Короткие произведения для итогового сочинения про войну

Война — это вооруженный конфликт между двумя и более политическими образованиями, который происходит на фоне различных претензий или в целях навязывания своей воли оппоненту. Именно такую сухую формулировку выдает Википедия.

Однако война — это более страшное явление, чем просто вооруженный конфликт.

Это разрушенные семьи.

Это умирающие от голода дети.

Это разрушение мира и доброты.

Это страдания и боль.

Это смерть. Много смертей.

Война сметает все общечеловеческие ценности, заставляя людей показать свою равнодушную и жестокую сущность. Когда над головой свистят пули и человека делают мишенью, важно только одно — выжить. И ради этого кто-то предает свою семью, друзей и Родину, а кто-то защищает их до конца, жертвуя собой. Люди, прошедшие через войну, никогда не обретут прежнего Я.

Человек устроен так, что тема войны будет актуальна во все времена. И эта тема очень привлекает писателей и поэтов, которые написали об этом тысячи произведений. Сегодня разберем проблему войны в произведениях нижеперечисленных литераторов и приведем подборку аргументов для сочинения ЕГЭ по русскому языку.

Л.Н. Толстой «Война и мир»

В знаменитой эпопее Льва Николаевича война разбивается на две категории: как фон для повествования и как один из главных персонажей, который раскрывает образы других. Примеры аргументов к сочинению ЕГЭ по роману «Война и мир»

Ложный и истинный патриотизм. Практического каждого персонажа затронул дух патриотизма, однако проявлялось это по-разному. Андрей Болконский, Денис Давыдов, Николай Ростов отчаянно сражались в бою, стремясь разгромить врага и защитить народ. Они были готовы отдать свои жизни, в чем и проявляется истинный патриотизм. Антипод этому — патриотизм ложный, ярко выраженный в образе Анны Павловны Шер и людей в ее окружении. Идет война, а они продолжают вести светскую жизнь. Их противостояние врагу заключалось только в осуждающих разговорах, отказе от французского языка и французских блюд.
Готовность человека смириться с войной. Как только началась Отечественная война, князь Болконский стремится в зону боевых действий. Он желает совершить подвиг, почувствовать себя причастным к происходящим событиям и обрести славу воина. В противовес этому предстает Пьер Безухов, который не понимает, почему люди начали массово убивать друг друга. Он не участвует в боях, но помогает солдатам в меру своих сил. Суровая действительность до него доходит только после Бородинского боя. Но даже попав в плен, Пьер не смог проникнуться военным духом.
Роль человека в истории. Наполеон чувствовал упоение и наслаждение от собственной власти. Думал только о своем величии и был равнодушен к солдатам (например, когда погибли бойцы при переправе через Неман). Из-за эгоизма Наполеон был обречен на поражение. Кутузов же был великим полководцем, так как понимал желание народа. Его интересы совпадали с интересами масс – защитить Родину от врага. Именно поэтому он побеждал в боях.

М.А. Шолохов «Тихий Дон»

В романе описываются события Первой мировой (с 1914 по 1917 г.) и Гражданской войн (с 1917 по 1922 г.).Примеры аргументов к сочинению ЕГЭ:

Око за око. Ярко показано, что насилие может порождать только насилие. Молодой казак Митька Коршунов, которого война сделала жестоким человеком, спокойно убивает семью Кошевых и даже наслаждается этим. Мишка Кошевой, который не смог защитить родных, в ответ лишает жизни деда Гришака.
Достоинство на войне. Гражданская война славилась беспощадностью: все убивали всех. Григорию Мелехову удалось сохранить человечность. Он не участвовал в грабежах и разбоях побежденных, не насиловал женщин и очень жалел, что взял в руки оружие и убивал людей. Осознав это, он спасает от верной смерти своего врага Степана Астахова, который стрелял ему в спину. Мелехову удалось понять, что война является бессмысленным братоубийством.

М.А. Шолохов «Донские рассказы»

Сборник, куда вошли 8 рассказов, посвященных теме Гражданской войны.Аргументы для сочинения:

Люди меняются, если есть ради кого. Центральным героем в рассказе «Шибалково семя» является Яков Шибалко, человек-боец, который всегда находится в гуще сражения. Он ежедневно наблюдает за убийствами и зверствами солдат и не видит ничего плохого в этом, ведь страна целиком охвачена войной. Убивать противников стало для него делом обыденным. Будучи одиноким человеком, Яков меняется, когда у него рождается сын. Сослуживцы посоветовали ему убить младенца, ударив «головой об колесо», а тот не смог. Неожиданно Шибалко предстает перед читателями в совершенно ином свете – оказывает он еще способен сострадать и чувствовать. Ему не безразлична судьба сына и Яков становится любящим отцом.
Бессмысленность и жестокость Гражданской войны. По мнению Шолохова, данный вид войны самый опасный из всех, так как против друг другу воюют люди, которые говорят на одном языке. Противостояние красного казачества против белого привело к страшным преступлениям. Только из-за того, что их взгляды отличаются, вырезали целые деревни, брат «шел» против брата, а отцы убивали собственных детей. Люди уподоблялись кровожадным животным, думая, что, убив другого, они становятся ближе к победе. Но в братоубийственной войне проиграли обе стороны. Гражданская война стала трагедией в истории русского народа.

«Сказание о Борисе и Глебе»

Памятник древнерусской литературы, который описывает убийства Глеба и Бориса, сыновей князя Владимира Красно Солнышко. Аргументы:

Жажда власти. После смерти князя Владимира Святополк, третий по старшинству среди братьев, решает захватить власть. Для этого он подсылает убийц к Борису и Глебу, первым претендентам на престол. Те отказываются развязывать войну против брата, чтобы не ухудшить ситуацию на Руси, и оба погибают.
Война приводит к бессмысленным жертвам. Против Святополка поднимает войско Ярослав, желая отомстить за убийства братьев. После жестокой битвы Ярославу удалось победить противника, после чего в стране междоусобицы прекратились и снова наступил мир. Власть, которую так отчаянно желал Святополк, ускользнула и все убийства оказались бессмысленными. От Святополка отрекается бог, он умирает в муках, на его могиле стоит смрад. Борис и Глеб, отказавшиеся поднять оружие, были возведены в лик святых. Таким образов автор показывает, что война — это всегда плохо.

Б.Л. Васильев «А зори здесь тихие»

Повесть рассказывает о чувствах и состоянии людей, которые невольно оказались вовлечены в военные действия. Аргументы для сочинения ЕГЭ:

У войны не женское лицо. Пять юных девушек, которые даже не успели познать жизнь, были вынуждены взять в руки оружие. Несмотря на возраст, девушки показали мужество и отвагу, выступая против диверсантов. Произведение показывает противоестественность их смерти. Женька — красивая и смелая девчонка, которой гулять бы и гулять, но она умирает в попытке спасти Риту. Однако Рита получает смертельное ранение в живот и, чтобы не стать обузой, убивает себя. У нее остается сын. Романтичная Галя — сирота, погибает со словом «мама» на устах. Лиза, которая мечтала о любви, утонула в болоте. Соню, образованную и утонченную девушку, убили, когда она вернулась за кисетом старшины.
А зори здесь тихие… Зори символизирует начало нового дня. У пятерых героинь жизнь тоже только начиналась, однако они принесли себя в жертву. Зори тихие от того, что погибло огромное количество людей, защищая эту тишину ради детей и внуков.

В.П. Катаев «Сын полка»

Повесть рассказывает, как сказывается на детях война. Аргументы ЕГЭ:

Раннее взросление детей на войне. Мальчик Ваня Солнцев остается без семьи. Одинокого ребенка в лесу находят разведчики и отправляют в детдом. Но он сбегает и приходит обратно в батарею. Ваня мечтает стать полезным человеком и спасти Родину. Он идет в разведку и даже успешно справляется с заданиями, которые ему поручают. Ване пришлось быстро повзрослеть: он рано узнал, что такое смерть и война.
Защита Родины — общее дело. Валентин Катаев делает упор на то, что в военное время нет разделения на старых и молодых, женщин и мужчин. Важна помощь каждого человека, важно единство народа — только так можно победить врага. Здесь все друг за друга. Ваня Солнцев не думает о загубленном детстве, ему важно спасти страну. Что говорит о его жертвенности. Капитан Енакиев видит это и спасает мальчику жизнь, отправив его перед последним боем в штаб. Мужчина думал над тем, что мальчик имеет право на детство и жизнь.

М.А. Шолохов «Судьба человека»

Рассказ о человеке, которому пришлось пройти не через одну войну. Аргументы к сочинению ЕГЭ:

Проблема семьи. Во время гражданской войны Андрей Соколов теряет мать и сестру. Великая Отечественная унесла жизни его жены, двоих дочерей и сына. Судьба Андрея — это один пример из тысячи подобных, которые свидетельствуют о том, какой разрушительный эффект оказывает война. Соколов сталкивается с сироткой, мальчиком Ванюшей, который растет беспризорником. Он усыновляет его и обретает новый смысл жизни. Рассказ отражает судьбу людей, которым удалось пережить ужасные послевоенные годы и обрести надежду на счастье.
Достоинство русского солдата. Соколов 2 года провел в плену. Однажды в комендантской ему предложили выпить за победу Германии и фюрера, однако главный герой отказался, несмотря на угрозу смерти. Такой поступок вызвал уважение даже у коменданта, который славился садистским характером. Победила сила человеческого духа и Соколова оставили в живых.

В.В. Быков «Сотников»

Василь Владимирович — белорусский писатель, который прошел через Великую Отечественную войну. Аргументы к сочинению ЕГЭ:

Нравственный выбор. Сотников и Рыбак служат в одном полку. Их посылают в деревню, где они сталкиваются с фашистами. Рыбак не бросает раненого товарища в трудную минуту. Ситуация меняется после ареста. Перед бойцами стал выбор: спасти свои жизни и стать полицаем или же умереть во имя Отчизны.

Сотников понимает, что не сможет предать своих товарищей по оружию и отказывается сотрудничать. Рыбак, который отчаянно хочет жить, решает схитрить. Он планировал вступить в сговор с врагом и при первой же возможности сбежать. Однако он попадает в ловушку, с чего и начинается его нравственное падение. Его заставляют казнить Сотникова. Закидывая петлю на шею друга, Рыбак понимает, что это «одна петля на двоих». Быков показал, что в кризисной ситуации выявляется вся сущность человека. Самое главное — поступать по совести.

А.Т. Твардовский «Василий Теркин»

Поэма о Василии Теркине. Это идеализированный образ человека на войне. Аргументы:

Патриотизм. В образе главного героя Твардовский представил весь русский народ в целом, который смог объединиться и победить врага. Василий идет на фронт не только потому, что это его обязанность, но и осознанное желание. То есть он чувствует искреннее желание помочь Родине и народу. Он должен защитить родные земли от фашистского захватчика, даже если придется пожертвовать собственной жизнью.
Мужество и героизм. Все намерение защитить Родину Василий подтверждает конкретными действиями. Он бесстрашно взрывает самолет врага и переплывает ледяную реку, чтобы доставить указания на другой берег. В своих поступках никакого подвига и героизма Теркин не видит и думает, что любой бы на его месте поступил так. В поэме не описываются ужасающие картины войны, а передается посыл, как должен поступать человек, чтобы спасти свою страну.

В.Г. Распутин «Живи и помни»

В повести затрагивается проблема дезертирства. Примеры аргументов:

Предательство. Война поставила Андрея Гуськова перед сложным выбором. Между защитой страны и спасением своей жизни он выбирает второе. Пока в его деревне женщины, старики и дети надрываются на полях, главный герой вынужден ото всех скрываться. Гуськовым движет страх. Он не хочет умирать и думает только о собственном спасении. Во всем герой винит только войну. Распутин откровенно описывает внутренний мир человека, который осознанно пошел на дезертирство.
Последствия предательства. В преступление Гуськов втягивает свою жену Настену. Ей приходится скрывать от всех, что ее муж вернулся и теперь прячется. Женщина беременна, а вся деревня считает, что она гуляет, пока Андрей воюет. Женщина не выдерживает давления и совершает суицид. Война закончилась, а Гуськов будет жить и помнить о предательстве Родины и о том, что он подтолкнул на страшный шаг своего любимого человека. Это последствия его выбора.

Э.М. Ремарк «Три товарища»

Роман описывает события послевоенного времени, когда люди пытаются оправиться от страшных событий и жить дальше. Аргументы к сочинению ЕГЭ:

Проблема «Потерянного поколения». Наступил долгожданный мир. Три товарища, Готтфрид, Отто и Роберт, смогли выжить и вернуться домой. Однако чувство безысходности и боли, которое появилось с началом войны никуда не делось. Перед глазами все также стояли ужасающие и жестокие события, свидетелями и участниками которых им довелось стать. У них нет настоящего, будущее потеряно, есть только военное прошлое – именно поэтому их окрестили потерянным поколением. Свое спасение три товарища видят в дружбе и выпивке.
Равнодушие к жизни. Люди привыкли, что на войне их жизни могут в любой момент оборваться. Чтобы с этим справиться, они стали равнодушными ко всему. Равнодушие сохранилось и в мирное время. После увиденного к прежней жизни практически невозможно вернуться. Война глубоко проникает в сознание и меняет мировоззрение. Роберт делает попытку жить — он начинает отношения с Патрицией, но счастье влюбленных длится недолго. Жизнь Патриции уносит туберкулез и в этот момент Роберт чувствует только одно — равнодушие.

М. Зусак «Книжный вор»

Действие разворачивается в нацистской Германии. Примеры аргументов для сочинения ЕГЭ:

Добро и зло. Гитлер начинает войну в Европе. В немецких городах людей учат доносить друг на друга. Все евреи, инакомыслящие и люди, отказавшиеся вступать в партию, подвергались гонениям. Их отправляли в концлагеря или расстреливали. Царствует нацизм – настоящее воплощение зла. В противовес ему поставляется семья Хуберман, где воспитывается маленькая Лизель. Ее отец отказался быть партийным и тайком помогает евреям. Опасность для семейства стала еще более выраженной, когда они согласились помочь еврею Максу и спрятали его у себя в подвале.
Смерть. Повествование ведется от лица Смерти, унесшая в те года немало жизней. Мир и спокойствие, которого так не хватало наяву, Лизель черпала из книг. Своими книгами она щедро делилась и с Максом. Когда они перечитали все, что можно, Лизель решает брать тайком книги из библиотеки. В те времена они были на вес золота, так как власть распорядилась сжигать все книги. Зусак показывает, что в мире, где властвует насилие, даже маленькие добрые поступки, могут спасти чью-то жизнь от смерти.

Война не щадит никого. Кого-то убивает, а тех, кого оставляет в живых, уничтожает страданиями, постоянно напоминая о душевных ранах. Война разрушает нравственные ценности, учит жестокости и насилию. Однако даже здесь есть место добру, любви и состраданию – именно это в конечном счете приводит к миру. В своих произведениях писатели рассказывают о губительном начале войны и призывают людей избегать их.

Источник

Многомудрый Литрекон знает, что готовиться к итоговому сочинению тяжело, ведь впереди маячит финальный босс — ЕГЭ. При таком набитом доверху графике никто не может сосредоточиться на литературе, особенно если этот предмет не входит в список выбранных экзаменов. Поэтому Литрекон рекомендует Вам взять за основу короткие рассказы для итогового сочинения 2020-2021 года. Это прекрасный материал для аргументов. Его можно освоить за считанные дни до ИС. Приятного просвещения!

Содержание:

1 «Забвению не подлежит»
2 «Разговор с собой»
3 «Время перемен»
4 «Я и другие»
5 «Между прошлым и будущим: портрет моего поколения»

«Забвению не подлежит»

Короткие рассказы о войне для итогового сочинения выручат каждого выпускника, ведь в программе не так много «маленьких» произведений на эту тему.

Название книги	О чем?
«Память», Юрий Яковлев	Девочка рассказывает учительнице о подвиге юной партизанки, и они вместе погружаются в историю.
«Девочки с Васильевского острова», Юрий Яковлев	Юная героиня после войны «подружилась» с Таней Савичевой, читая ее дневник о блокаде. Теперь она помогает людям строить памятник.
«В старом танке», Владимир Железников	Мужчина и мальчик залезают в танк, ставший памятником в центре города. Герой рассказывает ребенку о своем пропавшем отце и о геройском подвиге неизвестного танкиста. Мальчик хочет разыскать пропавшего без вести отца героя.
«Как мы искали партизан», Елена Пономаренко	Дети в оккупации ищут отряд партизан, голодают, но в финале встречают добрую учительницу, и она помогает им найти отряд.
«Учитель истории», Юрий Яковлев	Дети до сих помнят историю об учителе, который принял смерть добровольно вместе со своими учениками. Теперь наряду с танкистом и разведчиком в их игре есть учитель истории.

Но не только война попадается в рамках направления «Забвению не подлежит». Еще более непонятными темами являются вечная актуальность и сохранение памятников искусства. Тут пригодятся не только рассказы, но и поэмы (и даже небольшие повести). Ссылки укажут путь до краткого содержания.

Название книги	О чем?
«Бахчисарайский фонтан», А.С. Пушкин	Автор восславляет фонтан хана и рассказывает историю произведения. Вот так фонтан донес историю любви и ревности до наших дней.
«Медный всадник», А.С. Пушкин	Искусство увековечило образ Петра и отразило его характер. Оно до сих пор сохранилось и является одним из главных достоинств культурной столицы.
«Пушкину», С.А. Есенин	Автор обращается к памятнику Пушкина на Тверском бульваре. Это произведение вдохновило его на новый виток творчества.
«Корзина с еловыми шишками», К.Г. Паустовский	Композитор встретил маленькую девочку и посвятил ей мелодию. Она узнала об этом через много лет, и ее душа наполнилась ликованием и жаждой жизни.
«Портрет», Н.В. Гоголь	Настоящее искусство не стареет, потому что всегда производит неизгладимое впечатление на человека, как портрет ростовщика из книги.
«Чучело», В.К. Железников	Герой всю жизнь потратил на сбор коллекции картин своего прадеда. Он многим пожертвовал, чтобы собрать полотна. Но в финале он отдал их городу и обогатил его уникальным музеем.

Вот еще короткие рассказы о том, что не подлежит забвению:

«Уроки французского», В. Распутин. Автор вспоминает о своей учительнице, которая спасла его от голода в трудные времена. Ее поступок нельзя забыть, ведь героиня совершила нравственный подвиг.
«Болото», Е. Пономаренко. Маленький мальчик чудом выжил после того, как фашисты убили его семью. Он шел к партизанам через болото. Весь путь он прошел только благодаря тому, что помнил советы деда о том, как пройти через трясину.
«Моцарт и Сальери», А.С. Пушкин. Несмотря на то, что Сальери убил Моцарта, в памяти людей остался настоящий талант, перед которым меркнет всякое злодейство.
«Светка», Е. Пономаренко. Героиня вспоминает, как они спаслись от немцев, которые хотели брать у детей кровь для раненых. Ей помогла сбежать подруга, а потом их приютила у себя бабушка Стася. Такое преступление против человечества нельзя забыть.
«Оккупация», Е. Пономаренко. Предатель из русских стал полицаем и был опаснее для родного села, чем оккупанты. Он хотел отправить детей в Германию на работы, но его и других полицаев остановили партизаны. Преступление предателей нельзя забыть, это вечное бесчестье.
«Кортик прапорщика», Н. Бадеев. Сын героя передал в музей кортик своего легендарного отца, который не покинул боевой пост, несмотря на опасность для жизни. Он внес огромный вклад в оборону Ленинграда.
«Корабль из легенды». Рассказ о пушке, которая помогла нашим предкам защитить Родину. Теперь ее место в музее, ведь потомки должны помнить о жертвах, принесенных людьми прошлого ради будущего.

Если этого материала Вам мало, напишите в комментариях, мы добавим необходимое в сжатые сроки.

«Разговор с собой»

В этом году направления итогового сочинения донельзя абстрактны, поэтому для удобства разобьем небольшие рассказы на популярные тематические направления. Ссылки ведут на краткие содержания (для наиболее нетерпеливых читателей).

Вот короткие произведения о призвании и любви к своему делу:

Название книги	О чем?
«В прекрасном и яростном мире», А. Платонов	Главный герой — талантливый машинист. Он настолько погружен в свою сферу деятельности, что запомнил свой маршрут наизусть и воспроизвел его по памяти, когда потерял зрение.
«Песчаная учительница», А. Платонов	Главная героиня стала учительницей в занесенном песком селе, но ее наука оказалась никому не нужной, ведь жители прозябали в нищете из-за стихии. Она приручила пески и помогла беднякам бороться с песком. В финале она уезжает в новую деревню с такими же проблемами.
«Сигнал», В.М. Гаршин	Два героя спорят о том, как добиться справедливости. Один предпочитает смирение и честный труд, а другой — идеологическую борьбу. В итоге второй отчаивается и ломает рельсы, чтобы поезд сошел, и власти услышали его жалобы. А первый жертвует собой, чтобы спасти состав и выполнить свой долг.

Вот смысл жизни и его поиски:

«Дары волхвов», О. Генри. Джим и его супруга покупают друг другу подарки, жертвуя самым дорогим, что у них есть. Герои живут ради любви, и этот выбор дарует им неземное счастье.
«Душечка», А.П. Чехов. Героиня перенимает взгляды и смысл жизни своего супруга, и так брак за браком. У нее нет ничего своего, поэтому в финале она чувствует себя опустошенной.
«Дом с мезонином», А.П. Чехов. Художник спорит с гражданской активисткой о смысле бытия. Она выступает за то, что человек должен жить, чтобы приносить обществу конкретную пользу. Он же является индивидуалистом и стремится к красоте и личностному росту.
«Старик и море», Э. Хемингуэй. Герой борется со стихией и старостью, отправляясь на рискованную рыбалку. Он доказывает, что смысл жизни — в борьбе против обстоятельств и победе над своей слабостью.
«Царь-рыба», В.П. Астафьев. Герой пытается поймать огромного осетра, но едва не погибает и переосмысливает свою жизнь, приходя к выводу, что нагрешил, и судьба наказывает его. Он понял, что эгоистичное существование ради наживы и потребительское отношение к природе — это очень плохо. Важнее всего человеческие отношения и нравственный выбор.

Вот еще интересные произведения к сокращении, направленные на раскрытие наиболее актуальных тем:

Название книги	Для каких тем?
«Айвенго», Вальтер Скотт	Толерантность Отношения отца и сына, конфликт разных поколений Перемены в обществе Вред консерватизма Польза традиций и культурных памятников
«Робинзон Крузо», Даниэль Дефо	Человек вне общества Саморазвитие Жизнь с целью Влияние религии и созидания на личность Толерантность
«Кукла», Е. Носов	Ценность прошлого Уроки войны Совесть
«Очарованный странник», Н.С. Лесков	Поиск смысла жизни Самосовершенствование Влияние перемен
«Кавказский пленник», Л.Н. Толстой	Что способствует развитию человека? Влияние прошлого на будущее Отношения в семье Влияние среды на внутренний мир

Внутренний мир — одна из самых ходовых тем этого года. Короткие рассказы для итогового сочинения могут ее раскрыть, так что ловите список.

Название	Темы
«Дама с собачкой»	Любовь помогает в познании себя Контраст внутреннего мира и внешнего Трудно быть собой
«Хамелеон»	Влияние обстоятельств на сущность человека Ложь перед самим собой
«Человек в футляре»	Замкнутость в себе Страхи, подавляющие личность Зависимость внутреннего мира от внешнего
«Душечка»	Что формирует наш внутренний мир? Влияет ли окружение на наше мировоззрение?Какие чувства влияют на состояние души?
«Тоска»	Проблема одиночества Как пережить горе? Что мешает человеку быть счастливым?

Если нужно раскрыть еще какие-то важные темы и подобрать для них короткие рассказы для итогового сочинения, пишите в комментариях. Мы оперативно добавим новую информацию!

«Время перемен»

«Маленькие» рассказы для итогового сочинения есть и по направлению «Время перемен». Вот самые короткие и универсальные:

«Конь с розовой гривой», В. Распутин. Мальчик меняется к лучшему под воздействием жизненного опыта.
«Холодная осень», И. Бунин. Эпоха перемен слишком быстро меняет условия жизни, и многие люди оказываются за бортом истории.
«Шинель», Н. Гоголь. Новая верхняя одежда делает героя счастливее и меняет его отношение к себе. Чтобы изменить жизнь, нужно начать с самооценки.
«Тапер», А. Куприн. Под лежачий камень вода не течет: если бы Юра не работал по ночам на праздниках и не учился мастерству пианиста, он никогда не познакомился бы с нужными людьми и не стал бы знаменитым композитором. Человек может изменить свою судьбу.
«Беда», М. Зощенко. Что мешает человеку измениться к лучшему? В том числе и вредные привычки.
«Срезал», В. Шукшин. Люди, которые ничего не хотят менять в своей жизни и сидят на одном месте, всегда будут не удовлетворены своим положением. Пример тому — Глеб, который завидовал всем, кто уехал из деревни в город.
«Левша», Н. Лесков. Герой обосновал необходимость перемен в армии, но его никто не услышал. В результате Россия получила значительное отставание в сфере вооружения. Увы, один человек не может изменить мир.
«Дикий помещик», М. Салтыков-Щедрин. Не все изменения идут на пользу людям. Вот барин избавился от крепостных, но в итоге одичал и деградировал, ведь без них не мог даже чулок натянуть.
«Муму», И. Тургенев. Герой переехал на новое место службы, но изменения принесли ему лишь страдания, и он вернулся обратно в деревню. Не все перемены ведут к положительным результатам.
«Мцыри», М. Лермонтов. Герой пытался изменить свою судьбу, но тщетно, все предопределено.

О переменах в себе или вокруг себя писали многие авторы, но не так кратко, как хотелось бы. Но хорошо, что есть подробные краткие содержания, которые по размеру не превышают рассказы. Ссылки в таблице. Вот интересные варианты по направлению «Время перемен»:

Название книги	Темы
«Белая гвардия»	Революция Разочарование в переменах Последствия перемен
«Собачье сердце»	Последствия революции Как трудно даются изменения Как изменить страну? Может ли человек изменить мир?
«Ася»	Боязнь перемен Стоит ли бояться перемен? Зона комфорта

Как Вы знаете, аргументация для итогового сочинения может быть намного шире, чем мы думаем. Не только книги из школьной программы достойны занять свое место в экзаменационной работе. Можно использовать даже статьи из журналов и блогов, было бы желание и умение применить этот материал. Это не сложнее, чем писать сотой сочинение по «Войне и миру». Здесь Вы найдете подборку статеек о переменах в себе и обществе, а также о других важных проблемах этого года.

Название	Тема
Притчи (они удобны тем, что в конце всегда пишут мораль истории — то, что пригодится Вам для эссе)	о смысле жизни, внутреннем мире и зоне комфорта — найдется своя притча для каждой темы.
История блогера о переменах в жизни	Как изменить себя? Почему не нужно бояться перемен? Перемены к лучшему? Может ли человек изменить свою судьбу?
Короткие истории людей, которые кардинально изменили себя и свою жизнь	Как изменить себя? Почему не нужно бояться перемен? Перемены к лучшему? Может ли человек изменить свою судьбу? Как изменить мир? Жизнь с целью и без цели Саморазвитие
Интервью руководителя проекта «Историческая память городов»	О том, почему важно сохранить памятники, как это сделать и т.д.
Статья о том, как представители европейских стран в ООН переписывают историю войны	Полезная статья, которую можно использовать в качестве аргумента: К чему ведет забвение ВОВ?

«Я и другие»

Почему люди друг друга не понимают и как это исправить? Об этом будут многие сочинения по направлению «Я и другие». А вот и короткие произведения на эту тему. Ссылки указывают на краткие содержания.

Название книги	О чем?
«Маленький принц», Антуан де Сент-Экзюпери	Маленький рассказчик рисовал странные рисунки, и взрослые сказали ему, что у него нет таланта. Он поверил, но зря, ведь оказалось, что он просто имел уникальный внутренний мир художника, недоступный обычным взрослым. А ведь родителям нужно было проявить всего лишь немного креатива, чтобы понять своего сына…
«Пересолил», А.П. Чехов	Землемер очень боялся ехать с незнакомым возницей через лес ночью, поэтому он приврал о себе, что он, мол, бандит. Но Клим испугался и убежал в лес, оставив землемера в расстроенных чувствах. Недопонимание было следствием страха и недоверия.
«Кошка под дождем», Эрнест Хемингуэй	Он читает газету и не обращает внимания на Нее. Она же вышла на улицу и увидела кошку под дождем. Ее первый порыв — взять животное под уютный кров, но Он остался безразличен и к этому. Их разделяют разные жизненные ценности: ей хочется уюта и семьи, а ему — свободы.
«Челкаш», М. Горький	Вор, живущий в городе, и крестьянин из деревни не могут понять друг друга из-за ментальных противоречий и разных жизненных ориентиров.
«Попрыгунья», А.П. Чехов	Она — яркая представительница богемы, он — скромный врач. Разумеется, она его недооценивает и всячески принижает, а он ее любит, но не может дать то, что она хочет. Герои не могут найти общего языка, потому что они из разных миров.

А может ли человек обойтись без общества? Вопрос на века. И он очень часто попадался на пробниках этого года. Так что вот короткие рассказы для подготовки к итоговому сочинению, посвященные роли коллектива в жизни личности:

«Пари», А.П. Чехов. Человек уходит из общества на 15 лет и утрачивает человеческий облик.
«Старуха Изергиль», М. Горький. Ларра получает изгнание в наказание и не может вынести этой ноши. В итоге он сам пожелал умереть.
«Ионыч», А.П. Чехов. Несмотря на свое презрение к обществу, Старцев не может покинуть его и абстрагироваться.
«Человек в футляре». Пытаясь жить вне общества человек не развивается, а деградирует.
«Премудрый пискарь», М. Е. Салтыков-Щедрин. Герой всю жизнь держался в стороне от других, потому что боялся, но в итоге попросту растратил все годы на прозябание в темной дыре своего одиночества.

О дружбе, любви, общении нам повествуют вот эти небольшие рассказы для итогового сочинения:

«О любви», А. П. Чехов.
«Тихое утро», Ю.П. Казаков.
«Юшка», А. Платонов.
«Макар Чудра», М. Горький.
«Барышня-крестьянка», А. С. Пушкин.

Чего-то не хватает? Литрекон дополнит список коротких рассказов для итогового сочинения, но напишите ему в комментариях, что лучше добавить?

«Между прошлым и будущим: портрет моего поколения»

Это самое непопулярное направление, на котором многие поставили крест из-за того, что для некоторых тем нужно привлекать прямо совсем-совсем новую литературу. А как быть, если даже современные авторы пишут о прошлом? Правильно, выбирать другое направление! Так что здесь ограничимся кратким списком рассказов, которые более или менее современны.

«Конец блицкрига», С. Алексеев. Современный автор с гордостью пишет о том, как советская армия остановила нацистов. Это говорит о преемственности поколений.
«Шесть спичек», А. и Б. Стругацкие. Ради прогресса ученый жертвует собой и получает серьезную травму. Авторы говорят о том, что самое ценное в мире — это человек, поэтому им жертвовать нельзя.
«Спонтанный рефлекс», А. и Б. Стругацкие. Урм — универсальная рабочая машина. Он имеет исключительные интеллектуальные и физические возможности, это первый в мире искусственный интеллект. Но люди не могут предугадать то, что появилось в машине от людей — спонтанный рефлекс. Это говорит о неоднозначности научного прогресса.
«Улыбка», Рэй Брэдбери. Люди будущего разрушают достижения прошлого, чтобы отомстить предкам за их недальновидность и свои несчастья. Вот так разрушение преемственности поколений ведет к деградации.
«Замечательный костюм цвета сливочного мороженого», Рэй Брэдбери. Герои купили дорогой костюм и носили его по очереди, чтобы стать более успешными. Но оказалось, что новая одежда не способствует исполнению мечты. Важен не статус, а масштаб личности.

Чтобы привести пример, касающийся именно нашего поколения, используйте короткие статьи из СМИ:

А вот и блок статей про отношения нашего поколения с окружающим миром:

Многомудрый Литрекон желает Вам удачи на экзамене!

Метки: 11 класситоговое сочинениекороткие рассказынебольшие рассказы

Произведения для подготовки к сочинению по напралению «Забвению не подлежит»

Произведения о Великой Отечественной войне

- Дневник Тани Савичевой (этот дневник и дневниковые записи других детей представлены в сборнике «Детская книга войны»)
- Михаил Александрович Шолохов «Судьба человека» — универсальное произведение, которое подойдет для других направлений (Разговор с собой, Я и другие).
- Роберт Иванович Рождественский «Реквием» (стихотворение)
- Борис Львович Васильев «Экспонат №» (это произведение подойдет также для направления «Я и другие«)

Борис Николаевич Полевой «Повесть о настоящем человеке»
Константи́н Дми́триевич Воробьев «Это мы, Господи!»
Борис Львович Васильев «А зори здесь тихие…», «В списках не значился»
Александр Александрович Фадеев «Молодая гвардия»
Александр Трифонович Твардовский «Василий Тёркин»
Валентин Петрович Катаев «Сын полка»
Константин Михайлович Симонов «Живые и мёртвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето»
Василь Владимирович Быков «Журавлиный крик»
Владимир Семёнович Высоцкого «Зарыты в нашу память на века»
Александр Трифонович Твардовский «Я убит подо Ржевом»

Произведения о гражданской войне

Михаил Александрович Шолохов «Тихий дон», «Родинка»
Борис Андреевич Лавренев «Сорок первый»

Произведения о революции

Борис Леонидович Пастернак «Доктор Живаго»

Произведения о послевоенном времени, о сталинских репресиях

Анна Андреевна Ахматова «Реквием» (поэма)
Владимир Федорович Тендряков «Хлеб для собаки»
Александр Исаевич Солженицын «Один день Ивана Денисовича»
Александр Трифонович Твардовский «По праву памяти»

Произведения о войне с французами

Лев Николаевич Толстой «Война и мир»
Михаил Юрьевич Лермонтов «Бородино»

Произведения о исторических событиях

Александр Сергеевич Пушкин «Капитанская дочка»
Николай Васильевич Гоголь «Тарас Бульба»
«Слово о полку Игореве»
Андрей Платонович Платонов «Котлован»
Михаил Александрович Шолохов «Поднятая целина»
Алексей Николаевич Толстой «Пётр Первый»
Светлана Александровна Алексиевич «Чернобыльская молитва. Хроника будущего»

Произведения о культуре

Владимир Алексеевич Солоухин «Письма из Русского музея»
Дмитрий Сергеевич Лихачев «Письма о добром и прекрасном» (письмо 40)

Примерные темы сочинения по направлению: «Забвению не подлежит»

Тема #1. Какова роль исторических памятников?
Тема #2. Почему важно сохранять памятники культуры, созданные нашими предками?
Тема #3. Забвение есть измена
Тема #4. Согласны ли вы с высказыванием древнеримского философа Цицерона: «Жизнь мёртвых продолжается в памяти живых»? Забвение стирает, память преображает.
Тема #5. Как исторические события влияют на судьбу человека?
Тема #6. Почему нельзя забывать историю своего народа?
Тема #7. «Никто не забыт, ничто не забыто». Как вы понимаете строки Ольги Берггольц?
Тема #8. Как произведения искусства становятся бессмертными?
Тема #9. Согласны ли вы с тем, что забвение прошлого грозит его повторением?
Тема #10. Почему важно помнить прошлое?
Тема #11. К чему может привести утрата памяти о Великой Отечественной войне?
Тема #12. Какие личности остаются в истории?
Тема #13. Как вы понимаете выражение «искусство без срока давности»?
Тема #14. «Беспамятный» человек — неблагодарный или невежественный?
Тема #15. Почему важно чтить память о павших на полях битв?
Тема #16. В чем заключается подвиг простого русского солдата?
Тема #17. «Рукописи не горят». Согласны ли вы с цитатой из романа М. А. Булгакова, что классические произведения являются непреходящей ценностью?
Тема #18. Какие образы русской литературы можно назвать «вечными», архетипичными?
Тема #19. Какой вклад внесли русские писатели в мировую сокровищницу искусства?
Тема #20. Согласны ли вы с высказыванием И. Ганди: «История — самый лучший учитель, у которого самые плохие ученики»?
Тема #21. Почему нельзя забывать историю родной страны?
Тема #22. Почему важно помнить о подвигах, совершенных во время Великой Отечетвенной войны?
Тема #23. Может ли конкретная личность оказать влияние на ход истории?
Тема #24. Как ход истории влияет на судьбу людей?
Тема #25. Как вы пониматете высказывание В.Ключесвского: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков»?
Тема #26. Почему важно сохранять памятники культуры, созданные нашими предками?

Цитаты и высказывания по направлению: Забвению не подлежит

Рукописи не горят.

Русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков

Ничто не вечно, но ничто не уходит совсем.

Американский автор, философ Теренс Кемп Маккенна

— Забвение — вот тайна вечной молодости. Мы стареем только из-за памяти. Мы слишком мало забываем.

Немецкий писатель Эрих Мария Ремарк

Очень коротко живут в этой стране люди, дома, могилы.

Русский писатель Михаил Михайлович Жванецкий

Человек счастлив своим уменьем забывать. Память всегда готова забыть плохое и помнить только хорошее.

Русский писатель Варлам Тихонович Шаламов

Есть такие понятия: духовная память и духовный опыт человека, которые должны присутствовать в каждом из нас, независимо от нашего возраста.

Русский писатель Валентин Григорьевич Распутин

Воскрешение противоположно также цивилизации и культуре, которые цветут на кладбищах и основаны на забвении смерти отцов.

Русский философ Николай Александрович Бердяев

Подборка аргумент к направлению: «Забвению не подлежит»

Прежде чем мы перейдем к аргументам для подготовке к итоговому сочинению по направлению «Забвению не подлежит», хочется дать небольшую вводную, а именно комментарий ФИПИ и определения понятиям подразумевающимся в направлении.

Темы сочинений данного направления нацеливают на размышление о значимых исторических событиях, деятелях, общественных явлениях, достижениях науки и культуры, оказавших влияние как на судьбы конкретных людей, так и на развитие общества и человеческой цивилизации в целом. Память о них не имеет срока давности, передается от поколения к поколению, напоминая о горьких уроках прошлого и его славных страницах. Примером глубокого осмысления этой проблемы могут служить произведения художественной, философской, научной литературы, критики, публицистики, мемуарной прозы.

Комментарий ФИПИ

Память – это:
1. Способность сохранить и воспроизводить в сознании прежние впечатления.
2. Воспоминание о ком-нибудь.
3. То, что связано с умершим.

С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова «Толковый словарь русского языка»)

Забвение — угасание памяти о каком-либо явлении, событии или человеке. Слово «забвение » многозначное. Оно обозначает:

1) утрату памяти о чём-то — «предать забвению» означает забыть (книж.):
2) пренебрежение чем-то : забвение приличий, своих обязанностей;
3) (устаревшее) то же, что забытьё: в минуту забвения.

Синонимы к слову «забвение»: беспамятность, игнорирование, пренебрежение, позор, бесславие.
Антонимы к слову «забвение»: воспоминание, память, бессмертие, вечность.

Забыть — значит перестать помнить о чем то, что, по меньшей мере, в течение какого то времени удерживалось в памяти.

А теперь перейдем к тезисам и аргументам к ним.

Важно помнить о войне.: Почему важно помнить о войне? На этот вопрос ответил М.Ю. Лермонтов в поэме «Бородино». Из разговора дяди и племянника мы узнаем об Отечественной войне 1812 года. Описывая бравые подвиги солдат, очевидец событий вдохновляет юношу и учит его деятельной любви к отечеству. Ветеран сетует на то, что новое поколение не способно защитить Родину и не думает о ее судьбе. Поэтому он стремится передать потомкам воспоминание о трагических событиях прошлого, в которых молодым людям пришлось сыграть главную роль. Эти сведения помогут новому поколению стать более ответственным, смелым и достойным памяти павших. История войны необходима нам для того, чтобы перенять у отважных и патриотичных предков все самые лучшие черты и быть готовыми защитить Отечество.
Важно сохранить искусство прошлого.: Почему важно сохранить искусство прошлого? Разумеется, потому, что настоящее искусство не стареет. Оно по-прежнему волнует сердца людей и заставляемых думать о высоком. Подтверждение этому мы находим
в произведении Куприна «Гранатовый браслет». Перед смертью Желтков попросил Веру послушать сонату Бетховена. Потрясенная героиня, винившая себя в гибели Георгия, решила исполнить его последнюю волю. Соната, написанная больше ста лет назад, открыла ей истину и принесла спокойствие. После прослушивания она поняла, что Желтков простил ее за то, что она не смогла быть с ним и ответить на его чувства. Так, искусство, которое нельзя назвать современным, все же выполнило свою главную функцию — пробудило душу человека от сна рутины и повседневности. Творчество великих мастеров не забывается, потому что оно не устаревает и всегда находит поклонников.
Важно сохранить правду о прошлом.: Как сохранить историческую память? Этот вопрос волновал классика русской литературы, Л.Н. Толстого. Он посвятил историческим событиям родной страны роман-эпопею «Война и мир». В лирических отступлениях автора читатель заметит серьезную озабоченность писателя по поводу искажения истории. Например, он сетует, что мемуаристы и авторы очерков, статей, научных исследований объявили Наполеона великим человеком, игнорируя его преступления против своего народа и армии. «Великий человек», почти завоевавший Европу, бросил своих воинов на произвол судьбы, когда бежал из России, однако этот его поступок на страницах книг возвеличен или же предан забвению. А вот того, кто действительно воевал во благо страны и мира во всем мире, авторы исторических хроник обошли своим вниманием. Кутузова обвиняли в трусости и нерешительности, старческой глупости и придворном коварстве, однако именно он своей мудрой стратегией победил Наполеона с минимально возможными потерями. В своей книге Л.Н. Толстой восстановил справедливость и описал исторические события достоверно. Только так можно сохранить правду о прошлом и повторить его ошибок в будущем.
Подвиги бойцов необходимо помнить.: Какие подвиги важно помнить? Об этом написал М.А. Шолохов в рассказе «Судьба человека». Автор описал историю реально существовавшего солдата, которого он повстречал на переправе и выслушал. Андрей Соколов, литературное воплощение реального героя, пережил тяглые бои, ранения, плен, потерю всей семьи. Но особенно читателю запомнился его подвиг в концентрационном лагере, когда комендант и его подчиненные решили проверить русского солдата на прочность. Соколов не стал спасать свою жизнь ценой предательства и отказался пить за победу врага. Он понимал, что его убьют и подвергнут пыткам перед смерть, но не унизился и не унизил Родину. Мюллер подивился стойкости и отваге пленного и отпустил его, наградив едой. Мужество Соколова и щедрый паек поддержали остальных военнопленных и внушили сотням тысяч читателей гордость за отечество. Такие подвиги бойцов необходимо помнить, ведь они позволяют нам вдохновиться силой, смелостью и честью лучших представителей нашего народа.
Прошлое важно для будущего.: Почему прошлое важно для будущего? Зачем люди пишут, говорят и думают о событиях вековой давности или даже другого тысячелетия? Ответ прост: все взаимосвязано, потому что история движется по спирали. Это понимал М.А. Булгаков, написавший роман «Мастер и Маргарита». Главный герой, будучи простым советским гражданином, пишет книгу о Понтии Пилате — прокураторе Иудеи, который приговорил Христа к смертной казни. Казалось бы, зачем он это делает? Кому это может быть интересно спустя столько времени? Но Мастер понимал, что история циклична, и события повторяются: тирания Кесаря — это более ранний вариант советской диктатуры, а дилемма Пилата — это состояние каждого советского гражданина, обремененного умом и совестью. Каждый из современников Мастера выбирал между долгом и правдой, свободой тела и свободой духа, злом и добром в себе. Роман о Понтии Пилате должен был вдохновить людей поступать по совести, не боясь гнева власти и непонимания толпы. Этот пример из прошлого человечества нес будущему эту важную истину. Поэтому историю нужно знать и помнить.
Стоит помнить трагические события: Стоит ли вспоминать трагические события? Многие люди стремятся забыть их и жить дальше, но отрекаться от своего опыта — значит отречься от самого себя. Это доказывает пример из поэмы М.Ю. Лермонтова «Мцыри». Герой был увезен из родного дома насильно. В ходе войны его пленил какой-то генерал и вез домой, но по дороге мальчик сильно заболел, и его оставили в монастыре. Из гордости он не хотел принимать пищу, поэтому едва не погиб в неволе. Но потом монахи смогли поставить его на ноги и подготовить к постригу. И все же накануне церемонии он сбежал и пробыл три драгоценных дня на свободе. За это время он впервые ощутил настоящую жизнь, счастье, свободу, любовь — все, ради чего он был рожден. Оказывается, все это время он не забывал о своем похищении и страстно мечтал вернуться домой. Мцыри ненавидел монастырь и лишь претворялся, чтобы накопить силы и знаний для побега. Ему не удалось добраться до Родины, но зато он добыл краткий миг счастья и прожил хотя бы три дня так, как хотел. Тяжелые воспоминания помогли ему не забыть того, кем он был. Благодаря им он решился на побег и добился своего, не приняв навязанную ему жизнь.

Многие люди думают, что лучше похоронить негативные воспоминания и начать жизнь с чистого листа. Однако любой опыт, даже негативный, способствует развитию нашей личности. Подтверждение мы находим в романе Джека Лондона «Мартин Иден». Главный герой знакомится с людьми из высшего общества, влюбляется в девушку по имени Рут и решает добиться успеха, чтобы жениться на ней. Он упорно занимается самообразованием, читает книги и пишет свои рассказы и стихи. В этом постоянном труде ему помогают воспоминания о суровых испытаниях судьбы моряка. Он побывал на острове прокаженных, не раз тонул и переживал бунты на корабле. Все эти события в его памяти помогали ему сосредоточиться и собрать волю в кулак для достижения своих целей. Он не хотел вернуться к той жизни, которую вспоминал, и прикладывал все усилия для того, чтобы добиться большего.
Человек должен чтить память предков: Должен ли человек чтить память предков? Разумеется, да, ведь иначе его культура, традиции, самобытность народа будут утрачены безвозвратно. Об этом писал Н.В. Гоголь в повести «Тарас Бульба». Казаки защищали не только целостность своих границ, но и право на свободу духа. Они отстаивали религию, культуру, свои устои и не хотели терять свой исторический облик. Именно в этом коренится причина их противостояния с поляками. Услышав о бесчинствах в церквях и оскорблении их традиций, казаки отправились в поход на польские деревни, чтобы отомстить и отпугнуть врага. Они хотели сохранить свое культурное и духовное наследие для потомков, ведь только тогда они перевоплотятся в новых поколениях и будут жить вечно, но так, как они считают нужным и правильным. Если бы Тарас Бульба и его воины не постояли за честь и свободу Родины, мы бы сейчас и не знали, кто такие казаки. Они бы утратили свое место в истории и современности.

Мы наследуем опыт и достижения предков, чтобы преумножить их и завещать нашим потомкам. Их вклад в нашу жизнь достоин уважения. Это доказывает пример из романа Дж. Клавелла «Гайдзин». Малкольм Струан был потомком знаменитого в Азии бизнесмена — Дирка Струана. Герой с детства готовился занять место руководителя компании и знал всю биографию деда наизусть. Из нее он делал полезные выводы, которые помогли ему стать достойным продолжателем семейного дела. Решая свою судьбу, он всегда задавал себе вопрос: «А что бы сделал Дирк на моем месте?». Эти размышления способствовали нахождению правильного ответа. Пример деда и его бизнес стали богатством рода Струанов. Все они почитали своего родоначальника и учились у него даже после его кончины. Это дало им неоспоримые преимущества в борьбе за азиатский рынок.
Важно хранить культурное наследие страны: Как сохранить культурное наследие страны? Об этом задумываются многие писатели, журналисты, чиновники и деятели искусства, ведь это неоспоримый приоритет в развитии страны. Это понимал и Н.С. Лесков, посвятивший этой проблеме сказ «Левша». Главный герой был народным умельцем, которому удалось совершить прорыв в своем деле: он подковал английскую танцующую блоху, не пользуясь современными инструментами и даже микроскопом. Царь благосклонно принял мастера и отправил его в Лондон, чтобы показать иностранцам русское превосходство. Они высоко оценили дар Левши и предоставили ему очень выгодные условия для сотрудничества, но он, будучи патриотом, отказался и вернулся домой. Однако на родине его никто и слушать не стал. Мастер умер в больнице для бедных без должного ухода, а все его профессиональные секреты и новые открытия были утеряны без возврата. Этот пример показывает, что сохранить культурное наследие страны можно только с помощью обеспечения должных условий для творцов и их творений. Англичане сразу же предложили мастеру все для успешной работы, потому что бережно хранили свою культуру и следили за тем, чтобы одаренные люди создавали как можно больше произведений. Именно поэтому сама танцующая блоха появилась в Англии, а не в России, и прославила страну на весь мир.

Сложно поверить, но в истории Франции был период, когда никто не заботился об архитектурном наследии страны. Знаменитый на весь мир собор оказался заброшенным и ветхим строением, которое было обречено на разрушение. Тогда Виктор Гюго, который любил этот храм, написал в честь него роман «Собор Парижской Богоматери», который стал необычайно популярен. В этой книге он описал богатое убранство и великую историю здания, частью которой стала история Эсмиральды и Квазимодо. Он подчеркнул его архитектурную уникальность и культурную значимость для города и оказался прав. Сегодня собор стал центром притяжения для туристов со всего мира. А сохранился он благодаря книге Гюго, которая привлекла внимание общественности к проблеме разрушения собора. Только после успеха книги здание реконструировали и сберегли до наших дней.
Нельзя строить будущее, не имея прошлого: Можно ли строить будущее, не имея прошлого? Этот вопрос волнует многих людей и порождает споры. Он не оставил равнодушным и русского писателя И.С. Тургенева. В романе «Отцы и дети» он изобразил героя, который призывал отказаться от авторитетов и наследия прошлого, чтобы построить что-то новое. При этом Базаров уточнял, что задачей его поколения является только разрушение общепринятых и сформировавшихся основ, а не создание замены. Евгений отрицал любовь, семейные ценности, красоту природы, поэзию, традиции и моральные устои народа, однако альтернативы предложить не мог и испытание любовью не выдержал. Его взгляды не оправдали себя, ведь он сам страстно полюбил женщину и не смог жить без нее. На смертном одре Базаров признал, что его вклад в развитие страны не был весомым, а народу его премудрости не нужны. Это говорит о том, что нельзя построить счастливое будущее, отвергая опыт и достижения прошлого.

Только преемственность поколений обеспечивает полноценное развитие. На опыте прошлого мы строим планы на будущее, учитывая все совершенные ошибки и используя приобретенные навыки. Это доказал Виктор Гюго в своем романе «Отверженные». Главный герой большую часть взрослой жизни провел на каторге, хотя совершил ничтожную кражу, чтобы спасти семью от голода. В тюрьме его сердце ожесточилось, он готов был мстить миру за его несправедливость. Но после освобождения он встретил епископа, который спас его от нового заключения, выдав кражу за недоразумение. Это событие перевернуло мировоззрение Жана Вальжана. После этого он решил посвятить жизнь помощи беднякам и добрым делам, а не злым. В память о помощи епископа он всегда хранил украденные у него серебрянные вещи. Воспоминание о них жгло его стыдом, но одновременно и очищало его душу. Они символизировали его преступное прошлое, которое стало основой для новой жизни — добродетельной и прекрасной. Без этих жизненных уроков он не стал бы господином Мадленом, который дал сотни рабочих мест беднякам и развил промышленность маленького городка. Его будущее стало прямым следствием прошлых лет, ведь он по собственному опыту знал, как страдают простые люди, и стремился помочь им.
Нельзя забывать о подвигах предков: Я считаю, что человек не должен отметать воспоминания о подвигах его предков. Это доказывает пример из книги В. Быкова «Обелиск». Повествование начинается с того, что в деревне устанавливают памятник учителю, который добровольно последовал за своими учениками на казнь, чтобы поддержать их морально. Не все люди на этом мероприятии высказывались в пользу установки памятника. Кто-то не считал Мороза героем, ведь он не истреблял врагов, а сам им сдался. Однако в этом поселении все еще жил ученик, которого Мороз спас от расправы, рискуя своей жизнью. Он дал мальчику убежать, пока отвлекал солдата. Потом его долго избивали за это, но юный пленник смог укрыться в ледяной воде. При этом учитель не был виноват в диверсии своих учеников и сдался оккупантам только потому, что не хотел бросать детей. Его самоотречение является подвигом, который нельзя забывать. Алесь Мороз даже на войне смог защитить ценности мирного времени и показал людям, что отзывчивость, любовь и великодушие сильнее страха, смерти и страдания. Если мы будем помнить об этом, новой войны не будет.
Нужно помнить об уроках войны: Почему нужно помнить об уроках войны? Потому что только так можно избежать повторения этих печальных событий. Если люди будут знать, чем опасна любая война, они не станут повторять ошибок, которые к ней привели. Поэтому писатели часто показывают нам, что будет, если итоги вооруженных столкновений канут в Лету. Так, Харпер Ли в романе «Убить пересмешника» показала, как люди забыли о том, что их предки отстаивали свободу афроамериканцев. Жители города, где произошло изнасилование, охотно поверили показаниям девушки, которая обвинила во всем чернокожего работника. Он же вину отрицал, но жителям было достаточно неточных и сбивчивых показаний потерпевшей. Все ополчились против невиновного человека, потому что его цвет кожи внушал подозрения из-за господствующих предрассудков. Один лишь адвокат Финч верил в невиновность подзащитного и доказал ее в суде, но даже тогда общественное мнение не смягчилось, а виновный остался на свободе и едва не убил детей Финча. Том же погиб в тюрьме. Всех этих последствий можно было бы избежать, если бы люди вспомнили, как их предки боролись за равные права для всех людей. Не признавая равенства с Томом, герои обесценили подвиг своих же прадедов и сделали их жертвы напрасными.
Важно сохранить культуру древних цивилизаций.: Нам культуру древних цивилизаций кажется архаичной и бесполезной, но ведь именно преемственность поколений в культуре делает возможным развитие народа. Это доказывает пример из романа Дж. Клавелла «Сёгун». Английский капитан, пережив шторм, случайно попал в Японию вместе с остатками своей команды. Блэкторн был сильно удивлен, увидев в «варварской» стране порядок, чистоту, высококлассную медицину и богатейшую культуру. Противопоставляя Японию родной Англии, он с горечью осознал, что его народ можно назвать отсталым по сравнению с теми людьми, с которыми он познакомился. Они поделились источником своих знаний: в их стране было принято бережно сохранять традиции, достижения и открытия прошлых веков. Каждая династия и эпоха оставляли свой след в культуре японцев и давали им возможность развивать свою локальную цивилизацию эффективнее. Они вели свое происхождения от древнейших времен и ничего не упускали из доставшегося им наследия. Вот почему так важно прислушиваться к голосам прошлого и извлекать из них мудрость.
Важно хранить память о подвигах во время войны: Как сохранить память о подвигах во время войны? Этот вопрос не дает покоя многим историкам, но на него часто отвечают литераторы. Например, австралийский писатель Джеймс Клавелл, попавший в плен во время Второй Мировой войны, описал этот период своей жизни в романе «Король крыс». Он рассказал о жизни пленников в лагере «Чанги», где японцы содержали британских, американских и австралийских солдат. Офицеры и рядовые, вынужденные пребывать в полуголодном состоянии, не получали лекарств и должного ухода, но при этом упорно работали, расчищая болота без инструментов и техники. В этих условиях нашелся человек, который наладил торговлю в лагере, несмотря на запреты, и этим помогал людям хоть как-то свести концы с концами. Однажды Кинг достал лекарства для одного из своих друзей и предотвратил ампутацию его руки. Однако после освобождения лагеря два друга разминулись, и заслуги Кинга были забыты, если бы не книга, оставшаяся напоминанием о мужестве, дружбе и храбрости этого человека, который сумел преобразить жизнь лагеря.
Некоторые поступки, которые никто не замечает в суете боевых действий, не менее, а может, и более значимы для истории человечества.: Какие подвиги важно помнить? Многие люди ответили бы, вспоминая освобождение города или бой за важный участок. Однако есть и такие поступки, которые никто не замечает в суете боевых действий, но они не менее, а может, и более значимы для истории человечества. Например, такой подвиг описал Ги де Мопассан в новелле «Пышка». Компания из нескольких французов покидала осажденный пруссаками город и недоумевала, ведь среди почтенных горожан затесалась публичная женщина. Как выяснилось, она бежала из родного города не потому, что спасала личные богатства, как ее попутчики, а из-за того, что набросилась на вражеского офицера с кулаками, ведь ненавидела оккупантов всей душой. Ее патриотическая ярость проявилась и на остановке, когда комендант захваченного населенного пункта захотел воспользоваться ее услугами. Она отказала, и комендант объявил, что не выпустит дилижанс, пока не получит своего. Попутчики, презрев гордость и социальную пропасть между собой и публичной женщиной, стали уговаривать ее уступить. В итоге патриотичный порыв Пышки был задушен этими просьбами. Но в пути все почтенные горожане стали игнорировать женщину, которая спасла их своей уступкой. Самопожертвование Пышки достойно вечной памяти, потому что ее пример учит нас быть добрее и щедрее. Даже во время войны эта славная женщина сохранила в сердце любовь к людям и пожертвовала своими убеждениями ради их спасения. Если бы все мы ценили друг друга больше, чем все остальное, то войны бы не было вовсе.
Важно чтобы люди, которые оставили след в истории, оставались в памяти их потомков: Нам свойственно запоминать и описывать ярких личностей, которые имели какие-либо таланты или отличительные особенности. Например, Александр Дюма посвятил книгу «Трилогия о Генрихе Наваррском» личности Генриха Наваррского, который привел к власти свою династию Бурбонов, сменив предыдущую ветвь Валуа. Этот хитрый, умный и мужественный человек, дальновидный политик и отважный воин, смог победить могущественных врагов и привести свой народ к процветанию. Он вырвался из плена Екатерины Медичи и смог спасти свой край от расправы католиков, которые объявили геноцид гугенотов. Автор воспевает его способность просчитывать шаги на пути к цели и манипулировать людьми, которые могли быть ему полезны. Несмотря на испытания властью, любовью, дружбой, герой не стал чёрствым и эгоистичным политиком. Он искренне любил, дружил и был верен своему слову. Эти качества в исторической личности восхитили писателя, поэтому он увековечил образ этого Генриха Наваррского, как сделали это многие историки Франции, признающие его значимость в процессе становления страны.

В произведении «Повесть о житии и храбрости благородного и великого Александра Невского» («Повесть о житии Александра Невского») рассказывается о трех подвигах Александра Невского. Первый подвиг – битва со шведами под предводительством Александра (Невская битва). Второй подвиг – освобождение Пскова от «безбожных немцев»; Ледовое побоище на Чудском озере. Третий подвиг – поездка к Батыю, чтобы «отмолить христиан от притеснения иноплеменников» (монголо-татары требовали, чтобы русские не только платили им дань, но и воевали вместе с ними); после поездки умер (вероятно, был отравлен). Александр не устраивал военных походов ради наживы, не был тщеславен; сражения, в которых он участвует, — это оборона родной земли от врага. Он – истинный христианин, он всегда уповает на помощь Бога и борется за правое дело. «Не в силе Бог, а в правде», — с такими словами он обращается к дружине. Враги завидуют славе Александра, но в то же время признают его величие. Святые (Борис и Глеб) покровительствуют Александру, во время Ледового побоища, согласно свидетельству очевидца, ему на помощь пришел «Божий полк». Смерть Александра – народное горе. «Разумейте, зашло солнце земли Суздальской… уже погибаем».Автор восхищается Александром и его деяниями, воспринимает его как святого, ведь этот человек делал все ради блага родной земли, воплощал образ мудрого, благородного, справедливого правителя, храброго защитника Родины, а также — истинного христианина.
Мы не имеем права предать забвению преступления против человечества и их последствия.: Мы не имеем права предать забвению преступления против человечества и их последствия, иначе все эти ужасы повторятся вновь. Так, Э.М. Ремарк в своем знаменитом романе «На западном фронте без перемен» описал фронтовую жизнь и воспоминания обыкновенного немецкого солдата, которого правительство вовлекло в ненужную ему войну. Неопытного юношу обманули еще в школе, когда к ним на уроки приходил штабной офицер и рассказывал красочные истории про кровопролитие. Дети поверили ему и записались добровольцами на фронт, чтобы нападать на другие страны и разорять чужие дома. Истину герой понял только на передовой, где нашел не подвиги и славу, а страх, боль и голод. Он и его товарищи окончательно разочаровались в своих иллюзиях и однажды даже избили того штабного офицера, который привез очередную партию новобранцев. Автор в своем повествовании делает акцент на том, что правительство предало собственный народ и направило этих юношей на смерть. Мы не можем забыть об этом преступлении, иначе наши потомки станут жертвой такого же бесчеловечного обмана.

В произведении М.А. Шолохова «Тихий Дон» изображена жизнь донского казачества во время Первой мировой войны, революционных событий 1917 года и Гражданской войны в России.
Вторая война оказалась еще более страшной, чем первая, так как велась уже не с внешним врагом, а внутри страны. Врагами подчас становились даже близкие родственники; разрушались семьи; люди были измотаны постоянными потрясениями и невозможностью вернуться к привычной мирной жизни.В войне нет победителей: бесчисленное количество загубленных жизней – слишком высокая цена даже для победы. Гражданская война – нечто кровавое, страшное, и …бессмысленное. Во время такой войны разваливается страна, разрушаются семьи, люди отрываются от хозяйства — на смену созиданию приходит постоянное разрушение; зачастую человек становится подобием зверя – он просто пытается выжить.

Поэма А.А. Ахматовой «Реквием» посвящена событиям конца 1930-х годов, когда проводились массовые репрессии и политические преследования. А.А. Ахматова описывает горе женщин, проведших множество дней в очередях, чтобы увидеться с арестованными родственниками и что-то им передать.
Горе жен, сестер, матерей не менее велико, чем горе самих арестованных в ходе политических преследований и репрессий.
В заключении поэмы поднимается тема памяти. Поэма «Реквием» — своего рода памятник жертвам страшных репрессий.А.А. Ахматова провела 17 месяцев в тюремных очередях в Ленинграде.
В поэме есть отсылки к временам стрелецкого бунта (голоса матерей из прошлого). До написания поэмы были арестованы третий муж Ахматовой – Николай Пунин, а также ее сын Лев Гумилёв.

«О русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

А.С. Пушкин в повести «Капитанская дочка» признаёт, что у народного восстания были серьёзные причины, вызванные политикой Екатерины II, однако не оправдывает и жестокость пугачёвцев. Крестьянская война показана как страшное бедствие, где нет четкого противопоставления правых и неправых.

Пугачёва А.С. Пушкин изображает человеком противоречивым: с одной стороны, жестоким, тщеславным, с другой – способным проявлять благородство, доброту. Пугачев Пушкина осознаёт, что выбрал неправильную дорогу, но повернуть назад он уже не может.

Пётр Гринев – человек, оказавшийся в круговороте знаменательного исторического события; он не хочет этой бессмысленной войны и мечтает о тихом семейном счастье. На его примере, а также на примере Маши Мироновой мы видим, что даже в таких страшных условиях человек может сохранить нравственную чистоту, не запятнать свою честь.

Именно простые люди, солдаты и есть настоящие герои войны, о которых следует помнить.

Почти всё стихотворение М.Ю. Лермонтова «Бородино» представляет собой монолог ветерана, участника Бородинского сражения 1812 г. Он подробно описывает тот бой молодому солдату.

Ветеран – подлинный патриот, это человек из народа, обыкновенный солдат, не офицер, не маршал. Лермонтов первым показал, что именно простые солдаты и есть настоящие герои войны: забыв о личном, они, не задумываясь, жертвовали собой ради общего дела – спасения Родины.

Рассказчик сожалеет о том, что пришлось уступить опустошённую Москву врагу, однако видит в том «Господню волю» и не ропщет на судьбу.

Война в стихотворении изображена без прикрас, как страшное бедствие, чтобы читатели понимали, насколько высока была цена победы.

В романе «Война и мир» Л.Н. Толстого нашли отражения события Отечественной войны с французами (1805-1807; 1812 г.)
Автор убежден, что война – «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Единственная форма войны, которую он оправдывает – оборонительная война за свою Родину. Л.Н. Толстой изображает войну без прикрас, показывает, что на ней есть место страху, трусости.Автор приводит сцены, показывающие, что и на войне человек может оставаться человеком: русские солдаты делятся едой с замерзшими французами, умирающими от голода; Пьер не позволяет застрелить французского лейтенанта вне сражения; Кутузов призывает солдат не добивать отступающих, замерзающих, голодающих французов. Л.Н. Толстой особое внимание уделяет народному движению, партизанской войне, сравнивая ее действие с действием увесистой мужицкой дубины. По мнению Л.Н. Толстого, Наполеон не мог победить, ведь эта победа противоречила бы законам нравственности, справедливости.

Поэма А.Т. Твардовского «Василий Тёркин» посвящена событиям Великой Отечественной войны. Рассказчик — простой солдат Василий Тёркин. Он никогда не унывает, поддерживает боевой дух товарищей, проявляет исключительную смелость и совсем не ждет за нее награды.
Теркин – собирательный образ простых солдат, настоящих патриотов. Он верит в победу; не задумываясь, жертвует собой во имя Родины и никогда не ищет личной выгоды.Поэма была невероятно популярна среди солдат; написана таким образом, чтобы ее можно было начать читать с любой части; издавалась в формате небольшой книжки, которую можно было носить за голенищем.Поэма нацелена на то, чтобы воодушевлять читателей, в ней редко описываются батальные сцены, смерть, отчаяние, от которых солдаты и так устали — в основном передаются подробности полевой жизни, которые помогали тем, кто сражался, ненадолго забыть об ужасах войны.

В основе рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека» – события Великой Отечественной войны. Рассказчик – шофер, простой рабочий человек, прошедший войну от начала до конца, побывавший в плену, потерявший жену, дочерей, сына, дом.
Война безжалостна, она разрушает судьбы и требует страшных жертв.Главный герой – Андрей Соколов – потерял на войне все, но не сдался, не опустил рук, после войны усыновил сироту, чтобы заглушить свое страшное одиночество и помочь брошенному на произвол судьбы ребенку. Автор проводит мысль о том, что несмотря на все ужасы войны человек может сохранить в себе Человека; что герои есть и среди простых людей, не совершивших «громкого подвига».Рассказ основан на реальных событиях, в нем почти нет художественного вымысла.

Пока жива память, жив и подвиг солдат, пожертвовавших собой ради приближения победы.

Стихотворение А. Т. Твардовского «Я убит подо Ржевом…» посвящено одной из самых страшных и кровопролитных битв времен Великой Отечественной войны 1941-1945 гг — битве подо Ржевом: общие потери составляли более миллиона человек.

Основной мотив стихотворения – мотив памяти. Автор призывает помнить об этой битве. Пока жива память, жив и подвиг солдат, пожертвовавших собой ради приближения победы.

Повествование о битве ведется от лица погибшего солдата; от него не осталось «ни петлички, ни лычки», у него даже нет могилы. Рассказчик страдает от того, что не узнает исхода битвы, но все же он всей душой верит в победу: ведь за нее была заплачена слишком высокая цена…

Человек, не знающий своего прошлого, не ищущий в нём мудрости, обречён на новые ошибки.

В суете современного мира мы живём молниеносно, отрывисто, часто не помня о том, кто мы есть и кто был до нас. А это очень страшно. Ведь человек, не знающий своего прошлого, не ищущий в нём мудрости, обречён на новые ошибки.

Именно так произошло с дочерью Катерины Петровны в рассказе «Телеграмма» К. Паустовского.

Живя в Петербурге, Настя забыла о своей матери, надеясь на то, что «раз мать пишет, значит, жива». Тем самым Настя совершила самую большую ошибку в жизни, о которой будет сожалеть всю свою оставшуюся жизнь.

Примеры сочинений по направлению: «Забвению не подлежит»

Сочинение #1: Забвению не подлежит

Тема: Историческая память и забвение

Людям свойственно забывать одни события и преувеличивать значимость других (т. е. актуализировать их). Не случайно исследователи проблем социальной памяти и исторического сознания считают, что в исследовании своеобразия представлений о прошлом разных обществ и культур должно учитывать, что и почему люди забывали. Причины, по которым то или иное сообщество вычеркивало из коллективной памяти отдельные факты и события, позволяют понять, каким образом это сообщество осмысляло свое место в истории. Забвение тех или иных аспектов прошлого происходило по разным причинам.

Во-первых, людям могли быть неизвестны отдельные обстоятельства и события, в глубине столетий терялись целые эпохи истории регионов и народов. Как правило, забытой оказывалась история тех периодов, в которые не существовало развитой традиции письменной фиксации событий. Например, с большим трудом, путем гипотез, предположений и логических построений, воссоздается история племен и народов, стоявших у истоков современных европейских наций. Мы имеем крайне отрывочные, оставленные сторонними наблюдателями сведения о социальной и политической организации, религиозных верованиях кельтов, германских племен, славян, о важнейших событиях и личностях, повлиявших на их развитие.

И таких примеров – множество в разных регионах и частях света. В частности, народы Африки или Южной Америки обрели сколько-нибудь точно зафиксированное описание своего существования во времени только в течение последних столетий. Народы, не имеющие систематического зафиксированного повествования о своем прошлом, принято называть «лишенными истории» – это указывает не на отсутствие у них прошлого, но на утрату памяти о нем.

Во-вторых, утрата памяти о прошлом могла быть связана с естественным процессом исчезновения сведений о тех или иных явлениях из человеческого и социального сознания. Память отдельного человека и коллективная память сообщества не могут удерживать информацию о великом и разнообразном множестве исторических фактов.

Забвение – инструмент самосохранения человечества. Наряду с процессом неизбежного вымарывания отдельных сведений из памяти сообщества, действовал и процесс сознательного отбора той информации, которая представлялась людям важной, подлежала сохранению и передаче потомкам. Техника отбора информации, достойной запоминания, и принципы отсева излишних сведений различны. Они зависели от уровня и типа социального развития общества или его группы. Сведения о прошлом, сохраненные средневековыми европейцами или нашими современниками, древними иудеями или античными историками, отбирались по разным критериям. Различная по своему типу информация привлекала внимание монастырских летописцев, представителей аристократических семей или историков нового времени. Общим для всех, однако, было признание важности фиксируемых событий и явлений и выведение за пределы своего внимания всей оставшейся совокупности фактов. Нередко события, «забытые», отодвинутые в небытие представителями прошлой эпохи, возвращаются к жизни вновь, становятся объектом социального сознания и исторической памяти.

Источник: fizmatolimp.ru

Сочинение #2: Забвению не подлежит

Все дальше и дальше уходят от нас события Великой Отечественной войны. Для моих сверстников это далёкое прошлое, а для людей, её переживших, — годы тяжелых испытаний. Всё меньше остаётся тех, кто завоевал Победу и значит, тем меньше остаётся возможности узнать настоящую правду. Но воспоминания об этих людях должны сохраниться, и пока живы участники тех событий, живы и воспоминания. О войне больно вспоминать, но забывать о ней нельзя.

Что оставила нам война, о которой каждый раз мы вспоминаем с содроганием? Она оставила неподдельную человеческую боль, которая не станет слабее даже через много десятилетий. Каждую семью затронула война, и в каждой семье из поколения в поколение, из уст в уста передаются рассказы о том страшном времени, что пришлось пережить нашим дедушкам и бабушкам.

А еще война оставила нам память, долгую и глубокую… Память эта бродит между книг на полках в шкафу, живет в архивах и музеях, кричит на братских могилах. И мы не вправе забывать о том, что нет ничего лучше и краше мира, какой ценой досталась победа во имя жизни на земле. Сейчас я и мои сверстники точно знаем, что больше всего мы хотим мира. Это память шепчет нам о самом важном, самом дорогом…

1941 год. Фашистские сапоги топтали нашу землю. Некоторые учителя Новокатериновской школы в это время уже были в рядах Советской армии. Это Матлак Иван Макарович и Бурда Илья Павлович, которые находились на действительной службе. В их числе завуч школы Цыс Василий Трофимович. На митинге, посвященном проводам на фронт, выступил с речью Василий Трофимович. Эта речь была наказом всем оставшимся землякам. А наказывал он трактористам лучше пахать землю, колхозникам – снабжать воинов хлебом, учителям – учить и воспитывать детей, всем – помогать бить фашистов.

Свято выполняли наказ новокатериновцы. И даже тогда, когда село подверглось оккупации, люди носили в своих сердцах пламенные слова – до последнего дыхания вести борьбу с немцами.

Среди учителей, учащихся и сельчан не было предателей. Бесновались оккупанты, придираясь к семьям членов коммунистической партии, фронтовиков, к учителям. Но люди держались стойко и мужественно.

Кроме того, многие из них проводили агитационную работу о том, что война – явление временное, что гитлеровцы будут разбиты и с ними нужно вести борьбу.

Такие учителя как Кузьменко Яков Трофимович, директор школы, Калитвинцев Иван Александрович, Паниотов Афанасий Никифорович были связаны с подпольной группой по борьбе с фашизмом. Об одном из организаторов этой группы, учителе Старобешевской школы Тохтарове Федоре Федоровиче, написано в книге «Твои освободители, Донбасс».

Члены подпольной организации спасли жизнь многим военнопленным воинам и командирам Советской армии, простым людям. Ученики Новокатериновской школы не отставали от своих наставников. Беспалько Иван Михайлович, Повещенко Дарья Ивановна, Панасенко Татьяна Федоровна, Кнышов Яков Михайлович хоть чем-то пытались помочь в борьбе с немцами. Голодающим сельчанам Дарья Ивановна тайком выдавала часть молока, предназначенного для немцев. Повещенко Прасковья Ивановна лечила и спасала людей от тифа. Яков Михайлович, учитель математики, узнавал ценные сведения о положении на фронте, о расположении частей фашистской армии, помогал односельчанам перейти линию фронта.

Отступая, немцы сожгли школу. Но школа жила. Первые годы после оккупации, даже когда еще шла война, учились все, в обычных хатах, за наскоро сбитыми из досок столами.

Героем Советского Союза вернулся из фронта Цыс Василий Трофимович. Вместе с директором школы они организовали восстановление школьных помещений.

После окончания Великой Отечественной войны он снова стал учителем школы родного села, а в свободные часы еще и работал на своей пасеке, помогая также колхозным пчеловодам.

До 1960 года работал Цыс завучем средней школы в селе Новокатериновка. Затем жил в городе Комсомольское. Мне известно, что в Комсомольской школе № 5 функционирует музей, посвященный Герою.

В музее нашей школы «История с.Новокатериновка» также создана экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне. Особое место в ней занимает стенд о Цысе Василии Трофимовиче.

Я очень горжусь тем, что я учусь в этой школе, которая имеет славное историческое прошлое, в которой трудились, учили детей такие люди, настоящие патриоты нашей Родины, своими земляками.

В памятные даты, на уроках Мужества, уроках гражданственности, воспитательных часах школьники посещают музей. Наше поколение должно быть благодарно тем людям, которые подарили нам чистое небо и мир, так как без их героизма и самопожертвования, мы бы просто не существовали.

Участников тех далеких и страшных событий осталось уже совсем мало, и мы должны хранить бережно память о тех страшных и огненных временах. Все страшное всегда очень быстро забывается, любая война заканчивается. И сейчас в мире грохочут взрывы, строчат автоматные очереди. Каждый день гибнут люди, но хочется верить, что всё будет хорошо, что наша Родина будет сильной, крепкой и мы, люди, должны отвечать за это будущее, за мир на Земле.

Источник: fizmatolimp.ru

Сочинение #3: Забвению не подлежит

Тема: Зачем нужна история?

Зачем нужна такая наука как история, почему ее изучают в школе? Ведь все, что происходило в веках, уже миновало. Все эти битвы, исторические процессы стали неактуальны. Зачем нам знать о них? К чему учить даты, которые давно ушли в прошлое?

Я задумался над этим вопросом и пришел к такому выводу. Наука история сохраняет в своей памяти события давно минувших дней. Это наше культурное наследие. Мы знаем, что есть прошлое, что у нас есть корни. В наследство от предков мы получаем богатую культуру и из книг по истории мы можем узнать, как все это создавалось.

Мобильные телефоны, автомашины, книги, мудрые изречения великих людей, моральные принципы, по которым живут люди — это все наше историческое наследство. История помогает нам узнать, что все это не появилось ниоткуда, вмиг. Мы можем узнать, как люди создавали свою культуру и зачем, как они жили без этого, какие трудности им пришлось преодолеть. Например, при изобретении электрической лампочки или на пути к демократии.

Но зачем изучать историю подробно, учить даты, запоминать исторических личностей? Например, дела царей, которые давным-давно умерли? Потому что история дает нам общую картину мира. Мы видим причины и следствия событий и задумываемся над ними. Например, то, что междоусобные войны приводят к разрухе в стране. Значит, лучше в них не ввязываться. Культ личности приводит к жестокой тирании. Значит, лучше такого не допускать. История дает нам уроки на будущее, чтобы мы учитывали их на практике.

А еще история интересна. Интересно знать, как когда-то совсем по другому жили люди. У них были другие взгляды, обычаи, традиции. Кто-то верил в идолов, кто-то уважал святую инквизицию, кто-то считал, что мыться достаточно раз в год. В их домах все выглядело совсем иначе, чем привыкли сейчас мы. Интересно знакомиться с мыслями давно ушедших людей, которые донесли до нас исторические книги. История расширяет кругозор человека.

Источник: fizmatolimp.ru

Сочинение #4: Забвению не подлежит

Тема: «Без прошлого нет будущего»

У человека в жизни бывают взлёты и падения, успехи и ошибки. Так и у человечества бывали разные времена. Историю нельзя изменить, как невозможно вернуть назад прожитую жизнь. Но оглянувшись, можно не совершать прошлых ошибок.

Наши предшественники знали больше чем мы тягот и лишений. Великим испытанием для них стала война. Она принесла беду всему человечеству и стала горем для каждой семьи. Многие из них воевали не жалея своей жизни во имя нас, во имя будущей жизни. Нельзя забывать об этом.

Надо эту память пронести через годы и донести до будущих поколений. Уважение к истории своей страны и к её народу, который смог победить захватчиков и выстоять в послевоенные голодные годы. Люди подняли страну из разрухи, отстроили заводы и фабрики, многие из них и сейчас работают, и приносят пользу нашей стране.

Надо помнить, что минувшее поколение людей сделали миллионы открытий, множеством изобретений современники пользуются и сейчас. Развивая технологический процесс, строим новое на кирпичиках старого фундамента. И надо помнить, что невозможно дереву прожить без своих корней. Так и людям нельзя забывать своих предков, их дела и свершения.

Мечтая о полётах в космос, учёные строили летательные аппараты. В то время это было несбыточной мечтой, а сейчас космические корабли пронзают пространство и это нас не удивляет. Таких примеров множество и они подтверждают, что мечта – это двигатель прогресса.

Жизнь любого человека имеет 3 составляющих: прошлое, настоящее и будущее. Живя в настоящем, люди пытаются разгадать загадки прошлого. Изучая культуру разных народов, производя раскопки, учёные пытаются восстановить события прошлых лет. Создавая машины, бытовую технику, мебель и товары общего потребления, люди участвуют в настоящем, принося пользу современникам. Создавая картины, скульптуры и другие предметы искусства, люди мечтают о том, что они дойдут до грядущих поколений. А наши дети и внуки будут гордиться своими предшественниками так же, как мы сейчас гордимся свершениями наших предков.

Необходимо чтить традиции своей семьи, своих предков, чтобы не чувствовать себя листком оторвавшимся от дерева. Только тогда будут у человека силы для преодоления невзгод, когда он не будет чувствовать себя одиноким. Семья эта та основа, опираясь на которую можно создавать новые машины, совершенствовать современную технику, добиваться успехов в науке и медицине.

Наше современное поколение может идти вперёд только с оглядкой на прошлое, учитывая достижения предшественников и не повторяя их ошибок.

Источник: fizmatolimp.ru

Сочинение #5: Забвению не подлежит

Война… Это слово нам не приснилось.
Оно слышится в каждом доме, когда листают старые фотографии и смотрят на портреты родных и близких людей.
Оно слышится и тогда, когда за окошком бушует май и желтеет сентябрь.
Оно слышится и тогда, когда убелённые сединами мужчины и женщины встречаются вместе и вспоминают свою молодость, такую трудную и, несмотря ни на что, прекрасную.
Они плачут, вспоминают своих друзей, свою любовь, свою войну.

Война — это ужасная трагедия в жизни каждого народа. В жизни не существует таких катастроф и стихийных бедствий, которые унесли бы больше жизней, чем война. Давайте пролистаем книгу истории о войне. История нашего народа складывается из историй каждой семьи.

Воспоминания занимают важное место в жизни каждого человека. Некоторые их них заставляют нас переживать лучшие моменты нашей жизни вновь, от других на лице видны грусть, печаль, тоска и сожаление о прошлом. Воспоминания — это то, что остаётся с нами на протяжении всего жизненного пути. Человек и воспоминания неразделимы.

Как же мне бывает стыдно, что некоторые бездумно прикрепляют «георгиевские ленточки» к одежде, но не считают нужным уступить место в транспорте человеку, который пережил такие страдания. Благодарность можно проявить даже в мелочах. Скольким ветеранам за свои годы вы смогли сказать просто «спасибо»? Для вас это обычное слово, но этим людям оно принесёт непередаваемое словами счастье.

Также нельзя промолчать об уважении. Ни для кого не секрет, что многие вспоминают о ветеранах, их подвигах, мужестве, отваге лишь в преддверии 9 мая. Неужели люди, истинные патриоты, которые защищали Родину, боролись с фашистами за нашу с вами свободу, беззаботное будущее, заслуживают внимание только накануне этого Великого праздника?

Давайте постараемся как можно чаще проявлять своё уважение, любовь, благодарность! Мы должны показывать им как можно чаще, что мы будем помнить их подвиги всю свою жизнь, что поведаем об этом своим детям, внукам и будем передавать память о них сквозь века и поколения. Ведь пока мы помним — мы живём!

Источник: fizmatolimp.ru

Сочинение #6: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли вы с высказыванием древнеримского философа Цицерона «Жизнь мёртвых продолжается в памяти живых»?

Однажды древнеримский философ Цицерон сказал: «Жизнь мёртвых продолжается в памяти живых». Я считаю эту фразу очень точной, поскольку, по моему мнению, люди живы, пока жива память о них.

Достаточно вспомнить Андрея Соколова, героя рассказа М.А.Шолохова «Судьба человека». Это персонаж нелегкой судьбы. Коренной воронежец, он участвовал в гражданской войне 1917-1923 годов, работал на «кулаков», во время голода потерял родителей и семью. Но вот с женой Соколову, по его собственному рассказу, повезло. Милая, не по годам мудрая Ирина родила Андрею троих детей. И жила семья хотя и небогато, но дружно, пока не началась Великая Отечественная война, во время которой герой произведения не раз находился на краю гибели, побывал в плену, но смог выбраться, чтобы узнать, что Ирина и дочери погибли 2 года назад в 1942 году, а позже, уже 9 мая 1945 погиб и сын Анатолий.

Но эти мертвецы живы в памяти Соколова; именно о них с тоской и горечью он повествует рассказчику. И пока жив Андрей – будут живы и Ирина, и дети. В этом случае жизнь мертвых продолжилась в памяти живых.

О том, что человек живет, пока о нем не забывают, писал и Б.Васильев в повести «А зори здесь тихие…». Через много лет после гибели пяти девушек-зенитчиц седой, коренастый старшина Васков и усыновленный им ребенок Риты Осяниной, теперь уже капитан-ракетчик Альберт Федотыч привезли на могилу мраморную плиту. И эти девушки живы, пока живы те, кто о них помнит.

Таким образом, человек практически бессмертен. Даже если физическое существование заканчивается, то духовное продолжается в памяти дорогих и близких ему людей. И это существование продолжается, пока о нас хотя бы кто-нибудь вспоминает.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #7: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли вы с тем, что забвение прошлого грозит его повторением?

Согласны ли вы с тем, что забвение прошлого грозит его повторением? Вопрос достаточно сложный и интересный. Я согласен с тем, что без учета опыта предшествующих поколений велика вероятность совершения тех же ошибок, что нашим предкам не удалось избежать. Однако, к сожалению, память человека весьма избирательна, и, как правило, мы склонны запоминать только хорошее. Но если речь идет о войне, то нельзя помнить только о героях и полководцах, славных битвах и громких победах. Нужно помнить о том, что война — это всегда ужас, слезы и боль. Иначе отсутствие этой памяти легко подвигнет человека на развязывание новых кровопролитных сражений.

Именно это может произойти, если мы забудем о страшной гибели совсем юных девчонок в повести Б. Васильева «А зори здесь тихие…» Да, война была закончена, победа одержана, но какой ценой? И серьезная Рита Осянина, и красавица Женя Комелькова, и смелая Лиза Бричкина, и поэтичная Соня Гурвич, и робкая Галя Четвертак — все эти девушки не должны были сгореть в пламени беспощадной войны, сжигающей все на своем пути. И если мы забудем об этом, то в скором времени появится десятки, сотни, тысячи погибших в яростном огне сражений женщин.

А сирота Ванюшка из рассказа М. А. Шолохова «Судьба человека». Разве должен крошечный ребенок бродить по улицам без родных и крыши над головой? Именно война отняла у мальчика родителей: отец Вани погиб на фронте, а мать умерла во время бомбежки поезда. И если мы забудем о том, сколько война оставляет после себя лишенных детства детей, то в скором времени обретем десятки, сотни, тысячи таких Ванюш.

А Алексей Мересьев, герой «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого? именно война отняла у летчика ноги. Да, этот человек обладал несгибаемой волей и поэтому заново научился ходить, но всё-таки, надо признать, его случай, скорее, исключение, нежели правило, и поэтому о трагедии Алексея нужно помнить, ибо любая война рождает десятки, сотни, тысячи искалеченных физически и морально людей.

Таким образом, я не могу не согласиться с тем, что забвение прошлого грозит его повторением, ибо без учёта уже совершенных ошибок нельзя построить светлое будущее.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #8: Забвению не подлежит

Тема: «Рукописи не горят». Согласны ли вы с цитатой из романа М. А. Булгакова, что классические произведения являются непреходящей ценностью?

«Рукописи не горят». Слова Воланда, забирающего из лап Бегемота роман Мастера, стали культовыми. Но справедливы ли они? Действительно ли книги бессмертны? Или все-таки в конце концов им уготована участь обыкновенной исписанной бумаги, которую либо выкидывают, либо сжигают? Мне кажется, что ответ на этот вопрос однозначен: рукописи действительно не горят.

Великие произведения словесного искусства нельзя предать забвению, они непреходящая ценность для всего человечества.

К сожалению, это понимают не все. Или приходят к этой мысли слишком поздно, как, например, герой романа Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» пожарник Гай Монтэг. Его профессия не подразумевала тушение возгораний, напротив, персонаж занимался тем, что сжигал книги. Но после того как Монтэг открыл для себя прелесть чтения, он увидел и варварство властей, скудоумие отвыкших мыслить обывателей, меркантильность и равнодушие собственной жены. Чтобы сохранить написанное, герой нашел людей, которые заучивают произведения наизусть, по-своему борясь с системой. И в этом случае «рукописи действительно не горят, потому что книги, как это поздно, но понял Монтэг, являются непреходящей ценностью.

Даже если сначала произведение не было признано, если сначала люди не оценили его глубокое и чрезвычайно осмысленное содержание, то произведение все равно сохранится — его будут читать через годы новые поколения. К примеру, известнейшее сейчас произведение Франца Кафки «Превращение» в свое время не было понято и принято читателями. Отчасти, возможно, из-за странного сюжета, больше похожего на энтомологические фантазии, нежели на литературу. Повесть оказалась слишком непривычной, нетипичной, а новое поначалу всегда отвращает. Но сейчас, после нескольких лет забвения это произведение стало классическим. Он не исчезло, как происходит с дешевыми книжонками, потому что является одной из непреходящих ценностей.

Таким образом, истинным литературным шедеврам ничто не угрожает, поскольку рукописи не горят, а даже если и горят, то через некоторое время восстают из пепла, как птица Феникс. Важно, чтобы время было подходящим.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #9: Забвению не подлежит

Тема: «Человек не подозревает, как много он способен забыть. Это и великое благо, и страшное зло». Согласны ли Вы с мнение Эриха Марии Ремарка?

Забвение…Что это для человека: великое благо или страшное зло? Мне кажется, что отсутствие воспоминаний есть несомненное зло для человека, ибо из чего складывается личность? Из памяти о родном доме, о поступках, несущих те или иные последствия, о друзьях, семье и любви. Если же человек теряет это, то что от него остается? Пустота, оболочка? Да к тому же, если о человеке некому даже вспомнить, то он глубоко несчастен в своем одиночестве, а одиночество, как правило, губительно.

Нередко случается, что забвение может даже убить, как это произошло в повести А.С.Пушкина «Станционный смотритель».

Дуня, единственная дочь старика Самсона Вырина, была увезена гусаром и оказалась настолько поглощена семейным счастьем, что совершенно забыла о брошенном отце. В конце концов Вырин смог отыскать девушку, но неласковый прием окончательно подорвал душевные силы станционного смотрителя: Самсон стал пить. И хотя Дуня одумалась и вернулась для того, чтобы навестить несчастного старика, было уже поздно – жестокая дочь плакала не на груди отца, а на его могиле. В этом случае забвение оказалось страшным злом, потому что погубило человека.

К тому же лишение памяти многие считают самой страшной бедой. Достаточно вспомнить известную легенду о манкуртах из книги Ч.Айтматова «И дольше века длится день». В ней автор рассказывает о том, что из всех рабов наиболее ценными были рабы, пребывающие в мраке забвения, – манкурты. Варварский обряд по превращению человека в покорного слугу – надевание шири, оставление на солнцепеке – лишал людей памяти, создавал послушных, бессловесных животных, не знающих ничего о своем прошлом, а значит, не стремящихся на свободу, по-собачьи преданных своему хозяину. Поэтому писатель считает лишение памяти самым тяжким из всех мыслимых и немыслимых злодеяний, и я с ним согласна.

Таким образом, для меня приемлема только одна часть высказывания Эриха Марии Ремарка, потому что забвение не может быть благом, оно убивает как физически, так и духовно.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #10: Забвению не подлежит

Тема: Должен ли человек чтить память предков?
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
             А. С. Пушкин
В. А. Сухомлинский однажды метко заметил, что при отсутствии в душе прошлого в ней не найдется места для будущего. Именно поэтому, на мой взгляд, человек должен чтить память о предках, потому что забота о их наследии, о их могилах показывает наше отношение к прошлому целиком, символизирует продолжение жизни тех, кто был до нас, в наших сердцах. Так же как забытые могилы, уничтожение памятников искусства, литературы — наше равнодушие.

Достаточно вспомнить рассказ Рэя Брэдбери «Улыбка», в котором люди нового поколения собирались для того, чтобы уничтожить «Мону Лизу», потому что войны прошлого лишили их хорошего будущего, а как известно, «человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало».

Лишь мальчик Том сумел сберечь обрывок холста со знаменитой таинственной улыбкой. И в этом случае, вполне возможно, что именно этот ребенок станет тем самым «башковитым человеком», «человеком с душой», который «подлатает» цивилизацию и сделает так, чтобы люди смогли жить мирно, то есть построит светлое будущее, поскольку чтит память предков.

Если же не найдется ни одного такого человека, будущее обречено. И поэтому такой горечью пропитана повесть В. П. Распутина «Прощание с Матёрой», в которой под воду должно уйти целое кладбище. И это никого не волнует, не заботит, кроме стариков, чье мнение давно никому уже неинтересно. Осквернение кладбища Матеры «нечистью» из санэпидемстанции становится для Дарьи и других стариков трагедией. По их мнению, это уже признак полного обесчеловечивания людей. Ведь не нами начинается жизнь на земле и не нашим уходом заканчивается. Новое же поколение в лице Петрухи стремится избавиться от старого: бестолковый сын Катерины сжигает свой дом — настоящее произведение искусства — ради денег, а точнее, выпивки.

И в этом случае ничем хорошим это закончиться не может, потому что будущему не на чем закрепиться – нет фундамента, нет прошлого, нет памяти.

Таким образом, человек, без сомнения, должен уважать предков, заботиться о их наследии, ведь бездумное уничтожение прошлого чревато страшными последствиями.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #11: Забвению не подлежит

Тема: К чему может привести утрата памяти о Великой Отечественной войне?

К чему может привести утрата памяти о Великой Отечественной войне? Отвечая на этот вопрос, нужно помнить, что история циклична: события в той или иной степени повторяются из раза в раз. Соответственно, потеряв нить сменяющих друг друга событий… вернее оборвав её в одном из периодов, мы рискуем повторить уже содеянное ранее. А такие ужасные ошибки повторять нельзя ни в коем случае.

Ведь для чего писали люди о войне? Чтобы передать людям пережитое, поведать тайны своей души и уберечь от такого же опыта. А ещё для того чтобы зла стало меньше в мире. Например, Ремарк написал очень тяжёлый для восприятия роман «Искра жизни», подробно описав судьбы всех гонимых в дни войны. Как им приходилось есть трупов, чтобы не умереть от голода. Как их насиловали фашисты, считая жертв обычным скотом, не заслуживающим и толики жалости.

Как некоторым приходилось уподобляться своим надзирателям, ожесточаться. Всё это оставляет неизгладимый отпечаток в памяти. И учит одному: каким бы ни был режим, нужно сохранять человеческое лицо. Нельзя прикрыться словами «Я просто выполнял приказ». За это всё равно осудят, потому что такие поступки бесчеловечны, мерзки и откровенно неправильны. Утратив память об этом, мы рискуем погубить себя и других.

К слову, это ведь не только память для нас, это ещё и уважение к тем, кому пришлось отдать жизни ради нашего будущего. Кощунственно было бы их забывать.

А знаете, к чему ещё может привести утрата памяти о Великой Отечественной войне. Даже не столь утрата, как непонимание. Т.е. когда вроде бы все говорят о событии, помнят, но не чувствуют, не осознают. Так вот, это может привести к действиям силовиков в Белоруссии. Когда над людьми издеваются, их пытают, им угрожают. По сути это натуральный фашизм в рамках одной страны, за который, по-хорошему, надо бы судить людей. Потому что никто не в праве считать себя сильнее и лучше, тем самым оправдывая свою жестокость и бесчеловечное отношение к обычным гражданам страны. А безнаказанность никогда не доводила до добра. Опять же примером для этого высказывания может послужить Великая Отечественная война. Что произошло бы, если бы фашизм был подавлен на корню? Что произошло бы, если бы жестокость и насилие были прекращены? Полагаю, огромное количество потерь можно было избежать. Если бы люди просто оставались людьми.

Таким образом, я хочу ещё раз подчеркнуть: утрата памяти о Великой Отечественной войне может привести к повторению ранее допущенных ошибок. Конечно, я знаю о фразе, что чужие ошибки ничему не учат и нужно спотыкаться самостоятельно, чтобы что-то понять. Но это не тот случай. Давайте же помнить и делать правильные выводы!

Источник: kritika24.ru

Сочинение #12: Забвению не подлежит

Тема: Почему важно сохранять культурное наследие?

Почему важно сохранять культурное наследие? Вопрос достаточно сложный и интересный. На мой взгляд, беречь культурное наследие нужно потому, что в большей степени именно оно сохраняет в себе историю целого народа, значимые для него события, настроения и традиции людей, дух времени. Приобщаясь к прошлому, человек обретает духовное богатство, основой которого является любовь к родной истории, соответственно, к родной земле. Если же мы будем бездумно и беспощадно убивать все то, что досталось людям от их предков, то скоро превратимся в «Иванов, родства не помнящих».

Достаточно вспомнить о «невиданном поругании народной святыни», описанном Д. С. Лихачёвым в «Письмах о добром и прекрасном». В этой книге известный публицист с горечью и гневом повествует о взрыве чугунного памятника герою Отечественной войны 1812 года Багратиону.

Что же, как не черная неблагодарность, рожденная безнравственностью, заставила обывателей «совершить преступление против самого благородного из чувств — признательности герою, защитнику национальной свободы России»?

В том же произведении автор утверждает, что причиной гибели культурного народа во многом является безответственность и халатность, мешающие так называемое духовной оседлости, которая не дает человеку прирасти к земле и укрепиться на ней.

И поэтому так необходимо заботиться о сохранении культурного наследия, ведь, по мнению Д. С. Лихачёва, человека воспитывает то, что его окружает. В пример автор приводит интересный факт: в Ленинград после войны вернулось всего около двадцати процентов коренного населения, остальные приехали из других мест. Но уже через короткое время гостей северной Пальмиры нельзя было отличить от аборигенов: поскольку человек воспитывается тем, что находится вокруг него. Немудрено приобрести «те четкие «ленинградские» черты поведения, которыми по праву гордятся ленинградцы», ведь Ленинград – город великой истории, культуры и архитектуры.

К тому же Д. С. Лихачёв считает что культурное наследие нужно трепетно оберегать, потому что ««запас» памятников культуры, «запас» культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью». И такие утраты невосполнимы, потому что каждое подобное сооружение уникально, и реставрация не может полностью сохранить их первозданный облик.

Таким образом, сохранять культурное наследие необходимо, ибо оно делает человека человеком.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #13: Забвению не подлежит

Тема: Как война меняет судьбу человека?

История любой страны — это, прежде всего, история обычного люда, простого народа. Получается, что именно человек — вершитель истории? Как военные столкновения, политическая деятельность, или даже мелкие конфликты влияют на судьбы этих людей? Можно ли избежать этого воздействия, и если да, то как? Эти, и другие вопросы меня взволновали после прочтения романа-эпопеи Льва Николаевича Толстого «Война и мир».

Одним из любимых героев писателя стал Андрей Болконский. Он находился в тяжелом душевном состоянии из-за измены Наташи, но война выводит его из этого, казалось бы, тупика, и теперь его волнует совершенно другая забота — а именно защита родины. Исключительное мужество Болконский проявляет в Бородинском сражении, где он, рискуя своей жизнью, пошел против врагов до конца, тем самым, поднимая боевой дух солдат своим стремлением к победе.

Война изменила Андрея в лучшую сторону, его характер стал мягче, он научился прощать. Поняв ценность жизни, Болконский простил измену Наташе, а также своего врага – Курагина.

Сильно война изменила и Пьера, который в Бородинском сражении своими глазами видел смерть товарищей, горе и страдание. Некогда ушедший в хандру, Пьер попадает в плен к французам. Хоть его планы об убийстве когда-то любимого им Наполеона терпят крах, он познает всю красоту жизни. В плену он знакомится с добрейшим, милосердным, неприхотливым, и главное простым человеком — Платоном Каратаевым, который как раз таки и открыл глаза Пьеру на настоящие жизненные ценности. Освободившись из плена, Безухов переосмысливает свою жизнь и становится на истинный путь, который давал надежду на лучшее будущее.

Таким образом, можно сказать, что человек непосредственно связан с течением истории. Влияние войны на отдельные личности очень велико. Но возможно ли избежать этого воздействия? На сей день, думаю, да. Некоторые могут переезжать в другие страны, а некоторые вынуждены считаться беженцами, и искать себе новый дом, ведь они не хотят жить там, где война.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #14: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Бальтасара Грасиан-и-Моралеса: «Лучшая месть — забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества»?

Бальтасар Грасиан-и-Моралес однажды сказал: «Лучшая месть — забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества». Я частично согласна с мнением испанского прозаика, потому что, без сомнения, забвение – прекрасный способ мести, но есть средство эффективней – это прощение. Прощение и забвение – вот лучшая месть и наказание для обидчика.

Достаточно вспомнить героя повести Б.Васильева «Не стреляйте белых лебедей», Егора Полушкина, который был избит Федором Ипатовичем и его дружками. Егор, без сомнения, узнал родственника, в чем ему и признался, но, даже чувствуя, что умирает, не сказал об этом следователю. Полушкин простил Бурьянова, и коньяк, принесенный Федором Ипатовичем, показался последнему горьким, потому что его мучила беспощадная совесть.

В этом случае, лучшей местью оказалось не забвение, забыть о таком нельзя, а прощение. Но и просто вычеркнуть из собственной жизни человека, принесшего лишь зло, тоже является достаточно эффективным способом расплаты.

Такого мнения придерживается Л.Н.Толстой в романе «Война и мир». Сколько горя принесла Пьеру Безухову его жена, Элен Курагина! Эгоистичная женщина, влюбленная в деньги и преданная наслаждениям, не раз изменяла законному супругу. Защищая собственную честь, Пьер даже вынужден был стреляться с предполагаемым соперником. Но в конце концов, не выдержав подобной семейной жизни, Безухов развелся с корыстной супругой, забравшей приличную часть его состояния, и вычеркнул ее из своей судьбы, предав образ Элен забвению. И эта месть оказалась лучшей, потому что предоставленная сама себе женщина пустилась во все тяжкие и в довольно скором времени умерла по официальной версии от тяжелой болезни, а по неофициальной – от последствий плохо сделанного криминального аборта. Совесть же Пьера осталась чиста.

Таким образом, месть может быть абсолютно разной. В некоторых случаях необходимо прощение, в других – забвение, но мне кажется, что лучшая месть – это ее отсутствие. Жизнь накажет обидчика сама.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #15: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Джерома Клапка Джерома: «В жизни каждого человека есть много такого, о чем лучше забыть»?

Джером Клапк Джером однажды сказал: «В жизни каждого человека есть много такого, о чем лучше забыть». Но я не совсем согласна с мнением известного английского писателя. Без сомнения, в жизни любого существуют события, которые так и хочется стереть из памяти, но что, как не эти моменты, формируют наш жизненный опыт, соответственно, вытачивая личность? Не совершая досадные промахи, нельзя научиться чему-либо, поэтому их не стоит забывать, а напротив, необходимо как можно лучше запомнить.

Достаточно вспомнить ошибки, совершенные героем рассказа М. А. Шолохова «Судьба человека». Если бы Андрей Соколов не обошелся бы так жестоко с женой Ириной, оттолкнув ее при прощании, кто знает, смог бы он понять, что надо заботиться о тех, кто рядом, пока это возможно? Может быть, именно поэтому сердце героя размягчилось настолько, что Андрей смог привязаться к сироте Ванюшке и полностью взять на себя роль отца мальчика.

В этом случае совершенная ошибка, не преданная забвению, помогла стать счастливыми нескольким людям.

О том, что любые неприятности, случившиеся с тобой, нельзя забывать, потому что они закаляют характер, писал и Б. Полевой в «Повести о настоящем человеке», главный герой которой, Алексей Мересьев, попал в крайне неприятную ситуацию: его самолет, сбитый врагами, упал в зимнем лесу. Лётчику при этом перебило ступни, и мужчина чудом сумел выбраться к людям. Ступни ампутировали, и Алексей, став инвалидом, впал в отчаяние, проклиная собственную судьбу. Но благодаря газетной заметке о летчике, оказавшемся в подобной ситуации, Мересьев переборол себя, долго тренировался и наконец смог не только встать на ноги, но даже танцевать и заново сесть за штурвал самолета.

И в этом случае мне не кажется, что всё произошедшее с Алексеем ему нужно выбросить из памяти, ведь это неприятная часть его жизни показала отчаявшемуся человеку, что ещё не всё потеряно, заставила его бороться с самим собой.

Таким образом, мне не кажется, что особенно неприятные моменты нужно предавать забвению, ведь они часть нашего жизненного опыта, показывающая, кто мы есть на самом деле.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #16: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Жана де Лабрюйера: «Умирает любовь от усталости, а хоронит её забвение»?

Жан де Лабрюйер однажды сказал: «Умирает любовь от усталости, а хоронит её забвение». Я не согласна с мнением знаменитого французского моралиста, потому что считаю, что поистине теплые чувства не сможет убить ничто, а вот страсть вполне может погибнуть, если пресытиться ею, устать от партнера, но с настоящей любовью окончательно распрощаться нельзя. Если сейчас человек не помнит о ней, это совершенно не значит, что забвение навсегда похоронило это чувство. И уж тем более не значит, что умерла любовь партнера.

Достаточно вспомнить рассказ И.А.Бунина «Темные аллеи», в котором стройный старик-военный Николай Алексеевич, оказавшись на незнакомом постоялом дворе, далеко не сразу узнал в темноволосой, ещё красивой не по возрасту хозяйке ту, которая когда-то волновала его сердце и которую он предал, когда уехал из дома, сделав выбор в пользу здравого смысла.

А не сердца. Бурная жизнь завертела героя, и если бы не эта встреча, возможно, он и не вспомнил бы девушку, едва не наложившую на себя руки из-за поступка любимого. Но забвение не смогло похоронить чувства Надежды: она так и не вышла замуж, потому что очень любила Николая Алексеевича.

Однако случается и так, что пресыщение партнером вполне может убить страсть. Как это произошло, например, в повести Н.С. Лескова «Очарованный странник», в которой один князь из военных сделал все, чтобы завоевать любовь цыганки Грушеньки, а добившись желаемого, быстро устал от ее необразованности и начал тяготиться отношениями. Когда же этот герой задумал поправить свое состояние выгодной женитьбой, выяснилось, что Грушенька забеременела, и князь запер ее в лесном доме под охраной трёх дюжих девиц. В этом случае вспыхнувшая страсть была убита усталостью князя, но, конечно, главной причиной гибели этого чувства была его несерьезность.

Таким образом, на мой взгляд, истинную любовь не уничтожит усталость и не похоронит забвение. Она вечна.

Источник: kritika24.ru

Сочинение #17: Забвению не подлежит

Многие молодые люди, сидя на уроках истории, обществознания или литературы и заучивая очередные даты давно прошедших событий, спрашивают себя: «Почему важно помнить уроки войны?». Тем, кто вырос в мирное время, не понять ценности этих воспоминаний и не проверить их достоверности. Однако в этой закономерности и кроется ответ на вопрос: о трагических страницах истории нужно знать, чтобы не повторять их впредь. Помня о цене победы и горечи поражения, люди не ввяжутся в новый вооруженный конфликт, ведь еще свежи будут нанесенные раны, сохранившиеся благодаря исторической памяти поколений. Об этом рассуждали многие писатели-гуманисты, к мнению которых стоит прислушаться читателям всех эпох и народов.

Например, Джордж Оруэлл в антиутопии «1984» изобразил пример, когда люди переписывали свою историю и забывали о войнах. Граждане Океании ежедневно получали искаженные сведения о войнах с Остазией и Евразией. Главный герой, Уинстон Смит, работал в Министерстве Правды и лично занимался фабрикацией очередных новостей с фронта. Противники Океании регулярно менялись, а вслед за ними менялась и история войны: вчерашний союзник объявлялся вечным врагом и обвинялся во всех бедах, а враги становились друзьями, но тоже ненадолго. В результате люди не могли извлечь никаких уроков из происходивших событий, поэтому война не прекращалась и служила вечным оправданием тирании, партийной догматики и нищеты. Забывая свое прошлое и воспринимая его искаженную версию, жители Океании ничего не могли изменить, ведь даже не задумывались над тем, что происходило. Их пример доказывает, что война, которую забывают, повторяется вновь и вновь, так как люди, не помнящие ужаса прошлых столкновений, не возражают против новых актов насилия.

Не менее интересный пример описал М. Шолохов в романе «Поднятая целина». Коммунисты, которым предстояло учредить колхоз в деревне «Гремячий Лог», вернулись с Гражданской войны ожесточенными и измученными. Каждый из них был готов без жалости искоренять контрреволюционные идеи и мстить тем, кто их продвигает. Однако именно безрадостный опыт военных лет помог Семену Давыдову, Макару Нагульнову и Андрею Разметнову оценить преимущества мирного разрешения конфликтов и начать жизнь заново. Так, Андрей Разметнов, жену которого изнасиловали и довели до суицида, смог пересилить гнев и пощадить семью того, кто это сделал. Он понимал, что его месть продлит войну, а значит, и страдания невинных людей. Вспомнив все и взвесив последствия своих действий, герой разомкнул порочный круг и сделал шаг к воссозданию мира в деревне. Семен Давыдов тоже пострадал во время боев за свои убеждения, но все же не нарушил закон и не стал «отыгрываться» на тех, кто когда-то поддерживал Белое движение. Он не хотел повторения войны и пытался избежать столкновения, разрешая все противоречия в ходе беседы, а не ссоры. Значит, память о войне и ее чудовищных последствиях способна научить людей быть добрее, терпимее и демократичнее. А ведь именно эти качества необходимы для профилактики вооруженных столкновений.

Таким образом, людям необходимо помнить уроки войны, чтобы не допустить повторения этих страшных событий. Память о кровопролитии учит нас быть более терпимыми и гуманными, заставляет прощать и отпускать обиду. Только осознав страдания и ущерб от вооруженного столкновения бойцов, мы будем делать все возможное, чтобы сохранить мир.

Источник: litrekon.ru

Сочинение #18: Забвению не подлежит

История страны, народа, семьи не подлежит забвению. Прошлое важно помнить, так как память является важнейшим свойством бытия, основой нравственности и национального самосознания. Сохраняя память прошлого, мы накапливаем добрый опыт. Только память, в противоположность забвению, позволяет соединить прошлое, настоящее и будущее, преодолеть время и смерть. Пока мы помним ушедших их жизни, они живут в нашем сознании. Нельзя забывать воинские и трудовые подвиги наших предков, боровшихся за светлое будущее, созидавших новый мир, в котором мы сейчас живём. Мы должны хранить память о Великой Отечественной войне, так как забвение подвига предков равносильно измене и предательству.

Уходят из жизни живые свидетели военных событий, но остаются произведения художественной литературы, которые помогают хранить память о «героях былых времён», о тех, кто защищал Родину, сражаясь с фашистами.
«Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого основана на реальных событиях и рассказывает о Герое Советского Союза Алексее Маресьеве. В произведении он носит фамилию Мересьев. Нельзя без восхищения читать о подвиге этого лётчика. В воздушном бою самолёт Алексея был подбит. За секунду до того, как боевая машина развалилась на части, пилота катапультой вырвало из сиденья. Падение смягчили деревья, но ноги героя были раздроблены. Восемнадцать суток полз лётчик по снежной равнине к своим по оккупированной территории. Его спасли партизаны, которые смогли переправить Мересьева на Большую Землю. Но началась гангрена, и ноги ампутировали. Преодолев отчаяние с помощью комиссара Воробьёва, герой решил добиться возвращения в строй. Он стал летать на истребителе, несмотря на протезы, участвовал в сражениях, бил врага, освобождая родную землю от фашистов. Подвиг этого человека невозможно забыть.
Как и многие участники Великой Отечественной войны, герой достоин уважения и восхищения, является гордостью нашей страны, примером для последующих поколений, его подвиг не подлежит забвению.

Не меньшего поклонения достоин и герой рассказа М. А. Шолохова «Судьба человека» Андрей Соколов. Он воплощает в себе лучшие черты нашего народа, который в годы войны не щадил себя, защищая родную землю. Ровесник века, в мирной жизни простой шофёр, он и в годы войны работал водителем, подвозил на позиции боевые снаряды. Однажды Соколов попал под артналёт, контуженный, потерял сознание и оказался в немецком плену. Тяжёлый физический труд, голод, издевательства вынес простой солдат и не утратил своего человеческого достоинства. Особенно это ярко проявилось в эпизоде допроса. Оказавшись в комендатуре перед начальником концлагеря Мюллером, Соколов готов был мужественно принять смерть. Он отказался пить за победу немецкого оружия. Выпив три стакана водки на голодный желудок за свою погибель, пленный солдат отказался от немецкой закуски, твёрдо решив доказать «фрицам», что и у него, русского солдата, есть своё человеческое достоинство. Побег из плена, страшное известие о гибели жены и двух дочек под бомбёжкой, героическая смерть сына, артиллерийского капитана, в День Победы в Берлине – все это события наполнили душу героя неизбывным страданием. Но после войны он нашёл в себе нравственные силы усыновить сироту Ваню, родители которого погибли.
Рассказ Шолохова можно считать прекрасным памятником советскому солдату, всему народу, который не щадил себя, сражаясь с величайшим злом в мире – фашизмом. Наш долг – помнить о подвиге нашего народа, не забывать тех, «кто уже не придёт никогда».

Нельзя забывать наше великое прошлое, героев нашей страны, которые подарили нам мирное небо. Мы не должны уподобляться тем «беспамятным» людям, которые проявляют неблагодарность по отношению к героям войны, пожертвовавшим своей жизнью ради счастья на земле. Нельзя проявлять безответственность по отношению к своим прадедам. Только память о прошлом позволяет нам совершать добрые поступки.

Источник: vopvet.ru

Источник

Тезисы

Война меняет образ жизни людей и принуждает их терпеть лишения.
Милосердие в годы войны является единственной силой, способной остановить лавину насилия.
Роль женщины на войне определяется обстоятельствами: если родина в опасности, даже представительницы слабого пола рискуют собой ради ее спасения.
Дети на войне переживают самые горькие минуты, ведь кровопролитие и голод отнимают у них семью, кров и возможность развиваться.
Героизм на войне — неотъемлемая часть любой победы.
Жестокость войны вынуждает людей терять человеческие ценности и ориентиры.
Как война меняет людей? Она принуждает их к насилию и снижает нравственную цену человеческой жизни до минимума. У такого агрессивного общества нет будущего.
Разрушительные последствия войны раздаются эхом спустя многие десятилетия после вооруженного конфликта.
Патриотизм в военные годы заслуживает уважения, ведь именно любовь к родине может остановить кровопролитие. Любовь побеждает смерть и имперские амбиции.

Аргументы

М. Шолохов, «Судьба человека». В собирательном образе Андрея Соколова автор изобразил диалектику души, поэтому мы видим, как война повлияла на жизнь героя, разрушив всю обыденность повседневной жизни. Соколов потерял всю свою семью в военные годы. Жена и две дочки погибли от обстрела, а единственный сын, с которым так жаждал увидеться герой, умер в День Победы. Пробыв в плену, госпитале, Андрей Соколов не сломался. Несмотря на все тяготы военной жизни, в нем не погас и огонь милосердия. Доказательством этому служит его решение усыновить сироту Ваню, он стал для него настоящим отцом. История Андрея Соколова является обобщающей для всей страны в годы войны, ведь тогда несчастье коснулось каждого человека, оставив неизгладимый отпечаток на его дальнейшей судьбе. Данное произведение считается примером сострадания, героизма, стойкости русского народа в годы Великой Отечественной войны.

И. Шмелёв, «Солнце мёртвых». Война, пожалуй, одно из страшнейших явлений и последствий человеческой деятельности во все времена. Сколько невинных жизней было унесено, когда две политические стороны не смогли прийти к единому решению, вынуждая простых граждан идти друг против друга? И. Шмелёв описывает ужас и реальные краски Гражданской войны на примере событий, разворачивающиеся в Крыму. Автор в произведении не занимал ни сторону «красных», ни сторону «белых», ведь выбор мало бы что изменил, обе стороны к тому моменту потеряли контроль над своей озлобленностью. Это была война против своих же соотечественников, бывших друзей, соседей. Автор показал, что в войне не было правых, ведь тогда в каждом солдате боролись добро и зло, слепая ненависть и здравый разум. «Останется ли человек самим собой или же пойдет на поводу животных инстинктов?» — именно этот вопрос автор задаёт читателю. Жестокость и правдивый характер войны без излишнего романтизма – именно эту картину и изобразил И. Шмелёв в своем произведении.

Алесь Адамович и Даниил Александрович Гранин «Блокадная книга». 900 мучительных дней город-герой Ленинград противостоял невзгодам погоды и немецких захватчиков. От прочитанных историй людей, прошедших этот путь, перехватывает дыхание. Авторы без цензуры изобразили все ужасы блокадного города. Голод, холод, смерть поглощают людей на каждом шагу. Лишь сила духа и вера побуждали горожан выживать и надеяться на окончание войны. Среди обстрелов и нечеловеческих условий горожане до последнего не теряли свои моральные качества, отдавали последние, в прямом смысле слова, крошки нуждающимся. Когда еды не оставалось, варили ремни. Люди падали посреди улицы от голода, засыпали и не просыпались от холода неотапливаемых домов. Авторы описывают жестокость, зверство, милосердие, героизм и стойкость людей в годы Великой Отечественной войны.

Б. Васильев «А зори здесь тихие…». Думаете, что война — это только мужское дело? К сожалению, она уравнивает всех людей перед смертью и болью: дети, женщины и мужчины гибнут под неистовыми ударами судьбы. Рита Осянина, Женя Комелькова, Лиза Бричкина, Соня Гурвич, Галя Четвертак – девушки, которые были готовы противостоять фашистам, отомстить за близких, защитить Родину. По сюжету старшине Васкову присылают девчат-зенитчиц, ведь на его участке боев нет, и от скуки спиваются все солдаты. Однако вскоре девушкам становится известно, что диверсанты из армии противника проходят именно по их территории. Девушки не струсили, напротив, из последних сил противостояли вооруженным солдатам, защищая однополчанок всеми возможными способами. Так, в нелёгком пути погибают все девушки, проявив героизм и патриотизм. Ценой своих жизней они предотвратили диверсию. Роль детей и женщин на войне нередко описывается в художественных книгах и фильмах военной эпохи. В годы Великой Отечественной войны каждый желал внести свой вклад на спасение Отчизны.

В. Катаев, «Сын полка». Ваня Солнцев – сирота, найденный в лесу русскими разведчиками. Солдаты отправляют мальчика в детдом, но Ваня сбегает оттуда и снова возвращается в батарею. Уже с ранних лет ребенок выразил желание стать полезным для своей малой Родины. Ване пришлось слишком рано повзрослеть, столкнувшись со смертью, насилием и войной лицом к лицу. Мальчик не думает о своей будущей жизни, для него на данном этапе стоит только одна цель – спасти родину. Однако капитан Енакиев, видя рвение ребенка, не может позволить себе отнять у него шанс на дальнейшую нормальную жизнь. Обманом мужчина перед последним боем отправляет Ваню в штаб, тем самым дав ему шанс на спасение. В годы Великой Отечественной войны каждый желал внести свой вклад в общую победу: как мужчины, так и женщины с детьми.

Б. Полевой, «Повесть о настоящем человеке». Война перечеркнула все надежды и мечты многих советских жителей. Так, примером тому служит главный герой произведения Б. Полевого — Алексей Мересьев. С юных лет маленький Леша мечтал стать летчиком и, казалось бы, его мечта осуществилась. Однако во время Великой Отечественной войны самолет Мересьева подбили немцы, и в ходе этого герой остался без ног. Алексей замкнулся в себе, но всё же, узнав о человеке, который управлял самолетом без ступни во время Первой Мировой войны, воодушевился и начал ежедневно трудиться и идти к своей цели. Ему удалось реабилитироваться, избавиться от чувства беспомощности и научиться жить заново. Война влечет за собой много разрушений, однако важно не сломиться под натиском обстоятельств и научиться жить заново.

Иаков Черноризец, «Сказание о Борисе и Глебе». Междоусобицы всегда несут за собой ряд негативных последствий, как для князей, так и для страны. Так, в борьбе за власть дети Владимира развязали войну за княжеский престол. Особую черствость проявил Святополк, который был готов даже на братоубийство. После пролития невинной крови Бориса и Глеба, Ярослав поднял свое войско против Святополка. После жестокого боя Ярослав одержал победу над противником, отомстил за смерть братьев и забрал себе великокняжеский престол. Борис и Глеб, отказавшиеся поднять оружие против родного брата, были возведены в лик Святых, Святополк же в погоне за властью потерял и семью, и свое спокойствие, и ту самую власть, ради которой он нарушил нравственные законы. Война всегда влечет за собой череду напрасных смертей и победу несправедливости.

Маргарет Митчелл, «Унесённые ветром». В романе Маргарет Митчелл описываются и кровопролитные годы Американской истории – война Севера и Юга. По окончанию войны был отменен рабовладельческий строй, однако последствия войны были не так радужны, как для воевавших на фронте, так и для женщин, оставшихся охранять свои дома. Скарлетт О’Хара — избалованный ребенок с непростым характером, именно такой видит её читатель с первых страниц романа, однако война вносит свои коррективы в жизнь и характер юной девушки. Во время битвы за Атланту Скарлетт принимает роды у жены своего возлюбленного, проходит в одиночестве путь к родному дому в Таре, однако, прибыв туда, она находит лишь разруху и нищету. Мать девушки умерла от тифа, а отец помешался рассудком. Теперь Скарлетт не до игр и развлечений. В миг она превращается в мужественную хозяйку дома и берет на себя хозяйство и заботу о всех близких. Её не смущает даже работа на плантациях. Скарлетт готова пойти на всё, несмотря на мнение и осуждение окружающих. Война заставляет ее ускорить процесс взросления и изменить свои жизненные приоритеты.

Л. Толстой, «Война и мир». Патриотизм для героев романа Л.Н. Толстого воспринимается индивидуально и выражается по-своему у каждого персонажа. Так, например, ложный патриотизм Анны Павловны Шерер и её светского окружения выражается в бессмысленных разговорах на балах и встречах в то время, когда солдаты отдают свою жизнь за Отчизну. Антиподом являются другие дворяне — деятельные, смелые, любящие свою страну. Андрей Болконский, желавший познать вкус славы, отдает свою жизнь в Бородинском сражении. Путь Николая Ростова продолжился и после войны, но ей он дал лучшие годы жизни. Они осознанно участвовали в военных действиях, понимая, что на кону стоит судьба России. Это и является истинным патриотизмом. Вера и преданность своей Родине выражается не громкими словами и рассуждениями, а реальными действиями и поступками.

М. Шолохов, «Тихий Дон». Гражданская война нанесла сильнейший удар по судьбам Мелеховых. Им пришлось столкнуться с предательством, потерей близких и изменой. Дружба Петра Мелехова и Михаила Кошевого не прошла испытания войны. Миша, несмотря на то, что перед ним стоял друг детства, отец крестника, поднял пистолет и убил товарища. Причина тому до безумия глупа и нелепа – различие политических взглядов и цвет на рукаве. Новая власть завладела разумом Кошевого, и он разграничил понятия «свой» — «чужой». Для него стали чужды моральные качества и ценности, свойственные его народу. Вкус и азарт войны вытеснили из него прежние преданность в дружбе и уважение к согражданам. Так, война может показать свету и противоположную, темную сторону человека, который уже никогда не станет прежним.

Источник

ОН УБИЛ МОЮ СОБАКУ (Юрий Яковлев)
(1)Он стоял на пороге директорского кабинета, и руку ему оттягивал большой чёрный портфель в белых трещинках. (2)Кожаная ручка оторвана, держится на одном ушке, и портфель достаёт почти до полу.
(3)Директор школы оглядывал мальчика и мучительно пытался вспомнить, за какие грехи вызван к нему этот очередной посетитель. (4)Разбил лампочку или заехал кому-нибудь в нос? (5)Разве всё запомнишь.
(6)– Подойди сюда и сядь… (7)Что у тебя за история?
(8)Таборка посмотрел на директора и спросил:
(9)– Это вы про собаку?
(10)– Про собаку.
(11)– Я боялся, что с ней что-нибудь случится, и привёл её в школу. (12)В живой уголок. (13)Туда берут ужей и золотых рыбок.
(14)А собаку не взяли. (15)Что она, глупее этих ужей?
(16)– И ты привёл её в класс? (17)Теперь директор вспомнил, за что приглашён к нему этот возмутитель спокойствия. (18)И ждал только подходящего момента, чтобы обрушить свои громы на эту круглую, давно не стриженную голову.
(19)– Всё? — спросил директор.
(20)– Нет, — сказал мальчик, — мы ещё были в милиции.
(21)Час от часу не легче! (22)Директор с шумом придвинул кресло к столу.
(23)– Как ты очутился в милиции?
(24)Таборка не вспыхнул и не заволновался, он заговорил сразу, без заминки:
(25)– Моя собака не кусалась. (26)Не то что собаки, которые живут за большими заборами и вечно скалят зубы. (27)Их чёрные носы смотрят из-под ворот, как двустволки. (28)А моя собака махала хвостиком. (29)Она была белой, и над глазами у неё два рыжих треугольника. (30)Вместо бровей…
(31)Мальчик говорил спокойно, почти монотонно. (32)Слова, как круглые ровные шарики, катались одно за другим.
(33)– И женщину она не кусала. (34)Она играла и ухватила её за пальто. (35)Но женщина рванулась в сторону, и пальто порвалось. (36)Она думала, что моя собака кусается, и закричала.
(37)Меня повели в милицию, а собака бежала рядом.
(38)Мальчик поднял глаза на директора: рассказывать дальше? (39)Директор сидел на кончике своего кресла и грудью навалился на стол. (40)Глаза его прищурились, как будто он целился. (41)Они не видели ничего, кроме Таборки.
(42)– В милиции нас продержали два часа. (43)Но в милиции не убили собаку. (44)Там один, с усами, даже погладил её и дал ей сахару… (45)Оказывается, собаке полагается номер и намордник. (46)По правилам. (47)Но когда я нашёл мою собаку, у неё не было ни номера, ни намордника. (48)У неё вообще ничего не было. (49)– Где ты нашёл её?
(50)– В посёлке. (51)Хозяева переехали в город, а собаку бросили. (52)Она бегала по улицам, всё искала хозяев.
(53)– Заведут собаку, а потом бросят!
(54)Эти слова вырвались у директора, и он вдруг почувствовал, что после них уже не сможет ударить кулаком по столу. (55)Мальчик не ухватился за его слова. (56)Он неожиданно возразил:
(57)– Они бросили собаку, но не убили. (58)А я наткнулся на неё. (59)Отдал ей свой завтрак, и с тех пор она не отходила от меня.
(60)Таборка неожиданно умолкал и так же неожиданно начинал говорить, словно часть мыслей оставлял при себе, а часть высказывал вслух.
(61)– Когда я в первый раз привёл собаку домой, он был в отъезде. (62)Мама сказала: (63)«От собаки одна только грязь!» (64)Какая грязь может быть от собаки? (65)От собаки одна радость. (66)Потом мама сказала: (67)«Я твоей собакой заниматься не буду. (68)Занимайся сам!» (69)Так я для того и взял собаку, чтобы заниматься самому.
(70)Таборка не отрывал глаз от пепельницы, а директор скрестил пальцы и положил их под щеку и не спускал с мальчика прищуренных глаз.
(71)– А потом приехал он и выгнал собаку. (72)Чем ему помешала собака?.. (73)Я не мог выгнать собаку. (74)Её один раз уже выгоняли. (75)Я поселил её в сарае. (76)Там было темно и скучно. (77)Я всё время думал о своей собаке. (78)Даже ночью просыпался: может быть, ей холодно и она не спит? (79)А может быть, она боится темноты?.. (80)Это, конечно, ерунда: собака ничего не боится! (81)В школе я тоже думал о ней, ждал, когда кончатся уроки: её завтрак лежал у меня в портфеле… (82)Потом он заплатил штраф за порванное пальто и выгнал собаку из сарая. (83)Я привёл её в школу. (84)Мне некуда было её деть.
(85)Теперь слова мальчика уже не были круглыми шариками.
(86)Они стали шершавыми и угловатыми и с трудом вырывались наружу.
(87)– Я не знал, что он задумал убить мою собаку. (88)Меня тогда не было. (89)Он подозвал её и выстрелил ей в ухо.
(90)В комнате стало тихо. (91)Как после выстрела. (92)И долгое время ни мальчик, ни директор не решались прервать молчание.
(93)Директор подошёл к мальчику и наклонился к нему:
(94)– Ты можешь помириться с отцом?
(95)– Я с ним не ссорился.
(96)– Он тебя когда-нибудь бил?
(97)– Не помню.
(98)– Обещай мне, что ты помиришься с отцом.
(99)– Я буду отвечать на его вопросы… (100)Пока не вырасту.
(101)– А что ты будешь делать, когда вырастешь?
(102)– Я буду защищать собак.
(По Ю. Яковлеву)

Я ПОЗДНО ПОНЯЛ… Елизавета Ауэрбах, из цикла «Маленькие рассказы»

Мать моя была худенькая маленькая женщина с очень мягким и веселым характером. Ее все любили. А она любила меня, для меня жила и работала. Рано овдовев, так и не вышла замуж. Я хорошо помню, как она в первый раз повела меня в школу. Мы с ней очень волновались. Во дворе школы было очень много взрослых, и все они держались за своих детей. Когда ребятам велели построиться в шеренгу, родители построились вместе с ними. Кудрявый учитель, улыбаясь, сказал: «Взрослые, отойдите, школьники пойдут в классы без вас». Мать, разжав мою руку, сказала: «Не плачь, возьми себя в руки, ты же мужчина» — и подтолкнула меня. Но я очень быстро освоился в новой обстановке и заявил, что буду ходить в школу самостоятельно, и мать по телефону сказала подруге: «Он стал совсем взрослым, в школу ходит один и послал кошку к чертовой бабушке».

Помню, в четвертом классе одна девочка подарила мне живую черепаху. Мне никто никогда не дарил черепах, и я очень полюбил эту девочку. Я сделал ей из коры чернильницу в подарок, но она отдала эту чернильницу другой девочке, сказав, что это не чернильница, а «бузня». Дома я, не выдержав, разревелся и рассказал все матери. «Знаешь,— сказала она,— со мной однажды так же было. Это очень больно, и я тоже плакала, но я женщина, мне простительно, а ты мужчина, возьми себя в руки». Мне стало легче, и я сразу разлюбил эту капризную девчонку.

Своего отца я не помню, мать одна воспитывала меня. И я не задумывался, легко ей или трудно. Мы дружно и весело жили. Она работала, я учился, в свободное время мы ходили на лыжах, в театр, а по вечерам любили мечтать о будущем. Она мечтала, что у меня будет сильный характер, и что я буду писателем, а я о том, как буду иметь постоянный пропуск в кино.

Так было до девятого класса. Тут, как говорила мать, меня подменили. Может быть, это случилось потому, что у меня появились новые товарищи, которым мне хотелось подражать, но я думаю, что сваливать все на товарищей не стоит. Мне было 16 лет, и кое-что я уже соображал.

Я стал вести самостоятельную жизнь. Это выражалось в том, что я поздно приходил домой, стал плохо заниматься, научился курить и перестал смотреть матери в глаза. Однажды я, возвращаясь в три часа ночи, заметил около своих ворот маленькую фигурку матери. От стыда, что она не спит из-за меня, что сейчас она увидит, что я выпил, я прошел мимо, будто не узнал ее.

После десятилетки я в институт не попал, так как, ведя самостоятельный образ жизни, в сущности, не занимался. Я пошел работать. У меня появились собственные деньги, но я отдал матери только первую получку.

Однажды я заметил у нее на столике валидол, но я никогда не слышал, чтобы она жаловалась на сердце. Соседи находили, что она в последнее время страшно изменилась, но я, видя ее каждый день, этого не замечал, вернее, не хотел замечать.

Так прошел год, наступила весна, и мать стала уговаривать меня готовиться к экзаменам. Я понимал, что она права, но у меня было маловато воли. Наступил май. Встретил я его хорошо. Два дня праздника с компанией собирались у меня. Мама, все нам приготовив, уходила к подруге. Третьего я уехал с ребятами за город. Уезжая, забыл оставить матери записку, что не приду ночевать.

Пришел домой я четвертого после работы, но ее уже не застал: она умерла третьего вечером, когда в квартире никого не было.

С компанией, которая не нравилась моей матери, я сразу порвал. Настоящих друзей среди них не было, я это сделал без всякого сожаления. Не бросая работы, я стал готовиться к экзаменам и осенью, сдав все на пятерки, внезапно понял, что радость, которой не с кем поделиться, теряет свою прелесть.

На втором курсе я очень подружился с одним студентом. Олег был серьезным и добродушным парнем. Глядя на него, я думал, что он понравился бы моей маме. Воспитанник детдома, он сохранил только смутные воспоминания о своих родителях, которых потерял в раннем детстве.

Я чувствовал страшную потребность рассказать ему все о своей матери, о нашей замечательной жизни до последних двух лет, о том, как я мучил ее и потерял. Слушая меня, Олег становился все строже и суровее, один раз он сквозь зубы процедил: «Подлец!» А я, рассказывая, вдруг ясно понял, что для того, чтобы убить человека, совсем не надо хотеть его убить,— это можно делать каждый день равнодушно, не понимая, чем это может окончиться. Я понял это слишком поздно.

Обычно, когда мы сидели с Олегом у меня, я потом провожал его до метро. В этот вечер он сухо сказал: «Не провожай». Я чувствовал, что могу потерять друга. Больше всего в этот вечер мне хотелось услышать слова: «Не плачь, возьми себя в руки, ты же мужчина».

Через неделю Олег подошел ко мне. «У меня к тебе просьба,— сказал он,— напиши все, что ты мне сказал. Так, как рассказал, так и напиши. Твоя мама хотела, чтобы ты писал, попробуй для нее…»

Та, кому я посвятил этот рассказ, никогда его не прочтет и не узнает, что я всю жизнь буду стараться стать таким, как она хотела,— я взял себя в руки, ведь я — мужчина.

БОРИС ЕКИМОВ «ГОВОРИ, МАМА, ГОВОРИ»

По утрам теперь звонил телефон-мобильник. Черная коробочка оживала:

загорался в ней свет, пела веселая музыка и объявлялся голос дочери, словно рядом она:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец! Вопросы и пожелания? Замечательно! Тогда целую. Будь-будь!

Коробочка тухла, смолкала. Старая Катерина дивилась на нее, не могла привыкнуть. Такая вроде малость — спичечный коробок. Никаких проводов. Лежит-лежит — и вдруг заиграет, засветит, и голос дочери:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Не надумала ехать? Гляди… Вопросов нет? Целую. Будь-будь!

А ведь до города, где дочь живет, полторы сотни верст. И не всегда легких, особенно в непогоду.

Но в год нынешний осень выдалась долгая, теплая. Возле хутора, на окрестных курганах, порыжела трава, а тополевое да вербовое займище возле Дона стояло зеленым, и по дворам по-летнему зеленели груши да вишни, хотя по времени им давно пора отгореть рдяным да багровым тихим пожаром.

Птичий перелет затянулся. Неспешно уходила на юг казарка, вызванивая где-то в туманистом, ненастном небе негромкое онг-онг… онг-онг…

Да что о птице говорить, если бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста, но еще проворная старушка, никак не могла собраться в отъезд.

— Кидаю умом, не накину… — жаловалась она соседке. — Ехать, не ехать?.. А может, так и будет тепло стоять? Гутарят по радио: навовсе поломалась погода. Ныне ведь пост пошел, а сороки ко двору не прибились. Тепло-растепло. Туды-сюды… Рождество да Крещенье. А там пора об рассаде думать. Чего зря и ехать, колготу разводить.

Соседка лишь вздыхала: до весны, до рассады было еще ох как далеко.

Но старая Катерина, скорее себя убеждая, вынимала из пазухи еще один довод — мобильный телефон.

— Мобила! — горделиво повторяла она слова городского внука. — Одно слово — мобила. Нажал кнопку, и враз — Мария. Другую нажал — Коля. Кому хочешь жалься. И чего нам не жить? — вопрошала она. — Зачем уезжать? Хату кидать, хозяйство…

Этот разговор был не первый. С детьми толковала, с соседкой, но чаще сама с собой.

Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. Одно дело — возраст: трудно всякий день печку топить да воду носить из колодца. По грязи да в гололед. Упадешь, расшибешься. И кто поднимет?

Хутор, еще недавно людный, с кончиной колхоза разошелся, разъехался, вымер. Остались лишь старики да пьянь. И хлеб не возят, про остальное не говоря. Тяжело старому человеку зимовать. Вот и уезжала к своим.

Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. Куда девать малую живность: Тузика, кошку да кур? Распихивать по людям?.. И о хате душа болит. Пьянчуги залезут, последние кастрюлешки упрут.

Да и не больно весело на старости лет новые углы обживать. Хоть и родные дети, но стены чужие и вовсе другая жизнь. Гостюй да оглядывайся.

Вот и думала: ехать, не ехать?.. А тут еще телефон привезли на подмогу — «мобилу». Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. Обычно звонила дочь из города, по утрам.

Запоет веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет. Поначалу старой Катерине казалось, что там, словно в малом, но телевизоре, появится лицо дочери. Объявлялся лишь голос, далекий и ненадолго:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец. Вопросы есть? Вот и хорошо. Целую. Будь-будь.

Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла.

В первые дни старая Катерина лишь дивилась такому чуду. Прежде на хуторе был телефон в колхозной конторе. Там все привычно: провода, черная большая трубка, долго можно говорить. Но тот телефон уплыл вместе с колхозом. Теперь появился «мобильный». И то слава богу.

— Мама! Слышишь меня?! Живая-здоровая? Молодец. Целую.

Не успеешь и рта раскрыть, а коробочка уж потухла.

— Это что за страсть такая… — ворчала старая женщина. — Не телефон, свиристелка. Прокукарекал: будь-будь… Вот тебе и будь. А тут…

А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чем рассказать хотелось.

— Мама, слышишь меня?

— Слышу, слышу… Это ты, доча? А голос будто не твой, какой-то хрипавый. Ты не хвораешь? Гляди одевайся теплей. А то вы городские — модные, платок пуховый повяжи. И нехай глядят. Здоровье дороже. А то я ныне сон видала, такой нехороший. К чему бы? Вроде на нашем подворье стоит скотиняка. Живая. Прямо у порога. Хвост у нее лошадиный, на голове — рога, а морда козиная. Это что за страсть? И к чему бы такое?

— Мама, — донеслось из телефона строгое. — Говори по делу, а не про козиные морды. Мы же тебе объясняли: тариф.

— Прости Христа ради, — опомнилась старая женщина. Ее и впрямь упреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче, о самом главном.

Но что оно в жизни главное? Особенно у старых людей… И в самом деле ведь привиделась ночью такая страсть: лошадиный хвост и козья страшенная морда.

Вот и думай, к чему это? Наверное, не к добру.

Снова миновал день, за ним — другой. Старой женщины жизнь катилась привычно: подняться, прибраться, выпустить на волю кур; покормить да напоить свою малую живность да и самой чего поклевать. А потом пойдет цеплять дело за дело. Не зря говорится: хоть и дом невелик, а сидеть не велит.

Просторное подворье, которым когда-то кормилась немалая семья: огород, картофельник, левада. Сараи, закуты, курятник. Летняя кухня-мазанка, погреб с выходом. Плетневая городьба, забор. Земля, которую нужно копать помаленьку, пока тепло. И дровишки пилить, ширкая ручною пилой на забазье. Уголек нынче стал дорогущий, его не укупишь.

Помаленьку да полегоньку тянулся день, пасмурный, теплый. Онг-онг… онг-онг… — слышалось порой. Это казарка уходила на юг, стая за стаей. Улетали, чтобы весной вернуться. А на земле, на хуторе было по-кладбищенски тихо. Уезжая, сюда люди уже не возвращались ни весной, ни летом. И потому редкие дома и подворья словно расползались по-рачьи, чураясь друг друга.

Прошел еще один день. А утром слегка подморозило. Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком куржаке — белом пушистом инее. Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище.

Неловко начался день, да так и пошел не в лад.

Как всегда поутру, засветил и запел телефон мобильный.

— Здравствуй, моя доча, здравствуй. Одно лишь звание, что — живая. Я ныне так вдарилась, — пожаловалась она. — Не то нога подыграла, а может, склизь. Где, где… — подосадовала она. — Во дворе. Воротца пошла отворять, с ночи. А тама, возля ворот, там грушина-черномяска. Ты ее любишь. Она сладимая. Я из нее вам компот варю. Иначе бы я ее давно ликвидировала. Возля этой грушины…

— Мама, — раздался в телефоне далекий голос, — конкретней говори, что случилось, а не про сладимую грушину.

— А я тебе о чем и толкую. Тама корень из земли вылез, как змеюка. А я шла не глядела. Да тут еще глупомордая кошка под ноги суется. Этот корень… Летось Володю просила до скольких разов: убери его Христа ради. Он на самом ходу. Черномяска…

— Мама, говори, пожалуйста, конкретней. О себе, а не о черномяске. Не забывай, что это — мобильник, тариф. Что болит? Ничего не сломала?

— Вроде бы не сломала, — все поняла старая женщина. — Прикладаю капустный лист.

На том и закончился с дочерью разговор. Остальное самой себе пришлось досказывать: «Чего болит, не болит… Все у меня болит, каждая косточка. Такая жизнь позади…»

И, отгоняя горькие мысли, старая женщина занялась привычными делами во дворе и в доме. Но старалась больше толочься под крышей, чтобы еще не упасть. А потом возле прялки уселась. Пушистая кудель, шерстяная нить, мерное вращенье колеса старинной самопряхи. И мысли, словно нить, тянутся и тянутся. А за окном — день осенний, словно бы сумерки. И вроде зябко. Надо бы протопить, но дровишек — внатяг. Вдруг и впрямь зимовать придется.

В свою пору включила радио, ожидая слов о погоде. Но после короткого молчания из репродуктора донесся мягкий, ласковый голос молодой женщины:

— Болят ваши косточки?..

Так впору и к месту были эти душевные слова, что ответилось само собой:

— Болят, моя доча…

— Ноют руки и ноги?.. — словно угадывая и зная судьбу, спрашивал добрый голос.

— Спасу нет… Молодые были, не чуяли. В доярках да в свинарках. А обувка — никакая. А потом в резиновые сапоги влезли, зимой и летом в них. Вот и нудят…

— Болит ваша спина… — мягко ворковал, словно завораживая, женский голос.

— Заболит, моя доча… Век на горбу таскала чувалы да вахли с соломой. Как не болеть… Такая жизнь…

Жизнь ведь и вправду нелегкой выдалась: война, сиротство, тяжкая колхозная работа.

Ласковый голос из репродуктора вещал и вещал, а потом смолк.

Старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Овечка глупая… Чего ревешь?..» Но плакалось. И от слез вроде бы стало легче.

И тут совсем неожиданно, в обеденный неурочный час, заиграла музыка и засветил, проснувшись, мобильный телефон. Старая женщина испугалась:

— Доча, доча… Чего случилось? Не заболел кто? А я всполохнулась: не к сроку звонишь. Ты на меня, доча, не держи обиду. Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. Но я ведь взаправду чуток не убилась. Тама, возля этой дулинки… — Она опомнилась: — Господи, опять я про эту дулинку, прости, моя доча…

Издалека, через многие километры, донесся голос дочери:

— Говори, мама, говори…

— Вот я и гутарю. Ныне какая-то склизь. А тут еще эта кошка… Да корень этот под ноги лезет, от грушины. Нам, старым, ныне ведь все мешает. Я бы эту грушину навовсе ликвидировала, но ты ее любишь. Запарить ее и сушить, как бывалоча… Опять я не то плету… Прости, моя доча. Ты слышишь меня?..

В далеком городе дочь ее слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. Увидела, но почуяла вдруг, как все это зыбко и ненадежно: телефонная связь, видение.

— Говори, мама… — просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвется и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь. — Говори, мама, говори…

Бумажная победа

(1)У Гени от рождения было неладно с ногами, и он ходил странной, подскакивающей походкой.

(2)Он вышел во двор, едва оправившись после весенне-зимних болезней. (3)И воздух, и земля — всё было разбухшим и переполненным, а особенно голые деревья, готовые с минуты на минуту взорваться мелкой блестящей счастливой листвой.

(4)Геня стоял посреди двора, радуясь теплу.

(5)Первый ком земли упал рядом с мальчиком, брызги грязи тяжело шлёпнулись на лицо.

(6)Второй комок попал в спину, а третьего он не стал дожидаться, пустился вприпрыжку к своей двери. (7)Вдогонку, как звонкое копьё, летел самодельный стишок:

— Генька хромой, сопли рекой!

(8)Он оглянулся: кидался Колька Клюквин, кричали девчонки, а позади них стоял тот, ради которого они старались, — враг всех, кто не был у него на побегушках, кто его не боялся, — ловкий и бесстрашный Женька Айтыр.

(9)…Вечером, когда Геня спал, мать и бабушка долго сидели за столом.

(10)— Почему? (11)Почему они его всегда обижают? — горьким шёпотом спросила, наконец, бабушка.

(12)— Я думаю, надо пригласить их в гости, к Гене на день рождения, — ответила мать.

(13)— Ты с ума сошла, — испугалась бабушка, — это же не дети, это бандиты.

(14)— Я не вижу другого выхода, — хмуро отозвалась мать.

(15)Накануне дня рождения мать сказала Гене, что устроит ему настоящий праздник.

(16)— Позови из класса кого хочешь и из двора, — предложила она.

(17)— Я никого не хочу. (18)Не надо, мама, — попросил Геня.

(19)Вечером мать вышла во двор и сама пригласила ребят.

(20)К четырём часам на раздвинутом столе стоял мелко нарезанный винегрет, жареный картофель с селёдкой, были испечены румяные пирожки с рисом.

(21)Геня старался не думать о том, как сейчас в его дом ворвутся враги… (22)Казалось, что он совершенно поглощён своим любимым занятием: он складывал из газеты кораблик с парусом.

(23)Он был мастером этого бумажного искусства. (24)Тысячи дней своей жизни Геня проводил в постели. (25)Болезни он терпеливо переносил, загибая уголки и расправляя сгибы бумажных листов, придумывая много удивительных вещей…

(26)Гости пришли ровно в четыре, всей гурьбой. (27)Белёсые сестрички поднесли большой букет жёлтых одуванчиков. (28)Прочие пришли без подарков. (29)После обеда мать предложила:

Давайте поиграем в фанты.

(30)Она объяснила, как играть, но оказалось, что ни у кого нет фантов. (31)Айтыр положил на стол недоделанный Геней бумажный кораблик и приглушённо сказал:

Это будет мой фант.

(32)Геня придвинул его к себе и несколькими движениями завершил постройку.

(33)— Геня, сделай девочкам фанты, — попросила мать, принесла и положила на стол бумагу.

(34)Геня, взяв лист, мгновение подумал и сделал продольный сгиб…

(35)Детские головы склонились над столом.

(З6)Лодка… кораблик… кораблик с парусом… стакан… солонка… хлебница… рубашка…

(37)Он едва успевал сделать последнее движение, как готовую вещь немедленно выхватывала ожидающая рука.

(38)Все забыли и думать про игру. (39)Они тянули к нему руки, и он раздавал им свои бумажные чудеса, и все улыбались, и все его благодарили. (40)Такое чувство он испытывал только во сне.

Он был счастлив. (42)Они восхищались его чепуховым талантом, которому сам он не придавал никакого значения. (43)Он словно впервые увидел их лица: они были совершенно не злые…

(44)Айтыр распустил кораблик и пытался сделать заново, а когда не получилось, подошёл к Гене и, впервые в жизни обратившись к нему по имени, попросил:

— Гень, посмотри-ка, а дальше как…

(45)Мать мыла посуду, улыбаясь и роняя слёзы в мыльную воду.

(46)Счастливый мальчик раздаривал бумажные игрушки…

(По Л. Улицкой)

Старый повар. Константин Паустовский

В один из зимних вечеров 1786 года на окраине Вены в маленьком деревянном доме умирал слепой старик — бывший повар графини Тун. Собственно говоря, это был даже не дом, а ветхая сторожка, стоявшая в глубине сада. Сад был завален гнилыми ветками, сбитыми ветром. При каждом шаге ветки хрустели, и тогда начинал тихо ворчать в своей будке цепной пёс. Он тоже умирал, как и его хозяин, от старости и уже не мог лаять.

Несколько лет назад повар ослеп от жара печей. Управляющий графини поселил его с тех пор в сторожке и выдавал ему время от времени несколько флоринов.

Вместе с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. Всё убранство сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, фаянсовая посуда, покрытая трещинами, и, наконец, клавесин — единственное богатство Марии.

Клавесин был такой старый, что струны его пели долго и тихо в ответ в ответ на все возникавшие вокруг звуки. Повар, смеясь, называл клавесин «сторожем своего дома». Никто не мог войти в дом без того, чтобы клавесин не встретил его дрожащим, старческим гулом.

Когда Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху, старик сказал:

— Я всегда не любил священников и монахов. Я не могу позвать исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть.

— Что же делать? — испуганно спросила Мария.

— Выйди на улицу, — сказал старик, — и попроси первого встречного зайти в наш дом, чтобы исповедать умирающего. Тебе никто не откажет.

— Наша улица такая пустынная… — прошептала Мария, накинула платок и вышла.

Она пробежала через сад, с трудом открыла заржавленную калитку и остановилась. Улица была пуста. Ветер нёс по ней листья, а с тёмного неба падали холодные капли дождя.

Мария долго ждала и прислушивалась. Наконец ей показалось, что вдоль ограды идёт и напевает человек. Она сделала несколько шагов ему навстречу, столкнулась с ним и вскрикнула. Человек остановился и спросил:

— Кто здесь?

Мария схватила его за руку и дрожащим голосом передала просьбу отца.

— Хорошо, — сказал человек спокойно. — Хотя я не священник, но это всё равно. Пойдёмте.

Они вошли в дом. При свече Мария увидела худого маленького человека. Он сбросил на скамейку мокрый плащ. Он был одет с изяществом и простотой — огонь свечи поблёскивал на его чёрном камзоле, хрустальных пуговицах и кружевном жабо.

Он был ещё очень молод, этот незнакомец. Совсем по-мальчишески он тряхнул головой, поправил напудренный парик, быстро придвинул к кровати табурет, сел и, наклонившись, пристально и весело посмотрел в лицо умирающему.

— Говорите! — сказал он. — Может быть, властью, данной мне не от бога, а от искусства, которому я служу, я облегчу ваши последние минуты и сниму тяжесть с вашей души.

— Я работал всю жизнь, пока не ослеп, — прошептал старик. — А кто работает, у того нет времени грешить. Когда заболела чахоткой моя жена — её звали Мартой — и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства и приказал кормить её сливками и винными ягодами и поить горячим красным вином, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое блюдо, разбил его на куски и продал. И мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать ни пылинки с чужого стола.

— А кто-нибудь из слуг графини пострадал за это? — спросил незнакомец.

— Клянусь, сударь, никто, — ответил старик и заплакал. — Если бы я знал, что золото не поможет моей Марте, разве я мог бы украсть!

— Как вас зовут? — спросил незнакомец.

— Иоганн Мейер, сударь.

— Так вот, Иоганн Мейер, — сказал незнакомец и положил ладонь на слепые глаза старика, — вы невинны перед людьми. То, что вы совершили, не есть грех и не является кражей, а, наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви.

— Аминь! — прошептал старик.

— Аминь! — повторил незнакомец. — А теперь скажите мне вашу последнюю волю.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь позаботился о Марии.

— Я сделаю это. А еще чего вы хотите?

Тогда умирающий неожиданно улыбнулся и громко сказал:

— Я хотел бы ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. Увидеть солнце и этот старый сад, когда он зацветет весной. Но это невозможно, сударь. Не сердитесь на меня за глупые слова. Болезнь, должно быть, совсем сбила меня с толку.

— Хорошо, — сказал незнакомец и встал. — Хорошо, — повторил он, подошёл к клавесину и сел перед ним на табурет. — Хорошо! — громко сказал он в третий раз, и внезапно быстрый звон рассыпался по сторожке, как будто на пол бросили сотни хрустальных шариков.

— Слушайте,- сказал незнакомец. — Слушайте и смотрите.

Он заиграл. Мария вспоминала потом лицо незнакомца, когда первый клавиш прозвучал под его рукой. Необыкновенная бледность покрыла его лоб, а в потемневших глазах качался язычок свечи.

Клавесин пел полным голосом впервые за многие годы. Он наполнял своими звуками не только сторожку, но и весь сад. Старый пёс вылез из будки, сидел, склонив голову набок, и, насторожившись, тихонько помахивал хвостом. Начал идти мокрый снег, но пёс только потряхивал ушами.

— Я вижу, сударь! — сказал старик и приподнялся на кровати. — Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. Это было зимой, в горах. Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась. Смеялась, — повторил он, прислушиваясь к журчанию струн.

Незнакомец играл, глядя в чёрное окно.

— А теперь, — спросил он, — вы видите что-нибудь?

Старик молчал, прислушиваясь.

— Неужели вы не видите, — быстро сказал незнакомец, не переставая играть, — что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. По-моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. Вы видите: первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё поднимается пар. Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом. А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц уже летят на север над нашей старой Веной.

— Я вижу всё это! — крикнул старик.

Тихо проскрипела педаль, и клавесин запел торжественно, как будто пел не он, а сотни ликующих голосов.

— Нет, сударь, — сказала Мария незнакомцу, — эти цветы совсем не похожи на тюльпаны. Это яблони распустились за одну только ночь.

— Да, — ответил незнакомец, — это яблони, но у них очень крупные лепестки.

— Открой окно, Мария, — попросил старик.

Мария открыла окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Незнакомец играл очень тихо и медленно.

Старик упал на подушки, жадно дышал и шарил по одеялу руками. Мария бросилась к нему. Незнакомец перестал играть. Он сидел у клавесина не двигаясь, как будто заколдованный собственной музыкой.

Мария вскрикнула. Незнакомец встал и подошёл к кровати. Старик сказал, задыхаясь:

— Я видел всё так ясно, как много лет назад. Но я не хотел бы умереть и не узнать… имя. Имя!

— Меня зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — ответил незнакомец.

Мария отступила от кровати и низко, почти касаясь коленом пола, склонилась перед великим музыкантом.

Когда она выпрямилась, старик был уже мёртв. Заря разгоралась за окнами, и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.

МАЛЬЧИК У ХРИСТА НА ЕЛКЕ

Но я романист, и, кажется, одну «историю» сам сочинил. Почему я пишу: «кажется», ведь я сам знаю наверно, что сочинил, но мне все мерещится, что это где-то и когда-то случилось, именно это случилось как раз накануне рождества, в каком-то огромном городе и в ужасный мороз.

Мерещится мне, был в подвале мальчик, но еще очень маленький, лет шести или даже менее. Этот мальчик проснулся утром в сыром и холодном подвале. Одет он был в какой-то халатик и дрожал. Дыхание его вылетало белым паром, и он, сидя в углу на сундуке, от скуки нарочно пускал этот пар изо рта и забавлялся, смотря, как он вылетает. Но ему очень хотелось кушать. Он несколько раз с утра подходил к нарам, где на тонкой, как блин, подстилке и на каком-то узле под головой вместо подушки лежала больная мать его. Как она здесь очутилась? Должно быть, приехала с своим мальчиком из чужого города и вдруг захворала. Хозяйку углов захватили еще два дня тому в полицию; жильцы разбрелись, дело праздничное, а оставшийся один халатник уже целые сутки лежал мертво пьяный, не дождавшись и праздника. В другом углу комнаты стонала от ревматизма какая-то восьмидесятилетняя старушонка, жившая когда-то и где-то в няньках, а теперь помиравшая одиноко, охая, брюзжа и ворча на мальчика, так что он уже стал бояться подходить к ее углу близко. Напиться-то он где-то достал в сенях, но корочки нигде не нашел и раз в десятый уже подходил разбудить свою маму. Жутко стало ему, наконец, в темноте: давно уже начался вечер, а огня не зажигали. Ощупав лицо мамы, он подивился, что она совсем не двигается и стала такая же холодная, как стена. «Очень уж здесь холодно», — подумал он, постоял немного, бессознательно забыв свою руку на плече покойницы, потом дохнул на свои пальчики, чтоб отогреть их, и вдруг, нашарив на нарах свой картузишко, потихоньку, ощупью, пошел из подвала. Он еще бы и раньше пошел, да все боялся вверху, на лестнице, большой собаки, которая выла весь день у соседских дверей. Но собаки уже не было, и он вдруг вышел на улицу.

Господи, какой город! Никогда еще он не видал ничего такого. Там, откудова он приехал, по ночам такой черный мрак, один фонарь на всю улицу. Деревянные низенькие домишки запираются ставнями; на улице, чуть смеркнется — никого, все затворяются по домам, и только завывают целые стаи собак, сотни и тысячи их, воют и лают всю ночь. Но там было зато так тепло и ему давали кушать, а здесь — господи, кабы покушать! И какой здесь стук и гром, какой свет и люди, лошади и кареты, и мороз, мороз! Мерзлый пар валит от загнанных лошадей, из жарко дышащих морд их; сквозь рыхлый снег звенят об камни подковы, и все так толкаются, и, господи, так хочется поесть, хоть бы кусочек какой-нибудь, и так больно стало вдруг пальчикам. Мимо прошел блюститель порядка и отвернулся, чтоб не заметить мальчика.

Вот и опять улица, — ох какая широкая! Вот здесь так раздавят наверно; как они все кричат, бегут и едут, а свету-то, свету-то! А это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то. Вот эта девочка начала с мальчиком танцевать, какая хорошенькая девочка! Вот и музыка, сквозь стекло слышно. Глядит мальчик, дивится, уж и смеется, а у него болят уже пальчики и на ножках, а на руках стали совсем красные, уж не сгибаются и больно пошевелить. И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и побежал дальше, и вот опять видит он сквозь другое стекло комнату, опять там деревья, но на столах пироги, всякие — миндальные, красные, желтые, и сидят там четыре богатые барыни, а кто придет, они тому дают пироги, а отворяется дверь поминутно, входит к ним с улицы много господ. Подкрался мальчик, отворил вдруг дверь и вошел. Ух, как на него закричали и замахали! Одна барыня подошла поскорее и сунула ему в руку копеечку, а сама отворила ему дверь на улицу. Как он испугался! А копеечка тут же выкатилась и зазвенела по ступенькам: не мог он согнуть свои красные пальчики и придержать ее. Выбежал мальчик и пошел поскорей-поскорей, а куда, сам не знает. Хочется ему опять заплакать, да уж боится, и бежит, бежит и на ручки дует. И тоска берет его, потому что стало ему вдруг так одиноко и жутко, и вдруг, господи! Да что ж это опять такое? Стоят люди толпой и дивятся: на окне за стеклом три куклы, маленькие, разодетые в красные и зеленые платьица и совсем-совсем как живые! Какой-то старичок сидит и будто бы играет на большой скрипке, два других стоят тут же и играют на маленьких скрипочках, и в такт качают головками, и друг на друга смотрят, и губы у них шевелятся, говорят, совсем говорят, — только вот из-за стекла не слышно. И подумал сперва мальчик, что они живые, а как догадался совсем, что это куколки, — вдруг рассмеялся. Никогда он не видал таких куколок и не знал, что такие есть! И плакать-то ему хочется, но так смешно-смешно на куколок. Вдруг ему почудилось, что сзади его кто-то схватил за халатик: большой злой мальчик стоял подле и вдруг треснул его по голове, сорвал картуз, а сам снизу поддал ему ножкой. Покатился мальчик наземь, тут закричали, обомлел он, вскочил и бежать-бежать, и вдруг забежал сам не знает куда, в подворотню, на чужой двор, — и присел за дровами: «Тут не сыщут, да и темно».

Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть: «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, — подумал мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, — совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»

— Пойдем ко мне на елку, мальчик, — прошептал над ним вдруг тихий голос.

Он подумал было, что это все его мама, но нет, не она; кто же это его позвал, он не видит, но кто-то нагнулся над ним и обнял его в темноте, а он протянул ему руку и… и вдруг, — о, какой свет! О, какая елка! Да и не елка это, он и не видал еще таких деревьев! Где это он теперь: все блестит, все сияет и кругом всё куколки, — но нет, это всё мальчики и девочки, только такие светлые, все они кружатся около него, летают, все они целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.

— Мама! Мама! Ах, как хорошо тут, мама! — кричит ей мальчик, и опять целуется с детьми, и хочется ему рассказать им поскорее про тех куколок за стеклом. — Кто вы, мальчики? Кто вы, девочки? — спрашивает он, смеясь и любя их.

— Это «Христова елка», — отвечают они ему. — У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… — И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей, во время самарского голода, четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей… А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, и плачут; каждая узнает своего мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их, утирают им слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…

А внизу наутро дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму… Та умерла еще прежде его; оба свиделись у господа бога в небе.

И зачем же я сочинил такую историю, так не идущую в обыкновенный разумный дневник, да еще писателя? А еще обещал рассказы преимущественно о событиях действительных! Но вот в том-то и дело, мне все кажется и мерещится, что все это могло случиться действительно, — то есть то, что происходило в подвале и за дровами, а там об елке у Христа — уж и не знаю, как вам сказать, могло ли оно случиться, или нет? На то я и романист, чтоб выдумывать.

Домский собор (В.П. Астафьев)

Дом… Дом… Дом…

Домский собор, с петушком на шпиле. Высокий, каменный, он по-над Ригой звучит.

Пением органа наполнены своды собора. С неба, сверху плывет то рокот, то гром, то нежный голос влюбленных, то зов весталок, то рулады рожка, то звуки клавесина, то говор перекатного ручья…

И снова грозным валом бушующих страстей сносит все, снова рокот.

Звуки качаются, как ладанный дым. Они густы, осязаемы. Они всюду, и все наполнено ими: душа, земля, мир.

Все замерло, остановилось.

Душевная смута, вздорность суетной жизни, мелкие страсти, будничные заботы — все-все это осталось в другом месте, в другом свете, в другой, отдалившейся от меня жизни, там, там где-то.

«Может, все что было до этого, — сон? Войны, кровь, братоубийство, сверхчеловеки, играющие людскими судьбами ради того, чтобы утвердить себя над миром.

Зачем так напряженно и трудно живем мы на земле нашей? Зачем? Почему?»

Дом. Дом. Дом…

Благовест. Музыка. Мрак исчез. Взошло солнце. Все преображается вокруг.

Нет собора с электрическими свечками, с древней лепотой, со стеклами, игрушечно и конфетно изображающими райскую жизнь. Есть мир и я, присмиревший от благоговения, готовый преклонить колени перед величием прекрасного.

Зал полон людьми, старыми и молодыми, русскими и нерусскими, партийными и беспартийными, злыми и добрыми, порочными и светлыми, усталыми и восторженными, всякими.

И никого нет в зале!

Есть только моя присмирелая, бесплотная душа, она сочится непонятной болью и слезами тихого восторга.

Она очищается, душа-то, и чудится мне, весь мир затаил дыхание, задумался этот клокочущий, грозный наш мир, готовый вместе со мною пасть на колени, покаяться, припасть иссохшим ртом к святому роднику добра…

И вдруг, как наваждение, как удар: а ведь в это время где-то целят в этот собор, в эту великую музыку… пушками, бомбами, ракетами…

Не может этого быть! Не должно быть!

А если есть. Если суждено умереть нам, сгореть, исчезнуть, то пусть сейчас, пусть в эту минуту, за все наши злые дела и пороки накажет нас судьба. Раз не удается нам жить свободно, сообща, то пусть хоть смерть наша будет свободной, и душа отойдет в иной мир облегченной и светлой.

Живем мы все вместе. Умираем по отдельности. Так было века. Так было до этой минуты.

Так давайте сейчас, давайте скорее, пока нет страха. Не превратите людей в животных перед тем, как их убить. Пусть рухнут своды собора, и вместо плача о кровавом, преступно сложенном пути унесут люди в сердце музыку гения, а не звериный рев убийцы.

Домский собор! Домский собор! Музыка! Что ты сделала со мною? Ты еще дрожишь под сводами, еще омываешь душу, леденишь кровь, озаряешь светом все вокруг, стучишься в броневые груди и больные сердца, но уже выходит человек в черном и кланяется сверху. Маленький человек, тужащийся уверить, что это он сотворил чудо. Волшебник и песнопевец, ничтожество и Бог, которому подвластно все: и жизнь, и смерть.

Домский собор. Домский собор.

Здесь не рукоплещут. Здесь люди плачут от ошеломившей их нежности. Плачет каждый о своем. Но вместе все плачут о том, что кончается, спадает прекрасный сон, что кратковечно волшебство, обманчиво сладкое забытье и нескончаемы муки.

Домский собор. Домский собор.

Ты в моем содрогнувшемся сердце. Склоняю голову перед твоим певцом, благодарю за счастье, хотя и краткое, за восторг и веру в разум людской, за чудо, созданное и воспетое этим разумом, благодарю тебя за чудо воскрешения веры в жизнь. За все, за все благодарю!

Постскриптум (В.П. Астафьев)

Среди многих постыдных поступков, которые я совершил в жизни, более всех памятен мне один. В детдоме в коридоре висел репродуктор, и однажды в нем раздался голос, ни на чей не похожий, чем-то меня — скорее всего как раз непохожестью — раздражавший.

«Орет как жеребец!» — сказал я и выдернул вилку репродуктора из розетки. Голос певицы оборвался. Ребятня сочувственно отнеслась к моему поступку, поскольку был я в детстве самым певучим и читающим человеком.

…Много лет спустя в Ессентуках, в просторном летнем зале, слушал я симфонический концерт. Все повидавшие и пережившие на своем веку музыканты крымского оркестра со славной, на муравьишку похожей, молоденькой дирижершей Зинаидой Тыкач терпеливо растолковывали публике, что и почему они будут играть, когда, кем и по какому случаю то или иное музыкальное произведение было написано. Делали они это вроде как бы с извинениями за свое вторжение в такую перенасыщенную духовными ценностями жизнь граждан, лечащихся и просто так жирующих на курорте, и концерт начали с лихой увертюры Штрауса, чтоб подготовить переутомленных культурой слушателей ко второму, более серьезному отделению.

Но и сказочный Штраус, и огневой Брамс, и кокетливый Оффенбах не помогли — уже с середины первого отделения концерта слушатели, набившиеся в зал на музыкальное мероприятие только потому, что оно бесплатное, начали покидать зал. Да кабы просто так они его покидали, молча, осторожно — нет, с возмущениями, выкриками, бранью покидали, будто обманули их в лучших вожделениях и мечтах.

Стулья в концертном зале старые, венские, с круглыми деревянными сиденьями, сколоченные порядно, и каждый гражданин, поднявшись с места, считал своим долгом возмущенно хлопнуть сиденьем.

Я сидел, ужавшись в себя, слушал, как надрываются музыканты, чтоб заглушить шум и ругань в зале, и мне хотелось за всех за нас попросить прощения у милой дирижерши в черненьком фраке, у оркестрантов, так трудно и упорно зарабатывающих свой честный, бедный хлеб, извиниться за всех нас и рассказать, как я в детстве…

Но жизнь — не письмо, в ней постскриптума не бывает. Что из того, что певица, которую я оскорбил когда-то словом, имя ей — великая Надежда Обухова, — стала моей самой любимой певицей, что я «исправился» и не раз плакал, слушая ее.

Она-то, певица, уж никогда не услышит моего раскаяния, не сможет простить меня. Зато, уже пожилой и седой, я содрогаюсь от каждого хлопка и бряка стула в концертном зале. Меня бьет по морде матерщина в тот момент, когда музыканты изо всех сил, возможностей и таланта своего пытаются передать страдания рано отстрадавшего близорукого юноши в беззащитных кругленьких очках.

Он в своей предсмертной симфонии, неоконченной песне своего изболелого сердца, более уже века протягивает руки в зал и с мольбой взывает; «Люди, помогите мне! Помогите!.. Ну если мне помочь не можете, хотя бы себе помогите!..»

Михаил Салтыков-Щедрин

ПРЕМУДРЫЙ ПИСКАРЬ

Жил-был пискарь. И отец и мать у него были умные; помаленьку да полегоньку аридовы веки в реке прожили и ни в уху, ни к щуке в хайло́ не попали. И сыну то же заказали. «Смотри, сынок, — говорил старый пискарь, умирая, — коли хочешь жизнью жуировать, так гляди в оба!»

А у молодого пискаря ума палата была. Начал он этим умом раскидывать и видит: куда ни обернется — везде ему мат. Кругом, в воде, всё большие рыбы плавают, а он всех меньше; всякая рыба его заглотать может, а он никого заглотать не может. Да и не понимает: зачем глотать? Рак может его клешней пополам перерезать, водяная блоха — в хребет впиться и до смерти замучить. Даже свой брат пискарь — и тот, как увидит, что он комара изловил, целым стадом так и бросятся отнимать. Отнимут и начнут друг с дружкой драться, только комара задаром растреплют.

А человек? — что это за ехидное создание такое! каких каверз он ни выдумал, чтоб его, пискаря, напрасною смертью погублять! И невода́, и сети, и ве́рши, и норота́, и, наконец… уду! Кажется, что́ может быть глупее уды? — Нитка, на нитке крючок, на крючке — червяк или муха надеты… Да и надеты-то как?.. в самом, можно сказать, неестественном положении! А между тем именно на уду всего больше пискарь и ловится!

Отец-старик не раз его насчет уды предостерегал. «Пуще всего берегись уды! — говорил он, — потому что хоть и глупейший это снаряд, да ведь с нами, пискарями, что глупее, то вернее. Бросят нам муху, словно нас же приголубить хотят; ты в нее вцепишься — ан в мухе-то смерть!»

Рассказывал также старик, как однажды он чуть-чуть в уху не угодил. Ловили их в ту пору целою артелью, во всю ширину реки невод растянули, да так версты с две по дну волоком и волокли. Страсть, сколько рыбы тогда попалось! И щуки, и окуни, и головли, и плотва, и гольцы, — даже лещей-лежебоков из тины со дна поднимали! А пискарям так и счет потеряли. И каких страхов он, старый пискарь, натерпелся, покуда его по реке волокли, — это ни в сказке сказать, ни пером описать. Чувствует, что его везут, а куда — не знает. Видит, что у него с одного боку — щука, с другого — окунь; думает: вот-вот, сейчас, или та, или другой его съедят, а они — не трогают… «В ту пору не до еды, брат, было!» У всех одно на уме: смерть пришла! а как и почему она пришла — никто не понимает. Наконец стали крылья у невода сводить, выволокли его на берег и начали рыбу из мотни в траву валить. Тут-то он и узнал, что́ такое уха. Трепещется на песке что-то красное; серые облака от него вверх бегут; а жарко таково́, что он сразу разомлел. И без того без воды тошно, а тут еще поддают… Слышит — «костер», говорят. А на «костре» на этом черное что-то положено, и в нем вода, точно в озере, во время бури, ходуном ходит. Это — «котел», говорят. А под конец стали говорить: вали в «котел» рыбу — будет «уха»! И начали туда нашего брата валить. Шваркнет рыбак рыбину — та сначала окунется, потом, как полоумная, выскочит, потом опять окунется — и присмиреет. «Ухи», значит, отведала. Валили-валили сначала без разбора, а потом один старичок глянул на него и говорит: «Какой от него, от малыша, прок для ухи! пущай в реке порастет!» Взял его под жабры, да и пустил в вольную воду. А он, не будь глуп, во все лопатки — домой! Прибежал, а пискариха его из норы ни жива ни мертва выглядывает…

И что же! сколько ни толковал старик в ту пору, что́ такое уха и в чем она заключается, однако и поднесь в реке редко кто здравые понятия об ухе имеет!

Но он, пискарь-сын, отлично запомнил поучения пискаря-отца, да и на ус себе намотал. Был он пискарь просвещенный, умеренно-либеральный, и очень твердо понимал, что жизнь прожить — не то, что мутовку облизать. «Надо так прожить, чтоб никто не заметил, — сказал он себе, — а не то как раз пропадешь!» — и стал устраиваться. Первым делом нору для себя такую придумал, чтоб ему забраться в нее было можно, а никому другому — не влезть! Долбил он носом эту нору целый год, и сколько страху в это время принял, ночуя то в иле, то под водяным лопухом, то в осоке. Наконец, однако, выдолбил на славу. Чисто, аккуратно — именно только одному поместиться впору. Вторым делом, насчет житья своего решил так: ночью, когда люди, звери, птицы и рыбы спят — он будет моцион делать, а днем — станет в норе сидеть и дрожать. Но так как пить-есть все-таки нужно, а жалованья он не получает и прислуги не держит, то будет он выбегать из норы около полден, когда вся рыба уж сыта, и, бог даст, может быть, козявку-другую и промыслит. А ежели не промыслит, так и голодный в норе заляжет, и будет опять дрожать. Ибо лучше не есть, не пить, нежели с сытым желудком жизни лишиться.

Так он и поступал. Ночью моцион делал, в лунном свете купался, а днем забирался в нору и дрожал. Только в полдни выбежит кой-чего похватать — да что́ в полдень промыслишь! В это время и комар под лист от жары прячется, и букашка под кору хоронится. Поглотает воды — и шабаш!

Лежит он день-деньской в норе, ночей не досыпает, куска не доедает, и все-то думает: «Кажется, что я жив? ах, что-то завтра будет?»

Задремлет, грешным делом, а во сне ему снится, что у него выигрышный билет и он на него двести тысяч выиграл. Не помня себя от восторга, перевернется на другой бок — глядь, ан у него целых полрыла из норы высунулось… Что, если б в это время щуренок поблизости был! ведь он бы его из норы-то вытащил!

Однажды проснулся он и видит: прямо против его норы стоит рак. Стоит неподвижно, словно околдованный, вытаращив на него костяные глаза. Только усы по течению воды пошевеливаются. Вот когда он страху набрался! И целых полдня, покуда совсем не стемнело, этот рак его поджидал, а он тем временем все дрожал, все дрожал.

В другой раз, только что успел он перед зорькой в нору воротиться, только что сладко зевнул, в предвкушении сна, — глядит, откуда ни возьмись, у самой норы щука стоит и зубами хлопает. И тоже целый день его стерегла, словно видом его одним сыта была. А он и щуку надул: не вышел из норы, да и шабаш.

И не раз, и не два это с ним случалось, а почесть что каждый день. И каждый день он, дрожа, победы и одоления одерживал, каждый день восклицал: «Слава тебе, господи! жив!»

Но этого мало: он не женился и детей не имел, хотя у отца его была большая семья. Он рассуждал так: «Отцу шутя можно было прожить! В то время и щуки были добрее, и окуни на нас, мелюзгу, не зарились. А хотя однажды он и попал было в уху, так и тут нашелся старичок, который его вызволил! А нынче, как рыба-то в реках повывелась, и пискари в честь попали. Так уж тут не до семьи, а как бы только самому прожить!»

И прожил премудрый пискарь таким родом слишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красными девушками не гоняется — только дрожит да одну думу думает: «Слава богу! кажется, жив!»

Даже щуки, под конец, и те стали его хвалить: «Вот, кабы все так жили — то-то бы в реке тихо было!» Да только они это нарочно говорили; думали, что он на похвалу-то отрекомендуется — вот, мол, я! тут его и хлоп! Но он и на эту штуку не поддался, а еще раз своею мудростью козни врагов победил.

Сколько прошло годов после ста лет — неизвестно, только стал премудрый пискарь помирать. Лежит в норе и думает: «Слава богу, я своею смертью помираю, так же, как умерли мать и отец». И вспомнились ему тут щучьи слова: «Вот кабы все так жили, как этот премудрый пискарь живет…» А ну-тка, в самом деле, что́ бы тогда было?

Стал он раскидывать умом, которого у него была палата, и вдруг ему словно кто шепнул: «Ведь этак, пожалуй, весь пискарий род давно перевелся бы!»

Потому что, для продолжения пискарьего рода, прежде всего нужна семья, а у него ее нет. Но этого мало: для того, чтоб пискарья семья укреплялась и процветала, чтоб члены ее были здоровы и бодры, нужно, чтоб они воспитывались в родной стихии, а не в норе, где он почти ослеп от вечных сумерек. Необходимо, чтоб пискари достаточное питание получали, чтоб не чуждались общественности, друг с другом хлеб-соль бы водили и друг от друга добродетелями и другими отличными качествами заимствовались. Ибо только такая жизнь может совершенствовать пискарью породу и не дозволит ей измельчать и выродиться в снетка.

Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия… живут, даром место занимают да корм едят.

Все это представилось до того отчетливо и ясно, что вдруг ему страстная охота пришла: «Вылезу-ка я из норы да гоголем по всей реке проплыву!» Но едва он подумал об этом, как опять испугался. И начал, дрожа, помирать. Жил — дрожал, и умирал — дрожал.

Вся жизнь мгновенно перед ним пронеслась. Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал? кому доброе слово сказал? кого приютил, обогрел, защитил? кто слышал об нем? кто об его существовании вспомнит?

И на все эти вопросы ему пришлось отвечать: «Никому, никто».

Он жил и дрожал — только и всего. Даже вот теперь: смерть у него на носу, а он все дрожит, сам не знает, из-за чего. В норе у него темно, тесно, повернуться негде, ни солнечный луч туда не заглянет, ни теплом не пахнёт. И он лежит в этой сырой мгле, незрячий, изможденный, никому не нужный, лежит и ждет: когда же наконец голодная смерть окончательно освободит его от бесполезного существования?

Слышно ему, как мимо его норы шмыгают другие рыбы — может быть, как и он, пискари — и ни одна не поинтересуется им. Ни одной на мысль не придет: «Дай-ка, спрошу я у премудрого пискаря, каким он манером умудрился слишком сто лет прожить, и ни щука его не заглотала, ни рак клешней не перешиб, ни рыболов на уду не поймал?» Плывут себе мимо, а может быть, и не знают, что вот в этой норе премудрый пискарь свой жизненный процесс завершает!

И что́ всего обиднее: не слыхать даже, чтоб кто-нибудь премудрым его называл. Просто говорят: «Слыхали вы про остолопа, который не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит, а все только распостылую свою жизнь бережет?» А многие даже просто дураком и срамцом его называют и удивляются, как таких идолов вода терпит.

Раскидывал он таким образом своим умом и дремал. То есть не то что дремал, а забываться уж стал. Раздались в его ушах предсмертные шепоты, разлилась по всему телу истома. И привиделся ему тут прежний соблазнительный сон. Выиграл будто бы он двести тысяч, вырос на целых поларшина и сам щук глотает.

А покуда ему это снилось, рыло его, помаленьку да полегоньку, целиком из норы и высунулось.

И вдруг он исчез. Что́ тут случилось — щука ли его заглотала, рак ли клешней перешиб, или сам он своею смертью умер и всплыл на поверхность, — свидетелей этому делу не было. Скорее всего — сам умер, потому что какая сласть щуке глотать хворого, умирающего пискаря, да к тому же еще и премудрого?

Владимир Короленко

«Огоньки»

Как-то давно, темным осенним вечером, случилось мне плыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки, впереди, под темными горами мелькнул огонек.

Мелькнул ярко, сильно, совсем близко…

— Ну, слава богу! — сказал я с радостью, — близко ночлег!

Гребец повернулся, посмотрел через плечо на огонь и опять апатично налег на весла.

— Далече!

Я не поверил: огонек так и стоял, выступая вперед из неопределенной тьмы. Но гребец был прав: оказалось, действительно, далеко.

Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, и сверкать, и обещать, и манить своею близостью. Кажется, вот-вот еще два-три удара веслом, — и путь кончен… А между тем — далеко!..

И долго мы еще плыли по темной, как чернила, реке. Ущелья и скалы выплывали, надвигались и уплывали, оставаясь назади и теряясь, казалось, в бесконечной дали, а огонек все стоял впереди, переливаясь и маня, — все так же близко, и все так же далеко…

Мне часто вспоминается теперь и эта темная река, затененная скалистыми горами, и этот живой огонек. Много огней и раньше и после манили не одного меня своею близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко. И опять приходится налегать на весла…

Но все-таки… все-таки впереди — огни!.. 1900

А.И. ПРИСТАВКИН «ФОТОГРАФИИ»

Мы жили далеко от дома, я и моя сестренка, которой было шесть лет. Чтобы она не забывала родных, раз в месяц я приводил сестренку в нашу холодную спальню, сажал на кровать и доставал конвертик с фотографиями.

— Смотри, Люда, вот наша мама. Она дома, она сильно болеет.

— Болеет… — повторяла девочка.

— А это папа наш. Он на фронте, фашистов бьет.

— Бьет…

— Вот это тетя. У нас неплохая тетя.

— А здесь?

— Здесь мы с тобой. Вот это Людочка. А это я.

И сестренка хлопала в крошечные синеватые ладошки и повторяла: «Людочка и я. Людочка и я…»

Из дому пришло письмо. Чужой рукой было написано о нашей маме. И мне захотелось бежать из детского дома куда-нибудь. Но рядом была моя сестренка. И следующий вечер мы сидели, прижавшись, друг к другу, и смотрели фотографии.

— Вот папа наш, он на фронте, и тетя, и маленькая Людочка…

— А мама?

– Мама? Где же мама? Наверное, затерялась… Но я потом найду. Зато смотри, какая у нас тетя. У нас очень хорошая тетя.

Шли дни, месяцы, В морозный день, когда подушки, которыми затыкали окна, покрывались пышным инеем, почтальонша принесла маленький листок. Я держал его в руках, и у меня мерзли кончики пальцев. И что-то коченело в животе. Два дня я не приходил к сестренке. А потом мы сидели рядом, смотрели фотографии.

— Вот наша тетя. Посмотри, какая у нас удивительная тетя! Просто замечательная тетя. А здесь Людочка и я…

— А где же папа?

— Папа? Сейчас посмотрим.

— Затерялся, да?

— Ага. Затерялся.

И сестренка переспросила, подымая чистые испуганные глаза.

— Насовсем затерялся?

Шли месяцы, годы. И вдруг нам сказали, что детей возвращают в Москву к родителям. Нас обошли с тетрадкой и спросили, к кому мы собираемся ехать, кто у нас есть из родственников. А потом меня вызвала завуч и сказала, глядя в бумаги:

— Мальчик, здесь на некоторое время остается часть наших воспитанников. Мы оставляем и тебя с сестренкой. Мы написали вашей тете, спрашивали, может ли она вас принять. Она, к сожалению…

Мне зачитали ответ.

В детдоме хлопали двери, сдвигались в кучу топчаны, скручивались матрацы. Ребята готовились в Москву. Мы сидели с сестренкой и никуда не собирались Мы разглядывали фотографии.

— Вот Людочка. А вот я.

— А еще?

— Еще? Смотри, и здесь Людочка. И здесь… И меня много. Ведь нас очень много, правда?

Иван Бунин

ЛАПТИ

Пятый день несло непроглядной вьюгой. В белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак и было большое горе: был тяжело болен ребенок. И в жару, в бреду он часто плакал и все просил дать ему какие-то красные лапти. И мать, не отходившая от постели, где он лежал, тоже плакала горькими слезами, — от страха и от своей беспомощности. Что сделать, чем помочь? Муж в отъезде, лошади плохие, а до больницы, до доктора тридцать верст, да и не поедет никакой доктор в такую страсть…

Стукнуло в прихожей, — Нефед принес соломы на топку, свалил ее на пол, отдуваясь, утираясь, дыша холодом и вьюжной свежестью, приотворил дверь, заглянул:

— Ну что, барыня, как? Не полегчало?

— Куда там, Нефедушка! Верно, и не выживет! Все какие-то красные лапти просит…

— Лапти? Что за лапти такие?

— А господь его знает. Бредит, весь огнем горит…

Мотнул шапкой, задумался. Шапка, борода, старый полушубок, разбитые валенки — все в снегу, все обмерзло… И вдруг твердо:

— Значит, надо добывать. Значит, душа желает. Надо добывать.

— Как добывать?

— В Новоселки идти. В лавку. Покрасить фуксином нехитрое дело.

— Бог с тобой, до Новоселок шесть верст! Где ж в такой ужас дойти!

Еще подумал.

— Нет, пойду. Ничего, пойду. Доехать не доедешь, а пешком, может, ничего. Она будет мне в зад, пыль-то…

И, притворив дверь, ушел. А на кухне, ни слова не говоря, натянул зипун поверх полушубка, туго подпоясался старой подпояской, взял в руки кнут и вышел вон, пошел, утопая по сугробам, через двор, выбрался за ворота и потонул в белом, куда-то бешено несущемся степном море.

Пообедали, стало смеркаться, смерклось — Нефеда не было. Решили, что, значит, ночевать остался, если бог донес. Обыденкой в такую погоду не вернешься. Надо ждать завтра не раньше обеда. Но оттого, что его все-таки не было, ночь была еще страшнее. Весь дом гудел, ужасала одна мысль, что́ теперь там, в поле, в бездне снежного урагана и мрака. Сальная свеча пылала дрожащим хмурым пламенем. Мать поставила ее на пол, за отвал кровати. Ребенок лежал в тени, но стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми, несказанно великолепными и грозными видениями. А порой он как будто приходил в себя и тотчас же начинал горько и жалобно плакать, умоляя (и как будто вполне разумно) дать ему красные лапти:

— Мамочка, дай! Мамочка, дорогая, ну что тебе стоит!

И мать кидалась на колени и била себя в грудь:

— Господи, помоги! Господи, защити!

А когда наконец рассвело, послышалось под окнами сквозь гул и грохот вьюги уже совсем явственно, совсем не так, как всю ночь мерещилось, что кто-то подъехал, что раздаются чьи-то глухие голоса, а затем торопливый, зловещий стук в окно.

Это были новосельские мужики, привезшие мертвое тело, — белого, мерзлого, всего забитого снегом, навзничь лежавшего в розвальнях Нефеда. Мужики ехали из города, сами всю ночь плутали, а на рассвете свалились в какие-то луга, потонули вместе с лошадью в страшный снег и совсем было отчаялись, решили пропадать, как вдруг увидали торчащие из снега чьи-то ноги в валенках. Кинулись разгребать снег, подняли тело — оказывается, знакомый человек…

Тем только и спаслись — поняли, что, значит, эти луга хуторские, протасовские, и что на горе, в двух шагах жилье…

За пазухой Нефеда лежали новенькие ребячьи лапти и пузырек с фуксином.

22 июня 1924

Антон Чехов

СКРИПКА РОТШИЛЬДА

Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нем почти одни только старики, которые умирали так редко, что даже досадно. В больницу же и в тюремный замок гробов требовалось очень мало. Одним словом, дела были скверные. Если бы Яков Иванов был гробовщиком в губернском городе, то, наверное, он имел бы собственный дом и звали бы его Яковом Матвеичем; здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было почему-то Бронза, а жил он бедно, как простой мужик, в небольшом старой избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались он, Марфа, печь, двухспальная кровать, гробы, верстак и всё хозяйство.

Яков делал гробы хорошие, прочные. Для мужиков и мещан он делал их на свой рост и ни разу не ошибся, так как выше и крепче его не было людей нигде, даже в тюремном замке, хотя ему было уже семьдесят лет. Для благородных же и для женщин делал по мерке и употреблял для этого железный аршин. Заказы на детские гробики принимал он очень неохотно и делал их прямо без мерки, с презрением, и всякий раз, получая деньги за работу, говорил:

— Признаться, не люблю заниматься чепухой.

Кроме мастерства, небольшой доход приносила ему также игра на скрипке. В городке на свадьбах играл обыкновенно жидовский оркестр, которым управлял лудильщик Моисей Ильич Шахкес, бравший себе больше половины дохода. Так как Яков очень хорошо играл на скрипке, особенно русские песни, то Шахкес иногда приглашал его и оркестр с платою по пятьдесят копеек в день, не считая подарков от гостей. Когда Бронза сидел в оркестре, то у него прежде всего потело и багровело лицо; было жарко, пахло чесноком до духоты, скрипка взвизгивала, у правого уха хрипел контрабас, у левого — плакала флейта, на которой играл рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице, носивший фамилию известного богача Ротшильда. И этот проклятый жид даже самое веселое умудрялся играть жалобно. Без всякой видимой причины Яков мало-помалу проникался ненавистью и презрением к жидам, а особенно к Ротшильду; он начинал придираться, бранить его нехорошими словами и раз даже хотел побить его, и Ротшильд обиделся и проговорил, глядя на него свирепо:

— Если бы я не уважал вас за талант, то вы бы давно полетели у меня в окошке.

Потом заплакал. Поэтому Бронзу приглашали в оркестр не часто, только в случае крайней необходимости, когда недоставало кого-нибудь из евреев.

Яков никогда не бывал в хорошем расположении духа, так как ему постоянно приходилось терпеть страшные убытки. Например, в воскресенья и праздники грешно было работать, понедельник — тяжелый день, и таким образом в году набиралось около двухсот дней, когда поневоле приходилось сидеть сложа руки. А ведь это какой убыток! Если кто-нибудь и городе играл свадьбу без музыки или Шахкес не приглашал Якова, то это тоже был убыток. Полицейский надзиратель был два года болен и чахнул, и Яков с нетерпением ждал, когда он умрет, но надзиратель уехал в губернский город лечиться и взял да там и умер. Вот вам и убыток, по меньшей мере рублей на десять, так как гроб пришлось бы делать дорогой, с глазетом. Мысли об убытках донимали Якова особенно по ночам; он клал рядом с собой на постели скрипку и, когда всякая чепуха лезла в голову, трогал струны, скрипка в темноте издавала звук, и ему становилось легче.

Шестого мая прошлого года Марфа вдруг занемогла. Старуха тяжело дышала, пила много воды и пошатывалась, но все-таки утром сама истопила печь и даже ходила по воду. К вечеру же слегла. Яков весь день играл на скрипке; когда же совсем стемнело, взял книжку, в которую каждый день записывал свои убытки, и от скуки стал подводить годовой итог. Получилось больше тысячи рублей. Это так потрясло его, что он хватил счетами о пол и затопал ногами. Потом поднял счеты и опять долго щелкал и глубоко, напряженно вздыхал. Лицо у него было багрово и мокро от пота. Он думал о том, что если бы эту пропащую тысячу рублей положить в банк, то в год проценту накопилось бы самое малое — сорок рублей. Значит, и эти сорок рублей тоже убыток. Одним словом, куда ни повернись, везде только убытки и больше ничего.

— Яков! — позвала Марфа неожиданно. — Я умираю!

Он оглянулся на жену. Лицо у нее было розовое от жара, необыкновенно ясное и радостное. Бронза, привыкший всегда видеть ее лицо бледным, робким и несчастным, теперь смутился. Похоже было на то, как будто она в самом деле умирала и была рада, что наконец уходит навеки из этой избы, от гробов, от Якова… И она глядела в потолок и шевелила губами, и выражение у нее было счастливое, точно она видела смерть, свою избавительницу, и шепталась с ней.

Был уже рассвет, в окно видно было, как горела утренняя заря. Глядя на старуху, Яков почему-то вспомнил, что за всю жизнь он, кажется, ни разу не приласкал ее, не пожалел, ни разу не догадался купить ей платочек или принести со свадьбы чего-нибудь сладенького, а только кричал на нее, бранил за убытки, бросался на нее с кулаками; правда, он никогда не бил ее, но все-таки пугал, и она всякий раз цепенела от страха. Да, он не велел ей пить чай, потому что и без того расходы большие, и она пила только горячую воду. И он понял, отчего у нее теперь такое странное, радостное лицо, и ему стало жутко.

Дождавшись утра, он взял у соседа лошадь и повез Марфу в больницу. Тут больных было немного и потому пришлось ему ждать недолго, часа три. К его великому удовольствию, в этот раз принимал больных не доктор, который сам был болен, а фельдшер Максим Николаич, старик, про которого все в городе говорили, что хотя он и пьющий и дерется, но понимает больше, чем доктор.

— Здравия желаем, — сказал Яков, вводя старуху в приемную. — Извините, всё беспокоим вас, Максим Николаич, своими пустяшными делами. Вот, изволите видеть, захворал мой предмет. Подруга жизни, как это говорится, извините за выражение…

Нахмурив седые брови и поглаживая бакены, фельдшер стал оглядывать старуху, а она сидела на табурете сгорбившись и, тощая, остроносая, с открытым ртом, походила в профиль на птицу, которой хочется пить.

— М-да… Так… — медленно проговорил фельдшер и вздохнул. — Инфлуэнца, а может и горячка. Теперь по городу тиф ходит. Что ж? Старушка пожила, слава богу… Сколько ей?

— Да без года семьдесят, Максим Николаич.

— Что ж? Пожила старушка. Пора и честь знать.

— Оно, конечно, справедливо изволили заметить, Максим Николаич, — сказал Яков, улыбаясь из вежливости, — и чувствительно вас благодарим за вашу приятность, но позвольте вам выразиться, всякому насекомому жить хочется.

— Мало ли чего! — сказал фельдшер таким тоном, как будто от него зависело жить старухе или умереть. — Ну, так вот, любезный, будешь прикладывать ей на голову холодный компресс и давай вот эти порошки по два в день. А за сим досвиданция, бонжур.

По выражению его лица Яков видел, что дело плохо и что уж никакими порошками не поможешь; для него теперь ясно было, что Марфа помрет очень скоро, не сегодня-завтра. Он слегка толкнул фельдшера под локоть, подмигнул глазом и сказал вполголоса:

— Ей бы, Максим Николаич, банки поставить.

— Некогда, некогда, любезный. Бери свою старуху и уходи с богом. Досвиданция.

— Сделайте такую милость, — взмолился Яков. — Сами изволите знать, если б у нее, скажем, живот болел или какая внутренность, ну, тогда порошки и капли, а то ведь в ней простуда! При простуде первое дело — кровь гнать, Максим Николаич.

А фельдшер уже вызвал следующего больного, и в приемную входила баба с мальчиком.

— Ступай, ступай… — сказал он Якову, хмурясь. — Нечего тень наводить.

— В таком случае поставьте ей хоть пьявки! Заставьте вечно бога молить!

Фельдшер вспылил и крикнул:

— Поговори мне еще! Ддубина…

Яков тоже вспылил и побагровел весь, но не сказал ни слова, а взял под руку Марфу и повел ее из приемной. Только когда уж садились в телегу, он сурово и насмешливо поглядел на больницу и сказал:

— Насажали вас тут артистов! Богатому небось поставил бы банки, а для бедного человека и одной пьявки пожалел. Ироды!

Когда приехали домой, Марфа, войдя в избу, минут десять простояла, держась за печку. Ей казалось, что если она ляжет, то Яков будет говорить об убытках и бранить ее за то, что она всё лежит и не хочет работать. А Яков глядел на нее со скукой и вспоминал, что завтра Иоанна богослова, послезавтра Николая чудотворца, а потом воскресенье, потом понедельник — тяжелый день. Четыре дня нельзя будет работать, а наверное Марфа умрет в какой-нибудь из этих дней; значит, гроб надо делать сегодня. Он взял свой железный аршин, подошел к старухе и снял с нее мерку. Потом она легла, а он перекрестился и стал делать гроб.

Когда работа была кончена, Бронза надел очки и записал в свою книжку:

«Марфе Ивановой гроб — 2 р. 40 к.».

И вздохнул. Старуха всё время лежала молча с закрытыми глазами. Но вечером, когда стемнело, она вдруг позвала старика.

— Помнишь, Яков? — спросила она, глядя на него радостно. — Помнишь, пятьдесят лет назад нам бог дал ребеночка с белокурыми волосиками? Мы с тобой тогда всё на речке сидели и песни пели… под вербой. — И, горько усмехнувшись, она добавила: — Умерла девочка.

Яков напряг память, но никак не мог вспомнить ни ребеночка, ни вербы.

— Это тебе мерещится, — сказал он.

Приходил батюшка, приобщал и соборовал. Потом Марфа стала бормотать что-то непонятное и к утру скончалась.

Старухи-соседки обмыли, одели и в гроб положили. Чтобы не платить лишнего дьячку, Яков сам читал псалтырь, и за могилку с него ничего не взяли, так как кладбищенский сторож был ему кум. Четыре мужика несли до кладбища гроб, но не за деньги, а из уважения. Шли за гробом старухи, нищие, двое юродивых, встречный народ набожно крестился… И Яков был очень доволен, что всё так честно, благопристойно и дешево и ни для кого не обидно. Прощаясь в последний раз с Марфой, он потрогал рукой гроб и подумал: «Хорошая работа!»

Но когда он возвращался с кладбища, его взяла сильная тоска. Ему что-то нездоровилось: дыхание было горячее и тяжкое, ослабели ноги, тянуло к питью. А тут еще полезли в голову всякие мысли. Вспомнилось опять, что за всю свою жизнь он ни разу не пожалел Марфы, не приласкал. Пятьдесят два года, пока они жилив одной избе, тянулись долго-долго, но как-то так вышло, что за всё это время он ни разу не подумал о ней, не обратил внимания, как будто она была кошка или собака. А ведь она каждый день топила печь, варила и пекла, ходила по воду, рубила дрова, спала с ним на одной кровати, а когда он возвращался пьяный со свадеб, она всякий раз с благоговением вешала его скрипку на стену и укладывала его спать, и всё это молча, с робким, заботливым выражением.

Навстречу Якову, улыбаясь и кланяясь, шел Ротшильд.

— А я вас ищу, дяденька! — сказал он. — Кланялись вам Моисей Ильич и велели вам за́раз приходить к ним.

Якову было не до того. Ему хотелось плакать.

— Отстань! — сказал он и пошел дальше.

— А как же это можно? — встревожился Ротшильд, забегая вперед. — Моисей Ильич будут обижаться! Они велели за́раз!

Якову показалось противно, что жид запыхался, моргает и что у него так много рыжих веснушек. И было гадко глядеть на его зеленый сюртук с темными латками и на всю его хрупкую, деликатную фигуру.

— Что ты лезешь ко мне, чеснок? — крикнул Яков. — Не приставай!

Жид рассердился и тоже крикнул:

— Но ви пожалуста потише, а то ви у меня через забор полетите!

— Прочь с глаз долой! — заревел Яков и бросился на него с кулаками. — Житья нет от пархатых!

Ротшильд помертвел от страха, присел и замахал руками над головой, как бы защищаясь от ударов, потом вскочил и побежал прочь что есть духу. На бегу он подпрыгивал, всплескивал руками, и видно было, как вздрагивала его длинная, тощая спина. Мальчишки обрадовались случаю и бросились за ним с криками: «Жид! Жид!» Собаки тоже погнались за ним с лаем. Кто-то захохотал, потом свистнул, собаки залаяли громче и дружнее… Затем, должно быть, собака укусила Ротшильда, так как послышался отчаянный, болезненный крик.

Яков погулял по выгону, потом пошел по краю города, куда глаза глядят, и мальчишки кричали: «Бронза идет! Бронза идет!» А вот и река. Тут с писком носились кулики, крякали утки. Солнце сильно припекало, и от воды шло такое сверканье, что было больно смотреть. Яков прошелся по тропинке вдоль берега и видел, как из купальни вышла полная краснощекая дама, и подумал про нее: «Ишь ты, выдра!» Недалеко от купальни мальчишки ловили на мясо раков; увидев его, они стали кричать со злобой: «Бронза! Бронза!» А вот широкая старая верба с громадным дуплом, а на ней вороньи гнезда… И вдруг в памяти Якова, как живой, вырос младенчик с белокурыми волосами и верба, про которую говорила Марфа. Да, это и есть та самая верба — зеленая, тихая, грустная… Как она постарела, бедная!

Он сел под нее и стал вспоминать. На том берегу, где теперь заливной луг, в ту пору стоял крупный березовый лес, а вон на той лысой горе, что виднеется на горизонте, тогда синел старый-старый сосновый бор. По реке ходили барки. А теперь всё ровно и гладко, и на том берегу стоит одна только березка, молоденькая и стройная, как барышня, а на реке только утки да гуси, и не похоже, чтобы здесь когда-нибудь ходили барки. Кажется, против прежнего и гусей стало меньше. Яков закрыл глаза, и в воображении его одно навстречу другому понеслись громадные стада белых гусей.

Он недоумевал, как это вышло так, что за последние сорок или пятьдесят лет своей жизни он ни разу не был на реке, а если, может, и был, то не обратил на нее внимания? Ведь река порядочная, не пустячная; на ней можно было бы завести рыбные ловли, а рыбу продавать купцам, чиновникам и буфетчику на станции и потом класть деньги в банк; можно было бы плавать в лодке от усадьбы к усадьбе и играть на скрипке, и народ всякого звания платил бы деньги; можно было бы попробовать опять гонять барки — это лучше, чем гробы делать; наконец, можно было бы разводить гусей, бить их и зимой отправлять в Москву; небось одного пуху в год набралось бы рублей на десять. Но он прозевал, ничего этого не сделал. Какие убытки! Ах, какие убытки! А если бы всё вместе — и рыбу ловить, и на скрипке играть, и барки гонять, и гусей бить, то какой получился бы капитал! Но ничего этого не было даже во сне, жизнь прошла без пользы, без всякого удовольствия, пропала зря, ни за понюшку табаку; впереди уже ничего не осталось, а посмотришь назад — там ничего, кроме убытков, и таких страшных, что даже озноб берет. И почему человек не может жить так, чтобы не было этих потерь и убытков? Спрашивается, зачем срубили березняк и сосновый бор? Зачем даром гуляет выгон? Зачем люди делают всегда именно не то, что нужно? Зачем Яков всю свою жизнь бранился, рычал, бросался с кулаками, обижал свою жену и, спрашивается, для какой надобности давеча напугал и оскорбил жида? Зачем вообще люди мешают жить друг другу? Ведь от этого какие убытки! Какие страшные убытки! Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громадную пользу.

Вечером и ночью мерещились ему младенчик, верба, рыба, битые гуси, и Марфа, похожая в профиль на птицу, которой хочется пить, и бледное, жалкое лицо Ротшильда, и какие-то морды надвигались со всех сторон и бормотали про убытки. Он ворочался с боку на бок и раз пять вставал с постели, чтобы поиграть на скрипке.

Утром через силу поднялся и пошел в больницу. Тот же Максим Николаич приказал ему прикладывать к голове холодный компресс, дал порошки, и по выражению его лица и по тону Яков понял, что дело плохо и что уж никакими порошками не поможешь. Идя потом домой, он соображал, что от смерти будет одна только польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей, а так как человек лежит в могилке не один год, а сотни, тысячи лет, то, если сосчитать, польза окажется громадная. От жизни человеку — убыток, а от смерти — польза. Это соображение, конечно, справедливо, но все-таки обидно и горько: зачем на свете такой странный порядок, что жизнь, которая дается человеку только один раз, проходит без пользы?

Не жалко было умирать, но как только дома он увидел скрипку, у него сжалось сердце и стало жалко. Скрипку нельзя взять с собой в могилу, и теперь она останется сиротой и с нею случится то же, что с березняком и с сосновым бором. Всё на этом свете пропадало и будет пропадать! Яков вышел из избы и сел у порога, прижимая к груди скрипку. Думая о пропащей, убыточной жизни, он заиграл, сам не зная что, но вышло жалобно и трогательно, и слезы потекли у него по щекам. И чем крепче он думал, тем печальнее пела скрипка.

Скрипнула щеколда раз-другой, и в калитке показался Ротшильд. Половину двора прошел он смело, но, увидев Якова, вдруг остановился, весь съежился и, должно быть, от страха стал делать руками такие знаки, как будто хотел показать на пальцах, который теперь час.

— Подойди, ничего, — сказал ласково Яков и поманил его к себе. — Подойди!

Глядя недоверчиво и со страхом, Ротшильд стал подходить и остановился от него на сажень.

— А вы, сделайте милость, не бейте меня! — сказал он, приседая. — Меня Моисей Ильич опять послали. Не бойся, говорят, поди опять до Якова и скажи, говорят, что без их никак невозможно. В среду швадьба… Да-а! Господин Шаповалов выдают дочку жа хорошего целовека… И швадьба будет богатая, у-у! — добавил жид и прищурил один глаз.

— Не могу… — проговорил Яков, тяжело дыша. — Захворал, брат.

И опять заиграл, и слезы брызнули из глаз на скрипку. Ротшильд внимательно слушал, ставши к нему боком и скрестив на груди руки. Испуганное, недоумевающее выражение на его лице мало-помалу сменилось скорбным и страдальческим, он закатил глаза, как бы испытывая мучительный восторг, и проговорил: «Ваххх!..» И слезы медленно потекли у него по щекам и закапали на зеленый сюртук.

И потом весь день Яков лежал и тосковал. Когда вечером батюшка, исповедуя, спросил его, не помнит ли он за собою какого-нибудь особенного греха, то он, напрягая слабеющую память, вспомнил опять несчастное лицо Марфы и отчаянный крик жида, которого укусила собака, и сказал едва слышно:

— Скрипку отдайте Ротшильду.

— Хорошо, — ответил батюшка.

И теперь в городе все спрашивают: откуда у Ротшильда такая хорошая скрипка? Купил он ее или украл, или, быть может, она попала к нему в заклад? Он давно уже оставил флейту и играет теперь только на скрипке. Из-под смычка у него льются такие же жалобные звуки, как в прежнее время из флейты, но когда он старается повторить то, что играл Яков, сидя на пороге, то у него выходит нечто такое унылое и скорбное, что слушатели плачут, и сам он под конец закатывает глаза и говорит: «Ваххх!..» И эта новая песня так понравилась в городе, что Ротшильда приглашают к себе наперерыв купцы и чиновники и заставляют играть ее по десяти раз.

ЮРИЙ ЯКОВЛЕВ «ИГРА В КРАСАВИЦУ»

(1)В детстве мы играли часто на придворовой площадке в красавицу. (2)Неизвестно, кто придумал эту игру, но она всем пришлась по вкусу.

(3)Мы почему-то любили, когда водила Нинка из седьмой квартиры, и она заранее знала, что ей придется быть красавицей. (4)Нинка, выходя на круг, опускала глаза и разглаживала руками платье, слегка прикасаясь к складкам, воротничку.

(5)Теперь мы вспоминаем, что Нинка из седьмой квартиры была на редкость некрасивой: у нее был широкий приплюснутый нос и большие грубые губы, вокруг которых хлебными крошками разбегались веснушки. (6)Лоб — тоже в хлебных крошках, бесцветные глаза, прямые жидкие волосы. (7)Но мы этого не замечали: мы пребывали в том справедливом неведении, когда красивым считался хороший человек, а некрасивым — дрянной.

(8)Нинка из седьмой квартиры была славной, стоящей девчонкой — мы, не задумываясь, выбирали красавицей её.

(9)Когда она выходила на середину круга, мы по правилам игры начинали «любоваться»: каждый из нас пускал в ход слова, вычитанные в книгах.

— (10)У нее лебединая шея, — говорил один.

— (11)У нее коралловые губы… – подхватывал другой.

— (12)У нее соболиные брови …

— (13)У нее глаза как море…

(14)Нинка расцветала, её бледное лицо покрывалось теплым румянцем. (15)Наши слова были как зеркало, в котором Нинка видела себя красавицей.

— (16)У нее атласная кожа.

— (17)У нее золотые кудри.

— (18)У нее жемчужные зубы…

(19)Нам самим начинало казаться, что у нее все лебяжье, коралловое, жемчужное и прекраснее нашей Нинки нет.

(20)Когда запас нашего красноречия иссякал, Нинка принималась что-нибудь рассказывать.

— (21)Вчера я купалась в теплом море, — говорила Нинка, съёживаясь от холодного осеннего ветра. — (22)Поздно вечером в темноте море светилось, и я светилась. (23)Я была русалкой, качавшейся на волнах…

(24)Как-то в наш дом переехали новые жильцы, и во дворе появился новенький.

(25)Мы его подозвали и предложили сыграть с нами в красавицу. (26)Он не знал, как это играть в красавицу, и согласился; мы переглянулись и выбрали красавицей… его. (27)Едва заговорили про лебяжью шею и коралловые губы, как он густо покраснел и выбежал из круга.

(28)А Нинка приблизилась к новенькому и сказала, что когда играют в красавицу, всегда выбирают её.

— (29)Разве ты красивая? — удивился новенький.

(30)Мы не стали с ним спорить – мы посмеялись над ним, а у Нинки вытянулось лицо, веснушки-хлебные крошки у рта и на лбу стали еще заметнее. — (31)Очень глупо, что тебя выбирают, — сказал новенький.

(32)С его появлением с Нинкой стало твориться что-то странное. (33)Она, например, ходила за ним по улице, он заходил в булочную — она стояла напротив, не отрывая глаз от стеклянных дверей, а утром поджидала его у подъезда и шла за ним до школы.

(34)То, что Нинка из седьмой квартиры ходит за ним, как тень, новенький не сразу сообразил, но, когда обнаружил это, он очень рассердился.

— (35)Не смей ходить за мной! — крикнул он Нинке.

(36)Она ничего не ответила, побледнела и пошла прочь, а он безжалостно крикнул ей вслед:

— (37)Ты бы лучше посмотрела на себя в зеркало!..

(38)Нас не интересовало, как выглядят наши носы, рты, подбородки, куда торчат волосы, где вскочил прыщ. (39)И Нинка знала только то зеркало, которым были для нее мы, когда играли в красавицу, и она всерьёз верила нам. (40)Этот тип разбил наше зеркало. (41)И вместо живого, веселого, доброго появилось холодное, гладкое, злое. (42)Нинка в первый раз в жизни словно пристально взглянула в него и вскрикнула: «Я некрасивая!» — зеркало убило красавицу. (43)Каждый раз, когда она подходила к зеркалу, что-то умирало в ней: пропали лебяжья шея, коралловые губы, глаза синие, как море.

(44)Но мы тогда не понимали этого, мы просто не узнавали свою подружку: она стала чужой и непонятной, не стремилась к нам, молча проходила мимо…

(45)В тот вечер был сильный дождь, дул сверлящий ветер, и говорили, что на окраинах города начиналось наводнение. (46)Но мы крепились, жались в подъезде, не хотели расходиться по домам. (47)А Нинка из седьмой квартиры стояла под окном новенького и не чувствовала холодных струй. (48)Мы звали её, но она не шла.

(49)Потом мы увидели, как к Нинке подошла её мать и долго уговаривала Нинку уйти. (50)Наконец ей удалось увести девчонку из-под дождя в подъезд. (51)Там горела тусклая лампочка. (52)Нинкина мать повернула лицо к свету, и мы услышали, как она сказала:

— (53)Посмотри на меня, дочка, и скажи: я, по-твоему, красивая?

(54)Нинка удивленно посмотрела на мать и, конечно, ничего не увидела. (55)Разве мать может быть красивой или некрасивой?

— (56)Я некрасивая, — с жёсткостью сказала Нинкина мать. — (57)И ничего страшного, потому что счастье приходит не только к красивым.

(58)Нинка прижалась к матери, заплакала; они вышли на дождь и пошли по улице. (59)Мы, не сговариваясь, двинулись за ними: нам казалось, что мы можем понадобиться Нинке.

(60)Вдруг Нинка остановилась, сильно сжала мамину руку выше локтя и взглянула ей в лицо. (61)Она смотрела на мать так, как будто произошла ошибка и рядом с ней оказалась чужая, незнакомая женщина, словно она увидела мать в холодном, безжалостном зеркале.

(62)Нинка как бы почувствовала наше присутствие и неожиданно совершенно другим, спокойным голосом сказала:

— (63)Мама, давай с тобой сыграем в красавицу.

— (64)Глупости!

— (65)Нет, нет, давай сыграем, я тебя научу, ты стой и слушай, что я буду говорить.

(66)Она сильней сжала мамину руку, приблизилась к ней, тихо, одними губами стала произносить знакомые слова из нашей игры, которые мы до приезда новенького дарили ей:

— (67)Мама, у тебя лебяжья шея и большие глаза, синие, как море… (68)У тебя длинные золотистые волосы и коралловые губы…

(69)Сквозь гудящий ветер, сквозь пронизывающий холод поздней осенней мглы живой, теплой струйкой текли слова, заглушающие горе:

— (70)У тебя атласная кожа… соболиные брови… жемчужные зубы…

(71)И они зашагали дальше, крепко прижавшись, иногда приостанавливаясь, чтобы улыбнуться друг другу. (72)И уже ни о чем не говорили, и были спокойны. (73)Им помогла игра, придуманная нами.

(По Ю. Яковлеву*)

Василий Шукшин

Чудик (в сокращении)

Жена называла его – «Чудик». Иногда ласково.

Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные.

Получил отпуск, решил съездить к брату на Урал: лет двенадцать не виделись. …Долго собирались – до полуночи. А рано утром Чудик шагал с чемоданом по селу.

– На Урал! На Урал! – отвечал он на вопрос: куда это он собрался? При этом круглое мясистое лицо его, круглые глаза выражали в высшей степени плевое отношение к дальним дорогам – они его не пугали. – На Урал! Надо прошвырнуться.

Но до Урала было еще далеко. Пока что он благополучно доехал до районного города, где предстояло взять билет и сесть в поезд. Времени оставалось много. Чудик решил пока накупить подарков племяшам – конфет, пряников… Зашел в продовольственный магазин, пристроился в очередь. Он купил конфет, пряников, три плитки шоколада. И отошел в сторонку, чтобы уложить все в чемодан. Раскрыл чемодан на полу, стал укладывать… Глянул на пол, а у прилавка, где очередь, лежит в ногах у людей пятидесятирублевая бумажка. Этакая зеленая дурочка, лежит себе, никто ее не видит. Чудик даже задрожал от радости, глаза загорелись. Второпях, чтобы его не опередил кто-нибудь, стал быстро соображать, как бы повеселее, поостроумнее сказать этим, в очереди, про бумажку.

– Хорошо живете, граждане! – сказал он громко и весело.

На него оглянулись.

– У нас, например, такими бумажками не швыряются.

Тут все немного поволновались. Это ведь не тройка, не пятерка – пятьдесят рублей, полмесяца работать надо. А хозяина бумажки – нет. Решили положить бумажку на видное место на прилавке.

– Сейчас прибежит кто-нибудь, – сказала продавщица.

Чудик вышел из магазина в приятнейшем расположении духа. Все думал, как это у него легко, весело получилось: «У нас, например, такими бумажками не швыряются!» Вдруг его точно жаром всего обдало: он вспомнил, что точно такую бумажку и еще двадцатипятирублевую он сейчас разменял, пятидесятирублевая должна быть в кармане… Сунулся в карман – нету. Туда-сюда – нету.

– Моя была бумажка-то! – громко сказал Чудик. – Мать твою так-то!.. Моя бумажка-то.

Под сердцем даже как-то зазвенело от горя. Первый порыв был пойти и сказать: «Граждане, моя бумажка-то. Я их две получил в сберкассе: одну двадцатипятирублевую, другую полусотельную. Одну сейчас разменял, а другой – нету». Но только он представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: «Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить». Нет, не пересилить себя – не протянуть руку за этой проклятой бумажкой. Могут еще и не отдать…

– Да почему же я такой есть-то? – вслух горько рассуждал Чудик. – Что теперь делать?..

Надо было возвращаться домой. Подошел к магазину, хотел хоть издали посмотреть на бумажку, постоял у входа… и не вошел. Совсем больно станет. Сердце может не выдержать. Ехал в автобусе и негромко ругался – набирался духу: предстояло объяснение с женой. Сняли с книжки еще пятьдесят рублей.

Чудик, убитый своим ничтожеством, которое ему опять разъяснила жена (она даже пару раз стукнула его шумовкой по голове), ехал в поезде. Но постепенно горечь проходила. Мелькали за окном леса, перелески, деревеньки…

После поезда Чудику надо было еще лететь местным самолетом полтора часа. В аэропорту Чудик написал телеграмму жене:«Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь. Тчк. Васятка».

Телеграфистка, строгая красивая женщина, прочитав телеграмму, предложила:

– Составьте иначе. Вы – взрослый человек, не в детсаде.

– Почему? – спросил Чудик. – Я ей всегда так пишу в письмах. Это же моя жена!.. Вы, наверно, подумали…

– В письмах можете писать что угодно, а телеграмма – это вид связи. Это открытый текст.

Чудик переписал: «Приземлились. Все в порядке. Васятка».

Телеграфистка сама исправила два слова: «Приземлились» и «Васятка». Стало: «Долетели. Василий».

– «Приземлились»… Вы что, космонавт, что ли?

…Знал Чудик: есть у него брат Дмитрий, трое племянников… О том, что должна еще быть сноха, как-то не думалось. Он никогда не видел ее. А именно она-то, сноха, все испортила, весь отпуск. Она почему-то сразу невзлюбила Чудика. Выпили вечером с братом, и Чудик запел дрожащим голосом:

— Тополя-а-а, тополя-а-а…

Софья Ивановна, сноха, выглянула из другой комнаты, спросила зло:

– А можно не орать? Вы же не на вокзале, верно? – И хлопнула дверью.

Брату Дмитрию стало неловко.

– Это… там ребятишки спят. Вообще-то она хорошая.

Еще выпили. Стали вспоминать молодость, мать, отца…

– А помнишь?.. – радостно спрашивал брат Дмитрий.

– А помнишь, – тоже вспоминал Чудик, – как ты меня…

– Вы прекратите орать? – опять спросила Софья Ивановна совсем зло, нервно. – Кому нужно слушать эти ваши разные сопли да поцелуи? Туда же – разговорились.

– Пойдем на улицу, – сказал Чудик.

Вышли на улицу, сели на крылечко.

– А помнишь?.. – продолжал Чудик.

Но тут с братом Дмитрием что-то случилось: он заплакал и стал колотить кулаком по колену.

– Вот она, моя жизнь! Видел? Сколько злости в человеке!.. Сколько злости!

Чудик стал успокаивать брата:

– Брось, не расстраивайся. Не надо. Никакие они не злые, они – психи. У меня такая же.

– Ну чего вот невзлюбила?! За што? Ведь невзлюбила она тебя… А за што?

Тут только понял Чудик, что да, невзлюбила его сноха. А за что действительно?

– А вот за то, што ты – никакой не ответственный, не руководитель. Знаю я ее, дуру. Помешалась на своих ответственных. А сама-то кто! Буфетчица в управлении, шишка на ровном месте. Насмотрится там и начинает… Она и меня-то тоже ненавидит, что я не ответственный, из деревни.

Когда утром Чудик проснулся, никого в квартире не было: брат Дмитрии ушел на работу, сноха тоже, дети постарше играли во дворе, маленького отнесли в ясли.

Чудик прибрал постель, умылся и стал думать, что бы такое приятное сделать снохе. Тут на глаза попалась детская коляска. «Эге, – подумал Чудик, – разрисую-ка я ее». Он дома так разрисовал печь, что все дивились. Нашел ребячьи краски, кисточку и принялся за дело. Через час все было кончено, коляску не узнать. По верху колясочки Чудик пустил журавликов – стайку уголком, по низу – цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток… Осмотрел коляску со всех сторон – загляденье. Не колясочка, а игрушка. Представил, как будет приятно изумлена сноха, усмехнулся.

– А ты говоришь – деревня. Чудачка. – Он хотел мира со снохой. – Ребенок-то как в корзиночке будет.

Часов в шесть Чудик пришел к брату. Взошел на крыльцо и услышал, что брат Дмитрий ругается с женой. Впрочем, ругалась жена, а брат Дмитрий только повторял:

– Чтоб завтра же этого дурака не было здесь! – кричала Софья Ивановна. – Завтра же пусть уезжает.

Чудик поспешил сойти с крыльца… А дальше не знал, что делать. Опять ему стало больно. Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно. Казалось: ну, теперь все, зачем же жить? И хотелось уйти подальше от людей, которые ненавидят его или смеются.

– Да почему же я такой есть-то? – горько шептал он, сидя в сарайчике. – Надо бы догадаться: не поймет ведь она, не поймет народного творчества.

Он досидел в сарайчике дотемна. И сердце все болело. Потом пришел брат Дмитрий. Не удивился – как будто знал, что брат Василий давно уж сидит в сарайчике.

– Вот… – сказал он. – Это… опять расшумелась. Коляску-то… не надо бы уж.

– Я думал, ей поглянется. Поеду я, братка.

Брат Дмитрий вздохнул… И ничего не сказал.

Домой Чудик приехал, когда шел рясный парной дождик. Чудик вышел из автобуса, снял новые ботинки, побежал по теплой мокрой земле – в одной руке чемодан, в другой ботинки. Подпрыгивал и громко пел:

— Тополя-а, тополя-а…

С одного края небо уже очистилось, голубело, и близко где-то было солнышко. И дождик редел, шлепал крупными каплями в лужи; в них вздувались и лопались пузыри.

В одном месте Чудик поскользнулся, чуть не упал.

…Звали его – Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом.

А.И. КУПРИН «ЧУДЕСНЫЙ ДОКТОР»

(1)Поравнявшись со скамейкой, незнакомец вдруг круто повернул в сторону Мерцалова и, слегка дотрагиваясь до шапки, спросил:

(2) – Вы позволите здесь присесть?

(3) – Ночка – то какая славная, — заговорил вдруг незнакомец.

(4) – Морозно… тихо. (5)Что за прелесть – русская зима!

(6) Голос у него был мягкий, ласковый старческий.

(7)- А я вот ребятишкам знакомым подарочки купил, — продолжал незнакомец. (8) Мерцалов вообще был кротким и застенчивым человеком, но при последних словах незнакомца его охватил вдруг прилив отчаянной злобы. (9) Он резким движением повернулся в сторону старика и закричал, нелепо размахивая руками и задыхаясь:

(10) – Подарочки!.. (11) Подарочки!.. (12) Знакомым ребятишкам подарочки!.. (13) А я… а у меня, милостивый государь, в настоящую минуту мои ребятишки с голоду дома подыхают… (14) А у жены молоко пропало, и грудной ребёнок целый день не ел… (15) Подарочки!..

(16) Мерцалов ожидал, что после этих беспорядочных, озлобленных криков старик поднимется и уйдёт, но он ошибся. (17) Старик приблизил к нему своё умное, серьёзное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьёзным тоном:

(18) – Подождите… не волнуйтесь! (19) Расскажите мне всё по порядку и как можно короче. (20) Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас. (21) В необыкновенном лице незнакомца было что-то до того спокойное и внушающее доверие, что Мерцалов тотчас же без малейшей утайки, но страшно волнуясь и спеша, передал свою историю. (22) Он рассказал о своей болезни, о потере места, о смерти ребёнка, обо всех своих несчастиях, вплоть до нынешнего дня.

(23) – Едемте! – сказал незнакомец, увлекая за руку Мерцалова. (24) Счастье ваше, что вы встретились с врачом. (25) Я, конечно, ни за что не могу ручаться, но … поедемте!

(26) Минут через десять Мерцалов и доктор уже входили в подвал. (27) Елизавета Ивановна лежала на постели рядом со своей больной дочерью, зарывшись лицом в грязные, замаслившиеся подушки. (28) Мальчишки хлебали борщ, сидя на тех же местах. (29) Испуганные долгим отсутствием отца и неподвижностью матери, они плакали, размазывая слёзы по лицу грязными кулаками и обильно проливая их в закопчённый чугунок.

(30) Через две минуты Гришка уже растапливал печку дровами, за которыми чудесный доктор послал к соседям, Володя раздувал изо всех сил самовар, Елизавета Ивановна обворачивала Машутку согревающим компрессом.. (31) Немного погодя явился и Мерцалов. (32) На три рубля, полученные от доктора, он успел купить за это время чаю, сахару, булок и достать в ближайшем трактире горячей пищи.

(33) Доктор сидел за столом и что- то писал на клочке бумажки, который он вырвал из записной книжки. (34) Окончив это занятие и изобразив внизу какой- то своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным блюдечком и сказал:

(35) – Вот с этой бумажкой вы пойдёте в аптеку… давайте через два часа по чайной ложке.

(36) Это вызовет у малютки отхаркивание… (37) Продолжайте согревающий компресс.. (38) Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше, пригласите завтра доктора Афросимова. (39) Это дельный врач и хороший человек. (40) Я его сейчас же предупрежу. (41)Затем прощайте, господа! (42) Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнёсся к вам, чем этот, а главное – не падайте никогда духом.

(43) Пожав руки Мерцалову и Елизавете Ивановне, всё ещё не оправившимся от изумления, и потрепав мимоходом по щеке разинувшего рот Володю, доктор быстро всунул свои ноги в глубокие калоши и надел пальто. (44) Мерцалов опомнился только тогда, когда доктор уже был в коридоре, и кинулся вслед за ним.

(45) Так как в темноте нельзя было ничего разобрать, то Мерцалов закричал наугад:

(46) – Доктор! (47) Доктор, постойте!.. (48) Скажите мне ваше имя, доктор! (49) Пусть хоть мои дети будут за вас молиться!

(50) И он водил в воздухе руками, чтобы поймать невидимого доктора. (51) Но в это время в другом конце коридора спокойный старческий голос произнёс:

(52) – Вот ещё пустяки выдумали!.. (53) Возвращайтесь- ка домой скорей!

(54) Когда он возвратился, его ожидал сюрприз: под чайным блюдцем вместе с рецептом чудесного доктора лежало несколько крупных кредитных билетов…

(55) В тот же вечер Мерцалов узнал фамилию своего нежданного благодетеля. (56) На аптечном ярлыке, прикреплённом к пузырьку с лекарством, чёткою рукою аптекаря было написано: «По рецепту профессора Пирогова».

(57) Я слышал этот рассказ, и неоднократно, из уст самого Григория Емельяновича Мерцалова – того самого Гришки, который в описанный мною сочельник проливал слёзы в закоптелый чугунок с пустым борщом. (58) Теперь он занимает довольно крупный, ответственный пост в одном из банков и слывёт образцом честности и отзывчивости на нужды бедности. (59) И каждый раз, заканчивая своё повествование о чудесном докторе, он прибавляет голосом, дрожащим от скрываемых слёз:

(60) – С этих пор точно благодетельный ангел снизошёл в нашу семью. (61) Всё переменилось. (62) В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казённый счёт. (63) Просто чудо совершил этот святой человек.

(По А. Куприну)

Александр Иванович Куприн (1870- 1938)- русский писатель.

Всё лето в один день (Рэй Брэдбери)

— А учёные верно знают? Это правда будет сегодня?

Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети старались выглянуть наружу — где там запрятано солнце? Лил дождь. Он лил не переставая семь лет подряд; тысячи и тысячи дней, с утра до ночи, без передышки дождь лил, шумел, барабанил, звенел хрустальными брызгами, низвергался сплошными потоками, так что кругом ходили волны, заливая островки суши. Ливнями повалило тысячи лесов, и тысячи раз они вырастали вновь и снова падали под тяжестью вод. Так навеки повелось здесь, на Венере, а в классе было полно детей, чьи отцы и матери прилетели застраивать и обживать эту дикую дождливую планету.

— Перестаёт! Перестаёт!

— Да, да!

Марго стояла в стороне от них, от всех этих ребят, которые только и знали, что вечный дождь, дождь, дождь. Им всем было по девять лет, и если выдался семь лет назад такой день, когда солнце всё-таки выглянуло, показалось на час изумлённому миру, они этого не помнили. Иногда по ночам Марго слышала, как они ворочаются, вспоминая, и знала: во сне они видят и вспоминают золото, яркий жёлтый карандаш, монету — такую большую, что можно купить целый мир. Она знала, им чудится, будто они помнят тепло, когда вспыхивает лицо и всё тело — руки, ноги, дрожащие пальцы. А потом они просыпаются — и опять барабанит дождь, без конца сыплются звонкие прозрачные бусы на крышу, на дорожку, на сад и лес, и сны разлетаются как дым.

Накануне они весь день читали в классе про солнце. Какое оно жёлтое, совсем как лимон, и какое жаркое. И писали про него маленькие рассказы и стихи.

Мне кажется, солнце — это цветок,

Цветёт оно только один часок.

Такие стихи сочинила Марго и негромко прочитала их перед притихшим классом. А за окнами лил дождь.

— Ну, ты это не сама сочинила! — крикнул один мальчик.

— Нет, сама, — сказала Марго. — Сама.

— Уильям! — остановила мальчика учительница.

Но то было вчера. А сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим окнам с толстыми стёклами.

— Где же учительница?

— Сейчас придёт.

— Скорей бы, а то мы всё пропустим!

Они вертелись на одном месте, точно пёстрая беспокойная карусель. Марго одна стояла поодаль. Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно она заблудилась и долго-долго бродила под дождём, и дождь смыл с неё все краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы — всё вылиняло.

— Ты-то чего смотришь? — сказал Уильям.

Марго молчала.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

Уильям толкнул её. Но она не пошевелилась; покачнулась — и только. Все её сторонятся, даже и не смотрят на неё. Вот и сейчас бросили её одну. Потому что она не хочет играть с ними в гулких туннелях того города-подвала. Если кто-нибудь осалит её и кинется бежать, она только с недоумением поглядит вслед, но догонять не станет. И когда они всем классом поют песни о том, как хорошо жить на свете и как весело играть в разные игры, она еле шевелит губами. Только когда поют про солнце, про лето, она тоже тихонько подпевает, глядя в заплаканные окна.

Ну а самое большое её преступление, конечно, в том, что она прилетела сюда с Земли всего лишь пять лет назад, и она помнит солнце, помнит, какое оно, солнце, и какое небо она видела в Огайо, когда ей было четыре года. А они — они всю жизнь живут на Венере; когда здесь в последний раз светило солнце, им было только по два года, и они давно уже забыли, какое оно, и какого цвета, и как жарко греет. А Марго помнит.

— Оно большое, как медяк, — сказала она однажды и зажмурилась.

— Неправда! — закричали ребята.

— Оно — как огонь в очаге, — сказала Марго.

— Врёшь, врёшь, ты не помнишь! — кричали ей.

Но она помнила и, тихо отойдя в сторону, стала смотреть в окно, по которому сбегали струи дождя. А один раз, месяц назад, когда всех повели в душевую, она ни за что не хотела стать под душ и, прикрывая макушку, зажимая уши ладонями, кричала — пускай вода не льется на голову! И после того у неё появилось странное, смутное чувство: она не такая, как все. И другие дети тоже это чувствовали и сторонились её.

Говорили, что на будущий год отец с матерью отвезут её назад на Землю — это обойдётся им во много тысяч долларов, но иначе она, видимо, зачахнет. И вот за все эти грехи, большие и малые, в классе её невзлюбили. Противная эта Марго, противно, что она такая бледная немочь, и такая худющая, и вечно молчит и ждёт чего-то, и, наверно, улетит на Землю…

— Убирайся! — Уильям опять её толкнул. — Чего ты ещё ждешь?

Тут она впервые обернулась и посмотрела на него. И по глазам было видно, чего она ждёт. Мальчишка взбеленился.

— Эй, ребята, давайте запрём её в чулан, пока учительницы нет!

— Не надо, — сказала Марго и попятилась.

Все кинулись к ней, схватили и поволокли, — она отбивалась, потом просила, потом заплакала, но её притащили по туннелю в дальнюю комнату, втолкнули в чулан и заперли дверь на засов. Дверь тряслась: Марго колотила в неё кулаками и кидалась на неё всем телом. Приглушённо доносились крики. Ребята постояли, послушали, а потом улыбнулись и пошли прочь — и как раз вовремя: в конце туннеля показалась учительница.

— Готовы, дети? — она поглядела на часы. — Все здесь?

— Да!

Они столпились у огромной массивной двери. Дождь перестал. Всё замерло — не вздохнёт, не шелохнётся. Такая настала огромная, неправдоподобная тишина, будто вам заткнули уши или вы совсем оглохли. Дети недоверчиво подносили руки к ушам. Толпа распалась, каждый стоял сам по себе. Дверь отошла в сторону, и на них пахнуло свежестью мира, замершего в ожидании.

И солнце явилось. Оно пламенело, яркое, как бронза, и оно было очень большое. А небо вокруг сверкало, точно ярко-голубая черепица. И джунгли так и пылали в солнечных лучах, и дети, очнувшись, с криком выбежали в весну.

— Только не убегайте далеко! — крикнула вдогонку учительница. — Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться!

Но они уже не слышали, они бегали и запрокидывали голову, и солнце гладило их по щекам, точно тёплым утюгом; они скинули куртки, и солнце жгло их голые руки.

Они уже не бегали, а стояли посреди джунглей, что сплошь покрывали Венеру и росли, росли бурно, непрестанно, прямо на глазах. Ребята носились меж деревьев, скользили и падали, толкались, играли в прятки и в салки, но главное — опять и опять, жмурясь, глядели на солнце, пока не потекут слёзы, и тянули руки к золотому сиянию и к невиданной синеве, и вдыхали эту удивительную свежесть, и слушали, слушали тишину, что обнимала их словно море, блаженно спокойное, беззвучное и недвижное. Они на всё смотрели и всем наслаждались. А потом, будто зверьки, вырвавшиеся из глубоких нор, снова неистово бегали кругом, бегали и кричали. Целый час бегали и никак не могли угомониться. И вдруг… Посреди весёлой беготни одна девочка громко, жалобно закричала. Все остановились. Девочка протянула руку ладонью кверху.

— Смотрите, — сказала она и вздрогнула: — Ой, смотрите!

Все медленно подошли поближе. На раскрытой ладони, по самой серёдке, лежала большая круглая дождевая капля. Девочка посмотрела на неё и заплакала. Дети молча посмотрели на небо.

Редкие холодные капли упали на нос, на щёки, на губы. Солнце затянула туманная дымка. Подул холодный ветер. Ребята повернулись и пошли к своему дому-подвалу, руки их вяло повисли, они больше не улыбались. Загремел гром, и дети в испуге, толкая друг дружку, бросились бежать, словно листья, гонимые ураганом. Минуту они постояли на пороге глубинного убежища, а потом дождь полил вовсю. Тогда дверь закрыли, и все стояли и слушали, как с оглушительным шумом рушатся с неба тонны, потоки воды — без просвета, без конца.

— И так опять будет целых семь лет?

— Да. Семь лет.

И вдруг кто-то вскрикнул:

— А Марго?

— Что?

— Мы ведь её заперли, она так и сидит в чулане.

— Марго…

Они застыли, будто ноги у них примёрзли к полу. Переглянулись и отвели взгляды. Посмотрели за окно — там лил дождь, лил упрямо, неустанно. Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьёзные, бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.

Наконец одна девочка сказала:

— Ну что же мы?..

Никто не шелохнулся.

— Пойдём… — прошептала девочка.

Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рёв бури и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у двери.

За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и выпустили Марго.

Ханс Кристиан Андерсен «Девочка со спичками»

Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году — канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать — вот какие они были большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.

Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и продрогшая и так измучилась, бедняжка!

Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным гусем — ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!

Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же, думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер, хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.

Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.

Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это? Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, — и вдруг… пламя погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.

Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея. Девочка увидела перед собой комнату, а в ней стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел прямо к бедной девочке, но… спичка погасла, и перед бедняжкой снова встала непроницаемая, холодная, сырая стена.

Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но… спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.

«Кто-то умер», — подумала девочка, потому что ее недавно умершая старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей: «Когда падет звездочка, чья-то душа отлетает к богу».

Девочка снова чиркнула о стену спичкой и, когда все вокруг осветилось, увидела в этом сиянии свою старенькую бабушку, такую тихую и просветленную, такую добрую и ласковую.

— Бабушка, — воскликнула девочка, — возьми, возьми меня к себе! Я знаю, что ты уйдешь, когда погаснет спичка, исчезнешь, как теплая печка, как вкусный жареный гусь и чудесная большая елка!

И она торопливо чиркнула всеми спичками, оставшимися в пачке, — вот как ей хотелось удержать бабушку! И спички вспыхнули так ослепительно, что стало светлее, чем днем. Бабушка при жизни никогда не была такой красивой, такой величавой. Она взяла девочку на руки, и, озаренные светом и радостью, обе они вознеслись высоко-высоко — туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха, — они вознеслись к богу.

Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щечках ее играл румянец, на губах — улыбка, но она была мертва; она замерзла в последний вечер старого года. Новогоднее солнце осветило мертвое тельце девочки со спичками; она сожгла почти целую пачку.

— Девочка хотела погреться, — говорили люди. И никто не знал, какие чудеса она видела, среди какой красоты они вместе с бабушкой встретили Новогоднее Счастье.

А.И. Куприн СКАЗКА

Глубокая зимняя ночь. Метель. В доме — ни огня. Ветер воет в трубах, сотрясает крышу, ломится в окна. Ближний лес гудит, шатаясь под вьюгой.

Никто не спит. Дети проснулись, но лежат молча, широко раскрывши глаза в темноту. Прислушиваются, вздыхают…

Откуда-то издалека, из тьмы и бури, доносится длинный жалобный крик. Прозвучал и замолк… И еще раз… И еще…

— Точно зовет кто-то, — тревожно шепчет мужчина. Никто ему не отвечает.

— Вот опять… Слышишь?.. Как будто человек…

— Спи, — сурово говорит женщина. — Это ветер.

— Страшно ночью в лесу…

— Это только ветер. Ты разбудишь ребенка…

Но дитя вдруг подымает голову.

— Я слышу, я слышу. Он кричит: «Спасите!»

И правда: яростный ураган стихает на одно мгновенье, и тогда совсем ясно, близко, точно под окном, раздается протяжный, отчаянный вопль:

— Спа-си-те!

— Мама! Может быть, на него напали разбойники?.. Может быть…

— Не болтай глупостей, — сердито прерывает мать. — Это голодный волк воет в лесу. Вот он тебя съест, если не будешь спать.

— Спасите!

— Жалко живую душу, — говорит муж. — Если бы не испортилось мое ружье, я пошел бы…

— Лежи, дурак… Не наше дело…

В темноте шлепают туфли… Старческий кашель… Пришел из соседней комнаты дедушка. Он брюзжит злобно:

— Что вы тут бормочете? Спать не даете никому. Какой такой человек в лесу? Кто в эту погоду по лесам ходит? Все дома сидят. И вы сидите тихо и благодарите Бога, что заборы у нас высокие, запоры на воротах крепкие и во дворе злые собаки… А ты взяла бы лучше к себе дитя да сказкой бы его заняла.

Это голос черствого благоразумия.

Мать переносит в свою постель ребенка, и в тишине звучат слова монотонной, старой успокоительной сказки:

— Много лет тому назад стоял среди моря остров, и на этом острове жили большие, сильные и гордые люди. Все у них было самое дорогое и лучшее, и жизнь их была разумна и спокойна. Соседи их боялись, уважали и ненавидели, потому что они сами никого не боялись, всех презирали, а уважали только самих себя. В жилах их текла не простая кровь, а голубая-голубая…

— Спа-си-те!

Молчание…

В.П. Астафьев «Зачем я убил коростеля?»

Это было давно, лет, может, сорок назад. Ранней осенью я возвращался с рыбалки по скошенному лугу и возле небольшой, за лето высохшей бочажины, поросшей тальником, увидел птицу.

Она услышала меня, присела в скошенной щетинке осоки, притаилась, но глаз мой чувствовала, пугалась его и вдруг бросилась бежать, неуклюже заваливаясь набок.

От мальчишки, как от гончей собаки, не надо убегать — непременно бросится он в погоню, разожжется в нем дикий азарт. Берегись тогда живая душа!

Я догнал птицу в борозде и, слепой от погони, охотничьей страсти, захлестал ее сырым удилищем.

Я взял в руку птицу с завядшим, вроде бы бескостным тельцем. Глаза ее были прищемлены мертвыми, бесцветными веками, шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась. Перо на птице было желтовато, со ржавинкой по бокам, а спина словно бы темноватыми гнилушками посыпана.

Я узнал птицу — это был коростель. Дергач по-нашему. Все его друзья-дергачи покинули наши места, отправились в теплые края — зимовать. А этот уйти не смог. У него не было одной лапки — в сенокос он попал под литовку. Вот потому-то он и бежал от меня так неуклюже, потому я и догнал его.

И худое, почти невесомое тельце птицы ли, нехитрая ли окраска, а может, и то, что без ноги была она, но до того мне сделалось жалко ее, что стал я руками выгребать ямку в борозде и хоронить так просто, сдуру загубленную живность.

Я вырос в семье охотника и сам потом сделался охотником, но никогда не стрелял без надобности. С нетерпением и виной, уже закоренелой, каждое лето жду я домой, в русские края, коростелей.

Уже черемуха отцвела, купава осыпалась, чемерица по четвертому листу пустила, трава в стебель двинулась, ромашки по угорам сыпанули и соловьи на последнем издыхе допевают песни.

Но чего-то не хватает еще раннему лету, чего-то недостает ему, чем-то недооформилось оно, что ли.

И вот однажды, в росное утро, за речкой, в лугах, покрытых еще молодой травой, послышался скрип коростеля. Явился, бродяга! Добрался-таки! Дергает-скрипит! Значит, лето полное началось, значит, сенокос скоро, значит, все в порядке.

И всякий год вот так. Томлюсь и жду я коростеля, внушаю себе, что это тот давний дергач каким-то чудом уцелел и подает мне голос, прощая того несмышленого, азартного парнишку.

Теперь я знаю, как трудна жизнь коростеля, как далеко ему добираться к нам, чтобы известить Россию о зачавшемся лете.

Зимует коростель в Африке и уже в апреле покидает ее, торопится туда, «…где зори маковые вянут, как жар забытого костра, где в голубом рассвете тонут зеленокудрые леса, где луг еще косой не тронут, где васильковые глаза…». Идет, чтобы свить гнездо и вывести потомство, выкормить его и поскорее унести ноги от гибельной зимы.

Не приспособленная к полету, но быстрая на бегу, птица эта вынуждена два раза в году перелетать Средиземное море. Много тысяч коростелей гибнет в пути и особенно при перелете через море.

Как идет коростель, где, какими путями — мало кто знает. Лишь один город попадает на пути этих птиц — небольшой древний город на юге Франции. На гербе города изображен коростель. В те дни, когда идут коростели по городу, здесь никто не работает. Все люди справляют праздник и пекут из теста фигурки этой птицы, как у нас, на Руси, пекут жаворонков к их прилету.

Птица коростель во французском старинном городе считается священной, и если бы я жил там в давние годы, меня приговорили бы к смерти.

Но я живу далеко от Франции. Много уже лет живу и всякого навидался. Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли.

Но отчего же, почему же, как заслышу я скрип коростеля за речкой, дрогнет мое сердце и снова навалится на меня одно застарелое мучение: зачем я убил коростеля? Зачем?

Юрий Буйда «ПРОДАВЕЦ ДОБРА»

Целыми днями Родион Иванович сидел в лавчонке на базаре, торговавшей скобяным товаром, — это был зимой и летом ледяной каменный мешок с единственным окном под самым потолком, — и грыз жареные семечки, чтобы пересилить тягу к табаку. В магазинчике командовала его жена — толстенькая энергичная бабешка, сыпавшая матерком и покрикивавшая на какого-нибудь неуклюжего мужика в тулупе, забравшегося в угол: «Эй, ты чего там разжопатился? Из-за тебя к ведрам не подойти!» Родион Иванович, повинуясь ее приказам, таскал из подсобки ящики с гвоздями, мотки проволоки или «занадобившийся этому черту сепаратор». Усатый «черт» в мерлушковой шапке притопывал сапожищами на кирпичном полу, приговаривая: «Добра-то у вас как много… и откуда только берется?» Выбравшись из склада с сепаратором в руках, Родион Иванович отвечал с одышкой: «Добра-то много — да добра нет». Выражение лица его всегда было печально-ласковое.

Вина он не пил, потому и удивились люди, узнав, что Родион Иванович сошел с ума. Все чокнутые делились в городке на две категории: на тех, кто от роду дурак, и на тех, кто свихнулся из-за безудержного пьянства и лечился в психушке. Ни к тем, ни к другим Родион Иванович не принадлежал, даже на рыбалке замечен не был. Когда жену его спрашивали, не страшно ли ей жить бок о бок с психом, она хмуро отвечала: «Да чего страшного? Сидит себе в уголку, с мухами беседует…»

Вскоре, однако, Родион Иванович нашел себе занятие, прославившее его на весь городок. Из обрезков бумаги он клеил коробки чуть больше спичечных и разносил по домам, предлагая купить за деньги или за спасибо.

Однажды он постучал и в нашу дверь. Я открыл. На пороге переминался с ноги на ногу тощий тип с печально-ласковым выражением лица, в стареньком брезентовом плаще и выгоревшем до рыжины берете на стриженной под ноль узкой голове.

— Не желаете ли добра? — просипел он, заискивающе заглядывая мне в глаза. — Вот. — Он протянул коробочку с подтеками клея на углах. — Не обижайтесь.

Выручил отец. Он сердито сунул Родиону Ивановичу какую-то медную мелочь и захлопнул дверь. Коробочку отдал мне.

В своей комнате я осторожно открыл коробку. Одна сторона ее была не заклеена и служила крышкой, внутри оказалась коробка поменьше, с такой же незаклеенной крышечкой. На дне этой второй коробки аккуратным почерком малограмотного человека было начертано одно-единственное слово — «добро».

Я до сих пор храню эту коробочку, чудом уцелевшую после всех переездов и передряг. Чернила на донышке выцвели, приобрели желтоватый оттенок, но слово по-прежнему хорошо различимо. Кажется, с годами я начал понимать, что слово «добро» обладает всего одним — одним-единственным — смыслом, и именно тем, который вложил в него несчастный Родион Иванович из затерянного на краю света городка.

Жизнь дана на добрые дела. (русская пословица)

Кто помогает людям, у того и свои желания сбываются. (английская пословица)

Красота до вечера, а доброта на век. (русская пословица)

Валентин Пикуль, роман «Барбаросса» (отрывок)

(1)Сталинград безжалостно бомбили день и ночь.

(2)В один из дней Чуянову позвонил Воронин.

– (3)Беда! – сообщил он. – (4)Утром один гад из облаков вывернулся и свалил фугаску в полтонны прямо… прямо на завод, где, сам знаешь, сколько народу собралось.

(5)Убитых похоронили, раненых развезли по больницам, но в мёртвом здании завода осталась девушка – Нина Петрунина. (6)Жива! (7)Но вытащить её нет сил. (8)Ей ноги стеной придавило, а стена едва держится. (9)Кажется, чуть дохни на неё – и разом обрушится. (10)Семнадцать лет. (11)Жить хочется. (12)Красивая… уж больно девка-то красивая!

– (13)Спасти надо! – крикнул Чуянов. – (14)Во что бы то ни стало. (15)Я сам приеду. (16)Сейчас же.

(17)Люди тогда уже привыкли к смерти, и, казалось бы, что им ещё одна? (18)Но город взбурлил, имя Нины стало известно всем, а равнодушных не было. (19)Всюду, куда ни приди, слышалось:

– (20)Ну как там наша Нина? (21)Спасут ли… вот горе!

(22)Разве так не бывает, что судьба одного человека, доселе никому не известного, вдруг становится средоточием всеобщего сострадания, и множество людей озабоченно следят за чужой судьбой, которая их волнует и в которой подчас выражена судьба многих.

(23)Чуянов приехал. (24)Воронин ещё издали крикнул ему:

– (25)Не подходи близко! (26)Стена вот-вот рухнет…

(27)Нина Петрунина лежала спокойно, и Чуянов до конца жизни не забыл её прекрасного лица, веера её золотистых волос, а ноги девушки, уже раздробленные, покоились под громадной и многотонной массой полуразрушенной заводской стены, которая едва-едва держалась. (28)Здесь же сидела и мать Нины.

(29)Чуянов лишь пальцами коснулся её плеча, сказал:

– (30)Сейчас приедут… укол сделают, чтобы не мучилась.

(31)Нину кормили, всё время делали ей болеутоляющие уколы, и время от времени она спрашивала:

– (32)Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)Явились добровольцы – солдаты из гарнизона.

– (34)Ребята, – сказал им Чуянов, – как хотите, а деваху надо вытащить. (35)Орденов вам не посулю, но обедать в столовой обкома будете… (36)Выручайте!

(37)Лучше мне не сказать, чем сказали очевидцы: «Шесть дней продолжалась смертельно опасная работа. (38)Бойцы осторожно выбивали из стены кирпичик за кирпичиком и тут же на место каждого выбитого кирпича ставили подпорки». (39)Кирпич за кирпичом – укол за уколом. (40)Наконец Нину извлекли из-под разрушенной стены.

(41)Наверное, сказалось давнее и природное свойство русских людей – сопереживать и сострадать чужому горю; это прекрасное качество русского народа, ныне почти утерянное и разбазаренное в его массовом эгоизме. (42)Тогда это качество было ещё живо, и оно не раз согревало людские души… (43)Подумайте: ведь эти солдаты-добровольцы из сталинградского гарнизона понимали, что, спасая Нину, каждую секунду могли быть погребёнными вместе с нею под обвалом стены!

(В. Пикуль)*

Борис Екимов «Ночь исцеления»

(1)По пути домой стало думаться о бабушке. (2)Сейчас, со стороны, она казалась такой слабой и одинокой. (3)А тут ещё эти ночи в слезах, словно наказание. (4)И с какой, верно, тягостью ждёт она ночи. (5)Все люди пережили горькое и забыли, а у бабы Дуни но всплывает в памяти снова и снова. (6)Про бабушку думать было больно. (7)Но как помочь ей?

(8)Раздумывая, Гриша шёл неторопливо, и в душе его что-то теплело и таяло, там что-то жгло и жгло.

(9)3а ужином он выпил крепкий чай, чтобы не сморило. (10)Выпил чашку, другую, готовя себя к бессонной ночи.

(11)И пришла ночь. (12)Потушили свет. (13)Гриша не лёг, а сел в постели, дожидаясь своего часа. (14)И вот когда, наконец, из комнаты бабушки донеслось ещё невнятное бормотание, он поднялся и пошёл. (15)Свет в кухне зажёг, встал возле кровати, чувствуя, как охватывает его невольная дрожь и сердце замирает в страшном предчувствии.

– (16)Карточки! (17)Куда подевались хлебные карточки? (18)В синем платочке. (19)Люди добрые! (20)Ребятишки! (21)Домой приду, они есть попросят! (22)Хлебец дай, мамушка. (23)А мамушка ихняя!..

(24)Баба Дуня запнулась, словно ошеломлённая, и закричала:

– (25)Люди добрые! (26)Не дайте помереть! (27)Петяня! (28)Шура! (29)Таечка!

(30)Имена детей она словно выпевала, тонко и болезненно, и слёзы, слёзы подкатывали.

(31)Гриша глубоко вздохнул, чтобы крикнуть громче, приказать, и бабушка перестанет плакать, и даже ногу приподнял – топнуть. (32)Чтобы уж наверняка.

– (33)Хлебные карточки, – в тяжкой муке, со слезами выговаривала баба Дуня.

(34)Сердце мальчика облилось жалостью и болью. (35)3абыв обдуманное, он опустился на колени перед кроватью и стал убеждать, мягко, ласково:

– (36)Вот ваши карточки, бабаня. (37)В синем платочке, да? (38)Ваши в синем платочке? (39)Это ваши, вы обронили. (40)А я поднял. (41)Вот видите, возьмите, – настойчиво повторял он. – (42)Все целые, берите.

(43)Баба Дуня смолкла. (44)Видимо, там, во сне, она всё слышала и понимала. (45)Не сразу пришли слова. (46)«Мои, мои! (47)Платочек мой, синий. (48)Люди скажут. (49)Мои карточки, я обронила. (50)Спаси Христос, добрый человек!»

(51)По голосу её Гриша понял, что сейчас она заплачет.

– (52)Не надо плакать, – громко сказал он. – (53)Карточки целые. (54)3ачем же плакать? (55)Возьмите хлеба и несите детишкам. (56)Несите, поужинайте и ложитесь спать, – говорил он, словно приказывал. – (57)И спите спокойно. (58)Спите.

(59)Баба Дуня смолкла.

(60)Гриша подождал, прислушался к ровному бабушкиному дыханию, поднялся. (61)Его бил озноб. (62)Какой-то холод пронизывал до костей. (63)И нельзя было согреться. (64)Печка была ещё тепла. (65)Он сидел у печки и плакал. (66)Слёзы катились и катились. (67)Они шли от сердца, потому что сердце болело и ныло, жалея бабу Дуню и кого-то ещё. (68)Он не спал, но находился в странном забытьи, словно в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и виделось ему там, в этой жизни, такое горькое, такая беда и печаль, что он не мог не плакать. (69)Он плакал, вытирая слёзы кулаком.

(По Б. Екимову)*

О. Генри «Последний лист»

Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси — уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэн, другая — из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.

— У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, — сказал он, стряхивая ртуть в термометре. — И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти.

Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала — считала в обратном порядке.

— Двенадцать, — произнесла она, и немного погодя: — одиннадцать, — а потом: — «десять» и «девять», а потом: — «восемь» и «семь» — почти одновременно.

Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.

— Что там такое, милая? — спросила Сью.

— Шесть, — едва слышно ответила Джонси. — Теперь они облетают быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.

— Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.

— Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?

— Первый раз слышу такую глупость! — с великолепным презрением отпарировала Сью. — Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка!

— Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.

Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже, под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба.

Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман, чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.

— Что! — кричал он. — Возможна ли такая глупость — умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Нет, не желаю позировать для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяете ей забивать себе голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!

На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.

— Подними ее, я хочу посмотреть, — шепотом скомандовала Джонси.

Сью устало повиновалась.

И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща — последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.

— Это последний, — сказала Джонси. — Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.

— Да бог с тобой! — сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке. — Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной?

Но Джонси не отвечала. Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий путь, становится чуждой всему земному. Болезненная фантазия завладевала Джонси все сильнее, по мере того, как одна за другой рвались все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.

День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низко нависшей голландской кровли.

Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.

Лист плюща все еще оставался на месте.

Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке.

— Я была скверной девчонкой, Сьюди, — сказала Джонси. — Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немножко бульона, а потом молока с портвейном… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь.

Часом позже она сказала:

— Сьюди, я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.

Днем пришел доктор, и Сью под каким-то предлогом вышла за ним в прихожую.

— Шансы равные, — сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. — При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее.

На другой день доктор сказал Сью:

— Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход — и больше ничего не нужно.

В тот же день к вечеру Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой — вместе с подушкой.

— Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, — начала она. — Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.

Майк Гелприн «Свеча горела»

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.

— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?

Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло сердце, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.

— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?

— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.

«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.

— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?

— Я, собственно… — собеседник замялся.

— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…

— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.

— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.

— Говорите, я запомню.

В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.

— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?

Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.

Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.

В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.

«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».

Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.

Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.

— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?

Максим помялся, осторожно уселся на край стула.

— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.

— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.

— Нигде? — спросил Максим тихо.

— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?

— Да, продолжайте, пожалуйста.

— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.

Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.

— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!

— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.

— У вас есть дети?

— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?

— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.

Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.

— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.

— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?

Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.

— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.

— Литература — это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.

Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.

— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.

Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…

Максим слушал.

— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.

— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.

Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.

Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.

Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.

— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.

Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?

Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.

— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.

— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.

— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.

— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?

— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.

— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?

— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.

Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.

«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».

Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.

Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.

Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.

Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.

Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.

— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.

— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?

— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.

— От… От кого?!

— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…

— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.

Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.

— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.

— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?

Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.

— Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.

Елизавета Ауэрбах «Доктор Соболева»

Любовь Сергеевна врач-чумнолог. Она работала по борьбе с этой болезнью в разных странах, о чем свидетельствуют разнообразные ордена и медали, которых у нее так много, что они не могут поместиться на одной стороне костюма. Одно из последних ее сражений с чумой произошло в Монголии в августе 1945 года.

В степи, где пастухи перегоняют скот, мальчик-пастушок нашел мертвого тарбагана (это зверек с дорогим мехом) и решил его освежевать.

Вскоре мальчик заболел и умер. Большая семья скотовода-арата Бабу была заражена. Люди умирали. Девятнадцатилетний Наянта понял, что это за болезнь!

Монгольское население знает страшные признаки чумы — «Тарбагун Тахлым». Он вскочил на лошадь и поскакал за помощью в соседний аил. Не слезая с коня, на расстоянии, Наянта прокричал: «В нашем аиле Тарбагун Гахлым!»

И вот поскакали вестники-уртолыцики со страшным известием в селение Баин Хангор. Оттуда уже по прямому проводу сообщили в город Дзапхин, где находился советский противочумный отряд, который немедленно двинулся на помощь.

Начальником этого отряда была Любовь Сергеевна Соболева.

На опустевшем стойбище, превратившемся в стан смерти, отряд начал свою работу. Соседние юрты вовремя откочевали и тем спасли себя. Из восьми членов семьи Бабу остались в живых Наянта и трехлетний мальчик.

Врач немедленно приступил к их профилактическому лечению, их изолировали друг от друга. Наянта был уже безнадежен и вскоре умер. По противочумным законам врачу предстояло вскрыть умерших, выделить культуру чумы, сжечь трупы и юрты. В довершение всех бед — исчез малыш. Соболева нашла его не сразу. Он спал, закрывшись дели, на трупе Наянты. Видимо, он замерз и прокрался к нему, когда Наянта еще пылал в жару.

Все члены отряда были убеждены в неизбежном заболевании ребенка, все, кроме Любови Сергеевны… И она приказывает построить рядом две юрты: для мальчика и для себя. И остается с ребенком в изоляции.

С мальчиком нелегко было справиться. Он был в ужасе от белого чудовища и отчаянно сопротивлялся, когда врач купала его в растворе сулемы или делала уколы. К тому же Соболева не знала его языка и не могла успокоить ребенка.

Она не могла также нарушить противочумный режим и показать ему свое лицо, закрытое маской и очками.

Вскоре мальчик заболел. Картина заболевания напоминала легочную чуму, но Соболева не сдавалась и не прекращала усиленного лечения…

На шестой день мальчику стало лучше.

И с каждым благополучно прошедшим днем в душе врача росла надежда на спасение. Короче говоря, как это ни невероятно, мальчик стал поправляться.

Однажды, когда ему было уже настолько хорошо, что он мог сидеть, доктор у входа в юрту сняла с лица маску. Боже мой! Как обрадовался ребенок, как он хохотал и хлопал в ладоши!

— Я Соболева, — говорила доктор, тыча себе пальцем в грудь. — Я Соболева!

Он смеялся, повторяя ее имя. От Наянты прежде она узнала, что он — Увгун Бургут — «Степной орел».

Так они познакомились.

За все время карантина Любовь Сергеевна держала связь со своим отрядом по своеобразной почте. Метрах в ста от ее юрты лежал огромный камень. Он и стал почтовым ящиком. Любовь Сергеевна клала под камень записки и рецепты, смоченные сулемой. Два раза в день монголы приходили к камню, натыкали на ружья записки и отвозили в отряд, и утром все, что она просила, уже лежало на камне. На этот камень два раза в день ей привозили пищу, лекарства и сладости для малыша.

Когда мальчик стал поправляться, Любовь Сергеевна написала записку с просьбой заказать для Увгуна на ее деньги дели — национальный костюм из светло-синего шелка, желтый шелковый кушак, ичиги и лисью шапку. Ей хотелось, чтобы мальчик, вырвавшийся из лап чумы, предстал перед людьми нарядным и красивым.

Наконец, десятый день настал! Им принесли одежду.

Дарга — начальник Соболева за руку с мальчиком поднялись на гору, к противочумному отряду. Там их нетерпеливо ожидали: медперсонал, охотники за тарбаганами, араты-уртольщики — всего человек сорок. Монголы сидели полукругом, их лошади стояли сзади.

Соболева с каждым здоровалась по монгольскому обычаю: она клала свои руки на протянутые руки монголов и говорила: «Байэр-ла»… Некоторые целовали край ее одежды. Малыша ласкали и передавали из рук в руки. Все радовались чудесному исцелению мальчика.

Отряд вернулся в Дзапхин. Желающих усыновить мальчика было множество.

В монгольской семье дети — большая ценность, а мальчик, спасенный от чумы, казался символом счастья. Любовь Сергеевна отдала мальчика в бездетную семью товарища Чарга.

3 сентября, в день победы над Японией, во время демонстрации советская колония проходила мимо трибуны, на которой вместе со своим нареченным отцом — секретарем райкома партии товарищем Чаргой, находился Увгун. Мальчик увидел свою Соболеву, которую называл «Кукшин иджи» — «Старая мать» и кубарем скатился с лестницы трибуны. Все уже знали эту историю. Люди расступились, и мальчишка кинулся в объятия Любови Сергеевны, она подняла его на руки, и все окружающие стали хлопать. Многие плакали.

По монгольским законам к фамилии спасенного человека прибавляется фамилия его спасителя, и фамилия маленького Увгуна стала Увгун Бургут-Соболев,

Подвиг Соболевой не был забыт.

К ее первому монгольскому ордену «Полярная звезда», полученному за трехлетнюю противоэпидемическую работу, в 1944 году прибавился еще один — высший орден Монгольской Народной Республики — орден Сухе-Батора.

На торжественном приеме в Монгольском посольстве в Москве 9 января 1964 года, устроенном в честь Любови Сергеевны, присутствовал и ее монгольский сын Увгун Бургут-Соболев — в настоящее время молодой врач, заведующий больницей в Халхин-Голе.

ДОБРОТА И ЖЕСТОКОСТЬ

Юрий Нагибин «Старая черепаха»

(краткое содержание)

В зоомагазине Вася увидел двух маленьких черепашек, но мать отказалась их купить, ведь у них уже жила старая черепаха Машка, а три черепахи в доме — это слишком.

Когда мать заснула, Вася отнёс Машку на базар. Там он нашёл покупателя, готового купить старую черепаху для сына. Перед покупкой этот человек долго вертел панцирь в руках, желая удостовериться, что он не пустой, а черепаха, как назло, отказывалась высунуть голову. Васе даже обидно стало, что Машка так равнодушно с ним расстаётся. Продав Машку, Вася на вырученные деньги купил маленьких черепашек и радостно принёс их домой. Весь день он возился с ними, кормил, играл, и, засыпая, рассказывал матери, как он любит своих новых черепах. На это мать заметила, что старый друг оказался не лучше новых двух.

После слов матери Васю начинает мучать совесть. Машка уже старая, и неизвестно, умеют ли новые хозяева правильно с ней обращаться, а он даже не успел объяснить, как за ней ухаживать.

Встав ночью, он взял черепашек, игрушки и отправился к покупателям Машки. Проснувшись и увидев, что в ящике нет черепах, мать всё поняла и отправилась за сыном. Наблюдая за ним издали, она охраняла Васю, чтобы никто не помешал его первому доброму подвигу.

Валентина Осеева «Бабка»

(краткое содержание)

Бабка была уже совсем старая, широкая и грузная. Зять вечно был недоволен свекровью. Дочь и внук также считали её лишней в их семье.

Бабка вставала раньше всех, готовила завтрак, а затем будила всех домочадцев. Все разбегались по своим делам, дочь перед уходом давала наставления матери.

Целый день бабка занималась по хозяйству, а иногда брала спицы и начинала вязать. Когда внук приходил со школы, старушка тут же накрывала ему на стол. В разговоре с внуком бабка давала ему наставления. Она просила Борьку уважать и в старости не бросать родителей.

После обеда Борька учил бабку грамоте. Она старательно выводила в тетрадке буквы. Затем внук убегал во двор гулять с ребятами.

Как-то к Борьке пришел товарищ, он вежливо поздоровался с бабушкой. Борька же проявил к бабке неуважение и сказал, что здороваться с ней не обязательно. Товарищ ответил ему, что в их семье бабушка главный человек, и её никто не обижает.

Перед праздником бабка допоздна возилась на кухне. А утром поздравляла своих родных и дарила им связанные ею носки и шарфы. Когда в дом приходили гости, она наряжалась и сидела за столом. Дочь и зять делали вид, что в их доме её уважают. Однако, после того, как гости расходились, они начинали вычитывать бабку.

Вскоре бабку похоронили. У неё в сундуке дочь и зять нашли связанные для них вещи, а для внука она оставила кулёк с леденцами. Борька очень расстроился, ему не хватало бабки. Ложась спать, он подумал, что завтра бабка уже не придёт его будить.

Валентина Осеева «Бабка»

Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом.

«Всю квартиру собой заполонила!..» — ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек… Куда же ей деться?» «Зажилась на свете… – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место — вот где!»

Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека.

Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь: «Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку…»

Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал Борька. «В школу зачем? Тёмный человек глух и нем – вот зачем!»

Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка…»

В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!»

Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила».

…Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: «Бабка, поесть!»

Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает».

Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, – кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава».

Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: «Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать».

А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая… всех вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет! – нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается…»

После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится». Мать удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!»

Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: «Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте».

Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?» – спрашивал он. Бабка задумывалась. «По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет».

Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей…»

За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», – обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь? Пошлёшь вас за чем-нибудь и назад не дождёшься».

Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор.

На другой день бабку схоронили.

Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. – Мой…»

На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный красной ленточкой. На пакетике что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке».

Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки. «Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки… И вдруг, как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора…

Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина. Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не придёт утром бабка!»

Источник

На чтение 49 мин Просмотров 9.4к. Опубликовано 22.11.2022

Друзья!

День сдачи первого в этом учебном году экзамена всё ближе и ближе.

Если вы не любите читать толстые книги, но у вас есть желание или потребность пополнить свой список прочитанных произведений, то, надеюсь, эта статья поможет вам.

Предлагаю 40 произведений, небольших по объёму, но ёмких по содержанию, в основном рассказов, чтение которых не вызовет у вас тягостного чувства, а, наоборот, увлечёт и займёт максимум 20-40 минут.

Произведения размещены в алфавитном порядке по начальной букве фамилии автора.

Ниже приводится ссылка на полный текст произведения или отрывок из него.

Есть краткая информация о главных героях.

Далее следует перечень тем, которые можно проиллюстрировать примерами из данных рассказов.

Некоторые произведения сопровождаются ссылкой на их анализ. Пока не все. Но планирую сделать ко всем.

Перечень будет периодически пополняться.

Если у вас есть на примете небольшой, но интересный рассказ, который отсутствует в данном списке и который затрагивает темы итогового сочинения, пишите в комментариях.

1. Айтматов Ч. «И дольше века длится день» (отрывок из романа)

ЧИТАТЬ

(1)Конец лета и начало осени 1952 года вспоминал Едигей с особым чувством былого счастья. (2)После той страшной жары, от которой даже ящерицы прибегали на порог жилья, спасаясь от солнца, погода внезапно изменилась уже в середине августа. (3)Схлынула вдруг нестерпимая жара, и постепенно стала прибывать прохлада, по крайней мере по ночам можно было уже спокойно спать.

(4)Поистине отрадная пора стояла в том году в конце лета и начале осени.

(5)Дожди в степях — редкое явление. (б)Каждый дождь можно запомнить надолго.

(7)Но тот дождь запомнил Едигей на всю жизнь. (8)Сначала заволокло тучами, даже непривычно было, когда скрылась вечно пустынная глубина горячего, исстоявшегося степного неба. (9)И стало парить, духота началась невозможная. (Ю)Пока маневрировали да сцепляли вагоны, задыхался Едигей от духоты, как в бане солдатской. (11)Лучше уж солнце жарило бы. (12)И тут ливень хлынул разом. (13)Прорвало. (14)3емля вздрогнула, поднялась мигом в пузырях и лужах.

(15) И пошёл дождь, яростный, бешеный, накопивший запасы прохлады и влаги.

(16) Какая мощь! (17)Едигей побежал домой. (18)3ачем — сам не знает. (19)Просто так. (20)Ведь человек, когда попадает под дождь, всегда бежит домой или ещё под какую крышу. (21)Привычка. (22)А не то зачем было скрываться от такого дождя?

(23)Он понял это и остановился, когда увидел, как вся семья Куттыбаевых — Абуталип, Зарипа и двое сынишек, Даул и Эрмек, — схватившись за руки, плясала и прыгала под дождём возле своего барака. (24)И это потрясло Едигея. (25)Не оттого, что они резвились и радовались дождю. (26)А оттого, что ещё перед началом дождя Абуталип и Зарипа поспешили, широко перешагивая через пути, с работы. (27)Теперь он понял. (28)Они хотели быть все вместе под дождём, с детьми, всей семьёй. (29)Едигею такое не пришло бы в голову. (30)А они, купаясь в потоках ливня, плясали, шумели, как гуси залётные на Аральском море! (31)То был праздник для них, отдушина с неба. (32)Так истосковались, истомились в степи по дождю. (33)И отрадно стало Едигею, и грустно, и смешно, и жалко было изгоев, цепляющихся за какую-то светлую минуту на разъезде.

.— (34)Едигей! (36)Давай с нами! — закричал сквозь потоки дождя Абуталип и замахал руками, как пловец.

— (36)Дядя Едигей! — в свою очередь, обрадованно кинулись к нему мальчики.

(37)Младшенький, ему всего-то шёл третий год, Эрмек, любимец Едигея, бежал к нему, раскинув объятия, с широко открытым ртом, захлёбываясь в дожде. (38)Его глаза были полны неописуемой радости, геройства и озорства. (39)Едигей подхватил его, закружил на руках. (40)Теперь они все вместе, объединившись, буйствовали под нестихающим ливнем.

(41)Эрмек подпрыгивал на руках Едигея, кричал вовсю и, когда захлёбывался, быстро и крепко прижимался мокрой мордашкой к шее Едигея. (42)Это было так трогательно, Едигей несколько раз ловил на себе благодарные, сияющие взгляды Абуталипа и Зарипы, довольных тем, что их мальчику так славно с дядей Едигеем. (43)И невольно обратил внимание Едигей, какой красивой была Зарипа. (44)Дождь разметал её чёрные волосы по лицу, шее, плечам, и, обтекая её от макушки до пят, ниспадающая вода щедро струилась по её телу, а глаза сияли радостью, задором. (45)И белые зубы счастливо сверкали.

(46)Уже через несколько минут при том большом ливне взыграли ручьи и потоки, сильные, быстрые, вспененные. (47)И тогда все стали бегать и прыгать по ручьям, пускать тазы и корыта по воде. (48)Старшие ребятишки даже катались по ручьям в тазах. (49)Пришлось и младших тоже усаживать в корыта, и они тоже поплыли.

(50)А дождь всё шёл. (51)Увлечённые плаванием в тазах, они оказались у самых путей, под насыпью, в начале разъезда. (52)В это время проходил через их полустанок пассажирский состав. (53)Люди, высунувшись чуть ли не по пояс в настежь открытые окна и двери поезда, глазели на них, на несчастных чудаков пустыни. (54)Они что-то кричали им вроде: «Эй, не утоните!» — свистели, смеялись. (55)Уж очень странный, наверно, был вид у них. (56)И поезд проследовал, омываемый ливнем, унося тех, кто через день или два, может, станет рассказывать об увиденном, чтобы потешить людей.

(57)Едигей ничего этого не подумал бы, если бы ему не показалось, что Зарипа плачет. (58)Когда по лицу стекают струи воды как из ведра, трудно сказать, плачет человек или нет. (59)И всё-таки Зарипа плакала. (60)Она притворялась, что смеётся, что ей безумно весело, а сама плакала, сдерживая всхлипы, перебивая плач смехом и возгласами. (61)Абуталип беспокойно схватил её за руку:

— Что с тобой? (62)Тебе плохо? (б3)Пошли домой.

— (64)Да нет, всё хорошо, — ответила Зарипа.

(65)И они снова начали забавлять детей, торопясь насытиться дарами случайного дождя. (66)Едигею стало не по себе. (67)Представил, как тяжко, должно быть, сознавать им, что есть другая, отторгнутая от них жизнь, где дождь не событие, где люди купаются и плавают в чистой, прозрачной воде, где другие условия, другие развлечения, другие заботы о детях… (68)И чтобы не смутить Абуталипа и Зарипу, которые, конечно, только ради детей изображали это веселье, Едигей продолжал поддерживать их забавы. (69)Ценил Едигей в Абуталипе ум, сдержанность, но больше всего привязанность к семье, ради которой жил Абуталин, не сдавался, черпая в том силу.

(70)Едигей приходил к выводу, что самое лучшее, что может человек сделать для других, — так это воспитать в своей семье достойных детей. (71)И не с чьей-то помощью, а самому изо дня в день, шаг за шагом вкладывать в это дело всего себя, быть, насколько можно, вместе с детьми.

(По Ч. Т. Айтматову)

ГЕРОИ: Едигей, семья Куттыбаевых (Абуталип, Зарипа сыновья Даул и Эрмек)

СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
ИДЕАЛЬНЫЕ СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
СМЫСЛ ЖИЗНИ

2. Аксаков С. Т. «Детские годы Багрова-внука» (отрывок из повести)

ЧИТАТЬ

Заметив, что дорога мне как будто полезна, мать ездила со мной беспрестанно: то в подгородные деревушки своих братьев, то к знакомым помещикам; один раз, не знаю куда, сделали мы большое путешествие; отец был с нами. Дорогой, довольно рано поутру, почувствовал я себя так дурно, так я ослабел, что принуждены были остановиться; вынесли меня из кареты, постлали постель в высокой траве лесной поляны, в тени дерев, и положили почти безжизненного. Я всё видел и понимал, что около меня делали.

Слышал, как плакал отец и утешал отчаянную мать, как горячо она молилась, подняв руки к небу. Я все слышал и видел явственно и не мог сказать ни одного слова, не мог пошевелиться — и вдруг точно проснулся и почувствовал себя лучше, крепче обыкновенного. Лес, тень, цветы, ароматный воздух мне так понравились, что я упросил не трогать меня с места. Так и простояли мы тут до вечера. Лошадей выпрягли и пустили на траву близехонько от меня, и мне это было приятно. Где-то нашли родниковую воду; я слышал, как толковали об этом; развели огонь, пили чай, а мне дали выпить отвратительной римской ромашки с рейнвейном, приготовили кушанье, обедали, и все отдыхали, даже мать моя спала долго. Я не спал, но чувствовал необыкновенную бодрость и какое-то внутреннее удовольствие и спокойствие, или, вернее сказать, я не понимал, что чувствовал, но мне было хорошо. Уже довольно поздно вечером, несмотря на мои просьбы и слезы, положили меня в карету и перевезли в ближайшую на дороге татарскую деревню, где и ночевали. На другой день поутру я чувствовал себя также свежее и лучше против обыкновенного. Когда мы воротились в город, моя мать, видя, что я стал немножко покрепче, и сообразя, что я уже с неделю не принимал обыкновенных микстур и порошков, помолилась богу и решилась оставить уфимских докторов, а принялась лечить меня по домашнему лечебнику Бухана.

Мне становилось час от часу лучше, и через несколько месяцев я был уже почти здоров; но все это время, от кормежки на лесной поляне до настоящего выздоровления, почти совершенно изгладилось из моей памяти.

ГЕРОИ: тяжело больной мальчик

ВОЗДЕЙСТВИЕ ПРИРОДЫ НА ЧЕЛОВЕКА
СИЛА ПРИРОДЫ

3. Алексиевич С. «Чернобыльская молитва. Хроника будущего» (отрывок из книги)

ЧИТАТЬ

(1)…Мы недавно поженились. (2)Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. (3)Всегда вдвоём. (4)Я говорила ему: «Я тебя очень люблю». (5)Я ещё не знала, как я его любила… (6)Мы жили в общежитии пожарной части, где он служил. (7)И тут среди ночи какой-то шум – на Чернобыльской АЭС пожар. (8)Уехали они без брезентовых костюмов: как были в одних рубашках, так и уехали. (9)Их не предупредили.

(10)Вызвали на обыкновенный пожар…

(11)А теперь – клиника острой лучевой болезни… (12)После операции по пересадке костного мозга мой Вася лежал уже не в больничной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной плёнкой, куда заходить не разрешалось, поскольку уровень радиации был очень высокий. (13)Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под плёнку, вводить уколы, ставить катетер… (14)Но всё на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться: открывать и пробираться к нему. (15)Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти ни на минуту. (16)Звал меня постоянно. (17)Звал и звал… (18)Другие барокамеры, где лежали Васины сослуживцы, тоже получившие большую дозу облучения, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказывались, требуя защитной одежды. (19)А я своему Васе всё хотела делать сама…

(20)Потом кожа начала трескаться на его руках, ногах, всё тело покрылось волдырями. (21)Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос. (22)А всё такое родное. (23)Любимое… (24)Я пыталась шутить: «Даже удобно: не надо носить расчёску». (25)Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него и сидела рядышком. (26)Потому что, верите ли, мне каждую минутку, которую я пропустила, было жалко… (27)И я готова была сделать всё, чтобы он только не думал о смерти… (28)И о том не думал, что болезнь его ужасная и я его боюсь.

(29)Помню обрывок какого-то разговора, кто-то увещевает:

− (30)Вы должны не забывать: перед вами уже не муж, не любимый человек, а радиоактивный объект с высокой плотностью заражения. (31)Вы же не самоубийца. (32)Возьмите себя в руки.

(33)А я как умалишённая:

− (34)Я его люблю! (35)Я его люблю!

(36)Он спал, а я шептала: «Я тебя люблю!» (37)Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!» (38)Несла судно: «Я тебя люблю!»

(39)О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал.

(40)Не догадывался. (41)Пускали меня медсёстры. (42)Первое время тоже уговаривали:

− (43)Ты – молодая. (44)Что ты надумала? (45)Сгорите вместе.

(46)А я, как собачка, бегала за ними, стояла часами под дверью, просила-умоляла. (47)И тогда они:

− (48)Чёрт с тобой! (49)Ты – ненормальная!

(50)А мне было всё равно: я его любила и ничего не боялась. (51)Утром, перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывали мне через плёнку: «Беги!» (52)На час сбегаю в гостиницу. (53)А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. (54)Ноги мои посинели до колен, распухли, настолько я уставала. (55)Но моя душа была крепче тела… (56)Моя любовь…

(57)Понимаю: о смерти люди не хотят слушать. (58)О страшном…

(59)Но я вам рассказала о любви… (60)Как я любила… (61)И люблю…

(62)А когда есть такая любовь, нет страха, нет усталости, нет сомнений, нет препятствий.

(по С. А. Алексиевич*)

*Светлана Александровна Алексиевич (род. 1948 г.) – всемирно известный белорусский прозаик, пишущий на русском языке. Автор прозы о войне, о Чернобыле. Создатель уникального документально-художественного метода, основанного на беседах с реальными людьми.

ГЕРОИ: пожарный — ликвидатор последствий аварии на Чернобыльской АЭС, его молодая жена

НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ РАДИ ЛЮБВИ
ПРЕДАННОСТЬ

4. Андреев Л. «Петька на даче» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: десятилетний мальчик Петька, работающий в парикмахерской

ПРИРОДА (воздействие на человека)
ТРУДНОЕ ДЕТСТВО
МЕЧТА
СЧАСТЬЕ

5. Астафьев В. П. «Гимн жизни» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: смертельно больная девушка Лина

ЖИВОТВОРЯЩАЯ СИЛА ИСКУССТВА
МУЗЫКА (воздействие на человека)
ШЕДЕВР
ОТЧАЯНИЕ
НАДЕЖДА

6. Астафьев В. П. «Пастух и пастушка» (отрывок из повести)

ЧИТАТЬ

(1) Одно желание было у лейтенанта Бориса Костяева: скорее уйти от этого хутора, от изуродованного поля подальше, увести с собой остатки взвода в тёплую, добрую хату и уснуть, уснуть, забыться.

(2) Но не всё ещё перевидел он сегодня.

(3) Из оврага выбрался солдат в маскхалате, измазанном глиной. (4)Лицо у него было будто из чугуна отлито: черно, костляво, с воспалёнными глазами. (5)Он стремительно прошёл улицей, не меняя шага, свернул в огород, где сидели вокруг подожжённого сарая пленные немцы, жевали чего-то и грелись.

— (6)Греетесь, живодёры! (7)Я вас нагрею! (8)Сейчас, сейчас… — солдат поднимал затвор автомата срывающимися пальцами.
(9)Борис кинулся к нему. (10)Брызнули пули по снегу… (11)Будто вспугнутые вороны, заорали пленные, бросились врассыпную, трое удирали почему-то на четвереньках. (12)Солдат в маскхалате подпрыгивал так, будто подбрасывало его землёю, скаля зубы, что-то дикое орал он и слепо жарил куда попало очередями.

— (13)Ложись! — Борис упал на пленных, сгребая их под себя, вдавливая в снег.
(14)Патроны в диске кончились. (15)Солдат всё давил и давил на спуск, не переставая кричать и подпрыгивать. (16)Пленные бежали за дома, лезли в хлев, падали, проваливаясь в снегу. (17)Борис вырвал из рук солдата автомат. (18)Тот начал шарить на поясе. (19)Его повалили. (20)Солдат, рыдая, драл на груди маскхалат.

— (21)Маришку сожгли-и-и! (22)Селян в церкви сожгли-и-и! (23)Мамку! (24)Я их тыщу… (25)Тыщу кончу! (26)Гранату дайте!
(27)Старшина Мохнаков придавил солдата коленом, тёр ему лицо, уши, лоб, грёб снег рукавицей в перекошенный рот.

— (28)Тихо, друг, тихо!

(29)Солдат перестал биться, сел и, озираясь, сверкал глазами, всё ещё накалёнными после припадка. (30)Разжал кулаки, облизал искусанные губы, схватился за голову и, уткнувшись в снег, зашёлся в беззвучном плаче. (31)Старшина принял шапку из чьих-то рук, натянул её на голову солдата, протяжно вздохнув, похлопал его по спине.

(32) В ближней полуразбитой хате военный врач с засученными рукавами бурого халата, напяленного на телогрейку, перевязывал раненых, не спрашивая и не глядя — свой или чужой.

(33) И лежали раненые вповалку — и наши, и чужие, стонали, вскрикивали, плакали, иные курили, ожидая отправки. (34)Старший сержант с наискось перевязанным лицом, с наплывающими под глазами синяками, послюнявил цигарку, прижёг и засунул её в рот недвижно глядевшему в пробитый потолок пожилому немцу.

— (35)Как теперь работать-то будешь, голова? — невнятно из-за бинтов бубнил старший сержант, кивая на руки немца, замотанные бинтами и портянками. — (36)Познобился весь. (37)Кто тебя кормить-то будет и семью твою? (38)Фюрер? (39)Фюреры, они накормят!..
(40)В избу клубами вкатывался холод, сбегались и сползались раненые. (41)Они тряслись, размазывая слёзы и сажу по ознобелым лицам.
(42)А бойца в маскхалате увели. (43)Он брёл, спотыкаясь, низко опустив голову, и всё так же затяжно и беззвучно плакал. (44)3а ним с винтовкой наперевес шёл, насупив седые брови, солдат из тыловой команды, в серых обмотках, в короткой прожжённой шинели.
(45)Санитар, помогавший врачу, не успевал раздевать раненых, пластать на них одежду, подавать бинты и инструменты. (46)Корней Аркадьевич, из взвода Костяева, включился в дело, и легкораненый немец, должно быть из медиков, тоже услужливо, сноровисто начал обихаживать раненых.

(47)Рябоватый, кривой на один глаз врач молча протягивал руку за инструментом, нетерпеливо сжимал и разжимал пальцы, если ему не успевали подать нужное, и одинаково угрюмо бросал раненому:

— Не ори! (48)Не дёргайся! (49)Ладом сиди! (50)Кому я сказал… (51)Ладом!

(52) И раненые, хоть наши, хоть исчужа, понимали его, послушно, словно в парикмахерской, замирали, сносили боль, закусывая губы.
(53) Время от времени врач прекращал работу, вытирал руки о бязевую онучу, висевшую у припечка на черенке ухвата, делал козью ножку из лёгкого табака.

(54) Он выкуривал её над деревянным стиральным корытом, полным потемневших бинтов, рваных обуток, клочков одежды, осколков, пуль. (55)В корыте смешалась и загустела брусничным киселём кровь раненых людей, своих и чужих солдат. (56)Вся она была красная, вся текла из ран, из человеческих тел с болью. (57)«Идём в крови и пламени, в пороховом дыму».

(По В. П. Астафьеву*)

* Виктор Петрович Астафьев (1924-2001) — советский и российский писатель, драматург, эссеист.

ГЕРОИ: лейтенант Борис Костяев

ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ / ГУМАНИЗМ на войне
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ

7. Бунин И. А. «Красавица» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: пожилой чиновник (вдовец), семилетний сын чиновника, молодая жена чиновника

ВНЕШНЯЯ КРАСОТА и ВНУТРЕННЕЕ УРОДСТВО
РАВНОДУШИЕ, БЕССЕРДЕЧИЕ, ЖЕСТОКОСТЬ
ЭГОИЗМ
ОТСУТСТВИЕ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
ПОДМЕНА ИСТИННЫХ НРАВСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ ЛОЖНЫМИ

8. Брэдбери Р. «Вельд» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: супруги Хедли (Джордж и Лидия), их дети — десятилетние Питер и Венди

ВОСПИТАНИЕ
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
ПОГОНЯ ЗА ТЕХНОЛОГИЯМИ
ЛОЖНЫЕ ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
ОТСУТСТВИЕ ДУШЕВНОГО РОДСТВА, ВЗАИМОПОНИМАНИЯ МЕЖДУ РОДИТЕЛЯМИ И ДЕТЬМИ

9. Брэдбери Р. «Улыбка» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: мальчик Том

ОТНОШЕНИЕ К ИСКУССТВУ, КНИГАМ
ОТНОШЕНИЕ К ПРОШЛОМУ
ЧУВСТВО ПРЕКРАСНОГО
ВОСПРИЯТИЕ ИСКУССТВА
ЛОЖНЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВУ

10. Васильев Б. «В списках не значился» (отрывок из повести)

ЧИТАТЬ

(1)Встреча произошла неожиданно. (2)Два немца, мирно разговаривая, вышли на Плужникова из-за уцелевшей стены. (З)Карабины висели за плечами, но даже если бы они держали их в руках, Плужников и тогда успел бы выстрелить первым. (4)Он уже выработал в себе молниеносную реакцию, и только она до сих пор спасала его.
(5)А второго немца спасла случайность, которая могла стоить Плужникову жизни.
(6)Его автомат выпустил короткую очередь, первый немец рухнул на кирпичи, а патрон перекосило при подаче. (7)Пока Плужников судорожно дёргал затвор, второй немец мог бы давно прикончить его или убежать, но вместо этого он упал на колени. (8)И покорно ждал, пока Плужников вышибет застрявший патрон.
—      (9)Комм, — сказал Плужников, указав автоматом, куда следовало идти.
(Ю)Они перебежали через двор, пробрались в подземелья, и немец первым влез
в тускло освещённый каземат. (11)И здесь вдруг остановился, увидев девушку у длинного дощатого стола.
(12)Немец заговорил громким плачущим голосом, захлёбываясь и глотая слова. (13)Протягивая вперёд дрожавшие руки, показывая ладони то Мирре, то Плужникову.
—      (14)Ничего не понимаю, — растерянно сказал Плужников. — (15)Тарахтит.
—      (16)Рабочий он, — сообразила Мирра, — видишь, руки показывает?
—      (17)Дела, — озадаченно протянул Плужников. — (18)Может, он наших пленных охраняет?
(19)Мирра перевела вопрос. (20)Немец слушал, часто кивая, и разразился длинной тирадой, как только она замолчала.
—      (21)Пленных охраняют другие, — не очень уверенно переводила девушка. — (22)Им приказано охранять входы и выходы из крепости. (23)Они — караульная команда. (24)Он — настоящий немец, а крепость штурмовали австрияки из сорок пятой дивизии, земляки самого фюрера. (25)А он — рабочий, мобилизован в апреле…
(26)Немец опять что-то затараторил, замахал руками. (27)Потом вдруг торжественно погрозил пальцем Мирре и неторопливо, важно достал из кармана чёрный пакет, склеенный из автомобильной резины. (28)Вытащил из пакета четыре фотографии и положил на стол.
—      (29)Дети, — вздохнула Мирра. — (ЗО)Детишек своих кажет.
(31)   Плужников поднялся, взял автомат:

—      Комм!
(32)   Немец, пошатываясь, постоял у стола и медленно пошёл к лазу.
(33)   Они оба знали, что им предстоит. (34)Немец брёл, тяжело волоча ноги, трясущимися руками всё обирая и обирая полы мятого мундира. (35)Спина его вдруг начала потеть, по мундиру поползло тёмное пятно.
(36)А Плужникову предстояло убить его. (37)Вывести наверх и в упор шарахнуть из автомата в эту вдруг вспотевшую сутулую спину. (38)Спину, которая прикрывала троих детей. (39)Конечно же, этот немец не хотел воевать, конечно же, не своей охотой забрёл он в эти страшные развалины, пропахшие дымом, копотью и человеческой гнилью. (40)Конечно, нет. (41)Плужников всё это понимал и, понимая, беспощадно гнал вперёд.
—      (42)Шнель! (43)Шнель!
(44)Немец сделал шаг, ноги его подломились, и он упал на колени. (45)Плужников ткнул его дулом автомата, немец мягко перевалился на бок и, скорчившись, замер…
(46)Мирра стояла в подземелье, смотрела на уже невидимую в темноте дыру и с ужасом ждала выстрела. (47)А выстрелов всё не было и не было…
(48)В дыре зашуршало, и сверху спрыгнул Плужников и сразу почувствовал, что она стоит рядом.
—      (49)3наешь, оказывается, я не могу выстрелить в человека.
(бО)Прохладные руки нащупали его голову, притянули к себе. (51)Щекой
он ощутил её щеку: она была мокрой от слёз.
— (52)Я боялась. (53)Боялась, что ты застрелишь этого старика. — (54)Она вдруг крепко обняла его, несколько раз торопливо поцеловала. — (55)Спасибо тебе, спасибо, спасибо. (56)Ты ведь для меня это сделал?
(57)Он хотел сказать, что действительно сделал это для неё, но не сказал, потому что он не застрелил этого немца всё-таки для себя. (58)Для своей совести, которая хотела остаться чистой. (59)Несмотря ни на что.

(По Б. Л. Васильеву*)

ГЕРОИ: русский солдат Плужников, пленный немец

ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ / ГУМАНИЗМ на войне
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, СОЧУВСТВИЕ
СОВЕСТЬ
НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР
ДУШЕВНАЯ КРАСОТА

11. Васильев Б. «В списках не значился» (концовка повести)

ЧИТАТЬ

Ранним апрельским утром бывший скрипач и бывший человек Рувим Свицкий, низко склонив голову, быстро шел по грязной, разъезженной колесами и гусеницами обочине дороги. Навстречу сплошным потоком двигались немецкие машины, и веселое солнце играло в ветровых стеклах.

Но Свицкий не видел этого солнца. Он не смел поднять глаз, потому что на спине и груди его тускло, желтела шестиконечная звезда: знак, что любой встречный может ударить его, обругать, а то и пристрелить на краю переполненного водой кювета. Звезда эта горела на нем, как проклятье, давила, как смертная тяжесть, и глаза скрипача давно потухли, несуразно длинные руки покорно висели по швам, а сутулая спина ссутулилась еще больше, каждую секунду ожидая удара, тычка или пули.

Теперь он жил в гетто вместе с тысячами других евреев и уже не играл на скрипке, а пилил дрова в лагере для военнопленных. Тонкие пальцы его огрубели, руки стали дрожать, и музыка давно уже отзвучала в его душе. Он каждое утро торопливо бежал на работу, и каждый вечер торопливо спешил назад.

Рядом резко затормозила машина. Его большие чуткие уши безошибочно определили, что машина была легковой, но он не смотрел на нее. Смотреть было запрещено, слушать — тоже, и поэтому он продолжал идти, продолжал месить грязь разбитыми башмаками.

— Юде!

Он послушно повернулся, сдернул с головы шапку и сдвинул каблуки. Из открытой дверцы машины высунулся немецкий майор.

— Говоришь по-русски?

— Так точно, господин майор.

— Садись.

Свицкий покорно сел на краешек заднего сиденья. Здесь уже сидел кто-то: Свицкий не решался посмотреть, но уголком глаза определил, что это — генерал, и сжался, стараясь занять как можно меньше места.

Ехали быстро. Свицкий не поднимал головы, глядя в пол, но все же уловил, что машина свернула на Каштановую улицу, и понял, что его везут в крепость. И почему-то испугался еще больше, хотя больше пугаться было, казалось, уже невозможно. Испугался, съежился и не шевельнулся даже тогда, когда машина остановилась.

— Выходи!

Свицкий поспешно вылез. Черный генеральский «хорьх» стоял среди развалин. В этих развалинах он успел разглядеть дыру, ведущую вниз, немецких солдат, оцепивших эту дыру, и два накрытых накидками тела, лежащие поодаль. Из-под накидок торчали грубые немецкие сапоги. А еще дальше — за этими развалинами, за оцеплением за телами убитых — женщины разбирали кирпич; охрана, позабыв о них, смотрела сейчас сюда, на черный «хорьх».

Прозвучала команда, солдаты вытянулись, и молодой лейтенант подошел к генералу с рапортом. Он докладывал громко, и из доклада Свицкий понял, что внизу, в подземелье, находится русский солдат: утром он застрелил двух патрульных, но погоне удалось загнать его в каземат, из которого нет второго выхода. Генерал принял рапорт, что-то тихо сказал майору.

— Юде!

Свицкий сдернул шапку. Он уже понял, что от него требуется.

— Там, в подвале, сидит русский фанатик. Спустишься и уговоришь его добровольно сложить оружие. Если останешься с ним — вас сожгут огнеметами, если выйдешь без него — будешь расстрелян. Дайте ему фонарь.

Оступаясь и падая, Свицкий медленно спускался во тьму по кирпичной осыпи. Свет постепенно мерк, но вскоре осыпь кончилась: начался заваленный кирпичом коридор. Свицкий зажег фонарь, и тотчас из темноты раздался глухой голос:

— Стой! Стреляю!

— Не стреляйте! — закричал Свицкий, остановившись. — Я — не немец! Пожалуйста, не стреляйте! Они послали меня!

— Освети лицо.

Свицкий покорно повернул фонарь, моргая подслеповатыми глазами в ярком луче.

— Иди прямо. Свети только под ноги.

— Не стреляйте, — умоляюще говорил Свицкий, медленно пробираясь по коридору. — Они послали сказать, чтобы вы выходили. Они сожгут вас огнем, а меня расстреляют, если вы откажетесь…

Он замолчал, вдруг ясно ощутив тяжелое дыхание где-то совсем рядом.

— Погаси фонарь.

Свицкий нащупал кнопку. Свет погас, густая тьма обступила его со всех сторон.

— Кто ты?

— Кто я? Я — еврей.

— Переводчик?

— Какая разница? — тяжело вздохнул Свицкий. — Какая разница, кто я? Я забыл, что я — еврей, но мне напомнили об этом. И теперь я — еврей. Я — просто еврей, и только. И они сожгут вас огнем, а меня расстреляют.

— Они загнали меня в ловушку, — с горечью сказал голос. — Я стал плохо видеть на свету, и они загнали меня в ловушку.

— Их много.

— У меня все равно нет патронов. Где наши? Ты что-нибудь слышал, где наши?

— Понимаете, ходят слухи. — Свицкий понизил голос до шепота. — Ходят хорошие слухи, что германцев разбили под Москвой. Очень сильно разбили.

— А Москва наша? Немцы не брали Москву?

— Нет, нет, что вы! Это я знаю совершенно точно. Их разбили под Москвой. Под Москвой, понимаете?

В темноте неожиданно рассмеялись. Смех был хриплым и торжествующим, и Свицкому стало не по себе от этого смеха.

— Теперь я могу выйти. Теперь я должен выйти и в последний раз посмотреть им в глаза. Помоги мне, товарищ.

— Товарищ! — Странный, булькающий звук вырвался из горла Свицкого. — Вы сказали — товарищ?.. Боже мой, я думал, что никогда уже не услышу этого слова!

— Помоги мне. У меня что-то с ногами. Они плохо слушаются. Я обопрусь на твое плечо.

Костлявая рука сжала плечо скрипача, и Свицкий ощутил на щеке частое прерывистое дыхание.

— Пойдем. Не зажигай свет: я вижу в темноте. Они медленно шли по коридору. По дыханию Свицкий понимал, что каждый шаг давался неизвестному с мучительным трудом.

— Скажешь нашим… — тихо сказал неизвестный. — Скажешь нашим, когда они вернутся, что я спрятал. … — Он вдруг замолчал. — Нет, ты скажешь им, что крепости я не сдал. Пусть ищут. Пусть как следует ищут во всех казематах. Крепость не пала. Крепость не пала: она просто истекла кровью. Я — последняя ее капля… какое сегодня число?

— Двенадцатое апреля.

— Двадцать лет. — Неизвестный усмехнулся. — А я просчитался на целых семь дней…

— Какие двадцать лет?

Неизвестный не ответил, и весь путь наверх они проделали молча. С трудом поднялись по осыпи, вылезли из дыры, и здесь неизвестный отпустил плечо Свицкого, выпрямился и скрестил руки на груди. Скрипач поспешно отступил в сторону, оглянулся и впервые увидел, кого он вывел из глухого каземата.

У входа в подвал стоял невероятно худой, уже не имевший возраста человек. Он был без шапки, длинные седые волосы касались плеч. Кирпичная пыль въелась в перетянутый ремнем ватник, сквозь дыры на брюках виднелись голые, распухшие, покрытые давно засохшей кровью колени. Из разбитых, с отвалившимися головками сапог торчали чудовищно раздутые черные отмороженные пальцы. Он стоял, строго выпрямившись, высоко вскинув голову, и, не отрываясь, смотрел на солнце ослепшими глазами. И из этих немигающих пристальных глаз неудержимо текли слезы.

И все молчали. Молчали солдаты и офицеры, молчал генерал. Молчали бросившие работу женщины вдалеке, и охрана их тоже молчала, и все смотрели сейчас на эту фигуру, строгую и неподвижную, как памятник. Потом генерал что-то негромко сказал.

— Назовите ваше звание и фамилию, — перевел Свицкий.

— Я — русский солдат.

Голос позвучал хрипло и громко, куда громче, чем требовалось: этот человек долго прожил в молчании и уже плохо управлял своим голосом. Свицкий перевел ответ, и генерал снова что-то спросил.

— Господин генерал настоятельно просит вас сообщить свое звание и фамилию…

Голос Свицкого задрожал, сорвался на всхлип, и он заплакал и плакал, уже не переставая, дрожащими руками размазывая слезы по впалым щекам.

Неизвестный вдруг медленно повернул голову, и в генерала уперся его немигающий взгляд. И густая борода чуть дрогнула в странной торжествующей насмешке:

— Что, генерал, теперь вы знаете, сколько шагов в русской версте?

Это были последние его слова. Свицкий переводил еще какие-то генеральские вопросы, но неизвестный молчал, по-прежнему глядя на солнце, которого не видел.

Подъехала санитарная машина, из нее поспешно выскочили врач и два санитара с носилками. Генерал кивнул, врач и санитары бросились к неизвестному. Санитары раскинули носилки, а врач что-то сказал, но неизвестный молча отстранил его и пошел к машине.

Он шел строго и прямо, ничего не видя, но точно ориентируясь по звуку работавшего мотора. И все стояли на своих местах, и он шел один, с трудом переставляя распухшие, обмороженные ноги.

И вдруг немецкий лейтенант звонко и напряженно, как на параде, выкрикнул команду, и солдаты, щелкнув каблуками, четко вскинули оружие «на караул». И немецкий генерал, чуть помедлив, поднес руку к фуражке.

А он, качаясь, медленно шел сквозь строй врагов, отдававших ему сейчас высшие воинские почести. Но он не видел этих почестей, а если бы и видел, ему было бы уже все равно. Он был выше всех мыслимых почестей, выше славы, выше жизни и выше смерти.

Страшно, в голос, как по покойнику, закричали, завыли бабы. Одна за другой они падали на колени в холодную апрельскую грязь. Рыдая, протягивали руки и кланялись до земли ему, последнему защитнику так и не покорившейся крепости.

А он брел к работающему мотору, спотыкаясь и оступаясь, медленно передвигая ноги. Подогнулась и оторвалась подошва сапога, и за босой ногой тянулся теперь легкий кровавый след. Но он шел и шел, шел гордо и упрямо, как жил, и упал только тогда, когда дошел.

Возле машины.

Он упал на спину, навзничь, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза. Упал свободным и после жизни, смертию смерть поправ.

ГЕРОИ: защитник Брестской крепости молодой лейтенант Плужников

ПОДВИГ, ГЕРОИЗМ
САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
МУЖЕСТВО
ДОСТОИНСТВО, ЧЕСТЬ
ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ, ПАТРИОТИЗМ
УВАЖЕНИЕ К ВРАГУ

12. Васильев Б. «Летят мои кони…» (отрывок из книги)

ЧИТАТЬ

Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку, куда входила и неряшливо застроенная Покровская гора. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днем и ночью.

Доктор Янсен смотрел на часы, только когда считал пульс, торопился только к больному и никогда не спешил от него, не отказываясь от морковного чая или чашки цикория, неторопливо и обстоятельно объяснял, как следует ухаживать за больным, и при этом никогда не опаздывал. У входа в дом он долго отряхивал с себя пыль, снег или капли дождя – смотря по сезону, – а войдя, направлялся к печке. Старательно грея гибкие длинные ласковые пальцы, тихо расспрашивал, как началась болезнь, на что жалуется больной и какие меры принимали домашние. И шел к больному, только хорошо прогрев руки. Его прикосновения всегда были приятны, и я до сих пор помню их всей своей кожей.

Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. Уже прожив жизнь, я смею утверждать, что подобные авторитеты возникают стихийно, сами собой кристаллизуясь в насыщенном растворе людской благодарности. Они достаются людям, которые обладают редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого: у него спрашивали, выдавать ли дочь замуж, покупать ли дом, продавать ли дрова, резать ли козу, мириться ли с женой… Господи, о чем его только не спрашивали! Я не знаю, какой совет давал доктор в каждом отдельном случае, но всех известных ему детей кормили по утрам одинаково: кашами, молоком и черным хлебом. Правда, молоко было иным. Равно как хлеб, вода и детство.

Святость требует мученичества – это не теологический постулат, а логика жизни: человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

Тихого, аккуратного, очень скромного и немолодого латыша с самой человечной и мирной из всех профессий.

Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. Он знал, что у него мало шансов выбраться оттуда, но не терял времени на подсчет. Внизу были дети, и этим было подсчитано все.

В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьей, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, все замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании – стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы – таилась притягательная сила этого развлечения. Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминаниями. Наши отцы прошли не только Гражданскую, но и мировую, «германскую» войну, где применялись реальные отравляющие вещества, газы, от которых гибли, слепли, сходили с ума их товарищи. Названия этих газов – хлор, фосген, хлор-пикрин, иприт – присутствовали и в наших играх, и в разговорах взрослых, и в реальной опасности завтрашних революционных боев. И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газовую атаку.
Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прокатиться вдвоем, и веревка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

Так в вонючем колодце погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.

– А дома у него – деревянный топчан и книги, – тихо сказала мама, когда мы вернулись с кладбища. – И больше ничего. Ничего!

В голосе ее звучало благоговение: она говорила о святом, а святость не знает бедности.

ГЕРОИ: доктор Янсен

ДОЛГ
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, НЕРАВНОДУШИЕ
ПОДВИГ в мирное время
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ
ЛЮБОВЬ К ЛЮДЯМ
СМЫСЛ ЖИЗНИ

13. Геласимов А. «Нежный возраст» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: подросток — автор дневника, Октябрина Михайловна — соседка, преподаватель музыки

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С РОДИТЕЛЯМИ
ВЗРОСЛЕНИЕ
СЕМЕЙНЫЕ, ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
НРАВСТВЕННЫЕ ОРИЕНТИРЫ

14. Гелприн М. «Свеча горела» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: учитель литературы Андрей Петрович, робот Максим

ИСКУССТВО
КНИГИ, ЛИТЕРАТУРА (роль в жизни человека)
ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
НРАВСТВЕННЫЕ ОРИЕНТИРЫ

15. Генри О. «Дары волхвов» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: молодая супружеская пара Дэлингхэм (Делла и Джим)

САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ РАДИ ЛЮБВИ
НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
ИДЕАЛЬНЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
ВЗАИМНАЯ ПРЕДАННОСТЬ

16. Генри О. «Последний лист» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: Джонси — девушка-художница, умирающая от пневмонии; Сью — подруга Джонси, тоже художница; Берман — старый художник

ТВОРЧЕСТВО, ТАЛАНТ, ШЕДЕВР
ЖИВОТВОРЯЩАЯ СИЛА ИСКУССТВА
ОТСУТСТВИЕ СМЫСЛА ЖИЗНИ
ОТЧАЯНИЕ, СЛАБОВОЛИЕ
МЕЧТА
ЧУДО
ВЕРА, НАДЕЖДА
ЛЮБОВЬ, ЗАБОТА, САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ

17. Горький М. «Старуха Изергиль» (легенда о Данко)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ ЛЕГЕНДЫ

ГЕРОИ: смелый юноша Данко

ЛЮБОВЬ К ЛЮДЯМ
СОСТРАДАНИЕ
ПОДВИГ
СМЕЛОСТЬ, МУЖЕСТВО
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ, САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
НЕБЛАГОДАРНОСТЬ
ЗАБЫТЫЕ ГЕРОИ

18. Горький М. «Старуха Изергиль» (легенда о Ларре)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ ЛЕГЕНДЫ

ГЕРОИ: Ларра — сын орла и обычной девушки

ЭГОИЗМ, ГОРДОСТЬ, ГОРДЫНЯ, СЕБЯЛЮБИЕ
СВОБОДА БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЙ
ВНЕШНЯЯ КРАСОТА И ВНУТРЕННЕЕ УРОДСТВО

19. Грин А. «Зелёная лампа» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: богач Стильтон, бедный молодой человек Джон Ив

РАВНОДУШИЕ
БЛАГОДЕЯНИЕ
ВЫБОР
КНИГИ (роль в жизни человека)
ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННОСТЬ
ИСТИННЫЕ СТРЕМЛЕНИЯ
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
ПРОЩЕНИЕ

20. Екимов Б. «Ночь исцеления» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: баба Дуня, ее внук Гриша

ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
ЧУТКОСТЬ, СОСТРАДАНИЕ, СОЧУВСТВИЕ
НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР
ЗАБОТА О БЛИЗКИХ
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ

21. Каверин В. «Последняя ночь» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: русские разведчики Тумик и Корнев

ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ, ПАТРИОТИЗМ
ГЕРОИЗМ, ПОДВИГ
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ, САМООТВЕРЖЕННОСТЬ
МУЖЕСТВО, СМЕЛОСТЬ
ВЫБОР

22. Каверин В. «Незнакомка» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: русский солдат Власов, медсестра Луша

ОТЧАЯНИЕ, ОДИНОЧЕСТВО
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ
ЧУТКОСТЬ, ОТЗЫВЧИВОСТЬ, СОПЕРЕЖИВАНИЕ
ЗАБОТА О БЛИЖНЕМ
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ

23. Карамзин Н. М. «Бедная Лиза» (повесть)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: пятнадцатилетняя девушка-крестьянка Лиза, ее возлюбленный молодой богатый дворянин Эраст

СОВЕСТЬ, ВИНА, РАСКАЯНИЕ
БЕСЧЕСТНЫЙ/ПОСТЫДНЫЙ ПОСТУПОК
НЕСЧАСТНАЯ ЛЮБОВЬ
ОТЧАЯНИЕ
ЧУВСТВА

24. Качалов А. «Роковая встреча» (рассказ)

ЧИТАТЬ

АНАЛИЗ РАССКАЗА

ГЕРОИ: ветеран Великой Отечественной войны Егорыч; Фриц — немец, которого Егорыч спас в мае 1945-го

ОТЧАЯНИЕ, БЕЗЫСХОДНОСТЬ
ЗАБЫТЫЕ ГЕРОИ
ЧЁРСТВОСТЬ, НЕУВАЖЕНИЕ, РАВНОДУШИЕ К СТАРШЕМУ ПОКОЛЕНИЮ
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

25. Крюкова Т. «До встречи в сети» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: девятиклассники Рома и Инга

ЛОЖНЫЕ ЦЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ПОДРОСТКОВ
ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННЫХ ПОДРОСТКОВ
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
ТРУСОСТЬ
ЧЕСТНОСТЬ ПЕРЕД САМИМ СОБОЙ
ИЛЛЮЗИИ

26. Куприн А. И. «Куст сирени» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: Николай Евграфович Алмазов — молодой небогатый офицер, его жена Верочка

ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА
ИДЕАЛЬНЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
ПОДДЕРЖКА

27. Куприн А. И. «Чудесный доктор» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: глава большого семейства Мерцалов, доктор Пирогов

ОТЧАЯНИЕ
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, НЕРАВНОДУШИЕ
СОЧУВСТВИЕ, СОСТРАДАНИЕ
ЧУТКОСТЬ, ОТЗЫВЧИВОСТЬ
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ

28. Курамшина И. «Сыновний долг» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: Макс, его мать Рэна

БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ЭГОИЗМ, СЕБЯЛЮБИЕ, СМЫСЛ ЖИЗНИ
ЛОЖНЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
ДОБРОТА, СОСТРАДАНИЕ, НЕРАВНОДУШИЕ, ЗАБОТА О БЛИЗКИХ
ДОЛГ
НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР

29. Лондон Д. «Любовь к жизни» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: путник, его друг Билл

ПРЕДАТЕЛЬСТВО
СТОЙКОСТЬ, СИЛА ДУХА
ЛЮБОВЬ К ЖИЗНИ

30. Нагибин Ю. «Зимний дуб» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: сельская учительница Анна Васильевна, её ученик Савушкин

ПРИРОДА (воздействие на человека)

31. Нагибин Ю. «Мой первый друг, мой друг бесценный» (отрывок из рассказа)

ЧИТАТЬ

(1)В нашей паре я был ведущим, а Павлик – ведомым. (2)Недоброжелатели считали, что Павлик был приложением ко мне. (3)На первый взгляд так оно и было. (4)Меня нельзя было приглашать на день рождения без Павлика. (5)Я покинул футбольную дворовую команду, где считался лучшим бомбардиром, когда Павлика отказались взять хотя бы запасным, и вернулся вместе с ним. (6)Так возникла иллюзия нашего неравенства. (7)На самом деле ни один из нас не зависел от другого, но душевное превосходство было на стороне Павлика. (8) Его нравственный кодекс был строже и чище моего. (9)Павлик не признавал сделок с совестью, тут он становился беспощаден.

(10)Однажды я на своей шкуре испытал, насколько непримиримым может быть мягкий, покладистый Павлик. (11)На уроках немецкого я чувствовал себя принцем. (12)Я с детства хорошо знал язык, и наша «немка» Елена Францевна души во мне не чаяла и никогда не спрашивала у меня уроков. (13)Вдруг ни с того ни с сего она вызвала меня к доске. (14) Как раз перед этим я пропустил несколько дней и не знал о домашнем задании. (15) Поначалу всё шло хорошо: я проспрягал какой-то глагол, отбарабанил предлоги, прочёл текст и пересказал его.

– (16)Прекрасно, – поджала губы Елена Францевна. – (17)Теперь стихотворение.

– (18)Какое стихотворение?

– (19)То, которое задано! – отчеканила она ледяным тоном.

– (20)А вы разве задавали?

– (21)Привык на уроках ворон считать! – завелась она с пол-оборота. – (22)Здоровенный парень, а дисциплина…

– (23)Да я же болел!

– (24)Да, ты отсутствовал. (25)А спросить у товарищей, что задано, мозгов не хватило?

(26)Взял бы да и сказал: не хватило. (27)Ну что она могла мне сделать? (28)О домашних заданиях я спрашивал у Павлика, а он ни словом не обмолвился о стихотворении. (29) Забыл, наверное. (30)Я так и сказал Елене Францевне.

– (31)Встань! — приказала Павлику «немка». – (32)Это правда?

(33)Он молча наклонил голову. (34)И я тут же понял, что это неправда. (35)Как раз о немецком я его не спрашивал…

(36)Елена Францевна перенесла свой гнев на Павлика. (37)Он слушал её молча, не оправдываясь и не огрызаясь, словно всё это нисколько его не касалось. (38)Спустив пары, «немка» угомонилась и предложила мне прочесть любое стихотворение на выбор… (39) Я получил «отлично».

(40)Вот так всё и обошлось. (41)Когда, довольный и счастливый, я вернулся на своё место, Павлика, к моему удивлению, не оказалось рядом. (42)Он сидел за пустой партой далеко от меня.

– (43)Ты чего это?..

(44)Он не ответил. (45)У него были какие-то странные глаза – красные и налитые влагой. (46)Я никогда не видел Павлика плачущим. (47)Даже после самых жестоких, неравных и неудачных драк, когда и самые сильные ребята плачут, он не плакал.

– (48)Брось! – сказал я. – (49)Стоит ли из-за учительницы?

(50)Он молчал и глядел мимо меня. (51)Какое ему дело до Елены Францевны, он и думать о ней забыл. (52)Его предал друг. (53)Спокойно, обыденно и публично, ради грошовой выгоды предал человек, за которого он, не раздумывая, пошёл бы в огонь и в воду.

(54)Никому не хочется признаваться в собственной низости. (55)Я стал уговаривать себя, что поступил правильно. (56)Ну покричала на него «немка», подумаешь, несчастье! (57) Стоит ли вообще придавать значение подобной чепухе?.. (58)И всё же, окажись Павлик на моём месте, назвал бы он меня? (59)Нет! (60)Он скорее проглотил бы собственный язык. (61)Когда прозвучал звонок, я подавил желание броситься к нему, признавая тем самым свою вину и готовность принять кару.

(62)Потом было немало случаев, когда мы могли бы вернуться к прежней дружбе, хотя Павлик не хотел этого: ему не нужен был тот человек, каким я вдруг раскрылся на уроке немецкого.

(По Ю.М. Нагибину*)

ГЕРОИ: рассказчик, друг Павлик

ДРУЖБА
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

32. Осеева В. «Бабка» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: пятиклассник Борька, отец, мать, бабка

ОТНОШЕНИЕ К БЛИЗКИМ
ЧЁРСТВОСТЬ, НЕУВАЖЕНИЕ, РАВНОДУШИЕ К СТАРШЕМУ ПОКОЛЕНИЮ
НЕБЛАГОДАРНОСТЬ
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
ЛИЦЕМЕРИЕ

33. Паустовский К. Г. «Кружевница Настя» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: деревенская девушка Настя, художник Балашов

НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
ПРЕДАННОСТЬ

34. Паустовский К. Г. «Медные доски» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: комсомолец Лёня Рыжов, старушки — дочери художника Пожалостина

ИСКУССТВО (отношение к произведениям искусства, восприятие искусства)
ЧУВСТВО ПРЕКРАСНОГО
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВУ
АКТИВНАЯ ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ
ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

35. Паустовский К. Г. «Старый повар» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: умирающий старик, его дочь Мария, композитор Моцарт

СОВЕСТЬ, ВИНА, РАСКАЯНИЕ
БЕСЧЕСТНЫЙ/ПОСТЫДНЫЙ ПОСТУПОК
НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
ИСКУССТВО, МУЗЫКА (воздействие на человека)
ТАЛАНТ
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ
СЧАСТЬЕ

36. Паустовский К. Г. «Телеграмма» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: Катерина Петровна, её дочь Настя

ВИНА, РАСКАЯНИЕ
ОТНОШЕНИЕК БЛИЗКИМ ЛЮДЯМ

37. Платонов А. П. «Юшка» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: помощник кузнеца Ефим Дмитриевич по прозвищу Юшка

ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ КРАСОТА
БЕССЕРДЕЧИЕ, ЖЕСТОКОСТЬ
БЕСЧЕСТНЫЙ ПОСТУПОК
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ
СМЫСЛ ЖИЗНИ
ЛЮБОВЬ К ЛЮДЯМ
СМИРЕНИЕ
СКРОМНОСТЬ

38. Пушкин А. С. «Капитанская дочка» (отрывок из повести)

ЧИТАТЬ

Гости выпили еще по стакану, встали из-за стола и простились с Пугачевым. Я хотел за ними последовать, но Пугачев сказал мне: «Сиди; я хочу с тобою переговорить». Мы остались глаз на глаз.

Несколько минут продолжалось обоюдное наше молчание. Пугачев смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такою непритворной веселостию, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему.

— Что, ваше благородие? — сказал он мне. — Струсил ты, признайся, когда молодцы мои накинули тебе веревку на шею? Я чаю, небо с овчинку показалось… А покачался бы на перекладине, если бы не твой слуга. Я тотчас узнал старого хрыча. Ну, думал ли ты, ваше благородие, что человек, который вывел тебя к умету, был сам великий государь? (Тут он взял на себя вид важный и таинственный.) Ты крепко передо мною виноват, — продолжал он, — но я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов. То ли еще увидишь! Так ли еще тебя пожалую, когда получу свое государство! Обещаешься ли служить мне с усердием?

Вопрос мошенника и его дерзость показались мне так забавны, что я не мог не усмехнуться.

— Чему ты усмехаешься? — спросил он меня нахмурясь. — Или ты не веришь, что я великий государь? Отвечай прямо.

Я смутился: признать бродягу государем был я не в состоянии: это казалось мне малодушием непростительным. Назвать его в глаза обманщиком — было подвергнуть себя погибели; и то, на что был я готов под виселицею в глазах всего народа и в первом пылу негодования, теперь казалось мне бесполезной хвастливостию. Я колебался. Пугачев мрачно ждал моего ответа. Наконец (и еще ныне с самодовольствием поминаю эту минуту) чувство долга восторжествовало во мне над слабостию человеческою. Я отвечал Пугачеву: «Слушай; скажу тебе всю правду. Рассуди, могу ли я признать в тебе государя? Ты человек смышленый: ты сам увидел бы, что я лукавствую».

— Кто же я таков, по твоему разумению?

— Бог тебя знает; но кто бы ты ни был, ты шутишь опасную шутку.

Пугачев взглянул на меня быстро. «Так ты не веришь, — сказал он, — чтоб я был государь Петр Федорович? Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до иного-прочего? Кто ни поп, тот батька. Послужи мне верой и правдою, и я тебя пожалую и в фельдмаршалы и в князья. Как ты думаешь?»

— Нет, — отвечал я с твердостию. — Я природный дворянин; я присягал государыне императрице: тебе служить не могу. Коли ты в самом деле желаешь мне добра, так отпусти меня в Оренбург.

Пугачев задумался. «А коли отпущу, — сказал он, — так обещаешься ли по крайней мере против меня не служить?»

— Как могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.

Моя искренность поразила Пугачева. «Так и быть, — сказал он, ударя меня по плечу. — Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь. Завтра приходи со мною проститься, а теперь ступай себе спать, и меня уж дрема клонит».

ГЕРОИ: молодой офицер Пётр Гринёв; донской казак, предводитель крестьянского восстания Емельян Пугачёв

ЧЕСТЬ
ВЕРНОСТЬ ВОИНСКОМУ ДОЛГУ
ИСКРЕННОСТЬ, ЧЕСТНОСТЬ
НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР
ВЕЛИКОДУШИЕ
УВАЖЕНИЕ К ПРОТИВНИКУ

39. Толстой Л. Н. «Кавказский пленник» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: русские офицеры Жилин и Костылин, тринадцатилетняя дочь хозяина Абдуллы Дина

СМЕЛОСТЬ, МУЖЕСТВО, ЧЕСТЬ, СИЛА ДУХА, ЛЮБОВЬ К ЖИЗНИ
ТРУСОСТЬ, СЛАБОВОЛИЕ
ДОБРОТА, МИЛОСЕРДИЕ, НЕРАВНОДУШИЕ

40. Чехов А. П. «В аптеке» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, провизор

РАВНОДУШИЕ, БЕЗРАЗЛИЧИЕ
ЧЁРСТВОСТЬ, БЕССЕРДЕЧИЕ

41. Чехов А. П. «О любви» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: помещик Алёхин, Анна Алексеевна Луганович

РАЗУМ И ЧУВСТВА
ЛЮБОВЬ

42. Чехов А. П. «Крыжовник» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: Николай Иваныч

ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
СМЫСЛ ЖИЗНИ, ЦЕЛЬ В ЖИЗНИ
ЛОЖНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СЧАСТЬЕ

43. Чехов Ал-р П. «Слёзы крокодила» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: хозяин ломбарда Поликарп Семёнович Иудин

ЛИЦЕМЕРИЕ, ДВУЛИЧИЕ

44. Шолохов М. «Судьба человека» (отрывок из рассказа)

ЧИТАТЬ

В начале сентября из лагеря под городом Кюстрином перебросили нас, сто сорок два человека советских военнопленных, в лагерь Б‑14, неподалеку от Дрездена. К тому времени в этом лагере было около двух тысяч наших. Все работали на каменном карьере, вручную долбили, резали, крошили немецкий камень. Норма — четыре кубометра в день на душу, заметь, на такую душу, какая и без этого чуть-чуть, на одной ниточке в теле держалась. Тут и началось: через два месяца от ста сорока двух человек нашего эшелона осталось нас пятьдесят семь. Это как, браток? Лихо? Тут своих не успеваешь хоронить, а тут слух по лагерю идет, будто немцы уже Сталинград взяли и прут дальше, на Сибирь. Одно горе к другому, да так гнут, что глаз от земли не подымаешь, вроде и ты туда, в чужую, немецкую землю, просишься. А лагерная охрана каждый день пьет, песни горланят, радуются, ликуют.

И вот как-то вечером вернулись мы в барак с работы. Целый день дождь шел, лохмотья на нас хоть выжми; все мы на холодном ветру продрогли как собаки, зуб на зуб не попадает. А обсушиться негде, согреться — то же самое, и к тому же голодные не то что до смерти, а даже еще хуже. Но вечером нам еды не полагалось.

Снял я с себя мокрое рванье, кинул на нары и говорю: «Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит». Только и сказал, но ведь нашелся же из своих какой-то подлец, донес коменданту лагеря про эти мои горькие слова.

Комендантом лагеря, или, по-ихнему, лагерфюрером, был у нас немец Мюллер. <…>.

Так вот этот самый комендант на другой день после того, как я про кубометры сказал, вызывает меня. Вечером приходят в барак переводчик и с ним два охранника. «Кто Соколов Андрей?» Я отозвался. «Марш за нами, тебя сам герр лагерфюрер требует». Понятно, зачем требует. На распыл. Попрощался я с товарищами, все они знали, что на смерть иду, вздохнул и пошел. Иду по лагерному двору, на звезды поглядываю, прощаюсь и с ними, думаю: «Вот и отмучился ты, Андрей Соколов, а по-лагерному — номер триста тридцать первый». Что-то жалко стало Иринку и детишек, а потом жаль эта утихла и стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидали в последнюю мою минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно…

В комендантской — цветы на окнах, чистенько, как у нас в хорошем клубе. За столом — все лагерное начальство. Пять человек сидят, шнапс глушат и салом закусывают. На столе у них початая здоровенная бутыль со шнапсом, хлеб, сало, моченые яблоки, открытые банки с разными консервами. Мигом оглядел я всю эту жратву, и — не поверишь — так меня замутило, что за малым не вырвало. Я же голодный, как волк, отвык от человеческой пищи, а тут столько добра перед тобою… Кое-как задавил тошноту, но глаза оторвал от стола через великую силу.

Прямо передо мною сидит полупьяный Мюллер, пистолетом играется, перекидывает его из руки в руку, а сам смотрит на меня и не моргнет, как змея. Ну, я руки по швам, стоптанными каблуками щелкнул, громко так докладываю: «Военнопленный Андрей Соколов по вашему приказанию, герр комендант, явился». Он и спрашивает меня: «Так что же, русс Иван, четыре кубометра выработки — это много?» — «Так точно, — говорю, — герр комендант, много». — «А одного тебе на могилу хватит?» — «Так точно, герр комендант, вполне хватит и даже останется».

Он встал и говорит: «Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова. Здесь неудобно, пойдем во двор, там ты и распишешься». — «Воля ваша», — говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: «Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия».

Я было из его рук и стакан взял, и закуску, но как только услыхал эти слова, — меня будто огнем обожгло! Думаю про себя: «Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия?! А кое-чего ты не хочешь, герр комендант? Один черт мне умирать, так провались ты пропадом со своей водкой!»

Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: «Благодарствую за угощение, но я непьющий». Он улыбается: «Не хочешь пить за нашу победу? В таком случае выпей за свою погибель». А что мне было терять? «За свою погибель и избавление от мук я выпью», — говорю ему. С тем взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и говорю: «Благодарствую за угощение. Я готов, герр комендант, пойдемте, распишете меня».

Но он смотрит внимательно так и говорит: «Ты хоть закуси перед смертью». Я ему на это отвечаю: «Я после первого стакана не закусываю». Наливает он второй, подает мне. Выпил я и второй и опять же закуску не трогаю, на отвагу бью, думаю: «Хоть напьюсь перед тем, как во двор идти, с жизнью расставаться». Высоко поднял комендант свои белые брови, спрашивает: «Что же не закусываешь, русс Иван? Не стесняйся!» А я ему свое: «Извините, герр комендант, я и после второго стакана не привык закусывать». Надул он щеки, фыркнул, а потом как захохочет и сквозь смех что-то быстро говорит по-немецки: видно, переводит мои слова друзьям. Те тоже рассмеялись, стульями задвигали, поворачиваются ко мне мордами и уже, замечаю, как-то иначе на меня поглядывают, вроде помягче.

Наливает мне комендант третий стакан, а у самого руки трясутся от смеха. Этот стакан я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба, остаток положил на стол. Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость и что в скотину они меня не превратили, как ни старались.

После этого комендант стал серьезный с виду, поправил у себя на груди два железных креста, вышел из-за стола безоружный и говорит: «Вот что, Соколов, ты — настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я — тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и целиком овладели Сталинградом. Это для нас большая радость, а потому я великодушно дарю тебе жизнь. Ступай в свой блок, а это тебе за смелость», — и подает мне со стола небольшую буханку хлеба и кусок сала.

ГЕРОИ: русский солдат Андрей Соколов, комендант концлагеря Мюллер

ЧЕСТЬ, ДОСТОИНСТВО, ГОРДОСТЬ, САМОУВАЖЕНИЕ
СМЕЛОСТЬ, МУЖЕСТВО
СИЛА ДУХА
НРАВСТВЕННЫЙ ВЫБОР
УВАЖЕНИЕ К ВРАГУ

45. Эко К. «Оно» (рассказ)

ЧИТАТЬ

ГЕРОИ: генерал, профессор Ка

НАУКА, ОТКРЫТИЯ, ИЗОБРЕТЕНИЯ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ УЧЁНЫХ

Если вас интересуют авторские материалы для подготовки к отдельным заданиям ОГЭ и ЕГЭ, то переходите ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ

Блог в помощь!

Источник

Цитаты	Аргументы	Темы сочинений	Произведения
Примеры сочинений
Сочинение #1	Сочинение #2	Сочинение #3	Сочинение #4
Сочинение #5	Сочинение #6	Сочинение #7	Сочинение #8
Сочинение #9	Сочинение #10	Сочинение #11	Сочинение #12
Сочинение #13	Сочинение #14	Сочинение #15	Сочинение #16
Сочинение #17	Сочинение #18

Л.Н. Толстой «Война и мир»

М.А. Шолохов «Тихий Дон»

М.А. Шолохов «Донские рассказы»

«Сказание о Борисе и Глебе»

Б.Л. Васильев «А зори здесь тихие»

В.П. Катаев «Сын полка»

М.А. Шолохов «Судьба человека»

В.В. Быков «Сотников»

А.Т. Твардовский «Василий Теркин»

В.Г. Распутин «Живи и помни»

Э.М. Ремарк «Три товарища»

М. Зусак «Книжный вор»

«Забвению не подлежит»

«Разговор с собой»

«Время перемен»

«Я и другие»

«Между прошлым и будущим: портрет моего поколения»

Читайте также:

Произведения для подготовки к сочинению по напралению «Забвению не подлежит»

Произведения о Великой Отечественной войне

Произведения о гражданской войне

Произведения о революции

Произведения о послевоенном времени, о сталинских репресиях

Произведения о войне с французами

Произведения о исторических событиях

Произведения о культуре

Примерные темы сочинения по направлению: «Забвению не подлежит»

Цитаты и высказывания по направлению: Забвению не подлежит

Подборка аргумент к направлению: «Забвению не подлежит»

Примеры сочинений по направлению: «Забвению не подлежит»

Сочинение #1: Забвению не подлежит

Тема: Историческая память и забвение

Сочинение #2: Забвению не подлежит

Сочинение #3: Забвению не подлежит

Тема: Зачем нужна история?

Сочинение #4: Забвению не подлежит

Тема: «Без прошлого нет будущего»

Сочинение #5: Забвению не подлежит

Сочинение #6: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли вы с высказыванием древнеримского философа Цицерона «Жизнь мёртвых продолжается в памяти живых»?

Сочинение #7: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли вы с тем, что забвение прошлого грозит его повторением?

Сочинение #8: Забвению не подлежит

Тема: «Рукописи не горят». Согласны ли вы с цитатой из романа М. А. Булгакова, что классические произведения являются непреходящей ценностью?

Сочинение #9: Забвению не подлежит

Тема: «Человек не подозревает, как много он способен забыть. Это и великое благо, и страшное зло». Согласны ли Вы с мнение Эриха Марии Ремарка?

Сочинение #10: Забвению не подлежит

Тема: Должен ли человек чтить память предков?

Сочинение #11: Забвению не подлежит

Тема: К чему может привести утрата памяти о Великой Отечественной войне?

Сочинение #12: Забвению не подлежит

Тема: Почему важно сохранять культурное наследие?

Сочинение #13: Забвению не подлежит

Тема: Как война меняет судьбу человека?

Сочинение #14: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Бальтасара Грасиан-и-Моралеса: «Лучшая месть — забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества»?

Сочинение #15: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Джерома Клапка Джерома: «В жизни каждого человека есть много такого, о чем лучше забыть»?

Сочинение #16: Забвению не подлежит

Тема: Согласны ли Вы с высказыванием Жана де Лабрюйера: «Умирает любовь от усталости, а хоронит её забвение»?

Сочинение #17: Забвению не подлежит

Сочинение #18: Забвению не подлежит

Тезисы

Аргументы

Блог в помощь!

Не пропустите также: