Сравнительный анализ “Стансов” А.Пушкина
и “Столетье с лишним — не вчера…” Б. Пастернака
Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти.
Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому Александр Пушкин обращается к Николаю Первому, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией “Фелицы”, адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине Второй. Поэт дает советы царю, напоминает, слегка поучает, немного льстит, самую малость просит… Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на “незлобную”. Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же А. Пушкин идет на некоторый моральный компромисс, проводя параллель между “мятежами и казнями” “начала славных дней Петра” и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической, ибо вспомним пушкинское же “рабство, падшее по манию царя”). Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю Первому, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно “правдой привлечь сердца” и “нравы укротить наукой”. Александр Пушкин именно “утешается параллелью”, как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец — идеал русского народа.
Через “столетье с лишним” Б. Пастернак, охваченный тем же, что и А. Пушкин, желанием, вновь возвращается к теме “мятежей и казней”, но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Б. Пастернака. Двадцатый век полностью рассеял все иллюзии “параллелей”; даже “надежду славы и добра”, естественную XIX веку, поэт называет «соблазном».
А. Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Б. Пастернак показывает воплощение этого “желаемого” в реальности:
И тот же тотчас же тупик
При встрече с умственною ленью…
Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: “Хотеть… труда со всеми сообща”, “И те же выписки из книг, / И тех же эр сопоставленье”.
Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения — 1931 год. Страна уже в полной мере познала “мятежи и казни”. В поэте идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Б. Пастернака питает его же скептицизм:
Итак, вперед, не трепеща
И утешаясь параллелью,
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Поэт — человек, и слабый человек, — и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все:
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
(Б.Пастернак, “Гамлет”)
“Эр сопоставленье” показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа — индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак (гении души и труда)” можно воистину назвать великим:
Времена не выбирают —
В них живут и умирают.
Сравнительный анализ “Стансов” А. Пушкина и “Столетье с лишним — не вчера…” Б. Пастернака
Поэт
всегда вольно или невольно соприкасается с
государственной властью. Из этого, как
показала история, не получается ничего
хорошего для поэта и ничего полезного для
власти.
Однако
надежда на просвещенного правителя никогда
не покидала людей искусства. Поэтому
Александр Пушкин обращается к Николаю
Первому, только что взошедшему на престол,
со своеобразной интерпретацией “Фелицы”,
адресованной в свое время Г. Державиным
Екатерине Второй. Поэт дает советы царю,
напоминает, слегка поучает, немного льстит,
самую малость просит… Уже не веря в
просвещенную монархию, поэт надеется хотя
бы на “незлобную”. Нужно обладать
определенной смелостью и огромным талантом,
чтобы поучать монарха, но все же А. Пушкин
идет на некоторый моральный компромисс,
проводя параллель между “мятежами и
казнями” “начала славных дней Петра” и
кровавым завершением восстания
декабристов, где большинство пострадавших
были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых,
А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической,
ибо вспомним пушкинское же “рабство,
падшее по манию царя”). Во-вторых, поэт,
ставя столь высокую планку Николаю Первому,
желает смягчить участь своих друзей, внушив
монарху, что можно “правдой привлечь
сердца” и “нравы укротить наукой”.
Александр Пушкин именно “утешается
параллелью”, как скажет век спустя Борис
Пастернак о Однако нельзя обвинять поэта в
желании видеть на троне мудрого душой царя:
образованный совестливый самодержец —
идеал русского народа.
Через
“столетье с лишним” Б. Пастернак,
охваченный тем же, что и А. Пушкин, желанием,
вновь возвращается к теме “мятежей и
казней”, но развивает ее уже в совершенно
ином русле. Высокой торжественности
пушкинского слога противопоставляются
ирония и горечь Б. Пастернака. Двадцатый век
полностью рассеял все иллюзии “параллелей”;
даже “надежду славы и добра”, естественную
XIX веку,
поэт называет “ соблазном ”.
А.
Пушкин набрасывает лишь возможную
перспективу, желаемое, а Б. Пастернак
показывает воплощение этого “желаемого” в
реальности:
И
тот же тотчас же тупик ,
При
встрече с умственною ленью…
Но
и в стихотворении XX века
нет безысходности и пессимизма: душевный и
умственный труд оставляют человека
человеком во время любых катаклизмов: “Хотеть…
труда со всеми сообща”, “И те же выписки из
книг, / И тех же эр сопоставленье”.
Стоит
обратить внимание на дату пастернаковского
стихотворения — 1931 год. Страна уже в полной
мере познала “мятежи и казни”. В поэте идет
борьба разума с сердцем: холодный рассудок
понимает, что сделан шаг в сторону пропасти,
а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Б.
Пастернака питает его же скептицизм:
Итак,
вперед, не трепеща
И
утешаясь параллелью, Пока ты жив, и не моща,
И
о тебе не пожалели.
Поэт
— человек, и слабый человек, — и он
оправдывается перед обществом. Вернее,
общество вынуждает его оправдываться за то,
что он не такой, как все:
Пока
ты жив, и не моща,
И
о тебе не пожалели.
Да,
чаша страдания не будет пронесена мимо
поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он
снова останется один на один с жестоким
железным веком.
Я
один, все тонет в фарисействе.
Жизнь
прожить — не поле перейти.
(Б.
Пастернак, “Гамлет” )
“Эр
сопоставленье” показывает, что величие
эпохи не зависит от пролитой крови и
количества человеческих жертв. Человек, его
душа — индикатор эпохи. А значит, время, в
которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак (гении
души и труда), можно воистину назвать
великим:
Времена
не выбирают —
В
них живут и умирают.
(Сравнительный анализ «Стансов» А. Пушкина и «Столетье с лишним — не вчера…» Б. Пастернака)
Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти.
Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому А. С. Пушкин обращается к Николаю I, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией «Фелицы», адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине II. Поэт дает советы царю, напоминает, немножко поучает, немного льстит, немного просит… Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на «незлобную». Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же Пушкин идет на некоторый моральный компромисс с собой, проводя параллель между «мятежами и казнями» «начала славных дней Петра» и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической, ибо вспомним пушкинское же «рабство, падшее по манию царя»). Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку НиколаюI, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно «правдой привлечь сердца» и «правы укротить наукой», Пушкин именно «утешается параллелью», как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец — идеал русского народа.
Через «столетье с лишним» Пастернак, подхватив пушкинское желание, вновь возвращается к теме «мятежей и казней», но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Пастернака. ХХ век полностью рассеял все иллюзии «параллелей»; даже «надежду славы и добра», естественную ХIХ веку, поэт называет «соблазном».
Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Пастернак показывает воплощение этого «желаемого» в реальности:
И тот же тотчас же тупик
При встрече с умственною ленью…
Но и в стихотворении ХХ века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: «Хотеть… труда со всеми сообща», «И те же выписки из книг, / тех же эр сопоставленье».
Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения — 1931 год. Страна уже в полной мере познала «мятежи и казни». И у поэта идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Пастернака питает его же скептицизм:
Итак, вперед, не трепеща
И утешаясь параллелью,
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Поэт — человек, и слабый человек, — и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все:
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
(В. Пастернак. «Гамлет»)
«Эр сопоставленье» показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа — индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и Пушкин и Пастернак (гении души и труда), можно назвать великим:
Времена не выбирают —
В них живут и умирают.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти.
Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому А. С. Пушкин обращается к Николаю I, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией “Фелицы”, адресованной в свое время Г. Державиным Екатерине П. Поэт дает советы царю, напоминает, немножко поучает, немного льстит, немного просит… Уже не веря в просвещенную
монархию, поэт надеется хотя бы на “незлобную”.
Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же Пушкин идет на некоторый моральный компромисс с собой, проводя параллель между “мятежами и казнями” “начала славных дней Петра” и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, Пушкин был истинным сыном своей эпохи. Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю I, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно “правдой привлечь сердца” и “нравы укротить наукой”, Пушкин именно “утешается параллелью”, как скажет век спустя Борис Пастернак.
Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец – идеал русского народа.
Через “столетье с лишним” Пастернак, подхватив пушкинское желание, вновь возвращается к теме “мятежей и казней”, но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Пастернака. XX век полностью рассеял все иллюзии “параллелей”; даже “надежду славы и добра”, естественную XIX веку, поэт называет “соблазном”.
Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Пастернак показывает воплощение этого “желаемого” в реальности:
И тот же тотчас же тупик
При встрече с умственною ленью…
Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: “Хотеть… труда со всеми сообща”, “И те же выписки из книг, тех же эр сопоставленье”.
Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения – 1931 год. Страна уже в полной мере познала “мятежи и казни”. И у поэта идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Пастернака питает его же скептицизм:
Итак, вперед, не трепеща
И утешаясь параллелью,
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Поэт – человек, и слабый человек, – и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все:
Пока ты жив, и не моща,
И о тебе не пожалели.
Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.
“Эр сопоставленье” показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа – индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и Пушкин и Пастернак, можно назвать великим:
Времена не выбирают – В них живут и умирают.
Сравнительный анализ Стансов А.Пушкина и Столетье с лишним не вҹера... Б. Пастернака Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не полуҹается ниҹего хорошего для поэта и ниҹего полезного для власти. Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому Александр Пушкин обращается к Николаю Первому, только ҹто взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией Фелицы, адресо- ванной в свое время Г. Державиным Екатерине Второй. Поэт дает советы царю, напоминает, слегка поуҹает, немного льстит, самую малость просит... Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на незлобную. Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, ҹтобы поуҹать монарха, но все же А. Пушкин идет на некоторый моральный компромисс, проводя параллель между мятежами и казнями наҹала славных дней Петра и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, А. Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархиҹеской, ибо вспомним пушкинское же рабство, падшее по манию царя). Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю Первому, желает смягҹить уҹасть своих друзей, внушив монарху, ҹто можно правдой привлеҹь сердца и нравы укротить наукой. Александр Пушкин именно утешается параллелью, как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец идеал русского народа. Через столетье с лишним Б. Пастернак, охваҹенный тем же, ҹто и А. Пушкин, желанием, вновь возвращается к теме мятежей и казней, но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и гореҹь Б. Пастернака. Двадцатый век полностью рассеял все иллюзии параллелей; даже надежду славы и добра, естественную XIX веку, поэт называет "соблазном". А. Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Б. Пастернак показывает воплощение этого желаемого в реальности: И тот же тотҹас же тупик При встреҹе с умственною ленью... Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют ҹеловека ҹеловеком во время любых катаклизмов: Хотеть... труда со всеми сообща, И те же выписки из книг, / И тех же эр со-поставленье. Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения 1931 год. Страна уже в полной мере познала мятежи и казни. В поэте идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, ҹто сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в луҹшее. Надежда у Б. Пастернака питает его же скептицизм: Итак, вперед, не трепеща И утешаясь параллелью, Пока ты жив, и не моща, И о тебе не пожалели. Поэт ҹеловек, и слабый ҹеловек, и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, ҹто он не такой, как все: Пока ты жив, и не моща, И о тебе не пожалели. Да, ҹаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить не поле перейти. (Б.Пастернак, Гамлет) Эр сопоставленье показывает, ҹто велиҹие эпохи не зависит от пролитой крови и колиҹества ҹеловеҹеских жертв. Человек, его душа индикатор эпохи. А знаҹит, время, в которое жили и А. Пушкин и Б. Пастернак (гении души и труда) можно воистину назвать великим: Времена не выбирают В них живут и умирают.
Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений
Сохранить сочинение:
Сочинение по вашей теме Власть и поэт. Поищите еще с сайта похожие.
В любые времена и на любой земле между поэтом и свободой стояла стена. Этой стеной была власть, для которой поэт был куда страшнее, опаснее и разрушительнее агрессивно настроенной толпы, размахивающей флагами. Для поэта флагом стала его строка — верная, точная, все проблемы отражающая. Ведь у них, у поэтов, было обострённое чувство справедливости, свободы, равенства, братства. И вот, когда тревога из-за отсутствия того, что так дорого сердцу, нарастает, поэт уже не в силах молчать, и приходится ему идти в бой за свободу в первых, обреченных на верную погибель, рядах.
В эссе Далии Домрачевой на примере трёх известных каждому судеб показана вечная борьба между поэтом и властью. Противоборство, из которого поэты, отстаивая своё мнение и сжигая себя дотла, не всегда выходили победителями. Да, они проигрывали, но ведь не сдавались. Читая эссе, кажется, что и Пушкин, и Ахматова, и Бродский, которых разделяли десятки лет, — современники друг друга, в разной степени пострадавшие от власти. Каждый из них нарисован Далией по-своему одиноким и по-своему несчастным. Складывается ощущение, что, описывая их, автор иногда сам себе противоречит. Или сами поэты при жизни себе противоречили? Пушкин, который в молодости так и норовил «кинуть булыжник в огород императора», в конце концов, смирился и согласился на своего рода сотрудничество с властью. Правда, вольностей ему это не добавило, а вот цензуру со стороны Николая I и Бенкендорфа усилило. Далия показывает Ахматову как человека, который не понаслышке знал, что такое сталинские репрессии: смерть мужа, многочисленные аресты сына. Но уже через абзац встречается фраза, что «положение поэта было не настолько плачевным, как может показаться» и что она должна быть обязана жене Сталина — Надежде Аллилуевой, подарившей ей «индульгенцию».
Бродский, который был обижен властью и обвинён в тунеядстве, а после и вовсе выслан из страны, пишет абсолютно противоречащее его собственной жизненной позиции стихотворение «Мой народ». Это был то ли литературный «паровозик», созданный для того, чтобы провести в печать другие стихи поэта, то ли созданное в угоду власти и политически выгодное ей произведение. Что, опять работа на власть? Какие же они тогда борцы за свободу, раз начали со своим противником не воевать, а сотрудничать? Самые настоящие. Эти поэты представляются мне диверсантами в тылу врага, которые пытались усыпить бдительность власти и спасти из плена Свободу. Да вот только удалось ли им это? Едва ли.
Эссе последовательно. От тесной «коморки цензуры» времён Пушкина, читатель переносится к «сталинской чуме» времён Ахматовой, потом к современной Бродскому общественной пирамиде, где на самой вершине находится «великий комбинатор Кремля». Такие неординарные сравнения и развернутые метафоры, как «власть выступила таможенником, отсеивающим всех вольномыслящих, будто они — контрабанда» работают на главную задачу Далии, которую, на мой взгляд, ей удалось выполнить, — показать, что от XIX к XX веку отношения между поэтом и властью не изменились.
Эссе, подобно истории, циклично. «Поэт искал абсолютную свободу. Государство пыталось перекрыть доступ к кислороду» — так начинается произведение, а так заканчивается — «Поэт по сей день ищет абсолютную свободу. Государство до сих пор пытается перекрыть доступ к кислороду». Это говорит о том, что пока существует общество и отсутствует свобода, вечное противостояние между поэтом и властью будет продолжаться снова и снова.