упорной в своих попытках.

Поцелуй стал глубже, заставив её перенестись в трюм из пучины своих мыслей. Рука Виктора опустилась на колено девушки, и она вздрогнула, но не прекратила его целовать. Упорство, Гермиона. Его рука поднялась немного выше, и она попыталась прислушаться к себе. Это оказалось непривычно — не чувствовать внутреннего маятника внутри, который бы в точности знал, как ей следует поступать. Точнее, как не следует, но это всё было бесконтрольным, оно просто обычно захлестывало её и не отпускало.

Малфой являлся импульсом, который запускал этот самый маятник. Если бы здесь находился он, она бы наверняка уже давно забралась к нему на колени, пока он бы сжимал её бедра, рассказывая на ухо все те вещи, которые должны были никогда не появляться в голове девушки. Потому что то, к чему Малфой всегда её подталкивал, оказывалось ужасным, но один тот самый импульс, и Гермиона оказывалась согласна на всё, что угодно, лишь бы он не отодвигался дальше. Это совершенно не подходило под здоровые отношения. Ничуть.

Гермиона потянула Виктора к себе за шею, пытаясь сделать так, чтобы он стал настойчивей. Чтобы хотя бы немного было похоже. Виктор знал, что для неё это не впервые, так что ему должно было быть легче. Рукой он опоясал талию девушки, прижимая её к себе крепче.

Она постоянно анализировала. Что сделать, как поступить, что было бы уместным? Поразительно, но с Малфоем, который за всю жизнь сказал ей больше оскорблений, чем кто-либо другой, Гермиона совершенно не чувствовала стеснения, когда до этого доходило. Это чувствовалось естественно. Виктор был другим. Его пламя оказалось гораздо спокойнее, гораздо теплее и безопаснее, оттого не обжигало. И это была только её проблема. Потому что когда привыкаешь постоянно плавиться в костре, после тебя не может согреть безвредный огонек. Это она была испорчена. И Гермиона должна это исправить.

Рука Крама потянулась выше, задевая кожу её ноги, и юбка начала комкаться под его ладонью. Гермиона почувствовала оцепенение. Поцелуи не были приятными. Вот. Она наконец призналась в этом. Они были… нормальными. А что может быть хуже, чем нормальные поцелуи? Гермиону затошнило, когда его пальцы коснулись её бедра, и она отстранилась слишком резко.

— Я… Виктор… — девушка пыталась связать слова воедино.

— Прости, — он сразу же отнял руки от её тела, немного отодвигаясь. — Я не хотел на тебя давить, просто ты…

— Нет-нет, правда, дело не в этом, — тошнота становилась всё ярче, и Гермиона всерьёз опасалась того, что её вырвет прямо здесь. Она лично превратила себя в фарш за эти месяцы. Фарш из сомнений, слёз, боли и противоречий. Для неё этого всего было слишком. Она просто оказалась не в состоянии всё выдержать: стресс по поводу Турнира, мысли о Гарри. Видеть Малфоя в окружении других. Мысли о том, что она не должна о нём думать и думать ещё больше. Попытки убедить себя, что Виктор — это то, что нужно, и ей просто необходимо больше времени. Гермиона была в личном аду и ей хотелось выйти на улицу и закричать. — Я просто очень плохо…

Гриффиндорка опустилась на пол, держась за кровать. Вот так. Тут прохладнее. Здесь должно стать лучше. А есть вообще место в мире, где могло стать лучше?

— Гермиона? Гермиона! — Виктор вскочил на ноги, и в следующий миг она увидела перед собой его глаза, наполненные тревогой. — Гермиона, что с тобой?

— Я думаю, что я отравилась. Съела что-то не то, — сказала она на выдохе, почувствовав, как он поднял её лицо пальцами.

Виктор бросился к тумбочке и, налив воды в стакан, сел на пол рядом с ней. Она кивнула, делая несколько прохладных глотков и чувствуя, как ей немного стало легче. Грейнджер понятия не имела, что это. Паническая атака? Тревожность, достигшая пика? В последнее время её психическое здоровье было соломенным плотом посреди океана.

— Спасибо, мне… полегчало немного, — она прислонила стакан ко лбу, закрыв глаза.

— Давай я позову целительницу? Я быстро сбегаю и… — но Гермиона остановила его, положив ладонь на плечо.

— Нет, всё в порядке, правда, всего лишь немного закружилась голова. Думаю, мне просто нужно на свежий воздух, — она слегка улыбнулась, зная, что Виктора это всегда успокаивает.

Гермиона смотрела на Крама, который сидел с ней вместе на полу и наблюдал за её лицом, надеясь, что ей правда стало лучше. Он был пряником. Сладким, сахарным, молочным, как образ из детства — того самого, где она и придумала себе этого принца.

А Драко… Драко был кнутом, умеющим делать приятно. Кажется, Гермиона — законченная мазохистка, и Малфой оказался прав: ей, наверное, нравится, когда оставляют травмы, если, несмотря ни на что, девушке всё равно хотелось, чтобы это продолжалось. Всё, что угодно, лишь бы это продолжалось. А Виктор… он действительно не подходил для этого. Совсем.

Комментарий к Глава 17

Наконец-то мы дождались второго тура, я уже думала, что не доживем:D

то ждали Святочный бал, потом второй тур, а теперь что?:D

Рассказывайте что удивило, что было ожидаемо, что позабавило?) Многие из вас угадали события и пленника Драко. Надеюсь, вам понравилось))

И да, для тех, кто спрашивал сколько будет глав в общем: 25

Обнимаю:*

========== Глава 18 ==========

Гермиона провела пальцами под глазами, понимая, что никакая тонна тонального крема не сможет скрыть подавленности в её взгляде. Ну, хотя бы с тёмными кругами он справился на отлично.

Сегодня было первое марта, и разве не иронично то, что в день начала весны люди обычно жаждут начать что-то новое. Новую жизнь, новые отношения, новые впечатления. Она же собиралась как на казнь.

Несмотря на календарь, воздух всё ещё был морозным, так что Гермиона закуталась в шарф. Так даже лучше: проще игнорировать весну. Снега уже практически не было, хотя Гермиона с удовольствием бы задержалась на полпути к своему месту назначения, имея такую удобную отговорку, как снежные кочки. Но она большая девочка, которая погрязла в огромных проблемах — последствиях собственных решений. Пришло время с ними столкнуться.

Когда она почти подошла к озеру, то поняла, что, наверное, это было не лучшее место для встречи, учитывая последние события здесь. К примеру Гарри до сих пор пробирало, когда очередная девушка донимала его расспросами о том, как он преодолел целую армию гриндилоу. Слава Мерлину, был Рон, который с рыцарской самоотдачей брал роль повествователя на себя, с каждым разом выдумывая всё новые и новые эпичные подробности произошедшего.

Но было уже поздно менять место встречи, потому что коричневое пальто Виктора с меховой отделкой виднелось за голыми деревьями, когда он шёл к Гермионе навстречу. Ей хотелось, чтобы подул ветер, потому что тогда это бы объяснило, почему у неё в горле холодело. Она не была трусихой, так что… стоило собраться.

— Привет, тебе не холодно? — сразу же спросил Виктор, обнимая её одной рукой. И не мудрено, ведь по сравнению с его верхней одеждой куртка девушки казалась дождевиком.

— Нет, всё в порядке, — ответила Гермиона, убирая ото рта локон и нервно улыбаясь.

Почему-то именно в этот момент она поняла, что уже привыкла к такому. Нервная улыбка, чтобы убедить всех, что у неё всё в порядке. Но ничего не было в порядке.

— Прогуляемся? — кивнул Виктор головой на береговую линию и, к облегчению гриффиндорки, кажется, не ощущал никаких неприятных эмоций с этим местом. Пока что.

— Да-да, конечно! — слишком резво кивнула Гермиона, начав шагать вперед. — Прости, возможно, я слишком рано тебя позвала для выходного…

— Парни вчера напились, и Каркаров застал их за игрой в карты на деньги, — перебил её он. — Поверь, я был рад убраться с корабля, — хмыкнул Виктор, скосив на девушку взгляд.

— О, и теперь их ждет выговор? — Гермиона прекрасно знала, что за подобные развлечения в Хогвартсе исключают.

На деле всё, конечно же, обстояло не так. Отчасти потому что студенты не попадались, а отчасти потому что учителя тоже когда-то были молодыми. Кроме Филча. Он родился семидесятилетним.

— И какое-то безумное количество физического труда, — кивнул Виктор. — Да, наш директор считает, что любое лишение магии волшебника — это чертовски… — он запнулся, понимая, что тема довольно скользкая, хотя Грейнджер была слишком погружена в свои мысли, чтобы озаботиться этим. — Гермиона? Ты в порядке? Ты была у врача? У этой мадам Понафри?

— Помфри, — на автомате исправила его девушка. — Да, я… она дала мне зелье от тошноты, со мной всё в норме. Просто я… хотела поговорить, — выдохнула Гермиона, проводя эту линию, где она уже не могла отступить.

— Да, я понял, — ответил Крам, поворачивая на холм, с которого вид на озеро был ещё краше. — Так… в чём дело? — немного подтолкнул он её, видимо, устав ждать, когда девушка что-то скажет.

— Я не… На самом деле, я не знаю, как начать, — Гермиона прислонила руки в рукавицах без пальцев к щекам, пытаясь найти ответы в теплоте своей кожи. Но на холодном воздухе она не оказалась тёплой.

— Эй, Гермиона, — Виктор повернул её лицо к себе, внимательно наблюдая, и на миг девушке показалось, что она увидела в его глазах грусть. Возможно, ей уже просто чудилось, Гермиона перестала доверять себе очень давно. — Ты же знаешь, что можешь мне всё сказать.

— Конечно знаю, Виктор.

Они опустились на одну из трёх деревянных скамеек с железными кованными спинками, которые всегда раздражали Грейнджер. Потому что когда на ней не было нескольких слоёв одежды, и наступал сезон для расслабленного сидения на лавочках и созерцания озера, эти спинки всегда впивались в кожу и становились сущим адом. Как всё-таки хорошо, что сейчас гриффиндорке было очень далеко до состояния расслабления.

— Дело в том, что я даже не знаю, как сформулировать всё так, чтобы ты понял. Чтобы ты понял правильно, — начала Гермиона, не смотря на Крама, хотя чувствовала на своём лице его взгляд. — Я запуталась, Виктор, очень сильно. И самое ужасное во всём то, что я не знаю, как тебе это объяснить, потому что даже себе объяснить не в состоянии.

Она грустно усмехнулась, понимая, насколько сбивчивой и расплывчатой была её речь. Встреться они с Крамом сейчас, едва ли он узнал бы в такой манере разговора «лучшую ученицу Хогвартса».

— Просто начни, — спокойно сказал он.

— Когда мы начали встречаться, всё было хорошо. Нет, всё было отлично! И я… Мне правда с тобой очень хорошо, — Гермиона повернулась к нему, чтобы Виктор видел, что она говорила правду. — Но порой мне кажется, что всё должно быть… не так. Возможно, я схожу с ума, вполне возможно, но… У меня есть чувство, что мы что-то упускаем. Что это должно быть иначе, чем у нас. Ты понимаешь?

— Ты не чувствуешь себя счастливой со мной? — Виктор повернул к ней голову, пытаясь изучить.

— Нет! — повысила голос Гермиона, и это больше походило на визг. — Точнее, не так. Мне очень приятно с тобой проводить время, болтать. Ты потрясающий. Но я не ощущаю, что это работает, — она вновь отвернулась, смотря на гладь озера, которая в такую безветренную погоду походила на зеркало. — И я… — вдруг всё пережитое нахлынуло на неё Ниагарой, потому что выдерживать больше не было никаких сил. — Господи, мне так жаль. Я ненавижу себя за то, что не могу оценить всё, что имею по достоинству, потому что… — она заплакала, прижимая тыльные части ладони к щекам, когда Виктор опустил руку ей на плечо.

— Гермиона, прошу тебя, не плачь, — он неловко поглаживал её, но девушка почти не чувствовала прикосновения из-за нескольких слоёв одежды.

— Прости, это так нелепо, — девушка шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. — Просто впервые в жизни я не хочу быть собой. И я не хочу тебя втягивать в это. Потому что если кто и заслуживает счастья, так это ты, Виктор. Я не могу стать кому-то кем-то, пока не разберусь с собой.

Он молчал, и она была благодарна ему за возможность выплакаться. Её губа всё ещё дрожала, когда Гермиона стёрла остатки слёз мягкой перчаткой. Она так много плакала в этом году. Её сердце уже успело превратиться в одно сплошное кровавое месиво.

— Я прошу, не нужно так рыдать, — Виктор наколдовал ей платок и протянул. Гермиона кивнула, думая, почему сама не догадалась сделать это.

— Нынешний год стал таким безумием. Я просто не выдерживаю. Этот Турнир, постоянные стрессы и… — она замолчала, сжимая платок в ладони.

— И есть кто-то ещё, правда? — голос болгарина был грустным, но спокойным и каким-то… слишком уверенным для вопроса.

Гермиона повернула голову, чтобы посмотреть на него. Видимо, в её глазах уже было что-то, что ответило ему.

— Я предполагал это, — просто сказал Крам.

— Не так, как ты думаешь. Точнее, даже нет никого, Виктор, нет. Просто… — Гермиона выдохнула. — Я не могу выбросить его из головы. И это нечестно. Я не могу держать тебя.

Теперь уже он смотрел на озеро неотрывно, и Гермионе почему-то именно в данный момент стало интересно, знал ли Крам, что это конец, когда получил её записку с просьбой о встрече. Или понял ещё вчера, когда она выскочила из корабля бледная, как смерть.

— Думаю, что я знал, — Виктор прочистил горло, говоря так, будто читал её мысли. — Знал, что на самом деле ничего не складывается, но, признаюсь, мне очень сильно хотелось ошибаться.

Гермиона облизала губы, чувствуя на них соль и зная, что ей потом это аукнется. Крам выглядел опустошённым. Не было криков, ссоры, взрыва, хотя получилось бы лучше, если бы он вышел из себя, накричал на неё. Это оказалось не только эгоистичное желание получить причину дистанцироваться от него, но и то, что Гермиона просто привыкла к такому раскладу событий. Перепалка, словесный удар, ещё один, боль, сближение, перепалка. Как мелодия в детской шкатулке.

— Виктор, я… Ты должен знать, что дело не в твоих действиях или чём-то ещё. Это только я. Всё просто произошло в ужасно неправильное время и… — Гермиона вновь запнулась, закусывая губу. — И я не знаю, что ещё сказать.

Он хмыкнул, переводя на неё взгляд.

— Что тут ещё скажешь? — невесело пожал плечами Виктор, а затем вновь посмотрел вдаль. — Он тоже? Влюблён в тебя?

Ей потребовалось время, чтобы понять, о чём говорил Крам.

— Что?.. Он… Нет, он не чувствует ничего, — Гермиона именно это и имела в виду. Потому что было чувство, будто он действительно не чувствовал абсолютно ничего.

— Тогда это ещё более бессмысленно, — покачал головой болгарин, и Грейнджер не знала, нужно ли ей помолчать или же пуститься в объяснения, которые хоть и оставались пустыми, но хотя бы заполняли тишину.

— Я думаю, мне нужно время. Я хочу, чтоб это всё закончилось. Тогда я смогу вздохнуть спокойно, и, возможно, в будущем мы могли бы встретиться вновь, — Гермиона правда верила в свои слова.

Ей представлялось, что пройдёт время, и она сможет выбросить Малфоя из головы. Сама или же заставят обстоятельства. В самых смелых мечтах Гермионе мерещилось, как в следующем году она придёт на Хогвартс-экспресс, и всё, связанное с ним, вызовет у неё смех. Словно воспоминания о детсадовской влюблённости, словно уже ничего не имеет веса, а его взгляд не делает все эти вещи с ней, которые оставались под кожей. Хотя, конечно же, это была ложь. Ведь в действительно самых смелых мечтах она представляла совсем не это.

Но реальность была такова, поэтому ей хотелось верить, что однажды Гермиона встретит Виктора и сможет открыть ему своё сердце. Когда у неё будет меньше забот и больше времени на то, чтобы узнать его.

— Тогда, возможно, ты всё ещё хочешь приехать ко мне? Летом? Или на зимних каникулах? — спросил он с надеждой. — Как друг.

— Конечно! — воскликнула Гермиона. — Конечно, я хочу приехать! Я не хочу терять тебя. И ты мне правда очень нравишься, просто…

— Просто кто-то нравится больше? — Виктор попытался пошутить.

— Нет, — и она даже не врала: Малфой ей совсем не нравился. — Мне нужно разобраться в себе. Я чувствую, что это необходимо.

Виктор кивнул. Они молчали несколько минут, просто смотря на озеро и думая о своём. Это был один из самых тяжёлых разговоров, который у неё когда-либо был. И Гермиона не знала, сколько ещё тягот она выдержит в нынешнем году.

— Тогда я надеюсь… Я правда надеюсь, Гермиона, что мы ещё увидимся. Возможно, тогда всё сложится иначе, — Виктор сказал ей это, смотря прямо в глаза, и она почувствовала всю весомость его слов.

— Я тоже на это надеюсь, — она шмыгнула носом.

Они поднялись с лавочки одновременно, будто почувствовав, что пора. На сегодня им больше нечего было друг другу сказать.

— Ты…

— О, нет, спасибо, думаю, мне нужно пройтись одной, — ответила Гермиона, видя, как Виктор указывает рукой в направлении Хогвартса.

— Да, верно, — опустил голову парень, и этот жест дал ей ещё более чёткое понимание, что одна привычная вещь за последнее время взорвалась и исчезла из её жизни. — Тогда… Увидимся в Большом зале, да?

— Да. Или ещё где-то. Мы по-прежнему можем проводить время вместе, ты ведь знаешь. Мальчики от тебя в восторге, — улыбнулась она, когда они подошли к кораблю.

— Всё в порядке, Гермиона, — Виктор знакомо провел пальцами по её лицу, будто запоминая, прежде чем отпустить. — У меня есть терпение.

Девушка отступила, последний раз взглянув на болгарина, спрятала нос в вязке шарфа и пошла к школе. Ну, вот. Её будто выпотрошили. Это было гадкое чувство, похожее на рвоту после отравления. Когда тебе плохо, но ты знаешь, что произошедшее точно к лучшему. Она лишилась последнего оплота, за который могла держаться мысленно, последней ниточки, которая служила стеной между ней и собственными плотоядными мыслями. Гермиона знала, что потом будет худо, но это было правильным решением. Потому что Виктор заслуживал большего, чем являться очередной заплаткой на её ране.

Тяжесть на сердце девушки не унималась. Она зашла в замок и только когда побежала по боковой лестнице — кратчайшему пути в гостиную Гриффиндора — поняла, что не хочет сейчас сидеть в тёплой комнате, окружённой сокурсниками.

Из-за поворота вдруг вылетела Джинни, не отрывая глаз от предмета в своих руках. Она поскакала по ступенькам вниз, заметив Грейнджер только едва не столкнувшись с ней.

— О, Гермиона, откуда ты? Мы как раз собрались сделать парочку колдо. Саманта… — она опустила громоздкий волшебный фотоаппарат, смотря на лицо подруги, — подождёт. Что случилось?

Джинни медленно спустилась к ней, преодолев несколько ступенек между ними.

— Ничего, я просто… только что рассталась с Виктором, — ответила Гермиона на выдохе.

Лицо Уизли вытянулось от удивления. Её зрачки быстрее запрыгали по лицу подруги, пытаясь прочитать между строк.

— Ты что?.. Но почему? Он что-то сделал? — она перескочила ступеньку, дотронувшись до плеча Грейнджер.

— Нет-нет, он замечательный, он… — ещё рано было об этом говорить, не прошло даже десяти минут, поэтому, наверное, её глаза вновь наполнились слезами. Слезами сожаления.

— Тихо, Гермиона, спокойно. Расскажи мне, — просто поразительно, как взбалмошная Джинни резко становилась спокойной и собранной, когда ситуация того требовала.

— Просто он не тот. С ним ничего не получается, — сдавленно проговорила Гермиона, стараясь не заплакать вновь. — Нет фейерверков, понимаешь? — она подняла на неё голову, и рыжая вздохнула, молча её обнимая.

— Понимаю, — наконец ответила она, больше не задавая вопросов.

Джинни действительно понимала.

***

Они шли по тропинке от Хагрида, и Гермиона всё ещё чувствовала, как ныл зуб, павший безвольной жертвой кулинарных способностей лесничего. Она пыталась не хмуриться, слушая рассуждения мальчиков, но не получалось. Они обсуждали последнее письмо Сириуса, что и стало предметом споров.

— Я думаю, что Гарри следует пойти одному. Так он будет привлекать меньше внимания, — повторила она эту фразу третий раз за разговор.

Сириус назначил ему встречу в Хогсмиде, которая должна была состояться через неделю, и они всё ещё вели споры.

— Но именно одинокие волшебники вызывают больше всего подозрений, — парировал Рон, проигнорировав её реплику о том, чтобы он застегнулся. — Даже в Министерстве, папа говорил, что…

— Но одинокий волшебник сможет спрятаться под мантией-невидимкой, — надавила Гермиона, прервав его тираду. — А она нас всех больше не скрывает, ты знаешь. Так будет гораздо безопаснее.

Рон нахмурился, надув щёки. Против такого аргумента у него ничего не было.

— Думаю, Гермиона права, — наконец вздохнул Гарри, произнося эту фразу, наверное, в тысячный раз за всё время их дружбы. — В конце концов я постараюсь запомнить в подробностях обо всём, что он мне скажет, и передам вам. Нет причин так рисковать.

— То-то и оно, — кивнула Грейнджер, потянув на себя тяжёлые двери Хогвартса, понимая, что выиграла спор. — Не забудь купить Добби подарок, он здорово нас выручил.

Сразу после того, как Добби согласился помочь с жаброслями, Гарри сказал, что по окончании второго тура купит ему столько пар носков, сколько дней в году. Гермионе понравилась эта идея.

— Когда второе задание позади, у нас есть ещё одна вещь, о которой следует позаботиться, — заметил Гарри, когда они зашли в гостиную, стаскивая с себя куртки.

Гермиона рассказала им о том, что они с Крамом больше не вместе. Сначала парни завалили её вопросами, но потом, она подозревала, что с лёгкой руки Джинни перестали поднимать эту тему и вообще обходили его имя стороной, что ей не особо нравилось, но лучше уж так, чем наоборот. Возможно, есть предел у всякой выдержки, так что она насторожилась. К тому же, теперь ребята стали видеться с Виктором гораздо реже, что немного расстроило мальчиков, потому что они лишились постоянного источника разговоров о квиддиче. Каким-то чудом о расставании ещё не успела прознать вся школа, хотя дело было всего три дня назад.

— Твоё желание, — уточнил Поттер, садясь на кресло у камина и убирая тёмные волосы со лба. — Нам нужно придумать, как избавиться от него.

Гермиона напряглась, открыв рот, и замерла с курткой в руке, так и не повесив её на спинку кресла. Гарри смотрел на неё выжидающе, так что она моргнула и засуетилась, складывая одежду вдвое.

— Да, но… в этом больше нет необходимости, — наконец сказала Гермиона, делая вид, что всё нормально.

Поразительно, но она совершенно забыла об этом. О желании. Избавившись от него, Гермиона совсем не чувствовала облегчения, потому что на самом деле давно не ощущала желание грузом, лежащим на плечах. Перестала, когда Малфой дал ей своё обещание. Это было отдельной темой для раздумий о том, как так вышло, что слово слизеринца стало значить для неё так много, но факт оставался фактом.

— Как? В смысле? — опешил Рон, вытаращив на неё глаза.

— Ну, он уже воспользовался своим желанием, — ответила Гермиона. — Он спросил, что ты использовал на втором туре. И мне пришлось ему сказать.

— Чего?.. — поднял брови Гарри вверх от изумления. — То есть, у Малфоя был один единственный шанс у тебя что-то выведать, и он потратил его на это?

— Полагаю, ему было действительно интересно, потому что, судя по его реакции, когда я рассказала, он понятия не имел о жаброслях, — пожала плечами Грейнджер, пытаясь выглядеть как можно более непринужденно. — Да и Бэгмен тогда не объявил, что именно ты использовал. Возможно, Малфой думал, что это что-то запрещённое и…

— Точно! Слизняк явно рассчитывал уличить тебя в чём-то! — хлопнул по коленям Рон, победно усмехаясь тому сценарию, который он успел сам себе выдумать.

Гермиона вздохнула, но решила, что такая версия событий куда безопаснее, чем то, что случилось на самом деле, так что просто вновь пожала плечами и потянулась за сумкой. Чтобы как можно скорее уткнуться носом в записи.

— Тогда это ведь хорошие новости, правда? — повернулся к ней Гарри с улыбкой на лице. — Пусть знает, мне-то что теперь! Зато ты свободна от Малфоя!

— Верно, — вернула она ему улыбку и предложила им поиграть в карты, зная, что сейчас они вряд ли горят желанием садиться за уроки.

Мальчики поддержали её идею, потребовав, чтобы Гермиона сыграла с ними хотя бы первую партию. Девушка согласилась, подтягивая под себя ноги и думая о том, как бы она себя сейчас чувствовала, если бы последняя реплика Гарри действительно оказалась правдивой. Словно перенестись на год назад, когда не было Виктора, который теперь избегал её, явно не желая смущать, не было тайн от мальчиков. Неважно, насколько сильно Гермиона пыталась убедить себя, что её личная жизнь — не их ума дело, и девушка не обязана посвящать друзей во все подробности, это всё равно не переставало давить на неё. Особенно теперь, когда она рассталась с Виктором, который чувствовался как прослойка чего-то правдивого в её жизни, чего давно стало просто мизерное количество.

Как было бы, если бы не существовало Малфоя. Гермиона кропотливо рисовала картинки того, как бы она легко себя ощущала, и с каждой секундой понимала, что предложи ей стереть всё из памяти, отказаться от всего: от этих воспоминаний, где он усмехается прямо в поцелуй, зная, что опять заставил её потерять голову, где его глаза становятся тёмными от желания, от всех этих касаний, от знания того, как он выглядит совершенно безоружным… Девушка бы не смогла это отпустить. Никогда не смогла бы от этого отказаться. И осознание того, что всё то, что она переживала сейчас, вся та душевная инквизиция полностью окупалась одной его ухмылкой… Что ж, всё становилось только хуже. Всё хуже и хуже с каждым днём.

***

Раздался хлопок двери, и Малфой повернулся, задержав руки на поясе хлопковых спальных штанов.

— Это мужская душевая, Пэнси, — устало озвучил он очевидный факт.

Девушка стояла у дверей, не отводя глаз от его торса. Обычно это ему льстило, как и все подобные взгляды, но сейчас вызывало раздражение. Он реально был настроен на душ.

— Раньше тебя это не волновало, — с вызовом ответила она.

И правда. Не счесть количества раз, когда парни ломились в дверь, потому что они закрывались тут с Паркинсон. Теперь Драко просто закатил глаза, будто зная, что она именно это и скажет. Предсказуемо.

— Я хочу помыться, — отрезал он.

Этот диалог походил на общение умственно отсталых.

— Давай я составлю тебе компанию, — она игриво расстегнула две пуговицы на своей блузке, которая казалась маленькой — так сильно натягивалась на её груди.

— Не стоит.

— Почему? — голос Пэнси дрогнул, словно она предполагала такой ответ.

— Потому что моего геля для душа не хватит на двоих, — начал раздражаться слизеринец, плюясь сарказмом. — Потому что я не настроен, ясно?

— Я больше тебе не нравлюсь? — он чётко слышал слёзы в её голосе, и такое бесило ещё больше. Только, блять, не это. — Ты ко мне не притрагиваешься! Ты с кем-то ещё? Точнее… Почему это больше не я? Никогда не я?

Малфой выдохнул, закрывая глаза. Раздражение, пронёсшееся по его венам, превращалось в ненависть ко всему окружающему. Почему это не Пэнси? Ответ был прост.

— Потому что я не хочу? — Драко равнодушно пожал плечом, упершись о холодную стену.

— Ты не хочешь меня? — она задала этот вопрос с такой интонацией, будто действительно не могла в это поверить.

Он и сам не мог. Недостаток секса сказывался на нём, но его совершенно не тянуло к Паркинсон. По правде говоря, его не тянуло ни к кому так, как бы ему того хотелось, но с Пэнси было вообще невыносимо.

Вчера подвернулась какая-то девчонка. Гриффиндорка. На год старше. С кудрявыми волосами, знакомой серой юбкой и достаточно длинными ногами, чтобы повернуть её к себе спиной. Но у неё был чертовски высокий писклявый голос, так что Драко хотелось заткнуть гриффиндорку навсегда, когда она начала издавать звуки, разрушая всю иллюзию.

Это помогло. Немного. Настолько, насколько вообще могло помочь, потому что ему было чертовски мало. Мало этого расслабленного ощущения мышц после оргазма, мало всплеска эндорфинов в мозгу. Драко будто плотно сидел на какой-то дряни, которая заставляла его капилляры взрываться, кожу саднить от желания, а потом вдруг прекратил её приём.

В пятнадцать, когда он почти не мог держать себя в руках при появлении девчонки в комнате, Блейз смеялся, рассказывая идиотские истории о том, что чем больше секса в жизни, тем больше мозг к этому привыкает и требует увеличивать дозировку. Этот монолог заканчивался заключением, что годам к восемнадцати Драко настолько слетит с катушек с таким темпом, что перейдёт на садовых гномов для подстёгивания сознания. Забини никогда не отличался здравым рассудком, но сейчас его теория, придуманная под палёным алкоголем на очередной слизеринской вечеринке, оказалась слишком реальной. Драко будто не хватало чего-то, что подстёгивало бы его. Удовольствие было пресным, отсырелым, никаким.

— Салазар, Паркинсон, я могу помыться? — не выдержал он.

— Да что с тобой происходит?! — крикнула она так, что её голос отскочил от пустых стен, ударяясь эхом об его барабанные перепонки. — То ты подходишь и целуешь меня, то просто делаешь вид, будто меня не существует! Будто нас нет.

— Да потому что нет никаких «нас», Пэнси! — повысил Драко голос. — Я вроде бы не давал тебе чёртов обет верности, нет? И сказал, чтоб ты не ждала от меня подобного!

— Но ты вообще не обращаешь на меня внимания! Это разные вещи! — слёзы полились у неё из глаз, сопровождая красное от обиды лицо.

— Не доёбывай, — предупредил он. — У меня такое чувство, будто я обязан тебя трахать. Будто я не исполнил супружеский долг! Хочешь секса? Найди себе какой-то другой член, окей?

Последнее, что ему было нужно — это оправдываться перед Пэнси. Драко слишком долго оправдывался перед собой. Он объяснял это усталостью, нервами по поводу Турнира, ещё миллионом вещей. Реальная причина тупо ходила по Большому залу, сидела на противоположной стороне во время приёмов пищи и закалывала волосы, которые под солнцем становились золотистыми.

Ему не нужно было это анализировать. Видно, Блейз оказался прав: чтобы получать то самое крышесносное удовольствие от секса, Драко нужно знать, что он трахает грязнокровку. Сколько их в школе, которым исполнилось как минимум шестнадцать и которые выглядели так, чтобы его это устраивало? Нужно навести справки.

— Это так Турнир на тебя влияет? Драко, я могу тебя расслабить, если ты…

Пэнси всегда знала, когда он на грани, и тут же делала шаг назад, опасаясь его гнева. Опасаясь, что он может, как всегда, оттолкнуть её, но на этот раз так далеко, что ей станет не под силу найти дорогу обратно.

— Мне реально нужно повторить миллион раз, чтоб до тебя дошло? — рявкнул слизеринец как раз в тот момент, когда в ванную зашёл Забини, закинув полотенце себе на плечо, и замер, переводя взгляд с Пэнси на Драко, явно не ожидая кого-то здесь увидеть.

— Малфой в последнее время стал таким забывчивым, когда доходит до запирающих заклинаний. Мне следует волноваться о том, что слава повредила тебе рассудок? — хохотнул он, видя, что Паркинсон полностью одета, и прошёл дальше.

— Мы не собирались трахаться, — огрызнулся Драко.

— О, тогда, кажется, мне стоит переживать вдвойне, — иронизировал Блейз, снимая рубашку. — Пэнс, ты ещё что-то хотела? Например, посмотреть на реально достойного самца? Если так, оставайся, я с удовольствием…

Но она всхлипнула и, развернувшись, побежала к выходу, задевая туфлями лужу у раковин и создавая неприятный звук, прежде чем захлопнуть дверь.

— Что это с ней? — поднял бровь мулат, продолжая раздеваться.

— Бесится, что мы не спим, — Малфой был настолько взбешён, что ответил правду, заходя в душевую кабину.

— Ты разве не был вчера с какой-то девчонкой? Гриффиндоркой, — Забини сделал акцент на её факультете, и Драко открыл глаза, позволяя воде попадать на лицо.

Голос друга звучал отдалённо, но он знал его достаточно хорошо, чтобы различить насмешку. Драко понимал, почему. Гриффиндор никогда не был верхушкой его послужного списка.

— Она оказалась слишком настойчивой, — равнодушно ответил он, сплёвывая воду.

Но это не было особой правдой. Он просто увидел её в коридоре сзади. Знал, что это не то, что нужно, но… всё же. Пара улыбок, пара фраз, пара щепоток природного очарования, и она сдалась, как и остальные. Это даже оказалось неинтересно. Забини явно увидел их, когда они шли назад из южного крыла поздно вечером.

— Пэнси говорила, что ты раздумываешь над отношениями с ней. Я имею в виду реальными отношениями, — донёсся до него голос Забини из другой душевой кабины.

— Пэнси бредит, — отмахнулся Драко и выдавил себе на руку гель для душа.

Тёплая вода текла по его телу, но не согревала внутри совершенно. И даже не то чтобы он чувствовал холод. Драко привык к холоду за все эти годы в подземельях, привык к холоду в окружении, в голосе, в маске на лице. Сейчас он чувствовал пустоту, которая пугала не своей яростью и злобой, а безразличием. Словно немое, бесконечное, бездушное ничто внутри него, и Драко не знал, как заполнить эту дыру, которая с каждым днём становилась всё больше.

***

Третий вздох по счёту вырвался из её рта, когда она потёрла уставшие глаза. Гермиона заколола карандашом кудри, чтобы перестали лезть в лицо, свернув их в растрепанный низкий пучок, но пара прядок всё ещё были непоколебимы в своём непослушании, так что она оставила их в покое.

Сегодня выдался просто кошмарный день, каким и полагалось быть понедельнику. Грюм, кажется, решил впихнуть в один урок всю теоретическую часть за полгода, так что через девяносто минут непрерывного письма Гермиона не чувствовала кисти. Девушка сомневалась, что вообще сможет разобрать те каракули, в которые превратился её почерк уже через полчаса писанины. Затем Макгонагалл дала отработку трансфигурации животных, которая выносилась на экзамен в конце года. Профессор страшно злилась, что после пары ЗОТИ ни один студент не был в состоянии как следует управлять своей кистью для безупречного исполнения. На Травологии Спраут вновь решила заставить студентов письменно классифицировать лечебные виды растений — отличная идея. Так что сейчас задание по Арифмантике, которое она взяла дополнительным, было не то что некстати, а давило на неё своей огромной глыбой, лежа прямо перед глазами в тусклом свете библиотеки.

Гермиона посмотрела в окно прямо за собой, наблюдая за тем, как на замок опускаются сумерки, и девушку ещё больше начало клонить в сон. Она решила, что её хватит максимум на полстраницы, а всё остальное допишет потом. Сегодня был явно не её день.

— …возможно. Хотя я бы сказала, что он был просто как хренов инфернал, который… — речь слизеринок оборвалась, когда они вышли из-за стеллажа по правую руку Гермионы, и она еле слышно вздохнула. О, Боже. — Салазар, почему я постоянно должна её видеть? — начала психовать Пэнси, смотря на Грейнджер так, будто та ворвалась на кухню в её собственном доме.

— Это же библиотека, Пэнс, святое место для грязнокровки, — поддакнула ей Милисента, перехватив учебники второй рукой.

— Она сидит за моим любимым столом. Чёрт, теперь даже если бы я согнала её оттуда, не смогла бы там сесть, — скривила своё лицо Пэнси, и Грейнджер фыркнула.

— Как будто ты что-то можешь, Паркинсон, — покачала головой она, не отрывая взгляда от своих записей.

Гермиона была уставшей и ей не хотелось влезать в склоки, но сил закрыть Пэнси рот всегда хватало.

— Мне кажется, святое место для Грейнджер теперь — это отельные номера.

Гермиона услышала, как перо треснуло меж её пальцев, когда она резко посмотрела на слизеринку. Нет. Она… не могла. Лицо Паркинсон выражало насмешку и яд. И это странным образом успокоило Гермиону. Она не знала, не могла. Потому что если бы знала, то Грейнджер уже лежала бы с содранной заживо кожей.

— Отличное место для того, чтоб развлечь Поттера, Крама или ещё кого там? Как дешёвка.

— Много ли ты знаешь о достоинстве, таскаясь за тем, кому не нужна, — хмыкнула Гермиона.

Она всегда так делала. Давила на её больное место. Раньше это оказывались просто действенные слова, которые были способны поставить Паркинсон на место. Сейчас же… Гермиона чувствовала настоящую ненависть. Она терпеть не могла Паркинсон, и говорила такое специально. Её поступки иногда пугали Гермиону, но в моменты злости всё выливалось именно в подобные слова.

— У некоторых в жизни есть любовь, Грейнджер, знаешь? — встала на защиту подруги Милисента, пока Пэнси сверлила гриффиндорку двумя щёлками, полными тёмного ада. — Надеюсь, ты хотя бы девственности лишилась по любви, а не прыгая из койки в койку, — засмеялась она, явно желая поддеть.

Это было так глупо, потому что казалось, что они действительно верили в то, о чём говорили, хотя именно слизеринки скармливали все отвратительные вещи Скитер, которая лепила из них комки грязи, размазывая по бумаге «Пророка». Выглядело мерзко.

— Знаешь, да, Булстроуд, это произошло по любви, — уверенно произнесла Гермиона, вздёрнув подбородок. — Ты бы тоже это познала, наверное, если бы не раздвигала ноги перед каждым встречным.

Она схватила свои книги и резким движением засунула их в сумку. Услышав приглушённый звук рвущегося пергамента, Гермиона надеялась, что это не доклад. Её ответ был вызывающим и явно не тем, на что рассчитывала Булстроуд, так что он подействовал в достаточной мере, чтобы выбить почву из-под ног у Милисенты и дать Гермионе шанс убраться оттуда. Создавалось впечатление, будто даже стены вокруг оказались в гное.

Честно сказать, она не слишком много знала о личной жизни Булстроуд, а если и знала, то слышала об этом против своей воли. О Милисенте говорили гриффиндорки, но Гермиона, как никто, поняла, что все сплетни, разносимые по школе, далеко не всегда оказывались правдой. Но слизеринки тоже трепались о ней, так что даже если Булстроуд вдруг на самом деле святая душа в таком плане, Гермиону это не волновало. Сука сама напросилась.

— Оказывается, у Золотой девочки есть зубки, я впечатлён.

Гермиона вздрогнула и усилием воли удержалась от желания прислонить руку к груди, чтобы успокоить сердце, понёсшееся галопом от испуга. Малфой стоял в проёме стеллажа, слишком далеко от места стычки гриффиндорки с его однокурсницами, хотя, учитывая тишину библиотеки и их повышенные тона, вполне мог всё слышать. Он захлопнул книгу и засунул её обратно на полку, явно не заинтересовавшись. В его глазах скакали чёртики, пробуждая личных пикси в груди Гермионы. Это была исключительно её странность: каждый раз она хотела увидеть Малфоя и каждый раз оказывалась не готова к встрече. Неважно, насколько заранее Гермиона знала о том, что у них пара со Слизерином или что они увидятся в Большом зале. Его вид всегда умудрялся выбивать её из колеи, даже когда девушка пыталась себя подготовить, не говоря уже о таких вот моментах.

— Тебе ли не знать, — высокомерно сказала она, и это должно было звучать дерзко, но по тому, как Малфой ухмыльнулся, Гермиона поняла, что он придал совсем иное значение её фразе.

— Ну да, ну да, — слизеринец растянул губы в улыбке, и девушка решила сделать вид, что не поняла двойного подтекста. Это было безопасно. Настолько безопасно, насколько может быть безобидной игра с Малфоем. — То есть, это правда? — она подняла бровь. — То, что ты сказала Милисенте?

Гермиона ненавидела эту особенность её тела, но ладони потели, когда она нервничала. Ну, конечно, он услышал это, если слышал их сцепку в общем.

— Мне просто нужно было заткнуть Булстроуд, — фыркнула она, и получилось вполне натурально. Нужно будет потом отпраздновать: случаи, когда ей удавалось что-то сыграть в его присутствии достаточно убедительно, можно было посчитать на пальцах.

Она повернулась, и на лице Малфоя мелькнуло что-то. Что-то ожидаемое, будто он знал, что ответ будет таким, но почему-то всё равно поверил. Впрочем, Малфой слишком быстро закрылся, чтобы попытаться это как-то проанализировать.

Сейчас было самое время уйти, ведь разговор закончился, если подобное вообще можно считать разговором. Но Гермиона стояла, всё ещё смотря на него. Малфой прислонился к полке, казался расслабленным и не отводил от неё взгляда. Интересно, он знал, насколько привлекательно выглядел даже в жёлтом свете лампы, который буквально никого не украшал?

— Почему я не вижу, как Крам таскается за тобой, подобно шавке, уже который день? — вдруг спросил Малфой, и его голос прозвучал куда резче, чем можно было предположить, судя по ленивой позе.

Ей хотелось думать, что он следит, но скорее всего, парень заметил, потому что обычно болгарин встречал её в вечернее время из библиотеки.

— Потому что мы с Виктором расстались, — ответила Гермиона.

Вот так просто. Хотя это его не касалось. И она могла бы бросить ему этот факт в лицо. Но сейчас вдруг было важно сказать правду, Гермиона не знала почему, но это сорвалось с губ легко. Малфой поднял брови.

— Почему? — Гермиона могла буквально отследить по его лицу, как сильно ему хотелось высказать все те ехидные замечания и унизительные шуточки в сторону Крама, но Малфой остановил себя, решив, что польза от её ответа на этот вопрос более предпочтительна.

— Потому что это… — голос девушки сорвался, когда он оттолкнулся плечом от полки и подошёл к ней ближе. — Это нечестно, Драко, — в какой-то момент Гермиона стала говорить шёпотом, смотря в его лицо.

Желание прикоснуться к нему можно было собрать с её ладоней и почувствовать между пальцев. Больше не существовало Виктора, перед которым она бы чувствовала себя виноватой. Вина перед мальчиками уже так укоренилась в её мозгу, что стала практически фоновым чувством. Становилось всё тяжелее и тяжелее сдерживать собственные порывы, так что Гермиона ухватилась за ручку своей сумки так, будто та была единственным спасательным кругом среди бушующего моря.

— Нечестно? — Малфой склонил голову вправо, и она выдохнула. Это был один из её любимых жестов. — Ты выглядишь уставшей, Грейнджер.

Его голос тоже стал тише, но она больше концентрировалась на близости слизеринца, чем на словах, так что просто кивнула, даже не моргая, боясь, что если лишний раз потеряет его из виду, он просто растворится. Малфой поднял руку и, кажется, ещё до того момента, как коснулся щеки Гермионы, она подвинулась к нему, пытаясь ускорить прикосновение.

Девушка закрыла глаза, когда слизеринец провёл пальцами по линии её волос, дальше к уху и подбородку. Они были смазанной картиной, она уже сама не понимала, что они такое.

Раньше всё было структурировано, не всегда правильно, но хотя бы предельно ясно. Сначала ненависть, потом страсть, а теперь? Чем они являлись теперь, когда Малфой стоял меж двух стеллажей в библиотеке, поглаживая её щеку, а Гермиона сосредотачивала все усилия своего тела, лишь бы не подвинуться ближе и вновь попросить поцеловать её. Потому что когда он оказывался рядом — это единственное, что ей было нужно. Не оставалось ни боли, ни вины, ничего, что разрушало Гермиону. Как наркотики. Когда начинается ломка, твоя жизнь рушится, но когда они попадают в кровь — это такой силы кайф, который способен затмить всё остальное.

Малфой прочертил большим пальцем линию на её нижней губе, надавливая на подбородок и заставляя приоткрыть рот. Гермиона распахнула глаза, замечая, как он внимательно за ней наблюдает. Касания стали чуть грубее, Малфой всегда становился немного грубее, когда целовал её, и эта мысль прокатилась химическим раствором у неё по коже.

Слизеринец следил за тем, что видел, жадно впитывая то, как покраснели щёки девушки и участилось дыхание, как она бессознательно повторяла траекторию его руки, чтобы не дать ему отнять кисть. Какого чёрта, Грейнджер? Ему должно быть плевать. Новость об их расставании… она оказалась слишком предсказуемой. Грейнджер пыталась чересчур сильно.

Малфой мало знал об отношениях, но что-то ему подсказывало, что они не должны быть вымученными. Это может оказаться сложно, бесспорно, нужно прикладывать усилия, но если вам перманентно тяжело — это не оно. А Грейнджер вцепилась в возможность сбежать так крепко, что ему было интересно: как так вышло, что у неё не получилось? Драко казалось, что у него даже кончики пальцев пульсировали от того, насколько ему становилось лучше, даже несмотря на то, что их разделял метр. Бог словно проверял ею парня на прочность, заставлял ломаться, корчиться, и давился смехом, смотря сверху на это представление. Чёрт его дери.

— Я устала, Драко.

Это вообще не имело смысла. Какого чёрта она стоит здесь и жалуется ему? Но почему-то это было нужно, Гермионе хотелось, чтобы именно Малфой её утешил, потому что, может быть, он понимал. Понимал ли? Ей казалось, что не может быть такого, чтобы она чувствовала постоянную боль, а он умудрялся взаправду не чувствовать ничего. Могло ли такое быть? Это же противоестественно. Так что Малфой должен был ощущать хотя бы малую часть той путаницы, в которую лично превратил её сердце и всё внутри. Пожалуйста, пусть он ощущает хоть что-то подобное. Потому что если она в этом одинока, то это станет ещё более невыносимым.

Малфой вздохнул, убирая ладонь, и Гермиона тут же поняла, что лишилась своей анестезии. Хлоп — и действие кончилось. Драко выглядел таким же вымотанным, но было ясно, что плохой сон сказывался на ней, отражая усталость в её глазах, которую он мог видеть невооруженным глазом, хоть она вовсе не имела в виду усталость физическую. Ту можно как-то устранить. С моральной же… просто терпеть.

— Тебе пора в постель, — внезапно сказал Малфой, и его голос звучал абсолютно беззлобно. Да, он действительно устал.

Она вновь кивнула, и Малфой медленно прошёл мимо неё вглубь библиотеки, явно продолжая искать то, за чем пришёл, разрушая момент, как всегда забирая с собой что-то от Гермионы. Хотя ей казалось, что у неё больше ничего не осталось, каждый раз он находил, что присвоить. Она вдохнула глубже запах табачной вишни и ванили, заставляя себя начать двигаться и повернуть голову в сторону. Как раз вовремя, чтобы увидеть полный ужаса взгляд Джинни, которая, встретившись с ней глазами, будто отмерла от шока и, встряхнув волосами, пошла таким быстрым шагом к выходу, что едва не бежала. Господи, о нет. Нет. Нет. Нет.

Гермиона сорвалась на бег, выбравшись из пучины оцепенения, которая сковала её мышцы на несколько секунд, пока мозг анализировал происходящее.

— Джинни! Джинни, стой! — крикнула Грейнджер, сбегая по ступенькам вниз и следя глазами за огненной шевелюрой подруги, которая колыхалась из стороны в сторону от слишком резвой ходьбы. — Джинни! — поймала она её за руку, пытаясь преодолеть одышку. — Это не то, что ты видела, я…

— Я не знаю, что видела, — голос Уизлетты звучал наполовину шокировано, наполовину испуганно, и Гермиона даже не знала, о чём переживать больше.

— Я тебе всё объясню, прошу тебя, выслушай меня, — умоляла Грейнджер под пристальным взглядом рыжей, которая смотрела на неё как на незнакомку.

— Что вообще?.. Точнее, как?.. — она не могла подобрать даже вопроса. — Я имею в виду, Малфой касался твоего лица. И это выглядело, как будто он… Мерлин, что происходит? Мне казалось, что я сошла с ума!

— Нет, я… — Грейнджер сбилась с мысли, когда два парня из Когтеврана прошли мимо, держа путь в библиотеку и странно на них поглядывая. — Давай отойдём немного? Пожалуйста?

Уизли подождала минуту, будто взвешивая, но затем всё же кивнула, и они синхронно завернули за угол, наполненный цветами в горшках, которые лелеяла профессор Спраут. Это были вполне домашние экземпляры, которые не требовали особого ухода, не издавали вопли и не покрывались гноем, в общем, не самые любимые её виды. Там стояло несколько лавочек, хотя студенты редко забредали в данную часть коридора.

— Что это было? — медленно спросила Джинни, и её голос уже был осторожным. Таким голосом говорят с детьми или с сумасшедшими, которые стоят на краю карниза. Плохой вид спокойствия.

— Он просто прикоснулся. Малфой иногда так делает… когда не знает, что сказать или когда говорить не о чем, в общем… — Гермиона лепетала, пытаясь объяснить очевидное, но Джинни терпеливо ждала, будто это было частью терапии. — Ничего такого, честное слово. Уже нет.

— Уже? — Грейнджер видела, что подруга изо всех сил пытается не делать такое лицо, словно надкусила лимон, но получалось из рук вон плохо.

— Да. Уже, — Гермиона опустила голову, смотря на свои ногти, которые как раз в этот момент лишались молочного лака, и Уизли на автомате ударила её по рукам, тем самым возвратив внимание к себе.

— Кажется, я знаю, почему с Крамом ничего не получается, — вздохнула Джинни, но в её голосе на удивление не было укора.

Грейнджер подняла голову, смотря ей в глаза и понимая, что устала от лжи. Устала от недомолвок, от того, что она должна скрывать ото всех происходящее внутри неё. Это оказался такой тяжкий груз, что ей уже становилось не под силу его тащить. А если ей было тяжело, это значило только одно — нормальный человек давно бы сломался из-за подобного.

— Я не знаю, как это произошло, Джинни, — покачала головой Гермиона, смотря в окно, но из-за света видела там только своё потерянное отражение. — Я никогда этого не хотела. Просто мы столкнулись пару раз по поводу нашего задания, потом ещё пару раз и… И я больше не могу найти конца во всём этом.

— Но… Но… Это же… — Джинни громко вдохнула, явно настраивая себя. — Хорошо, но ведь он всегда тебя обижал, разве нет? Чёрт, я не могу припомнить дня, когда с его уст не срывалось какое-то дерьмо в твою сторону и…

Гермиона сжалась, понимая, что это правда. Было видно, что Джинни говорит подобное не для того, чтобы её унизить, но именно так Грейнджер себя и чувствовала. Малфой всегда обижал Гермиону, а девушку угораздило в него влюбиться? Как какой-то лишённой любых извилин идиотке. Как Паркинсон. Чем они вообще различались с Паркинсон? От этой мысли стало ещё хуже.

— Да, но он бывает не таким, — Гермиона понимала, что такое оправдание звучит слабо, но это была единственная правда, которая у неё оказалась. — В нём гораздо больше светлого, чем он пытается показать, Джинни. Драко гораздо более человечен, чем ты видишь.

— Д-Драко? — запнулась рыжая. — Ладно, ладно, окей? А мальчики, они…

— Нет, конечно, нет, я не говорила им! Я не говорила никому, я… — Гермиона прислонила ладони к лицу, чувствуя, что несмотря на то, как много ругала себя в последнее время за непрошеные слёзы, сейчас ей очень хотелось бы расплакаться. Потому что так становилось хотя бы немного легче. А теперь слёзы не шли, и всё, что она ощущала — это воздушный шар в груди, который становился всё больше и больше, грозясь взорваться от давления и повредить Гермионе внутренние органы. — Я запуталась. И даже если бы решила рассказать, то даже не знаю о чём, потому что ничего нет, понимаешь? — она безумно хохотнула, смотря в сторону, потому что понимала, как глупо это звучит. — Нас ничего не связывает.

— Гермиона, — Джинни сжала её ладонь в своих руках. — Всё в порядке, я понимаю, что Малфой… ну, он не урод, — хохотнула она, явно приукрашивая своё мнение, — но такие парни, как он, совсем не подходящий вариант. Всё, что они делают, — распускают руки, а потом испаряются, и это лучшее, что ты можешь от них ожидать.

— Звучишь как твоя мама, — грустно засмеялась Грейнджер.

— Да, но иногда приходится признавать, что по поводу некоторых вещей мамы в итоге оказываются правы, — пожала плечами Джинни. — Он переспал с Фэй и потом даже не смотрел в её сторону.

— Откуда ты знаешь?

— Она сама рассказала. Фэй была влюблена в него какое-то время, — ответила Джинни, и Гермиона ещё раз подумала о том, со сколькими людьми общается младшая Уизли достаточно близко, если с ней делятся такими подробностям. Это, по меньшей мере, дар. — Так что всё, чего он добивается, — это залезть тебе под юбку. Не ведись на это.

Она сглотнула, почувствовав знакомую резь в горле. Джинни подозрительно затихла, на что Грейнджер подняла глаза и успела заметить эту мгновенную перемену эмоций на лице подруги.

— О нет! Нет-нет-нет! Нет же, Гермиона? — Джинни вскочила с лавочки и погрузила пятерню в волосы, смотря на неё сумасшедшим взглядом. — Чёрт возьми, Гермиона, нет, — простонала рыжая. — Ты с ним спала?

Она открыла рот в желании защититься и тут же его закрыла, потому что подозревала, что её лицо всё сказало за неё.

— Я… — Гермионе не хватало воздуха. — Я не знаю, как это произошло. Точнее, всё случилось так внезапно, как захлестнувшая волна, и я не успела… — Грейнджер замолчала, потому что понимала, что на грани лжи. А она устала лгать.

И я не успела что? Остановить его? Остановиться сама? Гермиона тогда не хотела останавливаться, это был он — тот, кто ещё умудрялся какой-то момент сохранять здравость рассудка. Но и правды Грейнджер сказать не могла. Она бы просто застряла в горле.

— Я почти подозреваю, что это какой-то розыгрыш, — захохотала Уизли, как героиня фильма ужасов, которая просто не может поверить, что кишки, разбросанные по всему дому — настоящие. Но потом она замолкла и, на удивление, не пожелала слышать подробностей. Вот что действительно было предвестником шокового состояния. — Ладно, ладно, Гермиона. Всё в порядке. Ты просто сбилась с пути, совершила ошибку, — Джинни опять села на лавочку, всматриваясь ей в лицо. — Всё будет хорошо, мы разберемся с этим, и ты…

— Я не думаю, что это было ошибкой, Джинни, — сказала Гермиона, и в её голосе слышалось стальное спокойствие. Как голос врача, который говорит родственникам, что теперь им как-то придётся жить без одного члена семьи. Будто всё потеряно, и как бы ты не истерил — ничего нельзя исправить. — Потому что мне нравится, когда он на меня смотрит.

Джинни медленно прислонила ладонь ко рту. Гермиона не знала, зачем это сделала. Возможно, ей стоило промолчать или согласиться с ней, чтобы не видеть сейчас ужаса в глазах Уизли. Но в Грейнджер не осталось сил, чтобы продумывать стратегию.

— Мерлин, — произнесла Джинни еле слышно, всё ещё не отрывая глаз от Грейнджер. — Ты влюблена в него.

Это был не вопрос, так что Гермиона не ответила. Кажется, абсолютно всё, в чём себя убеждала Уизлетта во время их разговора, пошло прахом, потому что в следующий миг её глаза наполнились слезами отчаяния.

— Джин… — вот уж чего Гермиона не ожидала, так это того, что ей придётся успокаивать подругу.

— Нет-нет, всё в порядке, просто… — она помотала головой, выдыхая и явно пытаясь взять себя в руки. — Это же Малфой. Я имею в виду, Годрик, как это вообще произошло? Когда всё полетело к чертям? — её голос дрогнул. — Он разобьёт тебе сердце, Гермиона.

Уже.

— Джинни, не стоит, мы почти не общаемся. Этот эпизод, — она кивнула головой в сторону библиотеки, — ничего не значит. Я в норме и…

— Не лечи меня. Ты как угодно, но только не в норме, — всхлипнула Джинни. — Теперь я понимаю. Ты вела себя так странно всё время, я думала, что это из-за новых отношений или из-за Гарри с Роном, но… Ты должна была мне сказать и не справляться с таким в одиночку. Даже если это Драко Малфой.

— Я не знала, что всё так далеко зайдёт, — покачала головой Гермиона, — а когда задумалась, было уже поздно… Только прошу тебя, не говори мальчикам. Я сама скажу им, когда придёт время.

— О, я бы не хотела быть рядом, когда они узнают. Так что узнают точно не от меня, — открестилась Уизли и протянула к ней руки, обнимая. — Гермиона, он не… Не сделал ничего?..

— Нет, Джин. Он лучше, чем ты думаешь, я же сказала, — спокойно ответила Грейнджер, и Джинни затихла, поглаживая её плечо и явно не желая комментировать это заявление. Или не веря Гермионе до конца, возможно, считая, что глупая влюблённость просто застелила ей глаза, и она больше не видит реального положения дел. Вероятно, так оно и было.

Джинни обнимала её, и Гермиона почувствовала спокойствие, которого не чувствовала давно. Ей стало немножко проще, когда Грейнджер кому-то выговорилась, словно эта проблема наконец стала реальной. Гермионе перестало казаться, что всё померещилось, и она просто сходит с ума. Как будто кто-то признал за ней право быть сломленной в такой ситуации.

— Это просто удивительно, — хмыкнула рыжая, положив подбородок ей на макушку. — Как так получается, что все девушки, читавшие в детстве о прекрасных принцах, любви и сказках, в итоге влюбляются в настоящих ублюдков?

У Гермионы не было ответа на подобный вопрос. Это что-то вроде клише, о котором говорил Малфой. Возможно, всё дело в равновесии? Может быть, хорошие девушки так сильно преисполнены своей этой хорошести, что их подсознательно тянет к недостойным? И существовал ли способ тогда вытравить такое из себя? А может, это всё же искусный вид мазохизма, когда ты выбираешь самый худший вариант из всех предложенных, зная, что в конечном итоге это разотрёт тебя в фарш?

Гермиона точно знала одно: чтобы спастись от дьявола — нужно бежать от него, а не танцевать с ним, но кто способен сказать «нет», если этот танец дарит такие захватывающие ощущения, пусть и постепенно убивая? Кто бы мог остановиться? Кто бы мог оказаться настолько сильным? У Гермионы и на это не было ответа. В последнее время у неё не оказывалось ответов на множество вопросов. Девушка уже не понимала, сможет ли вернуться к исходнику, стать хоть когда-нибудь прежней Гермионой Грейнджер — собранной, расчетливой, знающей на два хода вперёд или Драко и это умудрился у неё отобрать, навсегда лишая её части себя?

Комментарий к Глава 18

Ну вот, Гермиона больше не тварь, использующая бедного доброго мальчика НАДЕЮСЬ ВЫ ДОВОЛЬНЫ😂

Всю душу мне этим Виктором измотали, негодники😁

Так, я знаю, что мы немного застряли с сюжетом, но так бывает, уже со следующей главы все будет двигаться, запасаемся терпением)

Кстати, вы заметили, что в этой главе рыдают все?😂

========== Глава 19 ==========

— Гарри, не отвлекайся! И что там?..

— Да дай человеку нормально поесть! — возмутился Рон, пока Поттер наспех запивал оладьи, едва успевая всё пережёвывать.

Гермиона бросила на Уизли нетерпеливый взгляд и затем быстро перевела его на второго друга. За завтраком они сели в другом конце стола в Большом зале, где обычно практически не было студентов, которые садились как можно ближе к выходу, чтобы потом не толкаться в толпе, спешащей на уроки. Теперь у них появилась возможность поговорить без лишних ушей.

Поттер вернулся с вылазки с Сириусом, и друзьям не терпелось услышать всё, о чём рассказал его крестный.

— Нюхалза очень насторожил тот факт, что я потерял палочку тогда на Чемпионате, помните? — Гермиона и Рон синхронно кивнули. Ещё бы не помнить! — Он стал спрашивать, кто находился рядом, но вы же знаете, что там была целая толпа. Крауч, Фадж, эта эльфийка, Малфои…

— Вот именно — Малфой! — воскликнул Рон. — Он спокойно мог свистнуть твою палочку, а потом выбросить её, чтоб замести…

— Да сколько можно уже, Рональд! — ударила Гермиона ладонями по коленям так сильно, что наверняка оставила на коже следы, потому что в замке уже стало достаточно тепло, чтобы не надевать под юбку колготки. — Это был не Малфой.

— А чего это ты его защищаешь? — вскинул брови Уизли, не успев поднести оладью ко рту.

— Я его защищаю? — ткнула она пальцем себе в грудь. — Встань и попрыгай, скорее всего, кровь застоялась и не поступает к твоим мозгам! Я уже говорила, что метку может вызвать только Пожиратель, мне нужно это сто раз повторить, чтоб ты понял?

— А чего тогда Крауч взъелся на эльфийку за это? — наклонился Рон к столу с таким удовольствием, будто этот аргумент мог уделать Гермиону. — Значит, явно есть исключения!

— Да нет никаких исключений, — цокнула она языком, сложив руки на груди. — У Крауча не все дома, если он правда полагает, что бедная Винки могла хоть муху…

— Да вы можете оба помолчать или нет? — Гарри раздражённо перевёл взгляд от одного друга ко второму. — Я пытаюсь объяснить. Вы знаете, что у Крауча есть сын? Точнее, был.

— Был? — переспросил Рон, хотя они могли только по интонации догадаться о его вопросе, потому что рот Уизли оказался занят.

— Да, он умер в Азкабане, после того, как узнали, что он являлся Пожирателем Смерти.

— Что? — в один голос воскликнули Гермиона с Роном, и несколько людей обернулись к ним, так что Грейнджер миролюбиво им улыбнулась, чтобы те не вздумали подходить.

— Ага, — кивнул Гарри. — И отцовской любви Крауча хватило лишь на то, чтоб устроить суд над сыном, да и то, наверняка, это больше походило на представление того, насколько ему отвратительна мысль о тёмной магии. Ведь Сириуса он бросил в тюрьму, даже не разбираясь, — кончики пальцев Гарри побелели от злости, когда парень проговорил последнее предложение, и Гермиона сжала его плечо рукой.

— Поверить не могу… — растерянно произнёс Уизли. — Как же так получилось?

— А вот так, нужно чаще дома бывать, чтоб видеть, что за сын у тебя растёт, — фыркнула Гермиона. — Вон он даже на Турнире не появлялся! Кошмарная безответственность или что бы там ни было…

— О, об этом Нюхалз тоже говорил, — переключился Поттер, вспоминая новые детали разговора. — Газеты ведь пишут, что он заболел. Крауч. Он организовывал Чемпионат и не пришёл на игру, помните? Потом так корпел над Турниром и не явился на него. Нюхалз сказал, что может поклясться: Крауч ни разу не пропускал рабочий день из-за болезни.

— Думаешь, он врёт?

— Не знаю, Рон, — пожал плечами Поттер, — но, согласитесь, это странно.

— Мы можем написать Перси и спросить, как давно он видел своего начальника, — предложила Гермиона. — Хотя, честно скажу, после пропажи той Берты Джоркинс, которую до сих пор не бросились искать…

— Нюхалз сказал, что знал ту Берту, — встрял Гарри. — Говорил, что она хоть и не была наделена блестящим интеллектом, но с памятью проблем у неё не возникало, так что он не верит, что Джоркинс могла просто взять и забыть дорогу домой или испариться.

— Вот о том я и твержу, — Грейнджер зло разломала гренку на две части, осыпав свою тарелку крошками. — Люди не пропадают просто так, а Министерство всё талдычит, что нет никаких улик, свидетельствующих о том, что её похитили. С ума сойти!

Они молчали примерно минуту, вдумываясь в услышанное, пока Гермиона продолжала терзать кусок хлеба.

— В любом случае, он сказал, чтоб я не высовывался и как можно лучше подготовился к третьему туру, когда узнаю, что будет, — вздохнул Гарри, допивая свой чай.

— А написать Перси — хорошая идея! — выпалил Рон. — Сегодня же отправлю ему письмо с Сычиком.

Гермиона кивнула и, опомнившись, убрала палочкой бардак на столе, который сама же и развела. Сегодня ей кусок в горло не лез, так что она кое-как проглотила часть своего завтрака и подняла голову на привычный шелест крыльев сов.

— Клянусь, с каждой неделей они прилетают всё позже! — недовольно пробурчал Рон, будто ожидал письма как минимум от министра.

Перед Гермионой упал новый номер «Пророка» и несколько коробочек, которые она сразу же уничтожила взмахом палочки. Теперь девушка только так и поступала с непрошеными посылками, которые продолжали её преследовать. Но среди всех рекламных буклетов и вырезок Гермиона успела заметить два красных конверта, до которых она случайно дотронулась, но этого касания хватило, чтобы письма взлетели в воздух прямо перед её лицом.

— Что это за?…

— Громовещатели, — простонала Гермиона, и в следующий момент они начали визжать наперебой так громко, что точно слышал весь Большой зал.

— Ты гадкая девчонка! Ты не для Гарри Поттера! Убирайся к своим магглам! Ты не дос…

— Гарри и Виктор найдут кого-то лучше! Сварить бы тебя в жабьей икре, чтоб всё тело…

Они верещали, перекрикивая друг друга, и окончания этих проклятий было трудно разобрать. Не то чтобы Гермиона горела желанием слышать, чем заканчивалось послание с пожеланием ей свариться заживо. Люди начали поворачиваться на звук, и, поняв, что в этот раз ничего ужасного не произошло, принялись хихикать, а некоторые повторяли особо весёлые, по их мнению, отрывки. Гермиона залилась краской и сцепила зубы.

— Вот говорил же тебе: не зли эту Скитер! — Рон потянулся к одному из клочков бумаги. — «Я прочитала в «Ведьмином досуге» о том, как ты дурачишь Гарри Поттера, а он уже и так много натерпелся. В следующий раз я найду конверт побольше и пришлю тебе настоящее проклятие». Нет, такое никуда не годится, это уже прямые угрозы!

— Тебе нужно пойти к Дамблдору! — поддержал Гарри Рона, но Гермиона только раздражённо оттолкнула бумажки, упавшие кипой на тарелку.

— Ещё не хватало забивать голову Дамблдора этой ерундой, — Гермиона отбросила волосы с лица с такой силой, что едва не поцарапала себе бровь ногтем. — Поверить не могу, что кто-то клюёт на эту чушь, которую строчит Скитер. Ну, ничего, я ещё до неё доберусь…

Она подняла подбородок и встретилась взглядом с Малфоем. Его выражение лица было напряжённым, пока он медленно осматривал её, шерстя глазами по телу. После последнего подобного случая она оказалась в лазарете.

Гермиона задержала на нём взгляд дольше. Если бы это был не Малфой, она решила бы, что подобное разглядывание — проявление заботы, но когда дело доходило до Драко, ей всегда казалось, что её разум играет с ней, принимая желаемое за действительное.

Слизеринец отвернулся, слушая Забини, и она выдохнула, осознав, что всё это время не дышала.

***

Драко ещё раз перечитал письмо, прежде чем скомкать его и бросить в камин, как и было велено в постскриптуме.

— Это типа шифр? Что вообще за ахинея? — нахмурился Блейз, отступая от него и переводя глаза с вспыхнувшей бумаги между поленьями на Малфоя. — «Ты хотел ответов, я устрою тебе встречу с тем, кто даст тебе ответы». К кому он тебя отправляет?

— Мать твою, Блейз, я похож на Трелони? Откуда мне знать? — обернулся Драко к мулату, почувствовав раздражение, хотя оно быстро испарилось. Он получит ответы. Ответы, которые, наконец, смогут объяснить, какого хера происходит. Вот что важно. — Плевать, главное, чтоб это не была очередная уловка моего папочки.

— Он написал все эти инструкции, явно, чтоб отправить тебя куда-то. Разве переноситься с территории школы во время учёбы — не вне правил? — спросил Забини, садясь на кресло.

— А разве держать у себя в шкафу бутылки алкоголя — не вне правил? — фальшиво наивно спросил Малфой, подняв брови вверх.

— Это разные по тяжести проступки, и ты знаешь об этом.

Драко закатил глаза, показывая, что большего ответа друг не получит. Письмо уже давно стало кучей пепла, размазанной по камину, но он всё ещё смотрел туда, осмысливая.

— Во сколько тебе нужно там быть? — прищурил глаза Блейз.

— В пять.

— Пять утра, Салазар! Что за странное тяготение к ночным встречам? Честное слово, Люциус под подушкой держит маггловские детективы, — фыркнул он. — Клянусь, магглы настолько тупы, что почти в каждой книге им посреди ночи чешется спуститься в какой-то подвал, чтоб предоставить убийце максимально удобные условия.

— Маггловские детективы? — издевательски переспросил Малфой по слогам, зная, что потом ещё не раз припомнит другу это.

— Что? Моя маман их любит, а ты же знаешь, что на мужчин и книги у неё примерно одинаковый вкус, — скривился Забини, закидывая ноги на стол. — Ты будешь ложиться спать?

Драко одёрнул рукав рубашки, посмотрев на часы. Час ночи.

— Не думаю, — ответил он. — Вряд ли я усну.

— Не попадись Филчу на глаза. Он с прошлых выходных, когда Блетчли от него сбежал, точит зуб на всех слизеринцев, — предупредил Блейз. — Если старик тебя поймает, то живым не отпустит.

— Сейчас бы очень пригодилась мантия-невидимка Грейнджер, — недовольно пробормотал Драко, прислонившись к стене и засунув руки в карманы.

— Грейнджер? — удивлённый голос друга заставил Малфоя перевести на него взгляд и понять, что он только что ляпнул.

— Да-а, я как-то поймал её ночью, застрявшей в ступеньке с этой мантией на башке, — притворно равнодушно ответил он, контролируя своё выражение лица.

Блейз прыснул от смеха, явно представляя себе зрелище.

— И что дальше?

Я трахнул её так, что потом ещё несколько часов слышал звон в ушах. А затем меня выпотрошили.

— Сдал её Грюму, который был дежурным в ту ночь, что ещё? — сердито ответил он и оттолкнулся от стены. — Пойду переоденусь, меня тошнит уже от этих пиджаков.

— Разбуди меня, если вернёшься раньше завтрака со своего семейного сборища! — крикнул ему в спину Забини и добавил, не услышав ответа. — Ты слышал, кретин?

— Да, мамочка, — уже привычно съязвил Драко, быстро поднимаясь по ступенькам вверх.

Малфой принял душ, смывая с себя сонливость и дневную усталость. Драко действительно следовало поспать, но он прекрасно понимал, что вряд ли ему это удастся, поэтому открыл шкаф и взял оттуда очередное зелье бодрости, заметив, что это предпоследний флакон.

Парень окинул глазами полки шкафа и, вспомнив, что идти ему довольно приличное расстояние для тёмного времени суток, потянулся рукой к джинсам. Отца бесила подобная одежда, но в данный момент Драко было полностью наплевать. Застегнув ремень, он натянул на себя тёмную водолазку и вновь посмотрел на часы. У него оставалось ещё некоторое время, но Драко решил выйти пораньше, потому что необычно горячий для подземелий воздух из-за всех разогретых каминов начал его душить.

Летом он разучивал дезиллюминационные чары, но ещё ни разу не использовал их как следует, так что решил не тратить силы и проскользнуть просто так. Удача сегодня была на его стороне, так что парень выбрался из замка незамеченным. Застегнув пальто, Драко отправился по знакомой дороге, вздохнув с облегчением, когда понял, что ночь сегодня безветренная.

Малфой взъерошил волосы, подходя к Хогсмиду и окидывая взглядом немые тропинки между сонными домами, в которых ещё не горел свет. Главную улицу освещали фонари, но его взгляд зацепился за вывеску отеля, светившую алым. В прошлый раз он её не заметил.

Воспоминания пронеслись по нему мурашками вдоль горла и дальше под свитер. Он насильно выбросил это из головы, поворачивая в переулок, где за двумя разваливающимися мусорными баками прятался шинок размером с половину его ванной комнаты в Мэноре. Единственное круглосуточное место в Хогсмиде и ещё известный притон для пьянчуг, которых не пускали даже в «Кабанью голову». Все студенты Хогвартса знали, что здесь без проблем продадут алкоголь, закрыв глаза на твой возраст. Однако покупать стоило на страх и риск, потому что качество пойла могло быть прямо соизмеримо внешнему виду шинка. Его название для многих оставалось загадкой, потому что вывеска наполовину перегорела, и светилось только окончание: «…энкса», да и то с каждой секундой, кажется, мигало всё реже.

Драко поджал губы, дёргая дверную ручку. Эта комнатка, которая гордо именовала себя заведением, была абсолютно пуста. Слизеринец вспомнил, что сегодня ночь вторника — не мудрено.

У барной стойки стоял знакомый мужчина, называющий себя Ридом. Это имя играло странную шутку с ассоциациями Драко, потому что его одногодку, с которым он ходил на обучение до Хогвартса, всегда организовывающееся в аристократических семьях, тоже звали Рид. Это был абсолютно рафинированный ребёнок, который имел нездоровую тягу к накрахмаленным рубашкам и дебильным стрижкам, поэтому теперь этот мужичок лет шестидесяти, в обносках и с двухнедельной щетиной на лице совсем не казался ему каким-то Ридом. Возможно, это вообще было не его имя.

— Двойной виски с перцем, — сказал Малфой, опуская приветствия.

— Каплю мёда? — хмыкнул Рид, прищуриваясь и выпуская дым изо рта в сторону.

Драко сдержался, чтобы не поморщиться от смрада дешёвых сигарет. В каких-то вещах воспитание было сложно выбить даже с огромным желанием.

— С десяток. Не люблю горечь, — повторил он указанный диалог в письме отца.

Через секунду Драко получил небольшой бумажный конверт. Совсем маленький, судя по габаритам и весу, туда могло поместиться кольцо или что-то столь же мелкое и невесомое. Драко даже посетила мысль о том, не стащил ли старый хозяин такого унылого местечка то, что предназначалось ему, но вовремя смекнул, что даже его пропитые мозги не настолько перестали функционировать, чтобы ссориться с Малфоями.

— Хорошего вечера, — бросил парень и, заполнив тишину своими шагами, покинул бар.

Вдохнув, наконец, свежий воздух, он вновь посмотрел на часы. Некоторая нервозность всё же дала о себе знать, и Драко полез в карман за знакомой прохладной коробкой. Сигарета подожглась в его рту, и он выпустил вишнёвые кольца дыма, успокаивая нервы. Парень открыл конверт и, заглянув внутрь, увидел там серебряный напёрсток.

До назначенного времени оставалось меньше минуты, так что он выдохнул ещё раз и перевернул бумажный конверт, вытряхивая напёрсток себе на ладонь. Как только серебро коснулось кожи слизеринца, он ощутил рывок в районе живота и уже через миг ударился ступнями о землю, поморщившись. Аппарация явно давалась ему лучше.

Выбросив окурок в сторону, Драко по привычке забросил в рот черничную жвачку и оглянулся, почувствовав, что его пробрало от ветра. Он явно перенёсся севернее. За его спиной возвышался холм, на котором восседало… нечто, вроде особняка. Драко осмотрел здание и был уверен, что в нём никто не жил уже многие годы, хотя, судя по строению, раньше там стоял величественный мэнор. Сейчас окна были заколочены, черепица сбегала с крыши, как крысы с корабля, а плющ так и норовил сожрать всю ту небольшую часть фасада, которая каким-то чудом осталась нетронута им за все годы.

Парень невольно задумался о том, сколько в день старикан Рид получает вот таких вот поручений с порт-ключами, и могло ли получиться, что ему достался не его экземпляр, но вовремя развернулся, услышав копошение справа.

— Малфой? Малфой-младший? — раздался робкий голос, который, кажется, перманентно был испуганным. Как кто-то вообще может жить без желания вырвать собственные связки, имея такие интонации?

— Ты кто? — поднял бровь Драко, услышав скрежет цепей на воротах и рассмотрев говорящего ближе.

Это был мужчина средних лет, низкого роста, с плешивой растительностью на лице и маленькими пухлыми пальцами, которые он держал прямо у рта. Малфой нахмурился, думая о том, что, видимо, рехнулся, но стоящий впереди него больше походил на крысу, чем на человека.

— Питер. Питер Петтигрю, — представился он, растянув губы в нервной улыбке. — Я проведу вас, — добавила крыса, указывая длинным ногтем в сторону того, что осталось от особняка.

— Блеск, — пробормотал Драко, ещё раз осматривая человека перед ним.

Тот посеменил вперёд, и Малфой держался от него на расстоянии нескольких шагов. Вот какого чёрта этой ночью он имеет дело исключительно с какими-то ничтожествами? Драко был почти уверен, что в конце пути его ждёт вся пуффендуйская сборная по квиддичу.

Толстый слой пыли в основной комнате поразил Малфоя, но и подтвердил мысли о том, что здесь уже давно никто не жил. Этот Петтигрю совершенно не внушал угрозы, но инстинкт подсказал ему вытащить палочку на всякий случай. Поднявшись по скрипящей лестнице, Драко увидел свет, что лился из двери в конце длинного коридора.

— Он… он ждёт вас, — проговорил мужчина, нелепо склоняясь и указывая рукой в направлении двери так, будто реально полагал, что гость не разберётся, куда ему нужно идти при единственной освещённой комнате во всём доме или будто у него совсем съехала крыша на почве страха. Судя по голоску Петтигрю, второе было вероятнее всего.

— Господи… — еле слышно проговорил слизеринец и пошёл вперёд, не заботясь о том, чтобы не создавать шум при ходьбе, как это делал Питер, плетясь сзади.

Драко переступил порог комнаты, в центре которой горел камин и стояло огромное кресло, явно увеличенное магией. Оно могло походить на какой-то странный трон, если бы не облезлая обивка, выдающая его старость. Немного поодаль стояла большая бутылка, наполненная чем-то серебристым, похожим на оттенок глаз Драко, но парень не слишком об этом задумался, начав таращиться на спинку кресла, которое было повёрнуто к камину.

— Он уже здесь? — раздался холодный высокий голос, по звучанию похожий на порыв ледяного ветра.

— Да-да, милорд, — пропищал Питер, вновь склоняясь, хотя было очевидно, что с такой позиции собеседник не мог его видеть.

— Поверни меня, Хвост, — приказал человек, сидящий в кресле, и его слуга пошаркал ногами и боязливо притронулся к краям обивки, создавая противный звук при повороте мебели.

Так как камин был единственным источником света в комнате, на стенах плясали жуткие тени. Драко выжидающе вздохнул, наблюдая за тем, как коротышка практически отбегает от коврика подле кресла, справившись со своей задачей. Малфой поднял взгляд и был уверен, что его ноги приросли к полу. Их будто кто-то зацементировал, исполнив леденящее заклинание быстрее, чем Драко мог заметить. Ужас пронёсся по глотке парня, пронизывая его холодной острой иглой прямо до пят. Малфой правда даже не мог пошевелиться от отвращения и кошмара.

На кресле, седалище которого оказалось приподнято так, что говорящий получился на одном уровне с Драко, сидело нечто, похожее на человека в зародыше. Малфой был почти уверен, что это какая-то маскирующая магия — особо отвратительная, — если бы не умел различать такие вещи по ощущениям. В данный момент всё, о чём говорили его чувства — о концентрации в воздухе чего-то тёмного, как смола, которую заливают тебе в горло, и она потом облепляет лёгкие со всех сторон, поджигая дыхательные пути. Тёмная магия. Очень тёмная магия.

Покрытое тонким слоем слизи это что-то мужского рода смотрело на него, держа в руке палочку. Нечто инстинктивное, абсолютно животное орало в Драко, упрашивая его броситься к выходу и бежать как можно дальше, потому что, кажется, с каждой секундой, пока существо удерживало на нём свой взгляд, концентрация тёмной магии увеличивалась. Но что-то малфоевское, что-то совершенно стальное свело ему челюсти и заставило дёрнуть подбородком, несмотря на зрелище.

— Так-так, сын Люциуса, — проговорило существо. Голос звучал всё так же холодно и уверенно, и это настолько контрастировало с его внешним видом, что Драко оказался шокирован. — Могу тебя похвалить, ты умеешь держать лицо.

Малфой слышал речь существа отдалённо, всё ещё не до конца выйдя из состояния оцепенения. Он был уверен, что похвала незаслуженная — его просто закоротило.

— Я помню тебя совсем младенцем, — прищурилось оно, не заботясь об ответных реакциях. — Нужно поздравить Люциуса. Он вырастил мага, чей потенциал я могу чувствовать даже на расстоянии.

То самое липкое ощущение, когда лапы чьего-то волшебства тянут свои клешни в сторону твоей головы, невозможно спутать ни с чем. В его сознание пытались проникнуть. Стены. Одна за одной. Первая, вторая, пятая… Драко не был уверен, нужна ли такая защита, но ему оказалось проще потратить лишние силы на охрану своего разума, чем на размышления.

— Ещё и прекрасный окклюмент! — воскликнул голос в притворном триумфе. — Да уж, Люциус вырастил мне отличного помощника.

Отличного помощника? Ему? Осознание билось в висках Драко, но он гнал его прочь, отказываясь признавать очевидное. Отец всё лето твердил ему о помощи, о служении. Одному единственному человеку.

— Ты знаешь, кто я, мальчик? — с этим вопросом Малфой чуть ли не впервые засомневался в своих способностях окклюмента, но понимал, что голос существа звучит действительно заинтересовано, так что его интерес не имел ничего общего с мыслями Драко.

— Догадываюсь, — сдержанно ответил он, не отрывая глаз от мимики существа.

— Преклони свою голову перед Лордом Волдемортом, — приказало существо.

Драко замер. Это всё казалось таким оторванным от реальности и нелепым. Это — Волдеморт? Всё малфоевское в нём, что несколько минут назад не дало показать ужаса, сейчас не позволяло преклониться. Но в следующую секунду Драко почувствовал разряд боли в затылке такой силы, что он нагнулся. Тут же на его спину будто водрузили несколько килограммов камней.

— Уважение, мой мальчик, прежде всего, — прорычал Волдеморт, и слизеринец ощутил, как мощь тёмной магии давит ему на ушные перепонки, грозясь их лопнуть, но действие заклинания вдруг закончилось.

Драко схватил ртом воздух, растирая горло. Мать твою. Мать. Твою. Волдеморт был силён, несмотря на внешний вид. Очень силён.

— Люциус донёс мне, что у тебя сейчас определённый, хм… подростковый кризис, — произнёс Волдеморт последнее словосочетание так, будто это было самым невежественным, что он когда-либо слышал. — И ты можешь воспротивиться своей задаче из-за врождённого гонора. Я ещё тогда говорил твоему отцу, что выбрать на роль матери для своего наследника одну из Блэков — огромная ошибка, ведь я вижу в тебе налёт той самой гнильцы, — Волдеморт покрутил палочку между тонких пальцев. — Но я прощу тебе твоё ребячество за твой потенциал. У меня есть к тебе задание. Многие отдали бы жизнь, чтобы помочь Лорду Волдеморту, тебе же это право дано по крови, ты должен гордиться этим. Отвечай!

Драко чувствовал, как горло сковало, но уже не собственное осознание кошмара, а магия. Что-то, что он был не в состоянии скинуть с себя.

— Да, — услышал парень свой голос будто со стороны.

— Да, мой Лорд, — исправил его Волдеморт с нажимом.

— Да, мой Лорд, — в горле першило от действия чар.

— Отлично, ты быстро учишься, Драко, — произнесло существо уже более довольно. — Твой отец передал мне, что ты хорошо справился со своей задачей на Чемпионате Мира, и это натолкнуло меня на мысль, что ты можешь оказаться пригоден для следующего задания. Как ты уже понял, ты участвуешь в Турнире не просто так.

Малфой слушал, чувствуя, что его тошнит. Он видел разное, испытывал разное, но такое количество темноты, парящей в воздухе, просто отравляло парня, это физически было сложно переносить.

— Ты мне нужен будешь, чтобы исполнить последний нюанс, вишенку на торте, но пока это сюрприз, — растянул Волдеморт подобие лица в улыбке, будто они вели задушевный разговор. Что бы он ни задумал, судя по всему, план удавался. — Тебе будет помогать мой верный соратник, моя правая рука, так что нужно будет только придерживаться инструкций, я уверен, тебе будет это под силу, учитывая, с какой лёгкостью ты преодолеваешь испытания.

— Кто это? — спросил Драко и на задворках сознания с облегчением отметил, что его голос звучал всё так же ровно и ничуть не был похож на заискивания Петтигрю, который даже сейчас стоял сзади, будто пища. Он бы не удивился, если бы Волдеморт постоянно держал Питера под чарами повиновения.

— О, это ещё один секрет, который ты узнаешь. Все вы узнаете! Слышал, Хвост?

— Да, мой Лорд, — голова Петтигрю склонилась ниже.

— Я устраиваю подарки не только тебе, ведь Лорд Волдеморт великодушен, — довольно протянул он, переводя глаза со слуги на кончик своей палочки. — О твоей окончательной задаче тебя оповестят, и я очень, очень надеюсь, что ты отнесёшься к ней предельно серьёзно, — Малфой опять ощутил давление внутри головы, будто собеседник пытался ворваться в его сознание, но крепость слизеринца оставалась нерушимой. — Тебя интересовали ответы. Твоё содействие Тёмному Лорду достаточный ответ для тебя, Драко?

— Да… мой Лорд, — ответил он, чувствуя, как его мышцы наливаются кислотой, словно от долгой физической тренировки. Постоянное напряжение, в котором Драко находился во время этого разговора, противостоя тёмному волшебству, было неистовым.

— Чудесно, — Волдеморт повернул к нему свою голову. — Делай всё, как велено, и ты сможешь добиться больших успехов под моим началом. Твой отец даст тебе знать, когда ты понадобишься. Не разочаруй меня, ведь те, кто имел обыкновение меня разочаровывать, долго не жили, — прошипел он.

Малфой встретился с ним взглядом и увидел, как тьма сверкнула в змееподобных щёлках на месте глаз Волдеморта.

— Можешь быть свободен, — махнул он рукой.

Слизеринец вновь ощутил на себе всю мощь воздействия, и его спина наклонилась против воли.

— Слушаюсь, — выкашлял Драко из себя и заметил, как Хвост отпрыгнул от двери, отступая, когда парень развернулся и направился к выходу.

Голос Петтигрю что-то лепетал, но Малфой не слушал, считая свои шаги по коридору. Вниз по лестнице, вправо, ещё вправо, взмах палочки и на выход, к свежему воздуху. Он всё ещё чувствовал на себе тёмную магию, словно Волдеморт до сих пор мог управлять его волей, пока он шёл через участок, выходя за дверь. Чёрт, чёрт, чёрт…

Одно прикосновение к напёрстку, и через секунду Драко практически свалился на колени сзади обшарпанного бара посреди Хогсмида. Его тошнило. Голова кружилась и тряслись руки, когда колпак силы треснул при воздействии аппарации, и он, наконец, освободился от стальных пут. Перестав использовать окклюменцию, Драко почувствовал, что весь ужас, пережитый им, нахлынул на него с утроенной силой, заставляя прислонить ладони к лицу и вдыхать свежий утренний воздух. Чистый, практически без примеси волшебства.

Там, на Чемпионате приказ собрать приспешников Лорда был просто… приказом. Уже знакомым его сознанию ходом, где существовала просто цель. Теперь же… всё стало реальным. Слишком реальным, чтобы Драко успел это осознать. То существо… оно было одним из самых великих тёмных волшебников в истории. Этот факт казался нелепым, если бы Малфой на собственной шкуре не почувствовал все возможности Волдеморта.

Отец бросил происходящее ему в лицо, как пощечину, приказывая, заставляя очнуться, увидеть всё в реальных красках. Тёмный Лорд возродится, в этом уже не было сомнений. И в Хогвартсе есть его шпион.

Драко ощущал дрожь, которая всё ещё неслась по телу, когда он поднялся, расстёгивая пальто и трансфигурируя его в платок, чтобы засунуть в карман. Ему нужно больше воздуха. Ему нужен чёртов антидот от этого. Что-то, что приведёт его в чувство. Малфой практически побежал, сбивая дыхание холодным воздухом, и готов был молиться на все квиддичные тренировки, когда отворил двери школы без страха выплевать лёгкие.

Ему нужна она. Это было решение, движимое инстинктом, физиологическая потребность, не сознательная. Что-то схожее на то, если бы ты презирал врачей, но, получив внутреннее кровоизлияние, всё, что тебе нужно — это помощь целителя.

Драко остановился, заставляя свой мозг работать. Вторник. Что во вторник первой парой? У неё Нумерология. Чёрт, он почему-то знал её расписание гораздо лучше своего собственного. Малфой терпеть не мог Нумерологию ещё с домашнего обучения перед Хогвартсом. Скучная херня.

Он взлетел по пролёту на второй этаж, сверяясь с часами. Какой там кабинет?.. Он завернул за угол, вспоминая, что класс Вектор находится в самом конце второго этажа, и остановился, уткнувшись взглядом в спину Грейнджер. Она шла по коридору прямо на шум собравшихся у дверей чокнутых, которые взяли себе дополнительным курсом какое-то дерьмо, типа Нумерологии. Девчонка держала в руке пергамент, шагая слишком медленно, явно вычитывая в тысячный раз свою домашку. Драко бы закатил глаза, если бы был в состоянии думать хоть о чём-то, кроме того, что Грейнджер должна ему помочь. Потому что он помнил, как она действует на него. Пусть взбесит, закричит, опять начнёт читать нотации и снова и снова рассказывать что-то о его отце, ходя по тонкому льду. Плевать. Она всегда могла его отвлечь.

Резкий толчок выбил из неё весь воздух, и Гермиона едва успела сжать пальцы на своём докладе, над которым она работала все выходные, чтобы не уронить свиток на пол. Её талию сжали в руке, толкнув в боковые двери. Это оказался женский туалет.

— Что?.. Малфой! — она повернулась, опешив от такой наглости, но поняла, что несмотря на происходящее, подсознательно расслабилась, поняв, кто это был.

— Чёрт, Грейнджер, чёрт… — он покачал головой и прижал её к стене своим весом рядом с окном, и Гермиона замерла, почувствовав, как парень дрожит.

— Драко?… — из голоса девушки тут же испарилось возмущение, сменившись на обеспокоенную нервозность. — Мерлин, что ты?..

Он выдохнул, подвинул её вбок и, подняв, посадил на широкий подоконник, уткнувшись ей в плечо. Малфой дёрнул на себя руки девушки, положив к себе на грудь.

— Просто… сотри это с меня Грейнджер, давай, — пробормотал он, пока она скользнула ладонями по его груди и выше, обнимая за шею. — Тебе же так нравится меня трогать, — в его голосе проскочила насмешка — явная отсылка к тем моментам, когда Гермиона сама просила Драко об этом, — но тут же стёрлась, будто испугавшись дрожи.

— Тише, тише, Драко, — проговорила Гермиона, опуская руки вдоль его спины, пока он положил свои ладони на её бедра, придвинувшись ближе. Но в этом не было никакого сексуального подтекста, ему будто правда хотелось оказаться ближе. — Что произошло?

Но он покачал головой, не отнимая лба от её шеи.

— Просто… просто побудь здесь, окей?

В любой другой раз она бы огрызнулась, потребовав ответов сию секунду, но сейчас состояние Малфоя её действительно напугало. С каждым новым её поглаживанием его дрожь успокаивалась, а дыхание выравнивалось. По сердцу Малфоя казалось, будто он очень долго бежал или увидел… Гермиона не могла придумать достойной метафоры, которая бы заменила маггловское «увидел призрака», чтобы она была применима в мире волшебников. Малфой просто был… абсолютно выбит из колеи.

Гермиона переместила руку, скользнув пальцами по его скуле и почувствовав, как он повернул лицо к её ладони. Она заметила, что несмотря на то, что уроки должны вот-вот начаться, Малфой был не в форме. Он откуда-то вернулся. Не из гостиной Слизерина. У неё сжалось сердце от предположений.

Драко много раз делал ей больно. Он говорил ужасные вещи, крошил, убивал в ней всё, связанное с выдержкой и моральным здоровьем, будто это была его работа. Но когда она видела боль в его глазах, это вдруг почему-то становилось самым важным, стирая в ней любые обиды и ненависть к нему. Возможно, или совершенно точно, это было неправильно, но сейчас Гермиона зарывалась рукой в волосы Малфоя, чувствуя, как он полностью успокаивается, и не думала ни о чём, кроме его дыхания у неё над ключицами.

— Драко, в чём дело? — снова спокойно спросила она.

— Всё нормально, — ответил он слишком быстро и сместил руки с её тела на подоконник, чтобы слегка от него оттолкнуться и поднять голову. — Всё… в порядке.

— Ты не в порядке! — возмутилась Гермиона, наблюдая за тем, как его серые кристаллики истошно пытаются скрыть в своей глубине что-то очень нехорошее, но делают это достаточно умело, чтобы она не могла идентифицировать эмоцию.

— Ты всегда такая прилипала? — поднял бровь Малфой и склонил голову в привычном жесте.

— Это я прилипала? — Гермиона едва не задохнулась от возмущения. — Не я тебя затащила в туалет силой посреди учебного процесса!

— Звучит романтично, — прыснул он, переводя взгляд на верхнюю пуговицу её блузки.

Малфой явно не тратил время на взвешивание своего любопытства, потому что в следующий момент его руки потянулись к одежде девушки, освободив две пуговки из петель, которые были прямо под горлом. Она знала, что ей не стоит позволять слизеринцу творить всё, что ему взбредёт в голову, но подумать оказалось проще, чем сделать, особенно, когда он выглядел вот так.

— Они сами зажили, — выпалила Гермиона, заметив его взгляд на своей голой шее.

Это прозвучало глупо, но ей почему-то нужно было оповестить его о том, что… что следы не пропали, потому что она так того захотела. Хотя оказалось удивительно, что он помнил о них.

— Знаю, — кивнул Малфой, не отрывая глаз от её кожи.

Большой палец слизеринца очертил шрам, совсем мелкий, который нельзя было заметить, если не искать его там. Особо глубокий след от зубов Малфоя. Конечно, скорее всего, его бы там не осталось, примени Гермиона лечащее заклинание, но она не жалела. Шрамы — что-то вроде проводников по прошлому, а это была та часть её прошлого, которую девушка хотела бы помнить даже спустя время.

— Это больно, — с укором произнесла гриффиндорка довольно тихо, зная, что он сейчас тоже вспоминает ту ночь.

Драко перевёл на неё глаза. В них был какой-то отголосок сожаления и интереса, пока он продолжал очерчивать шрамик кончиком пальца.

— Может быть приятно, — наконец ответил Малфой, пододвигаясь ближе.

Она чувствовала, что её сердце начинает колотиться, как в глупых фильмах, но на деле Гермиона всерьёз переживала о своём здоровье в этом плане. Ведь не может нормальный человек так странно реагировать на приближение другого. Было что-то жуткое в том, как сердце каждый раз пыталось само себя перетереть в прах, когда Малфой сокращал дистанцию.

Он медленно убрал волосы с одной стороны её шеи, не сводя с неё взгляда. Гермиона предполагала, что Малфой хочет сделать, но разум девушки всё ещё противился этой мысли. Скорее, осознанию.

За всё это время она так часто представляла себе, как он вновь её целует, что теперь это опять казалось лишь плодом её воображения или очередным сном, который будет выглядеть так реалистично, что, проснувшись, Гермиона почувствует разочарование. Ощущать разочарование от того, что твоя реальность не та, которую ты видел во сне — разве есть чувство хуже?

— Если ты отклонишь голову, сможешь потом его запрятать под воротником, — сказал Малфой шёпотом, передвинув ладонь на её затылок.

Она могла точно сказать, что спит. Что ж, плевать, потом всё равно будет больно, так пусть лучше оно стоит того. Гермиона безмолвно отклонилась, открывая ему больший доступ к коже. Она закрыла глаза, почувствовав, как в следующее мгновение его губы коснулись её шеи немного сбоку, левее от впадинки. Девушка втянула в себя воздух, когда он притянул её ближе к своему рту, проходясь по коже языком, втягивая её. В этот раз не было агрессии, не было боли. Она понимала, что в том месте опять останется след, как Малфой того и хотел, и желание знакомо вспыхнуло в ней, отбирая у неё рычаги управления собственным телом. Гермиона сжала рукой тёмную ткань водолазки на его плече, притягивая тело парня ближе к себе. Он переместил руку обратно на её бедро, но теперь энергетика у этого касания была совсем иной. Малфой прикусил её в конце, почти неощутимо, совершенно не больно, отстраняясь. Гермиона тяжело дышала, понимая, что отдала бы сейчас всё, что угодно, лишь бы это не заканчивалось. Она протянула к нему руки, и он послушно подвинулся, понимая, чего хочет девушка. Откинув её голову ещё раз, Малфой подул на то место, которого касались его губы несколько секунд назад, держа Гермиону в напряжении.

— Нумерология, Грейнджер, помнишь? — спросил он, притягивая лицо девушки к себе и будто объясняя, почему нет, потому что она была уверена, что блеск в её глазах всё ему рассказал.

— Д-да, Нумерология, — прохрипела она напротив его губ, пытаясь отрезвить своё сознание, пока Малфой выводил круги пальцем на её бедре под юбкой.

Гермиона поцеловала его кадык и ниже, чувствуя, что он опять поленился побриться сегодня утром.

— Вектор была бы крайне огорчена твоими приоритетами, — она услышала в голосе Малфоя улыбку, когда парень аккуратно застегнул её блузку, пряча там красно-бордовый след.

Драко отстранился, всё ещё смеясь глазами, и это немного привело Гермиону в чувство. Господи, уроки. Гермиона должна идти на занятия. Малфой протянул ей руку, и это был такой странный, непривычный жест, но она воспользовалась предоставленной им опорой, чтобы спрыгнуть с подоконника. Девушка нервно поправила на себе одежду, пытаясь игнорировать горевшее лицо. Она была уверена, что оно стало одинакового оттенка со свежим засосом на её шее.

— Драко, — неуверенно заговорила Гермиона, преодолевая смущение. — Что бы там ни случилось, ты…

— Молчи, — оборвал он её, качая головой.

Гриффиндорка вздохнула, понимая, что в этом весь Малфой. Он ничего ей не скажет.

Звонок раздался внезапно, полностью окатывая её ушатом трезвости. Вторник. Рабочий день. Будни. Она ещё раз бросила на него обеспокоенный взгляд, и парень закатил глаза, засунув руки в карманы, правильно истолковав её посыл. Гермиона убежала, цокая каблуками в сторону кабинета Вектор, а он остался, прикрыв глаза и чувствуя, что все демоны внутри него, хоть ненадолго, но заткнули свои грязные пасти, давая ему минутную передышку.

***

Раздражение Гермионы можно было почувствовать на языке, как дешёвый масляный крем, который кладут поверх некачественных кексов, что потом встаёт у тебя посреди гортани и оставляет там отвратительный привкус. Профессор Вектор сегодня отпустила их пораньше, так что гриффиндорка пришла в класс Трансфигурации первая, в надежде спросить у Макгонагалл пару уточняющих моментов по поводу прошлого урока. Как назло профессора здесь не оказалось, зато через пару минут подтянулась шайка слизеринцев, которым было слишком скучно, чтобы не обратить на неё внимание.

— Ну же, Грейнджер, просвети нас, что же там произошло и почему об этом не гудит вся школа? — Флинт сидел на парте, смотря на девушку в упор. — Я уверен, у Малфоя с фантазией всё в порядке.

— Наверняка что-то позорное, видите, как она не желает вести светскую беседу, — захохотал Гойл, поддерживаемый своими сокурсниками.

Гриффиндорцы шушукались сзади, но Гермиона знала, что им тоже интересна тема с желанием. Она слышала, как из раза в раз люди обсуждали это, строя теории и приговаривая, что Малфой не мог просто забыть, а что Грейнджер молчит, потому что он заставил её сделать что-то унизительное.

— Светскую беседу? — хохотнула девушка, не обращая внимания на перешёптывания. — Да даже если бы вы оказались последними людьми на этой планете, я бы всё равно лучше обезумела от недостатка общения.

— Ты такая невежливая. Жаль, что Драко оказался настолько упрямым, если бы это желание оказалось у меня, я бы научил тебя, как нужно общаться, — Маркус дал пять двум своим друзьям, скалясь. — Но, уверен, у него были причины оставить тебя себе.

— Знаешь, Флинт, ты мог бы попробовать выиграть это желание, обыграв Малфоя в бильярд, — повернулась Гермиона к нему, ухмыляясь. — Да вот только у тебя мозгов бы не хватило.

Его лицо перекосилось, вмиг стерев издевательскую улыбочку. Гермиона почувствовала, как тепло разливается по её коже. Кажется, она попала в самую точку.

— Ты, грязнокровка, не стоишь даже толики моих усилий, чтобы…

Открылась дверь, и в кабинет зашла группа людей. Гермиона сразу заметила яркую причёску Рона и идущего рядом Гарри. Они окинули взглядом Гермиону и Флинта, которых привычно разделял целый пустой средний ряд парт, но неприязнь слишком очевидно витала в воздухе, чтобы не обратить на это внимание.

— Гермиона? — нахмурился Гарри.

— Всё в порядке, Флинт просто пытался убедить меня в своей мозговой полноценности. Попытка не увенчалась успехом, — хмыкнула она, вытаскивая из своей сумки книги и кладя их на парту.

Мальчики расположились рядом с ней, всё ещё поглядывая на слизеринцев.

— Закрой пасть, грязнокровка, ты в последнее время стала слишком часто… — Маркус вновь прервался и перевёл глаза на дверной проём, встретившись взглядом с Драко.

Малфой вошёл в обществе Забини и Нотта, прищурившись точно так же, как Гарри, когда увидел эту странную сцену.

— Что здесь происходит? — спросил он, мазнув взглядом по Гермионе.

— Малфой, что ты загадал Грейнджер в качестве желания? — уверенная улыбочка вернулась на лицо слизеринца, словно он почувствовал поддержку. — Мне кажется, она дохера разговаривает в последнее время.

— Точно, Драко, мы уже и забыли об этом маленьком бонусе, — хлопнул его по плечу Теодор. — Хотя я был уверен, что мы увидим стенгазету в картинках.

Малфой закатил глаза, лениво отбрасывая сумку на стул у своей парты. Грейнджер осторожно посмотрела на него, стараясь сделать свой взгляд как можно более нейтральным. Он выглядел… на удивление нормально. Уверенно и раздражающе заносчиво, впрочем, как обычно. Гермионе не верилось, что ещё меньше двух часов назад его трясло так, что она даже боялась предположить, что могло повлечь за собой такую реакцию этого человека. В каком-то роде девушка восхищалась им. Способностью мастерски закрываться от людей, скрывая настоящие эмоции, хоть в то же время Гермиона ненавидела это его умение, которое делало Малфоя гранитной стеной, если он сам не хотел другого.

— Ну, я не распространяюсь о таких вещах, — беспечно улыбнулся он, пожав плечом, и друзья слизеринца засмеялись, явно придавая словам парня какой-то свой подтекст.

Гермиона открыла рот, готовая запустить в него самой тяжёлой из имеющихся в её арсенале книг.

— О, закрой рот, Малфой, — раздался у неё за плечом голос Гарри. — Ты настолько тупой, что не смог сам узнать о жаброслях, так что тебе пришлось истратить на это своё ничтожное желание.

Победная усмешка на лице Гарри будто вздёрнула в ней карабин, дав отмашку панике. Чёрт возьми.

— Чего, блять? — повернулся Драко, поморщившись.

— Надеюсь, ты хорошенько обломался, поняв, что это не было чем-то, за что можно настучать на Гарри, — подключился Рон, взращивая в Гермионе паническую атаку. — Просто что-то, до чего у тебя не хватило мозгов додуматься.

— Мальчики, прекратите… — засуетилась Грейнджер, пытаясь успокоить друзей, и повернулась вовремя, чтобы поймать быстрый уничтожающий взгляд Малфоя на себе.

Он убьёт. Или хуже. Расскажет им правду. Ну, возможно, подобие правды на свой лад.

— Знаешь, Уизел, забавно слышать, как ты кого-то обвиняешь в недостатке мозгов, — злобно усмехнулся Драко, полностью поворачиваясь к гриффиндорской части класса. — Это реально лучший вид иронии, который я когда-либо наблюдал. И да, Поттер, тебя это тоже касается, учитывая то, что ты бы в жизни сам не додумался до этого способа. Как я уже говорил, без Грейнджер ты ничто.

— Я прошу вас, давайте не будем устраивать… — взмолилась Гермиона, но её уже не слышал ни один из разозлённых парней. Было наивно полагать, что Малфой просто возьмёт и оставит брошенное ему в лицо оскорбление без ответа.

— Ты просто завидуешь, потому что понимаешь, что помощи тебе ждать не от кого, — рявкнул Гарри сквозь зубы. — У меня есть друзья, а вот к тебе такой светлый человек, как Гермиона, не то чтобы не приблизился, даже…

— Ты так в этом уверен? — с вызовом спросил Драко, делая шаг вперёд, и Гермиона помолилась всем богам о том, чтобы парты, которые разделяли этих двоих, оказались приваренными к полу.

Испуг захватил её, когда она услышала реплику Малфоя. О, нет. Он постепенно выходил из себя всё больше. Гарри положил руку Гермионе на плечо, в желании огородить собой от слизеринца, но она чётко видела, как вспыхнули глаза Драко, когда он заметил жест парня. Это закончится очень плохо.

— Малфой, перестань, — произнесла гриффиндорка с нажимом, специально освобождаясь от руки Гарри.

Он прошёлся по ней разъярённым взглядом, прежде чем перевести его на её друга.

— Признай, Поттер, что если бы не другие люди, ты бы просто подох ещё до первого тура, — злобно ухмыльнулся Малфой. — И да, Вислый что-то говорил о том, чтобы тебя заложить? Позволь узнать, как ты добыл эти самые жабросли? Уж не припоминаю, чтоб они продавались в каждом магазине. А у Снейпа как раз пропал флакон с такими из его личных запасов.

— Да я на милю не подходил к чёртову кабинету Снейпа! — огрызнулся Гарри.

— Да? Было бы очень удобно украсть их при помощи мантии-невидимки, как считаешь? — Драко потянул кончик губы вверх, наслаждаясь шоком на лице гриффиндорца.

Грейнджер невовремя заметила, что когда он делал подобное утром, смотря на неё, это выглядело совсем иначе. Не так убийственно ядовито. Совсем не так.

— Да перестаньте вы! Хватит! — крикнула Гермиона, пытаясь оттолкнуть Гарри на место.

— Не знаю, как ты, слизняк, об этом узнал, но я клянусь, что…

— Что? — Малфой подошёл ещё ближе, с вызовом дёрнув подбородком.

Гермиона была готова закричать, потому что все окружающие лишь с интересом наблюдали за перепалкой, надеясь услышать что-то важное или интересное, что до сих пор скрывалось. Никто даже не думал посодействовать прекращению этого балагана.

Поток воздуха говорил об открытой двери, и звонок сопроводил Макгонагалл, которая вошла в свой кабинет и замедлила ходьбу, поднимая вверх одну бровь, когда увидела, как Гарри с Драко стояли по разные концы парты. Было явно видно, что столешница в маленьком шаге от того, чтобы перестать являться препятствием порыву жестокости.

— Мне на секунду показалось, что здесь происходит какая-то заварушка, — медленно произнесла она, прищурившись, и Гермиона ещё раз с силой дёрнула Поттера за мантию, и он, наконец, повиновался, отступая.

— Нет, профессор, нет, мы просто… спорили на предмет темы… да, прошлой темы урока, — лепетала Гермиона, следя боковым зрением за тем, как Малфой сел за свой стол, грубо оттолкнув книгу в сторону.

Ей хотелось придушить Гарри за ту фразу. Ей хотелось придушить их обоих. И себя в том числе, потому что это она соврала первой. Мерлин.

— Хорошо, потому что мне бы не хотелось снять с факультетов рекордное количество баллов за плохой пример для младшекурсников, когда в вашем возрасте уже стоило бы вести себя подобающе, — строго отрезала Макгонагалл, последний раз смерив Поттера и Малфоя своим фирменным взглядом, который мог бы разделать тушку где-то на бойне.

Гермиона села за парту, слыша, как Рон всё ещё переговаривается с Гарри, перемывая кости Драко такими оскорблениями, из которых «козёл» было самым приемлемым. Они ненавидели его, и это оказалось взаимно. Она вздохнула. Ей даже представить было страшно, что случилось бы, узнай мальчики о… них. Но точного определения, что было «ими», Гермиона всё ещё не могла дать.

Она взглянула через плечо, чтобы увидеть профиль Драко. Он следил глазами за мелом, который летал над поверхностью классной доски. Его челюсть была напряжена, и это говорило о том, что Малфой всё ещё злился, хотя внешне не появлялось причин так думать. Но Гермиона знала его достаточно, чтобы судить.

Что между ними было? Она не могла дать такому названия, но знала, что это чувствуется как натянутая струна, которая вот-вот убьёт. У Малфоя совершенно очевидно был какой-то пунктик на неё, на то, чтобы держать её в поле зрения, а также маниакальная привычка оставлять какие-то следы на теле. Гермиона потакала ему каждый раз, особенно, когда его глаза становились слишком похожи на зеркало пропасти. Так, будто она просто не могла сказать ему нет. Он чувствовался как война. Каждый разговор — маленькое сражение, которое потом останется или тёплым воспоминанием в уголках её глаз или очередной занозой в ране. Что-то в ней оказалось совершенно уверено в том, что Драко мог перейти ту грань, за которой его, правда, уже было не спасти, сколько бы она не бежала за ним босиком и не отвоёвывала его душу из лап всяких Снежных Королев. Но оборачиваясь вот так и видя, как он привычно вертит галлеон между пальцев, откинувшись на стуле, и всеми силами пытается расправить плечи, напустив на себя показную расслабленность, Гермиона была готова попробовать. Попробовать ещё раз.

Комментарий к Глава 19

Наконец-то что-то начало происходить в плане сюжета, а то я думала, что не дождусь уже😁

Какие у вас предположения по поводу происходящего?) что думаете о Драко в этой главе?

Но помимо сюжета, эти двое меня тоже очень радуют)

А вас?😝

========== Глава 20 ==========

Гермиона пробормотала пароль Полной Даме, пока как мальчики сзади до сих пор разъярённо спорили.

— Нет, ну ты слышал? Откуда он мог узнать? — не унимался Гарри.

— Ну не мог же он пробраться в нашу гостиную… — рассуждал Рон, сбросив свою сумку на пол. Его возмущение стычкой с Малфоем перетянуло на себя всю ярость парня, так что он даже слова не сказал о незапланированной самостоятельной от Макгонагалл. — Хотя слизняк мог подкупить какого-то домового, с него станется. Гарри, ты должен зачаровать свои вещи, потому что…

— Ребята, успокойтесь, — наконец вклинилась Гермиона. — Он видел меня. Видел в мантии-невидимке.

Лица парней вытянулись, и Поттер даже замер, так и не успев сесть на стул. Девушке стало интересно, как долго он сможет удерживать тело в позе полусогнутых коленей.

— Подожди, когда?..

— Когда ты ходила в Запретную секцию! — указал на неё Уизли, вспомнив. Она кивнула.

— Да, я столкнулась с ним и Снейпом, когда они о чём-то спорили с Грюмом, и он заметил меня. Мне удалось убраться оттуда, — быстро добавила Гермиона, увидев, как уже открылся рот Гарри. — Это была просто случайность.

— Почему ты нам не сказала? — спросил Рон, явно разочарованный тем фактом, что его теория с крадущимся к ним в гостиную Малфоем только что рассыпалась.

— Да потому что у меня тогда голова была забита только тем, чтобы понять, как Гарри не умереть под водой! — раздражённо огрызнулась она, падая в кресло. — И это в тот момент вообще казалось неважным, просто вылетело из головы.

Гермиона не врала. Сам факт знания Драко о мантии-невидимке совершенно вытеснился другими событиями той ночи, так что она даже не вспоминала об этом.

Девушка услышала шаги сзади, но по спокойному выражению лица Гарри, который бросил взгляд на приближающегося человека, поняла, что это кто-то свой.

— Всё равно я не понимаю, как ты можешь так спокойно реагировать на его выходки! — возмутился Рон. — Он же пытался убедить своих дружков, что это желание было чем-то… скабрезным! — друг аж покраснел от злости.

Гермиона едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху от употребления Роном слов из лексикона миссис Уизли.

Джинни надкусила яблоко и, взмахнув палочкой, притянула к столу ещё одно кресло, которое отличалось цветом обивки, и молча села, не вмешиваясь в ссору.

— Потому что он делает это не от большого ума, — огрызнулась Гермиона, поставив сумку себе на колени и вытащив оттуда книгу и несколько пергаментов.

— Вот именно! Малфой совсем уже…

— И вы, между прочим, тоже! — прервала его она, взяв в руку перо и не обратив внимания на мечущийся взгляд Джинни между ними. — Он просто выводит вас из себя, Мерлин, должен же кто-то быть умнее. Я предполагала, что это будете вы!

— Но ему нельзя спускать всё с рук, Гермиона! — поддержал друга Гарри.

— Никто ничего ему не спускает с рук, — с нажимом ответила она, поднимая глаза. — Я сама в состоянии разобраться с Малфоем. Вы только всё усугубляете и выставляете себя лёгкой добычей. Вам слова не скажи, а вы уже готовы броситься.

— Но он первый начал! — эта фраза звучала настолько по-детски из уст Уизли, что Джинни захохотала.

— Годрик, Рон, ты сейчас один в один семилетний, когда близнецы подложили тебе в суп слизняка, — смеялась Уизлетта, пытаясь не поперхнуться кусочком яблока, который не успела пережевать.

— Очень смешно, — буркнул он. — Этот кретин вконец охамел, а виноватыми почему-то…

— Вы просили меня о помощи с докладом для Снейпа, так вот, сейчас единственная и последняя возможность ею воспользоваться, — перебила его Гермиона, открывая учебник по Зельям за четвёртый курс.

— Но… — Гарри выпрямился, точно собираясь сказать о том, что до сдачи эссе ещё целых шесть дней с учётом выходных, но она зло зыркнула на него.

— Я всё сказала, Поттер. Мы сделаем его сейчас, если вы хотите мои конспекты, то, возможно, перепись ингредиентов животного происхождения в зельях первой половины лунного цикла заставят вас остудить свой пыл, — отрезала Грейнджер, показательно окуная перо в чернильницу и выводя озвученную тему доклада заголовком.

— Можно мы хотя бы пойдём перекусим? — простонал Гарри. — Быстро, ты всё равно ещё будешь разбираться в конспектах.

— Я не буду ждать вас вечно, — уже спокойнее ответила она, не отрывая глаз от пергамента.

Мальчики сразу же спохватились и пошли в сторону портрета, даже не натянув на себя мантии. Как только картина Полной Дамы закрылась за ними с мягким хлопком, Гермиона вздохнула и положила голову на сложенные на столе руки, чувствуя, как её глаза пульсируют от напряжения. Джинни ещё какое-то время молчала, давая ей время перевести дыхание, а потом огрызок ударился о боковую стенку мусорного ведра в другом углу гостиной, и она довольно хмыкнула, гордясь тем, что даже без помощи магии всегда попадала в нужную цель.

— Не хочу быть придирчивой, но у тебя слово «лунного» отпечаталось над левой бровью. Если так и задумано, то ладно, — пожала плечами Джин, и Гермиона подняла голову, пытаясь ладонью стереть чернила с лица. — Всё стало ещё хуже, держи, — усмехнулась подруга, протягивая ей салфетку, стащенную со второго стола.

— Спасибо, — тихо произнесла Гермиона, убирая грязь с лица.

— Что случилось? — спросила Джинни с улыбкой, подгибая под себя ноги.

— Они сцепились с Малфоем на Трансфигурации, — озвучила Гермиона очевидное, не смотря на подругу. — Слово за слово и эти трое… чуть не разорвали друг друга. Если бы не Макгонагалл, которая появилась как раз вовремя.

— Из-за чего?

— Джинни, мы говорим о Гарри, Роне и Драко, — произнесла она уставшим голосом, смотря на подругу. — Ты реально считаешь, что нужна существенная причина?

— Туше, — подняла девушка руки в воздух, хохотнув, но потом нахмурилась. — Вы с ним… общаетесь?

— Не то чтобы, — ответила Гермиона, приложив линейку к черновому пергаменту и расчертив его на две части для выписки самых важных моментов из своих недельных конспектов, чтобы доклады их троих получились как можно более информативными.

— Не то чтобы? — осторожно переспросила Джинни. — Мне притвориться, что это что-то, имеющее смысл? — усмехнулась она.

— Просто… — Грейнджер перестала чертить, отведя взгляд. — Нет ничего, что бы ты хотела услышать, Джин. Малфой очень странный, как всегда.

— Но то, что я видела тогда в библиотеке, было чем-то определённым, — заметила она, потянувшись рукой к пачке печенья, которая лежала над камином и явно не принадлежала ей, но все знали, что если ты забываешь какую-то еду в общей гостиной, то можешь с ней попрощаться. — Господи, с этим ПМС я не могу остановиться есть!

— Совсем недавно ты меня убеждала в том, что таким парням, как Малфой, нужен только секс, — фыркнула Гермиона, возвращаясь к конспекту.

— Да, знаю, но… — Уизли забросила в рот несколько печенюшек, раздумывая. — Но я ведь не знаю всего. Может, я правда тогда погорячилась. Ты говорила ему о том, что чувствуешь? — Грейнджер подняла голову и выпучила глаза в таком ужасе, будто Уизлетта предложила ей совершить теракт, и та засмеялась ещё сильнее, прикрывая рот рукой. — Боже, Гермиона, это был просто вопрос!

— Мы говорим о Малфое, Джинни. И к тому же… — ему не нужно ничего говорить, всё и так очевидно, — это не имеет значения и смысла. Давай просто забудем.

— Как скажешь, — пожала плечами рыжая, стряхивая со своей груди крошки. — Но в следующий раз, когда они вновь начнут собачиться, смотри не спались. Ты не видишь себя со стороны, когда говоришь о нём. Скажи спасибо, что Рон и Гарри настоящие пни, если дело касается чувств.

***

Несмотря на два прошедших тёплых дня, которые послужили ударом гонга для половины девчонок в Хогвартсе, что тут же выскочили на улицу, вырядившись в тонкие кофты и короткие юбки, сегодняшний вечер взял реванш. Гермиона шла в джинсах и лёгком свитере, немного поёживаясь от холода. Мадам Трюк расчистила площадку около поля для квиддича, и большинство ребят, страдающих от недостатка полётов, выбрались, чтобы размять мышцы.

Рон умудрился схлопотать в этот вечер отработку у Снейпа на пару с Лавандой за переписки на уроке, что, по мнению Грейнджер, было недостаточным наказанием за подобную глупость — испытывать терпение зельевара, который и так в этом году показал весь свой потенциал по изматыванию гриффиндорцев. Так что Рона она даже не жалела.

Гермиона просмотрела все свои сделанные задания к концу недели и в итоге решила пройтись к стадиону, чтобы рассказать Гарри о том, что Сычик принёс ответ Перси, ведь они должны были открыть конверт все вместе.

Зайдя под свет фонарей, девушка поняла, что чуть ли не впервые наблюдала довольно странную картину, где все четыре факультета, пусть и разбившись на группы, более-менее цивилизованно летали на одной территории, пытаясь максимально уменьшить любые контакты. Видимо, жажда полетать действительно оказалась сильнее межфакультетской вражды. Гермиона усмехнулась и прищурилась, пытаясь найти Гарри среди снующих в воздухе пятнышек, но спустя пять минут сканирования территории она поняла, что его не было на поле. Девушка свела брови на переносице, подходя к лавочкам, на которые явно применили согревающие чары, потому что находиться в их радиусе стало гораздо комфортнее.

— Алисия! — обратилась Гермиона к гриффиндорке с высоким хвостом, которая держала метлу между ног, выпивая пол-литра воды за раз. Она кивнула головой, как бы спрашивая: «что?», не прекращая пить. — Ты не видела Гарри?

— О, он только что был тут… — Алисия обернулась через плечо, вытирая пот со лба рукой.

— Его Слоупер треснул битой, — зашёлся в хохоте Симус, а Гермиона оторопела от этого заявления.

— Что?! В смысле? Я…

— Да успокойся, просто небольшой синяк. Он пошёл в фойе для игроков, Джинни его вылечит, — указал Симус пальцем на небольшое сооружение, из которого обычно выходила команда на игру, и где, как знала Гермиона, капитан давал последние наставления. — Просто это ж надо, ты бы видела, — не унимался он. — Слишком маленькое воздушное пространство для стольких людей.

— Ты уверен, что там ничего серьёзного? — она всё ещё была напряжена после этой новости и поглядывала в сторону фойе.

— Абсолютно, — махнул Симус рукой и схватил школьную метлу. — Хочешь полетать? Могу уступить. Их все разобрали.

— Нет, спасибо, я воздержусь, — Гермиона сжала губы, думая о том, что села бы на метлу, особенно в таких условиях, только если бы ей приставили кончик палочки к горлу.

— Как хочешь, — пожал плечами он и оттолкнулся вслед за Алисией, примкнув к остальным гриффиндорцам в воздухе.

Гермиона прошла дальше, села на лавочку и прикрыла глаза от лёгкого ветра, который среди согревающих чар вовсе не был противным. Она посмотрела вверх. Найти Драко не составляло труда: на фоне тёмного неба его белая макушка была ярким светлым пятном. Ей даже показалось, что волосы парня как-то странно отблескивают, и Гермиона сделала себе пометку почитать больше о людях, в роду у которых присутствовали вейлы, возможно, это ещё одна особенность их внешности. Блестящие волосы, Мерлин! Она засмеялась про себя, думая о том, что вряд ли Малфою нужны ещё причины для того, чтобы подпитывать собственное эго.

— Грейнджер, двигайся, ты заняла целую площадь посредине, — услышала Гермиона сдержанный, но пренебрежительный голос справа.

— Можете пройти дальше, там куча места, — подняла она одну бровь, смотря на Асторию Гринграсс, которая была предусмотрительно одета в пальто.

— Там сидят пуффендуйцы, вот и вали к ним, — Дафна надула пузырь из жвачки, махнув в сторону скамеек подальше, которые действительно оказались более людными.

— Ты не будешь мне указывать, что делать, Гринграсс. Не мешайте вечеру быть приятным, — отмахнулась от них Гермиона, закидывая ногу на ногу и всем своим видом показывая, что не собирается никуда идти.

Ей просто хотелось дождаться Гарри и отправиться вместе с ним в башню, в которую вскоре вернётся Рон, и они, наконец, прочитают, что там сказал Перси. Это может быть крайне важно. Неужели так трудно провести хотя бы один вечер без драмы?

— Ты чё, глухая? — Милисента сделала шаг вперёд, закрыв своей крупной тенью свет фонаря и прищурив глаза. — Прикиньте, эта сука в прошлый раз назвала меня потаскушкой, а теперь вот это! — повернулась она к слизеринкам. — Правильно говорил Флинт, тебе стоило бы преподать урок.

— Тебя? — возмущённо прыснула Дафна.

— Да уж, думаю, я погорячилась, — осмотрела её Гермиона. — У тебя нет шансов быть такой востребованной даже при большом желании.

— Я сказала, встала и ушла отсюда, грязнокровка, иначе я заставлю, — Милисента тяжело дышала, раздувая ноздри, и так казалась ещё более массивной.

— Отвали, Булстроуд, иначе ещё не такое о себе услышишь, — ответила Гермиона и в следующую секунду почувствовала, как рука слизеринки сомкнулась на её кисти и резко дёрнула вперед, заставляя гриффиндорку чуть ли не повалиться на траву. Но она быстро восстановила равновесие, потерянное от неожиданности, и грубо оттолкнула от себя Милисенту. Учитывая габариты слизеринки, ей это удалось только потому, что та была не готова к подобному жесту. — Ты больная сука! — крикнула Грейнджер, не в силах поверить, что Булстроуд действительно настолько чокнутая, что дошла до физического воздействия.

— Я научу тебя со мной разговаривать и уважать тех, кто выше тебя по…

— Да пошла ты, моё уважение не распространяется на рептилий! — перебила её Гермиона, чувствуя, как сердце стучит от возмущения.

— Ах ты… — слизеринка потянула к ней руки, и Грейнджер почувствовала давление на своём плече, когда ладонь Булстроуд вцепилась в неё в желании потянуть.

— Да не прикасайся ко мне! — заверещала Гермиона, ударив её по косточке на запястье и вновь отталкивая.

— Милли, Салазар, оно того не стоит! — запищала Астория, оттаскивая подругу за плечи и шокировано пересматриваясь с сестрой. Такое, по-видимому, не принято даже на Слизерине.

— Кошечки дерутся! — услышала Гермиона мужской хохот сверху, хотя у неё не было времени смотреть, кто это.

— Ты полностью психованная и больная на всю голову, Булстроуд. Тебя нужно просто изолировать от общества! — Гермиона указывала на слизеринку пальцем, всё ещё не веря в происходящее.

Она видела, как тени прыгают по земле, потому что внимание всех вокруг привлекла их ссора, но ей совершенно не хотелось больше в этом разбираться. Грёбаные слизеринцы! Она резким движением руки поправила вязку на своём белом свитере и пошла в сторону выхода, больше не желая ни секунды оставаться в этом обществе. Подождёт Гарри снаружи или в башне. Злость всё ещё кипела в ней. Безумие! Гермиона пнула какую-то кочку, решив немного проветриться, потому что была уверена: в таком состоянии, когда вернётся Рон, она ввяжется с ним в ссору, чтобы куда-то деть это напряжение, а подобный способ был самым осуждаемым для неё. Девушка сложила руки на груди для сохранения тепла и пошла вдоль Запретного леса, дабы сделать круг до замка.

Миновав Хижину Хагрида и освещённую огнями карету Шармбатона, она услышала мягкий приглушённый стук ботинок о траву. Гриффиндорка развернулась, увидев, как Малфой спрыгивает с метлы, одетый в чёрно-зелёный рашгард. Он был похож на те, которые использовались во время реальных игр в квиддич, но этот явно оказался сшит конкретно для него, создан будто не для удобства в игре, а для того, чтобы соперники смогли максимально оценить достоинства его фигуры. Гермиона отвернулась, готовая убить слизеринца за это голыми руками.

— Грейнджер, какого чёрта ты тут шляешься одна? — спросил он, и она замедлила шаг, развернувшись.

— Где хочу, там и хожу, — это звучало по-детски, так что хорошо, что Малфой не обратил на данную фразу никакого внимания.

— Что вы там устроили с Мил? — он осмотрел её свитер, спустившись к ногам, ища признаки драки. Уже остывающий пыл Гермионы поддело это его дружеское «Мил», так что она вновь вспыхнула в негодовании.

— Знаешь, пойди и спроси у неё, вы же друзья, — огрызнулась девушка. — Они у тебя все как на подбор!

— О, давай не будем забывать о твоих друзьях, мисс мне-нужно-кого-то-опекать, — фыркнул Малфой, откинув от себя метлу. — Что ты им наплела позавчера? О желании.

Неожиданный вопрос сбил её с толку, и она нахмурилась.

— Ну, очевидно, я сказала, что ты пожелал узнать, чем Гарри воспользовался тогда.

— Салазар, в то, что я истратил желание на получение этой информации, потому что не смог раскопать сам, поверил бы только кретин, — закатил глаза Малфой, а потом щёлкнул пальцами в сторону Гермионы. — Ах, ну да!

— У меня, знаешь, не было времени долго думать, я совсем забыла об этом, когда они меня спросили! — вновь завелась она. — Что я ещё могла сказать? Это казалось вполне…

— Могла сказать им правду, думаю, Поттер был бы в восторге от обнимашек, особенно учитывая то, что я мог бы сделать при помощи этого желания, но не стал, — раздражённо сказал слизеринец.

— Дело не в сути желания, Малфой, а в том… — Гермиона осеклась, смотря в его сторону, но слишком поздно, чтобы до него не дошёл смысл.

— А, конечно, постоянно об этом забываю, — кивнул парень с ухмылкой на лице, в которой не было ни капли тепла. — Малфой. Слизеринец. Ублюдок, — с издевательством перечислил он. — И как только Грейнджер могла снизойти?

— Да ты почти что не ляпнул перед ними, что…

— Что? — дёрнул он подбородком. — Я многое бы отдал, чтобы посмотреть на лица этих двоих, когда они узнают, что обычно наедине ты зовёшь меня по имени, если не превращаешься в последнюю суку. Возможно, я бы даже попробовал описать интонации, с которыми ты это имя произносишь, — Малфой подошёл ближе, вторгаясь в её личное пространство, и выглядел при этом достаточно злым, чтобы любой нормальный человек хотел отойти. Любой нормальный, но не Гермиона.

— Ты… — она лишилась дара речи на секунду, но потом злой огонь в его глазах вернул её с небес на землю. — Зачем ты вообще за мной пошёл? Чтоб я всё это выслушивала?

— А ты хочешь, чтоб меня здесь не было? — с вызовом спросил Малфой, и Грейнджер вновь попыталась обнять себя руками, но поняла, что он обязательно проанализирует этот жест, так что сдержалась.

— Да, иди к Булстроуд, Паркинсон или ещё к кому там, неважно, вряд ли ты даже помнишь все фамилии! — Гермиона слышала, что в её голосе проскальзывала обида, но она хорошо смешалась с ядом, так что почти не было заметно.

Оказалось бессмысленно отрицать, что гриффиндорка не знала, откуда взялась эта обида. Малфой постоянно вёл какую-то игру, забывая посвящать её в детали. Она чувствовала себя игроком, которого часто забывают на обочине, оборачиваясь назад спустя четверть игры. Он всегда приходил, совершал, что ему заблагорассудится, а затем испарялся. У неё вовсе не было никакого контроля над ситуацией, и Малфой даже не делал вид, что всё обстоит иначе. Обычно такие парни, о которых говорила Джинни, хотя бы создают какую-то видимость, поддерживают иллюзию, чтобы «жертва» не спрыгнула с крючка и не начала отдаляться. Малфой не делал даже этого. Будто знал, что она всё равно вернётся к нему.

И ей хотелось плюнуть Малфою в лицо этой его уверенностью. Хотелось оттолкнуть слизеринца. Она представляла это в голове сотню раз, как говорит ему «нет», просто и легко заводит новые отношения, забывает его и становится совершенно от него не зависимой. Но в реальности всё было настолько иначе, и Гермиона до сих пор не понимала, как не умерла от когнитивного диссонанса. Когда он приближался, какая-то часть её мозга отмирала, и оставались только инстинкты, лишённые интеллекта. Она злилась на себя неистово, но ничего не могла с этим поделать.

— Да, ты права, я действительно постоянно путаюсь в их фамилиях, — подтвердил Малфой ледяным голосом. — Отлично!

Он отступил на два шага, потянулся за метлой, когда Гермиона услышала шорох позади себя и тут же ойкнула, отскочив. Девушка слишком хорошо знала, кто может скрываться в недрах Запретного леса. Рассказ Рона о двухметровых пауках всё ещё пускал холодок по её спине, пусть она даже не страдала арахнофобией, но, чёрт подери, не было человека, который при виде восьминогого чудовища размером с карету Шармбатона выдохнул и сказал бы: «слава Мерлину, я боюсь только высоты!»

Из-за высокого дуба вышел человек. Он едва стоял на ногах. Мужчина был похож на индивида без определённого места жительства, и Гермиона таращилась на него, пока не узнала в нём Крауча. Создавалось такое чувство, что с того момента, как он выгнал Винки из дома, Барти и сам там не появлялся, живя на улице. Его одежда была порвана, запачкана грязью, а те шикарные усы, над которыми они с мальчиками шутили на Чемпионате, превратились в неухоженную бороду.

— …а после, Уизли, уведомьте Дамблдора письмом о количестве студентов из Дурмстранга. Каркаров сообщил, что их будет двенадцать… — бормотал он, смотря в сторону, и Грейнджер оцепенела.

Внезапно Крауч перевёл на неё глаза, вращая ими, как старая жуткая кукла из фильмов ужасов, которые она никогда не любила, и кинулся к девушке, хватая её за удлинённый свитер, оставляя на белой мягкой вязке следы грязи.

— Девочка!.. Мне нужно… — но что ему было нужно Гермиона не успела услышать, потому что руки Малфоя оттолкнули его с такой силой, что мужчина сделал несколько кувырков, прежде чем вновь подняться.

— Не прикасайся к ней, — произнёс Драко, отводя Грейнджер за спину.

Но силы явно были не равны, потому что Крауч едва ли стоял на ногах и не мог причинить никому вреда. Гермиона осмотрела его из-за спины Малфоя, думая, есть ли у него вообще палочка.

— Драко, не надо, кажется, он не в себе, — тихо проговорила девушка, положив ладонь ему на плечо. Она понимала, что если бы слизеринца здесь не было, она бы точно не чувствовала и половины такого спокойствия.

— Мне… нужно… Дамблдора… — повторил Барти, кажется, вообще не принимая во внимание своё падение.

— Хорошо, мистер Крауч, давайте… — спокойно заговорила Гермиона.

— Нет, Грейнджер, не подходи, — Драко остановил девушку, крепко сжимая её талию и не давая сделать шаг вперёд.

— Нам нужно ему помочь, — повернулась к нему Гермиона. — Ты же видишь, что с ним что-то не так.

— Не так? — поморщился Малфой, будто не расслышав. — Он, нахрен, чокнулся. Ты не подойдёшь к нему.

Внезапно они услышали звуки быстрых шагов сбоку и синхронно развернулись туда. Она узнала силуэт Гарри даже без освещения, когда он приближался. Малфой убрал руку с её талии и всё же силой толкнул за своё плечо, будто предупреждая девушку не рыпаться.

— Гермиона, мне Симус… Малфой? Что… — Гарри перевёл взгляд правее, когда Крауч вновь заговорил с деревом.

— Благодарю, Уизли, а когда закончите, принесите мне чашку чая. Скоро приедут жена с сыном, вечером мы идём на концерт с мистером и миссис Фадж, — быстро забормотал он, больше не замечая никого вокруг. — Да, мой сын получил двенадцать СОВ, да-да, это очень высокая оценка, я очень рад, да…

— Какого хрена? — спросил Гарри, шокировано смотря на мужчину.

Крауч услышал новый голос и бросился к Поттеру.

— Ты… не его?

— Эээ… нет, не его, — ответил Гарри, хотя по лицу парня было очевидно, что он поддерживал беседу так, как поддерживают беседу с человеком, у которого в руках граната.

— Ты… Дамблдора? — Крауч ухватился за его мантию, потянув на себя.

— Гарри, он спятил, я решила пройтись, подождать тебя, как он выпрыгнул прямо из леса в таком состоянии и… — пыталась наспех объяснить происходящее Гермиона.

— Предупреди Дамблдора… Я совершил ошибку… — бормотал Крауч, жутко водя глазами в разные стороны.

— Он всё повторяет, что хочет увидеть Дамблдора, — Гермиона говорила полушёпотом, не зная, насколько может быть агрессивен работник Министерства или, точнее, то, во что он превратился.

Гарри всё ещё испуганно глядел на мужчину у своих ног, слушая объяснения Грейнджер, и, к её счастью, пока что у него вообще не было вопросов, что здесь делает Малфой.

— Да, Уизли, принесите, пожалуйста, записку от министра Андорры, думаю, я успею набросать ответ… — Крауч опять развернулся к дереву.

— Может, он под чем-то? — предположил Малфой, нахмурившись.

— Его нужно отвести к Дамблдору, — Гарри всё ещё пытался отцепить пальцы Крауча от своей мантии, которую гриффиндорец накинул поверх формы.

— Да он не в состоянии даже дерево от одного из Уизелов отличить, куда его вести! — Драко указал на растение, которое представлялось мужчине Перси.

— Я должен… рассказать, предупредить… — Крауч вновь вернулся к ним. — Берту убили… моя вина… я виноват… сын… Гарри Поттер.

— Просто нужно привести Дамблдора сюда и быстрее, непонятно, сколько ещё его мозг выдержит в таком состоянии, — быстро заговорила Гермиона, вспоминая всё, что читала о подобном затмении рассудка в медицинских справочниках и игнорируя дрожь в теле после слов Крауча о смерти Берты.

— Да, Гермиона, сбегай за директором, мы задержим… — хотел сказать Гарри, но был перебит.

— Ебать, Поттер, тебе никто не говорил, что ты гений? Она по уровню физической подготовки что-то между глизнем и демимаской.

В других обстоятельствах Гермиона бы оскорбилась, начав возражать, но нужно было признать, что это правда. Девушка слабее их обоих, и, учитывая расстояние до школы и отдалённость кабинета директора, она не являлась хорошим вариантом.

— Малфой прав, — сказала Гермиона Гарри, проглотив это. — Должен быть кто-то из вас, побыстрее!

Драко выжидающе глянул на Поттера, и тот ощетинился.

— Я не оставлю тебя здесь с ней!

Гермионе хотелось застонать. Только этого сейчас не хватало! Грейнджер развернулась к Малфою и одними губами произнесла «пожалуйста», умоляя его не устраивать сцен и не делать эту ситуацию ещё более странной и подозрительной, когда они и так, кажется, были по уши в дерьме. Он раздражённо выдохнул, клацнув зубами и буквально взглядом приказав ей не приближаться, побежал в сторону замка. Она запоздало посмотрела на метлу, которая валялась в стороне, но было уже поздно: в этом хаосе у них троих всё вылетело из головы.

***

Драко мчался по коридору к каменной горгулье, что торчала в стене в середине коридора, и запоздало подумал о том, что для входа в кабинет директора нужен пароль.

— Вот блять… — пробормотал он, понимая, что не знает, какой пароль поставил старик.

Он посмотрел вбок, будто пытаясь на глаз определить, какова вероятность того, что Дамблдор сидит в учительской поздно вечером. Вдруг горгулья отодвинулась и с потайной лестницы вышел Снейп. Он поднял брови при виде воспитанника своего факультета.

— Мистер Малфой? Что вы здесь забыли в такое время?

— Мне нужно увидеть Дамблдора! — сказал он. — Там в лесу… Крауч… у него не все дома.

— Вы что, пьяны? — сквозь зубы спросил Снейп, всматриваясь в Драко и явно на полном серьёзе предполагая такой вариант.

— Да нет же, господи, там Крауч, который бормочет, как сумасшедший о чём-то. Поттер и Грейнджер остались с ним, чтоб я… — его сбивчивые объяснения были прерваны, когда потайной ход за спиной декана открылся, и из него показался Дамблдор в зелёной мантии.

— Профессор, мистер Крауч в Запретном Лесу, он хочет с вами поговорить, — быстро произнёс Драко, понимая, что ещё секунда потерянного времени и мыслей о том, что он оставил Грейнджер в обществе какого-то больного на голову, ну и Крауча, конечно, и его виски взорвутся.

— Веди, — к счастью, Дамблдор лишь коротко кивнул и сразу же пошёл за ним, а Снейп остался стоять в коридоре, настороженно смотря им в спины. — Драко, о чём говорил мистер Крауч? — спросил он, спускаясь по мраморной лестнице и поспевая за слизеринцем.

— Что хочет вас предупредить о чём-то, что сделал что-то ужасное, говорил, что Берта Джоркинс мертва то ли по его вине, то ли он просто говорит, что в чём-то виноват. Связанной речи было мало.

Они вышли из замка, и директору пришлось прибавить шаг, потому что Малфой физически больше не мог идти в таком темпе.

— Правда?

Слизеринцу хотелось огрызнуться и крикнуть: «нет, мать твою, розыгрыш», но Драко сдержался, продолжив отвечать.

— Он ведёт себя как сумасшедший, в одну минуту говорит с деревом, словно со своим помощником, одним из Уизли, а потом бросается в ноги Поттеру и умоляет отвести его к вам.

Они приблизились к карете Шармбатона, и Малфой обогнал старика, пытаясь всмотреться во тьму.

— Где они?

— Где-то здесь, они…

— Люмос! — они произнесли заклинание одновременно, осветив двумя крупными кругами траву. Как только свет полился из палочек, в поле их зрения попали две пары ног, которые лежали друг от друга на расстоянии метра. Крауча и след простыл.

Произошла абсолютно бессознательная реакция ужаса, и Драко был уверен, что, смотри на него сейчас не то что Дамблдор, а весь Хогвартс, он поступил бы так же, потому что едва не утонул в собственном нахлынувшем страхе.

— Грейнджер! — слизеринец кинулся к ней, взял её лицо в руки и, почувствовав тепло, сместил пальцы, нащупал пульс и выдохнул.

— Оглушили, — сказал директор, точно так же склоняясь над Гарри. — Оживи! — произнёс он, взмахнув палочкой в воздухе, и Поттер начал откашливаться вместе с Грейнджер, привставая.

Ярость пронеслась по его венам так внезапно, что он бы не успел остановить этот порыв, даже если бы и хотел.

— Да какого хера ты такой, блять, беспомощный? — Драко ухватился за Гарри, отбрасывая его обратно на траву. — Тебе всего нужно было…

— Мистер Малфой! Драко! — Дамблдор тут же вмешался, оттянув его за плечо от Поттера, который, кажется, всё ещё мало что соображал. — Драко, успокойтесь. Никто, включая мисс Грейнджер, смертельно не пострадал, держите себя в руках.

Он перевёл взгляд на Гермиону, которая села, потирая виски, и жмурилась от яркого света Люмоса.

— На нас кто-то напал, — прохрипела она. — Сзади, со спины. Драко только вошёл в замок, как…

— Я держал Крауча, а потом… Где он? — Поттер, наконец, пришёл в себя, осматриваясь.

Малфою очень хотелось рассказать ему где, мать его, Крауч, но, казалось, что если он сейчас начнёт говорить, то не сможет больше сдерживаться.

— Тихо, полежите спокойно, Гермиона, не поднимайтесь, — велел Дамблдор и взмахом палочки отправил патронус в сторону леса, который был похож на какую-то птицу, хотя слизеринец не особо рассматривал. Он не отрывал глаз от гриффиндорки, которая стала выглядеть куда лучше, чем пару минут назад.

— Директор! — Драко услышал грубый растерянный голос позади себя и обернулся, увидев Хагрида с арбалетом. — Что здесь…

Только его не хватало.

— Хагрид, приведи профессора Грюма и… — начал Дамблдор, но был перебит.

— Это ни к чему, я уже и так здесь! — прохрипел Аластор, быстро хромая к ним, опираясь на палку. — Я бы и раньше пришёл, проклятая нога…

— Отлично, Хагрид, отведи детей в школу, — директор отдавал приказы быстро и спокойно. — Мне нужно увидеться с Каркаровым…

Грейнджер, наконец, села на траву и больше не выглядела так, будто при малейшем движении вестибулярного аппарата её могло стошнить.

— Гермиона! Ты в порядке? — Поттер кинулся к ней, садясь рядом на колени и убирая со лба девушки волосы.

Новая волна ненависти прокатилась по Малфою при виде этого жеста, хотя казалось, что большую антипатию к этому придурку испытывать невозможно. Была бы лучше, если бы у тебя присутствовала хоть капелька мозгов.

— Всё хорошо, Гарри, я в норме, — улыбнулась она. Как всегда не переносит, когда кто-то переживает о ней слишком сильно.

— Отведи их прямо по башням факультетов, — Дамблдор повернулся к ученикам. — Гарри, Гермиона, Драко, я бы настоятельно просил вас никуда сегодня больше не выходить. Если вам вдруг захочется отправить кому-то сову, — он посмотрел на Гарри, — или переброситься парой слов, — он буквально на мгновение задержал взгляд на них с Грейнджер, хотя вряд ли она заметила, — это может подождать до завтра. Вы меня поняли?

— Да, профессор, конечно, — закивала Грейнджер.

Гарри опоясал её талию, придерживая, пока Хагрид шёл впереди, что-то бурча под нос о том, какого чёрта они якшаются подле Запретного Леса по вечерам. Гермиона обернулась к Малфою, пока Поттер пытался успокоить лесничего, и Драко увидел беспокойство на её лице.

— Смотри под ноги, — произнёс он едва слышно, и она вздохнула, отвернувшись.

Драко потёр руками глаза, чувствуя, как на его плечи с каждым днём опускалась всемирная усталость. Казалось, только он запирал внутри осознание чего-то одного, вселенная подбрасывала ему новые потрясающие возможности свихнуться, ни на секунду не оставляя его в покое.

***

Совы привычно подняли гул над столами, но Рон был так увлечён, что даже забыл пожаловаться на задержку почты.

— То есть на вас напал Крауч? — спросил он ещё раз.

— Это произошло мгновенно, я даже не успел ничего понять, не знаю… — Гарри сложил руки в замок, в тысячный раз анализируя ситуацию.

— Сомневаюсь, Рон, Крауч выглядел так слабо, что едва ли был способен на магию, не говоря уже об атакующей, — покачала головой Гермиона. — Просто ума не приложу, куда он потом делся, что его не смогли найти. Аппарировать Крауч не мог, да и навредить ему тоже никто не успел бы, там ведь были только мы вдвоём.

— А как вы там вообще оказались? Вот блин, стоит только один раз пойти пробирки помыть, как всё пропустил! — возмутился Рон.

— Я ж говорил тебе, что пойду полетать, а когда Джинни вылечила меня, — друг перевёл на Гарри удивлённый взгляд, но он отмахнулся, как бы говоря, что это неважно, — я вышел на поле. Мне Алисия и Симус сказали, что Гермиона искала меня, а потом убежала после драки с Булстроуд.

— Драки?! — крикнул Уизли, и в тот же момент сова сбросила на него коробку, прервав его вопль.

— Это громко сказано, — закатила глаза девушка, намазывая на тост масло. — Она просто потянула меня за свитер, а я её оттолкнула и решила, что Гарри найдёт меня в башне, потому что это уже перешло всё границы.

— Но я нашел тебя на опушке, перед тем, как Малфой… О, погоди, а что там делал Малфой? — спохватился Гарри, будто напрочь забыл о наличии слизеринца из-за всей суматохи.

Гермиона была готова к этому вопросу, так что быстро нашлась с ответом.

— Спросил у меня, что я там устроила с Милисентой. Он едва ли успел два слова сказать, прежде чем ты явился, пустяки, — отмахнулась Гермиона. — Давайте откроем письмо Перси!

Мальчики закивали головами, разрывая пергамент, который подруга принесла на завтрак, а сама Гермиона занялась посылкой Рона. Перси не сказал многого, кроме того, что, как и предполагалось, не видел Крауча всё это время, но получал от него ежедневные инструкции, а «уж почерк мистера Крауча, я знаю, можете мне поверить».

— И как он мог получать от него инструкции, если тот совсем не в себе? — спросил Рон, перечитав письмо ещё раз в голос, выбросив окончание о поздравлениях с Пасхой.

— Понятия не имею, — покачал головой Поттер, смотря на посылку, которую успела открыть Гермиона: в ней лежали шоколадные пасхальные яйца и домашние ириски от миссис Уизли.

Она задумчиво отломила кусочек от сладости и начала медленно пережёвывать, когда заметила на горизонте Виктора. Крам приближался, и уже через пару секунд не было сомнений в том, что он идёт к ним.

— Привет, — улыбнулся Виктор, окинув глазами троицу.

— Эээ… здравствуй. Как жизнь? — стушевался Рон.

После их расставания Виктор и Гермиона практически не виделись, и мальчики не общались с Крамом, хотя девушка была вовсе не против, поэтому сейчас всех троих затопила неловкость, которую они пытались скрыть.

— Всё хорошо, спасибо. С праздником вас, — кивнул он головой, пока Грейнджер запивала шоколад чаем.

— Да, спасибо, тебя тоже! Ну, мы пойдем? Гермиона? Встретимся на Чарах? — поднялся Гарри, желая смыться и дать бывшей паре поговорить.

— Конечно, — натянуто улыбнулась она, наблюдая за тем, как мальчики уходят. — Привет, Виктор, давно не виделись, — повернулась Гермиона к нему.

Девушке была ненавистна мысль о том, что теперь они должны чувствовать вот эту напряжённость, учитывая, что ей искренне нравился Виктор.

— Верно, — усмехнулся он. — Пасха стала отличным поводом, чтоб тебя поздравить и переброситься парой слов, — Виктор что-то поднял, и она только заметила в его руках картонную коробочку. — Держи, это козунак — болгарский пасхальный кулич. Я думаю, тебе может понравиться.

— О, спасибо большое! — растаяла Гермиона, принимая подарок. — Блин, так жаль, что я не могу съесть его сейчас. Уже нужно идти, но я обязательно попробую и скажу тебе, понравилось ли мне.

— Надеюсь, ты любишь изюм, — кивнул он, не скрывая радости. — Тебя проводить на занятия? Как друг, — Виктор быстро добавил последнее, и ей очень хотелось, чтобы он перестал так делать.

Крам будто оправдывался. Невозможно было представить, чтобы Гарри или Рон вечно бы добавляли ко всему эту вставку: «Можно у тебя списать конспект по Истории? По-дружески». Она прыснула, быстро скрыв это за кашлем.

— Да, конечно, пойдём, — Гермиона засунула свой подарок в сумку, направляясь к выходу. — Виктор, ты же знаешь, что тебе не нужен повод, чтобы поговорить со мной. Или с мальчиками, — повернулась она к нему. — Мы всегда рады пообщаться с тобой.

— Ну что ж, тогда я воспользуюсь моментом и спрошу, может, ты хотела бы провести время вместе? Как…

— Друзья, да, я поняла, — кивнула она ему, и он покраснел.

— Ну, да, в общем. Я мог бы поучить тебя летать, как раз на выходных будет отличная погода, — предложил Виктор, выжидающе смотря на гриффиндорку.

— Полетать? — с сомнением поджала губы Гермиона. — Давай, может, просто прогуляемся?

Она толкнула дверь, выходя, и в следующий момент Крам замер, наталкиваясь на Драко из-за толпы первокурсников из Когтеврана, которые почему-то передвигались исключительно группами по шесть человек и более.

— Осторожнее, Малфой, — недовольно буркнул он, отходя от прохода.

Глаза слизеринца прошлись по Гермионе и на секунду остановились на её плече, которое соприкасалось с плечом Виктора.

— Что, Крам, всё ещё таскаешься за девчонкой, которой не нужен? — улыбнулся он злой ухмылкой. — Ну, серьёзно, должно же у тебя быть какое-то самоуважение.

Её рот открылся от шока. Мерлин, никто не мог быть настолько… грубым.

— Следи за собой, — голос Виктора тут же превратился в ледяную глыбу. — Будешь показывать свой ум на Турнире. Надеюсь, следующее задание окажется контактным.

Их неприязнь набирала обороты ещё с самой первой вечеринки осенью, где Драко обыграл его в бильярд, и росла в геометрической прогрессии.

— Виктор, пойдём… — Гермиона потянула болгарина за руку, понимая, что этим утром слизеринец явно не в духе, а Малфой с плохим настроением — бомба замедленного действия. И секундомер тикал.

— Если ты не заметил, я уже показал, — лениво пожал плечами слизеринец, намекая на шкалу баллов, где он стоял выше.

Господи.

— Гермиона, пойдём отсюда, — болгарин повёл себя как взрослый человек и просто молча обошёл Драко, увлекая её за собой, когда Малфой скрылся за дверью. — Я не понимаю, как Кубок мог выбрать кого-то столь… неприятного.

— Малфой просто бывает очень… — Гермиона поняла, что была в шаге от того, чтобы оправдать его недопустимое поведение, так что быстро себя одёрнула, — невыносимым. Хочет достать тебя.

— Я уже понял, — буркнул Виктор, подводя её к кабинету Чар. — Возможно, это его тактика — выбить как можно больше соперников из колеи, так ведь легче.

— Возможно, — согласилась Гермиона, кивнув, думая про себя, что вряд ли Малфой нуждается в какой-то подобной схеме, потому что такая «тактика» — это просто его ежедневное поведение.

Она попрощалась с Виктором на хорошей ноте, помахав ему рукой, и села рядом с Роном, пожав плечами на заинтересованный взгляд друга. Гермионе ужасно хотелось, чтобы её жизнь хотя бы на какое-то время притворилась нормальной. Она устала испытывать постоянное напряжение, но, видимо, просила слишком многого.

***

Малфой сломал перо в руке, отбросив остатки на стол. Пара по Травологии, затем Чары, потом История. Слишком спокойный набор предметов для человека, который готов взорваться. Ему хотелось, чтобы сегодня в расписании были ЗОТИ или Трансфигурация, или, на худой конец, Уход за магическими существами. Какая-нибудь пара с гриффиндорцами. Ему страшно хотелось выплеснуть на кого-то агрессию, которая бурлила в его венах раскалённым маслом. Он погавкался с Блейзом и едва не убил Гойла, когда тот случайно обронил чернильницу Драко, несмотря на то, что на устранение беспорядка ушло меньше секунды.

Когда прозвенел звонок, слизеринец был готов упасть в кровать и проваляться там весь вечер, чтобы как-то себя вынести, но его перехватила пуффендуйка на курс младше.

— Малфой? После ужина тебя просила зайти к себе Макгонагалл, какое-то объявление для чемпионов, — сказала она, на ходу перевязывая волосы красной лентой.

Он вздохнул, закатив глаза. Как же я за сегодня заебался.

— Ты в курсе, что не смог бы стать ещё более раздражающим, даже если бы задался такой целью? — спросил Забини, накладывая себе ужин. — Что с тобой не так, мужик? Рехнувшийся Крауч выпил из тебя все соки?

Что с ним не так? Проще спросить, что с ним вообще было так в последнее время. Встреча с Волдемортом, которую он скрыл от Блейза, по сравнению с которой весь чёртов Турнир казался детской шалостью; вчерашняя выходка Поттера; ужас Драко, застрявший в горле, не найдя выхода, когда он на секунду, буквально на мгновение предположил, что Грейнджер могла умереть. Блять, до сих пор чувствую, как бросает в холодный пот при этой мысли. Крам утром, который напрашивался. И Макгонагалл со своим собранием. Буквально всё с ним было не так.

— Мне, честно, похер на Крауча, за исключением того факта, что старик просто взял и испарился, — буркнул Драко, наливая себе в стакан яблочный сок.

У Малфоя совершенно не было аппетита.

— У него точно не оставалось сил для использования магии? — ещё раз уточнил мулат.

— Он не был достаточно сильным, чтоб самостоятельно стоять на ногах, — ответил Малфой. — В школе есть шпион. Это то, что мне сказали на той встрече. Он мог поспособствовать тому, что Крауч исчез, потому что тот так рвался к Дамблдору, вечно повторяя что-то о своей вине и о смерти Джоркинс… Не знаю.

— Это Филч, — клацнул пальцами Блейз, и Драко перевёл на него ты-издеваешься взгляд. — Нет, ну а кто его бы заподозрил? И выглядит жутко.

Забини хотел его отвлечь, потому что Малфой ничего не мог сделать в этой ситуации. Это они выяснили ещё вчера, когда у него не получилось отделаться от чёртова Хагрида, который не желал слышать о том, что он и сам в состоянии добраться до своей спальни без ненужного сопровождения. Блейз хотел растормошить друга, но Драко казалось, что сейчас ничто не в состоянии как-то на него повлиять. Он посмотрел на часы.

— Мне нужно к Макгонагалл, — сказал Драко, отодвигая скамью и оставляя друга в обществе остальных слизеринцев. Ему нужно поспать. Возможно, это поможет.

Он провёл по волосам привычным жестом, приводя их в ещё больший беспорядок, и поднялся по лестнице. Из кабинетов выходили студенты, у которых сегодня было на одну пару больше, и спускались вниз к ужину, толкаясь. У некоторых шли дополнительные шестьдесят минут по разным дисциплинам, так что его желание оказаться в тишине отодвигалось всё дальше и дальше.

Из кабинета Макгонагалл повалили второкурсники, толкая друг друга на лестнице. Малфой закатил глаза и решил подождать на другой стороне коридора, пока старуха сама пригласит, избавившись от малолеток. Удар в плечо заставил Драко развернуться по инерции движения и увидеть Гарри, который точно так же немного пошатнулся.

— Протри очки, Поттер, — выплюнул он, отталкивая его от себя.

— Отвали, Малфой, — бросил гриффиндорец, понимая, что сам налетел на слизеринца, но всё равно не мог просто пропустить реплику мимо ушей. — Я не в состоянии сейчас слушать твоё дерьмо.

— Да ты вообще ни на что не в состоянии, давай будем честными, — обернулся Драко, игнорируя проходящую мимо парочку, которая покосилась на их перепалку на повышенных тонах, но всё же прошла дальше. — Настолько немощный, что даже не смог позаботиться о своей же подружке, хотя требовалось-то всего лишь не сводить глаз с обезумевшего старика, но для нашего героя задача оказалась непосильной, — ядовито проговорил он, наблюдая за тем, как Поттер пенится от злости.

Наконец-то Драко выпала возможность выплеснуть хотя бы часть своей ярости на него. На этого тупоголового идиота, который допустил то, что произошло в лесу. Думая об этом, Малфой вновь и вновь чувствовал нарастающую злость, которая, кажется, должна уже успокоиться и отпустить его после стольких раз, но нет.

— Я не был в этом виноват, и я бы никогда не допустил, чтоб с Гермионой что-то приключилось, ты, ублюдок, — он перехватил сумку рукой, явно пытаясь сдерживаться, но Драко надавил ему на больную точку. Кажется, Поттер реально винил себя в том, что упустил Крауча. — Ты сам какого хера за ней пошёл тогда в лес? Не думай, что я не знаю, что у тебя на уме, Малфой! Что ты там собирался делать, пока я не появился? Угрожал ей? Из-за этой стервы Булст…

— О, ну да, это то, что я делаю: угрожаю женщинам и детям, — фыркнул Драко с сарказмом. — Если бы я хотел кому-то пригрозить, выбрал бы соперника более достойного, чем грязнокровку.

— Не смей к ней больше подходить, ты меня понял? — Поттер сделал несколько шагов вперёд, тыча в него пальцем.

— Не смей мне указывать, что делать, шрамированный. Я обычно девчонок не бью, но для тебя, Поттер, могу сделать исключение, — он с силой ударил гриффиндорца по руке, заставляя сжать указывающий на него палец.

Гарри в ответ толкнул Драко, и Малфой мог поклясться, что почувствовал, буквально услышал щелчок внутри себя, который отпустил его самообладание. Один толчок и будто отщёлкнулся карабинчик с его яростью, давая ему все права выплеснуть её и, наконец, почувствовать себя лучше. Он бросился к Поттеру, с силой ударяя его по скуле и слыша хруст, который разлился в нём музыкой. Но в следующий момент резкая боль вспыхнула у виска, и Драко перекатился, меняя позицию. Злость концентрировалась в костяшках слизеринца, обещая потом исчезнуть и дать ему свободно дышать. Пока что ярость заглушала крики девчонок вокруг и удары о каменный пол, который он чувствовал спиной, прежде чем сжал горло Поттера рукой и вновь вмазал ему по рёбрам.

***

— Мерлин, я как ни повернусь, так ты что-то читаешь, — возмущённо покачал головой Рон, держа в руке кекс. — Уроки ведь уже закончились.

— У тебя, Рональд, может, и закончились, — зыркнула на него девушка и сразу вернула глаза к пергаменту, — а у Вектор сегодня факультатив, я думала сходить, потому что у меня возникли определённые сложности с последней темой. Не хочется завалить экзамен.

— Ты сумафедфая, — пробормотал он, запивая кекс содовой и поднимаясь. — Пойдём, провожу тебя.

— А ты куда? — подняла она бровь, вешая себе сумку на плечо.

— Подожду Гарри с его собрания, может, потом пойдём полетаем, если Трюк разрешит, так как я пропустил тот вечер из-за грёбаного Снейпа.

— Не из-за грёбаного Снейпа, а из-за грёбаной Лаванды и своей собственной глупости, — сказала Гермиона с укором, поднимаясь по ступенькам.

— Да-да-да, ты уже мне это говорила, — вздохнул Рон и замер с открытым ртом, готовый парировать, потому что услышал шум и крики со второго этажа, на который они поднимались. — Что там проис…

Дальше Уизли не договорил, уткнувшись глазами в зелёно-красный комок, который точно был двумя студентами с разных факультетов. Гермиона похолодела в ужасе, когда они на мгновение замедлились, оставляя друг на друге все новые и новые увечья. Драко. Гарри.

Она закричала в ужасе, подбегая к толпе.

— Твою ж…

— Рон! Сделай что-то! — потормошила она его за плечо и вдруг её кто-то оттолкнул, пытаясь вмешаться.

Забини. Почему-то Гермиона ощутила при виде него что-то, похожее на благодарность, потому что, судя по лицу мулата, не одна она была в ужасе от происходящего. Имеется в виду настоящий ужас, а не то подобие страха на лицах у остальной толпы, которая граничила с «ну, хотя бы что-то интересное произошло за сегодня».

Она вытащила палочку и бросила в парней слабый разряд токового импульса, отбрасывая их друг от друга на небольшое расстояние, буквально на метр всего лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы Рон и Блейз оттащили своих друзей по разным углам.

Её затошнило. Стук каблуков Макгонагалл Гермиона могла узнать даже со спины, но всё же обернулась и увидела, как профессор шла к ним с побледневшим от негодования лицом, а рядом с ней семенила пуффендуйская первокурсница. Слава богу, кто-то додумался до этого. Видимо на её кабинете, по обыкновению, стояли заглушающие чары, чтобы не слышать шума во время перемены и иметь возможность спокойно подготовиться к уроку, что дало парням все возможности едва ли не убить друг друга.

— Ты сукин сын… — Поттер волком смотрел на Малфоя, сцепив зубы.

— Забини вечно портит мне веселье, — Драко вырвался из рук итальянца, вытирая кровь.

Волосы Гермионы зашевелились от страха, едва она увидела, как он сплёвывал алые сгустки. Её мысли тут же понеслись в сторону внутреннего кровотечения, но когда Драко прошёлся по подбородку тыльной стороной руки, стало ясно, что это всего лишь рассеченная губа. Губа, синяк на виске, сбитые руки. Гарри выглядел не лучше — у него был подбитый глаз и, кажется, сломан нос — это она могла судить чисто по внешнему виду.

— Вы… Что здесь… А-ну разойдитесь, живо! — крикнула профессор толпе, которая всё ещё стояла, ожидая то ли продолжения, то ли разборок. — Что здесь произошло? Мистер Поттер! — она вскрикнула, заметив Гарри, который стоял ближе к ней.

— Всё норм… — попытался сказать он.

— Замолчите сейчас же! — оледенелым голосом прервала его Макгонагалл. — Быстро к мадам Помфри, сию минуту! Где?..

Женщина обернулась, но Малфоя в поле зрения не оказалось. Гермиона подошла к Гарри, пытаясь посмотреть ему в лицо, пока Рон всё ещё не отходил от него, будто ожидая, что друг может вновь обезуметь и броситься на кого-то. Несмотря на то, что именно Уизли был самым вспыльчивым из них троих, даже он сейчас выглядел шокировано.

— Гарри…

— Я в порядке, Гермиона, — произнёс он, и его голос звучал, как ни странно, нормально, парень лишь держался за перегородку носа, пытаясь остановить кровь.

— Вы что, оглохли, Поттер? Я приду в лазарет через пять минут, и, клянусь Годриком, если вас там не будет… — голос Макгонагалл был на грани.

— Пойдём, Гарри, давай, — Рон осторожно потянул друга за плечо, пытаясь убедить идти за ним в больничное крыло. — Я провожу его, попробуй тут, ну… — он вполголоса кивнул Гермионе на Макгонагалл, понятно дело, призывая её как-то успокоить их декана, но едва ли она могла сейчас что-то сделать, чтобы остановить катастрофу. Грейнджер уже представляла: завтра утром в их чаше не будет ни единого малюсенького рубина.

— Где Драко Малфой? Мистер Пьюси? — обернулась Минерва к слизеринцу, когда увидела, что Гарри удалился.

— Он куда-то свал… эээ, ушёл. Ещё до того, как вы пришли, — ответил Пьюси, на ходу корректируя свою речь и явно пребывая в состоянии потрясения.

— Ему нужно в лазарет, отправляйтесь в гостиную Слизерина и приведите его к мадам Помфри, — она отдала указания и развернулась к Гермионе, которая всё ещё смотрела на капли крови на полу, когда все потихоньку расходились, понимая, что больше ничего интересного не предстоит. — Мисс Грейнджер, вы остановили это… безобразие?

— Эм… что? — она моргнула, переведя взгляд на профессора и приказывая себе собраться, потому то Минерва выглядела как человек, который действительно лишался терпения. — Нет. Точнее да, я попыталась, но потом парни их растянули.

— С чего всё началось?

— Я не видела, профессор, извините, я пришла, когда они уже… — она указала рукой на пол, и женщина поджала губы, кивая.

Макгонагалл начала убирать беспорядок на полу и магией выравнивать картины, которые покосились явно от того, что кто-то кого-то плотно приложил спиной об них. Господи.

— Минерва? Что произошло? — Бербидж поправила на ухе массивную серёжку из янтаря, приближаясь.

— Два студента со старшего курса устроили здесь невесть что, — объяснила она. — Чарити, будь добра, запечатай мой кабинет. Я пойду в лазарет, мне нужно проследить за состоянием студентов, надеюсь, мистера Малфоя уже отыскали.

— О, конечно-конечно, — интенсивно закивала вторая, осматривая место. — Ох, эти мальчишки просто какое-то наказание… — заламывала она руки, направившись к классу Трансфигурации.

Чёрт возьми. Малфой. Гермиона могла поклясться всем на свете, что последнее место, куда бы он отправился, была гостиная Слизерина. Она сорвалась на бег, взбираясь по пролётам лестницы. Ему нужно было смыть кровь, скорее всего, он где-то в туалете. Или в месте, где его с самой меньшей вероятностью станут искать и донимать расспросами. Она побежала вдоль коридора и поднялась ещё по одной лестнице, надеясь, что та не отъедет так невовремя в другой конец замка, заставив её вновь проделать весь этот круг.

Ну, конечно. Грейнджер заметила слизеринца выходящим из туалета рядом с тем кабинетом, где и надеялась его найти.

— Малфой! — позвала Гермиона, и он обернулся, но всего на секунду, лишь за тем, чтобы закатить глаза и продолжить путь. — Малфой, стой!

Ей пришлось побежать, чтобы догнать его, потому что Драко, в отличие от Гарри, не хромал. И, в отличие от Гарри, не был в лазарете.

— Малфой, тебе нужно к мадам Помфри, — она встала перед ним, преграждая ему путь.

— Лично мне ничего не нужно, отстань, Грейнджер, — отмахнулся он от неё, качнувшись на ступнях, чтобы показать ей своё желание уйти, но Гермиона не сдвинулась с места даже на миллиметр.

— У тебя раны на лице, Драко, — она осмотрела его кожу и увидела знакомый порез на губе, из которого всё ещё слегка сочилась кровь, пачкая воротник парня, и синяк у виска, что вот-вот норовил превратиться в разводы сине-красных цветов.

— Пара царапин, успокойся, что за инстинкт мамочки?

— Мамочки? Да Макгонагалл приказала тебя… — Гермиона уткнула руки в бока, и он усмехнулся, заметив этот жест, растянул губу, что стала кровоточить чуточку больше от этого движения.

— Я не пойду в лазарет и точка, поняла? — оборвал её Драко, попытавшись отодвинуть плечом.

— Тогда вылечи себя сам! Ты не можешь ходить по школе в таком состоянии! Учителя ищут тебя, — настаивала Гермиона, всё же радуясь, что он не в таком плохом состоянии, как нарисовало её воображение. Драка могла быть куда более серьезной.

— Для того, чтобы вылечить себя, нужны специальные знания, Грейнджер, — раздражённо ответил он, как всегда, когда чего-то не знал, и здесь уже была её очередь усмехаться.

— О, погодите, мальчик, который знает анатомическую магию, не умеет использовать лечебные заклинания? — нарочито невинно протянула она.

Чтобы залечивать кровоточащие раны, да и вообще то, что имело урон больше царапины или, может, засоса, нужно было специальное обучение. Оно не являлось очень сложным, если не копать глубоко, но факт того, что Драко не придал значения чему-то, что могло когда-то спасти ему жизнь, учитывая, какому волшебству он уже успел обучиться, приводило её в шок.

— Анатомическая и лечебная магия — это не одно и то же, — Драко раздражался с каждой минутой всё больше, и она решила, что адреналин в крови парня ещё не улёгся, так что это вряд ли самое подходящее время его злить. Не то чтобы Гермиона боялась, что он ей что-то сделает, просто чем больше Малфой взбешён, тем меньшего конструктива от него можно было добиться, эту аксиому девушка выучила на зубок.

— Стой, — Грейнджер ухватила его за рукав, и Драко перевёл взгляд на её руку, так что она быстро отпустила рубашку. — Давай я помогу тебе, — он поднял бровь. — Я знаю парочку заклинаний, которые уж точно справятся с твоими увечьями.

Он стоял и просто смотрел на неё, явно балансируя между чем-то, так что она раздражённо цокнула языком и потащила его к кабинету, в котором они впервые встретились наедине и никак не могли его поделить. На её удивление Малфой довольно быстро пошёл за ней. То ли раны на лице действительно доставляли столько неудобств, то ли он и сам понимал, что Макгонагалл с него сдерёт три шкуры, если увидит завтра на уроках с таким лицом.

Гермиона усадила Малфоя на диван в конце класса, убрав оттуда несколько подушек. Осторожно повернув его лицо, она взмахом палочки включила светильник, чтобы лучше видеть, и сосредоточила свою магию в импульсе, который довольно быстро вылечил синяк на виске. Судя по тому, как он помотал головой после, это, должно быть, доставило боль. Рана на губе до сих пор кровоточила, так что Гермиона решила оставить её немного затянуться естественным способом, все же она не являлась профессиональным целителем. Девушка опустилась на пол и взяла в ладонь его руку, костяшки которой были кровавым месивом.

— Я просто не понимаю, в чём проблема пойти к целителю, — раздражённо пробурчала она. — Помфри это бы сделала в сто раз аккуратнее.

Гермиона чувствовала, как он наблюдает за ней, не отнимая руку, хотя знала, что магия щипала раненую кожу.

— Крутые парни не ходят в лазарет, — язвительно ответил Малфой, усмехаясь, судя по интонации.

Как для человека, который только что подрался, у него было на удивление хорошее настроение.

— Да? Что-то я не помню, чтобы ты так мыслил после случая с гиппогрифом, — хмыкнула Гермиона, бросая на него взгляд и вмиг стирая с его лица ухмылку.

— После всего пережитого летом, это, — указал он другой рукой на своё лицо, — действительно пара царапин, Грейнджер, так что ты можешь хотя бы на секунду расслабиться и перестать вести себя так, будто я при смерти.

Эти слова должны были её задеть или вызвать на словесный реванш, но на самом деле сжали сердце. Она медленно работала, вздохнув.

— Драко, тебе нужно научиться себя лечить. Особенно, если подобное происходит из раза в раз, — сказала Гермиона почти шёпотом, боясь, что за этим последует взрыв, который обычно не заставлял себя ждать, когда она касалась подобной темы, но он просто промолчал, и это была самая адекватная реакция, на которую девушка могла рассчитывать.

Грейнджер взялась за его вторую руку, удовлетворённо отметив, что вылечила всё даже без шрамов. Лечение заняло вдвое больше времени, чем требовалось нормальному врачу, но это было хоть что-то. В конце концов у неё под рукой не нашлось никаких зелий.

— Какого чёрта вы там устроили? — наконец-то спросила она. — Макгонагалл в ярости. Она снимет со всех нас кучу баллов, и, признаться, я не могу её винить. Такое поведение просто…

— Поттер распизделся. Прикинь, никогда такого не было и вот опять, да? — Малфой прервал её речь своим сарказмом.

— Он не… — она строго посмотрела на слизеринца, осекшись. — Вы ведете себя, как будто вам обоим по восемь лет и…

— Грейнджер, — расплылся Драко в улыбке, наклоняясь к ней и пропуская мимо ушей все её нотации, — давай я научу тебя ругаться. Это просто. Смотри, начнём с легкого, повторяй за мной: пи…

— Я умею, Малфой, — повысила голос Гермиона, — но не вижу в этом никакого смысла. Твой рот — помойка.

— Ну не знаю, обычно, когда ты облизываешь мои губы, ты ничего подобного не говоришь, — пожал плечами Малфой, смотря, как она заливается краской. — Девочки такие неоднозначные!

Гермиона вздохнула, решив проигнорировать эту его реплику, понимая, что ему просто нужно успокоиться. Когда-то он уже использовал это слово. И она привыкла, что после того, как Малфой позволял ей приблизиться, её ждал мощный толчок. Для равновесия. И, видимо, сейчас, позволяя ей помогать ему, он уже планировал подобное на будущее, но она оказалась достаточно глупой, чтобы всё равно остаться.

Когда Гермиона закончила, то ещё раз посмотрела на обе его руки, понимая, что действительно проделала хорошую работу. Возможно, Драко даже удастся соврать, что он пришёл в лазарет, но позже, хотя Гарри выдаст его с потрохами. У неё отлегло от сердца, что хотя бы один из них не был таким упёртым бараном и сейчас, наверное, уже опоен зельем сна, как всегда делала Помфри, и получал действительно квалифицированную помощь.

Гермиона подняла глаза, складывая руки у себя на коленях, и заметила, что Малфой наблюдает за ней. Судя по его взгляду, он смотрел на неё вот так уже продолжительное время, ничего не говоря. Гермиона не знала, что ей сейчас нужно сделать. Встать и уйти? Или ещё раз сказать о том, насколько она разочарована его детским поведением?

Драко протянул к ней руку. На ней по-прежнему были мазки крови, которые Гермиона не вытерла. Взяв её за подбородок, Малфой прошёлся большим пальцем по нижней губе. Знакомый жест. Ей хотелось знать, какие эмоции его толкают на это. Она закрыла глаза, понимая, что это вот-вот закончится, кто-то сверху разобьёт молоточком стеклянный колпак, и они вновь вернутся к своим жизням, делая вид, что являются врагами.

Рука Малфоя пахла его любимыми сигаретами и совсем немного кровью, но это почему-то совсем не портило аромат парня. Безумие.

Драко выдохнул, поглаживая её щеку. Гермиона точно знала, что он прекрасно понимает, как влияет на неё, она сама в этом виновата, но не могла просто взять и отказаться от этих крошечных мгновений его теплоты, которых и так едва хватало, чтобы держаться на плаву.

— Вы с ним общаетесь?

— Не то чтобы.

Не то чтобы. Это можно было назвать общением? Вот эти поглаживания — маленький недо-разговор. Она открыла глаза, когда его палец скользнул обратно к губам, и открыла рот, целуя подушечку. Наверное, ей не стоило так себя вести — поощрять за отвратительное поведение, но сдержать себя было сложно. Сложно. Невозможно, вообще-то.

Гермиона заметила, как его глаза переместились на её рот, следя за действиями, и взгляд стал темнеть, будто какой-то волчок раскрутили и взбаламутили кристальную воду. Он сглотнул, отняв руку, и она едва сдержалась, чтобы не застонать от разочарования.

— Поднимайся с колен, Грейнджер, — сказал Малфой, и его голос звучал куда ниже, чем пару минут назад. — Ты переоцениваешь мою выдержку.

Она чувствовала, что ей не нужно смотреть ему в глаза, а лучше отодвинуться подальше, потому что та вещь, которая всегда с ней происходила в его присутствии, если переставать себя контролировать хотя бы на минуту, тянула к ней свои руки, затуманивая рассудок. Гермиона посмотрела на часть кожи Драко, которая оголилась, потому что он расстегнул две пуговицы у горла. Воротник всё ещё был в мазках крови, и она только сейчас заметила, что Малфой скинул с себя пиджак и сидел в белой рубашке. Ей хотелось дотронуться до него, но часть её понятия не имела, может ли это сделать, несмотря на то, что он больше не ёжился от прикосновений девушки.

— А что, если… нет? — спросила Гермиона почти шёпотом, опять поднимая на него глаза и надеясь, что в них больше уверенности, чем она чувствовала.

Малфой склонил голову, закусив губу и слизав с неё кровь. Честное слово, можно поклясться, что он разгадал то, как воздействует этот его жест, и использовал его специально.

— Нет? — хмыкнул парень, немного прищурившись, будто пытался понять, в какую игру она играла.

Драко немного наклонился к ней, упершись предплечьями в свои колени, и она могла различить намёк на улыбку в его глазах. Гермиону всё ещё беспокоила губа парня, которая уже слегка затянулась, так что вылечить её будет проще.

— Давай я… — она протянула руку, но он перехватил её, покачав головой. Малфой вновь опустил свою ладонь ей на шею, двигая к себе.

Гермиона чувствовала, как предвкушение миллионом пузырьков шампанского концентрируется в её губах, ожидая касания, но он просто смотрел на реакцию девушки, не заходя дальше. Они сидели на расстоянии двадцати сантиметров, не больше, когда Драко вернул это прикосновение пальца к её губам. Гермиона прошлась мелкими поцелуями по всем фалангам, понимая, что больше не может сдерживаться. Ей всегда так сильно его не хватало.

— Открой рот, — тихо проговорил Драко, пока она опоясала своими руками его кисть, чтобы не дать ему отстраниться.

Насколько Гермиона ненавидела подчиняться его приказному тону в перепалках, настолько же легко хотелось его слушаться, когда он был вот таким. Искрящимся, без брони, шепчущим. Чёрт, она бы отдала всё что угодно, лишь бы видеть Малфоя таким чаще. Гермиона заметила, что дёрнулся его кадык, когда девушка облизала его палец, наблюдая за тем, как он следит за этим движением, не отодвигаясь ни на миллиметр.

Она провела ладонями по его коленям и выше — к бедрам, чувствуя плотную ткань брюк. Он убрал палец от её рта, переместив руки обратно на шею.

— Тебе любопытно, Грейнджер? — Малфой поцокал языком, смотря ей в глаза. — Или ты испытываешь себя на то, как далеко сможешь зайти? — в его радужках искрилось что-то вроде усмешки, но не злобной, а такой, будто он забавлялся. Будто точно знал, что она сейчас чувствует, и ему стало интересно, как это проявится в реакциях. Скорее всего, так и было.

Она сжала руки в кулаки, как всегда, когда пыталась посредством физического воздействия привести свои мысли в чувство, и он улыбнулся шире, почувствовав этот жест на своих ногах. Было понятно, что подобное не сработает, пока Малфой поглаживал её кожу где-то под ухом, разнося по телу мурашки.

— Хочешь меня? — спросил он, не переставая вкрадчиво улыбаться, бродя по её лицу глазами и будто отмечая про себя детали: уголки глаз, арку купидона, ресницы.

Она глубоко дышала. Девушка привстала, чтобы притянуть его к себе и поцеловать, но он немного сильнее сжал её шею, не давая двинуться, и опять покачал головой.

— Ну нет, ты же знаешь, как обстоят дела: тебе нужно ответить.

— Ты знаешь, что да, — она слышала лёгкие ноты раздражения в своём голосе, которые были смешаны с нетерпением, и повеселила его ещё больше.

Вдруг он отклонился на спинку дивана, отпуская её. Она сразу почувствовала холод, когда Малфой оказался дальше. Какого чёрта?

— Ты знаешь, как расстёгивается ремень, Грейнджер, — ответил он на её непонимающий взгляд, и она приоткрыла рот от неожиданности.

Это то, что Малфой делал — толкал её к грани, чтобы посмотреть, получится ли. Гермиона не отводила от него глаз, но по его выражению лица было видно, что слизеринец не шутил — он вообще не собирался ей помогать. Или так, или Драко просто не думал, что она реально станет. Нервозность курсировала по её нервам, и Гермиона замерла в нерешительности.

— Но ты… — она закусила губу, пытаясь сформулировать мысль, а он вообще не облегчал работу. Но затем Малфой всё же вновь склонил голову, кажется, немного смиловавшись над ней.

— Хочу ли я? — это был правильный вопрос, поэтому она просто ждала ответа. Он нагнулся, взял её руку и положил к себе на ширинку. — Ты бы знала, если бы попробовала.

Если бы сейчас у неё, как в детстве, спросили о супер-способности, которую ей хотелось иметь, она бы сказала, что желала бы силой заставлять себя переставать краснеть. Гермионе не хотелось, чтобы он видел стеснение, но чувствовала, как краска заливает её лицо. Конечно, она понимала, что Малфой хочет. Физически. Но было что-то ещё.

Он немного прикрыл глаза, когда она неосознанно провела по ширинке рукой, и глубоко вдохнул, не отодвигаясь. Такие его реакции действовали на неё, как импульс прямо по нервам.

— Ты такая красивая, Грейнджер, — вдруг произнёс он, склоняясь ещё немного ближе. — Особенно, когда краснеешь. Наверное поэтому я не могу перестать вести себя с тобой, как кретин, потому что мне нравится, как ты смущаешься.

Гермиона немного обескуражено выдохнула. Это было самое большое откровение, которое она от него слышала. Ты такая красивая. Эти слова всё ещё танцевали по её нейронам, заставляя всю комнату плыть. Он легко поцеловал девушку, немного всосав нижнюю губу, и отстранился чуть дальше. Ей хотелось ещё раз увидеть эту эмоцию у него на лице: когда удовольствие затапливало его ртутные радужки, делая черты жёстче, притягательней.

Гермиона расстегнула ремень парня, слыша, как с деревянным стуком с колен упала и покатилась по полу её палочка, но сейчас было не до неё. Драко приподнялся, помогая ей стащить с себя одежду, и наблюдал за ней. Она подняла его рубашку и увидела небольшой синяк слева, но даже если он и приносил болезненные ощущения, сейчас это мало беспокоило Малфоя. Гермиона склонилась и поцеловала его кожу вдоль косых мышц — у него по всему телу были разбросаны вот такие её любимые места.

— Драко, я не… — она выпрямилась, отрываясь от его живота.

— Я скажу тебе, — ответил он.

Девушка медленно опустила губы на его член и сразу же услышала вдох Драко. Ей нравилась его реакция, так что она села удобнее, чувствуя, как каждое движение её языка заставляет парня приподнимать бёдра.

— Да-да, вот так, — он рвано дышал, открыв глаза, и Гермиона ощущала на себе его взгляд. Возможно, она бы смутилась, но напряжение стучало по её вискам, абсолютно лишая любых чувств, кроме ощущений его удовольствия.

Он простонал, и Гермиона подняла на него взгляд, видя, что его губа опять покрылась кровью. Наверное, Малфой закусил её слишком сильно, пытаясь сдержаться. Это было ещё одной причиной наслаждения девушки — ей хотелось понимать, что ему нравится. Она точно знала, что Малфой её хочет, но такие реакции, как сейчас, когда он сминал одной рукой бордовую обивку дивана, а второй проводил пальцами по её щеке, делали Гермиону совершенно окрылённой. Ей казалось, что чем ниже она наклоняется, тем твёрже его естество становится, хотя, скорее всего, все мышцы на теле Драко оказались напряжены.

Сколько у него было девушек до? Сколько его пыталось впечатлить? Она силой вышвырнула эти мысли из головы. Ты такая красивая. Эти слова вынуждали Гермиону думать о том, какой он видит её на самом деле. Вдруг Малфой с шипением вобрал в себя воздух, немного дёрнувшись.

— Зубы, — объяснил он хриплым голосом, и она уже готова была извиниться, но, видимо, зная её достаточно хорошо, Драко покачал головой и нажал ей на затылок, опуская обратно.

Слизеринец вновь низко простонал, зажмурившись, и это опять придало Гермионе смелости. Боже, как вообще можно думать о том, чтобы держаться от него подальше? Хоть в какой-то момент? Сейчас это казалось просто тратой времени. Она знала, что возбуждение затопило её рассудок, но в данный момент Гермиона была готова сдаваться сколько угодно, сколько угодно показывать, что он на самом деле ей нужен, лишь бы вновь и вновь иметь возможность это ощущать.

Малфой протянул руку и аккуратно сжал её волосы в ладони, позаботившись о том, чтобы оставить пару прядок у лица. Ему нравилось, когда волосы девушки лезли ей на щёки, он давно это заметил. Она отклонилась, делая языком круг по его головке. Малфой был уверен, что ещё чуть-чуть, и если он не перестанет на неё смотреть, у него посыпятся искры из глаз, целый звездопад, но всё равно не мог оторвать свой взгляд.

— Расстегни блузку, — попросил Драко, потому что ему было нужно, чтобы она остановилась на секунду и потому что парень так сильно соскучился по её телу.

Гермиона на секунду растерялась, но потом потянулась пальцами к пуговицам, пока он продолжал держать её за волосы. Красные щёки, опухшие губы, заслезившиеся глаза. Блять, нужна больше, чем просто секунда, иначе я не выдержу.

— Да, вот так, — её блузка была расстёгнута до середины живота, и он видел, как бельё обхватывает грудь девушки. Драко закрыл глаза, когда она вернула свои губы на его член.

Малфой стиснул её волосы сильнее, заставляя Гермиону увеличить темп. Она слушалась, и это проносилось ещё одной волной по нему — осознание того, что Грейнджер сама хотела, её просто нужно было подтолкнуть. Он чувствовал, как в нём всё напрягается, и прикусил губу, заставляя себя не делать грубых движений, к которым Гермиона не привыкла.

— Мать твою, Грейнджер, — окончание слов пропадало, он едва ли мог звучать внятно, — расслабь горло, — велел Драко и вскинул бедра, погружаясь глубже.

Гермиона издала приглушённый стон, и последняя ниточка, которая удерживала его в этой реальности, треснула. Малфой знал, что, наверняка, его движения стали чересчур резкими, но контролировать это было слишком тяжело, поэтому он просто попытался не лишить её волос, когда держал за голову, поднимая бедра навстречу рту девушки. Вспышки лихорадки пронеслись по телу Драко, прямо к паху, когда он стонал какие-то слова, вперемешку с её именем, чувствуя, как она сжимает его бедро рукой, продолжая двигаться в том ритме, который задавала его ладонь на затылке.

— Ч-чёрт, чёрт, Грейнджер… — шептал Малфой, откидывая голову на спинку дивана и наконец чувствуя на языке привкус крови, к которому, впрочем, ему до сих пор не было никакого дела.

Он почти не осознавал реальность, когда она отодвинулась. Гермиона вытерла рот рукой и продолжила смотреть на то, как быстро поднимается и опускается его грудь, а лицо покрывается румянцем. Каждый раз ей казалось, что его внешность не может быть ещё более привлекательной, но… просто возмутительно.

Гермиона поднялась на ноги и, беззвучно призвав палочку, наколдовала себе стакан воды и полностью его осушила. Она слышала, как Драко двигается на диване, но не осмеливалась повернуться к нему. Девушка цедила воду по чуть-чуть, пока он не позвал её. Гермиона повернулась и увидела, как Малфой застегнул одежду, но всё ещё сидел, положив затылок на спинку дивана, лукаво прищурившись.

— Иди сюда, — произнёс Драко по-прежнему сиплым голосом.

Она сделала пару шагов вперёд и как только оказалась в поле его досягаемости, он протянул руку и повалил её на диван. Движения Драко были уверенными, но плавными, похожими на кошачьи. Гермиона помнила, что впервые подумала об этом, когда увидела, как Малфой играл в бильярд. Он был похож на породистого, но слишком обнаглевшего кота, над которым все тряслись от обожания и раздражения в абсолютно равной степени.

— Что ты?.. Эй! — пикнула она, когда Малфой обхватил её икру и потянул вниз, заставляя лечь.

Он выглядел притягательно. Ей никогда не удавалось увидеть блеск его глаз после секса или довольное выражение лица. В первый раз он просто ушёл, закрывшись так быстро, что она ничего не смогла разглядеть. Во второй раз Малфой был в чистой ярости, которая перекрывала всё на свете. А теперь… Теперь он был другим.

Малфой поцеловал её согнутое колено, опустившись ниже, к внутренней поверхности ноги, и прочертил рукой полосу, сминая юбку. Тут она поняла, что у него на уме, и сдвинула ноги, сжав его ладонь между ними, не давая двигаться дальше. Он поднял голову, посмотрев ей в лицо, и вопросительно поднял бровь.

— Я… — она пыталась найти другое объяснение, но вряд ли стоило смущаться после произошедшего. — У меня месячные.

Уже две его брови взметнулись вверх, когда Гермиона выпалила причину.

— Ну, мы можем пойти в ванную, — предложил он, двигая рукой и пытаясь освободиться от тисков её ног. Она ошарашенно посмотрела на него, и Малфой закатил глаза, поймав взгляд девушки и правильно его истолковав. — О, господи, Грейнджер, однажды мой член уже был в твоей крови, и, как видишь, я не умер. В этом нет ничего такого.

Её нервозность испарилась уже в который раз за этот вечер. Так умел только Драко: вводить нервную систему девушки в состояние накала, а потом, если ему вдруг захочется, просто стереть любые беспокойства, будто это небольшое дело.

Гермиона боролась с собственным желанием, а учитывая то, как он выглядел, это было особенно мучительно, но она понимала, что это правда плохая идея, пусть даже его не волновал эстетический аспект. Обычно в это время ей вообще рекомендовалось избегать физических нагрузок и чрезмерной активности, выпивая обезболивающие зелья. Секс явно не подходил под эти предписания, и Грейнджер не хотелось потом умирать на уроках из-за собственной необдуманности.

— Хорошо, но я правда думаю, что это плохая идея для моего организма, — вздохнула она, расслабившись, и он услышал ноты сожаления в голосе гриффиндорки.

Через секунду Малфой разочаровано вздохнул, все же убирая руку от её ног. В какой-то момент он выглядел как ребенок, у которого отобрали обещанный билет в зоопарк. Это сравнение заставило её улыбнуться, пока он сместил девушку под спинку дивана.

— Стой, — попросила она, и Малфой замер.

Гермиона подняла палочку, сосредоточившись на черчении сложной руны. Когда ранка на губе затянулась, он зашипел от боли, бросив на неё недовольный взгляд, но она лишь покачала головой.

Типичный Малфой.

— Подними голову, — сказал он и притянул её к себе, ложась рядом.

Глаза Гермионы оказались на уровне его груди, а диван был достаточно узким, чтобы она чувствовала тепло его тела. Через секунду Малфой положил другую руку ей на талию, притягивая ближе к себе. Обними меня. Эта фраза пронеслась по Гермионе стрелой из арбалета. Тогда он сказал ей, что этого никогда не произойдёт, оставив собирать своё сердце по осколкам, а теперь она лежала здесь, чувствуя, как поднимается и опадает его грудная клетка; запах одеколона, что у шеи становился гораздо концентрированнее. Ощущал ли он тогда себя таким же запутавшимся, как Гермиона?

Она облизала губы, смотря на впадинку у его шеи в тусклом освещении лампы, которого совсем не хватало, когда солнце окончательно опустилось за горизонт. Сначала Гермиона даже боялась пошевелиться, чтобы не разрушить это, но искушение оказалось слишком большим. Она аккуратно расстегнула ещё парочку пуговиц на его рубашке, а, увидев, что он её не остановил, поцеловала ключицы, выводя языком круги на коже. В ней горела смелость, подгоняемая адреналином, так что Гермиона легко укусила его внизу шеи, втягивая в себя кожу и оставляя там небольшую отметину. Слишком маленькую, чтобы тягаться с её собственной, но всё же.

— Продолжай в том же духе, и нам всё-таки придётся вспомнить заклинание, которое убирает кровь с бархатных поверхностей, — предупредил Драко, и Гермиона залилась краской, ложась обратно на его руку.

Её сердце стучало ровно и размеренно, но почему-то громче или же ей так казалось, потому что она до сих пор не могла поверить. Как и поверить в то, что просто лежать с кем-то рядом может сделать Гермиону до такой степени счастливой. Это было… жуткое счастье. Она часто использовала это слово, описывая про себя чувства к Малфою. Потому что это не был тот вид чувств, о которых рассказывала Джинни, когда у тебя вырастают крылья за спиной, и ты можешь свернуть горы. Это был тот вид чувств, когда ты себе больше не принадлежишь.

Он поднял руку вверх, смотря на свои часы.

— Ещё пара минут и нужно будет уйти, чтобы не наткнуться на Филча, — сказал Драко, опуская запястье обратно ей на талию. — Я пойду, чтоб…

— Я не хочу, чтоб ты… уходил, — она не думала это говорить, но услышала свой голос, только когда фраза оказалась почти окончена.

Драко замер, напрягшись, и Гермиона была уверена, что сделала ошибку, слишком лишившись контроля, отпустив ситуацию. И такая реакция — красноречивое подтверждение. Он положил руку на плечо Гермионы, попытавшись отодвинуть её, чтобы взглянуть ей в лицо, но она прижалась лбом к его груди, думая, что даже если Драко пригрозит, не станет поднимать на него взгляд. Малфой слишком хорошо умел её читать.

Но его грудь вдруг затряслась от смеха.

— Грейнджер, ты не стесняешься делать мне минет, но стесняешься что-то сказать? — всё ещё приглушённо хохотал Драко, и это была несколько неожиданная реакция. Она могла предположить что угодно, кроме этого, поэтому ослабила оборону, и Драко смог немного отодвинуться.

— Просто я знаю, что… — Гермиона опустила голову, пожав плечами, хотя, лежа на диване, это не сильно удавалось. — Что ты не чувствуешь того же.

Он замолчал, и девушка не знала, что значила эта пауза, только слышала шум своей крови в ушах. Драко наконец поднял её подбородок двумя пальцами, заставив посмотреть на него.

— Откуда тебе знать, что я чувствую? — просто спросил он и затем избавил её от нужды отвечать, вновь притянув ближе.

Гермиона засунула руки под его рубашку, положив ладони на живот. Это чувствовалось, как нега, разливающаяся по каждой венке. Его руки были теплыми, он обнимал её, а через пару минут дыхание парня стало ровным, хотя объятия ничуть не ослабли. Она аккуратно подняла голову, чтобы убедиться, что Драко уснул. Гермиона пообещала, что даст себе ещё пару минут насладиться его близостью, а потом разбудит, и они постараются незаметно отсюда убраться и не попасться сторожу. Ещё пару минут.

Она прислонила щёку к его ключицам и вдохнула поглубже. Он пах как что-то далёкое, недостижимое, как что-то самое близкое, болезненное, потрясающее. Как утро на Рождество, когда тебе десять, ты смотришь в окно и весь день существует только одно дело — разбирать подарки от Санты и кушать сладости. Как громовещатель на острове, где говорят, что проснулся вулкан, а спасательной операции хватит только на четверть жителей. Как падение с небоскреба и как руки, которые тебя точно поймают внизу. Он пах, как самое страшное и прекрасное чувство, которое она когда-либо испытывала. Гермиона прижалась к нему ближе, втыкаясь носом в его шею и давая рукам Драко сжаться вокруг её тела крепче. Реальность выскользнула из её контроля так же быстро, как она умудрилась упасть с этого небоскреба, не смотря вниз.

Комментарий к Глава 20

Мне интересно, какие у вас предположения по поводу следующей главы?)

Надеюсь, у вас все хорошо и вы здоровы, коты) и еще надеюсь, что вы кайфонули)

Обнимаю!)

========== Глава 21 ==========

— Ебать, картина настолько милая, что если бы мне кто-то подал тазик, то я бы спросил, нет ли ещё одного.

Малфой поёжился от громкого звука, сонно повернул голову и притянул Грейнджер ближе к себе. Это точно была она, потому что только её волосы пахли грушей и мёдом. Он чувствовал голову девушки у себя на груди. Был бы это кто-то другой, Драко бы давно содрал с себя кожу, лишь бы лишиться ощущения этих касаний. Но сейчас он хотел повернуть её спиной и, прижав девушку к себе, поспать ещё несколько часов, и его бесило, что она постоянно ворочалась.

— Алё, подъём, уборка номеров! — Драко ощутил удар ладонью по своей ноге, который был настолько увесистым, что просто не мог быть женским.

Он открыл глаза и первое, что увидел — это взгляд Забини, который светился смесью шока, неверия и обещаний похоронить его под издевательствами. Не успел Драко осознать реальность, как услышал испуганный писк слева. Грейнджер вскочила на ноги, спрыгивая с дивана, и на её лице читался кромешный ужас, самая настоящая паника. Вот блять. Он знал, в каком направлении она думала: полоумные дружки, девчонки, вся школа, профессора и ещё чёрт знает что. И, возможно, это могло бы быть отличным поводом для шутки, если бы Грейнджер не выглядела так, будто вот-вот хлопнется в обморок. Малфой быстро встал с дивана и повернул её к себе.

— Тихо, Грейнджер, успокойся, поняла? — он пытался звучать уравновешенно, хотя ему самому будто ударили чем-то тяжёлым по голове. Как они вообще забыли запереть дверь? — Забини никому ничего не скажет.

— Это в зависимости от того, сколько мне заплатят! — подал голос мулат, но Драко даже не повернулся.

— Я ему доверяю, окей? — продолжил он, наблюдая за тем, как испуг постепенно исчезает из её глаз. Скорее всего, она относилась к тому типу людей, которых, если разбудить графином холодной воды, они могут начать заикаться. — Он будет держать рот на замке. Хорошо?

— Хорошо, — произнесла Гермиона сонным охрипшим голосом, и Драко заметил пару полос от своей рубашки у неё на щеке.

— Сколько времени? — он отошёл от Грейнджер, сделав шаг к Забини, и надел ботинки.

— До звонка десять минут, так что я бы посоветовал поторопиться, — ответил он, всё ещё с издевкой в голосе. — Пиздец, я даже не могу представить масштаб катастрофы, если бы тебя пошёл искать Крэбб. Вам не приходило в голову запираться?

— Блейз… — предупредительно произнёс Драко.

— Мы не… Я лечила его после той стычки, — протараторила Грейнджер.

— О, значит, лечила? Ну, тогда я бы всё же советовал застегнуть блузку. Или это какой-то новый метод лечения с помощью сисек? — ухмыльнулся Забини, переводя глаза на лиф Гермионы. — Скорее пиши в Мунго, чтоб его не запатентовал кто-нибудь другой.

Она вспыхнула, посмотрев вниз, и быстро принялась застёгивать петельки. Драко бросил одну из подушек в лицо Забини.

— Подожди в коридоре, — рыкнул он на него, и тот встал, отбросив прилетевший в него предмет декора.

— Десять минут, я не шучу, — сказал слизеринец, прикрыв за собой дверь.

Малфой посмотрел на Грейнджер, движения которой перестали быть такими нервными, когда Блейз исчез из поля зрения, но она всё равно выглядела так, будто вот-вот поймает паническую атаку.

— Что у тебя первой парой? — спросил он, пока Гермиона натягивала туфлю.

— История, — простонала она.

— Бинс даже не заметит твоего опоздания, а для остальных что-то придумаешь, прекрати паниковать, — строго сказал Драко, и, кажется, это подействовало, потому что девушка пригладила волосы, применив к себе пару заклинаний.

— Может, я ещё успею переодеться… — пробормотала Гермиона, не смотря на него, но он повернул её за локоть к себе, просто чтобы убедиться, что она перестала суетиться.

— Он действительно никому ничего не скажет. Иди.

Гермиона кивнула, немного помедлив, и выскочила из кабинета, отбивая каблуками его собственный стук сердца. Как это могло произойти? Слова Блейза пронеслись в его голове. Он даже представить не мог, что было бы, если бы он проснулся от криков Крэбба. Вероятно, сейчас пришлось бы искать самое подходящее место для захоронения на территории школы.

Он применил к себе Скорджифай, но было ясно, что ему всё равно нужно в ванную и, желательно, сменить одежду. Какой у него урок должен сейчас начаться? Да похер. Хуже, чем представление вчера, он устроить просто не мог, так что прогул одного урока — это сущие пустяки по сравнению с дракой. Малфой не видел своего лица, но судя по тому, что губа не болела и кожа на руках была чистой, Грейнджер проделала отличную работу.

Он толкнул дверь и вышел в коридор, где его ждал лучший друг, прислонившийся к стене. Губы Блейза растянулись в издевательской ухмылке, когда они пошли по коридору, и Драко вздохнул, понимая, что ему придётся это выдержать.

— Ты трахаешь Грейнджер, — утвердительно произнёс Забини, улыбаясь ещё шире.

— Заткнись, Блейз, — буркнул Драко.

— Не-не-не, нихуя, — захохотал Забини. — Ты хоть понимаешь, насколько это иронично? Чёрт возьми, если бы я был какой-то девчонкой, запертой в четырёх стенах, обязательно настрочил бы об этом роман, — они завернули за угол, и Драко закатил глаза, решив всё же дать другу выговориться. — Нет, я подозревал, что ты на кого-то запал, но чтоб на Грейнджер…

— Я ни на кого не… — он попытался вклиниться в эту развесёлую речь, но друг фыркнул, прервав его.

— О, давай, не заливай! Это так много объясняет. Хотя, погоди, хорошую девочку чем-то не устроил член Крама, и она бегала к тебе, чтоб удовле…

— Она не спала с ним, ясно? — рявкнул на него Малфой, и тот оторопел на секунду, но потом заново растянул губы в улыбке.

— Ну да, это объясняет то, почему ты реагируешь на Крама как взбесившийся питбуль. Да уж, теряю сноровку.

— Что у нас сейчас? — спросил Драко, натужно пытаясь вспомнить своё расписание и отвести друга от этой темы, но это было не так уж легко.

— Уход за магическими животными, расслабься, — отлично. — Пиздец, Малфой, — покачал головой Забини, — нет, она, конечно, ничего, но я не думал, что ты дойдёшь до того, чтоб с ней спать. Реально спать. Жесть, Пэнси удостоилась такой чести за все эти годы?

Драко вздохнул, понимая, о чём говорил итальянец, но продолжал это отрицать. Он не хотел засыпать вчера. Просто так получилось. Но сам факт того, что он смог с кем-то уснуть, правда уснуть… казался немыслимым.

— Я не… — Драко оборвал себя, действительно не зная, что сказать, но все ещё пытаясь отвертеться.

— Слушай, я видел, как ты бросился к ней, когда она запаниковала, — Блейз лишил его этих бесполезных натужных попыток. — Мужик, у тебя большие проблемы, — вдруг его голос резко стал серьёзным. — Я подозревал, но даже предположить не мог масштабы бедствия.

— Как? — устало поднял брови Драко, понимая, что отнекиваться правда нет никакого смысла.

— Ты стал таким нетерпимым к Пэнси. Мне сразу показалось, что ты на кого-то запал, — пожал плечами Забини. — У меня такое происходило летом, — парень нахмурился. Ему явно было неприятно это обсуждать, но едва ли он мог жаловаться после того, как застал Малфоя в объятиях грязнокровки. — Я начал встречаться с одной девчонкой, когда мы расстались с Даф. И она была нормальной, правда, хорошая девушка. Но чем дальше, тем больше я видел то, что это не Дафна. В словах, жестах, интонациях. И ты просто начинаешь ненавидеть человека за то, что он не тот, кто тебе нужен. Не бред ли? — хмыкнул Блейз.

Это имело смысл. Пэнси никогда не вызывала в Драко ярких эмоций. Ни позитивных, ни негативных, и раньше это было её самым большим плюсом. Потом же Малфоя начало раздражать в ней абсолютно всё. Её голос, жесты, то, как она даже случайно его касалась. Прикосновения Пэнси будто стали ещё более отвратительны, чем прикосновения всех остальных, и, наверное, тогда это было чертой, которую он перепрыгнул, даже не заметив.

— И… когда это началось? — спросил мулат, косясь на друга.

— С вечеринки в октябре, — проворчал Драко, подавив в себе желание соврать или огрызнуться, потому что прекрасно понимал, что это оттого, что Забини говорил правду. Пришло время с ней столкнуться.

— Я знал, что она не просто так оттуда выбежала, — засмеялся Блейз, и Малфой вспомнил тот поцелуй в выручай-комнате, на который их подбила игра.

Действительно ли это началось тогда? Когда кто-то из его друзей сидел на диване и обсуждал её ноги, и он, посмотрев на неё, вообще не почувствовал отвращения. Где-то на задворках сознания Драко уже тогда признал, что позажимал бы Грейнджер, если бы не её происхождение. Вопрос заключался только в одном: когда случилось, что даже то, кто она такая, перестало иметь малейшее значение?

Казалось, что в тот вечер какая-то часть его даже обрадовалась этой возможности. Поцеловать грязнокровку. И ты будто совсем ни при чём, ты мог легко оправдать себя игрой, необходимостью. Но он не ожидал, что ему понравится. А теперь вот, где Драко сейчас.

Они подошли к развилке, у которой Блейз должен был спуститься вниз к выходу из Хогвартса. Драко же решил прогулять урок, чтобы привести себя в порядок.

— Никому ни слова, Блейз, я серьёзно, — предупредил его он спокойным голосом.

— О, будь уверен, я никому не солью такой потенциал подъёбов, — ухмыльнулся Забини, и Драко закатил глаза, ударившись с ним кулаками.

По крайней мере ему не стоило переживать по поводу этого. Забини не выглядел… шокированным. Точнее, да, Блейз выглядел так, будто ему кто-то рассказал безумную новость, но это не был шок в стиле: «как ты мог». Хотя Драко сам не знал, как он мог. Как умудрился так вляпаться. Итальянец точно никому не скажет, и хотя бы за это ему стоит простить всю ту лавину шуточек, которую Драко ещё предстоит выдержать.

***

Гермиона чувствовала, как её пальцы тряслись от нервозности, когда она уже в миллионный раз пригладила волосы, предварительно заколов их у лица. Девушка забежала в пустую башню и, приняв самый быстрый душ в жизни, натянула свежую одежду, надеясь, что ей удалось тщательно вычистить зубы, несмотря на скорость. Звонок прозвенел уже десять минут назад, так что впервые в жизни Гермиона рисковала быть с позором выставленной из класса за опоздание. Какая-то часть её нашёптывала на ухо о том, что она могла бы остаться в кровати, притворившись больной, чтобы избежать этой ситуации, но другая часть — более параноидальная — говорила, что, зная Малфоя, он не бросится со всех ног на урок, каким бы тот ни был. Возможно, кто-то мог связать их общее отсутствие на первых парах. Кто-то, кроме Забини.

Господи, Гермиона была уверена, что у неё случится сердечный приступ, когда открыла глаза и увидела ухмылку слизеринца, который уселся на парте напротив дивана. Как она могла уснуть? Гермиона помнила, что хотела прислониться к Малфою всего на минутку.

Замерев у класса, девушка выдохнула, приказав себе не нервничать, и открыла дверь. Профессор Бинс бормотал что-то под нос, паря над столом. Он просто кивнул ей, разрешая пройти на своё место, игнорируя рой голов студентов, которые повернулись к ней, надеясь, что хотя бы какое-то событие выдернет их из пучины скучных фактов, перечисляемых сонным голосом привидения.

К счастью, место с Роном всё ещё пустовало, так что она опустилась на него, прокравшись к нему на цыпочках, до сих пор чувствуя стыд за опоздание, несмотря на то, что, кажется, профессор Бинс решил проигнорировать этот момент. Гермиона тихо выложила пергаменты из сумки и поняла, что не успела переложить учебники с прошлого дня, поэтому еле слышно вздохнула и подвинула к себе книгу Рона.

— Ты где была? — спросил он шёпотом.

— Проспала, — быстро соврала Гермиона и перевела тему. — Как Гарри? Я вчера говорила с Макгонагалл, а потом…

Уизли махнул рукой.

— Помфри практически сразу его уложила на кровать, дав зелье, и заставила остаться на ночь. Ты ж её знаешь, — закатил глаза он. — Мне кажется, ей в лазарете так скучно, что это единственная её возможность составить себе компанию. И меня выгнала сразу же, как явилась Макгонагалл.

— Что она сказала? — Гермиона вывела дату и посмотрела в конспект Рона, в желании переписать пропущенное, но на его листе красовалась пара клякс и два незатейливых рисунка мётел. Отлично.

— Я думал у тебя спросить, — поднял брови Рон. — Я не слышал, говорю же, меня выставили за дверь. Но, как я понял, Малфой так и не явился в лазарет. Я искал тебя вечером, куда ты делась?

— Мы потом ещё общались с Макгонагалл, я пыталась ей сказать, что хотела разнять их, а затем у меня так разболелась от стресса голова, что я пришла полежать на десять минут и провалилась в сон, — натурально вздохнула Гермиона, и Рон посмотрел на неё с сочувствием, от чего чувство вины вновь показало свою голову. — Она его вылечит?

— Конечно, Гермиона, — успокаивающе шепнул друг. — У него был сломан нос да пара синяков. Я в детстве несколько раз с метлы падал похуже.

— Ты спрашивал у него из-за чего они с Д… Малфоем поцапались? — хорошо, что она говорила шёпотом, и Рон не заметил её заминки.

— Не успел. Но его должны выписать после Истории, так что вместе и спросим.

Гермиона кивнула, показывая ему рукой на профессора, который вообще не поднимал своей прозрачной головы от записей. У неё свалился камень с плеч, когда она поняла, что её отсутствие, кажется, никто не заметил. Конечно, у Джинни, скорее всего, возникнут вопросы, где она была, но ей Грейнджер сможет всё объяснить.

Когда прозвенел звонок, Гермионе пришлось сильно ткнуть Рона локтем, чтобы он подобрал слюни и встал со своих рук, на которых дремал последние сорок минут лекции. Девушка пообещала ему, что тот больше не получит её конспектов перед экзаменами, хотя они оба знали, что, несмотря на угрозы, она всегда сдавалась. Друзья побежали по лестнице на верхний этаж, решив сначала встретить Гарри, а уже потом спуститься к обеду. Живот Гермионы урчал, напоминая ей об отсутствии завтрака, поэтому она надеялась, что целительница не будет слишком медлительной в своих наставлениях при выписке.

Когда они забежали в холл больничного крыла, Гарри уже сидел на койке, полностью одетый, и, кажется, в десятый раз кивал головой, соглашаясь с щебетанием Помфри. Глаза парня затопило облегчение при виде друзей. То же самое ощутила и сама Грейнджер, заметив, что лицо Поттера сегодня совершенно ничем не отличалось от его обычного вида.

— Ты в порядке, — обняла Гарри она, игнорируя недовольный взгляд врача.

— Да, я…

— Мистер Поттер, вы слышите? — хлопнула его женщина по плечу, возвращая себе внимание. — Одевайтесь тепло, никакого ОРВИ в ближайшие десять дней, иначе вновь придётся лечь в лазарет. Сращенный нос плохо переносит простуду. Ясно? Кажется, это всё, — она ещё раз прошлась светлыми глазами по своим предписаниям.

— Да-да, я понял, — затараторил Гарри. — Можно уже идти?

— Идите и постарайтесь больше здесь не появляться, — строго велела Помфри и постучала каблуками в сторону своей подсобки.

Друзья молча вышли из лазарета, пересматриваясь и решая изначально убраться из этого коридора, прежде чем что-то обсуждать. Но как только больничное крыло оказалось позади, и нервозность Грейнджер улеглась, она будто бы вспомнила, что вообще вчера произошло. Гермиона развернулась к другу, сложив руки на груди.

— Гарри Джеймс Поттер, какого чёрта? — спросила она, и Рон таким взглядом посмотрел на друга, что у неё не осталось сомнений в том, что он говорил ему раньше что-то типа: «ну подожди, Гермиона до тебя доберётся».

— Я знал, что ты будешь… — подавленно начал он, но она вскинула руку.

— Кто это начал?

— Ты не понима…

— Кто начал, Гарри? — надавила она и, кажется, знала ответ.

— Ну, я толкнул его, а потом он… — парень почесал рукой затылок, ковыряя носком пол, и Гермиона аж втянула воздух в себя от негодования.

— Я поверить не могу, что ты начал драку, Гарри!

— Ты не слышала его! Блин, ты знаешь, что Малфой обычно несёт из своего ебаного рта! Я просто вышел из себя, но не предполагал, что… — Гарри начал эмоционально оправдываться.

— Да какая разница, что он говорил, Мерлин! А что, если бы Макгонагалл не вмешалась? Что, если бы Рона не оказалось поблизости? — Гермиона понимала: наверняка ей не следует так напирать на Гарри, учитывая, что не он один был виноват в произошедшем, но если от Малфоя такого поведения стоило ожидать, то Поттер в её понимании должен оставаться благоразумным.

— Он меня довёл, ясно? — огрызнулся Гарри.

— И поэтому вы решили подраться, как магглы? — парировала Гермиона.

— О, а ты бы предпочла, чтобы они это сделали на палочках? — выпучил глаза Рон.

— Я бы предпочла, чтоб они вели себя, как взрослые семнадцатилетние волшебники, — сказала она убийственным тоном.

Гарри вздохнул, явно понимая, что подруга права.

— Ладно тебе, Гермиона, он хотя бы по роже Малфою съездил, — она посмотрела на Уизли, и улыбочка тут же стёрлась с его лица. — Нет, ну в остальном это был, конечно, крайне безответственный поступок, да, — кивнул он, и Гермиона закатила глаза, продолжая идти к Большому залу.

— Что сказала Макгонагалл? — спросила она через минуту, понимая, что нагоняи не имели больше никакого смысла.

— Сказала зайти после обеда, — буркнул он, предчувствуя, что последует за этим объявлением.

Гермиона посмотрела на чаши, в которых сверкали камни факультетов, и не заметила какой-то внушительной разницы со вчерашним утром, так что предположила, что всё только предстоит.

— Ладно, я надеюсь, что… — кто-то толкнул дверь с другой стороны, и она попыталась её поймать, но оступилась, едва не свалившись на лестницу, когда почувствовала чью-то руку, удерживающую её предплечье.

Гермиона перевела взгляд, уставившись на Малфоя.

— Смотри куда идёшь, Грейнджер, — бросил он и прошёл мимо вместе с Забини прямо к своему столу, даже не посмотрев на неё.

— Что это было вообще? — опешил Рон.

— Я чуть не свалилась в проход из-за этой девчонки! — возмутилась Гермиона, оборачиваясь вслед какой-то гриффиндорке, которая даже не оглянулась. Хотя она вполне могла не заметить, что чуть не покалечила человека.

— Но Малфой… — Рон ткнул пальцем в сторону слизеринцев.

— Наверное, это было инстинктивно, — бросила она самым безразличным тоном. — Мы идём обедать или подождём ещё немного здесь? — обернулась Гермиона к мальчикам, которые в конце концов сдались и поплелись за ней, всё ещё ведя себя тихо и боясь очередной вспышки негодования подруги.

***

— Слушай, а знаешь, что ещё можно было сделать? Уложить её на лопатки прям в Большом зале, как тебе идея? — спросил Забини слишком весёлым голосом, чтобы тот был настоящим. — Я бы даже подвинул свою тарелку, чтоб она не набила шишку на своей кудрявой головушке.

— Уймись, Забини, — сказал ему Драко сквозь зубы, проходя на своё место.

— Ну, а почему бы и нет? — поднял он брови. — Заканчивай с этим, у людей появятся вопросы, если ты…

— Это получилось случайно! Я, блять, должен был позволить ей свалиться? — Малфой бесился, так как понимал, что Блейз прав.

Драко поймал её непроизвольно, но он должен быть тем, кто шарахается от её касаний. Потому что он Малфой. А она грязнокровка. Грязнокровка. Грязнокровка. Гря-зно-кров-ка. Но повторение этого тупого слова всё равно не имело нужного эффекта.

— У неё есть свои два идиота, пусть и следят за ней, — ответил мулат, садясь на скамью. — Кстати, о них: ну и в чём суть?

— Поттер меня выбесил, — сухо ответил Драко, накладывая себе в тарелку еду. Наконец-то у него появился аппетит.

— Я имел в виду глубинную суть, — надавил друг, не сводя с него глаз.

— Да нет никакой глубинной сути, — начал раздражаться Драко. — Я просто в очередной раз поразился тупости нашего Избранного, потом он ткнул в меня пальцем, а затем я мало что помню.

— Ты не выглядишь как человек, который получил по мор… а, погоди, конечно, — усмехнулся Блейз. — Я и забыл о твоём целительном процессе.

— Завали, — проворчал Малфой, хотя это не остановило итальянца от сдавленного хохота.

— Макгонагалл велела прийти после обеда, ты знаешь? В этот раз только тебе и Поттеру. Как считаешь, сможешь не наброситься на человека с красно-золотой вышивкой или мне всё же прихватить парочку успокаивающих зелий?

Малфой молча вытащил палочку и, не переставая пить морс, выстрелил в друга струёй воды.

— Твою ж… ну ты и кретин, — заорал Блейз, отскакивая и высушивая себя магией.

***

Дверь в класс хлопнула за ним, гонимая сквозняком, и он сжал зубы. Макгонагалл взмахнула палочкой и закрыла окно. Из него доносился шум от первокурсников, у которых всё ещё шёл курс по осваиванию мётел. Поттер сидел за первой партой в дальнем ряду, так что Драко ничего не осталось, кроме как с громким натужным вздохом бросить свою сумку на стул у двери и сесть через ряд от гриффиндорца.

— Отлично, здравствуйте, молодые люди, — выпрямилась Минерва, пристально переводя взгляд от одного парня ко второму. — Не могу сказать, что рада видеть вас при таких обстоятельствах. Мне много что есть вам сказать, но прежде всего, мистер Малфой, почему вы вчера не посетили мадам Помфри?

— Я вылечил себя сам, — сухо ответил Драко. Боковым зрением он увидел, как Поттер покосился на него, и желание выдать Грейнджер стало ещё более сильным, просто чтобы посмотреть на лицо этого уродца, но неведомо какая сила всё же его сдержала.

— Вы разве владеете лечебной магией? — подняла бровь профессор, удивившись и даже немного уронив свой стальной тон.

— Вот такой я молодец, — лениво пожал плечами Драко, тут же вернув Макгонагалл строгость.

— Как бы там ни было, я ужасно разочарована вашим поведением, джентльмены. На моём месте должен сидеть профессор Снейп, но, ваше счастье, Драко, что он пока занят, поэтому беседу проведу я, — можно обосраться от счастья. — Я крайне разочарована вашим поведением и уж никак не ожидала, что два лучших, самых достойных ученика Хогвартса опустятся до такой низости, — Макгонагалл перевела дух, сжав губы и посмотрев сначала на одного студента, а потом на второго. — Вы думали о том, какой пример подаёте младшим? А как насчёт впечатления, которое произвела наша школа? Директор, целый рой министерских работников, не говоря уже об учительском составе трудились над организацией Турнира, чтобы два чемпиона принимающей школы устроили мордобой посреди учебного процесса! — Гарри открыл было рот, но Макгонагалл вскинула руку. — Даже слышать не хочу никаких оправданий, мистер Поттер! Я снимаю по семьдесят пять баллов с каждого факультета и…

— Но… — опешил гриффиндорец.

— И это самая щадящая мера, которую вы вдвоём заслужили, — оборвала она его. — Скажите спасибо приближающемуся третьему туру, к которому вам нужно подготовиться, а иначе вы бы отрабатывали до конца года, курсируя по всем преподавателям в Хогвартсе!

Драко сдержался, чтобы не закатить глаза. Тупая хрень. Ему стало плевать на долбанные баллы примерно курсе на первом, так что это всё не особо имело значение.

— Я вчера собирала вас, чтобы сообщить, что сегодня вечером вы должны явиться на квиддичное поле, вас там будет ждать мистер Бэгмен для объявления сути третьего тура, — произнесла Макгонагалл, нервно поправляя мантию. — Остальные чемпионы умудрились не подраться, так что им уже известно место встречи.

Ну вот, как Драко и говорил. Неужели нельзя было прислать это с совой?

— Вам понятно, молодые люди?

— Да, — произнесли Малфой с Поттером одновременно.

— Прелестно, а сейчас встаньте и пожмите друг другу руки.

Малфой уставился на Макгонагалл с таким выражением лица, будто та предложила ему сменить факультет. Чего?

— Вы что, плохо расслышали? — надавила она, делая шаг назад. — Сейчас вы встанете, пожмёте руки и извинитесь друг перед другом. Мне всё равно, что толкнуло вас на такой варварский метод решения конфликта, и я не собираюсь в этом разбираться, но не потерплю подобных действий в школе. Так что сейчас же поднялись и извинились.

Драко на полном серьёзе начал переживать за мышцы своего лица, которые вот-вот должно было свести от слишком сильного сжатия челюстей. Поттер выглядел не лучше. Он встал и пошёл к центру кабинета, как на казнь.

— Мистер Малфой, никто из вас отсюда не уйдёт, прежде чем это не будет исполнено, — сказала Минерва, видя, что слизеринец не торопится. — Хотите задерживать нас всех? Прекрасно, мы подождём.

Драко с силой отодвинул стул и в два шага подошёл к Поттеру. Слизеринец пожал его протянутую руку, решив, что сегодня вымоется особенно тщательно.

— Я не слышу извинений, — надавила Макгонагалл, и Драко думал над тем, оправдает ли его суд, если он всё же решит задушить старушку.

— Извини, Поттер, за то, что ты такой… — усмехнулся Малфой, но был прерван.

— Довольно! — крикнула декан Гриффиндора, уже подсознательно чувствуя, что продолжение фразы не будет цензурной.

— Извини, Малфой, — реплику Поттера едва ли можно было разобрать из-за сведённых зубов.

— Разве не прекрасно? — Макгонагалл опустила очки и подошла к ним ближе. — Ещё одно подобное происшествие, и вы оба будете исключены. Так что попытайтесь сосредоточиться на Турнире и обелить честь школы после собственных выходок.

Минерва указала на дверь, и это было лучшее, что она сделала за последние полчаса. Они вышли и практически сразу услышали вздохи студентов, которые смотрели на чаши баллов, оторопев от полупустых объёмов Гриффиндора и Слизерина. Малфой прыснул со смеху, представив ярость Грейнджер, чьи труды по вечному раздражающему вскидыванию рук на каждом из предметов уместились в пару ушибов да подбитый глаз. Наверное, она бы даже покраснела от злости, так что, в любом случае, это стоило того.

***

В половине девятого вечера Драко накинул на себя куртку, увидев, как вылетающие из совятни птицы справляются с ветром. Невероятно бесило, что настоящая весна в этом году так задержалась. В холле он услышал стучащие каблуки и, обернувшись, увидел Флёр, которая вскоре с ним поравнялась.

— П’гивет, Д’гако, — произнесла она, заправив волосы за ухо.

— Привет, — ответил он, думая о том, что Флёр спокойно могла бы не сокращать дистанцию во избежание этого диалога.

После того случая с Пэнси она даже на метр к нему не подходила, а затем чуть ли не впала в депрессию от горя, потому что не смогла вытащить из озера свою сестру. В последнее время её вообще было мало видно, поэтому сейчас поступок девушки казался странным.

— Как думаешь, что нас ждёт в т’гетьем ту’ге? — довольно беззаботно спросила Флёр, кажется, просто поддерживая разговор. — Судя по всему, они могут нас засунуть под землю, чтоб мы искали какие-то сок’говища, — хохотнула она, но смешок был нервным: её уверенность в себе явно поубавилась после провала в предыдущем испытании.

— Или заставить сражаться с великанами. Некоторые из них людоеды, ты знала? — Драко повернулся к девушке и заметил ужас в её глазах, так что не смог сдержать смех. — Мерлин, Флёр, я шучу. Великаны запрещены законом в Британии, не зря они прячутся в горах.

— Ну тебя! — цокнула она языком с очевидным облегчением. — В этой вашей сумасшедшей школа и не такого можно ожидать!

Они вышли наружу, и, как предполагалось, ветер обдал их лица холодным порывом, несмотря на то, что днём светило солнце. Делакур вздрогнула, обхватив руками голые плечи. Полупрозрачная блузка без рукавов вряд ли была удачным вариантом одежды. Малфой закатил глаза и скинул с себя куртку.

— На, — бросил он ей предмет одежды, и девушка автоматически выставила руки, чтобы его поймать.

— О, мерси, — улыбнулась она, стрельнув в него глазами, хотя Драко просто продолжил идти, смотря вперёд. — Слушай, мы не очень хо’гошо ладили после того, как… Ну, знаешь, твоя под’гужка…

— Она мне не подружка, Делакур, — огрызнулся Малфой, хотя и понимал, что это глупо. Но любое связывание его с Пэнси делало Драко раздражительным, словно её имя было подобием сыпи на коже. — Паркинсон просто чокнулась, такое произошло бы с каждой, с кем бы она меня застала.

Какое-то время Флёр молчала, видимо, ей понадобилось несколько секунд на осознание сказанного.

— П’госто немыслимо! Значит, у неё не всё в по’гядке с её cerveau! — возмутилась француженка, закутываясь в его куртку и больше не дрожа от холода. — Я думала, что она твоя девушка, то…

— У меня нет девушки, — этот разговор начал утомлять Драко. — Я не хотел, чтобы Паркинсон сотворила с тобой ту херню, но и извиняться за неё не стану, потому что она мне никто.

— Бьен… — Флёр замолчала, но потом повернулась, посмотрев на его профиль. — Я подумала, мы могли бы поп’гобовать ещё газ, — он вскинул бровь, переведя на неё взгляд, и девушка улыбнулась, откинув волосы за спину. — Пе’гестань, отлично п’говедем в’гемя!

Она попыталась шутливо толкнуть его в руку, но Драко отклонился, привычно избегая касаний.

— Слушай, Флёр, ничего не выйдет.

— Почему? — её маленький носик нахмурился, и Драко хмыкнул, размышляя о том, как часто эта девица слышит отказы. — Ты сказал, что у тебя нет девушки.

— Но я не сказал, что… — что всё пиздец как сложно, — что мне она нужна. Поэтому не трать время зря, — пожал плечом Драко и успел увидеть возмущение на её лице.

Слизеринец ступил на квиддичное поле, часть которого была огорожена последние несколько недель. Он даже забыл о беседе с француженкой, когда увидел, что на обычно ровной и гладкой поверхности теперь выстроились длинные и низкие стены, которые шли во всех направлениях и пересекали друг друга.

— Это живая изгородь, — буркнул Крам очевидную вещь, как только они подошли к центру, перешагивая через своеобразную преграду.

— Ну, что скажете? — аж подпрыгивал от воодушевления Бэгмен, ожидая реакции участников. — Растёт просто чудесно, через месяц, глядишь, футов в тридцать вымахает! — все оглядывались вокруг, пытаясь оценить масштабы. — Ну, ничего-ничего, Турнир закончится, всю площадь квиддичного поля восстановят, — уверил их судья. — Догадались, что это такое?

— Лабиринт, — сказал Драко, видя строение стен, которые переплетались между собой, прерывая маршруты.

— Точно, лабиринт! — просиял Людо. — Так что третье задание простое: Кубок будет стоять в центре, кто первый до него дотронется, тот и выиграл!

— Надо просто пройти лабиринт? — недоверчиво нахмурился Поттер, отзеркаливая мысли самого Драко. Не может быть всё так просто.

— Будут препятствия, — ответил мужчина, потирая руки. — Разномастные волшебные существа, затем заклятия, с которыми нужно будет совладать… в общем, всё в таком духе… Первыми в лабиринт войдут те, у кого больше всего очков, — он развернулся, чтобы улыбнуться. — Вы, мистер Поттер и мистер Малфой. Затем мистер Крам, потом мисс Делакур, — Бэгмен сложил руки в замок. — У каждого будет возможность победить, всё зависит только от того, как вы справитесь с препятствиями. Здорово, скажите?

Малфой хмыкнул и увидел, что все остальные тоже не особо преисполнены радостными чувствами. Хотя, учитывая драконов и воинственных тритонов, вряд ли лабиринт будет скрывать что-то более жуткое.

— Ну ладно, если нет вопросов, то пойдёмте в замок, а то что-то стало холодать… — прохрипел Бэгмен, кашляя и поднимая воротник, чтобы ветер не так сильно проникал под одежду.

Они вошли в Хогвартс, и Драко уже молча набрасывал у себя в голове список необычных заклинаний, которые были бы полезны в закрытой местности. В Большом зале стоял привычный шум, всегда сопровождающий ужины, особенно после того, как учителя расходились. Внимание Драко привлёк разговор возле стола Когтеврана на таких повышенных тонах, что он был слышен даже поверх вечного гула. Его брови взметнулись вверх, когда Малфой заметил Блейза, стоящего напротив Уизли. Забини совершенно точно был в ярости. Какого хрена? Они с Поттером подскочили туда одновременно.

— …держи свои нищенские руки при себе, иначе…

— Да не трогал я эту тупую суку, у вас, слизеринцев, уже совсем в подземельях…

Блейз толкнул его в плечо, выходя из себя. Поттер вовремя задержал Уизли, чтобы тот не бросился вперёд.

— Так, тихо, что здесь происходит? — встал Драко впереди Забини, смотря на своих друзей, которые обступили эту заварушку.

— Уизел толкнул Дафну, — объяснила Паркинсон, и Малфой перевёл глаза на Гринграсс, что стояла рядом.

О, мать твою, серьёзно?

— Ты решил, что ублюдку Малфою всё сошло с рук, поэтому можно творить всякую херню и бросаться на людей? — рявкнул Уизли.

— Если ты не заметил, Поттеру тоже всё сошло с рук, так что я бы на твоём месте закрыл пасть, — эта ссора была бессмысленной для Малфоя, но чёрта с два он даст Вислому молоть языком.

Его взгляд зацепился за что-то поверх плеча гриффиндорца, и это что-то оказалось лицом Грейнджер. Она уже успела переодеться из школьной формы и, видимо, пришла в Большой зал в поисках двух своих полоумных щенков. Её ещё тут не хватало.

— Что здесь?.. Рон? — спросила она испуганно, увидев, как Поттер его удерживает.

— Дотронься до кого-то из нас, и тогда тебе не помогут дружки, я серьёзно. Держись, блять, подальше, — угрожающе указал на него Блейз.

Переполох набирал обороты, потому что студенты начинали вставать со своих мест, чтобы посмотреть, в чём дело. Это нужно было заканчивать, но у Уизли словно поехала крыша.

— Да пошёл ты. Если думаешь, что вы с Малфоем можете творить любую херню безнаказанно, то я…

— Уизли, ты не заметил, но мне плевать на баллы, так что если закрыть тебе рот будет стоить ещё сотню, то, будь уверен, я на это пойду, — и тут Драко почувствовал толчок ладонью в свою грудь.

— Малфой, пожалуйста, прекратите, — сказала Грейнджер, всё ещё не понимая, что происходит.

Этот толчок был слишком слабым, чтобы сдвинуть его с места, но он отступил, немного успокоившись.

— Уёбывайте отсюда уже, господи, — раздраженно сказал Драко, не смотря на Грейнджер и подавляя в себе желание немного дольше поиздеваться над краснеющим лицом рыжего.

Рядом с ними встало несколько любопытных шармбатонок, и он успел заметить, как глаза Грейнджер прошлись по Флёр и тут же стали стеклянными. Какого?.. Драко повернулся. Его куртка. Гермиона поджала губы, отворачиваясь, и он едва подавил в себе желание остановить её за локоть. Да чтоб тебя, Грейнджер, мне ещё не хватало твоих обид!

Он заставил себя оторвать от её затылка взгляд и повернуться, махнув головой к столу Слизерина. Драко перевёл глаза на Дафну, которая бежала рядом с мулатом, плохо скрывая удовольствие на лице.

— Серьёзно, Гринграсс? Любишь, когда парни за тебя дерутся? Тебе что, двенадцать?

— Он правда меня толкнул! — взвизгнула она, быстро выдав возмущение.

— Если у тебя больше нет способов привлечь внимание Забини, то…

— Ой, знаешь, Драко, в свете всех событий твоя роль миротворца выглядит очень лицемерно, — прищурила глаза Дафна, мотнув волосами.

В каком-то роде она была права, но Поттер тогда сам напросился, а то, что произошло только что оказалось просто высосано из пальца и построено на единственной вещи, которая могла толкнуть Забини на подобное — Дафна, и, скорее всего, на жажде Уизли отомстить. Или хоть в чём-то отличиться. Или всё вместе.

— Даже не начинай, — велел ему Блейз, рассержено пододвигая к себе тарелку, когда все вокруг вновь сели по местам, обсуждая произошедшее.

Малфой покачал головой, решив действительно воздержаться от комментариев. Толкал Уизел Дафну или нет, но Забини сейчас был в препаскудном настроении, чтобы выслушивать морали. Да и вряд ли Драко имел на это право.

— Она дотронулась до тебя, — вдруг услышал он голос слева и повернулся к Пэнси.

— Чего? — Драко свёл брови на переносице, понятия не имея, о чём идёт речь.

— Грязнокровка. Она коснулась тебя, и ты ничего ей не сделал, — Пэнси звучала уныло и так, будто у неё глаза были на мокром месте, но он не слишком анализировал.

Чёрт. Ладонь на груди. Лёгкий толчок. Да, Грейнджер коснулась его, и он даже не заметил. Вот сука.

— Мать твою, Пэнси, мне нужно было заавадить её на месте? — Драко раздражённо выбросил салфетку из руки.

— Но… — она втянула воздух, пытаясь не зарыдать.

— Не трахай мне мозг. Чёрт подери, вы — одна сплошная головная боль, — рявкнул он и, схватив сумку, вышел из Большого зала.

Комментарий к Глава 21

Дааа, многие догадались о подобном исходе, но честное слово, любая глава, где есть Забини автоматически для меня приобретает к себе несколько плюсов:D

Хочу сказать, что в общем и целом эта часть тоже своеобразный перевалочный пункт, где нет особых взаимодействий, нет двигателей сюжета, но зато тут можно хорошо увидеть настроение персонажей. Да и героям нужно маленько передохнуть, ведь кто знает что там их ждет впереди?))

========== Глава 22 ==========

Драко перекатил черничную жвачку на языке и провёл рукой по волосам. Класс потихоньку наполнялся студентами, которые даже на перемене перед Зельями вели себя тише, будто фантом Снейпа был заточен в каждую молекулу воздуха этого помещения, пресекая любые мысли о слишком шумном поведении. Драко ждал этого урока два дня. Грейнджер, не переставая, бегала за своими дефективными в последнее время, будто переживала, что недостаток хлёстких взглядов в их сторону от «мамочки» спровоцирует новую драку с участием одного из них. Но на Зельях Поттер будет опять бесконечно пререкаться с Гойлом, а Уизел останется в обществе Долгопупса, из-за чего, конечно же, лучше было повеситься, а Грейнджер будет здесь.

Дверь открылась, и Драко перевёл взгляд со своего галлеона в руках на проём, но едва не цокнул языком от нетерпения, когда явились Блейз с Блетчли. Он ощутил удар в плечо.

— Старина, ты достал транквилизаторы? — спросил Тео шёпотом, который был слышен на весь класс. — Я больше не чувствую себя в безопасности рядом с Блейзи, потому что видел сиськи Даф, когда мы в трёхлетнем возрасте плавали вместе в бассейне.

Малфой захохотал, смотря на выражение лица Забини, когда тот бросил свою сумку на привычное место рядом с Ноттом в соседнем ряду.

— Но эй, эй! Мне не понравилось! — нарочито испуганно вскинул руки Теодор, отскакивая от Блейза. — Они ж были совсем маленькими.

— Ну, тебе стоило бы привыкнуть, потому что у тебя некоторые части тела как раз перестали расти в трёхлетнем возрасте, — ответил Забини, и Гестия прыснула со смеху.

— Это он про мозг, крошка, — подмигнул ей Тео, и Драко покачал головой, усмехаясь.

Голос Поттера отвлёк его от наблюдения за подначиваниями друзей. Он о чём-то спорил со своей рыжей сукой, пока Грейнджер не появилась в поле зрения, скосив на них осуждающий взгляд.

— Это просто нелепо, — услышал Драко её слова, и затем она просто махнула рукой, будто умывая руки.

— Так всё и будет, я тебе говорю, — сказал Уизли, садясь на своё место.

Гермиона предосудительно покачала головой. Это рассказало Драко о том, что, скорее всего, её друзья спорили о чём-то бессмысленном.

Малфой перевёл на неё взгляд, осматривая с головы до ног. Белая рубашечка, галстук прямо под горлом и кудрявые распущенные волосы, которые скрывали часть лица. Правильная гриффиндорка.

— Грейнджер, — протянул он, продолжая поворачивать галлеон, откинувшись на стуле.

— Здравствуй, Малфой, — ответила она собранным голосом, даже не посмотрев на него, и поставила на парту сумку, выудив оттуда письменные принадлежности. Строго на свою половину парты.

— Здравствуй? — перекривлял её он, фыркнув.

Слизеринец прищурился, следя за тем, как ладно Грейнджер сдвигает все учебники с тетрадями, заставляя их лежать ровнее. Он понял, что не наблюдал за ней явных признаков ОКР, даже когда она почти что падала в обморок от нервозности, отодвигаясь от него едва ли не в проход класса, после того как их только посадили вместе. Девушка отбросила волосы, но не тем жестом, которым обычно злоупотребляли девочки, чтобы привлечь внимание, а так, будто бы каждый нерв в её теле был взбешён в крайней степени.

— Дай мне свой конспект по прошлому уроку, — сказал Драко, поставив локти на парту.

— Что с твоим? — Грейнджер повернулась, подняв свою острую бровь, и ему захотелось прибить её за это сучье поведение.

— Мы с Блейзом опоздали на прошлый урок, забыла? — спросил Драко, пытаясь прочитать у неё на лице, какого чёрта происходит.

— Ничем не могу помочь. Нужно было рассчитывать своё время, — равнодушно ответила она, отворачиваясь, и взяла перо, чтобы написать на пергаменте дату.

Малфой опешил, открыв рот, но прозвенел звонок, и в класс залетел Снейп привычной чёрной тучей. Он всегда заходил в последние секунды перемены, будто его тошнило даже от мысли находиться в кабинете с учениками хотя бы минутой дольше положенного.

— Если я кому-то говорю что-то сделать, Грейнджер, — подвинулся к ней Драко, злобно шипя и даже не заботясь о том, сможет ли кто-то увидеть, — то он делает, что я скажу.

Гермиона возмущённо повернулась к нему, и от внимания Малфоя не укрылось, как её взгляд соскользнул на его скулу, прежде чем она вновь подобралась.

— Иди и повелевай Делакур, я уверена, французская программа мало чем отличается от нашей, — отрезала девушка.

Драко вскинул брови, медленно переведя взгляд на неё. Она сжала кончик пера в своих пальцах и, судя по звуку, можно было предположить, что оно вот-вот треснет. Понимание затопило его прохладной лавиной, всё объясняя. Он отклонился, сдавленно засмеявшись. Ну, конечно.

— Грейнджер, ревность тебе не к лицу, — усмехнулся Драко, наблюдая за тем, как Гермиона закинула ногу на ногу, и её юбка слегка приподнялась. Интересно, она специально это делала?

— Ревность? — показательно фыркнула Грейнджер, но не повернулась, потому что он знал её достаточно хорошо, чтобы предположить, что девчонка сейчас красная, как чёртов мак. — Ревновать тебя, Малфой, как ревновать Большой зал. Это ведь общественное место.

Её слова были колкими, возможно, тон бы взбесил его, но не когда он знал причину. Драко закатил глаза. Девчонки могли сколько угодно возмущаться по поводу этого, но назвать парня шлюхой было глупым оскорблением. Не работало.

— Ну-ну, Грейнджер, я уже и забыл этот тон обиженной девочки, — с насмешкой сказал он, придвинувшись ближе, пока Снейп велел открыть нужный параграф.

— Я сказала, что… — Гермиона развернулась, но осеклась, увидев, что Малфой был ближе, чем она предполагала.

— Если бы ты признала, что сгораешь от ревности, я бы сказал, что отдал тогда Флёр свою куртку просто потому, что было холодно, а она какая-никакая девчонка, — ответил Драко, склонив голову и… ну, давай же. Да. Её глаза вспыхнули, как всегда, когда он так делал, что заставило его самодовольно улыбнуться ещё шире. — Она сама меня не интересует.

— Слабо верится, — буркнула Гермиона, придя в себя, и принялась переписывать нужный абзац к себе в тетрадь.

— Она блондинка, — пожал плечами Драко, уставившись на доску, где Снейп разъяснял о ядах.

— И что? — прошла пауза, прежде чем Грейнджер всё же задала этот вопрос, и оставалось только догадываться, каких моральных сил ей стоило попытаться сдержать своё любопытство.

— Мне нравятся шатенки, — ответил он, посмотрев на неё.

Секунда. Вторая. И понимание отразилось в её глазах, которые в этом тусклом освещении были похожи на цвет какао с молоком. Гермиона закусила губу, пытаясь удержать смущённую улыбку.

Грейнджер чувствовала, как он осматривает её, сканируя своими глазами, поэтому пыталась контролировать каждое движение. Ты такая красивая. Мне нравятся шатенки. Она повторяла себе, что не нужно относиться к этому серьёзно. Нельзя верить тому, что говорят такие парни, как Драко. Особенно как Драко. Она видела, что слизеринец делал с другими людьми. Магия Малфоя заключалась в следующем: он в принципе являлся кошмарным человеком, но когда ему нужно, парень включал обаяние, и все как будто забывали, кем Драко был всё остальное время. Что-то похожее произошло и с ней. Гермиона видела, как он мог воздействовать на других людей. И было очевидно, почему Малфой нравился девушкам, несмотря на всё, что делал. Внешность — половина беды, всё остальное заключалось в его поведении, как он мог преподнести себя. Но самое ужасное крылось не в том, что он мог говорить, чтобы добиться своего, а в том, что ей действительно хотелось ему верить.

— Конспект, Грейнджер, — надавил Драко, протягивая руку.

— Как я уже сказала, Малфой, — добродушно улыбнулась ему она, не желая клевать на эту удочку, — нужно было лучше рассчитывать своё время, чтобы успеть к началу урока.

Выражение его удивленного лица Гермиона хотела бы запечатлеть в своей памяти навечно. Она едва удержалась от смеха и вовремя отвернулась, укрывшись кудрями. Драко Малфою отказали, несмотря на его уловки. Вау. Наверное, он обозначит это событие угольно-чёрным в календаре и каждый год будет драматично отмечать бокалом вина. Или виски. Или что там ему по душе?

Она почувствовала, как Малфой отодвинулся, откинувшись на спинку своего стула. Что ж, это было просто. Гермиона перевела взгляд на доску и поняла, что пропустила уже четверть материала. Перо порхало над её пергаментом, когда она вдруг вздрогнула от щекотки. Пальцы Драко легко прошлись по бедру Гермионы. Она силой заставила себя закрыть рот, чтобы не рассмеяться.

— Малфой! — прошипела Гермиона, ухватив его за кисть, и он замер, но всего на секунду, расплывшись в победной ухмылке.

— Конспект, Грейнджер, — повторил Драко.

Гермиона замерла, не веря, что парень готов шантажировать её щекоткой. Он же слизеринец. Конечно, Малфой был на это способен. Его пальцы вновь зашевелились, и она засмеялась, пытаясь сжать губы и силой отодвинуть руку парня от себя, но это оказалось невозможно, хотя он вряд ли напрягался хотя бы наполовину.

— Мисс Грейнджер, вам очень весело? — произнёс Снейп тоном, температура которого была позаимствована у морозильной камеры.

— Я… нет, простите, профессор, — смутилась она, видя, как люди оборачиваются. — Я просто закашлялась.

— Тогда, возможно, вам стоит отправиться к мадам Помфри, если вы сами не в состоянии вылечить свой кашель парой простейших зелий? — скривил губы он. — Минус десять очков Гриффиндору.

Слизеринцы предсказуемо довольно хохотнули. С таким успехом к концу года в гриффиндорской чаше не останется ни единого камня. Она покачала головой, воздерживаясь от комментариев и бросая Малфою свой конспект, потому что не существовало той реальности, где этот парень остановился бы из-за потерянных Гриффиндором очков.

— Молодец, — произнёс Драко, хмыкая и открывая её тетрадь, чтобы пройтись глазами по написанному.

Гермиона удивлялась: как можно одновременно хотеть задушить человека и никогда от себя не отпускать? Повелительный тон её бесил, но она покачала головой и уткнулась в свои записи, чтобы не злить профессора ещё больше, который, девушка была уверена, с удовольствием воспользуется возможностью ободрать Гриффиндор до нитки.

И вдруг все микротоки сошлись в её теле в одной точке над коленом, где Гермиона почувствовала тепло. Сначала ей показалось, что мозг совсем уже перестал нормально функционировать, и кто-то направил тепловой поток на кожу, но, опустив взгляд, она убедилась, что это была рука Малфоя. Просто рука, лежащая у неё на ноге.

— Драко, — прошептала Гермиона, слегка поворачивая голову к нему и видя, что он, как ни в чём не бывало, продолжал делать записи, откинувшись на стуле.

— М? — кивнул он головой так, будто правда понятия не имел, в чём дело.

— Что ты делаешь? — все были заняты конспектированием, так что подобие беседы оказалось вести сложнее.

— Вбираю в себя знания, неужели не видно? — ехидно ответил Малфой, указывая на свой пергамент с красивым ровным почерком.

Его большой палец стал выводить круги на её коже, и Гермиона невовремя подумала о том, что потратить пятнадцать минут на душ, чтобы побриться, вместо десерта за завтраком было лучшим решением в её жизни.

— Ты… левша? — ещё один глупый неуместный вопрос сорвался с губ Грейнджер.

Она только заметила: несмотря на то, что правая рука Драко покоилась на её ноге, парень все ещё продолжал делать записи.

— Амбидекстрия, — пожал плечом он, и в этом был весь Малфой. Сообщать подобные вещи так, будто это само собой разумеющееся, словно беззвучно произносить: «неужели ты ожидала меньшего?» Наверное, Гермиона выглядела достаточно впечатлённой, отчего он покачал головой. — Тебе не захочется знать, под каким давлением я разработал этот навык.

Тон слизеринца всё ещё был насмешливым, но её по привычке затошнило при малейшем упоминании того, как Малфоя… дрессировали. Умения Драко в его возрасте вызывали восхищение, пока Гермиона не задумывалась о цене, которую он за них заплатил. Это заставляло её ненавидеть всё, что с ним происходило вне стен школы, несмотря на то, что она не знала точно. Но догадок ей хватало, отчего девушка поёжилась, и Малфой чуть сильнее сжал её ногу в успокаивающем жесте, наверняка догадавшись о ходе мыслей Грейнджер.

— Драко, перестань, — произнесла Гермиона шёпотом, смотря на его руку, и какая-то часть её сознания всё ещё не верила, что он действительно это делал.

— Мне удобно, — пожал плечами Малфой, даже не отрывая взгляда от доски и переписывая себе в пергамент три вида ядовитых пауков, которых использовали в сочетании с шипами акации.

Очевидно, это опять была какая-то его новая забава. Она осторожно оглянулась, думая, что уже все вокруг могли лицезреть эту картину, но они с Малфоем сидели на последней парте и оказались единственными, кто осмеливался вести беседу на уроке Снейпа, пусть и очень тихо. Самоубийцы. Во многих смыслах.

— Но…

— Грейнджер, уймись, ты срываешь урок, — прервал её Драко, усмехнувшись, и подвинул свою руку чуть выше, так, что его мизинец скрылся под краем серой ткани её юбки.

Господи. Остальная часть урока растворилась в тумане, пока Гермиона пыталась игнорировать мурашки на коже, которые Малфой чувствовал, иногда спесиво поднимая краешек губ. Это был потрясающий вид улыбки, и в её рейтинге он вдруг занял лидирующее место, прямо перед наклоном головы. Получилось странное осознание, которое, казалось, вторглось в голову Гермионы в совершенно глупой ситуации, ведь между ними происходило куда больше, чем какая-то рука на колене, но именно это будто воспламенило лампочку над её головой. Она была бесповоротно и по уши влюблена в Драко Малфоя. И мосты за спиной уже пылали, так что если бы Гермиона решилась отступить, то сгорела бы вместе с ними.

***

— Ну твою мать, научите кто-нибудь эту женщину заклинанию, которое тушит камины в такую жару, это какой-то ад, — простонал Забини, когда они забрались в Северную башню.

Кабинет Прорицаний походил на парилку с добавлением ароматных трав и вездесущих палочек, которые были так густо распиханы по всей башне, что после каждой пары Прорицаний Малфой просто избавлялся от комплекта формы, потому что этот запах въедался намертво. Сегодня светило солнце, и было совершенно безветренно, так что создавалось ощущение полного погружения в духовку. Если даже Забини жаловался, который вечно во что-то кутался, скучая по южному климату, то про Драко даже говорить нечего.

Малфой упал за круглый столик, отодвигая от себя цветастую подушку и уже в миллионный раз пожалел, что не взял какой-нибудь другой предмет, но у него в этом году и без того было достаточно проблем, чтобы менять графики или набирать себе факультативы.

Слизеринки залезли наверх, принюхиваясь к дурману, который стоял, и сморщили носы. Возможно, запах мог бы считаться приятным, если бы не был таким концентрированным.

Пэнси села рядом, с улыбкой убирая сумку в сторону, и намотала прядь на палец, пододвигаясь к нему.

— Малыш, — протянула она голосом, который по своей природе был очень похож на дурман, стоящий в классе: душный и слишком приторный. — Я скучаю по тебе последнее время.

Малфой вздохнул. Очевидно, это была новая тактика. Она решила сделать вид, что ничего между ними не произошло, и всё осталось как раньше.

— Ага, наверное, — лениво ответил Драко, наблюдая за тем, как подтягиваются другие студенты.

— У меня есть идея: давай проберёмся после отбоя на астрономическую башню, возьмём вина, посидим, как в старые добрые времена, — улыбнулась Паркинсон, когда он всё же повернулся к ней.

— Пэнс, мы никогда не забирались на астрономическую башню с вином в старые добрые времена, — поднял брови Драко.

— Ну, это образно говоря, — в её светлых глазах вспыхнуло раздражение. Драко услышал, как хохочет Тео над какой-то репликой Блейза, садясь позади них. — К тому же, это не главное, — Пэнси придвинулась к нему ещё плотнее с обольстительной улыбкой, пытаясь быть так близко, как это только возможно. — Я могу позволить тебе делать всё, что ты захочешь.

Он реально едва удержался от смешка. Могу позволить? Это и так ему было позволено. Честно говоря, порой Драко становилось интересно, где же грань. Где грань у Пэнси Паркинсон? Что Драко может захотеть, на что она скажет ему «нет»? Блять, порой Малфой думал о том, что ей повезло, что он не какой-то шизанутый, у которого встаёт от избиения до кровавых разводов или чего-то в этом духе. Потому что, смотря на Паркинсон, ему иногда казалось… он даже думать не хотел.

— Это мило, но я не заинтересован, — спокойно ответил Драко, и Пэнси замерла с открытым ртом.

Кажется, здесь вся бравада Паркинсон исчезла, потому что она не ожидала, что такие нечеловеческие усилия — предложить ему посидеть на астрономической башне — будут не приняты во внимание.

— В чём дело, Драко? — вдруг сжала зубы Пэнси. — Я не понимаю. У тебя что, какие-то проблемы? Я имею в виду… там?

Он посмотрел на неё в недоумении, прежде чем понял, о чём она. Драко засмеялся.

— Салазар, нет, Пэнси, с моим членом всё в порядке, господи.

— Тогда в чём дело? Ты даже не смотришь на меня! — разговор повторялся, и он сдержал своё желание просто лечь на руки и простонать. — Блейз!

Она взвизгнула, повернувшись к Забини. Мулат всё это время делал вид, будто не слышит или не заинтересован, но теперь у него не было такой отговорки.

— Ну? — устало спросил он, зная, о чём пойдёт речь.

— И что я не так делаю? Я постоянно… постоянно… — Пэнси пыталась подобрать слова, но ничего не получалось. — Он что, собирается в монахи, скажи мне?

— Как бы не так, — фыркнул Забини, и Драко почувствовал его взгляд затылком. — Не знаю, дорогая, может, у него диета? Ну, знаешь, он на время слез с красной икры, чтоб попробовать что-то… попроще?

Паркинсон надула губы, когда Малфой скользнул по лучшему другу взглядом, нежным, как острие лезвия. Пэнси всегда бежала к Блейзу, когда у неё возникали проблемы с Драко. Поразительно, потому что у Малфоя с ней проблем не было никаких. Никогда. Это как пары, которые рассказывают о том, что никогда не ссорятся, и всё, что ты можешь — думать, насколько они безразличны друг другу.

— Но это ведь… пройдёт? — слизеринка звучала уныло, и Драко был уверен, что только она могла вести о нём разговор в третьем лице, когда он сидел в полуметре от неё.

— Мы будем надеяться, Пэнс, — похлопал её по плечу Забини и отодвинулся, чтобы заговорить с Теодором, явно потому что ему было нечего ей сказать.

Боковым зрением Драко видел, как Паркинсон вновь открыла рот, но прозвенел звонок, и в класс вплыла Трелони. Это первый раз, когда он был так счастлив её видеть.

— Детки мои! — предсказательница села в кресло, осмотрев класс с тревогой во взгляде. — Мы с вами уже почти прошли предсказания по расположению планет, однако сегодня Марс принял весьма интересное положение, так что для нас это отличная возможность проанализировать его влияние на судьбу…

Профессор взмахнула палочкой, и даже те немногие источники света и прохлады, как открытые окна, захлопнулись. Теперь освещение исходило только из камина. Малфой взял в руку свою тетрадь и просмотрел содержимое. Он платил одному когтевранцу за исполнение его заданий по этому предмету, так что не имел и малейшего понятия о происходящем на уроке. Драко незаметно наложил на себя охлаждающие чары, чувствуя, как кожу приятно покалывает.

Трелони выкатила волшебную модель солнечной системы, показывая, в каком расчудесном углу встретились Марс с Нептуном. Драко посмотрел на часы. Боже, ему стоит подкупить кого-то и накачать Оборотным на время этого маразматического предмета. Он уже спустился на подушке, решая откинуть голову на парту Нотта с Забини, которые, вне всяких сомнений, клали на этот предмет болт таких же размеров, как и угол, в котором спутники влияли на жизни волшебников, о коих талдычила Трелони. Вдруг резкий крик раздался немного сзади, и Малфой схватился за палочку, ведомый инстинктом.

— Нет! — Поттер кричал, упав на пол и схватившись за шрам. — Волдеморт узнает!.. Он поймёт!..

Глаза одноклассников расширились, и все обступили его, ошарашенно пытаясь что-то сделать.

— Гарри! Гарри, ты в порядке? — Драко услышал голос Уизли и увидел дезориентированное лицо Поттера, когда Трелони подошла ближе, заставляя гриффиндорцев отступить.

— Разумеется, он не в порядке! — взволновано произнесла она. — Что произошло, Поттер? Вы увидели предсказание? Что?..

— Нет, просто голова… — бормотал он, усевшись на полу.

— Вы держались за шрам на лбу! Я знаю, что это значит. Уж я то в этом кое-что понимаю.

Было видно, что Трелони не собиралась просто так отпускать свою жертву. Иногда создавалось впечатление, что если бы какой-то студент умер в её классе, это было бы идеально для неё.

— Лучше я покажусь мадам Помфри. Голова раскалывается, — Поттер поднялся и схватил свою сумку, всё ещё отнекиваясь от предостережений профессора о том, что он вот-вот потеряет канал ясновидения, если выйдет из башни.

Малфой мог бы пошутить о том, что он и сам не против набить себе шишку на лбу, если это поможет ему выйти отсюда на свежий воздух, однако слова встали ему поперёк горла.

— Ты слышал? Он что-то кричал про Известно-кого?..

— Или так послышалось?..

Студенты шушукались, и Драко уставился в пергамент, только сейчас разжав пальцы на палочке. Твою. Мать.

— Этот кретин опять пытается привлечь к себе внимание, — закатил глаза Тео, отбрасывая от себя карандаш.

Малфой знал, что ему следует усмехнуться или как-то пошутить на эту тему, когда Поттер скрылся в люке, но ледяная крошка рассыпалась по его рецепторам вниз, за рубашку, и его передернуло. Он что-то знает. Что бы это ни было, но Драко точно уверен, что слышал имя Волдеморта. Он обернулся и поймал напряжённый взгляд Забини. Чёрт возьми. Чёрт. Возьми.

***

Гермиона теребила в пальцах кудряшку, в тысячный раз проходясь глазами по своему эссе по Нумерологии. Она посмотрела на часы в кабинете и поняла, что ей совсем скоро нужно будет встретиться с мальчиками в классе Трансфигурации, который им любезно предоставила Макгонагалл после просьбы Гермионы, чтобы помочь Гарри с заклинаниями. Ранее в её планы входил перекус, но она знала, что обычно по вторникам Драко приходит в их кабинет после занятий, чтобы позаниматься в тишине, поэтому девушка была здесь.

Гермиона вот уже полчаса пыталась убедить себя уйти и не выглядеть так глупо, но желание пересечься с ним хотя бы на пару минут оказалось слишком сильным и явно перекрывало её чувство гордости. Не искать с ним встречи. Не искать. Но когда дверь открылась с привычным скрипом, её сердце подпрыгнуло. Она схватилась за свою тетрадь, имитируя деятельность.

— Грейнджер, — произнёс Малфой, повернув голову и увидев открытые книги.

Он всегда просто произносил её фамилию вместо приветствия, и лишь по интонации можно было понять, какое у него настроение.

— О, привет, — ответила она достаточно удивлённо.

Гермиона щёлкнула маггловской ручкой, и Драко, хмыкнув, перевёл на неё взгляд, но ничего не сказал. Они сегодня не виделись из-за отсутствия общих пар, так что девушка внимательно следила за его движениями. Во время обеда Малфой казался очень сосредоточенным, а вчера и вовсе не появился на ужине. Это поселило в ней тревогу, которую Гермиона должна была успокоить, встретившись с ним хотя бы мельком.

— Когда-нибудь я подложу сюда гнойную бомбу, чтоб она взрывалась каждый раз, когда кто-то забредает в этот кабинет без меня, — известил Драко, бросая свою сумку на парту, но его тон не был злым или действительно раздражённым. Гермиона едва слышала, что он говорил, так как не отрывалась от наблюдения за ним.

— Ну, я уже ухожу, мне нужно позаниматься с Гарри, — слизеринец сел на диван, и она вспыхнула, тут же потупив глаза. Чёрт, это было плохой идеей. Драко, как всегда, проанализировал её реакцию и усмехнулся, точно зная, почему она смутилась, но затем поднял бровь в вопросительном жесте. — Я подготовила заклинания, которые помогли бы в лабиринте.

Гермиона понятия не имела, зачем рассказывает ему. Ей уже нужно было уходить, чтобы не опоздать. В прошлый раз, когда мальчики задержались на пять минут из-за затянувшейся карточной игры, она чуть головы им не снесла.

— Он хоть на что-то способен без тебя, Грейнджер? — спросил Драко, покачав головой.

— Мы друзья, Малфой, — ощетинилась она, засовывая список в сумку. — И это нормально, что мы всё делаем вместе, но Гарри и без того отлично…

— Да-да-да, я понял, святой Поттер, можешь дальше не продолжать, — оборвал он её, и его глаза похолодели.

Она вздохнула, понимая, что не хочет ссориться.

— Тебе тоже помогал Забини, — заметила Гермиона, копошась в сумке немного дольше положенного.

— Разница в том, что без Забини я бы справился, а Поттер…

— Он умный парень, как бы тебе ни хотелось обратного, — пресекла она его, решая, что не позволит никому клеветать на её лучших друзей, даже если это Малфой. — Гарри тоже в состоянии справиться со всем сам, но разве не для поддержки существуют друзья?

— Проблема не в том, что Поттер тупой, Грейнджер, я об этом не говорил, — фыркнул Драко, — а в том, что он настолько привык к тому, что ты вертишься вокруг него и рыжего, что, боюсь, какие-то извилины, которые отвечали за самостоятельность, у него и вовсе атрофировались, — спокойно сказал Малфой, вытаскивая из кармана галлеон и начиная им играться. — Выброси их в реальный мир, и они не продержатся и недели без тебя, можешь не пытаться убедить меня в обратном.

Гермиона поджала губы, отказываясь это комментировать. Конечно, мальчики иногда бывали слегка безответственными, но они точно так же приходили к ней на помощь, как и она к ним. Но Малфой был слизеринцем, и в его мире дружба имела другие оттенки. Не хуже, не лучше, просто другие, и они вряд ли смогли бы друг друга понять.

— Знаешь, вы могли бы подружиться с ним, на самом деле, — вдруг выдала Гермиона, посмотрев на Малфоя. — Вам есть чему друг у друга поучиться.

Драко прыснул, качая головой так, будто не мог поверить, что она это сказала.

— Я не перевариваю гриффиндорцев.

— Да? А что насчёт меня? — Гермиона вздёрнула подбородок, и он проследил за этим движением, прищурив серые глаза.

— Едва ли мы с тобой друзья, Грейнджер, — ответил Малфой, и она услышала в этой фразе двойное дно, но он слишком хорошо его замаскировал, чтобы девушка докопалась до истины.

Это было правдой. Кем они приходились друг другу? Они не были друзьями, они толком даже не общались. Они не были парой, потому что… очевидно, почему, впрочем. Они были просто кем-то.

— Ну, мы друг друга ненавидели, но вот уже можем сносно вести диалог. Видишь, как бывает? — вскинула Гермиона руки, маскируя нервозность, но Драко снова фыркнул, пристально на неё смотря, и все её попытки слетели вниз, скатившись прямо по кончикам больших пальцев на руках, разбившись о носки лодочек.

— Мы ненавидели друг друга, но никакого чуда не произошло. Некоторые вещи меняются, когда люди становятся мужчиной и женщиной, знаешь? — язвительно сказал Малфой. — Это не было предсказуемо, но вероятно.

— То есть, по-твоему, мы не могли бы найти общий язык, будь я… — Гермиона пыталась найти правильные слова.

— Будь ты страшной, — помог Драко, хотя она совсем не это хотела сказать и поэтому возмущённо открыла рот. — Да, будь ты страшной, мы бы никогда здесь не оказались. Потому что ты всё ещё меня раздражаешь, несмотря на внешность.

Её рот по-прежнему был открыт. Это переходило все границы вежливого диалога. Никто не мог просто вот так брать и говорить подобные вещи. К тому же, Гермиона не была уверена, стоит ли ей оскорбиться или же из уст Малфоя эти реплики вполне можно принять за комплимент.

— Мерлин, я надеюсь, что ты хотя бы представляешь, как аморально это звучит, — наконец выдала она заключение.

Малфой рассмеялся и вытащил из своей сумки учебник. Он растянулся на диване, явно показывая, что разговор окончен. Парень смотрел исключительно в книгу, не обращая на неё внимания, так что Гермиона позволила себе немного поразглядывать Драко, хотя и была уверена, что он следит за ней боковым зрением. Её поведение выходило из-под контроля ещё больше, так что она заставила себя оторвать глаза от его плеч.

— Драко, ты начал готовиться к третьему туру? — вдруг спросила Гермиона.

Это было то, что волновало её больше всего. Гермиона оказалась права: как только Гарри рассказал ей о сути задания, ночные кошмары вернулись. Они чёрными кошками заползали в сознание девушки, раскручивая там воронку хаоса и страха. Теперь ей мерещилось, что Гарри убивают прямо в кустах, что Драко блуждает в лабиринте бесконечно, что всё повторяется. Гермиона вновь и вновь просыпалась с пересохшими от ужаса губами посреди ночи.

— Будто бы тебе есть дело, — Малфой перевёл на неё взгляд.

Хоть девушка и ожидала, что он станет ворчать что-то о том, что она мешает ему заниматься, и, наверное, так и было, но гриффиндорка просто не могла позволить себе уйти, не задав этот вопрос.

— Мне не всё равно, — казалось, что с каждым ответом её голос становится всё тише.

Гермиона запоздало подумала, что спорить с ним о чём-то несущественном было гораздо легче. Потому что споры — безопасная территория. Знакомая им обоим.

Драко продолжал смотреть на неё, не выпуская книгу из рук, а затем его взгляд опустился на её закушенную губу. Гермиона выдохнула. Господи, если бы я знала, что когда-то стану такой трусихой… Грейнджер взглянула на часы. Она уже кошмарно опаздывала, но… Но.

— Есть одно заклинание, оно довольно редкое, и я отыскала его в книге об открытиях магглорожденными, вряд ли ты такое читаешь…

— Это уж точно.

Гермиона зло зыркнула на него, потому что эта речь и так давалась ей непросто.

— Иди ко мне, — наконец цокнула языком она, понимая, что у Малфоя, видимо, аллергия на долгие, пусть и полезные разъяснения. Его брови взлетели вверх в удивлении, и девушка промотала свою фразу в голове ещё раз. — Ну, я имела в виду… сюда, просто встань, — её уши горели, и, чёрт возьми, скрывать смущение правда было бы очень полезной супер-силой.

Драко вновь улыбнулся так, как он улыбается, когда выигрывает. И эта улыбка бесила. И заставляла растечься лужицей. Но бесила всё равно больше.

Слизеринец вздохнул, отбросил книгу и встал. Гермиона невольно подумала о том, что бы сказал на это сентябрьский Малфой, если бы увидел, как он просто берёт и выполняет просьбу грязнокровки. Что сказала бы она сама, наблюдая за собой? Лучше этого не знать.

— Оно компасное, — объяснила Гермиона, подходя к нему поближе. — Это заклинание не даст тебе потеряться в лабиринте. Руна простая. С твоими умениями ты сможешь исполнить заклинание даже беззвучно. Подними руку, — она встала сбоку, приподнимая его локоть.

— Грейнджер, если это был повод, чтоб меня полапать, могла бы просто попросить, — хмыкнул Драко.

Она сжала губы, чувствуя скрытое раздражение за этой интонацией. У него были явные проблемы с тем, чтобы обучаться у ровни.

— Следи за палочкой, Малфой, — холодно сказала Гермиона. — Четыре взмаха, последний самый плавный, вот так, — она направила его руку в нужном направлении, помогая прочертить руну. — А потом медленно положи палочку на ладонь. Видишь? Она всегда будет указывать на север.

Драко довольно быстро повторил алгоритм её движений. Через пару минут Малфой держал у себя на руке древко, указывающее точно на север.

— Да, правильно, — кивнула Гермиона.

Вдруг девушка почувствовав себя неловко. Момент обучения прошёл, а слизеринец до сих пор стоял близко. Гарри. Ей нужно было бежать к Гарри, которому она теперь больше никогда не сможет устроить выговор за опоздание.

Малфой пристально на неё смотрел. Гермиона не выдержала и отвернулась, схватив свою сумку. Девушке хотелось, чтобы ей стало легче спать по ночам. Хотелось, чтобы он не участвовал в Турнире. Хотелось, чтобы имя Гарри никогда не вылетало из Кубка. Ей так много всего хотелось, и всё это было невозможным.

— Драко? — Гермиона повернулась, чувствуя, что почему-то буквально за секунду оказалась на грани.

— Что? — он вздохнул, кажется, научившись различать её интонации.

— Почему ты решил участвовать в Турнире? — мозг Грейнджер уже даже придумал для неё звук того, как он надевает на себя маску, делая своё лицо абсолютно бесчувственным. И сейчас тот щелчок отдавался эхом по всей комнате.

— Я слизеринец. Амбициозность. Разве не об этой основной черте поёт распределяющая шляпа из года в год? Тебе стоило слушать внимательней, — это походило на сцену из фильма, где главные соперники ходят по кругу, точа нож и выжидая, когда броситься, оттягивают время, ведя задушевные беседы, ища подходящий момент. Они с Малфоем просто ходили по кругу.

— Но это ведь не единственная причина, так? — её голос дрогнул, когда она увидела, как его глаза затягиваются тьмой. Сознание Гермионы уже в миллионный раз подбросило ей картинку, где Малфой стоял в одеяниях Пожирателя смерти, где парень был смертельно спокоен среди крика ужасов людей. Нет, только не он. Драко не мог быть злым. Он просто не мог на самом деле. — Только не ври мне, Драко. Пожалуйста, не ври, — Гермиона до боли укусила внутреннюю поверхность щеки, пытаясь убрать видения из головы. Те видения, о которых она весь год забывала, и у неё получалось. Когда он подходил ближе, у неё получалось.

— Значит, просто уйди, Грейнджер, — ответил Малфой стальным голосом.

Она зажмурила глаза и обречённо кивнула. Он ничего ей не скажет. Гермиона вышла за дверь, тихо её прикрыв, и уже знала, что с этого момента кошмары ей станут сниться в три раза чаще.

***

Гермиона покачивала ногами, сидя на подоконнике в длинном коридоре, и читала журнал. В субботу большинство людей проводило время на улице, поэтому здесь было пусто и тихо. Она ждала факультатива у Вектор, который пропустила ранее. Мальчики устали от ежедневных тренировок на заклинания, а учитывая то, что вчера Рон получил желейные ноги и полчаса находился в таком состоянии, потому что часть листа с контрзаклятием потерялась в недрах её сумки, девушка все же решила сделать перерыв. Профессор Вектор вскоре должна была появиться. Сейчас солнце грело спину Гермионы через окно, пока она читала новый выпуск «Трансфигурации сегодня», подписку на который подарил ей Рон на Рождество.

В её крови бурлило зелье бодрости, потому что она случайно приняла двойную дозу после очередной бессонной ночи, поэтому ей просто не сиделось в башне. Гермиона на ощупь потянулась к сумке и по привычке, не глядя, вскрыла пачку жвачки и засунула одну пластинку в рот. Это стало её маленьким ритуалом. Каждый раз, когда девушку накрывала тревога, стоило ей ощутить привкус холодной черники на языке — её отпускало. Совсем немного. Как имитация безопасности. И это была странная реакция. Человек, идущий по плохо освещённому переулку, должен ощущать тревогу, а чувствует ностальгию, просто потому что этот переулок напомнил ему что-то из детства.

Вкус черники ассоциировался у Гермионы с Драко. Это в последнюю очередь должно было связывать её сознание с чем-то успокаивающим, потому что в нём нет ничего успокаивающего, безопасного или хотя бы предсказуемого. Это как дрессировать льва: ты не знаешь, когда он выйдет из себя, откусив руку, из которой его кормят. Но деваться было некуда, поэтому она сглотнула сладкую слюну с привкусом ментоловой ягоды, чувствуя, как её сердце успокаивается, а глаза вновь начинают воспринимать текст.

Гермиона заметила движение немного слева, прямо возле колонны. Щёлкнул звук металла, и в следующую секунду Малфой вставил сигарету к себе в рот, пока девушка неотрывно за ним наблюдала. Он оттолкнулся плечом от колонны и подошёл к ней. Его взгляд зацепился за название её журнала или же за ногти, которыми она сжимала страницу, а потом опустился к сумке, и слизеринец хмыкнул. Гермиона посмотрела, что привлекло его внимание, и увидела, что не спрятала упаковку жвачки, просто бросив её. Она уже начала краснеть, когда он спросил:

— Ну и как? Они заменяют мои поцелуи?

Под солнцем его глаза были ещё более светлыми, как будто серебряные лужицы. На какую-то секунду она растерялась, разглядывая их. Гермиона выдохнула, когда смысл вопроса дошёл до неё. Сначала ей хотелось оттолкнуть Малфоя или съязвить, но потом она вспомнила кое-что.

— Ты же знаешь, что их ничто не может заменить, — тихо ответила девушка, не отрывая от него взгляда.

Слабая вспышка удивления и потом эта усмешка, которая купалась в самодовольстве, когда Малфой услышал ответ. Чёрт, Гермионе нравилось, когда он так довольно улыбался. Кошмар, но она готова была говорить ему подобные вещи постоянно, если это заставляло его глаза выглядеть вот так. Малфой становился похож на обычного парня, без всего этого багажа, что тёмным полтергейстом постоянно висел у него над головой. Ей хотелось узнать, что он делал в замке в такую погоду, но она вовремя перевела взгляд на сигарету в его рту, и её рука неосознанно потянулась к ней, выдернув ту из губ слизеринца.

— Ты не станешь здесь курить, Малфой, — Гермиона заходилась в ужасе, когда парень проделывал такое в их кабинете, но коридор школы — это уже просто чересчур.

— У меня есть ещё, — фыркнул Драко и потянулся к карману, чтобы выудить оттуда следующую сигарету, намекая, что Гермиона не будет ему приказывать.

— Это портсигар? — указала она пальцем на коробочку, и он замер, когда Грейнджер коснулась его косточки на руке, медленно скользя пальцами выше.

Малфой снова был в футболке, так что её вниманию было не жить, поэтому она дала себе мгновение поднять глаза по плечу, затем к трапециевидной мышце и ключицам. Но нет. Ей нужно было придерживаться плана. Гермиона выхватила портсигар у него из руки, воспользовавшись тем, что Малфой расслабился под её прикосновениями, и быстро убрала его себе за спину, не сумев сдержать победную улыбку, когда он прищурился.

— Я же сказала, что ты не станешь здесь курить! — засмеялась девушка, видя, что Драко понимает: она его одурачила.

— Это было так по-слизерински, Грейнджер, — поцокал языком он, склоняя голову.

Гермиона едва не выронила за спиной его портсигар, который оказался тяжелее, чем девушка предполагала. Коробочка была серебряной, скорее всего, со вставками драконьей кожи, потому что девушка успела заметить выжженные буквы V&R, прежде чем спрятать. Сейчас рифлёная кожа приятно ощущалась под её большим пальцем.

— Я продам его и куплю еды тысяче нуждающимся. Это восстановит равновесие, — решила Гермиона, по-прежнему не сводя с Драко пристального взгляда, потому что вряд ли он это оставил бы просто так, несмотря на показную расслабленность. — Эй, не подходи! — засмеялась она, прикрикнув, когда слизеринец встал ближе, и сжала в руке его портсигар сильнее.

Её раньше так раздражало, когда девушки визжали или начинали напоказ отбиваться от парней, но, видимо, это какой-то глюк в системе, против которого было сложно бороться. Несмотря на то, что рациональная часть Гермионы считала, что она ведёт себя глупо, вторая её половина искренне веселилась.

— Ладно, — вдруг согласился он, отодвигая её ногу и становясь ещё ближе, и она остановила порыв сдвинуть колени, потому что сегодня была в подаренной юбке от Джинни. — Тогда дай мне жвачку, у меня закончилась.

Его голос звучал обезоруживающе и вполне безопасно, так что Гермиона наклонилась, пытаясь показать ему на упаковку, из которой он мог взять несколько полосочек, но его пальцы сомкнулись у неё на подбородке, заставляя её смотреть на слизеринца.

— Не ту, — сказал Драко, опуская глаза на губы девушки.

Она на автомате перекатила свою жвачку на языке, чувствуя, что в таком сочетании ароматов, где он пах собой — черникой, ванилью и средством для бритья — её рецепторы совсем затормаживали рассудок. Малфой наклонился к ней и провёл языком по нижней губе Гермионы, тут же недалеко отстраняясь, как только девушка открыла рот.

— Сладко, — пробормотал Драко, наклоняя голову и проводя носом по щеке Грейнджер. Она вздохнула, когда он оставил лёгкий поцелуй у неё под ухом, и непроизвольно сжала ногами его торс, притягивая ближе. Драко удовлетворённо хмыкнул, положив вторую руку ей на бедро. — Ты так приятно пахнешь, — это уже был второй раз, когда он говорил ей что-то подобное.

Её глаза закрылись. Она отчаянно ожидала получить больше прикосновений. Гермиона что-то промямлила, пытаясь подвинуться к нему, но он переместился на другую сторону, слегка лизнув уголок её губы.

— Дотронься до меня, — попросил Драко низким голосом, который действовал на неё, как чёртов гипноз.

Гермиона непроизвольно разжала руки за спиной, отчего портсигар тихонько звякнул, ударившись о подоконник. Девушка обхватила ладонями его шею. Драко поднял её подбородок, и она почувствовала его дыхание на своих губах, прежде чем он просунул руку за её спину, и через секунду Гермиона услышала характерный звук металла.

— Нет! — закричала девушка, поздно сообразив что к чему. — Малфой!

— Честное слово, Грейнджер, тебя так легко отвлечь, — засмеялся он, держа между пальцами свой портсигар, хотя его голос по-прежнему не пришёл в норму.

Её щёки налились кровью, но уже от возмущения. Она спрыгнула с подоконника, не желая мириться с такой несправедливостью.

— Это было нечестно! — всё ещё возмущалась Гермиона.

— Да? А по-моему, всё было предельно честно, — покачал головой Малфой, но тут же отступил, когда она потянулась, чтобы отобрать у него трофей. — Нет-нет, Грейнджер, не выйдет, — по-прежнему смеялся он, поднимая вверх портсигар.

— Отдай! Ты использовал запрещённый прием и… — она опёрлась на его локоть, попытавшись подпрыгнуть, но слизеринец отступил вбок и легко повернул Грейнджер к себе спиной, захватывая её руки.

— Но разве я не идеален в использовании запрещённых приёмов? — нахально прошептал он ей на ухо.

Если бы у Гермионы были свободны руки, она бы дала себе пощечину за желание откинуть затылок на его плечо. Тепло разливалось по её конечностям, потому что это было… забавно. Малфой был забавным. Они просто дурачились, как друзья, и это казалось почти параллельной вселенной.

— Ты просто гадкий скользкий тип, который… — Гермиона прервалась, когда он поцеловал её в шею, закусывая кожу, впрочем, даже близко не так сильно, как обычно это делал, но достаточно, чтобы она почувствовала знакомые мурашки.

— Который?.. Продолжай, Грейнджер, — велел Драко, опустив свою руку и сжав её задницу ладонью, пока она старалась вспомнить, как строятся предложения.

— Малфой, — ей хотелось звучать жёстко, но уже даже на этапе планирования этой реплики Гермиона знала, что план провалится.

— М? — он звучал лениво, будто зная, что её предупреждающие фразы ничего не стоят, пока его язык поднимался выше, к скуле девушки. Господи.

И он знал, что был прав. Потому что Гермиона не хотела, чтобы Малфой останавливался. За эту неделю они почти не виделись. Занятия с Гарри отбирали всё её свободное время, а когда их не было, шли факультативы и подготовка к приближающимся экзаменам, поэтому сейчас каждый атом в сознании девушки умолял его не останавливаться. Но они стояли посреди коридора. На первом этаже Хогвартса. Профессор должна была явиться с минуты на минуту, хотя Гермиона потеряла счёт времени.

— Драко, нет, стой, — произнесла она сиплым голосом, хотя тело всё ещё жило своей жизнью, отклоняя голову так, чтобы ему было удобнее её касаться. — Не надо. Не здесь, — произнесла девушка тише, потому что его рука скользнула выше.

И вдруг резкий рывок назад чуть не сбил её с ног по инерции, так что ей пришлось ухватиться за колонну, чтобы не упасть. Что?..

— Не смей к ней прикасаться, ублюдок! — Гермиона повернулась в немом желании отмотать время вспять. Или проснуться. Каким бы приятным ни был этот сон, прямо сейчас он превращался в кошмар. — Да как ты посмел!..

Крам стоял красный от злости и его аж трясло, судя по палочке в руке, которую он направил на Драко, стоявшего напротив. Нет-нет-нет. Это не могло происходить взаправду.

— Думаешь, я её заставлял? — хмыкнул Драко.

Гермиона увидела, как его лицо превращается в жестокое и холодное. У неё бы, наверное, случилось воспаление лёгких, если бы он вот так на неё посмотрел.

— Я слышал, как она говорила «нет»! — рявкнул болгарин.

— Ага, да, это обычно идёт прямо перед «ещё», — фыркнул Малфой.

Виктор дёрнул рукой, и в следующую секунду палочка оказалась меж пальцев Драко так быстро, будто он материализовал её прямо из воздуха. Происходящее постепенно доходило до ума Гермионы, переставая звучать, как в замедленной съёмке фильма. Она встала между ними, вскинув руки.

— Нет! Стойте! Не делайте этого, — тот ужас, который Гермиона испытала, увидев, как Малфой с Гарри дерутся на полу, был просто смешным по сравнению с тем, как заледенела её кровь при мысли о настоящей магической дуэли. Они запросто могли очень сильно навредить друг другу и, судя по лицам обоих, парни были более, чем преисполнены желания это сделать.

— Отойди, Гермиона, — сказал Крам, не сводя глаз с Малфоя.

Ей стало страшно за болгарина, потому что Виктор не выглядел как человек, который отступает от своего. Она слишком хорошо знала, на что способен Драко в своей магии, чтобы ожидать, что это кончится чем-то действительно травмирующим.

— Виктор, я прошу тебя, опусти палочку, это не то, о чём ты думаешь, — едва не плакала Гермиона, и это всё же привлекло его внимание, но, кажется, только чтобы разъярить ещё больше.

— Это он? Он тебя заставляет?

— Думаешь, мне реально нужно кого-то заставлять? — злобно расхохотался Малфой, выглядя непринуждённо, но вся его поза выдавала напряжение. — Блять, ты такой еблан.

— Драко, помолчи! — закричала Гермиона на него, понимая, что Малфой просто провоцирует Крама. Чёртову слизеринцу явно хотелось крови, и он не собирался от этого отказываться.

— Это желание, да? Он загадал желание? Гермиона, клянусь, я… — Крам сделал шаг вперёд, но Грейнджер ещё выше вскинула руку, стараясь его остановить.

— Честное слово, Крам, ты как младенец, — смеялся Малфой, но в его смехе была только сталь. — Если, встречаясь с тобой, девчонка не полирует тебе член, значит, она полирует член кому-то другому. Сюрприз, скажи?

— Мерлин, Драко, хватит! — крикнула Гермиона, чувствуя, как от концентрации их естественной магии у неё трещат перепонки. Было слишком много тестостерона и ненависти на один квадратный метр. — Виктор, спокойно, всё не так…

— Гермиона, отойди, — прорычал болгарин, сверля тёмными глазами слизеринца.

— Да, отойди, Грейнджер. Мы повеселимся, — поддакивал Драко, и пусть его голос всё ещё звучал наигранно весело, она знала, что сейчас он очень похож на треск льда под ногами. Очень тонкого льда.

— Виктор, отступи назад. Умоляю тебя, ради меня, отступи, — её голос дрожал так, будто она была готова разрыдаться, но на самом деле нет. Это была просто паника.

Гермиона чувствовала, как у неё по спине бежит пот от нервов. Она была готова сейчас даже на то, чтобы внезапно появилась Вектор, Макгонагалл или даже Снейп. Гриффиндорка прекрасно понимала: если ей не удастся достучаться до их голосов разума, случится катастрофа. Действительно катастрофа. Малфой с таким удовольствием когда-то бросил Краму в лицо, что он первый в Турнире, подпитывая своё тщеславие. При таких обстоятельствах говорить Виктору о них было ужасно. Но это Малфой, так что Гермиона не сомневалась, что именно этого он и добивался.

Виктор посмотрел на неё, видимо, испугавшись трели в голосе. Она умоляюще глядела на него, положив руку на предплечье, чтобы он опустил палочку. Не полностью, но всё же.

— Драко, оставь нас, — воспользовавшись секундой затишья, Гермиона повернулась к Малфою, который выглядел как высеченная из камня фигура. Злая, с абсолютной тьмой в глазницах.

Он медленно перевёл на неё взгляд, поднимая бровь. Её сердце стучало где-то в глотке. Это точно был один из тех моментов в жизни, которые переживаешь в состоянии аффекта, а потом, оборачиваясь, не можешь приложить ума, как всё-таки тогда справилась.

— Что, прости? — в сторону гриффиндорки голос Драко звучал спокойнее, но Грейнджер не могла ручаться за то, что её перепонки в порядке, и она не идеализирует его реакцию. — Оставить тебя с ним?

— Да, я прошу тебя оставить нас. Пожалуйста, — надавила Гермиона, сохраняя голос в одной тональности.

Она видела, как эмоции сменяют друг друга у него на лице. Ей хотелось закрыть глаза и забиться в угол, чтобы их не видеть, потому что в какой-то момент Малфой усмехнулся ей такой же гнилой ухмылкой, напрочь пропитанной ложью, которой он улыбался, угрожая Краму.

— Как хочешь, Грейнджер.

Она сглотнула и всё же закрыла глаза, увидев, как он смерил болгарина взглядом, а затем только слышала его удаляющиеся шаги. Вся эта ситуация казалась нереальной. Он ушёл, послушавшись её, и это уже было ненормально. Гермиона засунула в самый дальний угол сознания лицо Драко в тот момент, потому что если бы осмелилась вспомнить, то наверняка побежала бы за ним. Но она должна была сделать что-то правильно. Хотя бы раз за этот длинный грёбаный год сделать что-то правильно. Она выдохнула, повернувшись к Краму.

— Виктор, успокойся, присядь, — сказала ему Гермиона и почти не узнала свой голос.

Девушка кивнула на деревянные выступы в стенах у кабинетов, призванные к тому, чтобы соблазнять первокурсников посидеть перед уроком, а не бегать вдоль коридоров, подстрекая Пивза.

— Гермиона, он…

— Нет, это неправда, — сразу же сказала она. — Во время того, как мы были вместе, я не… была с ним. Это ложь.

Виктор явно не о том хотел спросить, но сейчас смотрел на неё, переваривая ответ, и, кажется, приходил к своим выводам.

— Это? — сделал акцент он. — А что тогда правда?

— Он не делал ничего против моей воли, это только показалось так, — её руки дёрнулись в попытке начать что-то теребить, но она приказала им спокойно лежать на коленях, хотя Виктор не был Малфоем и уж точно не анализировал каждое её движение.

— То есть… нет, я не могу в это поверить, — покачал головой Крам, усмехаясь в полном недоумении. — Это… Это же не может быть он, Гермиона. Тот, кто был вторым, это… Господи.

Ей оставалось только в ужасе думать, как это выглядело для Виктора, хотя она даже представлять не хотела. Джинни, девушке, которая стала её единственной подругой, которая обычно всегда входила в её положение и поддерживала, далось с огромным трудом принятие глупой влюблённости Гермионы. Чего это стоит Виктору — слышать и осознавать подобное… даже не хотелось пытаться представить.

— Я понимаю, что ты думаешь, — ложь. — Но Малфой… бывает другим, — тихо добавила Гермиона, смотря на свои ногти, кропотливо покрытые двойным слоем прозрачного лака заботливой рукой Джиневры. — Нечасто, конечно, но… случается.

— Нет, я просто… не понимаю, — Виктор потёр руками глаза, будто пытался стереть эту реальность у себя из глаз. — Он же настоящий ублюдок, Гермиона. Он ведь… ненавидит тебя.

Она почувствовала ещё большую потребность подтянуть свои ноги к грудной клетке и стать как можно меньше, чтобы попытаться сохранить в себе те остатки тепла, которые растворялись с молниеносной скоростью от его слов.

— Я знаю, что он ведёт себя с тобой ужасно, но Малфой… похож на луну, — грустно хмыкнула Гермиона, подумав о метафоре, которую она придумала в одну из тех ночей, когда её вытащил из постели очередной кошмар, где Драко подвешивал в воздух людей, нося маску. — Какая-то часть него всегда будет скрыта от других.

— Да уж, как луна: холодная и бездушная, — грубо ответил Виктор, смотря вперёд и всё ещё пытаясь смириться.

— Вряд ли ты когда-то это увидишь, но… Он бывает со мной нормальным, — это всё, что девушка могла сказать в своё оправдание, чтобы заполнить тишину.

— Бывает? То есть, должно ещё повезти, да? — язвительно фыркнул Крам, но потом просто покачал головой. — Не знаю, когда ты мне сказала, что есть кто-то ещё… Я надеялся, что это один из твоих друзей.

— Но…

— Да, ты сказала, что вы просто дружите, но они кажутся неплохими людьми, и я успокаивал себя мыслью о том, что ты будешь в надёжных руках, и кто-то сможет сделать тебя счастливой, — объяснил Виктор, смотря на свои ботинки. — И теперь я просто в ужасе.

— Я понимаю, — тихо произнесла девушка, чувствуя, что ей больше нечего сказать.

Да и что она могла? Гермиона сама не знала, как это произошло. Просто со временем она нашла себя посреди тотального бедствия, которое могло стать смертельным. И всё дошло до такой степени, что девушка даже привыкла к этому. Привыкла врать, выкручиваться. Ей казалось, что какая-то её часть постепенно вбирает слизеринские черты, становясь похожей на него, и она даже не сопротивляется. Будто это могло бы помочь им стать ближе. И это было ужасно. Но это было правдой.

— Гермиона, он же… — Виктор снова вздохнул, пытаясь подобрать слова, и посмотрел наконец на неё. — Он же совсем этого не достоин.

Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

— Но любовь редко спрашивает, достоин человек этой любви или нет.

Гермиона была уверена, что в Драко есть свет. Но все те, кому девушка пыталась это донести, смотрели на неё с таким нескрываемым неверием и подозрением на её безумие, что ей начинало казаться, что она всё выдумала. Это как хождение по кругу. Утомительное и бесконечное.

— Самая большая несправедливость на свете, — ответил Крам.

— Виктор, я знаю, что у меня нет никакого права просить тебя об этом, но… Ты не мог бы не говорить пока Гарри и Рону? — он посмотрел на неё, и Гермиона тут же подобралась. — Я скажу им. Сама. Но они должны узнать от меня. Пожалуйста.

— Не думаю, что у меня есть право что-то кому-то говорить, — пожал плечами он, отводя глаза и смотря на колонну. — Но я хочу, чтоб ты была в безопасности. Чтоб с тобой всё было в порядке, и меня воротит от мысли, что…

— Я буду в порядке, Виктор, — Гермиона сжала его руку, как никогда жалея, что у неё нет того, что ему было нужно. — Правда. Малфой может быть страшным человеком, но… Он не сделает мне больно.

По крайней мере тем способом, о котором ты думаешь. Гермиона выдохнула, чувствуя, как нервозность испаряется из её тела, настолько концентрированная, что, казалось, подними она голову, и увидит над своим телом лёгкую дымку. Они сидели в тишине, потому что Грейнджер не знала, что ещё могла сказать в этой ситуации. Виктор молчал, потому что прекрасно понимал: что бы он ни говорил — ничего не изменится. И разве это не была одна из самых тяжелых сцен в её жизни? Когда она видела, как всё вокруг неё постепенно крошится, и совершенно ничего не могла с этим сделать.

Комментарий к Глава 22

Все было так хорошо, но как же эти персонажи могли ничего не испортить😂

На самом деле, я очень удивилась появлению Виктора, хз, я была такая стоп что 😳 мою Бету расстроило то, что Виктору опять больно, но я считаю, что ему нужно было всё увидеть трезво, чтоб жить дальше, а то Гермиона когда расставалась с ним, все сказала какими-то общими фразами, смягчила все, возможно, подарив ложную надежду. А вы как думаете?

А, ну да, и вы можете представить КАК обиделся наш Король Драмы?😂 следующая глава будет очень эмоциональной.

========== Глава 23 ==========

Эта ночь была ужасной. Гермиона практически не спала. В этот раз сюжеты её сновидений, где Драко умирает в центре лабиринта, сменились на те, где он зажимается с Паркинсон. Глупо, но Гермиона на самом деле боялась из-за этого уснуть. Она просидела почти всю ночь в гостиной Гриффиндора, вновь и вновь перечитывая страницы книг, которые всё никак не соглашались оставлять хоть какой-то отпечаток в её сознании.

Время до вечера тянулось бесконечно, и то Гермиона не была уверена, что Малфой появится в кабинете. У неё создавалось такое чувство, что он спокойно мог изменить свой устоявшийся график отдыха в любимом тихом месте из-за того, что они стали там видеться слишком часто. Но Гермиона всё равно ушла из гостиной до ужина, воспользовавшись тем, что она разминулась с мальчиками: они должны были прийти переодеться после полётов с гриффиндорцами. Девушка отправилась к дальнему кабинету, зная, что Малфой всегда пропускал воскресные ужины, проводя время там.

Она даже не знала, как справиться с кошмарами этой ночью, если его вдруг там не окажется. Её сумасшедший мозг даже успел подбросить ей пару идей с Оборотным зельем, концепция которых была очень похожа на то, что ребята провернули на втором курсе, желая узнать, не Малфой ли открыл Тайную комнату. За тяжёлыми мыслями она не успела заметить, как обернула ладонь вокруг нужной ручки и потянула дверь на себя.

Как только Гермиона увидела спину Малфоя, затянутую в тёмную футболку, у открытого окна, сквозняк из которого обдал её голые плечи свежим тёплым вечерним воздухом, ей даже на секунду стало легче. Он здесь. Но затем её тело затопила паника. Она ведь даже не подумала, что ему скажет.

Малфой выдохнул дым и обернулся, услышав посторонний звук. Его глаза тут же стали ледяными. Такими, какими она их помнила всю жизнь. Ровно до этого года. Гермиона замерла у двери, понятия не имея, что ей делать дальше.

— Свали отсюда, Грейнджер, — сказал Малфой, и, судя по его голосу, он был на пределе терпения. Так, будто они спорили уже два часа к ряду.

— Нет, — она ожидала от него такой реакции, и, почему-то когда он начал говорить, это добавило ей решимости.

Драко выкинул бычок и закрыл окно. Его движения — резкие отточенные взмахи — напомнили ей, как он выбросил руку с палочкой вчера. Точно так же раздражённо и молниеносно, что заставило её захотеть посмотреть на него в дуэли, наверняка, это было бы красивое зрелище. По-своему ужасающее, но всё же красивое.

Он был одет во всё черное: футболка, джинсы, кроссовки. Гермиона запоздало подумала о том, что ещё летом подобный внешний вид вызывал у неё ступор и недоумение. Скорее всего, Малфой давно так одевался, когда не был в форме, просто потому, что это удобно. Дело не в его изменившихся вкусах, а в том, что раньше они никогда не виделись вне учебного процесса. Это снова и снова тыкало Гермиону лицом в то, насколько всё между ними изменилось.

Драко молча пошёл по направлению двери. Видимо, ему настолько не хотелось с ней говорить, что после её отказа уйти, он даже не стал тратить силы на спор. Просто решил уйти сам.

— Малфой… — Гермиона тронула его плечо, но он тут же одёрнул руку, зло зыркнув на неё.

— Не прикасайся ко мне, — проговорил Драко сквозь зубы.

Это больно полоснуло по ней. Гермиона сжала ладонь в кулак, убирая руку. Он смотрел на неё так, как всегда. Как будто ничего между ними не менялось. А менялось ли? Просто раньше его ненависть была похожа на колючую проволоку: хлёсткую и колющую, а потом она каким-то образом превратилась в шёлковую нить. И больше ничего.

— Драко, я хочу…

— Мне похуй. Перестань здесь ошиваться, просто свали, — его глаза сверкали недобрым пламенем, и на секунду она даже поразилась тому, как они могли казаться такими тёмными, на самом деле имея чистый кристальный цвет.

— Я уже сказала, что не сделаю этого, — Гермиона сместилась, закрыв собой проход к двери, и парень прищурился, увидев, что девушка сделала это нарочно.

— Выйди через хренову дверь, пока я не применил к тебе магию.

У него в руках не было палочки, скорее всего, она находилась в заднем кармане джинсов, Гермиона не рассмотрела. У неё не оставалось сомнений в том, что если бы Малфой хотел, он смог бы проклясть её быстрее, чем девушка бы сориентировалась.

— Но ты этого не сделаешь. Ты не причинишь мне вреда, — уверенно произнесла она, зная, что права, и не стала дожидаться его ядовитых ответов, которые будут произнесены только для того, чтобы оттолкнуть её. — Драко, пожалуйста, я просто хочу сказать. Я осталась с Виктором не потому что…

— Ты серьёзно думаешь, что мне есть до этого дело?

Он просто хочет сделать тебе больно. Просто хочет сделать больно. Гермиона повторяла это, как мантру, уговаривая себя не отступать.

— Малфой, то, что ты делал вчера — мерзко, и ты знаешь об этом. Я попросила тебя уйти, потому что мне нужно было объяснить всё Виктору в спокойном…

— Да мне похер, ясно тебе? — рявкнул Драко. — Иди к своему Краму и рассказывай ему это всё сколько угодно, а мне…

— Да твоя ревность просто смешна! — перебила его Гермиона, устав от того, что он вечно не в состоянии её выслушать.

— Ревность? — сморщился Малфой, фальшиво смеясь. — Грейнджер, я не ревную тех, с кем сплю. Слишком много людей пришлось бы ревновать, — последнюю фразу он произнёс с особым удовольствием, зная, что это выбьет её из колеи.

— Тогда я не вижу причин меня не выслушать, — Гермиона сложила руки на груди.

— А с чего я вообще должен тебя слушать? — Малфой сделал шаг вперёд, и по всем законам логики ей нужно было отступить, потому что ни его тон, ни выражение лица не предвещали ничего хорошего, но он стал ближе, так что это оказалось неважно. — Знаешь, Грейнджер, ты правильно поступила. Крам — тот, кто тебе нужен, так что я не понимаю, что ты делаешь здесь. Это вообще была самая большая глупость — то, что ты его бросила, — парень фыркнул. — Ведь ему ты, по крайней мере, нужна.

Вот он — типичный уязвлённый Малфой. Который будет кусаться очень сильно, чтобы никто не заметил его собственных шрамов. И у Гермионы уже, кажется, выработался на это иммунитет.

— Именно поэтому я и ушла! Потому что Виктор заслуживает человека, который, встречаясь с ним, будет думать о нём! — крикнула она. Гермиона ощутила, как все кости в её теле ломятся от напряжения. Этого было слишком. Она правда больше не могла это выдерживать. — И я… Я просто… — девушка выдохнула и села на парту, понимая, что её нервная система не в силах совладать с этим годом. — Я пытаюсь делать то, что правильно, но в итоге это всё равно приводит к чему-то плачевному. Я устала, Драко, у меня правда нет больше сил, — Гермиона всхлипнула, хотя всеми силами пыталась не разрыдаться. Она так часто плакала в последнее время, что, казалось, в какой-то момент слёз вообще не останется, но они всё находили и находили новые поводы, чтобы пролиться. — Всё, что ты делаешь — это отталкиваешь меня, а потом ненавидишь, затем даешь приблизиться, чтобы после вновь напомнить, что я тебе никто! Ты делаешь что-то хорошее, чтоб потом трижды меня растоптать, и я тебя ненавижу за это! — Гермиона кричала, смотря на его пустое выражение лица, когда он стоял вполоборота к двери и наблюдал за её истерикой.

Она ведь действительно сейчас ненавидела Малфоя. Всё, что Гермиона чувствовала раньше, едва ли можно назвать таким сильным словом. Они были недругами. Два лучших ученика вражеских факультетов, два социальных класса, апогей неравенства. Но сейчас, когда у него была возможность сделать ей больно, Гермиона правда начала его ненавидеть. И себя, за то, что вложила ему такую силу прямо в руки, не попросив ничего взамен.

— И знаешь, что самое ужасное? — спросила у него девушка, практически не видя лица Малфоя из-за пелены слёз, которая стекала по щекам, приземляясь в губы, чтобы она даже на вкус чувствовала всю паршивость ситуации. — Что ты больше ничего не можешь сделать. Даже если ты сейчас сжалишься и уйдёшь, мне всё равно будет больно, этот процесс необратим, даже если ты уйдёшь, это всё равно продолжит меня разрушать, потому что я хочу, чтоб ты остался. И если останешься… ты…. — Гермиона провела ладонями по лицу, пытаясь собраться, но каждый капилляр в ней был полон этого кошмара. Враньё Гарри с Роном. Турнир. Мысли о том, что Гарри кто-то желает смерти. Сны о Пожирателях и Малфое в их рядах. Всё это ежедневно стучало молотком по её броне, и вот она наконец треснула. — Это в твоей природе, наверное, так поступать, и, наверняка, ты не изменишься, и я не должна была…

— Грейнджер, успокойся, — сказал Малфой настороженно сдержанно, будто понятия не имея, что последует за этим.

Гермиона вообще не была уверена, что он хоть что-то понял из её речи. Часть её определенно желала, чтобы Малфой ничего не понял. Потому что, наверное, когда истерика утихнет, и Гермионе вновь придётся взять себя в руки, ей будет за это стыдно, но в данную секунду девушке было даже сложно представить, что она сможет успокоиться.

— У меня такое чувство, что каждое принятое мной решение будет очередным провалом, и я… Я больше не могу это выдерживать, мне плохо, — Грейнджер спрятала лицо в ладонях, понимая, что это последняя стадия стресса.

Гермиона не знала, чего боялась больше: того, что Малфой уйдёт или что начнёт что-то говорить. Девушка точно понимала, что если услышит хлопок двери, это разотрёт в порошок и так распавшуюся на осколки её душевную организацию.

Она услышала пару шагов, звук отодвигаемого слева стула. Малфой сел, и затем его руки обвились вокруг её талии, уверенным рывком сажая девушку к себе на колени.

— Тихо, Грейнджер, давай, дыши, — сказал он, когда она схватилась за его плечи от неожиданности, но чувствовала, что её губы всё ещё дрожат. — Хватит плакать, — Малфой провёл рукой по щеке Гермионы, и лучше бы он этого не делал. Это ведь главное правило: не начинать утешать подобным образом человека, если не хочешь, чтобы он разрыдался ещё больше. — Ты в последнее время слишком много плачешь.

Гермиона почувствовала руки парня на спине и зарылась носом в его шею, пытаясь ничего не анализировать. Она как-нибудь потом об этом подумает. У неё было право не справиться хотя бы раз за этот год и сломаться. А ведь Малфой — её анестезия, только руку протяни и схвати. Она успокаивала себя тем, что никто бы не удержался. Её трясло, и хотелось одновременно выжать из себя последние рыдания и хохотать. Она реально сошла с ума. Он довёл её до такого. Наверное, апогеем всего могла бы стать новость о том, что Малфой этого и добивался, что поспорил с кем-то в начале года на то, что Грейнджер станет одной из пациенток Мунго, где люди лежат с лицами, по цвету точно совпадающими с цветом простыней, а в их глазах болезненное и ужасающее ничто. Сегодня был бы день, когда он выиграл спор.

— Драко, я правда… Я попросила тебя уйти, не потому, что я хотела, чтоб…

— Всё, тихо, я знаю, — произнёс Малфой где-то у её уха, прерывая сбивчивую речь девушки.

Гермиона не была уверена, что он понимает, что она хотела сказать, и не говорит ей эти слова, просто чтобы остановить её истерику, но его тон не оставлял шанса поспорить. Сюрреалистичность происходящего всё ещё пульсировала в ней. Девушка чувствовала безумие на своих пальцах, в щеках, по которым бежала солёная вода, и ей нужно было от него избавиться. Оно пылало внутри неё, как бензин, она чувствовала жар, поэтому его нужно было выжечь.

Гермиона подняла голову и дождалась, пока Малфой наклонит свою в вопросительном жесте. Она перестала рыдать у него на плече, оставляя мокрые пятна на ткани его одежды. Девушка легко дотронулась до лица слизеринца и склонилась, поцеловав. Губы Драко были прохладными, точнее, даже холоднее, чем обычно, что говорило о том, что, по всей видимости, у неё подскочила температура. Возможно, она заболела из-за прошлого урока у Спраут, где был сквозняк. Может быть, Гермиона вообще больше никогда не сможет дружить с головой. Если это побочное действие от близости с Малфоем ощущалось как наркотики.

Когда он ответил на поцелуй, пройдясь языком по нижней губе девушки и чувствуя на ней соль, Гермиона вздохнула, понимая, что её захлестывает, но сил с этим бороться не было вообще. Она сместилась, чтобы сесть удобнее, и опустила руки ему на шею, жалея, что Малфой сейчас не в рубашке и нельзя просто расстегнуть пуговицы, чтобы добраться до его кожи. Гермиона скользнула пальцами ниже, поддев край футболки парня, и положила ладонь на живот Драко, чувствуя, как он смещается, заставляя её на себе ёрзать. Слизеринец оторвался от неё, чтобы укусить её кожу под скулой, и она нетерпеливо дёрнула его за подбородок, возвращая губы Малфоя к своим.

— Ещё, — знакомо произнесла Гермиона, прямо перед тем как он стал целовать гриффиндорку настойчивей.

Малфой спустил обе бретельки топа и белья девушки, прижимая её к себе ближе. Она нуждалась в этом ближе, чтобы сегодня уснуть. Чтобы вообще жить как-то дальше, потому что в какой-то момент жизнь правда перестала быть нормальной без этих ощущений прыжков на леске над пропастью в тысячи километров высоты, когда Малфой просто решал сегодня подпустить её ближе.

Вдруг Драко остановился, замерев, и она упорнее качнула бёдрами, чувствуя, что ему нравится, хотя не понимала, почему он прекратил. Малфой отклонился, взяв её лицо в руки, и пристально взглянул девушке в глаза. Гермиона ощущала, что по щекам всё ещё бегут слезы, хотя ей уже стало легче.

— По шкале от одного до десяти, насколько ты в себе, Грейнджер?

Гермиона смотрела на переплетения серебра в его глазах, и ей стало интересно, пройдёт ли это когда-то? Столкнувшись с ним через десять лет, сможет ли она равнодушно отвести взгляд от этих глаз или это в ней уже навсегда?

— Что? — рассеянно переспросила Гермиона, нахмурившись.

— Ясно, — Малфой хмыкнул, покачав головой. — Тебе нужно успокоиться.

Она всё ещё слабо понимала посыл его слов, но он откинулся на стуле, силой притягивая её к своей груди и начиная спокойно поглаживать. Гермиона несколько раз всхлипнула, ощущая, как это спокойствие передается ей даже сквозь слои одежды, и закрыла глаза, вдыхая знакомый запах. Она поймала его запястье и несмело потянула ближе к себе, проводя пальцами по фалангам. Малфой спокойно сидел, не мешая ей. И когда Гермиона зажмурилась и переплела его пальцы со своими, услышала, как он тихо выдохнул, наконец расслабляя ладонь и разрешая девушке прислонить тыльную сторону его руки к своей щеке. Создалось такое чувство, будто в этот момент Малфой тоже чему-то сдался.

***

Драко бросил перо на парту, вздохнул и посмотрел на наручные часы. Ещё двадцать минут. Салазар. Все переписывали выделенные абзацы из четвёртой главы «Быта и нравов британских магглов», но Драко уже бесила эта писанина, потому что Бинс устроил им самостоятельную на пять пергаментов. Нахер это всё. Маггловедение, стоящее теперь факультативом, бесило своей бесполезностью, как и эта профессор Бербидж, от слащавости которой сводило скулы. Малфой понимал замысел Дамблдора. Старик не дурак, и какими бы ни были его методы по добыче информации, но они работали. Он прекрасно понимал, что что-то назревает, поэтому в последний момент пытался насаждать крохи толерантности в головы ученикам при помощи вот этой вот леди. Она была настолько подчёркнуто понимающей, что ей даже удалось скрыть шок и не покривить лицом, когда Крэбб как-то ляпнул, что магглы должны быть на одном уровне с домашними животными — недоразвитыми и бесполезными. Да, можно сказать, что её способ завести дискуссию и направить мысли ученика в нужное русло были разумными, но Драко считал это обыкновенной беззубостью. Если представить, что мир сошёл с ума, и кто-то вроде Снейпа согласился бы вести этот факультатив, толку вышло бы больше.

Драко окинул класс взглядом. Почти все слизеринцы занимались своими делами, маскируя это под активную деятельность, в то же время головы когтевранцев едва не чертили кончиком носа тень от текста. Восемнадцать минут. Если бы пара была с гриффиндорцами, получилось бы веселее.

Драко всё ещё пытался себя убедить, что в дни, когда у них сдвоённые уроки с бордово-золотыми, у него поднимается настроение исключительно из-за возможности сочной склоки. Однако любой гриффиндорский галстук всегда возвращал его к Грейнджер.

Драко автоматически вспомнил, какое сегодня число. Это заставило его поморщиться. Почему-то Грейнджер, даже возникая исключительно в его голове, заставляла слизеринца вспомнить о Турнире. Точнее, её обеспокоенное лицо, которое окрашивалось в нервозность каждый раз, когда об этом заходила речь. Мысли о третьем туре были идеальным механизмом для того, чтобы челюсти слизеринца щёлкнули от злости. Крам. Малфой не считал болгарина своим соперником, но тот так бесил парня, что обойти его было просто делом чести, так что да, наверное, Драко всё же стоит сесть за подготовку.

Слизеринца всё ещё лихорадило от злости, когда он вспоминал событие прошлой субботы. Её голос, говорящий ему оставить их с Крамом, не утихал в его голове, впрыскивая в него всё новые и новые порции злости. Третий тур являлся великолепным шансом выбить из болгарина дерьмо. Даже тон Забини, который вечно курсировал на задворках сознания Малфоя в таких ситуациях, повторяющий об отчислении, проблемах и подобном, был не властен над Драко. Слишком сладкой оказалась возможность, к тому же, он был уверен, что Крам заплатит за то, что посмел тыкать в него грёбаной палочкой так, будто смог бы устоять в схватке против слизеринца. Это было просто смешно. Но потом Грейнджер встала между ними, и его ярость словно окатили ведром бензина — чистого топлива, потому что ненависть загорелась в Драко с новой силой, и он будто действительно сгорел изнутри.

Желание вернуться туда и переломать Краму все кости ощущалось так сильно, что казалось, он смог бы соскрести его со стенок своих внутренних органов, но Драко постоянно повторял себе, что это правильное решение. Выкуривая в тот вечер все сигареты, которые остались, Малфой смеялся, сидя на полу астрономической башни и вращая меж двух пальцев портсигар, который Грейнджер буквально пару часов назад прятала у себя за спиной, флиртуя. Это была словно сцена из пьесы, где в кульминационный момент появляется то, с чем герои пытались бороться на протяжении всего повествования. Разве нет? Грейнджер уже пыталась уйти. Тогда, в кабинете Трансфигурации, когда Малфой точно так же не помнил себя от злости. Одевшись, она сказала, что будет встречаться с Крамом. И опять. Это правильное решение, она должна была остаться с ним, ей не из кого выбирать. Потому что я никогда не давал ей права выбора. Драко никогда не давал повода думать, что они могут быть… вместе. Салазар, это даже звучало бредово. Потому что он не мог никому принадлежать, быть с кем-то. А такой девочке, как Грейнджер, нужны отношения со всеми вытекающими. Хотя она уже достаточно его удивила, потому что Малфой не думал, что гриффиндорка станет спать с ним просто так. Что Грейнджер из того типа девушек.

На секунду Драко представил, что было бы, если бы она продолжила встречаться с Крамом, но бегала к нему трахаться время от времени. Вдруг его это… не устроило. Он не мог сказать о себе, что не любил делиться. Честно говоря, Драко мало об этом задумывался. Он был бы точно не против, если бы Пэнси кого-то завела себе на стороне или даже начала с кем-то встречаться, но в последнее время Паркинсон была так далека для него, что даже не годилась в пример. Но вот Грейнджер… Драко бесила одна мысль о том, что она может отдавать кому-то своё время, заботиться о ком-то, улыбаться кому-то так, чтобы он мог потрогать эту ямочку на правой щеке. Блять! Малфой с силой захлопнул портсигар, звякнув серебряной защёлкой.

Он становился отбитым эгоистом рядом с ней. Что там говорили об этом запретном чувстве на букву «л»? Что тебе становится всё равно каким образом, но ты хочешь, чтобы этот человек был счастлив? Драко немного отпустило. Очевидно, что он ни капельки не влюблён. Потому что Драко не хотел, чтобы Грейнджер была счастлива, если не с ним.

На корабле Дурмстранга зажглись огни. Воображение слизеринца начало рисовать картинки, где Крам зажимает Грейнджер в одной из кают. Драко с силой ударился затылком о камень сзади. Потом ещё и ещё. Нет. Это ведь Грейнджер. Гермиона бы так не поступила. Но она ведь переспала с тобой тогда, что ты о ней знаешь? Драко хотелось задушить этот голосок внутри себя, целью которого, кажется, было довести его до кровопролития. Желательно в одной из кают этого чёртова корабля.

Двенадцать минут. Почему время так медленно плетётся?

На следующий день Драко так сильно устал от шума в гостиной, что свалил в свой кабинет, желая проветрить голову. Последнее время Малфой находился будто в вакууме из собственных мыслей, и любые шутки, разговоры и попытки втянуть его в беседу просто не работали, так что в воскресенье ему не было места среди веселья слизеринцев. Он не видел ни её, ни Крама весь день, так что это отлично подкармливало его демонов.

Парень рывком открыл окно и поджёг сигарету. Кажется, его начало уже тошнить от дыма во рту за последний год. Чёрт, он ведь не курил так много. Ещё в начале года эта привычка была просто способом отвлечься. Пара сигарет в неделю, не больше, когда ему требовалось устаканить что-то в голове. Но теперь Драко превратился в наркомана, который не мог прожить без пачки. Грязнокровка сделала это с ним. Всё хреновое, что происходило с Драко за этот год — её вина. Даже поведение отца не было бы таким чертовски раздражающим, если бы она не повторяла, не уставая, этим своим розовым ртом, что такое не должно происходить, что он не такой, и всё в этом духе. Мать твою, это провал.

А потом Грейнджер появилась в дверях, и ему хотелось оттолкнуть её, потому что злость, которая, казалось, испарилась вчера в воздухе астрономической башни, превратившись в ванильно-вишнёвый дым, вернулась троекратно. Драко не хотел её видеть. И он всё ещё был зол. Но она заплакала, и Малфой просто… оказался не в состоянии спокойно на это смотреть. У Грейнджер сдавали нервы, это было очевидно. Учебный год выжал из неё все соки. Он выжал из неё все соки. Грейнджер даже говорила ему что-то об этом, прерываясь на всхлипы, но в её потоке слов было мало вразумительной речи.

И это ещё одно бессознательное, автоматическое, инстинктивное. Будто тот маячок, который говорил ему о заботе, действовал только когда рядом оказывалась глупая рыдающая Грейнджер, сидящая на парте. Как только Гермиона уткнулась ему в футболку, лепеча что-то о том, что она не хотела, в это было легко поверить. Во всё было легко поверить, пока Грейнджер находилась рядом. Когда касалась его вот так. Было смешно даже думать, что она может быть привязана к кому-то ещё. Но как только контакт обрывался, голосок в его голове всё чаще и чаще повторял то, что не являлось новостью ни для кого: Малфой не стоил её, и Грейнджер уж точно была достойна большего, чем сидеть в пустом классе с распоротой душой и не видеть выхода. Самое ужасное заключалось в том, что он ничем не мог ей помочь. Потому что по-другому не получится. Возможно, если бы они были просто парнем и девушкой, Драко бы сказал ей, что всё это прекратится, она сможет на него положиться и больше не бояться, что он её оттолкнет. Но это блажь, потому что ему нужно её отталкивать, если Малфой надеялся сохранить хотя бы остатки рассудка. Так что всё, что он мог — это гладить спину Грейнджер, концентрируясь на этом моменте и не давая своему мозгу думать о том, что будет завтра.

Когда она поцеловала его, начав двигать бёдрами, Драко почти перестал думать о чём-либо другом. Ему так этого не хватало. На примитивном физическом уровне, на том уровне, который заставлял его оставлять лёгкие поцелуи где-то возле её шеи, когда всё заканчивалось. Мозг Драко почти отключился, представляя, как он повалит её на парту. Почти. Потому что губы Грейнджер всё ещё были солёными, и она отрывалась на долю секунды, чтобы всхлипнуть из-за последствий недавней истерики.

Малфой внутренне простонал, отодвигая её от себя. Так быть не должно. Салазар, заавадьте его на месте, но одного секса, которого он практически не помнил из-за ярости, было достаточно. Не должно быть так. Хотя бы это он мог ей дать — не трахнуть её в состоянии истерики. Браво, Малфой, и где там отец, говоривший, что ты так и не стал джентльменом?

Глаза Грейнджер закрылись, легко пощекотав ресницами его щёку, и он почувствовал, как она сжала его руку между своих пальцев. В эту секунду было легко представить, что у них есть на это право, поэтому… Драко просто откинул голову, прижав девушку к своей груди, и дал себе маленькую возможность отдаться иллюзии, пусть даже всего на секунду.

— Мистер Малфой, я вижу, вы не очень увлечены конспектом, — заметила профессор, сохраняя на лице полуулыбку. — Вам ещё предстоит перечитывать информацию по этому конспекту, готовясь к экзамену.

— Я запомню, — ответил Драко, поднимая глаза.

Маггловедение, слава Салазару, не выносилось на общие экзамены в конце года, но Бербидж всё равно решила устроить им устный опрос, который должен был повлиять на итоговую оценку.

— У вас по-прежнему не появилась тяга к изучению, я полагаю? — она сложила руки, немного сместив на запястьях несколько браслетов из натурального камня, которые, по мнению Драко, совершенно не сочетались между собой. — Или, возможно, дело в теме? Вам это не интересно?

— Я считаю её бессмысленной, — пожал плечом он, откидываясь на спинку стула. Бербидж приветствовала выражение мнения на своём уроке, хоть Драко и был уверен, что на парах со слизеринцами она уже двести раз пожалела об этом установленном правиле. — Какой смысл в изучении успехов в волшебстве конкретно магглорождённых волшебников? — риторически спросил Драко, взглянув на доску с темой сегодняшнего урока. — Если мы утверждаем, что они ничем не отличаются от нас, а то и лучше, как вы говорите, потому что у них была возможность почерпнуть хорошее из двух миров, — закатил глаза Драко, — то к чему это разделение? Разве это не подчёркивает неравенство ещё больше, когда в графе «открытия» маглорождённым магам уделяется особое внимание? Как будто недоразвитый ребёнок наконец смог что-то наравне с другими.

Несколько человек удовлетворённо хохотнули, ожидая реакции учителя. Драко не так часто вёл дискуссии с Бербидж. Она была ему неинтересна, как и сам предмет. Профессор деликатно-спокойно реагировала на любые выпады. Драко словно видел, как методичка скачет внутри её пуффендуйской головы. Но он никогда не скрывал своего мнения, если его спрашивали напрямую.

— Мне кажется, что вы всё ещё несколько предвзято относитесь к магглорождённым волшебникам, хотя, смею предположить…

— О, профессор, я бы поспорил, — она повернулась в сторону Забини, приподняв брови. — Должен сказать, что Малфой очень глубоко исследовал некоторые моменты, касаемо магглорождённых в последнее время.

— Правда? — уголки губ женщины поднялись вверх.

Драко покачал головой. Слизеринец поклялся себе расчленить ебаного Блейза и отдать его хладный труп соплохвостам.

— Да, он буквально вдоль и поперёк изучил эту тему, — серьёзно кивнул мулат и сжал губы в попытке скрыть смех, когда Малфой, прищурившись, поймал его взгляд.

— Что ж, тогда, возможно, вы будете не против приготовить доклад об их быте на следующий факультатив? — просияла Бербидж, поворачиваясь к Драко. — И таким образом подадите пример очень многим. Сейчас-сейчас, я только найду основные тезисы… — окрылённая женщина, думая, что ей удалось добиться каких-то сдвигов на курсе Слизерина, побежала к учительскому столу и начала шуршать пергаментами.

Драко посмотрел на Забини. Они с Тео приглушённо хохотали, пока остальные явно приняли шутку Блейза, как попытку подставить Малфоя с дополнительным заданием, которая ему удалась.

— Тебе пиздец, — проговорил он губами.

Блейз сделал вид, что его внезапно начала душить собственная рука, и в притворном ужасе упал на парту лбом, имитируя смерть. Нет, ну что за кусок полудурка?

***

Гермиона выдохнула, раздражённо сжав губы. Интересно, существует ли заклинание, которое делает человека совсем немного, буквально чуточку глухим? Ей хотелось спокойно почитать и перестать улавливать хихиканье и неустанное обсуждение гриффиндорок, которые, судя по всему, составляли свой рейтинг парней.

Солнце светило в правую часть лица, и Гермиона прищурилась, чувствуя объятия тёплого ветра. Май сразу начался с летней погоды, поэтому в один из последних свободных пятничных вечеров, который не был посвящён очередному экзамену или третьему туру, студенты выбрались на свободную часть квиддичного поля, неогороженную для подготовки Турнира.

Парни летали на мётлах, скинув верх одежды. Таким образом они давали девушкам на трибунах больше поводов докинуть им баллы в безумные рейтинги. Гермиона закатила глаза, слыша реплику Падмы о том, что «бицепс Миклауса полностью компенсирует недостаток его чувства юмора». В любой другой день мадам Трюк вряд ли разрешила бы летать без спортивной формы, но все решили, что нормальная игра с такой загруженностью всё равно была бы невозможна, поэтому просто разделились на группы по факультетам и играли в странное подобие квиддича. Судя по смеху и общему приподнятому настроению, студенты делали это просто ради забавы.

Гермиона была так рада солнечной погоде, что пошла вместе с гриффиндорками на трибуны в надежде почитать на свежем воздухе. Иногда она смотрела вверх и наблюдала за Гарри и Роном. Через три дня у неё экзамен по Нумерологии, а из-за подготовки друга к третьему туру Гермиона совсем забросила свой график. Теперь ей нужно было повторить четыре главы, так что она не могла просто сидеть и терять время на обсуждение того, кому причитаются баллы за «удивительно голубые глаза», а кому стоит снизить отметку за «излишнюю волосатость на теле».

— …перестань, он обидится! — засмеялась Лаванда, потягивая из стаканчика лимонад. — Он должен быть как минимум пятым!

— Думаю, что Маклаггену абсолютно всё равно на этот список, Падма, так что не ограничивай себя, — заметила Грейнджер, качая головой и понимая, что если она продолжит готовиться к Нумерологии в такой обстановке, то точно завалит.

— Перестань, Гермиона, нельзя всегда учиться. Это вредно для женского здоровья, — сказала Лаванда, переводя взгляд на поле. — Что по поводу Блейза?

— Он зайка! — тут же пропищала её подруга на невероятно высоких частотах. — Но влюблён, так что…

— Откуда вы знаете? — нахмурилась Гермиона, оборачиваясь через плечо и смотря на однокурсниц.

— Все знают, — пожала плечами Падма, будто говорила очевидное. — Он так бесится, когда Дафна с кем-то просто говорит слишком долго, хотя они не вместе. Сумасшедшая парочка.

Гермиона отвернулась, думая о том, что, видимо, маниакальная потребность чем-то обладать, не принадлежа взамен, — это общая черта всех змеёнышей.

— Ну, тогда Малфой, — заговорщически протянула Лаванда, и Грейнджер услышала, как прыснула Патил, набрав в нос лимонад, одолженный у подруги.

— Лав, я сдам тебя Годрику, — засмеялась она, откашливаясь.

— Пусть так, но эта спинка стоит всех баллов, — они захохотали.

Грейнджер сжала книгу в руке, подняв взгляд. Малфой в одних спортивных штанах спрыгнул с метлы и бросил её возле нижних трибун, становясь рядом с Забини и Дереком. Он потянулся за водой, слушая, что вещал итальянец, заставляя загонщика слизеринской команды прислонить руку к животу от смеха. Драко фыркнул, покачав головой, и бросил пустую бутылку на сумку, повернувшись. Гермиона обвела глазами его шею, грудь, мышцы живота. Она знала, что квиддич, естественно, требует отдельных физических нагрузок, но даже если не брать это в расчет, у Драко и так были отличные пропорции: чётко вычерченные ключицы, красивая мышечная структура, которая при напряжении вырисовывалась в потрясающий вид. Малфой просто красивый молодой человек, и даже если бы не семья, статус, деньги или что ещё в нём видят люди, он всё равно остался бы притягательным для остальных.

Слизеринцы начали что-то обсуждать с Блейзом, активно жестикулируя. Драко покрутил в пальцах какую-то подвеску у себя на шее и затем зажал кулон между зубами на автомате, слушая друга и поправляя влажные волосы. Грейнджер нахмурилась, пытаясь понять, что это за подвеска. Гермиона помнила цепочку ещё с ночи в отеле, но тогда она перекрутилась, и основное украшение оказалось у него за спиной.

Гриффиндорка проследила за тем, как он потянулся, призвал к себе метлу и облокотился на неё. Его руки были отдельной её слабостью, так что она прочертила взглядом каждую выпуклость, пока не подняла взгляд и не встретилась с его глазами. Уголок губы Драко потянулся вверх вместе с зажатым украшением, когда он понял, что Грейнджер разглядывала его. Гермиона сжала зубы, закатив глаза, и встала со своего места.

— Здесь просто невозможно заниматься, — вынесла она свой вердикт, поворачиваясь спиной к стадиону и обращаясь к девушкам, сидящим позади неё. — Скажете Джинни, что я подожду её в гостиной?

Гарри и Рон вряд ли заметят отсутствие Гермионы, будучи настолько увлечёнными солнцем, квоффлами и игрой. А вот Джинни частенько спускалась на землю, не уставая от своих попыток убедить подругу полетать.

— Без проблем, — отвлечённо кивнула Лаванда, возвращая свой взгляд в воздух и комментируя очередного парня, который, видимо, как раз полз вверх по их глупому рейтинговому списку.

Девушка переступила несколько лавочек и спрыгнула на грунт, выходя со стадиона. Она была просто не в состоянии нормально сосредоточиться, пока знала, что её взгляд всё равно вернётся к месту, где собрались слизеринцы. И слушать обсасывания Парвати с Лавандой всех прелестей Малфоя или кого-нибудь ещё у Гермионы не осталось никакого желания.

По сравнению с улицей камень коридоров Хогвартса сохранял прохладу, даже при том, что свет бликовал от белых колонн вдоль окон первого этажа. Гермиона подумала о том, что в гостиной Гриффиндора сейчас, наверняка, безумно жарко, так что всё же стоило просто уйти ближе к озеру и сесть в тень на опушке, а не скрываться в холоде коридоров замка. Но развить эту мысль ей помешали шаги позади.

— Грейнджер, куда ты так быстро убежала? — услышала она голос Малфоя, в котором скрывался смех. — У тебя ведь был такой первоклассный вид с первых рядов.

Девушка машинально замедлилась, обернувшись, хотя с размахом собственного шага слизеринец быстро её догнал, даже не утруждаясь.

— Мне нужно готовиться к экзамену, а этот шум меня отвлекает, — ответила Гермиона, сделав вид, что не заметила подкола.

Малфой встал напротив девушки и забрал книгу у неё из руки, которая выскользнула из её пальцев слишком легко.

— Нумерология — это скучно, — сказал он, отбросив учебник на подоконник, который обогнул белую колонну и упал на выступ, но каким-то чудом не свалился на пол.

Гермиона непроизвольно опустила глаза вниз, когда Малфой засунул одну руку в карман чёрных спортивных штанов, прислонившись к колонне, и встал у неё на пути. Из второго кармана выглядывал серебристый уголок знакомой коробочки, по бокам обтянутый кожей. Резинка штанов наверняка оставила на коже Малфоя ребристый след, который получилось бы увидеть, если бы он от них избавился. Чёрт.

— Знаешь, заниматься спортом и курить — это глупо, — парировала Гермиона, вздёрнув подбородок вверх.

Драко проследил за этим жестом и усмехнулся.

— У меня потрясная генетика, — ответил он, не сводя с неё глаз.

— Конечно, — покачала головой Гермиона, ничуть не удивившись такому ответу. Если бы на самодовольство существовала аллергия, то, наверное, все те, кто пребывал в обществе Малфоя дольше минуты, покрывались бы сыпью. Она перебросила волосы на одну сторону и посмотрела на цепочку у него на шее, бессознательно протянув к ней руку. — Что за кулон?

Он подошёл ближе, давая ей возможность провести пальцами по цепочке, которая была холодной, несмотря на то, что физическая активность подняла температуру тела слизеринца. Вблизи Гермиона увидела, что подвеска являлась небольшой буквой «М», окружённой тёмными алмазами.

— Это «чёрная звезда Африки», — объяснил он название камня. — У семьи Блэков особое пристрастие к звёздным названиям, так что теперь это пунктик и у Малфоев, — хмыкнул парень, и она вспомнила, как читала об их семье и удивлялась родовому древу, которое со стороны его матери полностью состояло из имён созвездий. Как Драко. — Это обычно до семнадцати носит наследник рода, а потом передаёт сыну.

— Интересно… — Гермиона коснулась буквы, взяв её в руки, но через мгновение почувствовала как пальцы обожгло, не сильно, но ощутимо, и гриффиндорка разжала ладонь, убрав руку и зашипев. — Ауч! Что?..

Малфой нахмурился и повертел букву в руке. Морщинка между его бровей быстро разгладилась, видимо, он вспомнил ответ.

— Наверное, оно заколдовано. Магия крови, — объяснил Драко.

Гермиона кивнула, сжав губы. Ну, конечно. Она читала и об этом тоже. В древние времена особо ценные вещи в аристократических семьях зачаровали от касаний тех, чья кровь была не кристальной чистоты. Драко перекрутил украшение, убрав его к себе за спину. Когда предмет их разговора исчез из поля зрения, стало сложнее не пялиться на парня, особенно, когда они стояли так близко. Опять.

— Мне нужно идти заниматься, так что… — Гермиона засуетилась, пытаясь его обойти.

Малфой положил руку на стену немного выше её головы. Так лениво, будто знал, что это даже не стоит его усилий, потому что отговорка насквозь фальшивая.

— У тебя всегда бегают глаза, когда ты смущаешься, ты в курсе? — хмыкнул Драко.

Гермиона, как назло, почувствовала, что заливается краской. Глупая особенность кровообращения!

Она цокнула языком, пытаясь показать всю степень своего раздражения этой его затеянной игрой. У Малфоя было хорошее настроение, значит, где-то случилась беда. Но он не реагировал, а просто молчал, изучая её лицо. Взгляд Гермионы постоянно опускался ниже, наплевав на доводы рассудка, хотя после всего вряд ли пара взглядов на его тело были бы чем-то, что подбило бы девушку к краю. Но это тешило Малфоя. А ей нравилось его тешить. Поразительно, но ещё в начале года она была готова проглотить раскалённую сталь, лишь бы не дать ему очередного шанса ухмыльнуться от самолюбия, растекающегося по венам и будто подсвечивая его изнутри. Сейчас же Гермиона добровольно не одёргивала себя, чтобы увидеть, как он улыбается, хотя знала, чего это ей может стоить в будущем.

— Тебе нравится? — вкрадчиво спросил Малфой, склонив голову.

Он всегда так делал — спрашивал. Потому что ему нравилось слышать ответы. Потому что они его тешили.

Её гордость высунула голову. Гермиона вздёрнула подбородок в желании сделать что-то наперекор, но понимала, насколько глупо это выглядит. Малфой знал, что ей нравится. Давно знал.

— Да, — ответила Гермиона, стараясь сделать так, чтобы голос звучал если не равнодушно, то хотя бы уверенно.

По телу Грейнджер вмиг разлилось тепло, когда в серых глазах Малфоя заплясали довольные чёртики. Драко обхватил руками её запястья и положил ладони девушки себе на грудь. Она прекрасно понимала, что в ней дрожит то самое чувство, которое и являлось предвестником беды, но с этим мало что можно было сделать. Гермиона закусила щеку, решив, что от пары касаний ничего не случится. Она просто немного утолит эту жажду. Которая, впрочем, всегда становилась только больше, стоило ему уйти.

Гермиона провела руками по его коже, избегая цепочки, хотя она явно была лишена колдовства. Девушка задумалась: специально ли Малфой развернул кулон тогда, в отеле?

Гермиона опустила ладони ниже, наблюдая за тем, как он покрывается мурашками, и слегка улыбнулась, потому что это в точности повторяло реакции её тела на его прикосновения, хотя, вполне возможно, у неё просто были прохладные руки. Она замедлилась, когда дошла до рёбер и поняла, что у него не осталось никаких шрамов от огня дракона, они даже не ощущались под ладонями, однако вряд ли могли его испортить.

Гермиона специально не смотрела слизеринцу в глаза, следя за собственными движениями, хотя знала, что он не отводит от неё взгляд. Это должно было нервировать, но его подобные реакции всегда её расслабляли, подталкивали, поощряли. Девушка дошла до косых мышц, проводя по ним дважды, но их окончание скрывалось за поясом штанов, так что она просто положила пальцы на резинку.

— Они твои любимые, м? — хмыкнул Драко, явно заметив её любовь именно к этой части торса ещё с прошлого раза, когда Гермиона не смогла удержаться и проложила короткими поцелуями дорожку вдоль этих полосок мышц.

— Как это делается? — спросила она тише чем обычно.

Гермиона уже даже не ненавидела себя за то, что тон её голоса всегда становился на полтона ниже в его присутствии. Палец девушки поднялся к предмету их разговора, проводя по полоскам.

— Специальный вид отжиманий, подтягивания и наклоны, — судя по голосу, Малфоя забавляло то, о чём они говорили, хотя её интерес был искренним.

— Хочу их себе, — Гермиона ляпнула не подумав, но Драко засмеялся, качая головой, слава богу, воспринимая её реплику не так, как она имела в виду.

— Тебе они убьют талию, Грейнджер, так что придётся пока пользоваться моими, — его глаза всё ещё плутовато улыбались, когда она, наконец, посмотрела ему в лицо.

Гермионе было интересно, каково это: касаться Драко всякий раз, как только вздумается? Иметь возможность обнять? Он вообще хоть когда-то принадлежал кому-то? Потому что она хотела его себе. И эта мысль всякий раз отдавалась горечью в ней.

— У меня экзамен по Нумерологии, — вдруг произнесла Гермиона, отнимая от него руку, потому что понимала, что тактильный контакт не делает легче, — поэтому мне нужно…

— Ты же не хочешь никуда идти, — протянул Малфой утвердительно. — И не можешь, в принципе, — Драко нарочито невинно взглянул на свою руку, которая перекрывала ей путь.

— Я хочу, — возмутилась девушка, раздражаясь от его показушного поведения.

— Не принуждай меня заставлять тебя признать обратное, — вздохнул слизеринец, второй рукой накручивая на палец её кудряшку. — Одно моё касание, и ты расплавишься.

Это было сказано так просто и безапелляционно, будто не вызывало у него и толики сомнений в собственных словах. Гермиона задохнулась от подобной наглости.

— Нет, это просто… — ей не хватало слов. — Никто не может быть так самовлюблён, Драко.

Она попыталась оттолкнуть его и сделать шаг, но он лишь засмеялся, опоясывая её талию руками и возвращая на место к стене.

— Перестань, — промурлыкал Малфой, пододвигаясь ближе и, видимо, получая удовольствие от раздражения девушки, вызванного смущённостью. — Ну, давай, Грейнджер, — рука Малфоя прочертила полосу по щеке девушки и коснулась нижней губы, — всего один поцелуй.

Это звучало не как просьба, а скорее как… предложение, но этого оказалось достаточно, чтобы подорвать всю её уверенность. Она притянула его к себе за подбородок, даже привстав на носочки, чтобы их губы соединились быстрее. Гермиона чувствовала ухмылку слизеринца на вкус, когда Малфой открыл рот, облизывая её язык в ответ. В такие моменты девушку накрывало чувство вседозволенности, потому что он так легко позволял Грейнджер всё, что бы ей ни захотелось.

Драко просунул руку под её футболку и, проведя пальцами по косточке лифа, сжал грудь. Сегодня бельё было мягким, почти неощутимым, так что он мог точно чувствовать очертания на ладони. Гермиона оттянула губу Драко, возвращая ему несколько укусов, которые парень любил оставлять сам.

— Ты сегодня такая послушная, — ухмыльнулся он шире, проговаривая это ей в губы.

Гермиона легко толкнула его в плечо, пытаясь пресечь подобные шуточки, но вряд ли это бы сработало, если бы слизеринец сам не захотел. Малфой уже склонил голову, чтобы вновь её поцеловать, когда они услышали хлопок двери в Хогвартс и отдалённые шаги, вперемешку с неспешным разговором. Он отстранился от Гермионы.

— Да блять, — пробубнил Малфой себе под нос.

В следующую секунду Драко взял гриффиндорку за руку и быстро повёл за собой, огибая колонну и скрываясь из зоны видимости. Они юркнули в первый попавшийся проём, и Гермиона поняла, что это была квиддичная раздевалка. Драко втолкнул её в душевую кабинку и защёлкнул замок. Всё произошло так быстро, что она не успела опомниться. Голоса стали ближе, и два парня зашли внутрь вслед за ними.

— …и я потом просто положил на это хрен, — услышала Гермиона голос Кассиуса, — пусть сами с этим разбираются, у меня и так по уши проблем с этой пересдачей по Трансфигурации.

— Ну, они никогда не отличались умом, — ответил Нотт. — Малфой, ты там?

— Да, я в душе, — спокойно ответил он.

Гермиона вспомнила, что над этой душевой кабинкой загорелся красный значок, обозначая закрытую дверь, когда они туда вошли.

— Бля, тут не осталось и одной дополнительной метлы, — пробурчал Уоррингтон. — Пойду скажу Монтегю, пусть сам бегает за Трюк. Тебя ждать?

— Да не, иди, мне нужно ещё найти свои перчатки, — ответил Теодор, и шаги его однокурсника начали отдаляться. — Драко, ты не видел, куда Крэбб дел перчатки? Это пиздец, он так влупил битой по бладжеру, что моя рука теперь полуживая, а он ещё и куда-то засунул перчатки…

— Неа, но посмотри в его сумке, — ответил Драко и повернул Гермиону к себе спиной.

Она стояла, едва дыша, чувствуя, как колотится её сердце, когда он, напротив, выглядел вполне спокойно. Вдруг его руки скользнули по бокам девушки, и пуговица на джинсах расстегнулась, ослабляя натяжение денима вокруг бёдер. Гермиона в ужасе сжала кисть слизеринца, бросая опешивший взгляд через плечо.

— Мы в душе, Грейнджер, а здесь положено раздеваться, — прошептал Драко ей на ухо, пока Нотт возился в раздевалке, шурша сумками.

Малфой поддел пальцами её футболку и дернул вверх так, что единственным способом оставаться тихой, было просто поддаться ему. Если бы Гермиона опустила руки и стала противиться, это бы создало дополнительный шум. Кусок блекло-розовой ткани полетел на плитку, и Драко удовлетворённо улыбнулся, начиная спускать с бёдер её джинсы.

— Перестань, — потребовала Гермиона беззвучно, но он покачал головой.

Раздался скрежет открываемой дверцы, и Нотт цокнул языком.

— Салазар, этот кретин засунул их к себе в шкафчик, — судя по звукам, он забрал оттуда содержимое. — Эй, ты вообще вернёшься на поле?

— Я уже налетался, — равнодушно ответил Драко, спустив одну шлейку лифа Гермионы, и её затрясло от ужаса и ожидания. — Мне нужно принять душ.

— Ты там что, дрочишь? — хохотнул слизеринец, застёгивая сумку. — На мадам Трюк? Я знал, что ты по дамочкам постарше.

— На твою мамашу, Нотт, — фыркнул Драко.

Гермиона открыла рот. Мерлин, сохрани меня от разговоров парней в отсутствии девушек.

— Фу, ты придурок, — засмеялся Теодор, и через пару секунд дверь в раздевалку хлопнула, заглушая собой удаляющиеся шаги.

Малфой приподнял Грейнджер за талию, позволяя джинсам упасть, и повернул к себе, когда она избавилась от обуви.

— Ты просто… — но её тирада возмущения была прервана.

Драко потянул девушку за волосы, открывая себе доступ к шее, и она зашипела, когда он привычно укусил часть выше ключицы. Но затем его язык прошёлся по маленьким впадинам от зубов, и Гермиона закрыла глаза.

Драко толкнул девушку к кафельной стене, прижимая весом своего тела. Спустив руки по животу, что в любой другой момент точно спровоцировало бы приступ щекотки, если бы она не была сосредоточена на жаре внутри, парень скользнул руками под резинку её белья голубого цвета.

— Я просто какой? — спросил Малфой, перестав целовать Гермиону и пошевелив пальцами.

Она ухватилась ногтями за его плечо, рвано выдыхая.

— Ты… хорошо, — простонала Гермиона, потянувшись к нему за поцелуем, но он лишь едва коснулся её губ, вновь начав наблюдать за лицом. — Хороший.

Девушка меняла окончания слов, пытаясь попасть в цель, но мысли рассыпались, концентрируясь только на ощущениях внизу. Он приподнял её ногу, скользя глубже.

— Хороший? Нет, Грейнджер, так не пойдёт, — покачал головой Малфой, пару раз двинув фалангами и остановившись. Она попыталась толкнуться бёдрами навстречу, но второй рукой он прижал её к холодному кафелю. — Ну?

— Самый лучший, ты самый лучший, — проговорила Гермиона, и Малфой довольно облизал уголок губы девушки, возобновляя движения пальцами.

— Так лучше, — сказал он.

Поцеловав девушку, Драко второй рукой перестал сжимать её плечо, позволяя двигаться, просунул руку за спину гриффиндорки и расстегнул лиф, снимая его и бросая на груду остальных вещей.

Очевидно, это был ещё один пунктик Драко — говорить с ней. Нет, требовать чего-то. Это было хорошо, потому что ей нравилось слышать его голос, но по всей видимости, ему нравилось видеть, как она перестаёт ясно мыслить, и принуждать её отвечать.

Гермиона взяла лицо слизеринца в ладони, оставляя короткие поцелуи везде, куда могла дотянуться. Скулы, шея, подбородок, ключица, плечо… Каждый раз, целуя его, оказываясь в такой близости, потому что он, чёрт возьми, снисходил к этому, она удивлялась, как могла настолько долго продержаться без него. В подобные моменты, когда они целовались так страстно, что она слышала, как пару раз цокнули их зубы друг о друга, ей казалось невозможным прожить без этого хотя бы день. Но потом Гермиона умоляла себя держаться, и удавалось. Но каждый раз ей чудилось, что это лишь вопрос времени, когда она пойдёт сама искать его, соскучившись.

Малфой выдыхал громче каждый раз, как только Грейнджер касалась языком его кожи. Гермиона посмотрела в глаза слизеринца, которые уже привычно стали мраморными: серебристо-серыми с тёмными вкраплениями. Желание преобладало в нём перед всем остальным.

— Драко, я… — её захлестнуло такой силы обожание, что она почти что сказала. Это глупое словосочетание. Но вовремя прикусила язык.

Гермионе хотелось добраться до каждого сантиметра его кожи, чтобы дать ему понять. Даже без слов. Хотя, скорее всего, Драко знал. Должен был, потому что Гермиона не представляла, чтобы могла делать что-то подобное хоть с кем-то ещё. Позволять этому всему случаться с кем-то ещё, плакать так много из-за кого-то ещё, хотеть прикоснуться к кому-то хотя бы в половину так же сильно.

Гермиона засосала кожу на его груди, оставляя маленький красный след, и согнула колени, опускаясь ниже и целуя живот Драко. Он напрягся под этими касаниями. Ей хотелось обвести языком те любимые мышцы, о которых они говорили ранее, но Малфой вдруг остановил её, подхватив за локоть.

— Тебе понравилось, да? — хмыкнул Драко. — Грейнджер, если ты встанешь на колени, я не удержусь, но я чертовски соскучился по другому.

Он потянул её наверх и медленно провёл костяшками пальцев по щеке. Гермиона потянула завязку на его штанах, не отнимая рук от пояса и касаясь тёмной дорожки волос, ведущей вниз. Драко едва заметно улыбался этой улыбкой, словно дуя на угли под её кожей, воспламеняя их всё больше. Гермиона спустила ткань штанов вниз, вместе с боксерами, расправившись с узелком. Драко закусил нижнюю губу, когда она прикоснулась к члену, проведя рукой.

Его выдержки не хватило надолго, и уже через секунду Грейнджер впечаталась лопатками в стену душевой. Малфой раздвигал её губы языком куда грубее, чем ранее. От резкого движения девушка вытянула руку, автоматически пытаясь сохранить равновесие, и задела кран. Поток ледяной воды окатил их сверху. Гриффиндорка вскрикнула, отскакивая. Драко дёрнулся от холода, но придержал её за руку, чтобы она не упала. Он дотянулся до регулятора и повернул его левее, делая воду тёплой. Слизеринец скинул с себя одежду и поманил девушку к себе. Указательными пальцами Драко поддел белье Грейнджер и бросил эту деталь одежды к остальной куче, что уже пропиталась водой, валяясь на полу.

Малфой потянул Гермиону к себе, меняя положение так, чтобы тёплая вода лилась по её плечам. Волосы постепенно намокали, становясь тяжёлыми, но всё, на чём девушка была сосредоточена — это его прикосновения, которые становились резче с каждой секундой. Это было одновременно похоже на то, будто твои кости превращаются в зефир, а потом кто-то их поджигает, расплавляя. Карамелизируя.

Руки парня переместились Грейнджер на задницу. Он подхватил её и поднял вверх, прислонив спиной к плитке. Драко смотрел, как вода смывает тушь с ресниц Гермионы, которую она часто стала наносить в выходные дни. Интересное наблюдение. Чёрные капли заставляли её чаще моргать, наверное, пощипывали авантюриновые глаза. Они начинали сверкать маленькими бликами, когда Гермиона была достаточно заведена. Разводы оседали на щеках, и Драко провёл по ним рукой, думая о том, что ему хотелось заживо себя поджечь за всё то, что он постоянно заставлял её переживать. Несмотря на всё это, Гермиона по-прежнему обнимала его шею, обхватывая ногами торс, и тянулась за поцелуями, соревнуясь с водой, льющейся из душа. Драко не знал, чем мог заслужить такое, и мог ли вообще? Разве это не самое мерзкое в этом чувстве? Драко плевать на то, насколько кто-то чего-то заслуживает, и, наверное, ему стоило благодарить эту аксиому, какой бы отвратительной она ни была.

— Я сделаю тебе очень хорошо, — прохрипел Драко обещание, оттягивая её кожу у шеи. Будто бы я могу компенсировать всё плохое.

Драко сместил центр тяжести, прижимая девушку плотнее, и убрал другую руку с её бедра. Вода смывала смазку, поэтому он облизал пальцы и провёл ладонью между ног Гермионы, передвигая её чуть в сторону от капель.

Она зашипела в нетерпении, и Драко усмехнулся. Ему так нравились подобные реакции. Хотя он не мог вспомнить, когда его заботили чьи-то реакции настолько сильно.

Он провёл членом несколько раз по её промежности, убеждаясь, что не сделает больно, и толкнулся, вызывая у неё вздох. Гермиона откинула голову, оставляя на кафеле мелкие прядки волос с затылка, которые в мокром виде были похожи на змеек. Драко толкнулся, чувствуя, как электричество знакомо распространяется по телу, подпитывая эту манию, грёбаную одержимость, которую он чувствовал всё время. На неё это действовало точно так же, судя по тому, как Грейнджер хватала воздух, стараясь быть тихой. Она пыталась руками притянуть его ближе, проводя ладонями по плечам, шее, поднимаясь к лицу. Малфой повернул голову и поцеловал её ладонь, прямо перед тем, как резкий толчок заставил кисть девушки соскользнуть и впиться в его кожу немногим ниже шеи.

Драко начал двигаться резче, быстрее, создавая темп, почти чувствуя под ногами на сыром полу части собственного крошившегося самоконтроля. Похоть обнимала его, сдавливая, лишая здравого рассудка. Я так скучал по ней. Во всех планах. По этим касаниям, которые Грейнджер не могла контролировать и гладила парня везде, раз за разом опуская взгляд и смотря, как напрягаются мышцы при каждом толчке. Вероятно, его живот должен гордиться таким вниманием. Или же те самые её любимые косые. Драко скучал по вздохам-хныкам, что Грейнджер сейчас пыталась подавить, закусив косточку указательного пальца левой руки, пока Малфой делал всё, чтобы на её лопатках завтра проступили синяки. Синяки на спине от слишком несдержанных движений, синяки на шее, потому что… он так хотел. Это сдвиг, будто ему нравилось видеть её покалеченной.

Впору было расхохотаться, потянуть Грейнджер за волосы и, выдернув её руку изо рта, заставить сосать собственный палец. Так ведь на самом деле происходило: Малфой обижал девчонку, будто ему нужно было её калечить, чтобы видеть хоть какую-то реакцию. Видеть, как она ненавидит его сильнее, крича что-то, сжимает руки в кулаки, видеть, что ей не всё равно. Потому что на такие реакции он был горазд и стоил их. Стоил только таких. Сука. Впору было стошнить своим эгоизмом.

— Господи, Грейнджер, ты… — Драко простонал, прижимаясь к ней и двигая тазом так, чтобы задеть чувствительные точки.

Она прижала пятки к его спине, всхлипнув, когда его палец выскользнул из её губ и прошёлся по горлу и ниже, сжав грудь. Чёрт, ему нужно держать себя в руках. Он хотел сделать это не так, как тогда, в кабинете. Ему нужно было показать Грейнджер, что все те эмоции, которые связывают их, несут в себе не только разрушение. Малфой наклонился к ней, поцеловал, и вошёл глубже. Она прикусила его губу от переизбытка чувств.

— Драко, — выдохнула Гермиона, и это заставило его чуть ли не зарычать. От такого становилось ещё труднее себя контролировать. — Драко, Драко…

Каждый раз имя становилось громче, и в уголке сознания Малфой понимал, что её голос слишком узнаваем. Если кто-то сюда зайдёт, он сразу поймёт, кто с ним в душевой, но Драко слишком нравилось, как его имя звучит возбуждённым голосом Грейнджер. Слизеринец облизал шею девушки, оставляя там ещё пару следов, и замедлился.

— Ещё, — прошептала Гермиона, обнимая его руками.

Малфой похотливо улыбнулся, смотря в её затянутые желанием глаза.

— Как часто ты хочешь ещё, Грейнджер? — спросил он на выдохе, нарочито медленно погружаясь обратно, специально, чтобы ей этого не хватало.

— Часто. Постоянно.

Драко знал, что она вряд ли вообще отдаёт себе сейчас отчёт в том, что произносила, но ему так нравились эти честные ответы, что он наградил её за это толчком посильнее. Грейнджер так его хотела, что даже под струями воды, которые поворачивали головку душа под напором, член скользил в ней легко.

— Тогда ты можешь прийти и попросить, — сказал Драко и увидел, как она облизала губы, потянувшись к его собственным.

Просто чудо, что он до сих пор не кончил, каким-то образом умудряясь себя контролировать. Всё ещё. Но это оказалось не то самое эгоистичное чувство, к которому он привык, которое обожало Драко, и это было взаимно, когда парень с кайфом смотрел, как девчонка закатывает глаза, а потом ещё пару минут лежит, не двигаясь. Слизеринцу нравилось удовлетворённо мыкать и легко шлёпать её по коленям, снисходительно говоря что-то типа: «я, конечно, всё понимаю, но тебе нужно собираться». Даже если они находились посреди коридора.

Сейчас ему нужно было знать, что хорошо ей. Что Грейнджер может хотя бы вполовину почувствовать то, что он хотел бы с ней сделать. Это была правда. Вмешивая в терпкий секс чувства, как сладкий сироп, получалось совершенно по-другому. Совершенно охуительно. Так, будто Малфой никогда на самом деле и не занимался этим раньше.

Драко дёрнул плечом и сжал её подбородок пятернёй, наверное, слишком грубо, но секс вздёргивал в нём самое худшее, возможно, он и был истинным кошмаром. А Грейнджер… Грейнджер же была самым светлым, что Малфой когда-либо знал. Так что, видимо, они неплохо друг друга уравновешивали.

Когда он втискивал свои бёдра в её с каждым разом грубее, слыша через пелену, что она стонет всё протяжнее, ему нужно было видеть, как она смотрит на него. Походу, у него был какой-то фетиш, раньше Драко не замечал. Гермиона водила руками по его телу, пытаясь то ли схватиться за него, то ли найти хоть какую-то опору своему сознанию, которое, судя по стенкам, сжимающим его член, вот-вот должно было разлететься, как выбитое стекло на трассе. В месиво.

— Смотри… на… меня, — Драко даже не мог связно говорить, когда отнял руку от её лица и подхватил второе бедро для удобства.

Она закрыла рот ладонью, как только он перестал сдерживаться. Тушь почти полностью смылась с её лица, и Малфой видел, как покраснели щёки гриффиндорки, пока он вколачивал свои бёдра в её. Грейнджер закричала что-то в ладонь, прогибаясь, и Драко поморщился, когда почувствовал, как острые ногти впились в левую часть его груди. Он не прекращал двигаться. Её руки подрагивали, когда она выдохнула очередной стон.

— Да, Драко, пожалуйста, — кажется, он мог только по губам понимать, что Грейнджер говорит, потому что кровь в ушах и напор воды напрочь отбивали ему слух. — Ты нужен мне, ты мне так…

Она не смогла договорить, потому что Малфой толкнулся ещё несколько раз, ударяя её копчик о стену. Наверняка ей следовало говорить что-то другое, что-то вроде трахни-меня фразочек. Пэнси так часто визжала подобное, что, кажется, у Драко развилась невосприимчивость к ним. Но это ведь была его Грейнджер, и она точно знала, что сказать. Потому что это то, чего Малфой постоянно требовал. Ему необходимо слышать то, что он ей нужен. И что-то гадкое в нём, но неотъемлемое знало, что это не должно быть, как в какой-то ванильной истории. Он должен быть нужен ей постоянно. Как зависимость. Малфой понимал, что это что-то нездоровое, извращённое, но он и сам болен, поэтому нечему удивляться. Чёртов псих.

Драко гортанно простонал возле её щеки, закрывая глаза от удовольствия. Он никогда к этому не привыкнет. Малфой прижал Гермиону к стене, придавив собой, когда она немного сместила левую ногу.

— Тише, я… — говорить внятно всё ещё отнимало силы, — не хочу тебя уронить.

Тело ослабло, когда нега прошлась по каждому нерву, и Драко нужно было пару минут перевести дух, чтобы спокойно её опустить.

Гермиона обняла его, погрузив пальцы в мокрые волосы. Она почти сказала ему. Дважды. Этого нельзя было делать, она прекрасно знала, но почему-то ей захотелось, чтобы он узнал. Малфой нужен ей. Очень сильно. Слишком сильно, по правде говоря, и в этом была проблема. Так, будто бы она буквально не могла существовать отдельно. Так, если бы Гермиона отдала Драко своё сердце, и ему нужно было находиться рядом, чтобы обеспечивать ей жизнедеятельность. Как иронично.

Драко сделал ещё несколько поступательных фрикций, и мышцы его спины пару секунд вздрагивали в запоздалых реакциях. Гермиона поцеловала парня в плечо и заметила глубокую царапину справа у него на груди. Блин.

— Чёрт, я… — интересно, когда он просыпается каждое утро, лениво потягиваясь, у него тоже такой сиплый голос? — Прости, я не смог остановиться вовремя, — вздохнул Драко, наконец смотря ей в лицо. — Я принесу тебе зелье.

— Ладно, — сказала Гермиона шёпотом.

Его руки на её пояснице сжались гораздо уверенней. Он отступил на несколько шагов от стены и опустил девушку на пол. Ноги Гермионы затекли от длительного нахождения в одном положении, так что она не отняла руку от его предплечья, не желая свалиться прямо под ноги парню. Она не знала, как вести себя сейчас.

Глаза Гермионы нашли их вещи, насквозь мокрые в углу душевой кабины, и девушка нахмурилась. Вдруг рука Малфоя прочертила линию по её плечу и повернула к себе спиной. Драко прижал девушку к своему торсу и подтолкнул к напору воды.

— Скоро тёплая вода закончится, — предупредил он и потянулся рукой вбок, взяв тёмно-синюю бутылочку. Парень открыл ёмкость, пока вода хлестала по её плечам, расслабляя мышцы и нервы, которые всё ещё подрагивали. — Ты будешь пахнуть моим гелем для душа.

Голос Драко был странным. Он будто выведывал у неё что-то.

— Мне нравится, как ты пахнешь, — беспечно ответила Гермиона и услышала довольный хмык за спиной.

Малфой намылил руки, и в следующую секунду девушка почувствовала прикосновение его ладоней к плечам. Она прикрыла глаза, когда они опустились ниже, разнося мыльную массу по её телу. Гель для душа приятно пах, но запах Драко был другим. Иногда Гермиона ловила похожие ноты в его аромате, но гораздо чаще это всё перебивал запах ванильно-вишнёвых сигарет и жвачки.

Мурашки характерно пробежали по коже гриффиндорки, когда он переместил руки на бедра девушки, наконец развернув её к себе. Грейнджер не могла видеть своего тела, но зная Драко, оно было усыпано красными метками. Зная Драко. Это было странное словосочетание даже в качестве простой мысли в её голове. Но Гермиона заметила, что парочка таких отметин имелась и у него, хотя она смутно помнила, как сделала это.

— Прости, — сказала Грейнджер, сведя брови на переносице и дотрагиваясь до царапины, которая выглядела болезненно.

— Забей, — словесно отмахнулся Драко от её извинений.

Гермиона подняла на него глаза и проследила за каплей, которая скатилась с его брови на скулу и затем спряталась в губах, пока он смотрел прямо на неё. Она закусила губу в неуверенности, но потом всё же решилась и повторила кончиком пальца путь капли, улыбнувшись про себя. Гермиона так часто завидовала таким вещам: каплям в душе, его рубашке, тишине, у которых была возможность обнимать Малфоя.

Она встала на носочки, но он оказался первым. Потянулся к ней. Поцелуй был почти невинным. После Гермиона выдохнула, прижавшись щекой к его груди и чувствуя, как пена смывается с её тела, забирая с собой, кажется, миллионы кошмаров. Потому что пока Драко рядом, было так легко поверить в то, что все ужасы закончились. Особенно, когда он молча обнял её в ответ.

***

Малфой застегнул ширинку тёмных джинсов и, затянув кожаный пояс, просунул голову в снежно-белую футболку. Тело всё ещё приятно покалывало от вчерашнего секса, и ему казалось, что даже его щёки порозовели, как у грёбаного младенца. Драко скривился в улыбке, взъерошив свои волосы.

Спальня пустовала, потому что он слишком долго спал сегодня, но смотря на часы, в нём ещё теплилась надежда на то, что он успеет на завтрак. Или на то, что Забини что-то свистнет для него. Камень отъехал, открывая дорогу в витиеватые слизеринские подземелья, и парень слегка вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой своего декана.

— Твою… — он выдохнул, осекшись. — Доброе утро, профессор Снейп, — нарочито акцентированно произнёс парень. — Как часто вы стоите здесь в тишине?

— Попридержите язык, мистер Малфой, — сжал губы Снейп. — Я как раз направлялся в гостиную, чтоб вас найти.

— Меня? — он поднял брови в удивлении.

— Да, вас. Как вы знаете, третий тур Турнира состоится очень скоро. За сутки до него чемпионам предоставляется целый свободный день, в который их могли бы навестить родственники и члены семьи, — Снейп отошёл, давая камню закрыться, — но у вашего отца планируются неотложные мероприятия, так что он прибыл сегодня.

Малфой что-то слышал о подобной традиции в один из дней, когда Бэгмен не закрывал свой рот, но слизеринец пропустил это мимо ушей. Он уж точно не ожидал, что Люциус выкроит время из своего плотного графика для того, чтобы подержать его за руку перед испытанием. Драко фыркнул.

— И? — его всё ещё не покидало чувство, что отец, как обычно, явился в школу по рабочим моментам, и Снейп что-то не так понял. Драко совершенно не хотел с ним видеться.

— И то, что он вас ожидает в фойе рядом с Большим залом, — Снейп произнёс это предложение так, будто Малфой был умственно неполноценным, и ему приходилось разжёвывать каждую деталь.

— Блеск, — бросил Драко. — Спасибо, что известили.

Тревожное чувство юркнуло по лёгким парня, но он быстро задвинул его на задний план, хотя предательский голос говорил, что Люциус не тратит своё время зря. Этот голос редко ошибался.

Драко взобрался по ступенькам, видя, как люди в развалочку выходят из Большого зала. Он едва сдержался, чтобы не зайти туда и посмотреть на первый стол справа, но потом вздохнул, повернув, и толкнул дверь в фойе, из которого чемпионы выходили на Святочный бал. Люциус стоял лицом к зеркалу в чёрно-фиолетовой мантии. Мужчина повернулся на звук открываемой двери и окинул сына придирчивым взглядом, едва заметно скривив губы.

Ах, да. Джинсы. Футболка. Похуй вообще. Драко поднял брови в вопросительном жесте. Люциус решил проглотить своё замечание, заботясь о том, что их могут услышать, а выяснять отношения или читать нотации публично — не украшало ни одну семью.

— Здравствуй, сын, — он откинул тростью полы мантии, сделав несколько шагов вперёд. — Как твои экзамены?

— Меня от них освободили в этом году, — ответил Драко, ожидая подвоха.

— Ах да, помню-помню, — искусственно улыбнулся Люциус. — Я слышал, что нам отведено одно посещение, чтобы дать слова наставления. Мама не смогла приехать из-за внезапной мигрени, но просила передать тебе привет.

— Правдоподобно, — кивнул Драко, имея в виду абсолютно противоположное.

Появилось ощущение, что матери не разрешили отправиться вместе с отцом или же она вообще не знала, что Люциус сейчас находился здесь. Малфой-старший прищурил глаза, чувствуя сарказм отпрыска.

— Сегодня просто потрясающая погода, мы могли бы прогуляться вдоль озера. Я, кажется, тысячу лет не ходил по той тропинке, — он надавил, сохраняя на лице улыбку.

Наверное, везде, кроме Мэнора, у главы семьи было ощущение, что его прослушивают. Драко вздохнул, понимая, что голосок начинает мерзко хихикать прямо у висков.

— Пойдём, — кивнул он и оттолкнулся плечом от стенки, начиная идти по направлению выхода из замка.

Совершенно точно это был один из непозволительных моментов в этикете — идти вот так, на несколько шагов впереди, будто показывая, что ты совершенно не настроен заводить светскую беседу. Но и они находились не на рауте, так что к чёрту это.

Погода действительно была чудесной, и запах цветов пронёсся по воздуху с лёгким порывом тёплого ветра. Малфои вышли на улицу, уходя вдаль от студентов, которые расстилали покрывала и нежились под солнцем, обложившись учебниками, но только для вида. Они обогнули несколько лавочек с влюблёнными парами и спустились вниз по склону, где, как помнил Драко, находились трибуны Когтеврана на втором туре. Когда никто не мог их увидеть или уж точно услышать, он сбавил ход, равняясь с отцом.

— Ну? — повернул слизеринец к нему голову.

— Знаешь, мне кажется, эта школа тебя слишком распоясала, — наконец-то из голоса отца исчезла показная доброжелательность.

— Прикажешь бросить учёбу? — единственное, что Драко бесило в джинсах — это отсутствие нормальных карманов, в которые можно засунуть руки. Но такая деталь гардероба бесила Люциуса, так что парень был готов им это простить.

— Прикажу вести себя, как подобает наследнику рода Малфоев, а не оборванцу, — раздражённо рявкнул отец и затем на секунду перевёл взгляд на озеро, чтобы собраться с мыслями. — Твоя задача на третьем туре — это обеспечить победу Поттера.

Заявление было… Ну что ж, по силе шока его можно было бы сравнить, если отец вдруг предложил бы ему жениться на Грейнджер. Драко вытаращил на него глаза.

— То есть, ты всунул меня в этот Турнир, чтобы победил Поттер? — спросил он почти по слогам, надеясь, что если расчленить это предложение на части, то в него добавится смысл. — Ты вообще серьёзно? Какого чёрта?

— Смысл третьего задания заключается в том, что чемпион должен коснуться Кубка. Это нужно сделать Поттеру, — объяснения Люциуса, данные сквозь зубы, ничуть не прояснили ситуацию. И раздражённое лицо Драко прекрасно это выражало. Видимо, его участь была слишком ценной, так что отец щёлкнул челюстями и морально смирился с тем, что ему придётся объясниться. — Кубок — это портключ.

Драко прищурился, перекатывая информацию в уме, как жвачку для мозгов.

— И куда он его перенесёт?

— Это не твоего ума дело, — привычно одёрнул парня отец, но потом смягчился, и его глаза заблестели безумным блеском, — но с этого момента наша жизнь изменится, сын, — он положил ему руку на плечо в таком же жесте, как в августе. Но Драко больше не чувствовал гордости. Он больше не чувствовал ничего. — Тёмный Лорд возродится, и у нас будет такая власть, которую мы заслуживаем.

Драко почувствовал, как желваки пляшут у него на скулах. Блять.

— И я должен быть чёртовой нянькой для Поттера? Мне что, закинуть его на плечо и принести к победе? — раздражение и злость вспыхнули в нём слишком быстро.

— Ты будешь тем, кем требуется, — повысил голос Люциус. — Мне казалось, Тёмный Лорд тебе доходчиво объяснил, — это было то, что оказалось сложно оспорить. Жуть пробежала по затылку Драко, оставляя там свои касания, которые холодили кожу, и он сглотнул. Отец улыбнулся, увидев его реакцию. — Делай то, что велено, и нам будут дарованы такие блага, о которых ты не можешь даже подумать, — мужчина одёрнул рукав рубашки, смакуя свои слова. — К тому же, тебе будут помогать. Один из нас обезвредит всех конкурентов, так что тебе останется позаботиться лишь о мальчишке.

— Кто это?

Этот вопрос волновал Драко уже несколько месяцев, но в его голове физически не могло постоянно роиться столько информации, сколько он обдумывал. К тому же Блейз явно дал понять, что даже если бы Малфой обнаружил шпиона, это бы не дало ему ровным счётом ничего. Поэтому он бросил данную затею.

— Ты всё узнаешь позже. Выполни приказ Тёмного Лорда и доставь Поттера к нему, — ответил мужчина. — Это тебе по силам?

Люциус сделал акцент на последней фразе, уставившись на сына глазами, которые по цвету были такие же, как у Драко, словно небо нахмурилось прямо перед ливнем. Только в глазах отца будто уже давно мигали молнии, испепеляя там всю живую сетчатку.

Драко хотелось что-то пнуть. Глупо и по-детски отмахнуться, сказать что-то вроде «да пошло оно всё», но Малфой стоял, сцепив зубы. Потому что он уже не ребенок. Ему казалось, что он никогда им не был, но вот почему-то только сейчас понял, что детство действительно давно закончилось.

— Я не слышу ответа. Или же встреча не произвела на тебя должного…

— Да ясно мне! — перебил Драко отца, повысив голос. — Это всё? — резко спросил он, отступая назад.

— Не облажайся, — скривил губы Люциус.

Это было последнее, что слизеринец увидел, прежде чем развернулся и ушёл прочь, даже не попрощавшись. Голос внутри предлагал ему в следующий раз спорить на деньги, потому что слишком часто оказывался прав.

***

Это был пятый большой глоток. Малфой пил прозрачную жидкость, скривившись. Он ненавидел сухое вино. Кому вообще может нравиться подобная кислятина? Наверное, людям вроде его отца, которые в первую очередь во всём смакуют чувство собственного превосходства.

Парень посмотрел на этикетку бутылки. Она была практически не различима в лунном свете, так что Драко решил, что, вполне возможно, дело может заключаться в дешевизне пойла.

Ночь оказалась прохладной, из-за пролившегося вечером дождя, но всё равно не такой холодной, как требовалось, чтобы пробрать Малфоя до костей. Чтобы его физическое и моральное состояние хотя бы слегка уравновесилось.

Ему хотелось хохотать, сидя на полу астрономической башни, прислонившись спиной к холодной стене, и смотреть на небо. Только утром он был… счастлив? Драко не знал. Понятия не имел, как идентифицировать это состояние. По крайней мере, ему было легко. Он так мастерски научился закупоривать ненужные мысли внутри своей головы, что Драко удалось сконцентрироваться на чём-то, что не вызывало у него желание связать органы в тугой узел и выдернуть через горло.

Малфой посмотрел вверх и сделал очередной глоток. Если бы Драко верил в бога, то наверняка бы решил, что тот его просто терпеть не мог и буквально чувствовал, когда парню становится менее невыносимо. И просто не мог этого допустить.

Сколько здесь градусов? Драко ещё раз поднёс бутылку к глазам, но потом бросил эту затею. Пиздец как недостаточно, чтоб перестать думать.

Драко пообещал себе не пить после того вечера в классе. Он до сих пор помнил разговор с ней до мелочей, неважно, насколько был тогда пьян. Словно алкоголь, как настоящий дьявол, не трогал воспоминания о ней, совершенно точно зная, как именно мучить наследника Малфоев.

Драко наговорил ей такой дряни. Грейнджер всегда пыталась его образумить, будто это была её работа. Малфой улыбнулся, думая об этом. Наверное, окажись Грейнджер здесь сейчас, точно так же выдернула бы бутылку у него из руки и впёрла свои ладошки в бока, показывая невероятное возмущение. Стала бы читать нотацию по поводу распития алкогольных напитков на территории школы. Это ещё если бы она не узнала о том, что слизеринец стащил эту бутылку с кухни. Хотя теперь, отведав вкус, Драко больше точно не станет так делать, и не из-за моральных соображений.

Он бы усадил Грейнджер к себе на руки, так стало бы теплее. Да. Нет. Слизеринец согнул ноги в коленях и положил на них локти. Последний человек, с кем он хотел бы сейчас увидеться — это Грейнджер.

Драко услышал шаги на лестнице и напрягся, рассчитывая, за сколько секунд сможет вырубить того, кто посмел нарушить его одиночество, но потом расслабился, догадавшись. Малфой мог поспорить, что Забини уже побывал в том кабинете, так что теперь пришёл сюда, во второе место, которое служило его другу колпаком от шума.

Ещё три ступеньки, и Драко ощутил сбоку колыхание воздуха, но даже не повернулся. Друг сел рядом, и дно бутылки черкнуло по каменному полу, когда тот взял вино в руку.

— А я думал, что на Малфоях лежат какие-то чары, которые начинают душить, если они выпивают что-то дешевле двухсот галлеонов, — произнёс Забини, поставив бутылку обратно.

— Я выработал к ним стойкость, — ответил Драко, делая очередной глоток.

Это то, что он умел лучше всего, разве нет? Вырабатывать стойкость. К заклинаниям, к чарам, которые накладываются так болезненно, что кажется, кости в твоих пальцах кто-то дробит, пока ты применяешь тёмную магию. К вот такой вот жизни. Весь этот вечер был пропитан иронией.

— Я видел тебя утром с Люциусом. Сейчас… — мулат посмотрел на часы на руке, подвинув кисть к лунному свету, — почти полночь. Думаю, я дал тебе достаточно времени. Что он сказал?

Нужно было анализировать. Нужно было понять, что стоит говорить Забини, а что нет. Какая информация могла бы нанести ему вред? Ведь правду говорят, что меньше знаешь, крепче спишь, ведь те, кто знают больше положенного, имеют отличные шансы уснуть навсегда. Но у Драко не было сил анализировать. Он просто оказался выжат.

— Им нужен Поттер, — просто ответил парень.

Он посмотрел прямо перед собой. На то, как колыхались ели вдали Запретного Леса, и двигались точки птиц, что возвращались в совятню. Они были такими свободными, так какого чёрта всё ещё возвращались назад? Была бы воля Драко, он бы никогда больше не появился в этих стенах.

— Окей, — протянул Блейз, ожидая продолжения.

— Мне нужно доставить его Волдеморту, — сумасшествие, но слова выскакивали изо рта легко, почти безэмоционально, будто Драко освещал технические задания по Травологии. Видно, они уже настолько устали гнить в нём за весь день, что вывалились наружу абсолютно без чувств.

— Зачем он им? — спросил мулат похолодевшим голосом после паузы.

— Точно чтобы не чаю выпить, Блейз! — воскликнул Драко.

Его нервы были на пределе. Он сжимал горлышко бутылки всерьёз мечтая, чтобы стекло, раскрошившись у него в руке, оказалось достаточно хрупким для порезов на коже.

— Это то, ради чего всё было? — сглотнул Забини. — То, ради чего он велел тебе стать чемпионом? Это всё связано с третьим туром.

— Да, — вино начало наконец делать своё дело, и Драко немного отпустило.

Но это был странный эффект. Потому что он не чувствовал ужаса. Драко чувствовал только разочарование. Они молчали, и он даже не знал, было ли это тем, что ему нужно. Чтобы Забини просто молчал. Видно, наступил момент, когда даже у него не было слов. Малфой фыркнул, покачав головой, наблюдая за тем, как в карете Шармбатона гаснут последние огни.

— Она меня не простит, — вдруг произнёс Драко, понимая, что эти слова осели золой в груди. Но ему нужно было произнести их вслух, чтобы осознать всю тяжесть ситуации. Чтоб подготовить себя к исходу.

— Не простит, — подтвердил Блейз точно так же смотря вперёд. Да, любимая черта Драко в мулате. Радикальная честность. — Но ты, придурок, не о том думаешь.

— Серьёзно? — рассмеялся Малфой.

У него, блять, ехала крыша.

— Твою мать, Малфой! — Забини вскочил на ноги, и у Драко пронеслось в голове, что, наверное, если бы он сейчас психовал, Блейз пытался бы его утихомирить. Они были с ним чем-то вроде детской качели, которая нуждалась в равновесии, и то, что Малфой сейчас просто сидел и истерически смеялся, лакая вино, сказало Забини о его состоянии. — Ты не можешь подохнуть из-за бабы!

— Что ты мне предлагаешь? — разговоры о Грейнджер подстёгивали злость Драко, так что смех быстро улетучился. — Они убьют его, Забини. Меня бесит Поттер, но, сука, не до такой степени, — огрызнулся слизеринец.

— Лучше он, чем ты, — ответил ему мулат, отойдя к противоположной стене башни. — Чем ты вообще думал, когда спутался с ней? Что она…

— Она здесь вообще ни при чём! — видит Мерлин, о Грейнджер сейчас лучше не говорить. — Я не рассчитывал на то, что всё…

— Нихуя, Малфой! Понял? Нихуя! — крикнул Забини, тыча в него пальцем, и что-то вдалеке разума сказало Драко, что если итальянец на такой грани, то дела правда плохи. Очень плохи. Малфой просто ещё не осознал этого. — Была какая-то грань. Всегда существует грань между тем, когда ты кого-то трахаешь ради забавы, и тем, когда наступает момент, где тебе кажется, что уснуть с ней — это неплохая идея. И ты её проигнорировал. Намеренно. Что, блять, с ней не так? У неё какая-то волшебная дырка? Или она божественно отс…

Забини ударился лопатками о кирпич, замолчав. Малфой даже не понял, как вскочил на ноги. Применение агрессии было для него обычным делом, но он никогда не дрался с Забини. Как-то Драко повздорил на втором курсе с Тео, и всё закончилось подбитым глазом у одного и сломанным носом у второго. Ребята играли в карты спустя два часа после этого инцидента. Но с Забини такого никогда не происходило, а сейчас Драко был готов проехаться по его смазливому смуглому лицу, если он скажет ещё хотя бы одно слово.

— Закрой рот, Блейз.

Мулат поднял на него глаза, обессиленно покачав головой.

— Ты бы не сидел здесь сейчас, если бы не Грейнджер, — вынес он вердикт. — Тебе поручили привести кого-то к гильотине, а ты переживаешь о том, что она тебя не простит. Браво, Драко.

— Да, в противном случае я бы с удовольствием сам обезглавил шрамированного! — крикнул он в ответ с сарказмом.

— У тебя нет выбора, — разозлённо сказал Забини. — Я уверен, что Люциус дал тебе понять, что это одна из тех вещей, в которых сомневаться не приходится. Они убьют тебя за неисполнение, ты сам знаешь.

— А не ты ли в начале года говорил, что возвращение Волдеморта — это плохая идея? — злобно хмыкнул Драко, пытаясь бросить другу его слова в лицо.

— Если передо мной стоит выбор: лучший друг или Поттер, то я не сохраню ему жизнь ценой твоей.

Вот в чём было дело. С самого начала интонации Забини казались странными. Да, разговоры на повышенных тонах несвойственны Блейзу, но Драко слышал, как тот выходил из себя пару раз, это не было удивлением. Только вот сейчас в его горле плескался страх, выливаясь в слова, и это казалось… необычным. Не то чтобы итальянец ни разу в жизни не боялся, просто не так явно и не так панически. Видимо, дела и вправду были плохи. Возможно, чёртово вино не такое уж и дерьмовое.

Их грудные клетки опустели и не осталось больше ничего, ярость выжгла сама себя, а страх, как известно, был холодным, оседая внизу, окутывая тебя своими клешнями. Друзья сели обратно на пол и уставились в небо. Малфой был уверен, что он уже не единственный, кто смотрел на сов и размышлял об их свободе.

— Чёрт, Драко, — в голосе Забини было такое отчаяние, что его другу захотелось заткнуть уши. Он не мог выдержать ещё и этого. — У тебя с ней всё равно бы…

— Заткнись, Блейз, — сразу оборвал его Драко, хватая бутылку. — Просто… ни слова о ней. Ни слова, — он сделал три глотка.

В горле горчило, и ему впервые захотелось быть способным заплакать. Драко где-то читал, что женщины живут дольше, потому что имеют возможность выплеснуть эмоциональную боль в слезах, не копят её в себе. Малфой сглотнул, думая, что в таком случае он бы скончался ещё в начале года.

Сильный порыв ветра принёс новые грозовые тучи, обещающие ещё один ливень. Кожа на руках, которую не прикрывали короткие рукава футболки, покрылась мурашками. Драко показалось это таким глупым: что его тело всё ещё чувствует, когда у него самого больше ничего не осталось внутри. На протяжении всего года он чувствовал, что подыхает. Каждый раз казался последним, потому что болело так неистово, что это нельзя перепутать ни с чем. И в этом, наверное, заключалась насмешка судьбы: сейчас Драко сидел в полном спокойствии с дырой внутри, абсолютно бесчувственный. Вот теперь это точно был конец.

Комментарий к Глава 23

Кто увидел отсылку-пасхалку, может взять пирожок с вишней😜

Перечитала эту часть с вами и прям…фух. Клянусь, с каждой главой мне публиковать их все тяжелее, потому что тучи сгущаются и накал все больше.

Но у меня вопрос: что вы думаете о Драко на данный момент?)

Я вас, как всегда, люблю.

========== Глава 24 ==========

Восторженный приветственный крик ударился о низкие потолки гостиной Слизерина, прокатываясь по серебряным гербам и тлеющим свечам, создававшим здесь ту самую атмосферу, которая полностью передавала внутреннее состояние большинства слизеринцев. Драко замер с поднятой левой рукой, парень на ходу расстёгивал часы, намереваясь лечь спать, но потом его уголок губы потянулся вверх.

Слизеринцы выстроились полукругом возле диванов в центре комнаты, поднимая стаканы и крича что-то неразборчивое при виде него. Как будто сегодня у Драко был чëртов день рождения.

— Дружище, — Нотт всунул ему в руку пластиковый стакан и потянул его ко всем. — Это будет легендарно.

Все засмеялись из-за пафосного высказывания. Тео просиял, подстëгивая окруживший их народ.

— Не сомневаюсь, — произнëс Драко.

Он пригубил жидкость. Это была странная горько-кислая алкогольная смесь. Вечер перед третьим испытанием наверняка обязан был увенчаться вечеринкой в его поддержку. Драко слишком поздно об этом подумал, спускаясь в подземелья. Здесь были все свои. Друзья приготовили мини-бар и пару бум-боксов.

— Малыш, скажи, что ты надерëшь им зад, — расплылась в улыбке Пэнси, подойдя к Драко.

Он скользнул по ней взглядом, увидев, что у неё на голове были небольшие завитки. Это заставило его задержать на ней взгляд немного дольше. В последнее время у Драко появилась странная слабость к вьющимся волосам.

— Точно, — лениво произнëс Малфой.

Он нашëл в толпе лицо Блейза, которое не выражало ничего. Хорошо, что вечеринка была посвящена не мулату, потому что если бы кто-то задержал на нём глаза дольше пары секунд, вечер оказался бы испорчен.

— Так-так-так, молчите! Нужен тост! — Нотт уже явно осушил несколько стаканов с алкоголем, судя по его манере разговора.

Теодор магией притянул к себе тëмно-зелëный кожаный пуф и взобрался на него сверху. Девушки захохотали и начали шутить о том, что у Нотта есть какая-то слабость перед возможностью залезть на что-то. Мил даже предложила ему податься в альпинисты.

— Завтра будет великий день, — нарочито торжественно произнёс Нотт, и Малфой покачал головой, понимая, что все присутствующие уже наклюкались. — Наш принц Слизерина одержит победу в Турнире Трёх Волшебников! — все заулюлюкали, хлопая, но Нотт поднял вверх палец, показывая, что не закончил. — И мы все хотим сказать, что ни секунды не сомневались в твоей победе, ещё когда вас столкнули нос к носу с грёбаными драконами. Так что, да, засранец, мы желаем тебе лёгкой победы!

Драко усмехнулся, когда все подняли стаканы, чокаясь, но из-за подбадривающих возгласов не было слышно ударов плотного пластика друг о друга. Он вновь пригубил алкогольную смесь, едва сделав глоток. С него хватит спиртного за последние дни.

Забини, кажется, тоже глотнул только из вежливости и отставил свой стакан. Он был единственным, кто знал, что завтрашний вечер действительно будет легендарным.

Малфой сжал зубы, призывая к себе всю силу окклюменции. Это было тяжело. Он охранял свой разум от лишних мыслей так тщательно, что ему на прошлой неделе казалось, у него может пойти кровь из носа на любом из уроков. Это отнимало всë больше и больше сил с каждым днём. Особенно во вторник.

Они с Грейнджер не пересекались, он ни разу не появился в их кабинете. Драко иронично усмехнулся: тот класс стал их кабинетом.

Он видел, как Грейнджер смотрела. В Большом зале, на уроках, в коридорах. Но Драко ни на шаг не отставал от друзей, а в четверг даже завëл с Пэнси бесполезный разговор, вновь давая какие-то зачатки надежды, судя по еë поведению сегодня. Он хотел пресечь то, что видел в гриффиндорских глазах.

Они не общались почти неделю, даже фразами не обмолвились, и это было… необычно. Салазар, какой сумасшедшей чушью являлось то, что общение с грязнокровкой стало для Драко такой обыденностью. Без него он чувствовал себя так, будто на нём была надета мокрая одежда, которая никогда не высыхала. Очень некомфортно.

Драко оставил на её щеке с ямочкой поцелуй, перед тем как она высушила свою одежду магией и ушла из мужской раздевалки. Они решили, что выйти оттуда вместе будет слишком подозрительно. На любимой щеке. Но он не хотел, чтобы Грейнджер уходила, поэтому было так важно, чтобы она ушла.

Малфой замечал, как у неё сверкали глаза даже спустя несколько дней, когда они вышли на уроки. Грейнджер искала его в толпе, но он делал всё, лишь бы не столкнуться с ней, и её энтузиазм спадал с каждым днём всё больше. И вот к пятнице, кажется, совсем сник. Видимо, Грейнджер решила, что Драко, как всегда, сделал вид, что ничего не было. И ему хотелось возненавидеть себя за талант так тщательно скрывать эмоции.

Во вторник они сидели вместе на Зельях, и его любимый день превратился в ад. Грейнджер больше не отодвигалась от него. Вообще. Слизеринец несколько раз чувствовал бедром кожу девушки, когда она ëрзала на стуле, и её юбка задиралась, становясь короче.

Драко мог поклясться, что это была не случайность. Грейнджер, оказывается, умела не только выводить его из себя. Она могла флиртовать и быть игривой, смеющейся, совершенно потрясающей, когда ей того хотелось, и мысли о том, что ей хотелось этого с Драко, всё ещё покалывали на кончиках его пальцев. Он едва сдержался, чтобы не провести ими по её ноге в тот вторник, этим самым показывая, что ему нравилось то, как она пыталась привлечь его внимание.

Обычно Малфоя это раздражало. Все эти смешки, попытки коснуться, накрутить волосы на палец или «случайные» столкновения, которыми грешили девушки, полагая, что их действия незаметны. Сейчас ему было приятно. Драко нравилась мысль, что Грейнджер хотелось больше его внимания, больше его слов, больше касаний. И от этого хотелось вскрыться, потому что он не мог дать ей это сейчас.

Драко хотелось положить голову на стол и биться об него до потери сознания, возможно, тогда его отпустит. Все эти сожаления о жизни, которую у него не было возможности прожить. Даже во сне страхи нагоняли его, пробираясь сквозь зелье без сновидений. Грëбаная Помфри с недостаточной дозировкой.

На уроке Драко стойко делал вид, что не замечает. Стойко делал вид, что Грейнджер нет рядом, что писанина Снейпа ему гораздо интереснее, чем её покачивающаяся коленка, которая касалась его ноги. Как можно быть такой идиоткой, чтоб поверить мне, Грейнджер?

Но Драко всегда играл свою роль на отлично, поэтому к пятнице Гермиона стала грустной. Он заметил это, когда посмотрел на неё за ужином. Дал себе разрешение в несколько секунд, воспользовавшись моментом, пока её два дегенерата что-то ей рассказывали, а она слушала, сведя брови на переносице.

Забини толкнул его под рёбра, безмолвно говоря направить свои глаза в тарелку. Драко казалось, что будь воля Блейза, тот бил бы Малфоя током каждый раз, когда он проявлял к Грейнджер внимание. Слизеринец заметил, что у его лучшего друга начала развиваться ненависть к Гермионе. Казалось, совсем скоро Забини наверстает все те года, которые сам Драко провёл с отвращением к Грейнджер.

В среду они столкнулись в коридоре из-за того, что шармбатонки в очередной раз перепутали лестницу и создали толкотню возле кабинета Чар. Блейз прорычал ей что-то так агрессивно, что даже Нотт скосил на него взгляд. Это было тупо. Блейз пытался найти способ на ком-то скинуть злость, но он не станет делать это на Грейнджер.

— О, ты её уже защищаешь! Супер! — хлопнул мулат себя по ногам в притворном веселье. — Я просто не успеваю отмерять степень погружения в пиздец, прости, друг. Каждый раз, думая, что мы достигли дна, ты приводишь всё новые и новые… — начал Блейз, когда Драко утащил его за локоть в проход между этажами, чтобы спросить, какого чёрта он срывается на Грейнджер.

— Слушай, Забини, я вижу, что тебя кроет, но ты не станешь отыгрываться на ней, — властно сказал Драко. — Я уже достаточно сделал ей дерьма в этом году.

— Видно, недостаточно, если она всё ещё пялится на тебя каждую свободную секунду, — злобно ответил Блейз, поправляя свой пиджак.

— На меня так пялится не только она, так что же ты не бросаешься на остальных? — язвительно спросил Драко. — Если печëшься о моей девственности, ты опоздал на пару лет.

— Остальные не подведут тебя к плахе, жаль, что ты этого не замечаешь, — голос лучшего друга был полон злости и страха, когда он поправил сумку на плече и сбежал вниз по ступенькам, прекрасно понимая, что этот разговор пустой.

Драко потëр глаза пальцами, пытаясь понять, что делать. Когда он допустил такой хаос в свою жизнь? Грейнджер ни в чём не виновата. Она пыталась помочь своим друзьям, пыталась учиться, пыталась спасти Драко, даже не понимая, что всё это было тщетно ещё с самого начала.

Поэтому сейчас, стоя посреди родной гостиной и принимая подбадривания друзей, он почти не разлагался внутри, приказав себе заморозить все чувства, как умел делать. Драко велел себе не думать, как всё изменится, когда умрёт Поттер. Где будет Малфой? Что станет с магическим миром?

Эти вопросы походили на те, если вдруг проснуться и узнать, что случился конец света, который не затронул только твою спальню. Сначала мозг оценивает привычные фрагменты, и ты думаешь: как жаль, что теперь нельзя забрать метлу, которую уже оплатил. Больше не нужно отправлять патронус начальнику, объясняя своё опоздание. Потом твоё сознание начинает мыслить шире, и ты думаешь об исчезновении языков, цивилизаций, целых культур.

Так и здесь. Пусть Поттер не являлся хреновым клином, на котором сошёлся мир, но было что-то символичное в том, что он когда-то остановил Волдеморта, а теперь тот хотел сделать то же самое с ним. Сначала ты думаешь о том, что теперь матчи по квиддичу будут не такими бесячими, а потом понимаешь, что вряд ли матчи по квиддичу будут хоть сколько-то важной проблемой, когда ко власти придёт Тёмный Лорд. Драко прочитал достаточно книг, и ощущение силы Волдеморта слишком плотно сидело в его костях после последней встречи, чтобы не суметь визуализировать картинку в мельчайших подробностях.

— Пэнс, вы уже решили, куда отправитесь летом с Драко? — спросила Астория, садясь на диван, пока парни налаживали музыку. Она крутила в руках бокал с вином, отказавшись от коктейля.

— Возможно, поедем в Италию к родственникам Блейзи, — весело ответила Паркинсон.

Малфой нахмурился, вспоминая, что они обсуждали что-то подобное в начале сентября. Паркинсон ныла, что он за всё лето не уделил ей ни капли внимания. Она предложила отправиться отдыхать на следующих каникулах куда-нибудь вместе. Наверняка Драко согласился, чтобы Паркинсон отстала.

Ему следовало вспомнить, что всё, что касалось Малфоя, Пэнси запоминала безоговорочно. И это было то, что она могла неустанно обсасывать с подружками — их личная жизнь. Казалось, что чем больше раз Пэнси повторит, как у них всё хорошо, чем чаще скажет о якобы построенных совместных планах, тем быстрее они станут реальностью, тем меньше она будет думать о том, что он уже несколько месяцев к ней не притрагивается, даже не смотрит в её сторону. Слизеринка была так хороша в игнорировании настоящего, что Драко задумался, не владеет ли Пэнси окклюменцией.

— Правда, малыш? — спросила она, допивая свой коктейль. Он оценил её состояние и мог сказать, что ещё один такой стакан, и Пэнси найдёт причину порыдать. — У Забини такая вилла там, я видела на колдо. С лимонами прямо во дворе. Он бы выделил нам самую просторную комнату, — улыбнулась девушка, смотря ему в лицо.

— Да, Пэнс, — согласился Драко, отводя взгляд и ища того самого Блейза.

Малфой увидел его, наблюдающего за Теодором, который колдовал над бумбоксом.

Сейчас не было смысла спорить. Драко хотелось, чтобы хоть кто-то из его близких сегодня не был раздавлен, пусть это только иллюзия. Парень прекрасно знал, что этим летом всё изменится слишком сильно, и ни у кого не останется времени думать об отдыхе под горячим итальянским солнцем. Так пусть сегодня он не будет тем, кто разобьёт мечты Пэнси.

— Ура! — пропищала она, вскинув руки вверх. — Люблю тебя, малыш.

Драко посмотрел на неё, чувствуя, как каждый из его зрачков превращается в оникс, в тяжëлый острый стибнит, концентрацию сурьмы, который может действительно убить. Сегодня он чувствовал себя стариком, уставшим от всего этого.

Пэнси повторяла ему эти слова часто, возможно, она правда верила в то, что вылетало из её рта, но Драко слишком хорошо знал девушку, чтобы понять, когда она что-то скрывает, притворяется, пытаясь спрятать эмоции, как истинная слизеринка. Сейчас Паркинсон ничего не прятала, колыша жидкость в стакане, которая из-за расслабленных алкоголем сухожилий раз за разом разливалась на ковёр мелкими каплями. Не прятала и в предыдущие разы, когда ей удавалось завладеть Драко на какое-то время. Если бы это чувство было настоящим, она не смогла бы так спокойно жить свою привычную жизнь, иногда вспоминая о нём, когда подружки слишком едко интересовались их отношениями, она не приходила бы каждый раз, когда боялась потерять статус «подружки Малфоя», она не смогла бы целый год не притворяться. Потому что я слишком хорошо знаю, как это чувствуется на самом деле.

— С этой минуты только минералка, — спокойно сказал Драко, отбирая у Пэнси стакан и засовывая в её руку безалкогольную содовую, которой Нотт разбавлял коктейль ярко-оранжевого цвета.

Чёрные ногтевые пластины стукнулись о стекло, но потом всё же сжали банку. Пэнси по-прежнему красила ногти в чёрный, хотя не любила этот цвет.

— Эй, чувак, — Крэбб хлопнул Драко по плечу излишне крепко, но его голос и то, как он тянул слова выдавали степень опьянения парня, — ты выглядишь слишком напряжённым, — сказал Винсент, усаживаясь на кресло. — Держи, расслабься мальца, тебе не поме…

Драко даже не успел сориентироваться, как косяк выпал из руки Крэбба из-за удара Забини по его предплечью. И удар явно не был товарищеским, потому что привлёк внимание всех за столом.

— Ты, блять, совсем больной? — Блейз нависал над однокурсником, краснея от злости. — Решил предложить ему расслабиться перед испытанием?

— Да я же не… — начал Крэбб, но Драко его прервал.

Он видел, что Блейзу сегодня нужен был только повод, и надеялся, что Дафна успокоит его ночью. Потому что она единственная, кто действительно мог. Драко был знаком этот эффект, но только никто, кто мог бы пригладить его колючки, не находился в этой комнате.

— Успокойся, Забини. Ты знаешь, что я не употребляю эту дрянь, — спокойно обратился Драко к другу, несмотря на то, что его взгляд всё ещё не оторвался от лица Винсента.

— Так, ребят, расслабьтесь, — нервно улыбнулся Тео, оттаскивая Забини от однокурсника. — Драко и правда нужна светлая голова завтра, ты уже совсем прокурил мозг, Винс, — наигранно хохотнул он. — Чёрт возьми, Малфой, если ты не платишь Блейзу за то, что он присматривает за тобой, то это почти эльфийский труд.

Шутка Нотта немного разрядила обстановку и все вернулись к своим разговорам, а Крэбб полез под стол в поисках косяка. Блейз откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

— Спасибо, ребят, но мне действительно нужно выспаться, — сказал Драко, поднимаясь. — Не задерживайтесь, вам завтра пары никто не отменял.

Несколько человек кивнули ему и пожелали доброй ночи, точно надеясь завтра вечером устроить в три раза большую гулянку, чем сегодня, так что, по их мнению, подготовить свой организм к будущей попойке было отличной идеей. Обогнув диваны, Драко подошёл к Дафне, которая стояла в углу и нервно сжимала в руке стакан, смотря прямо туда, где сидел Забини.

— Ты нужна ему сейчас, — сказал ей Драко, чувствуя, что в какой-то мере передаёт свои собственные ощущения, адресованные другому человеку. — Проследи, чтоб он не наделал херни.

Гринграсс кивнула. Драко поднялся наверх, снял с себя одежду и наложил на кровать Оглохни. Когда он упал на подушку, ему в голову пришло воспоминание, которого парню не доставало больше всего. Тëмно-бордовая велюровая обивка дивана, длинные кудрявые волосы, всю ночь лезущие в лицо, и ладошки на животе. Сегодня Драко особенно не хотелось засыпать одному.

***

Малфой отбросил плотную ткань палатки, войдя внутрь. Вверху тента светился большой знак Слизерина, а внутри висела куртка с его фамилией, приготовленная заранее. Драко хмыкнул, думая о том, что к последнему испытанию организаторы разжились на индивидуальные палатки для каждого чемпиона.

На улице смеркалось, и стояла теплая погода. Сегодня Драко провёл свободный день в подземельях, вращая палочку между пальцев и пытаясь отработать какие-то заклинания. Тот холод, в котором он заставил погрязнуть все свои мысли, распространился и на желания. Драко чувствовал себя куклой из папье-маше.

Он натянул на себя куртку, слыша, что на трибунах собрались люди в восторженном ожидании. В фойе Драко уже видел Бэгмена и нервничающего Поттера. Малфой и сам был бы рад почувствовать что-то вроде нервозности, потому что это значило бы, что он за последнюю неделю всё же остался человеком. Но внутри было пусто и тяжело. Шахматная доска. Ты просто одна из пешек. Очередной ход. Так что давай, ходи.

Драко услышал какое-то копошение сзади и повернулся, поправляя рукав куртки. Малфой ненавидел вещи, сшитые не прямо под него.

Гермиона прокралась по периметру палаток, через несколько метров от той, в которой пожелала удачи Гарри, едва удержавшись, чтобы не наслать на него миллион защитных заклинаний. Несмотря на то, что они потратили уйму времени на подготовку, её душа всё равно была не на месте перед очередным туром.

Палатка с символикой Слизерина находилась недалеко. Малфой должен был уже прийти туда, судя по тому, как трибуны гудели от возбуждëнных разговоров студентов.

Оставалось совсем мало времени до начала. Гермиона обошла палатку сбоку, наконец увидев створку, и сделала шаг вперёд, надеясь, что Малфой там один.

Драко обернулся, и она увидела, как его лицо мгновенно закрылось маской. Наверняка он не желал её видеть. Наверняка ей не стоило быть такой глупой, ведь то, что Малфой транслировал всю неделю — он не хочет её видеть. Возможно, это было из-за тех слов, которые она сказала ему. Малфой увидел, насколько Гермиона нуждается в нëм. А может быть, ему не понравилось, и он решил больше не тратить своё время. И та, и та мысль сжимали её внутренности в невидимый стальной кулак, подпитывая неуверенность, которая неустанно следовала за каждым размышлением, живущим внутри головы Гермионы, которая касалась Драко.

Но она не могла не прийти. Гермиона проспала этой ночью в общей сложности полтора часа. Кошмары будили её так часто, что привычно сидя в гостиной в три часа ночи и сжимая дрожащими руками стакан воды, девушка была готова побежать в подземелья, чтобы умолять Малфоя её успокоить.

Обычно утром страхи отступали, боясь золотистых лучей, но не сегодня. Гарри ещё за завтраком отметил, что она невероятно бледная, а сама Гермиона была уверена, что завалила экзамен по Истории. Потому что всё, о чём девушка думала — гнетущее чувство внутри. Оно, кажется, было чем-то большим, чем просто страх за всех.

— Грейнджер, тебе нельзя здесь находиться, — к удивлению, голос Драко звучал не враждебно, а, скорее, устало.

Да, это было правило, но никто за ним строго не следил, не боясь, что студентов могут проклясть перед испытанием. Со времен основания Турнира прошло достаточно времени, и многие вещи изменились.

Хотя, наверное, Гермиона бы в любом случае пробралась в тент Драко, чтобы увидеть его. Просто потому, что только сейчас, смотря в острое холодное лицо парня, у неё перестали трястись руки от паники.

— Я знаю, но… — девушка прочистила горло, замерев у входа. Её голос в полной мере выражал то, как она себя чувствовала, и ей впервые было плевать. — Я не видела тебя с семьёй, поэтому…

Гермиона не закончила предложение, замолчав на середине. Сегодня был семейный день. Из-за отмены экзаменов для чемпионов, их семьям разрешили прибыть и провести время вместе, поддерживая. Даже к Гарри приехали Уизли, но Гермиона не видела в фойе ни одного из рода Малфоев.

— У моего отца другие заботы, — коротко ответил слизеринец.

Лицо Драко не выражало никакого сожаления, но оно затопило девушку вместо него. Гермиона помнила, каким взглядом смотрел на сына Люциус, когда на одном из начальных курсов его едва не убило бладжером, который, впрочем, целился в Гарри. Даже тогда, не зная, какие чувства мог у неё вызывать блондинистый мальчик на поле, она ощутила отвращение к Малфою-старшему. А сейчас и подавно.

— Разве ты не должна в данный момент быть в палатке у Поттера?

— Я уже виделась с Гарри, — спокойно сказала Гермиона, всё же решаясь подойти поближе, говоря себе, что вот так стоять и вести беседу, когда их разделяло несколько метров, было глупо. И зачем такой большой тент всего лишь для одной лавочки и пустой вешалки? — Ты не хочешь меня видеть? — ей хотелось убить себя за этот неуверенный вопрос, но сейчас она была на грани, чтобы вести какую-то игру.

Драко на секунду закрыл глаза, будто собираясь с мыслями или пытаясь найти в себе источник сил для продолжения беседы.

— Можешь побыть здесь, пока ты всё ещё хочешь меня видеть, — пробормотал он, и вряд ли она бы услышала, если бы они не были здесь одни. Гермиона нахмурилась. С чего бы ей не хотеть его видеть? Если он имел хотя бы десятую долю представления о том, что она к нему чувствует, то… — Ты здесь за чем-то конкретным? — Драко прервал поток её мыслей, наконец, повернувшись.

— Я пришла пожелать тебе удачи, — ответила Гермиона.

Она подошла к нему на нормальное расстояние. На расстояние обычного разговора двух людей. К удивлению, Гермиона поняла, что это непривычная для них дистанция. Они либо кричали друг на друга, стоя в разных концах комнаты, либо целовались, не оставляя между собой пространства даже для вдоха. Им почти никогда не удавалось нормально друг с другом говорить.

— Ты вроде как хочешь победы Поттера, нет? — усмехнулся Драко совершенно без тепла.

— Мне плевать на то, кто победит. Я хочу, чтоб вы оба были в безопасности, — кажется, Гермиона ненавидела эту дистанцию, поэтому подошла ближе. Возможно, ей чудилось, но создавалось впечатление, что с Драко что-то не так. Она молилась Мерлину, чтобы он выспался. Чтобы был готов. — У меня плохое предчувствие, Драко. И я не знаю, почему. Мне ужасно неспокойно.

На секунду его маска стёрлась, и он нахмурился. По лицу парня пробежала тень, но затем Малфой взял себя в руки и снисходительно вздохнул, как будто Гермиона донимала его мыслями, по важности сравнимыми с выбором цвета маникюра.

Совершенно глупый вопрос пронёсся в её голове: интересно, если бы Драко Малфой заводил отношения, он был бы тем типом парня, который помогает своей девушке с цветом лака, потому что она никак не может выбрать или же оставался бы недосягаемо холодным? Господи, какие глупости.

Внезапно Драко поднял правую руку, проведя большим пальцем по её губе. Как всегда.

— Это просто испытание, Грейнджер, — сказал он успокаивающе, и она открыла глаза, облизав губы.

— Драко, будь осторожен, — произнесла Гермиона и коснулась ладонью его лица.

Она опустила взгляд на губы парня и подумала, что пожалеет, если не сделает этого. Пусть потом будет больно, но за весь этот год Гермиона так привыкла к боли, что это её даже не пугало. Она скользнула рукой к его затылку, притягивая к себе. Он вообще не сопротивлялся.

Влажный тёплый поцелуй выбил из неё все мысли, действуя как наркоз. Ей стало спокойно. На пару секунд, но прямо сейчас, прямо в этот миг ей было спокойно. Гермиона зарылась пальцами в его волосы, притягивая к себе, становясь на носочки, желая стать ещё ближе. Когда Драко опустил руки ей на талию, привлекая к своему телу, места между ними не осталось вообще.

Это был чуть ли не первый раз, когда они просто целовались. Его ладони не опускались ниже поясницы девушки в желании сжать, шлёпнуть, возбудить её. Это был просто поцелуй, который ни один из них не прерывал.

Она погладила Драко по щекам и опустила ладони вниз, разведя в стороны края куртки и обняв его торс, чтобы стать с ним почти одним целым. Гермиона чувствовала вкус отчаяния на языке, когда он выдохнул ей в губы, прижимая крепче.

— Заканчивайте уже, — она вздрогнула, услышав недовольный голос. Разорвав поцелуй, Гермиона испуганно обернулась, увидев Забини на входе в палатку. Малфой тоже посмотрел в его сторону, но не отодвинулся от неё ни на сантиметр. Точно. Он же знает. — Сюда идёт Флитвик.

Драко коротко кивнул, и слизеринец скрылся, задвигая назад полотно тента.

— Тебе нужно идти, — наконец сказал Малфой.

Гермиона ненавидела своё разыгравшееся воображение, потому что ей не переставало казаться, что он прощается. Это просто испытание, Грейнджер. Просто. Испытание.

— Умоляю тебя, Драко, будь осторожен, — она в последний раз провела ладонями по его скулам. — Останься живым.

Они услышали шаги, и Драко толкнул её вправо, показывая щель между краями навеса с другой стороны. Гермиона выскользнула оттуда, как раз за пару секунд до того, как раздался задорный голос Флитвика, спрашивающий Малфоя о готовности.

***

— Главное, не нервничайте, всё уже готово, я уверен, вы имеете все шансы справиться на отлично… — лепетал Флитвик успокаивающие речи.

Профессор семенил впереди Драко, из-за чего ему приходилось почти плестись. Он вообще не понимал, зачем нужно было провожать его к стадиону школы, в которой он учился четыре года, но, видно, это какая-то очередная срань с почитанием традиций.

Когда они подошли к полю, стало видно, что оно изменилось до неузнаваемости. По всему периметру тянулась плотная живая изгородь высотой в двадцать футов. Прямо перед ними чернел вход в лабиринт, коридор внутри которого был образован густым кустарником и уходил в черноту. Малфой посмотрел на Флёр, она побелела при взгляде на эту картину.

Небо уже окрасилось первыми звёздами, когда к ним подошли чемпионы и их сопровождающие.

— Все в сборе? Отлично, значит… — Макгонагалл прошлась взглядом по всем, остановив строгие глаза на Драко. — Мистер Малфой, у вас все губы в помаде, — произнесла она с укором.

— Простите, не думал, что этот цвет мне настолько не к лицу, — сказал он нарочито невинно, проводя ладонью по губам и убирая остатки помады.

Женщина сжала губы, игнорируя сарказм и решая, что сейчас явно не время для нотаций.

— В лабиринте есть несколько выходов, возле них будут патрулировать дежурные учителя, — продолжила она, показывая на Хагрида, Флитвика и Грюма. — Если кто-нибудь попадёт в беду и почувствует, что требуется подмога, выстрелите в воздух красными искрами, и таким образом мы быстро найдём вас, чтобы помочь. Всё ясно?

Чемпионы кивнули, слыша нарастающий гомон с трибун.

— Тогда начнём! — восторженно подпрыгнул Бэгмен, и Драко едва не закатил глаза. Мужчина направил палочку на горло, применив Сонорус, и его голос тут же разлетелся по всему стадиону. — Леди и джентльмены! Третье и последнее испытание Турнира Трёх Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место между собой делят мистер Драко Малфой и мистер Гарри Поттер, оба — школа «Хогвартс», у каждого восемьдесят пять очков!

Крики громом взорвались на местах наблюдателей, и птицы, отдыхавшие на ветвях деревьев Запретного Леса, недовольно закричали, взмыв в небо.

— На втором месте мистер Виктор Крам, институт «Дурмстранг», восемьдесят очков! — теперь уже крики со стороны гостей заполнили стадион. — И на третьем месте мисс Флёр Делакур, академия «Шармбатон»!

Малфой выдохнул, чувствуя, как лёгкие наполняются едва прохладным ночным воздухом. Очистить голову. Заморозить чувства. Принять правильное решение.

— Итак, Гарри, Драко, начнёте по моему свистку! — обратился к чемпионам Хогвартса Бэгмен. — Три… два… один!

Он резко свистнул, и парни двинулись с места, заходя в лабиринт. Резкая тишина ударила по ушам, и Малфой обернулся. На лабиринте очевидно стояли заглушающие чары, потому что как только они ступили внутрь, любые звуки оборвались, как выключенный радиоприёмник. Общая тропинка тянулась метров двадцать, а затем виднелась развилка.

Драко посмотрел на Поттера, размышляя, не проще ли его сразу оглушить? Но затем он вспомнил, что ещё не все участники вошли в лабиринт, и ему явно будет тяжело добраться к кубку с этим идиотом наперевес.

Малфой должен был сосредоточиться на скорости. Если он первым доберётся до Кубка, то сможет просто подождать, пока там не появится Поттер. Да, предполагалось, что кто-то позаботится о других чемпионах, но Драко не привык полагаться на кого-то ещё. Нельзя было допустить, чтобы Флёр или Крам нашли символ победы быстрее.

— Ты же не надеешься, что я пожелаю тебе… — начал Поттер, явно интерпретировав взгляд Малфоя по-своему.

— Иди нахуй, — бросил слизеринец, не дав ему договорить.

Драко развернулся и пошёл в правую выемку, тут же скрывшись за зарослями кустарника. Его рост позволял двигаться быстро. Он примерно помнил, как построен лабиринт и где находился основной вход, поэтому сделал вывод, что от начала пути нужно будет свернуть налево. Чем дальше Драко заходил, тем темнее становилось.

Через несколько минут в воздухе раздался новый свисток. Это говорило о том, что все чемпионы в игре. Зафиксировавшись на задании и картинке внутри своей головы, которая рисовала примерную схему лабиринта, Драко юркнул влево при первой же возможности.

Внезапное шевеление заставило его отскочить вбок, и в следующий миг в воздухе послышался запах жжёной травы — соплохвост выпустил искры.

— Вот блять… — проговорил Малфой, пуская в тварь Остолбеней, но заклинание отскочило от его панциря, даже не замедлив существо.

Ну, конечно. Живот.

— Вингардиум Левиоса, — Драко осуществил в воздухе плавное движение и, перевернув атакующего соплохвоста на живот, резко дёрнул рукой. — Сектумсемпра!

Порез распорол мягкое брюхо сопла, мгновенно его умертвив. Магическим путём убирая кровь из-под ног, Малфой скривился от отвращения. Он запоздало подумал, что, наверное, не стоило его убивать, лишая соперников возможности потягаться с этим уродцем, но Драко мечтал об этом с первого урока Хагрида в этом году. Мерзость.

Парень переступил всё ещё подрагивающее животное и пошёл прямо. Коридор простирался совершенно без каких-либо арок на протяжении двадцати минут, и это начало его раздражать, потому что он помнил о своём намерении держаться левой стороны.

Когда возник проём вправо, Драко устал идти прямо, рискуя просто выйти в один из патрулирующих выходов, поэтому свернул, надеясь, что вскоре сможет выйти на правильный путь. Но спустя ещё минут семь стало ясно, что эта идея не увенчалась успехом. Он уткнулся в стену из живой изгороди.

— Чёрт, — ругнулся Драко.

Это заклинание не даст тебе потеряться в лабиринте. Руна простая, с твоими умениями ты сможешь исполнить его даже беззвучно.

Малфой направил палочку вперёд, делая четыре взмаха и последний плавнее всего. Парень неспешно опустил древко на ладонь. Компасное заклинание тут же показало, что он слишком забрался на северо-восток, а центр лабиринта, как известно, на северо-западе.

Слизеринец прекратил действие заклинания, возвращаясь назад гораздо более спешным шагом.

Налево… ещё налево… Тишина давила, и парень прислушивался к любым издаваемым звукам, потому что было понятно, что в самом лабиринте заклинание заглушки не работает. Кусты так плотно стояли друг к другу, создавая тёмные непроглядные коридоры, что тихие звуки вообще не проходили.

Внезапно свет Люмоса Драко дрогнул, когда он услышал топот за спиной. Было такое чувство, что сзади него вдруг материализовался десяток детей, но в следующий миг его внутренности похолодели.

Огромный паук протянул к нему свои лапы. В последнюю секунду Драко запустил в него первым пришедшим на ум боевым заклинанием, на миг останавливая чудовище в движении. Малфой прекрасно знал, что с акромантулами такое не работает из-за защитного барьера, чем-то похожего на тот, который имели соплохвосты.

Паук быстро пришёл в себя, бросившись ему на плечо. Ключица, кажется, треснула от напряжения, и Малфой схватился за неё рукой, локтём ударив паука. Когда он силой вскинул палочку за плечо, движение отдалось болью.

— Араниа экземи! — руна, похожая на паучьи лапы, вспыхнула бледно-голубым, отбросив членистоногого на добрую пару метров. Драко встал с коленей, понимая, что с его ключицей не всё в порядке. Заклинание всего лишь отпугивало паука. Воспользовавшись тем, что существо лежало на спине, он направил палочку на самую уязвимую зону. — Остолбеней!

Малфой решил не лишать соперников возможности погрузиться в самую гущу приключений грёбаного лабиринта.

Он злостно втянул носом воздух и закрыл глаза, резко дёрнув плечо на себя. Сжав зубы, парень простонал, в сотый раз жалея, что не послушался Грейнджер, когда она говорила ему о лечебной магии. Твою мать. Пошевелив мышцами, он решил, что стало терпимей, но палочку переложил в другую руку, понимая, что на покалеченной чёткость движений будет гораздо ниже.

Двинувшись дальше, Малфой подумал, что было бы неплохо знать, есть ли прямая корреляция между сложностью препятствий и близостью к Кубку. Если да, то он должен оказаться к нему чертовски близко.

Женский крик рассёк тишину, заставив его развернуться. Это была Флёр. Драко не являлся искусным чтецом человеческих эмоций, но даже дурак понял бы, что её связки заполнены ужасом. Драко выдохнул, решив, что она могла столкнуться с чем-то вроде соплохвостов или ещё какими любимчиками ебанутого лесничего и заорать в ужасе только от одного их вида, но почему-то ему казалось, что причина вовсе не в этом.

Мысленно дав себе пощечину, Малфой ещё раз задействовал заклинание, которому его научила Грейнджер, и двинулся вперёд.

***

— Господи, они просто безумны, что засунули туда акромантула, — если бы кошмар имел возможность материализоваться из голоса Рона, то, наверное, заставил бы его задохнуться.

Люди ужасались, восторгались и потирали руки, думая, как чемпионы справятся со всем тем, что показывал на магической проекции Бэгмен, развлекая народ.

— А ты-то хотел поучаствовать, — с укором произнесла Гермиона, вспоминая выходки друга в начале года.

Он что-то забормотал, опуская голову, но потом экран сменился на изображение Сфинкса. Комментатор принялся рассказывать об особенностях этих созданий, так что Рон быстро переключился. Чего Гермиона никак не могла сказать о себе. Она едва сидела на месте спокойно. Нервный тик изредка пробивал её, но девушка мысленно заставляла себя успокоиться.

Это просто испытание, Грейнджер.

К тому же Драко и Гарри подкованы в плане волшебства. Со стороны последнее состязание казалось чуть ли не самым лёгким. Гермиона повторяла это себе, как заведённая, пытаясь концентрироваться на смехе людей и восторженных восклицаниях после особо удачных шуток Фреда с Джорджем.

Вдруг раздался крик откуда-то из лабиринта, но настолько короткий, что все сидящие на трибунах мигом затихли, прислушиваясь. Из зарослей больше не доносилось ни звука.

— Эээ… да, наши препятствия бывают просто ужасающими! — рассмеялся Бэгмен, пытаясь развеять напряжение. — Но все мы знаем, что у участников есть возможность позвать на помощь, так что будьте уверены, с ними всё в порядке! — продолжал вещать бодрый голос мужчины.

Гермиона нахмурилась, ощутив, как похолодел затылок.

— Это был женский крик? — повернулась она к Рону.

— Возможно, — беспечно пожал плечами парень, роясь по дну стакана в поисках остатков попкорна. — Ой, это могла быть Флёр, ты ж её знаешь: вон гриндилоу в озере не смогла одолеть, — напыщенно махнул рукой Уизли.

Девушка сжала губы, чувствуя, что у неё чешется язык напомнить ему, как он раньше не сводил глаз с шармбатонки, совершенно не заботясь об умственных способностях Делакур, но промолчала.

Гермиона выдернула стакан из руки Рона, вздохнув.

— Я принесу тебе ещё. Не знаю, как ты, а я просто не могу сидеть на месте, — сказала она, вставая и проталкиваясь через толпу.

— Ага, ладно, только карамельный! — крикнул Рон ей в спину.

Гермиона спустилась по ступенькам вниз, прямо к небольшим ларькам со сладостями, которые поставили возле стенок лабиринта и рядом с ложе родителей. Фотограф неустанно делал снимки. Миссис Уизли, кажется, в десятый раз поправляла прическу, прижимаясь щекой к плечу мужа.

— Вам попкорн? — спросила женщина в фартуке, обращая на себя внимание гриффиндорки, видимо, устав ждать заказа сама.

— Что? А, да, — повернулась Гермиона, выбрасывая пустой стакан в урну. — Средний карамельный, пожалуйста.

Она отсыпала пару медных монет в руку волшебнице, получив своё ведёрко. Возглас удивления волной прокатился по трибунам, и Гермиона повернулась в сторону лабиринта.

Сноп красных искр рассыпался на фоне тёмного неба. Люди начали переговариваться, гадая, что произошло, а Бэгмен тут же стал всех успокаивать своим приевшимся задорным голосом, говоря, что студенту тут же будет предоставлена помощь.

Гермиона пошла вдоль лабиринта, ожидая увидеть отправившихся на подмогу учителей. Вдруг это Гарри? Или Драко?

Она поймала себя на мысли, что надеется на то, что это были они. Их просто заберут оттуда, накинут на плечи плед, и парни, наконец, окажутся в безопасности и станут следить за тем, как все остальные выбираются из зарослей. Пожалуйста.

Когда Гермиона дошла до прохода, который был закреплён за одним из дежурных, контролирующим бригаду помощи, он оказался пуст. Девушка свела брови, оборачиваясь.

Трибуны находились сзади и отсюда виднелась только стена пуффендуйского ложе, но никого из учителей не было видно. Гермиона не могла вспомнить, за кем именно закреплён этот проход.

Тревога лужицей нефти расползалась по её желудку. Девушка сделала несколько шагов вперёд, надеясь, что профессор просто стоит немного в глубине лабиринта и, возможно, не видел искр. Но участникам же должны помогать!

— Профессор? — крикнула Гермиона в темноту, пройдя немного дальше и никого не замечая. Вдруг куст, словно заросли плюща, которые поставили на быструю промотку в видео, сплелись между собой так крепко, застилая путь назад, что она не успела опомниться и оказалась в темноте. — Что?! Чёрт возьми! Профессор! — девушка крикнула, пытаясь разорвать руками лозы, и в следующую секунду выбросила ведро с поп-корном себе под ноги, доставая палочку. — Люмос!

Светлячок на кончике её древка загорелся и проследил за коридором. Она ещё раз обернулась, увидев за собой только стену, которая вмиг выключила все звуки. Первой её мыслью было запустить красные искры в воздух, но потом девушка задумалась: а что, если спасатели побегут в первую очередь к ней, которая просто стоит здесь, а не к тем, кто действительно нуждается в помощи? Что, если она собьёт их с толку?

Гермиона выдохнула, приказывая себе оставаться спокойной. Она нервно облизала губы, проходя немного вперёд. Где же дежурный учитель? Разве он не должен караулить у входа? Кто здесь должен был быть? Флитвик? Макгонагалл?

Ещё один шаг, и Гермиона ощутила, как лёгкая тошнота прокатилась по её горлу, оседая слоем грибка на коже. Чувство, от которого хотелось помыться. Стоять долго в душе и потом промыть желудок.

От осознания того, что она почувствовала, её колени затряслись. Тёмная магия. Она была как дым, как смог, который особо сильно чувствуется в первые часы. Такая магия закупоривает лёгкие, особенно, если ты не сталкивался с подобным ранее. Как первая затяжка, которая сбивает тебя с ног, и ты хочешь согнуться и выплюнуть внутренности прямо на ровно скошенную траву.

***

Малфой резко замер, слишком поздно заметив странную золотистую дымку, и едва не черкнул по туману носом. Он отступил на несколько шагов, прищуриваясь. Ему в голову не приходило ничего подобного, поэтому слизеринец попытался применить обнаруживающее заклинание, которое должно было показать суть, ведь оно действовало на всё, кроме, разве что, чёрных проклятий.

Видимо, Дамблдор предчувствовал подобное, так что безобидная дымка немо витала в воздухе, сопротивляясь любым чарам. Драко понимал, что не может развернуться и попытаться ещё раз пойти в обход. Он потерял слишком много времени, так что, вздохнув, парень ступил вперёд, позволив туману себя окутать.

Это длилось немногим меньше секунды. Картинка щёлкнула, будто перевернувшись, и в следующий миг Драко огляделся, ничего не понимая. Он даже не успел толком рассмотреть, что произошло, когда это закончилось. И догадка быстро нашла себя.

Иллюзия. Инвазивная магия, заточённая в молекулах воздуха. Очень искусно. Но дело в том, что Драко постоянно применял окклюменцию, так что заблокировал воздействие ещё до того, как успел понять, какого рода оно было. Малфой самодовольно хмыкнул, направившись дальше.

Чужой Люмос едва не выжег ему сетчатку. Выйдя из проёма впереди, Драко на автомате выстрелил в противника замедляющим заклинанием. Рука оппонента неестественно медленно опустилась, и он увидел лицо Крама. Его белки были затянуты пеленой, как у рыбы. Чем-то походило на то дерьмо, которое применил к себе Поттер на втором испытании, за тем исключением, что у Крама отсутствовали жабьи перепонки на конечностях и жабры.

Драко знал, что значит такой вид зрачков. Кто-то взялся за остальных чемпионов. Взаправду.

— Остолбеней, — спокойно произнёс он, и Крам упал на землю, закрыв свои неестественные зрачки.

Драко оглянулся, надеясь увидеть того человека, который всё время шпионил в Хогвартсе. Это было довольно самонадеянно, учитывая, что управлять разумом можно и с большего расстояния. Особенно, если ты хороший волшебник. А тот, кто заставил Кубок сбрендить и выбрать двух чемпионов от одной школы, точно не нуждался в оценке магических способностей.

Двинувшись вправо от развилки, Малфой почувствовал, как горечь скапливается у него под языком.

Выполни приказ Тёмного Лорда и доставь Поттера к нему.

Голос отца чёртовой кувалдой бил по вискам, но он был ничем по сравнению с воспоминаниями, мучившими Драко с той самой ночи, когда он забрал портключ в старом баре Хогсмида. Закрыть разум. Воздвигать стены. Не давать мыслям отравлять рассудок.

Он строил и строил ограждения внутри своего мозга, зная, что какими бы умелыми ни были эти стены, чем больше мысли давили, тем больше шансов они имели прорваться наружу, как неуправляемый поток воды, сорвавший дамбу.

Рука ныла, и Драко только почувствовал, что у него щиплет щека. Проведя по ней рукой и посмотрев на ладонь, он увидел запёкшуюся кровь, которая, видимо, осталась от паучьих увечий.

Малфой побежал, понимая, что тьма становится всё концентрированнее и концентрированнее. Это означало, что он близко к центру.

Ещё раз использовав компасное заклинание, слизеринец убедился в своей правоте и, увидев очередную развилку, свернул вправо. Как только Драко сделал шаг, куст за ним затянулся, вновь образовав плотную стену из веток, призванных для того, чтобы он не смог вернуться.

Малфой отнял руку от ноющей ключицы, приготовившись напасть, но поблизости никого не оказалось, лишь на полу светился пурпурный круг, как бы призывая встать в его центр. Драко ещё раз оглянулся, проведя рукой по листьям, которые пару секунд назад были проходом, и понял, что у него нет времени. Быстро переступив края круга, он сконцентрировал стихийную магию, будучи наготове, но ничего агрессивного не произошло.

Плющ затянулся с разных сторон, образовывая квадрат, он словно вдруг оказался в комнате. Перед его глазами предстало две двери и стражники перед ними. Когда Драко присмотрелся, то понял, что мужчины мерцали. Фантомные чары.

Он подошёл ближе и увидел, что на одной из стен лабиринта начинают бегать оранжевые светящиеся буквы, добавляя каплю освещения.

«Твой соперник очень близко к победе, но у тебя есть шанс его опередить. Правильно отгадай загадку, и путь открыт».

Малфой вздохнул, цокая языком. Логические задачи не требовали агрессии или высокого магического искусства. Они требовали ясного ума, чего у него в последнее время было в недостатке. Но когда те буквы исчезли и появились новые, парень продолжил читать.

«В стране лжи все только лгут, в стране правды говорят только правду. Путник оказался в запертой комнате с двумя дверьми, одна дверь ведёт к Кубку, другая к дисквалификации. Двери охраняют стражники. Один из страны лжи, другой из страны правды. Чтобы найти выход к Кубку, путник может задать лишь один вопрос обоим стражникам, но неизвестно, кто из стражников из какой страны. Какой вопрос он должен задать, чтобы прийти к победе?»

Драко ощутил, как близость конца этого всего щекочет его нервы. Парень оглянулся на фантомы. Очевидно, что «путник» — это он, и у него нет возможности просто уйти, найдя обход. Если Малфой ответит правильно, осуществит свой план, если нет, скорее всего, вторая дверь ведёт к выходу из лабиринта.

Делай то, что велено, и нам будут дарованы такие блага, о которых ты не можешь даже подумать.

Господи. Драко потряс головой, пытаясь очистить мысли.

— Хорошо, то есть, я должен задать лишь один вопрос… — вслух рассуждал он, перечитывая загадку. — Кто-то из вас всегда врёт, а кто-то всегда говорит правду, но я не знаю, кто есть кто…

Драко думал о том, что если спросит, какую дверь открыть, это не будет иметь смысла. Потому что они оба укажут на разные двери. Но ведь каждый из стражников знает, кто из них кто на самом деле, таким образом, каждый из них знает, что точно должен сказать сосед.

— Окей, я хочу открыть дверь к Кубку, — протянул Малфой, обдумывая своё предположение ещё раз, и, не найдя лучшего варианта, всё же решился. — Так какую дверь другой из стражников назовёт правильной?

Охранники мигнули и оба указали на правую дверь. Драко прищурился. Тот стражник, который лгун, знает, что его сосед укажет на правильную дверь, но из-за того, что он постоянно врёт, укажет на противоположную. А тот, который говорит правду, знает, что его оппонент солжёт, указав на те двери, что ведут к дисквалификации. То есть, ему нужно пойти в противоположную от указанной ими обоими.

Драко подошёл ближе, думая, не нападут ли они, но как только его пальцы сомкнулись на ручке левой двери, фантомы растаяли. Дверь исчезла, бросая его вперёд по лабиринту. Повернув голову, он увидел лёгкое свечение, которое исходило от Кубка. Да, чёрт подери!

Драко выдохнул, двинувшись навстречу свечению, как вдруг услышал крик:

— Экспекто Патронум! — олень выпрыгнул откуда-то из кустов, ошарашив Малфоя. Поттер умеет запускать патронус? — Ридикулус! — раздалось следом, и через мгновение они встретились плечом к плечу.

Поттер выглядел так, будто его перемололо в блендере вместе с землёй. В растрёпанных волосах гриффиндорца торчали ветки, а на щеках красовались чёрные пятна. Хотя, Малфой был уверен, что сам выглядел не лучше. Хогвартс, несомненно, самое безопасное место на всей ебаной Земле!

— Флёр кто-то проклял! — внезапно крикнул гриффиндорец, направляя палочку ему в лицо. — Её пытали, а потом закляли! Это был ты?! — судя по ярости в голосе, Поттер не сомневался в ответе.

Значит, Флёр тоже обезврежена. Остались только они вдвоём. Как нельзя лучше. Драко нужно только притвориться, что он слишком ранен, и отстать от Поттера на пару шагов, позволив ему коснуться Кубка. Почти без грязи.

— Нет, — спокойно ответил Драко.

Поттер уставился в него зелёными глазами, которые бликовали от света палочки.

Это то, что Драко должен сделать. Просто приклеить блядский Кубок к его гриффиндорским рукам, и Поттер исчезнет. Затем Малфой скажет профессорам, что добрался сюда, когда Кубка не было и, возможно, для правдоподобности даже закатит скандал с подменой.

Волдеморт будет доволен. И он оставит его в живых. А на Поттера Драко всегда было насрать.

Он почти что усмехнулся. На самом деле Малфой даже не чувствовал жалости. Драко не желал Поттеру смерти, но если бы гриффиндорец умер, не стал бы убиваться. Мальчик-который-выжил наконец подохнет.

Грейнджер оказалась не права насчёт него. Драко не был «не таким». Он был как раз таким, каким она не хотела его видеть. Если бы не ему лично сказали обезглавить Поттера, то вряд ли слизеринцу было до этого дело. И это правда. Но не в этом была проблема.

Она меня не простит.

Не простит.

Блейз не сомневался, его голос был твёрдым, как никогда. Потому что не существовало сценария, где Грейнджер простила бы Малфоя после того, как он убил её лучшего друга. Да, косвенно, конечно, но всё же. Драко мог бы ей соврать. Но это же была Грейнджер. Его Грейнджер, которая пробралась к нему в тент.

Он чувствовал тревогу в янтарных переплетениях её глаз. Возможно, это была женская интуиция, а возможно, она так глубоко залезла к нему в душу, что могла считывать информацию на расстоянии. Малфой не сомневался, что ей хватило бы взгляда на него, чтобы догадаться, что он лжёт.

Драко никогда не мог понять, почему она ошивалась с этими двумя придурками, которые только и норовили затащить её в проблемы. На первом курсе Грейнджер чуть не пришибли на шахматной доске, на втором она могла умереть, мать твою, умереть, Малфой. И не существовало бы больше ничего.

Он был уверен, что попадись ему Боггарт на этой дороге, одним из образов оказалось бы её тело, безжизненно лежащее на траве, как в ту ночь, когда рехнулся Крауч.

Затем её едва не убил Люпин в шкуре оборотня. Тогда Драко был готов отправить учителю презент, сейчас он испытывал бы крайнюю нетерпимость, столкнись они на улице.

Эти двое всегда тянули Грейнджер вниз, а она вечно пыталась их спасти. Даже в этом году Поттер едва ли оказался бы тут, если бы не его подружка.

Но было ещё что-то. Когда на первом курсе все слизеринцы только и делали, что издевались над ней, говоря, что она конченая заучка, и Драко был среди них, Поттер и Уизел спасли её от тролля. На втором, когда он пожелал ей оказаться следующей грязнокровкой, чью жизнь унесёт потомок Салазара Слизерина, они её оберегали. На третьем году обучения Драко не упускал ни единой возможности оскорбить Грейнджер, подначивая остальных, Поттер заступался за неё, едва не впиваясь ему в горло. И только за это, наверное, стоило не желать ему смерти. За то, что в этом году у Драко был шанс почувствовать, потому что они оберегали её тогда, когда раньше ему не было никакого дела.

Люмос блеснул, и Поттер сорвался на бег прямо к Кубку. Блять.

— Стой! — крикнул Малфой, рванув за ним.

Они почти поравнялись, когда Драко дёрнул его за плечо, повалив на землю, прямо у пьедестала, на котором стоял трофей. Слизеринец тут же ощутил удар на скуле.

— Да твою м… — ещё один в районе ребер. Драко пнул его в живот, пытаясь дать себе возможность сказать.

— Даже не думай, ублюдок, я знаю, что ты сделал с Дела… — кровь капала из руки Поттера, когда он приложил Малфоя о землю, наверное, сорвал недавнюю рану.

— Ты тупой долбаёб, не касайся Куб… — Драко ощутил удар по ключице и зарычал от боли.

***

Гермиона приложила руку к груди, поднимая палочку выше. Что здесь произошло? Она повернула в сторону, всё ещё надеясь кого-то увидеть, но надежда умирала под давлением паники.

Плющ, который, судя по проекции Бэгмена, они увидели с искристым кубком в центре, должен был создавать коридоры идеально ровными, геометрически правильными стенами. Однако он оказался выжжен. Стенки были порваны, создавая сплошные дыры, будто какой-то великан решил пойти напрямик, уничтожив все труды профессоров за эти несколько месяцев.

— Годрик… — прошептала Гермиона, понимая, что здесь что-то неладно.

Пробираясь сквозь заросли, она шла прямо через дырки в лабиринте, думая, что, возможно, сможет найти того, кому нужна была помощь. Может быть, он от чего-то убегал и выжег все стены на своём пути? Хотя смог чёрной магии всё ещё не объяснял эту теорию. Кто из студентов был настолько силён, чтобы использовать такую тёмную силу?

Ей на ум пришёл Драко, но Гермиона знала, что он не настолько глуп, чтобы так делать, даже со своими амбициями к победе. Это был просто идиотизм.

Она почти бежала, пробираясь через дыры, понимая, что наверняка уже прошла половину лабиринта таким образом. Почему этого никто не замечал, сидя на трибунах? Разве правилами не запрещено использовать разрушающие заклинания на самом лабиринте? Иначе любой из чемпионов смог бы получить кубок за каких-то десять минут таким способом. Но что-то подсказывало Гермионе, что магия, разрушившая кусты, на которых явно были какие-то охранные чары, оказалась сильнее чёртовой Бомбарда.

Выпав из очередного проёма, Гермиона зацепилась ногой за корень и больно ударилась коленом о грунт. Упершись руками, чтобы встать, девушка почувствовала влагу, будто кто-то разлил воду на земле.

Мысль о том, что здесь должны быть препятствия, ужаснула её. Она не готова к этому. Всё, чего Гермиона хотела, — это найти профессора или хотя бы помочь пострадавшим, потому что не было ни единого признака, что кто-то снаружи понимал всю серьёзность происходящего. В ней теплилась надежда, что Рон бросится её искать и доложит кому-то о пропаже подруги.

Направив Люмос вниз, Гермиона чуть не взвизгнула, увидев, что её ладони были в густой крови, как и коленки плотных джинсов. Она инстинктивно отползла, поднимая палочку вверх, и её едва не вырвало от открывшегося вида. Сфинкс — животное с телом льва, когтистыми лапами и головой женщины, лежало поодаль. Её голова валялась возле противоположного конца плюща с торчащим языком, вывалившимся из пасти.

Гермиона закрыла рот рукой, отползая подальше. Сфинкс — невероятно могущественное животное, и нужна была особая магия, чтобы его обессилить, а затем убить. Девушке стало жутко от того, кто мог это сделать. Зачем? Никто из студентов на это бы не пошёл. Никто бы не смог.

Гермиона знала, что Драко бывает жестоким. Она видела, на что парень способен в плане волшебства, но он… Он бы никогда подобного не сделал.

На сфинкса гнилью осела чёрная магия, как и на всём пути. Девушке хотелось вставить два пальца в рот, чтобы из неё вышла эта тьма.

Руки Гермионы тряслись, когда она пролезала в другую дырку, понимая, что сойдёт с ума, если будет сидеть на грунте в крови мифического животного и смотреть, как свет её палочки отражается от мёртвых глаз существа. Где она была? Что это всё значило?

Внезапно Гермиона услышала крики. Сдавленные, мужские, преисполненные боли; и какую-то возню. На мгновение она замерла, думая, стоит ли ей идти туда, если там вполне мог находиться тот, кто обезглавил сфинкса? И почему за всё то время, пока девушка пролазила сквозь лабиринт, она не встретила ни одного чемпиона? Ни одного профессора из спасательной бригады. Никого.

Гермиона отругала себя за трусость и храбро ступила вперёд, готовая проклясть любого, кто бы пожелал причинить ей вред, но её вдруг накрыло флэшбеком от увиденного. Картинка предстала буквально один в один. Перед ней был Гарри. И Драко. И они дрались.

Гарри тянулся рукой к Кубку, пытаясь оттолкнуть Драко, и это всё, что она видела. На какое-то мгновение девушка поверила, что это какая-то иллюзия. Потому что… этого просто не могло происходить.

— Гарри! Драко! — крикнула Грейнджер, выйдя из оцепенения и подбегая к ним.

— Гермиона? Не под… хо… — Гарри пытался что-то сказать, наседая на Малфоя, который остановился буквально на секунду, будто парализованный.

Они дрались за кубок? Просто немыслимо. Гермиона подбежала к ним, пытаясь оттянуть одного от второго, чтобы сказать, что есть что-то гораздо важнее, когда крик Драко заполнил всё пространство.

— Нет! — взревел он, но рука Гарри уже коснулась гладкой поверхности Кубка.

Гермиона ощутила, как крючок у пупка резко дёрнул её вверх, прямо в невесомость.

***

Мозг Драко сделал кульбит, пытаясь поставить всё на паузу. Пытаясь переварить этот ужас. Нет. Нет-нет-нет. Пожалуйста.

Они грузом упали вниз, и приземление выбило весь воздух у него из лёгких. Его ключица хрустнула, и он был уверен, что если не сломал её раньше, то теперь точно случился перелом.

Но это было неважно. Неважно всё, кроме её стона боли, когда она ударилась головой. Грейнджер, дотронулась до лба, и Драко увидел, что гриффиндорка вся в крови. Ладони, одежда, лицо… Господи, она ранена? Но он не мог увидеть рану. Как Грейнджер здесь оказалась? Где они теперь?

Его разум был просто не в состоянии всё оценить, потому что ситуация казалась нереальной. Это был Боггарт. Его личный Боггарт, потому что эта ситуация — самый большой страх Драко, хотя он никогда не думал о таком. Просто не мог предположить подобное.

— Гермиона? Гермиона, ты… — начал Поттер, оглядываясь.

Малфой знал это место. Он был здесь однажды. Тот самый затхлый особняк, покрытый старостью и грибком, только с другой стороны. Они были на кладбище, похожем на то, что находилось недалеко от Мэнора, но это оказалось невероятно запущенным, утопающим в зарослях.

Грейнджер вдруг засучила ногами, посмотрев в сторону. К ним двигался низкорослый мужчина со свёртком в руках.

Драко поднялся на ноги. Нет. Это самый худший кошмар.

Внезапно Поттер упал вниз, закричав. Его руки коснулись лба, будто в попытке остановить кожу от разрывов прямо на голове. Гермиона испугалась, бросившись к лучшему другу.

— Здесь лишний… — неуверенно произнёс Хвост, и она обернулась к нему, пытаясь вытащить свою палочку.

— Убей! — раздался ледяной голос из-под капюшона.

— Мой Лорд, в этом нет необходимости, — сказал Драко насмешливым голосом, выдёргивая волшебную палочку из руки Грейнджер. — Я привёл вам грязнокровку, лучшую подругу Поттера, мне кажется, вам было бы интересно пообщаться с ней позже. Уверен, её голова хранит очень много интересных воспоминаний.

Драко схватил Грейнджер за шею, притягивая к своему плечу затылком и не давая двигаться. Она полоснула пальцами по его руке, дрожа от ужаса. Драко её понимал. Даже не видя того, что находилось в свёртке, те волны, которые разносил его голос, уже вызывали желание убежать отсюда куда подальше.

— Интересно… — проговорил Волдеморт.

В следующий миг тело девушки вырвало магией у Драко из рук. Он увидел, как её с силой отбросило назад. В какое-то странное подобие сарая, припечатав заклинанием.

— Молодец, Драко, — сказал голос, пока Поттер корчился в припадке. — Делай своё дело, Хвост!

Петтигрю взмахнул палочкой, и Поттера потащило за ним. Резким рывком шрамоголового развернули спиной к мраморному надгробию. Повернув голову, Малфой смог прочитать надпись «Том Реддл», высеченную прямо на камне.

Хвост положил свёрток у подножья надгробия и наколдовал верёвки, которые слой за слоем связывали Поттера, обездвиживая его. В голове у Драко был туман. Он обернулся, видя, как мечется Грейнджер, не имея возможности что-то сделать, но не видел её лица. Возможно, если чары продержатся достаточно долго, они о ней забудут. Волдеморт просто убьёт Поттера, и это настолько снесёт ему крышу от удовольствия, что он просто забудет про девчонку.

По велению магии рядом с памятником возник громадный котёл, который вряд ли кто-то использовал в личных целях из-за его размера — в нём спокойно мог поместиться взрослый мужчина.

Слизеринец почувствовал скольжение по траве рядом с собой и отступил, смотря на змею Нагайну, которая витиеватыми ползками передвигалась к своему хозяину.

— Скорее! — рявкнул свёрток.

Петтигрю засуетился, наполняя котёл жидкостью. Это была странная смесь, которая сверкала, словно бриллианты на солнце. Как показывал опыт Драко в магии, чем красивее подобное выглядит в начале, тем ужасающе последует результат. И в том, что это был как раз тот случай, сомневаться не приходилось.

— Всё готово, хозяин, — пропищал слуга.

Дрожащими руками Хвост взял тряпку с земли и, развернув её, бросил тельце в воду.

Драко видел, как Поттера чуть не вырвало от увиденного. Ещё бы. Драко уже встречался с Волдемортом в этом обличии, но до сих пор не мог спокойно смотреть на то создание, которым он являлся. У Хвоста упал капюшон от дрожи, и Драко заметил гримасу отвращения на его лице.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди сына своего! — произнёс Петтигрю, и затем произошло что-то странное: земля разверзлась прямо под Поттером, оттуда показалась тонкая струйка праха и отправилась прямо в котёл. — Плоть слуги… отданная д-добровольно… возроди… х-хозяина своего, — голос Хвоста дрожал похлеще, чем он сам, и в следующий миг стало понятно почему.

Вытянув перед котлом кисть, Петтигрю достал серебряный кинжал и, отвернувшись, замахнулся.

— Блять! — выкрикнул Драко, скривившись, смотря как кисть скрывается в вареве, меняя его цвет на бордовый.

Какого. Грёбаного. Хера. Его вообще не должно было быть здесь.

Хвост скулил, всхлипывая, но продолжал ритуал.

— Кровь врага… взятая насильно… воскреси своего… врага!

Драко, словно под чарами, наблюдал за тем, что делал Петтигрю. Он подошёл к гриффиндорцу и полоснул его кинжалом по коже возле локтя, собирая полившуюся кровь в пузырёк, чтобы потом влить её в жидкость, кипящую в котле. Когда ритуал был закончен, Хвост упал вниз, скуля и прижимая к себе окровавленный обрубок руки.

Драко сделал несколько шагов назад. Он должен думать. Ясные мысли. Окклюменция. В его сознании, кажется, больше не оставалось места. Он должен закрыться. Грейнджер. Воспоминания о ней. Замуровать. Иначе Волдеморт догадается. Всё происходящее сейчас, глупую рефлексию похоронить за цементными стенами внутри головы. Только так Драко сможет придумать, как вытащить Грейнджер.

В воздух взметнулся столб пара и искр, становясь гуще и отчетливее. И вот уже в концентрации пара стал виднеться мужской силуэт. Когда белое марево начало развеиваться, пред ними предстал высокий, худой, как скелет, человек. Его тело оказалось непропорционально вытянутым, дистрофичным, словно в нём не было ни мышц, ни жира.

— Одень меня, — произнёс он пронизывающим сердце голосом.

Хвост с трудом встал на ноги и поднял одной рукой чёрную мантию, накидывая её на плечи и голову своего хозяина. Тот нырнул рукой в карман, достав оттуда волшебную палочку, и покрутил её в пальцах так, будто впервые знакомился с механизмом сухожилий.

Драко стоял, смотря на данное действо с полной уверенностью в том, что это происходит не с ним. Окклюменция будто физически давила на стенки головы, но зато парень мог ощущать остроту ума. Малфой убеждал себя, что он сильный волшебник, достаточно сильный, чтобы скрывать свои мысли даже при напоре, даже так долго. Оставалось надеяться, что он не настолько ослаб, как ему казалось.

Волдеморт возродился, и это был тот момент, который делил жизнь на до и после. Драко начало тошнить ещё больше, но он сжал челюсти и посмотрел в красные змееподобные глаза, которые глядели прямо на него.

— Драко, ты отлично справился, — обратился к нему Волдеморт, подходя ближе. — Я уверен, что ты станешь одним из самых умелых моих соратников, — он положил костлявую руку ему на плечо, и Малфой кивнул.

— Да, мой Лорд, — ответил Драко.

— Ты сумел справиться с заданием, даже позаботился о моей забаве — прихватил грязнокровку! — Волдеморт противно засмеялся, поворачиваясь к своему слуге, который всё ещё катался по земле, не помня себя от боли. — Слышал, Хвост?

— Д-да, Хозяин, — проскулил он, хотя Драко был уверен, что тот едва ли что-то понимал.

— Но с ней мы разберёмся позже, — взмахнул мантией Волдеморт, подходя к Петтигрю, и узел у Драко на шее немного ослаб. Совсем на капельку. — Руку!

Слизеринец видел, как Волдеморт поднял плащ мужчины, оголяя его левое предплечье, на котором вырисовывалась чёрная метка. Такая же, как и у отца Драко. Прижав к ней палец, Волдеморт захохотал.

— Сколько же их соберётся с силами и явится сюда, когда они почувствуют это? — прошептал он, задавая риторический вопрос. — И сколько окажется глупцов, которые решат держаться подальше?

Оскалившись, Волдеморт подошёл к Поттеру, говоря что-то о том, что тот стоит на могиле его отца. Это имело смысл.

Драко вдохнул глубже, выкраивая себе мгновение для передышки. Вдох, выдох. Парень чувствовал, как его магия источается, но он не мог позволить ей иссякнуть.

Внезапно ночную тишину нарушил шорох развевающихся мантий. Среди могил возникали фигуры волшебников. Все они были в масках и с капюшонами, точно таких же, как на Чемпионате. Только сейчас Малфой понимал, какое это было ребячество по сравнению с сегодняшним действом, в присутствии Волдеморта.

Пожиратели подходили ближе, и один вдруг упал на колени, целуя полы мантии Реддла.

— Хозяин… Это вы… — почти прошептал мужской голос.

Люди образовывали круг, окружая Волдеморта, но всё равно в рядах оставались пустые места. Их нахождение сопровождалось дрожью, несмотря на полное отсутствие ветра.

— Пожиратели смерти… Добро пожаловать! — воскликнул Реддл. — Прошло так много лет, а нас всё ещё объединяет метка, не так ли?

Стоящие в кругу вздрогнули, но никто не осмеливался сказать что-то или сделать шаг вперёд.

— Я чую, что воздух насквозь провонял виной, — протянул Волдеморт, смотря на мантии всех вокруг с отвращением. — Я разочарован… Я весьма вами разочарован.

— Хозяин! — внезапно один из Пожирателей упал на колени, подползая к Тёмному Лорду. У Драко не было слов, чтобы описать всю силу своего отвращения. — Простите меня! Простите нас всех!

— Круцио, — это переплетение букв вырвалось из уст Волдеморта легко.

Малфой никогда бы не подумал, что заклинание может подействовать без силы ненависти. Но, видимо, ненависть была главным составляющим тела Лорда, так что Круцио удалось без единого огреха.

Пожиратель корчился в приступе боли, когда его маска слетела с лица. Драко поднял глаза на Поттера: у того совсем не было красок на лице. Он превратился в абсолютно белый лист.

— Встань, Эйвери, — гаркнул Волдеморт. — Ты просишь прощения? Я не прощаю. Я никого не прощаю и ничего не забываю.

Драко немного сдвинулся, когда Эйвери поднимался с колен, шепча о том, что он будет служить ещё век, чтобы доказать свою верность. Поттер пытался дёргать руками в попытке освободиться. Малфой незаметно оглянулся, пытаясь увидеть, всё ли с Грейнджер в порядке, но из-за ветвистого дерева её не было видно.

Когда он вновь обратил своё внимание на происходящее рядом с ним, Хвост шевелил новоявленной серебристой рукой, в слезах благодаря своего Хозяина. Петтигрю поднялся и занял место в кругу приспешников. Волдеморт сделал несколько шагов вперёд, равняясь с одним из мужчин, и Драко осознал, насколько, наверное, инородно смотрится здесь, стоя вне круга без атрибутов, с плотной безэмоциональной маской на лице.

— Люциус, мой скользкий друг, — протянул Тёмный Лорд, — пусть ты не сразу пришёл мне на помощь, но ты искупил свою вину, вырастив достойного сына. Драко!

Волдеморт обернулся, взмахом палочки облачая слизеринца в чёрную мантию с капюшоном, которая уже была ему знакома.

— Ты обязательно станешь одним из нас, неся своё гордое звание Пожирателя смерти, — он повернулся обратно к Люциусу. — Ваша семья всегда служила мне вернее всех, так что я жду от вас такого же в дальнейшем.

— Да, мой Лорд, всенепременно, Лорд, — протарахтел Малфой-старший, и Драко сделал шаг назад, заполняя одну из дыр в кругу.

Волдеморт взялся перечислять своих соратников поименно: тех, кто был в рядах, тех, кто мёртв или в скором времени умрёт. Драко слышал голос отца Теодора, который молил о прощении, как и все.

Люциус попросил Реддла поведать таинство, как ему удалось вернуться, и Драко очень хотелось сказать отцу, что тот не пожелал бы это видеть. История, которую рассказывал Волдеморт, упиваясь своей властью, данной ему телом, сложила все переменные. Слуга в Хогвартсе, смерть Берты Джоркинс, его план с Турниром, важность Поттера во всём этом. С каждым словом Малфою всё больше становилось дурно от того, насколько могущественным и продуманным был человек, вещавший из своих уст эту историю. Драко чувствовал на себе его влияние, на своих лопатках, которые ломило, но он, сцепив зубы, стоял ровно. Парень ненавидел мысль о том, чтобы уподобиться какому-то Макнейру, который стоял, скрючившись, до сих пор шепча о том, как ему жаль.

— Как только мир мог подумать, что этот мальчишка сильнее меня, — произнёс Волдеморт, смотря на Поттера. — Я хочу, чтоб больше никто не заблуждался по этому поводу. Гарри избежал тогда смерти по нелепой случайности. И сейчас я вам это докажу, — шепнул он, наслаждаясь тем, как Пожиратели наблюдают во все глаза за действиями своего господина. — Отвяжи его, Хвост, и верни палочку.

Драко видел, как бегали глаза Поттера в поисках пути спасения. Если он думал о побеге, то лучше бы ему не пытаться. Положив руку на сердце, Малфой не видел для него в такой обстановке ни единого выхода.

У тебя в руках палочка, еблан. Поттер мог бы аппарировать. Чувства слизеринца были притуплены окклюменцией, но он мог почти поклясться, что здесь не было антиаппарационных чар. Потом Малфой нетерпимо закрыл глаза. Он не умеет. Господи.

— Тебя учили сражаться в дуэли, Гарри Поттер? — притворно беззаботно спросил Волдеморт, пока его красные глаза горели во тьме. — Мы должны поклониться друг другу, Гарри, ну же, это хорошие манеры, поклонись смерти…

Поттер сжал губы, морально протестуя. Малфой мог видеть даже отсюда, как напряглась вена у него на виске.

— О, ваше молодое поколение так схоже, — прошипел мужчина, поворачиваясь к соратникам. — Драко тоже изначально не мог понять, зачем ему кланяться. Но он усвоил урок, верно?

— Да, мой Лорд, — ответил Малфой ровным голосом.

— Вот и тебе, Гарри, нужно преподать урок, — сказал Волдеморт, направив палочку на голову парня. — Круцио!

Пожиратели хохотали, наблюдая, как Волдеморт раз за разом испытывает волю Поттера, накладывая Империус, в попытках заставить его просить. К удивлению Драко, шрамоголовый не был простаком и мог противиться Империусу достаточно сильно, чтобы, сцепив зубы, орать о том, что не станет подчиняться. Его за это накормили ещё порцией Круцио, но поведение Поттера… стоило уважения.

— Мы тут не в прятки играем, Гарри, — весело воскликнул Лорд, когда гриффиндорец увернулся от очередного заклятия, спрятавшись за мраморной надгробной плитой. — Может, ты устал от нашей дуэли, Гарри? Может, ты хочешь закончить её сейчас?

Внезапно Поттер выскочил из-за надгробия, и в тот же момент, когда готовый к этому Волдеморт произнёс убивающее, тот, что есть мочи, закричал «Экспеллиармус!» Брови Драко взметнулись вверх, и на секунду его тело окаменело из-за увиденного. Лучи заклинаний соединились, подняв двух волшебников над землёй в куполе света.

— Какого чёрта… — слышал он шёпот от людей в мантиях и понимал их.

Драко не встречался с таким волшебством даже в книгах, и особенно странно было это видеть, зная, какие заклинания произнесли оба. Луч, соединяющий их, окрасился в золотой, посылая вокруг искры.

Пожиратели понеслись к своему Лорду ближе, спрашивая, что им делать. Перед Драко будто кто-то щёлкнул пальцами, выводя из ступора. Грейнджер.

Все взоры были прикованы к огненному шару из двух магов, паривших в воздухе, так что он развернулся и попятился в сторону раскатистых ветвей дерева, за которыми стоял сарай с замурованной девушкой.

***

Гермиона кричала, молотила руками по стенам и плакала, пытаясь справиться с моральной агонией. В тёмном небе сияли золотые вспышки, но она понятия не имела, что происходит.

Гарри. Они схватили Гарри. Возможно, он уже мёртв. Возможно, его убивают прямо сейчас, пока она сидит в пещере без возможности как-то ему помочь.

Взрыв сбоку отбросил её в сторону. Она, практически ничего не видя от пыли, поднялась на ноги, но чужая ладонь грубо накрыла рот девушки. Один вдох, и Гермиона поняла кто это, даже не видя.

Грейнджер начала извиваться, пытаясь его укусить. Он развернул её за плечи, посмотрев в лицо, как только пепел осел. У неё не было палочки. Не было физической силы. Был только вырванный кусок мяса внутри от предательства.

— Как ты мог! — кричала Гермиона, лупя его куда видела: по груди, лицу, по всему, чему попадала. — Как ты мог! Я верила тебе! — девушка зашлась в истерике, осознавая, что её психика надломилась.

За этот год ей хватило бы и капли. Маленькой такой капельки боли, а на неё обрушили целый галлон. Она не была в порядке и больше никогда не будет. Это серьезно её надломило и, возможно, даже лучше, что она сегодня умрёт. Ей не хотелось жить со всем этим.

— Зря, Грейнджер, — ровно произнёс Малфой и встряхнул её за плечи, применяя силу так, чтобы она прикусила язык, перестав рыдать от шока. — Уймись!

— Ты знал… — прошептала Гермиона, качая головой. Сидя здесь, видя привязанного к могиле Гарри, она не думала о Малфое. Её мозг будто бы… заблокировал эту информацию, чтобы девушка не сошла с ума. Она лишь кричала имя Поттера, умирая от мысли, что не может ему помочь. Своему лучшему другу. И вот теперь реальность возвращалась к ней. И это было бесчеловечно. — Ты знал обо всём… Ты…

— Я знал о многом. Такова жизнь, — голос Драко был холодным, стальным и таким похожим на голос того существа в тряпке, что ей хотелось закрыть уши руками и закричать во всё горло. Нет-нет-нет!

— Господи, нет, — Гермиона опять разрыдалась, чувствуя, как горячие слёзы стекают по подбородку. Она обмякла в его руках, понимая, что это конец. Девушка просто не выдерживала. — Ты не он, он бы не… Господи… — она всхлипнула, и Драко вновь встряхнул её. — Всё было ложью, я не хочу…

— Многое было, но не всё, — вдруг произнёс Малфой, и девушка услышала в его голосе проблеск, который она впервые узнала в этом году. Как интонации сплетаются в горле Драко во что-то нежно-пряное, заставляя её слушать. — Я никогда не хотел, чтоб ты пострадала.

— Что?

Это не имело смысла. Она бредит. Он сказал, что привёл её на потеху Волдеморту. Привёл Гарри.

— Сейчас ты пойдёшь и спрячешься за могильной плитой. Той, у которой был привязан Поттер. Смотри на Кубок, видишь? Он… — Драко говорил быстро и чётко, словно отдавал инструкции.

— Что? Нет! Я не пойду без Гарри! — воскликнула Гермиона, воспринимая его речь крохами оставшегося сознания.

— Пойдёшь, Грейнджер! — прорычал Малфой. — Ты пойдёшь, иначе я тебя заставлю!

— Нет! Они… — понимание ворвалось в её заторможенный мозг точно такой же яркой вспышкой, что сейчас озаряла небо по невиданной для неё причине. — Они убьют тебя, — добавила она шёпотом.

Драко хмыкнул, качая головой, будто… Будто это было смирением, над которым можно только похохотать.

— Лучше я, чем ты, не считаешь? — это явно был риторический вопрос, потому что его хватка на её плечах тут же стала сильнее. — Если то, о чём я думаю, сработает, скоро ты будешь в безопасности. Оказавшись в Хогвартсе, держись подальше от Грюма, Грейнджер. Ты соображаешь? Грюм шпион, — он дал ей пощечину, потряхивая за плечи, когда она вновь начала всхлипывать, заходясь в рыданиях. — Грейнджер, блять! Волдеморт сказал, что это новый учитель, не подходи к нему! Поняла меня? Сейчас ты должна…

— Нет! — взвизгнула Гермиона, вырываясь из его хватки. — Я не брошу здесь Гарри! Я не брошу здесь тебя! Ты… — она запнулась, увидев решимость в ртутном взгляде. — Ты не посмеешь меня…

— Империо, — спокойный голос ворвался в её сознание, и тремор рук утих. Это было так приятно. Просто отпустить всё. Ни о чём не думать. Ни о чём не переживать. Гермиона чувствовала, что даже может улыбнуться. Одно грубое резкое касание, и девушка ощутила в своём кармане волшебную палочку. Зачем она ей? Ведь всё и так чудесно. — Быстро иди к памятнику Реддла. Давай, Грейнджер, я не наврежу тебе. Я бы никогда не смог. Просто спрячься там… — голос Драко убаюкивал сознание.

Гермиона была готова сделать всё, что требуется. Это ведь Драко. Он ничего бы ей не сделал. Просто смешно было подумать, что мог…

Малфой пошёл в противоположную сторону, удерживая её разум в клетке своей магии. Он чувствовал, как его волшебство кто-то словно выкачивает через трубку. Окклюменция, физические повреждения, давление Лорда, Империус… Этого было слишком.

Он видел Кубок, и тот всё ещё сверкал. У Драко было представление, как работают порт-ключи подобного типа.

Вдруг он услышал душераздирающий крик Поттера, и световая клетка погасла, вновь превращая небо в сплошное чёрное пятно.

— Оглушить его! — раздался рёв Волдеморта. — Отойдите! Я убью его! Он мой!

Драко увидел, как Поттер бежит мимо надгробий, лавируя и уклоняясь от заклинаний. Он закрыл глаза, чувствуя сознание Грейнджер внутри: истеричное, измождённое и яростное. Блять, я ненавижу тебя, Поттер, клянусь, ненавижу.

Маленький взмах палочки, и Драко подтолкнул Гарри по воздуху к Гермионе. Низко, отчего создавалось чувство, что тот пробурил коленями землю. Этого не должно было быть видно.

Поттер поднял взгляд, физически почувствовав, откуда двигался поток магии. Они встретились глазами на секунду, прежде чем одним коротким заклинанием Драко перенёс Кубок, практически впечатав его гриффиндорцу в лицо, перед этим убедившись, что парень касается кожи Гермионы.

Яростный вопль Волдеморта был последним, что он услышал, прежде чем эти двое растворились во мгле.

========== Глава 25 ==========

Гермиона почувствовала, как её щека вспыхнула тупой болью от удара о траву. Колпак на разуме выдернули, как чеку, словно оторвали бинт от сочившейся кровью раны, вырвав с мясом часть кожи. Грейнджер открыла глаза, вдыхая воздух и совершенно ничего не понимая.

Шум трибун бил по ушам, создавая ритм. Ритм, под который кровь шумела в ушах, и мысли, как бегущая строка в телевизионной ленте, транслирующая слова на экране, отстукивали в перепонки. Вспышки, шум, кто-то кричал.

Гермиона слышала крики и ей хотелось, чтобы все заткнулись. Чтобы всё перестало существовать. Ей хотелось, чтобы весь шумовой фон превратился в одну сплошную линию, одно длинное послание об отсутствии сердцебиения, как на экранах маггловских мониторов в реанимации.

Девушка опустила глаза вниз. Её руки были покрыты запёкшейся кровью, как и ладонь Гарри, схватиться за которую ей приказал голос в голове. Голос, который исчез, когда рывок ударил её в живот, перенеся отсюда на сотни километров. Голос Драко.

— Мисс Грейнджер, мисс… Боже, Альбус… — незнакомый человек тронул её за плечо, быстро развернувшись, чтобы кого-то позвать.

Горло Гермионы жгло. Девушка сглотнула и поняла, почему было так шумно. Она кричала. Она плакала. Что-то происходило. Но информация будто не доходила до каналов её разума, оставаясь в тени, закупориваясь и норовя вот-вот оторваться, как тромб.

— Нет… нет… нет… — Гермиона выла, чувствуя, как горячие слёзы бегут по лицу, смывая остатки крови и оседая у неё на губах, придавая воздуху металлический вкус.

Гарри лежал на земле, смотря перед собой. Просто в никуда. Если бы Гермиона была в порядке, то диагностировала бы шок, но девушку трясло.

Через секунду она согнулась над травой и её стошнило водой — единственным, что ей удалось затолкнуть в себя за весь день из-за нервов. Всхлипывая, она вытерла рот рукавом, дрожа всем телом.

— Нет… Только не он… только… — её глаза уставились на блестящий Кубок.

— Мисс Гре… Гермиона! — голос директора раздался прямо у её уха, и неожиданно сильная рука старика сцепила пальцы у неё на плече, не давая двинуться. — Минерва, не касайся Кубка, убери его отсюда!

— Нет! — заверещала Гермиона, пытаясь отбиться. — Нет! Драко… Там Драко, он остался там… Он заставил меня его оставить… — девушка плакала, сама не разбирая половины собственных слов.

Ей хотелось умолять мир, чтобы что-то в её теле закоротило, и она упала бы без сознания. Гермиона не хотела видеть. Чувствовать.

Люди кричали, толкались, возможно, было даже несколько вспышек камер, а может ей причудилось, и блики появлялись только на обратной стороне её век. Гермиона не знала. Она ничего не знала больше.

— Кто заставил? Гермиона, где Драко? — голос директора был громким и требовательным, когда он легко встряхнул её, сидящую на траве. До этого так делал Малфой.

— Пожиратели, они… Волдеморт… — Гермиона пыталась выразить какую-то мысль, водя руками по щекам и чувствуя, как ногти впиваются в кожу на лице. — Он наложил на меня… Империус, он хотел, чтоб я убралась… Я не смогла его…

— Тише, тише… — Дамблдор похлопал её по спине. — Фадж, отойди, нам нужна Помфри.

— Как она оказалась в лабиринте?.. Почему они в таком состоянии? Альбус, если об этом прознают… — Гермиона услышала чей-то возмущённо-напуганный голос.

Она не поняла, кто это был. Перед её глазами всё ещё стояла картина того, как Реддл обернулся змееподобным мужчиной. Ещё секунда, и Гермиону стошнило бы второй раз, но из-за пустого желудка были только рвотные позывы.

— Корнелиус! — властно оборвал его Дамблдор и, видимо, что-то добавил, но это не отпечаталось в сознании у девушки.

— Драко… они его убьют, они… — Гермиона пыталась дышать ровно, но истерика захлестнула гриффиндорку. Она поняла, что её рука больше не сжимает руку Гарри, который до этого что-то сказал директору. О том, что кто-то возродился. Кто мог возродиться? — Он сказал, что Грюм… — на секунду, на маленькое мгновение её разум щёлкнул, будто отдавая последние нейроны здравости.

Гермиона мотнула головой, пытаясь найти Гарри. Его не было на траве. Дамблдор говорил с Помфри, которая кивала, а на её бледном лице читался страх. Гарри не было в толпе. Где он? Где Гарри?!

— Гарри! — заверещала Гермиона, и директор тут же повернулся к ней. — Грюм! — она вцепилась в плечи старика руками, поднявшись. — Грюм! Он шпион. Драко сказал, что я должна… держаться от него подальше… он… Гарри…

Гермиона понятия не имела, что говорил её язык, но явно что-то серьёзное, что вырисовывало такое выражение лица Дамблдора.

— Северус! — крикнул он, и в следующий миг она почувствовала, как её начала поддерживать крепкая рука. — Быстрее!

Ещё пара фраз, и Гермиону дёрнули вперёд. Она сказала, что это не её кровь, но от резких движений рана на затылке девушки запульсировала.

Они куда-то бежали. Дамблдор сказал Снейпу, что они не могут спускать с неё глаз. Мерлин, где Гарри?

Прохлада замка обдала голые участки тела девушки, и её зубы застучали. Господи, Гермиона так сильно хотела, чтобы это закончилось. Девушка хотела, чтобы рука учителя по Зельям отпустила её плечо, и она смогла сползти вниз по стенке. Как только найдёт стенку. Потому что пока она чувствовала только второй пролёт ступенек под ногами.

— Остолбеней! — ослепительная алая вспышка прорезала её глаза, заставив обратить внимание на щепки двери класса, которые разлетелись, повинуясь голосу директора.

— Гарри! — крикнула Гермиона, выдернув своё тело из хватки Снейпа.

Грюм распластался на полу. Поттер сидел на стуле, выглядя абсолютно дезориентированным. Гермиона упала рядом с другом, коснувшись руки, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

— Профессор, он… — Поттер сжал руку подруги, пытаясь объяснить директору что-то.

Гермиона внутри удивилась, как его не трясло, но, кажется, у него шок выявлялся абсолютно иным образом.

— Я знаю, Гарри, — сказал директор, нависая над телом Грюма. — Северус, будьте добры, принесите нам зелье правды из ваших запасов, сваренное вами лично. И затем позовите мистера Фаджа.

Гермиона сидела на полу, пытаясь не начать раскачиваться, чтобы заглушить голоса в голове. Даже в мире волшебников слышать голоса — плохая примета. Она сказала это Гарри на втором курсе. Судьба смеялась ей в лицо.

Трое взрослых вдруг перевели на неё насторожённые взгляды. Кажется, Гермиона делала это в самом деле. Хохотала.

— Пойдёмте, Поттер, мисс Грейнджер… — услышала она осторожный голос Макгонагалл. — Пойдёмте в больничное крыло, вам нужно… Вам нужна помощь.

— Я проведу их, Минерва, будь добра, последи за ним, — кивнул Дамблдор головой на того, кого они весь год считали Аластором.

В этот момент кожа лже-Грюма начала знакомо пузыриться, что было явным признаком Оборотного. Гермиона отвернулась, не желая этого видеть. Вообще больше ничего не желая.

Когда вместе с Гарри она поплелась за Дамблдором к мадам Помфри, они увидела Рона, супругов Уизли и Билла, которые допрашивали целительницу с суровостью авроров. Как только их шаги стали слышны, семейство рыжих повернулось и бросилось к ним.

— Гарри, Гермиона! — но бег Рона был остановлен рукой директора.

— Мистер Уизли, ваши друзья этой ночью перенесли серьёзнейшее потрясение. Сейчас им нужны тишина и покой, — Гермиона заметила, как Молли схватилась рукой за грудную клетку, побледнев ещё больше при их внешнем виде. — Если они не против, вы можете остаться с ними. Но никаких вопросов, всё это может подождать до завтра.

Все молча кивнули, сопровождая взглядом фигуры двух студентов, которых мадам Помфри направляла к кроватям. Она провела по ним палочкой, накладывая очищающее заклинание, и Гермиона впервые поняла, что ей было абсолютно плевать. Даже если бы её уложили в постель с остатками крови и грязи на коже. Даже если бы здесь присутствовал каждый студент Хогвартса. Она хотела, чтобы её голову заполнило абсолютное ничто.

— Давай, дорогая, ложись, — вздохнула Помфри, расстилая одеяло, когда Гермиона показалась из-за ширмы в больничной пижаме. — Выпей это.

Стеклянный стакан оказался в руке девушки, и она поняла, что всё ещё дрожала. Стекло больно ударило по зубам из-за тремора рук при попытке попить.

Боковым зрением Гермиона увидела, как миссис Уизли растёрла по щекам слёзы при виде этого, так что была благодарна, когда целительница помогла ей выпить содержимое стакана, не продлевая этот процесс. Как только жидкость упала в горло, и Грейнджер ощутила холодное касание зелья по гортани, веки девушки потяжелели настолько, что ей показалось, она заснула, даже не успев отставить стакан.

***

Гермиона нахмурилась, закрывая ладонью лицо, думая, что солнце светило на постель, не давая ей наслаждаться беззаботным сном. Но спустя пару секунд поняла, что это был всего лишь ночник на кровати напротив. Видно, она настолько устала, что даже такой слабый свет мог причинять неудобства.

Открыв глаза, Гермиона поняла, что за окном стояло раннее утро. Возможно, часов восемь, она не была уверена. События прошлой ночи упали ей на плечи, практически раздавив. Опять.

Повернув голову, она увидела пустую постель Гарри и тёмные собачьи следы на кафеле. Гермиона подскочила так резко, что следующим звуком, который она услышала, был визг ножек капельницы о пол, что едва не упала прямо на неё, если бы не… Дамблдор.

Он, сидя на кресле рядом, остановил прибор, магией поставив его на место, и девушка проследила за проводками, по которым бежала фиолетовая жидкость, попадая ей прямо в кровь. Трубочки были вогнаны в её руки, но не это волновало Гермиону.

— Где?..

— Гарри сейчас проходит обследование у мадам Помфри, с ним Сириус, — ответил директор, предвидя вопрос. — Твой друг проснулся раньше, и у меня уже была возможность поговорить с ним. Все остальные были отправлены на завтрак в добровольно принудительном порядке, — улыбнулся мужчина.

Гермиона представила, под какими аргументами нужно было заставить всю семью Уизли отойти от их кроватей. Она выдохнула, вновь ложась на подушку и видя, что её конечности до сих пор подрагивают. Мерлин. Что, если она действительно сошла с ума?

— Гермиона, ты продемонстрировала невероятную отвагу этой ночью. И как я уже сказал, Гарри дал мне представление о том, что произошло, — директор говорил вполголоса, но за счёт того, что лазарет оказался абсолютно пуст, повышать голос не было никакой надобности. Что-то подсказывало гриффиндорке, что вряд ли какого-то студента сюда пустят просто так. — В последнюю очередь мне бы хотелось заставлять тебя пережить всё снова, но я хочу знать твою версию событий.

— Я понимаю, — прохрипела Гермиона.

— Скажи, как ты попала в лабиринт?

— Я шла за… — девушка нахмурилась, понимая, что прошлая ночь в её голове находилась в таком тумане, что, казалось, она пытается добраться до своих младенческих воспоминаний. — За поп-корном, да, для Рона, — вспомнила Гермиона. — И увидела искры, которые рассыпались над лабиринтом. Я не планировала никуда заходить, просто хотела обойти трибуны с другой стороны, чтобы не мешать фотографу. И заметила, что один из выходов, который должны были патрулировать дежурные, пуст. Я боялась, что кто-то не увидел искр, и позвала профессора, чтобы убедиться, что тот, кто нуждался в помощи, получит её, — девушка перевела дыхание, смотря на своё покрывало. — Но плющ буквально засосал меня внутрь, закрылся прямо за моей спиной.

— Я понимаю, — кивнул директор, никоим образом не выказывая своё недовольство поведением гриффиндорки.

— И я хотела позвать на помощь, но то, что увидела внутри, меня шокировало, — тошнота вновь подкатила к горлу Гермионы при воспоминании, и Дамблдор подал ей кружку с водой, которую она, слава Годрику, смогла выпить уже без чужой помощи.

— Я знаю про Сфинкса, можешь опустить эту часть, — сказал директор, и Гермиона догадалась, что старик проверил, кому принадлежала кровь на её одежде.

— Слой тёмной магии, который витал там в воздухе, был… безумен, — покачала она головой, до сих пор не веря. — Весь плющ оказался выжжен, будто кто-то пытался пробраться к центру как можно скорее, точно зная, где он находится. Я просто полезла по этому пути, думая, что, возможно, найду чемпиона, который просил о помощи искрами. Я не хотела отвлекать остальных дежурных, но не встретила ни души за весь путь.

— Конечно, — вздохнул мужчина, явно зная причину.

— И затем я услышала звуки, драку, — Дамблдор кивнул, и Гермиона поняла, что Гарри рассказал об этом. — Я пыталась их растянуть и даже не заметила, когда нас перенесло на какое-то кладбище.

Повисла напряжённая тишина, потому что Гермиона даже не знала, откуда начать.

— Что там делал Драко Малфой? — видимо, директор решил, что будет проще вести беседу, задавая вопросы, потому что до сих пор она не выудила из горла ни единого звука.

— Я… не знаю, — боль пронеслась по её жилам так натурально, что Гермиона вновь подняла взгляд на капельницу и то, что плескалось в прозрачных пакетах. Было такое чувство, что ей заливают в жилы чистую концентрированную моральную агонию. — Драко пытался нам помочь. Он сказал слуге Волдеморта что-то, чтоб тот меня не убил, — девушка чувствовала боль в висках, пытаясь добраться до этих воспоминаний.

Её тело помнило его жёсткий захват, когда Малфой вцепился ей в волосы, а затем чьё-то грубое волшебство отбросило Гермиону в какую-то хижину, замуровав прозрачной стеной. Из-за которой она наблюдала за происходящим. Девушка вновь вздрогнула.

— Он хотел, чтоб я что-то сделала, пошла куда-то, чтоб помочь, но я не хотела, я не… — её нижняя губа затряслась, и в следующий миг она ощутила тёплую морщинистую руку на тыльной стороне ладони.

— Гермиона, прошу тебя, дыши.

— И потом он налож… — она дёрнула головой, прикусывая язык. — Он уговорил меня пойти.

— Я понимаю, — Дамблдор ещё раз кивнул, но что-то в голосе сидящего напротив говорило ей, что он знал, как дело было на самом деле, несмотря на ложь студентки.

— Всё смазалось в одно сплошное пятно, — Гермиона пыталась вспомнить, как её сознание хотело вырваться, но магическая сила Драко держала его в таком колпаке, что Грейнджер можно было сравнить с трёхлетним ребёнком, который силился поднять грузовой кран. Невозможно. — Я схватила Гарри за руку, и через секунду нас перенесло обратно в Хогвартс, — она подняла голову, смотря в усталые голубые глаза директора. — Он возродился. Волдеморт. Я видела… видела…

Гермиона схватила ртом воздух и оглянулась в поисках палочки. Догадавшись, Дамблдор невербально наполнил чашку водой. Грейнджер благодарно кивнула, осушив её до дна.

— Я тебе верю, — успокаивающе произнёс он.

— Драко, — наконец Гермиона решилась произнести его имя, потому что была уверена, что концентрация жидкости с болью после этого повысится, как минимум, вдвойне. Но она и так едва терпела. — Они могут его убить, они…

— Тихо, Гермиона, я прошу тебя, мадам Помфри строго-настрого запретила тебе волноваться, если ты хочешь не потерять ни единой способности своей светлой головы, — прервал её мужчина. — А она, уверяю тебя, в свете последних событий, нам очень понадобится. Поэтому, пожалуйста, медленный вдох, медленный выдох.

Гермиона последовала указанию, понимая, что это не шутки. Тело до сих пор было в таком состоянии, что создавалось впечатление, будто она никогда не оправится. И ей не хотелось думать, что происходило в её подсознании.

Это касалось не только прошлой ночи. Весь этот год был самым тяжелым, что ей когда-либо доводилось пережить. Это копилось каждый час и вылилось в трещину в психике девушки. И всё, на что гриффиндорка смела надеяться, — что её можно подлатать.

— Вы должны что-то сделать, он не хотел… я уверена, он не…

— К сожалению, на сегодняшний момент у меня нет сведений по поводу нахождения мистера Малфоя, но я это выясню, Гермиона. Непременно выясню.

В голосе Дамблдора впервые за все годы, что она его знала, слышалась старость. Это казалось ироничным, потому что сам он выглядел так, будто ему самому было триста лет отроду. Но почему-то именно сейчас Гермиона осознала, насколько он мог устать от жизни, от происходящего. И ужаснее всего то, что она его понимала. А ей было всего несчастных семнадцать.

— Но вы же… — Гермиона запнулась, требуя каких-то несуществующих гарантий, которых от неё требовал её ослабленный рассудок, чтобы не рассыпаться, засорив половину больницы трухой.

Вдруг двери в лазарет открылись так резко, что не оставалось сомнений, что пришедший человек не был в хорошем расположении духа. Корнелиус Фадж залетел в больничное крыло, размахивая своим котелком так, будто пытался из воздуха поймать в него предложения, которые всё никак не могли найти себя в его рту.

— Дамблдор, нет, это… — он захохотал, хлопая себя ладонями по ногам. — Вы заставили меня прослушать бред сивой кобылы от мальчишки, который весь год мучился болями в голове? Кошмарами? Галлюцинациями? Кто знает?

Директор поднялся, сцепив руки в замок, пока Гермиона пыталась понять, о чём шла речь.

— Мистер Фадж, учитывая то, насколько грубую ошибку вы допустили, позволив дементору наброситься на единственного свидетеля, который рассказывал обо всём под Сывороткой правды…

— Прошу заметить, — прервал директора Корнелиус, — что министр здесь я, поэтому мне решать, что является ошибкой, а что нет! И всем известно, как действует Сыворотка правды! Крауч-младший мог действительно верить в свои слова, но он же сумасшедший, как можно полагаться на этот абсурд? — краснел Фадж от злости; можно было предположить, что этот разговор уже имел место быть.

— У меня есть два здравомыслящих ученика, которые могут со всей серьёзностью сделать аналогичное заявление, — спокойно ответил Дамблдор и выглядел почему-то гораздо устрашающе, чем активно жестикулирующий и пенящийся от злости министр.

— Кто? — прыснул он. — Поттер? Прошу тебя, этот мальчик весь год пытается привлечь к себе внимание, но разговоры о том, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, переходит все…

— Он вернулся! — не выдержала Гермиона, и не готовые к такому громкому заявлению связки сорвались. — Я видела это, как и Гарри! У меня нет шрама и нет головных болей!

Она отбросила одеяло, пытаясь словами физически ударить обезумевшего Фаджа, который укрывался от реальности, просто отрицая её. Как ребенок, закрывший лицо ладонями и свято веривший, что таким образом его больше никто не увидит.

— Вы… вы… — Фадж поднял руку и водил указательным пальцем от Гермионы к директору. — Я не знаю, какую игру ты ведёшь, но использовать в этом студентов… немыслимо. Я всегда уважал тебя, Альбус, мало какой министр закрывал бы глаза на то, на что закрывал их я, но эта ситуация просто ввергает меня в шок.

— Да неужели вы слепы?! Где тогда ещё один чемпион? Драко Малфой, вы не заметили его исчезновения? — вскочила на ноги гриффиндорка.

— Мисс Грейнджер, — предупредительно произнёс Дамблдор, протягивая к ней руку, будто боялся, что она упадёт.

— Да? Отлично! То есть, он был в рядах так называемых Пожирателей смерти? — Фадж кривлялся, будто они говорили о какой-то абсурдной шутке.

— Нет! Там был его отец — Люциус Мал…

— Снова здорово! — перебил её министр, цокая языком на грани раздражения и ярости. — Поттер где-то начитался старых вырезок газет, принявшись обвинять старинный род, эта девушка… Пытаетесь убедить меня, что Сами-Знаете-Кто нуждался в том, чтобы держать школьников насильно? — он засмеялся, качая головой. — Очевидно, мистер Малфой решил применить запрещённые способы в Турнире, и что-то пошло не так! Я этого не поощряю и тебе, Альбус, рекомендовал бы наказать парня, когда он вернётся. Его мы, конечно же, дисквалифицируем. Я не стану награждать ученика, нарушившего правила, даже половиной выигранной суммы. Пятьсот галлеонов это же…

— Да какие пятьсот галлеонов, мы говорим о Малфоях, вы себя слышите? — почти прошептала Гермиона.

Она с неверием наблюдала, как Фадж делает всё, чтобы не видеть очевидного. От этого зрелища даже становилось жутко. Как вести беседу с душевнобольным.

— Я уже отправил письмо в Малфой-мэнор, уверен, его родители дадут нам ответ, — проигнорировал её реплику Фадж. — Они очень заинтересуются тем фактом, что кто-то клевещет на их сына, будьте уверены, дамочка, это вам просто так с рук не сойдёт.

— Если вы решительно намерены закрыть на всё глаза, Фадж, — продолжал Дамблдор, — то сейчас наши пути разойдутся. Действуйте так, как сочтёте нужным. А я… я тоже буду действовать так, как сочту нужным.

Гермиона поджала губы, чувствуя, как руки начинают подрагивать, и сжала их в кулаки, зная, что Фадж и это может использовать, как доказательный элемент её невменяемости.

— Я не знаю, чего добиваетесь вы и ваши сотрудники, Дамблдор, но я услышал достаточно. Добавить мне нечего. Завтра я свяжусь с вами, чтобы обсудить вопросы руководства школой. Я должен вернуться в Министерство.

Он напялил котелок на голову и решительным шагом вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Гриффиндорка выдохнула, закрывая глаза. Очевидно, министр говорил с Гарри, Дамблдором и, судя по слову «сотрудники», ещё с несколькими учителями, которые верили словам Поттера. У неё изначально не было ни единого шанса убедить Фаджа. И этот факт всё равно крушил её, как удар ледяной глыбы прямо в гортань.

— Гермиона, присядь, тебе правда нужно отвести гораздо больше времени на поправку, — колени Грейнджер подогнулись практически против воли, и девушка села на кровать. — Прими ещё зелья, выспись как следует. Сейчас сон — это лучшее, что ты можешь для себя сделать. Гарри прибудет с минуты на минуту и тоже ещё на день останется в лазарете.

Она лишь кивнула. У неё не было сил для разговора. У неё не было сил даже на то, чтобы выдавить из себя звук.

Колбочка с зельем без сновидений стояла наполовину пустой, и, возможно, это считалось верхом нетактичности, но Гермиона просто проглотила всё ещё до того, как директор удалился. Но в тот момент девушку волновала только боль, которую она умоляла стать физической, потому что от физической хотя бы существовали лекарства.

***

Если бы Гермиону спросили, как можно было охарактеризовать следующие семь дней в её жизни, она бы сказала, что «пустота» подходит идеально. Вакуум.

Когда она и Гарри вышли из лазарета, никто у них ничего не спрашивал, не наседал с вопросами или разговорами, но заходя в гостиную Гриффиндора, Гермиона очень часто замечала, что люди резко замолкали и начинали говорить на отвлечённые темы. Возможно, раньше её бы это раздражало. Сейчас ей было плевать. Гарри сказал, что, скорее всего, Дамблдор велел студентам не трогать их лишний раз, и она мысленно благодарила его за это.

Они рассказали Рону о произошедшем, сидя в пустом классе и наблюдая, как парень из предложения в предложение бледнел сильнее и сильнее. В конечном итоге, кажется, даже его яркие веснушки стёрлись с лица.

Гермиона как никогда оказалась рада тому, что они были втроём. Друзья могли просто сидеть и целыми днями играть в шахматы, практически не разговаривая. Ей хватало держать одного из них за руку или положить голову на плечо, чтобы чувствовать себя хотя бы сколько-нибудь спокойной.

У неё на прикроватной тумбочке стояла целая гвардия ежедневных зелий, которые Гермиона принимала и которые вызывали косые взгляды девочек, но опять же, вакуум. Ничто. Она не думала об этом.

Гермиона хотела бы иметь возможность не думать вообще ни о чём. Несколько раз за ночь она просыпалась, вздрагивая, но сон никогда не оставлял свой отпечаток из-за зелья. Гарри тоже принимал такое. Порой, когда кошмары слишком сильно влияют на сознание, даже зелья без сновидений могут не справляться, а дозировку Помфри отказывалась повышать из-за побочных эффектов смешения с другими отварами, которые гриффиндорка принимала. Она не помнила, что ей снилось, но знала, что у этих снов вишнёво-черничный запах. Этот и запёкшейся крови, которую девушка чувствовала на языке, когда он держал её в руках в последний раз.

А вообще, дозировки не хватало не только в зелье сна. Однажды Гермиона выплакала из себя абсолютно всё в один вечер на плече у Джинни. Она ничего не спрашивала. Ни о чём не говорила. Просто гладила Грейнджер по волосам.

Потом Гермиона побежала в ванную, и её вырвало всеми снадобьями, которые она успела принять перед сном. И ей не становилось легче. Все эти лекарства будто накрывали её эмоции одеялом, тормозили реакции, но не убирали источник боли.

Она не видела Дамблдора с того дня. Гермиона понятия не имела, где Драко. Девушка даже не знала, жив ли он, хотя часть неё почему-то думала, что если бы с ним что-то случилось, она бы знала. Почувствовала как-то. Это было нелогично и глупо, но Гермиона держалась за это убеждение.

Ей пришлось перестать приходить в их класс и сидеть на подоконнике, подвинув колени к подбородку и трясясь от ужаса. В один вечер мальчики чуть с ума не сошли, не сумев найти её, и подняли на уши Макгонагалл. Профессор нашла Грейнджер будучи бледной, как лист. У всех сдавали нервы.

Они втроём пытались приходить на приемы пищи как можно позже, чтобы словить меньше заинтересованных взглядов. Если в гриффиндорской гостиной это ещё можно было терпеть, то такие же взоры, умноженные на десятки, ощущались как колючая проволока прямо по коже.

Гермиона неизменно смотрела влево при входе в Большой зал. Привычка. Та привычка, которую невозможно было отбить даже знанием, что она не найдёт там того, кто ей нужен. Каждое утро Грейнджер просыпалась, и маленький росточек надежды теплился в ней до входа в Большой зал, чтобы разбиться о пустующее место Драко.

Слизеринцы вели себя тише, чем обычно, и это… напрягало. Как напрягает всё ненормальное. Непривычное. Иррациональное. Как девушки, которые накладывают на себя слишком много чар гламура, чтобы уменьшить талию или изменить лицо. Ты смотришь на их тело, и оно будто бы должно быть привлекательным, но твой мозг фиксирует то, что это всё слишком нереалистично и оттого отталкивает. Гермиону отталкивал тихий стол Слизерина.

Она больше не говорила с мальчиками о произошедшем. Все пытались держаться и вести себя, как прежде, но в один из вечеров, когда Гарри с Роном узнали, что результаты экзаменов Гермионы всё ещё лежат запечатанные на тумбе, их взгляды действительно стали нервными. Ей хотелось засмеяться. После всего, что произошло, их ввело в пассивную панику то, что она не открыла свой конверт с оценками. Но именно это дало девушке понять, что пришло время, и больше нельзя тянуть.

В субботу, когда все студенты, лишённые нагоняя над головой в виде тестов и самостоятельных, по обыкновению выбрались на улицу, мальчики остались сидеть в башне, играя в карты. Гермиона спустилась вниз и тихо придвинула к ним кресло, при этом зацепив деревянной ножкой ворсистый ковёр.

— Мальчики, — обратилась она к ним, присаживаясь рядом. Всем своим видом транслируя неуверенность и решимость одновременно. Наверное, так могла только Гермиона. — Мне нужно с вами поговорить. По поводу того, что произошло.

Они тут же подобрались, перестав обращать внимание на игру.

— Гермиона, если тебе стало хуже, мы можем попросить… — начал Рон едва не подпрыгнув, когда заговорил об этом. Видимо, это давно уже сидело в его голове, и теперь он боялся пропустить идеальную возможность об этом сказать.

— Нет-нет, я… — ей хотелось сказать по привычке «в порядке», но эта фраза прозвучала бы как издевательство. Никто не был в порядке. И это нормально. После новости о том, что Волдеморт вернулся, все имели право на то, чтобы быть не в порядке, а в особенности те, кто наблюдал за этим воочию. Гермиона повторяла себе это каждый раз, когда чувствовала вину за то, что могла часами сидеть в ванне старост, прячась. Никто не в порядке, и ты не должна. — Я держусь. Мне хотелось бы кое-что вам рассказать, — она замялась, закусив губу. — Это касается Драко Малфоя.

Брови парней синхронно подскочили, и девушке захотелось улыбнуться, потрепав их по волосам. Годы дружбы так отложились на них всех, что Гарри и Рон иногда реагировали на что-то абсолютно идентичной мимикой или словами. Ей стало интересно, могут ли посторонние усмотреть в ней те же похожие черты?

— Он что-то тебе сказал? Он?..

— Нет, послушайте, — оборвала Гермиона Рона, который от переживаний за неё не давал ей сказать и слова, надеясь предугадать любое её заявление и убедить в том, что они с этим справятся. Едва ли у него получилось бы предугадать это. — Помнишь, в первый день, когда мы вышли из лазарета, ты говорил, что сам факт того, что Малфой нам помог, был совершенно нелогичным?

— Да, — кивнул Поттер, нахмурившись. Видно, не только у неё последние дни смазались в один, и стало тяжело различать события.

— Так вот… Мне кажется, я знаю, почему так произошло, — её руки вцепились в деревянные подлокотники, но мальчики этого не видели, только смотрели ей в глаза, ожидая продолжения. — Я думаю, что он сделал это из-за меня, — выпалила Гермиона. — Потому что он не хотел, чтобы со мной что-то случилось.

Одна эта мысль посылала по её телу солнечные лучи и иголки одновременно. Если бы не я, Драко бы не рисковал. Ей пришлось зажмуриться, чтобы отогнать от себя эти мысли.

— Ну, Гермиона… — прочистил горло Гарри, складывая руки. — Малфой, конечно, тот ещё тип, но вряд ли он всерьёз хотел бы наблюдать чью-то смерть.

— Шутишь? — фыркнул Рон. — Этот урод работает на Волдеморта, могу поспорить, что он станет отпираться, когда у него спросят. Будет выгораживать своих мамочку с папочкой.

— Но он помог нам, — Гермиона выразительно посмотрела на друга.

— Да, но ты не знаешь, зачем он это сделал, — отмахнулся Рон. — Может, это очередной план, я уже даже не удивл…

— Нет, — оборвала она Уизли, чувствуя, что внутри поднимается злость. Они не знают его. Не знают. Она повторяла это про себя, чтобы не сорваться на крик. — Я говорю, что знаю, в чём дело, потому что мы… мы общались. Какое-то время.

Гермиона подняла на них взгляд, перестав таращиться на деревянную ручку кресла.

— Пока вы были в том месте, где тебя оставил Хвост? — попытался уточнить Гарри, и если бы она не знала реального положения вещей, то могла бы поклясться, что они специально делали всё, чтобы признание получилось ещё тяжелее.

— Нет, Гарри. Я имела в виду на протяжении года.

Они уставились на неё. В глазах не было шока, не было вопроса, кажется, они не имели даже малейшего представления о том, что Гермиона пыталась им сказать.

— В каком плане? — сморщился Поттер, немного отклонившись назад, но в его голосе послышалось веселье, будто она вдруг попыталась их разыграть.

— Мы готовили вместе зелье, помните то задание от Снейпа? И… Мы сидели вместе весь год, — Грейнджер сглотнула. — Мы общались или что-то вроде этого. Сталкивались несколько раз и…. — она чувствовала, как по её спине бежит пот. — И он не такой плохой человек, на самом деле.

Гермиона услышала сдавленный смешок. Затем второй. Рон прикрыл рукой рот, пытаясь держать себя в руках, но ему пришлось это прекратить, поняв, что конспирация не удалась, когда девушка строго на него посмотрела.

— Ты общалась с Малфоем? — усмехнулся он. — Мерлин, Гермиона, тебе и правда нехорошо. Возможно, мадам Помфри права, и следовало бы…

— Рон, я серьёзно, — её тон был ровным и уверенным. — Драко сделал это не потому, что у него существовал какой-то план, а потому что мы общались. Он не монстр, каким вы его видите.

Гарри пока что ничего не говорил, просто пристально смотрел на неё. Гермиона не знала, какие процессы происходили внутри его головы и, честно говоря, пока не хотела узнать. Не была уверена, что справится с этим.

Улыбка стёрлась с лица Рона, и через секунду он вскинул руки.

— Ладно, ладно, ты общалась со слизняком. Ну, или думала, что общалась, — с сарказмом добавил он. — Но, Гермиона, поверь, из-за пары разговоров за приготовлением зелья, где он сдержал себя от всяких паскудных слов в твою сторону, вы не стали такими друзьями, чтоб он из-за тебя якобы пошёл против Волдеморта.

— Я думаю, что это было… нечто большее, — горло сдавило, и ей хотелось применить на себя охлаждающие чары, потому что голос звучал так, будто её гортань обхватывала чья-то рука. — Всё не так просто.

Гарри медленно перевёл взгляд на лучшего друга, будто в ожидании. В ожидании того, когда тот догадается. И кажется, это подтолкнуло серое вещество в голове Уизли, который всеми силами пытался отрицать то, что Гермиона пыталась им сказать.

— Нет, нет, нет, — хохотнул он, резко поднявшись с кресла, и несколько карт полетели на ковёр, хотя уже никому не было дела до незаконченной партии. — Он не может… Не может тебе… нравиться? — Рон говорил так, будто его сейчас вырвет. — Это невозможно, Гермиона.

Девушка специально не смотрела на молчащего Поттера, наблюдая за Роном. Ей казалось, что она просто не вынесет его взгляда, если увидит там обвинение в предательстве. Обвинение в том, в чём она обвиняла себя каждый день этого года. Потому что если так, то Гарри был прав. И хуже всего то, что она не могла отречься от своего предательства. Просто не могла.

— Рон, ты должен выслушать…

— Что я должен выслушать? Господи, скажи, что ты шутишь! — он ходил туда-сюда перед потухшим камином.

— Рон, прошу тебя, Драко бывает другим, он… — но рыжий не дал ей договорить.

— Драко? — перекривил её Рон. — Блять, Драко! Я не могу поверить, что ты называешь его по имени, да ещё и таким тоном!

Гермиона чувствовала, как паника поднимается внутри, провоцируя приступ страха. Нет. Нужно дышать. Успокоиться. Рон всего лишь её вспыльчивый лучший друг. Всё ещё её лучший друг.

Рука Гермионы дёрнулась, и она остро почувствовала необходимость в успокаивающем зелье, которое ей прописала целительница и с которого девушка пыталась слезть уже несколько дней. Но, кажется, невовремя.

— Почему ты нам ничего не сказала? Когда он только начал протягивать к тебе свои клешни? — повысил голос Рон. — Возможно, он делал это специально, это мог быть план, ты нам ни слова не сказала!

— Потому что не о чем рассказывать, Рон! — крикнула Гермиона в ответ, находя выход своей паники хотя бы в крике. — Не было никаких тайных отношений, если ты об этом думаешь! Мы сталкивались несколько раз, и каждый раз я думала, что это больше не повторится!

— Да он задурил тебе мозги, Гермиона! Задурил, а потом побежал к Волдеморту! Он, мать его, знал обо всём этом! — парень агрессивно жестикулировал, резко чертя пальцами круг. — Могу дать голову на отсечение, что это был очередной план, может, он вообще не собирался вас спасать, вдруг просто что-то пошло…

— Хватит! — крикнула Гермиона, вскакивая с кресла. — Он взломал защитные заклинания в той чёртовой хижине, он наложил на меня Империус, чтобы… — лицо Рона вытянулось, и только спустя секунду она поняла, что ляпнула.

— Он… что сделал? — ей казалось, что он сейчас взревёт. — Он использовал на тебе Непростительное?!

— У него не было выбора! Потому что иначе я бы не пошла, я бы не… — её руки затряслись опять, когда грудь сдавили рыдания, выплёскиваясь в слёзы, бегущие по лицу. — Я бы не оставила его там… Я бы…

— Гермиона, сядь, — спохватился Гарри, кажется, выйдя из ступора, и поддержал её под руку. — Рон, успокойся. Ты знаешь, что ей нельзя переживать, какого чёрта?

Гарри помог подруге сесть в кресло, и девушка притянула ноги к груди, замечая виноватое выражение лица Уизли. Ей хотелось стереть его, несмотря на всё, потому что Гермиона знала, что единственная виноватая здесь — она.

— Я вам не говорила, потому что это никогда не было тем, что должно продолжаться, — всхлипнула девушка, вытирая щеку тыльной стороной ладони. — И это никогда не было тем, что я выбирала. Всё произошло спонтанно и запутанно до такой степени, что я до сих пор не знаю, как это объяснить, но… — она выдохнула и услышала, как дрожит её дыхание от накатывающей боли. — Но я знаю, что он лучше, чем хочет казаться. И вы должны поверить мне.

Гарри тяжело вздохнул, медленно проведя руками по лицу. Так, будто на него свалилась ещё одна непосильная ноша.

— Я-то думал… — он хмыкнул, покачав головой. — Мы оказались у Кубка почти одновременно, и я решил, что он хочет забрать победу себе, а последнее чего я бы хотел, — это победы Малфоя. Мы начали драться, хотя теперь, мне кажется, он просто пытался остановить меня.

— Это лишь подтверждает то, что ему было известно обо всём, — сказал Рон со сдерживаемой злостью в голосе.

— Его отец… — протянула Гермиона, поднимая взгляд на мальчиков. — Он делает ужасные вещи. Я думаю, что он его заставляет или… Господи, я не знаю, — ей было сложно что-то говорить, потому что она сама не понимала, что происходит.

Драко сказал Гермионе, что знал о многом, но если бы это было так, он бы не помог им. Если бы Малфой правда принял ту сторону.

— Я должен был догадаться, — сказал Гарри, ставя локти на стол. — Ещё под водой, на втором испытании, когда он помог мне разрезать твои водоросли…

— Что? — нахмурился Рон, обращая внимание на лучшего друга.

— Ну, когда я нашёл вас под водой, то начал переживать, что Виктор не явится быстро, и немного растерялся… — смутился Гарри. — И начал искать острый камень, чтобы освободить Гермиону в том случае, если Виктор не придёт. А Малфой разрезал её верёвку заклинанием.

Гермиона открыла рот в удивлении.

— И тебе это не показалось подозрительным? — спросил Уизли в неверии.

— Да я думал, что это очередной раз, когда он пытался продемонстрировать своё превосходство и выпендриться, откуда я мог знать! — взбесился Гарри.

Они молчали, пока Гермиона пыталась успокоиться. Она положила ладони на колени и думала о том, что последует за этим разговором.

— Он был тем, кто помогал Волдеморту, Гермиона, — произнёс Рон с какой-то жалостью и отчаянием.

Картина хлопнула, и Гарри посмотрел в её сторону, тут же выпрямляясь. Гермиона повернула голову и, увидев Джинни, развернулась обратно к Рону. Ей нужно было закончить этот разговор.

— Но он тот, кто помог нам выбраться, — ответила она шёпотом, смотря ему прямо в глаза.

Рон поджал губы, явно сдерживая себя, чтобы не сказать что-то едкое. Джинни замерла, смотря на них.

— Ты им рассказала? — спросила она, медленно откладывая свой бомбер в сторону.

— Ты знала?! — Гарри шокировано округлил глаза.

Джинни виновато закусила губу, и всё стало понятно без слов.

— Ты знала! Сестра ещё называется! — вспыхнул Рон. — Да как так произошло, что мы узнали обо всём последними!

— А ты ещё удивляешься? — фыркнула рыжая, сразу позабыв о смущении и становясь похожей на саму себя. — Посмотри на свою реакцию! На месте Гермионы я бы до конца жизни ни о чём вам не говорила! Вы два абсолютных эгоиста!

— Джинни, пожалуйста… — попыталась остановить подругу Грейнджер, но вряд ли это возымело бы эффект, когда младшая из Уизли уже была на взводе.

— Нет, Гермиона! — остановила она её движением ладони. — Когда вам нужно было дать списать, помочь с Турниром, поддержать в чём-то ещё, то вы оказывались тут как тут, а когда ей понадобилась помощь, вы вон, — Джинни указала на подругу рукой, — довели её до слёз. Знаете что? Вы просто худшие друзья на свете!

Все молча уставились на красную от возмущения Джинни. Она махнула волосами, поворачиваясь к подруге, и Грейнджер подумала, что хотела бы так же научиться держать себя, когда на неё кто-то смотрел так ошарашенно, как сейчас их тройка.

— Гермиона, тебе нужно выпить зелье. Давай, пойдём, — Джинни взяла её за руку и потянула за собой. — Потом поговорите, я думаю, пока что достаточно.

Наверное, в любой другой раз Грейнджер бы начала сопротивляться, но её внутреннее состояние было слишком хлипким, чтобы продолжить этот разговор без успокоительного. Если она хотела хотя бы когда-нибудь прийти в себя, ей нужно получать меньше стресса.

Гермиона прекрасно понимала, что этот разговор нельзя было отложить или засунуть в тёмную шкатулку, затолкав её на глубину жизни, потому что это то, что могло навсегда отдалить их друг от друга. Но конкретно сейчас вкус травяного отвара, который утихомиривал нервную систему девушки, позволил ей на секунду поверить, что в следующий раз она будет более сильной, чтобы всё это выдержать. Чтобы опять посмотреть мальчикам в глаза.

***

Её вещи уже были уложены в привычный чемодан, и Гермиона проснулась непозволительно рано для такого дня. В день Прощального пира всем давали время хорошенько выспаться в последнюю ночь учебного года в Хогвартсе, но организм девушки уже начал привыкать к действию зелий, о чём предупреждала мадам Помфри. Ей нужно было заглянуть в больничное крыло перед отъездом, ведь всё лето у неё не будет возможности использовать магические средства лечения. Хотя она уже устала чувствовать себя больной.

Абсолютно все физические повреждения давно затянулись и вылечились, кроме тех, что были внутри. Парадоксально, но Гермиона ощущала, что с каждым днём ей становится не то чтобы хуже, а более пусто. Как будто восход солнца, который не приносил никаких новостей, выносил по маленькой частице её души, норовя вскоре оставить девушку вообще ни с чем.

Гермиона надела приготовленную со вчера одежду, которую специально не упаковала в чемодан и, почистив зубы, решила немного пройтись, не желая будить соседок по комнате.

Спустившись вниз, она услышала слабый спор знакомых голосов, которые оторопело запнулись, увидев её в дверях.

— Гермио…

— Гермиона? Чего ты так рано встала? — дёрнул головой Гарри.

— Мы… Мы, да… мы хотели… — лепетал Рон, и Поттер попытался незаметно двинуть его локтем под рёбра, явно, чтобы тот замолчал.

Гермиона подняла брови, наблюдая за этой глупой сценой.

— Выспалась, — просто ответила она, гадая, к чему этот балаган.

— Да, это хорошо, — не унимался Рон, и девушка вспомнила, что он всегда становился более болтливым, когда нервничал.

— Раз уж ты не спишь, то мы подумали… Давайте пройдёмся? — предложил Гарри, не скрывая надежды в голосе.

Они вышли на улицу, и Гермиона подняла голову к небу, которое все три года, что она помнила, в этот день было ясным, но конкретно сегодня затянулось тучами, словно передавая настроение всей школы. Оставалось только надеяться, что к обеду всё рассеется.

— Держи, — Рон накинул ей на плечи кардиган, когда увидел, как она поёжилась от утреннего холода.

— Спасибо, — кивнула Гермиона.

Она села прямо на траву на холме под деревом. На этом месте они часто сидели перед экзаменами в её тщетных попытках вбить знания в эти две бестолковые головы, пока мальчики лишь делали вид, что слышат, а сами были больше сосредоточены на процессе пускания жабок, чем на годах восстаний гоблинов.

— Гермиона, — решительно произнёс Гарри, и она поняла, что, видимо, они с Роном договорились, что толкать речь будет он. Это бы заставило её улыбнуться, если бы не ком в животе от того, что девушка понятия не имела, что друзья хотели ей сказать. — Ты знаешь, Джинни права.

Её брови подскочили вверх. Это было… неожиданно.

— Мы хотели попросить у тебя прощения. Оба, — Гарри сделал акцент на последнем слове. — Мне даже страшно подумать, сколько всего в этом году на тебя свалилось. Нет, подожди, — заранее оборвал её он, когда Гермиона уже открыла рот, чтобы сказать, что слышать от него подобное совершенно нелепо, — ты ничуть не меньше вкладывалась в подготовку заданий, чем я, а то и больше. И Малфой был прав в том, что без тебя я бы не справился, здесь нечего даже и говорить. Но ты умудрялась ещё и готовиться к экзаменам, помогая Рону. Переживать все эти вещи с Виктором, чем бы они ни закончились, — смазано сказал Гарри, так как никогда не любил вмешиваться в её отношения с Крамом. — И то, что я… что мы были настолько сосредоточены на своей жизни и не замечали происходящего с тобой, просто… непростительно. Ты так много всегда делаешь для нас, что мы привыкли воспринимать это как должное. И так быть не должно.

Его голос настолько сочился сожалением, что у Гермионы сжалось сердце. Рон сидел, понуро вырывая из земли несчастные травинки, и кивал в знак согласия каждый раз, когда в речи лучшего друга наступала пауза.

— Нет, Гарри, должно, — Гермиона протянула руку к его плечу. — Мы друзья, а друзья всегда помогают друг другу. Просто… в этом году я была сама не своя, и мне не хотелось от вас что-то скрывать. Я клянусь, это…

— Ты не должна оправдываться! — вставил свои пять кнатов Рон, и теперь у неё не осталось сомнений, что Гарри провёл с ним воспитательную беседу.

— Я просто хочу объяснить, — спокойно произнесла девушка. — Как я уже сказала, мне даже нечего вам рассказать. Не было ничего… серьёзного, — она пожала плечами, смотря на травинку, которую Рон только что обезглавил и выбросил в озеро. — Просто в какой-то момент я поняла, что Малфой на самом деле… ну, ладно, не совсем другой человек, но гораздо лучше, чем вы его видите.

— Пойми, наша реакция… Мы… — Поттер закусил внутреннюю поверхность щеки, подбирая правильные слова. — Этот парень провёл тебя через ад. То, что он сказал тебе на первом курсе… Господи, я не знаю, — Гарри покачал головой, положил локти на согнутые колени и посмотрел вдаль. — Из-за него все слизеринцы начали считать, что это крутая идея — называть магглорожденных грязнокровками. Все те шуточки, что он отпускал в твою сторону… Мы и подумать не могли, что ты можешь найти кого-то вроде него хоть сколько-нибудь привлекательным.

Гарри поёжился от этой мысли. Это явно не было связано с укоренившейся гетеросексуальностью Поттера, которая отвергала любое упоминание о привлекательности Драко.

— И ты должна была нам сказать, — пробормотал Рон. — Мы бы как-то поддержали тебя. Ты бы не переживала это в одиночку.

— Я не думаю, что вы бы смогли мне помочь. Вряд ли кто-то смог бы. Это же вроде как то, что обязана пережить каждая девушка? Несчастная любовь к мудаку? — усмехнулась Гермиона, пытаясь развеять сгусток печали над ними.

От её внимательных глаз не укрылось, как Рона передёрнуло при словах о любви.

— И что же он? — спросил Гарри.

— Драко… — Гермиона пожала плечами, — есть Драко.

Это был максимально содержательный ответ, который она могла дать. Конечно, скорее всего, со стороны Грейнджер выглядела идиоткой. Между ними что-то происходило целый год, и это всё, что она могла сказать в итоге. Но Драко был человеком, с которым ничего не знаешь наверняка. Это как пытаться поймать руками солнечного зайчика. Наверное, его бы скрутило от ужаса, если бы он услышал такое сравнение с собой.

— Я виделся с Дамблдором вчера, — вдруг произнёс Гарри, понимая, что больших объяснений ждать не стоит. Или для них слишком рано. — Он сказал, что Малфой жив, но это всё, что ему известно.

Грейнджер прислонила руку к солнечному сплетению.

— Гермиона? — тут же спохватился Рон, обеспокоенно смотря на неё.

— Я… в норме, — девушка выдохнула, закрыв глаза.

Создавалось такое чувство, словно всё её тело застряло в металлических пазах и находилось там настолько долго, что она перестала это чувствовать, будто часть неё отмерла. И вот пазы наконец исчезли, и только сейчас Гермиона поняла, настолько тяжело ей было. Она поблагодарила Мерлина, что сидела, потому что все эти дни девушка даже боялась думать о том, что всё могло закончиться иначе. Она боялась даже предположить о том, что он мог не выбраться.

Мальчики просто сели ближе, и Гермиона положила голову на плечо одному из них. Это было тяжело. Она даже не могла предположить, что будет настолько тяжело. Их… смирение? Поддержка? Согласие? Чем бы оно ни было, это оставалось последним твёрдым оплотом у неё под ногами. Грейнджер знала, что если бы они отреагировали иначе, она бы нырнула прямо в тёмную гущу. Гермиона понимала, что у них в голове роится тысяча вопросов, но была благодарна за то, что мальчики не задают их сейчас. Потому что это «поговори, и тебе станет легче» — полный абсурд. Ей казалось, что чем чаще она произносит его имя, тем больше острый ножичек отрезает от неё идеально ровные края, подкармливая её демонов.

Спустя несколько часов они сидели на Прощальном пире, который тяжело было назвать праздником. В Большом зале словно висело ожидание чего-то приближающегося. Тёмного. Флаги на потолке, которые обычно в конце года имели определённый оттенок с гербом победившего факультета, окрасились цветами всех факультетов, показывая своё единство перед грядущими переменами.

Дамблдор встал, обвёл всех взглядом и заявил о том, что рассекло тишину, словно молнией, подобно тому дню в сентябре, когда в зале появился Грюм. Точнее, тот, кто им притворялся.

Гермиона посмотрела на учительский стол, где сидел настоящий Аластор. Он выглядел потерянным и постоянно подскакивал, когда кто-то к нему обращался. Но, как отметил Гарри, его сложно было в чём-то обвинять после того, как Грюм оказался заточен в своём собственном сундуке сумасшедшим Пожирателем на протяжении многих месяцев.

Карие глаза Гермионы скользнули левее, и у неё перехватило дыхание. Забини. Он отсутствовал около недели, и теперь сидел за столом, сложив руки в замок на уровне глаз. Блейз смотрел в одну точку, пока все вздыхали и перешёптывались после заявления директора, что Волдеморт вернулся.

Это было странное дежавю. В начале года Гермиона точно так же смотрела на слизеринский стол после объявления о Турнире, и один слизеринец точно так же не выразил ни капли удивления.

Она сглотнула.

— Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волдеморта, — продолжал Дамблдор. — Он проявил храбрость, которую перед лицом тьмы проявлял не каждый взрослый волшебник, и теперь я пью в его честь.

Гермиона подняла бокал вместе со всеми, делая глоток. Глаза Забини, как и сцепленные ладони, были неподвижными. Большинство слизеринцев последовали его примеру.

Гермиона отвернулась. Сейчас все оборачивались на их стол, теперь понимая, в чём было дело. Некоторые взгляды светились неверием. Некоторые были сочувствующими. Некоторые полные презрения. Ей хотелось рассмеяться им в лицо, но в душе Гермиона мечтала, чтобы единственной вещью, о которой она могла думать и которая приносила бы тень в её душу, были бы недовольные взгляды однокурсников.

Грейнджер говорила с Виктором после того, как вышла из лазарета, и теперь он сидел такой бледный, словно ему кто-то вставил трубку в одну из вен и постепенно выкачивал оттуда кровь. Каркаров был Пожирателем и сбежал, что, несомненно, сильно затронет судьбы всех дурмстранговцев.

Заключительная речь директора закончилась словами о том, что все они сильны, пока едины, и призывами о сплочении. Когда все поднялись со своих мест и направились к выходу, гриффиндорка резво подскочила со скамьи, кивая друзьям в знак того, что скоро придёт. Гермиона стала проталкиваться через толпу, боясь потерять из вида того, за кем гналась.

Он почти растворился в зелёно-серебристых галстуках, пытаясь как можно быстрее пройти к подземельям и убраться из Хогвартса восвояси.

— Забини! — крикнула Гермиона.

Ещё пару месяцев назад она вряд ли решилась бы так сделать в толпе студентов, но сейчас все были настолько шокированы объявлением и сосредоточены на сборах, что никому не было дела до гриффиндорки, бегущей по лестнице и окликающей слизеринца.

Забини с Ноттом повернулись. В глазах мулата было что-то, что она могла бы перевести как раздражение, а на лице его товарища царило недоумение.

— Мы можем… поговорить? — спросила Гермиона, не обращая внимания на Теодора.

Она знала, что если мулат скажет нет, она вряд ли сможет уснуть. Когда-либо.

Блейз сомневался, и это было видно. Забини не чувствовал к ней ни капли симпатии. Если в начале их взаимодействий, когда он застукал Драко и Гермиону в классе, от него исходила насмешка и ничего злого, то чем дальше, тем раздражительней парень становился. Такое чувство, будто она портила ему жизнь, просто существуя. Но затем он вздохнул и что-то коротко сказал Теодору.

Спустившись по лестнице, Блейз пошёл направо, заходя в проём за колоннами, где пустовали подоконники, недалеко от туалета плаксы Миртл.

Все книжки по этикету учили Гермиону о культуре смол-тока: паре вопросах о настроении, паре слов о погоде. Но сейчас не было ни единой причины делать вид, что её интересует мнение Забини о чёртовой погоде.

— Ты ведь виделся с ним? — спросила она с надеждой. — Он… — девушка запнулась, боясь получить ответ. — Как он?

— Выкарабкается, — коротко ответил Блейз, сцепив губы. — Это же Малфой, Грейнджер. Всегда выпутывается. Это даже бесит.

— Его сильно наказали? — Гермиона облизала губы, чувствуя, насколько они сухие, и часть её мозга задумалась о том, влияет ли стресс на уровень удержания влаги в коже.

— Смотря, как ты идентифицируешь слово «сильно», — Блейз прищурился, и гриффиндорка была уверена, что видит в тёмных глазах обвинение, которое он даже не стал прятать.

— Ты ненавидишь меня, — сказала Гермиона утвердительно и почти бесстрастно.

— Логично, особенно учитывая, что именно Малфой научил большинство слизеринцев тебя ненавидеть ещё в детстве. Ну, знаешь, до того момента, когда он вдруг решил, что трахать тебя приятнее, чем оскорблять, — язвительно произнёс Забини, засунув руки в карманы брюк, но потом вздохнул и зажал пальцами переносицу. Гермиона даже не могла ненавидеть его в ответ. Парень убрал руку от лица. — Грейнджер, он слишком умён, чтобы вот так сдохнуть. Он жив. Больше я ничего не знаю.

Она кивнула, понимая, что даже эти крупицы информации были как инъекция чего-то, что останавливало отравление мышьяком внутри неё. Блейз сделал несколько шагов, чтобы уйти, когда Гермиона окликнула его.

— Забини, — он обернулся, — если ты увидишь его, то передай, что… Что то, что я сказала Булстроуд тогда в библиотеке — правда. Уже тогда было правдой.

— И что это, блять, должно значить? — цокнул языком он.

— Ты всегда такой раздражающий? — не выдержала Гермиона.

— Я лучший друг Малфоя. Сюрприз, — съязвил Блейз, но по тому, как он внезапно замолчал и не убрался тут же, она поняла, что он скажет ему. Обязательно скажет. И оставалось надеяться, что Драко поймёт. — Он вернулся, Грейнджер. И теперь это уже не просто плохой Слизерин и хороший Гриффиндор. Всё гораздо серьёзнее.

Голос парня стал похож на тонкий лед — вот-вот треснет.

— Знаю, — еле слышно ответила Гермиона, и затем мулат удалился, скрывшись за поворотом.

***

Поезд загудел, словно бросая последние прощания хогвартским пейзажам. Ребята сидели в купе, наблюдая за тем, как локомотив набирает скорость. Мальчики спокойно переговаривались: миссис Уизли говорила с директором по поводу того, чтобы Гарри это лето провёл у них, но тот отказался.

— Почему? — удивлённо спросил Поттер.

— Не знаю, — пожал плечами Рон, угрюмо смотря на клетчатую обивку дивана. — Но мама сказала, что у Дамблдора есть на то причины. Будем надеяться, что он разрешит тебе приехать позже.

Гарри удручённо кивнул, уставившись в окно, потом резко поднял голову, когда Рон взял Гермиону за руку и потянул на их сторону купе.

— Знаете что? — бодро спросил он, по очереди смотря на своих друзей. — Мы Волдеморту не по зубам. Что бы он ни задумал, это не сработает. Мы ускользали от него уже трижды. Последнее слово всегда было за нами, — Рон стискивал их руки, положив к себе на колени. — Мы положим этому конец.

В его словах было столько уверенности, что Гарри с Гермионой переглянулись, и у них на лицах синхронно появились идентичные улыбки.

— И как бы там ни было, — продолжил Рон, вдохновлённый реакцией, и особенно выразительно глянул на Гермиону, — мы со всем справимся.

— Ты правда в это веришь? — спросила она, наклоняя голову и всё ещё улыбаясь. Какая-то часть неё кольнула, когда девушка поняла, от кого переняла этот жест.

— Да, верю, — уверенно сказал Уизли. — Мы ведь лучшие друзья. А ведь это то, что делают лучшие друзья, верно? — ухмыльнулся он шире, возвращая подруге её же фразу. — Справляются со всем вместе.

— Тебе нужно продавать тренинги, — засмеялся Гарри, и Гермиона обняла их, едва не задушив.

— Ты прав. Мы вместе, а значит… — девушка выдохнула отстраняясь. — Значит, пока всё хорошо.

Ей показалось, словно закатный свет, который слепил им глаза, выглядывая из-за гор, нашёл способ пробраться к ней под кожу, растекаясь патокой. Они услышали резвый разговор Фреда с Джорджем за дверью, и Гарри вскочил на ноги.

— О, мне нужно кое-что им сказать, — оповестил он друзей и зачем-то взял рюкзак. — Я мигом.

Рон в это время совершил тотальный набег на тележку со сладостями, бросая Гермионе шоколадную лягушку прямо в руку. Она открыла сладость, увидев внутри карточку с Дамблдором, и улыбнулась. Девушка откинулась на мягкую спинку, подогнув под себя ноги, и посмотрела на реку, утопающую в зелени, вдоль которой острой косой прошлась полоска золотистого света. Как сказал Хагрид: «чему быть, того не миновать…» Им придётся встретить то, что неминуемо случится.

Комментарий к Глава 25

Ну что, вы готовы к эпилогу, дети?

========== Эпилог ==========

В пятницу пятого июля Гермиона Грейнджер была уверена в двух вещах. Первое: только идиот будет рассчитывать на спокойствие собеседника, водружая в комнате, погруженной в тишину, маятник Ньютона. Он своим тихим, но чётким цоканьем буквально выворачивал её мозги наизнанку вот уже добрых сорок минут. Второе: вряд ли что-то могло перевесить чашу ненависти девушки к Макгонагалл.

Декан действовала точно по уставу, поэтому как только Гермиона пересекла границу между волшебным и маггловским мирами, выйдя на Кингс-Кросс, узнала, что её родители вчитались в каждую строчку письма, которое им выслала Минерва после происшествия. В нём фигурировали такие пункты, как «эмоциональное потрясение», «повышенное внимание к поведению» и «шоковое состояние». Именно поэтому девушка теперь два раза в неделю проводила по часу, очень длинному часу в кабинете у мисс Токинс — помолодевшей версией профессора Бербидж, разве что более закрытой. Впрочем, она точно так же часто кивала и улыбалась, раздражающе чиркая шариковой ручкой в блокноте. Время от времени психотерапевт поправляла сложную блондинистую прическу, которая, судя по конструкции, на восемьдесят процентов состояла из лака для волос — дотронься до волоска, и тот тут же треснет от перенапряжения.

— Ладно, упустим это, — доброжелательно улыбнулась мисс Токинс, быстро переворачивая лист блокнота.

Всё, что успела заметить Гермиона — это ровные линии синих прописных рядов.

Эту фразу психотерапевт повторяла чаще, чем имя пациентки, а по имени она называла девушку практически каждый раз, как обращалась. Что Гермиона могла ей сказать? Что причина её нахождения здесь кроется в темнейшем волшебнике всех времён, из-за которого весь мир в опасности?

Гермиона пыталась объяснить родителям, что это всё без толку и совершено необязательно, но мистер и миссис Грейнджер были слишком врачами, чтобы наплевательски отнестись к письму из школы подобного рода, поэтому остались непоколебимы.

Девушке было интересно, существуют ли психотерапевты в мире волшебников, потому что она не слышала о таких, но, возможно, просто не сталкивалась с этой темой раньше.

— Гермиона, ты не могла бы одним словом выразить твоё самое яркое событие или… — мисс Токинс щёлкнула ручкой, протянув букву «м», будто подбирая слово, — скажем, воспоминание? Это может быть существительное или прилагательное, как тебе угодно.

Самое яркое воспоминание? Гермиона вздохнула. Она не могла позволить, чтобы события на кладбище оказались её самым ярким воспоминанием. Только не то, что не давало ей спать по ночам. Она просто не позволит той ночи получить такую власть над собой.

Грейнджер провела ладонью по велюровой обивке кресла, ткань которого раздражала кожу. Она была тёмно-зелёного цвета, и воспоминания заставили девушку улыбнуться.

— Созвездие, — ответила Гермиона.

— Созвездие? Очень хорошо, — произнесла доктор с энтузиазмом, что-то быстро строча на бумаге.

Гермиона знала, чего добивается врач. Каких-то образов, ответов, которые дали бы ей хоть какое-нибудь чёткое представление о внутреннем состоянии Грейнджер, да вот только вряд ли в этом был смысл в данной ситуации.

— Как насчёт охарактеризовать это «созвездие»? — мисс Токинс немного наклонилась вперёд. — Допустим, какое оно? Опиши его в паре слов.

Гермиона нахмурилась, сглатывая. Ей не хотелось говорить о Драко. Ни метафорами, ни окольными путями, ни напрямую. Это было подобно тому, будто кто-то засовывал клин в рану и выводил там узоры, норовя что-то найти, до чего-то докопаться, в то время как она изо всех сил пыталась не думать.

Ей хватало кошмаров. Иногда Гермионе снилось что-то хорошее с его участием, но в конечном итоге девушке всё равно приходилось за это платить несколькими ночами, где она видела Драко мёртвым.

— Красивый, плохой, злой, — произнесла Грейнджер, смотря на чёртову стучащую статуэтку. Гермиона закусила губу. — Светлый, разбитый, хороший… — она запнулась.

Девушка вспомнила последний раз, когда говорила ему, что он хороший. Тогда Драко это не понравилось, и парень потребовал более высокой оценки. Её губы растянулись в улыбке немного шире, но заметив внимательный взгляд женщины напротив, она тут же взяла себя в руки.

Маленький будильник на столе пропищал, и Гермиона не смогла сдержать вздоха облегчения. Наконец-то.

Мисс Токинс поджала губы, явно не желая упускать момент, когда ей наконец удалось до чего-то докопаться, но Грейнджер подскочила с кресла и схватила сумку.

— До субботы! — бросила она, выбегая за дверь.

Обычно ей удавалось сдерживаться и прощаться с врачом нормально, но сегодня было слишком тяжело. В такие моменты Гермиона всегда думала о Гарри. Ему было в миллион раз хуже, но он оставался сильным. Это то, что поддерживало её на плаву. Мысли о Гарри. Ведь он всегда был для неё примером смелости.

Центр, в котором принимал её психотерапевт, был одним из филиалов больницы, где работали родители Гермионы, так что он находился буквально в двух шагах от дома Грейнджер. Открыв дверь, она бросила короткое «я дома» в сторону кухни, с которой слышался разговор матери, видимо, по телефону.

Гермиона побежала вверх по ступенькам в свою комнату. Примерно в это время сова всегда приносила ей свежий «Пророк». Немного с опозданием, так как в маггловские районы почта всегда приходила ближе к обеду.

Газета уже лежала на подоконнике. Гермиона заметила, что несколько совиных печенек исчезло, так что девушка закрыла окно и открыла газету, жадно бегая глазами по строкам.

Новая ткань для мантий… Издательство перевыпустит учебники по Зельям для второкурсников… Илоиза Селвин разводится с четвёртым мужем… Тонны ненужной дребедени и ничего стоящего.

Гермиона смотрела новости с родителями каждый вечер и терпеливо ждала упоминаний о том, что могло быть странным или подозрительным. Очень часто магглам даётся информация о каком-то событии, если оно достаточно серьёзное, как было с побегом Сириуса, когда он считался убийцей. Но даже в маггловских новостях, куда не дотягивалась слепая, но крепкая рука Фаджа, не желавшего видеть правду, ничего не происходило. Гермиона не ждала чего-то от Пророка, в котором даже окончание Турнира было отпиской из двух строчек, но отсутствие чего-либо в мире вообще вызывало подозрения.

Садясь перед экраном телевизора каждый вечер, Грейнджер даже не знала, что страшнее: услышать, наконец, о чём-то действительно пугающем или в очередной раз убедиться в том, что всё тихо. Ведь во втором случае это бы значило, что у Волдеморта свой план. И скорее всего, он строится на том, чтобы убедить весь волшебный мир, который несомненно будет осведомлён посредством передачи информации от детей к родителям, что у Гарри просто проблемы с головой, и все произошедшее — неправда. Ведь это простейшее правило: в одиночку мы слабы. И так Волдеморт планировал ослабить Поттера.

Гермиона яростно выбросила газету в урну, оставив на бумаге мелкие створки от ногтей. Картинки на ней не двигались, так как в подписке она указала это в примечаниях — специальный тираж для распространения среди маггловских общин, но на всякий случай девушка задвинула урну под письменный стол.

Посмотрев на часы, Гермиона цокнула языком и, будучи до сих пор раздражённой, подошла к тумбочке. Три чайные ложки. Те лекарства, которые ей выписала мисс Токинс, едва ли помогали. Возможно, они могли немного приглушить её тревожность, но чёрта с два они как-то влияли на кошмары.

Иногда, просыпаясь ночью от собственных криков и рук матери, которые трясли её за плечи, Гермиона хотела взять в руки пергамент и написать слёзное письмо Макгонагалл, Помфри, самому Дамблдору. Хоть кому-нибудь, чтобы её снабдили трёхмесячным запасом зелий. Но она знала, что волшебные лекарства вызывают привыкание в той же корреляции, какое воздействие они имеют по сравнению с маггловскими. Только это останавливало её каждый раз. Так что ещё одна причина была в пересматривании новостей до позднего времени — не идти в постель как можно дольше.

Гермиона взяла в руки плеер и засунула наушники в уши, садясь на кровать и опираясь спиной о стену. Пальцы быстро переключали треки в поисках чего-то подходящего. Гермиона испробовала все способы: спать днём, под музыку, с включенным светом… Но ужасы в её голове не боялись электричества или громких битов. Они будто были неубиваемы.

Девушка зажмурилась, слыша, как нарастает мелодия в ушах. В последнее время все вещи, которые являлись синонимами к слову «бессмертие», порождали мурашки жути в её голове.

Она посмотрела на календарь, висевший над домашним цветком, который перетащила в комнату мама, вычитав где-то, что это помогает сну. Только если фикусы были чем-то вроде маггловского ловца сновидений.

Через два дня должны прибыть письма от Гарри с Роном. Друзья пытались переписываться, не упоминая никаких деталей, на случай, если письмо попадёт не в те руки, но делали это часто, просто чтобы получить поддержку. Даже Рон, который терпеть не мог переписываться, каждую неделю присылал ей пергамент. И все эти заковыристые линии чернилами от мальчиков дарили Гермионе какое-то состояние спокойствия, пусть и до наступления ночи.

Девушка открыла глаза, когда сквозняк прошёлся по её голым ногам, сообщая об открывшейся двери.

— Что? — переспросила Гермиона, вытащив наушник, когда увидела, что мама что-то ей говорит.

— К тебе пришёл какой-то мальчик, — улыбнулась она.

Гермиона подняла брови, пытаясь понять, говорила ли её мать буквально. Она переживала за дочь.

Несколько раз, стоя в коридоре, Грейнджер слышала, как родители говорили о том, что лучше бы она осталась в обычной школе, что это до добра не доведёт. Следующим утром девушке пришлось сразу же оборвать такие мысли. Она не принадлежала к этому миру, так что ей не хотелось бы, чтобы родители строили по этому поводу свои теории. Гермиона считала дни до момента, когда сможет отправиться в Нору и больше не тревожить их. Притворяться, что всё хорошо по переписке было гораздо легче.

— Мальчик? — шестерёнки в голове гриффиндорки вращались, пытаясь вспомнить её знакомых.

Примерно до четырнадцати, когда она возвращалась домой на лето, у неё здесь ещё оставались друзья, которые плавно переместились в разряд знакомых. Чем старше Гермиона становилась, тем больше чувствовала свою неуместность здесь, поэтому единственный человек, с которым она могла общаться, был Питер — сосед с ближайшей улицы. Да и то их общение ограничивалось парой тройкой вежливых предложений, когда они сталкивались в ближайшем супермаркете.

— Да, и он очень симпатичный, — заговорщически протянула мама.

— Питер?

Это была какая-то бессмыслица. Гермиона не могла знать, насколько у её матери высокие стандарты, но Питер — обычный худощавый парень, ниже неё на полголовы. Однако кто знает? Особенно с тем помешательством, которое преследовало её мать в желании познакомить Гермиону с кем-то «приземлённым». Почему-то миссис Грейнджер казалось, что общение с парнями-магглами могло бы помочь дочери.

— Не знаю, как его зовут, но он явно стоит переодетой футболки, — улыбнулась женщина, смотря на домашнюю одежду Гермионы, которая совершенно не шла к юбке. Ей было слишком лень её переодевать, когда она увидела газету на подоконнике.

— Мам, — покачала головой Гермиона, но всё же решила снять футболку и натянуть топ, который девушка бросила на спинку стула, придя от психотерапевта.

Спускаясь по лестнице следом за матерью, Гермиона была уверена, что кто-то ошибся. Или её мама окончательно сошла с ума в роли свахи.

Девушка открыла дверь, вспоминая, что вчера сделала заказ в магазине одежды, так что это вполне мог быть курьер. Как только проём двери стал больше, позволяя ей увидеть крыльцо, кожа на её теле покрылась тонким слоем льда, вызывая озноб в диком контрасте с июльским жарким воздухом. Плеер в руке мгновенно стал весить несколько тонн и едва не выскользнул из ладони Гермионы.

Драко лениво прислонился к стене, засунул одну руку в карман и скрестил ноги. Он поднял на неё взгляд, на секунду опустив глаза на кожу, которую не закрывала летняя одежда, а затем вернул его к её лицу.

Она была уверена, что это мираж. Мираж, одетый в маггловские вещи.

— Гермиона? — насторожившись, спросила мама, увидев реакцию дочери. — Ты… знакома с ним?

— Д-да, это… — тот, о чьём имени ты спрашивала, разбудив меня в очередной раз во время кошмара. — Друг, — Гермиона положила плеер на кухонную столешницу и вытерла руку о юбку.

Наверняка ей следовало бы проверить, действительно ли там стоит Драко, хотя это оказалось бы достаточно проблематично, учитывая запрет на использование магии вне школы. Но почему-то Гермиона была уверена, что это действительно он. Вряд ли кто-то мог скопировать такой прищур или наклон головы, который вызывал в ней бурю воспоминаний. Все это время она пыталась затолкать моменты с ним в дальний угол своего сознания, и сейчас они будто окатили её с головы до ног, разом.

— Ты выпила свои лекарства? — спросила мама, то ли из-за нервозности дочери, то ли из-за желания оттянуть момент и решить, связана ли эта нервозность с какой-то опасностью.

Услышав это, Малфой на секунду нахмурился, но потом быстро принял привычное отстранённое выражение лица. Гермиона смутилась, прокашлявшись.

— Да, всё в порядке. Я… — она заставила себя оторвать от него взгляд, боясь, что как только зрительный контакт исчезнет, он пропадёт, растворившись, словно призрак. — Я пройдусь. Всё хорошо.

Иногда Гермионе казалось, что ей приснилось, причудилось. Весь этот год. Ей хотелось иметь что-то, какое-то материальное доказательство того, что они были. Что она действительно знает, какими плавными становятся его движения, когда он смягчается, как темнеют его радужки, когда ему нужно быть к ней ближе, как теплеет его взгляд. Всё то, о чём Гермиона даже помыслить раньше не могла.

Он молча развернулся и пошёл вперед, будто безмолвно говоря ей следовать за ним. Гермиона чувствовала взгляд матери спиной, когда сдвинулась с места, и всеми силами пыталась не выдать своего состояния.

Походка Драко была расслабленной, как обычно, но лишь одного взгляда на его плечи оказалось достаточно, чтобы понять: наверное, он контролирует каждый свой шаг, каждое движение на оживлённой улице.

Гермиона держалась от него в нескольких метрах. Малфой ни разу не повернулся, зная, что она точно следует за ним. Ей хотелось сжать пальцами палочку, которую она всегда носила с собой, просто чтобы унять напряжение, создать иллюзию контроля.

Он мог прийти, чтобы… что? Поразительно, но она вообще не боялась. Переходя дорогу, Гермиона отдавала себе отчёт в том, что он мог сейчас схватить её и отправить к самому Волдеморту. Что это могло быть его следующим заданием, разве нет? Но почему-то она точно знала, что он этого не сделает. Возможно, эта влюблённая девочка в ней окончательно обросла глупостью и наивностью, как плющом, но Гермиона не могла заставить свои инстинкты кричать об опасности рядом с ним.

Малфой мог появиться, чтобы сказать ей, что всё кончено. Это была глупая мысль, потому что ничего не начиналось. Драко есть Драко. Это то, что она сказала мальчикам, спустя время. И это то, что она действительно могла сказать себе. Единственное, как могла это всё описать.

Но эти мысли рассыпались, толкаясь на задворках сознания, по сравнению с тем фактом, что Драко был здесь. Она могла его видеть. Он был в порядке. Абсолютно всё казалось неважным по сравнению с этим фактом.

Малфой повернул в переулок, и это выдернуло её из мыслей. Гермиона была раньше в этом квартале и знала, что это обычный проём между домами, в задней части которого находятся пожарные выходы. Она завернула вместе с парнем за стену из красного кирпича, и Драко наконец-то остановился, повернувшись.

Ей всё ещё казалось, что он ненастоящий. Долгий месяц Гермиона вырисовывала его лицо в своём сознании, чтобы не сойти с ума, вспоминала слова Забини о том, что Малфой выкарабкается, и приказывала себе ему верить. Ведь Драко же верил. Значит, в этом должен быть смысл.

И теперь Малфой стоял перед ней. С этим прищуром в глазах, бардаком на голове и в светлых джинсах, способный одним словом разрушить все многонедельные старания девушки по восстановлению своего морального состояния. Она бы ужаснулась его влиянию на собственную жизнь, если бы задумалась в этот момент хоть о чём-то, кроме его сканирующего взгляда.

— Ты здесь, — выдохнула Гермиона. Видимо, часть меня всё ещё в это не верит.

— Поразительное умение констатировать факты, — покачал головой Драко, стоя у стены.

Гермиона медленно подошла к нему, боясь сделать резкое движение. Лицо Малфоя было маской, и ей хотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться в его реальности, прикоснуться, чтобы пустить рябь по идеальному штилю, который приклеился к нему — бесстрастный и холодный.

— Как ты меня нашёл? — спросила Гермиона, посмотрев ему в глаза.

— Использовал магию, Грейнджер, — закатил глаза Драко, будто она то и делала, что болтала об очевидных вещах.

— Это… — Гермиона посмотрела по сторонам: справа от неё была только стена, которая соединяла два дома между собой, а слева никто ещё не додумался завернуть в этот проём, но этот жест полностью обозначил, чего она опасалась. — Это безопасно?

— Сейчас да, — ответил Драко немного напряжённо. — Это мой подарок, пришлось ждать ровно месяц, — хмыкнул слизеринец. — Сейчас его нет в городе.

От упоминания Волдеморта у Гермионы по коже разлилось липкое чувство страха, но она отогнала его, научившись делать это за всё время.

— Подарок? — переспросила девушка. — Какой?.. — ровно месяц. Сейчас было пятое июля. — Твой день рождения, — уже утвердительно сказала она, догадавшись.

— Нарцисса прикроет меня, — кивнул Драко и посмотрел в сторону.

— Она знает, что ты здесь? — почти шёпотом спросила Гермиона. Ей казалось, что начни она говорить громче, это каким-то образом станет опаснее.

— Нет. Ничего конкретного, — его ответ был резким.

Он вернул своё внимание её лицу. Малфой выглядел… собранно. По его лицу ничего нельзя было сказать. Разве что лёгкие тени под глазами выдавали состояние парня. Гермиона заметила, что его тело стало суше, более очерченным, но не решалась спрашивать. Потому что он никогда не отвечал.

— Господи, ты жив, — ей казалось, что только к этому моменту её мозг наконец на самом деле принял реальность, и она не удержалась: сделала шаг и, протянув к нему руку, прошлась пальцами по его скуле, спустившись к подбородку, шее и ключице. Просто чтобы почувствовать, что он материален. — Ты правда здесь, — больше всего на свете Гермиона боялась проснуться от будильника в этот момент. Хотя её сны никогда не заканчивались чем-то хорошим. Если это сон, значит, с Драко вот-вот должно было что-то случиться. — Что с тобой сделали? Он?.. — Гермиона подняла глаза и увидела, как Драко внимательно наблюдает за ней.

— Он толком ничего не понял тогда. И был взбешён, так что мне досталось не больше, чем остальным, — Драко едва заметно дёрнул плечом, и она проглотила слюну, подавляя в себе желание его обнять. Ему это не понравится. — Грейнджер, какие лекарства ты пьёшь? — он быстро перевёл тему, явно не желая говорить об этом, и в его взгляд вернулся подозрительный прищур.

Она прижала руку обратно к своему телу, отступая назад и смотря на свои босоножки.

— Ничего особенного, просто… — Гермиона заправила кудрявый локон за ухо, вновь смотря на него в попытке выглядеть уверенно. — Просто я не очень хорошо сплю.

Это было настолько дикое преуменьшение, как если бы кто-то назвал педофила просто чудаковатым, но она и так чувствовала себя слишком слабой. И ей не хотелось выглядеть так же. Но, кажется, с Драко это не сработало, судя по тому, как поджались его губы.

— Волдеморт, он… — она переняла его пример и поменяла тему, но на ту, которая была ей не менее неприятна. Просто девушке требовалась информация. Видимость контроля. Хоть что-то, на что она могла бы опереться.

— Живёт в моём доме, — ответил Драко на вопрос, который Гермиона не решилась задать.

Она закрыла глаза. Мерлин. Гермиона подозревала о чём-то подобном, но не могла всерьёз представить, что с ней случилось бы, если бы кто-то вроде этого существа жил бы с ней под одной крышей, плевать, насколько огромен особняк.

— Ничего не происходит, — сказала она сиплым голосом и прочистила горло. — В газетах ни слова, маггловские новости…

— Ему ни к чему, чтобы Министерство узнало об этом сейчас. Гораздо эффективнее держать людей в неведении. Неподготовленную добычу взять проще, к тому же с минимальными потерями, — она вздрогнула от такого сравнения из уст Малфоя, будто парень говорил о ком-то неодушевленном. — Тогда он был сосредоточен на своем возвращении, а уже потом на Поттере, поэтому допустил столько ошибок. В следующий раз так не будет. А следующий раз предстоит, можно не сомневаться.

Драко был тем, кто никогда не подслащивал пилюлю. Он говорил ей в лицо, как на самом деле обстояли дела. Волдеморт выжидает. Он к чему-то готовится. Она была права.

— Ты часто видишь его? — Мерлин, Гермиона не знала, зачем продолжала задавать вопросы, которые потом только сделают ей хуже. Возможно, она просто хотела осознать действительную кошмарность ситуации, по поводу которой легко было обманываться, живя в маггловском мире и наблюдая затишье в газетах. — Чего он хочет?

— Я больше ничего не знаю. Он никому не доверяет, — ответил Драко, прислоняясь лопатками к стене и выглядя… действительно измотанным. Будто всё это время ему приходилось держаться так, будто у него спица между позвонками, и вот наконец-то её вытащили. — Но он заинтересован во мне, так что…

Это выбило из неё весь дух. Один Мерлин знал, что могла значить заинтересованность Волдеморта. Гермиона начала пристально смотреть в его лицо, будто стараясь выудить из него хотя бы одну эмоцию, которая что-то сказала бы ей, на что-то намекнула.

— Ты не должен был так поступать тогда, — вдруг произнесла она шёпотом.

— Да? Потому что ты не сильно жалуешься на то, что не мертва, — съязвил Драко.

— Я так долго не знала, что с тобой, я думала, что ты… Что они тебя… — Гермиона приказывала себе не плакать. Это уж совсем жалко — разрыдаться, когда видишь его впервые за месяц и, скорее всего, последний раз за лето, так что она посмотрела вверх, пытаясь загнать слёзы обратно.

Он тяжело вздохнул, будто знал, что до этого дойдёт.

— Со мной всё нормально, Грейнджер, — сказал Драко, приблизившись, и ей захотелось рассмеяться.

Годрик, кто может говорить, что всё нормально, когда соседствует с Волдемортом, кроме Драко? Нет больше таких людей.

Она посмотрела на него, чувствуя знакомый запах. Он недавно курил, Гермиона могла это точно сказать. Ей захотелось стащить с него светлую футболку и зачаровать ту, чтобы она никогда не теряла свой запах, и забрать себе. Возможно, это бы отогнало её кошмары.

Гермиона чувствовала тепло, исходящее от его кожи, и понимала, насколько ей хотелось притронуться. Она инстинктивно чувствовала, что он вот-вот исчезнет, поэтому девушка незаметно стиснула руку в кулак, оставив на ладони глубокий след от ногтей. Потому что, проснувшись завтра, ей нужно было найти какие-то подтверждения того, что Драко — живой и здоровый — не причудился ей в бреду.

Гермиона растёрла повреждённый участок. Он медленно поднял руку и прислонил ладонь к её щеке. Ей захотелось всхлипнуть, когда она почувствовала тепло его кожи и аромат одеколона, который был более концентрирован у запястья и не перебивался вишнёво-ванильными сигаретами и запахом его любимой жвачки. Почему всегда, когда они стояли так близко, Гермиона была уверена, что этот раз — точно последний? Почему после этого у неё оставался в горле ком?

— Ты должна спать, — проговорил он, выводя круги под её ухом, немного опустив ладонь.

— Я не…

Полицейская сирена завизжала где-то близко, возможно, за домом, на проезжей части, и Гермиона вздрогнула. Такие реакции стали привычным делом, и Драко вздохнул ещё тяжелее. Говорить то, что она планировала, было бессмысленным.

— Тебе ничего не угрожает, — сказал Драко, повторяя траекторию касаний у неё на лице: челюсть, щека и лишь затем кончик брови. Его голос был монотонным, и Гермионе хотелось остаться здесь навечно — с закрытыми глазами, чувствуя его отпечатки у себя на коже. — Неужели ты думаешь, что я бы смог оставить тебя там? Ты бы никогда не пострадала.

Драко точно знал событие, которое вызвало её тревожность, но не причины. Ей никогда не было страшно за себя. Гермиона не могла спать не потому, что видела свою кончину в кошмарах.

Именно поэтому она подняла руку и крепче ухватилась за тыльную сторону его ладони. Сейчас ей было так спокойно, словно какая-то часть её сердца вернулась. Та часть, которую Гермиона оставила там, на кладбище, в плену истерики и запекшейся крови.

Луна как-то сказала, что на самом деле мы все бездомные и находим дом, только встречая других людей. Кажется, Гермиона нашла свой.

Ей пришлось открыть глаза, когда он убрал руку и выудил что-то из кармана. Это был пузырёк миллилитров сорок, не больше. Он закрывался крышкой с пипеткой, которая не давала бледно-лавандовой жидкости вылиться.

Гермиона свела брови на переносице.

— Этой вещи тебе нужно три капли. Размешивай в воде и выпивай каждое утро на голодный желудок, — Драко вложил ей пузырёк в руку. — День на третий уже сможешь нормально спать.

— Что это? — Гермиона повертела стекло в руках, видя, что жидкость по консистенции не гуще воды.

— Это сварила Тинки, и лучше зелья ты вряд ли найдёшь, — девушка упёрла в него взгляд, и Малфой клацнул челюстью, явно предчувствуя сопротивление. — Тебе нужно прийти в себя, Грейнджер. Никто не хочет, чтобы твоя нервная система стёрлась в труху до начала года, — резко добавил он, заранее раздражаясь.

— Тебя же не было в школе. Откуда ты… — понимание пришло внезапно. — Ты говорил с Забини.

— Да, — коротко ответил Драко.

Значит, он ему сказал.

Малфой поднял на неё взгляд, и Гермиона поняла, что итальянец действительно передал послание. Здесь нечего было говорить, она лишь сжала флакон в руке. Можно было представить, что сказал ему Забини по поводу её состояния, вряд ли мулат сильно приукрашивал бы. Поэтому Драко здесь. Возможно, чувствует вину. Ей хотелось сказать, чтобы он перестал, но она слишком хорошо знала Малфоя и предполагала, что это только ещё больше его разозлит.

— Мне пора, — сказал парень, отступая.

Гермиона почувствовала, как в её животе образовалась пропасть, ровно пропорциональная длине шага, который он сделал.

— Драко, — она произнесла его имя вслух впервые за этот месяц и уже забыла, как оно чувствуется на языке, — пожалуйста, будь осторожнее, — она слышала в своём голосе мольбу, но ей было плевать.

Пузырек между её пальцев стал влажным, когда тень промелькнула на его лице. Наверняка Драко вспомнил тот день, в который она говорила ему это в последний раз, и он кивнул, разворачиваясь. Шаг, второй… Драко затормозил, и Гермиона могла поклясться, что у неё остановилось сердце.

— Чёрт возьми, — услышала она еле слышный голос Малфоя, когда он повернулся и за секунду преодолел расстояние между ними, припечатывая её к стене.

Глухой удар головой о камень напомнил ей о том, когда это произошло впервые. В комнатушке выручай-комнаты, где поцелуй на вкус был как злость, как ненависть, как что-то запретное, которое толкнуло её в бездну, хохоча, словно безумие. Зная, что она утонет.

Гермиона простонала, тут же зарываясь пальцами в его волосы, наводя там ещё больший беспорядок. Драко держал её за горло, не давая отодвинуться и опустил вторую руку, приподнимая юбку и сжимая в ладони кожу. Его касания были привычно грубыми, хлесткими, такими, будто он пытался впечатать себя в её кожный покров. Гермиона обнимала его за шею, прижимая к себе ближе.

Поцелуи становились всё глубже и развязней, и она подумала, что только Малфой мог заставить её забыть о том, что они стояли в двух шагах от людного Лондона. Он сжал бедро девушки, толкаясь к ней, и она резко вдохнула, оторвавшись, чтобы перевести дух.

Малфой опустил голову и облизал её шею, засасывая кожу. Иголочки рассыпались по плечам Грейнджер, вызывая незамедлительную реакцию. Она прогнулась, давая ему прижать её к себе ближе, но потом здравомыслие немного пошатнуло захлестнувшую эйфорию. Как наркоман, который добрался до лучшего сорта кокаина, остановиться было буквально невозможно.

— Драко, нет, — выдохнула Гермиона, почувствовав зубы на шее. — Мама… — она пыталась связно выразить свою мысль.

Он явно понял то, что девушка хотела сказать, и выдал недовольный звук, отодвинувшись от её шеи. Драко сжал пальцами щёки девушки, возвращая ей резкие поцелуи, будто компенсируя недостаток.

Гермиона втянула в рот его нижнюю губу, побуждая парня не останавливаться. Её начало лихорадить. Так, словно ей многие дни было холодно, так сильно, что она уже верила, что эта Антарктика будет вечной. И тут её укутали в плед из чистой вулканической лавы.

Гермиона положила ладони на его живот, подняв футболку, чувствуя, как Малфой возбуждён. Она скользнула руками вниз в желании коснуться, но он резко схватил её за кисть, останавливая движение на уровне ремня.

— Блять, Грейнджер, — его голос был таким, будто он простыл, а затем решил съесть несколько килограммов мороженого. Он прислонился лбом к её, глубоко дыша и поглаживая кожу девушки под топом в районе поясницы. — Мне нужно идти. У меня мало времени.

— Я не хочу, чтоб ты уходил, — прохныкала Гермиона, как капризный ребенок.

Ей хотелось, чтобы Малфой остался. Чтобы он уснул с ней. Тогда ей бы не понадобилось никакое зелье. Гермионе просто было нужно, чтобы он не уходил.

Она двинула рукой, пытаясь опустить её ниже, и почувствовала, как Драко инстинктивно двинул бёдрами навстречу касанию. Затем захват на кисти девушки стал крепче, и он поднял глаза, прищурившись.

— Это подло, — сказал Драко.

Гермиона улыбнулась. Впервые за всё это время.

Малфой оставил на её губах ещё один быстрый поцелуй, выдохнул и отступил. Со стороны казалось, будто он совершает над собой насилие.

— Пей сыворотку. Ты должна спать, — секунда, и его слова уже звучат как приказы.

За это Гермиона была ему благодарна, потому что в ней проснулось знакомое желание задушить его за командование.

— Пожалуйста, Драко, — она выделила первое слово, напоминая о своей просьбе.

Пожалуйста, будь осторожен. Останься живым. Иначе я не представляю, как жить потом дальше.

Он уловил её взгляд и направился в сторону, но затем обернулся, будто что-то обдумывая.

— Грейнджер, чем закончилась та сказка? — спросил Драко. — Где Герда бежала за Каем?

Она на мгновение зависла, вспоминая, о чём идет речь, а затем выдохнула, едва заметно улыбнувшись.

— И жили они долго и счастливо, я полагаю.

— Ну, конечно, — язвительно произнёс Драко, криво ухмыляясь.

Лёгкий хлопок, и он растворился в воздухе. Гермиона закрыла глаза, прислоняясь щекой к стене и думая о том, что этот жест уже можно считать традицией. Кожу покалывало, и она почти физически могла ощущать, как те самые бабочки размахивают крыльями, разлетаясь по каждой из её вен, доходя до обоих сердечных клапанов.

Гермиона прекрасно понимала, что впереди их ждёт ад, усеянный жизнями, и им только не хватало сделать это всё ещё тяжелее. Они находились в начале пути, а уже было больно, словно идёшь по горячим углям, постоянно нарываясь на новые и новые способы вырвать себе душу.

Война неминуема, и она будет жестокой. Драко умел быть жестоким, непостоянным, он умел делать ей больнее всех. И, наверное, верным решением было бы понять, что ей не нужно этой душевной резни. Но Гермиона слишком хорошо знала, что Драко являлся одним из тех, кого любить — всё равно, что гореть заживо. И всё равно любить.

========== Глава 1 ==========

— Годрик! — пискнула Гермиона, кашляя и опираясь другой рукой о землю. — Теперь я понимаю, почему Фред предпочитает передвижения по каминной сети!

— В первый раз всегда так, — мистер Уизли подал ей руку, добродушно улыбаясь. — Ничего-ничего, вы ещё научитесь!

— Надеюсь, — буркнул Гарри, осматривая оправу своих очков, которая погнулась при ударе о грунт.

Гермиона обернулась и увидела, как Седрик приземлился подобно балерине, словно все годы в Хогвартсе только и делал, что выжидал возможность эффектно переместиться с портключом.

— Ну не скажи, Артур, я помню, мы с Седриком в первый раз отправились при помощи портключа на тысячу километров, представь! — вздернул вверх палец мистер Диггори. — И у него даже прическа не испортилась, да? Седрик, скажи?

Гарри с Роном многозначительно переглянулись, услышав за эти несколько часов уже, наверное, десяток случаев, где Диггори-младший был «настоящим чемпионом». Гермиона поджала губы и выдернула из рук Поттера очки, устав смотреть на его глупые попытки починить их способом «надави посильнее и ожидай лучшего».

— Это простое заклинание, Гарри, — нервно вздохнула она, тайно радуясь, что друга не задевали постоянные рассказы мистера Диггори о том, как он в прошлом году упал с метлы, а Седрик поймал снитч.

— В сторону, леди, давайте же, отойдите! — Грейнджер потянул за локоть стоявший перед новоприбывшими мужчина. Видимо, он встречал волшебников. — Сейчас сюда должна прибыть большая делегация из Черного леса, если они упадут прямо на вас… Да, Артур, сейчас найду ваше место…

Ребята прошли немного вперед, поправляя сумки на плече. Молли разбудила их, ещё когда солнце не взошло, и Гермиона зевала через каждую минуту, пока взрослые догоняли их, точно зная, куда повернуть на развилке.

— В прошлом году я планировала взять несколько дополнительных уроков и изучить трансгрессию раньше… — начала говорить девушка, думая о теплой кровати в Норе, из которой её выдернули, чтобы переместиться с помощью портключа из-за невозможности другого способа передвижения.

— Да, да, следовало взять ещё один маховик времени, чтобы успеть сдать и СОВ, — закатил глаза Рон, который, кажется, до сих пор был немного обижен на подругу за то, что она утаила от них этот секрет.

Гермиона зыркнула на него, но мистер Уизли лишил её возможности ответить, заведя разговор с магглом, у которого в руках был потрёпанный блокнот, а во взгляде — растерянность.

— Да, да, Уизли… — протянул мужчина, по-видимому, смотритель. — Участок у леса. Сейчас будете платить?

— Конечно, — кивнул Артур и, высыпав деньги на руку, задышал громче, звякая монетами.

— Давайте я вам помогу, — подошёл к нему Гарри, помогая разобраться с маггловскими деньгами.

— Ах, да, эти бумажные кусочки, никак не запомню…

— Вы иностранцы, да? — Гермиона подняла голову, оторвавшись от наблюдения суеты вокруг монет, когда маггл задал вопрос, размахивая буклетом. — Вы не первый, кто никак не разберётся с оплатой. Столько людей, я такое впервые вижу, и все будто знают друг друга, словно одна компания. И разгуливают, чудики, в…

— Обливиэйт! — Артур направил на мужчину палочку, сосредоточенно вычертив руну в воздухе.

— Вот вам карта лагеря, — безоблачно улыбнулся тот через минуту. — Приятного отдыха!

Мистер Уизли подтолкнул ребят в спины, побуждая идти вперёд. Гермиона несколько раз оглянулась, нахмурившись.

— В этом нет ничего хорошего, — покачала головой она, произнося еле слышно. — Если ему будут по двадцать раз на дню стирать память, заклинание оставит на нём след.

— Невозможно спасти всех вокруг, Гермиона, — вздохнул Рон, убирая ветку на её пути, потому что она по-прежнему оборачивалась на маггла.

— Завтра всё уже закончится, — кивнул Гарри. — К тому же, это чемпионат Мира! Такое не каждый день случается! Просто расслабься и будь благодарна, что это не твои проблемы.

Дойдя до своей поляны, они бросили вещи и, осознав, что палатки придётся ставить вручную, парни обступили мистера Уизли, который с энтузиазмом принялся за этот вызов, хотя никто понятия не имел, как это делается.

— Мы с родителями как-то ходили в поход, я могу помочь, — Гермиона взяла инструкцию и, закусив правую часть нижней губы, управляла мальчиками, которые носились с дугами, пытаясь понять, как соединить тент с оттяжками.

Когда работа была сделана и мистера Уизли, наконец, отпустило помешательство по поводу молотка, Гермиона и Джинни зашли внутрь своей палатки, признавая, что здесь было достаточно просторно. В подобные моменты, когда мир волшебства так тесно пересекался с миром магглов, Грейнджер часто хотелось хотя бы на минуту показать эту палатку своим родителям. Она мечтала запечатлеть их лица при виде того, что в миниатюрном на вид тенте умещаются кухонька, две кровати и круглый столик со старым светильником.

— У вас не воняет кошками! — возмущённо произнес Гарри, переступив порог палатки для девочек, пригнувшись.

Гермиона рассмеялась, снимая с себя куртку и бросая её на кровать.

— Папа сказал сходить за водой для приготовления еды, — недовольно оповестил всех Рон. — Хотя, я понятия не имею, зачем с этим возиться, если можно просто незаметно её вскипятить при помощи волшебной палочки.

Они вышли из-под навеса, щурясь от солнца, которое с каждой минутой поднималось все выше.

— Всё ради безопасности, Рональд, давайте не будем усложнять работу Министерства, — ответила Грейнджер, пока они протискивались мимо всевозможных палаток. Большинство волшебников откровенно хотели плевать на любую безопасность, возводя вокруг палисадники и выпуская живых павлинов.

— Все только и твердят о какой-то чепухе, которая должна быть в Хогвартсе в этом году, — вспомнил Рон, после того, как на них едва ли не налетел ребёнок, летающий на игрушечной метле. Пусть она поднималась всего на несколько сантиметров над землей, но вряд ли это было чем-то, что магглы привыкли видеть в обычный вторник. — Когда об этом говорил Перси, я думал, что это что-то вроде выставки котлов с утолщённым днищем, это ведь Перси, только он может быть взволнован из-за какой-то херни, но, кажется, будет правда что-то стоящее.

— О чём именно говорили? — спросил Гарри.

— Что-то о том, что никто не