Наследница рассказ на яндекс дзен глава 55

Глава 1.

Серый «Мерседес» быстро гнал по заснеженной дороге, оставляя за собой размеренное и спокойное прошлое и даря тем самым никому не известное будущее.

Я сидела на заднем сиденье и молча смотрела в окно, за которым кроме темноты ничего не было видно. И, признаться, эта темнота пугала меня, потому что ассоциировалась она с моим будущим, таким же неизвестным и непроглядным. В котором, как и в этой темноте, вырисовывались лишь не чёткие силуэты – силуэты  моей судьбы. Что же меня ждёт в этом неизвестном для меня мире? Я не знала, что делать и что говорить, хотя сама ещё вчера проигрывала все сцены и фразы. А сейчас моя храбрость как – будто куда-то подевалась, а её место занял страх, который колотил всё моё тело. Я поёжилась и ещё теплее укуталась шубой.

— Ничего, — обратился ко мне старый водитель, работавший в нашем доме с незапамятных времён. — Потерпите, скоро мы будем дома, немного осталось.

Я ещё с детства помню этого добродушного старичка, верой и правдой служившего нашему семейству. Он был не только правой рукой дедули, но и его лучшим другом. Существовала какая-то история их дружбы, , когда я была совсем маленькая, дедуля рассказывал её, но, к сожалению, сейчас я её не помнила. Но одно я знала, точно – ему я могу доверять, он не предаст. Ведь он был рядом со мной и с дедулей все эти годы!

— Не бойся, девочка, — вновь обратился он ко мне, — теперь тебе нечего бояться! Теперь ты хозяйка в доме! Ты, а не они! Теперь ты всё решаешь! Помни это! – он говорил это с такой болью в голосе, что мне даже стало не по себе, видимо он как и я помнил печальную историю моего прошлого, но об этом потом.

И действительно, мужчина оказался прав, буквально через двадцать минут машина остановилась около особняка. И вот я стою около двери, но не решаюсь войти в дом, откуда меня когда-то выкинули, будто нагадившего щенка. В этом доме от меня отказались, отреклись!

В моей памяти ещё до сих пор жива картина, когда меня зимой, лишь в лёгкой тунике и тапочках выгнали на улицу. Когда от меня все отвернулись: отец, мать, брат, сестра. Все! Кроме дедушки!

Он единственный был со мной все эти годы, скрыл ото всех, где я и что со мной, лишь бы защитить! Рядом с ним я чувствовала себя сильной и непобедимой, но теперь я снова одна. После смерти дедушки я снова осталась одна! И сейчас, как и пять лет назад я стою около этой двери, но только чтобы войти сюда. Войти, чтобы занять своё место, чтобы стать здесь хозяйкой!

— Вперёд, девочка! – подбодрил меня водитель, и, поставив мой чемодан, пошёл ставить машину в гараж.

Он ушёл, а я осталась одна, да и что он мог сделать? Эту главу своей жизни мне предстояло начать самой! Глубоко вздохнув, я нажала на звонок и терпеливо стала ждать, пока меня соизволят впустить. Как только дверь открылась, я, ещё раз глубоко вздохнув, вошла внутрь. Как я и ожидала, в гостиной была вся семья. Хотя троих из них сложно было назвать моей семьёй. Потому что они смотрели на меня не иначе, как шакалы на кусок мяса, готовые вот-вот растерзать. Лишь отец был исключением, он стоял чуть поодаль от них, потупив взгляд. Не буду скрывать, от такого «радушного» приёма мне стало не по себе, можно даже сказать, что немного страшно. Но для себя я решила твёрдо, ни один из них никогда больше не увидит ни моей слабости, ни моих слёз! Поэтому я выпрямилась, подняла голову вверх и, стройной походкой от бедра прошла в гостиную. В воздухе повисло гудящее напряжение. Казалос, ещё немного и мы увидим искры.

— Вот я и дома! – громко произнесла и грациозно опустилась на диван.

— Это не твой дом! – поспешила с замечаниями моя сестра Светлана. Которая всегда ревновала меня к отцу и дедушке, поскольку была старшая из нас двоих, и считала, что должна непременно быть главной. Но дедушка и отец, почему-то выбрали меня, просто пылинки с меня сдували, особенно дедушка. Может, потому что я росла пацанкой, заменяя тем самым им сына и внука. За их-то любовь я и поплатилась неприязнью ко мне матери и сестры.

— Ошибаешься, сестрёнка, мой, — насмешливым тоном, стараясь показать, кто здесь теперь хозяйка, на распев протянула я. – Теперь здесь всё моё! Всё!! – я обвела рукой свои владения.

Светлана начала часто дышать, лицо её покраснело, а ноздри стали раздувать в такт дыхания. Она даже не старалась скрыть своё раздражение.

— Папа, мама, сделайте что-нибудь, эта дрянь меня унижает! – принялась она искать защиту, поочерёдно бросая жалостливый взгляд то на одного, то на другого родителя. Впрочем, как и всегда! Она никогда не решала проблемы сама, всё время бежала за помощью к родителям. Да, за эти пять лет она ничуть не изменилась. Всё такая же избалованная капризная девчонка! Хотя давно уже не девочка, пора бы ей научиться жить самой, ведь двадцать пять лет, как – никак, но, насколько мне было известно, она не собиралась жить самостоятельно. Кое-как, закончив, школу, она решила больше не связывать свою судьбу с учёбой, удобно устроившись на шее у родителей, а вернее сказать у отца, поскольку сейчас именно он и тянул на себе всю семью. Разве что Сашка, мой брат, ещё работал, но его заработки были не столь велики, чтобы баловать ими семью, он тратил их на себя и своих часто меняющихся пассий. А мама и сестра из работы знали лишь одно – посещение салонов красоты и прочих злачных мест! Но при этом мать ещё умудрялась устраивать отцу скандалы, что он приносит в дом мало денег. Хотя папа здесь был не при чём, это всё дедуля, пока был жив, держал их всех на коротком поводке, выдавая денежки на счёт. Как же они наверное ждали его смерти, надеясь всё прибрать к своим рукам, но и тут их мечтам было не суждено сбыться, дедуля всё оставил мне, и сейчас глядя на них я понимала, что они ненавидят меня ещё сильнее, чем тогда – пять лет назад!

Глава 46

Сегодня чудесный зимний день. Снег аккуратно и беззвучно падает на землю, пушистые сугробы блестят на солнце, воздух пропитан свежестью, еще с ночи все приморозило, так что под ногами нет привычной каши с примесью реагентов, от которых мои новые сапоги за два дня превратились в старые штиблеты с закрученными кверху носами.

Пары в академии закончились, теперь мой путь лежал в кафе. А после я планировала сбежать в «прекрасное далеко» с Абигором, мы запланировали покататься на лыжах где-нибудь в Швейцарии, а может в Австрии. Я шла по тротуару, разглядывала обледенелые деревья и представляла, как сегодня и завтра буду набивать синяки на горной трассе. Вот уже и кафе показалось впереди.

Но стоило подойти, как из машины, припаркованной у обочины, вышла Авалон. Она подошла ко мне одна, тогда как обычно ее чуть ли не в туалет сопровождали сторожевые псы.

— Здравствуй, Роксана, — расплылась она в добродушной улыбке.
— День добрый.
— Нам бы поговорить.
— О чем?
— Да обо всем. Мы так долго не виделись. То я занята, то ты пропадаешь неизвестно где и с кем, — вот она, эта ухмылка всезнающей демоницы.
— Это совсем не может подождать?
— Пойдем, дорогая, — положила она руку мне на плечо.
Что-то меня напряг столь неожиданный визит. Чтобы Авалон и вот так невзначай лично пожаловала ко мне.
Мы сели в ее машину, за рулем была также она.
— Так о чем будет разговор?

Авалон повернулась ко мне, посмотрела как-то слишком уж добро что ли:
— Я вынуждена просить тебя последовать за мной. Ты должна исчезнуть для всех на некоторое время.
— С чего вдруг?
— Надвигается буря, а защитников вокруг не так-то и много.
— Я бы так не сказала.
— Ты одна, Роксана.
— Нет, не одна. Теперь не одна.
На что последовал глубокий и тяжелый вздох:
— Нет, милая. Одна.

В следующее мгновение на заднем сидении возникли два демона, один из них схватил меня и лишил возможности двигаться, а второй что-то вколол в шею. Тут же пространство поплыло, и спустя пару секунд я отключилась.

Очнулась в каком-то подвале. Я попыталась совершить переход, но ничего не вышло. Барьер! И слишком мощный. Выходит, старая карга запихала меня в темницу?
Здесь было все для более или менее нормального существования: кровать, стол, стул, пара кресел, шкаф, книжный стеллаж, мини-холодильник, чайник, микроволновка, кулер, в углу комнаты стояла кабинка с биотуалетом и душем. И это мои апартаменты вместо чудесного номера в отеле горнолыжного курорта? Охренеть! Вот тебе, бабушка и Юрьев день!

Окон здесь не было, лишь вентиляционные решетки. Я прошлась по тридцати квадратным метрам, облазила все, что можно, заглянула в шкаф, где нашла несколько пар сменного белья, полотенца, футболки и спортивные костюмы. В холодильнике набор был куда интереснее, даже у меня дома такого разнообразия нет, а здесь и икра, и самые разные колбасные и рыбные нарезки, фрукты, пирожные и несколько контейнеров с чем-то уже приготовленным.

Просмотрела и книжный стеллаж, а тут шикарная подборка классической литературы, ох ты, даже «Война и Мир» есть! Это ж сколько меня здесь держать собираются?
Спустя час или полтора раздался писк с обратной стороны двери, значит, замок электронный. И в комнату зашла Авалон. Она встретила меня, сидящей на столе со скрещенными на груди руками:
— И как это понимать? – спросила ее.
— Уже осмотрелась? А в холодильник заглядывала? Там есть чудесные тефтели с рисом и грибами, обязательно попробуй.
— Авалон, мое терпение не резиновое.
— Ну, что тебе непонятно? – она встала рядом и нервно забарабанила маникюром по столу. – Ты нам нужна живой и невредимой. И это все объяснение.
— И с каких пор мне грозит опасность? На минуточку, я каждый день рискую, будь то сражение или случайная встреча с врагом где-нибудь в темном переулке. К чему такие радикальные меры? У меня вообще-то планы были.
— Просто раньше я была уверена в тех, кто тебя окружает, и была спокойна. Сейчас все изменилось.
— Выкладывайте уже все как есть.
— Отдыхай, — и она устремилась к выходу. – Считай, что у тебя незапланированный отпуск.
— И как долго он продлится? – во мне уже начала закипать кровь.
— А это так важно?
— Авалон! – крикнула я. – Не смей запирать меня! Ты не имеешь права!
— О! — повернулась она, сейчас ее глаза заплыли тьмой, кожа стала иссиня серой с жуткими фиолетовыми прожилками. – Еще как имею право! Ты еще слишком неразборчива в людях! А уж в демонах и подавно! – она стояла и реально орала на меня, отчего аж мороз побежал по спине. – Сиди и слушай, что тебе говорят старшие! – вдруг весь гнев как рукой сняло, она снова стала прежней, расплылась в улыбке, — и не забудь попробовать тефтельки.

И карга ушла, конечно же, заперев меня.

— Засунь эти тефтельки себе, знаешь куда, — прошипела я. – Старая гадина.
Я очередной раз попыталась совершить переход. Но безрезультатно.
— Блин! Блин! Блин!

Бросившись на кровать, что было сил, завизжала в подушку, чтобы хоть как-то выпустить злость. А через пару часов уже сидела за столом, пила чай и жевала эти самые, мать их, тефтели. В целом неплохо, только перца бы побольше.

Конечно же, телефон забрали, даже айпод и тот скомуниздили, изверги. Делать нечего, пришлось читать книги. И начала с романа Чернышевского «Что делать?», вот уж человек-пессимист был, это ж, надо, муж с женой и по разным кроватям! Сущее безобразие!

Спустя три дня такой жизни я начала понимать прелесть затворничества. Никто не мешает, не лезет в душу. Да и от тренировок можно отдохнуть, а то последние два раза я таких люлей наполучала, что до сих пор ноет спина и ломит шею.

Но я жутко соскучилась по Абигору. Интересно, он попытается найти меня? Хотя, лучше бы не искал. Ни к чему ему пересекаться с повстанцами.

Авалон одна из немногих, кто искренне верит в будущее Сопротивления, а значит, она должна жить и должна продолжать борьбу, со мной ли или без меня. Чего не скажешь о Небиросе, ему плевать на полукровок, он печется лишь о себе.

Послание сорок шестое

Два демона бились под покровом ночи… От соприкосновения клинков сыпались искры, озаряя лица соперников.

Оба не хотели отступать, оба не давали слабины, потому их битва с каждым ударом становилась все яростнее. Снег вокруг окрасился в багровый цвет.

Как только один поднимал меч над головой, второй тут же наносил сильный удар. И это повторялось десятки раз, пока один из ударов не пробил броню, тогда высокий демон опустился на одно колено. Меч пронзил его плечо. Второй понял, что сейчас ему улыбнулась удача, и он может закончить битву отрубленной головой врага.

Абигор стоял за спиной Небироса, одной рукой держал клинок, что пробил плечо соперника, а второй поднял меч Небироса и уже размахнулся, чтобы нанести последний удар, как некогда поверженный резко развернулся, отчего клинок, разорвав плоть, отлетел в сторону. Воспользовавшись секундным замешательством, Небирос сильным ударом ноги в живот, повалил Абигора, в тот же момент поднял свой меч и одним движением вонзил ему между ребер, после провернул лезвие и проткнул тело врага насквозь, всадив меч по самую рукоять. Меч пробил плоть и вонзился в землю.

Демон попытался было подняться, но его буквально пригвоздило к земле. Небирос тем временем спокойно подошел к нему, схватил за шею здоровой рукой и сдавил так, что послышался хруст позвонков:
— Я неплохо тебя натаскал, Абигор, но ты так и не усвоил главного, побеждает лишь тот, кто не боится собственной боли. А теперь, — Небирос вдавил его в землю. – Скажи же мне, где она?
— Тот же вопрос хотел задать тебе, — прохрипел Абигор.
— Только зубы мне не заговаривай, я знаю, Люцифер что-то задумал. Что вы затеяли, а?
— Да ты бредишь, Небирос, — еле-еле усмехнулся тот. – Заговоры везде мерещатся.
— Повторяю еще раз, где Роксана?
— Я … не … знаю
— Что ж, тогда ты мне больше не нужен. А раз и она не поставила тебя в известность о своем местонахождении, то ей ты тоже не нужен.
— Никак не можешь смириться, Небирос? Возможно, в бою ты и хорош, но в остальном… Роксана выбрала меня.
— Кого бы она ни выбрала, останется все равно со мной. Роксана еще слишком молода, ей простительно ошибаться.
Абигор хотел совершить скачок, но не вышло, что искренне развеселило Небироса:
— Решил бежать, поджав хвост, — рассмеялся он. — Не старайся, мой клинок заряжен энергией света.
Неожиданно в кармане Небироса завибрировал телефон:
— Полежи-ка здесь, — демон поднялся, поставил ногу на поверженного, затем ответил на звонок. – Да. Понял. Скоро буду… — он убрал телефон обратно и с недовольным видом посмотрел на Абигора. – Сегодня ты не умрешь, но на какое-то время я выведу тебя из строя.

Сейчас же Небирос вытащил из тела Абигора меч и сильными ударами нанес тому еще несколько глубоких ран. Абигор стерпел боль, а когда Небирос отошел от него, исчез.

Раны были серьезные, заживление из-за чего могло затянуться на недели. Абигора выбросило в казармах Темного дворца, его тут же подхватили воины и отнесли к ваахам. А Небирос тем временем отправился на встречу. Он явился в лагерь, где встретился с Одеоном:
— Какие новости? – спросил на ходу.
— Есть одна версия, идем, — Одеон сопроводил его в пыточную.
— Арман? – удивился Небирос, когда увидел сидящего на стуле демона. – Ты уверен? – с недоверием глянул на Одеона. – Авалон распознала бы предателя.
— Наши проследили за ним, он покупал еду, одежду неделю назад и отвез все на заброшенный склад, причем пока ехал, совершил несколько скачков, чтобы замести следы.
— Вы были на складе?
— Да. Но там пусто. Очередной отвлекающий маневр, не более.
— Я вызову Авалон, — насупился Небирос и вышел из пыточной.
Демоница не заставила себя ждать, она немедля явилась в лагерь:
— Что случилось?
— Кажется, к тебе в телохранители затесался предатель или я чего-то не знаю? – с прищуром посмотрел на нее Небирос.
— Кто?
— Арман.

Они оба зашли в комнату допросов. Арман сидел по ту сторону стекла, закованный в наручники, как всегда, смотрел вперед себя, его лицо и тело были расслаблены, взгляд спокоен.
— Итак, — прислонился Небирос к стене и сложил руки на груди. – Если ты не приложила к ее исчезновению руку, я пойду сейчас туда, и вытрясу из него все, что только можно. Будет много крови, мяса и боли.

В этот момент Арман повернул голову и посмотрел на Авалон, он незаметно кивнул и снова устремил взор в никуда.
— Иди, — произнесла она ровным голосом, — и делай то, что должен.
— Хорошо, — довольно кивнул Небирос и устремился в пыточную.

Когда он ушел, Авалон отвернулась, на лице демоницы отобразилась боль и раскаяние, она знала, что Арман ничего не скажет, он не предаст ее, верный слуга умрет в муках, но рта не откроет.

Спустя два часа разгневанный и испачканный кровью Армана Небирос ворвался в допросную. Он ударил кровавыми ладонями по столу, отчего брызги разлетелись во все стороны:
— Он сдох, падла…. Но ничего так и не сказал!
— У шпионов особая подготовка, они умеют терпеть боль, — изобразила досаду демоница. – Выходит, Роксана сейчас может быть уже в Преисподней.
— Нет, — Небирос сел на стул. – Сегодня у меня состоялась встреча с Абигором. Роксаны нет в Преисподней.
— Так ищи ее, — глаза Авалон заплыли тьмой.
— А я чем занимаюсь?! – вскочил он и начал ходить туда-сюда. – Только вот ты сидишь уж слишком спокойно, что тоже наводит на мысли.
— Я тебе однажды уже говорила, повторю и сейчас. Моя задача – сохранение порядка среди повстанцев, укрепление Сопротивления, а не беготня за дезертирами. Может быть, Роксана решила покинуть нас по собственному желанию. Тем более, раз она полюбила того, с кем мы сражаемся.

Небирос тут же явил свою суть:
— Я найду ее, вот увидишь.
— Но для чего? – посмотрела на него Авалон сквозь призму недоверия. – Какие цели ты преследуешь? Тебе важно сопротивление или здесь замешаны личные интересы?
— Ты сомневаешься в моей преданности?
— Доверие, дорогой мой друг, непозволительная роскошь в нашем деле. Предать может каждый, вот и Арман оказался волком в овечьей шкуре. А уж ты… Так, ответь мне, зачем тебе эта девочка? И постарайся ответить так, чтобы мне понравились твои слова.

Тогда Небирос сел на место, посмотрел на Авалон черными бездонными глазами:
— Ты права, я не тот, кто будет сражаться за идеалы до последней капли крови. И здесь именно личный интерес. Мне нужна она. Эта женщина должна быть со мной. И покуда Роксана будет верна Сопротивлению, буду верен и я.
— Что ж… В таком случае ищи ее. Но знай. Сейчас она живет сердцем, ее душа открыта добру, однако если она разочаруется, случится непоправимое.
— Знаю, в ней таится страшная сила. И многие пострадают, ты уже говорила.
— Да нет. Пострадавший будет только один. Роксана. Ее поглотит энергия тьмы, а энергия света сделает все, чтобы эту тьму уничтожить. Эта девочка несет в себе бомбу замедленного действия. И стоит балансу нарушиться, как бомба сдетанирует.
— Я ее не обижу.
— Ну да, ты-то, у кого руки по локоть в крови, — Авалон улыбнулась, хотя улыбка походила на оскал.

Небирос покинул допросную и только тогда вспомнил, что его плечо рассечено. Он направился к Тепросу, чтобы тот залатал его.

В медблоке демон приказал броне освободить место ранения, после чего сел на кушетку.
— Ты должен был сразу прийти, рассечение слишком глубокое, обширные разрывы внутренних тканей. Так и руки лишиться можно, а нам без правой руки никуда, — усмехнулся Тепрос.
— Нашел бы ты себе уже бабу, — и Небирос поморщился, когда игла вошла в тело.
— Мне и одному хорошо. От женщин проблем слишком много.

Однако Абигору сегодня пришлось куда хуже.

Ваахи сделали все, чтобы остановить процесс распада тканей, но боль не ушла. Демон буквально горел, кожа вокруг ран покраснела и начала трескаться. Он лежал с полузакрытыми глазами, иногда бредил.

Спустя некоторое время к нему зашел Люцифер, он сел около своего воина, взглянул на раны:
— Сегодня ты потерпел поражение, Абигор.
— Роксана, — зашептал демон, — я найду тебя… я вижу тебя… я знаю, где ты…
— Понимаю тебя, — ухмыльнулся Сатана, глядя на бормочущего воина. – Женщины, они такие… Увлекают за собой.

Когда нотариус позвонил еще раз. Полина взяла трубку.

— Добрый вечер, Полина Львовна! Как все прошло? Я за вас волновался. Вообще, не стоило с ним ехать, он не имел никакого права вас допрашивать, я уверяю вас…

НАЧАЛО

ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ

— Спасибо за беспокойство, Станислав Андреевич, — перебила его Полина. — Я просто ответила на кучу скучных вопросов, ничего особенного.

— Я бы с вами поехал, — начал оправдываться он, — но раз Федор напросился…

— Да все в порядке, — заверила его Полина и, предупреждая следующий вопрос, сказала сама. – Я приняла решение, Станислав Андреевич. Я буду вступать в наследство.

Он шумно выдохнул.

— Ну что же… Я этого ожидал. Прекрасно, Полина Львовна. Это правильное решение. Я жду вас у себя в офисе завтра утром. Прислать за вами водителя?

Полина задумалась:

— Да, спасибо. Часам к одиннадцати, хотелось бы выспаться. Непростой был день.

— Понимаю, — согласился Станислав Андреевич. – Договорились, в десять сорок ожидайте машину. Всего вам доброго.

Полина не успела положить трубку, как раздался звонок другого телефона, который стоял на тумбочке у кровати, для внутренней связи. Она вздрогнула от неожиданности – что и кому от нее еще может быть нужно?

— Да? – осторожно сказала она в трубку.

— Извините за беспокойство, Полина Львовна, к вам посетитель. Вы спуститесь или примете у себя?

Полина хотела спросить кто к ней пришел, но почему-то постеснялась.

— Я спущусь, сказала она.

Она оглядела себя в зеркале, наскоро поправила прическу, сменила халат на джинсы и футболку, решив, что не будет сейчас рядиться в платье, и спустилась вниз. Поискала глазами, но никого не нашла. Наконец, к ней подошел сотрудник отеля в форме и сказал, что проводит ее до бара, где ее ожидает гостья. Почему-то Полина сразу подумала, что это ее тетушка. И оказалась права – она сразу узнала ее, хотя Софья Вениаминовна, как и Полина, успела переодеться.

— Садись, — велела она Полине так, словно та была ее подчиненной. Полина послушно села.

— Тебе чего-нибудь заказать? – спросила она.

Полина отрицательно помотала головой, держась напряженно и настороженно – кто знает, что можно ждать от этой женщины.

— Да не бойся, — усмехнулась она. – Я тебя не съем.

— А я и не боюсь, — гордо сказала Полина, а потом добавила, решив, что так будет честнее. – Я решила вступить в наследство.

Софья Вениаминовна смерила ее презрительным взглядом.

— А я даже и не сомневалась. Кто же от такого откажется? Будь я на твоем месте… Впрочем, я тут совершенно не для этого. Если ты думаешь, что я буду отговаривать тебя – ты сильно ошибаешься. Хотя, справедливости ради, тебе ничего не должно достаться. Твой отец не просто так покинул наш город.

Полина подумала, что вот сейчас Софья Вениаминовна и скажет ей то, о чем уже успел предупредить Федор. Но Полина ошиблась.

— Ты, наверное, в курсе, что было старое завещание, по которому большая часть всех владений переходила мне? – не дожидаясь ответа Полины, хотя у той уже готовы были сорваться с языка слова о том, что она понятия не имела о завещании, тетушка продолжила. – То завещание было аннулировано, к сожалению. И дело тут не в деньгах, не делай вид, будто ты такая умная и все понимаешь. Я отдала всю свою жизнь этой компании. Да она никогда и не приносила доход, пока я за нее не взялась!

Полина подумала, что она ведет к тому, что, несмотря на завещание, Полина должна отписать компанию тете. Но то, что она услышала, в очередной раз удивило ее.

— Я хочу выкупить у тебя все акции компании, как только ты вступишь в права. Договариваюсь об этом сейчас и надеюсь на твою порядочность, потому что могут появиться и другие желающие.

— Выкупить? – растерялась Полина. – Ну хорошо…

— Обещай, что если тебе поступят другие предложения, ты сразу сообщишь мне, — тем же самым начальственным тоном произнесла Софья Вениаминовна, поднимаясь с места. – Ладно, времени у меня нет, так что на этом я распрощаюсь. Ты все поняла?

— Поняла, — Полина ничего не понимала, но решила, что разберется с этим позже. – До свидания.

Софья Вениаминовна бросила что-то неразборчивая и быстрым шагом удалилась, оставив Полину одну. Ей сразу стало неуютно – она так ничего и не заказала, и официанты подозрительно посматривали на нее. Странно, что они даже не подошли спросить, не хочет ли она чего. Она собралась было уходить, но тут услышала голос за спой спиной.

— Полина? Можно я присяду?

Она обернулась. Рядом стоял Дмитрий. Тот самый, финансовый помощник семьи. Они что сегодня все, сговорились, что ли?

— Я знал, что Софья Вениаминовна идет на встречу с тобой. Можно же на ты, да?

Он приветливо и немного виновато улыбался, похоже, что тут не было никакого подвоха.

— Конечно, — разом ответила Полина на оба вопроса. Дима сел на место, которое только что занимала его начальница, махнул рукой, и сразу же рядом очутился официант, который принял заказ.

— Софья Вениаминовна бывает несдержанной, — признался он. — Я побоялся, что она… ну, будет излишне резкой с тобой. Поэтому я решил подстраховать. Понимаешь, дело-то очень щепетильное. И дело не в деньгах.

Интересно, он знал, что слово в слово повторит слова ее тети? Или это у них какая-то особая фраза, которой они постоянно кидаются, или… Тут Полина не успела додумать.

— Это поместье и компания – это же все для них. Сложно лишиться разом всех привилегий. Можешь не сомневаться, с финансами у них все в порядке, не очень красиво себя хвалить, но за те три года, что я на них работаю, я значительно приумножил сбережения семьи Грузновых. Да и Семен Александрович не брезгует пользоваться моими советами.

Полина никак не могла вспомнить, кто такой Семен Александрович и знает ли она его, но переспрашивать не стала.

— Моей начальнице главное – это получить компанию. А ее мужу – поместье. Будь готова, они тебя в покое не оставят. Она же уже предложила тебе сделку?

— Предложила, — подтвердила Полина.

— Соглашайся, — без обиняков сказал Дима. – Денег у них куры не клюют, а ты вряд ли захочешь ею управлять, это столько проблем…

— Да я и так согласилась.

— Ну и правильно. Деньги можно потратить куда угодно. Я вот с одним фондом сотрудничаю. Ты себе не представляешь, сколько у нас в стране больных детей, которым государство не может помочь. Все только и держится на этих фондах. Если хочешь, я кину тебе ссылку, почитай.

Сегодня было достаточно поводов, чтобы удивляться, но этот убил Полину наповал.

— Ты серьезно? — воскликнула она. – Да я сама могу прислать тебе сколько угодно таких ссылок. Ну надо же, такое совпадение… Я тоже в нашем городе сотрудничаю с фондами. Правда, в финансовом плане я мало чем могу помочь, но в организационном… Между прочим, мы с подругой подумали, что на эти деньги с наследства я могу открыть благотворительный фонд.

— Меня возьмете с собой? Я серьезно! Это же классная идея. Можно дать фонду имя твоей бабушки.

— Я об этом не думала, — призналась Полина. – Но идея неплохая…

***

Полина думала, что на сегодня все сюрпризы закончились. День был такой насыщенный, что у нее даже разболелась голова. С Димой они в итоге провели почти два часа за разговорами, и он ей очень понравился — такой искренний, добрый, и что он только делает в этом змеином гнезде? Когда Полина сказала, что завтра планирует покупать билет домой, он так расстроился… Но обещал найти ее страницу ВКонтакте. Так что может они еще и пообщаются. И, в любом случае, она вернется сюда зимой, когда придет время вступать в права.

Обдумывая все это, Полина собралась уже ложиться спать, когда раздался звонок на мобильном телефоне. Номер был незнакомый. Вот бы не брать трубку, притвориться, что не слышала — ничего хорошего этот звонок не предвещал. Но прятаться не было смысла — она сама решила в это все ввязаться.

— Ало? — осторожно спросила Полина.

— И еще раз здравствуйте, — услышала она смутно знакомый голос. — Это Илья.

А, тот полицейский.

— Не поздновато ли для звонка? Забыли задать еще один бессмысленный вопрос?

— Извините, Полина Львовна, виноват. Но я не знаю, когда вы идете к нотариусу, а у меня есть одна просьба… Может, вам покажется это странным, учитывая, что я не скрываю мнения о том, что смерть вашей бабушки была выгодна только вам. Но мне больше не к кому обратиться, Грузновы меня, мягко говоря, не очень любят.

— Ну и? — поторопила его Полина.

— Завещание. Я знаю, что ваша бабушка оставила завещание, об этом есть запись в реестре. Насколько мне известно, в ее документах его не обнаружили, но ведь второй экземпляр должен был остаться у юриста? Попробуйте узнать про это для меня. Моя лояльность к вам сильно повысится.

— А почему вы не сделаете официальный запрос или что-то вроде этого?

— Дело не возбуждают, — признался он. — Недостаточно оснований.

— И зачем тогда вам все это нужно? Дела нет, а если я правильно все понимаю, бабушка и ее родственники вам несимпатичны… Зачем это расследование?

— А как же справедливость? Возмездие за преступление? Я должен в этом разобраться, это моя работа.

Полина подумала, что дело совсем не в том, что он такой вот идейный полицейский, за всем этим стоит нечто большее. Но он же все равно ей не скажет правды.

— Ладно, я спрошу про завещание, — пообещала она. — Теперь вы довольны и оставите меня в покое?

— Спасибо вам, Полина Львовна! Я буду очень и очень вам благодарен.

Он попрощался, еще раз извинился и положил трубку.

Спала Полина тревожно, несколько раз просыпалась, и только под утро смогла погрузиться в глубокий сон, из которого с трудом выбралась, разбуженная звонком будильника. Она встала, привела себя в порядок, надела второе платье, которое взяла с собой под давлением подруги. Позавтракала Полина в столовой отеля, правда, аппетита особо не было. Как и обещал Станислав Андреевич, водитель приехал ровно в десять сорок. Полина продолжала изучать город через окно машины, удивляясь его непохожести родному городу и думая о том, что когда-то по этим улицам ходил ее отец.

Возле здания, где располагался офис Станислава Андреевича, Полина уже чувствовала себя более уверенно. Она подошла к большой тяжелой двери и взялась за ручку, и в тот же самый момент дверь распахнулась и ударила ее прямо в лоб, да так, что в глазах потемнело. Навстречу выскочила женщина.

Первое, что в ней поразило Полину, это ее красота. Белая, почти фарфоровая кожа, сильно отличала ее от загорелых женщин, которые наполняли этот город. Шикарная копна рыжих волос выбивалась из-под широкополой шляпы, а голубые яркие глаза, широко посаженные и немного раскосые, просто завораживали. И эти глаза так цепко уставились на Полину, так подробно осматривали ее лицо, словно что-то там искали, и постепенно в лице этой странной женщины появилась такая острая, такая невыносимая боль, что поразило Полину еще больше. Все это заняло буквально несколько секунд, и женщина бросилась прочь, беспрестанно оглядываясь на Полину. Только когда она скрылась за углом, Полина, потирая ушибленный лоб, вошла внутрь.

— Ба, что это за шишка? — сразу же засуетился Станислав Андреевич. — Танечка, срочно льда! — крикнул он своей секретарше.

— О дверь ударилась, — не стала распространяться о странной встрече Полина. — Случайно вышло.

Секретарша принесла лед в пакете, и Полина приложила его к сильно увеличивающейся шишке.

— Может, к врачу? — предложил нотариус.

— Нет, давайте я быстрее подпишу бумаги и покончим с этим.

Станислав Андреевич объяснил ей еще раз процедуру, показал документы, дал ей время все прочитать, и когда она поставила все нужные подписи, облегченно вздохнул и с какой-то напускной радостью сказал:

— Ну, может, отметим это чаем?

У Полины просто раскалывалась голова, и она хотела было попрощаться и поехать скорее в отель, чтобы купить билет и отправиться домой, но тут она вспомнила про просьбу Ильи.

— Станислав Андреевич, скажите, а ведь бабушка оставила завещание? Где оно?

Она не ожидала, что тот так отреагирует — его глаза забегали, он разом весь засуетился, вспотел…

— Завещание? Так она же его аннулировала…

— Как я понимаю, она аннулировала старое завещание, а новое где? Или она его не у вас составляла ?

— Новое… Почему вы спрашиваете?

— Потому что не понимаю, как оно могло пропасть из вашего офиса.

— Да я сам не понимаю! — внезапно взорвался он. — Я чуть Танечку не уволил, даже на детектор лжи ее водил! Но она столько лет на меня работает, я всецело ей доверяю. Да и зачем? Она вообще с этой историей никак не связана.

— С какой историей?

— Это было закрытое завещание, — вместо ответа произнес Станислав Андреевич. — Поэтому я не знаю его содержание. Оно попало. Оба экземпляра. Но я вас уверяю — ваше имя звучало в данном завещании.

— Что? — поразилась Полина. — Мое имя? Но ведь…

— Я прошу вас — пусть это останется между нами. Я не говорил об этом ни одной живой душе, но ваша бабушка назвала мне именно эту причину отмены прошлого завещания — что она хочет включить еще одного наследника, свою внучку.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — призналась Полина.

— Я тоже…

После вчерашнего дня Полина и так поняла, что ввязалась в какую-то очень мутную историю, но сейчас она впервые подумала о том, что все это может быть по-настоящему опасным.

— Я вынужден попросить вас никому не говорить об этом втором завещании. Понимаете, это же моя репутация и потом… Я действительно не представляю, куда могло деваться это завещание!

— А почему вы не обратились в полицию?

— Ну репутация же…

— Понятно. Ладно, я постараюсь никому этого не говорить, но не обещаю. Может сложиться ситуация, когда я буду вынуждена…

— Да это понятно! Я со своей стороны делаю все, чтобы найти его. Оно ведь всем выгодно. Кроме вас, — осторожно добавил он. — По текущему состоянию дел вам достанется все, а по завещанию только часть, и я совсем не знаю какая…

Да уж, опять она главная подозреваемая.

— Договорились, Станислав Андреевич. Постарайтесь за оставшиеся четыре месяца найти завещание. И спасибо вам за оказанную помощь.

— Ну что вы, Полина Львовна… Это моя обязанность, я ничего особенного не сделал. Будем на связи, я сразу вам все сообщу, как только что узнаю. Ну и жду вас непосредственно к моменту истечения полугода для того, чтобы закончить оформление.

Полина вернула секретарше лед и покинула офис. То ли от яркого света, то ли от недавнего столкновения с дверью, голова у нее закружилась, так что Полине даже пришлось прислониться к стене. Хорошо, что Станислав Андреевич велел своему водителю отвезти Полину, иначе добираться до гостинцы было бы очень непросто…

Продолжение 20 декабря

источник

                                    
                                          
Кто-то очень нагло тыкал в меня сапогом в ноги и ворчливо бубнил:
                          
-Да, просыпайтесь уже, черт вас побрал! 
                          
Я кое-как разлепила глаза, но черная фигура не могла сойтись в фокус. Прыгала туда-сюда и из одной (или двоих?) теней выходило три или четыре. Попытавшись вспомнить, что произошло, или хотя бы поднять голову с холодного, каменного пола, я поняла с дикой болью, что у меня ничего из этого  не получиться. Но получилось поймать фокус и увидеть женщину. Маленькая, старая, сгорбившейся , и с ужасными бородавками на лице. Само лицо морщинисто и неприятно. С такой внешностью в детстве я представляла ведьм. 
                          
-Не прошло и века, мерзкая девчонка. -ворчала она.
                          
Смотреть на нее не то что не хотелось, было то тошноты омерзительно, поэтому я отвела взгляд. Рядом в метре от меня безжизненно лежала Кира. Позабыв о головной боли я кинулась к Кире. Подвела пальцы к носу и сосредоточилась. 
                          
Секунда и море облегчений. Дышит. 
                          
-Кира, Кира, Кира! -трясла я за её плечо и тихо шептала -Проснись, умоляю! Я не хочу одна разговаривать с этой мерзкой старушенцией.
                          
Старушенция-то видимо была не лёгкого десятка и каждое мое слово услышала. С зверепым ревом дернула меня за плечо и кинула на пол. Голова ударилась и я взвыла  от боли.
                          
-Я сейчас покажу тебе, гадина такая, как разговаривать надо со мной! -и была подняла руку для удара, как с такой же зловещей миной упала на пол.
                          
Сзади стояла Кира и угрожающие держала камень.
                          
-Покажешь, покажешь, дорогая. -фыркнула она.  -В следущий раз.
                          
Я благодарственно взглянула.
                          
-Умеешь ты во время появляться. -выдохнув сказала я.
                          
Кира кивнула в ответ, будто это была её миссия-спасти меня. Мы оглянулись. Находились в темной комнате, где всё завалено всяким разным хламом. Комната напоминала кладовку. Маленькая и низенькая. 
                          
-Те вредные тетки притащили нас сюда? -спросила Кира и воспоминания хлынули в мою голову. 
                          
-Наверное. -растерянно кивнула Камилла.-Слушай, меня начинает раздражат-то что уже в кое разе нас отключают, а потом мы просыпаемся не пойми где! Что за шуточки?! 
                                  

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

Ирина Чардымова
Наследница