На что злится кощей бессмертный в сказках - Наука и образование на Pishetsya.top

Самой могущественной и непобедимой злой сущностью в славянской мифологии является Кощей Бессмертный. По легендам, он был самым младшим из сыновей Чернобога и его обителью был мир Нави. Также есть версия, что Кощей произошёл от зимнего божества Карачуна, неразрывно связанного со смертью и холодом. Так, в белорусских верованиях считалось, что бог Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте.

Кощей Бессмертный – мудрый персонаж и очень коварный манипулятор. Кроме того, он отличается недюжинной силой и жестокостью. Эта сущность низшего мира способна управлять мёртвыми душами и превращаться в любого человека или животного. Он вездесущ. Ничего не может быть тайной для него. Вся нечистая сила у Кощея в подчинении. На вид – это безбородый старичок, довольно высокого роста, худощавый, даже костлявый с искажённой фигурой.

У него седые и длинные локоны, которые лежат на плечах и суровое лицо. В большинстве случаев, его видели очевидцы именно таким. Несмотря на то, что он мог принять любой облик, этот злой гений, предпочитал оставаться таким, как он есть. Единственное, что ему приходилось по душе, так это чёрная птица. В ворона он обращался чаще всего.Кощей легко мог умертвить любое живое существо, извлекая его душу навсегда. В военной науке ему не было равных, ведь он виртуозно владел мечом и шпагой. Он был блестящим стратегом. Помощником Кощея Бессмертного был его конь, который являлся не живым и не мёртвым, а его доспехи имели колдовскую силу.

У каждого злодея есть «Ахилессова пята». И у Кощея она тоже имеется. По сказкам мы знаем, что его смерть находится в яйце. В легендах православия яйцо – это ничто иное, как суть мирозданья, некая энергия, с помощью которой живёт Кощей Бессмертный, и утратив её, он лишается силы и погибает. Яйцо же это располагается в в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке/ларце, а сундук стоит на высоком дубу, который растёт либо на острове Буяне, либо на чёрной горе.

Символом власти Кощея был череп или клиновидный меч. Порой сам Кощей не убивал людей лично, за него это делала Богиня смерти — Мара. Он просто вызывал её и управлял мёртвыми духами, направляя их на жертву. Попав в Кощеево царство, у человека не было ни одного шанса выйти оттуда живым и невредимым. В данном контексте славянский Кощей стал почти что аналогом греческого Аида/Гадеса, повелителя подземного царства.

Но времена изменились. Древнерусское слово «кощей» теперь воспринималось в значении «раб, пленник» и было заимствовано из тюркского языка. В данном значении Кощей упоминается в качестве метафоры в «Слове о полку Игореве«, в эпизоде, где князь Игорь , попав в плен к Кончаку, садится «в седло кощеево». Отголоски этой легенды можно встретить и в сказках, где персонаж Кощей зачастую является пленником, триста лет пробывшим в заточении либо в башне, либо в подземелье, скованный цепями. Да и появляется он в русских народных сказках только начиная с XVIII века.

Постепенно образ Кощея кардинально изменился — в сказках он представал уже весьма многоликим: то в облике Царя, то могущественного чародея, который похищал прекрасных дев. В сказке «Иван Быкович» Кощей упоминается как отец Чуд-юд, муж Змеихи-ведьмы и лежит на железной кровати с закрытыми веками, которые ему поднимают двенадцать могучих богатырей. В сказке «Медведко, Горыня, Дубыня и Усыня») персонаж предстаёт в виде старика «сам с ноготь, борода с локоть», имеющим бич в семь сажен и живущим, подобно Бабе-Яге, в избушке на курьих ножках. В «Сказке о царе Берендее» Жуковского Кощей уже имеет клешни, а его глаза похожи на изумруды.

Появляется он из колодца и требует у пьющего Берендея, чтобы царь отдал то, чего в своём доме не знает. Правда, в данном сюжете эквивалентом Кощея может быть Царь-Медведь или Морской Царь из сказки «Морской Царь и Василиса Премудрая» из сборника Афанасьева. Помимо русских народных сказок, упоминается в чешской сказке «Меднобородый» и в польской «Пять овечек», где именуется Кощеем Меднобородым, вылезает из водной сферы и имеет медную бороду. Но зачастую Кощей Бессмертный в сказках показан слабым от обезвоживания. Выпив три ведра воды, принесённые ему Иваном-царевичем, он разрывает двенадцать цепей и освобождается из подземелья могущественной Марьи Моревны, персонажа из одноимённой сказки. Также Кощей является весьма могущественным чародеем:

в сказке «Иван Соснович» превращает в камень целое царство;
в сказке «Елена Прекрасная» превращает Ивана Царевича в орех;
в сказке «Царевна-Змея» превращает царевну в змею;
в сказке «Царевна-лягушка» наказывает царевну, отказавшуюся выйти за него замуж, надевая на неё лягушачью кожу

В ряде сказок именно Баба-Яга выступает врагом Кощея, когда после испытания Ивана царевича сообщает ему о способе убийства этого антагониста. Но есть и такие сюжеты, где оба отрицательных персонажа действуют сообща. Но почему Кощея назвали Бессмертным? Что означает его смерть, покоящаяся в ларце то ли под заветным дубом, то ли на дне морском? При чем тут звери-помощники?..

Словом, вопросов возникает множество, а ответов однозначных нет. Может, все-таки прав был Афанасьев, когда возводил имя Кощея к кощунам, то есть называл его, таким образом, волшебником. Ну действительно, кто еще смог бы продлить свою жизнь настолько, чтобы люди стали его величать Бессмертным? Конечно, всемогущий маг. Или человек, который обратился за помощью к демоническим силам, как, скажем, Фауст. Но Кощей в сказках вовсе не волшебник и не человек, он сам, скорее всего, относится к демоническому миру. Так что и объяснение Афанасьева страдает приблизительностью и неточностью.

Быть может, самой интересной догадкой является предположение Л. М. Алексеевой, которая в «Полярных сияниях в мифологии славян» написала: «Несомненно, к единому миру мертвых и холода относится Карачун. Его предположительно считают зимним славянским божеством, сохранившим черты олицетворения смерти. При этом белорусские верования уточняют, что Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте. Для нас важно, что этот образ связан с объективным и четким природным фактором: Карачун — не только имя злого духа, но еще и название зимнего солнцеворота и связанного с ним праздника. Для слежения за Солнцем нужна определенная научная квалификация если не всех, то хотя бы некоторых членов общества (волхвов). Кроме того, имя божества вводит нас в круг развернутых сюжетов восточнославянской волшебной сказки: Карачун — это одно из наименований Кощея Бессмертного».

То есть, по Алексеевой, Кощей — это бог смерти от холода, и бог, или, скорее, демон, очень древний. Чтобы его одолеть, нужно как бы раскрутить колесо времен вспять, вернуться к самому началу мира, когда и появился на свет Бессмертный. Тогда понятно, отчего в сказке последовательно появляются: бурый медведь — властелин лесов, затем птицы — ястреб и утка, которую часто можно увидеть в северной тундре. Вслед ними, обитателями земли и воздуха, появляется водная жительница, рыба, в данном случае — щука. Может быть, когда-то давным-давно это была не щука, а совсем другая рыба? Скажем, белуха, живущая в приполярных областях. Если это так, то в сказке мы движемся не только в пространстве с юга на север, из зоны дремучих лесов через тундру в приполярные моря, но и вспять во времени — в обратном направлении по тому пути, которым когда-то прошли наши далекие предки, спасающиеся от наступления Великого оледенения. Проще говоря, сказочные животные указывают нам на север — туда, где некогда существовала прародина всех арийских народов, Арктида.

Возможно, там отдавали дань жертвами злому богу лютой стужи Карачуну, который появился на свет в самом начале творения мира — из золотого яйца, снесенного чудо-курочкой Рябой. Потом Карачун вышел из повиновения — холода становились все нестерпимее, уносили все больше жизней, и пришло время, покинув родину, которая на глазах покрывалась льдами, уйти вслед за рыбами, вслед за птицами на далекий материк и идти все дальше, спасаясь от движущегося по пятам Карачуна-Кощея. Идти следовало в леса, под защиту деревьев, и южные поля, где мороз был не так силен.

Это был исход с прародины, с крыши мира, где небо и земля едва не соприкасаются друг с другом, где зародился миф о Золотом Яйце. Поэтому поход с севера на юг означал еще и движение из далекого прошлого в настоящее и будущее.

Наши предположения вовсе не так фантастичны, как может показаться на первый взгляд. Согласно многочисленным легендам, из золотого яйца появилось все: не только Небо и Земля, но и подземные глубины; не только ясный День, но и темная Ночь, не одно лишь Добро, но и Зло также. Следуя логике мифа, нужно вернуться к самому началу времен, чтобы поразить Зло в его зародыше, при этом разломав… иглу. Почему — иглу? В уже названной книжке Алексеева предполагает, что речь идет о копье — главном орудии северных народов, которым били морского зверя и белого медведя. Да и на китов по сю пору охотятся не иначе как гарпунами — большими копьями, или, если угодно, иглами.

Хотя бессмертный демон стужи, конечно, — не медведь, не морж и даже не кит. Его обычным гарпуном не возьмешь, тут нужно нечто помощнее. Например, магический жезл — та самая волшебная палочка, о которой говорится едва ли не во всех сказках.

И снова вопрос — почему же этот магический жезл не обратить против Кощея, чтобы, произнеся заклинания, лишить его жизни? Почему жезл надо сломать? Да по той простой причине, что жезл этот, судя по всему, принадлежал если не самому Кощею, то верховному жрецу его культа. Только уничтожив жезл, можно оборвать нить жизни древнего, но отнюдь не бессмертного демона. Что и проделал Иван в сказке, хотя Кощей был уверен, что тому не дано дойти своим умом до подобных премудростей. Бессмертный был уверен, что русские люди позабыли, откуда они пришли в леса. Ан нет, не позабыли: вспомнили в нужный момент, и тут Кощею пришел «карачун» — то есть конец.

Есть и другое предположение о том, что же представляет собой заветная Кощеева игла. Бессмертный не вполне живой, но и не совсем мертвый, он находится будто бы на середине пути между тем и этим светом, то есть является практически тем же, что и ходячие мертвецы; их тела были преданы земле, но они поднимаются из могил и привидениями приходят в свой дом, чтобы тревожить родственников.

Обезопасить себя от назойливых мертвецов можно было единственным известным способом: в полночь разрыть их могилу, найти невидимую «навью» косточку и уничтожить ее, сломав, а еще вернее было сжечь ее. И тогда мертвец успокаивался, умирал окончательно. Если иглу, спрятанную в яйце, считать «навьей» косточкой самого Кощея, то понятно, отчего его настигала смерть.

Возможно, в древности существовал какой-то ритуал, который обещал человеку обретение бессмертия. Во всяком случае, в раскопанной археологами могиле основателя города Чернигова (не забудем, что чернигами называли на Руси служителей Чернобога), князя Черного, найдена изображенная в сказке сцена: смертельная игла в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в заветном ларце.

И здесь мы подходим к пониманию того, чем же, собственно, является бессмертие. Наказание ли это или благо? Сам ритуал обретения бессмертия давно забыт, но сохранился его символ — цветы бессмертники, о которых, вспоминая родное село Антоновку, писал Миролюбов: «В Антоновке принято было сеять на могилках бессмертники, особые шероховатые, сухие на ощупь цветы, желтоватые, красноватые и, кажется, голубоватые, которые можно было сорвать и поставить в стакан с водой, и они могли стоять так месяцами; если же их ставили в вазу без воды, они тоже стояли месяцами. Жизнь в них, видимо, была, но как бы и не была.

Так как я в это время был еще мальчиком, то интересовался, почему именно их предпочитают крестьяне сеять на кладбище. «Старые люди» мне отвечали, что «ото ж бессмертники — цветы мертвых родичей, потому что они и при жизни как мертвые». Старая Трембочка, баба на селе, как бы знахарка, объясняла иначе: «Та те ж цветы цветут в яме! Они из ямы, и все, кого яма забирает, через те цветы с нами сообщаться могут. Эти цветы меж нами и ими, как черта (граница), и мы до них дотрагиваемся здесь, а они — там. Смерть их не берет. Сорваны они или нет, но жизнь для них, как и смерть — одно и то же. Цветы эти без смерти».

Другая баба, жившая у моста через речку Желтые Воды, говорила: «Оттож, коли Бог свет делал, так взял и стал творожить землю, а смерть не хотела. Тогда Бог сел на коня и стал смерть на бой звать, а она вооружилась всякими ножами, когтями железными, дубинками, ружьем и пошла против Бога. Бой длился целую вечность. То Бог поборяет, а то она, треклятая, и пока Бог бился против смерти, Он творил урывками, то — то, то — другое. Бог сделает, а смерть разрушит! Наконец, Бог подстерег смерть, когда та зазевалась, и убил ее. Но, падая, Смерть хваталась за кусты, травы, ветки, а за что схватится, то и посохнет. Схватилась она и за бессмертники да и начала рвать их с корнями. Бог сказал им расти крепче, чтобы она их вырвать не могла, а цветы выросли вокруг лежащей смерти только настолько, что закрыли ее наполовину, и Бог не мог ударить смерть так, чтобы она перестала двигаться! Тогда Он сказал: «Ну, так будьте же без жизни и без смерти!» И цветы остались такими навсегда. А сажают их на могилки, чтобы объявить усопшим, что «Смерти нет! Она убита Богом!» Но так как смерть еще не перестала двигаться и еще людей умерщвляет, то цветы напоминают усопшим о жизни, а живым о смерти!»

Действительно, пришлось наблюдать позже — крестьяне держать бессмертники в доме не любили. Это были могильные цветы. К ним было отношение почти религиозное. Сорвав несколько таких цветов, я пришел домой с кладбища, куда собирались весной дети для игры, и хотел цветы ставить в воду, но прислуга, заметив их, отобрала и бросила в огонь. Что ж, это, пожалуй, наилучшее объяснение бессмертия Кощея, которое уже и жизнь не в жизнь, а смерть недостижима; он так и застрял между этими двумя мирами и оставался там до тех пор, пока Иван-царевич не избавил его от вечной муки и не даровал блаженное забвение смерти.

Если считать Кощея рабом, то он был слугой своего проклятого бессмертия. Все же он, как и Баба Яга, скорее, принадлежал к потустороннему миру, ведь о появлении Ивана он узнает по запаху живого: «Русской костью/духом пахнет!» Для мертвых, как известно, непереносим запах живых, так же как для живых отвратителен запах мертвечины. Этнограф В. Я. Пропп в «Исторических корнях волшебной сказки» писал по этому поводу: «Иван пахнет не просто как человек, а как живой человек. Мертвые, бестелесные не пахнут, живые пахнут, мертвые узнают живых по запаху… Этот запах живых в высшей степени противен мертвецам… Мертвые вообще испытывают страх перед живым. Ни один живой не должен переступать заветного порога».

На Руси чрезмерных долгожителей подозревали в причастности к колдовству, считалось, что они «заживают» (то есть отнимают) чужой век. Самым правильным считалось умереть в свое время, в окружении большой семьи. Бессмертие же никого не прельщало. К чему оно, если люди, обладающие бессмертной душой, продолжают бесконечное существование в новом, более счастливом мире, Синей Сварге, стране в небесах, где живут наши предки?

Надо сказать также о том, что образ Кощея очень интересовал русских писателей и композиторов. В первую очередь это относится к Александру Фомичу Вельтману (1800—1870) — не только чрезвычайно плодовитому литератору, основателю жанра русской научной фантастики, но еще и историку, фольклористу, директору Оружейной палаты, академику. Он, сын шведского посланника, стал истинным знатоком и любителем русской старины, что отразилось, в частности, в его романе «Кощей Бессмертный», написанном в 1833 году.

Морской офицер и композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844—1908) написал в 1902 году оперу «Кощей бессмертный». Ну и, конечно же, надо вспомнить удивительные фильмы-сказки, поставленные Александром Артуровичем Роу (1906—1973). Роли Кощея Бессмертного и Бабы Яги в них сыграл замечательный русский актер театра и кино Георгий Францевич Милляр (1903—1993):

Источник

Пост этот написан с одной стороны в преддверии Хэллоуина, с другой стороны, в ожидании американских выборов. Может быть, Кощей тема и неожидaнная, но как-то вот образ Бессмертного хорошо вписался в нынeшние события.

Посмотрите на верхнюю картинку (современный российский художник вообще-то). Ну разве это не Кощей-глобалист с картой мира не стенке, где он во всех странах над своими богатствами чахнет, а его вдруг и начали гнать отовсюду? И смотрит он на яйцо, где в игле его смерть, и думает думу горькую, долго ли ему осталось…

Вообще образ Кощея в русской культуре довольно недавний, ученые говорят, что ему лет триста всего (раньше был Карачун), и образ этот постоянно меняется.

Вот давайте и посмотрим, как.

Откуда в нашей жизни взялся Кoщей? В моей личной жизни он взялся из детских сказок, которые я читала, из фильмов, из мультиков, из новогодних елок и утренников. Из Лукоморья Пушкина.

И каким он только не был! И чахнущий над златом царь, и висящий на цепях пленник-колдун, и колдун, умеющий превращаться в Змея-Горыныча. Мерзкий старикашка, похищающий молодую красавицу в жены. Мелкий вредитель, не дающий Деду Морозу подарить подарки детям. Муж или жених такой же вредной Бабы-Яги.

Исследователи говорят, что в русских сказках Кoщей прослеживается только с XVIII века, а популярным Кощея сделали представители российской творческой интеллигенции XIX и начала XX века.

Слева: Васнецов В.М. Кощей Бессмертный. Начало XX века. Русский музей
Справа: Виктор Васнецов «Кощей Бессмертный» 1926 год

В 1820 году Александр Сергеевич Пушкин выступил первопроходцем, наградившим в «Руслане и Людмиле» некоего Кощея царским титулом и несметными богатствами («Там царь Кощей над златом чахнет»). Александр Сергеевич как «наше все», наверное, лучше всех уловил «корень зла»: Кощей — бессмертный царь, который чахнет над златом. Почему он именно Кощею дал эту роль, я не знаю, но границы зла были очерчены.

Следом подтянулись и другие литераторы, начавшие экспериментировать с данным образом.

Василий Жуковский, позаимствовавший «образ зла» из былин о Садко, выпустил в 1831 году «Сказку о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери»

В 1833 году вышел историко-фантастический роман Александра Вельтмана «Кощей Бессмертный», названный автором «былиной старого времени», Кощей там слегка каким-то боком, нафантазированные небылицы одного из персонажей.

В 1855 году вышел сборник «Русские народные сказки» в обработке Александра Афанасьева, и Афанасьев, сказки эти обрабатывая, в некоторые из них вставил Кощея. Проверить это сейчас довольно легко. Одна из любимых «кощeевых сказок» — «Царевна-Лягушка». Один из вариантов этой сказки с персонажем даже не Василисой, а Еленой Прекрасной, записал Зырянов. Eсли почитать сказку Зырянова про царевну-лягушку, там слова Кощей вообще нет.

Слева: Кощей Бессмертный похищает Марью Моревну. Иллюстрация Бориса Зворыкина, примерно 1925 год

Справа: Иван Билибин Иллюстрация «Кощей Бессмертный» 1901 год

В 1892 году вышла волшебная опера -балет Римского-Корсакова «Млада» о палабских славянах с Кащеем в качестве второстепенного персонажа

В 1902 году Римский-Корсаков написал оперу «Кащей Бессмертный» с авторским сказочным сюжетом, очень вольно привязаным к народному фольклору

В 1910 Игорь Стравинский написал балет «Жар-птица», одним из главных персонажей которого является Кощей Бессмертный

Слева: Головин. Эскиз костюма Кощея к опере Н. А. Римского-Корсакова 1924 год

В центре: Сергей Малютин «Кощей» 1904 год

Справа: Головин Александр Яковлевич Эскиз костюма Кащей Бессмертный 1921 год

Каждый из этих писателей и композиторов внес в образ что-то свое, иногда копая даже в сторону древних славянских языческих верований (тренд, который подхватили нынешние неоязычники, откровенно начавшие лепить из Кощея древнерусское языческое божество), но если попробовать обобщить получившееся, то мы скорее увидим некоего злобного немощного старикашку при деньгах, раскатавшего губу на юную красавицу и мешающего ей выйти замуж по любви за молодого, статного, сильного и красивого.

Но это все было до революции, феминизации и эмансипации советских женщин. После революции образ немощного старикашки, мешающего молодой красавице выйти замуж за собственного избранника, стал как-то очень сильно не актуален, хотя из уже написанных сказок он, конечно, никуда не делся. А вот развиваться образ Кощея начал в другом направлении, иногда в зависимости от того, что было злом и где лежал его корень.

Самый типичный пример — Кощей Милляра из фильма 1944 года, за которого в опросе проголосовали как за самый «кащеистый» образ Кощея. Самый кащеистый — это всемирное зло. Фильм 1944 года был с одной стороны своего рода пародией на легенды и мифы гитлеровской Германии (Нибелунги), а с другой стороны символом победы советских богатырей (Никиты Кожемяки и Булата Балагура) над злобным Кощеем-Гитлером

В каком фильме Кащей самый кащеистый? Опрос

Кинообразы Кощея в сказочном мире

Фильмы с Кощеем в нашем мире в опрос включены не были, очень уж Кощей в нашем мире другой, совсем отличный от классической сказки, причем очень по-разному отличный, что еще раз свидетельствует о том, что старикашка, умыкающий молодую женщину против ее воли, — это в СССР был образ ну совсем не актуальный, если только посмеяться, как в «Кавказской пленнице». Поэтому творческие личности искали новые интерпретации образа. Иногда они были удачные, иногда нет
.

Кинообразы Кощея в «нашем» мире:
Фильм 1969 года «Весёлое волшебство» В роли Кащея-бухгалтера Фёдор Никитин
Фильм 2004 года «Чудеса в Решетове». В роли Кащея-директора цирка Нодар Мгалоблишвили
Фильм 2010 года «Приключения в Тридесятом царстве». В роли Кащея- продавца сувениров Евгений Щетинин
Фильм 2011 года «Реальная сказка» В роли Кащея-олигарха Леонид Ярмольник

В мультипликации тоже происходили изменения и поиски образа Кощея, в последние несколько лет, видимо, под влиянием Диснея, детям начали показывать Кощея молодым, красивым и добрым. И вообще учителем или даже мэром.

Мультипликационный образ Кoщея Бессмертного

Мультипликационные образы Кощея

Мультипликационные образы Кощея

Тем не менее, есть один образ Кощея, не столько в кино и мультипликации, подсевших на копирование Диснея и Голливуда, сколько в художественном творчестве, где Кощей продолжает быть пушкинским образом, только приобретая более современные черты .

В кино это, впрочем, тоже иногда вылезает.
.

Фильм 2011 года «Реальная сказка» В роли Кащея-олигарха Леонид Ярмольник

B фильме 2011 года «Реальная сказка» Кощей в талантливейшем исполнении Леонида Ярмольника не какой-то там засохший стручок- царь, чахнущий над сундуком злата, нет, здесь он реальный пацан, квинтессенция беспредела 90-х. Воплощение бесконтрольных жажды власти и жажды денег

А уж как художники то начали Кощея изображать! Художникам в отличие от кино- и мульт-индустрии не надо нравиться западным партнерам, чтобы попасть на фестивали и в прокат, поэтому они что хотят, то и рисуют, как «ватниковская» душа пожелает.
.

Николай Рачков карикатура «Там царь Кащей над златом чахнет» 2006 год

Всеволод Борисович Иванов «В чертоге Кащея» 2009 год (верхняя картинка — вариация на тему в другой цветовой гамме)

По-моему, художник просто гений. 2009 год, только что ипотечный кризис по миру глобально стукнул…

Николай Копейкин «Кащей» 2011 год

Кощей сидит в позе наперсточника.

В кощеи теперь пошли целые финансовые банды, и все они пытаются население от кровно заработанных освободить, кто наперстками, кто через микрокредитование, кто еще через какие биржевые и банковские услуги…

Слева: Роман Папсуев «Кощей Бессмертный» 2016 год

Справа: Сергей Покотилов Кощей 2017 год

А художник Роман Папсуев с сотоварищами в проекте по созданию иллюстрированной энциклопедии-бестиария вообще Кощея изобразили как некоего Воина тьмы. Кощей тут уже не чахнет, он мир завоевывает. Огнем и мечом.
.

Слева: Роман Папсуев «Кощей Бессмертный и армия вторжения»

Справа: Роман Папсуев «Кощей Бессмертный»

В общем, странный он какой-то стал у художников этот Кощей. Хотя, какие времена, такие и Кощеи…

А ведь Александр Сергееич Пушкин начал, «наше все»…

Погребной Богдан «Лукоморье» 2019 год

Вот вроде нестрашный совсем Кощей в Лукоморье у сундука то чахнет, а смотрите, какой над ним огромный глаз … Бильдербергский клуб?

Навеяно Хэллоуином и американскими выборами….

Источник

Тайна имени

Мы до сих пор не знаем точного происхождения имени «Кощей». Самая распространенная версия – имя «Кощей» происходит от слова «кость» и означает худосочного человека – сегодня не в моде в среде лингвистов. Современные исследователи русского фольклора больше склоняются видеть корни злодея либо нижнелужицком kotlar (заклинатель), либо в древнерусском «касть» (мерзость, гадость и прочее).

Кто такой

Как ни странно, и по этому вопросу до сих пор ученые не пришли к однозначному выводу. Одни видят в Кощее интерпретацию славянского бога смерти от холода Карачуна, другие – русскую версию германского бога Одина, третьи – просто несколько отмороженного волхва с большими магическими способностями.

Многие современные фольклористы вообще призывают реабилитировать Кощея, заявляя, что он никакой не злодей, а некая ролевая модель участника мистерии посвящения молодой девушки, которую выполняет отец посвящаемой.

Преступления Кощея

В русских сказках Кощей предстает весьма способным колдуном. Причем весьма изощренным в своих магических решениях. Так, Ивана Царевича в сказке «Елена Прекрасная» он превращает в орех, царевну из «Царевны-лягушки» он «наряжает» в кожу земноводного, а в сказке «Иван Соснович» он расправляется с целым царством, превращая его в камень. Сам злодей предпочитает оборачиваться вороном.

Неуспешный дамский угодник

Как правило, все активности Кощея строятся вокруг молодых девушек. Кощей использует в завоевании их любви одну и ту же провальную тактику: сначала он эффектно похищает девушку, затем безуспешно старается добиться близости, а, не добившись, превращает сказочных красавиц в лягушек или змей.

Кощей Галантный

Правда, был случай, когда Кощею дама ответила взаимностью. В былине «Об Иване Годиновиче» Бессмертный с экзотическим отчеством Трипетович предстает галантным, куртуазным кавалером, сватаясь к черниговской княжне Марье Дмитриевичне. Его соперником выступает вероломный Иван Годинович, который похищает невесту Кощея и увозит в чисто поле.

Нагнав похитителя, Кощей Трипетович вновь просит Прекрасную Марью стать его законной супругой. И она соглашается. Счастливая пара привязывает вероломного Ивана к дубу, а сами уходят предаваться любовным утехам в шатер.

Затем прилетает ворон и начинает каркать влюбленным, что быть Марье Дмитриевичне не Кощеевой женой, а супругой Ивана Годиновича. В порыве праведного гнева Бессмертный Ромео стреляет в ворона, но стрела изменяет траекторию и убивает самого Кощея.

Несчастная Марья Прекрасная решает покончить с Иваном, но тот ловкостью вырывает у нее саблю и четвертует девушку. Так трагично закончился единственный любовный роман Кощея.

Как убить Кощея

В одной из сказок Кощей разоткровенничался: «Моя смерть далече: на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть моя». Многие ученые увидели в этой «матрешке» интерпретацию модели вселенной: вода (море-океан), земля (остров), растения (дуб), животные (заяц), птицы (утка), а дуб – «мировое древо». Иными словами покончить с Кощеем можно, уничтожив миропорядок.

Христианская трактовка образа Кощея

Некоторые старцы Северной Руси трактовали Кощея как падшего Адама, а Ивана Царевича как «новозаветного человека». В других интерпретациях «народного Православия» Кощей символизировал греховное тело, похищенная им девушка — человеческую душу, а Иван Царевич – дух. Смерть Кощея трактовалась этими подвижниками, как очищение души от грехов. Правда, современные фольклористы считают эти трактовки антинаучными.
https://cyrillitsa.ru/history/75773-koshhey-bessmertnyy-chto-nado-znat-o-gla.html

Источник

Koschei (Russian: Коще́й, tr. Koshchey, IPA: [kɐˈɕːej]), often given the epithet «the Immortal«, or «the Deathless» (Russian: Коще́й Бессме́ртный), is an archetypal male antagonist in Russian folklore.

The most common feature of tales involving Koschei is a spell which prevents him from being killed. He hides his soul inside nested objects to protect it. For example, the soul (or in the tales, it is usually called «death») may be hidden in a needle that is hidden inside an egg, the egg is in a duck, the duck is in a hare, the hare is in a chest, the chest is buried or chained up on a far island. Usually he takes the role of a malevolent rival father figure, who competes for (or entraps) a male hero’s love interest.

The origin of the tales is unknown. The archetype may contain elements derived from the 12th-century pagan Cuman-Kipchak (Polovtsian) leader Khan Konchak, who is recorded in The Tale of Igor’s Campaign; over time a balanced view of the non-Christian Cuman Khan may have been distorted or caricatured by Christian Slavic writers.

Historicity and folk origins[edit]

By at least the 18th century, and likely earlier, Koschei’s legend had been appearing in Slavic tales.^[1] For a long period no connection was made with any historical character.^[2]

Origin in Khan Konchak[edit]

The origin of the tale may be related to the Polovtsian (Cuman) leader Khan Konchak, who dates from the 12th century.^{[n 1]} In The Tale of Igor’s Campaign Konchak is referred to as a koshey (slave).^{[n 2]}^[3] Konchak is thought to have come/returned from Georgia (the Caucasus) to the steppe c.1126–1130; by c.1172 he is described in Kievan Rus’ chronicles as a leader of the Polovtsi, and as taking part in an uprising. There is not enough information to reconstruct further details of Konchak’s appearance or nature from historical sources; though unusual features or abnormalities were usually recorded (often as epithets) by chroniclers, none are recorded for Konchak.^[4]

The legendary love of gold of Koschei is speculated to be a distorted record of Konchak’s role as the keeper of the Kosh’s resources.^[5]

Koschei’s epithet «the immortal» may be a reference to Konchak’s longevity. He is last recorded in Russian chronicles during the 1203 capture of Kiev, if the record is correct this gives Konchak an unusually long life – possibly over 100 years – for the time this would have been over six generations.^[6]

Koschei’s life-protecting spell may be derived from traditional Turkic amulets, not only were these egg-shaped, but they would often contain arrowheads (cf. the needle in Koschei’s egg).^[7]

It is thought that many of the negative aspects of Koschei’s character are distortions of a more nuanced relationship of Khan Konchak with the Christian Slavs, such as his rescuing of Prince Igor from captivity, or the marriage between Igor’s son and Konchak’s daughter. Konchak, as a pagan, could have been demonised over time as a stereotypical villain.^[8]

Naming and etymology[edit]

In the dictionary of V. I. Dal, the name Kashchei is derived from the verb «cast» — to harm, to dirty: «probably from the word to cast, but remade into koshchei, from bone, meaning a man exhausted by excessive thinness». Vasmer notes that the word koshchei has two meanings that have different etymologies: «thin, skinny person, walking skeleton» or «miser» — the origin of the word «bone». Old Russian «youth, boy, captive, slave» from the Turkic košči «slave», in turn from koš «camp, parking lot».

Koschei, as the name of the hero of a fairy tale and as a designation for a skinny person, Max Vasmer in his dictionary considers the original Slavic word (homonym) and associates with the word bone (common Slavic * kostь), that is, it is an adjective form koštіі (nominative adjective in the nominative case singular), declining according to the type «God».
Numerous variant names and spellings have been given to Koschei – these include Kashchei, Koshchai, Kashshei, Kovshei, Kosh, Kashch, Kashel, Kostei, Kostsei, Kashshui, Kozel, Koz’olok, Korachun, Korchun bessmertnyi, Kot bezsmertnyi, Kot Bezmertnyi, Kostii bezdushnyi; in bylinas he also appears as Koshcheiushko, Koshcheg, Koshcherishcho, Koshchui, Koshel.^[9] Kachtcheï is the standard French transliteration.

The term Koshey appears in Slavic chronicles as early as the 12th century to refer to an officer or official during a military campaign. Similar terms include the Ukrainian Кошовий (Koshovyi) for the head of the ‘Kish’ (military)^[10] (see also Kish otaman.) In Old Russian ‘Kosh’ means a camp, while in Belarusian a similar term means ‘to camp’ and in Turkic languages a similar term means ‘a wanderer’.^[11] The use as a personal name is recorded as early as the 15th century on Novogrodian birch bark manuscripts.^[12]

In The Tale of Igor’s Campaign a similar sounding term is used, recorded being inscribed on coins, deriving from the Turkic for ‘captive’ or ‘slave’. The same term also appears in the Ipatiev Chronicle, meaning ‘captive’.^[13] A second mention of the term is made in The Tale of Igor’s Campaign when Igor is captured by the Polovtsi; this event is recorded as a riddle: «And here Prince Igor exchanged his golden saddle of a prince for the saddle of a Koshey (slave).»^[14]

Nikolai Novikov also suggested the etymological origin of koshchii meaning «youth» or «boy» or «captive», «slave», or «servant». The interpretation of «captive» is interesting because Koschei appears initially as a captive in some tales.^[12]

In folk tales[edit]

Koschei is a common antihero in east-Slavic folk tales. Often tales involving him are of the type AT 302 «The Giant Without A Heart» (see Aarne–Thompson classification systems); and he also appears in tales resembling type AT 313 «The Magic Flight».^[15]

He usually functions as the antagonist or rival to a hero.^[16] Love rivalry and related themes are common.^[17]

The typical feature of tales concerning Koschei is his protection against being killed (AT 302) – to do so he has hidden his soul inside an egg, and further nested the egg inside various animals, and then in protective containers and places.^[18]

In other tales, Koschei can cast a sleep spell that can be broken by playing an enchanted gusli. Depending on the tale he has different characteristics: he may ride a three- or seven-legged horse; may have tusks or fangs; and may possess a variety of different magic objects (like cloaks and rings) that a hero is sent to obtain; or he may have other magic powers.^[19] In one tale he has eyelids so heavy he requires servants to lift them^[19] (cf. the Celtic Balor or Ysbaddaden, or Serbian Vy).

Psychologically, Koschei can represent an initially benevolent, but later malevolent, father (to a bride) figure.^[20] The parallel female figure, Baba Yaga, as a rule does not appear in the same tale with Koschei, though exceptions exists where both appear together as a married couple, or as siblings.^[15] Sometimes, Baba Yaga, as an old woman figure appears in tales along with Koschei as his mother or aunt.^[21]

«Marya Morevna»[edit]

In a tale also known as «The Death of Koschei the Deathless», Ivan Tsarevitch encounters Koschei chained in his wife’s (Marya Morevna’s) dungeon. He releases and revives Koschei, but Koschei abducts Marya. Ivan goes to rescue Marya several times, but Koschei’s swift horse allows him to easily catch up with the escaping lovers; each time the magical horse informs Koschei that he will be able to carry out several activities first and still be able to catch up. After the third unsuccessful escape, Koschei cuts up Ivan and throws his parts into the sea in a barrel. Ivan is revived with the aid of the water of life. He seeks Baba Yaga for a suitably swift horse. After trials he steals a horse and rescues Marya.^[22]

«Tsarevich Petr and the Wizard»[edit]

Tsar Bel-Belianin’s wife the Tzaritza is abducted by Koschei (the wizard). The Tsar’s three sons attempt to rescue her. The first two fail to reach the wizard’s palace, but the third, Petr, succeeds. He reaches the Tzaritza, conceals himself, and learns how the wizard hides his life. Initially he lies, but the third time he reveals it is in an egg, in a duck, in a hare, that nests in a hollow log, that floats in a pond, found in a forest on the island of Bouyan. Petr seeks the egg, freeing animals along the way – on coming to Bouyan the freed animals help him catch the wizard’s creatures and obtain the egg. He returns to the wizard’s domain and kills him by squeezing the egg – every action on the egg is mirrored on the wizard’s body.^[23]

«The Snake Princess»[edit]

In «The Snake Princess» (Russian «Царевна-змея»), Koschei turns a princess who does not want to marry him into a snake.

Ivan Sosnovich[edit]

Koschei hears of three beauties in a kingdom. He kills two and wounds a third, puts the kingdom to sleep (petrifies), and abducts the princesses. Ivan Sosnovich (Russian Иван Соснович) learns of Koschei’s weakness: an egg in a box hidden under a mountain, so he digs up the whole mountain, finds the egg box and smashes it, and rescues the princess.

He also appears as a miser in Pushkin’s Ruslan and Ludmila, though this interpretation does not reflect previous folk tale representations.^[12]

[edit]

The Serbian Baš Čelik (Head of Steel); Hungarian ‘Lead-Headed Monk’; and Slovak ‘Iron Monk’ also all hide their weakness inside a series of nested animals.^[12]

In popular culture[edit]

Film[edit]

Kashchey the Immortal, Russian Кащей Бессмертный, 1945 B&W fantasy directed by Alexander Rou, with Georgy Millyar as Koschei.
Fire, Water, and Brass Pipes, Russian Огонь, вода и… медные трубы, Ogon, 1968 fantasy directed by Alexander Rou, with Georgy Millyar as Koschei.
Beloved Beauty, Russian Краса́ ненагля́дная, 1958 stop-animated film.
Sitting on the golden porch (На златом крыльце сидели), 1986 fairy tale directed by Boris Rytsarev

Opera and ballet[edit]

The villain in Igor Stravinsky’s ballet The Firebird.
Nikolai Rimsky-Korsakov wrote an opera involving Koschei, titled Кащей бессмертный, or Kashchey the Deathless.

Derivative works[edit]

Film[edit]

How to Save an Immortal, Russian Кощей. Похититель невест, 2022 fantasy
The Last Warrior, Russian Последний богатырь, 2017 fantasy
The Book of Masters, Russian Книга Мастеров, 2009 fantasy
Lilac Ball, Russian Лиловый шар, 1987 science fiction
After the Rain, on Thursday, Russian После дождичка в четверг, 1985 musical children’s fantasy
Along Unknown Paths, Russian Там, на неведомых дорожках, 1982 children’s fantasy
New Year Adventures of Masha and Vitya, Russian Новогодние приключения Маши и Вити, 1975 children’s film

Television[edit]

In Little Einsteins, Koschei is a nesting doll named Katschai tried to steal the music power from the magical Firebird. Katschai used animal nesting dolls to try and stop the Little Einsteins team from getting to the Firebird which Katschai had locked up at the top of a building in Russia.
In the US television series «Grimm», in episode 9 of season 3, Koschei is the main guest character. (see Red Menace (Grimm))

Novels and comics[edit]

In Sarah J Maas’s A Court of Silver Flames, Koschei the Deathless is the name given to an ancient being trapped by a spell in a lake and is believed to be a death god like his siblings mentioned in the previous books.
In Jessica Rubinkowski’s The Bright and The Pale, the Pale God is named Koschei.
In James Branch Cabell’s Jurgen, A Comedy of Justice, and in Robert A Heinlein’s retelling of the story Job: a Comedy of Justice, Koshchei the Deathless appears as the most supreme being who made things as they are and is therefore universally unappreciated before Jurgen’s kind words are spoken.
In Alexander Veltman’s Koshchei bessmertny: Bylina starogo vremeni (Koshchei the Immortal: A Bylina of Old Times, 1833), a parody of historical adventure novels, the hero, Iva Olelkovich, imagines that his bride has been captured by Koschei.
Mercedes Lackey’s novel of Stravinsky’s Firebird features Katschei as the main villain, retelling the classic tale for a modern audience.
Catherynne Valente’s novel Deathless is a retelling of the Koschei story set against a backdrop of 20th-century Russian history.^[24]
In the 1965 science-fiction Monday Begins on Saturday by Arkady and Boris Strugatsky, he is one of the creatures held in the NIIChaVo institute.
Koschei appears as a character in John C. Wright’s «War of the Dreaming» novels. He offers to save the hero’s wife, if the hero will agree to take the life of a stranger.
Koschei appears as a slave to Baba Yaga in the Hellboy comic book series, first appearing in Hellboy: Darkness Calls. Koschei’s origin story is later revealed in backup stories to single issues of Hellboy: The Wild Hunt. The story is also collected in Hellboy: Weird Tales and expanded upon in Koshchei the Deathless.
- Koschei also appears in DC Comics The Sandman: Fables and Reflections.
In the webcomic PS238 by Aaron Williams, the child hero 84 is currently trapped in Koschei’s egg, trying to find the «eye», and in doing so, will become his new Champion of Earth to battle from now on.
Koschei is the primary antagonist in Marina Frants’ short fiction piece «Death Becomes Him», the sequel to «A Bone to Pick».
Katherine Arden’s novel, The Girl in the Tower, features Kaschei as the main antagonist. It is the second book in the Winternight trilogy, which is inspired by various Russian folktales.
In Alix E. Harrow‘s novel, The Once and Future Witches, Koschei the Deathless appears as a wicked witch in an old Russian witch tale.

Games[edit]

In the fantasy tabletop role-playing game Dungeons & Dragons, he is the inspiration for the demon lord Kostchtchie, published 1983 in Monster Manual II.
Koschei appears as a character in the MMORPG RuneScape, under the name «Koschei the Deathless».
In the video game series The Incredible Adventures of Van Helsing, the Death of Koschei is a key plot item in the second game. In the third game, recurring supporting character Prisoner Seven is revealed to be Koschei the Deathless, and becomes the main antagonist.
In the videogame Shadowrun: Hong Kong, the supporting character Racter has a drone named ‘Koschei’, which later in the game can gain an upgrade named «Deathless» that makes the drone unkillable.
In the computer game Dominions 4: Thrones of Ascension, Koschei appears as a hero character for Bogarus, a faction inspired by medieval Russia and Slavic mythology.
The legend of Koschei the Deathless serves as an inspiration for the narrative of Rise of the Tomb Raider.^[25]
In the digital card game Mythgard, «Koschei, the Deathless» appears as a mythic minion in the Dreni faction.
In the videogame Arknights, the duke of Ursus (a fictional country based on Russia) is named Koschei, and is hinted to possess the main antagonist after being killed by them.
Koschei is a playable piece in Mantic Games’ Hellboy: The Board Game.
In the MMORPG Tibia (video game), there is a Lich boss named «Koshei The Deathless» who hides his soul in 4 pieces of an amulet that are scattered around the gameworld.

Notes[edit]

^ Konchak is an important antagonist in the Tale of Igor’s Campaign
^ In Leonard A. Magnus’s translation : «Shoot, my liege, the heathen Konctik the slave»

References[edit]

^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 5:10-.
^ KazakhTV 2018, 1. A dossier of the fairy villain. 2:05–2:20.
^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 7:40–8:00.
^ KazakhTV 2018, 3. Konchuk’s personal file 7:58–11:00.
^ KazakhTV 2018, 3. Konchuk’s personal file 11:00–12:30.
^ KazakhTV 2018, 3. Konchuk’s personal file 12:20–13:15.
^ KazakhTV 2018, 3. Konchuk’s personal file 13:10–13:40.
^ KazakhTV 2018, 4. Say a word about the poor Koshey 13:40–15:02.
^ Johns 2004, Note 1, p.230.
^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 5:10–5:50.
^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 5:50–6:10.
^ ^a ^b ^c ^d Johns 2004, p. 233.
^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 6:05–6:58.
^ KazakhTV 2018, 2. Entertaining etymology. 6:50–7:20.
^ ^a ^b Johns 2004, p. 230.
^ Johns 2004, pp. 231–2.
^ Johns 2004, p. 232.
^ Johns 2004, pp. 230–1.
^ ^a ^b Johns 2004, p. 231.
^ Johns 2004, p. 141.
^ Gimbutas, Marija; Miriam Robbins Dexter (1999). The Living Goddesses. University of California Press. p. 207. ISBN 0-520-22915-0.
^ Lang, Andrew, ed. (1890), «The Death of Koschei the Deathless», The Red Fairy Book
^ Wheeler, Post, ed. (1917), «Tzarevich Petr and the Wizard», Russian wonder tales, pp. 309-
^ Heller, Jason (7 Apr 2011). «Catherynne M. Valente: Deathless». www.avclub.com.
^ Corrie, Alexa Ray (August 4, 2015). «Rise of the Tomb Raider’s Myths Explained». GameSpot. Retrieved May 4, 2020.

Sources[edit]

«Turkic roots of Koshey The Immortal», Reflections on History (documentary), Kazakh TV, no. 5, 4 Apr 2018
Johns, Andreas (2004), Baba Yaga: The Ambiguous Mother and Witch of the Russian Folktale, Peter Lang

External links[edit]

Media related to Koschei at Wikimedia Commons

Источник

Historicity and folk origins[edit]

By at least the 18th century, and likely earlier, Koschei’s legend had been appearing in Slavic tales.^[1] For a long period no connection was made with any historical character.^[2]