Навстречу счастью рассказ на дзен за чашечкой кофе глава 15

— Здорова, Володь!

— Привет, Сергей Михалыч, как сам? Как дети? — Участковый перестал раскачиваться на стуле, приподнялся, и выкинув недогрызенное яблоко протянул руку. Увидев не самое приветливое лицо собеседника тут же протёр ладонь о штанину и повторил ритуал.

— Ты бы о семье подумал, Володь, — ответил Михалыч и пожал в ответ ладонь старого капитана, который дослуживался до милицейской пенсии в отдалённой деревне на севере Хутынской области.

— А что с ними-то? — не понял укора участковый.

— Боюсь, кормилец их с такими манерами до пенсии не дослужится.

— Да хорош тебе, Михалыч. Ну, некому было больше звонить. Районные сказали — только к утру приедут, и то не факт. Дежурный приказал по горячим следам найти.

— Ну-у-у, во всём твоём рассказе я не услышал ни единого напоминания о себе. Ты меня выдёргиваешь ночью, из постели, от любимой жены…

— Так-то, это моя дочь, — улыбнулся участковый.

— Так-то, она моя жена, а твоей дочерью она была до того, как вышла замуж за меня! — ответил мужчина. — И перестань называть меня Сергеем Михайловичем.

В старом деревенском доме находились трое. Пятидесятилетний участковый, который в меру своего положения не считал должным на ночные выезды надевать форму, парень двадцати пяти лет, гладко выбритый, в новеньких белых кроссовках и светлом спортивном костюме, и тридцатидвухлетний хозяин дома. Последний уже часа два как не дышал, ибо несколько литров вытекшей из него крови не способствовали его активной жизни.

На улице стояла летняя ночь со всеми вытекающими обстоятельствами. Пьяные крики вдали, сменяющиеся смехом и песнями, лай пробудившихся не вовремя собак и писк комаров придавали картине реальность.

— Ну вот смотри, Серёга, на сегодняшний вечер у нас появился не вполне здоровый Николай. — Участковый показал на труп мужчины, сидевший за столом. — Комбайнёр в третьем поколении, правда, из-за своей страсти к алкоголю на корню погубил надежды отца и прочие семейные ценности.

— Я-то чем помогу этому Николаю? — лицо парня приняло жалостливый вид.

— По горячим следам, помнишь? А дочка моя сейчас лежит одна и скучает, вспоминая мужа недобрым словом. Чем быстрее найдём хозяина этого ножа, тем быстрее вернёшься к ней. Усекаешь? Вот, как вы там, в своём Хутынске, преступников ловите?

— Так, я ж откуда знаю, я же их не ловлю! Я же программист, вообще!

— Я, я! Головка от часов «Заря»! Что ты мне тут заладил, «Я»?! Пока не найдём, домой не пойдёшь, — сказал своё слово участковый, и достав из кармана очередное яблоко, уселся на стул. — Накануне Николай, как мне сообщили мои осведомители…

— Баба Варя, что ли? — перебил Сергей.

— Она самая. Так вот, накануне вечером Николай нашёл себе бухлишко объёмом не менее литра, и попутно украв с огорода бабы Вари полкило огурцов пришёл к себе домой. Кстати, доказательства воровства в виде недогрызенных огурцов — на столе. А через три часа мне поступил звонок с неизвестного номера. Сообщили, что в доме труп, возможно, криминал. К моему приходу в доме кроме Николая и вот этой пустой бутылки никого не было.

— Может, предсмертная записка есть? — Сергей взглянул на стоящую рядом тумбу.

— Нет. Посмотри внимательно на Николая, ты ничего не замечаешь? — спросил участковый, и дожевав яблоко выкинул огрызок.
Парень посмотрел на тело мужчины, застывшего сидя на табуретке, руки и верхняя часть его тела безвольно лежали на столе.

— Нет, — коротко ответил Сергей.

— А ножик ты не видишь? — вскрикнул участковый и показал рукоять, торчащую из спины Николая.

— Твою ж… — отшатнулся парень. — Да это же!… — Сергей подошёл поближе и стал разглядывать рукоятку, которая по форме выглядела как шея жирафа, а затыльник — точь в точь как голова. — Это же «Жираф Йося»!

— Что за Йося?! — Участковый подпрыгнул со стула и подошёл поближе.

— Жираф Йося. Он входит в состав экипировки бойца племени «Вангу» в игре «Айболит». Там ещё есть пистолет «Зайчишка Фрося», автомат «Гиппопотам Мося». Крутой набор, конечно. У него ещё ножны должны быть.

— Вот за это я тебя по имени отчеству и называю. Всегда удивлялся, что в тебе моя дочь нашла? А теперь сам вижу. Пошли за мной! — приказал участковый, и они вместе вышли на улицу. Володя открыл дверь своего автомобиля и достал из недр салона те самые ножны, по форме похожие на детскую игрушку, жирафа, только без шеи и головы. Верхняя часть животного торчала из спины несчастного Николая.

Участковый улыбнулся, и пригласив с собой зятька направился к соседнему дому, где проживал ветеринар.

— Сергей Михайлович, будь любезен, возьми полено, — попросил Володя возле крыльца дома.

— Зачем? — удивился парень.

— Вдруг сбежать надумает. — Участковый подошёл поближе и перешёл на шёпот: — Я ножны эти у ворот ветеринара нашёл. Вот, прямо тут! — указал он рукой на траву, — Думал, игрушка какая.

— Так может, кто специально подкинул?! — вопросом ответил Сергей.

— В том-то и дело. Вроде, программист, а такой глупый. Людка, жена ветеринара Пронькина, которого мы сейчас тёпленьким по горячим следам брать будем, водится с кузнецом Ефимом. А у Ефима единственный на всю деревню компьютер.

— Ничего не понимаю. Жена ветеринара спит с Ефимом?

— Голова! — потрепал по волосам парня участковый. — Откуда в нашей деревне мог появиться столь ценный артефакт из твоей игры?! Правильно, только через компьютер. Ветеринар наш, Пронькин, за воротник залить тоже не дурак, а Людка — баба что надо. Вот, Ефим, видимо, сдуру, и решил Пронькина убрать с дороги, а может, и Людка надоумила. Но это следствие уже разберётся.

— Так если Ефим убил Николая, зачем нам брать ветеринара?

— Ну вот, ты глупый, или что? А ещё программист, называется. Ефима природа здоровьем не обделила, в отличие от тебя. Пойдём к нему, он нам хребты переломает. А мы сейчас с почестями повяжем Пронькина, Ефим это увидит, обрадуется. И не будет прятаться или убегать. А утром опергруппа и задержит кузнеца, — договорил Володя, и пару раз кашлянув, громко заорал на всю деревню: — Откройте! Милиция!

А уже к обеду следующего дня перед следователем сидел грустный Ефим. Он наматывал сопли в кулак и рассказывал, как его, несчастного, обманула Люда, пообещав тёплые объятия и любовь до гроба.

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

Мы очень рады, что вам понравился этот рассказ

Лайкать могут только зарегистрированные пользователи

• Вход
• Регистрация

Закрыть