Мужской пояс верности рассказ

Временами мне кажется, что Джей — наваждение, призрак, и я уже встречал её в какой-то другой жизни. Говорят, что иллюзия «уже виденного» – deja-vu – возникает, когда нарушаются некие связи головного мозга с глазными нервами.

— Милый, наконец-то я купила его.
— Его – это кого?
— Он очень красивый, сделан из пластика под дерево. Мужской пояс верности.
— Джей, ты совсем охуела! — непроизвольно срывается у меня с языка.
— Возможно, милый, — покорно соглашается она, — но когда мне захочется, ты будешь его надевать. А ключ будет у меня.
Я теряю дар речи, потом начинаю дико хохотать.
— Джей, а женский пояс верности ты не купила? Должно же быть равноправие. Мужчина и женщина имеют равные права и равные возможности для их реализации. В Конституции России так записано, в статье девятнадцатой, часть третья, если мне не изменяет память.
— Милый! может быть, память тебе и не изменяет. Но ты мог бы заметить, что у нас секут розгами только тебя.
— Правда?
— Тебя, тебя… за одним-единственным исключением, — добавляет Джей, и глаза её недобро сверкают. — Значит, и пояс верности надевать только тебе. К тому же я не требую, чтоб ты носил его постоянно. Только иногда, когда мне этого захочется, милый.
Последнюю фразу Джей произносит ангельским голоском. Потом обнимает меня, изображая из себя самую покорную на свете женщину.
— Ну милый! что тебе стоит попробовать. Это же так сексуально…
— А если я не соглашусь? Why the hell should I do it?!
— Говоришь: на фига тебе это… правильно я понимаю твой иностранный язык? — с издёвкой спрашивает Джей. — Ладно, объясняю. Я ведь ещё не драла тебя кнутом? Значит, придётся купить кнут и опробовать его на твоей попе. Говорят, с помощью кнута покорность достигается очень быстро. Хочешь проверить?

Теперь Джей выглядит маленькой капризной девчушкой — что-что, а трансформация получается у неё легко. Боже! кто сочиняет ей реплики, и ради чего она играет сей безумный спектакль?! Не иначе, как мы — и она, и я — полные кретины и комедианты в этом дурацком процессе, что именуется жизнью. Разыгрываемое действо кажется мне надуманным и неестественным. Я пытаюсь сопротивляться, впрочем, особенно не надеясь на успех.
— Джей, дорогая! с тобой я научился писать всяческие тексты и ощущаю себя почти что писателем – практически как твой непревзойдённый мэтр Андрей Гусев. Давай, я напишу про пояс верности.
— Ну, во-первых… — тянет паузу Джей, — во-первых, Андрей Гусев именует себя сочинителем, а не писателем. Во-вторых, не надо писать story или short story про мужской пояс верности. Просто надень его, милый!
Голос Джей всегда зачаровывал меня, а сегодня он гипнотизирует. Когда Джей умолкает, в комнате звенит пустота. Это похоже на голосовой трюк, которому, вероятно, учат там, где она получала образование.

— Милый, я готова завтра же съездить в секс-шоп и купить кнут. Какой цвет кожи ты предпочитаешь? Чёрный, коричневый, а может быть белый? Или ты всё же предпочтёшь пояс верности? Его я уже купила, — с улыбкой заявляет Джей, подводя меня к пику ложного выбора.
В ответ я бормочу что-то бессмысленное.
— Милый, конечно, если ты сейчас откажешься, ничего страшного не случится. Я по-прежнему буду тебя любить. Просто не хотелось бы пороть тебя кнутом – говорят, это очень больно…
Похоже, что Джей чувствует себя и режиссёром, и исполнителем главной роли. Мне же отводит скромную роль второго плана. С чем я не очень-то согласен. Потому нахально заявляю:
— Ладно, Джей, я выбираю кнут… из коричневой кожи. Надеюсь, не из крокодиловой, иначе это нас разорит. Не уверен, что тебе удастся купить его прямо завтра. Это же штучное изделие; может, все кнуты уже распроданы, — мягко заключаю я.
В нашем театре для двоих мои последние фразы действуют на Джей ошеломляюще. Она разочарована; она-то рассчитывала на другой сценарий. Срочно Джей пытается импровизировать по ходу спектакля. Отправляется к нашему бару, наливает в рюмку неразбавленного абсента Xenta, проглатывает его двумя большими глотками. От бара она возвращается к кожаному дивану, на котором расположился я. Шаги Джей, несмотря на её модельные туфли, совершенно бесшумны; в комнате снова звенит пустота. Джей останавливается в шаге от меня, её мордочка изображает страсть.

«Господи, какая пошлость! Однако в данном случае она приемлема», — появляется у меня невольная мысль. Да, приемлема, потому что Джей намерена творить новую реальность.
— Милый, если ты не боишься кнута, то, может быть, тебя испугает ballbusting в Натальином салоне? Небось, слышал про такую процедуру?
— Ты охуела!
— Да, я охуела. И что? Однако я думаю, что эта чёрная девка… Тиффани из Натальиного салона с удовольствием отшлёпает и твои balls, и твой пенис. Я готова заплатить за сессию, это не стоит больших денег. Хочешь попробовать?
Я молчу; медленно сочась, Время течёт в бесконечность. Наше с тобой Время, Джей. «Все хорошенькие женщины, в сущности, одинаковы, — думаю я. — Они пытаются добиться своего любой ценой. Так и Джей: уговоры, угрозы… интересно, что она придумает дальше?»
— Ладно, милый… похоже, сегодня мне придётся поработать заместо milking machine. В начале нашего представления. А потом я помогу тебе надеть мужской пояс верности. Или ты хочешь послать к чёрту создателя спектакля?

Я знаю, что паузы сближают собеседников, поэтому молча смотрю на красивую Джей, стоящую передо мной. Я готов потратить немного времени на очередную иллюзию – кажется, семнадцатую по счёту. Профессия сочинителя в том и заключается, что он оперирует с иллюзиями.
Очевидно, что Джей не остаётся ничего другого, как продолжить свой монолог:
— Милый, значит, приступим?
Я продолжаю пристально смотреть на Джей, ожидая продолжения. Она опускается передо мной на колени, расстёгивает мой брючный ремень, стаскивает с меня всё, что мешает handjobs. «Рисунок танца наконец-то проясняется. Впрочем, ничего нового: handjobs и оральный секс всегда были её коньком», — мысленно констатирую я.
Движения её точны и уверенны, словно она всю жизнь занималась подобными вещами. В очередной раз балдею от способностей своей бывшей жены. Я даже готов поклясться, что мир не видел лучшей актрисы, чем Джей. Разумеется, порно-актрисы. Её животная естественность поражает до глубины души, снова и снова гипнотизирует меня.

…Закончив действо, Джей встаёт, небрежно поправляет сбившееся платье. Мгновение спустя приносит коробку с мужским поясом верности, открывает её.
— Милый, я тебя очень люблю. Пояс верности добавит остроты в наши отношения. Когда я буду запирать тебя, твой пенис окажется под моим абсолютным контролем. Оргазм без моего разрешения будет полностью исключён, понял?
Она прилаживает изделие по месту назначения. Зачарованный, я смотрю на Джей широко открытыми глазами, не в силах пошевелиться.
— Милый, тебе удобно? — вопрошает она.
Отрешённо киваю, невольно закрываю глаза и слышу звук защёлкивающегося замка.
— Класс! — восклицает Джей. — Милый, видишь – всё просто, а ты волновался… Но запомни: если будешь плохо себя вести, то придётся одеть тебя в железо – заместо этого лёгкого пластикового пояса будешь носить вещицу из нержавеющей стали. Разумеется, тебе не всегда придётся носить пояс, только в особых случаях… вот, когда поеду в командировку. А ключ буду оставлять в Натальином салоне, — многозначительно добавляет она.

Глава 4. Роза ветров.

Прошёл месяц, наконец, Сергей нашёл время вырваться в Тулу.
Из-за приоткрытой двери слышались голоса: хрипловатый Алексея и мягкий, растягивающий слова женский. За стойкой продавца, превращённую в барную, сидели: сам Левшин и молодая женщина с синяком под левым глазом, отдававшим в желтизну.
— О! Привет, братан! – приподнялся Алексей. – Сколько лет, сколько зим… Давай проходи… Примешь?.. А это супруга. Вот, возвернулась.
— Марина, — женщина вальяжно протянула руку к самому лицу Сергея Подгорного, якобы для поцелуя, но тот, уловив запах селёдки, пожал свою:
— У нас самообслуживание.
На что девица вяло убрала руку, окинув взглядом Подгорного, взяла стакан:
— За знакомство!
— Я, ребята, не поэтому профилю, так что тащите сами… Лёх, как дела?
— А что дела. Дела идут, контора пишет.
— У меня всё готово. Спецы постарались: раньше времени аж в двух экземплярах.
— Понимаешь, здесь надо всё продумать «Семь раз отмерь, один отрежь».
— Я вижу, как ты примеряешь – один за другим.
— Будь спок. Просто, промываю мозги.
— И когда закончишь?
— Вот сейчас и закончу, — Алексей тыльной стороной ладони смёл застолье в угол.
— Эй! Эй! Стой! – попыталась остановить Левшина Марина. – Я требую продолжения банкета.
— Цыц!.. Брысь!.. Шла бы ты домой Антилопа (квартира Левшиных находилась на втором этаже, над мастерской, только вход был с улицы).
— Пенелопа, — поправил Подгорный.
— Какая разница всё равно она пьяная, — и уже обращаясь к жене, — у меня серьёзное дело с этим господином.
Марина, показав мужу язык, пьяной, пошатывающей походкой, вышла, а через несколько минут над головой что-то грохнуло.
— А-а-а! Опять мимо кровати шмякнулась… Ты не думай, Серёга, она баба хорошая… и никакая ни блядь. Ты сам знаешь «Баба пьяная – пизда чужая». И в том я сам виноват. Любил её страшно. Хотел, чтобы у неё каждый день был праздник, а какой праздник без горячительного. Вот и устроил ей праздники на всю жизнь. Говорят, женский алкоголизм не лечится.
— Хватит лирики. Давай к делу. Что у тебя?
— Фьють, — развёл руки Алексей, — но ты не думай – всё будет тип-топ.
— Я к чему. Мы завтра с Лариской летим в Америку. Дела, да и прогуляю её немного. Полгода хватит?
— За глаза.
— Вот причиндалы, — Подгорный объяснил принципы их действия, и, попрощавшись, укатил в столицу.

Время шло. Марина затосковала, требовала внимания, но Алексей, полностью погрузившийся в заказ, этого не замечал. Даже не заметил, что жена опять исчезла, а когда заметил (он был так поглощён своей работой), подумал: «Баба с возу – кобыле легче». Опять вернётся, а материала и на два пояса хватит. Пусть пока погуляет.

Через полгода Сергей, посвежевший и загорелый, навестил мастера. В глазах застыл немой вопрос: «Сделал?»
Алексей встретил его улыбкой, вместо слов сложил кольцо из указательного и большого пальца.
— Ну, Хвались! – и Подгорный вслед за мастером прошёл в мастерскую.
Алексей, отодвинув рыцарский щит на верхней полке стеллажа, достал приличную коробочку, подбитую бархатом на крышке которой красовался герб-эмблема Роза ветров, отлитая из чистого золота и инкрустированная драгоценными камнями.
— Ну, давай. Не тяни. – Сергей нетерпеливо тормошил за рукав мастера.
Левшин медленно, дразня Подгорного, открыл коробочку, из-под крышки которой блеснул змеиной чешуёй пояс Верности. Сверкая серебром оттенённым золотом. В середине на позолоченной пряжке пристроен, не отличимый от настоящего алмаза, страз.
Сергей вопрошающе посмотрел на мастера.
— Мелковат твой алмазик оказался, ну ни как не вкладывался в отпечаток пальца, пришлось делать из стекла.
По поясу шли сапфиры вперемешку с изумрудами и рубинами. Под квадратной пряжкой, сделанный бляшкой — ромб со створками в виде Розы Ветров. По вершинам которых, в ромбе: над южным полюсом был посажен рубин, над северным сапфир, а над востоком и западом, распиленный пополам алмаз.
— Ты возьми его в руки-то, — напутствовал мастер.
Сергей осторожно вынул своеобразные стринги, и, как только он взял их в руки, трусики сложились.
— Эти чешуйки входят одна в другую, поэтому никаких неудобств дамы испытывать не будут, – пояснил Алексей.
— А где же прорезь? – спросил Подгорный. – Как твои дамы в туалет ходить будут?
— Не спеши. Потяни вот эту бляху вниз.
Как только Сергей потянул за ромб, створки Розы ветров начали убираться куда-то внутрь, образовав отверстие.
— Как замок на молнии, — пояснил мастер, — и, дойдя куда надо, шторки откроются полностью. Замок вытянет за собой чешуйки, вытаскивая одну из другой, или, наоборот, затолкнёт.
— Послушай, а не велико ли отверстие? – Сергей приподнял пояс, и посмотрел на просвет.
— А шут его знает – по своему‘ мерил, — хитро ухмыльнулся Алексей.
Сергей мысленно и сам примерил:
— М-да!
— Так ежели что, он своим видом будет отпугивать блудодеев. Зато просторно – не измажешься.
— Крепкие?
— А то! Он из титана, только позолоченный да посеребрённый.
— Да, уж. Цены тебе нет. Этакое произведение искусства. – Остался довольным Подгорный. – А как снимать?
— Ром до конца вверх, под пряжку.
Сергей вывел бляшку к пряжке.
— А теперь нажми на страз-алмаз, — поучал мастер. Пояс выстегнулся. – Осталось только прошить твой чип и дело в шляпе. – Мастер сделал жест, как будто снимал шляпу.
— Сколько я тебе должен? – спросил Подгорный.
— Тебе итак эти трусы обошлись в двести тысяч баксов. Так что, знаешь?..
— Ты мои баксы не считай. Каждая работа должна быть оплаченной, тем более такая. От моих миллионов не убудет.
— Ты лучше мне второй комплект подари, и прошей его под меня.
— Комплект итак твой, а за работу на, — Серёжа, протянул Алексею карточку, — здесь на пятьдесят тысяч долларов. И не спорь.
Включив ноутбук, Подгорный позвал Алексея.
— Давай, поднеси палец к вот этому глазку, — подключив к компьютеру сканер, — сказал Сергей.
Немного «поколдовав» , — а теперь проверим.
Когда Левшин поднёс свой палец к видоискателю малюсенькой микросхемы, сработал соленоид, выпустив маленький крючочек. На Серёгин же, чип не реагировал.
— Всё в порядке, — собрал приборы Подгорный.
— Вот что, Серёга! Может зря мы всё это придумали. Не боишься обидеть человека?
— А думаешь, мне не обидно, когда у тебя за спиной строят рога, и откровенно хихикают. А один чел мне прямо в глаза высказал: «Хоть ты Олигарх, а я твою бабу поимел». Нет, уж, пойду до конца.
— Да, Серёга, хочу ещё тебе рассказать об одном секрете пояса, — не успел Алексей рассказать, в чём секрет, как на пороге появилась Марина.
— Привет, Мальчики, это я – Красная шапочка, — её красный лоб сиял свежим кровоподтёком, — как на счёт выпить?
— Это без меня. Мне пора. Покедува. – Подгорный сгрёб приборы и коробочку и был таков.

Понедельник, 3 сентября 2012 г.

Продолжение следует.