Стакан молока
Шел сильный осенний дождь. Большие тяжелые капли падали на мокрую мостовую, барабанили по огромным серым лужам, ударяли по уже начавшим опадать пожелтевшим листьям деревьев.
Даже эти, привыкшие к непогоде, большие клены, казалось, мелко дрожали, с завистью заглядывая в уютно светящиеся окна стоящих рядом домов. И их можно было понять. На улице было пустынно. Только возле одного дома из вольера уныло выглядывал весь промокший очень большой сенбернар. Собака смотрела на дорогу, ожидая с работы своих хозяев. Она знала, что тогда ее пустят в теплый дом и накормят вкусной едой.
Наконец собака увидела подъезжающую к дому машину и, радостно завиляв хвостом, громко залаяла. Из машины вышел молодой мужчина, выпустил пса из вольера, и они быстро побежали по направлению к дому. Дверь за ними закрылась…
Четырнадцатилетний мальчик Кевин Келли с тоской посмотрел им вслед. Онемевшими от холода руками Кевин поднял тяжелую сумку и пошел дальше по мокрой унылой улице.
Уже долгие месяцы мальчик каждый день ходил от дома к дому, от двери к двери, предлагая различные товары, чтобы как-то оплатить свое обучение в школе. Вот и в этот день, несмотря на непогоду, он, вернувшись из школы, взял огромную сумку и начал свой нелегкий труд.
Сегодня он уже обошел несколько улиц, устал и сильно промок. К тому же, ужасно хотелось есть. Но домой он идти не мог. Из-за плохой погоды люди не хотели ничего покупать и почти сразу закрывали перед ним дверь, не желая стоять на холодном пороге. Поэтому он почти ничего не продал в этот день.
Кевин решил обойти еще несколько последних на этой улице домов. Он старался не думать о голоде, но это у него не очень получалось. «А если я постучу в какой-нибудь дом и попрошу поесть?» — подумал он. Ничего другого Кевину по-видимому не оставалось — его силы были уже на исходе.
Он долго не мог отважиться сделать это — ему было стыдно просить, ведь он привык зарабатывать себе на жизнь сам. Наконец он решился, быстро подошел к одному из ближайших домов и постучал в дверь. Через несколько секунд дверь открылась, и на пороге появилась красивая молодая девушка. От неожиданности Кевин сильно смутился и покраснел. Ему было стыдно говорить о своей просьбе такой девушке, как эта. После неловкого молчания Кевин произнес:
— У вас не найдется стакана воды для меня?
— Конечно, — ответила девушка и скрылась за большой дубовой дверью.
Через минуту она появилась на пороге с большим стаканом теплого молока.
Кевин пил его медленно, наслаждаясь каждым глотком. Он старался не показывать свой голод. Когда стакан стал пустым, он постарался сделать достойный вид и спросил:
— Сколько я Вам должен?
— Ничего не должны, — ответила девушка, — мама научила нас не брать денег за доброту.
— Тогда я благодарен Вам от всего моего сердца, — сказал ей Кевин на прощание.
Когда Кевин покинул дом, он почувствовал себя намного лучше. Он шел по улице, уже не замечая ни сильного дождя, ни огромных серых луж, и благодарил любящего Господа, так чудесно ответившего на его нужду. В тот день Кевин еще долго молился за ту девушку и за ее доброе сердце…
Прошли годы. Девушка, а теперь уже молодая женщина серьезно заболела. Местные врачи не могли ни поставить ей диагноз, ни, тем более, назначить какое-то лечение. Ее состояние было критическим. Отчаявшись что-либо сделать, они отправили ее в большой город и связались со специалистами, чтобы те изучили ее редкую болезнь.
Доктор Кевин Келли был в числе приглашенных врачей, которые собрались со всего города на этот консилиум. Когда он услышал из какого города привезли больную, странный свет наполнил его глаза. Освободившись от своих дел как можно скорее, он пошел в палату, в которой лежала молодая женщина.
Он узнал ее сразу. Вернувшись в свой кабинет, он решил сделать все, чтобы спасти ее жизнь.
Так началась эта битва, продолжавшаяся дни и ночи. Доктор Келли практически не бывал дома, проводя все свое время в клинике. Были такие моменты, когда, казалось, битва была проиграна, но доктор Келли не сдавался. Новейшие исследования и новейшие препараты, привезенные из других клиник и исследовательских институтов, а также каждодневная молитва доктора за свою пациентку сделали свое дело. Смерть была побеждена. Диагноз «неизлечимо больна» был заменен на «полностью здорова». Молодая женщина выздоровела и была готова к выписке.
Доктор Келли сидел в своем кабинете и смотрел из окна на небольшой дворик своей больницы. Была весна, и дворик цвел. Кудрявые яблоньки уже зацвели, а аккуратно подстриженные кусты только что зазеленели той свежей зеленью, которая бывает только в апреле. Настроение у доктора было прекрасным.
Победа над болезнью этой молодой женщины была уже не первой его победой, но именно она доставила ему больше радости, чем все предыдущие. Доктор Келли чувствовал себя настоящим победителем. Казалось, не было человека, который бы любил свою работу больше, чем он.
Доктор Кевин Келли поднял трубку телефона и набрал номер своего менеджера.
— Мистер Браун, я прошу принести мне на подпись счет моей пациентки из четвертой палаты. Она сегодня выписывается.
Через пару минут в кабинет принесли счет. Доктор Келли посмотрел на него и написал что-то на его уголке, потом подписался и велел отправить счет в палату.
Молодая женщина сидела на своей кровати. Ее вещи уже были собраны и стояли у двери. Сама она была одета и готова к тому, чтобы ехать домой, в свой родной город. Она заметно нервничала, когда ей вручили запечатанный конверт. Было понятно, что ее страховка уже давно закончилась, а сумму, которую она будет должна этой клинике, ей придется выплачивать половину ее жизни.
Молодая женщина долго сидела, глядя на конверт и не решаясь его открыть. Наконец, собрав все свое мужество, она распечатала его.
Увидев ту сумму, которая была указана в счете, молодая женщина заплакала. Эта сумма была намного больше той, которую она ожидала увидеть. Слезы застилали ее глаза настолько, что она даже не могла прочитать имени лечившего ее доктора.
Кое-как взяв себя в руки и немного успокоившись, молодая женщина еще раз взглянула на счет. Только сейчас она увидела какую-то надпись наискосок, на уголке счета. Она вытерла слезы и прочитала: «Полностью оплачено стаканом молока. Одна девушка научила меня не брать денег за доброту».
Слезы градом хлынули из ее глаз. Но это уже были слезы счастья. Она вспомнила промокшего мальчика, стоявшего на пороге ее дома.
Подняв глаза к небу, она еще долго благодарила любящего Господа, сверхъестественным образом ответившего на ее нужду и молилась за своего доктора и за его доброе сердце. Она славила Всемогущего Бога за то, что Его великая любовь так сильно распространяется через человеческие руки и человеческие сердца. Это был самый счастливый день в ее жизни!
Рассказ / Военная проза, Проза, Реализм, События
Аннотация отсутствует
Теги: Детство война
Картины послевоенного детства встают передо мной порой внезапно. Иногда запах талого снега напомнит весну 1946 года, когда мы, пережив скудную зиму, с нетерпением ждали, когда сойдёт последний снег и можно будет перейти на «подножный корм». Сначала березовый сок, потом «пистики» (полевой хвощ), почки липы, клейкие листочки березы, позже – дикий луговой лук, щавель. Удивительно, чего мы только не ели, не мыли, съедали тут же, и не было у нас дисбактериоза и прочих пакостей, лишь бледность, дистрофичность говорила сама за себя. Когда я беру хлеб в магазине, вспоминаю хлебные карточки, номер очереди, написанный на ладошке, голодные обмороки от долгого стояния. Эту память «подарила» нам война. Наше детство отодвинулось на 75 лет, но забыть его невозможно…
***
У длинного деревянного барака во дворе играли дети: мальчишки в войну, девчонки в классики, в больницу. Снег только растаял, солнце пригрело и высушило двор, а дети успели его хорошо вытоптать. После длинной зимы бледные с синеватым оттенком лица ребят, их худенькие тела вызывали жалость взрослых.
Дети играли, грелись на солнышке, сидя на завалинке, шумными ватагами носились на крутой берег реки, чтобы съехать по высохшему песчаному откосу вниз к воде. Но больше всего им нравился свой двор, просторный, с редкими соснами меж бараков, со старыми скамейками и родными окнами, за которыми шла своя, послевоенная жизнь.
Кто-то оплакивал не вернувшихся с войны мужей и отцов, кто-то выводил во двор погреться на солнышке воина-инвалида, вернувшегося из госпиталя. Дети окружали его, старались прикоснуться к нему худенькими руками, а оставшиеся без отца прижимались к его израненному плечу. Кто кого больше жалел – неизвестно: взрослые детей или дети израненных взрослых?
Две семилетние девочки Галя и Вера на завалинке барака играли в «больницу». Здесь лежали «раненые» куклы. Девочки делали им уколы, поили их молоком – разведенной в воде известкой, перевязывали разными тряпочками «раны», ласково шептали: «Потерпи немножко, скоро заживёт».
За ними наблюдала бабушка Катя, ее окно было как раз над «больницей» девочек. Слеза покатилась по щеке пожилой женщины. Сын погиб в 1942 году, а она так ждала единственного своего сыночка, думала: « Вот придет – отпою молоком, козочку для него всю войну берегла, хоть и голодно было. Теперь вот одна…»
Девочки потихоньку разговаривали, смеялись в полголоса, не замечая, как добрые глаза бабы Кати наблюдают за ними. Вздыхая и вытирая набежавшие слезы, она приоткрыла окно и тихо позвала:
– Верунька, Галочка, зайдите ко мне.
– Мы ведь тихонько играем, не шумим, – испугалась Верунька.
– Да не про это я, идите ко мне, – бабушка улыбнулась.
Девочки послушно пошли в барак. В длинном коридоре было много дверей. Вот эта дверь к Гале. У них одна мама, отец погиб, а Галка младшая из шести детей. Эта дверь Марусина, у нее муж вернулся – инвалид. Это Верина, они живут втроём, папа живой вернулся с войны. А это дверь бабы Кати. Девочки постучали и нерешительно встали у порога.
Бабушка подошла к столу, откинула полотенце с кувшина и налила в стакан белое густое молоко, открыла шкафчик на стене, взяла из вазочки две карамельки, подала их Вере и, взяв Галю за худенькие плечико, усадила за стол. Баба Катя подвинула ей стакан с молоком и тарелочку с крохотным кусочком черного хлеба.
–Попей, детка, молочка, а ты, Верунька, съешь конфетку пока.
Баба Катя села напротив Гали, подперев морщинистой рукой щеку, а Вера стояла у двери, зажав в кулачке карамельки и ждала, пока Галя выпьет молоко. Конфеты стали мягкими, таяли в ладошке, а Галя так медленно пила молоко. Дома у Веры не было ни молока, ни конфет, она не знала, что ей больше хочется – молока или сладкого, но у нее дома были мама и папа, вернувшийся с войны живой, а у Галки одна мама, братья и сестры…
Вера переминалась с ноги на ногу. Ей казалось, что она стоит уже долго-долго, а Галя откусывала хлебушек маленькими кусочками, запивая крошечными глоточками молока, продляя удовольствие.
Во рту у Веруньки копилась слюна, она уже не могла смотреть на Галю. Ноги стали ватными, и девочка чувствовала, что вот-вот упадет. Голос бабы Кати привел девочку в чувство.
– Ты съешь конфетку-то, милая, и сядь. Погоди немного, сейчас она выпьет, – пожилая женщина ласково погладила девочку по голове. Вера смотрела себе под ноги, но ясно видела этот стакан молока. Она думала, что сейчас Галя выпьет до капельки все, а его можно пить бесконечно и не напиться досыта никогда.
Шел сильный осенний дождь. Большие тяжелые капли падали на мокрую мостовую, барабанили по огромным серым лужам, ударяли по уже начавшим опадать пожелтевшим листьям деревьев.
Даже эти, привыкшие к непогоде, большие клены, казалось, мелко дрожали, с завистью заглядывая в уютно светящиеся окна стоящих рядом домов. И их можно было понять. На улице было пустынно. Только возле одного дома из вольера уныло выглядывал весь промокший очень большой сенбернар. Собака смотрела на дорогу, ожидая с работы своих хозяев. Она знала, что тогда ее пустят в теплый дом и накормят вкусной едой.
Наконец собака увидела подъезжающую к дому машину и, радостно завиляв хвостом, громко залаяла. Из машины вышел молодой мужчина, выпустил пса из вольера, и они быстро побежали по направлению к дому. Дверь за ними закрылась…
Четырнадцатилетний мальчик Кевин Келли с тоской посмотрел им вслед. Онемевшими от холода руками Кевин поднял тяжелую сумку и пошел дальше по мокрой унылой улице.
Уже долгие месяцы мальчик каждый день ходил от дома к дому, от двери к двери, предлагая различные товары, чтобы как-то оплатить свое обучение в школе. Вот и в этот день, несмотря на непогоду, он, вернувшись из школы, взял огромную сумку и начал свой нелегкий труд.
Сегодня он уже обошел несколько улиц, устал и сильно промок. К тому же, ужасно хотелось есть. Но домой он идти не мог. Из-за плохой погоды люди не хотели ничего покупать и почти сразу закрывали перед ним дверь, не желая стоять на холодном пороге. Поэтому он почти ничего не продал в этот день.
Кевин решил обойти еще несколько последних на этой улице домов. Он старался не думать о голоде, но это у него не очень получалось. «А если я постучу в какой-нибудь дом и попрошу поесть?» — подумал он. Ничего другого Кевину, по-видимому, не оставалось — его силы были уже на исходе.
Он долго не мог отважиться сделать это — ему было стыдно просить, ведь он привык зарабатывать себе на жизнь сам. Наконец он решился, быстро подошел к одному из ближайших домов и постучал в дверь. Через несколько секунд дверь открылась, и на пороге появилась красивая молодая девушка. От неожиданности Кевин сильно смутился и покраснел. Ему было стыдно говорить о своей просьбе такой девушке, как эта. После неловкого молчания Кевин произнес:
— У вас не найдется стакана воды для меня?
— Конечно, — ответила девушка и скрылась за большой дубовой дверью.
Через минуту она появилась на пороге с большим стаканом теплого молока.
Кевин пил его медленно, наслаждаясь каждым глотком. Он старался не показывать свой голод. Когда стакан стал пустым, он постарался сделать достойный вид и спросил:
— Сколько я Вам должен?
— Ничего не должны,- ответила девушка, — мама научила нас не брать денег за доброту.
— Тогда я благодарен Вам от всего моего сердца, — сказал ей Кевин на прощание.
Когда Кевин покинул дом, он почувствовал себя намного лучше. Он шел по улице, уже не замечая ни сильного дождя, ни огромных серых луж, и благодарил любящего Господа, так чудесно ответившего на его нужду. В тот день Кевин еще долго молился за ту девушку и за ее доброе сердце…
Прошли годы. Девушка, а теперь уже молодая женщина, серьезно заболела. Местные врачи не могли ни поставить ей диагноз, ни, тем более, назначить какое-то лечение. Ее состояние было критическим. Отчаявшись что-либо сделать, они отправили ее в большой город и связались со специалистами, чтобы те изучили ее редкую болезнь.
Доктор Кевин Келли был в числе приглашенных врачей, которые собрались со всего города на этот консилиум. Когда он услышал, из какого города привезли больную, странный свет наполнил его глаза. Освободившись от своих дел как можно скорее, он пошел в палату, в которой лежала молодая женщина.
Он узнал ее сразу. Вернувшись в свой кабинет, он решил сделать все, чтобы спасти ее жизнь.
Так началась эта битва, продолжавшаяся дни и ночи. Доктор Келли практически не бывал дома, проводя все свое время в клинике. Были такие моменты, когда, казалось, битва была проиграна, но доктор Келли не сдавался. Новейшие исследования и новейшие препараты, привезенные из других клиник и исследовательских институтов, а также каждодневная молитва доктора за свою пациентку сделали свое дело. Смерть была побеждена. Диагноз «неизлечимо больна» был заменен на «полностью здорова». Молодая женщина выздоровела и была готова к выписке.
Доктор Келли сидел в своем кабинете и смотрел из окна на небольшой дворик своей больницы. Была весна, и дворик цвел. Кудрявые яблоньки уже зацвели, а аккуратно подстриженные кусты только что зазеленели той свежей зеленью, которая бывает только в апреле. Настроение у доктора было прекрасным.
Победа над болезнью этой молодой женщины была уже не первой его победой, но именно она доставила ему больше радости, чем все предыдущие. Доктор Келли чувствовал себя настоящим победителем. Казалось, не было человека, который бы любил свою работу больше, чем он.
Доктор Кевин Келли поднял трубку телефона и набрал номер своего менеджера.
— Мистер Браун, я прошу принести мне на подпись счет моей пациентки из четвертой палаты. Она сегодня выписывается.
Через пару минут в кабинет принесли счет. Доктор Келли посмотрел на него и написал что-то на его уголке, потом подписался и велел отправить счет в палату.
Молодая женщина сидела на своей кровати. Ее вещи уже были собраны и стояли у двери. Сама она была одета и готова к тому, чтобы ехать домой, в свой родной город. Она заметно нервничала, когда ей вручили запечатанный конверт. Было понятно, что ее страховка уже давно закончилась, а сумму, которую она будет должна этой клинике, ей придется выплачивать половину ее жизни.
Молодая женщина долго сидела, глядя на конверт и не решаясь его открыть. Наконец, собрав все свое мужество, она распечатала его.
Увидев ту сумму, которая была указана в счете, молодая женщина заплакала. Эта сумма была намного больше той, которую она ожидала увидеть. Слезы застилали ее глаза настолько, что она даже не могла прочитать имени лечившего ее доктора.
Кое-как взяв себя в руки и немного успокоившись, молодая женщина еще раз взглянула на счет. Только сейчас она увидела какую-то надпись наискосок, на уголке счета. Она вытерла слезы и прочитала: «Полностью оплачено стаканом молока. Одна девушка научила меня не брать денег за доброту».
Слезы градом хлынули из ее глаз. Но это уже были слезы счастья. Она вспомнила промокшего мальчика, стоявшего на пороге ее дома.
Подняв глаза к небу, она еще долго благодарила любящего Господа, сверхъестественным образом ответившего на ее нужду и молилась за своего доктора и за его доброе сердце. Она славила Всемогущего Бога за то, что Его великая любовь так сильно распространяется через человеческие руки и человеческие сердца. Это был самый счастливый день в ее жизни!
Угольникова Е.
Порядок вывода комментариев: