Кто написал сказку кто такой рассеянный

– Мама, я пойду гулять? – Иди, Джованни. Только будь осторожен, когда станешь переходить улицу.

– Ладно, мама. Пока!

– Ты всегда такой рассеянный…

– Да, мама. Пока!

И Джованни весело выбежал из дома. Поначалу он был очень внимателен. То и дело останавливался и ощупывал себя:

– Все на месте? Ничего не потерял? – и сам же смеялся.

Он был так доволен своей внимательностью, что даже запрыгал от радости, как воробушек. А потом загляделся на витрины, на машины, на облака, и, понятное дело, начались неприятности.

Какой-то очень вежливый синьор мягко упрекнул его:

– Какой же ты рассеянный, мальчик! Смотри, ты ведь потерял пальцы!

– Ой, и верно! Какой же я рассеянный!

И Джованни стал искать свои пальцы. Но нашел только какую-то пустую банку. Пустую? Посмотрим-ка! А что в ней было, в этой банке, раньше? Не всегда же она была пустая…

И Джованни уже забыл, что ему надо отыскать свои пальцы. А потом он забыл и про банку, потому что увидел вдруг хромую собаку. Он кинулся за ней, но не успел и до угла добежать, как потерял руку. Потерял и даже не заметил. Бежит себе дальше как ни в чем не бывало.

Какая-то добрая женщина крикнула ему вслед:

– Джованни, Джованни! Руку потерял! Куда там! Он даже не услышал!

– Ну ничего, – решила добрая женщина. – Отнесу руку его маме. – И она пошла к Джованни домой.

– Синьора, вот тут у меня рука вашего сына!

– Вот растеряха! Просто не знаю, что с ним делать! Такой рассеянный! Такой рассеянный, что дальше некуда!

– Да, конечно, только все дети такие.

Спустя немного пришла другая добрая женщина:

– Синьора, я нашла тут чью-то ногу. Не вашего ли Джованни она?

– Ну конечно, это его нога! Узнала по дырявому ботинку! Ах, какой же у меня рассеянный сын уродился! Просто не знаю, что с ним делать!

– Да, конечно, с ребятами всегда так.

Прошло еще немного времени, и один за другим в дом Джованни потянулись разные люди – какая-то старушка, рассыльный булочника, вагоновожатый и даже старая учительница-пенсионерка. И все приносили какой-нибудь кусочек Джованни: кто ногу, кто ухо, кто нос.

– Ну где вы найдете еще такого рассеянного мальчишку, как мой сын! – воскликнула мать.

– И чего вы удивляетесь, синьора! Все дети такие!

Наконец заявился домой и сам Джованни, прыгая на одной ноге, без рук, без ушей, но как всегда веселый, живой и резвый, словно воробушек.

И мама только головой покачала. Потом привела его в порядок и поцеловала.

– Все на месте, мама? Ничего не потерял? Видишь, какой я молодец!

– Да, да! Уж такой молодец, что дальше некуда!

Похожие стихи

Текст: Андрей Цунский

Помню, как-то после уроков нас оставили убирать школьный двор. Одноклассник тихонько рассказал мне анекдот про Брежнева, как тот приходит в Кремль в разных ботинках: черном и коричневом. Говорит ему Косыгин: «Съездите домой переобуйтесь, Леонид Ильич! Неудобно, тут Кремль, Царь-пушки всякие, тут туристы кругом, подумают о вас, что вы из ума выжили». Съездил Брежнев домой, возвращается грустный. «Ничего не вышло, товарищ Косыгин, дома такая же пара». Что-то?

— Цунский, к тому, что ты рассказываешь старые анекдоты по десять раз, все давно привыкли. Но печатать их в «Годе Литературы» по два раза – это уже, знаешь ли…

Да, вы тысячу раз правы, уже приводил его в эссе «Довлатов и анекдоты», и даже поведал, что за много лет до Леонида Ильича упоминался в этой шутке один старичок-профессор! Поймали, попался. Увы мне, очень рассеянный я человек. Вы уж простите меня. А я вам расскажу, о ком в XIX столетии шла речь в этом анекдоте. Идет? Хорошо, тогда сразу и приступим.

Рассеянное рассуждение о трудностях лексики Маршака для современного ребенка

О чем бишь я? А, да. Сейчас детям очень трудно читать классику. Сколько уже учителей литературы пожаловались на учеников, потому что те неправильно понимают Пушкина под влиянием окаянной современности. Пишут в сочинениях, что в самом начале «Капитанской дочки» Петруша Гринев и Савельич встречаются с Пугачевым, и что тот был совсем незлым представителем ЛГБТ. В доказательство приводят цитату:

• «…мы поравнялись с человеком.
• — Гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — Скажи, не знаешь ли, где дорога?!»

А если пытаешься возразить, сразу отвечают, что ямщик не дурак, и гея по одежде запросто можно отличить, да и тулупчик ему родители дали, наверное, девчачьего покроя, мамы, мол, часто не понимают в таких вещах. Ой, простите, я не о Пушкине хотел говорить, а о той классике. Которая специально предназначена для детей, да и по времени вроде как поближе к нам. Я о Самуиле Яковлевиче Маршаке.

Ну кто не знает его стихотворение о рассеянном? Недавно сам читал его в детском саду наизусть, а теперь… эх,

• «Быстро дни недели пролетели,
• Протекли меж пальцев, как вода,
• Потому что есть среди недели
• Хитрое колесико – среда».

Ой, тысяча извинений, среда ведь была вчера, кажется?

Да, так вот, в стихотворении о рассеянном уже и мне в те очень далекие годы было далеко не все понятно.

• Стал натягивать гамаши —
• Говорят ему: «Не ваши!»

Что за гамаши такие, спросил я у мамы. Она мне сказала, что это старинный предмет одежды, но какой именно, не знает. Нет, вы не подумайте, что у меня была некультурная мама. Просто она родилась в то время, когда было не до гамаш. А потом о них и вовсе забыли. Даже начитанные люди, редактировавшие перевод фильма «В джазе только девушки» (В какой смелой фантазии так переводится “Some like it hot”?) – тоже не знали. Страшного мафиози Коломбо прозвали именно «Коломбо – Белые Гамаши», а не «белые гетры»! Гетры носят футболисты. А гамаши, это… ну…

…вязаные или сшитые из плотного толстого материала чехлы либо голенища со штрипками, закрывающие щиколотки. Удлинённый вариант называется штиблеты и доходит до колен. Гамаши и штиблеты являются аналогом онуч.

Надевались поверх ботинок, застёгиваясь на пуговицы сбоку, и предназначались для защиты обуви и ног, так как до начала массового производства ботинки были достаточно дороги в изготовлении. В западноевропейских армиях (характерно для Франции и Италии), затем и в Америке башмаки с гамашами заменяли сапоги.

В общем, осталось объяснить ребенку, что такое голенища, штрипки, штиблеты и онучи. Или, может, вы сами знали, что такое штиблеты, пока я вам не рассказал? Ну-ка тогда живо рассказывайте про онучи! Что это такое? А? Думали, так просто… А учитель литературы ждет такого подвоха каждую минуту, и все же подобные вещи всегда застают врасплох…

Кстати, Джордж Рафт был удивительным актером, танцевал самый быстрый в мире чарльстон – что засвидетельствовал не кто-то, а великий танцор Фред Астор, тот самый, который выступал вместе с Джинджер Роджерс, а потом еще Федерико Феллини снял фильм с Марчелло Мастроянни и Джульеттой Мазиной, у которой было прозвище «Чаплин в юбке» и которая приходилась Феллини… простите, опять куда-то меня понесло. Так вот, Джордж Рафт был связан с мафией – но при этом остался чрезвычайно честным человеком и даже сумел спасти от смерти самого Джима Кэгни, на похоронах которого Михаил Барышников… Все-все-все!

А, да! Маршак, рассеянный. То есть не Маршак рассеянный, вернее да, но об этом попозже, а «Рассеянный с улицы Бассейной».

Если что такое «вагоновожатый» вы еще с грехом пополам растолкуете ребенку в большом городе, где есть трамваи (а скоро ведь придется объяснять, что такое «трамвай»!), то как объяснить, что такое «полустанок»?

Не знаете? Нет, конечно, вы можете сказать, что полноценная станция – это такая остановка на железной дороге, где есть вокзал с кассой и буфетом, залом ожидания, стоянкой автобуса и прочей цивилизацией, и тогда — пожалуйста:

• Он отправился в буфет
• Покупать себе билет.
• А потом помчался в кассу
• Покупать бутылку квасу.

А полустанок – это просто платформа в чистом поле, где поезд останавливается раз в месяц, и автобус ходит с той же частотой, но с поездом у них разница в две недели. И будете лишь отчасти правы.

Полустанок – это не просто «маленькая станция», это такая остановка in the middle of nothing (посреди ничего) на железной дороге, состоящей из одного пути, где нет бокового пути, и пассажирский поезд мог бы уступить дорогу курьерскому или литерному (а что означает «курьерский» и «литерный» — знаете? Ага, вот то-то и оно) и подождать. Он останавливается здесь не более чем на минуту, какие уж там кассы и буфеты. Прибежал и запрыгнул, а там увёртывайся от контролеров как хочешь! А когда построят второй путь, там, глядишь, и ларьки вырастут, и касса в будочке, а вскоре подкрадется и вокзальчик какой-никакой с камерой хране… да-да, извините. «Мы сегодня одинаково небрежны». Откуда фраза? Молчу-молчу. Хотя о том, что такое «полустанок», до сих пор ведутся дискуссии со ссылкой на управление железными дорогами еще в царской России.

• Увидал большой вокзал,
• Почесался и сказал:
• «Это что за остановка —
• Бологое иль Поповка?»
• А с платформы говорят:
• «Это город Ленинград».

Вот почему над ним снова смеются – ну какой полустанок там, где большой вокзал? Тем более Московский в Санкт-Петербурге, построенный архитектором Константином Тоном, среди работ которого еще Храм Христа Спасителя в Москве и… да-да, спасибо, что напомнили.

Рассеянное рассуждение о том, где была и куда теперь делась улица Бассейная и кто же там мог жить, и кто мог попасть в стихи Маршака.

Итак, читаем в справочнике:

«Бассе́йная улица — улица в Московском районе Санкт-Петербурга, проходящая от Кубинской улицы до Витебского проспекта. Нумерация начинается от Кубинской улицы. Название улица получила 14 июля 1954 года по планировавшемуся Южному Обводному каналу (бассейну). Канал должен был проходить от Невы, южнее Володарского моста до Финского залива у Морского торгового порта, а новая улица прокладывалась вдоль будущего канала…» Позвольте!

Первые подступы к «Рассеянному» – это начало 29-х годов прошлого века, первый опубликованный этюд – книга поэта Владимира Алексеевича Пяста, вышедшая в 1926 году. Именно так. Самуил Яковлевич хотел помочь коллеге и пробил для него аванс под будущую детскую книжку стихов. Пяст страшно бедствовал и голодал, и к сроку не смог написать ни строчки – и тогда Маршак – благородный и добрый человек – просто написал стихи за него, так и появилась детская раскладка под названием «Лев Петрович», с указанием Пяста в качестве автора.

• Лев Петрович Пирожков
• Был немножко бестолков.
• Вместо собственной постели
• Ночевал он на панели,
• Удивляясь лишь тому,
• Что проходят по нему.
• Если можно верить слуху,
• Он, со службы приходя,
• Вешал часики на муху,
• Недалеко от гвоздя.

Но какая тогда Бассейная, какой пятьдесят четвертый год?

Все не так сложно. Раньше Бассейной называлась в Петербурге-Петрограде-Ленинграде улица, ныне носящая имя Николая Алексеевича Некрасова.

И нужно сказать, что «официальный прототип» Рассеянного – профессор химии Иван Алексеевич Каблуков, никогда не жил в Северной столице на Бассейной улице – он жил и работал в Москве. Однако не узнать его невозможно.

Представьте себе аудиторию, студентов и профессора. Кафедра, зал амфитеатром, огромный стол для демонстрации опытов. Профессор объявляет: «Следующая лекция у нас состоится не в пятник, а во вторницу. То есть наоборот: не во вторницу, а в пятник!» Или тот же профессор объявляет на первом занятии:

— Здравствуйте! Меня зовут Каблук Алексеевич Иванов.

После демонстрации опыта призывает студентов быть осторожнее:

— Аккуратнее! У нас у одного даборанта лопа колбнула, и кусочек глаза попал в стекло!

— Первыми этот опыт провели профессора Мендельшуткин и… Хм…

Он имел в виду русских ученых Менделеева и Меньшуткина.

А потом идет он по улице, задумался, одна нога шагает по тротуару, другая – по проезжей части – то есть сантиметров на пятнадцать ниже. Знакомому встречному он объявляет: «Ох, милый, устал я сегодня, даже отчего-то захромал…»

• «Глубокоуважаемый
• Вагоноуважатый!
• Вагоноуважаемый
• Глубокоуважатый!
• Во что бы то ни стало
• Мне надо выходить.
• Нельзя ли у трамвала
• Вокзай остановить?»

Ну и как тут не узнать?

Даже сам профессор узнал о стихотворении, прочел и брату Самуила Яковлевича заметил: «Братец ваш, конечно, метил в меня!»

А братец и не отрицал: «Когда я писал свою шутливую поэму, я отчасти имел в виду обаятельного и — неподражаемого в своей рассеянности — замечательного ученого и превосходного человека И. А. Каблукова».

А история про ботинки – так это про него! Именно про него! Студенты передавали ее друг другу от сессии к сессии. А до Каблукова рассказывали про… Сейчас, сейчас. Куда я дел книгу? Триша, о господи! Зачем ты съел книгу, и слезь сейчас же с бутербродов! Ты опять сгрыз заголовок! У меня теперь вся глава без колбасы!

Рассеянное рассуждение о рассеянных вообще

Рассеянный профессор… Дальше можно не рассказывать, каждый посмеется сам над своим воспоминанием. Были времена (вы не поверите!), когда высшие учебные заведения гордились своими старыми профессорами, прощали им все чудачества и даже легкий альцгеймер в быту. За ними ректоры и деканы посылали перед лекцией машину, им приносили на кафедру горячий чай, позволяли (Ааа!) курить в аудитории! Их любили, наконец…

А поводов для шуток и другие профессора давали великое множество! Но стоит отметить: идеи великих ученых – уникальны, а вот чудачества…

Был ли уникален Каблуков? В области химии — бесспорно. Но вот его манера говорить в Англии была бы названа «спунеризмом» — в честь оксфордского профессора Уильяма Арчибальда Спунера. В одной из лекций он произнес: The Lord is a shoving leopard (Господь наш толкающийся леопард) – имея в виду The Lord a loving shepherd (любящий пастырь).

Для англичан чудачество не порок, поэтому неангличанам кажется, что для них это норма. Вот, к примеру, великий Ньютон, тот, которому на голову яблоко и т. д. Однажды он вышел посреди пирушки из комнаты, где собрались у него в доме гости, – за бутылкой горячительного. Зашел в свой кабинет – и… сел за работу. Гости напрасно ждали и его, и бутылку.

Помните Льва Евгеньевича Хоботова, как тот варил яйцо всмятку? Ну, «Покровские ворота»?

Да-да. Так вот истории этой много лет. Однажды сэр Исаак Ньютон налил воды в ковшик, поставил на огонь и заметил время варки по карманным часам. Через минуту он понял, что в руке у него яйцо, а сварил он – часы. Часы всмятку это еще ладно. Андре-Мари Ампер заинтересовался каким-то камнем на мосту через Сену в Париже. Потом достал часы и понял, что опаздывает на лекцию. Тогда он засунул булыжник в карман, а часы швырнул в воду и поспешил к студентам.

Тот же Ампер был однажды в гостях. На улице начался ужасный ливень, хозяева предложили ему остаться переночевать. Когда радушный хозяин зашел в комнату гостя, Ампера там не было. И вдруг зазвенел дверной звонок: Ампер принял приглашение, был очень благодарен. И сбегал домой за пижамой.

Альберт Эйнштейн сказал заинтересовавшему его собеседнику:

— Приходите вечером! Обсудим это с профессором Симпсоном.

Озадаченный собеседник ответил:

— Так Симпсон – это я!

— Ничего страшного, все равно приходите! – ответил гостеприимный Эйнштейн.

Того же Эйнштейна упрекнули в Штатах:

— Мистер Эйнштейн, вы приходите на лекции как будто из своего сада, в джинсах и заштопанном, и даже просто порванном свитере!

— Да ничего, все равно меня никто тут не знает! – отмахнулся Эйнштейн.

Через год он снова махнул рукой:

— Да меня уже все тут знают!

Но если бы рассеянными были только профессора.

«Русский Вальтер Скотт» Михаил Николаевич Загоскин был рассеян чудовищно. Он мог положить в карман или в шкатулку чужую вещь, и потом, краснея, возвращал. Однажды залез в чужую карету, где уже находилась некая дама, и скомандовал кучеру везти к нему домой. Муж дамы, к счастью, знал Загоскина и только посмеялся. Однажды его ждали в одном доме, где просили почитать его новое сочинение. Он это проделал и не без успеха – но… приехал совсем не в тот дом! Хозяева и гости были очень довольны нежданной радости.

Министру вместо рапорта о благосостоянии одного театра Загоскин отправил счет своего портного: министр усмехнулся и сказал: «Ох, эти господа авторы».

Сергей Андреевич Юрьев, писатель-славянофил, редактор «Русской мысли», прямо с дачи заехал на квартиру, позвонил в звонок, а служанка как раз была занята на кухне и попросила гостившую у нее подругу сказать, что господа на даче.

– Ах, какая жалость! Ну вот, скажите, что я был! – С. А. Юрьев передал ей свою визитную карточку и уехал в редакцию.

А однажды в гостях Сергей Андреевич вместо своей шапки положил себе на голову живого котенка. Таким образом он угодил и к Булгакову в роман «Мастер и Маргарита», и в черновики Маршака, и даже в книгу про Льва Петровича:

• Уносил с обеда ложку
• И в передней каждый день
• Надевал живую кошку
• Вместо шапки набекрень.

А уж что говорить об Александре Порфирьевиче Бородине – великом композиторе и прекрасном химике. А он ведь мог надеть парадный мундир с орденами и выйти из дому… без штанов. А на границе, когда его спросили: «Имя вашей жены?» — он бросился искать жену и спросил ее: «Ради бога, Катя, как тебя зовут?»

Ну как не любить этих прекрасных чудаков? Этих рассеянных гениев? Как не быть им благодарными? Как не восхищаться даже их рассеянностью?

Но современный мир часто бывает прагматичен и холоден.

«Рассеянность творческих людей – следствие плохой фильтрации сенсорной информации. Рассеянность характерна не для всех креативных личностей, однако она очень распространена среди них, потому что процесс фильтрации поступающих данных непроизволен, и у некоторых творческих людей плохо развита данная способность. Процессу творчества это не мешает, наоборот, помогает включать в него информацию, лежащую за пределами творческого поиска, и за счёт этого генерировать новые идеи. Однако значительная часть бытовой информации остаётся за кругом их внимания, что и воспринимается окружающими как рассеянность.

У людей, владеющих дивергентным мышлением, информация фильтруется хорошо. Они приходят к решению проблемы поэтапно, а не в результате внезапных творческих «озарений». И они, как правило, не страдают рассеянностью».

общем, как говаривал Александр Порфирьевич Бородин, «Всем тем, чего мы не имеем, мы обязаны только себе».

К чему бы это я?