(по мотивам реальных событий)
Посвящается Вадиму Заводченкову, который,
несмотря на слякоть за окном, или даже
мороз,
не просто светит, но и согревает теплом своей
души.
Ну и мерзость эта осень! Кто вообще придумал
это дурацкое время года?! Кому, интересно, может в принципе понравиться сезон
увядания и, между прочим, даже гниения? Идиотский какой-то романтизм.
Однако, как говорится, у природы и плохая погода является
«благодатью». Сомнительное такое утверждение. Поэтому сижу в теплом
кресле перед телевизором и наблюдаю за тем, как мои ровесники категории
«шестьдесят плюс» фальшивым голосом пытаются уговорить на нажатие красной
кнопки повернутые к ним спиной несколько кресел.
—
Йося, как ты думаешь – может, и мне туда записаться? Может, возьмут?
—
..?
—
Зря ухмыляешься. Пою я, между прочим, совсем не плохо.
Йося
еще раз улыбнулся и, чтобы не смущать хозяина, прикрыл морду лапой.
Живет он у меня уже четыре года. Честно
говоря, сложно судить – много это или мало. Так как Йося – мой первый пес и
опыт совместной жизни у нас двоих на стадии знакомства просто отсутствовал. Если
оказался он у меня, можно сказать, почти случайно, то полюбил я его совсем уже
осознанно. Произошло это в преддверии Нового года… И, как это сейчас ни странно
прозвучит, совсем с другой собакой. Но обо всём по порядку.
—
Ты где, дружище? – вообще-то я не очень люблю отвечать на звонок в дороге,
находясь за рулем, но это ведь редактор – мало ли что.
—
Уже за МКАДом, домой еду, — при этом представил как делаю в трубку «пшшшш…», похожие
на помехи связи, и улыбнулся: ну что я как маленький-то. – Случилось чего?
—
Нет, все нормально, твой эфир как всегда прошел «на ура», спасибо. У меня к
тебе личная просьба.
—
Говори, слушаю.
—
Понимаешь, там такое дело… Ты же в свой Переславль через Сергиев Посад едешь?
—
Ну да.
—
Так вот, у сына на днях день рождения и я ему в качестве подарка собаку
пообещал. В общем, в Посаде заводчики неаполитанских мастифов живут. Я у них
щенка забронировал…
—
Слушай Андрей, сегодня же пятница. Мне что же, все выходные с четвероногим придется
жить?
—
Вадик, уж как-нибудь, пожалуйста, благодарен буду…- заканючил редактор, — потерпи,
друг.
Я
на секунду задумался: щенка, конечно, полноценной собакой назвать можно с
огромной натяжкой – хлопот-то всего разве что лужу вытереть и еды какой-никакой
дать. Хотя, может, о мамке ночью скулить будет. Ладно уж, перетерплю
как-нибудь.
—
Хорошо, заеду, уговорил…
Через
минуту Андрей адрес питомника прислал – оказалось, что действительно по пути.
Это был частный дом среднего размера,
стоящий с краю короткой улочки, находящейся в удалении от центра и, собственно,
Лавры, куда я с огромным интересом и удовольствием приезжаю по большим
праздникам. Припарковавшись около высокого забора из металлического профиля, я
вышел из автомобиля и тут же поймал себя на мысли, что слышу только тишину… Ни
лая, ни привычного московскому жителю дорожного шума, ни голосов. Вообще
ничего. Разве что шорох изредка падающих с тополей листьев. Как в сказке. Или
во сне.
На
калитке кнопки звонка я не нашел, поэтому просто постучал. Не дождавшись
реакции, через минуту повернул ручку – дверь была открыта, и я шагнул внутрь
двора. Скажу сразу – ничего сообщающего о том, что здесь живут заводчики собак,
мне в глаза не бросилось. Хотя, честно говоря, откуда я могу знать – как именно
такие дворы должны выглядеть. Почему-то казалось, что навстречу мне просто
обязаны были выбежать лохматые и восторженно виляющие хвостами собаки. Ничего
подобного не случилось. Подумалось, что меня здесь никто не ждет.
Однако
через пару мгновений открылась дверь срубового дома и из полумрака его прихожей
выглянуло вполне приятное лицо молодой – лет тридцати — женщины.
—
Здравствуйте! – Женщина вышла на крыльцо и поправила на своих плечах богатой
толщины махровый шарф красно-зеленого цвета. – Вы, наверное, тот самый Вадим?
Посмотрела
внимательно.
—
Чего я спрашиваю-то? – Улыбнулась. – Я же вас так и так по телевизору знаю. Вы
совсем такой же, как и на экране. Только настоящий.
—
Спасибо, — поблагодарил я женщину не понятно за что. – Ну, где пес?
—
Да вы проходите, я вас с щенками познакомлю.
Несколько
секунд я поразмышлял об этом предложении и решился – торопиться особо было
некуда, а лишние десять минут роли не сыграют. Да, совсем забыл сказать: до
настоящего времени к собакам в частности и к животным вообще я относился, как
говорится, ровно, без мимишной радости. Скажем так, людей я люблю больше и в их
характерах разбираюсь куда как лучше. Однако с пониманием и уважением отношусь
к тем, кто добровольно, без принуждения, решил возложить на себя дополнительные
обязанности по уходу за четвероногим другом — думается, что это действительно
огромная ответственность.
Внутри
дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи – из вполне современной
прихожей в глубину пространства вели четыре двери. Честно говоря, мое
воображение еще давно убедило меня в том, что собака – это не комнатное
животное и ее место должно быть где-то рядом с дверью. Чтобы своим лаем
подавать сигнал, если кто-то приближается к жилищу. Здесь ничего подобного я не
увидел, поэтому вполне искренно спросил:
—
А где же собаки?
—
Тссс, не шумите, они спят…
—
Где спят?
—
В спальне, где же еще…
Ндаа…
В спальне… В голове тут же возникла картина, что животные еще и за одним столом
во время приема пищи вместе с людьми сидят – ложку в лапу зажав, щи хлебают. Но
ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят, поэтому от комментариев вслух
я воздержался.
—
Проходите, Вадим. Только обувь снимите пожалуйста, я полы недавно помыла.
Спорить
не стал, и, пыхтя от дополнительного неудобства развязывания шнурков кроссовок,
разулся. После этого женщина протянула мне ладонь и представилась:
—
Меня Наташей зовут. Как вас зовут – я знаю. В общем, будем знакомы. – Затем про
себя немного рассказала. – В буквальном смысле заводчиком я не являюсь – щенков
бесплатно отдаю. Но только в добрые руки. Как ваши… — И тут вдруг рассмеялась:
— Ой, я только сейчас поняла – какой каламбур получается: Заводченков пришел к
заводчику. Правда, смешно?
Ничего
смешного я в этом не увидел, но подтвердил:
—
Да уж…
—
Да вы не стесняйтесь, проходите, сейчас я вам всех покажу, а там уже сами
выбирайте.
Я
удивился:
—
А разве я должен выбирать? Мне Андрей сказал, что мне нужно просто заехать
щенка забрать и все. Вдруг я выберу такого, который его сыну не понравится?
—
Не переживайте, если он вам этот дело поручил, значит – доверяет. Одно плохо –
щенок-то думает, что именно его хозяин за ним пришел. Они ведь вас тоже
выбирают по своему, вы же им потом как родитель будете.
—
Но я не собираюсь быть отцом какой-либо собаки! Я же говорил…
—
Вадим, вы не загадывайте…
Мы
уже стояли в конце коридора. Наталья прижала указательный палец к губам – мол,
тише, и открыла ближнюю к нам дверь.
Первое,
что я увидел, огромную, на вид тяжелее меня – килограммов сто – собаку с
плюшевой мордой. Я таких на витринах магазинов детских игрушек видел. Одно различие
– эта собака была живая. И она очень пристально меня изучала. Причем, как
показалось, сверху вниз. Когда ее взгляд остановился на моих носках, я
непроизвольно пошевелил пальцами ног. Как бы извиняясь – на всякий случай, так
как мало ли что у нее в голове: может, она меня как еду оценивает. Из книжек
вспомнилось – смотреть в глаза животному вроде бы не рекомендуется. Поэтому
смущенно отвел свой взгляд и именно в этот момент на большой двуспальной
кровати увидел их. Щенков. Четыре карапуза, расположившихся у живота
мамы-собаки, тихо и мирно посапывали. Ближний ко мне при этом дергал во сне
задними лапками.
Подумалось,
ну что такого этому мальцу может сниться? За кем или от кого бежит? Рука как-то
сама непроизвольно потянулась к нему, чтобы погладить по короткой шерсти.
Может, захотелось его успокоить — не знаю. Но в тот момент, когда мои пальцы
коснулись головы собаки, его глазки открылись. Щенок очень внимательно
посмотрел на меня и, не долго думая, перехватил мой палец и начал его сосать. Ну
прямо как ребенок дудульку. Мне ничего не оставалось, кроме как присесть на
кровать рядом и буквально прекратить дышать. Это было совершенно новое для меня
ощущение, которое подтолкнуло комок к горлу – такого всепоглощающего доверия от
живого существа в свой адрес я никогда до этого момента не испытывал. Поэтому
просто сидел на кровати и смотрел, как собаченок сосет мой палец. В
определенный момент почувствовал на себе взгляд – Наташа смотрела на меня с какой-то всепонимающей
улыбкой.
—
Ну вот, случилось.
—
Что именно? – не понял я.
—
Вас нашли.
—
Кто?
—
Ваш друг, ваш питомец, который вам поверил и, наверное, уже полюбил.
Я
опустил глаза и еще раз посмотрел на щенка, который наблюдал за мной сквозь
прищуренные до тонкой полоски глаза. Может, проверял меня на прочность и
выдержку – не знаю. Я улыбнулся собаке — в ответ он приобнял мою ладонь лапами:
мол, посиди еще, не уходи.
Собственно,
так я и сделал. Остался. На целых два часа.
Пролетели
они быстро – Наталья за это время рассказала мне об особенностях породы, как и
чем кормить и так далее. Я до сих пор благодарен ей за это и за открывшийся с
ее помощью для меня новый, в чем-то необычный мир.
Потом,
когда я брал щенка на руки, чтобы забрать насовсем, его мама как-то
по-человечески вздохнула и лизнула меня в щеку. И только после этого я увидел в
ее глазах слезы. Самые настоящие – человеческие… Этот взгляд, полный бесконечного доверия, остался во мне навсегда. В ту секунду я понял, что взял на себя ответственность
за ее детеныша. Который теперь стал моим.
Когда мы садились в машину, возникло желание
поблагодарить Наталью.
—
Спасибо вам…
—
За что?
—
Если честно, пока не знаю.
—
Вадим¸ прекрасно понимаю вас, говорить ничего не надо. Но, если вдруг не
справитесь или что-то будет нужно, звоните в любое время, даже не думайте стесняться.
Щенка я разместил на переднем сиденье рядом
с собой, чтобы видеть в любую секунду. Наташа подошла к дверце автомобиля.
—
Ну, Йося, прощай, — погладила собаку. – Думаю, в твоей жизни все хорошо будет.
—
Почему – Йося?
—
Даже не знаю, у дочки надо спросить – она в школе сейчас. Это ее любимчик был,
вот она его и назвала. Вообще он единственный щенок с именем, другим щенкам
имена их новые родители дадут. – Помолчала несколько секунд. – Удачи вам и
счастливой дороги…
Пока ехал эти шестьдесят километров от
Посада до Переславля, Йося был очень спокоен. Только один раз он попытался
забраться ко мне на колени. Но, услышав мое объяснение, что так мне будет
труднее управлять машиной, от своей идеи отказался и продолжил наблюдать за
мной. Поймал себя на том, что разговариваю с щенком.
—
Что, дружище, первый раз путешествуешь?
—
…
—
Ну да, где тебе, такому шишгалю — жизнь, можно сказать, началась только,
впереди все.
И
так далее… Йося иногда кивал своей лысоватой головой, но по большей части о
чем-то думал. Наверное, о том, что его ждет в конце этой дороги.
К
самому завершению пути вспомнил о супруге – подумал о том, как именно я ей
должен объяснить появление в нашем доме нового жильца. Пусть даже временно. Как
она среагирует на Йосю, я не имел ни малейшего представления. Однако все
разрешилось само собой.
В
момент, когда я въехал во двор своего дома, жена была на улице – сметала
веником снег с дорожки. Не заезжая в гараж, вышел из машины и почему-то
покраснел.
—
Любимая, я не один.
Татьяна
отложила свое занятие и, прежде чем что-то сказать, приблизилась к автомобилю и
стала пристально смотреть сквозь стекла.
—
Вадик, там же нет ни… Ой, господи!
В
это мгновение Йося встал со своего места на задние лапы и, прислонив морду вплотную
к окну, провел по нему огромным красным языком. Наверное, поздоровался.
—
Господи, Вадим! Быть не может! – Жена заулыбалась и открыла дверцу. – Иди ко
мне, мой сладенький. Какой же ты хороший…
Щенок
дважды себя просить не заставил – в секунду забрался на руки супруги и,
показалось, улыбнулся от удовольствия нового для себя ощущения. Супруга
развернулась ко мне и поцеловала в щеку:
—
Вадик, какой же ты молодец! Идем скорее в дом…
При
этом я не понял – к кому именно она обратилась, но переспрашивать не стал. Когда
за ними закрылась дверь, забрался в машину чтобы поставить ее в гараж. Процесс
занял всего минут пять, но когда я вошел в дом, впервые за долгое время меня
никто не встретил в прихожей – жена была на кухне. И Йося, разумеется, тоже. Он
осторожно нюхал молоко в глубокой миске.
—
Таня, ну это же все-таки не котенок, а собака – может, ему молока нельзя вовсе?
—
Да? Ну он же вон какой маленький! А всем маленьким молоко точно нужно.
—
Даже не знаю… — Я поразмышлял несколько секунд. – Думаю, что вреда не будет.
Кстати, познакомься – это Йося.
Супруга
присела перед ним на колени:
—
Приятно познакомиться, Йося. А я, — Татьяна на меня с любовью посмотрела, — по
всему выходит, теперь твоя мама…
Хм,
неудобно как-то получается, поэтому решил рассказать все, как есть.
—
Слушай, Тань, дело в том, что щенок не наш…
—
Как так? – Жена выпрямилась, в глаза мне посмотрела.
—
Это Андрей, наш редактор, попросил заехать по пути его забрать. Для своего сына
ко дню рождения. – Я вздохнул. – В общем, в понедельник его с собой на работу
заберу.
—
Вадим, не загадывай, — повторила слова заводчицы Натальи моя супруга. – Вот в
понедельник и видно будет.
Остаток дня пролетел незаметно. Татьяна
откуда-то достала всевозможные игрушки, среди которых были писклявые резиновые
мячики, мохнатый заяц с одним ухом и даже пластмассовый грузовик – все это
когда-то очень давно принадлежало нашему теперь уже взрослому сыну, который несколько
лет живет в Москве. Однако, как оказалось, Йосе все это не понравилось – для
игр он выбрал мои теплые тапочки. Заметил я это не сразу, а только когда увидел
в его пасти верхнюю часть одного из них.
—
Ну как тебе не стыдно, Йося? – Спрашиваю у щенка, который при этом прижал свои
уши и отвел глаза в сторону. Как бы стесняясь – мол, прости, папа, я не
специально. А для закрепления беззлобности умысла он встал на задние лапы и,
положив передние мне на колени, улыбнулся. В буквальном смысле – это была самая
настоящая улыбка: застенчивая и просительная.
—
Ладно уж, но чтобы в последний раз!
Забегая
вперед скажу, с тех пор Йося больше никогда не притрагивался к обуви. Но
меховые перчатки, моя лохматая шапка и шарф всевозможным издевательствам
впоследствии с его стороны подвергались. Сейчас я думаю, что это были некие
протесты на наше с женой отсутствие дома или на что ещё, нам непонятное. Впрочем,
об этом несколько позже.
Выходные пролетели одним мгновением. И
только к вечеру воскресенья я со страхом осознал, что завтра с щенком придется
расстаться. Стало невыносимо грустно и очень муторно на душе – Йося за пару
дней стал частью моей души. Частью нашей семьи.
Вечером
долго не мог заснуть. Жена, видя мое состояние, смотрела на меня сочувственно,
с пониманием. Но разве можно было что-то сделать в данной ситуации? Ведь нельзя
оставлять ребенка без такого замечательного подарка… Который почему-то сам меня
выбрал.
Решение
пришло утром. Йося быстро приноровился к высоте нашей кровати и в этот раз, как
только он понял, что я проснулся, ему удалось на нее забраться без особых
сложностей. Вначале, понимая, что он – собака общая, пристроился между мной и
Татьяной. Затем внимательно посмотрел мне в глаза – мол, открыты ли они, потом,
приблизив морду, принюхался. Я в это время специально опустил веки, тайком
наблюдая за ним – было интересно, что же произойдет дальше. Но когда я почувствовал
на щеках его мокрый нос, рассмеялся. Йося среагировал мгновенно. Его радости от
этой игры в поцелуи не было предела! В несколько секунд он умудрился облизать
своим шершавым языком и меня и супругу. При этом щенок повизгивал от
удовольствия и внимания. Честно скажу, это была для меня совершенно новая грань
счастья – такой доверчивой и беззащитной любви до этого, пожалуй, в моей жизни
никогда не было.
Я
продолжал улыбаться даже тогда, когда сел в машину и выехал за ворота. Йося,
конечно же, остался дома. Ждать моего возвращения с работы.
Выехав
из Переславля, я набрал номер Наташи. Она ответила после первого же гудка.
—
Наталья, доброго утра. Извините, что так рано. В общем, случилось так…
—
Вадим, доброго утра. Ничего не объясняйте, я вас очень хорошо понимаю.
Приезжайте, щенок для сына вашего коллеги вас уже ждет.
И
все. Господи, сколько же замечательных людей есть на белом свете! Которые,
несмотря ни на что, умудряются делать мир, нашу жизнь, лучше.
Наталья
встретила меня во дворе своего дома. С доброй улыбкой поприветствовала и
вручила корзину с щенком, который почему-то совсем не был похож на Йосю.
—
Как его зовут? – Спросил я уже сидя за рулем.
—
Не знаю. Пусть имя ему придумают новые хозяева. А вам, Вадим, удачи и счастья!
В
ответ что-то сказать я не смог – думаю, мои глаза ответили за меня. И только
выехав на трассу, я решился смахнуть отчего-то навернувшиеся слезы…
С этого момента для меня началась совсем
новая, неизведанная жизнь, наполненная открытиями и оттенками, которых раньше я
просто не замечал. Сейчас я однозначно могу сказать, что собака меня изменила.
Разумеется, в лучшую сторону. Я стал что ли собраннее, я полюбил восход солнца,
когда мы с Йосей совершали утренние прогулки, и даже вроде бы собачья игра в
«принеси мяч» мне доставляла невероятное удовольствие. А самое главное – мы
стали чаще проводить время всей семьей: иногда просто сидя перед телевизором
втроем, без слов улыбаясь друг другу.
Вы
не поверите, но я впервые в своей жизни начал кататься на коньках! Это
действительно было неким преодолением себя. Дело в том, что у нас, в
Переславле, есть великолепное озеро с названием Плещеево, поверхность которого
зимой превращается в ледяное зеркало. Само собой, Йося сопровождал меня и во
время конькобежных занятий, которые вначале сильно напоминали фигурное катание
косолапого мишки из детского зоопарка. Думаю, делал это он для того, чтобы
получить возможность лишний раз посмеяться надо мной, когда я приземлялся на
пятую точку. Впрочем, своим досадным неудачам я хохотал не меньше него.
Наша первая зима пролетела как один день –
новые впечатления и эмоции закружили, и как пушинку буквально внесли в весенний
водоворот цветения. Надо сказать, что Йося рос очень быстро – к семи месяцам он
весил уже килограммов пятьдесят. Глядя на него вообще сложно было представить,
что это всего-навсего щенок. Конечно же, веселый нрав стал чертой его
характера. Особенно это было заметно во время того, как он «помогал» жене
заниматься садом и огородом – Йося искренне думал, что если что-то в землю
закапывается, то это что-то обязательно нужно раскопать и принести своим
хозяевам. Пусть это даже обычная картошка или невкусная луковица тюльпана.
Татьяна обижалась только для вида и ругалась на собаку больше в шутку:
—
Йося, как тебе не стыдно? А? Если я, например, яблоню посажу, ты тоже ее
выкопаешь? И принесешь как палочку? Да?
—
…
—
Хулиган ты, Йося, самый настоящий!
Пес
скорчил виноватую физиономию и протянул для пожатия переднюю лапу – мол,
прости, я больше не буду. Тем не менее, этой весной наш огород как-то само
собой трансформировался в сад, а помидоры и перцы мы теперь сажали
исключительно в теплице, куда собаке вход был воспрещен.
На
нашей кровати он больше не спал – стало тесно. Но всегда был рядом: ночью – в
спальне, днем, когда жена что-то готовила, находился на кухне, и так далее. В
определенный момент я поймал себя на мысли, что разговариваю с собакой, как с
человеком. При этом Йося в нужные моменты кивал или ухмылялся, реагируя на
интонацию или, возможно, на саму суть разговора.
—
Ох, Йося, ты представляешь, вчера аналитику делал – оказывается, что
приближающееся лето будет очень теплым! Вот мы с тобой накупаемся в озере!
Пес
встал и радостно завилял хвостом.
—
Нет, сейчас еще рано. А пока принеси-ка мне вон ту зеленую лейку.
Йося
отправился к сараю и выбрал требуемый садовый предмет.
—
Молодец, умница.
Я
погладил собаку по огромной голове и снова принялся поливать насаждения.
Собственно, вот так в новых и старых заботах
время пролетело незаметно. Началась наша следующая зима. Которая вместе со
снегом принесла боль, страдания и самое настоящее горе…
Первая неделя декабря выдалась морозной –
ночная температура упала сразу до минус восемнадцати. И снежок удивил своим
изобилием. Вообще деньки стояли на удивление позитивные и, несмотря на то, что
до нового года оставалось около трех недель, предпраздничное настроение
ощущалось.
Может
быть, именно поэтому, возвращаясь в пятницу с работы, я завернул в один из
магазинчиков, торгующих всевозможными новогодними украшениями, среди которых
были и маски с костюмами.
—
Дайте мне, пожалуйста, вон те оленьи рога, — спрашиваю у продавца, показывая на
плюшевые маленькие рожки, прикрепленные к ободку, который надо одевать на
голову. Судя по его лицу, он хотел было мне ответить что-то шутливое, но,
видно, узнав, от комментария воздержался. Спросил только:
—
На вас?
—
Нет, на собаку.
—
Ааа, — продавец улыбнулся, — тогда другое дело.
И
принес откуда-то совсем малюсенькие рожки, которые и белке малы будут.
—
Нет, у нашей собаки голова как раз покрупнее моей будет, так что давайте самые большие.
Кроме
этого, я купил набор двуцветных ёлочных игрушек и пачку бенгальских огней,
которых, между прочим, я не видел на прилавках уже несколько лет.
Домой
вернулся в замечательном настроении. Йося по своему обычаю встретил меня в
прихожей дома и, встав на задние лапы, подставил морду для поцелуев.
—
Ах, ты мой шоколадыш! – Я почесал пса за ухом и принялся выкладывать покупки.
—
Вадик, раздевайся и пойдемте ужинать, — из кухни появилась супруга с полотенцем
на плече. Бенгальские огни увидела: — Надо же, я думала, что их не продают
больше…
—
Ага, я тоже. Завтра пойдем с Йосей на озеро на коньках кататься, лёд попробуем,
заодно и елочку, может, где присмотрим.
—
Не рановато?
—
Таня, новый год наступит – глазом моргнуть не успеешь. Так что, самый раз.
Во
время ужина обсудили — куда на новогодние каникулы поедем. Решили, что в этом
году проведем праздники дома. Тем более, что и сын с семьей навестить обещался.
Ведь, по моему глубокому убеждению, самый главный зимний праздник – событие
семейное, так как мечты загадывать или строить планы надо в кругу близких тебе
людей, тех, с кем всё это в жизнь воплощать будешь.
Ночью
мне снился Йося. Он радостно бежал мне на встречу сквозь небольшую снежную
вьюгу…
Утренние лучики солнца, словно играя,
наперегонки спускались с пока еще невысоких снежных горок. Затем перепрыгнули
на фианитовые горстки снежинок, притихших на ветках яблони под моим окном,
потом – на подоконник, отразившись на лице улыбкой, и только после этого пощекотали
мою переносицу.
—
Да, Йося, денёк обещает быть хорошим.
Пес
внимательно посмотрел на меня и, уловив настроение, соглашаясь, пару раз
вильнул хвостом.
Кроме,
разумеется, коньков, на озеро в небольшой рюкзак я взял с собой литровый термос
чая, заваренного накануне Татьяной из зверобоя, мяты и шиповника и два
бутерброда с докторской колбасой, которую Йося очень любит.
По
дороге нам встретился соседский пенсионер Дмитрий Иванович с ящиком для зимней
рыбалки в одной руке и ледобуром – в другой.
—
Алексеич, куда это ты в такую рань? Да еще и в сопровождении?
—
Да вот, Дмитрий Иванович, решили конькобежный сезон открыть. Смотрю, лед уже
проверили? – Киваю на рыболовные принадлежности.
—
Вроде бы ничего, хороший. Я почти у самого берега был. Однако одно дело на
месте сидеть не двигаясь, другое – на коньках кататься. Поэтому лучше бы вы не рисковали – мало ли…
Поблагодарив
соседа, мы отправились дальше.
Как
ни странно для такой замечательной, уже по-настоящему зимней погоды, на озере,
насколько хватило глаз, никого не оказалось. Надев коньки, я, как это всегда
бывало, почувствовал невероятный прилив сил и положительных эмоций. Сердце за
несколько секунд заполнилось счастьем. Господи, ну до чего же прекрасное время
года – зима! Сколько радости она приносит нам, сколько красоты! И, будто
персонаж какой-то волшебной сказки, я оттолкнулся ногой от берега, сделал
первый, второй, третий шаг и покатился навстречу застывшей в безмолвной улыбке
природе.
—
Йося! Ну, ты чего же?! Иди ко мне, дружище!
Однако
пес почему-то на лед ступать не торопился – он сидел на заснеженном берегу,
внимательно глядя на меня и прижав уши.
—
Боишься? Йося! Идём…
И
в эту секунду раздался треск.
Я
не успел остановиться и, еще не до конца понимая – что же происходит, увидел,
как мои ноги как-то слишком быстро погружаются в воду. Затем я почувствовал
невероятный холод, пронзивший меня снизу остро наточенными копьями. Попытавшись
упасть, я раскинул руки в сторону, но было уже поздно – я целиком оказался в
воде. Впитавший воду буквально за одно мгновенье пуховик потянул меня вниз.
Зацепившись пальцами за кромку, попробовал хотя бы часть веса перенести на лед,
который почему-то слишком легко подломился подо мной, сделав полынью еще
больше. В панике я стал барахтаться, попытался закричать, но горло сковало
льдом и вместо крика, словно со стороны, услышал только своё сипение. Когда
через пару минут бесполезных усилий сознание сдалось и я подумал, что на этом
всё, точка, вдруг почувствовал, что меня кто-то тянет за спину. Из последних
сил повернув голову, увидел рядом с собой наполненные слезами глаза Йоси,
который вцепившись за рюкзак, короткими рывками вытаскивал меня на поверхность.
И
я расслабился. Мой друг рядом, он поможет. Он обязательно спасет…
Я
не могу сказать точно – сколько продолжалась эта борьба за мою жизнь, но в
определенный момент я почувствовал под собой твердый лед. Откуда-то пришла
мысль, что ни в коем случае нельзя оставаться в одном положении – можно
замерзнуть окончательно. Попробовал пошевелить ногами – они не послушались,
согнуть пальцы рук удалось с огромным трудом. На лице образовалась корочка
тонкого льда, которую я почувствовал языком, возникло ощущение, что пуховик
тоже схватился морозом. Превозмогая себя, перевернулся на живот, и увидел, как
Йося ползком передвигается в сторону берега.
—
Молодец, мой хороший, иди, приведи подмогу, — то ли сам себе сказал, то ли
подумал я. Но глаза уже затуманились, будто чужие очки одел, стало ничего не
видно, только очертания одни. В это мгновение я услышал лай — громкий, с
небольшим подвыванием. Попробовал разодрать слепившиеся от воды глаза.
—
Господи, Йося! Йосенька!!!
Появившиеся
слезы, растопившие лед на ресницах, позволили увидеть пса, находящегося по
самую шею в воде – опираясь передними лапами на кромку, он пытался выбраться на
берег.
—
Йося, держись! Я сейчас…
И
пополз, сдирая ногти на ничего не чувствующих пальцах о скользкую поверхность.
—
Йосенька, держись, мой хороший… я сейчас.
До
провала мне оставалось несколько метров, когда Йося окончательно погрузился в
воду.
Зацепившись
за самый край злосчастной проруби, я подтянулся к ледяной воде и опустил в нее
обмороженные руки.
—
Господи, Йося, где ты? Давай, мой хороший, выбирайся.
А
сам уже навзрыд плачу – слезы ручьями стекали в это проклятое озеро.
Но
согреть его так и не смогли…
Потом
я потерял сознание.
Пришел в себя в больничной палате. Боль,
казалось, поселилась в каждой клеточке моего тела. Наверное, застонал.
—
Вадик, Вадик, — услышал голос Татьяны, — я здесь.
Лицо
жены приблизилось ко мне, и я разглядел, что она плачет.
—
Живой… Слава Богу, живой. – Выдохнула. — Тебя наш сосед Дмитрий Иванович нашел.
Говорит, что после встречи с вами сердце не на месте было. Вот и пошел следом.
Я
попробовал что-то сказать, но язык почему-то не слушался. Смог произнести
только одно слово:
—
Йося?
Супруга
поднесла платочек к своим глазам и еще раз всхлипнула. Всё. И я снова
погрузился во тьму.
Из больницы выписали в первый день нового
года. Домой меня привез на машине сын. Всю дорогу мы молчали. Только пару раз
он спросил, как я себя чувствую. Вроде бы поздравил. А я просто молчал,
говорить не хотелось.
Жена
встретила тихо, глядя с сочувствием и пониманием. Помогла раздеться и, увидев,
что я пошел в спальню, оставила в покое.
Когда
присел на кровать, в глаза бросились то там, то здесь разбросанные Йосины
игрушки – вот это тот самый пластмассовый самосвал, который он катал по дому,
толкая передними лапами, это — резиновый Санта-Клаус с отгрызенной маковкой,
издающий при нажатии противный писк, а это – теннисный мячик, который он любил
приносить во время игры.
Я
лег и уткнулся лицом в подушку. Чтобы слёз не было видно.
Через несколько дней позвонили с работы –
правильно, жизнь-то, несмотря ни на что, продолжается, течет по знакомому руслу
без оглядки на будь то радостные или грустные
события. В канун Рождества отправился в Москву. Коллеги – надо отдать им
должное – о моей трагедии не говорили. Только редактор Андрей подошел и по
плечу похлопал – мол, держись.
День
пролетел незаметно.
Возвращаясь
домой, на подъезде к Сергиеву Посаду, почему-то подумалось, что было бы не
плохо в Троице-Сергиеву лавру завернуть – не знаю зачем, наверное, просто очень
давно там не был.
Машину
оставил несколько в стороне, пешком решил немного пройтись. Ворота были
распахнуты и ноги сами привели меня к Успенскому собору. Изнутри потянуло
теплом и запахом благовоний.
Сняв
вязаную шапочку, я прошел в помещение. Пока стоял и думал – к какой иконе подойти
помолиться, сзади послышалось:
—
Вадим, здравствуйте…
Это
оказалась Наталья, подарившая мне около года назад счастье в виде маленького
Йоси. Прежде, чем ответить, несколько секунд я на неё просто смотрел. Затем
снова навернулись слезы.
—
Ох, Наташа…
—
Не надо, Вадим, не говорите ничего, я все знаю, — она прижала свою ладонь к
моей груди. – Ваш друг сейчас здесь, в вашем сердце. И там он останется
навсегда. Поэтому не надо плакать, ведь он от этого тоже будет грустить.
Затем
посмотрела мне прямо в глаза.
—
А знаете что, давайте-ка, если у вас, конечно, есть лишних полчаса, ко мне
заедем – я вам кое-что показать хочу…
Через
несколько минут мы были около её дома. Наталья первая вышла из машины и открыла
ворота, рукой показала, чтобы я проехал на территорию. Поднявшись на крыльцо
сказала:
—
Идемте, не стойте на морозе.
После
того, как я разулся и снял куртку, в глаза заглянула.
—
Вадим, я знаю как вам сейчас тяжело, но, тем не менее, ничему не удивляйтесь.
И, самое главное, не бойтесь.
Затем
прошла в конец коридора к двери, где я прошлый раз видел собаку-маму со своими
щенками. Дверь распахнула.
—
Проходите…
В
первое мгновение у меня буквально подкосились ноги – на кровати рядом с большой
собакой сидел щенок, при виде посетителя склонивший голову набок. При этом его
глаза настолько внимательно изучали меня, что в определенный момент я как будто
прочитал в них вопрос, суть которого, я вначале не понял. Я не удержался и
опустился на колени, чтобы оказаться с щенком на одном уровне. Он сделал
несколько шагов по кровати и приблизился к моему лицу вплотную, принюхался, а
затем лизнул в щеку.
—
Йося? – Я не мог этому поверить. Господи, что же происходит! Те же глаза, та же
улыбка, тот же самый цвет шерстки. И то же самое выражение удивления и
радостного ожидания на морде. Вдобавок ко всему этому, когда я протянул к щенку
ладонь, он перехватил мой большой палец и как тот, первый Йося, начал его
сосать!
Я
оглянулся на Наталью, которая в это время наблюдала за нами из коридора.
—
Этого просто не может быть, Наташа…
В
ответ она улыбнулась.
—
Два месяца назад у нас снова щенки появились, этот вот последний остался.
Может, вас ждал. – Вздохнула. — Вадим, посидите пока, не буду вам двоим мешать.
А
я воздуха глотнуть не мог, сердце в комочек сжалось. Так и сидел с щенком на
коленях, боясь пошевелиться и не вытирая слез…
Спустя какое-то время, когда мы с моим Йосей
ехали домой, глядя на него, тихо посапывающего на соседнем сидении, я думал о
том, что те, кого мы любим, не смотря ни на что, все равно остаются с нами. Так
или иначе – ветерком в поле, который ласково растрепал волосы, переливами
ручья, тихо нашептывающим в самую душу что-то умиротворяющее и доброе, или новой
обретенной кем-то жизнью. Надо только уметь все это разглядеть, принять и жить
дальше.
Проснувшись от тихого стука в окно, я открыла глаза и увидела букет красивых ромашек.
— Андрюша, ты сумасшедший? Сейчас отца моего разбудишь! — прошептала я, улыбнувшись от счастья.
— Катюша, пойдём на речку, искупаемся. Вода сейчас чистая и теплая, как парное молоко, — тихо сказал Андрей.
— Ладно, жди меня на нашем месте, я скоро!
Быстренько одевшись, я выбежала из дома.
— Катерина, ты куда собралась с самого утра? — строго спросил мой отец.
— Пойду искупаюсь на речку, пока солнце сильно не палит.
— Только недолго! Дома работы много, а тебе лишь бы гулять! — сказал отец.
***
С Андреем, мы уже полгода встречались. Нам приходилось прятаться от людей, потому что мой отец был против того, чтобы я общалась с ним.
У нас в деревне, семью Андрея, считали пропащей. Его отец, уже 12 лет находился в колонии, а мать беспробудно пила. Поначалу я пыталась объяснить отцу, что Андрей не виновен в том, что у него такие родители. Ведь сам парень, был добрым и хорошим человеком.
Папа даже не стал меня слушать. Он считал, что я глупая и совсем не разбираюсь в людях.
— Я вижу, толку с тебя не будет. Ты такая же недалекая как и твоя мать. Ничего, я сам найду для тебя муж.
Мама молча терпела обиду, ведь она не смела перечить отцу.
— Дочка, не спорь с ним. Это бесполезно, только хуже будет, — говорила моя мать.
***
— Я не надолго, отец сказал, что у нас много работы, — произнесла я, обнимая любимого.
— Катя, давай сбежим отсюда. Ведь тебе никогда не позволят выйти замуж за меня.
— Андрюша, это плохая идея. Куда мы сбежим? У нас даже денег нет, как мы будем жить?
Оглянувшись назад, я вскрикнула от неожиданности и перепугу. Не далеко от нас стоял мой отец, и наблюдал за нами.
— Я так и знал! Быстро домой, больше ты не выйдешь со двора! — крикнул отец.
— Дядя Витя, почему вы так ненавидите меня? Ведь я ничего плохого не сделал вам! Мы любим друг друга и хотим быть вместе, — сказал Андрей.
— Андрей, ты и в правду считаешь, что моя семья может породниться с твоей? — засмеялся отец. — Найди себе ровню, а к моей дочери не смей подходить — иначе, сильно пожалеешь.
Дома у меня был скандал. Папа запретил мне выходить одной со двора, и сказал, что будет искать мне мужа. Мне не пришлось долго ждать его обещания, уже через неделю, он приказал мне готовится к встрече со сватами..
— Бедная моя девочка! Хоть бы у тебя была судьба получше моей, — плакала моя мать.
— Мама, кого он нашел мне? Ты видела моего жениха?
— Нет, дочка. Но отец сказал, что парень серьезный и богатый, живет в соседней деревне.
Увидев своего жениха, я чуть не лишилась чувств.
Он был старше меня лет на пятнадцать, лысый и с большим пузом. К тому же, как выяснилось позже, Владимир был вдовцом и воспитывал двоих сыновей.
Ночью, я плакала и не могла уснуть. Я была в отчаянии, и пожалела, что не сбежала с Андрюшей. На рассвете, я услышала, как кто-то тихонько постучал в моё окно. Я поняла, что это Андрей.
— Катюша, милая, ты плакала? Я видел, что к тебе сваты, приезжали. Катенька, я не смогу без тебя. Давай сбежим, я продал свой мотоцикл, деньги у нас будут на первое время, а потом я заработаю.
— Андрей, я согласна на всё! Ты прав, мы молодые и здоровые люди, устроимся как нибудь.
— Вот и отлично, я приду завтра в это же время. Ты собери необходимые вещи и жди меня, — сказал парень, и поцеловал меня.
Я очень обрадовалась и целый день находилась в, приподнятом настроении.
— Катерина, с чего это ты весёлая такая? — спросил отец с подозрением.
— А что же мне делать? Плакать все время? Мнк, надоело уже. Может, этот Владимир не такой и плохой, как мне показалось.
— Ладно, иди к себе! — скомандовал папа.
В ту ночь, я не спала. Дождавшись, когда в доме стихнет, я собрала немного вещей и стала ждать Андрея. Настало утро, а он так и не пришел. Сев на кровать, я горько заплакала. Неожиданно, распахнулась дверь, на пороге стоял мой отец.
— Не жди его, не придет больше твой Андрей! Собирайся, ты сегодня, переезжаешь к своему будущему мужу!
Через две недели, мы расписались с Владимиром. У меня не было свадьбы и красивого наряда, о котором я так мечтала. Мой муж, посчитал это ненужной растратой денег.
Долгие годы, я жила как рабыня. Сыновья моего мужа, открыто ненавидели меня, да и Владимир, относился ко мне как к прислуге. Я родила дочь, Олечку, и надеялась, что мой муж поменяет ко мне отношение, но чуда не произошло, он по прежнему обижал меня.
Я работала с утра до поздней ночи. Всё держалось на мне: огород, большое хозяйство, дом и кухня. Мой муж, не жалел меня и никогда не помогал. Через 15 лет, я стала вдовой. Мои пасынки, продолжали эксплуатировать меня и издевались над Ольгой.
Через полгода, я заболела и слегла на долго. Моим пасынкам это не понравилось.
— Катерина, ты чего лежишь днями? Думаешь, если отца нет, то можно не работать теперь? — спросил меня старший сын Владимира.
— Мишка, ты не видишь, что мама больная? Чего пристал к ней? — вступилась за меня дочь.
— Не вижу! Притворяется она! И вообще, проваливайте из нашего дома, достали вы нас уже! — кричал Миша.
— И уйдем! Вот поправится мама немного, и сразу уйдем от вас, — кричала Оля.
— У нас здесь не лазарет! Проваливайте прямо сейчас!
Еле поднявшись с кровати, мы с дочкой собрали свои нехитрые пожитки и ушли. Я еле передвигалась, но всё равно была рада, что избавилась от этого ярма. Отца моего уже не было, и дома нас встретила моя старенькая и больная мать.
— Правильно сделали, что ушли. Давно нужно было это сделать. Нечего вам батрачить на этих лодырей, — сказала моя мать.
— Мама, а как Андрей? У него наверное семья, дети?
— Не знаю, Катюша. Слышала, что он уехал на заработки лет 10 назад.
— Он тогда предал меня, мы ведь бежать с ним хотели…
— Нет, он не предавал тебя. Виктор подслушал ваш разговор, и не дал Андрею забрать тебя. Отец твой раскаялся на старости, он понял, что сломал тебе жизнь, хотел даже прощение попросить, да не успел, — заплакала мать.
Я сидела на крыльце родного дома и наслаждалась свободой.
— Здравствуй, Катюша!
Я вздрогнула, услышав знакомый голос. Оглянувшись, я увидела Андрея, он стоял у калитки с букетом ромашек.
— Андрюша, здравствуй! Ты совсем не изменился, только возмужал немного! — я улыбнулась, и подошла к любимому человеку.
— Проходи, я тебя чаем напою, — сказала я.
Всю ночь, мы сидели во дворе и разговаривали.
— Несправедливо жизнь обошлась с нами, очень жаль, что мы не смогли бежать тогда, — произнесла я. — Андрей, почему ты не женился? Ведь ты, красивый, видный мужчина.
— Катя, ты же знаешь, что я однолюб. Если честно, я знал, что ты рано или поздно вернешься. Вот и дождался, — улыбнулся мужчина.
— Да, только молодость нашу уже не вернуть…
— Катюша, о чём ты, говоришь? Тебе всего 33 года, я всего лишь на год старше тебя! Какие наши годы?! — Андрей улыбнулся и обнял меня.
— Теперь, ты выйдешь за меня замуж? Я времени не терял зря, и сейчас, завидный жених. Пока тебя не было, я построил для нас двухэтажный дом, и открыл небольшую пилораму.
— Выйду конечно! Кто же откажется от жениха с таким приданым? — засмеялась я.
Вскоре мы поженились с Андреем. В этот раз, у меня было красивое белое платье, нашу свадьбу, мы, отмечали с размахом, в ресторане.
Только сейчас, я, поняла, что значит быть любимой женщиной. Андрюша жалел меня и оберегал. Через два года, у нас родился сын. Я считаю, что заслужила своё счастье, пройдя много унижений и страданий.
Буду очень рада, если подпишитесь на мой канал!
Пролог
Прожитое, что пролитое – не воротишь.
Погадаевы.
— Венчается раб Божий Матвей рабе Божьей Параскеве! — голос священника набирает силу. В церкви жарко, меховые воротники прихожан – в капельках растаявшего снега.
— Венчается раба Божия Параскева рабу Божьему Матвею!
В толпе – тугой гул, как под крышкой улея:
— Слыхали? Жених-то невесту увозом взял. Подкараулил на улице, да в кошёвку. А посля такого только и одно, что прикрыть грех венцом…
— Знамо, от такого посрамления и до петли недалеко. А чего ж так-то? Аль родители супротив?
— Невеста не схотела. Их у родителя-то, у Григория Петухова, четыре девки да сын Иван. Старша дочь Татьяна, две средни: близняшки Анна да Прасковья, и меньшая – Анфиса. Так девки-то больно балованы.
— Да будет вам трекаться, ушники! Всамделе Матвей-то к Анфиске сватался! А Анфиска-то в попадьи ладится, так Матвейке от ворот поворот и вышел, ну, знамо дело, в попадьях-то оно для жизни способнее. Тако что Прасковья сама согласие дала.
-Ну, ты и ботало! Анфиска-то ещё дитё совсем…
— Ой, бабоньки, да какая ж девка такому соколу по своей воле откажет?..
Действительно, был Матвей Погадаев красив какой-то нездешней, немужицкой красотой: тонко выписанное лицо с пухлым, капризно изогнутым ртом той самой формы, что скульпторы называют «лук амура», прямой нос с изящно вырезанными ноздрями. Глядел и впрямь соколом. Под стать ему была и Прасковья со строгим иконописным лицом, обрамлённым кружевом фаты.
* * *
Так или иначе, а только зажили Матвей да Прасковья в деревне Походилова под Екатеринбургом вполне справно. Своё поле обрабатывали, свою скотину держали: тройку лошадей, двух коров и прочую живность без счёту.
А в девятьсот десятом году народили сына и дали ему имя Михаил. Крестили маленького Мишу в новом Походиловском храме, освященном во имя благоверного великого князя Александра Невского.
В обращении с женой и сыном Матвей был весьма суров. Единственного сыночка Мишу, как и всех деревенских, с детства приучал к труду. Запрягать лошадь, пахать, косить, метать сено в стога, ходить за скотиной – эти нелёгкие работы Мишаня освоил вполне, а вот учёбе места отводилось немного, потому и образования отхватил всего четыре класса, впрочем, по тем временам этого считалось вполне достаточным.
* * *
По осени, после завершения всех полевых работ, Матвей плёл несколько пар лаптей. Лыко драл сам. Сам готовил котомку со съестным, прощался с семьёй и пешком по грунтовым дорогам шёл в Верхотурье помолиться Симеону Верхотурскому и другим святым. Замаливал грехи. Шёл только пешком туда и обратно, изнашивая при этом все сплетённые лапти, а он точно знал, сколько их нужно запасти. Приходил просветлённый, уже по первому снежку. И вот тут начинались аттракционы.
Работы по хозяйству было уже немного, справлялись жена с сыном, а Матвей уходил в загул. Он, как только выпадало достаточно снегу, запрягал в кошёвку тройку лошадей и уезжал в Екатеринбург, где в трактире напивался до одури.
Но самое главное – не это. Когда Матвей возвращался домой и с гиком мчался на тройке по деревне, жена должна была успеть распахнуть ворота, чтоб он влетел во двор на полном ходу. Если же Прасковья замешкивалась, Матвей брал плётку в одну руку, наматывал женину косу — а у неё была толстая коса до пояса — на другую и нещадно избивал супружницу. Чтобы исполнить ритуал встречи, Прасковья ночи напролёт сидела у окна и ждала, когда её благоверный с криком влетит в деревню. Так сказать, бессменное дежурство: он ведь не сообщал, в какой день и час явится. И телефонной связи тогда не было. Попробуй, угадай, как скоро твой ненаглядный нагуляется и прибудет домой.
* * *
Несмотря на то, что пряталась деревня вдалеке от дорог средь глухих лесов − про неё так и говорили: походи-походи, может, и найдёшь Походилову − эхо событий семнадцатого года докатилось и до этих мест.
Революцию Матвей принял, распорол женину то ли юбку, то ли кофту красную, соорудил флаг и с этим флагом гордо прошёл по деревне.
Да, откалывал Матюша трюки.
Мишка-то, сынок, в этом плане был послабже, но своих трёх жён, видать, по примеру отца, держал в строгости и гонял как сидоровых коз. Особенно когда напивался.
В первый раз отец женил Мишаню в восемнадцать лет. Родили они с женой Клавдией двоих сыновей, да только умерли те во младенчестве.
К тому времени Матвея, которому с приходом революции и отменой страха Божьего все пути оказались открыты, уже кружило, словно щепку в водовороте: всё хозяйство этого «революционера» пошло прахом, семья распалась. Михаил остался при матери, а Матвей растворился в сплошных загулах. В последние годы жизни он обитал где-то в Екатеринбурге, в его трущобах, и был похоронен на Михайловском кладбище. Могилу его уж и не найти.
* * *
Сестра Прасковьи Анфиса вышла замуж за священника и сделалась попадьёй. Судьба её поначалу складывалась удачно: в Походилове, большой и богатой деревне, где насчитывалось более трёхсот дворов,жизнь батюшки и его семьи была вполне безбедной. Уцелели они и в непростое время Революции, и в Гражданскую Господь уберёг. А, может, у Советской власти просто руки до них не дошли. К тому же пряталась Походилова в глухом бору, про неё ведь так и говорили: «Походи, брат, походи – найдёшь Походилову»…