Православные рассказы и истории батюшек читать

• Полный текст
• Копие и Брынза
• Отец Стефан
• Чистильщик
• “Разделили ризы мои между собою…”
• Икона
• Мироносица
• Баба Фрося

Почему у соседа, или напар­ника, или кол­леги и денег больше, и дом – чаша пол­ная и дети умницы? А у себя, куда взгляд не кинь – всюду клин. Самое уди­ви­тель­ное то, что жалу­ются все: и те, кото­рые, по мне­нию дру­гих, живут при­пе­ва­ючи, и те, кто по соб­ствен­ному разу­ме­нию, обой­дены и про­игно­ри­ро­ваны. Не может же быть такого, чтобы всех и вся обхо­дили мило­сти Божии, и на всех нас лежала печать посто­ян­ной нужды и искушений.

Два недав­них, слу­чив­шихся со мной собы­тия, кое-что прояснили.

Сло­мался у меня ком­пью­тер. Вече­ром рабо­тал, а утром, когда решил забрать при­шед­шую элек­трон­ную почту, «хмык­нул» пару раз что-то про себя, а вклю­чаться не захо­тел. Повез я его в ремонт, печально рас­суж­дая, как же быть? На «выходе» цер­ков­ный, мно­го­стра­нич­ный «Све­ти­лен», пас­халь­ные поздрав­ле­ния необ­хо­димо закон­чить, да и еще масса дел неот­лож­ных, кото­рые, нача­тые и завер­шен­ные, лежали в памяти машины, в столь не нуж­ный момент, так меня подведшей.

В тот же день необ­хо­димо было ехать на при­ход, попро­сили окре­стить ребенка.

В церкви, кроме моло­дых роди­те­лей, вос­при­ем­ни­ков и дитяти, была еще одна жен­щина, наша недав­няя прихожанка.

— Ну вот, — поду­ма­лось мне, — Иску­ше­ния продолжаются.

Дело в том, что много горечи и хло­пот при­но­сила с собой эта дама. Озлоб­лен­ность на мир, на всех и вся, была, как мне каза­лось, в ней пато­ло­ги­че­ская. Её испо­ведь или про­сто раз­го­вор зву­чали как обви­ни­тель­ный акт. Доста­ва­лось всем, но больше всего, есте­ственно, непу­те­вому мужу и непо­слуш­ным детям. Когда же я пытался ска­зать, что, сле­дует искать при­чину и в себе, то в ответ полу­чал хлест­кие обви­не­ния в своей пред­взя­то­сти и не сочувствии.

В конце кон­цов, уго­во­рил я ее поехать к более опыт­ному, чем я мно­го­греш­ный, старцу духов­нику, хотя уве­рен­но­сти в том, что поездка состо­ится или, что-либо при­не­сет, у меня не было.

После кре­стин и состо­ялся наш разговор.

Предо мной был иной чело­век. Спо­кой­ствие, рас­су­ди­тель­ность, какая-то пол­нота в мыс­лях и, самое глав­ное, ясный, не бега­ю­щий и не изме­ня­ю­щийся взгляд.

— Батюшка, я при­шла побла­го­да­рить вас, слава Богу, у нас все нала­ди­лось, да и я успокоилась.

— Что же сде­лал-то с вами, отец N., что вы пре­об­ра­жен­ная ныне и видом, и словами?

— Да я, монаху-то, все рас­ска­зала, целый час гово­рила, он молча слу­шал. Потом поло­жил мне руки на голову и молитвы читал.

— И все?

— Нет, бла­го­сло­вил мне коро­бо­чек запе­ча­тан­ный и лен­точ­кой закле­ен­ный и ска­зал, чтобы я ехала домой. Еще он попро­сил, чтобы я, по при­езду, в хате побе­лила, покра­сила под­окон­ники, сыно­вьям и мужу купила по рубашке, а доченьке пла­тьице, а потом мы должны были вме­сте сесть за стол с обе­дом, «Отче наш» про­чи­тать и коро­бо­чек этот открыть.

— Ну, а дальше? Меня уже начало одо­ле­вать любопытство.

— Я, два дня коло­ти­лась, к суб­боте, как раз упра­ви­лась, ну и сели мы за стол. Открыл муж коро­бочку, а там пять крас­нень­ких, с орна­мен­том, дере­вян­ных пас­халь­ных яичка. Посмот­рела я на них, а потом на мужа и детей и такие они все радост­ные, да чистень­кие, да свет­лень­кие и … рас­пла­ка­лась. А в доме тоже хорошо, уютно и все белень­кое. И род­ное все, родное.

Передо мной был дру­гой чело­век. И внеш­ность та же и голос тот же, а чело­век – другой.

Пора­до­вался я молитве мона­ше­ской, уму и про­зор­ли­во­сти старца и поехал домой. По дороге, зашел за компьютером.

— Отре­мон­ти­ро­вали? Навер­ное, что-то серьез­ное? Ждать при­дется? – с порога начал вопро­шать масте­ров, зара­нее как бы под­го­тав­ли­вая себя в неиз­беж­но­сти дол­гого ожи­да­ния и непред­ви­ден­ных растрат.

— Сде­лали, отец Алек­сандр, сде­лали, — успо­ко­или меня, и, видя мою радост­ную физио­но­мию, добавили:

— Отец Алек­сандр, вот мы смот­рим и такая на вас рубашка наряд­ная, да кра­си­вая, да чистая.

— Ну вот, — поду­ма­лось, — опять пятно поса­дил или в краску где то влез.

Огля­делся. Да нет, вроде и не порвано и не выпач­кано. Вопро­си­тельно гля­нул на улы­ба­ю­щихся ком­пью­тер­ных спецов.

— ?!

— Да вот, вы, батюшка и чистый и гла­жен­ный, а в ком­пью­тере, под кожу­хом пыли грязи было столько, что и рабо­тать ему нев­мо­готу стало. Чистить хоть ино­гда же надо пыле­со­си­ком. Сами, небось, каж­дый день моетесь…

Тут мне стало стыдно. Чуть же позже – понятно. Не вокруг тебя грязь да нечисть, а в тебе самом, внутри она гнез­диться. Вот о каком «бревне» Гос­подь говорил.

Внед­рится соблазн гре­хов­ный в душу нашу, окку­пи­рует сердце, при­жи­вется там и начи­нает нам лень духов­ную при­ви­вать, да на язык слова оправ­да­тель­ные посы­лать, и пошла жизнь напе­ре­ко­сяк. Зло на зло набе­гает, да гне­вом пита­ется. А выход то, про­стой, хотя и не лег­кий. Уборку сде­лать надо, и внутри и вокруг себя. К чистому чистое при­ло­житься, а гряз­ное, все­гда грязь най­дет, как та сви­нья, знаменитая…

«Поверни зрачки свои вовнутрь себя — сове­туют мно­го­муд­рые старцы, и добав­ляют, — при­чина бед твоих в сердце твоем».

Копие и Брынза

Всё нача­лось проще про­стого и обыч­ней обыч­ного. В храме у дежур­ного зазво­нил теле­фон и при­гла­сили свя­щен­ника. Жен­ский голос объ­яс­нил, что вот есть пре­ста­ре­лый ста­ри­чок, кото­рого надо бы поис­по­ве­до­вать, но везти его в храм никак нельзя, слиш­ком слаб, и опа­са­ются, что дорогу не перенесет.

На вопрос, ходил ли дедушка в цер­ковь и надо ли кроме испо­веди при­ча­щать, отве­тили, что ранее он никуда не ходил, но в Бога верил всю свою жизнь и что кроме испо­веди ему пока ничего дру­гого не надобно.

Нет так нет, но испо­ве­до­вать все равно надо — поду­мал я, и при­го­то­вился обсу­дить: когда ехать, где он нахо­дятся и на чем доби­раться, но, услы­шав мое согла­сие, трубку тут же положили…

Не успел я сооб­ра­зить, что это за стран­но­сти такие, как в храме потем­нело, весь проем двери заго­ро­дили две мощ­ные фигуры.

Помните окон­ча­ние века про­шлого и внеш­ний вид так назы­ва­е­мых «новых рус­ских»? Плот­ные, широ­кие, коротко постри­жен­ные с ничего не выра­жа­ю­щими лицами и с тол­стыми золо­тыми цепями, отде­ля­ю­щими головы от туло­вища, так как поня­тие «шея» у них прак­ти­че­ски отсут­ствует. Именно они и сто­яли в двер­ном про­еме, вгля­ды­ва­ясь в ими же затем­нен­ную пустоту храма. Довер­шали эту ком­по­зи­цию, вре­мен рас­пре­де­ле­ния соб­ствен­но­сти, крас­но­ва­тые пиджаки, обкле­и­ва­ю­щие могу­чие торсы. Джинсы и крос­совки с пры­га­ю­щей пумой при­сут­ство­вали тоже.

Дол­жен заме­тить, что я, до дня нынеш­него, так и не могу отли­чить этих двух послан­ни­ков друг от друга. Раз­ница меж ими заклю­ча­лась только в том, что один из них обра­щался ко мне: «вы, свя­той отец», а дру­гой: «ты, батя». Все осталь­ное суще­ствен­ных отли­чий не имеет, а осо­бые при­меты отсутствуют.

— Соби­райсь, батя, — ска­зал один.

Вто­рой добавил:

— Ничего не забудьте, свя­той отец, облом воз­вра­щаться будет.

Пока я ком­плек­то­вал треб­ный чемо­дан­чик, мне был задан вопрос, кото­рый все­гда задают захожане:

— Свя­той отец, а о здра­вии, куда свечки поставить?

Я ука­зал на цен­траль­ные под­свеч­ники и добавил:

— Записку напи­шите с име­нем, чтобы знать за кого молиться.

— Какую, записку, батя, сам напиши, за здра­вие Брынзы.

— Кого? — не понял я.

— Ну вы даете, свя­той отец. К Брынзе вы сей­час с нами поедете, он и ска­зал, что бы свечки поста­вили. Самые большие.

— Так нет такого имени — «Брынза», как его кре­стили, каким именем?

Вы когда ни будь видели, как отблески мысли и тени задум­чи­во­сти про­яв­ля­ются в этих квад­рат­ных лицах? Инте­рес­ные мгно­ве­нья; но улыбка пони­ма­ния все равно радует, неза­ви­симо от уровня обра­зо­ван­но­сти, кра­соты лица и образа жизни.

— Вла­ди­ми­ром его зовут, — поняли нако­нец, что от них тре­бу­ется посланники.

Дежур­ный запи­сал в сино­дик, а потом уста­вился на пяти­де­ся­ти­дол­ла­ро­вую купюру. Пять све­чей, хоть и самых доро­гих, столько никак не стоили.

— Так много это, — в сму­ще­нии ска­зал он, про­тя­ги­вая деньги обратно.

— На храм оставь, пацан, — хмык­нул, через плечо, один из при­е­хав­ших, кото­рый, по всей види­мо­сти, выпол­нив зада­ние по свеч­кам, уже успел забыть о нем.

Подоб­ным обра­зом из род­ной церкви я еще нико­гда не выхо­дил. Сопро­вож­де­ние было сродни киношно-бан­дит­скому сери­алу. Слава Богу, что они хоть руки под пиджа­ками не дер­жали. Бабули, сидя­щие на ска­ме­ечке у храма истово пере­кре­сти­лись, завол­но­ва­лись, зашеп­тали, но уви­дев мой доб­ро­душ­ный кивок кажется успо­ко­и­лись, хотя и смот­рели вслед настороженно.

В маши­нах я не раз­би­ра­юсь, но так как эта была боль­шая и высо­кая, с при­леп­лен­ным сзади коле­сом, то, зна­чит, «джип». Забрался, как ука­зали на зад­нее сиде­нье, справа и слева сели мои ново­яв­лен­ные тело­хра­ни­тели и … поехали.

— Вы, свя­той отец, не вол­нуй­тесь, все по уму будет, — успо­коил меня, сидя­щий справа, а левый добавил:

— Бать, ты чего в кейс свой так вце­пился? Никуда он не денется.

И дей­стви­тельно, только сей­час заме­тил, побе­лев­шую от напря­же­ния руку на ручке чемо­дан­чика, как и обра­тил вни­ма­ние на то, что мысли мои далеки от пред­сто­я­щей исповеди.

Вообще-то страхи стра­хами, но глядя на пол­но­стью эки­пи­ро­ван­ную доро­гую машину, пред­ста­ви­те­лей охраны и води­теля невольно начи­на­ешь стро­ить в уме образ особ­няка в кото­рый меня доставляют.

Не постро­и­лось. Домик ока­зался неболь­шим, годов шести­де­ся­тых постройки, правда, с теле­ви­зи­он­ной тарел­кой над кры­шей, да жур­ча­щим ручей­ком вдоль дорожки от калитки до крыльца. С дон­бас­ским дефи­ци­том воды не каж­дый мог себе подоб­ное соору­дить, да еще укра­сить его на япон­ский манер дико­вин­ными кам­нями и необыч­ным кустар­ни­ком. Всю осталь­ную тер­ри­то­рию зани­мал обыч­ный сад, с бесед­кой и колодцем.

На крыльце встре­тила моло­дая девушка.

— Внучка, навер­ное, — пред­по­ло­жил я и не ошибся.

— Про­хо­дите батюшка, дед вас ждет.

В зале, то есть в цен­траль­ной и самой свет­лой ком­нате дома, в кресле, сидел худой как жердь ста­рик в свет­лой спор­тив­ной майке и в акку­рат­ных лет­них сво­бод­ных брю­ках и совре­мен­ней­ших доро­гих кра­си­вых туф­лях, кото­рые на про­тя­же­нии всего буду­щего обще­ния при­ко­вы­вали моё внимание.

Никак не вяза­лись эти туфли к верх­ней одежде и тату­и­ровке, покры­ва­ю­щей все види­мую, из под майки, грудь и руки деда. Не силен я в зэков­ской сим­во­лике, но трех­ку­поль­ный собор на левом пред­пле­чье и набор раз­но­об­раз­ных синих «перст­ней» на паль­цах рук гово­рил о боль­шой зонов­ской эпо­пее моего испо­вед­ника. Да и сам дед, от мод­ных баш­ма­ков до седой, заост­рен­ной вверх головы, напо­ми­нал что то тюрем­ное, острое и бескомпромиссное.

— Не «Брын­зой» бы тебя назвать, а «шилом» или «гвоз­дем», — поду­ма­лось мне.

В раз­го­воре же и испо­веди дед дей­стви­тельно был колю­чим и кон­крет­ным. Гово­рил он тихо, четко отде­ляя слово от слова и было видно, что обду­мы­вал он свой раз­го­вор тща­тельно и заранее.

Вы здесь

• Главная
• Рубрики
• Рассказы

Рассказы

Страницы