Лето 1941 года рассказ

22 июня 1941 года — начало самой страшной войны в истории России. Никаких лишних слов писать не буду — не нужны они, каждый сам всё для себя знает про то жаркое лето 1941-го… Поэтому просто много фотографий того, как началась война. Мы не забыли. И не простили, если что

Немецкие солдаты пересекают государственную границу СССР

Офицеры 217-й пехотной дивизии вермахта на обсуждении приказов перед нападением на СССР

Командир 8-й танковой дивизии (8.Panzer-Division) генерал-майор Эрих Бранденбергер (Erich Brandenberger) и командующий 56-м моторизованным корпусом (LVI.Armeekorps (motorisiert) генерал пехоты Эрих фон Манштейн (Fritz Erich von Manstein) у карты за день до начала операции «Барбаросса»

Подразделение вермахта на католическом богослужении перед вторжением в СССР. Фотография из альбома военного священника 297-й пехотной дивизии вермахта Алоиза Бека (Alois Beck). Возможно, что богослужение проводит сам А. Бек. Господь Бог нацистам, как известно, особо не помог

Советский пограничник с собакой в дозоре

Советские пограничники в дозоре. Эти две фотографии интересны тем, что они были сделаны для газеты на одной из застав на западной границе СССР 20 июня 1941 года, то есть за два дня до войны

Советский крейсер Черноморского флота проекта 26-бис «Молотов» в Севастополе за день до начала войны

Первый день войны в Перемышле (сегодня — польский город Пшемысль) и первые погибшие захватчики на советской земле (солдаты 101-й легкопехотной дивизии). Город был занят немецкими войсками 22 июня, но на следующее утро был освобожден частями Красной Армии и пограничниками и удерживался до 27 июня

Первые советские военнопленные под конвоем немцев на железнодорожном мосту в Бресте

22 июня 1941 года возле моста через реку Сан в районе города Ярослав. В то время по реке Сан проходила граница между оккупированной Германией Польшей и СССР

Ленинградцы на перекрестке проспекта 25-го Октября (Невский проспект в настоящее время) и улицы Пролеткульта (улица Малая Садовая в настоящее время) слушают сообщение о начале войны с Германией

Рабочие на Ленинградском заводе имени Кирова слушают объявление о начале войны

Могилы немецких солдат на фоне советского тяжелого танка Т-35, подбитого на трассе поселок Верба — поселок Птичье (Украина). Две белые полоски на башне — тактический знак 67-го танкового полка 34-ой танковой дивизии 8-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта. Машина выпуска 1937 года, серийный номер №988-16. Выписка из акта списания: «№988-16 – подбит и сгорел во время атаки в с. Птичье 30 июня»

Советский легкий танк БТ-5, брошенный у дороги под Плюссой из-за неисправности.
На башне танка тактический знак – белый треугольник. Возможно, машина из состава 24-й танковой дивизии 8-й армии Северо-Западного фронта

Солдаты вермахта позируют на советском танке Т-28 с дополнительным бронированием, захваченном в сборном пункте аварийных машин (СПАМ). За Т-28 частично виден танк БТ-7М, с опознавательными знаками 53-го такового полка 81-й механизированной дивизии. Западная Украина. Человек слева в чёрной униформе с винтовкой Мосина, скорее всего, служащий железнодорожной полиции

Красноармейцы Западного фронта у захваченного немецкого самолета-разведчика Хеншель Hs.126 (Henschel Hs.126), июль 1941 года. Возможно, самолёт ушёл на вынужденную посадку и нарвался на красноармейцев

Крестьяне эвакуируют скот по дороге в Белоруссии

Советский танк КВ-2, завязший в грязи около Витебского аэродрома. На заднем плане фото виден остов советского самолета, разбитая аэродромная техника и немецкий бомбардировщик Do.17Z.
Предположительно на фотографии тяжелый танк КВ-2 (заводской номер Б-4712) из состава 1-го танкового батальона 28-го танкового полка 14-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса Западного фронта. В начале июля 1941 г., после ремонта двигателя под Смоленском, танк принял участие в обороне города Витебск: огнем препятствовал переправе немцев через железнодорожный мост, подбив 8 танков противника и израсходовав 2 боекомплекта. После этого боя танк был направлен для пополнения заправки, но по дороге был снова брошен в бой, без снарядов. Экипажу удалось повредить два танка и одно орудие противника, но серьезные повреждения получил и сам КВ – пробиты радиаторы, повреждена смотровая щель механика-водителя, в результате попадания снаряда пробита броня башни, погибли 2 члена экипажа – лейтенант Климычев и младший сержант Климов. При выходе из атаки танк увяз в грязи, из за отсутствия средств эвакуации и сильного огня противника танк эвакуировать не смогли, при выходе из машины пропали без вести два заряжающих

Советский танк Т-35, подбитый в ходе боя на трассе Верба — Птичье. Танк с цилиндрическими башнями. Скругленный люк механика-водителя и глушитель позднего типа говорят о том, что танк прошел модернизацию. Центральная башня выброшена за борт взрывом боекомплекта. Данный танк имеет серийный номер 220-25, выпуска 1936 года. Машина из состава 68-го танкового полка 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта.
Мимо танка проезжает немецкое тыловое подразделение

Советские бронеавтомобили БА-20 и БА-6, брошенные в населенном пункте. На втором плане — немецкие зенитчики на захваченных грузовиках ЗиС-5

Советский тяжелый танк Т-35, застрявший в придорожном кювете и брошенный 28-29 июня 1941 года на трассе Птичье — Верба, на северо-восточной окраине села Верба Дубновского района Ровенской области во время боя с немецкой 16-й танковой дивизией. Машина с серийным номером 0200-0, выпуска 1938 года из 67-го танкового полка 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта. Немцами на борт танка нанесена надпись: «Bitte alles aussteigen» («Пожалуйста все выходите» – объявление на конечной станции)

Трое немецких солдат у установленного на станке пулемета MG-34 у полуразрушенной кольцевой казармы в районе Холмских ворот в Цитадели Брестской крепости

Погибшие в Брестской крепости пограничник и его служебная собака

Немецкая пехота на центральном острове Брестской крепости. Слева видны помещения 333-го стрелкового полка, справа — казармы 9-й погранзаставы

Немецкие солдаты на берегу реки Буг у разрушенной Брестской крепости. Видна развороченная 600-мм осадным снарядом Тереспольская башня, в которой в 1949 году найдут останки одного из защитников крепости — лейтенанта Алексея Наганова, а также его навечно заржавевший на боевом взводе пистолет ТТ

Группа красноармейцев с белыми флагами у казармы 333-го стрелкового полка в Брестской крепости. Судя по одетым шинелям и телогрейкам, солдаты долгое время скрывались в подземельях.
На фото справа — 76-мм советская полковая пушка образца 1927 года

Немецкие солдаты ведут бой в Бресте. Данные о точном месте снимка разнятся — скорее всего, это район домов начсостава Брестской крепости на Северном острове (фото сделано в ходе боёв за Восточный форт). Также есть версия, что на фото запечатлен эпизод боя у гарнизонного госпиталя или горвоенкомата Бреста

Старшая медсестра хирургического отделения госпиталя Брестской крепости Прасковья Леонтьевна Ткачева с женами и детьми командиров РККА в окружении немецких солдат

Немецкая аэрофотосъемка склада ГСМ, располагавшегося в районе железнодорожной станции Дретунь, в 40 километрах от Полоцка

Брошенный советский тяжелый танк КВ-2 выпуска мая — июня 1941 года из 1-го танкового батальона, 27-го танкового полка 14-ой танковой дивизии 7-го механизированного корпуса 20-й армии Западного фронта, оставленный экипажем из-за поломки на дороге Витебск – Смоленск.
Танк находился в 1 км юго-восточнее Лиозно (Витебская область, Белоруссия). Машина с заводским номером Б-4755, которая «После выполнения задачи с отрядом прикрытия, при совершении марша в район сосредоточения юго-восточнее м. Лиозно, произошло заклинивание поршней. Экипаж по приказанию командира роты был оставлен с танком с задачей: охранять танк, с подходом противника расстреливать его. При отсутствии эвакуационных средств, израсходовании б/к танк взорвать. Прибывшие два трактора не смогли эвакуировать танк и уехали в ТЭП. Приехав к танку 14.7.41 года, командир дивизии полковник Васильев приказал оставить танк и привести его в негодность. Танк приведен в негодность и оставлен на шоссе в одном километре юго-восточнее Лиозно». Машина через некоторое время была отбуксирована с дороги

Солдаты вермахта осматривают танки T-34 образца 1941 года и БT-7 образца 1937 года, подбитые на дороге в районе Радзехова (ныне Радехова) Львовской области

Разбитые советские автомобили и подбитый танк Т-26 на дороге под Каменец-Подольским

Советский танк Т-26, подбитый на дороге под Каменец-Подольским (машина с предыдущего фото)

Сгоревший советский танк БТ-7. В открытом люке видно обгоревшее тело танкиста

Советский легкий танк БТ-7, брошенный из-за неисправности двигателя и сожженный на дороге

Герой Советского Союза механик-водитель танка старшина Виктор Антонович Григорьев (1921—1985) в люке танка КВ-1.
На фронте в Великую Отечественную войну с июня 1941 года. Участник оборонительных сражений в Бессарабии и на юге Украины в составе 22-го танкового полка 11-й танковой дивизии Южного фронта. Был ранен в бою, после госпиталя в августе 1941 года направлен в учебный танковый батальон Уральского военного округа. В октябре 1941 года зачислен в 32-ю танковую бригаду и с ней убыл на Западный фронт, участник битвы под Москвой. Механик-водитель танка 32-й танковой бригады (50-я армия, Западный фронт) младший сержант Виктор Григорьев отличился 3-4 декабря 1941 в бою у деревни Крюково Ленинградского района Тульской области. Несмотря на обморожения руки и лица, он остался в строю. В атаке у деревни Барыбинка, когда башня танка была повреждена артиллерийским снарядом, младший сержант Григорьев таранил своей боевой машиной вражеский средний танк, уничтожил два противотанковых орудия, несколько автомашин. Когда танк вновь получил повреждение, вывел его в расположение своей части.
12 апреля 1942 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм младшему сержанту Григорьеву Виктору Антоновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
После госпиталя вернулся в 32-ю танковую бригаду. Вторично был тяжело ранен в бою 29 ноября 1942 года на Ржевском направлении. Вернулся на фронт в июне 1943 года и назначен помощником командира танкового батальона по технической части в 32-й танковой бригаде Воронежского (затем Степного и 2-го Украинского) фронта. Участник Курской битвы, битвы за Днепр, Корсунь-Шевченковской и Уманско-Ботошанской наступательных операций. С декабря 1944 года — инженер 14-го гвардейского отдельного тяжелого танкового полка в 5-й гвардейской танковой армии на 2-м Белорусском фронте, участник Восточно-Прусской наступательной операции. Победу старший техник-лейтенант Григорьев встретил в Германии

Советский грузовик ГАЗ-АА, брошенный из-за неисправности двигателя на опушке леса

Портрет пленного красноармейца на фоне других советских военнопленных в лагере в Белоруссии. Цветное немецкое пропагандистское фото, показывающее, что Вермахт сражается с «восточными варварами»

Бойцы и командиры Красной Армии осматривают захваченный огнемётный танк Flammpanzer II. На надгусеничной полке расположена установка дымовых гранатомётов. К 22 июня 1941 года огнемётными танками Flammpanzer II были укомплектованы 100-й и 101-й огнемётные танковые батальоны вермахта

Советские военнослужащие и мирные жители у сбитого немецкого истребителя Мессершмитт Bf.109E-7 из 2-й группы 77-й истребительной эскадры (II/JG 77) в районе Тирасполя. Южный фронт

Красноармейцы на фоне танка Pz.Kpfw. III Ausf. E из 3-й танковой дивизии вермахта, подбитого под Могилевом. Прорвавшиеся к советским окопам немецкие танки были расстреляны огнем в борт и корму. На переднем плане — командир 3-го батальона 388-го стрелкового полка капитан Гаврюшин Д.С. В руке у бойца немецкий 7,92-мм авиационный пулемет MG.15

Немецкая бронетехника, уничтоженная советскими войсками под Могилевом. На фото танк Pz.Kpfw. III, полугусеничные бронетранспортеры Sd.Kfz. 251 и лишившийся башни танк Pz.Kpfw. II Ausf. С. Машины были подбиты подразделениями 388-го стрелкового полка

Советский легкий танк БТ-7, уничтоженный возле моста во время боя 7 июля 1941 года на окраине деревни Соловьи Псковской области. Машины из 23-й танковой дивизии 12 механизированного корпуса 8-й армии Северо-Западного фронта

Немецкие солдаты позируют с захваченным знаменем советского 243-го стрелкового полка 181-й стрелковой дивизии.
181-я стрелковая дивизия сформирована в августе — сентябре 1940 года, после присоединения Латвии к СССР в составе 24-го стрелкового корпуса на базе Курземской и Видземской дивизий Латвийской армии. На 22 июня 1941 года дислоцировалась в летних лагерях в районе Гулбене в сокращенном составе. Здесь до 29 июня дивизия развертывалась до полных штатов военного времени. В июле — сентябре 1941 года дивизия участвовала в оборонительных боях в Прибалтике и в районе Старой Руссы, трижды попадала в окружение и пробивалась к своим.
В конце сентября 1941 года немногие оставшиеся в строю бойцы и командиры бывшего 24-го Латышского корпуса после проверок направлены в формировавшуюся 201-ю Латвийскую стрелковую дивизию в Гороховец. 16 октября 1941 года в деревне Ходуново 181-я стрелковая дивизия расформирована

Венгерские авиаторы и советские мирные жители у истребителя Fiat CR.42 «Falco» итальянского производства. Западная Украина, лето 1941 года

Брошенный советский тяжелый танк КВ-2, взорванный немецкими саперами на опушке леса. Машина выпуска мая — июня 1941 года из состава, скорее всего, 18-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса Западного фронта

Советские легкие танки ХТ-26 и Т-26 подбитые во второй половине дня 5 июля 1941 года на дороге Псков – Остров у деревни Карпово. Машины были подбиты артиллерией 1-й танковой дивизии. Танки Т-26 из 4-го танкового батальона 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса Северо-Западного фронта. На втором плане снимка, за мостом, стоят подбитые танки КВ-1

Портрет советского командира-артиллериста в немецком плену

Взрыв артиллерийского снаряда в районе Радзехова (ныне Радехова) Львовской области

Горящая советская бронетехника на дороге в районе Радзехова (ныне Радехов) Львовской области

Запись добровольцев в Красную Армию на заводе имени Сталина в Ленинграде

Горящий советский легкий танк Т-26 выпуска 1939 года, подбитый на дороге у опушки леса

Тяжелый танк КВ-2 и средний танк Т-34 образца 1940 года с пушкой Л-11 из, предположительно, 16-го танкового полка 8-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса РККА, застрявшие, а затем подбитые 23 июня 1941 года во время преодоления ручья Майданский. Танки вели бой в районе села Старый Майдан Радеховского района Львовской области Украины

Немецкий солдат осматривает уничтоженный советский средний танк Т-34 образца 1940 года с пушкой Л-11, лежащий перевернутым у дороги. На втором плане брошенный легкий артиллерийский тягач-транспортер Т-20 «Комсомолец» 2-й серии

Тело женщины и ее нерожденного ребенка, погибших в результате немецкой бомбардировки по советской колонне между Белостоком и Волковыском

Советский артиллерист у прицела 76-мм дивизионной пушки Ф-22 на Западном фронте

Красноармеец, положив своего коня, ведет огонь по противнику в районе города Рогачёв

Тела убитых немецких солдат перед советскими укреплениями «Линии Молотова» восточнее Кристинополя (ныне Червоноград Львовской области) в двух километрах от границы. Фотография сделана капелланом Алоизом Беком в оперативном секторе немецкой 6-й армии

Две советские бронеплощадки типа военсклад №60, захваченные на железнодорожной станции в Гродно

Трофейные советские паровозы серии СО19 около переезда на перегоне между Полонным и Бердичевым

Немецкий часовой у моста через Березину. Надпись на щите: «На этом месте БЕРЕЗИНУ переходили: 25.06.1708 г. Карл XII во время похода против Петра Великого и 27-29.11.1812 г. Наполеон I при отступлении из Москвы». Вот только потом их обоих гнали промасленной ветошью обратно. Предположительно, фотография сделана в деревне Студёнка Борисовского района

Уничтоженная советская автоколонна и тела погибших красноармейцев на дороге между Белостоком и Волковыском

Советская автоколонна, уничтоженная немецкой авиацией под Харьковом при переправе через реку

Красноармеец Поцелуйко ведет огонь из пулемета ДС-39 на Северо-Западном фронте

Немецкие офицеры допрашивают советского политрука, попавшего в плен в районе Виштитис

Солдаты вермахта производят обыск в сельском доме на Восточном фронте. Судя по табличкам, написанным латиницей, предположительно, место действия одна из прибалтийских республик СССР

Подбитые советские танки ХТ-130 и Т-34 из состава 6-го механизированного корпуса и тела погибших танкистов на дороге у поселка Озерницы. На заднем плане горит немецкий грузовик Krupp L3H163. Танки были подбиты севернее трассы Зельва — Слоним 29-30 июня 1941 года во время боя с частями немецкой 29-й пехотной дивизии. В этом бою в засаду попало управление штаба 6-го механизированного корпуса

Советские танки Т-28 из 8-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта, брошенные на улице Леси Украинки в Жолкве. Передняя экранированная машина выпуска 1938 года с пушкой Л-10, второй танк без экранировки, выпуска 1936 года с пушкой КТ-28

Брошенный советский тягач СТЗ-5-НАТИ, буксировавший ствольную повозку Бр-10 со стволом 203-мм гаубицы Б-4

Немецкие солдаты рассматривают советский танк Т-34, уничтоженный взрывом боеукладки

Немецкие солдаты осматривают советский бронепоезд, разбитый на Украине

Два брошенных советских легких плавающих танка Т-37А. Машина с бронекорпусом производства Подольского завода имени Орджоникидзе

Советский средний танк Т-34 с пушкой Л-11 выпуска 1940 года, во время боя протаранивший стену здания на площади у дома суда в Немирове, чтобы укрыться от артиллерийского огня и выйти на новую позицию. Машина из состава 15-го танкового полка 8-ой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса 6-й армии Юго-Западного фронта

Немецкие солдаты на трофейном французском грузовике Citroën type 23 LU на Восточном фронте. На крыло машины нанесен опознавательный знак «G» — 2-я танковая группа Гудериана

Воины 172-й стрелковой дивизии, отличившиеся в боях под Могилевом. Предположительно, это бойцы из 388-й полка 172-й дивизии под командованием полковника С. Ф. Кутепова

Красноармейцы-связисты Западного фронта прокладывают телефонную линию в поле

Экипаж немецкого бомбардировщика, сбитого под Ленинградом. Справа (предположительно) военнопленные пехотинцы вермахта

Эсминец Балтийского флота «Ленин», взорванный в Либаве (Лиепае) во время отступления. Корабль находился на ремонте на заводе «Тосмаре» в Лиепае. В ночь на 25 июня 1941 года корабль был взорван возле причала, так как не имел хода и не мог покинуть порт. «Ленин» – эсминец типа «Лейтенант Ильин» – вторая серия кораблей, принадлежавших к числу эсминцев типа «Новик», до 31.12.1922 года – «Капитан Изыльметьев»

Советский эсминец «Карл Маркс» (эсминец типа «Новик», до 1922 года – «Изяслав»), затонувший на отмели в бухте Паповник (ныне Хара-Лахт) Финского залива. 8 августа 1941 года эсминец «Карл Маркс» и катер МО-410 во время съемки со швартовов от пирса поселка Локса были атакованы четырьмя немецкими самолетами. В результате взрыва бомб вплотную у правого борта эсминца, а также взрыва глубинных бомб на стоявшем рядом катере МО–410, вышли из строя три котла, и вода затопила обе машины. В 17:55 эсминец затонул на мелком месте. 11 августа эсминец был окончательно уничтожен советскими торпедными катерами

Бывший эстонский танк британского производства Mk.V (модификация «female» — «самка» (вооружение только пулеметное, без пушек). На вооружении эстонской армии до 1940 года оставалось четыре танка Mk.V. Последний Mk.V был использован Красной Армией в боях в августе 1941 года. Чтобы укрепить оборону Таллина, со складов было изъято все бывшее эстонское вооружение, ранее считавшееся непригодным. В числе прочего был снят с консервации и Mk.V — вместо стандартных пулеметов на нем установили советские «максимы» и вывели на улицы города. Как проходил последний бой этого танка — неизвестно, но после оккупации Таллинна он был захвачен немецкими войсками и вывезен в Германию.
Если верить воспоминаниям американского летчика, выпрыгнувшего с парашютом из горящего B-17 над Берлином, опубликованным в газете «Northwest Florida Daily News» в январе 2003 года, то в конце войны Mk. V был снова «введен в строй» и использовался фольксштурмом

Немецкие солдаты в уличном бою в Таллине

Немецкие солдаты и САУ StuG III возле Александро-Невского православного собора в Таллине

Жители Таллина приветствуют входящие в город немецкие войска возле Александро-Невского православного собора

Итальянские артиллеристы-берсальеры везут 47-мм противотанковую пушку Cannone da 47/32 M35 на марше на Восточном фронте

Венгерские легкие танки 38.M «Толди I» (Toldi I) проезжают через деревню на Украине

Советские легкие бронеавтомобили БА-20ЖД из 12-го отдельного дивизиона бронепоездов и легкий танк БТ-7М из 1-й моторизованной дивизии, уничтоженные при отходе от населенного пункта Неманица у развилки дорог в районе деревни Липки недалеко от городка Лошница

Оказание помощи раненому советскому бойцу на пункте первой помощи 13-й армии

Фронтовой корреспондент газеты «Известия» Константин Михайлович Симонов (1915—1979) разговаривает с политруком (слева) 25-й стрелковой Чапаевской дивизии в Одессе

Жительница Дорогобужа с детьми и дровами в руках проходит по улице разрушенного города

Красноармейцы Западного фронта чистят свои малые лопаты

Офицер РККА Западного фронта произносит клятву у знамени

Недостроенный линкор «Советская Украина» (С-352) на стапеле судостроительного завода имени Марти. Из-за начала войны строительство линкора было прекращено. Готовность «Советской Украины» составляла 7 %. По окончанию войны недостроенный корабль был разобран. Судя по наличию корпусов подводных лодок на стапелях слева от крытого эллинга, предположительно, снимок сделан до захвата города немцами (18 августа 1941 г.)

Два немецких солдата осматривают недостроенный линкор «Советская Украина» на стапелях завода им. Марти в Николаеве

Немцы осматривают недостроенный линкор «Советская Украина» (С-352, проект 23, готовность — 7%) на стапелях завода им. Марти в Николаеве.
Краткие технические характеристики корабля: водоизмещение — 60190 т (стандартное), 67320 т (полное). Длина — 269 м, ширина — 38,9 м, осадка — 10,4 м. Мощность силовой установки — 201000 л.с. Скорость — 29 узлов.
Вооружение — 9 406-мм морских пушек Б-37 в трех трехорудийных башнях, 6х2 152-мм, 6х2 100-мм, 10х4 37-мм 46-к, 4 гидросамолета в 2 катапультах. Общая проектная стоимость постройки одного линкора в ценах 1939 года — около 7 миллиардов рублей

Недостроенный линкор «Советская Украина» на стапелях завода им. Марти в оккупированном Николаеве

Недостроенные советские подводные лодки С-36 и С-37 на верфи им. Марти в Николаеве

Красноармеец, погибший в Белоруссии

Красноармейцы и мирные жители, расстрелянные немцами и сваленные в окоп под Минском. Фото специально для адептов секты «сейчас пили бы баварское»

Аэрофотосъемка южной части города Харьков, сделанная с немецкого самолета-разведчика Фокке-Вульф Fw.189. Справа в центре паровозостроительный завод имени Коминтерна. Внизу справа видна (помечена прерывистой линией) взлетно-посадочная полоса Харьковского аэродрома

Советский танк КВ-1, брошенный возле моста через реку Щара в Слониме

Жительницы литовской деревни приветствуют колонну немецких танков Pz.Kpfw.38(t)

Накладное лобовое бронестекло немецкого истребителя Мессершмитт Bf.109F-2 командира 6-й эскадрильи 3-й истребительной эскадры (6./JG3) обер-лейтенанта Генриха Заннемана (Heinrich Sannemann) после попадания пули, выпущеной стрелком советского бомбардировщика

Привязанный к телеге застрявший в грязи на Восточном фронте мотоцикл BMW R-12 дивизии СС «Рейх»

Жители Львова приветствуют немецких солдат 99-го полка 1-й горно-пехотной дивизии на улице города. 10 часов утра 30 июня 1941 года. Пересечение улиц Комсомольской (нынешняя Бандеры) дома №25, 27 и Глубокой

Украинцы приветствуют немцев на Западной Украине

Колонна 12-й танковой дивизии вермахта на улице Троицкого предместья в Минске. На фото слева — танк Pz.Kpfw.IV Ausf.E

Аэрофотосъемка пожаров после налетов люфтваффе на Минск 24-25 июня 1941 года

Пара советских истребителей И-16 в полете

Красноармейцы выгружают из телеги ящики с патронами и гранатами. На голове бойца на телеге — шлем СШ-36 «Халхинголка»

Подбитый советский легкий танк Т-26 и погибший механик-водитель

Итальянские солдаты осматривают советский легкий бомбардировщик Су-2, сбитый зенитным огнем на Украине. Судя по эмблеме-молнии на хвосте, самолет принадлежит 52-ому ББАП

Подбитый и сгоревший на дороге советский плавающий танк Т-37А, рядом с которым лежит погибший танкист. Машина производства Подольского завода имени Орджоникидзе

Советский средний танк Т-28, брошенный на трассе Белосток – Слоним и тело погибшего танкиста. Машина из 6-го механизированного корпуса 10-й армии Западного фронта. За танком разбитый грузовик ГАЗ-АА. На втором плане снимка бензозаправщик БЗ-39 на шасси ЗиС-5 и разбитый легкий плавающий танк Т-38

Немецкие солдаты укрываются в канаве во время уличных боев в Каунасе

«Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток». Приказ №227.

Пожалуй, эта тема — самая главная тема в истории СССР. Это тема, которая по своей значимости резко превосходит большинство других вопросов. Тема, которую в отечественной историографии исследовали очень и очень многие (с разной степенью достоверности). Тема, которая ярко и катастрофично отображена в сотнях фильмах и тысячах книг. Июнь 41. И вся жизнь СССР чётко делится на два отрезка: до и после. Тот самый июнь имел столь далеко идущие и столь катастрофические последствия, что во многом изменил наше восприятие мира и даже в какой-то мере национальную психологию.

И долгие годы не прекращаются попытки дать убедительное объяснение тому, что произошло в том страшном июне 1941, и почему летом этого года Красная Армия потерпела столь чудовищные поражения, поставившие всё государство на грань гибели. Просто потому что уже с первых месяцев той самой войны у народов СССР стали появляться вопросы к руководству страны и армии. Слишком уж не соответствовали ход и результаты летних сражений предвоенной пропаганде. Слишком велика оказалась разница между суровыми реалиями войны с нацистами и полной уверенностью советского народа в абсолютной непобедимости Красной Армии.

Вот обычно в ответ на это любят отвечать, что в конце концов враг был наголову разгромлен, и война закончилась в Берлине. Так-то оно так, вот только путь к Зееловским высотам был уж слишком долгим и кровавым. Как то не любят наши историки анализировать в целом кампанию 1941-1942 годов, которую по факту СССР блистательно проиграл. Да, был Сталин, была дисциплина, была индустриализация (СССР уже не был «крестьянской страной»), был настрой на победу. Вот только любое другое государство, типа даже США, потерпев подобные поражения, неизбежно бы вышло из войны. Слишком тяжело, дорого и бесперспективно.

Просто вся история 41-42 годов — это практически непрерывная цепь катастроф, отступлений и поражений. И возразить тут что-то очень сложно. Тому, кто упомянёт о «разгроме немцев под Москвой», предлагаю внимательно ознакомиться с тем, что творилось до и что творилось после этого «разгрома». Это своего рода «светлое пятно» на очень тёмном фоне. И генерал Власов (не худший, кстати, из сталинских генералов и под Москвой себя проявил) попал в плен и пошёл на сотрудничество с врагом, возможно просто «сломавшись психологически». С начала войны только бесконечные поражения, отступления, окружения. К лету 1942 военный профессионал мог просто разуверится в возможности не только решительной победы над врагом, но и в возможностях Красной Армии в целом. Это его, конечно, не оправдывает, но хоть что-то объясняет.

Обычно приводят сразу несколько «ходовых» объяснений вот этой самой катастрофе. И первое из них — внезапность нападения и неготовность СССР к войне. Вот, дескать, эти самые внезапность и неготовность и послужили причиной полного разгрома. Тут можно не просто что-то возразить, тут возразить можно очень и очень многое. Весь сталинский период правления, начиная с 1927 года, — это подготовка к войне, большой войне. Всё советское общество было насквозь милитаризовано. Индустриализация носила прежде всего военный характер. Ускоренными темпами строятся артиллерийские, танковые, авиазаводы. ОСОАВИАХИМ (предшественник ДОСААФа) — это тоже из той эпохи, как и ГТО.

Вот мы так к этому привыкли, что воспринимаем как должное, но «внезапная», буквально в течение 12 лет, индустриализация и милитаризация СССР — это явление, имеющие мало аналогов в мировой истории. Все сферы жизни, включая кино и литературу, тоже выполняли данный «социальный заказ». А, простите, что это, если не подготовка к войне? К большой войне. Вот надо сказать, что в царской России никто так к Первой мировой не готовился и готовиться не собирался. И не планировал даже, и не мечтал, что характерно. И тем не менее катастроф, подобных катастрофам Второй мировой не наблюдалось. Поражения были, тяжёлые поражения, как у Самсонова, но не катастрофы.

Российская промышленность 1914 года к войне была не готова абсолютно, но, тем не менее, катастроф на фронте удалось избежать, в отличие от 1941 года, когда всё, до последнего заводика, работало на армию. Парадокс? Если уж говорить о «внезапности и неготовности», то для 1914 она характерна куда больше. Как раз ПМВ выявила полную и категорическую неготовность Российской империи к крупномасштабным боевым действиям такого размаха. Не хватало и винтовок, и снарядов, и пулемётов. И тем не менее: катастроф не было. Вот не принято как-то в отечественной историографии сравнивать 1941 и 1914. Не принято по вполне понятным причинам: оно в пользу РИ и не в пользу СССР.

Обидно, да, понимаю. И тем не менее. Все, кто любит клясть царскую Россию за отсталость и неповоротливость, как-то избегают вспоминать отсутствие в 1914-1915 годах катастроф, подобных тем, что произошли спустя 27 лет. Можно встретить подробные и красочные описания того, как всё было плохо и неорганизованно в той, «старой» России, но это не отменяет того факта, что фронт не рушился раз за разом и армии многократно не бежали на восток, как это случалось при «идеологически правильном» руководстве. Неприятный такой парадокс.

В ПМВ Германия воевала на два фронта? Оно конечно так, но в ПМВ Россия была вынуждена воевать ещё и с Османской, и с Австро-Венгерской империями. Это если кто не помнит. Уже в том самом 1914 году. Немцы, австрияки и турки — немцы были всех сильней, но это не отменяет двух других империй, они тоже воевали, а Австро-Венгрия была вполне себе великой державой. Не будем это забывать. И даже в момент 1915 года и решительного немецкого наступления на восток катастроф избежать удавалось. Поражения и отступления имели место быть. Но военных катастроф не было.

И тут кто-то (самый эрудированный) скажет: «Так ведь танки!» Танки, вперёд! И самолёты, соответственно, вверх! Вот они-то (Ю-87/88 и Т- III/IV) и стали теми «чудо-девайсами», которые переломили хребет кадровой Красной Армии. Вынужден возразить: как раз по танкам и самолётам Красная Армия по качеству была на уровне, а по количеству резко превосходила Вермахт. Тема хорошо проработана на данный момент, и влазить в неё не вижу смысла, только хочу отметить, что если Рейхсхеер однозначно в большинстве областей технически превосходил Русскую императорскую армию, то в техническом противостоянии Вермахт vs. Красная Армия всё во многом было с точностью до наоборот.

Просто так много было написано о якобы невнимательности Сталина к автоматам (пистолетам-пулемётам) и миномётам, что это проникло в массовое сознание и там застряло. Сейчас мы уже знаем правду, но в подсознании осталось, что «немец давил техникой». А вот немцы, как раз, были неприятно поражены технической оснащённостью той самой Красной Армии в июне 1941. Хотя бы тем же количеством минометов и пистолет-пулемётов (Эйке Миддельдорф. Русская кампания: тактика и вооружение). Но, как ни странно, Красную Армию от разгрома это не спасло.

Вот понимаете, на первый взгляд, попытка понять причины «катастрофы 1941-го» заводит нас в глухой тупик. Не понятно ничего. Аномалия какая-то. В таких случаях сразу возникает нехорошее подозрение, что нам не всё рассказывают. Просто когда мозаика упорно не складывается — возможно не хватает каких-то кусочков? Просто данная тема — очень нервная и политическая. И в СССР это было громадной проблемой: с одной стороны, 1941-1945 — центральный элемент советской пропаганды (в хорошем смысле пропаганды), с другой стороны, вот этот самый 1941, да и 1942 «украсить» СССР и Советскую армию не могли никак. А общество наше было глубоко идеологизировано. И это был глубочайший «затык» для наших идеологов: если СССР — это так здорово и перспективно, то почему случился такой вот военный апокалипсис?

Тема 1941-1942 годов вставала просто «поперёк горла» нашим историкам. Большая война (самая большая), рассказывать надо обязательно. А ничего хорошего рассказать нельзя. Вот такая вот засада. Если бы это случилось при царе Николае II! Как бы они оттоптались на теме! Но при Николае II, милостью Божией Императоре Всероссийском, подобного позора не случалось. Ни в русско-японскую, ни в Первую мировую… Именно так, при нём, родимом, Россия ни разу не вставала на грань гибели. И только при большевиках… Всё это «счастье» случилось в период правления той самой партии. Именно поэтому рассказы о начале войны у нас носят кликушески-истеричный характер: «немецко-фашистские захватчики совершили вероломное нападение…». Долго рассказывают о том, каким гадом был Гитлер и какой он плохой, фашизм…

Много тут эмоций наворочено, много фильмов снято, много книг написано… И каждый раз война изображается в качестве ужасной, неконтролируемой катастрофы. Именно так и никак иначе. Дескать, «злобный враг» наступает, мы отбиваемся (отмахиваемся) из последних сил, одной винтовкой на троих против гитлеровской армии, «уснащённой самой современной техникой». Картина поистине апокалипсическая. Любимый сюжет в наших книгах и фильмах «про войну». Бой с гораздо более сильным врагом. Одним из достижений СССР считается достижение безопасности от массовой гибели в войне с более сильным противником. Якобы достигли. Пример, с которым сравнивают, — как раз нападение Гитлера на тот самый СССР.

Дескать, тогда не смогли, зато сейчас (после той большой войны и в эпоху ЯО) можем. Мы так удачно «отвоевали с Гитлером», что любимой присказкой до 90-х годов 20-го века у нас в стране было: «Лишь бы не было войны…». Такие вот мы были «миролюбивые». В Российской империи такой «присказки» не было (видимо, все, включая чёрное и белое духовенство, были отъявленными милитаристами). Именно шок от немецкого вторжения и от полной неспособности Красной Армии его достойно встретить, возможно, и привёл к созданию 50 тысяч танков в мирное время к 80-м годам. Что, в свою очередь, создало кучу экономических проблем СССР. Вспоминают, что, когда начался конфликт на Даманском и доложили «наверх», проблема была как раз в том, что Брежнев страшно боялся войны.

Нет, мне, с одной стороны, нравится миролюбие отечественных политических лидеров, с другой стороны, откуда такая «водобоязнь»? Нет, я не за то, чтобы действовать по американским лекалам и чуть что на кого-то нападать, но вот такой откровенный «страх перед войной» наводит на нехорошие размышления. Всё дело в том, что Брежнев в той самой далёкой войне участвовал (в отличие от большинства тех, кто про него рассказывал смешные истории). И трусом он не был, но то, что он увидел на фронте, ему отнюдь не понравилось. Не понравилось настолько, что много позже, возглавляя супердержаву с самой сильной сухопутной армией планеты, он боялся воевать.

Всё дело в том, что СССР-1941 тоже был военной супердержавой. Если судить по списочному составу техники в армии и авиации — то это так. Уровень и качество этой техники, с учётом того, как недавно были созданы заводы для её производства, были вполне достойными. Советские пулемёты, миномёты, пушки, танки и самолёты в целом были на уровне требований момента. На эту тему можно долго (бесконечно долго) спекулировать и написать сотни интересных статей, но факт остаётся фактом: в данном разделе мы были не хуже немцев. Да, культура производства на немецких заводах была выше. Естественно. Но по материальной части РККА Вермахту никак не уступала, даже превосходила. Особенно по количеству этой самой матчасти.

Подготовка красноармейцев тоже была вполне достойной. Воспоминаний море, все пишут примерно одно. Про разброд, шатания и ржавые танки никто не пишет. Пишут про запредельные нагрузки, невероятно строгую дисциплину и поступление новой техники. И про то, что все понимали: это неспроста. Грядут большие события. Война будет. Поэтому готовились, серьезно готовились. На всех уровнях. Вообще, почитайте литературу той эпохи: вооружённые силы и флот пользовались вниманием, любовью и уважением, быть офицером было весьма и весьма почётно. Просто почитайте книжки, написанные в 30-е годы. Интересная, кстати, была эпоха. Необычная, с особым, специфическим характером. После войны всё было уже немного не то. Перепахала война страну.

А в 30-е годы СССР был на подъеме: и люди смотрели вперёд с оптимизмом, и врага никто не боялся. Вот не соответствует эта вся предвоенная литература официальному объяснению про «внезапность германского нападения». Слишком много тогда было написано, начиная с «Тимура и его команды» или «Коменданта снежной крепости». Там интересные, кстати, есть пассажи про армию, хотя книги вроде совсем не о том. Я читал в детстве и удивлялся. Детская (и не только, просто в детской это откровенней!) литература 30-х — это совсем другой мир, который (если вчитаться) выглядит достаточно странно для послевоенного советского человека. Тогда войны никто не боялся, более того, все были уверены в нашей неминуемой победе. И как это ни странно, те самые жители СССР 30-х годов не выглядят наивными дурачками.

Вот возникает определённый зазор, неровность при попытке «состыковать» до и послевоенную литературу. И вроде и там СССР, и там СССР… И там Сталин, и там Сталин. И даже Лаврентий присутствует на обоих фото! Но, увы, это две очень разные страны. Все легенды о том, что Сталин «ужасно боялся Гитлера», разбиваются вдребезги просто при ознакомлении с тем, что было написано до войны. Тогда, когда ещё никто не знал, как конкретно развернётся эта самая война и к чему она приведёт. А писали много и писали откровенно. СССР активно проводил внешнюю политику, активно строил промышленность, ускоренными темпами перевооружал армию. СССР участвовал во многих локальных конфликтах от Испании до Халхин-Гола. И это всё было отражено в литературе и журналистике. И вымарать из истории это невозможно никак. Но читать это после Харькова и Сталинграда достаточно странно.

Вообще, совместить довоенную и послевоенную патриотическую литературу фактически не возможно. Такое складывается впечатление, что там (в 30-е) совсем другие люди пишут о совсем других вещах, с последующим развитием СССР никак не связанных. Случился какой-то чудовищный «облом», который изменил само течение времени. Парадокс как раз в этом — в отличие от периода до Первой мировой, войну ждали в СССР все, но не готов к ней оказался никто. И армия в первую очередь, как ни странно.

Так что это ни в коем случае не была страна, которая, в ужасе забившись в угол/под диван, ждёт неминуемого вторжения. Это была сильная, растущая, уверенная в себе держава. А потом случилась катастрофа, типа вымирания динозавров. Причём эта самая катастрофа никак из предыдущего развития СССР не следовала. Кстати, тов. Резун умело использовал данный парадокс, выпустив целую серию необыкновенно захватывающих книг (пойдя при этом по стопам Эриха фон Деникена и как бы предвосхищая Эрнеста Мулдашева). В этих книгах рассматривается фантастическая версия событий из параллельной реальности. Самое смешное — его очень долго разоблачали. Нет, печатать Резуна безусловно надо: великолепное боевое фэнтэзи! (А кто не смог всё сразу разложить по полочкам, будучи профессиональным историком, — тот «сам дурак» и обижаться может только на самого себя).

Но и после разоблачения несчастного эмигранта парадокс остался. Это ж не я поднял этот вопрос, этот вопрос поднимает практически каждый историк и публицист, который пишет об этой кровавой эпохе. И все задаются вопросом: «Почему?». Нет ответа. Вот такой вот исторический парадокс, вот такой вот «Бермудский треугольник» отечественной истории. Вопросы есть, ответов нет. Именно такие «места» в теории и практике всегда служат источником многочисленных легенд и мифов. Нам долгие годы рассказывали, что идеологически зашоренные лидеры СССР видели в автоматах (на самом деле пистолет-пулемётах) только гангстерско-полицейское оружие, а потом пришли кровожадные немецкие автоматчики и перестреляли всех храбрых, но беззащитных красноармейцев, вооружённых устаревшими винтовками Мосина. В массовом сознании у многих до сих пор винтовка (ржавая и неудобная) против сияющего автомата, который почему-то обзывают «Шмайсером».

Также нам долго рассказывали о тупых советских командирах-кавалеристах, ненавидевших танки. Нет, прямо никто не утверждал, что в СССР танков не было, но как бы намекалось, что с одной стороны «гениальный Гудериан» (шустрый Гейнц!), а с другой — тупые рубаки в будёновках, зацикленные на кавалерийских атаках. При этом достаточно часто пытаются перетянуть на родную почву легенду о кавалеристах, в конном строю атакующих панцеры… А заунывные песни о том, насколько И-16 был хуже Ме-109 и насколько советский пилот уступал немецкому? После чего было принято многозначительно качать головой и цокать языком. Вот вся эта наша «истерическая литература» очень сильно напоминает какую-то «операцию прикрытия». Только, конечно, не «вторжения в Европу 6 июля 1941 на автострадных танках». Но что-то тут от нас прячут — это несомненно. В этом пункте Резун безусловно прав.

Вообще забавно глядеть на советских и постсоветских пропагандистов: они вынуждены решать две взаимоисключающие задачи одновременно: с одной стороны, Гитлер и нацизм — это очень плохо и достойно всякого осуждения (полный отстой!), с другой стороны, им надо как-то объяснить невероятные неудачи Красной Армии в противостоянии тому самому гадкому Вермахту. Они, бедные, и мучаются, и крутятся как уж на сковороде. Всё дело в том, что им надо «совместить несовместимое» и «впихнуть невпихуемое». И Гитлера воспевать нельзя, и РККА обливать грязью нельзя, и как-то надо логично объяснить разгром 1941-42, и что-то писать про войну, и как-то воспитывать тех самых патриотов из подрастающего поколения.

Задача прямо скажем, не детская. Поэтому у нас в стране сложилась «мозаично-эмоциональная» система изложения материала о Великой Отечественной. Тут вам расскажут и о битве под Москвой, и о Сталинградском сражении… и о штурме Берлина, и о блокаде города Ленина расскажут. Расскажут об ярких подвигах советских солдат в ходе войны. О преступлениях нацистов расскажут. И пока вот это всё даётся на уровне детей, домохозяек и крестьян: «Страшная война была…», тяжёлый вздох — всё хорошо и здорово. Как только мы начинаем вникать в детали и задавать вопросы — картинка рассыпается на отдельные элементы и её уже не собрать.

Почему я об этом пишу: просто действительно тема Второй мировой в нашем сознании — тема номер один (если говорить о военном деле), и мы имеем бесконечное число книг, фильмов, журнальных статей, телепередач. Но в цельную картину они складываться отказываются, категорически. Вот когда по телевизору рассказывают 9 мая про эту войну, то обязательно упоминают, что якобы этот конфликт не имеет аналогов по ожесточённости и продолжительности. Тожественно так произносят, с придыханием. Вынужден огорчить отечественных дикторов: имеет. Увы и ах. Этот конфликт имеет аналоги по ожесточённости и продолжительности.

Вторая мировая имеет очевидный аналог в виде Первой мировой. Вот нравится это кому то или не нравится. Имеет. Просто про Первую мировую, вследствие очевидных политико-идеологических причин, у нас не принято вспоминать. Не любят у нас в России вспоминать про Первую мировую, совсем не любят. А если и вспоминают, то в разряде исторических казусов, типа итальяно-эфиопского конфликта. Дескать, что тут вспоминать? И обозвали даже эту войну — Империалистической. Вот как! Выходит на полях Первой мировой русские солдаты гибли не за Родину, а за неких неведомых никому «империалистов»… Кстати да, подобную пропаганду в ходе Второй мировой войны вели немцы на территории оккупированной ими Франции. У нас в стране десятилетиями ставилась задача героизировать ВМВ и вымарать из массового сознания ПМВ. Прям как в книге «1984». Один в один. История такова, какой мы вам её расскажем.

Всё дело в том, что Первую мировую мы к 1917 году уже фактически выиграли, а большевики фактически украли у нас эту победу, заключив Брестский мир. Именно так, к 1917 году Россия уже понесла большие жертвы на алтарь победы и к этому этапу центральные державы уже стояли на краю пропасти. Фишка в том, что 70 последующих лет те самые большевики были у власти, и признавать данный факт им было категорически невыгодно. Они и не признавали. Отсюда замечательный в своём идиотизме лозунг: « Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!» Якобы народ устал от войны, и тут приходят бесконечно добрые большевики и войну заканчивают.

«Декрет о мире», говорите? Нет, если бы Ульянов был императором галактики, то он мог бы издавать такие декреты, но в текущей реальности была капитуляция перед немцами. Вот этот самый, категорически неприятный факт и создавал кучу проблем отечественным историкам и продолжает, кстати, создавать. Сколько не придумывай «героических легенд», те, кто возглавлял тогда Россию и подписывал документы, выглядят предателями, а их действия выглядят капитуляцией перед врагом в ходе войны. Именно поэтому тех, кто защищал Россию в ту войну, было принято обливать грязью или просто замалчивать их подвиги. И была придумана весьма мутная легенда, что была некая империалистическая бойня, а Ульянов-Ленин её остановил и открыл новую эпоху в истории человечества (типа второй Будда-Сиддхартха-Гаутама).

Красиво конечно, но это неправда. И когда в ноябре 1918 большевики денонсировали Брестский мир (заключённый в марте 1918!), то никакого понимания у победителей в Первой мировой это не встретило: «Ты кто такой? Давай, до свидания!» Большевики, конечно, исполнили своё обещание и превратили «империалистическую войну» в войну гражданскую (в которой погибли миллионы, и разрушения были на порядок больше, чем в ПМВ), но также они превратили Россию из страны-победительницы в ПМВ в страну-проигравшую в страну-лузера и международного изгоя. Просто сравните статус России летом 1917 и статус СССР по окончании гражданской войны (а также экономическую ситуацию и численность населения). И ради чего всё?

В такой вот грязной ситуации у большевиков были виноваты буквально все (кроме них, понятно): царское правительство, союзники, министры-капиталисты, помещики и буржуи, зажиточное крестьянство и банкиры. А они все в белом, они героически спасают страну от разных негодяев (как Порошенко с Турчиновым). Самое смешное, что, выиграв Первую мировую (что мы фактически уже сделали в 1917), можно было всё устроить так, что война с Германией через 30 лет становилась невозможной. Просто дипломатическими методами. Послевоенный мир устраивают победители. Знаете: Венский конгресс 1815 года (который танцует), Ялтинский мир (1945-1991) … Так вот, в 1918 в Версале вполне могла заседать русская делегация и наряду с англо-французами определять будущее послевоенного мира. И сделать немецкий реванш невозможным (по крайней мере лет на 50 вперёд).

Но большевикам была не нужна победа в «империалистической войне». Её у нас и не стало. Так что все рассуждения на тему, что благодаря большевикам мы победили во Второй мировой, можно парировать тем, что благодаря им же мы проиграли в Первой мировой, что и сделало возможным германское вторжение в июне 1941. Так что «штык в землю» в 1917 означал не «эпоху вечного мира» (как результат ленинского «Декрета о мире»), а массовую гибель под танками в 1941. Да-да, именно те люди, которые призывали в 1917 бежать с фронта, в 1941 готовы были всех положить под танковые гусеницы. Я знаю, что мне возразят: «Это разные вещи, их нельзя сравнивать». Забавный такой парадокс, избирательный такой гуманизм. Это не считая гражданской войны, красного террора и коллективизации с индустриализацией, которые нам тоже дорого стоили.

Окончание следует…

Борис Львович Васильев – классик советской литературы, по произведениям которого были поставлены фильмы «Офицеры», «А зори здесь тихие», «Завтра была война» и многие другие. В годы Великой Отечественной войны Борис Васильев ушел на фронт добровольцем, затем окончил пулеметную школу и сражался в составе 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

Главное место в его воспоминаниях занимает рассказ о боях в немецком окружении, куда Борис Васильев попал летом 1941 года. Почти три месяца выходил он к своим, проделав долгий путь от Смоленска до Москвы. Здесь было все: страшные картины войны, гибель товарищей, голод, постоянная угроза смерти или плена. Недаром позже, когда Б. Васильев уже служил в десанте, к нему было особое отношение как к «окруженцу 1941 года».

Помимо военных событий, в книге рассказывается об эпохе Сталина, о влиянии войны на советское общество и о жизни фронтовиков в послевоенное время.

Содержание:

• Моя семья 1

• В Смоленске 6

• Перед войной 11

• Война 12

• В окружении 16

• В десантниках 22

• В танковой академии 24

• После войны 27

• Литература и кино 34

Борис Васильев
В окружении. Страшное лето 1941-го

© Васильев Б. Л., правообладатели, 2017

© ООО «ТД Алгоритм», 2017

Моя семья

Ни отец, ни мама никогда мне ничего не рассказывали о себе. Ни о своем детстве, ни о своей молодости. Они исходили из главного принципа того времени, когда я был ребенком: чем меньше я буду знать о прошлом, тем спокойнее будет моя жизнь. Зато бабушка и моя тетя Таня кое во что меня посвящали, и я – запомнил.

Я знал, что мой отец – офицер царской армии, закончивший курсы прапорщиков где-то в самом начале 1915 года и – уже на фронте – дослужившийся до поручика. Знал, что его отец умер вскоре после его рождения, оставив четверых детей: двух сыновей и двух дочерей. Старший сын традиционно готовился к военной службе, моему же отцу был предоставлен выбор. Закончив городское училище, он возмечтал было об университете, но мечта эта так мечтою и осталась, поскольку не была подкреплена соответствующей экономической базой. Впоследствии отец жалел, что не рискнул тогда учиться на собственный заработок (уроки, переписка и тому подобное), но в то время он еще болел крапивницей сословных предрассудков. Дескать, мы бедные, но гордые, и прочая ахинея, вбитая в юные головы и искалечившая немало судеб. Потом-то он от нее излечился, поскольку окопная грязь, вши и немецкая артиллерия действовали на дворянские недуги куда интенсивнее пресловутых заграничных вод. Но тогда, за четыре года до начала предписанного историей курса лечения, батюшка подался в школу прапорщиков.

Отцу суждено было прожить на свете 76 лет и два месяца: в отличие от большинства сверстников, ему повезло. Каскад из трех войн унес из России такое количество душ, что их вполне хватило бы для освоения небольшой планеты в соседней Галактике, а ведь кроме войн были и мирные периоды, во время которых с душами обращались избирательно, следуя правилу: «Пуля – дура, да расстрел – молодец». Целеустремленное проведение в жизнь второй половины этого правила во дни мира, а первой – в дни войны практически ликвидировало последние остатки русского потомственного офицерства, и после заключительного каскада – Великой Отечественной войны – отец представлялся мне экспонатом Красной книги с горестной пометкой: «Встречаются отдельные экземпляры».

То, что отец уцелел, несмотря на немыслимое количество обрушенного на него во всех трех войнах металла, удивительно, но не парадоксально. Парадокс в том, что, начав самостоятельную жизнь со спесивого нежелания самому зарабатывать на обучение, батюшка к концу ее знал столько ремесел, сколько мало кто знает. Он мог срубить дом и сложить печь, починить телевизор и сапоги, исполнить любую столярную работу, капитально отремонтировать автомашину, подковать лошадь, переплести книгу… Нет, я не в состоянии перечислить всего, что он умел делать, потому что он умел делать все. И делал все и для всех, ибо не обладал удобной способностью отказывать кому бы то ни было в просьбе, старомодно полагая такой поступок неприличным. В 1969 году – через год после его смерти – мы с сестрой вздумали почистить печь на отцовской даче. Домик – крохотный, в 18 квадратных метров – был выстроен отцом от фундамента до конька, а печь – чудо-печь, нагревавшая дом считанными поленьями! – сложена его руками. Мы ухлопали на эту операцию весь день, разворотили полтрубы, но печь упорно продолжала дымить.

– Молодцы мы с тобой, – сказала сестра, в бессчетный раз присев передохнуть перед новым отчаянным штурмом непокорного устройства. – Отец ее один сложил, а мы вдвоем вычистить не можем.

– Так то – отец, – вздохнул я.

Теперь-то я понимаю, в чем дело: нам сопротивлялась сама печь. Когда умер отец, она начала дымить, дом – скрипеть, неожиданно перекосился стол во дворе, и сам собою обрушился колодец. Созданные мастером изделия не хотели жить без него, потому что он вкладывал в них свою душу.

У меня сохранилось очень мало фотографий отца, а относящихся к Первой мировой и Гражданской войнам нет вообще. История их исчезновения могла бы послужить сюжетом, отображающим не только время, но и сопутствующие ему страхи. Это очень любопытная тема: исследование взаимодействия и взаимовлияния страхов и времени, – но она вполне самостоятельна, а посему пока отложим ее. И примем как данность, что из всех фотографий времен отцовской молодости чудом уцелели две в семейном альбоме его сестры Марии Александровны Денищик, женщины самостоятельной и отважной. Но даже ее отвага не смогла сохранить фотографий поручика-брата, уклончиво оставив его для памяти в цивильном костюме, правда, такого качества, которое в тридцатые годы тянуло на добрых десять лет общего режима.

На этой фотографии («Собственное дело Горбачева H. M. Смоленск, Кадетская № 17») батюшка на фоне расплывчатых руин застенчиво попирает локтем утес из папье-маше. Добрые глаза его смотрят с невероятным молодым напряжением, а роскошные, любовно ухоженные усы просто обязаны заверить нас в его неотразимой мужественности. Разглядывая этот снимок, я пытаюсь отвлечься от осознания, что на нем запечатлен мой отец. Я пытаюсь увидеть молодого человека времен заката царской России, не крестьянина и не торговца, не социалиста и не монархиста, не слишком образованного, не слишком терзаемого совестью, не слишком размышляющего над судьбами Отечества. То есть абсолютно нормального, здорового двадцатилетнего молодого человека из провинции. Он кое-как и кое-что болтает по-французски, играет для дам на гитаре, а для себя – на мандолине, поет цыганско-гусарский репертуар, развлекает декламацией модных стихов, а развлекается за карточным столом. «Общество» для него – арбитр элегантиерум, мода – символ веры, вечера, балы, пикники и карнавалы – апофеоз существования. Дыра в башмаке равносильна катастрофе и уж, безусловно, страшнее дыр в семейном бюджете. А там их в избытке, и провинциальный юнкер, не подозревающий, что кончит он свое земное существование коммунистом, вертится волчком, чтобы удержаться на скользком паркете губернского города Смоленска.

Таково содержание первой фотографии. На второй отец изображен на фоне тех же руин, но рядом стоит очень изящная молодая дама. Это – моя будущая матушка, а посему разглядывание второго семейного снимка отложим до соответствующего места. Все хорошо в свое время, а особенно – фантазии на семейные темы.

Я люблю рассматривать старинные фотографии. Люблю толстый картон, который не сворачивается в трубочку, подобно пересохшему сыру. Люблю неторопливую, обладающую глубоким смыслом ретушь. Люблю серьезность – серьезность мастера, который никуда не спешит, наводя на фокус, и серьезность объектов его мастерства, которые встали перед объективом не потому, что случайно проходили мимо. Люблю детскую наивность рисованных замков, утесов и пальм. Люблю, наконец, полновесность серебра, до сей поры хранящего изображения. Серебро – не просто благородный, а единственно благородный металл, ибо только оно обладает человеколюбием, убивая болезнетворных микробов и увековечивая людей. Цвет серебра изящен и аристократичен: недаром мы сравниваем с ним седину, достойную почитания. Серебро воспитанно и худощаво, в отличие от крикливого и жирного золота, залившего весь мир кровью и ничего так и не давшего человечеству взамен. Золото оскорбительно своей демонстративностью: лишенное скромности и внутреннего такта, оно способно лишь вопить о кошельке владельца. Рот, набитый золотом, с детства воспринимается мною как пасть скоробогатея. Да, да, того самого буржуя, презрение к которому было привилегией нашего голодного, разутого и раздетого Отечества, единственной, но до чего же гордой привилегией!

Серебро исчезает: тот, кто работает на человека, всегда сжигает себя. А вот количество золота в мире неуклонно растет, но люди не становятся богаче от того, что оно растет. Когда человечество уразумеет, наконец, эту простую истину, оно шагнет вперед сразу на два порядка. Однажды мы пытались доказать это миру, но то ли мир не понял нас, то ли мы мир не поняли, то ли доказательства были не слишком доходчивыми, а только набитые золотом пасти по-прежнему зевают мне в лицо из-за каждого прилавка. И я горжусь тем, что на старой фотографии отца нет никакого золота. Есть только благородное серебро, сохранившее для меня его дорогой облик.

?

11 июля 1941 года началась оборона Киева

Сражение за столицу советской Украины стало одной из самых драматичных страниц истории Великой Отечественной войны. Киевские аэродромы подверглись налетам авиации противника уже утром 22 июня 1941 года, бомбардировки продолжились в последующие дни.

После прорыва немцами линии укреплений на старой границе война подошла к стенам города. 11 июля передовые отряды немецкой 13-й танковой дивизии вступили в бой с боевым охранением советского укрепрайона. Буквально в тот же день, 11 июля в Киев в адрес Н.С.Хрущева отправилась телеграмма за подписью И.В.Сталина, выдержанная в резком тоне: «Если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать укрепрайоны на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров». Эти слова как нельзя лучше характеризуют значение Киева в глазах высшего руководства страны.

Карта Киевской стратегической оборонительной операции

Источник: pikabu.ru

Первый серьезный бой за Киев 13 июля можно охарактеризовать как «блин комом» для немецкого III моторизованного корпуса. Захватить с ходу важные мосты через реку Ирпень немцам не удалось. Они взлетели на воздух, когда бронемашины из разведбата 13-й танковой дивизии только приблизились к ним. Вероятно, опьяненным быстрым прорывом по Житомирскому шоссе немцам казалось, что мосты и город никто не обороняет. Во всяком случае никаких попыток провести специальную операцию с переодетыми в советскую форму «бранденбургерами» предпринято не было. Более того, вскоре вырвавшиеся вперед через Житомир части 3-го моторизованного корпуса подверглись чувствительным контрударам во фланг и перешли к обороне.

Силы и средства для обороны Киева в распоряжении командования Юго-Западного фронта имелись. В Киев были развернуты и направлены эшелоны 147-й и 206-й стрелковых дивизий, первоначально предназначавшиеся для обороны «линии Сталина». Также именно в районе Киева находились сформированные весной 1941 года воздушно-десантные корпуса. Упомянутые Сталиным укрепрайоны – это прежде всего Киевский укрепленный район и Коростеньский в Припятской области. Оба были частью так называемой «линии Сталина». Киевский УР начали возводить на подступах к столице Украины еще в 1928 году, он был одним из первых на территории СССР. Собственно, именно огонь пулеметов из ДОТов укрепрайона встретил немецкий передовой отряд 13 июля 1941 года. Следует подчеркнуть, что документы свидетельствуют: бой и взрыв мостов состоялся именно 13 июля, а не 11 июля, как иногда утверждается.

Уничтоженное в районе Киева штурмовое орудие StuG III

Источник: http://waralbum.ru

Второй раунд боев за Киев немцы провели, уже будучи готовыми к планомерному штурму долговременных укреплений. Противником защитников Киева стала пехота немецкой 6-й армии. Командовал армией убежденный нацист Вальтер Рейхенау. Главной ударной силой 6-й армии против ДОТов стали 305-миллиметровые мортиры «Шкода», доставшиеся Германии в качестве трофеев при оккупации Чехословакии.

Наступление по маршруту передового отряда 13-й танковой дивизии уже смысла не имело: перед немцами были взорванные мосты и ДОТы. Рейхенау 30 июля ударил южнее Киева по 64-му стрелковому корпусу и оттеснил его к Днепру. Тем самым открылась возможность следующим ходом атаковать КиУР с юга. После перегруппировки войск последовал удар в направлении Киева. Для наступления на Киев германским командованием задействовались значительные силы. Главный удар наносили 71-я пд и 99-я лпд. Вспомогательные задачи получили 44-я пд, 75-я пд и 95-я пд. С советской стороны этим соединениям противостояла 147-я стрелковая дивизия полковника С.К.Потехина и сводный отряд Ф.Н.Матыкина (мотострелковый полк, танковый батальон и артиллерийский полк). Наступление 6-й армии на КиУР началось утром 4 августа 1941 года.

Немецкий регулировщик у блок-поста в оккупированном Киеве

Источник: http://waralbum.ru

Можно было бы упрекнуть советское командование за оставление 206-й стрелковой дивизии в резерве, но это имело свой резон. Дивизия была использована для контрударов во фланг наступающим немцам. Эти контрудары заставили остановиться и перейти к обороне 99-ю лпд. Также вскоре пришлось задействовать десантников. Уже 4 августа в бой пошла 212-й воздушно-десантная бригада, 6 августа — 6-я вдбр. В свою очередь немецкое командование вводит в бой 299-ю пд.

Вечером 6 августа Франц Гальдер записал в дневнике: «Укрепленная полоса у Киева прорвана». Однако радость в германских штабах оказалась преждевременной. К полуночи 7 августа навстречу наступающим немецким штурмовым группам была переброшена 5-я вдбр полковника А.И. Родимцева, прославившегося впоследствии под Сталинградом. В 5.30 8 августа бригада перешла в контратаку. Бой шел до 21.00 вечера. Контратака десантников Родимцева позволила на какое-то время стабилизировать положение.

Советская пехота в бою под Киевом

Источник: pinterest.ru

Катастрофического развития ситуации под Киевом советскому командованию удалось избежать вводом в бой свежесформированных дивизий. Это были 284-я стрелковая дивизия полковника Г.П.Панкова и 295-я стрелковая дивизия полковника И.Д.Андрюкова. Уже вечером 8 августа, в день ввода в бой бригады А.И.Родимцева, были выгружены первые два эшелона 284-й стрелковой дивизии. Прибытие 284-й дивизии позволило 11 августа провести результативную контратаку в районе Мышеловки. 12-14 августа были освобождены Тарасовка, Новоселки, Чабаны и Пирогово. При этом были деблокированы ДОТы КиУРа, которые почти неделю вели бой в окружении. К 16 августа положение было полностью восстановлено.

Одной из предпосылок успеха стало активное использование защитниками Киева артиллерии. В отчете о действиях 71-й пд мы находим такие строки: «Артиллерийский огонь противника не ослабевает, под обстрелом находится все пространство дивизии вплоть до Веты. Ночью ведется беспокоящий огонь, ранним утром обстрел усиливается и к 9.00 достигает такой силы, что любые передвижения в районе передовых позиций становятся невозможными». Как позднее указывалось в отчетах штаба фронта, по противнику было расстреляно до шести боекомплектов боеприпасов, это довольно много, для наступления считалось достаточным иметь три боекомплекта.

Успешное отражение немецкого августовского наступления на Киев стало важной вехой в истории боев 1941 года, да и всей войны. Советскими войсками было сорвано хорошо подготовленное наступление. Это был пусть частный, но триумф. По крайней мере сравнимый с освобождением Ельни. Красная Армия продемонстрировала свою дееспособность, оказавшись в условиях, близких к уставным нормам.

Руины Киева

Источник: upload.wikimedia.org

Однако беда пришла, откуда не ждали. Германским командованием было задумано окружение главных сил Юго-Западного фронта ударами двух танковых групп. Причем, если 2-я ТГр Г.Гудериана была на виду, ей противодействовали, то в качестве района действий 1-й ТГр Э. фон Клейста обозначалась полоса Южного фронта. Перегруппировка 1-й ТГр и переправа ее через Днепр на Кременчугский плацдарм стали абсолютно неожиданными. В 18.20 14 сентября у Лохвицы встретились передовые отряды 3 танковой дивизии 2-й Танковой Группы и 9-й танковой дивизии 1-й Танковой группы. Киевский «котел» замкнулся. Личный состав, попавший в окружение, исчислялся в 452 720 человек (без ж.-д. войск). В ночь на 19 сентября части 37-й армии отошли на восточный берег Днепра, взорвав за собой мосты. Киев был оставлен советскими войсками.

Обложка: pikabu.ru

Кроме того, «миф Войны и Победы косвенно оправдывает низкую ценность человеческой жизни, отношение к людям как к расходному материалу. <…> Частная жизнь на фоне грандиозных побед не имеет значения. <…> Cакрализация, мифологизация войны оправдывает саму структуру власти в России — жесткую централизацию, пресловутую вертикаль, а также мобилизационный характер управления и реформирования»¹.

Самое страшное, однако, в том, что в последнее время культ Победы используется для оправдания и обоснования будущей войны с Западом. Населению внушается крайне опасная мысль: раз мы победили в той Великой войне, то победим и в следующей. Лозунги «На Берлин!» и «Можем повторить» находят поддержку среди «офисного планктона», мелких предпринимателей, сотрудников правоохранительных органов и просто бандитов. Все они любят украшать свои купленные в рассрочку «опели» и «фольксвагены» («жигули» их, разумеется, не устраивают) этими лозунгами и георгиевскими ленточками и с опухшими от пива физиономиями ездить субботним утром по городским улицам, демонстрируя свой патриотизм. Эти персонажи просто не знают, а их вдохновители не собираются им объяснять, какую чудовищную катастрофу, пережитую страной 75 лет тому назад, они собираются повторить.

Летняя катастрофа 1941 года

22 июня 1941 года немецкие войска перешли границу и двинулись в глубь советской территории по трем направлениям. Группа армий «Север» наступала через Прибалтику на Ленинград; группа армий «Центр» шла по маршруту Минск — Смоленск — Москва; а группа армий «Юг» — на Киев и затем на Донбасс. В качестве направления главного удара была определена Москва. Российские историки в массе своей рассказывают о героическом сопротивлении, которое оказывали немецким войскам советские пограничники и армейские соединения. Отдельные очаги сопротивления, в том числе героического, действительно были. Можно вспомнить, например, оборону Брестской крепости. Но они не меняют общей картины. А она поистине впечатляет.

К 6—9 июля 1941 года войска первого стратегического эшелона, сосредоточенные в пяти советских западных военных округах, преобразованных в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, были практически полностью разгромлены. Они лишились 11 700 танков, 19 000 орудий и минометов, около одного миллиона единиц стрелкового оружия. Потери личного состава этих фронтов составили 750 тысяч человек. Вермахту наступление стоило чуть более 500 танков и примерно 65 тысяч солдат и офицеров (к концу июля). «Это есть „чудо“, не укладывающееся ни в какие каноны военной науки, — пишет российский военный историк Марк Солонин. — По здравой логике — и по всей практике войн и вооруженных конфликтов — потери наступающего должны быть больше потерь обороняющегося. Соотношение потерь 1 к 12 возможно разве что в том случае, когда белые колонизаторы, приплывшие в Африку с пушками и ружьями, наступают на аборигенов, обороняющихся копьями и мотыгами»².

Советская армия, разумеется, сражалась отнюдь не мотыгами. Ее вооружение по качеству не уступало немецкому, а по количеству зачастую намного превосходило. Дело, однако, в том, что советские войска просто бросали свои танки, в том числе лучшие в мире Т-34 и КВ, орудия, самолеты и даже винтовки. Но об этом чуть позже.

В первой декаде июля 1941 года ожесточенные бои развернулись на подступах к Луге, Смоленску, Киеву и Кишиневу. В них с советской стороны участвовали не только войска второго стратегического эшелона, но и десятки дивизий, сформированных уже после начала войны. Противостоять вермахту они не смогли. К концу сентября Красная армия потерпела тяжелейшие поражения в двух ключевых сражениях летней кампании 1941 года: Киевском и Смоленском. В ночь на 19 сентября 1941 года советские войска оставили Киев; десятки дивизий, сосредоточенных вблизи него, оказались в окружении и сложили оружие. Победа под Киевом открыла вермахту путь на Донбасс и в другие районы юго-восточной Украины. 8 октября в Приазовье была окружена и погибла 18-я армия Южного фронта; 16 октября советскими войсками был оставлен Одесский оборонительный район; 17 октября пал Таганрог, 25 октября — Харьков, а 2 ноября немцами был занят Крым и блокирован Севастополь.

Не менее трагично для СССР складывалось положение на центральном направлении. В течение двух месяцев, с 10 июля по 8 сентября 1941 года, сухопутные войска и авиация четырех фронтов (Западного, Центрального, Резервного и Брянского) пытались остановить группу армий «Центр», прорывавшуюся к Москве. Но неудачно. В бесплодных и часто бессмысленных контратаках были потеряны последние полностью оснащенные и укомплектованные механизированные корпуса Красной армии. В общей сложности в Смоленском сражении советские войска лишились около 700 тысяч человек, сумев лишь ненадолго задержать продвижение немецких частей на восток.

В целом же итоги летне-осенней кампании 1941 года для СССР оказались катастрофичными. К 1 декабря 1941 года германские войска находились вблизи Москвы, заняли Литву, Латвию, Белоруссию, Молдавию, Эстонию, большую часть западных областей РСФСР, почти всю Украину. Были потеряны Донбасс и Криворожский железорудный бассейн; оказался в блокаде Ленинград. От центра были отрезаны важнейшие источники продовольствия на Украине и юге России. На оккупированных немцами территориях проживало около 40 процентов населения страны, производилось почти 60 процентов стали и алюминия и т. д.

Потери немецких войск известны более или менее точно: к 1 декабря 1941 года они составили около 750 тысяч человек, из которых погибло, по одним данным, примерно 230 тысяч, по другим — 307 тысяч человек³. О потерях с советской стороны до сих пор идут ожесточенные споры. Но многие российские исследователи убеждены, что в 1941 году погибло 2,2 миллиона солдат и офицеров Красной армии⁴. C этой оценкой согласны, например, специалисты, подготовившие фундаментальный сборник документов, относящихся к событиям 1941 года. Они пишут: «К концу 1941 года от кадровой армии, расположенной в пограничных округах запада СССР, осталось только восемь процентов. Потери невообразимы: почти два миллиона убитых, сотни тысяч раненых, около двух миллионов солдат и офицеров только в летние месяцы 1941 года оказались в плену»⁵. Естественно, возникает вопрос: в чем причина чудовищного поражения СССР в 1941 году?

Внезапное нападение превосходящими силами

До конца 1950-х годов советские историки просто повторяли версию событий начала войны, сформулированную Сталиным еще до ее окончания. Она сводилась к двум положениям: нацистская Германия вероломно, без объявления войны, совершенно внезапно напала на Советский Союз, занятый мирным созидательным трудом. При этом гитлеровцы сосредоточили на советских границах силы, намного превосходившие советские войска.

Оставим пока в стороне вопрос о внезапности нападения, он действительно сложен. Но заметим, что внезапность дает агрессору серьезные преимущества в первые несколько суток после начала войны и только в районах вблизи линии разграничения сил. В условиях 1941 года такие районы располагались в основном на расстоянии 100—150 километров от границы. Но если советское политическое руководство и военное командование ссылаются на внезапность, объясняя ею провалы и поражения в следующие несколько месяцев и на территориях, занимающих почти половину европейской части бывшего СССР, то это значит только одно: члены Политбюро и высокопоставленные генералы на протяжении всего 1941 года пребывали в интеллектуальном коллапсе, вызванном событиями 22 июня. Этого, однако, о них сказать нельзя.

Несколько проще обстоят дела с утверждением о численном превосходстве немецких войск. Это откровенная и примитивная ложь. Опубликованные в последние 25 лет документы свидетельствуют об обратном: в 1941 году СССР превосходил Германию по вооружениям, военной технике и по мобилизационному потенциалу.

Соотношение сил СССР и его противников на 21 июня 1941 года

^а) Войска первого стратегического эшелона, развернутые в пяти западных военных округах: Ленинградском, Прибалтийском, Западном особом, Киевском особом и Одесском

^в) Учитываются только войска, выделенные для войны с СССР

^c) Только германские войска

^d) Только германские войска⁶

Единственное, в чем Германия и ее союзники превосходили СССР в июне 1941 года, — в численности личного состава. Однако уже 23 июня была объявлена мобилизация военнообязанных 1905—18 годов рождения, то есть взрослых мужчин, уже отслуживших в Красной армии или прошедших военные сборы. К 1 июля было призвано 5,3 миллиона человек, и общая численность военнослужащих увеличилась в два раза по сравнению с 22 июня. А следующая мобилизация была объявлена 10 августа, когда масштабы военной катастрофы стали очевидны. Были призваны лица 1890—1904 и 1922—23 годов рождения. Всего же к концу 1941 года в войска было мобилизовано 14 миллионов человек. И если бы не колоссальные потери вооружений в первые месяцы войны, советское командование располагало бы уверенным превосходством над Германией по всем компонентам потенциала. Но начиная с 22 июня 1941 года события развивались совсем не так, как планировали в Кремле.

Что сообщала советская разведка

В конце 1950-х годов, когда Никита Хрущев сделал ставку на разоблачение Сталина, была выдвинута еще одна концепция, призванная объяснить поражения лета и осени 1941 года. Вкратце она сводилась к тому, что советская разведка недвусмысленно предупреждала Сталина о том, что Германия готовится к нападению на Советский Союз, но тот не обращал внимания на эти сообщения, доверял Гитлеру больше, чем своим разведчикам и генералам, а после начала войны сам пытался руководить войсками, что и послужило причиной катастрофических провалов Красной армии. Последнее, кстати говоря, частично верно. Так, негативный ответ Сталина на просьбу командования Юго-Западного фронта разрешить вывод войск из Киева, когда стало ясно, что удержать город невозможно, привел к тому, что в сентябре 1941 года оказались в окружении и были разгромлены четыре армии, а в плен попали 665 тысяч советских солдат и офицеров.

Но действительно ли советская разведка вовремя информировала политическое руководство страны о надвигающейся войне? В 1995 году ФСБ и СВР опубликовали сборник донесений советских агентов под громким названием «Секреты Гитлера на столе у Сталина». А через несколько лет Международный фонд «Демократия», которым руководил тогда Александр Яковлев, издал два тома документов, посвященных предвоенной политической ситуации. Среди них донесения политической и военной разведок, территориальных органов госбезопасности, телеграммы послов и тому подобное. Анализ этих документов показывает, что важных «секретов Гитлера» Кремль не имел.

Сталин и военное командование получили множество сообщений, в которых говорилось о некоторых локальных событиях: в такой-то населенный пункт в Польше прибыла такая-то немецкая воинская часть или ее подразделение; где-то видели несколько немецких танков; агент подслушал в местной пивной разговор немецких солдат, которые говорили о скором начале войны с Россией и т. д. и т. п. Недооценивать значимость такого рода информации не стоит, но на деле она свидетельствовала только о том, что Германия наращивает военный потенциал вблизи границы с СССР. Донесения не давали ответа на самые важные вопросы: к какой войне готовится Германия, наступательной или оборонительной? Если к наступательной, то на какую дату намечено начало нападения? Какое направление выбрано для главного удара?

Об этом не сообщали и многочисленные донесения советских агентов из других стран. Они посылали в Москву записи слухов, циркулировавших в дипломатическом корпусе, средствах массовой информации и политических кругах. Но люди, чьи разговоры и мнения собирала советская разведка, сами не знали, да и не могли знать, что именно замышляют руководители Третьего рейха. Реальная информация об этом была доступна исключительно ближайшему окружению фюрера.

Не вносили ясность и сообщения из Берлина. Собственно, у советской разведки было всего два источника, имевших доступ к конкретной военной и военно-политической информации: обер-лейтенант Харо Шульце-Бойзен по кличке «Старшина», служивший в штабе Люфтваффе, и Арвид Харнак, референт германского министерства экономики, проходящий в досье НКВД под псевдонимом «Корсиканец». Вся остальная информация собиралась среди журналистов, иностранных дипломатов и разного рода случайной публики, отиравшейся около иностранных посольств и миссий, в среде которой было немало агентов абвера и гестапо. Ничего, кроме крайне противоречивых слухов, циркулировавших в этих кругах, советское посольство и резидентуры политической и военной разведок переслать в Москву, естественно, не могли.

Но и Старшина с Корсиканцем знали не многим больше. «Как гласит замечательная французская поговорка, — с полным на то основанием писал Марк Солонин, — „даже самая красивая девушка не может дать больше, чем у нее есть“. Обер-лейтенант Шульце-Бойзен не мог передать Сталину „секреты Гитлера“ по той простой причине, что обер-лейтенанта к таким секретам и близко не допускали. В еще большей степени это относится к сотруднику министерства экономики Харнаку. Читая сегодня донесения „Старшины“ и „Корсиканца“, мы с горечью отмечаем, что мужественные антифашисты <…> стали фактически „ретрансляторами“ умело изготовленной дезинформации германских спецслужб»⁷.

Собственно, неэффективность советской разведки в критические месяцы 1941 года вынуждены признавать высокопоставленные сотрудники этого ведомства. Так, в предисловии к сборнику «Секреты Гитлера на столе у Сталина» говорится: «Будучи доложенной руководству страны в разобщенном виде, информация о военных приготовлениях (Германии. — Ю. Ф.) не создавала убедительной целостной картины происходящих событий, не отвечала на главный вопрос: с какой целью эти приготовления осуществляются, принято ли правителями Германии политическое решение о нападении, когда следует ожидать агрессии, каковы будут стратегические и тактические цели ведения противником военных действий. Для убедительного ответа на все эти вопросы требовалась глубокая аналитическая работа. Методами такого анализа в то время наша разведка и контрразведка еще не владели»⁸.

И, пожалуй, самое главное доказательство того, что сведения, поступавшие от разведки, были недостоверными, состоит в том, что Генштаб Красной армии неверно определил направление главного удара немецких войск. Ожидалось, что он будет направлен на Украину, тогда как на самом деле он был нацелен на Минск, Смоленск и Москву.

Что замышлял товарищ Сталин?

Хотя разведка оказалась не в состоянии разобраться в намерениях и планах немецкого руководства и предсказать, когда и какими силами будут нанесены первые удары, но в том, что Гитлер и его генералы готовятся к войне против СССР, сомнений быть не могло. Тем не менее, в Германию точно в срок шли эшелоны со стратегическими материалами и продовольствием.

Советская пропаганда обличала английских «поджигателей войны». 13 июня 1941 года ТАСС опубликовал сообщение, написанное или отредактированное самим Сталиным, в котором говорилось, что Германия «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». ТАСС также сообщил, что «слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными». Одновременно, однако, в западные военные округа перебрасывались все новые дивизии; под видом летних сборов военнообязанных производилась скрытая частичная мобилизация; вблизи границы с Германией формировались ударные группировки, дислокация и состав которых недвусмысленно подтверждали намерение первыми нанести сокрушительный удар по противнику.

Эти действия Кремля становятся вполне объяснимыми, если предположить, что Советский Союз готовился к тому, чтобы первым напасть на Германию, внезапным ударом разгромить немецкие войска в Польше, захватить Румынию, а затем победоносным маршем пройти по всей Европе, где кроме германских, по сути дела, не было сил, способных остановить Красную армию. Впервые об этом написал советский разведчик Виктор Суворов, бежавший в Великобританию. Его выводы базировались на анализе дислокации советских войск на западном направлении, а также сотен опубликованных в СССР мемуаров генералов и офицеров, из которых вполне ясно следовало, что СССР готовился к наступательной войне, начало которой было намечено на первую половину июля 1941 года. Вначале концепция Суворова была подвергнута жесткой критике не только со стороны российских военных историков, но и многих западных специалистов. Суворов вольно или невольно оправдывает Гитлера, считали они, что, естественно, неприемлемо. Однако по мере того, как в России публиковались подлинные документы высшего советского руководства, эта теория обретала все больше сторонников.

Российский историк М. Мельтюхов, написавший, на мой взгляд, самую аргументированную книгу о советской политике в 1941 году, подвел итог этой дискуссии. «Содержание советских оперативных планов, — писал он, — директивных идеологических документов ЦК ВКП(б) и военной пропаганды наряду с данными о непосредственных военных приготовлениях Красной Армии к наступлению недвусмысленно свидетельствует о намерении советского руководства совершить летом 1941 г. нападение на Германию. <…> Первоначально нападение на Германию было запланировано на 12 июня 1941 г. <…> Скорее всего, вопрос о новом сроке завершения военных приготовлений был решен 24 мая 1941 г. на секретном совещании военно-политического руководства в Кремле. Доступные ныне источники показывают, что полное сосредоточение и развертывание Красной Армии на Западном ТВД должно было завершиться к 15 июля 1941 г., поэтому эта дата может служить нижней границей в поисках точного ответа на вопрос о сроке готовившегося советского нападения на Германию»⁹.

Причины разгрома Красной армии

Итак, современная историческая наука все увереннее соглашается с тем, что Гитлер лишь на две-три недели опередил Сталина, причем последний до самого утра 22 июня не мог поверить, что Германия решилась на войну с СССР. В этом отношении начало войны действительно оказалось внезапным для Кремля. Это, бесспорно, помогло немецкой армии одержать победу в приграничных сражениях в первые несколько дней войны. Свою роль сыграло и то, что сосредоточенные в двух «выступах» — Львовском и Белостокском — группировки советских войск, предназначенные для сокрушительных ударов в Польше, сами оказались окруженными и отрезанными от основных сил Красной армии.

Некоторые историки, в том числе Суворов, видят в этом основную причину поражения Красной армии в летне-осенней кампании 1941 года. Но, думается, оно обусловлено не только и не столько неудачами в первые дни войны, сколько нежеланием значительного большинства военнослужащих воевать за советскую власть. Об этом свидетельствует огромное количество солдат и офицеров, сдавшихся в плен как за весь период с 22 июня 1941 года по конец апреля 1945 года, так и в первые полгода военных действий. По документам немецких штабов, всего за время войны в плен было взято 6,2 миллиона советских военнослужащих, в том числе к 10 января 1942 года — 3,9 миллиона человек¹⁰.

Не менее показательным было огромное количество дезертиров. В декабре 1941 года Берия, тогдашний нарком внутренних дел, сообщил Сталину, что «с начала войны по 20 декабря с. г. в тыловых районах задержано по подозрению в дезертирстве 189 137 человек. <…> Кроме того, в прифронтовой полосе особыми отделами НКВД за это же время задержано 448 975 человек <…>. Всего в тыловых районах и прифронтовой полосе органами НКВД задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек, из них: арестовано — 82 865, передано в военкоматы и войсковые части — 555 247»¹¹.

Иными словами, за первое полугодие войны бросили оружие, сдались в плен или пустились в бега примерно 4,5 миллиона человек или около 75—80 процентов общей численности армии перед началом войны. В этом, собственно, нет ничего удивительного. Одетая в солдатские шинели крестьянская масса не могла простить советскому режиму ужасы коллективизации, голодомора и колхозного рабства. В стране насчитывались многие миллионы людей, пострадавших от постоянных репрессий. Коммунистический режим не сумел искоренить массовое неприятие советской действительности.

На это могут возразить: сила советского патриотизма как раз и проявилась в том, что, несмотря на чудовищные репрессии, коллективизацию и пр., население СССР поднялось на защиту Отечества и в конечном итоге добилось победы. Но это не более чем пропагандистская уловка. Вопреки предложениям нацистского военного командования, Гитлер не воспользовался массовыми антисоветскими настроениями в СССР и не пошел на создание на оккупированных территориях союзного с Германией антисталинского российского государства и союзной вермахту российской армии. Немецкое руководство даже не смогло или, возможно, не захотело спасти от голодной смерти зимой 1941—42 годов более двух миллионов пленных. Это, естественно, не усилило симпатий к Германии среди советского населения.

Семьи сдавшихся в плен солдат и офицеров подвергались в СССР жестким репрессиям. Власти послушно выполняли приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 года: командиров и политработников, дезертировавших в тыл или сдавшихся в плен, предписывалось «считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту», а их самих следовало расстреливать на месте. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев было приказано «лишать государственного пособия и помощи», что обрекало их на голодную смерть.

И последнее. Приходит мысль, что широко распространенная практика Красной армии заваливать окопы противника труппами своих солдат была результатом не только безграмотности советских генералов, не умеющих и не желающих беречь своих солдат. Она вполне могла поощряться Сталиным, который не мог не видеть, что солдатская масса относится к нему, мягко говоря, неприязненно, а то и просто ненавидит. И поэтому, чем больше советских военнослужащих будет убито в боях, тем меньше останется у него врагов.

X X X

Обращение к событиям 75-летней давности представляет не только исторический интерес. Тогда пропаганда убеждала, и не без успеха, что Красная армия уничтожит врага «малой кровью, могучим ударом» и обязательно на чужой земле. Сегодня российские СМИ постоянно рассказывают, как западные супостаты боятся возродившейся российской армии, как мудро и решительно президент Путин ставит на место Обаму, Меркель и других мировых лидеров и что скоро Украина, оказавшаяся под властью «бандеровцев», избавится от них и вернется в лоно возрождающейся Российской империи. Чем это обернулось в 1941 году, мы знаем. И это позволяет предположить, что если нынешние властители России не будут остановлены, то они втянут страну в катастрофу даже более страшную, чем случившаяся в середине прошлого века.

1 Адам Тлеуж. Миф о войне и победе в структуре массового сознания россиян. Философские науки. 2011. № 1. С. 37

2 Марк Солонин. Мозгоимение. Фальшивая история великой войны. М., 2008. Глава 7

3 Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945. Перевод с немецкого. Т. 3. М., 1976. С. 338—344

4 Sokolov B. V. The Cost of war: Human losses for the USSR and Germany, 1939-45. The Journal of Slavic Military Studies. Vol. 9. 1996. N 1

5 1941 год. В 2-х книгах. Научный редактор В. П. Наумов. Книга первая. М., Международный фонд «Демократия», 1998. С. 5

6 Источник: Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. М.: Вече, 2000

7 Марк Солонин. Мозгоимение. Фальшивая история великой войны. М., 2008. Глава 3

8 Секреты Гитлера на столе у Сталина. Разведка и контрразведка о подготовке германской агрессии против СССР. Март—июнь 1941 года. М., 1995. С. 12

9 Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. М.: Вече, 2000.

10 Земсков В. Н. Статистический лабиринт. Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности. Демоскоп. № 559—560. 17—30 июня 2013. — http://demoscope.ru/weekly/2013/0559/analit04.php 

11 » Евгений Жирнов. Дезертир скрывался более года на высоком дереве, в гнезде аиста. Коммерсантъ Власть. № 14. 11 апреля 2011 года. С. 56. — http://kommersant.ru/doc/1609661