Оппозиция изба избушка на курьих ножках в волшебной сказке

Лес как отдельный
изолированный элемент еще ничего не
доказывает. Но что этот лес не совсем
обычен, видно по его обитателям, видно
по избушке, которую вдруг видит перед
собой герой. Идя «куда глаза глядят»
и невзначай подняв взор, он видит
необычайное зрелище, — избушку на курьих
ножках. Эта избушка как будто бы давно
знакома Ивану: «Нам в тебя лезти,
хлеба-соли ести». Он нисколько не
удивлен ею и знает, как себя держать.

Некоторые сказки
сообщают, что избушка эта «крутится»,
т. е.

152

вращается вокруг
своей оси. «Стоит перед ней избушка
на курьих ножках и беспрестанно
повертывается» (Аф. 235). «Стоит и
вертитце» (К. 7). Такое представление
получилось от неправильного понимания
слова «повертывается». Некоторые
сказки уточняют: когда надо — повертывается.
Повертывается она, однако, не сама собой.
Герой должен заставить ее повернуться,
а для этого нужно знать и произнести
слово. Опять мы видим, что герой нисколько
не удивлен. Он за словом в карман не
лезет и знает что сказать. «По старому
присловию, по мамкину сказанью: «Избушка,
избушка, — молвил Иван, подув на нее, —
стань к лесу задом, ко мне передом».
И вот повернулась к Ивану избушка, глядит
из окошка седая старушка» (Аф. 560).
«Избушка, избушка, повернись к лесу
глазами, а ко мне воротами: мне не век
вековать, а одна ноць ноцевать. Пусти
прохожего» (К. 7).

Что же здесь
происходит? Почему нужно избушку
повернуть? Почему нельзя войти просто?
Часто перед Иваном гладкая стена — «без
окон без дверей» — вход с противоположной
стороны. «У этой избушки ни окон, ни
дверей, — ничего нет» (17). Но отчего же
не обойти избушки и не войти с той
стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно,
избушка стоит на какой-то такой видимой
или невидимой грани, через которую Иван
никак не может перешагнуть. Попасть на
эту грань можно только через, сквозь
избушку, и избушку нужно повернуть,
«чтобы мне зайти и выйти» (См. 1).

Здесь интересно
будет привести одну деталь из американского
мифа. Герой хочет пройти мимо дерева.
Но оно качается и не пускает его. «Тогда
он попытался обойти его. Это было
невозможно. Ему нужно было пройти сквозь
дерево». Герой пробует пройти под
деревом, но оно опускается. Тогда герой
с разбега пускается прямо на дерево, и
оно разбивается, а сам герой в ту же
минуту превращается в легкое перо,
летающее по воздуху (Kroeber 1907, I, 1984). Мы
увидим, что и наш герой из избушки не
выходит, а вылетает или на коне, или на
орле, или превратившись в орла. Избушка
открытой стороной обращена к тридесятому
царству, закрытой — к царству, доступному
Ивану. Вот почему Иван не может обойти
избушку, а поворачивает ее. Эта избушка
— сторожевая застава. За черту он попадет
не раньше, чем будет подвергнут допросу
и испытанию, может ли он следовать
дальше. Собственно, первое испытание
уже выдержано. Иван знал заклинание и
сумел подуть на избушку и повернуть ее.
«Избушка поворотилась к ним передом,
двери сами растворилися, окна открылися»
(Аф. 14; Kroeber I, 84). «Избушка стала, двери
открылись» (Аф. 114). Это пограничное
положение избушки иногда подчеркивается:
«За той степью — дремучий лес, а у
самого лесу стоит избушка» (140). «Стоит
из-

153

бушка — а дальше
никакого хода нету — одна тьма кромешная;
ничего не видать» (272). Иногда она стоит
на берегу моря, иногда — у канавы, через
которую надо перепрыгнуть. Из дальнейшего
развития сказки видно, что яга иногда
поставлена стеречь границу стоящими
над ней хозяевами, которые ее бранят за
то, что она пропустила Ивана. «Как
смела ты пропустить негодяя до моего
царства?» (172) или: «Для чего ты
приставлена?» (176). На вопрос Царь-Девицы
«Не приезжал ли тут кто?», она
отвечает: «Что ты, мы не пропускаем
муху».

В этом примере уже
сквозит, что даритель волшебного средства
охраняет вход в царство смерти. По ранним
материалам это видно яснее: «Когда
он некоторое время пробродил, он вдали
увидел дымок, и когда он подошел поближе,
то увидел в прерии дом. Там жил пеликан.
Тот спросил его: «Куда ты идешь?»
Он ответил: «Я ищу свою умершую жену».
— «Это трудная задача, внук мой, —
сказал пеликан. — Только мертвые могут
найти этот путь с легкостью. Живые только
с большой опасностью могут достичь
страны мертвых». Он дал ему волшебное
средство, чтобы помочь ему в его
предприятии и научил его, как пользоваться
им» (Boas 1895, 4).

Здесь мы имеем и
выспрашивание. Отметим, что даритель
здесь имеет животный облик. Это наблюдение
нам еще пригодится. К этой же категории
относятся такие, например, случаи. В
долганской сказке читаем: «В одном
месте им (шаманам-гусям) пришлось
пролететь через отверстие в небе. Около
этого отверстия сидела старуха,
подстерегала пролетающих гусей». Эта
старуха оказывается хозяйкой вселенной.
— «Пусть ни один шаман не пролетает
в эту сторону. Хозяйке вселенной это
неугодно» (Долганский фольклор).

Отмечаем еще, что
во всех случаях герой — не мертвец, а
живой или шаман, желающий проникнуть в
царство мертвых.

Здесь, однако, нет
вращающейся избы. В объяснение образа
вращающейся избы можно напомнить, что
в древней Скандинавии двери никогда не
делались на север. Эта сторона считалась
«несчастной» стороной. Наоборот,
жилище смерти в Эдде (Настранд) имеет
дверь с северной стороны. Этой необычностью
расположения дверей и наша избушка
выдает себя за вход в иное царство.
Жилище смерти имеет вход со стороны
смерти.

Некоторыми
особенностями обладает избушка в женских
сказках. Девушка, раньше, чем идти к яге,
заходит к своей тетушке, и та предупреждает
ее о том, что она увидит в избушке и как
себя держать. Эта тетушка — явно
привнесенный персонаж. Выше мы видели,
что герой всегда сам знает, как себя
держать и что делать в избушке. Внешне
такое знание ничем не мотивировано, оно
мотивировано, как мы увидим, внутренне.

154

Художественный
инстинкт заставляет сказителя мотивировать
это знание и ввести тетушку-советчицу.
Эта тетушка говорит следующее: «Там
тебя, племянушка, будет березка в глаза
стегать — ты ее ленточкой перевяжи; там
тебе ворота будут скрипеть и хлопать
— ты подлей им под пяточки маслица; там
тебя собаки будут рвать — ты им хлебца
брось; там тебе кот будет глаза драть
— ты ему ветчины дай» (Аф. 103 b).

Рассмотрим сперва
действия девушки. Когда она подливает
под ворота маслица, то мы здесь видим
следы окропления. В другом тексте это
яснее: «Дверь взбрызнула водой»
(Худ. 59). Мы уже видели, что и герой дует
на избушку. Если она дает животным,
охраняющим вход в избушку, мяса, хлеба
и масла, то самые продукты, которые здесь
даются, указывают на позднее земледельческое
происхождение этой детали. Умилостивительные
жертвы животным, охраняющим вход в Аид
(типа Цербера и др.), нами рассматриваются
в другой главе. Наконец, если дерево
обвязывается ленточкой, то и здесь легко
усмотреть остаток широко распространенных
культовых действий. И если девушка
совершает свои действия при возвращении,
а не при вступлении в избушку, то и здесь
можно усмотреть признаки позднего
обращения.

Чтобы найти
объяснение всем этим явлениям, мы должны
будем обратиться к мифам и обрядам
народов, стадиально стоящих на более
ранней ступени. Там мы не найдем ни
окропления, ни хлеба, ни масла, ни ленточек
на деревьях. Зато здесь мы видим нечто
другое, объясняющее многое в образе
избушки: избушка, стоящая на грани двух
миров, в обряде имеет форму животного,
в мифе часто совсем нет никакой избушки,
а есть только животное, или же избушка
имеет ярко выраженные зооморфные черты.
Это объяснит нам и «курьи ножки» и
многие другие детали.

В американских
охотничьих мифах можно видеть, что для
того, чтобы попасть в избушку, надо знать
имена ее частей. Там же избушка сохранила
более ясные следы зооморфности, а иногда
вместо избушки фигурирует животное.
Вот как описывается постройка дома в
североамериканском сказании. Герой
спускается на землю с солнца. Он — сын
солнца. Он женится на земной женщине и
строит дом. Передние и задние столбы в
его доме — мужчины. В тексте приводятся
их довольно замысловатые имена
(говоритель, хвастун и др.). Два передних
столба непосредственно держат на себе
продольные балки, которые представляют
змею, в то время как задние столбы покрыты
поперечной балкой, которая представляет
змею или волка. Дверь этого дома висит
на петлях сверху, и кто выбегает
недостаточно быстро, того она убивает.
«Когда он окончил дом, он устроил
большой праздник и все столбы и балки
стали живыми. Змеи начали

155

шевелить языками,
а люди, стоящие в доме сзади (т. е. столбы),
говорили ему, когда входил злой человек.
Змеи его сейчас же убивали» (Boas 1895,
166).

Чем важен этот
материал, что он вскрывает в истории
сложения нашей избушки? Здесь важны две
особенности: первое, что части дома
представляют собой животных, второе —
что части дома имеют свои имена.

Остановимся сперва
на именах. Чтобы попасть в избушку, герой
должен знать слово. Есть материалы,
которые показывают, что он должен знать
имя. Вспомним хотя бы сказку об Али-Бабе
и 40 разбойниках, где также надо знать
имя, чтобы двери отверзлись.

Эта магия слова
оказывается более древней, чем магия
жертвоприношения. Поэтому формула
«стань к лесу задом», формула,
отверзающая пришельцу двери, должна
быть признана древнее, чем «дала коту
маслица». Эта магия слов или имен с
особой ясностью сохранилась в египетском
заупокойном культе. «Магия была
средством на пути умершего, которая
отверзала ему двери потусторонних
обителей и обеспечивала его загробное
существование», — говорит Тураев
(Тураев 1920, 56). В 127-й главе «Книги
мертвых» говорится: «Мы не пропустим
тебя, — говорят запоры этой двери, — пока
ты не скажешь нам нашего имени». «Я
не пропущу тебя мимо себя, — говорит
левый устой двери, — пока ты не скажешь
мне моего имени». То же говорит правый
устой. Умерший называет имена каждой
части двери, причем они иногда довольно
замысловаты. «Я не пропущу тебя через
себя, — говорит порог, — пока ты не скажешь
мне мое имя». «Я не открою тебе, —
говорит замок двери, — пока ты не скажешь
мне моего имени». То же говорят петли,
косяки и пол. И в конце: «Ты знаешь
меня, проходи». Мы видим, с какой
подробностью перечисляются все части
двери, так, чтобы не пропустить ни одной.
Очевидно, этому обряду, обряду именования,
т. е. открывания дверей, приписывалось
особое значение.

Известно, что
наряду с этим в земледельческом Египте
уже широко фигурирует и жертвоприношение
и окропление.

Все эти материалы
показывают, что избушка на более ранних
стадиях охраняет вход в царство мертвых,
и что герой или произносит магическое
слово, открывающее ему вход в иное
царство, или приносит жертвоприношения.

Вторая сторона
дела — животная природа избушки. Чтобы
понять ее, нужно несколько ближе
присмотреться к обряду. Избушка, хатка
или шалаш — такая же постоянная черта
обряда, как и лес. Эта избушка находилась
в глубине леса, в глухом и секретном
месте. Иногда она специально выстраивалась
для этой цели, нередко это делали сами
неофиты. Кроме расположения в

156

лесу, можно отметить
еще несколько типичных черт ее: она
часто имеет вид животного. Особенно
часто имеют животный вид двери. Далее,
она обнесена забором. На этих заборах
иногда выставлены черепа. И, наконец,
иногда упоминается тропинка, ведущая
к этой избе. Вот несколько высказываний:
«Здесь молодежь во время обряда
посвящения отправляется в хатку (hut) в
лесу, где, как полагают, они общаются с
духами» (Loeb 256). «Место, на котором
находится хижина, окружено высокой и
частой изгородью, внутри которой
разрешается бывать только определенным
лицам» (Parkinson 72). «В культе Кват на
острове Банка на уединенном месте
делается своего рода загон (enclosure)
посредством забора из тростника, два
конца которого нависают и образуют
вход. Это называется пастью акулы. На
острове Серам говорят, что неофит
поглощается пастью». Там вход называется
«пастью крокодила, и о посвящаемых
говорят, что животное их разорвало»
(Loeb 257, 261). «В стороне, в лесу, на
расстоянии 100 метров от места пляски
находилось собственно «pal na bata».
Это — единственное такое здание, которое
я видел …со всех сторон оно было окружено
густыми зарослями, и сквозь них вилась
узкая тропинка, такая узкая, что пробраться
можно было только согнувшись»
(Parldnson 606). Строение, о котором здесь идет
речь, стояло на резных столбах. Вопросом
о черепах специально занимался Фробениус,
и здесь нет необходимости выписывать
его материалы. Приведенные здесь случаи
представляют собой не только описание
дома, но и показывают одну из функций
его. Здесь герою предстоит быть
проглоченным, съеденным. Мы здесь не
будем входить в толкование этого обряда
— оно будет дано в другом месте (см. ниже,
гл. VII). Но и яга, как своим жилищем, так
и словами, представляется людоедкой.
«Возле этого дома был дремучий лес,
и в лесу на поляне стояла избушка, а в
избушке жила баба-яга; никого она к себе
не подпускала, и ела людей, как цыплят»
(Аф. 104). «Забор вокруг избы из человеческих
костей, на заборе торчат черепа людские
с глазами; вместо верей* у ворот — ноги
человечьи, вместо запоров — руки, вместо
замка — рот с острыми зубами» (104). Что
дверь избушки кусается, т. е. представляет
собой рот или пасть, мы уже видели выше.
Таким образом, мы видим, что этот тип
избушки соответствует той хате, в которой
производились обрезание и посвящение.
Эта хата-зверь постепенно теряет свой
звериный вид. Наибольшей сопротивляемостью
обладают двери:

они дольше всего
сохраняют вид пасти. «Дверь к комнате
Кома-коа закрывалась и открывалась как
пасть». Или, перед домом стоит орел:
«Берегитесь! Всякий раз, когда орел
раскроет свой

___________________

* Верея — засов.

157

клюв, быстро
впрыгивайте по-одному!» Или: «Сперва
придется тебе пройти мимо массы крыс,
а потом мимо змей. Крысы захотят тебя
разорвать, змеи будут грозить проглотить
тебя. Если ты счастливо пройдешь мимо
них, то дверь тебя укусит» (Boas 1895, 239,
253, 118). Это сильно напоминает нам увещевание
тетушки в нашей сказке. Думается, что и
птичьи ноги есть не что иное, как остаток
зооморфных столбов, на которых некогда
стояли подобного рода сооружения. Этим
же объясняются животные, охраняющие
вход в нее. Мы здесь имеем то же явление,
которое наблюдается в процессе
антропоморфизации бога-животных. То,
что некогда играло роль самого бога,
впоследствии становится его атрибутом
(орел Зевса и т. д.). То же имеем и здесь:
то, что некогда было самой хатой
(животное), становится атрибутом хаты
и дублирует ее, выносится к выходу.

В изложении данного
мотива мы шли от нового (т. е. сказочного)
материала к материалу переходного
характера и закончили указанием на
обряд. Заключение можно сделать в
обратном порядке. Нельзя сказать, чтобы
все здесь было уже ясно и окончательно
и вполне выяснено. Но некоторые связи
все же можно нащупать. Древнейшим
субстратом можно признать устройство
хаты животной формы при обряде инициации.
В этом обряде посвящаемый как бы спускался
в область смерти через эту хижину. Отсюда
хижина имеет характер прохода в иное
царство. В мифах уже теряется зооморфный
характер хижины, но дверь, а в русской
сказке столбы, сохраняют свой зооморфный
вид. Данный обряд создан родовым строем
и отражает охотничьи интересы и
представления. С возникновением
государства типа Египта никаких следов
инициации уже нет. Есть дверь — вход в
иное царство, и эту дверь нужно уметь
заклинать умершему. На этой стадии
появляются окропление и жертвоприношение,
также сохраненные сказкой. Лес —
первоначально непременное условие
обряда — также впоследствии переносится
в иной мир. Сказка является последним
звеном этого развития.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

ИЗБУШКА НА КУРЬИХ НОЖКАХ

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке «Файлы работы» в формате PDF

Введение 2

1. «Избушка на курьих ножках» -жилище сказочного персонажа Бабы-Яги3

1.1. Образ Бабы-Яги – персонажа русских народных сказок 3

1.2. Значение словосочетания «Избушка на курьих ножках» 3

1.3. «Избушка на курьих ножках» в исторических фактах 4

2. Исследование представлений о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках» 6

2.1. Сравнительный литературный анализ описания жилища Бабы-Яги «Избушки на курьих ножках» в русских народных сказках 6

2.2. Представления младших школьников о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках 7

2.3. Представления о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках» в рисунках обучающихся и иллюстрациях художников к сказкам 7

Заключение 9

Список литературы 10

Приложения

Введение

Сказки, где есть персонаж Баба-Яга, нравятся всем. Существует их великое множество. Как бы ни развивался в них сюжет, Баба-Яга всегда остается в сказках героиней, пугающей маленьких детей и строящей козни для честного люда. Её избушка стоит на границе двух миров. Повернется в одну сторону – из её двери можно выйти в мир мертвых, повернется в другую – откроется путь к миру обычному, житейскому.

А почему именно избушка и почему на курьих ножках? Были ли реальные прототипы таких избушек в сооружениях наших предков?

Цель работы: узнать, почему домик Бабы-Яги называется «Избушка на курьих ножках».

Задачи:

• найти описание «Избушки на курьих ножках» в сказках, археологических, исторических источниках;

• выяснить, были ли реальные прототипы «Избушки на курьих ножках» в сооружениях наших предков;

• проанализировать русские народные сказки, найти сходства и различия «Избушки»;

• изучить представления о жилище Бабы-Яги у младших школьников;

• проанализировать рисунки обучающихся и иллюстрации художников;

• сделать выводы на основании полученных результатов.

Гипотеза: мы предполагаем, что описание жилища Бабы-Яги — «Избушки на курьих ножках» — в русских народных сказках основано на описании реальных прототипов древних построек. А «курьи ножки» — сказочный вымысел, потому что курица в древности считалась магическим животным.

Объект: Русские народные сказки

Предмет: Избушка на курьих ножках

Методы исследования:

• Изучение литературы

• Поиск информации в Интернете

• Анализ русских народных сказок

• Анкетирование

• Анализ рисунков и иллюстраций к сказкам

1. «Избушка на курьих ножках» —

жилище сказочного персонажа Бабы-Яги

1.  
   1. Образ Бабы-Яги – персонажа русских народных сказок

В древние времена у славян Баба-Яга считалась добрым божеством, хранительницей рода. По другим сведениям, она, наоборот, была злобной и кровожадной. Позднее миф о Бабе-Яге слился с мифом о ведьмах. Внешне Баба-Яга – это безобразная сгорбленная старуха c длинными лохмами нечесаных волос, с синим носом крючком, с одной костяной или золотой ногой. У Бабы-Яги костлявые руки и острые железные зубы. Согласно поверьям, она живет в глухой чаще леса в избушке на курьих ножках. Окружает избушку забор из человеческих костей с черепами на столбах. Избушка является вратами в царство мертвых. Она может поворачиваться вокруг своей оси, но в основном она обращена к лесу передом. Чтобы попасть в избушку, герою необходимо произнести заклинание: «Встань по старому, как мать поставила! К лесу задом, ко мне передом». Как правило, в избушке Бабы-Яги есть печь. Баба-Яга летает по воздуху в ступе, погоняет клюкою, помелом след заметает. Она может учуять «русский дух» на довольно большом расстоянии и заманить в свою избушку ничего не подозревающего путника.

Живя в лесу, она умеет обращаться с дикими животными, даже имеет помощников. Бабе-Яге служат черные коты, вороны, змеи. Она знает язык животных и растений. Баба-Яга – обладательница огня, например, в сказке «Василиса Прекрасная», золотых яблок, как в сказке «Гуси-Лебеди», или знания, помогающего главному герою одолеть своего противника (сказка «Царевна-лягушка»).

Баба-Яга — один из самых ярких женских сказочных образов [3, с. 95].

1.  
   1. Значение словосочетания «Избушка на курьих ножках»

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля читаем: «Избушка — будка, балаган, сторожка, караулка, маленькое жилье разного вида.» Слово «избушка» произошло от слова «изба», что означает «крестьянский дом, хата; жилой деревянный дом; жилая горница, комната, чистая (не стряпная) половина [11].

В Словаре русского языка XI-XVII веков, дано определение словам «Курья» и «Ношка» [12]:

«Курья— речной залив, заводь, старое русло рек, а также угодье, прилегающее к ним».

«Ношка (Ножка) — узкая полоса земли, вдавшаяся в чужие земли».

Таким образом, словосочетание «избушка на курьих ножках» может означать маленький деревянный дом, расположенный на узкой полосе земли возле старого русла.

1.  
   1. «Избушка на курьих ножках» в исторических фактах

Во многих русских сказках фигурирует «избушка на курьих ножках», где обитает Баба-Яга. А почему именно избушка и почему на курьих ножках? Историки и специалисты по фольклору считают, что ответ на этот вопрос следует искать в древней языческой культуре.

Когда-то территории верхней Волги и Москвы-реки населяли финно-угорские племена. Их культуру часто называют Дьяковской, так как одно из их древних городищ было обнаружено близ села Дьяково в районе современного Коломенского (Московская область).

Исследователей, изучавших дьяковскую культуру, долгое время удивляло, что среди древних памятников этого племени нет ни одного могильника. Однако, в 1934 г. при раскопках городища Березняки в Ярославском Поволжье, археологи наткнулись на остатки небольшого бревенчатого сруба, внутри которого находились кремированные останки нескольких человек. В 1966 г. похожая находка была обнаружена в районе Звенигорода при раскопках очередного дьяковского городища. Ученые окрестили подобные сооружения «домиками мертвых». Иногда «домики мертвых» располагались на территории поселений, иногда за их пределами. Сооружение представляло собой невысокий бревенчатый домик с двускатной крышей. Вход в постройку располагался с южной стороны, у самого входа находился очаг (Приложение №1, рис. 1). [9].

Что же касается «избушки на курьих ножках», то на самом деле речь идет вовсе не о куриных лапах. «Домики мертвых» ставили на сваях или пнях, которые в ходе погребальной церемонии обкуривали дымом, чтобы внутрь не проникли грызуны или насекомые. Правильнее было бы назвать ножки «курными». Сходство слов «курьи» и «куриные» привело к искажению понятий в процессе многовекового пересказа сказок.

Поворотный механизм также присутствовал в строениях наших предков. Примером могут служить ветряные мельницы – «столбовки», которые под влиянием ветра вращались на врытом в землю столбе .

Очевидно, «домики мертвых» играли еще и культовую роль. Древние финно-угры видели в них «порталы», ведущие в подземное царство, куда уходят усопшие. Ведь и для сказочных героев путешествие в волшебную реальность зачастую начинается именно с избушки Бабы-Яги, вход в которую находится со стороны леса (лес символизирует смерть). Чтобы войти в избушку, герой должен попросить её «повернуться к лесу задом, а к нему передом». Тогда открывается вход в царство мертвых [9].

Между тем название «Избушка на курьих ножках» связано с древним способом строительства свайных построек. Все пеньки, предназначенные для фундамента, предварительно «обкуривались», то есть обжигались на кострах, отчего и называли их куренными или курьими, и располагали их по периметру дома. Такой обжиг помогал предохранять древесину от гниения.

В старой Москве одна из деревянных церквей была установлена на такие пеньки и называлась «Никола на курьих ножках». Эта церковь упоминается в летописях с 1639 года. По одной из версий церковь называлась так, потому что она стояла на пнях, здесь же срубленных деревьев – на курьих ножках. По другой версии, вблизи этой церкви находился царский Куриный двор. В 1681 году деревянную церковь перенесли. Теперь этой церкви нет: – её разрушили в 1934 году. Но московская загадка осталась: откуда появилась в названии «Курья ножка»? [9].

«Избушка на курьих ножках» присутствует и в истории народов Сибири. Это не что иное, как широко распространенный до сих пор лесной лабаз (чамья), который устраивается на двух-трех опорах. Лабаз такой всегда устанавливается входом к тропе, а «к лесу задом», а также в нем всегда оставляется припас для случайного путника («сначала накорми, а потом расспрашивай»). Лабаз хорошо защищает добычу (мех) и запасы (зерно) от разных животных (Приложение №1, рис. 2). [10].

Еще различают специальные обрядовые избы, которые устраивали на тайных полянах в глухом лесу. Поляну огораживал частокол, на котором вывешивали черепа животных, принесенных в жертву. Посреди поляны стояла – маленькая избушка. Её устанавливали на стволы подрубленных деревьев, чтобы не забрались дикие звери. В избушке не было ни окон, ни дверей. Внутри лежала резная деревянная кукла – «иттарма» (прообраз Бабы-Яги). Считалось, что в нее вселяется дух умершего [10].

1. Исследование представлений о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках»

После изучения литературных и справочных источников, мы решили провести сравнительный анализ представлений о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках» в литературных произведениях, иллюстрациях художников, представлениях младших школьников.

1.  
   1. Сравнительный литературный анализ описания жилища Бабы-Яги «Избушки на курьих ножках» в русских народных сказках

Свое исследование мы проводили на основе русских народных сказок, в которых упоминался домик Бабы-Яги: «Гуси лебеди», «Иван Царевич и Марья Моревна», «Сказка о молодильных яблочках и живой воде», «Василиса Прекрасная», «Финист – ясный сокол», «Царевна-лягушка», «Баба-Яга и заморышек», «Баба-Яга», «Иван Быкович», «Заколдованная королевна».

На основании изученных сказок была составлена таблица:

Анализ описания жилища Бабы-Яги

Вывод: во всех перечисленных сказках местоположение и описание жилища Бабы-Яги практически одинаковое. Это избушка на курьих ножках. А в сказке «Иван Быкович» жилище стоит на «курячьих ножках». Данное описание совпадает с описанием «Домика мертвых» древних городищ, лесным лабазом в Сибири и обрядовыми избами.

1.  
   1. Представления младших школьников

о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках»

Для изучения представлений о жилище Бабы-Яги «Избушки на курьих ножках», была разработана анкета (Приложение №2, рис. 1).

В анкетировании принимали участие обучающиеся 3в класса МБОУ СОШ № 93 – 24 человека .

Варианты ответов, представлены в виде диаграмм (Приложение №3, рис. 1-4)

Вывод: из данных диаграмм можно сказать, что ребята представляют избушку следующим образом: «избушка на курьих ножках» стоит в лесу, в ней одно окно и печка. В представлении обучающихся «Курьи» — это куриные ножки. Основными магическими атрибутами Бабы-Яги, по мнению обучающихся, являются ступа, метла, котел и ингредиенты для зелья. Таким образом, представление о жилище Бабы-Яги у большинства учеников совпадает с описанием «Избушки на курьих ножках» в русских народных сказках.

1.  
   1. Представления о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках» в рисунках обучающихся и иллюстрациях художников к сказкам

На уроках изобразительного искусства обучающимся было предложено нарисовать жилище Бабы-Яги по собственным представлениям. Рисунки предоставили обучающиеся 3в класса МБОУ СОШ № 93 – 24 рисунка. Некоторые образцы представлены в приложении. (Приложение №3, рис. 1-6)

Изучив рисунки, мы выделили следующее:

1. 12 учеников нарисовали избушку в лесу, 3 на опушке, а 9 на болоте;

2. Все ученики нарисовали деревянную избушку на двух куриных лапах;

3. 7 учеников нарисовали соломенную крышу;

4. 4 ученика изобразили домик с трубой;

5. 11 учеников нарисовали избушку с одним окном;

6. В рисунках 16 учеников использовались темные краски;

7. 2 ученика нарисовали забор у избушки с черепами на столбах.

Параллельно с рисунками учеников, мы проанализировали иллюстрации к сказкам. Мы рассмотрели иллюстрации художников Т. Шеварёвой, О. Рамодина, А. А. Борисова, И. Н. Приходкина, Т. И. Иваницкой, Е. Рачёва А. М. Балабаева, Т. Мавриной Некоторые иллюстрации представлены в приложении. (Приложение №4, рис. 1-4). На основании анализа были сделаны следующие выводы:

1. Художники представляют домик Бабы-Яги деревянным, на куриных лапах, причем, 2 художника нарисовали на одной лапе, 3 художника на двух, а 1 художник на четырех лапах;

2. Избушка расположена на всех иллюстрациях в дремучем лесу;

3. 2 художника нарисовали соломенную крышу;

4. 6 художников изобразили избушку с одним окном;

5. У 4 художников избушку окружает забор с черепами на столбах;

6. Только на иллюстрации к сказке «Сказка о молодильных яблочках и о живой воде» домик Бабы-Яги изображен в ярких радостных красках.

Вывод: таким образом, домик Бабы-Яги обучающиеся и художники во многом представляют себе одинаково. На всех рисунках «курья ножка» представлена как куриная.

Проанализировав представления о жилище Бабы-Яги в литературных произведениях, иллюстрациях художников, представлениях младших школьников, мы пришли к выводу: образ жилища Бабы-Яги «Избушки на курьих ножках» сформирован описанием избушки в русских народных сказках. В связи с тем, что слова «курьи» и «куриные» похожи, произошла замена понятий в процессе многовековой устной передачи сказок. «Курьи ножки» стали восприниматься как «куриные».

Заключение

В ходе проведенной работы мы познакомились с описанием древних построек, похожих на «Избушку на курьих ножках»; узнали историю дьяковских племен, которые населяли территорию современной Московской области; узнали, что прототипами «избушки на курьих ножках» были «домик мертвых», лесной лабаз и обрядовые избы. Мы проанализировали представления о жилище Бабы-Яги в сказках, иллюстрациях художников и представлениях детей.

В результате проведенной работы гипотеза о том, что описание жилища Бабы-Яги — «Избушки на курьих ножках», в русских народных сказках основано на описании реальных прототипов древних построек подтвердилось. А предположение о том, что «курьи ножки» — сказочный вымысел, потому что курица в древности считалась магическим животным, не подтвердилось.

Между «избушкой на курьих ножках» и «домиком мертвых», лесным лабазом и обрядовыми избами есть общие черты как в описании, так и в предназначении – это переход из одного мира в другой. В «домике мертвых»- переход людей из мира живых в мир мертвых, а в «избушке на курьих ножках» из обычного мира в сказочный мир.

Прообразом жилища Бабы-Яги являлись существующие постройки. Существовали постройки, которые находились в стороне от поселений (лес, болото и т.д.) и были установлены на пнях, похожими на куриные лапы. В дальнейшем этот образ дополнялся различными мистическими свойствами и вошел в русские народные сказки как некие врата между реальным и сказочным миром. Сходство слов «курьи» и «куриные» привело к искажению понятий в процессе многовековой устной передачи сказок.

Мы считаем, что тот сказочный образ «Избушки на курьих ножках», который создан в сказках, очень интересным и необычным. И мы решили сделать «Избушку на курьих ножках» своими руками из природных материалов.

Данные исследовательской работы можно использовать на уроках литературного чтения, библиотечных уроках, классных часах, литературных викторинах.

В дальнейшем, можно продолжить изучение данной темы, а также более подробно рассмотреть образ Бабы-Яги и других сказочных героев.

Список литературы

1. 10 сказок малышам «В тридевятом царстве». – Ростов-на-Дону Издательский дом «Проф-Пресс», 2014 год.

2. Даль Владимир Иванович. Толковый словарь живого великорусского языка. Современное написание. В4т. – М.: «АСТ», 2008 год.

3. Загадочные существа. – М.: «Вече», 2001 год.

4. Народные русские сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева. – М.: «Художественная литература», 1991 год.

5. Русские волшебные сказки «Лебедушка». – М.: «Художественная литература», 1985 год.

6. Русские народные сказки «Жили-были». – М.: «Малыш», 1988 год.

7. Сказки «Петушок-золотой гребешок». – М.: «Фламинго», 2012 год.

8. Сказки Бабы Яги. Издательство «ЭКСМО». Москва 2014 год.

9. http://subscribe.ru/digest/esoteric/secret/n1194317093.html М. Подолецкая «Откуда в сказках избушка на курьих ножках?»

10. http://www.ebftour.ru/articles.htm?id=5385&print=true С. Алданова «История Бабы Яги и её избушки».

11. http://v-dal.ru/?f=%E8%E7%E1%E0&action=q Словарь В. И. Даля

12. http://moscow.clow.ru/information/1/14/mosslov4_34.html «Московские слова и словечки».

13. http://azku.ru/ Народные сказки

Приложение №1

Прообразы жилища Бабы Яги «Избушки на курьих ножках»

Приложение №2

Рис. 1

Приложение №3

Представления младших школьников о жилище Бабы-Яги – «Избушке на курьих ножках»

Рис.1

Рис. 2

Рис. 3

Рис.4

Приложение №4

Образцы рисунков детей

Приложение №5

Иллюстрации к сказкам

Просмотров работы: 7487

Генезис персонажа баба Яга и некоторых других персонажей русских народных волшебных сказок.

В выдающемся диптихе В. Я. Проппа о волшебной сказке («Морфология волшебной сказки» и «Исторические корни русской народной сказки») убедительно доказана связь волшебной сказки с первобытным обрядом инициации мальчиков. Автор пришёл к выводу, что зачаток сказки первоначально был неотделимой частью этого обряда. Я бы даже сказал проговариванием обряда. Своей морфологией В. Я. Пропп дал очень удобный инструмент для анализа волшебных сказок и мифов. Однако, сам же не смог дать убедительного объяснения одного из самых колоритных персонажей волшебной сказки – бабы Яги. Его предположение, что её прототипом, возможно, является гипотетическая временная жена в «большом» (мужском) доме не убеждает даже самого автора. Не нашёл он исторического прототипа и для ложного героя. Хотя сразу же возникает аналогия с временным правителем, подробно описанным Дж. Фрезером в «Золотой ветви», которую В. Я Пропп часто цитирует в «Исторических корнях волшебной сказки». Я хочу немного развить структуралистский метод Проппа, и дать ответы на некоторые нерешённые им вопросы, в том числе и по бабе Яге. Сразу же оговорюсь, здесь не будет большого количества примеров из Проппа и Фрезера. Считаю, каждый, кого интересует данная тема, должен знать работы В. Я. Проппа и «Золотую ветвь» Дж. Фрезера.

Итак, в чём суть обряда инициации? В имитации смерти и воскрешения. Всё, крайне просто. Уже здесь есть основные функции волшебной сказки – испытание и награждение. Это пара может быть сутью всей сказки (возникшая нехватка и конечное избавление от этой нехватки). Эта же пара (испытание и награждение) вкраплена в материю сказки по всей линии сюжета в других видах и масштабах (расспрашивание-дарение волшебных вещей, дополнительные испытания-свадьба и воцарение и пр.). Возникает представление, что существует всего лишь эти две функции –испытание и награждение. Все остальные описанные Проппом функции лишь разновидности их.

Второй вопрос – как возник обряд инициации? Современный человек ответит, что однажды родители по всей планете, по-видимому, решили обучать мальчиков. Но такой мотив встречается в волшебных сказках как очень поздний. В более архаичных видах детей или увозят в лес, и там оставляют на смерть, или они сами уходят, или их похищают. При этом ни слова об обучении. Мне кажется, на этот вопрос будет легче ответить в купе с несколькими другими вопросами. А именно: почему инициация происходит с половой зрелостью мальчика? Почему через смерть? Откуда возник институт права первой брачной ночи? Все эти три вопроса сразу же наводят на мысль, что в «самом первобытном» человеческом обществе вожак изгонял мальчиков достигших половой зрелости в лес. Т. е. первое человеческое сообщество существовало в форме человеческого прайда. Надо ли здесь уточнять, что двенадцатилетний мальчик, изгнанный в одиночестве в лес, обрекался, по сути, на смерть? И выживали единицы. Подросток, проходя через лес, практически проходил через смерть. Но выжив, возмужав, и через несколько лет, почувствовав в себе достаточно сил, мог прийти в какой-либо прайд и, убив престарелого вожака, сам его возглавить. Здесь, кстати, становится действительно ясной немота «прошедшего через смерть». Не из-за какого-либо помутнения рассудка, не потому что мёртвые не говорят. Это более позднее рационализированное объяснение обрядовой немоты. Исторически же самец приходил в другой прайд, языка которого он не знал. Так русские всех иностранцев раньше называли немцами. Так же становятся понятны распространённые и устойчивые сказочные формулы: «идти куда глаза глядят» и, особенно, «идти на все четыре стороны». Они очень легко согласуются с изгнанием. Итак, сперва, в дородовом строе, это был обычай, если можно так выразиться, который позже стал традицией, а ещё позже оформился в обряд.

Герой попадает в царство смерти, получает там знания, силу, находит там (в лесу) некие полезные вещи, приходит в тридевятое царство, убивает тамошнего царя, женится на Елене Прекрасной (точнее на десятке Елен Прекрасных) и получает царство «в наследство». Все избушки, дома богатырей или разбойников в лесу появились позже, при родовом строе, когда два или больше родов составили союзы. И мальчики уже не изгонялись, а после инициации уходили в определённый род, в котором для них готовились невесты. А князь (бывший вожак прайда) терпел взрослых мужчин как своих холопов. Сохраняя право первой брачной ночи. Спрашивается, откуда взялась баба Яга? Откуда взялись мотив чудесного (непорочного) рождения героя и формула «рос не по дням, а по часам»? Ведь рассмотренный выше обряд и его озвучивание начинается со смерти героя. А может, был ещё какой-либо обряд и соответствующий ему миф не рассмотренный В. Проппом, и в котором бы фигурировала женщина, и связанный с рождением и ростом?

Есть такой. Суть его не менее проста, чем суть инициации. Герой родился, рос не по дням, а по часам, убили его и съели. Он очень подробно описан и разобран Дж. Фрезером в «Золотой ветви», и известен нам как «сады Адониса» или мистерии плодородия. В чём его цель и смысл? В имитации в магических целях роста урожая, который женщины-собирательницы собирали в лесу. Для этого использовались однолетние растения, в том числе злаковые (позже, в основном злаковые). Их сажали, возделывали, ухаживали, потом собирали урожай с грядки, и устраивали пир. Почему же это был обряд, а не производственная деятельность? Историко-стадиальный метод в этнографии и фольклористике приводит к выводу, что первобытные люди не занимались производственной деятельностью в принципе, а естественным продуктом питания было то, что собрано и добыто в лесу. Указанные же грядочки возделывались исключительно в магических целях, посредством имитационной магии воздействовать на дикую природу. Имитационная магия учит, если что-нибудь сымитировать, оно случится. Чем больше будет урожай на имитационной грядке, тем больше будет урожай в лесу, чем богаче будет имитационный пир, тем богаче будет пир с лесного урожая. Всякий обряд неизбежно имеет свой миф, и формула-заклинание «рос не по дням, а по часам» именно из этого мифа. По ходу мифа героя (Урожай) убивали  сами же женщины, засовывали в печь, затем съедали, и имитационная магия требует, чтоб это  был пир. Необходимо немного сказать о мотиве чудесного (непорочного) рождения. В. Я Пропп в работе «Сказка. Эпос. Песня.» анализируя этот мотив, начинает с замечания, что первобытные люди не связывали деторождение с сексом, поэтому, мол, и деторождение являлось для них чудесным. Здесь явная логическая ошибка. Ведь чудесное и непорочное может быть только на фоне не чудесного и порочного. Но если все женщины рожали, по мнению первобытных (как считает В. Пропп), без связи с сексом, то это обычно, и ничего чудесного в этом нет; и в этом нет ничего непорочного, или как могло происходить порочное зачатие? С этой его логической ошибки весь его обширный анализ мотива чудесного рождения и формулы «рос не по дням, а по часам» оказывается ошибочным. А если же принять, что мотив чудесного рождения родом не из представления о возрождении ранее умершего (данное представление соответствует обряду инициации (смерти и возрождения)), а действительно из представления о чудесном рождении? Из чего же могло возникнуть такое представление? Сперва отметим, что многими исследователями отрицается незнание первобытными связи деторождения от секса. Если это так (первобытные люди имели представление о роли секса в деторождении), то появление из земли дерева, колоса, др. растений должно было представляться непорочным и чудесным.

Получается, что классическая волшебная сказка сложилась из двух мифов – женского и мужского. В женском обряде герой (Урожай) чудесно и непорочно рождается, растёт и попадает в печь. Печь естественно стоит в избе, и героя в печь засовывает женщина. В мужском же обряде героя уводят в лес, засовывают в некую конструкцию чем-то похожую на избушку. Сам собой напрашивается вывод, что когда обряды исчезли или перестали быть обрядами, а их мифы остались, они смогли объединиться в один сюжет, а два героя слиться в одного. Как и сама «избушка на курьих ножках». Есть данные, что строения для инициации мальчиков часто стояли на столбах, но вертеться вокруг оси они не могли. Зато давно способны вращаться мельницы.

Фото: Сергей Михайлович Прокудин-Горский из архива Библиотеки Конгресса США

Поэтому и избушка стоит не в лесу, а перед лесом, на границе жизни и смерти. И если в первом (женском) мифе герой должен был попасть в печь и погибнуть, то получив продолжение посредством второго (мужского) мифа герой обманывает или побеждает бабу Ягу. А пир, который должен был случиться после убийства героя, превращается в испытание едой. Можно предположить, что и в бабе Яге слились два персонажа – баба из женского мифа и некто яга из мужского мифа мучившего инициируемых. И первоначально комбинированный персонаж назывался не баба Яга, а баба-яга. Здесь сразу другое освещение получает формула «Русским духом пахнет». Раз в женском мифе история про еду, то может и имелся в виду запах еды? Чисто предположительно, могло ли слово «рожь» иметь форму «рожьский»? Тогда рожьский дух означало бы ржаной, хлебный дух. А народная этимология рожьский дух переделала на русский дух. По крайней мере, есть соображения лингвистов:

«употребление притяжательного суффикса добавляло к семантике имени «жизни» или наоборот, употребление его с «безжизненным» именем убирало притяжательность. У меня нет доказательств, что тут определяющим было. Ср. также *nebesьskъ и *nebesьnъ. «Из общих соображений» (например, по значению этого суффикса в прагерманском и др. языках), представляется более вероятным именно чёткое притяжательное значение суффикса, меняющее семантику исходного имени, а не наоборот, т. е. *nebesьnъ — «относящийся к небу, как объекту», а уже *nebesьskъ — «принадлежащий небу, как местообитанию высших сил». Аналогично и по другим парам: *plъtьnъ «состоящий из плоти», «материальный» (> «плотный», «непроницаемый») ~ *plъtьskъ «принадлежащий плоти», «свойственный плоти» (> «плотский»)»

http://lingvoforum.net/index.php/topic,86309.msg2812165.html

По аналогии можно предположить: по этому правилу как раз и должно быть ръжьnъ хлеб (состоящий из ржи), но ръжьskъ дух (принадлежащий ржи). Красноречиво описание избушки Бабы- Яги: «Избушка на курьих ножках, пирогом подперта, блином покрыта «. «Фу, фу, фу» уже поздняя вставка. К этому же обряду относится типичная сказочная формула «Посмотрим, из какого ты теста сделан». Подтверждается это ещё тем наблюдением, что в сказках, где к бабе Яге попадает девочка, то, как правило, по воле родителей целенаправленно. В этих сказках избушка находится в лесу и не поворачивается, в печь никого не садят, нет формул «роста не по дням, а по часам» и (как правило) «русским духом пахнет». То есть в сказках с девочками отражён чисто обряд инициации. А обозначение типичного персонажа как «баба Яга» стало просто традицией.

Резюме. Классическая русская народная сказка из разряда волшебных сложилась из двух более простых сказок. Сказки выросшей из мифа на основе обряда (мистерии) плодородия, когда герой-жертва (по терминологии В. Я. Проппа) чудесным образом рождается, его холят, затем он попадает в печь и устраивается пир. Яркий наиболее близкий пример – сказка «Терёшечка» (хотя в ней он всё-таки уже остаётся живым). И из второго мифа на основе обряда инициации, в котором герой-искатель преодолевает препятствия с помощью волшебных средств или помощников, убивает кого-то связанного с царевной (змея, Кощея или её отца), и получает право жениться. Два мифа слились, два героя слились. Точка слияния – избушка на курьих ножках. Вот как об этом пишет В. Я. Пропп в «Русской сказке»:

«Баба-яга — страж границы, она охраняет вход в тот далёкий мир. Вход идет через её избушку. За пределами её — тёмный лес (избушка стоит на краю леса) и тридесятое царство. В больших, длинных сказках, в которых героя ждёт множество приключений, с того момента, когда он достигает избушки, меняется стиль сказки. Начало сказки бывает реалистическим (за исключением фигуры старого царя): мужики и бабы, изба, семейная жизнь и семейные нелады, косьба и другие сельскохозяйственные работы. С этого же момента властно вторгается сказочная фантастика, реальный крестьянский мир забыт.»

К сожалению он не сделал того вывода к которому пришли мы, но это в общем не опровергает В. Я. Проппа, это его дополняет.

Немного о волшебных помощниках и других персонажах. Пропп пришёл к выводу, что волшебные помощники это просто переосмысление образа героя. Если в архаичных формах герой – герой-животное, то после он переосмысливается как герой + животное. И здесь он отошёл от своего принципа объяснять трансформации сказки на исторических аналогиях, прототипах. А ведь исторические события могшие привести к появлению в волшебных сказках волшебных помощников были, и давно известны. Ведь тотемные рода в определённый момент начали сближаться и образовывать племена, а у каждого из них был свой миф. Объединяются четыре тотемных рода, и каждый привносит свой миф. И вот у героя (который теряет, или почти теряет свою звериную грань) начинают появляться помощники: волки, кони, медведи, зайцы, орлы и пр.

Нет никаких препятствий признать, что истории медведя порвавшего зайца, сокола сбившего утку, щуки доставшей яйцо со дна моря были самостоятельными мифами с самостоятельными героями-животными, включёнными в канву другого мифа. Но в процессе многовекового шлифования и рационализации сказки эти герои потеряв почти свою человеческую грань (только говорят по человечьи) превратились в типичных волшебных помощников. Вместо смерти у них остался только намёк на смерть, когда Иван целится в них из лука, а из всех остальных функций осталось только выполнение трудной задачи адаптированной под конкретную сказку. Например, известных персонажей Вертогора и Вертодуба вообще можно легко убрать из сказки, никакой функции они не несут, а только украшают её. Как же они попали в неё? Полагаю по той же причине, в следствии объединения нескольких родов. И сперва в сказке было три равноправных линии. Но позже акцент переместился на одного ставшего главным героя, а Вертогор и Вертодуб стали деградировать. О том, что это могли быть герои самостоятельных мифов, говорит их связь со смертью и выполнения ими трудной задачи. Просто рассказчик рационализируя их в сказке, их смерти и трудные задачи поменял местами во времени. Если в своих мифах они сперва должны были пройти через смерть, и лишь затем выполнять трудные задачи, то в сказке смерть их ждёт после выполнения трудной задачи. Дальнейшая их рационализация наверняка привела бы их к трансформации в волшебных помощников.

Так же могли возникнуть и два равных героя и многоходовые сказки. Конкретные формы объединения мифов зависели от отношений объединяющихся родов.

Немного особняком стоит лягушка-царевна. Это сюжет, который В. Пропп называл редкими в сказках, как почти буквальное описание жизненной ситуации. Здесь предположение, так как описания в этнографии именно такого обряда в деталях я не встречал. Но обряды инициации у всех народов были таинством, до которых исследователей не допускали. Однако из деталей сказки, и описанного этнографами относительно инициации мальчиков в данном случае кое-что можно восстановить.

Итак, сыновья для поиска невест пускают стрелы, значит речь идёт об охотниках. Делают они это для женитьбы. А жениться мальчики могли только после прохождения обряда инициации. Только после этого они могли становится охотниками, считаться взрослыми мужчинами и женится. И указывается прямое испытание – поцеловать лягушку. Из этого можно предположить, что реальным испытанием (экзаменом) инициируемого охотника был поцелуй лягушки. Почему это было важно для будущего охотника, и почему именно такое испытание? Потому что лягушка видит только движущиеся предметы, и только очень терпеливый человек может подойти к лягушке так медленно. И поцеловать её, чтоб она не заметила человека, и не упрыгала. Только такой человек мог быть удачливым охотником с первобытными орудиями лова. Хоть такой обряд и не описан в литературе, но индийские факиры до сих пор демонстрируют умение поцеловать змею. Чьё зрение близко со зрением лягушки. Более того, я из своего детства помню игру деревенской детворы, в которой требовалось именно это – поцеловать живую лягушку. А многие детские игры это древние обряды. Таким образом, мы с большой долей вероятности можем предположить, что в завязке сказки о царевне-лягушке описан конкретный обряд инициации мальчиков.

23.11.2016 г. Третьяков Сергей